Перекрёстки судеб (джен)

В сумерках дома на площади Гриммо 12 витала атмосфера напряжённости.

Этот старинный особняк, скрытый от посторонних и окутанный чарами, выглядел заброшенным и запущенным. Грязь и паутина украшали каждый угол, а старый эльф-домовик что-то злобно бормотал себе под нос.

Однако эта картина была видна лишь издалека, вблизи же можно было увидеть, что внутри дома кипела невидимая жизнь.

Члены Ордена Феникса, собравшиеся здесь, тщательно готовились к наступлению нового учебного года. Молли Уизли проверяла чистоту полок и аккуратно расставляла потрёпанные книги, но её взгляд был напряжённым. Завтра утром Гарри прибудет на вокзал, и она хотела, чтобы всё прошло идеально.

На кухне сидел рыжеволосый мальчик и молча проглядывал длинный свиток, исписанный аккуратным, мелким почерком. Напротив него сидела Гермиона и разглядывала второй свиток, лежащий перед ней, время от времени хмурясь и перебрасываясь комментариями с Роном.

Наконец он отодвинул от себя пергамент и откинулся на спинку стула, устало протирая глаза.

— Ну всё, пожалуй, мы сделали всё, что могли, — произнёс Рон, зевая и потягиваясь. — Надеюсь, этого будет достаточно, и больше от нас не потребуется.

— Мы должны быть готовы ко всему, — укоризненно ответила Гермиона, скручивая свиток, — и если от нас что-то потребуется, то значит только мы можем это сделать. А если что-то пойдёт не так, тогда...

— Мы должны действовать быстро и решительно, — монотонно перебил её Рон, скучающим тоном заканчивая её излюбленную фразу.

Ночь медленно окутывала Лондон, отчего дом на площади Гриммо казался ещё более мрачным. Но за этой иллюзией скрывалась решимость и готовность противостоять будущему магического мира, где не было места их форме жизни. А в это время Гарри Поттер, ничего не подозревая, тихо спал в ста милях отсюда.

--

Первого сентября утро выдалось свежим и прохладным. На Гриммо 12 всё уже было готово к отправлению на станцию Кингс Кросс. Члены Ордена Феникса, одетые в неприметную маггловскую одежду, суетились в прихожей, проверяя последние детали.

Молли Уизли торопливо упаковывала последние вещи в сумки детей, проверяя, что ничего не забыто.

— Рон, ты уверен, что взял всё? — с тревогой спросила она, глядя, как Артур выносит во двор чемодан сына.

Тот раздражённо закатил глаза и быстро кивнул.

— Рон, твоя мама просто хочет, чтобы всё прошло как надо, — произнесла Гермиона, выходя на улицу.

— Помните, важно действовать слаженно и естественно, — добавил Римус, вставая в дверном проёме и окидывая компанию взглядом. — Просто следуйте плану.

И вот они все покинули дом и медленно выдвинулись к вокзалу, попутно Молли повторяла детям план встречи с Гарри.

Спустя полчаса они прибыли на переполненный перрон, где все куда-то спешили, и каждые несколько минут металлический голос диктора сообщал график отбытия и прибытия поездов.

Лавируя гуськом между людей, они осторожно пробрались к барьеру между девятой и десятой платформой. Молли огляделась по сторонам, напряжённо высматривая кого-то в толпе.

— Где же он? — обеспокоенно прошептала она. — Он должен быть где-то здесь.

Джинни потянула мать за руку и указала на растерянно глядящего по сторонам худого мальчика с чёрными, растрёпанными волосами и круглыми очками.

Молли облегчённо выдохнула и, многозначительно глянув на Гермиону, которая сразу понимающе кивнула, скрылась в стене, громко произнесла:

— Платформа девять и три четверти, это сюда!

Мальчик, стоящий неподалёку, услышав это, тут же обернулся, и, толкая перед собой тележку, направился в их сторону.

Когда он подошёл к ним, она приветливо улыбнулась ему, а он спросил:

— Простите, вы не видели мальчика, примерно моего роста? У него ещё была коричневая сова...

Она опешила от неожиданного вопроса, но быстро взяла себя в руки и сочувственно поджав губы покачала головой.

— К сожалению, нет, милый. А ты, как я вижу, идёшь на первый курс? Мой младший сын Рон, — она повела рукой в его сторону, и тот мгновенно собрался, — тоже новичок.

Гарри взглянул на него и протянул руку:

— Я Гарри, Гарри Поттер.

Рон быстро пожал протянутую руку и улыбнулся в ответ.

Молли, глядя на эту сцену, мысленно облегчённо выдохнула, и, чтобы избавиться от неловкой паузы, воскликнула:

— Ох, что же мы стоим, отправка поезда через десять минут!

Все сразу заторопились, и сначала Рон, а затем и все остальные поспешили за ним.

Последним остался Гарри, неуверенно осматривающийся по сторонам, и Молли тепло его спросила:

— Что такое, ты не знаешь, как пройти?

— Нет, я просто жду друга... — Гарри вздохнул и беспокойно взглянул на часы.

— Наверняка он уже внутри, надо поспешить, — и миссис Уизли мягко подтолкнула мальчика к барьеру.

Он последний раз взглянул на часы и, разбежавшись, исчез в стене.

Молли выбежала следом за Гарри, стараясь не потерять его из виду. Среди толпы и клубов пара, исходящего от ало-черного паровоза, это было сделать не так уж и легко.

На платформе царила суета: студенты с сумками и клетками, родители, прощающиеся с детьми — всё это наполняло воздух атмосферой ожидания.

Наконец она нашла глазами Гарри. Он уже стоял у дверей вагона, и Молли вновь облегчённо выдохнула — Фред с Джорджем помогали ему затаскивать чемоданы внутрь вагона.

Она кивнула Рону, стоящему неподалёку, и тот, поняв условный знак, двинулся туда, где только что исчез Гарри.

--

Рон шёл по несущемуся вперёд поезду, заглядывая в окна купе, где сидели ученики.

Наконец он, заглянув в купе в конце одного из вагонов, нашёл то, что искал. Гарри сидел внутри и весело болтал с черноволосым мальчиком, сидящим напротив.

Рон замешкался, не зная, что делать, и решил отыскать Гермиону, чтобы посоветоваться с ней и разработать дальнейший план действий.

Однако это оказалось не нужным: она сама спешила к нему, и, подойдя ближе, вопросительно подняла брови. Рон выразительно указал глазами в сторону купе.

— Ну что будем делать? — шёпотом поинтересовался он.

Гермиона хмуро ещё раз глянула в сторону купе и тихо уточнила:

— Кто это с ним?

— Я как будто знаю, — фыркнул Рон и добавил, — ну, есть план?

Она задумалась и, решительно мотнув головой, открыла двери купе.

— Тут свободно? — приветливо поинтересовалась она, и, получив утвердительные кивки, зашла внутрь.

Гарри, узнав Рона, помахал ему, а Гермиона, усевшись на место, поочередно протянула руку для приветствия.

— Я Гермиона Грейнджер, а это мой друг — Рон, — она взглянула на Рона, и они обменялись многозначительными взглядами.

Он всё понял и воскликнул, глядя на Гарри:

— Это ты — тот самый Гарри Поттер! — нарочито удивился Рон, глядя на лоб мальчика, где красовался шрам в виде молнии.

Тот слегка пригладил волосы, чтобы скрыть их, и ухмыльнувшись, произнёс:

— Ты чего, мы же ещё на платформе познакомились.

Рон смутился, но тут же выкрутился:

— Да я как-то не обратил внимание...

— А ты кто? — не дожидаясь ответа Гарри, обратилась Гермиона ко второму мальчику.

Тот спохватился и произнёс:

— Я Карем Блэк, Гарри мой брат... Приёмный.

Гермиона приподняла брови и уточнила:

— Ты сын Сириуса Блэка?

Карем кивнул.

— Да, мы живём на Гронис-Куит. Вообще у нас есть огромный семейный дом, но отец говорит, что сдаёт его какому-то... Обществу, что ли, — неуверенно закончил он.

Рон с Гермионой неловко примолкли, и спустя несколько минут Гарри спросил:

— А вы откуда?

Рон тут же спохватился и грустным тоном произнёс:

— Ну, нас в семье много... Пятеро старших братьев и младшая сестра. Приходится всё донашивать за ними, даже палочка, — он достал из кармана нечто, похожее больше на ветку, торчащей из неё нитью, — не моя, а Чарли...

Он грустно вздохнул и сунул её обратно.

— Сочувствую, — хмыкнул Гарри, — мне повезло — нас только двое в семье.

Карем согласно закивал и добавил:

— Конечно, было бы лучше одному, но что поделать...

Он увернулся от подзатыльника Гарри и, прислушавшись, добавил:

— Кажется, я слышу тележку со сладостями...

Он встал и, пройдя к выходу, выглянул в коридор. Там действительно, толкая перед собой тележку со сладостями, шла пухлая женщина, останавливаясь у купе с желающими перекусить.

Набрав всего и побольше, он вернулся в купе, придерживая подбородком гору всевозможных вкусняшек.

— Налетай! — воскликнул Карем и, разжав руки, обрушил на стол разноцветные коробочки, пакетики, и несколько штук попадали на пол, не уместившись на небольшом столике.

Рон, забыв об Гермионе, радостно присоединился к приглашению, и, не обращая внимания на взгляды и тычки Гермионы, весело болтал с Каремом и Гарри.

В такой атмосфере и прошёл остаток пути, и только один человек в купе не разделял всеобщей радости.

Тот слегка пригладил волосы, чтобы скрыть их, и ухмыльнувшись, произнёс:

— Ты чего, мы же ещё на платформе познакомились.

Рон смутился, но тут же выкрутился:

— Да я как-то не обратил внимание...

— А ты кто? — не дожидаясь ответа Гарри, обратилась Гермиона ко второму мальчику.

Тот спохватился и произнёс:

— Я Карем Блэк, Гарри мой брат... Приёмный.

Гермиона приподняла брови и уточнила:

— Ты сын Сириуса Блэка?

Карем кивнул.

— Да, мы живём на Гронис-Куит. Вообще у нас есть огромный семейный дом, но отец говорит, что сдаёт его какому-то... Обществу, что ли, — неуверенно закончил он.

Рон с Гермионой неловко примолкли, и спустя несколько минут Гарри спросил:

— А вы откуда?

Рон тут же спохватился и грустным тоном произнёс:

— Ну, нас в семье много... Пятеро старших братьев и младшая сестра. Приходится всё донашивать за ними, даже палочка, — он достал из кармана нечто, похожее больше на ветку, торчащей из неё нитью, — не моя, а Чарли...

Он грустно вздохнул и сунул её обратно.

— Сочувствую, — хмыкнул Гарри, — мне повезло — нас только двое в семье.

Карем согласно закивал и добавил:

— Конечно, было бы лучше одному, но что поделать...

Он увернулся от подзатыльника Гарри и, прислушавшись, добавил:

— Кажется, я слышу тележку со сладостями...

Он встал и, пройдя к выходу, выглянул в коридор. Там действительно, толкая перед собой тележку со сладостями, шла пухлая женщина, останавливаясь у купе с желающими перекусить.

Набрав всего и побольше, он вернулся в купе, придерживая подбородком гору всевозможных вкусняшек.

— Налетай! — воскликнул Карем и, разжав руки, обрушил на стол разноцветные коробочки, пакетики, и несколько штук попадали на пол, не уместившись на небольшом столике.

Рон, забыв об Гермионе, радостно присоединился к приглашению, и, не обращая внимания на взгляды и тычки Гермионы, весело болтал с Каремом и Гарри.

В такой атмосфере и прошёл остаток пути, и только один человек в купе не разделял всеобщей радости.

В гостиной Сириус Блэк сидел перед камином, погруженный в свои мысли.

Сегодняшний день был важен для Гарри, ставшего им с Мэрэлин за эти десять лет сыном, и он корил себя, что не сумел пойти проводить его с Каремом на поезд.

Он хотел верить Дамблдору, однако порой в его действиях была странная... жестокость?..

Сириусу вдруг показался глупым его поступок, когда он решил пойти поперёк указаний директора не рассказывать Гарри о магии до определенного возраста, но в то же время он был несомненно верным.

Да и как было возможно скрывать такое, ведь у них с Мэрэлин рос свой сын... и которого он также решил скрыть от старого волшебника.

Он не знал почему...

Возможно он боялся, что из-за этого Дамблдор решит забрать Гарри, единственное, что осталось от двух близких ему людей.

Ему было известно о желании Дамблдора оставить крестника у Дурслей, и Сириус не мог этого позволить.

Однако сегодня тот непременно всё узнает, и его реакция будет непредсказуемой.

Хотя одно Сириус знал точно: он не даст забрать Гарри.

— Я тоже беспокоюсь, но уверена, с мальчиками всё будет в порядке, — раздался голос над его ухом, и он вздрогнул от неожиданности.

Мэрэлин села в кресло напротив, и положила рука на подлокотник его кресла.

— А я уверен, что Дамблдор что то задумал, и он... Мне приходится ему верить. — горько ответил Сириус, пряча лицо в ладонях, — я совсем запутался... Знаешь, я всё чаще думаю, что поступи тогда иначе, Джеймс и Лили были бы живы... И ещё больнее от того, что в этом и моя вина.

Мэрэлин сочувственно улыбнулась, встала, и обойдя кресло Сириуса, мягко обняла за плечи.

— Твоей вины в этом не больше чем моей, или Римуса, — прошептала она ему на ухо, — мы все верили Питеру, и были убеждены во всемогуществе Дамблдора... И все ошиблись.

Сириус грустно вздохнул, и мягко сжал руку Мэрэлин, лежащую у него на плече, внутренне признавая её правоту.

* * *

Поезд начал сбавлять ход, и вскоре, с громким гудком остановился.

Магически усиленный голос машиниста произнёс:

— Станция Хогсмид, всем первокурсникам собраться у первого вагона!

Тут и там послышались звуки открывающихся дверей, топот, и звуки сотен голосов, в пустеющих коридорах закипела жизнь.

Карем, Гарри и Рон сняли с верхних полок свои чемоданы и Гермионы, затем, подождав пока толпы гомонящих учеников разойдутся, чтобы можно было выйти из купе, прошли по гудящему от шума вагону, и наконец вышли на прохладную улицу Хогсмида.

Втроём они двинулись вперёд, непринуждённо болтая, а Гермиона, недовольно хмурясь шла следом.

У первого вагона стоял невероятных размеров человек, размахивая огромным фонарём.

Первокурсники медленно кучковались вокруг него, и вскоре все они двинулись за ним, слушая его инструкции.

— Сейчас мы все погрузимся в лодки по пять человек, и переплывём озеро, прямо к замку, — зычным голосом произнес он остановившись у, как казалось во тьме, чёрной пропасти.

Гарри, Карем и Рон рон сели в одну лодку.

Чуть позже к ним присоединилась Гермиона. Какое — то время они сидели, дожидаясь пятого, и когда уже почти все лодки были заполнены , к ним присоеденился высокий мальчик, с каштановыми волосами, и сел к ним в лодку, рядом с Гермионой.

Судёнышки плавно двинулись по озеру, скользя по спокойной воде, в воздухе витало ощущение магии и таинственности.

Вдали, над водой, клубился лёгкий туман, добавляя загадочности ночному пейзажу.

— Посмотрите туда... — прошептал Карем, указывая на величественный замок.

Хогвартс возвышался над ними, его башни и шпили мерцали в лунном свете.

— Я и не думал, что он настолько огромный.., — восхищённо пролепетал Рон, разглядывая замок, показавшийся перед ними во всей своей красе.

Через пятнадцать минут лодки достигли противоположного берега. Первокурсники вышли на твёрдую землю и медленно двинулись по усыпанной гравием дороге, ведущей к главным воротам замка. Когда они приблизились к огромным дубовым дверям, те распахнулись, и свет за ними разлился тёплым медовым пятном. В проходе стояла высокая женщина с острыми чертами лица и произнесла приветственным тоном:

— Благодарю, Хагрид. — Затем она громко обратилась к первокурсникам, воскликнув:

— Первокурсники, все за мной!

Дети послушно последовали за ней, восхищённо оглядываясь по сторонам. Они подошли к ещё одним дверям, похожим на те, что были на входе, и женщина обернулась к ним лицом.

— Сейчас мы войдём в Большой зал. Я буду вызывать вас по списку, пока вы не окажетесь на одном из четырёх факультетов, — сказала она, переводя взгляд с одного лица на другое. — Просьба не задерживаться. Всем понятно?

Раздалось утвердительное бормотание, и Минерва распахнула массивные двери.

Первокурсников встретил огромный зал с бескрайним потолком и длинными рядами столов, за которыми сидели ученики в разноцветных мантиях. На возвышении стоял высокий стол преподавателей, за которым находились волшебники и волшебницы разного возраста и роста.

Перед ними, на небольшой трёхногой табуретке, лежала старая потрёпанная шляпа с прорезями на месте рта и глаз.

Макгонагалл встала рядом, взяла шляпу в руку и начала поочерёдно вызывать учеников.

Через какое-то время Карем, Рон и Гермиона были распределены по факультетам, и большая часть пустых мест за столами заполнилась. Вскоре Мэриан Марлоу была распределена в Слизерин, и подошла очередь следующего первокурсника. Макгонаггл сделала небольшую паузу и громко произнесла: — Эван Макгрегор!

На возвышенность быстро поднялся мальчик, который ехал с ними в лодке, и сел на табурет. Через пару минут шляпа громко объявила: — Пуффендуй!

Гарри радостно захлопал вместе со всеми, но тут Макгонаггл воскликнула: — Гарри Поттер!

Зал затих, и Гарри впервые за всё время почувствовал себя неловко, а ноги стали как ватные. Но, собравшись с силами, он подошёл и сел на табурет.

Едва шляпа прикоснулась к волосам Гарри, то сразу же отправила его на Гриффиндор, а зал взорвался бурными овациями.

И он, ужасно уставший, но с улыбкой до ушей, побежал за стол к друзьям.

Спустя минут двадцать последний когтевранец снял шляпу, и пошел к своим.

Седой волшебник, с длинной бородой до пояса лишь хлопнул в ладоши, и за всеми столами тут же появились всевозможные кастрюльки и горшочки, блюда, вазочки, котелки и супницы, и везде были они забиты доверху прекрасными, ароматными яствами.

И все ученики с

разу же радостно галдя приступили к пиру.

