Тень (гет)

От всеобщих негодующих возгласов трещала голова. Скрипя зубами и нервно постукивая пальцами по колену, следователи сидели на неудобных стульях, ожидая окончания собрания. Когда седовласый мужчина радостно со всеми попрощался, поблагодарив за внимание, все, облегчённо вздохнув, двинулись к выходу. Саске с Неджи тут же были отброшены волной ворчливых, проворных бабушек, которые сильно спешили к показу заключительной серии многострадальной саги — наблюдать завершение злоключений Анхелы и долгожданную свадьбу с Пэдро. Получив пару раз локтем в бок, следователи прислонились к стенке, решив все-таки пропустить поток. Когда опасность миновала и комната опустела, они молчаливо направились к квартирам.

Крупные апельсины, подскачившие, словно упругие резиновые мячики, прямо к ногам, заставили отвлечься от своих мыслей. Неджи машинально присел на корточки, чтобы собрать их, и тут же услышал знакомый голос проблемной соседки сверху. Он замер с резким осознанием того, что в толпе людей высматривал её лицо и каждый раз оборачивался на протяжный дверной скрип. Он выронил апельсины из рук, вновь ощутив давно забытое чувство ожидания и приятного облегчения с нежным трепетом в груди. Страх пробил вслед за осознанием — с сердцем неладно, слишком уж близко оно к состоянию влюбленного, а испытывать всю гамму чувств от безмерного счастья до всепоглощающего горя снова ему уж точно не хотелось. Чувство вины перед Тен-Тен потянуло за тонкие нити заштопанное сердце и отдалось неприятной болью.

— Простите, — протянула Хината, сбегая по лестнице вниз, — пакет выскользнул из рук... Надеюсь, они не упали вам на голову?

Саске закатил глаза, заприметив злополучную соседку, и хотел было выплюнуть что-нибудь едкое, но Неджи опередил. Резко поднявшись и протянув собранные апельсины, он сказал:

— Тебя не было на собрании.

— Какое собрание? — взгляд её стал серьёзным. — Я что-то пропустила?

— Если у тебя нет обогревателя, то советую приобрести, — сказал Саске, поднявшись на одну ступень. — Отопления не будет ещё неделю, если не больше. Котёл взорвался.

— Ох, — проблеяла девушка, уже считая в уме, во сколько обойдётся покупка обогревателя. Она уже достаточно много потратила на обустройство дома, лишние расходы были некстати. Хоть Ино нашла ей работу, но до зарплаты почти месяц, а просить взаймы у подруги было стыдно. Хината окинула взглядом усталых и измученных соседей и подумала об отце — у него часто был такой же вид. Он приходил за полночь, открывал холодильник и разогревал еду в микроволновке, успевая выключить ту прежде, чем раздастся противный писк. Тогда, лёжа в кровати и натянув одеяло повыше, Хината не думала, что ему, скорее всего, было одиноко сидеть на кухне и давиться едой.

— Я хочу пригласить вас на ужин. Если... конечно, у вас нет других планов. Я только переехала, город не знаю. Да и из друзей только одна подруга. А мы с вами соседи, и вы так выручили в прошлый раз, а я толком-то и не отблагодарила, — голос её дрожал и звучал искренне, она то отводила взгляд в сторону, то снова смотрела в упор с теплотой.

Неджи видел, как тяжело даётся ей общение с ними, почувствовал её потерянность, испуг. Он никогда не переезжал, поэтому ему было невдомёк, каково это. Однако Тен-Тен однажды рассказывала, что когда с отцом переехала, то первое время испытывала неведомый страх, словно под ногами выбили почву. Всё вокруг было незнакомое — чужое. Ей казалось, что она никогда не сможет вписаться в этот город, найти друзей и наслаждаться жизнью. Тогда она сказала: «Город — это живой организм. Человека, пришедшего извне, он будет воспринимать как вирус, отторгать. И чтобы прижиться, приходится приспосабливаться».

— Мы придём, — мягко ответил Неджи и слабо улыбнулся, Хината широко и радостно улыбнулась в ответ.

— Приходите через час, — сказала девушка и упорхнула вверх по лестнице.

В планы Саске не входили посиделки у соседки со своим не очень-то дружелюбном напарником. На самом деле ему казалось, что связываться с данной особой себе дороже: чувствовалось на каком-то интуитивном уровне, что за ней по пятам идут неприятности. С недовольством посмотрев на Неджи и невербально показывая ему, как он недоволен его решением за двоих, Саске поднялся в квартиру. Уже там он смог свободно растянуться на кровати и в полной тишине бездумно смотреть в потолок. С минуту пролежав, он достал телефон из кармана и, пролистав контакты, замер на имени «Итачи», не решаясь позвонить.

