Зелёный свет&цвет (гет)

Королю Визерису хуже, он уже не участвует в совете, от его имени — королева Алисента. Всё чаще бредит, всё больше макового молока. Всё больше гнили, всё больше гнили там, где её не спрятать. В моменты сознания мужчина любит говорить с детьми, которые его посещают вместе, практически всегда. И всегда приободряется, когда внук лезет на руки. Джейхейрис удивительно небрезгливый и простой мальчик. Это качество у него явно от матери! А вот Джейхейра… она мало кого к себе подпускает. Но, должно заметить, Визерис вряд ли станет переживать, поскольку любимиц и так хватает. Наверное, благодаря этим совместным посиделкам обида и гнев Хелейны поутихли. Всё же Эйгон старался быть нормальным отцом.

Дейрон и Хелейна с детьми кружили над «стариком»: болезнь жестока и беспощадна. Погода была благодатная, поэтому двери на балкон открыты. Эймонд предпочёл любоваться разыгравшимся на море штормом, оперся на дверной косяк, на левую сторону.

— Я уже не знаю, что делать, — прошептал Эйгон на ухо старшей сестре, пока они сидели у отцовского макета.

— Стань на колени, — и Рейма не шутила.

— Ты ведь несерьёзно? — Эйгон покосился на Хелейну. — Ей не понравится, — и шёпотом, всё шёпотом.

— Не понравится, но покажет чистоту твоих намерений. И она тебя простит, — оба, спасибо Семерым, понимали, что на колени стать надо не с глазу на глаз.

— Допустим, я могу, но десница и королева не оценят, — наследник всё-таки.

— М, хорошо, — Рейма кивнула и глянула на супруга. — Чьё мнение тебе важнее? — кидаться в крайности с формулировкой «кто…» принцесса не стала. Брат повёл плечами. Ответ однозначный. Вообще, он сам подумывал над предложенным вариантом, но шутя.

Равноценный обмен — грубо, но истинно. Конечно… кто не изменяет жёнам! Ну, десница не изменял, отец не изменял… даже брат не изменял… пока ещё не изменял. Эйгон пока единственный «урод» в семье. Подобные размышления заставили горестно вздохнуть. Пасть на колени — не хотелось бы думать, что эта последняя надежда, однако ничего лучше в голову не приходит. Отлично. Он почти решился.

Хелейна сказала отцу, что внуков пора уложить спать. Эйгон подскочил в их сторону, собираясь забрать Джейхейру. Дейрон чему-то рассмеялся. Рейма подошла к Эймонду и прислонила голову к его плечу, обхватив локоть.

— Какие-то тяжкие у тебя думы, — улыбнулась. Двери за Эйгоном и его семейством закрылись. Дейрон продолжал рассказывать отцу о чём-то с большим задором. Вот и хорошо.

— Так, вспомнил кое-что, — одну неспокойную и значимую для их семьи ночь.

— Кое-что, — Рейма фыркнула. — И слепой увидит, как ты напряжён, — Эймонд в ответ ухмыльнулся. Рейма тише добавила: — Ты не любишь ходить к отцу, — вдали сверкнуло несколько молний.

— Я не люблю отца так сильно, как ты, — гром уже ближе. — Уж прости…

— Дрифтмарк, да? — кажется, гроза доберётся и до столицы.

— Хм, — жаль, что догадливость Реймы работает не тогда, когда Эймонду хочется. — Зачем нам эти потуги, если всё равно останемся «вторыми», — конечно, речь о любви к наследнице, Рейнире, и её щенкам. Он не сказал вслух, но Рейма, усмехнувшись, не стала сомневаться, что именно так и закончилась мысль в его голове.

— Кто знает, может, пришло время, тебе бы тоже не мешало получить отцовской любви, пока есть возможность, — Рейма обернулась, не отпуская Эймонда, чтобы посмотреть на младшего брата и отца. Вот кто действительно может посоперничать в искренней любви ребёнка к родителю с самой Рейнирой. Принцесса осторожно и тише спросила: — Или до сих пор злишься на него? — раньше Рейма не обращала внимания на одну деталь в своих воспоминаниях. Юнец, всадник, тут же потерявший глаз, в нём не было желания понять отца-короля, защищавшего лишь своего первенца — наследницу.

Тот взгляд пробирался в самую душу. Но Визерис стоял на своём.

— Не думай об этом, — и только воспоминания о первом полёте, несмотря на последствия, помогали успокоить бурю гнева, поднимающуюся каждый раз, когда Эймонд вспоминал тот скандал. Сапфир заполнял пустоту. Глаз не плата за Вхагар. — Я был в своём праве, разве не так? Остальное не имеет значения, — повернул голову к Рейме. Они переглянулись. — Ты тоже не хочешь разделять со мной свои переживания. Почему я должен? — и усмехнулся.

— Иначе как мне дать понять, что я люблю тебя, — Рейма поджала губы.

— Любишь? — наклонился, чтобы они прижались лбами.

— Не вредничай, — и нахмурилась.

— Хм… — разве? Эймонд выразился яснее: — Ты делаешь достаточно, — но понимай как хочешь: то ли ему и так ясно, что его любят; то ли эти доказательства, наоборот, вызывают сомнения; то ли он имеет в виду, что будет любить её вопреки…

Двери снова открылись и закрылись, впустив в комнату старшего из драконоблюстителей. Эймонду и Рейме пришлось отпрянуть друг от друга. Принцесса сделала шаг в сторону старика.

— Ваша Милость, принцы, принцесса, — поклонился.

— Какую новость ты принёс? — поинтересовался Визерис.

— Тессарион отложила четыре яйца. Два из них чёрные, с синим отливом, — старик улыбнулся третьему принцу и второй принцессе.

— Я знал, что это твой прохвост, — Дейрон скрестил руки на груди.

— Не говори так, будто не рад, — Рейма закатила глаза.

— Отец, мы отойдём? — Дейрон посмотрел на Визериса, видно, с очень большими и молящими глазами, заставив короля посмеяться.

— Зачем спрашивать? — и прыткий принц забыл про этикет и аристократическое воспитание, помчался, как молния.

Рейма сегодня в платье, придётся придерживать подол. Она оглянулась на Эймонда, и тот ответил:

— Я здесь побуду, — и улыбнулся, позволяя жене помчаться вслед за младшим. Абы не подрались за эти яйца!

Драконоблюститель тоже откланялся.

Эймонд посмотрел на отца: Визерис закрыл глаза, тяжело дыша. Устал, скоро заснёт. Может, его присутствия и вовсе не заметил? Принц усмехнулся. И вышел на балкон, опёрся руками о перила. Камень остыл. Кажется, гроза затронет и их. Где-то в небе проревел Солнечный огонь. Горожане возмущались, но осторожно, а потом привыкли. Хотя Вхагар не могут не бояться. И правильно.

Когда дождь дошёл до порта, Эймонд поспешил зайти внутрь и закрыть двери. Нечего резкому ветру гулять по королевским покоям. Он хотел просто уйти и позвать прислугу, ожидавшую разрешения войти: дети сами ухаживали за отцом, иногда всей оравой. Но бормотание короля заставило принца передумать. Он подошёл к нему, напрягая слух.

— Хотел… свою утрату… перенести с тобой… — Эймонд замер. — Люди опаснее богов… ты была слаба… и кого мне винить… — снова бредит. — Молока… Рейма… молока…

Эймонд наполнил кубок и помог отцу отпить немного. Точно бредит, даже не заметил разницы, кто рядом с ним. Принц молчал, ожидая, скажет ли король ещё чего.

