Хроники магдармерии Святогорья (джен)

Я начала выкладывать то, что было в работе непосредственно сейчас.

— Вот дело о пропавшем браслете. Это о ноже, это о плакатах… По нюхлерам вот папка… А это про нарисованного дракона.

— Как вы смеете! В городе стухла вся вода, а вы занимаетесь пропавшим браслетом и проклятыми нюхлерами? — она практически выбила у меня из рук на стол все папки. — Где решение проблемы? Город гибнет! А вы занимаетесь этой мелочью?!

— Мы занимаемся всем, — ответила я. — Всем, что происходит.

Почему я ответила так и почему мы действовали именно так словами я смогла сказать гораздо позже. Надо было ответить, что что бы ни случилось, мы не дадим город на разграбление мародёрам. А если мы оставим всё это безнаказанным, то это и случится. Для избавления от конца света есть ещё ритуалисты, герои и журналисты. А вот мародёрство за нас никто не остановит.

Из папки с протоколами допросов выполз огромный таракан.

Госпожа Ревизор открыла было рот, чтобы сообщить, насколько это отвратительно, когда с потолка упал ещё один. Прямо между нами на стол.

Я только выругалась. Ревизор вдруг замолчала.

— Где старшие по званию?

Тараканы полезли изо всех щелей и быстро застелили пол. Я набрала воздуха для ответа и закашлялась. Сизый туман выплывал из тех же щелей и начал заливать помещение.

Ревизор хлопнула по артефакту у себя на груди и исчезла, оставив меня с этим безобразием одну.

Я бросилась к двери. Упала, с хрустом давя тараканов. Перекатилась. Закашлялась и уже на четвереньках, закрывая рукавом рот (что помогало только от тараканов), поползла к выходу.

Ползла, чувствуя под руками и коленями шевелящийся ковёр… Периодически что-то падало с потолка. Ни криков, ни паники не было, так что видимо в конторе уже никого.

Кое-как я выползла на крыльцо в руки коллег. Платон и Женька меня подняли на ноги и сразу же повели к знахарям, потому что я продолжала глухо кашлять.

Я даже не успела добраться до Алисы Сергеевны. Только мы зашли в коридор знахарского центра, как мне под ногу попался всё тот же толстенный таракан.

Женьку я бесцеремонно вышвырнула за дверь, пока не вылез ещё и туман, а сама крикнула, есть ли кто. Ответом был стрёкот тараканьих ножек и хлопок задней двери в противоположном конце коридора. Вышли…

* * *

Улицы были полны. Кто в чём. Кто в тулупах поверх сорочек, кто полностью одетый, но без шапки. Люди стояли, сидели, прятались в подворотне от мартовского холода и ветров. Алиса Сергеевна кого-то осматривала. Её помощница дежурила на другой стороне улицы. Маргарита Олександрована, привалившись к стене, держала на руках завёрнутых в платки малышей. Матушке моей после родов ещё дня три вставать не давали. А тут такое…

— … Вы ничего не сделали. Что, сами перепугались… — издевалась госпожа ревизор.

Платон как из бани вылез. Красный, со сжатыми кулаками, он шагнул к ревизору.

— Как жаль, что я не могу вызвать вас на дуэль! — прошипел он. — Как вы…

— Обердарм Волков, назад! Ещё не хватало! — Дмитрий Евгеньевич остановил.

Хладнокровию ревизора можно было позавидовать. Она повернулась к Дмитрию Евгеньевичу.

— Что ваши люди себе позволяют?! Вы…

— Мы делаем всё, что возможно!

— Да сейчас! Выставка до сих пор не закрыта. Воду вместо вас расколдовывают.

— А что было в прошлый раз, когда мы пытались закрыть выставку?

— Унтердарм Пирогова, назад! Ещё и ты тут! — Дмитрий Евгеньевич требовательно посмотрел на меня.

Я попятилась.

— Тихо! — потребовал он.

