Перекрёстки судеб (джен)

Утро вступало в свои полноправные владения, заполняя дом мягким светом.

Питер лежал в своей кровати, уставившись в потолок, и разглядывая солнечные блики на потолке.

Вдруг он услышал лёгкий стук в окно, перевёл на него взгляд, и увидел большую серую сипуху, сидевшую на подоконнике. Она терпеливо ждала, пока юноша откроет, пока юноша откроет окно, и едва он это сделал, птица грациозно перелетела на стол, уронив на него небольшой, лимонного цвета, конверт.

Питер, ещё сонный, развернул письмо, пробежал по нему глазами, и его лицо озарила улыбка. Этих новостей он ждал всю неделю, с момента, как они с мальчиками навестили его первый раз: Сириус готов к выписке.

Не сумев дождаться, он сжимая письмо взлетел по лестнице, чувствуя как грудь изнутри распирает счастье.

Он постучал в дверь спальни, и не дожидаясь ответа, вихрем влетел в комнату, и не дожидаясь ответа, громко произнёс:

— Поднимайтесь, сони! Есть новости!

Карем приоткрыл глаза, и перевалившись через перила, глянул на кузена:

— Что ещё случилось? — недовольно пробормотал он, протирая глаза.

— Сириус... — Питер расплылся в довольной улыбке, смакуя каждое слово, — он возвращается домой. Сегодня.

Лицо Карема в ту же секунду приобрело осознанное выражение, и он вскочил, и мигом спустился на лестнице на пол, и очутился перед Питером.

— Правда? — не веря своим ушам спросил он, глядя ему в лицо, боясь уличить во лжи.

— Да! — воскликнул Питер, для убедительности размахивая письмом, — нам надо подготовиться.

Гарри, до этого молча наблюдавший со своей кровати за развернувшейся сценой, вскочил с постели, и выхватив письмо у брата пробежал по нему глазами.

Вскоре он поднял их, и в них горел восторг.

— Это же... Это... — не зная что и сказать, пролепетал он.

Все трое радостно загалдели, не замечая, что Эван не спеша присоединиться ко всеобщему веселью, спрятался под подушкой и укрылся одеялом, надеясь поспать ещё хоть бы чуть-чуть.

Не теряя ни минуты, Питер кинулся на кухню, едва не сбив по пути столик в коридоре, оставив мальчиков одних скакать по комнате.

На кухне он быстро разжёг огонь, поставил чайник в камин, и занялся приготовлением завтрака.

Всё казалось ему светлеет ярче, даже обычные действия приносили ему особую радость.

Вскоре к нему присоединились мальчики, и они все сели за стол, а дом словно наполнился атмосферой праздника.

На большом деревянном столе, стояли тарелки с горячими тостами, вареньем, свежими фруктами и чашки с дымящимся кофе. Стол был не идеален, но именно здесь, среди беспорядка и запаха свежей выпечки, они чувствовали себя дома.

Питер сидел на краю стола, жестикулируя руками, рассказывая почти обо всём на свете, и был разговорчив как никогда. Его движения были быстрыми, а голос — живым

Карем выглядел немного спокойнее, чем Питер, но в его глазах тоже читалась радость.

Он с интересом следил за каждым словом кузена, но по привычке оставался больше наблюдателем, чем участником бурных обсуждений. Он добавил пару замечаний, но не был столь разговорчив, как Питер.

Гарри с улыбкой наблюдал за этим. Его чашка чая стояла почти нетронутой, он будто забыл, что держит её в руке. Гарри был в состоянии восторга, но, как и Карем, знал, когда лучше затихнуть и просто слушать. Сегодня было его утро, и он наслаждался каждым моментом.

Эван, сидящий в углу стола, не участвовал в разговоре совсем.

Его взгляд был задумчивым, и он то и дело поднимал глаза на своих друзей, но в его душе было что-то более глубокое, чем просто радость. Он немного отодвинул тарелку с едой в сторону и потянулся к своему чаю, как вдруг раздался стук в дверь.

Питер мгновенно вскочил, чувствуя как сердце забилось сильнее от волнения. Он кинулся к двери, и распахнув её, увидел дядю, выглядевшего хоть и слабо, но с улыбкой на лице.

— Ну здравствуй, племянничек, — произнёс он, глядя на ошеломлённое лицо Питера, и заключил его в тёплые объятия.

— Папа! — крикнул Карем, из кухни услышав голос отца, и кидаясь к нему, а Гарри не отставал от друга.

Сириус, обняв обоих мальчиков почувствовал, как его сердце наполнилось теплом, и он понял, что наконец дома.

— Я так рад вернуться... — произнёс он, обнимая их крепче, чем когда-либо, — я скучал по вам всем...

Питер стоял чуть в стороне, улыбаясь и чувствуя, как жизнь пошла своим чередом.

* * *

Они впятером уютно устроились в креслах возле камина.

Поленья тихо потрескивали, создавая ощущение безопасности.

Гарри и Карем сидели рядом с Сириусом, не отходя от него ни на шаг на протяжении всего дня.

Питер время от времени поглядывал на них, но его мысля витали далеко, вокруг предстоящего разговора.

— Сириус, — наконец начал он, его голос был тихим, но напряжённым. — Я хочу поговорить с тобой насчёт Хогвартса.

Сириус поднял бровь, но ничего не сказал, только слегка наклонился вперёд, показывая, что слушает.

— Я не думаю, что Гарри и Карему нужно возвращаться в Хогвартс, — продолжил Питер. — Там слишком опасно. После всего, что произошло, ты сам должен это понимать.

Сириус вздохнул, откинувшись на спинку кресла.

— Я понимаю, что ты беспокоишься, Питер. Но Хогвартс — это место, где они могут многому научиться. Им нужно образование, и они заслуживают нормальной жизни.

— Нормальной жизни? — Питер фыркнул. — Сириус, это не нормальная жизнь. Там опасность на каждом шагу, ну а что насчёт образования, так неужели их нельзя перевести в другую школу?

— Я знаю, что ты не доверяешь Дамблдору, — ответил Сириус. — Но это не значит, что я должен запереть их здесь и держать подальше от мира.

— Это не мир, — Питер повысил голос. — Это ловушка! Ты ведь сам мне это говорил...

Сириус нахмурился, его терпение начало истощаться.

— Питер, — его голос стал твёрже, — я ценю твоё мнение, но это не тебе решать. Ты мой племянник, и я всё ещё несу за тебя ответственность.

Питер замер, его руки сжались в кулаки.

— Ты не слушаешь меня, — тихо сказал он. — и мне уже девятнадцать, я уже два года не под твоей опекой, да и...

— Я слушаю, Питер, — перебил его Сириус — Но я также знаю, что Хогвартс — это не только место опасностей. Это место, где они могут найти себя, где они могут быть счастливыми, несмотря на всё.

— Ну а если пока мы там, что-то случится с тобой? — спросил Карем, до этого молчавший.

Сириус повернулся к нему, и произнёс:

— Я смогу о себе позаботиться, да и Дамблдор сильный волшебник, он сможет защитить... Я буду писать вам письма каждый день, хорошо?

Карем обречённо вздохнул и кивнул.

Вскоре атмосфера в комнате немного разрядилась, и разговор вернулся в прежнее русло.