Зелёный свет&цвет (гет)

Сидя перед зеркалом, девочка смотрела прямо в отражение своих глаз. Все говорили, что они мамины. И волосы были от неё. От отца достались брови, нос и подбородок. Довольно воинственная внешность грозит ей во взрослой жизни. Девочка очень послушная, няни никак не могут нарадоваться. И хоть она терпела, пока волосы укладывали в сложную причёску, было досадно смотреть, как некоторые завитки выбивались из основной массы.

Тяжёлый тяжкий вздох. Платье чёрно-красного цвета, совсем неудобное, между прочим. Хочется что-то удобнее. Для наездницы и воительницы, как в книгах про Висенью. Но ей всего лишь четыре, чуть больше. А дракон вылупился! Пока ещё неясно, вырастет мальчик или девочка. Хотелось бы драконицу. Имя выбрано — Валеон.

К детёнышу бы! А не на охоту… в честь именин Эйгона.

— Её Высочество, принцесса Рейнира, — двери в детские покои открылись со скрипом. Сестра-наследница явилась с кислым выражением лица, но стоило увидеть свою младшенькую, самую родную кровь, улыбнулась. Получилось несколько вымученно. И всё же Рейниру порадовала детская и невинная досада…

— Рейма, — её поприветствовали реверансом, — брось! — и Рейнире не понравилось. Умиляла сообразительность младшей, сестра уродилась спокойной и наблюдательной. Училась быстро, охотно. Это было интересно и удивительно поначалу. Но Рейма всего лишь ребёнок!

— Добрый день, Рейнира, — её улыбка такая красивая. А какие щёчки!

— Ты готова, моя красавица? — наследница поцеловала сестру в лоб.

Младшая принцесса только обернулась на нянек. Те кивнули; девочке совсем не был интересен процесс. Она вообще равнодушна ко многим привилегиям принцесс. Кто знает, может, с возрастом интересы изменятся? Рейнире оставалось лишь надеяться, что детское сердце не разобьётся от размаха празднества в честь Эйгона, ведь на её дне рождении (а он был три месяца назад) сэкономили! Рейнира не простила себя за молчание в тот момент.

Рейма — её полнокровная сестра, так почему отец поступает несправедливо?

При дворе любят шептаться, что принцесса Рейма уродилась здоровой и умной, отобрав жизнь у брата и матери. Нагло игнорировали, или же побоялись упоминать, физические отклонения Бейлона. И, конечно же, восхищались добрым сердцем Алисенты, которая заботилась о принцессе, её воспитании; которая старалась проводить с ней больше времени, чтобы Рейма и Эйгон играли вместе.

«Неужели Её Величество не боится…»

— Мы справимся, — говорит Рейнира перед тем, как покинуть замок. Рейма всё ещё на её руках.

Хорошо, что сестрёнка всю дорогу проспала в её объятиях: не слышала их спор(?), не видела, как трепетно король держит на руках своего сына — первого принца. Аплодисменты народа в честь двухлетнего Рейму только раздражают, она не проснулась толком. Поэтому прячет лицо за рукавом Рейниры, пока они идут в шатёр.

Некоторые (да, и такие нашлись) всё же сочли Рейму милой. Ей повезло, в таком случае на ребёнка не накинутся.

И всё-таки няни увели её к королеве, та только успела удобно сесть. Алисента усадила Рейму рядом. Как бы ни портились её взаимоотношения с Рейнирой, испытывать дурное к малютке она не могла. Королева искренне надеялась, что с Реймой они врагами не станут. В конце концов, она действительно старалась полюбить младшую принцессу всем сердцем.

И, честно говоря, положение Реймы помогло сему процессу.

— А вы помогаете стране, поедая пирожные? — Рейнира сдерживалась изо всех сил. Воинственный дракон. Рейма верила, что будет драконом свободным. Хотя понимание ею свободы… детское?

