Огранённые (гет)

Ххххх «Хххххх», 11 октября 1979 года Третьей эры.

Рэин проснулся среди ночи: кто-то у самого уха прошептал его имя.

Он открыл глаза. Было темно, но из-за неплотно прикрытой двери в туалет пробивалась тонкая полоска света, выхватывая из мрака чей-то едва различимый силуэт рядом с кроватью. Его не должно здесь быть — выход в коридор запирается на ключ.

Рэин набрал полную грудь воздуха, чтобы позвать на помощь, но человек среагировал молниеносно. Одной рукой он закрыл Рэину рот, а второй надавил на грудную клетку, прижимая к матрасу.

— Не кричи, ладно? И постарайся быть как можно тише, — прошептал он, наклонившись.

Рэин замер. Этот голос было невозможно не узнать по характерному отсутствию интонаций.

Человек отпустил руки и, убедившись, что Рэин не станет сопротивляться, позволил ему сесть, а себе подставил табурет.

— Даар? — еле слышно произнёс Рэин.

— Да.

— Как ты сюда попал?

— Покажу, когда буду уходить. А сейчас есть разговор.

От всего происходящего Рэину было не по себе. Он открыл дверь, за которой горела лампочка, чтобы в комнате стало светлее, но Даар тут же попросил прикрыть обратно. Наверное, для того чтобы в коридоре не был заметен проникающий из спальни слабый луч. А может быть, в темноте, когда никто не мог увидеть лицо Даара, ему было проще вести беседу.

Рэин уже почти привык к нему, успел узнать его сочувствующую, трепетную сторону, но всё же никогда не понимал до конца. Как можно знать наверняка, что испытывает человек, не способный выражать эмоции? Иногда чувства Даара проскальзывали в позе, жестах. В другие моменты он больше походил на тело, оставленное и душой, и рассудком, особенно когда сидел в общей комнате, глядя в пустоту или рассеянно чертя на бумаге бледные переплетающиеся линии. Порой во время тренировки, когда быстрые и резкие движения Даара вступали в диссонанс с непроницаемым лицом, он выглядел безумным. Безумным казался он и теперь.

— Доверяешь Эрвенту? — вдруг спросил он.

— Если в этом месте я кому-то и доверяю, то только ему, — ответил Рэин.

— Допустим. Как бы то ни было, нам в еду что-то подмешивают. Это может делать Эрвент, а может — кто-то стоящий над ним. Неизвестно, кому на самом деле подчиняются его помощники.

Рэин вспомнил чувство ленивой сытости и лёгкий туман в голове, которые возникали после еды в первые несколько дней или неделю, но потом не появлялись. Или Рэин просто привык и перестал замечать?

— Почему ты так решил?

— Потому что не только я теряю память. Это происходит и с вами тоже.

Рэин вдруг ощутил, будто с ними в комнате появился кто-то третий и потянулся своими холодными липкими руками к самому горлу. Дышать стало сложнее. Но Даар ошибался. Конечно, человек, который забывает даже собственную внешность, будет уверен, что это не он, а все вокруг путают события.

— Выслушай, пожалуйста, — сказал Даар, очевидно, почувствовав недоверие Рэина. — Я привык, что мои слова ставят под сомнение, поэтому готов их доказывать.

Рэин не хотел знать ничего из того, что привиделось Даару в его безумии, но и отказать не мог: Даар так часто проявлял к нему сочувствие, что отвергнуть его сейчас было бы предательством. Тем более, если Рэин поймёт, что его домыслы опасны, он сможет рассказать о них Эрвенту.

— Я здесь дольше всех, — начал Даар, воспользовавшись молчанием, как приглашением к дальнейшему разговору. — Следующей появилась Иуора: два года назад. У неё был брат, о котором она раньше много говорила, но теперь даже не вспоминает. Вскоре к нам присоединилась Лена. Она не любит распространяться о себе, к тому же в семье она единственный ребёнок, поэтому мне сложно оценить, как много она уже забыла.