На протяжении двух лет он не решался набрать номер и поговорить. Итачи часто писал сообщения, рассказывая что-то о дочери, писал, что не держит на него зла и будет рад, если он хоть раз возьмёт трубку и с ним поговорит. Но Саске никогда не брал трубку. Всепоглощающее чувство стыда руководило им в те моменты, когда на экране высвечивалось имя брата. Тогда, в порыве ярости, когда от него все отвернулись, он бросил много чего нелицеприятного брату в лицо, о чём впоследствии сожалел. Если он в сердцах сказал все те вещи, значит действительно в тот момент верил в то, какой гадкий у него брат. В отличие от Неджи, Итачи простит и примет с распростёртыми объятьями. В глазах Хьюга он видел неприязнь и призрение, с этим ему жилось проще и легче, потому что там внутри не было ничего, кроме грязи. В глазах брата же он увидит любовь и от одной этой мысли его выворачивало. Разве можно любить того, кто столько дерьма натворил?

Учиха никогда не думал, что окажется по ту сторону решётки. Что на запястья наденут наручники, отведут в изолятор и будут допрашивать, как преступника, на протяжении четырёх часов. Сидя на жёстком стуле, ножки которого намертво вбиты в пол, он ожидал, когда железная дверь отворится и наконец-то войдёт его адвокат и дознаватели. Они будто специально задерживались, чтобы немного поиграть на нервах. Он не принимал более десяти часов и уже чувствовались первые признаки ломки: поднималась температура и на лбу начал проступать пот, руки и ноги непроизвольно подёргивались, тусклый свет над столом резал глаза, отчего они слезились. Дверь отворилась и, подняв голову, он с облегчением вздохнул, увидев Итачи. Брат выглядел потерянным и обеспокоенным. Поставив на стол бумажный стакан с кофе, Итачи присел напротив и закатал рукава белой рубашки.

— Двойной эспрессо, будет как раз кстати.

Саске потянулся к стакану и посмотрел на зеркало Гезелла, гадая, кто находится в помещении для наблюдения. Заметив, куда направлен взгляд, Итачи почесал переносицу и вздохнул:

— Там никого. Я кое-как выбил встречу, хоть меня здесь быть не должно.

— Отец? — сдавленно спросил Саске и потупил взор в стол.

— Да.

— Я не хочу, чтобы он...

— Ты не в том положении, чтобы ставить условия! — резко прикрикнул Итачи, сцепив пальцы в замок над столом. — Я не могу вести следствие. Конфликт интересов, сам понимаешь, — Саске ухмыльнулся и протёр лоб дрожащей рукой. Это не укрылось от взгляда брата, он моментально нахмурился. — Ты что, снова взялся за старое?

— Нет, я же сказал, что завязал.

— Поставь руки на стол и посмотри на меня.

— Итачи...

— Когда?

— Месяц назад.

— Чёрт! — воскликнул старший брат, подскочив из-за стола и уперев руки в бока. Пара глубоких вдохов немного помогли вернуть самоконтроль. — Ты обещал мне, что больше не притронешься к этой дряни. Ты клялся...

— Когда Сакура сказала, что подаёт на развод, — сглотнув, Саске закрыл глаза рукой, — я сорвался. Мне было херово...

— Ты бы мог прийти ко мне.

Саске молчал, не пытаясь объяснить, что проще принять дозу и на время развеяться, забыться.

— Ты был под кайфом, когда вошёл? Отвечай!

— Да, я был под кайфом! Я знаю, о чём ты сейчас подумал и к какому выводу пришёл, поэтому не хотел говорить! Я... я не убивал её! Это был не я! — закричал Саске и слёзы потоком хлынули из глаз, он сгорбился и плечи его задрожали. Итачи растерялся, не зная, что предпринять. Саске плакал в детстве, когда родители ругались, а повзрослев, казалось, утратил эту особенность навсегда. Итачи подошёл к нему и положил руку на плечо. — Не убивал... Я не мог, — отчаянно всхлипнул младший брат. — Она сказала, чтобы я посидел в машине, пока она проверит помещение. Вызов был пустяковый… Времени прошло не так много, минут пять, и было поразительно тихо. В кармане был порошок и я решил принять, пока ждал. Затем я заметил человека. Рослый такой, в плаще и в дурацкой шляпе. Выглядел он странно для этих мест, выделялся. Он зашёл в подъезд, а через некоторое время я услышал грохот. Я выскочил, вбежав по лестнице, ворвался в дом. Тен-Тен стояла неподвижно посреди комнаты, стол был опрокинут и множество бумаг рассыпаны по полу. Кто-то стоял у окна и держал её на мушке. Я не видел лица, только серое пальто и руки в чёрных перчатках, мешала стена. Недолго думая я выстрелил, а затем она резко упала... Я… я не понял, что происходит... Было много крови, я сразу побежал к ней, увидел пробитый висок… С того ракурса я не мог попасть... Это был не я...