Разговоры вдруг затихли. Кто разбегался, прячась с подворотнях, ведь в дома зайти было невозможно. Кто хватал оружие, кто какие-то оглобли, дрыны, коромысла… Но большинство всё-таки палочки. Хотя боевой магией владели далеко не все.

Мы протолкнулись к центру площади, где уже освобождался круг. Люди толкались, боясь подходить ближе. Воздух словно бы натянулся, стал твёрдым и физически ощутимым. Кажется, даже горячим.

Возле фонтана стояли четыре человеческие фигуры в чёрном. На головах у них были маски и покрывала, какие я уже видела на статуях и рисунках фараонов и жрецов на Египетской выставке. Уже без сомнений, эта пакость вырвалась именно оттуда.

Один — в белой маске, замотанный цепями.

Второй — в чёрной маске.

Третий — в бронзовой маске

И четвёртый — в золотой маске с веткой цветов.

По опустевшей улице пронёсся сухой вихрь. Из-за угла вышло существо не меньше двух метров. Те самые «доспехи», что стояли в зале выставки. Его как будто почистили, обновили золото и лазурную краску и выпустили сюда. Существо встало за спинами духов и застыло.

Мы, магдармы, стояли впереди. Обнажённые сабли, палочки наголо… У кого-то посохи. К нам присоединялись те, кто похрабрее и мог держать оружие.

— Судя по материалам с выставки, у каждого из духов есть слабое место, — шептал Платнон так, что мы все слышали. — Вон тому, что в цепях, опасно холодное железо.

— Акцио половник! — выкрикнула Лада Беннингсен.

— А вот тому цветы, — добавил Евгений. — Остальные — не понял пока. Кстати, вон тот чёрный — это страх…

Пока духи не нападали. То ли команды ждали, то ли удобного момента.

Платон копался в своём блокноте, пытаясь припомнить что-то полезное.

— Магия же должна действовать. Возможно, черный боится света.

— Вот и посмотрим.

Евгений прискакал назад с внушительным букетом пионов и вручил их мне.

— Ну, Евгений, твою налево… Это первые и последние цветы, которые я от тебя приму!

— Напарник! — позвал Платон.

Женька расплылся в улыбке и кинулся к Платону.

Не до сантиментов. Я сейчас эту срань египетскую так цветами отхожу, что живого места не останется! Именно букет я перехватила понадёжнее, оставив в другой руке одновременно саблю и палочку.

Одна из дам сняла с головы венок. Кто-то потрошил свои шляпки, кому-то бабка принесла горшок с геранью мол, держи, внучек…

Не смотря на все ссоры и противоречия, вампиры тоже стояли с нами плечом к плечу. И некоторые члены госсовета. Какие-то различия стирались, какие-то позволяли собраться.

Чёрная маска издала вопль, из-за которого захотелось убежать подальше, а внутри всё свернулось в тугой холодный ком. Мне удалось остановить себя только через шагов шесть назад. Будущая жертва цветочного насилия оказалась далековато. Прицельно кидать его я не стала. Просто подбежала и положила букет к его ногам, основательно подрастрепав, чтобы преградить путь.

Цветы тут же пожухли. Кто-то запустил свеженьким красивым венком и он повис у чудища на голове.

— Сражайтесь за меня! — вдруг приказал дух в цепях, поднимая руки.

Вера странно взмахнула мечом и попала Виктории Осорио по ноге. Та посмотрела на неё, как на дуру.

Максимилиан Беннингсен прицельно метнул половник. Дух получил ровно в лоб и отшатнулся, шипя от боли.

— Акцио, половник! — добавила Клара. Половник вернулся к Беннингсенам по широкой дуге…

Духи понеслись к толпе, мы пытались им преградить дорогу. Кото-то они отбрасывали и отталкивали. Нас оттесняли назад. Сверкали молнии заклинаний.

Духа в цепях первого отходили саблями, мечами и половником. Даже не понадобилась железная труба, которая мелькала над толпой.