Рэин заметил, что поначалу короткие фразы Даара становятся длиннее, будто, следуя за собственной мыслью, он забывал контролировать и искусственно упрощать речь. В эти моменты пугающее отсутствие интонаций становилось особенно заметно.

— Год назад появилась Эмита. У неё была двоюродная сестра, которая стёрлась из памяти достаточно быстро.

— А как же Куандэл? — спросил Рэин, не дожидаясь, пока Даар сам до него дойдёт и представит в выгодном для себя свете. — Он ведь помнит всю семью.

— Куандэл попал сюда на полгода раньше тебя. То вещество, которое нам подмешивают, должно быть, действует постепенно и ещё не успело окончательно на него повлиять. Хотя и Куандэл уже начинает забывать братьев. Если бы ты видел его, когда он только появился здесь, ты бы заметил различие.

Обычно Даар обходился односложными ответами, а сегодня был на удивление разговорчив. Рэин не переставал удивляться тому, как он владеет речью. Может быть, Даар имел задатки оратора до нападения?

— Родители остаются в памяти надолго, — продолжал он, — Первыми забываются знакомые, потом дальние родственники и друзья, затем братья и сёстры…

— И откуда ты знаешь? — не выдержав, перебил его Рэин, которого захлестнула волна страха. — Если даже Иуора не помнит своего брата, как ты можешь помнить о его существовании?

— Наблюдая за вами, я понял, что у меня иная форма потери памяти. Вы забываете всё постепенно, даже не замечаете, как стираются события и люди, — Даар начал говорить медленнее обычного. Может быть, так у него проявлялось волнение. — А я последние годы помню очень хорошо, но с какого-то момента воспоминания просто обрываются. Ничего. Словно глухая стена.

Рэин неосознанно подался вперёд. Слова Даара внезапно начали представлять для него неподдельный интерес.

— Эрвент говорил мне, что впервые встретился с тобой шесть лет назад. Ты ясно помнишь все эти годы?

— Не совсем, — ответил Даар после короткого раздумья. — Последние три помню отчётливо, ещё три до этого — как в тумане. В этих полустёртых воспоминаниях появляется Эрвент. Только он и никаких других людей. Помню какую-то комнату. Она выглядела странно. По-домашнему, что ли. Здесь такой нет. Я думаю, там меня держали до того, как перевести сюда.

— Как по-твоему, что это было за место? — От волнения шёпот Рэина звучал едва громче его дыхания, но Даар всё равно расслышал слова.

— Не знаю. Уже давно пытаюсь понять.

Прежде, чем снова подать голос, Даар несколько раз вдыхал так, будто собирался что-то сказать, но не решался. Разговор обоим давался непросто. Рэин уже почти привык к отсутствию интонаций в голосе и эмоций на лице Даара, но сейчас, когда в темноте не мог видеть даже позы, которая, оказывается, свидетельствовала о многом, он едва ли понимал, как себя вести.

— Мне кажется, я был дефектным ещё до того, как попасть к Эрвенту, — вымолвил Даар особенно медленно. — Наверное, я не помню своей прошлой жизни из-за какой-то болезни или, возможно, это последствие нападения террористов. Если давать мне столько же препарата, сколько и всем остальным, я просто превращусь в овощ, так что я почти уверен, что мне в еду подмешивают очень маленькую дозировку. Именно поэтому я хорошо помню целых три года, а в памяти Иуоры отчётливо сохранился в лучшем случае один.

Рэин молчал. Даар говорил складно, но нельзя же было полагаться на одни только слова.

— Какой был костюм на Эрвенте в тот день, когда я попал сюда? — вдруг спросил он, не надеясь на правильный ответ. Вряд ли даже сам Эрвент мог сказать.

— Тёмно-синий с бежевыми цветами, — после недолгого колебания произнёс Даар.