— Собакам сладкое есть вредно, — даже не стала утруждать себя произношением чужого имени. Хотела или нет, Рейма поддержала сестру. — Вам стоит лучше заботиться о питомце, иначе он скоро нас покинет, — девочка улыбнулась псу.

— Вы совершенно правы, принцесса, — в обиду Рейму не дал Ларис Стронг. Алисента благодарно кивнула ему. Так что пожилая леди, губительница щенков (так окрестила её Рейма в мыслях), не могла сделать замечание.

Но Рейнира ушла, Рейма здесь одна.

Смотреть за Эйгоном скучно, как и играть с няньками. Поэтому Рейма осталась с королевой и её придворными. Алисента была благодарна юной принцессе: на неё можно было легко отвлекаться. Что же! Самой Рейме интересно наблюдать за взрослыми, она слушала их внимательно, хоть могла и не понимать.

Ларис Стронг заметил. Стоит намекнуть королеве, что надо привязать принцессу к себе, т.е. развить в ней привязанность к Алисенте. К сожалению, нужно привязаться к Рейме в ответ. Своим чужим глазом мужчина понял главную силу ребёнка, ребёнка, которого недолюбливают, который будет нуждаться в любви любого, кто готов дать её без остатка.

И всё же Рейма — ребёнок. Она быстро утомилась от взрослых и их затейливых разговоров. Спрыгнув на пол, сделала реверанс и зашагала к Эйгону. Только собиралась присесть к брату, как странное чувство заставило обернуться: Визерису не понравились слова Отто. Кажется, пауком при дворе называют другого человека, но, по мнению маленькой принцессы, членистоногий здесь только Хайтауэр.

Не успела присесть, как Эйгон схватил за большой палец под смех своих нянек.

— Ты бываешь милым, — Рейнира не стала затягивать с обучением Реймы валирийскому. И мальчонка повернул голову к сестре. — Да, да, это я о тебе говорю, — Рейма улыбнулась ему, и Эйгон засмеялся. — Крепкая хватка, — Эйгон протянул ей своего игрушечного коня, лепетав, повторяя за ней.

Рейма поднялась, потянув Эйгона за собой. Он научился ходить чуть позже неё, ну, как сравнивали некоторые. Мог бы и раньше! Просто… как говорила Рейнира, не стоило баловать! А то вечно его таскают на руках. Принцесса ожидала замечаний нянек, но их не последовало. Эйгон шёл за ней, они гуляли, танцевали.

Любуясь представшей картиной и поглаживая свой живот, королева улыбнулась и подумала, что наследница могла бы смягчить своё сердце, увидев дружных Рейму и Эйгона.

Младший из Стронгов хотел сказать, что принцессе Рейме и не с кем-то играть, но промолчал. Улыбка Алисенты остановила его.

Визерис также не сводил глаз с неловкого танца двух малышей. Его замутнённый вином взор прояснился, ненадолго. Он не проявлял к второй дочери интереса как король, но как отец наблюдал за успехами. Ему рассказывал с увлечением и пониманием сир Лионель! Король знал. И был горд. Сейчас ему хотелось обнять маленького гения. Но не стал. Только вспомнил про свою тётю Дейнерис, которая «так спешила жить». А что если подобная участь уготована и Рейме?

Кто знает, может быть, Визерис действительно не проявлял ко второй дочери ни любви, ни привязанности из-за подобного страха. К тому же её дракон вылупился рано. Растёт не по летам, а по месяцам. С чего бы это добрый знак, а?!

В то время как Отто добился своим глупым предложением желаемого, он всё же задумался о немного ином варианте. Стоит ли поженить Эйгона и Рейму? В этом есть смысл, хотя бы потому, что принцессу должны были назвать Висеньей. Отто постарался не рассмеяться. Не стоит спешить. Его дочь молода. Кто знает, сколько принцев и принцесс ещё нарожает — сколько вариантов, которые надо правильно рассчитать!

К ночи чуть не подняли тревогу!

Принц и принцесса пропали! Да нет… всего лишь уснули, спрятавшись за троном. И если всем понятно, почему Эйгон сладко спал — в объятиях сестры как не уснуть-то! То как маленькая принцесса не смутилась жёсткости дерева? Всё же она милый ребёнок.