— Иначе защитить не мог… — сморщенная рука потянулась к язве на щеке, желая расчесать. Эймонд постарался схватить отцовскую ладонь как можно мягче. — Я не должен был женить вас… — и затаил дыхание. — Мне не нужно приказывать… как ты говорила… — Визерису нужно больше молока и больше времени на передышку. Эймонд мысленно молил отца продолжить, хотя по сердцу будто проводили чем-то неприятным, желая заставить корчиться и его от боли. — Мне нужно было освободить тебя… отпустить… не вмешивать… да!.. уходи… улетай… куда хочешь… — Эймонд поставил кубок на небольшой стол, который поставили рядом с кроватью, так мейстеру Орвилю сподручней.

Надо его позвать. Эймонд смотрел куда угодно, но не на отца. Если бы его услышала Рейма?..

΅◊΅

Королева Алисента, разделившая обязанности мужа-короля вместе с отцом-десницей, уставала ещё больше, чем раньше. И потому Рейма всё чаще дежурила у отцовской постели. Расстраивало ли это её супруга? Возможно, чуть-чуть. Хотя дочерний долг, а у него — сыновний. Эймонд только неоднозначно улыбался. И возился с племянниками, довольствуясь тем, что Эйгон в благородном деле оставался простофилей. Зато с Хелейной помирились! Ещё одна причина, почему дядя Эймонд у близнецов в почёте.

Рейма сидела на краю кровати, сжимая отцовскую руку. Иногда хватка Визериса была чересчур крепкой для его слабеющего тела. Она засыпала сидя. Да, очень здоровый сон, но оно того стоило. Принцесса отпустила все свои обиды на короля, несущественные и даже очень.

Вздрогнула, краем уха уловив мычание и бормотание. Мольба. О спасительном напитке. Рейма не мейстер, не она страдает от гниющей плоти. Да и чаи Кайи для неё не такие приятные на вкус, как маковое молоко. Но всё же они лучше. Вздохнув, Рейма помогла отцу напиться. И он совсем проснулся, только чуть-чуть приоткрыв глаза.

— Эймма? — кажется, закончился тот период, когда Рейма напоминала ему принцессу Алиссу. Визерис улыбнулся то ли горестно, то ли радостно. Он объяснялся? Его слова такие… какие-то: — Обещанный принц… мне не нужно было за ним гоняться, — Рейма нахмурилась. — Теперь это забота Рейниры. Она укрепит дом, державу. Только дракон может породить принца льда и пламени, — о чём отец говорит? Обещанный принц. Рейма нахмурилась, и Визерис откликнулся на это действие: — Я не видел. Но Эйгон Завоеватель не мог ошибаться. Стоило ли мне рассказать тебе…

— О чём? — голос подвёл, но попытка не пытка. Рейма выпрямилась, слегка отодвигаясь, скрываясь во тьме.

— О пророчестве… посмотри… — и поднял руку, указывая во внешнюю часть покоев. Рейма обернулась на мгновение, но так и не поняла, на что отец указал. Или не стоит обращать внимания на бред?

— Ничего страшного, спи, — может, стоило назвать по имени, для пущей убедительности? Но король только кивнул, закрывая глаза. Она ещё посидела с ним, а затем принялась искать то, что могло хранить в себе некое пророчество. Может, стоит слетать к Рейнире и уточнить? Да, глупейшая идея на сонную голову. Надо просто подумать, на что стоит обратить внимание.

Понадобится целый месяц, чтобы она поняла, что это кинжал, и ещё больше, чтобы разгадать его загадку. Много книг перечитает в короткие сроки. Многое придётся переживать. А пока предстоит только бодрствовать до рассвета, оставляя всё на своих местах. Нельзя вызывать подозрений!

΅◊΅

Мисария с принцессой Реймой долго не ругалась. Она приложила достаточно усилий, чтобы к назначенному сроку Ларис Стронг умер. И новости о его возвращении из Харрена не была рада в той же степени, что и принцесса. Всё, что она могла предложить Рейме, тихий и скромный уголок в своём заведении, где глазастые не смогут заострить внимания, и любование телом какого-нибудь танцовщика. Да, дальше «приличной» части весёлого дома заходить опасно даже под прикрытием. Кайа была рядом. Она всё напоминала рецепты своих чаёв, особенно тех, что нужно пить Рейме, и какие-то ещё заклинания и заговоры. Зачем? Пробовали ведь — не получилось.

Однако долго оставаться нельзя, нужно ускользнуть через какое-нибудь окно. Благо, одежда помогает прикинуться нерадивым юнцом из богатого дома, удирающего от нашедшей его охраны. А ведь нужно успеть на пир, на котором и Косолапый покажется. Удачно выбрал момент. Поскольку пиры всё реже проводятся. И начинают убавлять в своём размахе. Ох уж этот аскетизм веры.

Благо, вопросов никто не задаёт. Всё же сборы к пиру — драгоценное время. Королева прислала зелёное платье. Не новое. Парвани явно поработал над тем, чтобы оно подошло принцессе. Чьё оно? Самой Алисенты? Куда она его надевала? И ведь не передала ничего, а пойти спросить — только отвлекать.

У Реймы есть платье такого же фасона, но в цветах Таргариенов. Достаточно тёмное, чтобы повязать изумрудный шарф вокруг талии и на локти. Его? Почему бы и нет? Хоть как-то выразит свою обиду. В конце концов, не важно, побоялась Алисента брать грех убийства на душу или просто выбрала Стронга, а не её. Может, не всё так ужасно, как подсказывает расчётливый ум, а королева вовсе не размышляет так ужасно. Но Рейма не станет молчать. Может, королева и выкажет «радость». Однако принцесса не станет.

Уложить волосы на манер прабабушки Алисанны? Может, срезать, как у Кайи, и ходить с пушистой и естественной «шапочкой»? Хотя больше на Эйгона похожа будет. Или что-то среднее? Ммм… не поймут.

Музыка всё так же весела, но уже не так громка, как раньше. Снова множество взоров, но теперь Рейма испытывала к ним равнодушие. Да, иммунитет выработался. Алисента на мгновение расстроилась. Королева всегда умела держать лицо. Теперь она во главе стола. Интересно, сколько лордов вежливо спросили о состоянии отца? Принцесса фыркнула. Наконец-то она дошла до стола и, поцеловав мужа в щёку и получив поцелуй в ответ, села рядом с матушкой, как положено ей по старшинству.

Кого они сегодня чествуют? Мать?

— Рейма, — Алисента улыбнулась: всё же дочь хороша.

— Матушка, — но с красотой королевы не сравнится.

— Где шлялась? — тут же поспешил наклонится ближе к сестре Эйгон. — Столько интересного пропустила, — и его нисколько не смущали взгляды матери, которая, как и дед, не могла постигнуть тонкостей валирийского, даже основы. И спасибо Семерым! — Расскажешь? — без надежды, этот засранец будет тянуть до последнего, о чём и говорит улыбка на лице Эйгона.

Гости всё прибывали и прибывали. Так Рейма пришла вовремя? Принцесса позволила себе прикрыть глаза, чтобы время пронеслось как можно скорее. Кайа вместе с Морсом и Ройном присматривали за близнецами, так что Хелейна тоже здесь. Хоть кто-то здесь разделял настроение второй принцессы. Даже Эймонд в каком-то предвкушении! Чего это? Он ведь тоже не может терпеть Стронга (пусть и по другой причине).

— Моя королева, десница, рад предстать перед вами в добром здравии, — этот таящий угрозу голос сложно забыть. Рейма подняла голова, только заострила свой взор не на Ларисе, а на ней. Мимо ушей пролетал обмен приветствиями. — Позвольте представить Алис… Стронг, — Косолапый улыбнулся, переглядываясь с десницей.

