Дуб, залитый солнцем (гет)

Августин битый час выслушивал выговоры о своей безалаберности и терпел унижения. Причиной тому оказался пленный коммунист, поляк, которого Юлиус пытал и застрелил в камере, так и не предоставив штабу нужной информации. У Августина, выслушивающего в свой адрес брань, накалялись нервы. Артур не жалел отборных ругательств. Он совершенно не фильтровал речь и не соблюдал субординацию. Августин не понимал, почему ответ держит перед Артуром он, когда виноват Юлиус. Конечно, Августин не впервые слушал о некоторых промахах в работе, но в первый раз он сталкивался с тем, чтобы его так откровенно посылали и принижали. Он чувствовал себя пристыженным за плохую оценку школьником.

— Августин, я думал, вы работаете намного лучше, — чуть остыв, проговорил он. — По крайней мере, меня просили, когда назначали сюда, не убирать ваш отдел. Все надеялись, что вы хорошо работаете, а оказывается, что все наоборот. — Августин был даже рад, что Артур чуть успокоился, и теперь с ним стало возможно беседовать.

— Господин штандартенфюрер, в любой профессии есть накладки, и мой отдел всегда справлялся с ними с минимальными неточностями, к тому же вы должны понимать, что не все происходящее здесь под моей ответственностью. — Августин сделал паузу, видя, что Артур где-то зависает и что у его начальника серьезная проблема с быстрым пониманием информации. — Я всего лишь веду статистику и составляю уже готовые данные, так почему вы отчитываете меня? К тому же план этой операции был изложен вам несколько дней назад, и вы его одобрили. Помнится, что в документах была написана другая фамилия в графе ответственного лица. — Артур нахмурился, начиная осознавать собственную оплошность. Августин давно понял, что он тот самый человек, который не любит признавать своих ошибок, и теперь в его характере многое становится понятно. — Более того, почему вы не отчитываете… — Он не успел договорить.

— Вы хоть понимаете, что своими действиями вы ставите свой отдел под удар? Не нужно перекладывать ответственность. — Артур не на шутку разошелся. Августин отвечал на его эмоции холодной рассудительностью, обходя эмоциональные волны; от такой стратегии Артур захлебывался еще больше.

— Каким образом я подставляю свой отдел? Штандартенфюрер, тот коммуняка ничего бы не сказал, Юлиус и его команда взяли их информаторов. И вы же понимаете, что это было не моей ответственностью — по крайней мере, не только моей, но и других отделов. Почему вы не спрашиваете их?

Артур ударил кулаком по столу.

— Молчать! — Артур встает со своего места и подходит к Августину, который чуть выше его ростом. — Вы меня разочаровали, гауптшарфюрер. Мне говорили про ваш отдел совершенно другое, а вы, вместо того, чтобы заниматься своей работой, сидите на рабочем месте и о чем-то мечтаете. Мы в ходе прошлой операции потеряли трех человек, потому что вы не до конца составили отчет о человеке, которого решил пристрелить ваш коллега. Вы должны были отдавать себе отчет в том, что в первую очередь будут спрашивать с вас, потому что именно вы являетесь вышестоящим лицом. И если где-то есть какие-либо неточности, вы должны были это уточнить! А теперь получается, что вы пытаетесь переложить ответственность за себя на других! То, что операция провалена была не вами, не отменяет и вашей ответственности. А до других я еще доберусь, можете не переживать.

Августин прекрасно понимал, что дела плохи: если так дальше пойдет, его могут выгнать, и что в таком случае его ждет в дальнейшем — неизвестно. Его явно отдадут под суд, и он по уши утонет в бюрократической волоките. А Артур, с его-то умением приукрашивать ситуацию, явно не оставит ему и шанса реабилитироваться. Августин понимал, что Артур может напрочь перекрыть ему кислород и оставить без средств на существование. Если Артур разойдется, переубедить его портить окружающим жизнь будет невозможно — он обязательно пытается примешать к делу личную злобу и зависть к Августину. Августин пытался найти слова. Артур гневно смотрел прямо ему в глаза, стоя в двух-трех сантиметрах от него. Августин с отвращением чувствовал запах перегара из его рта.

Августин собрался с силами и продолжил защищать себя и свой отдел:

— А как я должен был поступить? Мои люди собрали всю информацию. То, что мы не собрали целостную картинку, это результат того, что другой отдел Конрада тоже донес нам ложную информацию, отсюда и накладка. Юлиус тоже никогда не отличался какой-либо точностью. Эти люди — больше убийцы, чем бюрократы, но это не их вина, по вашим словам, но почему за их косяки должны нести ответственность мы? Конрад неправильно посчитал количество человек изначально, а Юлиус решил, что информаторов не так уж и много. — Артур на глазах стал белеть от злости. Он явно вознамерился убрать его с должности. И тут ему никто не был помехой — бесполезно доказывать свою правоту.

— Вы хотите, чтобы вас вышвырнули отсюда?