* * *

В доме на Гронис Куит царила тишина.

Только что вернувшись с вечерней прогулки, он вновь оказался наедине с мыслями.

Он налил себе огневиски, пытаясь унять беспокойство, и присел на уютное, бархатное кресло, как вдруг раздался стук в дверь.

Сириус вздрогнул, и отставив стакан осторожно прошёл к двери, держа палочку наготове.

Он резко распахнул дверь, но на пороге стоял лишь Альбус Дамблдор.

Его лицо было серьёзным, но он оставался спокойным.

— Профессор Дамблдор.., — начал Сириус, делая шаг назад, — что вам... что вы здесь делаете?

— Сириус, нам необходимо поговорить, — тихо ответил старый волшебник, закрывая за собой дверь и проходя в комнату, а Блэк быстрыми шагами последовал за ним.

— Почему ты скрыл что у тебя есть сын, этот мальчик, Карем?

Сириус сжал кулаки, а его глаза вспыхнули гневом.

— Это не ваше дело, Альбус, моя семья — моё дело, и я не обязан отчитываться перед вами!

— Ты должен понимать, что Карем теперь также часть этой войны, — он повернулся к Сириусу лицом, — ты поставил его под угрозу, скрывая его существование.

Несмотря на посуровевшее лицо, его голос оставался мягким.

Блэк шагнул вперёд, его лицо покраснело от ярости

— Я буду защищать свою семью, и не позволю использовать своего сына так, как ты используешь остальных!

Дамблдор нахмурился, и с нотками печали в голосе произнёс:

— Мальчик мой, я никогда не использую людей... Моя цель — спасти мир от тёмных сил, но для этого мне необходимо знать всю правду...

Сириус отвернулся, его дыхание было тяжёлым.

— Мы верили вам, но никогда вы не говорили всего, так почему я должен был всё вам?

Его вопрос повис в гнетущей тишине, и тихий голос Дамблдора прорезал её.

— Это могло разрушить наши планы, ведь Гарри должен был расти так, чтобы взрастить в нём определенные качества, однако ты не просто не рассказал о столь важном нюансе, — теперь в его голосе звучала сталь, и он пристально смотрел на Сириуса, — ты ещё и рассказал Гарри о магии, несмотря на все мои указания.

Сириус развернулся, и встретил взгляд директора, его глаза были полны решимости.

— Я сказал вам это однажды, скажу и теперь, он имеет право знать о своём наследии, я не позволю расти ему в неведении. Он должен быть готов к этому миру.

— Ты не понимаешь, какие последствия... — повысив голос начал Дамблдор, но Сириус перебил его.

— Я понимаю одно, — его голос дрожал от гнева, — Гарри волшебник, и жить будет в окружении волшебников.

Дамблдор вздохнул

— Сириус, пожалуйста, пойми, мы все приносим жертвы, ради безопасности мира, и иногда они кажутся жестокими, но они необходимы...

— Но какой ценой? — Сириус подошёл ближе, его глаза горели, — ценой детства Гарри? Ценой моей семьи? Я не позволю вам решать за себя, я вам доверился однажды, а вы принесли в жертву двух самых близких мне людей! — он уже весь дрожал, его руки сжались в кулаки.

Дамблдор посмотрел на него, его глаза были полны сожаления.

— Помни, в этом мире есть силы, с которыми мы можем справиться лишь вместе, подумай об этом...

Сириус не ответил.

Он смотрел в окно, и у него перед глазами плыл тот ужасный день, когда он забрал Гарри и руин дома Поттеров.

Той ночью его жизнь рухнула, и восстала из пепла вновь.

В комнате стоял гулкий, напряжённый воздух. Сириус нервно ходил взад и вперёд, сжав кулаки, с красным от ярости и горя лицом.

Он ждал Альбуса Дамблдора, вызвавшего его на разговор.

И в этот момент он внезапно появился в дверях, его изумрудная мантия шуршала по полу.

— Сириус, я думаю ты понимаешь, о чём я хочу поговорить с тобой?

— О, я предположу! — Сириус остановился, и повернулся к нему, — не о том ли, что вы хотели отправить Гарри к тем магглам, которые его ненавидят, и никогда не поймут?

Старый волшебник тихо вздохнул, и сел у камина.

— Сириус, я понимаю твою боль и желание защитить Гарри, но я знаю, как эту защиту обеспечить...

У Лили было мощное заклятие защиты, связанное с её родственниками...

— Заклятие? — перебил его Сириус, его голос стал громче, — вы говорите о магии, но не представляете какого это — быть сиротой в мире, который не принимает тебя. Как я могу верить вам после этого?

Дамблдор встретил взгляд юноши

— Ты должен понимать, я всегда действую в интересах волшебного мира, делая всё возможное, чтобы защитить его.

— Прекрасно, — Сириус саркастически ухмыльнулся, — А что насчёт Гарри? Ребенка, нуждающегося в любви и заботе?

Дамблдор на мгновение задумался, его лицо смягчилось

— Сириус, я понимаю твои опасения, но иногда необходимо принять сложные решения. Я не могу раскрывать все свои планы, но поверь, я всегда действую в интересах общего блага.

Сириус отвёл взгляд, его руки дрожали от злости.

— Гарри останется со мной. Я не позволю ему быть пешкой в твоих играх.

Дамблдор качнул головой, словно сочувствуя, и встал с места.

— Что же, будь по твоему... Но прошу, не говори ему о магии до письма из Хогвартса.

Сириус сжал зубы, он был на грани взрыва.

— Вы хотите, чтобы он рос в неведении? — напористо и тяжело дыша спросил он.

— Я хочу, чтобы у магического мира было будущее, — тихо ответил Альбус, — его время придёт, но сейчас он должен быть просто ребенком.

И Дамблдор покинул дом, оставив Сириуса в раздумьях.

Карем проснулся самым первым, и теперь скучающе разглядывал деревянный настил к которому крепился полог кровати.

Он лениво глянул на часы и разочаровано вздохнул — только шесть утра.

В местности где находился Хогвартс светало рано, и уже прошёл где то час с момента, как Карема разбудило отражающиеся в зеркале напротив, яркое утреннее солнце.

Наконец он потягиваясь поднялся с кровати, сунул ноги в ботинки, стоящие рядом, и поразмыслив решил, что в такую рань можно остаться и в пижаме.

Когда все утренние дела были завершены, Карем тихо, чтобы не разбудить сокурсников, мирно дремлющих в своих постелях, выскользнул за дверь.

В коридоре было прохладно и пахло свежестью.

Карем шаркающими шагами побрёл к лестнице, ведущей на нижние этажи, и разглядывая висящие по стенам портреты.

Везде было пусто и тихо, мальчику наскучил однообразный вид стен.

Он остановился у старинных доспехов на первом этаже, и, призадумавшись, решил выйти на улицу, чтобы изучить окрестности замка.

Внезапно из-за угла, у которого он остановился, послышался звук шагов и тихий шорох мантии. Судя по всему, не ему одному не спалось в этот час.

Карем замер, не зная, стоит ли ему идти навстречу или прятаться, но было уже поздно — и он облегчённо выдохнул — из-за угла вышел Эван МакГрегор, осторожно оглядываясь по сторонам, и чуть не столкнулся с Каремом.

Какое — то время они просто молча смотрели друг на друга, но затем Эван нарушил тишину.

— Что ты здесь, так рано?.. — он не закончил фразу, вопросительно подняв брови в ожидании ответа.

Карем неопределённо мотнул головой, и пробормотал:

— Не спится... — он промолчал, и хмыкнув, прищурив глаза, поинтересовался, — а ты сам то чего ходишь здесь?

Эван пожал плечами, и эхом повторил ответ Блэка:

— Не спится, — он слегка гордо задрал подбородок, сунул руки в карманы и проговорил, — да и вообще... Хочу узнать что прячут от нас наверху.

Карем нахмурился, и медленно, словно пытаясь что то припомнить, уточнил:

— Ты про третий этаж?

Эван энергично закивал

— Пошли со мной? — видя нерешительность Карема он добавил, — да не беспокойся, не думаешь же ты, что в школе хранили бы нечто опасное?

Карем неуверенно замялся, однако в его глазах уже разгорался азарт, и спустя секунду он сдался.

Эван просиял, и похлопав его по плечу, направился к лестнице.

Карем поспешил за ним и ровным шагом пошёл рядом.

— Как ты думаешь, что они прячут? — громким, отрывистым шёпотом спросил МакГрегор, сворачивая за очередной угол и ускоряя шаг.

Близ не отвечая призадумался и пожал плечами.

Однако Эвана уже не интересовал ответ: он остановился у обитой железом двери и толкнул её. Однако та не поддалась. Карем попробовал налечь на неё, они попробовали вдвоем, но та даже не пошатнулась.

Он в сердцах пнул её ногой, но даже это не помогло.

Эван сразу как будто поник, но тут Карема осенило:

— Слушай, отец дарил мне волшебный нож, который может вскрыть любой замок, я могу сбегать, и...

— Конечно давай! Только побыстрей, а то мне отец говорил про одного местного завхоза такое...

Карем кивнул, и рванул наверх. Спустя пять минут он вернулся, зажимая в руке небольшой складной ножик, запыхавшись подбежал к Эвану, и потыкал в щель между стеной и дверью, попутно бормоча:

— Представляешь, я чуть не попался той старухе, что на распределении была... Я спускаюсь, а она по лестнице поднимается, но к счастью успел спрятаться... — дверь щёлкнула, и наконец поддалась.

Карем победно вскинул руки вверх, и обернулся к Эвану. Тот стоял, скрестив руки, и слегка обиженно глядя на него.

— Эй, ты чего? — он помахал рукой перед лицом МакГрегора.

— Эта "старуха" — моя мать, — угрожающим тоном ответил Эван, и Карем замер, неловко примолкнув.

Его собеседник фыркнул, глядя на виноватое лицо, и прошёл за дверь, и Карем, ругнувшись про себя, проследовал за ним.

В помещении было ужасно тёмноо, и раздавались какие то странные, вибрирующие звуки.

Эван в темноте споткнулся обо что то мягкое и пульсирующее, и поинтересовался, повернувшись в сторону, где должен был быть Карем.

— Нет случайно в твоём ноже фонаря?

Слева раздалось отрицательное мычание, и другой вопрос:

— На тебя ничего не капнуло?

— Нет... А сейчас капнуло... Что это за гадость? — он брезгливо поморщился, и обтёр руку об мантию, стараясь избавиться об мерзкой слизи.

Вдруг воздух сотряс оглушительный лай, и совсем близкое, лязганье огромных челюстей.

Эван оторопел, и затем, забыв обо всём на свете, вслепую рванул к выходу, на ощупь стараясь найти захлопнувшуюся дверь.

Вдруг он почувствовал тычок в спину, его потянуло вправо, и он, оцепенев от ужаса, послушно последовал в эту сторону.

Наконец перед ним распахнулась дверь, и он вылетел наружу, подталкиваемый Каремом.

Спохватившись он помог тому опустить засов, и устало опустился на полу у стены.

— Ну что ты, как в школе могут хранить что то опасное? — передразнил его Карем, тяжело плюхаясь рядом, — мы наверняка ползамка перебудили.- вздохнув, добавил он, и со злостью посмотрел на дверь, из-за которой всё ещё доносилось оглушительное лаяние.

— Да ладно тебе, не так уж и рано, -успокаивающе пробормотал Эван, и с азартом прибавил, — но раз тут такая злобная псина, то это ведь наверняка что то да значит.

— Ты как хочешь, а я пожалуй воздержусь от повторного... приключения, — фыркнул Карем, и

поднявшись на ноги, медленно побрёл подальше от злополучного коридора.

Примечания:

Нормально ли такой размер глав, или удобнее читать большими кусками?

Просто весь фанфик уже написан, и я публикую так, как распределенно по главам у меня в изначальном виде.

Но если так некомфортно, то нет проблем с объединением.

Карем прошёл через дубовые двери Большого зала, чувствуя любопытство, смешанное с волнением.

Ещё вчера всё здесь казалось пугающе новым, но сегодня это место начинало обретать черты дома, и зал, наполненный гулом сотен голосов, звоном столовых приборов, выглядел ещё более величественно.

Под высокими арочными сводами плыли облака, из-за чего создавалось ощущение, что ты стоишь в расщелине под открытым небом.

Он медленно двинулся между столами, озираясь по сторонам, внимательно выглядывая Гарри и Рона.

Наконец Карем обнаружил их в конце Гриффиндорского стола, рядом с Гермионой Грейнджер и незнакомым круглолицым мальчиком, радостно замахал, и быстрым шагом поспешил к ним.

— Где ты был? — требовательным тоном спросила Гермиона, хмуро глядя как Карем, сев слева от Рона, с удовольствием заливает хлопья с молоком.

— Гулял, — коротко ответил он, и заговорщецки оглянувшись по сторонам, наклонился слегка вперёд и добавил, — я вам сейчас такое расскажу...

Рон, до этого говоривший с Гарри, продолжил разговор, но было заметно, что он прислушивается.

Карем же, тем временем, шёпотом поведал друзьям о своих утренних приключениях, активно жестикулируя.

— И вот так мы еле спаслись, — завершил он, глотая последнюю ложку завтрака, и отодвигая от себя пустую тарелку.

Гермиона покачала головой, и в её глазах блеснул еле заметный удовлетворённый блеск.

— Может сходим сегодня к Хагриду? — и увидев непонимающие взгляды Гарри и Карема снисходительно объяснила, — лесничий... Он наш хороший знакомый, на чай сегодня приглашал, так может сходим все вместе?

Рон, поняв намёк, закивал, и слегка запинаясь произнёс:

— Да... Можем сходить, — он вопросительно глянул на Гарри, тот пожал плечами и неопределённо кивнул

— Я не против...

— А на что мы сейчас идём? — поинтересовался круглолицый мальчик, до этого хранивший молчание. Всё удивлённо уставились на него.

Наконец Гермиона спохватилась, и ответила:

— Мы идём сейчас на трансфигурацию, с пуффендуйцами.

Невил благодарно что то пробормотал, достал из-под стола сумку, и поднявшись, медленно побрёл к выходу.

Гермиона вскочила следом, потянув Рона следом, быстро сказав:

— А нам надо сейчас отправить письмо.

И они быстрому шагом пошли к дверям оставив Гарри и Карема недоумённо глядеть им вслед.

* * *

Члены Ордена Феникса собрались в кабинете директора, ожидания появления его владельца.

Свет от светильников отбрасывал на стены длинные тени, подчёркивая напряжение, царившее в помещении. Оно витало в воздухе невидимой пеленой, и каждый знал — план дал трещину.

Альбус Дамблдор вошёл в кабинет размашистым, шагом, и все в комнате сразу притихли. Он выглядел ещё более серьёзным, чем обычно.

— Добрый вечер, друзья, — начал он, его голос был тяжёлым, — сегодняшнее собрание будет необычным. Возникли проблемы... некоторые трудности, которые необходимо обсудить.

Он взглянул на собравшихся, в его глазах читалась некоторая укоризна.

— Все наши планы были основаны на точности и слаженности действий, — продолжал старый волшебник, — но наши планы подверглись... саботажу. Мальчик получил знания о магии раньше времени, и теперь он в Хогвартсе, зная гораздо больше, чем мы планировали.

Минерва Макгонагалл, сидевшая на одном из кресел, нахмурилась, и медленно произнесла, словно уточняя.

— Это значит, что он в курсе многих вещей вещей, которые мы хотели скрыть...

— И это не всё, вмешался Римус Люпин, его голос был озадаченны, — сын Сириуса, он оказался также вовлечён в наши дела, что может поставить под угрозу всю нашу работу.

Грюм согласно кивнул, и проговорил, обращаясь

к Дамблдору:

— Альбус, мы знали, что Сириус может быть непредсказуем, но как мы могли упустить такой важный момент?

Дамблдор вздохнул

— Это моя вина... Я недооценил его привязанности.

Римус поднялся с места, и пробежал глазами по каждому, кто сидел в кабинете.

— Мы должны найти способ адаптироваться к новой ситуации. Надо пересмотреть нашу стратегию, работать ещё сплочённе.

Минерва согласно кивнула

— Мы будем присматривать за ними.

С места встал Артур Уизли, и все уставились на него, ожидая его слов.

— Альбус, вы уже говорили с Сириусом? Он понимает серьёзность положения?

— Я полагаю, что да, — склонил голову в ответе директор, — но мы должны быть готовы к тому, что он будет действовать на своё усмотрение. Прошу вас быть готовыми к любым изменениям в плане.

По кабинету раздался одобрительный гул, но Дамблдор поднял руку, призывая к тишине, и обратился к профессору Макгонагалл:

— Минерва, часть нашего плана сработала, Гарри узнал о том, что что то спрятано за Пушком, однако твой сын... Он мешает нам в исполнении этого плана. Я прошу тебя, поговори с ним... Он должен перестать общаться с мальчиками.

Минерва понимающе кивнула, и Дамблдор, просияв, сообщил:

— На этом, пожалуй, собрание оконченно, спасибо всем... Можете расходится.

Раздались звуки двигающихся стульев, и члены Ордена, негромко переговариваясь между собой, один за другим, вставали в огромный камин директора, и исчезли в изумрудном пламени.

Дамблдор устало откинулся на спинку стула, и потёр переносицу. Перед ним всё ещё лежал пергамент со словами:

"Гарри узнал про третий этаж. Идём к Хагриду"

И его ответ там же:

"Поднимитесь ко мне в кабинет, в 10.30"

Он глянул на часы, висевшие на позолоченной лепнине в виде феникса.

Маленькая стрелка остановилась на десяти, а длинная указывала на пять.

В дверь раздался стук, и Альбус, отодвинув в угол стола пергамент, и скрестив кончики пальцев, воскликнул:

— Войдите!

Дверь распахнулась, и в комнату уверенным шагом вошла Гермиона, с не отстающим Роном.

Дамблдор указал взглядом на стоящие перед столом два стула, придвинул к ним ближе вазочку с лимонными дольками, и доброжелательно улыбнувшись начал:

— Итак, значит Гарри в курсе... Не были бы вы так любезны поведать, как это произошло, па главное, какова была его реакция?

Рон кивнул, и опередив Гермиону, которая уже приготовилась говорить, рассказал всё то, что Карем говорил за завтраком.

Дамблдор внимательно слушал, сосредоточенно разглядывая собственные пальцы. Наконец Рон перевёл дух, и взял из вазочки конфету.

