Carpe diem (гет)

Внутри домика было неожиданно чисто и просторно, и все выглядело таким обжитым, словно Фемоноя жила тут уже несколько десятков лет. Кэлен не припоминала, чтобы из трубы дома валил дым, но внутри горел очаг, и над ним в несколько нитей были развешаны высушенные травы и грибы. В самом центре небольшой комнатки находился огромный дубовый стол, на котором стояли стеклянные банки, содержимое которых было трудно распознать. С краю примостились какие-то свитки и потрепанная тетрадь в кожаном переплете. Фемоноя схватила ее и начала что-то с интересом в ней искать.

Кэлен замерла у стола и не знала куда себя деть. Она рассматривала вышивку на миленьких занавесках из органзы, отмечая, что хозяйка любила текстиль, поскольку все свободные поверхности и полки, за исключением стола, были покрыты салфетками с вышивкой (судя по довольно кривоватым узорам — Фемоноя вышивала их сама). В дальнем углу, судя по всему, располагалась кровать, скрытая очередной занавеской из льна. В комнате было тепло и уютно, так что Кэлен не хотелось бежать отсюда в страхе — ничто здесь ее не пугало.

— Да, точно, теперь припоминаю, что мне хотелось тебе рассказать, — наконец сообщила Фемоноя, убрав тетрадь обратно на край стола.

— Что-то связанное с тем, что сейчас происходит на Олимпе? — спросила Кэлен. Фемоноя ответила недоумевающим взглядом, но потом словно вспомнила о чем-то и ответила:

— Ах, это. Не понимаю, почему все думают, будто у меня есть ответы на такие глобальные вопросы? Все, что касается богов, скрыто от меня так же, как и ото всех, кто служит Аполлону. Но он уже дал вашему оракулу все ответы, какие только мог. Обратись к ней. Я же вижу лишь судьбы людей, а не события, происходящие в мире.

— Но Рейчел не знает, чем еще может помочь! — воскликнула Кэлен, чувствуя, как на нее накатывает разочарование. Когда она шла сюда, то надеялась, что наконец-то сможет хоть в чем-то помочь своим друзьям. Она видела, что Аннабет, Пайпер и Нико были удручены тем, что близкие им люди находились сейчас в поиске и нуждались в хоть какой-то зацепке. И она ничем не могла им помочь! Это было просто ужасно — чувствовать себя бесполезной.

— Когда придет время, вы найдете все ответы, — сказала женщина, чуть улыбнувшись. Это немного успокоило Кэлен — улыбка пифии несла в себе некие чары. Видимо именно они препятствовали нарастанию паники. — Ты здесь, потому что конкретно тебе нужна помощь. Люди не могут просто так наткнуться на меня — только лишь когда нуждаются в моем совете.

Вообще-то Кэлен очень хотелось получить у нее совет касательно всей этой заварушки на Олимпе, но в глубине души она понимала, что есть вещи, которые волновали ее гораздо сильнее. А именно — состояние Нико. Ей нужен был ответ на единственный вопрос — вспомнит ли он то, что забыл?

— Вижу, — вновь улыбнулась пифия. Ее волчьи глаза словно могли читать мысли Кэлен. — Я вижу, что так гнетет твои мысли, и я знаю ответы. Но сначала я хочу спросить тебя: ты точно хочешь знать их? Потому как они могут тебе не понравиться.

С тем же успехом Фемоноя могла дать ей коробку с большой красной кнопкой и порекомендовать не нажимать на нее — а то мало ли что? Серьезно, кто из вас не захотел бы нажать на кнопку? Кэлен была очень любопытна. Даже если ответы ей не понравятся, она хотела знать, что же такое ей собирались рассказать.

— Я хочу знать ответы.

— Хорошо, — вздохнула пифия, — тогда слушай внимательно. Ты хочешь знать, вспомнит ли он то, что забыл? Вспомнит, но будет уже слишком поздно. Ты хочешь знать, будете ли вы вновь вместе? Не в этой жизни.

Смысл последней фразы не сразу дошел до Кэлен.

— То есть, как это — не в этой жизни?

— Он платит за грехи своего отца. Аид поклялся не пытаться больше захватывать власть на Олимпе, но слово свое не сдержал и стал причиной начала Второй Мировой войны; из-за него многим людям пришлось страдать, и этот грех теперь на его душе. Но боги бессмертны, и последствия нарушенной клятвы на реке Стикс убить их не могут, зато платить по счетам приходится их детям. Его дочери погибли, будучи юными, а сын вынужден страдать до конца своих дней. Его страдания искупляют грехи его отца.

— Это несправедливо! — воскликнула Кэлен, хотя на языке вертелись менее цензурные слова. — Эти боги!..

— Таковы законы этого мира, и ты никак не можешь на них повлиять. Ваши с ним отношения — это лишь небольшая передышка, ты — новый инструмент для его пыток.

— Но почему? Что такого он сделал? Всего лишь появился на свет от отца, который не держит свои клятвы! И теперь он должен страдать? Всю свою жизнь платить за то, что совершил его отец?

По ее щекам текли слезы. Этой правды она действительно не желала знать.

