Вариант 513. (гет)

14. Хризантемы.

«Хризантемы осенней

нет нежнее и нет прекрасней!

Я с покрытых росою

хризантем лепестки собрал

И пустил их в ту влагу,

что способна унять печали

И меня еще дальше

увести от мирских забот.»

( Тао Юаньмин 365-427гг)

Для Мюриэль все шло по-прежнему, Эрик все чаще оставлял у порога хризантемы. А однажды даже решился постучать и пригласил ее в кафе напротив. Время провели мило, так как бесенок оказался весьма начитанным и поговорить с ним было о чем. Оказывается, в Преисподней можно было найти отличную литературу. Поговорили и о сожженных книгах и их авторах, о людях, о кофе. Разве что об английской погоде не было сказано ни слова. А это свидетельствовало о нескучной беседе. Ничего чудесного они не творили, поэтому этого общения не заметили ни Небеса, ни Преисподняя.

Метатрон пропустил уже два вторника подряд, зато в середине ноября снова появился Кроули. Притащил блин пуэра 2000 года и предложил отметить юбилей открытия книжного китайской чайной церемонией на месте. Табличка о закрытии снова появилась на привычном месте, чайник исинской глины — на столе. Эрика позвали тоже. Кроули рассказывал истории.

— В 1800 году Азирафель открыл магазин именно в этом месте. До того времени лавочка уже существовала аж с семнадцатого века. Но там, где сейчас пластинки. Постепенно он тут всю землю прибрал к рукам. Но книги остались его страстью. Сколько редкостей прошло через его ангельские руки! И некоторые в очень плачевном состоянии. Но он не только хранил их, но еще и восстанавливал. Причем без использования чудес.

— А тут что было? — с интересом спросил Эрик.

— Вначале ничего. Потом построили этот дом по планам Азирафеля. Так, как ему было нужно. Но без чудес не обошлось, конечно. Как вы можете видеть, магазин внутри гораздо больше, чем снаружи. В семнадцатом веке тут рядом был разорившийся впоследствии книгоиздательский дом. Потом владелец продал его под «копеечный университет» — небольшой постоялый двор с кофейней. Там теперь это «Дай мне кофе или дай мне смерть». Магазин тогда был рядом. Ну а потом — ангел перенес его в это место.

— И все же книги очень похожи на людей. Если подумать, тут собралось все человечество: герои, злодеи, маленькие люди и большие, дети и прекрасные женщины, влюбленные всех времен, герои и воины, врачи и поэты. Всех не перечислить. Они из разных стран и разного времени. Но в этих книгах они будут жить всегда.

— Да, Азирафель считал свой магазин моделью человеческой цивилизации, хранилищем мировых знаний. А по поводу твоего «будут жить всегда», то мне нравится, что ты так считаешь… А тот день, я отлично помню тот день…

1800 год. Сохо.

(Мистер Гейман, извините, основная идея потырена с вырезанной сцены, но Вы ведь сами хотели, чтоб это пригодилось, а это рассказ о книгах и людях, мне очень нужно было. Потыренное выделено курсивом))).

Как же ему помнится отлично этот день! Просто удивительно!

Кроули сидит с чашкой кофе в «копеечном университете» напротив книжного и наблюдет разворачивающуюся суету вокруг него. Внутри на подоконнике букет винно-алых хризантем. Чудесный любимый цвет. Букет на окне — приходить опасно? Или наоборот?

Вот он, Азирафель — стоит снаружи, пыжится аж от гордости. И жилетик еще новый. И что там на вывеске пишется в данный момент? Ага: "Мистер А. Фелл Поставщик Книг для Дворянства, Основано в 1800 г.". Для дворянства, значит? А остальные не нуждаются, так как безграмотны что ли? Особенно нарождающаяся буржуазия? Или ангела 1793-й год ничему не научил? Ах простите, 1789-й, а не 1793-й. Один черт. Но ему, видимо, очень нравится его новое детище. Сияет весь. Так, зашел внутрь. А эти? Тут как тут! Гавриил и Сандальфон? Считают, что разоделись, как денди лондонские? Мода двадцатилетней давности. Гавриилу все идет, а Сандальфон, как корова с седлом! Тоже зашли. Пойду под окошком послушаю. Мало ли что задумала небесная парочка?!

Полки пусты, и само помещение кажется выглядит меньше, чем будет позднее. Азирафель, насвистывая, кладет книги в прекрасных кожаных переплётах на полки. Он так доволен, как только для него это вообще возможно.

Звонок над дверью ЗВОНИТ. Он не оборачивается, бросая через плечо:

«Я боюсь, магазин не будет открыт до пятницы, добрые люди. Но у нас запланировано торжественное открытие сразу после обеда...»

Что же, слышимость отличная! Дальше. Они принесли ему хорошую новость. Я себе представляю! Интересно, перо позолотят или напарником Сандальфона назначат? Как он ее ждет, эту новость, я представляю. Наивный. Сейчас гадость и начнется. Так, оправдывается за Париж. Да они уже забыли, дурачок, не напоминал бы!