Директор вновь пристально глянул на них поверх очков — половинок, и мягким, вкрадчивым голосом, спросил:

— Очень хорошо... А какой же всё-таки была реакция мальчика?

Рон спохватился, и быстро произнёс:

— Ему сначала будто бы было всё равно, но потом он с интересом слушал.

Дамблдор медленно кивнул, и проговорил

— Что ж, я благодарен вам за информацию, хорошо сработано... Можете бежать на занятия, до начала ещё полчаса.

Рон с Гермионой встали, и попрощавшись, развернулись к выходу, но директор, словно что то вспомнив, поднялся с кресла и произнёс:

— И ещё... Постарайтесь сделать всё возможное, чтобы ограничить общение того мальчика... Эвана, с Гарри... И с Каремом впрочем тоже. Если же не удастся... То скажите, что я вызываю его в свой кабинет.

Он пристально взглянул на них, его глаза блеснули.

Те закивали, и покинули кабинет.

Удар колокола возвестил об окончании урока, и класс разделился — пуффендуйцы отправились на урок заклинаний, а гриффиндорцы пошли в противоположном направлении — вниз.

Кабинет профессора Снейпа находился в одном из подземелий, где было довольно холодно, и не меньше — страшно.

С повторным звоном, на этот раз возвещавшем о начале занятий, все первокурсники хлынули в кабинет.

Снейп подождав, пока все рассядутся по своим местам, и презрительно взглянув на опоздавшего Невилла, который запыхавшись, без стука влетел в кабинет, открыл журнал и начал по очереди называть учеников.

Но, спустя пару минут, он остановился, дойдя до фамилии Поттер.

— Конечно... — негромко произнес он, — наша новая знаменитость, великий Гарри Поттер...

Часть слизеринцев издевательски захихикали, прикрыв рты ладонями.

Снейп же самодовольно скоивил губы, и приготовился продолжить знакомство с классом, как вдруг откуда-то громко раздалось:

— А вы завидуете?..

Воцарилась гробовая тишина, казалось можно было услышать, как пыль летает в воздухе.

Снейп обвёл класс ледяным, внимательным взглядом. Наконец он нашёл глазами источник звука, который донёсся с места Карема Блэка, и на лице зельевара расползалась ядовитая ухмылка.

— А тут у нас Блэк... — произнёс он, и его выражение лица стало ещё более хищным, — что же, я нисколько не удивлён... Пожалуй, десяти очков с Гриффиндора для первого раза будет достаточно, а то боюсь в ваши песочные часы понадобятся новые камни, что может...

— А мне отец рассказывал про вас, — перебил его Карем, не желая дослушивать, — говорил, что вы постоянно совали свой нос куда не просят, и интересовались тёмными исскуствами.

Он с неменьшим презрением глянул на зельевара, всем своим видом бросая ему вызов.

Воздух в помещении как будто исчез, и все боялись пошевелиться, чтобы не переключить ярость профессора на себя.

Снейп подошёл вплотную к парте мальчика, и опершись на неё обеими руками, вкрадчиво произнёс, чеканя каждое слово отдельно:

— Со следующей недели, в каждую пятницу вплоть до Рождества, вы будете заявляться ко мне в кабинет, на отработки...

И резко развернувшись на каблуках он прошёл к доске, начиная лекцию:

— Вы здесь для того, чтобы изучать науку приготовления зелий, снадобий и отваров. Очень тонкую, — он насмешливо глянул на гриффиндорцев, — и точную науку. Я не думаю, что вы в состоянии оценить всю красоту, мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая чувства... Я могу научить вас этому, но только при условии, что вы хоть чем то отличайтесь от стада баранов, обычно приходящих на мои уроки...

После этой речи царившая ранее тишина нахлынула вновь

— Поттер! — неожиданно воскликнул Снейп, его голос вновь стал хищным, — что я получу, если смешаю корень асфоделя с настойкой полыни?

"Измельчённый корень чего с какой настойкой?"

Хотел спросить Гарри, но не решился. Зато Гермиона явно знала ответ, и её рука взметнулась в воздух.

— Я не знаю, сэр, — просто ответил он.

На лице профессора вновь появилось презрительно — самодовольное выражение.

— Так так... Очевидно известность, это не всё... — оскалился он, упорно отказываясь замечать дрожащую руку Гермионы, — но давайте попробуем ещё... Где можно найти безоаров камень?

Гарри даже не представлял, что это такое. Он пробежал по классу взглядом, в надежде на помощь, и наткнувшись на Карема, который явно готовился вставить что то ехидное, замотал головой, призывая не злить Снейпа.

Зельевар же воспринял это однозначно, и начало казаться, что ехидная ухмылка скоро сойдётся прямо на затылке.

— Что ж, очевидно в вашу шрамированную голову и не пришла мысль заглянуть в учебники... Ну что же, а в чём разница между волчьей отравой и кубком монаха?

Гермиона, не в силах больше сидеть спокойно, встала, вытягивая руку к потолку.

— Да не знаю я... — тихо ответил Гарри, — но Гермиона точно знает, спросите её?

В классе послышался смех, очевидно многим ответ показался остроумным. Однако зельевар побагровел от злости, а оскал не исчез с лица. Он приблизился к парте мальчика и прошипел:

— Запомните Поттер, из корня асфоделя и полыни делают напиток живой смерти, волчья отрава и кубок монаха — одно и тоже растение, также известное как аконит, а безоар же извлекают из желудка козла...

— Но ведь тогда придётся убить вас, профессор, — невинно перебил его Карем, и весь класс уставился на него.

Пустые глаза зельевара наполнились злобой, и он почти прокричал:

— Ещё минус двадцать очков, и ещё одно слово на моём уроке, вы отправитесь к директору, ва всё понятно? — он с яростью воззрился на него так, словно хотел испепелить взглядом.

Оставшиеся полчаса прошли в полной тишине, слышался только скрип перьев и

шуршание мантии профессора, ходящего между рядов.

* * *

— Снять тридцать очков, просто потому, что ты не дал поливать всех грязью! — бушевал Рон, вместе с остальными спускаясь вниз, чтобы вместе со всеми отправиться к теплицам, на урок травологии.

— Да, он ужасно говорил, но всё же Карем сам виноват... — начала было Гермиона, однако под презрительными взглядами остальных смолкла.

— А кто нибудь видел Эвана? — поинтересовался Карем, — а то ведь его не было на трансфигурации...

Гермиона пожала плечами, и ускорив шаг произнесла:

— У нас всё равно урок с ними, вот и узнаем.

Они вышли из главных ворот замка, и на какой то миг замерли, ослеплённые ярким дневным солнцем.

— А где вообще теплицы? — утирая выступившие на привыкшие к полумраку школы глаза слёзы спросил Гарри.

Рон присллнил ко лбу ладонь козырьком, защищаясь от яркого света, и указал влево. Они вчетвером поспешили к длинным, застеклённым, оранжереям.

От гладких стеклянных панелей солнце ярко отражалось, как от огромных зеркал.

Первокурсники болтая и толкаясь ввалились в теплицу.

Травологии вела декан факультета Пуффендуй, дружелюбная профессор Стебль. Она дала задание разбиться на группы по пять человек, и собрать плоды коридалиса.

Гарри, Рон, Гермиона и Карем встали у своего стола, на котором стоял безобидный на вид горшок, из которого торчало пять зелёных небольших ростков.

Чуть позже к ним присоеденился Эван, только что дойдя до оранжереи.

— Где ты был? — поинтересовался Гарри, пока Гермиона листала учебник, в поисках параграфа об этом растении.

— Да так... Моя мать сказала, что я не должен общаться с вами... — призадумавшись ответил он, беря со стола какой то предмет, похожий на заострённые плоскоку, и приготовившись, схватил ими один из ростков, и дёрнул вверх.

Сразу же из горшка вылезло длинное, склизкое нечто, метра полтора в длину, похожее на щупальцо, а по всему его диаметру находились кольца из мелких плодов, небольших размеров.

Все сразу же последовали его примеру.

— Почему? — возмущённо спросил Карем, — что такого мы успели сделать?

Эван лишь пожал плечами, и ответил:

— Не знаю... Она просто пыталась убедить меня в этом, — он схватил со стола садовые ножницы и срезал опустошённый росток, — но конечно я не согласился! — добавил он гордо, — тем более вот с тобой, — он кивнул Гарри, — я и парой слов не перекинулся.

Карем покачал головой, и оставшееся время урока они втроём бурно обсуждали эту несправедливость.

Через пятнадцать минут над территорией замка раздался гул колокола, и оба факультета поспешили из напаренной теплицы в приятную прохладу замка.

* * *

Мэрэлин стояла у окна на втором этаже нервно барабаня пальцами по деревянному подоконнику.

Прошёл уже целый день с момента, как Сириус исчез в камине по вызову директора школы.

Обычно такие встречи длились не дольше двух часов, однако он ушёл после завтрака, а был уже вечер.

Она медленно отвела взгляд от окна и окинула пустую, темнеющую комнату взглядом и останавилась на камине.

Мэрэлин задумчиво глянула на него, и неуверенно приблизилась думая о том, стоит ли наведаться к Дамблдору.

Наконец решившись, она взяла с полки горшочек с дымолетным порошком, и кинула его на давно потухшие угли

— Хогвартс, Кабинет директора!

Тут же взметнулось изумрудное пламя, ярко озарив комнату холодной вспышкой

Её завертело в полёте, и понесло сквозь чужие каминные проходы и ниши, мельком отражаясь в её подсознании.

Наконец, это небольшое путешествие закончилось.

Она стояла посреди большого кабинета, который был весь в лепнине и позолоте. Мэрэлин огляделась по сторонам. По стенам висели портреты пожилых волшебников, все они выглядели крепко спящими в своих позолоченных рамках, но кроме них здесь никого не было.

Она вздохнула, стараясь успокоиться, и устало опустилась на стул, чувствуя, как к горлу подползает беспомощность.

* * *

Сириус размашистым шагом шёл вслед за развевающейся впереди мантией Альбуса Дамблдора. Они поднимались по выбитым серым камне грубым ступенькам.

Директор, вызвав его в кабинет, не произнёс ничего, кроме:

— Лили и Джеймс выжили в ту ночь. — больше он ничего не говорил, лишь протянул ему портключ, и Сириус сразу схватился за него, не думая о возможных последствиях.

Они брели по пустоши уже второй час и Блэка терзали волнение и... страх?

Он не знал чего боялся, того ли, что это очередная ложь старого волшебника, то ли, что это сон, а возможно он боялся что это оказывается правдой.

Наконец Сириус прервал молчание, невынося мучительного неведения.

— Про... Дамблдор, куда мы идём? Объясните, что вы хотели сказать этой фразой? — последние слова умоляюще сорвались с его губ. Альбус слегка качнул головой, и его слова эхом отразились от безжизненных камней:

— В день, когда лорд Волан-де-морт явился в дом Поттеров, сработало мощнейшее заклинание, наложенное мной... И в результате, при использовании смертоносного заклятия, их души, их сознание... Они были перенесены в созданные мной копии тел...

— Так получается, — перебил его Сириус, — это не они, а лишь копии? — он остановился, глядя в пространство перед собой. Его голос звучал разочарованно, и слегка раздосадовано. Дамблдор также остановился, и повернулся к нему, со снисходительной улыбкой на губах.

— Мальчик мой, ты оскорбляешь мой магический потенциал, — он перевёл дух, когда очередной порыв ветра резко дунул ему в лицо, — копии — лишь их тела, а всё остальное это они, в чистом виде.

— Но почему вы не сказали сразу?.. Зачем вы скрыли от меня, от всех нас?.. — он приблизился, с недоумением глядя на беззаботное лицо директора.

— Тогда этому ещё не пришло время, — мягко произнёс Дамблдор, и продолжил путь, не прерывая разговора, — это было необходимо для общего дела...

Внезапно он остановился, и поманил Сириуса рукой.

Он подошёл, по прежнему недоумевая, и перед ним открылась пропасть, в которой бурлили и бушевали волны.

— Скоро тты получишь возможность расспросить их самостоятельно обо всём... Они ждут тебя. — всё ещё мягко произнёс Альбус, и тихо шепнул:

— Меморикарцео...

Глаза Сириуса вмиг опустели, и стали безжизненными.

Следом, подтолкнутый твёрдой рукой директора, он шагнул навстречу бездне, и рухнув, исчез в бурлящих волнах.

Они вчетвером медленно шли по засыпанной гравием дорожке, весело переговариваясь и наслаждаясь лучами ещё дарящего летнее тепло солнца.

Впереди, у самой кромки темнеющего леса, виднелся небольшой, многоугольный домик лесничего. Внезапно сзади раздался громкий топот, и рядом с ними возник запыхавшийся Эван. Гермиона хмуро глянула на красное от бега лицо мальчика, даже не стараясь скрыть недовольство его присутствием.

— Я был у профессора Флитвика, но он сказал, что не вызывал меня, — наконец отдышавшись, отрывисто произнёс он, с укоризной глядя на Гермиону, которая и сообщила, что профессор заклинаний вызывает его.

— Возможно просто забыл, — пожала плечами та, и чтобы не идти рядом, ускорила шаг.

— Она всегда такая? — шёпотом поинтересовался Эван у Рона, идущего справа. Тот неопределённо мотнул головой, и тоже понизив голос, ответил:

— Да нет... Просто ты... ну... не очень нравишься ей... — извиняющимся тоном произнес он.

Вдруг все остановились, и Эван чуть не врезался в спину впереди идущего.

Они стояли у дверей огромного деревянного дома, который был выше обычного раза в два.

Гермиона уверенно постучала, дверь распахнулась, и на пороге возник человек, который встречал их на перроне первого сентября, с густой, тёмной бородой.

Хозяин компании тепло улыбнулся и, посторонился, пропуская их вовнутрь.

Они стояли в просторной комнате пятиугольной формы, в углу чавкая хлебал из миски огромный волкодав, даже не обративший внимания на вошедших, у одной из стен стояла кровать, укрытая толстым стёганным одеялом.

— Простите, не стесняйтесь, — радушно пробасил лесник, тяжёлыми ботинками топая по каменному полу к буфету.

Гарри, Карем и Эван неуверенно, в отличие от Рона с Гермионой прошли к крепко сколоченному столу, и расселись вокруг.

Хагрид поставил чайник в камин, расставил на столе всё для чаепития, и сел на один из массивных стульев.

Раздался оглушительный свист, и лесничий тут же снова поднялся, подхватил прихватку, и вытащив дымящийся чайник из огня разлил ароматный чай по чашкам.

— Я — Рубеус Хагрид, лесничий Хогвартса, — представился он всё тем же звучным голосом, окидывая взглядом всю компанию, — но думаю что Рон и Гермиона уже всё вам рассказали...

Карем и Гарри дружно закивали, а Эван неопределённо мотнул головой. Повисло неловкое молчание, но вскоре Хагрид снова прервал его, обращаясь к Гарри:

— Ты... Знаешь ли, очень на папку своего похож... Кроме глаз конечно, они у тебя от Лили...

Гарри захотелось провалиться сквозь землю, и он начал жалеть, что вообще вышел из замка, однако Хагрид, не обращая внимания продолжал:

— Хорошие они были... И так рано.., -он трубно шмыгнул носом и примолк.

— Ага... Ру... Хагрид, а вы не знаете, что на третьем этаже? — поинтересовался Карем, который откровенно заскучал.

Лесничий же, со странным блеском в глазах, проговорил:

— Конечно знаю... Только не вашего это ума дело... Оно касается только профессора Дамблдора и Николаса Фламеля!

— Фламеля? — быстро переспросила Гермиона с таким видом, будто бы только что наступило Рождество.

— Ну всё, хватит об этом... — недовольно пробурчал Хагрид сконфуженно, но с таким же довольным блеском в глазах, — и вообще час поздний, вам пора в замок...

Гарри, Карем и Эван непонимающе переглянулись, и следуя за Роном и Гермионой всё ещё недоумевая, покинули хижину, радуясь этому в глубине души.

* * *

Они шли по дороге обратно к замку.

Солнце уже заметно село, и их тени растянули по траве на несколько метров, и вдруг перед ними возникло серебристое свечение, и словно из неоткуда раздался незнакомый, серьёзный голос:

— Гарри, Карем, поднимаетесь срочно в гостинную, это серьёзно.

И свет погас, оставив их в темноте.

— Что это было? — поинтересовался Эван.

Карем нахмурился.

— Не знаю... Но это точно был голос Питера... Кузена нашего...

Он обернулся к остальным, и в его глазах, впервые за всё время, читался ужас. Он быстро ускорил шаг, и у ворот замка Гарри нагнал его, а потом и Эван, чуть подумав присоеденился к ним, оставив Рона с Гермионой позади.

Они неслись по коридору с бешеной скоростью, но Карем опережал их обоих. Пронесясь мимо дверей Большого зала, он случайно толкнул высокого третьекурсника, и не остановившись поспешил дальше, не слушая летящие ему вслед крики на незнакомом языке.

У лестницы Эван с Гарри наконец нагнали Блэка, и ожидая пока та сдвинется к ним Гарри удивлённо заметил, как у третьекурсника, поднимающего с пола упавшие книги, волосы приобрели красный оттенок*.

Наконец лестница соизволила скрипя повернуться к ним, и Карем вновь обогнал их. Задыхаясь от бега, он назвал Полной Даме пароль, и не ожидая благосклонного кивка, рванул портрет на себя.

В гостиной почти никого не было, лишь у камина, в глубоком кресле, сидел юноша лет двадцати, нервно барабаня по подлокотнику кресла. Заслышав шаги он обернулся, и завидев Карема встал, подошёл к нему, и резко обнял.

— Что случилось, — дрожащим голосом спросил мальчик, стараясь удерживать удушающую панику.

— Дядя с т... Твои родители пропали, их конечно вовсю ищут... И на время, есл... Пока их не найдут, я заберу тебя и Гарри из Хогвартса, — ответил он, и крепче обнял Карема, чувствуя, как тело мальчика содрогается от рыданий.

* * *

Дамблдор задвинул картину, и прём с лёгким щелчком захлопнулся.

Он медленно отвёл взгляд, и пройдя к полированному дубовому столу, рухнул на резное кресло, где минут двадцать назад сидела миссис Блэк. Устало взглянув на часы, он откинулся на деревянную спинку, и потёр переносицу. Поход с Сириусом сопротивление Мэрэлин, всё это отнимало моральные силы. Он протянул руку к к пергаменту на краю стола, макнул ало — золотое перо в изумрудные чернила, и быстро, косым почерком написал:

"Блэки временно устраненны. Позаботьтесь о подготовке к этому мальчиков"

Призадумавшись, он кивнул самому себе, и скрестив пальцы у кончика носа, стал обдумывть дальнейшие действия.