— Такова его судьба, — произнесла Фемоноя печально, в ее глазах стояло сочувствие.

— Неужели… неужели ничего нельзя поделать? — спросила Кэлен с надеждой. — Может… могу я забрать у него это? Пусть лучше я буду страдать! Но для него всего этого уже достаточно!

— Это так не работает, — покачала головой пифия. — У тебя своя жизнь. Я появилась перед тобой, чтобы дать жестокий совет: ты должна смириться с происходящим. Сын Аида будет страдать до самой смерти, и, если ты попытаешься вновь стать ему близка, это причинит ему лишь еще больше боли. Поверь, судьбы с удовольствием приплетут тебя к его страданиям вновь, воспользуются тобой, чтобы ему было больней.

Жизнь рушилась у нее на глазах. И если в тот момент, когда ей сообщили, что Нико ее не помнит, еще оставался хоть какой-то шанс на то, что когда-нибудь они снова будут вместе, то слова Фемонои просто уничтожили эту надежду. Она не верила в это и судорожно пыталась найти хоть какую-то лазейку в словах пифии, хоть что-нибудь, что помогло бы ей спастись в этой плачевной ситуации, но частью разума понимала, что эти попытки тщетны.

Все кончено. На этот раз все точно кончено.

Но боль от того, что они с Нико не могут быть вместе, чувствовалась не так сильно, как боль от осознания той участи, что выпала ему просто потому, что он родился сыном Аида. Если бы она могла разделить эту судьбу с ним, спасти его от этого злого рока! Как несправедливо и жестоко! Чертовы боги!

Может, оно и к лучшему — пусть Олимп падет! Пусть боги сами расплачиваются за свои грехи! Теперь Кэлен понимала того полукровку, что уничтожал алтари Зевса. Кэлен ужасно хотелось присоединиться к нему и пойти уничтожать алтари Аида. Интересно, их хоть десяток наберется? Вряд ли кто-то вообще почитал этого амбициозного ублюдка, неспособного сдержать чертову клятву! Раз не можешь сдерживать клятвы, зачем вообще было их давать? Как же ей сейчас хотелось спуститься в подземный мир и надрать кое-чей божественный зад!

— Нет-нет, спокойно! — услышала Кэлен. Только сейчас она поняла, что на какой-то момент выпала из реальности, поглощенная собственной яростью. Вся комната была покрыта колючим плющом, который, судя по всему, стал результатом потери контроля над собственными эмоциями. Фемоноя стояла напротив нее так близко, что это казалось неприличным, и обе ее ладони лежали на щеках Кэлен. — Да, это несправедливо. Но не позволяй ненависти поглотить себя. Ты уязвима в такие секунды. Ты ведь знаешь, почему тебе нельзя позволять себе испытывать такие эмоции?

Кэлен кивнула. Она знала, что когда-нибудь Ата восстанет. И если это случится, Кэлен должна быть готова. Нельзя позволить богине вновь захватить свой разум и стать пешкой в ее руках. Кэлен сможет справиться с этими чувствами. Теплый взгляд волчьих глаз пифии действовал успокаивающе. Сейчас она походила на мать, полную любви и сочувствия, готовую в любую минуту утешить свое дитя.

— Но Нико…

— Знаю, знаю, — грустно сказала она. — Ты не можешь его защитить. Такова его судьба.

— Я не могу с этим смириться… — заплакала Кэлен.

— Сейчас — да. Но время вылечит твои раны.

Фемоноя обняла ее, и это объятие было таким теплым и успокаивающим, что уже через минуту Кэлен чувствовала себя значительно лучше и перестала плакать.

— Могу я привести сюда Аннабет? — спросила она, когда они вышли из домика. Кэлен собиралась вернуться обратно в лес и дождаться Нико. Мстить ему за ту выходку с перемещением неизвестно куда ей уже не хотелось — пусть радуется таким мелочам, пока у него есть такая возможность. — У нее наверняка есть вопросы касательно того, как помочь ребятам в поиске…

— Я уже ответила на все вопросы — я не знаю. Оракул получила все знания, что должна была.

— Но… — Кэлен чувствовала себя раздавленной. Ничего хорошего эта встреча с пифией ей не принесла. — Может у нее будут еще какие-то вопросы?

— Если будут, то мы с ней непременно встретимся. Но не здесь. Как только ты покинешь эту поляну, меня здесь больше не будет. Я пришла сюда только потому, что ты должна была получить мои советы. Тебе будет легче жить дальше — ты поймешь это потом — зная обо всем, что я тебе сказала.

— Сомневаюсь, — сказала Кэлен твердо. Она не собиралась так легко расставаться со своими надеждами. Должен быть шанс! Может, если они опять спасут Олимп, боги решат, что Нико уплатил свой долг? — Где вы обитаете на самом деле?

— Там, где во мне нуждаются, — ответила Фемоноя загадочно, останавливаясь недалеко от калитки. Идти дальше за Кэлен она, по всей видимости, не собиралась. — Это моя защита — я перемещаюсь с места на место, чтобы никто не смог найти меня во второй раз. Это знание пришло ко мне со временем и стоило слишком многого.