— А вот тут самое интересное… — начал шептать Эйгон. Рейма невольно встала, привлекая внимание рядом сидящих людей.

— Принцесса? — Косолапый повёл бровью.

— Алис Стронг? — в голосе не обошлось без некоторой насмешки.

— Принцесса, — женщина лишь склонила голову.

— Что-то не так? — Алисента тоже поднялась.

— Если позволите, Ваше Величество, — ну да, ещё по тому, что эта женщина посмела зайти в покои Реймы ночью, пока та спала, непонятно ради чего, можно было понять, что страх у Риверс — или кто она там? — отсутствует. — В Харренхолле между мной и принцессой произошло небольшое недоразумение, — Алис предлагала мир?

Глаз у Реймы нервно дёрнулся.

— Однако принцесса была милосердна, — что ещё скажут про неё и её любовь к Стронгам?!

— Неужели? — Рейма фыркнула. — А мне казалось, что я велела тебе не показываться мне на глаза, — почти сквозь зубы прошипела. Эйгон удивился. Чего он не знает? Снова, между прочим.

— Это моя вина, принцесса, — Ларис улыбнулся. — Алис прекрасная травница, она поставила меня на ноги, когда остальные поспевали похоронить заживо, — и какой многозначительный взгляд. Седьмое пекло! А остальные и рады уши развесить. Поставить почти что мертвеца на ноги? Ведьма! Однако бросаться обвинениями Рейма не стала: Алис смотрела ей в глаза, видя это желание.

— Может быть, Ваше Величество окажет нашему дому честь и напомнит, что милосердие — добродетель, украшающая каждую женщину, — однако в зале нашлись люди, рассмеявшиеся подобным словам. Вполне в духе довести принцессу до той грани, когда пойдёт по столу, чтобы придушить эту дамочку раньше, чем опомнятся гвардейцы.

Рейма продолжала смотреть в тёмные глаза, как и Алис рассматривала её.

— Рейма, в честь праздника… — Алисента выбрала Лариса Стронга. Рейма учтёт.

— Если только ради Матери, — принцесса улыбнулась королеве. — Позвольте, пойду свежим воздухом подышу, — и не дала ей себя коснуться. Но не явно. Рейма — хорошая дочь, не позволит себе кинуть тень на Алисенту.

— Да, не помешает, ты бледна, — королеве пришлось улыбаться дальше и наконец-то дать Стронгам занять положенные им места.

— Кажется, я поторопился? — спросил Отто, как только дочь села. Алисента покачала головой, она уже ничего не знает.

…

Надо было накинуть что-нибудь на плечи. Прохладно. Впрочем, как и положено летним ночам. Благо, небо ясное и звёзды яркие. Пришлось взять лошадь, чтобы быстрее оказаться рядом со своим драконом. Но Валеон лежал рядом с Вхагар, махая своим хвостом. Вот же дитё! И как он мог понравиться Тессарион?

— И ты его легко простила? — Рейма рассмеялась, когда Вхагар лениво открыла глаза и посмотрела на неё. Привыкла. Уже давно. И всё же принцесса старалась не подходить к ней без Эймонда. — Счастливчик! — чёрный дракон в ответ весело просвистел. Рейма легла на траву. Ну, простуду подхватить можно.

Королевская корона. Призрак. Сумеречный кот. Священные странники, отдельные сияющие куски неба. Но больше всего манил Фонарь Старицы. Когда они с Эйгоном были маленькими, любили рассматривать в звездах что-то своё, пытаясь потом дать увидеть друг другу. Кочерга, например, или вилка. Где же спряталась старая септа? Так давно это было…

— Фух! — о, вспомнил солнце, вот и лучик. — Так и подумал, что ты здесь, — бедный, будто пешком сюда бежал. Хм, будь Рейма в более дурном настроении, могла бы так подумать. Но ржание второй лошади развеяло все глупые надежды. — Чего я ещё не знаю? — принц присел рядом и несколько нервно улыбнулся старой драконице. К раздражающему снисхождению Валеона он давно привык.

— Важно то, чего не знаю я, — вот же! Эйгон хотел её ударить.

— Так я только доносчик? — резко выдохнул, но прилёг рядом. — Меня по голове не погладят, когда узнают, что в гордом одиночестве помчался за тобой, — и они не будут вспоминать вслух почему.

— Нет. Просто я не ожидала пересечься с ней снова. Я думаю, эта женщина — ведьма, — Рейма повернула голову к Эйгону.

— Как твоя дорнийка? Шучу, просто она такая… загадочная, — просто он не жил среди дорнийцев.

— Хуже, — и это слово заставило Эйгон повернуть голову к сестре.

— Тогда расскажи матушке, и её выпрут, — недолго принц радовался гениальности мысли. Опомнился: — Седьмое пекло. Так вот зачем… Стронг попросил узаконить её, сегодня. А, да, тебя же не было с нами, ты предпочла пропустить собрание, — Рейма закатила глаза, радуя Эйгона. — Но дед не стал спешить с этим, только разрешил ей называться леди Стронг. Если люди прознают про ложь, то десница умоет руки, — доложил и тут же поспешил театрально ахнуть: какой плохой мальчик, такой секрет рассказал.

— Слишком очевидно, думаю, они уже решили, что делать в таком случае, — в случае нападок с её стороны.

— Собственно, это то, о чём я хотел рассказать, — Эйгон снова посмотрел на небо. — Раньше мы рассказывали друг другу все свои секреты. Ты мне больше не доверяешь? Потому что меня хотят посадить на трон? — здесь только драконы. Никто не посмеет подкрасться. — Или наигралась в старшую сестру? — чем больше обнаруживалось «тайн» Реймы, тем чаще Эйгон задавал себе этот вопрос.

— Глупости. Просто радуйся жизни, пока можешь. В отличие от меня, ты не сможешь всё бросить и улететь за Узкое море, — Рейма ткнула его локтем.

— Тц! Так вот какой у тебя план действий. Предательница. Хотя так даже лучше, — Эйгон не продолжил свою мысль, и Рейма не стала на него давить. Вдруг Эйгон подорвался, заставляя драконов на них взглянуть: — Старая септа! — и пихнул её в плечо. — Вставай, давай! Смотри, наша старушка никуда не делась! — и рассмеялся. И она тоже поднялась, смотря, куда он там указал.

— Ну, хоть у кого-то всё по-старому, — Рейма наконец-то улыбнулась.

Но Эйгон не будет Эйгоном, если едко не добавит:

— Эймонд пригласил её на танец, — и оно того стоило! То, как менялось выражение лица Реймы… эта женщина ей явно не по душе. Она её ненавидит?

— Он ни с кем не танцевал, кроме меня, никогда. Даже когда мы просили с матушкой… — наблюдая за сестрой, Эйгон усмехнулся: может, она всё же обычная женщина? Как хороший брат, собрался её успокоить. Но Рейма далеко не обычная женщина. Осознание пришло быстро: — Хочет узнать, что произошло в Харренхолле? Для взгляда со стороны, ничего… — Эйгон приобнял сестру: возможно, не стоит лезть, куда не просят. Им ведь и так хорошо!

Хелейна поймёт, если он решит уделить время их старшей сестре. И самим сёстрам не помешает пообщаться… вот и познает прелести общения с детьми без помощи супруги.

— Узнает? — интересно же!

— Она ведь ничего такая… и язык подвешен, — Рейма призадумалась.

— Да, красивая — вертихвостка! — Эйгон рассмеялся громче, получая очередной тычок в бок. — И бастард. Куда ей до тебя? Ты же не собираешься переживать по этому поводу? — «испугался» Эйгон, подскакивая на ноги. Вот сейчас Рейма догонит его — и первый принц пинка под зад получит! Ужас.