* * *

Гермиона хмуро смотрела на эти две строчки, написанные рукой директора. Медленно она перевела взгляд на дверь спальни мальчиков. Завтра утром, после завтрака, Гарри и Карема должен был забрать их кузен, и это не входило в планы, однако Гермиона не видела и способа, как это изменить.

Когда она, Эван, Рон и Гарри вбежали в гостиную, то застали там только Маккинона**, который выглядел крайне обеспокоенным, отвёл Гарри в коридор на разговор, после чего Поттер вернулся в гостиную как в воду опущенный.

На расспросы Эвана и Рона он рассказал лишь то, что завтра утром они уезжают из Хогвартса, не объясняя причин.

Однако теперь, после этого коротенького послания, всё стало ясно.

Она встала с кресла, с намерением разбудить Рона, но уже на полпути к лестнице словно что то вспомнила, и рванув к оставленному пергаменту, написала:

"Произошло нечто непредвиденное. Я и Рон поднимемся сейчас к вам за консультацией"

Пробежав глазами по написанному, она довольно кивнула, и осторожно, чтобы не потревожить тишину царившую в гостиной, она поднялась по лестнице, и приоткрыв дверь, проскользнула внутрь.

На цыпочках она прокралась кровати, где на фоне белой подушки резко выделялась рыжая шевелюра.

Растолков Рона, Гермиона прижала палец к губам и шикнула, призывая к тишине.

Поманив его рукой, она медленно, чтобы не натолкнуться на скрытые тьмой предметы, начала двигаться в обратном направлении.

Наконец захлопнув дверь в спальню она облегчённо выдохнула, и повернулась к заспанному, возмущённому Рону.

— Что тебе... — начал было он, прочистив горло, но Гермиона перебила его:

— Это важно, нам надо к директору, прямо сейчас, — она твёрдо глянула на вытянувшиеся от возмущение лицо, и добавила, — и до утра это не подождёт.

— Но что это за дело то? — всё ещё продолжал недоумевать Рон.

Вместо ответа она вручила ему пергамент. Он несколько раз пробежал по листу глазами, и его лицо с каждым разом становилось всё более хмурым.

— Так получается из-за этого Гарри и Карем?.. — наконец выдавил он, непонимающие глядя перед собой.

— Думаю да, — равнодушно бросила Гермиона, и более серьёзно произнесла, — но это означает, что мы не сможем за ним следить в школе, и это не часть плана Дамблдора, раз он не предупредил нас об этом, понимаешь? — она вопросительно глянула на него.

Тот смотрел на пергамент, шевеля губами.

— Не понимаю... Что значит, — он ещё раз опустил глаза на письмо, — устранил?

Теперь пришла очередь Гермионы непонимающе смотреть на него. Наконец она мотнула головой, и произнесла:

— Думаю он имел ввиду, что они какое то время не угрожают нашим планам.

— Но ведь это как-то... Неправильно что-ли... — не слушая подругу произнёс Рон, — они ведь наши друзья, и...

— Рон, сейчас это не важно, — она глянула на часы, и ахнула, — уже поздно, директор ждёт нас через две минуты.

Она развернулась к выходу, и уже на ходу добавила:

— Если это так тебя волнует, то са и спросишь, что это значит.

Рон на долю секунды замялся, и пошёл за ней, хотя на его лице всё ещё было сомнение.

Они вышли в прохладный коридор, освещённый лишь пламенем гаснущих факелов, их шаги эхом отдавались от каменных стен, предавая коридору ещё больше таинственности.

Спустя несколько поворотов и лестничных пролётов, они остановились у лестницы, охраняемые двумя горгульями.

Они не стали по обыкновению спрашивать пароль, а лишь молча пропустили их внутрь.

Гермиона неловко постучала молоточком в дверь, и услышав тихое:

"Войдите"

Толкнула её, и оказалось уже в привычном кабинете.

Сев на стулья, не дожидаясь вопроса, она поведала всю историю сегодняшнего дня, с момента их утреннего посещения директора, не забыв и похода к Хагриду.

Старый волшебник молча выслушал её, пристально глядя на обоих учеников.

Дождавшись окончания, он поднялся с места, медленно прошёл через комнату, и остановился у окна, рассеянно глядя в темноту.

— Замечательно... Значит теперь мальчик знает и о Фламеле... — задумчиво произнес он, — но не будет учиться в школе... Кто вы сказали возьмёт временное попечение?

— Его кузен, — быстро ответила Гермиона.

— Очень хорошо... Но в запасе у нас есть время, события идут быстрее чем я думал... — пробормотал он, и развернувшись к первокурсникам, произнёс с улыбкой, — уже поздний час, отправляйтесь в постели... Я подумаю, и сообщу что делать дальше.

Гермиона кивнула, и следом за Роном, поднялась со стула к выходу.

Однако Рон не спешил выходить, и спросил, вперив взгляд в Дамблдора:

— Профессор, а что значит что вы... что вы... устранили Блэков?

Дамблдор удивлённо взглянул на мальчика, и затем ответил:

— Не беспойтесь, мистер Уизли, ничего плохого с ними не произошло.

Он настойчиво улыбнулся , и хотя Рона не устроил этот ответ, он не стал допытываться, и без того чувствуя себя неловко.

Что-то промотав на прощание, он покинул кабинет, под пристальным взглядом директора.

Примечания:

* Кто здесь после Последнего полёта над пропастью наверное поняли, что этот третьекурсник — Остер Форест, и сцена аналогична той, где Септимус Снейп также задел его, но только это послужило их знакомству и в дальнейшем к дружбе.

Опять же, мой фанфик связан с ППП

**Также как и это — Питер Маккинон, из ППП, а Эван МакГрегор — одна из вариаций Леропа МакГрегора, здесь он сын Дугала и Минервы

Завтрак в Большом Зале был как всегда шумным, но атмосфера за столом Гриффиндора, где сидели первокурсники оставалась тяжёлой. Гарри и Карем сидели поглощённые мыслями о том, что им предстоит. Гарри старался не показывать беспокойства, но в его взгляде было что-то тяжёлое, он не представлял, что ждёт их дальше.

Гермиона с тревогой смотрела на них. Она не могла понять, как они могут так легко решить всё оставить.

Хотя Дамблдор и сказал, что всё под контролем, она не могла отставить переживания.

— Слушайте, — начала она, пытаясь говорить как можно спокойнее, — вы ведь не понимаете, что, уходя, вы не решаете проблему. Это не поможет поискам, только отнимет у вас время для обучения...

Карем промолчал, но его взгляд был всё такой же твёрдый, ему не хотелось обсуждать это больше, особенно с ней.

Гермиона чуть не лопалась от злости, но держалась, пытаясь верить, что они могут ещё передумать.

— Рон, скажи что-нибудь! Ты ведь понимаешь, что они ошибаются, — обратилась она к своему другу.

Рон, сидящий рядом с ней, только вздохнул и исподлобья посмотрел на Гарри и Карема. Он понимал их решение, но ругаться с подругой не хотелось.

— Мы ведь уже это обсуждали, Гермиона, — проговорил он. — это их выбор...

Та возмущённо округлила глаза, и хотела что то возразить, но в этот момент в зал вошёл Эван.

Завидев друзей, он направился к их столу не обращая внимания на строгий взгляд Минервы Макгонагалл, сидящей за столом преподавателей, и присоеденился к Гарри и Карему.

Гермиона сразу заметила его и раздражённо нахмурившись, сказала:

— Эван, ты не можешь просто так сесть за стол чужого факультета!

Эван посмотрел на неё с лёгкой усмешкой, в его глазах не было и тени смущения.

— Да ну? — его голос был беззаботным, — но мне удобнее здесь...А что, тебе что-то не нравится?

Гермиона едва сдерживала возмущение. Она не могла понять, как Эван вообще может быть таким бесцеремонным.

— Ты не можешь так делать, — настаивала она. — Это просто недопустимо! Ты не можешь сидеть за столом Гриффиндора! Это не твой факультет!

Эван не стал отвечать сразу.

Он поудобнее устроился на своём месте, медленно взял с тарелки Карема, к которой тот даже не притронулся, тост, намазал его джемом, и взглянул на неё с лёгким пренебрежением.

— Ты права, я не вашем факультете — сказал он, с наслаждением отхлёбывая чай, — но я не собираюсь об этом переживать, и тебе не советую.

— Это не просто правила — ответила она, уже менее уверенно. — Это всё-таки правила школы, в которой ты учишься, и ты обязан им следовать.

Эван едва не подавился

— Правила? — сказал он с наигранным удивлением, — а как насчёт правила не ходит после отбоя? — он с притворным ужасом приложил ладонь ко рту, — которые мы нарушили, вчера вечером, самым наглым образом?

Гермиона снова промолчала, сверля его взглядом.

Гарри, заметив, что спор заходит в тупик, попытался вмешаться, чтобы не продолжать эту бесконечную перепалку, в которой он возможно бы с удовольствием принял участие, если бы не последние события.

— Мы не здесь, чтобы ссориться, Гермиона, — сказал он, его голос был усталым. — Эван сидит здесь, потому что ему так удобнее. Не стоит из-за этого устраивать сцену.

— И то что мы уходим решено, ты никак на это не повлияешь, — добавил Карем

Гермиона хотела что-то сказать, но остановилась. Она не могла победить в этом споре, не могла заставить их передумать, а возможно наоборот, они решат уйти из школы, чем она явно навредит планам Дамблдора

Завтрак в Большом Зале уже близился к концу. Студенты начали подниматься, собирая свои вещи. Гарри и Карем оставались на своих местах, не торопясь. Гарри покосился на Карема, заметив, как тот рассеянно проводит дорожки в вазочке с джемом.

— Питер ждёт у входа, — сказал Гарри, вытирая губы салфеткой, — он сказал, что встретит нас, и мы пойдём в Хогсмид, чтобы через камин попасть к нему домой.

Карем не ответил, его взгляд был сосредоточен на тарелке, как будто мысли все ещё витали где-то далеко.

— Хорошо, — сказал он, но в его голосе не было твёрдости. — Пойдём.

Он был готов идти, но всё это всё равно оставалось для него не столько трудным выбором, сколько тяжёлой ситуацией.

Гарри оглянулся на Рона и Гермиону, но быстро отвернулся.

Когда Гарри и Карем встали, Эван сразу поднялся следом.

— Я с вами, — сказал он, — провожу вас до Хогсмида.

Гермиона тоже встала следом и пристально посмотрела на Эвана.

— Ты куда? У нас уроки! Ты не можешь просто так уйти! — возмушённо воскликнула она.

— Могу. — бросил Эван, не смотря на неё. Гермиона насупилась

— Это неправильно! Ты же не можешь просто бросить всё ради какой-то ерунды.

Карем наконец вышел из-за стола, и бросил, необорачиваясь:

— Мы не можем ждать, Гермиона. Питер ждёт, нам нужно уходить.

Гарри же просто промолчал, но в его глазах промелькнуло раздражение.

Гермиона сделала шаг вперёд, но они уже не слушали её. Она тяжело вздохнула, но поняла, что не остановит их.

— Удачи, — сказала она холодно, не пытаясь продолжать спор.

Гарри, Карем и Эван молча прошли мимо неё к выходу, следуя за кучкой Когтевранцев.

* * *

Гарри, Карем и Эван шли по коридору, и атмосфера, казалось, сразу изменилась, как только они покинули Большой зал.

В отличие от напряжённого разговора с Гермионой, теперь можно было говорить открыто и без всяких скрытых намёков. В их голосах звучала лёгкость, и вся недавняя тяжесть словно растаяла в воздухе.

Карем, не скрывая усмешки, посмотрел на Эвана. Он явно был рад, что оказался с ними.

— Не могу поверить, что Гермиона всерьез решила нас задержать, — сказал Гарри с усмешкой, вспоминая недавнюю сцену.

Карем кивнул, окидывая взглядом коридор, снова посерьёзнев.

Он чуть помедлил, и кивнул:

— Да, она всегда так — закон, порядок и учеба. Наверное, ей понравилось бы, если бы нас всех заставили сидеть в классе до конца наших дней...

Эван фыркнул.

— Не удивлюсь, что если она станет старостой, так и будет

Карем хотел было добавить что-то, но вдруг его взгляд остановился на Эване, и в голове мелькнула мысль.

— Ты ведь у нас не просто ученик, так? — он слегка поднял брови и посмотрел на Эвана, — тебе, наверное, скучно будет в Хогвартсе, со всеми этими,.. — он многозначительно указал глазами назад, — если хочешь, можешь погостить у нас, пока мы с Гарри не вернёмся. Дом у Питера большой, и у нас ещё есть куча времени. Что думаешь?

— Почему бы и нет, — ответил тот, словно обдумывая предложение, и его голос приобрёл гораздо более непринуждённый оттенок. — С удовольствием проведу время вне стен школы, и вдалеке от разных... Сомнительных личностей.

Вскоре они уже были на первом этаже, и выйдя из ворот замка сразу заметили Питера, стоящего у подножия лестницы.

Он выглядел более серьёзным, чем всегда, но, увидев их, слегка улыбнулся.

— Как всё прошло? — спросил Питер, его голос был тихим, но напряжённым. Пропажа Сириуса и Мэрэлин висела над ним тяжёлым грузом, и хотя он старался не показывать беспокойства, его глаза всё выдавали.

— Гермиона опять пыталась нас задержать, — сказал Карем, — как всегда, хочет контролировать всё.

— Да, как будто она думает, что мы собираемся сдать все экзамены прямо сейчас, — возмущённо добавил Гарри.

Питер кивнул, в душе радуясь, что они немного отошли от последних новостей, и взглянул на Эвана.

Карем, заметив, что Питер не сказал ничего по поводу друга, спросил:

— Ты не против, если Эван останется с нами? Пока мы с Гарри не вернемся.

Питер призадумался, и кивнул.

— Нет, конечно, пусть остаётся, — ответил он. — Не думаю, что это будет проблемой. Так хотя бы будет чуть... спокойнее.

Эван благодарно улыбнулся.

— Спасибо, — сказал он.

Питер кивнул, не произнеся больше ни слова. Он был сосредоточен на происходящем, но понимал, что нужно двигаться дальше.

Все вместе направились к Хогсмиду,

почти не разговаривая между собой, однако в голове каждого из них оставались мысли о пропаже Сириуса и Мэрэлин.

Питер откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя на огонь, весело потрескивающий в камине. Уже прошло часа два с момента, как Гарри, Карем и Эван вышли из огня, и направились в свою комнату на втором этаже, оставив его наедине с мыслями, которые он принял пусть и в спешке, но которые были несомненно верными. Хоть он и знал, что рискует, действуя за спиной Дамблдора, но не мог оставить мальчиков в безведении.

Питер тяжело поднялся, и подошёл к зеркалу. В нём отражались раскачиваемые ветром деревья, и листья кружились в воздухе, словно сбегая от чего-то неведомого.

Он вгляделся в глубины зеркала, словно пытаясь найти решение, уверенность в самом себе, по ту сторону гладкой поверхности.

Ему не давали покоя мысли о том, что Сириус и Мэрэлин в беде, что сейчас на его плечах груз ответственности за кузенов, ему только девятнадцать лет, и он беспомощен как никогда.

Поверхность зеркала странно блеснула, и у него появилось нестерпимое желание прикоснуться к прохладному зеркалу.

Его рука, словно не подчиняясь ему, медленно поднялась, и через мгновение его пальцы ткнулись в твёрдую поверхность.

Наваждение сразу же исчезло, и он обнаружил себя у каминной полки, тыкающим пальцами в зеркало. Питер отдёрнул руку, словно обжёгшись, и рассмеялся, представив сцену со стороны, но тут же смолк, услышав, как неестественно отзвучало в тишине его эхо.

Он вернулся к креслу, и тяжело рухнув в него, провёл руками по лик, пытаясь понять что делать дальше.

Наверху, в одной из гостевых спален сидели Гарри, Карем и Эван — единственный из друзей, кого они пригласили в гости.

Она была небольшой, его достаточно просторной, чтобы вместить всех троих.

— Здесь как-то... Странно, — нарушил молчание Эван, глядя на колдографии, стоящие на каминной полке, где по отдельности стояли фотографии Маккинонов и Блэков. Он чувствовал себя немного неуютно, глядя на чужое горе со стороны.

Карем кивнул, продолжая смотреть в окно.

— Да... Этот дом почти всегда был таким... Но сейчас у нас дома наверное совсем паршиво.

— Мне кажется Питер что-то скрывает от нас, — тихо произнес Гарри, переводя взгляд с Карема на Эвана, — он так внезапно забрал нас... Конечно, после пропажи Сириуса наверное опасность выросла... Но ведь в Хогвартсе... нуууу... безопаснее?

Карем вздохнул.

— Я об этом думал... Но ведь если он решил нас забрать, у него на это есть веская причина.

Он повернулся от окна к друзьям, словно надеясь увидеть на из лицах подтверждение своих слов.

Эван, чувствуя напряжение в воздухе, тихо произнёс:

— Но это ведь скорее всего временно... Просто пока ждём хороших новостей.

— Надеюсь они будут... — пробормотал Гарри, — почему никто не может найти их? Ведь они... Ну, волшебники...

Снизу послышался лёгкий скрип. Это Питер встал и ходил по гостиной.

Гарри, услышав шаги, как будто оживился, поднялся и направился к двери.

— Пойду, поговорю с ним, — бросил он, берясь за ручку двери.

— Я с тобой, — тут же отозвался Карем, вскакивая с места.

Эван, не зная что ещё добавить, просто кивнул, и последовал за ними.

Все трое спустились по лестнице, и нашли Питера, меряющего шагами гостиную, уткнувшись взглядом в пол.

— Питер, — начал Гарри, подходя ближе, — есть новости?

Тот поднял взгляд, его лицо осветил слабый, но тёплый огонь камина. Он вздохнул, и покачал головой.

— Пока ничего... Но я думаю всё будет в порядке, — он улыбнулся, но улыбка вышла кривой и неестественой, — они знают как справляться с тёмной магией, и смогут дождаться помощи.

— Но почему никто не может их найти? Ведь должны быть способы связаться с ними магией...