По чуть-чуть, но в итоге люди смягчатся.

΅◊΅

Когда Рейнира возвращается с добычей, глаза друзей и врагов обращены к ней. Рейма тоже восхитилась воинственным видом сестры-наследницы, твёрдо уверилась в том, что тоже хочет быть воительницей. Всех на уши подымет, но своего добьётся! Но что-то подсказывает, что король во избежание лишнего шума согласится быстро.

…

Два года велели подождать, а там и станут учить.

΅◊΅

Драконоблюстители уже надоели принцессе, ей не один год, а пять лет, она старшая сестра уже дважды. Хотя… с ней что-то не так, раз она не боится Валеона? Детёныш кружил вокруг неё, то взлетая, то бегая по земле. Стоя на задних лапах, Валеон красовался: выше девочки на две с половиной головы. И отъелся! Ух! Как ещё летает?

— Кормите его щедро, не жадничайте, гуляйте больше, раз я пока не могу им заниматься, — явный приказ, в ответ на который остаётся лишь склонить головы.

Валеону наскучило, и он прилёг у ног принцессы, уложив голову ей на колени.

Драконоблюстители подробно объяснили ей, что Валеон похож телосложением на Караксеса, а морда — на морду Мелеис. При этом сам Валеон чёрный. И уже сейчас чешуя его крепка. Большой дракон будет, может догнать тех же Мелеис и Караксеса. Но вряд ли станет больше.

Или станет?

— Ничего, так тоже хорошо, — Рейма улыбнулась дракону и поцеловала того в нос. Валеон фыркнул. И послышался детский смех. Он ещё не подчинялся ребёнку, но зла точно не желал.

И всё же больше двух часов с ним гулять не разрешали.

Рейнира сейчас далеко, выбирает жениха. Ну как выбирает… по улыбке при прощании стало понятно, что плывёт она на смотрины ради долга, т.е. сделать и забыть.

— От тебя разит драконом, — не успела Рейма войти в детскую, как Алисента обратила на неё внимание. Причём женщина, с удивлением для себя, равнодушно провела параллель с королевой Эйммой.

Алисента привязалась к Рейме, с которой Рейнира проводит всё меньше времени. И полюбила так сильно, как могла.

— Тогда я пойду переоденусь, Ваше Величество?

— Нет, — Алисента улыбнулась: Эйгон уже подбежал к сестре, собираясь вовлечь в прятки. — Тебя не отпустят, — а она даже Хелейне улыбнуться не успела.

΅◊΅

Рейма увидела Караксеса впервые, когда наблюдала за морем из окна самой высокой башни Красного замка. Вон и корабль какой-то. Сестра? И всё же поспешила выбежать на улицу, чтобы помчаться к Драконьему Логову. На половине пути столкнулась с…

— Ваше Высочество, принц Деймон? — реверанс.

Мужчина широко улыбнулся.

— Рейма? Такая большая уже, — почему-то у него короткие волосы, хотя рассказывали, что длинные. — И какой красавицей растёшь, — но сейчас детский взгляд приковала к себе корона, подобие царского венца. Из чего она?

— Спасибо. Дядя? — Рейма улыбнулась в ответ.

— Принцесса решила встретить меня? — у дяди весёлая улыбка, приятная. Рейма подумала, что отец ей так ни разу не улыбнулся. Маленькое сердечко приятно сковырнули обидой.

— Я солгу, если скажу, что это так, — ей даже не говорили о его возвращении в столицу. Деймон не в обиде.

— Тогда почему ты здесь одна? — он всё ещё улыбается ребёнку, перейдя на валирийский.

— Мои няньки и рыцари явно медлительны, — гордый ответ для юной принцессы. Расслабившись, Рейма поспешила признаться: — Я подумала, что драконоблюстители разрешат мне взглянуть на Караксеса, хотя бы издалека, — её чистые и большие глаза радуют дядю детским интересом, полным предвкушения.