Вхагар и Валеон переглянулись и уложили свои головы на землю: Таргариены поспать им не помешают.

Да и пора возвращаться в замок.

΅◊΅

Эйгону никогда не нравилось посещать башню десницы. Мало того, что здесь было скучно, так и атмосфера давящая сама по себе. Здесь вершится судьба государства, да? Кажется, сегодня принц выпьет, как только снова окажется в своих покоях. Он надеялся на понимание Хелейны. Потому что только в далёком детстве ему везло получать от Отто Хайтауэра внимание, положенное от деда внуку. Сюда Эйгон приходил лишь с одной мыслью: что уже сделал не так?

— Эйгон, — десница улыбнулся. — Рад что ты пришёл. Не садись пока, — махнул рукой, и внук оставил стул в покое. — Вон там посидишь, и чтобы ни единого звука, — Отто указал в сторону ряда стеллажей. Эйгон подошёл к ним ближе, в дальнем углу тяжело разглядеть небольшое кресло. Хайтауэр усмехнулся: — Не волнуйся, всё услышишь, только себя не выдай, — Отто снисходительно улыбнулся. — Понял? — Эйгон нехотя кивнул. И чему дед захотел научить его в этот раз?

Да, гость будет сидеть спиной к этим стеллажам. И надо подойти к ним, чтобы заметить самого Эйгона. Он почти задремал, как стук в дверь будто бы раздался в его голове. Быстрые шаги, тихие шаги. Эйгон бы удивился, если бы услышал шуршание подола. Гость.

— Присаживайся, — да ещё и такое свободное отношение от десницы…

Сели легко, не стесняясь, но даже приветствовать не спешили.

— Надеюсь, вы набрались терпения, принцесса, — Рейма? Эйгон повернул голову. — Нам давно нужно было поговорить по душам, — десница тоже присел.

Эйгон напрягся. Ему казалось, что сейчас он перестанет слышать. Странное чувство — смешение стыда и интереса. Стыдно, потому что не хотел бы подслушивать Рейму. Интерес, потому что надо удовлетворить свою уязвлённую братскую гордость.

— По душам? — Рейма усмехнулась. — Тогда начинайте, дедушка, как старший, — Эйгон не видел, но был уверен: Рейма прикрыла глаза, прислушиваясь. Она не доверяла Отто. Кого она хочет поймать? Мать? Или Эймонда? Может даже Косолапого?

— Когда вы были маленькой и остались совсем одни, многие из нас думали, что долго вы не протянете. Ваше яйцо давно должно было окаменеть, но вылупился прекрасный чёрный дракончик… вы были одиноким ребёнком, несмотря на то, как сильно принцесса Рейнира хотела… — Эйгон бы больше удивился, если бы десница не подготовил свою речь. Главный советник короля постучал пальцами по столу. — Как это часто бывает, мы топим горечь в заботе о младенцах, — Эйгон замер, стараясь дышать как можно тише.

— Дети-одиночки не такая уж и редкость, — принцесса глаз не открыла.

— Король был не прав, игнорируя вас, но продолжал…

— Не говорите так, будто заботились обо мне, — Рейма повела плечами. Отто кивнул.

— Да, мои заботы о вас были недолгими. Ваше здоровье оставляло желать лучшего, держава первостепенна, — однако на протяжении десятилетий он действительно был верным десницей. Рейма могла не любить его, но уважала. В конце концов, заботиться о благе для себя, само по себе, не преступление.

— Верно, — Рейма тёрла большие пальцы о четыре другие.

— Но вы выжили, — Отто улыбнулся.

— Было бы проще, если бы меня не было, — Рейма резко посмотрела в глаза десницы.

— Даже если я докажу свою непричастность, для вас это не будет иметь значения. Могу только сказать, что вы жестоки, говоря подобные вещи, — десница сложил руки. — Вы всегда заботились об Эйгоне. Я буду дураком, если закрою глаза на очевидное, — его выражение лица так и говорит: приличный парень, потому что не хотелось упасть в грязь лицом перед авторитетом.

— Небольшая разница в возрасте, — кто первым из них отведёт взгляд?

— Эймонду и принцу Джекейрису это не помогло, — десница опытнее, и он подготовился. Но пока непонятно, чего старик хочет. — И королева любит вас, как родную дочь, — мужчина продолжил. — Хотя в последнее время ваши отношения оставляют желать лучшего. Я надеюсь, что и в будущем вы останетесь друг для друга опорой, — это первое.

— Ларис Стронг подстроил то нападение медведя на меня. Он признался. Мы вроде бы решили, что с ним делать, но он снова у вас в фаворе, — сколько стоило сил Эйгону смолчать! Ларис Стронг? Решили, что с ним делать? Эйгон, конечно, не гений, но котелок пока варит. Мастер над шептунами, отбывая из замка, мог дух испустить в любой момент, а тут вернулся с какой-то… так вот почему ведьма!

— Вам с королевой не стоило утаивать правды от меня, — Отто не смотрел свысока. Всего лишь констатация фактов.

— На чём вы там остановились? — всё же быть женщиной и использовать «женские штучки» иногда полезно, хотя бы для сохранения равнодушия.

— Гх, — ещё один одобрительный кивок. — Ваша связь с Дорном иногда вызывает вопросы у придворных, особенно когда они объединяются против нас…

— Любой корабль рискует на море, границы нашей державы не тронуты. Разве это не политика? Почему бы Дорну не объединиться с Триархией? Вынужденный союз лучше нежеланного врага. Простая истина ведь, — Рейма замолчала, когда Отто нахмурился. — Я понимаю, к чему вы ведёте. Поблагодарить бы вас от всего сердца, только я жена вашего внука, вам придётся заботиться обо мне и дальше, — в ответ Отто рассмеялся.

— Об этом я и хотел поговорить. Не сегодня, так завтра король…

— Умрёт? — Рейма бесстрашно перебила десницу. — Перед кем я преклоню колено? — и сжала зубы.

— Принцесса. Вы ведь жена моего внука. Эйгон вам ближе Рейниры, хотя и во внимании старшей сестры вы не можете не нуждаться, — вот оно, снисхождение опытного человека. — Мы прожили достаточно под крышами замка, могу быть уверен: вы сами не знаете, кто это будет. Удивительно, как одно сердце может быть жестоко и в то же время мягко, — к удивлению Эйгона, Рейма не вспылила, промолчала. Дед правду сказал?

Жаль, что Эйгон через доступные ему щели мог увидеть лишь спину сестры. Прямую и суровую.

— Хотеть быть готовым ко всему — нормально, но невозможно, — Рейма усмехнулась.

— За попытку Семеро не осудят, — в своей голове Эйгон передразнил деда.

— И? — и Рейму тоже. Само как-то вышло.

— Почти два года прошло с вашего брака, но наша семья не выросла. Не собираюсь пытать вас, что такого произошло в Дорне. Просто скажите честно, ваше чрево… — Хайтауэра нельзя назвать бессердечным человеком: отвёл взгляд. — Прости за грубость, внучка, — тяжёлый вдох.

— Бесплодна, никакой надежды быть не может. И быть зверушкой мейстеров с их бессмысленными попытками не собираюсь, — снова посмотрев в глаза принцессы, десница нервно повёл плечом. Дракон. Она говорила без сожалений. И жалость ей не нужна: — Перейдём к сути?

— Я надеялся, что ребёнок поможет вам определиться, — и не стоит отрицать такой вероятности. — Поскольку его у вас нет и быть не может, я обеспокоен: Эймонду не помешало бы стать отцом.