Питер опустил голову, стараясь скрыть беспокойство.

— Возможно они скрываются, и сами этого не хотят...

— Скрываются? — переспросил Эван, подняв брови, — от кого? Вы думаете, за ними кто-то охотиться?

Питер глянул на мальчика, пытаясь подобрать слова.

— Я... Я не знаю...

Гарри подошёл к камину, грея руки у огня.

— Что будет теперь?.. Будем здесь, пока не получим новостей?

— Да. — кивнул Питер — здесь вы в безопасности.

Он вдруг почувствовал, как напряжение отпускает, словно в голове вспыхнул маяк.

Его взгляд встретился с Каремом, который тревожно смотрел на него.

— Сейчас вам важно отдохнуть, — сказал Питер мягко, — сегодня был долгий день, и вам нужно набраться больше сил. Идите наверх, постарайтесь уснуть.

Карем согласно кивнул, и поднялся на ноги.

— Ты прав... Мы пойдём, — он прошёл к лестнице, Гарри последовал за ним. Но вдруг Карем замер, почувствовав что что-то не так. Он обернулся, и заметил, что Эван не сдвинулся с места. В его взгляде было что-то виноватое, и у Карема внутри заворочалась тревога.

— Ты чего? — окликнул он, глядя как друг начал двигаться к камину, и чувствуя нарастающую тревогу

— Я наверное пойду... — пробормотал тот, не оборачиваясь, двигаясь словно в тумане.

— Не беспокойся, места всем хватит, — ответил Питер, словно понимая его терзания.

Эван поколебался, и затем пробормотав что-то вроде благодарности, пошёл к лестнице.

Глядя ему вслед, Питер почувствовал облегчение, и где-то на подсознании отметил, что избавил мальчика от большой ошибки, и снова погрузился в мысли, наблюдая за огнём.

* * *

Они вернулись в спальню, и тишина снова окутала дом.

Карем первым забрался на второй этаж одной из кроватей, который волшебным образом появился, словно зная про решение Эвана остаться.

Он вытянулся в полный рост, и закинул руки за голову, уставившись в потолок.

Его мысли крутились вокруг родителей, что с ними могло произойти, и конечно вокруг Питера, который пытался справиться с ситуацией.

— Как думаете, Питер что нибудь знает? — спросил Эван, плюхаясь на кровать напротив.

— Думаю он знает не больше нашего, — вздохнул Карем.

Гарри сел свою кровать, его мысли также были заняты тревожными догадками. Блэк всё так же лежал на спине, уставившись в потолок, словно тот мог подсказать ответы на его вопросы. Эван закрыл книгу, которую читал, и поднял голову, чтобы нарушить тягостное молчание.

— А почему их могли решить похитить? — задал он вопрос, который, казалось, витал в воздухе с самого начала.

Гарри тут же оживился, переводя взгляд с Эвана на Карема.

— Вот именно! Почему именно Сириус и Мэрэлин? Они ведь... ну, обычные люди, не какие-то великие маги или влиятельные личности.

Карем вздохнул, поднявшись на локтях.

— Обычные, но всё-таки с прошлым. Папа был против Дамблдора, а мама... она ведь всегда поддерживала его. Может, они кому-то перешли дорогу?

Эван нахмурился, перебирая услышанное.

— Но кто мог бы захотеть их похитить? Зачем рисковать из-за таких людей? Если это просто из мести, зачем похищать, а не... ну... сделать что-то хуже и чище?

Гарри нахмурился, бросив быстрый взгляд на друзей.

— Может, дело не только в них. Может в нас? Чтобы оставить нас без защиты.

Карем нахмурился, его взгляд стал более напряжённым.

— Но мы уже в безопасности. Питер позаботился об этом.

— Да, но что если они этого не знают? — возразил Гарри. — Может, они думали, что похитив Сириуса и Мэрэлин, они доберутся и до нас.

Эван вдруг тихо сказал:

— Или им нужно что-то от них. Информация. Может, они знают что-то важное, но мы об этом не знаем.

Карем опустил голову, прикрыв глаза. Его голос прозвучал устало:

— Но что такого они могут знать? Они ведь никогда не были частью чего-то большого...

Гарри покачал головой, вглядываясь в пламя лампы.

— Может, мы просто чего-то не знаем о них. Что если у них есть тайна, о которой никто не говорил?

Эван немного наклонился вперёд, его голос стал настороженным:

— Если это так, то это делает ситуацию ещё хуже. Тогда мы вообще не знаем, чего ждать.

Карем тяжело вздохнул, снова откинувшись на кровать.

— Мы всё равно ничего не можем сделать. Просто подождём, пока всё рассосётся.

Молчание вновь заполнило комнату, но было понятно, что каждый из них продолжал обдумывать возможные ответы. Гарри наконец тихо произнёс:

— Хотел бы я знать, что происходит на самом деле.

И снова в комнате повисла тишина, наполненная тревогой, как будто все слова, которые они могли сказать, только добавляли веса их страхам.

Гарри сел на кровати оглядывая друзей. Он явно хотел сказать что-то ещё, но не решался. Эван снова заговорил, его голос звучал задумчиво:

— Ты раньше сказал, что этот дом всегда был странным. Что ты имел в виду?

Карем повернул голову в его сторону, и уставился на друга через перила кровати. Его взгляд задержался на Гарри, и тот лишь пожал плечами, давая понять, что и ему интересно.

— О, это долгая история, — с неохотой начал Карем. — Ладно, слушайте. Этот дом... он был родительским домом Питера.

— Родительским? — переспросил Эван, нахмурившись.

Карем кивнул садясь, и облокачиваясь на стену.

— Да. Питер жил тут с родителями, когда был совсем маленьким, лет до семи. Но... они погибли. Их убили прямо здесь.

Эван чуть выпрямился, его глаза округлились.

— В этом доме?

— В этой самой комнате, — добавил Карем с угрожающей ноткой в голосе, кивая на пол, как будто что-то там могло скрываться.

Гарри тоже сел.

— Ты серьёзно?

— Более чем. — Карем сделал паузу, собираясь создать подходящую атмосферу. — После этого Питер долго не возвращался сюда. Но потом, когда он вырос, он решил снова поселиться здесь. Сначала всё было нормально, но когда я и Гарри начали приезжать сюда... ну, мы с Гарри заметили странности.

— Какие ещё странности? — голос Эвана дрогнул.

— Этот дом как будто живёт своей жизнью, — мрачно ответил Карем. — Иногда ты слышишь шаги в коридоре, хотя там никого нет. Бывает, в тишине вдруг раздаётся шёпот, едва уловимый, но ты точно знаешь, что это не твои мысли.

Гарри нервно усмехнулся.

— Однажды ночью я услышал, как кто-то зовёт меня по имени. Но когда вышел в коридор, там никого не было.

Эван сглотнул, украдкой оглядываясь.

— Может, это просто старый дом? Полы скрипят, а двери от ветра хлопают...

— Да-да, я тоже так думал, — перебил Карем, его голос стал тише, будто заговорщицким. — Пока однажды ночью не проснулся от того, что кто-то сел на край моей кровати.

— Что?! — воскликнул Эван, его лицо побледнело.

— Точно, — подтвердил Гарри. — Он тогда весь день говорил, что, мол, это только его воображение.

Карем усмехнулся, но его улыбка не выглядела весёлой.

— Ага, только на следующий день я нашёл в пыли на полу отпечатки ног. Маленькие, детские.

Эван замолчал, его взгляд метнулся к полу, будто он ожидал увидеть те самые отпечатки.

— Дом просто... странный, — продолжил Карем. — И мне кажется, он всегда таким был. Как будто он что-то помнит.

Гарри кивнул, глядя в сторону двери, как будто ожидал, что та сейчас откроется сама по себе.

— Может, это как-то связано с тем, что здесь произошло. С этим... убийством.

— И с тем, почему похитили твоих родителей, — добавил Эван, всё ещё осматриваясь, словно пытаясь уловить мельчайший звук.

Карем задумался, его лицо стало серьёзным.

— Может быть. Но если это как-то связано, то нам лучше понять, что именно этот дом скрывает.

В комнате повисла напряжённая тишина, нарушаемая только отдалённым скрипом, доносящимся из глубины дома.

Эван, сев на кровати, вглядывался в Карема с явным беспокойством. Его голос дрогнул, когда он наконец решился заговорить:

— Это всё правда? То, что ты рассказал... Это реально случалось?

Карем выдержал театральную паузу, словно наслаждаясь моментом. Его лицо было серьёзным, но глаза блестели лукавством. Он повернулся к Эвану, намеренно понизив голос.

— Конечно... нет, — протянул он, а затем рассмеялся, заметив, как Эван побледнел. — Да ты что, Эван, второй этаж вообще построили только в прошлом году! Так что тут и близко не могли никого убить.

Эван выдохнул и нервно рассмеялся, чувствуя, как напряжение спадает.

— Я так и знал, что это всё просто страшилка— пробормотал он, откидываясь обратно на подушку.

— Ну, почти, — с притворной обидой пожал плечами Карем. — Родителей Питера действительно убили, но в другом доме. Но согласись, звучало убедительно.

Гарри, который уже давно догадался, что Карем преувеличивает, хмыкнул и тоже облокотился на стену.

— Не обижайся, — добавил он. — Карем просто любит драматизировать.

— Не люблю я, — фыркнул Карем. — Это ты просто не понимаешь искусства страшилок.

Эван ещё раз оглядел

комнату, словно проверяя, действительно ли всё спокойно. Затем он покачал головой и что-то пробормотал, чувствуя в глубине души, что расслабится ещё не скоро.

Питер вернулся из кухни с кружкой чая в руке, и сел в своё любимое кресло. Время шло медленно и он начал дремать, после чего довольно быстро погрузился в глубокий, беспокойный сон, как вдруг рядом с ним послышался голос Альбуса Дамблдора:

— Питер! — он резко распахнул глаза, и вскочил на ноги. Голос раздавался из серебристой яркой птицы, — Сириус Блэк найден, сейчас он находится в больнице святого Мунго. Состояние тяжёлое, как можно скорее жду тебя для дополнительных сведений.

Патронус начал тускнеть, оставляя Питера в треволнениях, сердце забилось сильнее, вновь вернулась невыносимая тревога. Он кинул взгляд на часы, в больницу надо было отправиться сильнее, но оставлять мальчиков дома одних было небезопасно.

Питер бросил взгляд на часы ещё раз, и решительно мотнув головой, направился в прихожую, проверяя по пути защитные чары.

Он накинул пальто, распахнул дверь, и ему в лицо дунул порыв сильного, холодного ветра. Поёжившись, он прошёл по засыпанной сухими листьями дорожке, вышел за калитку, и трансгрессировал с негромким хлопком.

* * *

Питер шёл по стерильно белому коридору, каждый шаг отдавал тяжестью в сердце, в голове эхом звучали слова Дамблдора о тяжёлом состоянии Сириуса.

Он подошёл к двери отделения экстренной помощи, и уже взялся за ручку двери, как вдруг та распахнулась с другой стороны, и навстречу вышел дежурный целитель.

— Доброй ночи... Я Питер Маккинон, к Сириусу Блэку... — неуверенно пробормотал юноша, и целитель кивнул, сделав сочувственное лицо, и Питер почувствовал, как сердце ёкнуло.

— Что с ним? — спросил он, нервно сжимая кулаки.

Его собеседник вздохнул,собираясь с мыслями.

— Мистер Блэк упал с высоты, — начал он, — несколько рёбер сломано, и также было совершенно магическое вмешательство в его память, — он помялся и добавил, — если бы его его нашли магглы, то шансов на спасение не было бы, хотя немалую роль сыграло само магическое ядро... С момента падения прошли почти сутки, пока его не нашли.

— Я могу его увидеть? — дрожащим голосом спросил Питер.

Целитель кивнул, и отойдя, пропустил юношу в палату.

Сириус, с бледным лицом безвольно лежал на койке, но его глаза были распахнуты, слепо глядящие в потолок. Питер осторожно приблизился к постели, и тихо, колеблющимся от волнения голосом, произнёс:

— Дядя... Как... Что с тобой произошло?

Сириус медленно повернул голову к племяннику, и уставился на него, в его взгляде вспыхнул ужас, он зашевелил губами, из его горла вырвалось бормотание:

— Питер?.. Где я?.. Где Джеймс и Лили?..

У Питера перехватило дыхание, он не знал что ответить, перед глазами всё поплыло. Стараясь взять себя в руки, он тихо ответил:

— Ты в святом Мунго, а Лили и Джеймс... — он сглотнул, стараясь избавиться от кома в горле, — дядя... Они погибли... Очень давно.

Сириус кажется был оглушён этой новостью. Его глаза широко распахнулись от ужаса, он открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег.

— Нет... — наконец выдохнул он, — это невозможно... Я... Я помню их... Мы были вместе... Почему я здесь?

К ним подошёл лечащий целитель, и видя дезориентацию Сириуса, произнёс:

— Мистер Блэк, у вас помутнение памяти, и возможно вы помните то, чего не могло быть...

Вдруг Питер вздрогнул, почувствовав прикосновения к плечу. Он резко обернулся, и увидел Дамблдора, который сочувственно смотрел на него, тепло улыбаясь.

— Мой мальчик, Сириусу необходим покой и время... Вам также необходимо отдохнуть, — произнёс он спокойным, мягким голосом, — я прослежу за ситуацией и обеспечу вас быстрой информацией.

Питер кивнул, почувствовав вдруг дикую усталость. На выходе дежурный целитель протянул ему тонкую папку. Юноша благодарно кивнул, и покинул палату.

* * *

Питер забрался под тяжёлое одеяло, сел, и облокотившись на спинку кровати, взял с тумбочки медицинское дело Сириуса. Пропустив описание личных данных, он сразу перешёл к чтению истории болезни.

Пациент: Мужчина, 35 лет, имя — Сириус Блэк, поступил в отделение магической медицины после обнаружения на берегу реки. По предварительным данным упал с высоты около 3 метров, провёл в воде приблизительно сутки.

Жалобы на момент поступления:

Сильные боли в грудной клетке, затруднённое дыхание, интенсивные боли в правой руке и области поясницы, головная боль, дезориентация. Провалы в памяти и общая слабость."

Питер поколебался, не зная, стоит ли читать дальше, но решив, что ничего не потеряет, погрузился в чтение.

"Анамнез:

Сириус Блэк был найден магическими спасателями в бессознательном состоянии. Падение произошло при неустановленных обстоятельствах. Состояние пациента на момент обнаружения критическое: переохлаждение, явные признаки травм, затруднённое дыхание.

Осмотр на момент поступления:

1. Общее состояние: Тяжёлое, сознание спутанное, реакция на вопросы замедленная. Периодические эпизоды дезориентации и слабости.

2. Кожные покровы: Выраженная бледность, множественные ссадины и гематомы на спине, ногах, руках.

3. Грудная клетка: Деформация в нижне-среднем отделе рёбер слева, болезненность при пальпации, затруднённое дыхание. Признаки плевральной боли.

4. Правая рука: Ограничение подвижности плечевого и локтевого суставов, отёк, сильная болезненность.

5. Живот: Умеренно напряжён, болезненность в области правого подреберья, признаки возможного внутреннего кровотечения.

6. Голова: Ушибы мягких тканей, симптомы сотрясения (головокружение, тошнота, светобоязнь).

7. Лёгкие: Хрипы, возможные признаки аспирации или ушиба лёгочной ткани.

Предварительный диагноз:

1. Множественные переломы рёбер (слева), подозрение на повреждение плевры.

2. Подозрение на трещину или перелом правой плечевой кости.

3. Подозрение на трещины или вывих локтевого сустава.

4. Признаки внутреннего кровотечения в брюшной полости, возможно, травма почек.

5. Ушиб мягких тканей головы, признаки сотрясения мозга.

6. Ушиб лёгких, риск аспирационной пневмонии.

7. Множественные ссадины и ушибы по всему телу.

Проведённые обследование, применяемые чары приложены:

Диагностика грудной клетки (Spellus Pleuris Diagnostica).

Просвечивание брюшной полости и локтевого сустава (Abdomina Revelo).

Чары диагностики для оценки повреждений головного мозга (Cerebrum Diagnostica).

Анализ крови и магической эссенции для выявления признаков внутреннего кровотечения и состояния почек (Manifestum est sanguine et nectare)

Лечение (предварительное):

Немедленное применение заклинания остановки внутреннего кровотечения (Haemo Arrestum).

Обезболивающие чары и эликсир "dissolutio doloris"

Установление грудного фиксатора для стабилизации рёбер.

Компрессы для уменьшения отёка правой руки.

Очищение лёгких от воды (Aqua Pulmonis Expiro).

Рекомендуется покой в отделении интенсивной терапии под наблюдением целителей.

Примечания:

Пациент устойчив к некоторым стандартным магическим процедурам из-за продолжительного воздействия воды и переохлаждения. Особое внимание следует уделить состоянию лёгких и головного мозга."

Он захлопнул папку, с болезненным ужасом жалея, что прочитал это. Пробормотав под нос: "Нокс", он выключил свет, и поплотнее закутался в одеяло, погрузившись в дрёму.

Последней мыслей, проскользнувшей в его сознание, было:

"Правы были в больнице... У маглов дядя не выжил бы..."

* * *

Он стоял посреди своей спальни, его руки были сжаты в кулаки, но страх охватывал его, холодными пальцами сдавливая рёбра, хоть он и не понимал его причину.

Всё вокруг казалось холодным и чужим. Воздух был тяжёлым, насыщенным чем-то, чего он не знал. Он слышал голоса родителей, доносившиеся из дальнего конца дома, но слова были неразборчивы.

Питер медленно подошёл к дверям, чтобы услышать, о чём они разговаривают, но вдруг раздался резкий, оглушительный вопль.

Это был крик его матери. Спустя мгновение она появилась в дверном проёме, её глаза были переполнены ужасом, лицо белее снега. Она кинулась к нему, её рука дрожала, когда она обхватила его за плечо.

— Питти, скорее прячься! — прошептала она, её голос звучал надломленно и резко. Но прежде, чем он успел понять, что происходит, в дверь ворвался поток зелёного света. Время замедлилось. Он видел, как мать поворачивается к свету, лицо её искаженно ужасом, затем всё охватила тьма.

Марлин упала на пол, как сломанная кукла, и больше не двигалась. Питер почувствовал, как мир рушится вокруг него. Он закричал, но звука не было. Его крик застрял где-то в груди, рвущий изнутри, но неспособный вырваться наружу.