— Тогда поспеши, пока он на арене, — Деймон подмигнул ей и поспешил к замку.

Первое впечатление друг о друге у дяди и племянницы удовлетворительные. Так что дальнейшие события Рейма воспримет с трудом, ведь многое от неё скроют, в силу юного возраста.

΅◊΅

Кажется, Рейма будет высокой. Няньки довольны, Алисента улыбается. После непонятного случая Рейнире разрешают видеться с сестрой лишь под присмотром королевы. А какой-то случай был, раз король настоял на подобном! Да и свадьбу справили недавно. Так что валирийскому учили только книги и драконоблюстители, благо они вынуждены знать его в совершенстве. Так что Рейма не стала расстраиваться. Другие учителя тоже прекрасно справлялись.

Отто Хайтауэр давно не показывался. Но Рейма решила, что не станет докучать королеве.

Эйгон иногда присутствовал на её уроках. Удивительно, но непоседа быстро смолкал, стоило Рейме упрекнуть его в лишнем шуме. Зато потом тихо слушал. Засыпал тут же, но тихо слушал, сколько мог. Так что говорит всё лучше и лучше. Говорун.

Теперь Рейма учит ходить Хелейну, та тоже к ней привязалась. То прильнёт, то обнимет. У Алисенты снова живот увеличился? Быть старшей сестрой тяжело. Будет.

— Ты справишься, — сказала вслух? Алисента подошла к девочкам и погладила каждую по голове.

— Мама, — Хелейна улыбнулась матери.

Как редко это слово произносила Рейма. О королеве Эймме иногда рассказывали старые няньки. Обычно она слышала о матери от Рейниры. Хотелось бы услышать об Эймме от отца, но… Рейма опасается спросить.

— А скоро меня начнут учить… — кажется, подходящий момент. Рейму порадовал тот факт, что Алисента помнит.

— Твой день рождения не за горами. Сир Кристан станет твоим наставником, — от женщины не ускользнула хмурость лица принцессы. — Что такое? — Рейма осторожно посмотрела ей в глаза.

— Что я ему сделала? Он смотрит, будто я какая-то предательница, — реакцией послужили взметнувшиеся брови Алисенты.

— О милая, не переживай, ты не виновата. Он просто чувствует ответственность, в конце концов, — Алисента сделала пометку в уме поговорить с Колем, он должен понимать, что Рейма не Рейнира и ни в чём не виновата. — В конце концов, я возложила на него обязанность оберегать моих детей, — наклонилась к Рейме, чтобы обнять.

— Ваших? — но девочка напряглась.

— И тебя тоже, — Алисента замерла. — Я знаю, что роднее королевы Эйммы тебе не стану, но…

— Как мёртвый, которого ты никогда не знал, может быть роднее живых? У меня нет матери, говорят, — Рейма затараторила, — похожа на неё, но отобрала жизнь и убила брата… — посмотрела на Хелейну. Та будто почувствовала нахлынувшую печаль и прильнула к сестре. — Если честно, я завидую Рейнире. И Эйгону, и Хелейне!..

Алисента забыла о правилах, присела на пол, чтобы обнять девочек.

— Я тебя люблю, Рейма, очень сильно, — отчего-то после слов матери Хелейна заплакала, сильнее обняв сестру. — Надеюсь, скоро наступит тот день, когда мы будем матерью и дочерью.

Какой бы развитой и умной ни была Рейма, она всё ещё дитя. А любое дитя — глина, мягкая и податливая. Всё будет, как и думал Ларис. Или не будет? Ведь Рейма очень умна для своих лет. И так, как предполагает Косолапый, точно не произойдёт.

Рейме одиннадцать, когда она берёт на руки Люцериса. Он так очарователен! В этих тяжёлых и мрачных залах и покоях он везде, где только покажется, будет подобен маленькому солнцу. С такими-то ясными глазами! Ни один ребёнок не был так прекрасен для Реймы, как этот мальчик. Она улыбалась ему, смешила. Трёхмесячный, ещё кроха. Такой хрупкий.