Сейчас Эйгон был близок к тому, чтобы подскочить с громким, полным возмущения восклицанием! Нецензурным! Седьмое пекло!!! И он был недоволен отсутствием бурной реакции у Реймы. Интерес удержал его от глупостей. Да если и быть честным с самим собой, то Эйгон никогда не считал, что вторая принцесса любит своего супруга так же сильно, как он её.

— При живом отце разлучить, развести нас не получится, если вы об этом, — она усмехнулась.

— Нет, я не об этом. Есть несколько достойных кандидаток на роль второй жены. Я боялся, что это может понадобиться для Эйгона, но… — Отто не испугался принцессу. Хотя о таком с женщинами говорить тяжело. И мускул не дрогнул на лице драконьей всадницы.

— Потому что в нём ваша кровь, септоны против не будут, — Рейма рассмеялась. — Вам нужно моё разрешение?

— Без вашего согласия затея не будет удачной, — дед уже в разуме теряет?! Эйгон прикрыл нос. Тут явно хотят устроить Рок Валирии.

— Вы ищете жену для Эймонда, а не меня. Его и спрашиваете. Согласится, я потерплю, — Отто ставил на рассудительность принцессы, но не ждал, что она будет так спокойна. Может, его затея не так безнадёжна? Рейма улыбнулась: — Только с одним условием, — а, да, куда без этого.

Веселье ещё то! Только Эйгону оно не пришлось по душе.

— Говорите, — и Отто уступит.

— Если через год-полтора девушка не забеременеет, станет молчаливой сестрой. Об этом будущие родственники должны узнать до свадьбы. Захотите меня обмануть, я сама её убью, сожгу, как смертников в Дорне. И завтра утром я улетаю на Драконий Камень, покончите со всем до моего возвращения, — с каждым словом Реймы мурашки пробегали всё быстрее. Волосы стали дыбом. Отто сделал глубокий вдох.

— Я вас услышал, принцесса, — сузила выбор союзников нехило.

— Это всё? — голос не подвёл. Десница кивнул, и принцесса не стала прощаться. Двери за ней захлопнулись.

Эйгон провёл рукой по волосам. Подскочил и быстро пошёл к деду:

— Ты серьёзно? Из-за этой выходки я могу остаться без сестры. Вторая жена для Эймонда? — у принца глаза на лоб полезли. Этот дурак как-то сказал, что если матушка велит, то он с радостью выполнит её волю. — Ты часом от отца ничего не подхватил, а?! — хлопнул руками по столу. Ему нужно что-нибудь придумать! И срочно! Но если сейчас побежит за сестрой, получит оплеуху за подслушивание.

Отто улыбнулся, когда двери за старшим внуком закрылись.

Хорошо, очень хорошо.

΅◊΅

— Тебе надо отдохнуть, — Рейнира недавно родила, буквально только что, почти только что. Младенца обтёрли, уже все обласкали, родившую уложили, но та пожелала не отдыхать, а поговорить с сестрой.

Не успела Рейма прилететь — а вовремя! Сестра просила её прибыть на остров до родов. Так что Отто поспособствовал тому, чтобы Рейма не пропустила рождение Визериса. Так Рейнире и того было мало. Присутствовать на родах. После слов наследницы: «И нет сильного духом, кто бы разделил эту ношу», — Рейма осталась. Ох уж эта довольная улыбка на лице первой принцессы. А как Рейнира сжимала руку сестры! Там уже чуть Рейма не выла. Полезный опыт, хоть и ненужный.

— Всё прошло хорошо, а сил после такого никогда не будет, — Рейнира похлопала по краю кровати у своего живота. Мол, ближе сядь. И попросила служанок выйти. — Что случилось? Ты же позже собиралась прилететь, — наследница сложила руки на животе.

— Как сказать? Много чего случилось, о многом нужно поговорить, — Рейма хочет спросить о пророчестве, о «загадочном» наследии.

— Что тебя тревожит, в первую очередь обсудим это, — улыбались не только губы Рейниры, но и глаза.

— Ларис Стронг, — и тут уже не продолжишь улыбаться. — Живой, всё ещё, привёз с собой Алис Риверс… — но Рейнира внимательно слушала. И мастер над шептунами был и ей головной болью. Стронги были бы за неё, были бы с ней — а он всё ещё живой. Во время пересказа о пире наследница усмехнулась. Бастард. И ведьма? Узаконить дитя — благое дело, но женщина, из-за которой Рейма прилетела неожиданно в прошлый раз, явно с непростым прошлым. Отто поступил хитро. И всё же глупо. Он увидит, с кем ведёт дела, но будет поздно что-либо менять. Губы первой принцессы нервно дёрнулись.

— Думаю, её бы ты стерпела, — Рейнира видела: было что-то ещё.

— Я бесплодна, как ты помнишь. Десница уже понял. Это хороший предлог, чтобы женить Эймонда ещё раз, — Рейма взгляда не отвела. Ей понравилось проявление гнева на лице Рейниры. Старшая усмехнулась.

— Конечно, септоны на их стороне, быстро про Мейгора забудут, — если бы не рождение сына, она бы вместе с Реймой отправилась в Королевскую гавань.

— Я дала согласие. С условием, само собой, — но Рейме больше понравилось смена эмоций Рейниры: от лёгкого ступора, а затем от интереса и гордости. Если так подумать, всё то время, что младшая завидовала старшей, борясь с противоречивыми чувствами, старшая ничего от неё не требовала.

— Рассказывай! — прошипела Рейнира, пихнув Рейму. Телу, правда, резкое движение не понравилось, и принцесса сморщилась. Рейма рассмеялась и поспешила рассказать. Рейнире не совсем понравилось: — И года хватило бы, раз он так уверен в плодовитости своего внука, — и всё же недовольна. Прозвучал вопрос: - Это не бастард, что будешь делать, если родится мальчик? — с не наследником иметь дело проще.

— Не будет. Я… я ведь говорила, если я не могу иметь детей, мой супруг, кем бы ни был, тоже не сможет, — Рейнира, как мать, несколько ужаснулась, но, как женщина, не могла не понять сестру. Только кивнула пару раз, не став осуждать.

— Ты всегда глядела наперёд. Молодец. Мне спокойней знать, что ты можешь защитить себя, — Рейнира взяла Рейму за руку. И получил улыбку в ответ. Рейме нелегко, но она в порядке. Быть принцессой — тяжкий и тернистый путь, но с волей и головой на плечах пройти его легче.

В дверь постучали. Деймон. Что очень неожиданно!

— Простите, что прерываю дамы, но в городке устроили праздник, — само собой, в честь рождения маленького Визериса. Народ был одарен златом и серебром. Как и положено. От чего же и праздник не устроить. — А Рейма у нас не чопорная леди, вот и подумал, пусть со мной и мальчишками выберется к людям, — а ещё он не слепец, — развеется, — и кивнул племяннице.

Сёстры переглянулись.

— Иди, — Рейнира похлопала младшую по ладони. — А я отдохну.

…

Добирались верхом. Лошадей оставили у таверны, что у причала. Люди шумели, не боясь. На площади горел костёр, вокруг которого уже собрались любители-танцоры, нескованные определёнными движениями. Музыку слышно и в дальних уголках. Запах свежего жареного мяса. Песни добрых и не очень молодцов. Смех детей. Венценосные гости, конечно же, прибрались попроще. Джекейрису и Люцерису не нужно было прятать головы. А вот старшие не снимали своих коротких плащей с капюшонами. Да, кто-нибудь быстро их раскусит, но чужих гостей на острове и без них полно. Кто-то побрезговал прийти на праздник, кто-то нет.