Рэин покачал головой, зная, что в темноте этого не видно. Он точно помнил: в их первую встречу на Эрвенте был белый костюм и рубашка, которая сначала показалась ему кровавым пятном.

Но в молчании прошла секунда, затем другая, и вдруг Рэин осознал, что целые сутки, если не больше, не покидал своей комнаты, и, следовательно, Даар даже не подозревал о его присутствии. А вот что за костюм надел Эрвент на следующий день, Рэин припоминал с трудом, но кажется, именно синий с цветами.

— Убедил, — сказал он наконец. — Вот только зачем? Зачем ты всё это мне рассказал? Поиздеваться?

— Нет, помочь. Мы можем незаметно меняться едой, чтобы сохранить твой разум.

— А тебе какая от этого польза? Не поверю, что ради меня ты жертвуешь собственным сознанием.

Если бы Рэин не продолжал говорить шёпотом, в этот момент его голос точно бы сорвался.

— Не ради тебя, а ради нас шестерых, — поправил Даар. — Мы все втянуты в чью-то игру, и ради безопасности среди нас кто-то должен быть в своём уме. Кто-то, кто защитит остальных или поможет Эрвенту в его борьбе, если он действительно всего лишь пешка. Я на эту роль подхожу плохо: бо́льшую часть жизни не помню, иногда выпадаю из действительности. Думаю, ты заметил. Не всегда я настолько владею собой, как сейчас. Мысли могут путаться, особенно днём. Прояснения наступают под утро, наверное, когда ослабевает действие препарата.

От слов Даара у Рэина по спине пробежали мурашки. Он не понимал, что пугает его сильнее: перспектива забыть семью и всю предыдущую жизнь или то отчаяние, до которого дошёл Даар, раз готов отречься от своего рассудка.

— Ты справишься лучше, чем я, — добавил он. — Ты быстро учишься, у тебя подходящая способность.

— А почему ты не предложил это Пандэлеане? Она сильнее.

— Слишком поздно я обо всём догадался.

В голосе Даара по-прежнему не слышались эмоции, но по тому, как была построена эта фраза, Рэин догадался: он сожалеет.

— Когда Лена только появилась, я ещё не понял, что происходит. Иуора на тот момент прожила здесь совсем недолго. Факты я сопоставил непозволительно поздно: когда с Куандэлом постепенно начало происходить то же, что и с остальными. По-хорошему, договариваться надо было с Леной. Я уверен в ней, но неизвестно, обратимо ли влияние препарата. И вдруг появился ты. Я наблюдал за тобой, прежде чем решиться на этот разговор. Ты похож на Лену: такой же упёртый. Это полезное качество. Я не знаю, как ты проявишь себя в дальнейшем, но мы не можем ждать: совсем скоро препарат начнёт брать верх.

— А что, если я не справлюсь? — страх сквозил в голосе Рэина.

— Справишься.

— Почему ты так уверен?

— Потому что тебе пока ещё есть, что терять. По крайней мере, больше, чем нам.

Рэин не понял, что имел в виду Даар. Он уже и так потерял всё, начиная семьёй и заканчивая свободой. Жизнь? Пожалуй, только она и осталась. Но чем тогда Рэин отличался от остальных?

— Ты говорил, у тебя была сестра, — вдруг произнёс Даар.

— Да, — Рэин отвёл глаза, хотя в темноте в этом не было смысла.

Он редко упоминал Иджи. Нечто внутри противилось тому, чтобы обсуждать её в этих стенах. Она сохранилась в воспоминаниях, как лучик солнца, которому чужды боль, страдания и одиночество. Говорить о ней здесь означало осквернять её светлый образ.

— Как она выглядела? — спросил Даар.

— Зачем тебе?

— Хочу кое-что проверить.

Рэин тяжело вздохнул. Он чувствовал, что нужно довериться Даару, и не только из-за этого разговора. Было ещё кое-что, о чём Рэин думал уже две недели.