— Я хочу отстоять честь отдела, — твердо произнес Августин. — Даже если меня уберут с должности, другие люди не должны быть в этом замешаны.

— Я снимаю вас с этой должности! — закричал Артур. Августин опешил. — Вы не справляетесь со своими обязанностями — я давно это понял. Мне следовало не доводить до такого. — Августин не повел и бровью. Он все же смог довести его до точки кипения.

— И что мне теперь делать? — Августин дрожал. Ему было интересно, что теперь ему предложат вместо старой должности.

Выдохнув, Артур поправил китель и сел обратно на свое место; теперь он явно выдохся из сил: было видно, как жилы на его шее, до того момента надутые, немного побелели — кровь отхлынула.

— Вы будете в том же ранге, однако вы будете работать на меня и мою семью. — Августин молча выдохнул: могло быть и хуже, намного хуже. Жалование ему не урежут, но вот содержать в бешеном ритме жизни Юма и Юнну вряд ли удастся, однако их всегда можно отдать в ГЮ, но это была крайняя мера, прибегать к которой не хотелось. — Вам все ясно?

— Да, все.

— На сегодня свободны. Завтра буду ждать вас у своего дома.

Выслушав дальнейшие распоряжения, Августин, хлопнув дверью, вышел из кабинета. Жизнь в очередной раз провела черту под ним.

Худший исход обошел его стороной. Теперь, может, он станет чаще видеть Ирен, может, это и к лучшему. По крайней мере, без работы он уже не остался.

* * *

Утреннее раннее солнце зовет вставать обитателей Берлина: киоски с газетами и мороженым распахивают свои ставни, открываются табачные лавочки, булочные, и люди становятся в очереди по карточкам за вещами и овощами. Августин проезжает мимо них — сегодня у него первый рабочий день на новом месте. Забирая вчера все свои последние вещи из отдела, он чувствовал на себе сочувствующие взгляды — то, чего он терпеть не мог. Но ничего, главное, что его вообще не убрали с работы. Может, даже получится что-то изменить в своем расписании и по-другому организовать жизнь.

Он сворачивает с главной улицы и попадает в пригород — рядами стоящие дома одинаково покрашены, у них одинаковые заборы и одинаковые автомобили. Все идеально, все в дорогом и изысканном стиле, все так, как когда-то было у него. Смешанное чувство охватывает его, когда он подъезжает к четвертому дому с белыми стенами и останавливает автомобиль. Утро первого дня обрушилось на него не самой хорошей волной, он отключает зажигание и выходит. И слева, и справа стоят такие же автомобили и такие же, как и он теперь, шофера. Он проходит на территорию дома и звонит, оповещая о своем прибытии. Ему навстречу выходит молодая девушка, Августин коротко здоровается и просит сообщить хозяину, что машина уже подана. Девушка приглашает его в дом. Августин, смущаясь, заходит. Роскошь и изысканность заставляют его забыть, кто он сейчас, и вспомнить те времена далекого детства, когда он точно так же жил в своем доме с родной семьей. Августин, стоя в прихожей, ждет дальнейших указаний. Минуты тянутся долго, наверху слышна возня на кухне, позвякивание каких-то приборов и тарелок. Время — около девяти, время завтрака. Его приглашают в столовую. Идя аккуратно и скромно, он проходит в гостиную, обставленную роскошной мебелью и мягкими диванами, но, конечно, все это меркнет, когда он видит Ирен, и сердце у него снова бьется в бешеном ритме, а на щеках появляется румянец.

Белые скатерти, стулья и потолки, лазурные кресла навевают Августину о прошлом, но вид неотесанного Артура — своего нынешнего начальника — заставляет его прийти в себя. С правой стороны сидит Ирен, попивая кофе и читая газету, между ними явно была ссора — это чувствуется в воздухе, он пронизан громом и электричеством; кажется, если сейчас подойти к кому-нибудь из них, то тебя ударит током. Ирен такая хрупкая, такая нежная и такая изысканная; как она могла выйти за этого неотесанного Артура, который больше похож на необразованного подонка, чем на человека из высшего общества. Хозяин с жадностью поедает завтрак и, вытирая рот салфеткой, поднимает глаза на Августина, откидывается на спинку стула и смотрит. Ирен не отрывается от утреннего чтения. Ее мало волнует работа мужа, да и он сам; сегодня из-за его храпа она снова плохо спала и теперь пытается спасти положение чтением, чтобы вовсе не уснуть за столом.

— Итак, гауптшарфюрер, вы будете полностью предоставлены моей жене, вашими обязанностями будут возить ее туда, куда она попросит, а также выполнять все ее просьбы. Познакомьтесь, ее зовут Ирен. — Артур указывает на нее; она чуть поднимает взгляд и задерживает его, как бы вспоминая, тот ли человек перед ней или же она перепутала.

— Очень приятно, гауптшарфюрер Августин. — Ирен пожимает ему руку.