— Можешь хорошенько отдохнуть, не без твоей помощи с прошлого раза шпионов «зелёных» стало гораздо меньше, — Деймон ухмыльнулся, не исключая варианта, что и сейчас за ними могут наблюдать. Похлопал Рейму по плечу. И предложил Джейсу отправиться на поиски приключений, потому что Люцерис по-любому останется рядом с Реймой. Он здесь и чаще бывал, и времени больше проведёт с любимой родственницей. И вообще разумно было разделиться.

Они тоже всё рассматривали, только внимательно и долго. И больше кушали. Особенно мясо. И Рейма дала Люку вина с мёдом, не такое, конечно, как вино из Эссоса, но простые люди постарались на славу.

У Люка немного закружилась голова, он взялся за руку Реймы. И они вернулись к метанию ножей в мишени. Само собой, игра на деньги. Они ждали своей очереди. Люди ставки делали. Гроши. Ну, почему бы им не подсластить веселья? Немного опьяневший, Люцерис вряд ли попадёт близко к центру по всем мишеням. Хорошая тётя всегда ставит на победу племянника. Серебро. Золото легко бы привлекло нежелательное внимание.

— Красавица, — Рейма дёрнулась. Она не проявляла настороженности к людям, ни к женщинам, ни к мужчинам. Занятые своим весельем, она не думала, что кто-то к ней подойдёт намеренно. — Сама не попробуешь? — волосы под капюшоном собраны, не видны. А подошедший мужчина… вроде бы ровесник. Серебряные волосы — потомок бастарда Таргариена, если не сам бастард. Непозволительно близко. Ах, да, простолюдин же. И несёт вином уже как-то чересчур. Рейма чуть наклонилась назад, чтобы увеличить расстояние между ними.

И фыркнула.

— Посоревнуемся? — да, у пьяниц язык не короткий. Несмотря на синяки под глазами, не красавец, но и не урод. Вот только запах…

— Если выиграю, отстанешь? — другого не остаётся. Люцерис подошёл, оставшийся без выигрыша, он внимательно наблюдал за беседой тёти и незнакомого мужчины. Точнее, Люк его где-то видел, но не мог вспомнить. Так иногда бывает, не всегда запоминаешь людей, с которыми приходится иметь дело.

— Если выиграйте, не отстану, принцесса, — собеседник усмехнулся. — Позволите представиться? Ульф, просто Ульф, — и приложил руку к груди. На лице Люцериса — узнавание! — Рад знать, что вы меня помните, юный принц, — и подмигнул мелкому.

— Он один из латников, — а они постоянно в шлемах. Естественно, что Рейма их не запоминает, бывая на острове лишь гостьей.

— Как ты? — Рейма повернула голову к Люцерису и взъерошила его волосы.

— Уже лучше, жаль, что проиграл, — племянник улыбнулся.

— Так что тебе нужно, Ульф? — принцесса старалась быть равнодушной. Сближаться с народом, когда, по словам самого Деймона, здесь могут быть шпионы, соглядатаи… опрометчиво.

— Немного внимания красавицы, — мужчина указал рукой на мишени.

Рейма усмехнулась. Народу здесь стало поменьше, Ульф позволил себе не спешить и отвлекал Рейму всякой ерундой, о которой леди благородного происхождения обычно не думают. Однако ей было чем ответить, простые люди Дорна научили.

— Ты просто пьяница, нечего роптать на жизнь, — и метнула очередной нож, прямо в цель. Рука не дрогнула. Люцерис улыбнулся и захлопал в ладоши. Тётя обратилась к нему: — Вот с таких людей примера не бери, — и фыркнула, стоило мужчине заворчать.

— Да, я пьяница, но зато счастливый, — проиграл, конечно же. А если бы трезвым был, мог бы и потягаться. — Мне короны не носить, судьбы людей не решать, вот он я, здесь, живой и настоящий, — подошёл к принцу и вложил в его руки мешочек. — Всё честно! Так что давайте… — повертел рукой, — без этого благородного снисхождения! — оглянулся и усмехнулся: — Вы бы мне руки вывернули, если не оторвали, — и, махнув на прощание, побрёл дальше, согласно планам по пьяни.

— Все пьяницы такие рифмоплёты? — Рейма усмехнулась племяннику.

— Нет, это редкое явление, — вспомнил Люк, откуда знает этого человека. Иногда и рифмуется что-то у него, обращаются всякие разные товарищи.

— И часто он так подходит к драконам? — они посмотрели на небо, звёзды заволокли тучи. И стало прохладно. Не похоже, что будет дождь. И всё же есть небольшое желание вернуться в замок. Рейма кивнула в сторону дома, и Люк кивнул.

— К драконам точно не подходил, ни к каким. В первый раз сегодня, — Веларион пожал плечами. — Может, это лишит его головы в будущем, но приятно знать, что кто-то видит в тебе обычного…

— Понятно, — Рейма приобняла его. Заберут лошадей, не спеша вернуться в замок. Хорошо посекретничать во время конной прогулки. Например, поговорить о девочке, которая тебе нравится. Вот уж не думала, что у неё будет преимущество, поскольку живёт не с ними. Но Рейна действительна красивая и приятная. Но вот волосы её… ух, хорошо, что Рейнире больше не хотелось заплетать причёски.

Деймон и Джекейрис нагнали их на половине пути к заму. Порочный принц жесток, никогда и никому не поддавался. Но старший племянник всё равно доволен. Деймон позволил ему рассказать о их приключениях. Люцерис слушал, чуть ли не заглядывая в рот.

— Отдохнула? — спросил дядя племянницу.

— Да, немного, спасибо, что вытащил из четырёх стен, — они усмехнулись друг другу. В такой светлый и знаменательный день никакой политики!

…

Может, он был мечтателем? Точно не был дураком. И всё же Ульф, с того самого момента, когда начал работать в замке драконьих наследников, любовался принцессой Реймой. И не жеманная, как благовоспитанные леди, и всё же восхищающая, чем всякая простая девка. Но если простая девка, прознав, что ты на неё ночь, другую, рукоблудничаешь, смутиться или батеньке своему пожалуется, то эта красавица уложит лицом в землю, ногой притоптав. Ну а какие ещё выводы можно сделать, когда принцесса против дяди-принца умудрилась-таки разок — или два? — сразиться в ничью.

И, подойдя к ней на празднике, Ульф не осмелел. Просто замечтался ещё больше, получив от старшего леща по шлему. Зато протрезвел!

Валирийский звучит прекрасно — и всё же хочется рискнуть, перекинуться словечком. Но, последовав за принцессой, он так и не подошёл. Девушка замерла, прочистила горло, и, убедившись, что никого нет поблизости (кажется, сами боги помогли Ульфу остаться незамеченным), сплюнула на землю. А потом растёрла в том месте землю ногой.

Зря поспешила! Действие само по себе подозрительное. Ульф подошёл. Не все следы замела. Кровь? Ну, мало ли. С ног не валиться. Что там во время полёта случиться может? С птицей поцеловалась — зуб выбит. Вот и кровь. Хотя самого зуба нет… ещё выпадет!

΅◊΅

Обеденная трапеза не предвещала ничего хорошего. Эймонд уже сообразил, что десница хотел бы сыграть ещё одну свадьбу. Всё невест подходящих перебирал. И все они старше Дейрона. Ничего страшного! По себе знает. Только Дейрон всё ещё юн, года через два уже логичнее; Эймонд усмехнулся. Или дедушка намерен пресечь неожиданный брак по любви? Странно, что нет Эйгона. Хелейна сказала, что он с детьми в богороще играет.

— От Реймы вестей нет? — спросила Хелейна, посмотрев на брата, потом на матушку, но женщина тоже посмотрела на Эймонда. Снова она улетела на Драконий Камень, ничего ему не сказав. Аж скулы свело от негодования!