А вот это уже и гадость: «Мы забираем тебя домой». Повышают, оставляют магазин, как базу. Как базу? И что? Может нам, адским, Ковент-Гарден базой сделать? Или уж сразу — Парламент?

Ему не нравится. Домой забрать хотят. Какой домой? Что-то он там от радости не скачет?! О! Вишенка на торте: медаль повесили. Помахать ему что ли для видимости всеобщей радости от сего момента?

В это время Азирафель бросает на вход отчаянный взгляд и видит самую ужасную вещь из всех возможных. Это Кроули, держащий сверток, смотрит через открытую дверь (позади Гавриила и Сандальфона) и весело машет рукой.

Не заметили? Слава Сатане, они меня не заметили. Послушаю дальше. Он там как раз меня хвалит: «Но только я могу должным образом препятствовать козням демона Кроули». Препятствовать?! Конечно, препятствуй, дорогуша, сколько угодно! Особенно удачно ты мне препятствуешь при поедании конфет. Как? Съедая половину!

Тут Кроули показывает на сверток, и беззвучно одними губами произносит "шоколадные конфеты".

Гавриил меж тем продолжает, не замечая ни возражений Азирафеля, ни Кроули за спиной: «Я не сомневаюсь, что кто бы ни заменил тебя, он будет таким же хорошим врагом для Кроули, как и ты. Возможно, Михаил».

Ужас! Просто до мурашек. Не то, чтоб я его боялся, но, — он произносит одними губами: "Михаил? Михаил полный придурок!", глядя на Азирафеля, находящегося в полнейшем замешательстве от всего происходящего.

Азирафель не останавливается, гладя одновременно на Кроули и в глаза Гавриилу: «Кроули находится здесь внизу столько же, сколько и я. И он коварный, и хитрый, и исключительно умный, и..»

О, он опять обо мне. Так лестно! Неужели это он и впрямь меня таким считает? Хитрый и коварный? Ну, исключительно умный — еще куда бы не шло.

— Он что тебе нравится? — вопрошает Гавриил.

- Я ненавижу его. И несмотря на это, я уважаю достойного оппонента... Коим он не является, ведь он демон и я не могу уважать демона. И нравиться мне он тоже не может.

Ну да. Странно было бы, если б я ему нравился. Или если бы нравился, а он им об этом рассказал? Уважает достойного оппонента? Ага. Вот это так теперь называется?!

Кроули исчезает из дверного проема так стремительно, как может исчезать только демон: «Надо срочно изобрести способ оставить его здесь. Ради чего? Ради него самого. И ради меня, ненавидимого и неуважаемого ангельского оппонента, конечно». Гавриил вешает на шею Азирафелю медаль, а потом отправляются прогуляться до мастерской портного на Корк-стрит, а после одобрительного и восхищенного разглядывания окошка портняжной лавочки, занявшего некоторое время, оставив Сандальфона снаружи, заходит к портному. Так-так! Видимо поглядел вокруг и понял, что отстал от моды. Сандальфон не столь тонок, ему начхать. Он еще лет восемьдесят так проходит, а то и все сто восемьдесят! Других клиентов нет.

Приходится отойти чуть в сторону, прикинуть, как будет не видно его из окна и что будет видно, затем чуть ближе подтащить один из манекенов, обмотанный темной тканью, стоящий у самой задней двери.

Тем временем Гавриил уходит за занавеску примерочной. Он начинает снимать одежду. И тут он замирает. Он слышит чей-то разговор на улице снаружи лавки портного.

А теперь — надо воспроизвести драматический диалог самого с собой на разные голоса, ясно представляя, как Гавриил встает на табуретку, чтобы лучше разглядеть, но не увидит ничего, кроме заданного. Ну, не святой Уильям наш Шекспир мне в помощь! Драматизму побольше главное.

— Ты уверен, что за нами не наблюдают, о чудовищное существо из недр ада?

— Никто не подслушивает, демон Кроули, — это уже голосом монстра, едва сдерживая смех.

Коварный и хитрый? Да все по твоему желанию, ангел!

— Проклятье. Если бы я только мог понять, почему мои злые планы вечно так гениально свергают. Словно небесные силы прислали защитника сюда на землю, кто препятствует всем моим козням... расстраивает все мои происки..

— Мистер Кроули, вам не нужно унывать. Я слышал новость, которая принесёт радость вам и всем силам Ада. Поговаривают, что ангела Азирафеля, вашего заклятого врага, отправляют обратно на Небеса, — тем же голосом монстра, переигрывая в стиле театра начала девятнадцатого века.

— Неужели это правда? Я собирался наглотаться святой воды в отчаянии, если ещё раз потерплю поражение от этого ангела Азирафеля. Какая превосходная новость! Только Азирафель распознаёт мои козни, чтобы...

— Препятствовать им?

— Именно. Так отправимся же в адскую забегаловку и выпьем за успех сил зла на этой земле, спасибо Небесам за их глупость.