— Иджи невысокая. Ниже, чем я. У неё карие глаза и прямые светлые волосы, подстриженные под каре.

С недавних пор Рэин перестал говорить об Иджи в прошедшем времени.

— И всё-таки опиши подробнее, — Даар проявил странную настойчивость. — Меня интересуют мелочи: точный рост, форма лица. Какие были брови? Толстые или тонкие? А ресницы? Редкие или густые? Ты упомянул карие глаза. Какого именно оттенка? Тёмные? Янтарные? Может, ореховые, как у Эрвента? А какой?..

— Подожди, — прервал его Рэин.

Ему потребовалось некоторое время, прежде чем он смог заговорить снова.

— Я ошибся, — прошептал он, будто выносил себе приговор. — У Иджи серые глаза. Серые, как у мамы.

Рэина пробрала дрожь. За несколько минут Даар показал, как уязвим казавшийся несокрушимым бастион, в котором он спрятал самых дорогих людей, — его память. Даар прав, в сознании Рэина сокрыто слишком много того, что он боится потерять и за что готов бороться.

— Я согласен на твоё предложение.

— Спасибо. Я знал, что ты поймёшь, — с этими словами Даар хлопнул Рэина по плечу легко и невесомо, чтобы не издать лишних звуков. — Теперь мне пора.

Он встал, сделал шаг в сторону, и тонкий луч упал на его фигуру.

— Как ты выйдешь отсюда? — спросил Рэин.

— Превращусь в комара. Только, пожалуйста, ради всего, что тебе дорого, не говори Эрвенту, что я так умею.

Не успел Рэин осознать сказанное, как Даар исчез, и в тот же момент в комнате раздался тихий писк, отчётливо слышный в тишине. Рэин проследил за невидимым источником звука, который поднялся под самый потолок и пропал около вентиляции. Решимость рассказать обо всём Эрвенту таяла на глазах.

Только сейчас Рэин понял, насколько силён Даар. Он не просто превратился в существо, значительно отличающееся по строению и размерам — он рассчитал всё настолько точно, что крылья действительно выполняли свою функцию и позволяли летать. Рэин обратил внимание и на одежду. Раньше он замечал, что способность Даара позволяет влиять на прилегающие к телу объекты, например, подгонять спортивный костюм под рост и телосложение, когда он принимал облик других людей. Однако Рэин даже не предполагал, что, превратившись в комара, Даар сможет забрать одежду с собой, сделав её частью своего тела. Видимо, на тренировках он действительно показывал меньше, чем может на самом деле.

Чтобы скрывать такое от Эрвента, должны быть действительно веские причины, но Рэин, как ни старался, не мог их понять. Он помнил, как сам с настороженностью относился к Эрвенту в первые дни, однако его помощь и чуткая поддержка рассеяли все сомнения.

Рэин выключил свет, который всё это время пробивался из-за двери в туалет, упал на кровать и устремил взгляд в потолок. Он мысленно вернулся к разговору с Эмитой на лестнице. Что она увидела в тот раз? Точно не прошлое: Рэин не знал этих людей и не помнил такого эпизода в своей жизни. Было ли это возможное будущее? Он несколько раз спрашивал Эмиту, когда мог улучить момент и скрыться с ней от посторонних глаз и ушей. Девушка каждый раз дрожала и заикалась, как на допросе. Возможно, Рэин действительно местами давил, но по-другому добиться от неё чего-нибудь было невозможно.

Эмита подтвердила, что от волнения могла запутаться и вместо прошлого заглянуть в будущее, потому что это давалось ей легче. Рэин всей душой надеялся, что так и случилось.

По словам девушки, видение предстало чётким и ясным, как если бы она интересовалась, чем-то очень вероятным, уже почти наверняка решённым, например, что подадут на ужин. Маловероятные исходы выглядели неясно и туманно. Часто нельзя было различить даже лиц, а в тот раз Эмита увидела всё в мельчайших подробностях, вплоть до пустого выражения лица загадочного молодого человека.