— Ты видел человека, идущего к подъезду, до того, как принял или после?

— После... Но это не было галлюцинацией. Я видел его отчётливо. Почему ты мне не веришь? — вцепившись в волосы, возмущенно-надрывно спросил Саске.

— Боже, брат! — взмолился Итачи, запрокинув голову назад, он смотрел с мольбой в потолок, словно пытался разглядеть спасительный знак свыше. — Я бы хотел тебе верить. Ты не знаешь, насколько сильно хочу, чтобы это было правдой. Ты не представляешь, как сильно я тебя люблю... Но моя любовь... довела тебя до этого...

— Там был человек... Проверь регистратор, он должен был попасть в кадр. Я не вру, поверь...

— Прекрати это! Я уже видел запись, там никого, кроме тебя! Это всё твоё воображение.

— Нет!

— Но ты не стрелял в неё.

— Я же говорю, там был...

— Ри-ко-шет, — по слогам проговорил Итачи и, присев на стул, уронил голову на руки.

— Рикошет? О чём ты?

— Пуля отлетела от стены и пробила ей висок. Несчастный случай. Косвенно, ты её не убил. Адвокат договаривается, чтобы тебя выпустили под залог. Сумма не маленькая, но отец готов внести деньги. Когда завершится следствие, тебя выпустят и снимут все обвинения, решив, что возможно ты среагировал на какой-то звук. Ты вернёшься к работе и будешь жить прежней жизнью, заедая свою совесть купленным в подворотне белым порошком, но я этого не допущу.

— Что ты имеешь в виду?

— Я поступлю так, как должен был поступить давно. Я скажу, что ты наркоман.

— Итачи, я ведь потеряю всё. Ты же понимаешь? Я завяжу, клянусь. Поверь... В этот раз... — умоляюще сказал Саске, схватив за руку брата через стол.

— Нет. Так больше не может продолжаться. Смерть Тен-Тен не только на твоей совести, но и на моей. Если бы я не вёлся на все твои обещания, а поместил в клинику, то она могла быть жива. Я люблю тебя, Саске, и не хочу терять. Я должен тебя спасти, — закончил Итачи и отдёрнул руку. Он встал, и уверенным, быстрым шагом направился к двери, боясь задержаться и передумать. Стакан пролетел мимо него и с грохотом врезался в стену, расплескивая кофе. Обернувшись, он на мгновение замер. Саске смотрел на него свирепо, будто зверь. Вены на лбу вздулись, глаза пылали гневом.

— Любишь?! Не пори чушь! Когда любят, так не поступают. Ты разве способен любить? Ты будто долбанный робот, только и можешь исполнять приказы. Хочешь меня спасти? Сначала спаси себя!

— Остановись, Саске. Не говори того, о чём потом пожалеешь.

— Разве я неправ? Да у тебя даже с девушками не получается завести отношения!

Дверь оглушительно стукнула и Саске снова остался один.

Хината беспокойно вставала, постоянно бегая на кухню, приносила то перечницу, то салфетки. Порхала над столом, пододвигая к ним блюда, и продолжала бы елозить на стуле, если бы Неджи не сказал довольно жёстко, чтобы она успокоилась и тоже что-то поела вместе с ними. Было по-домашнему вкусно и Саске уплетал третью по счёту тарелку с жаркое. Девушка рассказывала о своём отце и, слушав её в пол-уха, Саске понял, что тот работал в полиции и был убит. Учиха посмотрел на напарника, который, не отрывая глаз от соседки, вел беседу. Еда в его тарелке была почти не тронута, стало понятно, что девушка ему нравится. По-хорошему, надо было найти причину и уйти, оставив их наедине, но почему-то он упрямо сидел и накладывал салат. Невольно Саске стал наблюдать за девушкой. Она была довольно симпатичная — привлекательное лицо и формы, которые трудно было скрыть даже за мешковатой одеждой. Было видно, что воспитывалась в строгости, была зажата, постоянно за что-то извинялась и продолжала говорить с ними на «вы», хоть они давно перешли на «ты». Он усмехнулся, представив, как будут развиваться отношения напарника и соседки. Сначала они отходят на свидания, вежливо общаясь, а поцелуются только к двадцатому или, если там совсем все плохо, после свадьбы. Сколько Учиха помнил, Хьюга был слишком чопорный и правильный, поэтому не был популярен среди девушек, несмотря на то, что был красив. Когда Тен-Тен сказала, что встречается с Неджи, он был удивлён, не понимая, что могло привлечь живую Такахаши в сдержанном Хьюга. Соседка подходила ему больше, она была словно тихое озеро, в водах которого можно потонуть, даже не заметив; Тен-Тен — бурлящей горной рекой, несущейся бешеным потоком к скалистым берегам, о мощные камни которых можно расшибиться.