После возвращения Гавриила в новом костюме планы Небес резко меняются, Азирафель остается сражаться со злом. При этом верховный архангел пребольно пинает Сандальфона, чтоб молчал и не противоречил. Видимо Сандальфон этот ободряющий и очень болезненный пинок в плечо считает проявлением небесной благодарности. А что с него взять? С автора соляных столбов? Медаль они ему оставили, или обратно унесли, интересно?

Но уже поздно, заходить он не стал. Азирафель остался один в своем книжном.

Письмо второе, не отправленное адресату.

1800 год 13 июля.

Брат мой, утренняя Звезда! Как все же славно написать тебе в моменты самого горестного настроения моего. Как ничто иное это и успокаивает, и утешает, а иногда даже и окрыляет. Хотя я вру: утешают только книги. Но знать об этом и не надо. Пусть все так и считают меня идиотом с невидящими буквы глазами и жалким мозгом придурка, неспособным оценить виртуозное искусство слова. Слова, которым можно и убить, и спасти, и казнить, и запутать, и вылечить, и вознести на высоты, которые нам и в ангельском нашем обличии не снились! Слово! Вот идеальный инструмент! И вроде я им не владею и ценности его не представляю? Что проще?! Спрятаться от всех сторон? Скрыть себя истинного, как только можно?! От всех. Только так и можно сохранить тут свою свободу. И порой не только демону, но и человеку.

Итак, книги. Вот Азирафель, этот мой извечный враг завел в Лондоне книжную лавочку, в которой ничего не продается. Как это характеризует Небеса? Да так же, когда они сжигали за переводы Библии с латыни на европейские языки. Все только через посредников. Слово Божие через посредников. И это не мы в Преисподней придумали, заметьте! А сколько пожгли по идейным соображениям этих самых книг?! Александрийскую библиотеку помните? Да. Там в нашей адской библиотеке огромный раздел из «несгоревших» рукописей. А ведь сожгли-то христиане! Спасибо им за такое полезное чтиво в Аду! И все остальное тоже! Чего они только не сжигали! Свиток Иеремии, «О богах» Протагора, сочинения Демокрита, неоднократно горевшие свитки «Торы», манихейские и арианские писания, Книга чудес творения, тексты Корана с различными формулировками, труды Абеляра и Арнольда из Брешии, библиотека Дома мудрости в Багдаде, книги, названные «непристойными» Савонароллой, арабские книги и архивы в Оране и многие, многие другие. Что перечислять! Хорошо, что рукописи не горят, и все это есть у нас. Думаю, что данный список со временем будет пополняться, учитывая некоторое упрямство человечества в признании своих ошибок. Уж не знаю, к прискорбию человечества, или к радости нашей. Кое-что из редкого, еще не сожженного, кстати, в лавочке ангела присутствует. Например, Лестерский кодекс Леонардо да Винчи второй экземпляр «единственного», также писаный им от руки с помощью зеркала, или Библия Гутенберга, у которой всего 48 копий, «De revolutionibus orbium coelestium» Коперника, годом издания — 1543, «The Book of Urizen» Уильяма Блейка от 1794 года. Это только то, что я успел мельком заметить там на полках. А чтобы поисследовать эти полки подробнее мне следовало бы хорошенько втереться к нему в доверие. А Вы говорите, что я тут братаюсь с кем попало. Совсем не с кем попало, а с весьма интересным и умным представителем противоположного лагеря. Да и слово братаюсь тут не подходит. И чего нам брататься, когда мы все по сути своей дети одного Создателя?!

Так вот, эти книги меня весьма привлекают. И дожидаться, пока они канут в нашу адскую библиотеку, я не намерен. В этом все и дело.

На сем заканчиваю. Верхняя контора, кстати, хотела его забрать обратно. Но оставили. Из-за меня и оставили, считают хитрым и изворотливым врагом. Без ложной скромности. Можете приложить все это к очередному отчету о деяниях.

Пы.сы. 2000год, через двести лет. Вот и это не отправил. Иногда думаю, а тебе ли я все это писал в самом деле? Зачем писать Утренней звезде? Если он, Сатана, и так все знает, так как следит за всеми нами? Нет. Писал другому. Брату, созданному в одно мгновение со мной, которому всегда хотел все рассказать. Объяснить? Оправдаться? Позвать за собой? Интересно, ему так же не хватает второго? Может именно поэтому я и заводил себе друзей даже среди людей. И даже среди ангелов. Что же там с Азирафелем? И как долго продолжится все это дурацкое молчание?

Примечания к главе четырнадцатой.

1800 год. Сохо. — далее воспоминание основано на сцене, не вошедшей в сценарий второго сезона. Слегка мною переработанной. Ну и что такого? Раз все тут все равно принадлежит мистеру Гейману, то зачем постоянно на него работать? Можно ведь и использовать то, что им еще не включено? Он и сам так делал, включая во второй сезон кое-что из книги, хотя это было во временных рамках первого сезона. Курсивом выделено все, что осталось, как было у мистера Геймана.

Да, я знаю, что в книге магазин открыт в 1793 году (при целой Бастилии?!), но сцена заимствована из сценария, так что и дата оттуда.

Что касается редких и сожженных книг, перечисленных демоном в письме — список, конечно, не полон. Поищите сами, удивитесь и поплачьте.