— Нет, — мелкий не сочувствовал, но столкнуться взглядом со старшим братом неловко. Дейрон опустил голову, как будто на тарелке шедевр искусства, а не сладкие остатки.

— Ничего не сказала. И улетела. Между вами всё в порядке? — Алисента не должна вмешиваться, но знать вправе.

— Всё прекрасно, — Эймонд повернулся к деснице. — Может, это я чего-то не знаю? — Отто улыбнулся.

— Дело в том, что мы с принцессой обсудили важный вопрос, который не мог не ранить её, женщину, — пора бы перестать бегать вокруг да около. — Как вы все догадались, я ищу невесту, — отец посмотрел на дочь, сделавшую глубокий вдох. — Но не для Дейрона, а для тебя, Эймонд, — Хелейна посмотрела на дедушку и прошептала:

— Так вот о чём говорил Эйгон…

Дейрон, как и Хелейна, будто притаился, поглядывая на взрослых по очереди. Не сказать, что маме нечего сказать…

— Ты с ума сошёл? Отец! — будто королеву оскорбили, а не вторую принцессу, которая и кровью с ней не связана. А вот на Эймонда младшему и коситься страшно. Как будто сейчас из ниоткуда ввалится Вхагар и в праведном огне дедушка отправится к предкам. Нет, ну а что? Он только на руки, сжатые в кулаки глянул — уже тихонечко сглотнул.

— Сошёл ли я с ума? Два года прошло с их брака, детей нет, от вмешательства лучших лекарей она отказалась, — Отто спокоен. — Да, последнее слово за тобой, внук мой, — Отто повернул голову ко второму принцу. — Но подумай о благе для семьи, о продолжении собственного рода, — рычаг давления, который ранее имел вес. Десница должен был знать, работает ли этот рычаг и сейчас? В опасном блеске в глазах Эймонда ответ нашёлся быстро.

— Рейма согласилась? — Алисента опустила руки на край стола.

— На своих условиях, — вот тут Отто был уверен, что, возможно, внук задумается над его предложением. — Если в течение года и шести месяцев наследника у Эймонда так и не появится, то вторая жена станет молчаливой сестрой. И будущие родственники должны знать об этом, — старик ухмыльнулся. Ему нравился такой подход. Принцесса была лучшей невесткой для его дочери. Всё же Хелейна не умеет защищать свои интересы, как полагается. И в кого у неё такой мягкий характер? В короля?

— Хм, — лёгкая улыбка на лице Эймонда внушила трепет его младшему брату и старшей сестре. А затем Эймонд вовсе рассмеялся, заставляя слуг опустить взгляд в опасении. Сир Кристан переглянулся с королевой. Эймонд поднялся: — Десница, будьте добры уяснить одно, моя супруга очень понятливая и уважает вас, поэтому не стала перечить. Я вас тоже люблю всем сердцем. Но, надеюсь, — посмотрел на каждого за этим столом, — мне не придётся повторять снова: у меня есть и будет только одна жена, Рейма Таргариен, — где там Эйгон? В богороще?

Хелейна посмотрела брату вслед. Что же, пора возвращаться в покои, скоро вернутся дети.

…

— Ты знал! И молчал, — не успел Эймонд зайти в богорощу, как Эйгон передал детей служанкам и отправил их прочь. Старший брат улыбнулся. Он точно знал, что дедушка обрадует его именно сегодня и в этот час. Эйгон поднялся и отряхнул штаны.

— Я хотел её остановить, но ты и сам знаешь, как быстр Валеон, — старший усмехнулся. — Ты ведь понимаешь, претензии должны быть не ко мне, — и пожал плечами.

— Ты был там, — о, Эймонд сама очевидность!

— В качестве тайного наблюдателя. Самоотверженность сестры меня поражает, — он подошёл к брату вплотную и шёпотом добавил: — Особенно с учётом того, что она не хочет иметь детей, — но ему совсем не весело. Младший схватил его за шею. — Полегче, братец, — кривая улыбка. — Я обеспокоен не меньше твоего, — пусть и по другим причинам. Ему сердце не разобьют, сестре он будет рад всегда. Что нельзя сказать о втором принце. Что если?..

— Что ещё я должен знать? — но Эймонд не отпустил Эйгона. Тот только плечами пожал.

— А что? Разве она не для твоего блага согласилась? Вон, например, рядом крутится одна особа, тебе интересная, — Эйгон схватил брата за руку, хватит тут на него свою злость спускать. Но Эймонд надавил лишь сильнее, и Эйгону стало трудно дышать.

Они смотрели друг другу в глаза, оба недовольные, оба яростные. Им было о чём поговорить, и это пошло бы на пользу их семье. Но только поругались на пользу душевную. И то Эйгон больше выиграл от этой короткой беседы.

Из одного входа вдруг появилась Кайа. Можно подумать, что она подслушивала, но было ясно, что кто-то её пихнул. Возможно, компания дорнийцев проходила мимо, и это вышло случайно. Но Эймонду было всё равно. Если он не мог знать мыслей своей жены, то эта девка точно в курсе.

— Да не злись ты! Я ж любя, — Эйгон рассмеялся. — Красавица, беги! — но Кайа не убежала. И не важно, кто её толкнул. Вряд ли Эймонд захочет слушать её…

΅◊΅

Кристан Коль шёл к принцу Эймонду. Будучи его наставником, он мог всё же рассчитывать на несколько откровенный разговор. Но надолго не задержался. Но как только двери в покои принца и принцессы закрылись за его спиной, какое-то странное предчувствие, интуиция, заставила его замереть и повернуть голову в сторону коридора, ведущего к покоям свиты принцессы. Уже было достаточно темно, а там мало окон. Экономия из религиозных убеждений. Если бы не зоркость глаз дорнийца (иногда Коль и сам забывал о своём происхождении), то тело бы осталось незамеченным. Рыцарь двинулся прислушался и когда понял, что что-то произошло не только что, кинулся к жертве.

Кайа ещё дышала. Его крик поднял всю башню, заставляя даже разгневанного Эймонда покинуть свои покои. Он был последним, кто разговаривал с Кайей. На него падут подозрения, слуги точно станут коситься. Но кто осмелился? Её чем-то ударили по голове. Дорнийку не стали нести в лазарет. Отнесли в её покои, совсем рядом. Но, видимо, она не собиралась возвращаться туда. Прошла дальше. Эймонд нервно усмехнулся: наверняка спешила доложить госпоже о случившемся.

Это нормально. Но тот, кто решился на такое, явно не осознавал в полной мере, какому риску подвергает свою жизнь. Враги принцессы? Или сторонники «зелёных», которые не доверяют принцессе Рейме до сих пор?

Кайа не приходила в сознание. День, второй. Эймонд разрешил дорнийцам оставить службу и присматривать за подругой. На третий день, узнав, что она приходила в себя, Эймонд решил её проведать. Девушка недвижимо лежала на постели, укрытая одеялом, бледная и будто благословенная самими богами. С улыбкой на лице. Дорнийцы что-то искали по её комнате. Ройн, кажется, весь заплаканный. Даже не обратил внимания на появление принца, всё повторяя: «Что же будет с принцессой?»

Морс подошёл к нему:

— Ваше Высочество, — и поклонился.

— О чём он говорит? — Эймонд поджал губы. Всё ещё смотрел на Кайю. Нельзя уже отрицать, что дорнийка отошла к предкам.

— Видите ли, у каждого из нас есть подарок от принцессы. У Кайи он был в мешочке на поясе. Но в тот день мы с ней не виделись, не знаем, был ли он на ней…

— От какого-то мешочка зависит чья-то жизнь? — принц усмехнулся. Но Морс не стушевался.