Он захотел броситься вперёд, найти отца, чтобы он помог маме, чтобы защитил его. Мир вокруг стал размытым будто он смотрел сквозь толщу воды.

Питер забился в угол, сердце забилось как сумасшедшее.

И вдруг резко наступила тишина. Он боялся дышать, боялся даже пошевелиться, зная, что нельзя оказаться замечанным. В коридоре звучали шаги.

Питер радостно вскрикнул, и хотел кинуться отцу в крепкие объятия, чтобы всё было хорошо...

Но он запнулся об эту мысль, и пожалел о своём крике.

Конечно, он погиб... Эти люди пришли убить их, а он остался единственным живым.

На пороге вырос высокий человек в длинной, чёрной мантии, его лицо было скрыто капюшоном. Оки мальчика дрожали, он весь вжался в стену, надеясь, что его не заметят.

Человек остановился, Питер почувствовал на себе его взгляд.

Человек откинул капюшон. Он был удивительно похож на дядю — такие же волосы, та же манера двигаться, но что-то в его взгляде вызывало ледяной ужас, что-то чужое и зловещие.

Питер затаил дыхание, молясь, чтобы его не заметили. Мгновение длилось вечность, и с удушающим ужасом он понял, что смотрит прямо в серые, безжалостные глаза.

Он всхлипнул, не сумев сдержаться. Незнакомец несколько секунд смотрел на него, но вдруг в его взгляде промелькнула жалость.

Он приложил палец к губам и тихо, быстро, прошептал:

— Не бойся, я не причиню вреда... Сейчас будет немного больно, но потом всё в порядке...

Питер открыл было рот, хотел ответить, но не успел. Мужчина что-то прошептал, и из конца его палочки вылетел ослепительный луч.

Он дёрнулся от сильной боли, взвизгнул, и погрузился во тьму.

Мир снова поплыл перед глазами. Перед ним мелькнуло лицо Сириуса, который крепко обхватил его, поднимая мальчика с пола, он почувствовал тепло рук, крепо обнимающих его, и страх на мгновение отпустил.

Они стояли на улице, из-за плеча дяди он смотрел на свой дом, из которого летел черный дым, окутавший небо.

Послышался вопль — дикий, полный горя, но он не понимал, чей.

Его куда-то потащило, и вот они стояли в новом доме...

Здесь было тепло, но Питер никак не мог избавиться от холода, проникающего внутрь как яд. Сириус и Мэрэлин говорили с ним, пытались успокоить, но он не слышал, голоса звучали будто издалека.

Его снова потянуло, но в этот раз сквозь время. Он не мог разглядеть мелькающие картинки, время словно потеряло смысл.

Но вдруг он снова стоит посреди комнаты, и снова раздался вопль.

Это был крик Сириуса.

Питер кинулся в гостиную, не желая больше, чтобы погибли люди, которых он любил.

Дрожа, он прокрался в гостиную, но там никого не было кроме Мэрэлин, обнимающей Сириуса, и маленького кулька, завёрнутого в лоскутное одеяло, какой он видел, когда из больницы приехала Мэрэлин с Каремом, только радости на их лицах не было.

С тех пор он перестал любить Хэллоуин.

* * *

Питер резко вскочил с кровати, весь в холодном поту, и чувствуя на щеках мокрые дорожки. Сердце колотилось как молот. Ему понадобилось несколько мгновений понять, что это было давно, долгих двенадцать лет назад.

Он вытер глаза тыльной стороны ладони. Глянув на часы он вздохнул, и лёг обратно, стараясь уснуть. Но ему не давало покоя вновь всплывшее воспоминание, где Пожиратель смерти спас его, в его действиях было что-то, чего Питер не мог понять спустя годы.

Питер откинулся на спинку стула, прислушиваясь к тишине воскресного утра, окутывающей дом.

Редкие утренние лучи солнца пробивались сквозь шторы, мягко освещая уютную кухню. Ночь выдалась долгой и напряжённой: после ночного кошмара он так и не смог заснуть, из головы никак не лезли мысли о состоянии дяди, да и отсутствие Мэрэлин теперь настораживало больше.

Он тихо вздохнул, потирая виски.

Наверху послышались

приглушённые звуки голосов и шагов — мальчики уже

проснулись, и Питер с трудом представлял, как сообщить им о том, что Сириус жив, но в больнице, и что случившиеся усложняет их и без того непростую жизнь.

Однако прежде чем он успел принять решение, послышались приближающиеся шаги по лестнице.

Гарри первым вошёл на кухню, заспанный, с растрёпанными волосами, но он выглядел отдохнувшим и даже слегка счастливым.

— Доброе утро, — произнёс Гарри, подходя ближе и садясь за стол.

— Доброе, — отозвался Питер, стараясь улыбнуться, — как спалось?

— Неплохо, — пробормотал мальчик, бросая быстрый взгляд на Питера, — а ты как?

— Не так хорошо, как хотелось бы, — признался тот, вставая, и беря тарелки с полки, — вы голодны?

На кухню зашёл Карем, а следом, через несколько секунд Эван. Питер глянул на их отоспавшиеся лица, и его сердце сжалось.

Больничная палата, бледное лицо дяди, слова целителей — всё это было словно за гранью реальности.

Он снова задался вопросом — стоит ли рассказывать о Сириусе.

Очевидно переживания отразились на его лице, потому что Карем внимательно глянув на него, сел рядом с Гарри, и поинтересовался:

— Есть какие-нибудь новости?

Питер почувствовал, как сердце забилось сильнее. Вдохнув глубже он понял, что не сможет скрыть правду. Он сел за стол, и упёрся взглядом в тарелку, стараясь собраться с мыслями.

— Да, мне нужно кое-что вам рассказать, — начал он, говоря как можно спокойнее, — это касается Сириуса. Сегодня я ходил в Святой Мунго... Дядя попал туда после серьёзного инцидента. Его нашли в реке, он был серьёзно травмирован...

Карем побледнел, его глаза расширились от ужаса.

— Он в порядке? — едва слышно спросил он.

— Говорят, что его состояние стабильное...- и призадумавшись он добавил, решив не скрывать ничего, — но травмы достаточно серьёзны.

Карем, сидящий напротив, сжал руки в замок, стараясь удержаться от паники.

— Почему ты не сказал сразу? — голос мальчика дрожал от подавленных эмоций.

— Я... Я хотел убедиться, что с ним всё в порядке, чтобы не будить вас... — ответил Питер, чувствуя появившиеся из ниоткуда чувство вины.

Лицо Карема побледнело ещё сильнее, но теперь в глазах сверкнуло не только беспокойство, но и гнев.

— Убедиться? — переспросил он — Ты думал, что имеешь право решать, когда нам об этом знать?

Питер поджал губы, но не успел ничего сказать.

— А если бы он… — Карем замолчал, сглотнув, прежде чем закончить, — если бы он погиб, ты бы вообще нам не рассказал? Мы узнали бы об этом последними?

Гарри открыл рот, чтобы вмешаться, но Питер опередил его.

— Карем, я... просто хотел вас защитить, — тихо ответил он.

Карем поднял брови

— Защитить? Знаешь, Питер, я думал, что ты хотя бы немного понимаешь, что такое семья. Но, наверное, это слишком сложно для того, кто её не имеет.

Питер замер, как будто Карем ударил его.

— Карем, хватит, — начал Гарри, но его голос прозвучал недостаточно твёрдо.

— Нет, Гарри, пусть он услышит, — Карем бросил взгляд на Питера, полный злости— Ты здесь просто потому, что тебя некому было взять, и ты поэтому решил, что можешь быть за старшего, когда тебе захочется?

— Я просто хотел, чтобы вы не взваливали на себя слишком много — проговорил Питер. Его голос слегка дрогнул, но в нём всё ещё ощущалась сдержанная ярость.

— А получилось, что сделал ещё хуже, — отрезал Карем, резко отодвигая стул.

Эван, молчавший до сих пор, наконец, заговорил, пытаясь сгладить ситуацию:

— Карем, Питер тоже переживает. Он просто... он не знал, как лучше поступить.

Карем резко огрызнулся:

— Не вмешивайся, это не твои проблемы, — Он замолчал, бросив последний взгляд на Питера. — просто кто-то решил, что может решать за нас, хотя даже не часть нашей семьи, и не будет ею, как бы он ни пытался.

В комнату снова воцарилась тишина. Питер стоял, его руки сжались в кулаки, но он не мог найти слов, чтобы ответить.

— Я никогда не был чужим для вас, Карем. — наконец выдавил он, Ты и Сириус, и Мэрэлин, и Гарри — моя семья. Но я не могу быть для вас тем, кем я должен быть. Я не могу быть твоим братом, и я не могу быть тем, кто говорит тебе, что делать. Ты прав, я не решаю, как вам будет легче, но я... я был там. Он живой, но выглядит ужасно, и я не хотел чтобы вы видели это. Когда его не было, я был рядом, и мне не было важно, кто я. Мне было важно, чтобы он был жив, чтобы он пережил это. Я только хотел, чтобы вы не страдали...

Карем тяжело выдохнул, но не мог успокоиться.

— Так что было бы, если бы он погиб? — повторил он, не зная что сказать, -Ты бы нам вообще сказал? Или ты бы просто продолжал молчать? Ты здесь не один кто переживает.

В этот момент в комнате на секунду воцарилась тишина. Гарри, сидящий рядом, стараясь разрядить атмосферу, тихо произнёс:

— Карем, может, не стоит так... ты не знаешь, как было Питеру.

Снова тишина. Эван аккуратно подвинул свой стакан с соком и с сомнением сказал:

— Да, ты перегибаешь...

Карем долго молчал, стараясь не смотреть на Питера.

Слова, которые он произнёс, висели в воздухе, но он не до конца понимал, почему сказал их, и когда его взгляд неожиданно встретился с глазами Питера, он почувствовал, как слёзы подступают к глазам.

— Прости...— тихо произнёс он, неожиданно сев на стул и опустив глаза Его голос сорвался, и он поспешно вытер глаз тыльной стороной ладони. — Прости, я... я не хотел. Я просто... я...

Питер молча наблюдал за ним. Он видел в нём себя — такого же напуганного и потерянного человека, не знающего, что ему делать в сложившейся ситуации, чувствующего себя совершенно беспомощным.

— Я знаю, что ты тоже переживаешь,— наконец пробормотал Карем, его голос всё ещё дрожал. — Я просто... я думал...Я правда не могу справиться с этим...

— Я знаю, — тихо сказал Питер, садясь рядом с ним. — Я тоже когда-то не знал, как справляться с такими вещами.

Карем взглянул на него, как будто не ожидая такой реакции. Его лицо снова стало серьёзным, но видно было, что он переживает бурю эмоций.

— Прости, что сказал... Такое,— его голос снова дрогнул. — Я... я не хотел, чтобы всё так было.

Питер почувствовал, как его сердце сжалось.

— Ты не виноват, Карем, — сказал он, его голос становился всё более спокойным и уверенным. — Мы все переживаем. Но ты ведь тоже часть этой семьи. Я был рядом с Сириусом в больнице, и я тоже переживал. Ты должен понимать, что мы не можем решить все проблемы, но мы можем пройти через это вместе.

Карем снова вытер слёзы и вгляделся в Питера, а потом тихо произнёс:

— Прости меня...

Питер, почувствовав, как напряжени

е немного спало, и мягко улыбнулся, молча подтверждая, что всё в порядке.

Вдруг раздался стук в дверь, и все вздрогнули. Питер поднялся, ощущая что-то странное, и направился к двери.

Он распахнул её, и на пороге возник седобородый волшебник, в длинной, алой мантии.

— Доброе утро, Питер, — произнёс Дамблдор, заходя в прихожую.

Не дожидаясь дальнейшего приглашения, он проследовал в гостиную, и затем на кухню.

Он окинул её взглядом, его глаза задержались на мгновение на мальчиках, и странно блеснули, скользнув по Эвану.

Примечания:

Заходите в мой тгк

https://t.me/limberi

Буду там писать дополнительные факты про моих персонажей, и мир в целом, отвечать на вопросы, и делать анонсы новых глав

— А... Профессор Дамблдор... — начал юноша, не зная что сказать. Он ощущал где-то в глубине души страх и отвращение, глядя на старого волшебника.

Дамблдор пересёк кухню, и тихо произнес, садясь в кресло:

— Надеюсь ты уже рассказал мальчикам о Сириусе?

Питер кивнув, всё ещё недоумевая, зачем директор Хогвартса пришёл.

— Мы только что... Говорили об этом, но при чём...

Дамблдор внимательно посмотрел на него поверх очков половинок, и скрестив кончики пальцев мягко перебил:

— Я пришёл, чтобы предложить отправить Гарри... и Карема, обратно в Хогвартс, — сказал он, его голос был спокойным и твёрдым, — школа — это место, где они могут чувствовать себя в безопасности, а также продолжить обучение...

Питер нахмурился. Он не собирался так просто с этим согласиться.

— Профессор, дядя в больнице, — начал он, еле сдерживая раздражение, — они только узнали об этом, как я могу отправить их обратно в Хогвартс, зная что их отец в таком состоянии?

— Питер, я понимаю твоё беспокойство, — ответил Дамблдор, — но Хогвартс — не просто школа, это место, где они могут быть вдали от всего этого хаоса, и я обещаю, что лично прослежу, чтобы с ними ничего не случилось...

Питер открыл рот, собираясь что-то ответить, но сбоку раздался какой-то шум, он повернул голову, и увидел Карема, вскочившего со стула, его лицо было перекошено от возмущения.

— Вернуться в школу? — переспросил он, не веря своим ушам, — наш отец лежит в больнице, а вы предлагаете нам просто уйти?

Гарри, до этого молчавший, наконец, не выдержал и произнёс, хотя в его голосе его было всё ещё сомнение:

— Карем прав. Мы не можем так просто уехать, пока не поймём, что с ним, Хогвартс не решит наших проблем. Мы не можем просто уйти и притвориться, что всё нормально.

— Я согласен, — добавил Эван. Его голос был почти безэмоционален, но в нём чувствовалась лёгкая обеспокоенность. — Здесь я чувствую себя лучше. В Хогвартсе не будет этого.

Питер повернулся к Дамблдору, пытаясь взять ситуацию под контроль, но чувствовал, что его собственные слова не смогут убедить старого профессора.

— Мы не можем просто игнорировать то, что происходит, — сказал Питер с усиливающимся раздражением. — Наш отец в больнице, а вы предлагаете нам вернуться в школу. Это не только несправедливо, но и неправильно. Мы не можем бросить его, пока он в таком состоянии.

Дамблдор хотел что-то ответить, но Карем перебил его.

— Я не могу вернуться в Хогвартс, — прошипел он. — Даже если бы я хотел, я не мог бы. Как вы можете ожидать, что мы просто забудем, что происходит? Мы не можем просто вернуться и притвориться, что ничего не случилось!

Дамблдор посмотрел на Карема с лёгким сочувствием, но его голос не изменился.

— Я понимаю твою боль, Карем, — сказал он, но его слова звучали сухо, и будто угрожающе, — Однако Хогвартс предоставляет вам защиту и стабильность. Понимаю, что это тяжело, но это лучший вариант для всех нас. Там вы сможете продолжить своё обучение, а я обещаю, что буду следить за ситуацией с вашим отцом.

— Не нужны нам ваши "обещания", — отрезал Карем. — Я не верю вам, и вы не имеете права так решать за нас!

Эван слегка пожал плечами, как будто его слова уже не имели смысла.

— Да, и к тому же, всё что мы можем это остаться.

Дамблдор обратил взгляд к МакГрегору, его глаза снова блеснули.

— Не думаешь,ли ты что возвращение в Хогвартс было бы лучшим выбором для тебя? — спросил он мягко, но с лёгким нажимом. — Ты бы мог продолжить учёбу, и в то же время быть в безопасности. Ты ведь понимаешь, как важно получить образование?

Эван медленно поднял глаза. Его выражение было странным, похожим на то, которое Питер видел вчера вечером.

— Безопасность... — начал он, и на его лице промелькнула тень, — Я не думаю, что Хогвартс мне поможет. Мне кажется, там слишком... Много опасностей для школы. Я их не боюсь, но они могут навредить моим друзьям. Я не хочу там быть.

Дамблдор прищурил глаза, в его взгляде промелькнуло недовольство. Эван явно мешал ему, и не просто мешал, а нарушал его план, и возможно, начинал нести в себе опасность для старого волшебника.

— Ты ещё слишком молод, чтобы понимать, что лучше для тебя, — сказал Дамблдор, его голос стал несколько мягче, но в нём уже ощущалась скрытая угроза, — лучше прислушаться к опыту, а не к себе...

Эван же был спокойным, как никогда. Он не отрывал взгляда от Дамблдора и, казалось, вовсе не переживал по поводу его слов.

— Мне не нужен этот опыт, — отчеканил он спокойно, почти тихо. — Я предпочёл бы остаться здесь.

Дамблдор, услышав этот ответ, слегка улыбнулся, но улыбка была натянутой, почти холодной. Что-то в нём не давало ему спокойствия. Он сделал паузу, и его взгляд снова встретился с глазами Эвана.

Эван в этот момент чуть улыбнулся, но эта улыбка была зловещей. Он сидел, как будто знал, что происходит, но никак не мог поделиться этим знанием.

— Я думаю, для меня сейчас здесь безопаснее. И я решаю сам, куда мне идти.

Дамблдор повернулся к Карему и Гарри, которые всё это время молчали, но их молчание было веским. Похоже поддержка Эвана помогала им отказаться от возвращения в Хогвартс.

— Я понимаю, что сейчас для вас всех ситуация сложная, — сказал он, снова возвращая себе спокойной , чуть печальный вид— Но Хогвартс — это место, где вы будете в безопасности, где всё, что случилось с вашим отцом, не может вам навредить.

Карем не выдержал и, снова вскочив с места, уставился на Дамблдора, словно видел его впервые.

— Безопасность? Мы только что узнали, что наш отец в больнице, и вы предлагаете нам просто уехать обратно в школу, как будто ничего не случилось?!

Гарри посмотрел на Карема с тревогой, но не сказал ни слова. Что-то в Дамблдоре располагало к нему, и старому волшебнику хотелось верить, но и не поддержать Карема не хотелось.

— Карем, ты должен понять, что такие решения не всегда просты... Но часто приходится делать то, что правильно, а не то, что легко — произнёс Дамблдор с лёгкой улыбкой, хоть он понимал, что сейчас его слова не могли изменить их решение.