В марте цветов в Святогорье не очень много. Больше по теплицам, или в горшках на подоконниках. А вот в мае, когда каждая вторая девчонка рассекает в венке из одуванчиков, дух-цветочник бы исчез быстрее. Лишившись самого эффективного оружия, я тыкала его саблей, хотя меня регулярно отбрасывало воплями духа страхов.

Толпа мешалась. Раненых уволакивали с поля боя лекари. Магдармерия с вампирами на первой полосе отбивались от носившихся духов. Какому-то досталось корзинкой. Судя по радостным воплям, исчез ещё один дух.

А вот когда пропал последний, зашевелилось существо с собачьей головой.

Тяжелым шагом, оно двинулось на нас, размахивая своим оружием. Толщиной оно было наверное с три сабли.

Магдармерия тут же в компании с вампирами и Айзеком кинулись на чудище, пытаясь прорваться через мелькающей «меч». Я успела подскочить со спины, садануть ему одновременно «Игнесом» и саблей по спине. Как по глиняному горшку ударила.

Возвращающийся клинок тут же откинул меня на пару метров. Сквозь меркнущее сознание я увидела, как создание упало на одно колено.

— Вультатем! — Алиса Сергеевна лишь взглянула на меня, убедившись, что я вот сейчас не помираю и побежала к следующему.

Я поднялась, тряся головой.

Сергей Соколов стаскивал с шеи чудовища амулет, почти повиснув на нём. Только сбросив его на землю, он принялся его колотить камнем с мостовой, кулаком, а затем заклинанием.

Шарахнуло так, что я шлёпнулась обратно.

Ядвига Аскольдовна отволакивала Сергея от чудища. Хотя его я узнала только по клокам рыжей шевелюры. Его закоптило с ног до головы, обрызгало кровью и я не была уверена, что от руки хоть что-то осталось.

Чудовище замерло и к нему осторожно подобрались члены госсовета.

Среди шёпота обсуждений я услышала выкрик Платона «Редукто!». И грохот расколовшегося глиняного горшка.

Тишина вернулась. На пару мгновений.

Вместо чудовища посреди площади валялась горка черепков.

Первая завопила хозяйка выставки, за ней — ревизор накинулась на Платона. Тот с непоколебимой уверенностью развернулся и пошёл прямиком ко мне.

Я с трудом встала, не веря, что всё закончилось.

— Обердарм Волков, немедленно сдайте оружие! Вы арестованы за неисполнение приказа высшего руководства! — орала ревизор ему вслед.

Платон вручил мне оружие и палочку, затем повернулся спиной, подставляя руки. Я позорно уронила саблю, поскольку левая рука отказалась что-то держать. И молча наклонилась за ней, не сводя взгляда с рассерженного ревизора.

— Что ж, Дарья Владимировна, я арестован.

Я смотрела на подставленные руки Платона. Связывать я его точно не собиралась. Только толкнула плечом, поскольку свободная рука только безвольно мотнулась.

— Ну что? Пошли тогда.

Потом, уже в конторе, я спросила:

— И что ты натворил?

— Уничтожил чудовище. А то они сейчас пока обсуждают, оно опять восстанет и город разнесёт, — Платон мрачно расстегнул гимнастёрку и принялся отковыривать погон.

— А-та-та тебе, — пробурчала я с сарказмом.

Погон не сдавался. Я помогать тоже не буду. Сделал ли он неправильно? Нет. Приказа не прозвучало. Тем более не от вышестоящего по должности. Дмитрий Евгеньевич точно его не отдавал.

— Рапорт сейчас напишу.

— Пиши. Только начни с объяснения.

Я кинула перевязь с саблей на оружейную стойку, а палочку — на стол. Оглянулась на это безобразие. Поняла, что мне ревизоры за подобное обращение с арестованным башку оторвут. Но… Пусть отрывают, если не понимают, что подставляют город под очередную опасность. Пусть лучше мне инспектор голову оторвёт, чем какая-то египетская дрянь будет отрывать головы жителям Святогорья.