Такахаши вошла в кабинет с огромной тяжёлой коробкой и, пыхтя, поставила ту на стол.

— Это ещё что? — спросил Саске, недовольно приподняв бровь.

— Чем задавать глупые вопросы, лучше бы помог. Работа, вот что! — сдув чёлку со лба, напарница стала нервно вытаскивать протоколы. — Нужно всё отсканировать.

— Это что, шутка?

— Я, по-твоему, шучу?

— Я тебе говорил — не маячь у кабинета начальника.

— Маячь не маячь, всё равно бы дали.

— Отдай Изуми, она выполнит всё. У нас и без этих бумаг дел много.

— Отдай Изуми! Поверить не могу, вы мужики — все такие сволочи. Девчонка третий месяц работает, а Итачи с Шисуи скинули всю документацию на неё, — возмутилась Тен-Тен и плюхнулась в кресло, потянувшись за кружкой с чаем. Заметив, что на поверхности плавает мошка, она фыркнула и вернула ту на стол.

— Новенькие всегда отдуваются.

— Да, но это чересчур. Позавчера забыла кошелёк и пришлось вернуться. Время было недетское, а в их кабинете горел свет. Захожу к ним, а она там одна сидит за кипой документов. Если бы не я, сидела бы до утра и оформляла. Вчера накричала на этих умников, надеюсь, больше такого не повторится. Да и к тому же, Шисуи с Изуми уехали в какой-то город, искать какого-то свидетеля. Как хорошо, что скоро свалю с этого дурдома.

— Куда свалишь? Переводят? — настороженно спросил Учиха. Ему не хотелось менять напарника, с Такахаши работалось легко, без конфликтов.

— Ухожу надолго в отпуск.

— Залетела что ль?

— Что? С чего ты взял?

— Ты сказала в отпуск надолго, я лишь предполагаю.

— Увольняюсь. Есть что-то поесть? — прищурилась Тен-Тен, высматривая на столе соседа что-либо съестное.

— Ты это серьёзно? Увольняешься? Что будешь делать?

— Для начала выйду замуж, — засмеявшись, сказала девушка и показала обручальное кольцо на пальце.

— Станешь домохозяйкой, нарожаешь десять детишек и будешь счастлива? Да ты умрёшь со скуки.

— Сколько яда в твоих словах, Саске. Если твой брак не удался, не значит, что мой тоже. Между прочим, ты приглашён на свадьбу.

— Не думаю, что Неджи будет рад мне.

— Будет, не сомневайся. Не понимаю, почему вы так друг друга недолюбливаете. Если бы вы переступили через свои детские обиды, уверена, смогли бы неплохо сработаться.

На столе появился торт, взяв большой нож, Хината стала осторожно резать на куски и раскладывать по блюдцам.

— А где ты училась? — спросил Неджи, забирая из рук свой кусочек торта.

Саске заметил, как дёрнулась её рука и, подняв голову, он в упор посмотрел на неё, цепляя детали. Она почесала кончик носа и направила взгляд в сторону.

— Эм, я не закончила... Отчислили на втором курсе. Смерть отца, сессия и... навалилось всё. Может попробую поступить в этом городе.

— Всё хотел спросить, почему в этот город переехала. По сравнению с тем, где ты жила, наш — дыра дырой.

— Я не знаю, — сглотнув, сказала Хината, всё так же пряча глаза. — Ино переехала, и мне захотелось что-то поменять в жизни.

— Странный выбор, — взяв чайную ложку, Саске отломил небольшой кусочек. Он не знал, заметил ли Неджи, но этот «безобидный ангелочек» явно что-то скрывала. Он обязательно выяснит что, но позже, а сейчас он не прочь насладиться чаем со сладким тортом.