Карем ещё некоторое время стоял с перекошенным лицом, но потом, обернувшись к Гарри и Эвану, как бы подытожил:

— Мы остаёмся. Это решено

Эван кивнул в ответ, его взгляд оставался отстранённым, как будто он никогда не сомневался, что именно так и будет.

Дамблдор окинул комнату взглядом ещё раз и видя, что Питер колеблется, снова подался вперёд. Его глаза блеснули за очками, а улыбка стала чуть мягче, как бы понимающая.

— Я понимаю твои сомнения, Питер. — Его голос был тёплым и умиротворяющим, словно он понимал всю тяжесть внутренней борьбы юноши. — но подумай о том, что будет лучше для всех нас. О том, как ты можешь действительно помочь своему дяде, если тебе нужно будет заботиться и о кузенах?

Питер, всё ещё терзаемый сомнениями, продолжал молчать. Он смотрел на Гарри, на Карема, и снова на Эвана. Все они были против, но что если Дамблдор прав? Что если действительно так будет лучше для всех?

Карем, заметив, как Питер сомневается, и снова вмешался, его голос был твёрдым, с оттенком отчаяния:

— Питер, пожалуйста, не надо... Мы должны быть здесь.

Питер медленно покачал головой, не зная, что ответить. Он продолжал думать о словах Дамблдора, о том, что могло бы быть лучше для них всех, но что-то в этих словах ему не нравилось.

Эван, сидевший рядом с Питером, тихо заговорил, почти не поднимая головы:

— Мы не уедем, Питер. Я тоже думаю, что здесь лучше. Не слушай его, пожалуйста *

Питер снова посмотрел на Дамблдора, и в его глазах блеснула решимость, но она была сдержана, как будто внутренний голос пытался сказать что-то другое.

— Я подумаю, профессор, — сказал он, наконец, и, хоть слова были сдержанными, в них была невысказанная тяжесть. — Мне нужно немного времени.

Дамблдор, заметив, что Питер не стал категорично отказываться, снова улыбнулся, хотя на его лице мелькнула тень разочарования.

— Конечно, Питер, и я уверен, что ты сделаешь не то, что легче, а то, что правильно.

Он протянул ему руку на прощание, махнул сидящим за столом, и покинул кухню.

Питер не стал провожать его до двери, лишь настороженно проследил взглядом. После того, как захлопнулась входная дверь, он облегчённо выдохнул, и развернувшись со столом, чуть не столкнулся с Каремом.

— Пит, ты ведь не отправишь нас назад? — с мольбой в голосе спросил он.

— Я понимаю вас, — ответил тот рассеянно, — но ведь вам нужно думать и о своей безопасности...

— Мы о ней и думаем, — ответил Эван, задумчиво вглядываясь в пустой стакан, — на днях мы с Каремом наткнулись на огромную трёхголовую собаку, и ничего не помешало нам войти, — он поднял голову, — а ведь это только первый день...

Питер замер. Он не сразу понял, что именно он почувствовал — шок или любопытство. Это было нечто невероятное. Он продолжал смотреть на Эвана, не зная, что ответить.

— Подожди, — наконец сказал он, его голос слегка дрогнул. — Ты серьёзно? Трёхголовая собака? Ты не шутишь?

Эван кивнул, и на его лице появилось лёгкое выражение гордости.

— Нет, не шутим, — ответил он. — И мы не были там случайно. Мы просто шли на третий этаж, а она была там.

Питер открыл рот, но не сразу нашёлся, что сказать. Трёхголовая собака... он знал о таких существах, конечно, но встретить её в реальной жизни — это уже другое дело.

— Это... правда, серьёзная проблема, — наконец сказал он, стараясь выровнять голос. — Но если в школе есть такие вещи... то мы должны разобраться. Что это за собака была? Где вы её видели?

Эван ухмыльнулся, и откинувшись на спинку стула, начал

— Мы нашли её в одном из коридоров третьего этажа. На вид как обычная охранная собака, но только больше раз в сто, и с тремя пастями.

Питер задумался. Если в школе действительно есть такие существа... это было не просто опасно, а крайне подозрительно. Он не знал, что думать, но одно было ясно: кузенов он туда не отправит, по крайней мере пусть Сириус сам решит, когда выйдет из больницы.

— Не будем пока торопиться с выводами, — наконец произнёс он, — пока что будете здесь, переночуйте точно.

Примечания:

* Да, это дом Питера. Да, Эвана это ничуть не беспокоит

Дамблдор шёл по длинному коридору, звуки его шагов звенящим эхом отдавались от стен. В его спокойной походке ощущалась скрытая напряжённость.

Он подошёл к горгулиям, охранявшим его кабинет, и те не требуя пароля бесшумно сдвинулись в сторону.

Войдя по крутящейся лестнице в свой кабинет, он пристально осмотрелся вокруг, словно проверяя, всё ли находится на своих местах.

На его лице лежала тень раздражения. Он размышлял о последних событиях, его планы могли быть разрушены, если бы открылось чьи действия привели к данным последствиям.

Он вспомнил как тёмная, бурлящая река сомкнула свои воды над телом Сириуса, откуда тот не должен был выбраться живым.

Их разговор закончился не так, как ожидалось, и у Сириуса возникли вопросы, сомнения.

Слишком много сомнений.

И в последствии его действия привели к тому, что их пришлось скрыть от того, чей труп должен был уже плавать в волнах Северного моря.

Однако его пришлось извлечь из воды живым, чтобы ещё один мешающий элемент встроился в план, стал полезным, иначе он мог бы не согласиться вернуть мальчиков в школу.

Задумчиво глядя в окно, на солнце, давно поднявшиеся над замком, он прокручивал в памяти момент, когда вернулся в кабинет, и обнаружил там Мэрэлин Блэк.

Та была в отчаянии.

Она хотела узнать где Сириус, его отсутствие и странное поведение директора вызвали у неё приступ паники.

Он не успел подготовиться, и ему оставалось лишь повторять, что Сириус на задании, но она не не верила.

Он помнил её отчаянный взгляд, но её присутствие могло стать помехой.

Вскоре она начала протестовать, она требовала, её страх переходил в гнев.

Он продолжал её успокаивать, не давая прямого ответа, но каждый вопрос становился всё более раздражающим.

И когда её последняя попытка узнать, где её муж, закончилась неуспехом, её отчаяние достигла пика, он понял, что действовать надо, и решительно.

Его слова стали обманчиво мягки, и в тот момент, когда её состояние привело к тому, что она уже не могла сопротивляться, он убрал её.

Она исчезла из его кабинета, а позже, в конце существования этой реальности, её тело будет найдено двумя путниками.

Он помнил её последний взгляд, полный шока, и осознания, что она стала частью мозаики, которую Дамблдор продолжал строить.

Он отвернулся от окна, и вернулся к своему столу, задумчиво разглядывая пачку новых писем, и размышляя о дальнейших шагах.

Питер Маккинон попался на его уловки, и был в его руках.

Однако юноша оставался потенциальной угрозой, его близость к Сириусу и к мальчикам могла создать нестабильность в будущем.

Его мысли о возможной потребности устранить того были холодными и рассудительными.

Преданность Питера Блэку также являлась проблемой, если он начнёт сомневаться, или действовать в несоответствии плану.

Каждое действие должно быть тщательно выверенно.

Маккинон не непосредственная угроза, пока не начнёт противодействовать, или вмешиваться в планы. Необходимо следить за ним, и уже если он станет слишком непредсказуем, неколеблясь устранить его.

Также опасность представляет Эван МакГрегор, который хоть и появился на сцене не так внезапно, как сын Блэка, он вызывал беспокойство.

Мальчик был сыном Минервы Макгонагалл, и это добавляло трудностей в сложившейся ситуации.

Ведь она была не просто преподавателем, а ещё и важным актёром в его спектакле, и это значило, что любые действия по отношению к мальчику могли вызвать негативную реакцию.

Но всё таки мальчик слишком мешал своей близостью к Блэку и Поттеру, аа гостя у них мог оказать слишком большое влияние.

Но в силу его возраста, устранение должно выглядеть как несчастный случай, естественное происшествие, исключающее любое подозрение в сторону директора.

Можно было бы использовать магические средства, чтобы повлиять на здоровье Эвана, или на его психическое состояние.

Но подобный метод был хорош для тех, кто живёт один, и уже имеет проблемы со здоровьем, как Маккинон , у которого уже были проблемы с сердцем, в этом же случае маловероятно, что Минерва не заметит состояние своего сына.

Другая изощрённая идея заключалась в том, чтобы задействовать сторонних людей или существ для выполнения этой задачи, и создать иллюзию, что мальчик пал жертвой чужих злых намерений.

Он помнил о том, что уже устранял подобным образом людей, это было не ново для него, таким образом он вплёл Маккинона в игру, рассчитывая в долгую.

Но тогда всё пошло не по плану, тогда мальчик уцелел, и стал исполнять совсем иную роль.

Дамблдор глубоко вздохнул, откидываясь на спинку кресла. Он понимал, что время прямых действий к сожалению прошло.

Необходимо было найти что-то ещё, какую-то невидимую угрозу, медленную, но верно ведущая к нужному результату.

Он медленно стал перебирать в уме различные зелья и проклятья, и наконец понял, что ему нужно.

"Gutta doloris" — древнее зелье, которое незаметно разрушало жертву изнутри, и если процесс начался, он был необратим.

Каждый день оно ослабляло жертву, делая её всё более уязвимой для болезней и несчастных случаев.

Внешне же это выглядело как простая усталость, пока не становилось слишком поздно.

Дамблдор задумался, как это лучше провернуть.

Во-первых, необходимо найти способ незаметно подлить ему зелье.

Затем он сначала почувствует лёгкую усталость, начнутся головные боли, пропадёт аппетит.

Это медленно перерастёт в упадок сил, простуды, перетекущие в более серьёзные болезни. В конце концов он настолько ослабнет, что использование любого заклинания убьёт его уже в конце года, и спасти его можно будет только при изменении в магическом ядре, настолько сильных, что оно очиститься полностью.

Никто не сможет понять, что происходит, а если проведёт обследование, то не обнаружит никаких симптомов, кроме простуды.

Примечания:

29.11.1972 родился Питер Маккинон

Подробнее о хронологическом порядке событий его жизни можете узнать в моём телеграмм канале:

https://t.me/limberi

Пишу туда анонсы глав, и много интересной информации, например подробности про обучение Питера в Дурмстранге, которые не очень нужны здесь

Питер задумчиво мерил шагами внутренний дворик. Мысленно он вновь и вновь возвращался к утреннему разговору с Дамблдором.

Директор настаивал на том, чтобы мальчики вернулись в Хогвартс, но Питер не мог избавиться от тревоги и недоверия к старому волшебнику.

Как можно было их отослать, когда Сириус в больнице?.. Никто не даст им такого чувства, что они не одиноки, как здесь...

Да и о Дамблдоре, как и о Хогвартсе ему ничего не было известно. Сам он учился в Дурмстранге, и о директоре знал только по рассказам дяди, которые были далеки от того, как он вёл себя сегодня.

Питер услышал, как часы на далёкой башне пробили три часа дня. Мерный, гулкий звон колокола, эхом отдавался в его сердце, придавая решимости.

Надо пойти и навестить Сириуса. Пусть они с ним увидятся, и если он будет в состоянии , то он сможет сам принять решение, надо ли отправить мальчиков назад в школу.

Он завернул за угол дома. Сухие листья шуршали под ногами, а свежий ветер нёс с собой аромат близкой зимы. Питер подошёл к каменной стене, отгораживающей его участок от соседнего, и облокатился на неё.

Ему не нравилась настойчивость, которой Дамблдор убеждал как можно скорее отправить мальчиков в школу.

Почему?

Размышлял он, глядя на медленно опадающие листья.

Почему он так спешит? Почему не хочет позволить им побыть с Сириусом, пока тот не поправиться?

Он медленно поднялся на крыльцо, и вошёл в прихожую, чувствуя как беспокойство сжимает грудь.

Питер медленно пересёк гостиную, и направился к лестнице, каждый шаг давался тяжело, словно ноги были налиты свинцом.

Постучав в дверь комнаты мальчиков, он громко произнес:

— Ребята, я думаю пора навестить дядю, — он старался, чтобы его голос не дрожал, — он будет рад нас видеть.

Дверь распахнулась, и из-за неё выглянул Карем. За его спиной было видно Эвана и Гарри, которые сидя за столом играли в волшебные шахматы, но сейчас все смотрели на Питера.

— Мы готовы, — ответил Карем, его голос был твёрд, но на лице была смесь волнения и надежды.

Питер тепло улыбнулся, видя их решимость.

— Отлично, — сказал он, — жду тогда вас внизу, минут через пять.

Мальчики быстро собрались, и вскоре все четверо стояли перед камином. Питер взял с каминной полки горшочек с искрящимся порошком, и протянул Карему.

— Ты первый, — произнёс он, — нужно только сказать "Лечебница Святого Мунго"

Карем кивнул, шагнул в нишу, и кинув порошок в огонь, исчез в взметнувшиемся изумрудном пламени.

Гарри и Эван последовали его примеру. Питер оказался последним, и окинув напоследок кухню, исчез, крутанувшись в огне.

* * *

Когда Карем сделал шаг вперёд, он почувствовал, как мир вокруг него изменился. Мерцающие языки зелёного пламени мгновенно поглотили его, а спустя мгновение он оказался в прохладной и немного мрачной комнате приёмной Святого Мунго.

Он вышел из камина, аккуратно отряхивая пыль с мантии. Каменные стены вокруг были украшены небольшими светящимися лампами, а воздух был насыщен слабым запахом целебных зелий. Карем окинул помещение быстрым взглядом: в углу сидела ведьма с перебинтованной рукой, а неподалёку — старик в круглых очках, бормотавший что-то себе под нос.

Через секунду из камина вылетел Гарри, и, едва успев сделать шаг в сторону, чтобы не столкнуться с Каремом.

Следом и Эван, который, споткнувшись на выходе, едва не потерял равновесие, но Гарри вовремя поддержал его.

Последним появился Питер, грациозно ступая на мраморный пол, словно для него это было привычным делом. Он сразу поправил свою мантию и взглянул на мальчиков.

— Мы на месте, — заметил Эван оглядываясь. — И что теперь?

Питер жестом указал на стойку регистрации, где сидела ведьма в зелёной форме.

— Идём к стойке. Нам нужно узнать, в какой палате Сириус, — сказал он спокойно, но с внутренним напряжением.

Они направились к ведьме, её взгляд лениво скользнул по группе, прежде чем она слегка оживилась.

— Кого-то ищете? — спросила она, доставая перо и журнал.

— Сириус Блэк. Он был доставлен сюда вчера, — ответил Питер.

Ведьма быстро нашла запись и кивнула.

— Третье крыло, четвёртый этаж. Палата номер шесть. Его сегодня уже можно навестить, но только недолго.

Питер поблагодарил её, и они направились к лестнице, каждый из них ощущал, как их сердца бьются в унисон с гулкими шагами по мраморным ступеням.

Они молча поднимались по витой лестнице, стараясь не смотреть друг на друга. Каждый был погружён в свои мысли, но тревога, казалось, висела в воздухе, связывая их молчаливым узлом.

На четвёртом этаже их встретила тишина, прерываемая только тихими голосами из других палат. Питер остановился перед дверью с номером шесть. Он глубоко вдохнул, стараясь прогнать напряжение.

— Готовы? — спросил он, обернувшись к мальчикам.

Карем кивнул, сжимая кулаки. Гарри бросил тревожный взгляд на дверь, но собрался с духом. Эван, как всегда, был внешне спокоен, но по его чуть нахмуренным бровям можно было понять, что он тоже беспокоится.

Питер осторожно постучал и толкнул дверь.

В палате было светло и тихо. Сириус лежал на кровати у окна, подушки аккуратно подложены под спину. Его лицо выглядело бледным и измождённым, но глаза сразу оживились, как только он увидел вошедших.

— Ну, наконец-то, — проговорил он, его голос прозвучал хрипло, — А я уж думал, вы меня забыли.

Карем подошёл ближе всех, его лицо выражало смесь облегчения и беспокойства. Он сел на стул рядом с кроватью, внимательно изучая отца.

— Как ты, пап? — тихо спросил он, стараясь скрыть волнение.

Сириус слегка пожал плечами, затем протянул руку, мягко сжав плечо сына.

— Немного лучше, но всё ещё не тот, кого можно выпускать на поле битвы, — усмехнулся он.

Гарри остался стоять чуть в стороне, нервно теребя рукава.

Эван тоже держался ближе к двери, чувствуя себя немного чужим в этом семейном кругу.

Питер сел на другой стул, скрестив руки на груди.

— Дядя, я хотел поговорить — начал он осторожно. — Сегодня приходил Дамблдор.

— Ага, — кивнул Сириус, сразу насторожившись. — И что он сказал?

— Он настаивает на том, чтобы Гарри и Карем вернулись в Хогвартс, — продолжил Питер, его голос был полон сомнений. — Но я не уверен, что это сейчас правильное решение.

Сириус внимательно посмотрел на мальчиков. Карем выглядел серьёзным, а Гарри избегал встречаться взглядом с ним. Эван стоял молча, поглядывая на всех троих, будто ожидая, что кто-то скажет что-то ободряющее.

— Что вы об этом думаете? — мягко спросил он наконец, обращаясь к самим мальчикам.

Карем слегка сжал губы.

— Мы не хотим оставлять тебя здесь одного, — сказал он твёрдо.

Гарри, кивнув, добавил:

— Мы лучше останемся, хотя бы пока ты не поправишься...

Сириус на мгновение прикрыл глаза, глубоко вздохнув.

— Я ценю это, правда, — сказал он, его голос был тёплым. — Но вы знаете, Дамблдор ведь не враг. Он не раз доказывал, что ему можно доверять. Если он считает, что возвращение в Хогвартс безопасно и важно, я склонен ему верить.

Питер нахмурился, но промолчал, уставившись в окно.

Сириус посмотрел на него, слегка приподняв бровь.

— Я понимаю, что у тебя есть сомнения, — начал он, его голос был спокойным. — Но Дамблдор — один из самых могущественных и мудрых волшебников. Если он что-то решает, то у него есть на это веские причины. Ему можно верить.

Питер нахмурился, его взгляд стал твёрже.