Дмитрия Евгеньевича я нашла уходящим с выставки. Он был зол, рукав забрызган чьей-то кровью, возможно его. Ревизор маячил на дальней улице, потрясая свитком.

— Дмитрий Евгеньевич, там Платон рапорт пишет и погоны срывает, — сообщила я.

— Твою мать!

Больше комментариев не последовало.

В конторе Платон что-то писал. Рядом валялся всё же содранный погон. И как только Дмитрий Евгеньевич вошёл, он вытянулся в струнку.

— Обердарм Волков! Немедленно привести форму в порядок! — потребовал начальник.

— Прошу прощения, Дмитрий Евгеньевич, в бою сорвало, — тут же доложил Платон. — Сейчас приведу всё в порядок.

— А теперь не в службу, а в дружбу, наведите порядок в документах и дайте мне последние дела, — он одёрнул форму одной рукой. — Сейчас мне будет есть мозг Госсовет.

— Есть! — отрапортовали мы, переглянувшись.

* * *

После того вечера у меня появился новый пункт в градации того, что я меньше всего хочу делать. Первое место по-прежнему занимали сваты. Второе — на ковёр к Бригитте. Ну а сегодняшний разнос ревизора оттеснил на четвёртое место походы в лес, сражение с неведомыми тварями и сватовство пауков.

Мы перебирали документы, приводили их в порядок, писали протоколы и отчёты, всё это сдавали Дмитрию Евгеньевичу. У Платона и Евгения чуть ли искры из-под пера не летели. Я укладывала всё в папки. И тут обнаружила, что левая рука совершенно отказывается что-либо держать. Папки сыпались у меня из рук, приходилось всё собирать заново. Даже ухо почесать не выходило. Благо, не правая. Протоколы я писать ещё могу.

Сергей зашёл. В окровавленной рубашке, обожжённый, без одной руки, но почему-то довольный и гордый. Это ведь он уничтожил медальон Египетского духа.

— Не волнуйся, Серёжа, мы руку тебе вернём, — заверяла Ядвига Аскольдовна.

А потом костерила госпожу Курву (как обозвала она ревизора) польским матом.

Клара вернулась, когда мы уже закончили с оформлением бумаг и подкинули их Дмитрию Евгеньевичу, что был в запертом кабинете, где Госсовет и госпожа Курва песочили магдармерию за бездействие. Ох, чует моё сердце (нет, не сердце. Обычно я чую другим местом), скоро придётся нам выслушивать следующее намерение уволиться со службы. И как только случиться что-то плохое, сразу вернётся. Как пить дать.

Клара отвела меня в угол и расскала, что очень довольна тем, что она сделала. Что им с семьёй удалось избавиться от одного из духов. Я сказала, что конечно она молодец, но вот неплохо бы действовать в команде…

— Ах да! — воскликнула она. — Куда золото высыпать? Нехлеровское.

— Да вон таз возьми и ссыпь туда.

Я пнула ей какой-то эмалированный таз с цветочками, что завалялся какими-то судьбами у нас в конторе.

Клара удивленно на меня посмотрела и высыпала в него горку золота, украшений и камней. Я покопалась в ней руками, пытаясь найти ту самую статуэтку. Чувствовала себя немного книжным пиратом, который нашёл сундук с сокровищами… Только не сундук, а таз.

Арьяна вбежала в контору и застала, как мы все лопаткой для цветов гребём золото и просеиваем сквозь пальцы.

Она застыла. Мы тоже. А через пару мгновений до нас дошла нелепость того, что мы делаем со стороны.

Грохнул оглушительный смех.

— Вот вы тут смеётесь, а у меня кинжал украли, — возмутилась Арьяна. — Один из Когтей Луны. Он просто необходим нам для ритуала уже на рассвете!

— Твою ж налево!

