Вкус Сахары. 3. Они и мы (гет)

Декабрь 1952 г.

— Белла, ты должна уехать.

В семейном склепе было так тихо, что она совсем забылась, уйдя в размышления и воспоминания, и даже не сразу поняла, что отец обращается к ней.

Белла отсчитывала недели с субботы по субботу: всю неделю ждала этого события — поездки на Каирское кладбище, в Город мёртвых. Только здесь она могла побыть рядом с Орханом.

Семейный склеп семьи Камаль, как и все прочие, представлял собой небольшой каменный домик, на вид совсем простой, без изысков, разделённый на две половины. В одной хоронили усопших мужчин, в другой, соответственно, женщин. В каждой части имелось по каменной скамье, где можно посидеть. А там, под полом, покоились тела представших перед Создателем.

В 21-м веке в Эль-Карафа — каирском некрополе — в таких домиках живут целые семьи. Да, на кладбище. Детишки резвятся среди склепов, женщины готовят еду и сушат бельё на веревках. Жить-то где-то надо. Иногда Белла думала, что, может, это и неплохая идея. Всегда быть рядом с дорогими ушедшими… Но пока что тут по пустынным улицам только раздаются шаги кладбищенских Смотрителей.

«Единственное, что имеет значение: я больше никогда его не увижу». Эта мысль не оставляла её с момента похорон, а случилось это на следующий же день, потому что здесь, в Египте, хоронят моментально — день в день, до захода солнца, максимум на следующий.

Белла никак не могла превратиться — боль потери как будто лишила её памяти и разума. Но, когда ей удалось, поздно вечером, стало ещё хуже. Кое-кому из присутствующих в доме Мелвина, куда принесли тело Орхана, показалось, что она не в себе. Например, Махмуд-бею. До сих пор она проявляла почтение к старому человеку, но когда тот сообщил, что утром пригласит специального человека для омовения, она взбеленилась. Старик, повысив голос, потребовал следования обычаям. И тогда, подойдя вплотную к нему, она сказала тихо и зло:

— Я — его жена. Я сама омою его тело. И эту ночь я проведу рядом с ним. Потому что больше его никогда не увижу.

Может, Махмуд спорил бы и дальше и даже накричал бы, мол, что люди-то подумают! Но глаза Беллы вдруг замерцали жутким жёлтым блеском, и старик в ужасе отшатнулся.

— Только попробуйте помешать мне! — пригрозила она, затворяя двери в комнату, где всё уже было приготовлено для совершения обряда.

Что страшнее: видеть неподвижно лежащего, навеки безучастного ко всему любимого, завернутого в погребальный саван, вглядываться в его спокойное лицо и осознавать, что совсем, совсем недавно он был жив? Она же видела его перед… перед… Или, раз за разом прокручивая в голове случившееся, думать, не переставая, что, будь у неё в запасе всего минута, сейчас всё было бы в порядке. Ей не хватило всего-то нескольких мгновений.

Как прошли похороны, Белла не помнила. Была как в чаду. В мечети, когда читали выдержки из Корана и прощались с усопшим, она всё смотрела на него, не отводя глаз, ничего другого не видя и не слыша. Отец не разрешил ей присутствовать на кладбище. Не положено женщинам.

А потом она вернулась в опустевший дом, допросила с пристрастием Насифу и… В общем, что сделано, то сделано. И она не жалела об этом.

Масштаб предательства поражал. Несколько агентов Хранилища (кто подкупленный, кто запуганный, кто подчинённый воле МакФерсона насильно) хорошо обчистили склад и вынесли немало бесценных артефактов, оттого и срабатывала сигнализация так часто. А гадина Насифа опаивала Беллу отравой, чтобы та, и без того редко оборачивавшаяся в последнее время, чувствовала себя худо и никого не могла выследить. Новость о преступлении сына так потрясла Халид-бея, что его хватил инсульт, и он умер через пару дней.