— Неужели кто-то пришел к вам мстить за то, что вы ему сказали? — спросила Кэлен скорее с усмешкой, но, заметив взгляд Фемонои, поняла, что попала прямо в точку. — Неужели и правда приходили?

— Почти столетие назад я предсказала одному мужчине, что он не вернется с войны живым. Он был очень известным полководцем, в нем текла кровь Юпитера. Он принял свою судьбу, и так все в итоге и вышло — он погиб. Но он рассказал своей жене о месте, где я жила, и вдова, убитая горем, решила выместить злобу на мне. Она наняла нескольких полукровок, которые в итоге меня и убили.

Кэлен могла лишь догадываться, кем был тот полководец. И если она подумала правильно, но это просто удивительно, насколько тесен мир. Внука этого полководца встретили Джейсон, Перси и Нико. Интересно, он был в курсе, на какое преступление пошла его бабка?

— Но вы выглядите вполне живой и здоровой.

— О, это так, — усмехнулась Фемоноя. — Когда Гея начала просыпаться, Танатос был схвачен в плен, и те, кто когда-то был убит, начали воскресать и возвращаться назад на землю, я тоже была призвана и возвращена к жизни. Но так вышло, что мои услуги не пригодились матери-земле. Она обо мне забыла, все забыли, кроме моего покровителя — Аполлона, но он был слишком занят отцовским наказанием. Так я и живу с тех пор — потерянная среди лесов, приходящая лишь к тем, кому я нужна. Пока я не могу получать новые видения, но видения про тебя пришли ко мне давно. Больше мне нечего тебе сообщить. Возвращайся в лагерь. Я знаю лишь одно — ты сыграешь в этой истории одну из главных ролей, так что не нужно раньше времени чувствовать себя бесполезной.

Пифия и правда могла читать ее мысли, иначе как бы она узнала, что именно чувствовала Кэлен? Попрощавшись, та направилась в сторону знакомой тропинки, что вывела ее обратно к тому месту, где они с Нико распрощались. Обернувшись, Кэлен увидела за спиной лишь плотную стену темного леса. Ни намека на поляну, даже тропинка исчезла. Назад дороги не было.

* * *

Выволочка от Аннабет была справедливой, но Нико все равно было обидно. Ну, подумаешь, перенес Кэлен из лагеря! Монстры все равно ей не опасны, а если наткнется на каких-то животных — при ней меч и ее силы. К тому же она рассказывала, что умеет лазить по деревьям — справится как-нибудь, в ней ведь течет кровь греческих богов!

Но отчасти он понимал, что сглупил: нужно было перенести ее куда-нибудь внутрь лагеря — в тот же Большой Дом или к озеру — она все равно бы уже ему не мешала, к тому же была бы в безопасности. И вся радость от того, что он все-таки захватил тот чертов флаг, тут же испарилась. Хуже разозленных лиц Аннабет, Пайпер и старосты домика Аполлона было только лицо разозленной Кэлен, которое наверняка предстанет перед ним, стоит ему только к ней вернуться. По крайней мере, он точно знал, что она жива, потому что почувствовал бы, если бы с ней что-то случилось.

Вопреки всему, Кэлен ни капельки не злилась. Честно говоря, ее реакция вообще была ему непонятна. Ее глаза были красными, словно она недавно плакала. Неужели из-за того, что он ее тут бросил? Вот уж новости — он ни за что бы не подумал, что такая ерунда может заставить ее плакать. Злиться — да. Бросаться в него камнями — да. Плакать — нет.

Увидев его, Кэлен вскочила на ноги и бросилась к нему, обхватывая руками за шею и прижимаясь всем телом. Как будто его не было несколько месяцев! Не могла она так успеть по нему соскучиться!

— Кэлен, все в порядке? — спросил он.

— В полном, — ответила она дрожащим голосом. Да что тут произошло, цербер тебя раздери? — Просто обними меня, пожалуйста.

Не то чтобы он был фанатом объятий, но раз уж оказался виноватым — принимай новые условия игры. Обхватив ее за талию одной рукой, а вторую положив ей на затылок, он прижался носом к ее виску, надеясь, что это ее хоть немного успокоит. И тут его словно током прошибло — этот аромат! Ее волосы пахли так знакомо! Сердцебиение участилось, ладони взмокли от напряжения. Быть не может, чтобы ему вдруг вспомнилась такая мелочь, но он правда узнавал этот аромат лимонного шампуня. Где и когда он чувствовал его? Могла это быть снова Кэлен? И почему именно аромат ее волос?

— Нико, что ты делаешь? — спросила она, и он понял, что она заметила, как он принюхивается к ее волосам, что выглядело довольно глупо, если не знать истинную причину этого странного поведения.

— Ничего, просто… твои волосы приятно пахнут, — ответил он. Это, в общем-то, было правдой. Она как-то странно на него посмотрела, что можно было расценить как попытку сдержаться и не сказать что-нибудь колкое в ответ. К счастью, она промолчала и снова опустила голову ему на грудь, и они стояли так какое-то время, в течение которого Нико пытался понять, почему аромат волос Кэлен кажется ему таким знакомым.