* * *

Работа не заканчивалась. До глубокой ночи мы собирали сведения, что за кинжал, опрашивали пострадавших и свидетелей, рыли землю носом в поисках следов там, где Арьяна помнила про кинжал и там, где уже не помнила. Не скажу, что ничего не нашли, но этого было очень мало для того, чтобы раскрыть дело по горячим следам.

И всё это на фоне того, что мы выметали оставшихся тараканов, проветривали все помещения. Разбирались с тем, что валялось на улицах. Кто-то от радости за спасение города надрался…

А мы даже не отдохнули. Только форму привели в порядок, чтобы госсовет нас песочил чистенькими.

Арьяна знатно волновалась. И это мягко сказано.

— Мир вообще рушится, — говорила она. — Мироздание рассыпается на нити. Пауки пришли из другого мира, в Скандинавии странные явления и катастрофы. Всё это последствия того, что у нас на небе две луны. Утром будет ритуал, который поможет нам, да и всему миру, не рухнуть в пропастью междумирья…

Забежал Дмитрия Евгеньевич, скинул нам очередные папки, а сам забрал другие подготовленные и вернулся за дверь.

— Давайте ревизора в лес сведём? Там оставим.

— Зверье пожалей. Отравятся Курвой.

* * *

Улучив перерыв в делах, я дошла до знахарей и пожаловалась на то, что у меня левая рука ничего не держит. Даже порты застегнуть, и то проблема…

— Я протоколы-то писать могу. Проблем нет, — говорила я Лорину, который почему-то очень довольный собой чуть не подпрыгивал на месте. — А вот левое ухо чесать приходится правой рукой. Ну и в случае боя будут проблемы…

— Где ж ты так?

-- Да меня тот гигант их Египта огрел. Хорошо так огрел… — я потёрла плечо.

— Ага! Ты значит там была! — Лорин был в таком восторге, будто сам сбросил на нас это чудовище. — А ну расскажи, Пирогова, что там было? Что поняла? Тогда вылечу.

— Ну как…

Рассказ у меня получился короткий и малосодержательный. Лорин морщился, непрерывно меня поправлял и вообще по-моему собирался выставить полной дурой. Я уже жалела, что пришла. Ну поспала бы ночку. Ну поманалась бы с одеванием утром. Матушку бы может на помощь позвала косу заплести. А утром Алиса Сергеевна выйдет…

— Ладно, Леший с тобой. На.

Мне выдали пузырёк с подозрительной жёлтой жидкостью.

— Мне это пить? — спросила я.

— Нет, Пирогова, в жопу засунуть! — ехидно ответили мне. Мне даже на мгновение показалось, что передо мной разъярённый Мирослав Огинский.

— Мало ли как это применяется… — мрачно заметила я. И выпила.

— Ну говорили тебе на лекции, что не бери из чужих рук! — опять Огинский…

Я провалилась в сон. Долгий, муторный.

Сначала мне пытался оторвать руку гигантский гусь с синим бантом на шее и в фуражке.

Потом заваливало цветами так, что я задыхалась. И как раз к левой руке кинули кактус.

Потом снова огромный ворон с чёрными крыльями метается над городом, кричит, накрывает тенью… И пропадает.

Потом почему-то явился Сергей Соколов. Уже с рукой, но в окровавленной рубашке, шрамом на щеке и раной на лбу. Явно не опасной, но наверное болезненной.

— Дарья, хочу тебе сказать, что ты офигенна и великолепна! И я очень завидую тому, кто добьётся твоей руки. Он будет как за каменной стеной.

Он улыбнулся.

— Меня ждут ещё десяток женщин без комплиментов.

И исчез.

Стало почему-то легче. Я провалилась в темноту. Кажется, слышала шаги Платона, Евгения…

* * *

Когда я проснулась, часы пробили полночь. Коллеги возились с бумагами, уликами, вытряхивали из папок дохлых тараканов.

— Отправляйтесь спать, коллеги. Сегодня мы уже сделали всё, что могли. А завтра рано вставать. Ритуал всё же должен состояться, — объявил Дмитрий Евгеньевич.