— Джейса ты так не обожала, — Рейнира лежала в кровати. Родила раньше срока, но они в порядке.

— Он второй, как и я, люблю вторых, — рассмеялась Рейма.

— Эймонду ты так не радовалась, кажется, — резонное замечание.

— Он хмурился, много хмурился, — честно призналась Рейма. — Держится на расстоянии, могу понять почему, — Люцерис засмеялся пискляво, а потом заплакал. Снова рассмеялся, как только тётя стала его качать.

Рейнира ничего не сказала: она видела, что несмотря на неприязнь к ней, Алисента любила Рейму. И проявление этой любви выпало на рождение Эймонда. Кто знает, может, оно и повлияло?

— Как Эйгон? — Рейнира старалась не выдать осторожности в обыденном вопросе.

— Ленится, но я стараюсь подавать ему пример. Правда…

— Что?

— Я тут подумала, сир Кристан научил меня всему, что мог, Валеону мало места в столице, ему мешают расти, — принцесса состроила смешную рожицу, и Люцерис уставился на неё, сведя бровки.

— Рейма, я не умею читать мысли, — наследница улыбнулась сестре.

— Хочу в Дорн, с нашими послами. Лет на пять? Хотя бы на три года, — хорошо, что они одни. Старшая посерьёзнела:

— Это опасно, — в принципе, Рейма и не надеялась, что кровь от крови её поддержит. О, добротно звучит! Жаль, сей пафос не оценят.

— Да? Я ведь не наследница и не первый сын, — пожала плечами.

Тяжёлые вздохи обеих. На самом деле, Рейнира могла понять тягу младшей к приключениям. К тому же иногда она выкраивала возможность тайком подглядывать за её тренировками. К своему удивлению, наследница обнаружила, что Коль не халтурил: не был предвзят и справедливо обучал принцессу Рейму владению мечом. И Валеон действительно рос стремительно — так быстро сравнялся с Сиракс!

— Я попрошу помощи у десницы, — а Стронг, проявлявший заботу о «нелюбимой» принцессе больше, чем сам король, точно не откажет. Возможно, он поймёт Рейму и согласится, что подобное путешествие принесёт пользу при любом развитии событий.

(В глубине души Рейма надеялась, что через десницу свою любовь и заботу проявляет сам Визерис.)

— Спасибо, правда, — и она не может не улыбнуться старшей сестре. — На твою мать можно положиться, — и чмокнула племянника в лоб.

— Мне пора его кормить, — мать потянула руки к сыну. Рейма умилилась, но нисколько не хотела, чтобы подобная участь настигла её. У неё есть быстрорастущий и послушный дракон. Она хорошо владеет мечом. В будущем ей предстоит сыграть иную роль.

΅◊΅

— Почему Валеон? — спросил Эйгон, когда их полёт на чёрном драконе подошёл к концу. Солнечный огонь пока маловат для всадника. Он просто следовал за старшим сородичем.

Драконоблюстители поспешили увести Валеона и Солнечного огня.

— Лев Валирии? — улыбнулась Рейма, а принц нахмурился. Тоже милашка! Правда, теперь за щёки его не потягать, будет стесняться и в итоге вредничать.

— Чего? — Эйгон не понял, опять ленится напрячь голову. А ведь всё просто.

— Леон — лев, Ва — от Валирии, — и Эйгон, и Рейма дёрнулись: у Эймонда дар подкрадываться незаметно. Ну и мелковат, хотя ему всего шесть.

И если Рейма не стыдилась признавать свои слабости, в том числе и лёгкие испуги, то Эйгон поспешил посмеяться:

— Смотри, сестра! Как общаться с тобой, так он слишком важный, но на Валеона поглядывает, — за что и был удостоен уничижающего взора от младшего. А от этого ещё веселее! Эйгон мог выразиться и более грубо.