— Взаимно, Ирен. — Артур встает из-за стола и, что-то говоря на ходу Ирен, выходит из столовой; Августин стоит, не шевелясь, не в силах выпустить руку Ирен из своей.

— Гауптшарфюрер, — начинает она со скромностью. Она не ожидала увидеть его вновь, и теперь ее распирает счастье и радость от того, что вот, ее спаситель явился; она уж думала, что помрет в этом доме, сидя под семью замками, но теперь ее будут хоть куда-то вывозить.

— Зовите меня Августин.

Ирен, смотря ему в глаза, улыбается.

— Хорошо. — Она отпивает кофе. — Августин, ждите меня в машине, я хочу проехаться по галереям, потом заехать к швее и, наверное, все. Я не буду вас сильно напрягать, просто мой муж не хочет уделять мне время, вот он и спихнул меня на вас. — Августин кивнул в знак согласия и, распрощавшись, прошел к машине, сел в нее и стал наблюдать, как Артур уезжает со своим адъютантом на работу. Августина одолели тяжкие мысли о возлюбленной: «Ирен, Ирен, как мне жалко тебя, ты даже не знаешь, с кем связалась; у него, наверное, и любовница не одна есть, а тобой он возиться не хочет, значит. Да, действительно, он унижает тебя и задевает твою гордость. Хотя, может, он когда-то знал, что мы с тобой дружили, оттого и понизил меня… да нет, это все неправда. Ах, Ирен, как ты прекрасна, ты все та же, что и была несколько лет назад. Даже твои вкусы в искусстве остались неизменны…».

Августин, нервничая, ждал в машине. Он открыл переднюю дверь. На улице было совсем не жарко, однако щеки Августина пылали огнем. Он то снимал свою фуражку, то снова ее надевал, но не переставал теребить в потных ладонях. Ох, помнит ли она его? Помнит ли она тот самый вечер, когда он, будучи еще мальчишкой, признавался ей в чувствах? Помнит ли она вообще то время? Вряд ли. Теперь она выглядела черствой и отстраненной. Может, это просто ее новая маска, за которой скрывается та самая милая девушка? Ирен вышла из дома легкой походкой и направилась в сторону машины медленным и плавным шагом. У Августина перехватило дыхание. Он учтиво открыл ей заднюю дверь и, стараясь не дышать, сел на место водителя. Волнение накрывало его с головой. Они тронулись с места и Августин повел машину так плавно, как только мог. Он все время смотрел в зеркало заднего вида и все время сталкивался с ней взглядами.

— Я рада, что мы встретились. — Собравшись, произнесла она легко и непринужденно. Внутри нее самой бурлило очень много эмоций. Она не знала, как теперь Августин смотрит на нее. Как на замужнюю женщину? И к тому же, он явно не выбирал профессию водителя. Наверное, Августину очень неловко.

— Ирен, я тоже рад тебя видеть. — Он немного помедлил. — Скажи, почему ты не писала писем? — Ирен, слыша это, подняла бровь. Ей стало очень неловко.

— Нет, что ты, я не забыла. Просто … — Она запнулась. Объяснить все это Августину было сложнее, чем она думала.

— Тебе не нужно оправдываться. Просто будем считать, что ты писала мне все это время, а я не получал их, потому что был идиотом.

Весь оставшийся путь они не разговаривали ни о чем, кроме рабочих моментов. Ирен не знала, как оправдаться перед Августином. Их встреча спустя столько времени была такой неловкой. Быстро забрав картину, они молча поехали домой.

Августин приносит в дом купленную картину и ставит ее в том же холле, в котором стоял сегодня. В искусстве он неплохо разбирается — и у Ирен хороший вкус на картины.

— Куда вы прикажете мне нести картину? — обращается он к Ирен, когда та, сняв летнее пальто, проходит мимо.

— Несите на второй этаж, пятая комната слева. — Ирен поднимается первая, Августин следом. В его нос забивается аромат ее духов, которые великолепно пахнут. Поставив картину, Августин коротко прощается и напоследок задает вопрос:

— Во сколько мне завтра приехать? Или же по началу дня? — Ирен мнется.

— Пока я не знаю, в начале дня не нужно, но, думаю, что часам к трем будет нормально, я поеду к подруге. Спасибо, вы отлично справляетесь со своей работой. — Августин благодарит ее и выходит, садясь в служебную машину. Отъехав на метров пять, он желает обернуться, но не решается, догадываясь, что Ирен смотрит из окон дома, как уезжает его автомобиль. Впервые за долгое время Ирен что-то чувствовала, находясь под давлением человека, который был в ее жизни уже четыре года. Она совершенно забыла о том, что вообще есть такое простое и одновременно сложное понятие — чувства. Ирен смотрит на картину: на ней сидит одинокая девушка; да, сегодня она не планировала никуда ехать, да и картину ей некуда ставить, но ей так хотелось побыть с Августином. Ирен улыбается, осознавая, что теперь она сможет получить глоток свежего воздуха, и Артуру будет все равно. Хотя когда ему не было на это наплевать?