— Принц Эймонд, в этом мешочке… содержимое принадлежит принцессе. Если оно попадёт в руки колдуну, ведьме… — Морс замолчал. — Даже если он просто потерялся, найдя его, мы сможем облегчить боль принцессы, — точно, никто ведь не отправил вести на Драконий Камень. Но ведьмы и колдуны… в замке, где королева яро служит Семерым? Хотя люди судят по себе. Эймонд усмехнулся.

— Велите привести молчаливых сестёр. Похороните её, как посчитаете нужным, — и всё же напоследок подошёл к хладному трупу. Морс вышел. Наверняка тело отправят в Дорн; Эймонду как-то всё равно. Он только понимает, что отношения с женой станут и без того хуже. Он не сможет утешить её, потому что в некоторой степени рад. Особенно после беседы с Кайей, подтвердившей всё то, что принц и так знал, только сомневался.

Откуда счастливая улыбка?

— В Дорне мы вчетвером иногда гуляли у моря, жара, солнце и берег. Волны омывали ноги. Принцесса сказала как-то, что в этот безмятежный момент возвращается всякий раз, когда жаждет покоя. Ваше Высочество, позвольте мне с телом отбыть в Дорн… — какой храбрый молодой человек. Или глупый. Непохоже, что он любил Кайю как женщину. И всё же дал понять, что сам Эймонд многого не знает о собственной жене. Если бы Дорн находился ближе к Королевской гавани, улетала бы туда, а не на Драконий Камень? Принц кивнул и поспешил уйти.

΅◊΅

Валеона встретила Вхагар. Супруги переглянулись, лишь кивнув друг другу. Вхагар в Логове не жила, и Валеон отвык от него. Но в замок они возвращались молча. Рейма понимала, что Эймонду уже предложили второй брак. Обычно по его лицу всегда можно понять, гнев и ярость испытывает он или обиду. И ладно обида простая.

— Нам нужно поговорить, — даже не обернулся, но взял за руку.

Долго гадать, куда ведёт, не пришлось. Череп Балериона. Он отпустил её, позволяя замереть в восхищении перед черепом Чёрного Ужаса, а сам подошёл ближе к свечам. С чего бы начать? Опомнившись, Рейма подошла ближе. Но, нервничая, не стала рядом. Что-то не так.

— Отец всегда подмечал, что мы похожи. Но далеко не во всём, — усмехнулся. Рейма кивнула. Визерису так было проще. — Тогда, на Дрифтмарке, я так и не сказал, что ты всегда мне нравилась. Просто нравилась, я ведь был совсем мелким, — понятно, что десницу с его предложением послали, а на неё обиделись. Вполне логично.

Только вот Рейма неправильно представляла всю… величину этой обиды… раны на гордости и даже сердце. Единственный глаз принца смотрел на драконий череп одновременно с ненавистью и благодарностью.

— Я не хотел портить наши отношения. Потому что пока ты была в Дорне, — Эймонд не стал язвить о её «колыбели покоя, в которую хочется вернуться», — я остался совсем один. И даже Хелейна не могла составить мне компанию надолго. Впрочем, как и я ей, — очередная усмешка. Но теперь чувствуется больше злости, уподобившейся огню. — Плутая по тайным ходам, я вышел однажды сюда. Прятаться в черепе Балериона уютно и комфортно, — подумаешь, своеобразная семейная реликвия. Теперь он не может прятаться внутри. Только приходит… — Иногда, когда я прятался там, отец сюда тоже приходил. Обычно он молчал. Мог что-то бормотать, я не разбирал. Наверное, это единственное, в чём мы похожи… — вообще, были моменты, когда Эймонд прекрасно разбирал речь Визериса. Интересное узнавал, наталкивающее на размышления.

Рейма хотела приблизиться на шаг другой, но успела только выдвинуть ногу вперёд.

— Однажды я пришёл сюда, желая побыть в одиночестве, — Эймонд завёл руки за спину. Нервные движениям пальцами выдавали его с головой. Он снова сжал кулаки. А затем заставил сердце Реймы замереть, произнося следующее на заветном валирийском: — Зная себя, если сама не могу родить, детей на стороне не потерплю, — Эймонд не обернулся.

— Ты с самого начала..., — и подтверждать лишний раз не нужно.

— Я притворялся дураком, ожидая момента, когда ты доверишься мне. Был счастлив, но… — огонь свечей, подталкиваем сквозняком, будто маленькие бесящиеся духи, которые продолжают своё веселье, несмотря на грядущую бурю. — Ты так и не сказала про вино.

— Я!..

— Ты не ответила Рейнире. Ещё в нашу брачную ночь я понял, что именно с вином что-то не так. Если сама детей не имеешь, мне тоже не позволишь. Я запомнил, мне повторять не нужно, — Эймонд развернулся и подошёл к Рейме, взяв её ладони. Поднёс к губам, будто собираясь поцеловать. — Из твоих рук я пил бы его куда охотнее, — и отпустил. Рейма чего-то испугалась, прижимая их к себе. — Дорнийка призналась, что года было достаточно, но ещё год вы понемногу убирали его количество. Я и это заметил, всё-таки на вкус вина влиял сильно, — Рейма не могла отвести взгляда от единственного глаза, в котором опасно плескалось сокровенное знание. Он знал с самого начала. Эймонд не делал ничего, чтобы не стать бесплодным, несмотря на её козни. Неужели его любовь настолько сильна?

Рейма сглотнула:

— Тогда почему ты?..

— Тебе было смешно, предлагать мне привести септона для брака. А я не упустил возможность, — когда бы ещё он мог подловить Рейму? — Несмотря на количество твоих тайн, только с тобой я чувствовал себя… просто Эймондом, — оскалился. Что-то подобное она сказала ему, когда они вернулись с Дрифтмарка. Конечно, перед этим прошло некоторое время. Они тогда сблизились неплохо, но Эймонд был просто младшим братом. И Рейма не лгала. Потому что, как бы они с Эйгоном не обожали друг друга, забыть о своих статусах не могли. — Я доверял тебе, хотя ты, по сути, вредила мне. Когда тебе нужна была помощь, когда дело относилось к нам двоим, потому что мы, муж и жена, ты плевать на это хотела! — Рейма отступила, но Эймонд снова подошёл. Несмотря на небольшую разницу в росте, принцесса почувствовала себя маленькой. — Ты сама сделала меня таким. Ты оставила меня без возможности завести детей. И согласилась на вторую жену. Ты смеёшься надо мной?! — но больше и пальцем не тронул.

— Почему бы не сделать это ради семьи? Необязательно сейчас. Ты ведь тоже дальновиден… — и это тоже правда. Но такая жалкая попытка оправдаться — со стороны.

— А ты не моя семья?! — Эймонд хотел схватить Рейму за плечи, но остановился в последний момент. Опустил руки. — Мы не перестанем спать вместе, нельзя дать понять остальным, что в семье разлад, — и, обойдя, оставил Рейму одну.

Принцесса тяжело дышала. Она ожидала чего-то, но не такого. Эймонд знал всё с самого начала. И ничего против не сказал. Ничего не сделал. Остался с ней. А она не ответила ему тем же? Соглашаясь с Отто, принцесса думала о благе для «зелёных». Эймонд знал её лучше, чем она его. Но Рейма думала, что ради блага семьи он не откажет деснице. И ошиблась.

Захотев его нагнать, Рейма снова замерла. Приложила руку к носу. Кровь. Нужно найти Кайю, надо выпить лекарство. Ведь именно это заставило её вернуться раньше, чем хотелось.