Мелвин не позволил дочери жить одной. Мало ли что может взбрести в голову женщине, которая и так не в себе от горя. Весь этот год Белла снова жила в отцовском дому, в комнате, где обитала до замужества. Все относились к ней с лаской и сочувствием. Джемиль всячески веселил и развлекал её, Суат старалась почаще вытаскивать из дома на прогулки, тётя организовала небольшую поездку к родственникам в Асуан и уговорила Беллу поехать с ней. Самир окружил её вниманием и терпеливой заботой. Поначалу Мелвин думал, что сын забыл о своих чувствах и принял её как сестру. Но, похоже, что нет. Что он всё ещё на что-то надеется, хотя это совершенно противоестественно.

Белла… Судя по всему, она не собиралась забывать покойного мужа. Не замыкалась в себе, не лила слёзы днями и ночами, не рвала на себе волосы, не пыталась покончить с собой… Но в этом эмоциональном оцепенении было что-то странное и пугающее. Он прекрасно понимал боль своей девочки, но эти еженедельные поездки в Эль-Карафа, в конце концов, стали тревожить его.

— Белла…

— А? — встрепенулась она, возвращаясь в действительность.

— Тебе нужно уехать из Египта.

— Уехать?! Почему?

— Ты должна сделать следующий шаг. Выбраться из этой трясины. У тебя ещё много лет впереди. Этот этап закончился.

Она помолчала. Мелвин ожидал, что она рассердится и начнёт спорить, стоять на своём… Но через несколько минут она ответила:

— Может, ты и прав. Но куда мне поехать?

— Поезжай в Европу. Туда, где мечтала побывать. Навести Лайми и племянников. За впечатлениями боль утихнет, ты освободишься. Вот увидишь. О расходах не думай — я всё оплачу.

— А как же дом?

— Я могу продать его — от своего имени, как твой представитель.

— Нет. Орхан подарил его мне, потому что я не мусульманка и не могу наследовать за ним. Я подарю его… троим младшим — Суат, Наваре и Рахману. Пусть разделят поровну. А деньги у меня и так есть: я же получила вторую часть махра… или как он там называется, — с горькой усмешкой закончила Белла.

Идея уехать, сменить обстановку вдохновила Беллу, она собралась быстро, за три дня документы были оформлены, вещи упакованы. Куда? Какая разница! Только не в Мексику. До Лондона пока что. А там... Там будет видно. В последнее утро она стояла на балконе своей спальни, глядя на окутанные голубым туманом вечные пирамиды. Самая большая — Хеопса, средняя — Хефрена и маленькая — Микерина. И ещё три совсем крошечных, кучкой камней лежащих у их подножия… Все умрут, а они так и будут стоять, взирая на беспокойный мир с бесстрастностью бессмертных…

— Мисс Данн?

Голос позади прозвучал так неожиданно, что Белла аж подпрыгнула: жутко вдруг застать в своей комнате кого-то, кто в неё не входил.

— Миссис Фредерик!

Невероятно. Она не виделась с этой женщиной двенадцать лет — с тех самых пор как покинула её кабинет там, в Штатах. Страшно подумать, как давно это было. Будто столетие назад. Белла почувствовала, как внутри фонтанчиком поднимается волна радости при виде этой суровой, хладнокровной афроамериканки, привыкшей, что все её приказы безоговорочно выполняются. Но Айрин Фредерик не только машина для раздачи указаний. Глубоко внутри она очень сочувствующий человек и настоящая рука помощи.

— Вы нужны, мисс Данн.

Белла слегка опешила. Она уж и забыла, что миссис Ф. не любит пустых разговоров и всегда переходит прямо к делу.

— Себе, мисс Данн. И другим.

— Да… все так говорят, — разочарованно отозвалась оборотница.

— Мы нашли способ вернуть вас домой, мисс Данн. Не в тот же миг, но в тот же год. И я на вас рассчитываю.

— А… — Белла растерялась и теперь никак не могла собрать мысли в один пучок.

— Повторяю: вы нужны.