— Стойте! — обратилась принцесса к смотрителям. — Валеон, ко мне, — и слегка кивнула, когда дракон обернулся. Вообще, драконоблюстители заметили и рассказали только ей, что рост дракона пусть и немного, да замедлился. Ну, пока ещё можно не беспокоиться.

Дракон развернулся и пополз к хозяйке, слегка спрятав её за своей мордой. Между ним и Эймондом было расстояние… принц поддался порыву, сделав столько шагов, чтобы осталось только руку протянуть. Но отступил, когда зрачки Валеона сузились.

— Эймонд хороший, он погладит тебя, — голос Реймы успокаивал, она чуть ли не бормотала. — Эймонд, всё хорошо, Валеон не тронет тебя, — а Эйгону хотелось всё испортить. Да, он ревнует! Но он не тупица. Чудо, если он спугнёт Валеона, а они все отделаются лишь испугом. Поэтому Эйгон уходит, закатив глаза напоследок.

А влажный нос под маленькими пальцами Эймонда приятно холодный. Валеон сомкнул пасть и стал тереться о ладонь ребёнка. Довольно разумный (насколько дракон может быть разумным в силу своей природы) взгляд и взгляд, полный восхищения. Кажется, Эймонд забыл дышать от восторга.

Рейма отошла. Она посмотрела на своего дракона и принца. Кажется, Эймонд понравился Валеону. Хотя если бы её без насмешки спросили, то она уверенно ответила бы, что к Эйгону Валеон относится со снисхождением, как к глуповатому детёнышу-сородичу. Но тогда почему второй принц пришёлся крылатому по душе?

Принцесса усмехнулась. А потом и вовсе рассмеялась: дракон лизнул ладонь, отчего Эймонд всё же испугался, отскочив.

— Мы уходим, Валеону нужно отдохнуть, — несмотря на свой статус «нелюбимой» Рейма всё же тренировала приказной тон. — Ну что? — подошла к брату и аккуратно положила руку на его плечо.

— Говорят, — они направились к выходу, — Валеон вылупился, когда тебе было три года, — пока её руку не убирали.

— Ага, я уже умело говорила, но так быстро, что никто меня не понимал, — кроме Рейниры, но если об этом сказать, то Эймонд нескоро заговорит с ней.

— Как это было? — кажется, обед остынет к их приходу, чему Алисента будет недовольна.

— Не знаю? Рассказывают только, что я, мелкая, пихнула подставку с яйцом в камин, а оно там раскололось, пока няньки решали, что с ним делать, — и это правда. Или стоило приукрасить рассказ метафорами и эпитетами и напустить на себя лишнего пафоса и толику загадочности? Правда, потом принц будет смеяться, ведь тогда стоит признаться, что, как только Валеон вылупился, все дамы заверещали. Весь Красный замок услышал. Почему-то Рейме перед теми женщинами до сих пор стыдно, немного, но стыдно.

΅◊΅

Семейный ужин — волнующее до глубины души событие. Вроде бы и матушка рядом, братья и сестра. Отец во главе стола. Её посадили по левую руку от Визериса. Король с Рейнирой и её семьёй ужинает отдельно. Он старается чередовать вечерние трапезы. Иногда Рейнира зовёт Рейму к ним. Алисента всегда убедительна: «Если хочешь, ты можешь пойти. Не нужно меня спрашивать, достаточно предупредить». Тогда почему она цепляется за руку Реймы каждый раз, когда та идёт ужинать к наследнице?

Всё было хорошо. Алисента рассказывала об успехах детей. Эйгон, стоило только дать возможность, хвастался Солнечным огнём. «Мой дракон будет самым красивым», — гордился он, а Визерис смеялся, как любой добрый отец своих детей. Эймонд, хоть и юн, старателен в учёбе.

— Теперь понятно, почему вы сидите вместе. У вас много общего? — но на обращение отца Эймонд не отреагировал, а только взгляд отвёл. Рейма не стала говорить, что второй принц её недолюбливает, мало ли что из этого могло выйти. Она только улыбнулась отцу, хотя в глаза не посмотрела. Давно уже так делает. Только переглядывается с Хелейной. Та взглядом просит быть милее. Как ни странно, именно сестра с причудами полностью понимала переживания Реймы, которые приходилось испытывать из-за их венценосного отца.