Рэин несколько раз просил подробно описать всех людей из видения и никого не узнавал, кроме двоих: парня, который мог оказаться Дааром, и девушки, пришедшей с ним. Низкая, светловолосая, со звонким голосом — а вдруг это Иджи. Что если Эмита увидела не последнюю, а первую за долгое время встречу с ней?

Был ли у неё шанс выжить? Что, если при перехвате погиб кто-то другой, оказавшийся в неподходящем месте в неподходящий момент? Рэину так никто и не сказал, какое именно магическое оружие применили террористы и что осталось от тел. Всё чаще он размышлял, могла ли Иджи попасть в плен, где её скрывали — угнетённую, сломленную, но живую. При мысли об этом одеревеневшее сердце за прутьями грудной клетки начинало трепетать, как канарейка.

Если самый вероятный исход предполагал встречу с Иджи, всё, что оставалось делать Рэину, — это плыть по течению, поступать наиболее логичным и разумным образом. Он думал, что это будет несложно: там, где он теперь жил, не было свободы выбора. Как же некстати она появилась сегодня ночью.

С какой стороны ни посмотри, Даар являл собой таинственную фигуру. Если в предсказании появился именно он, то действовать необходимо сообща, но это почти наверняка означало пойти против Эрвента, довериться одному и отвернуться от другого. Вероятность ошибки — один к двум.

А ведь у Даара больше всех шансов выбраться за пределы комплекса. Рэин убедился в этом только что, увидев или, скорее, услышав, как он исчез в вентиляции.

Пересечь забор в обычных обстоятельствах у него, конечно, не получится. Рэин уже понял, что пластины на вершинах столбов — это артефакты, создающие барьер. Тем не менее они нуждались в замене. За три месяца, проведённых у Эрвента, Рэин один раз стал свидетелем этого процесса.

Из окон столовой, общей комнаты и коридоров он видел рабочих, которые снимали старые пластины и помещали на их место новые. Это заняло почти весь день. Наверняка демонтаж артефактов происходил ещё до того, как они теряли свои магические свойства, но, возможно, во время замены в барьере появлялись уязвимые места: не такие большие, чтобы дать человеку сбежать, но достаточные, чтобы выпустить крошечное насекомое.

Рэин перевернулся на бок в надежде заснуть. Не получилось. Из головы не выходили рабочие. Откуда они пришли? Куда потом исчезли? Рэин ни разу не слышал звука двигателя, да и автомобилю не подъехать сюда по бездорожью. Эрвент и все его помощники будто появлялись уже внутри здания, которое само по себе вызывало вопросы. Кто и как построил его здесь?

До встречи с Эрвентом Рэин мало интересовался его деятельностью, но кое-что слышал, в том числе и от Иджи. Кажется, в числе магических безделушек он выпускал бесполезные сувенирные порталы, пригодные, разве что, для передачи шпаргалок на экзамене и скоро выходящие из строя. Мог ли Эрвент обладать усовершенствованной технологией?

Сон всё не приходил. Рэин встал и нащупал на столе томик стихов Эйона. Он медленно перелистнул страницы, не видя букв в полной темноте, но точно зная, на каком стихотворении остановился. Все три месяца он держал книгу у себя. Никто не просил её возвращать, и она стала для Рэина подобием собственности. Вот всё, что у него осталось: книжка и память.

Память

Я помню хорошо твой силуэт

На фоне нашего окна и неба.

В белёсых тучах прятался рассвет,

И мы прощались — глупо и нелепо.

Запомнил кисти рук, изгибы плеч,

Но твоего лица уже не помню,

Как будто мы не жили много лет,

Как лоскуты, прошитые любовью.

Забыл твой голос. Помню только смех,

Который раньше разливался звонко.

Проклятый разум! Он оставил мне

От смысла жизни лишь одни осколки.