— А если я скажу, что в Хогвартсе не всё так безопасно, как он утверждает? — спросил он.

Сириус нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

Питер взглянул на Эвана и Карема, словно подталкивая их рассказать.

Карем вздохнул, но заговорил.

— Мы с Эваном... как-то наткнулись на кое-что, на третьем этаже. Там был огромный трёхголовый пёс, — его голос был серьёзным, а взгляд напряжённым.

Сириус, услышав рассказ, внезапно рассмеялся. Его смех эхом разнесся по комнате, наполнив её непринужденностью, которой явно не хватало.

— Трёхголовый пёс! — воскликнул он, качая головой. — Ну, теперь всё стало ясно. Я не думал, что вы наткнётесь на него.

Питер недоверчиво нахмурился.

— Ты хочешь сказать, что знал об этом? — спросил он, его голос был полон недоумения.

Сириус кивнул, всё ещё улыбаясь.

— Конечно, знал, — сказал он. — Этот пёс — часть мер предосторожности. Он охраняет кое-что важное, но поверьте мне, он абсолютно безопасен, если не пытаться его потревожить.

Карем нахмурился, вспомнив, как они с Эваном едва сбежали от массивного зверя.

— Безопасен? — переспросил он. — Он выглядел так, будто готов нас сожрать.

— Идея в том, чтобы он выглядел устрашающе, — объяснил Сириус. — Но Дамблдор и другие сотрудники знают, как с ним обращаться. Он не причинит вреда.

Питер покачал головой, его сомнения лишь усилились.

— И это должно нас успокоить? — спросил он. — Почему вы не сказали об этом раньше? Почему держите такие вещи в секрете?

Сириус вздохнул, его улыбка слегка поблекла.

— Потому что есть вещи, о которых лучше не знать раньше времени, — сказал он. — Это часть более крупного плана, который вы ещё не в состоянии понять. Всё, что вы должны знать — это то, что вам ничего не угрожает.

Эван, который всё это время молчал, чувствовал себя всё более неловко. Он осмотрел комнату, словно ища способ избежать этого разговора.

— Но что, если... — начал он, но Сириус перебил его.

— Поверьте мне, — твёрдо сказал он, смотря каждому из них в глаза. — Я доверяю Дамблдору, и вы тоже должны.

Питер, нахмурившись, подался вперёд. Его голос звучал твердо, сдерживая нарастающее беспокойство:

— Ты раньше не доверял Дамблдору. Ты всегда говорил, что он слишком многое скрывает, что у него свои мотивы. Что изменилось?

Сириус на мгновение замолчал, его взгляд стал серьёзным. Он явно подбирал слова.

— Я ошибался, Питер, — сказал он наконец, сдержанно. — Тогда я был моложе, импульсивнее. Видел заговоры там, где их не было. Но с годами я понял, что Дамблдор делает всё ради общего блага.

— Ради общего блага? — Питер скрестил руки на груди. — А что насчёт твоих собственных слов? Ты говорил, что доверять можно только тем, кого знаешь.

Сириус тепло улыбнулся, но на этот раз его улыбка была спокойной, словно он пытался успокоить Питера.

— Я понимаю, как это выглядит, — сказал он. — Но я действительно верю, что у Дамблдора всё под контролем. Его методы могут казаться странными, даже пугающими. Но он всегда действует с лучшими намерениями.

Карем и Гарри обменялись взглядами. Карем выглядел напряжённым, а Гарри, напротив, был погружён в раздумья.

— Значит, ты больше не сомневаешься в его мотивах? — тихо спросил Гарри.

Сириус покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Я видел достаточно, чтобы понять, что он заслуживает доверия. И если он говорит, что вы должны вернуться в Хогвартс, я склонен ему верить.

Питер сжал кулаки, его голос звучал напряжённо:

— Но ведь ты не доверял ему настолько, что отправил меня в Дурмстранг, а не в Хогвартс! Ты не хотел, чтобы я учился там. Разве это не было из-за Дамблдора? Разве ты не говорил, что он может втянуть нас в свои игры?

Сириус вздохнул, отводя взгляд, будто бы слова Питера задели его глубже, чем он хотел показать.

— Да, Питер, это правда, — наконец произнёс он, медленно поднимая глаза на племянника. — Я ошибался в нём тогда. Я не доверял ему. Я думал, что он манипулирует нами, что его планы могут принести нам вред. И потому решил отправить тебя в Дурмстранг. Я хотел, чтобы ты был в безопасности, подальше от того, что происходило в Хогвартсе.

Питер прищурился, но ничего не сказал, ожидая продолжения.

— Но со временем я понял, что был неправ, — Сириус говорил тихо, но в его голосе звучала искренняя грусть. — Я видел, как он защищал нас, как боролся за мир. Он не идеален, да, но он делает всё, чтобы защитить тех, кто ему дорог.

— И ты сожалеешь? — спросил Питер с легкой горечью.

Сириус кивнул.

— Да, я жалею. Жалею, что не доверял ему раньше. Жалею, что из-за моих страхов ты оказался далеко от нас.

Комната наполнилась тишиной, которую нарушал лишь тихий стук дождя по стеклу. Карем, Гарри и Эван молчали, их взгляды блуждали между Питером и Сириусом.

Наконец, Питер опустил руки, его выражение смягчилось.

— Ладно, — сказал он. — Если ты хочешь, чтобы мы доверяли Дамблдору, то я постараюсь.

Сириус кивнул, принимая слова племянника.

— Не будем здесь долго задерживаться, — произнёс Питер, поднимаясь с места, видя что дядя начал уставать, — тебе нужно отдохнуть. Мы завтра зайдём, если ты не против.

Сириус согласно кивнул, и откинулся на подушки.

Питер вывел всю компанию к камину, и они в том же порядке покинули больницу.

Войдя в дом, они радостно болтая поднялись наверх, обсуждая поход, а Питер остался один на кухне, невольно думая, что теперь решение о школе будет лежать на Сириусе.

Утро вступало в свои полноправные владения, заполняя дом мягким светом.

Питер лежал в своей кровати, уставившись в потолок, и разглядывая солнечные блики на потолке.

Вдруг он услышал лёгкий стук в окно, перевёл на него взгляд, и увидел большую серую сипуху, сидевшую на подоконнике. Она терпеливо ждала, пока юноша откроет, пока юноша откроет окно, и едва он это сделал, птица грациозно перелетела на стол, уронив на него небольшой, лимонного цвета, конверт.

Питер, ещё сонный, развернул письмо, пробежал по нему глазами, и его лицо озарила улыбка. Этих новостей он ждал всю неделю, с момента, как они с мальчиками навестили его первый раз: Сириус готов к выписке.

Не сумев дождаться, он сжимая письмо взлетел по лестнице, чувствуя как грудь изнутри распирает счастье.

Он постучал в дверь спальни, и не дожидаясь ответа, вихрем влетел в комнату, и не дожидаясь ответа, громко произнёс:

— Поднимайтесь, сони! Есть новости!

Карем приоткрыл глаза, и перевалившись через перила, глянул на кузена:

— Что ещё случилось? — недовольно пробормотал он, протирая глаза.

— Сириус... — Питер расплылся в довольной улыбке, смакуя каждое слово, — он возвращается домой. Сегодня.

Лицо Карема в ту же секунду приобрело осознанное выражение, и он вскочил, и мигом спустился на лестнице на пол, и очутился перед Питером.

— Правда? — не веря своим ушам спросил он, глядя ему в лицо, боясь уличить во лжи.

— Да! — воскликнул Питер, для убедительности размахивая письмом, — нам надо подготовиться.

Гарри, до этого молча наблюдавший со своей кровати за развернувшейся сценой, вскочил с постели, и выхватив письмо у брата пробежал по нему глазами.

Вскоре он поднял их, и в них горел восторг.

— Это же... Это... — не зная что и сказать, пролепетал он.

Все трое радостно загалдели, не замечая, что Эван не спеша присоединиться ко всеобщему веселью, спрятался под подушкой и укрылся одеялом, надеясь поспать ещё хоть бы чуть-чуть.

Не теряя ни минуты, Питер кинулся на кухню, едва не сбив по пути столик в коридоре, оставив мальчиков одних скакать по комнате.

На кухне он быстро разжёг огонь, поставил чайник в камин, и занялся приготовлением завтрака.

Всё казалось ему светлеет ярче, даже обычные действия приносили ему особую радость.

Вскоре к нему присоединились мальчики, и они все сели за стол, а дом словно наполнился атмосферой праздника.

На большом деревянном столе, стояли тарелки с горячими тостами, вареньем, свежими фруктами и чашки с дымящимся кофе. Стол был не идеален, но именно здесь, среди беспорядка и запаха свежей выпечки, они чувствовали себя дома.

Питер сидел на краю стола, жестикулируя руками, рассказывая почти обо всём на свете, и был разговорчив как никогда. Его движения были быстрыми, а голос — живым

Карем выглядел немного спокойнее, чем Питер, но в его глазах тоже читалась радость.

Он с интересом следил за каждым словом кузена, но по привычке оставался больше наблюдателем, чем участником бурных обсуждений. Он добавил пару замечаний, но не был столь разговорчив, как Питер.

Гарри с улыбкой наблюдал за этим. Его чашка чая стояла почти нетронутой, он будто забыл, что держит её в руке. Гарри был в состоянии восторга, но, как и Карем, знал, когда лучше затихнуть и просто слушать. Сегодня было его утро, и он наслаждался каждым моментом.

Эван, сидящий в углу стола, не участвовал в разговоре совсем.

Его взгляд был задумчивым, и он то и дело поднимал глаза на своих друзей, но в его душе было что-то более глубокое, чем просто радость. Он немного отодвинул тарелку с едой в сторону и потянулся к своему чаю, как вдруг раздался стук в дверь.

Питер мгновенно вскочил, чувствуя как сердце забилось сильнее от волнения. Он кинулся к двери, и распахнув её, увидел дядю, выглядевшего хоть и слабо, но с улыбкой на лице.

— Ну здравствуй, племянничек, — произнёс он, глядя на ошеломлённое лицо Питера, и заключил его в тёплые объятия.

— Папа! — крикнул Карем, из кухни услышав голос отца, и кидаясь к нему, а Гарри не отставал от друга.

Сириус, обняв обоих мальчиков почувствовал, как его сердце наполнилось теплом, и он понял, что наконец дома.

— Я так рад вернуться... — произнёс он, обнимая их крепче, чем когда-либо, — я скучал по вам всем...

Питер стоял чуть в стороне, улыбаясь и чувствуя, как жизнь пошла своим чередом.

* * *

Они впятером уютно устроились в креслах возле камина.

Поленья тихо потрескивали, создавая ощущение безопасности.

Гарри и Карем сидели рядом с Сириусом, не отходя от него ни на шаг на протяжении всего дня.

Питер время от времени поглядывал на них, но его мысля витали далеко, вокруг предстоящего разговора.

— Сириус, — наконец начал он, его голос был тихим, но напряжённым. — Я хочу поговорить с тобой насчёт Хогвартса.

Сириус поднял бровь, но ничего не сказал, только слегка наклонился вперёд, показывая, что слушает.

— Я не думаю, что Гарри и Карему нужно возвращаться в Хогвартс, — продолжил Питер. — Там слишком опасно. После всего, что произошло, ты сам должен это понимать.

Сириус вздохнул, откинувшись на спинку кресла.

— Я понимаю, что ты беспокоишься, Питер. Но Хогвартс — это место, где они могут многому научиться. Им нужно образование, и они заслуживают нормальной жизни.

— Нормальной жизни? — Питер фыркнул. — Сириус, это не нормальная жизнь. Там опасность на каждом шагу, ну а что насчёт образования, так неужели их нельзя перевести в другую школу?

— Я знаю, что ты не доверяешь Дамблдору, — ответил Сириус. — Но это не значит, что я должен запереть их здесь и держать подальше от мира.

— Это не мир, — Питер повысил голос. — Это ловушка! Ты ведь сам мне это говорил...

Сириус нахмурился, его терпение начало истощаться.

— Питер, — его голос стал твёрже, — я ценю твоё мнение, но это не тебе решать. Ты мой племянник, и я всё ещё несу за тебя ответственность.

Питер замер, его руки сжались в кулаки.

— Ты не слушаешь меня, — тихо сказал он. — и мне уже девятнадцать, я уже два года не под твоей опекой, да и...

— Я слушаю, Питер, — перебил его Сириус — Но я также знаю, что Хогвартс — это не только место опасностей. Это место, где они могут найти себя, где они могут быть счастливыми, несмотря на всё.

— Ну а если пока мы там, что-то случится с тобой? — спросил Карем, до этого молчавший.

Сириус повернулся к нему, и произнёс:

— Я смогу о себе позаботиться, да и Дамблдор сильный волшебник, он сможет защитить... Я буду писать вам письма каждый день, хорошо?

Карем обречённо вздохнул и кивнул.

Вскоре атмосфера в комнате немного разрядилась, и разговор вернулся в прежнее русло.

На следующее утро все первокурсники выстроились перед камином, чтобы отправиться обратно в Хогвартс.

Попрощавшись с Сириусом и Питером, они один за другим исчезли в изумрудном пламени и вылезли из камина в одном из магазинов Хогсмида. Друг за другом мальчики поднялись из подвального помещения и замерли, остолбенев от увиденного. Их окружали огромные витрины с всевозможными сластями, а в воздухе витали приторные ароматы.

Они не могли поверить своим глазам, хотелось купить всё и сразу, однако, пошарив по карманам, разочаровано поняли, что те пусты. Проникнув в магазин, друзья, шаркая, побрели к выходу и покинули его.

— Почему сюда можно будет попасть только на третьем курсе?! — возмущённо воскликнул Эван, пиная камушек, лежащий на дороге.

— Думаю, чтобы мы точно загнулись, сидя на уроке профессора Слизи, — хмыкнул Карем, следя взглядом, как камень, словно снаряд, отлетает с дорожки.

— А ещё не забудь об этой зануде Грейнджер, — подхватил Гарри, — вечно она таскается за нами с Роном.

— Ну с ним хотя бы можно поговорить нормально, — ответил Эван, пиная новый камень и поднимая облако пыли, — а она совсем невыносима. Да и вообще, если бы не мать, я бы учился в Вермеерской школе.

И, услышав в ответ недоумённое молчание, пояснил:

— Нидерландская волшебная школа, в сто раз лучше Хогвартса.

— Я о ней слышал, — произнёс Карем, ускоряя шаг, чтобы поспевать за Макшрегором, — я хотел пойти туда, но отец сказал, что это будет сложно, потому что обучение на голландском.

— А я его начал учить, — вздохнул Эван, — но потом мне сказали, что я буду учиться здесь.

— А в какую сторону нам идти? — подал голос Гарри.

Они стояли на развилке двух одинаковых тропинок. Карем призадумался и, ткнув влево, сказал:

— Думаю, туда. Если ошибёмся, то просто пойдём назад.

Они свернули налево и продолжили разговор о школе.

— Я хочу попробовать переубедить отца в конце года, — говорил Карем, шурша листьями, золотистым ковром, покрывавшими дорожку. — Мне совсем не нравится здесь.

— А твоя мать? — поинтересовался Эван. — Что она про это думает?

— Она ушла от отца, когда мне было четыре, — спокойно пожал плечами тот. — Я её даже не помню.

Эван неловко промолчал, но наконец произнёс:

— Я, наверное, тоже попробую упросить родителей, не хочу оставаться здесь.

— Эй, про меня не забывайте! — шутливо возмутился Гарри. — Я тоже не хочу быть один с этой зубрилкой и склизким профессором!

— Кстати об этом, — сказал Карем, прикрывая ладонью глаза от солнца, — а это не она с Роном стоит?

Эван с Гарри пригляделись, и действительно — на лестнице, ведущей к резным воротам замка, стояли Гермиона и Рон.

— Ну вот, — вздохнул Эван, — их уже не избежать.

Гарри покачал головой, пытаясь скрыть ухмылку. Он видел, как Гермиона что-то строго объясняла Рону, размахивая руками. Сам Рон выглядел так, будто вся его жизнь состояла из публичного унижения.

Карем пробормотал что-то нелестное в адрес Грейнджер, и замедлил шаг, намеренно шаркая по дороге.

Но, как они не старались, они всё же достигли подножия лестницы.

Рон искренне улыбнулся и, поспешив к ним, приветственно подал всем руки.

Гермиона же не сдвинулась с места, скрестив руки на груди, недовольно нахмурившись и поджав губы, особенно неприязненно глядя на МакГрегора исподлобья.

Наконец все четверо, болтая между собой, словно не замечая её, прошли дальше, а Гермиона, скептически подняв брови, последовала за ними, слегка поодаль.

-

— Ну что, посвятим ли нашего друга в адепты нашего клуба? — торжественно спросил Карем, заворачивая за угол.

— Давай, — призадумавшись, тихо произнёс Эван, не отставая от него.

— Мы решили... — начал Карем, выдерживая театральную паузу, — перейти в новую волшебную школу, она в Голландии.

Рон удивлённо поднял брови.

— Зачем?

— Ну, во-первых, — с азартом начал Эван, — здесь отсталая система обучения, во-вторых, мерзкие профессора, на которых закрывают глаза, а в той школе... Она... — он восторженно жестикулировал, не сумев найти слов.

— А к тому же, — понизив голос, добавил Карем, — к тому же там нет этой зануды, — он мотнул головой в сторону Грейнджер.

Рон, против своей воли, прыснул.

Перед подножием очередной лестницы Эван попрощался и отправился в свою гостиную, а Рон, Карем и Гарри продолжили путь наверх.

Вскоре они оказались перед портретом Полной дамы, закрывавшей проход в Гриффиндорскую башню, и, назвав пароль (ленточный червь), прошли вовнутрь.

Мальчики заняли свободные кресла у камина и продолжили разговор, а Гермиона, недовольно задрав подбородок, отправилась в свою спальню.

Однако, как только за ней захлопнулась дверь, её выражение лица сменилось на сосредоточенное, и она кинулась к своей прикроватной тумбочке, рывком выдвинула ящик и, покопавшись, достала лист пергамента.

Сев в турецкую позу и слегка прикусив кончик языка, она написала:

"Они вернулись. С подачи Эвана они решили уйти из Хогвартса."

Строки впитались в пергамент, и она, затаив дыхание, вгляделась в них.

Спустя какое-то время на нём стали проступать изумрудные буквы:

"Как только увидите его, скажите, что вызываю в свой кабинет."