А пули всё свистят над головой.

Не страшно слиться мне с земною твердью,

Но я боюсь, что милый образ твой

Теперь не вспомню даже перед смертью.

И вот мой череп — опустевший храм,

А на иконах сплошь пустые лики,

Но, как витраж, я сызнова собрал

Тебя из тени и размытых бликов.

Знай, я сражаюсь за тебя вдвойне.

Две битвы я веду: на поле боя

И в памяти. В отчаянной борьбе

Опять я накрепко сшиваю нас с тобою.

Как странно… Рэин не любил творчество Эйона, но, понемногу читая стихи перед сном, по злой иронии начал их запоминать. Сегодня эти строки не принесли ни поддержки, ни облегчения, как бывало порой. С ними пришёл лишь страх. Если время и разлука могут сотворить с разумом подобное, на что же способен препарат? А память Рэин вместо того, чтобы сохранить дорогие сердцу образы, тратила свой исчерпаемый ресурс на стихи.

* * *

Завтрак никогда ещё не проходил так волнительно. Едва помощница, разносившая еду, отвернулась, Даар поменял подносы невозмутимо и хладнокровно. Его поза была спокойная, движения — расслабленными. У Рэина же руки тряслись до того, что он едва справлялся с яичницей. В конце концов он отложил вилку и тихо обратился к Даару.

— Сегодня ночью ты мне приснился, — он сделал нажим на последнем слове. — Было бы здорово, если бы это произошло снова.

Рэин не хотел говорить прямо, опасаясь, что их подслушивают, и определенно жалел, что не рассказал Даару о видении Эмиты.

— Ты и сам можешь управлять снами, — с этими словами Даар дважды дотронулся до собственного виска.

В его жесте Рэин углядел намёк на телепатию.

— Не думаю, что я смогу быстро научиться осознанным сновидениям.

— Так ведь и мне нелегко приходить к тебе во снах. На обратном пути я даже упал в обморок.

Даар хотел добавить что-то ещё, но осёкся. Двери в столовую открылись. За ними стояла девушка, потерянная и отстранённая, а позади неё виднелась фигура Эрвента. Рэину потребовалась лишь доля секунды, чтобы понять — это новая жертва террористов.

Девушка, чуть не споткнувшись, переступила через порог. Глаза её были красными, но слёзы уже высохли. Она стояла, чуть ссутулившись и обхватив себя за плечи, на которые спадали растрепавшиеся каштановые волосы. На вид она казалась чуть старше Эмиты, но младше Пандэлеаны.

Нападения продолжались. Ещё один человек больше никогда не вернётся к прежней жизни. Рэин видел: никто из учеников Эрвента ещё не может оказать противодействие и положить этому конец. Может быть, только Даар, но сегодня ночью он отрёкся от собственного рассудка.

Рэин с тревогой посмотрел на товарища, который с момента появления девушки закрывал лицо рукой. Что, если он передумает и выберет её? Тогда ничто не поможет Рэину остановить ускользающие воспоминания.

— Нет больше времени присматриваться. Я уже выбрал тебя, — сказал Даар, угадав его мысли.

Между тем Эрвент по очереди назвал имена всех, кто был в столовой, после чего произнёс:

— Я всего на минутку. Зашёл представить вам Асге́ль, — с этими словами он нежно, как отец, положил руку на плечо девушки. — Каждый из вас был на её месте, поэтому вы знаете, как сейчас она нуждается в поддержке. Мне придётся временно отлучиться, но я надеюсь на вашу чуткость. Вскоре придёт господин Вальдау и даст дальнейшие указания.

Выходя из столовой, Эрвент на долю секунды повернулся к Рэину профилем, и что-то знакомое вновь промелькнуло в его лице. Эти черты Рэин определённо видел раньше, ещё до нападения, но теперь, как ни старался, не мог вспомнить, при каких обстоятельствах.