— Рад видеть, что вы любите свою сестру, — сколько раз в год звучат подобные слова? С явным намёком для Алисенты, что не хватает ещё одной сестры.

— Да, отец, — Хелейна улыбнулась. — Вереск прекрасен в цвете пламени, только бы он не оказался чёрным, — словам дочери Визерис удивился, но улыбке исчезнуть не позволил.

— Тебе понравился Люцерис? — неожиданно спросил король свою вторую дочь.

— Беззащитный и хрупкий, но с прекрасными ясными глазами, — несмотря на волнение Рейма продолжала есть.

— Сир Лионель, — король, кивнув, продолжил, — поведал о твоих успехах, в учёбе и на тренировках. Тебе одиннадцать, — и тут Рейма с надеждой посмотрела на Алисенту, которая заволновалась вместе с ней. Разве не рано говорить? Визерис будто не заметил их больших от страха глаза: — Скоро подойдёт возраст, когда девочки вступают в брак, — королева хотела, чтобы няни увели младших детей, но не успела отдать приказ. — Десница считает, что поступить с тобой так будет несправедливо, — у Стронга получилось? Семеро, Рейма сделает всё, о чём добрый лорд попросит.

— Тогда как, по его словам, справедливо? — ух, голос подводит.

— Назвать тебя Висеньей было бы справедливо, — эти слова заставили Алисенту и Рейму переглянуться с опаской. Визерис хотел сказать, что проигнорировал желание Рейниры не потому, что был расстроен и обижен на выжившую дочь, а потому, что, в отличие от него, Рейнира и Эймма хотели, чтобы… жаль, что Бейлон умер. Но! Визерис добавил: — Это бы подчеркнуло твои заслуги в столь юном возрасте. Ты не наследница, могла и вовсе прожить немного, но ты здорова и крепка. И я вижу, — тут Рейма постаралась не усмехнуться (ага, видит он), — эти стены давят на тебя, — но всё же внутри затеплилась надежда.

— Визерис, я могу узнать, на что ты намекаешь? — Алисента заставила его обернуться к ней.

— Десница говорит, что наша дочь, — мужчина не пренебрегал тем фактом, что Рейма называла матерью его вторую жену, — в последнее время увлечена Дорном…

— Визерис, нет! Это опасно, Рейма, — женщина поджала губы. Дорн не часть их государства. Сколько угроз таит в себе тот край для Таргариена?!

— Она отправится туда вместе с нашими послами. И со своим драконом, — мнение Алисенты по данному вопросу его не волновало. «Ваше Величество, если счастье принцессы Реймы волнует вас хоть сколько-то, дайте ей эту возможность. Пусть дитя увидит мир, совершит свои ошибки и сделает выводы», — правда, сам десница, которого просила наследница, больше рассчитывал на благодарность младшей сестры к старшей.

— Нет! — Эйгон самый честный. — Ты не можешь меня бросить, Рейма! — и надулся.

— И сколько это путешествие продлится? — Эймонду не нравится, когда его мать хмурится.

— Три года? Пять лет? Не больше, — Визерис снова повернулся к дочери, опустив ладонь на её руку. — Но, чтобы отправиться туда, ты сама напишешь письмо их принцу. Если тебя примут там гостьей, я не стану мешать, — и тут тяжело сдержать улыбку. Не заметив ни надутого Эйгона, ни смотрящего на них исподлобья Эймонда и осунувшуюся Хелейну, Рейма подскочила и поцеловала короля в щёку.

— Спасибо, Ваш… отец, клянусь, я не кину тени на наш дом, — сжав его ладонь, она улыбнулась и поклонилась Алисенте, чтобы смело убежать к себе в комнату и приняться за заветное письмо. Тяжело будет убедить разрешить ей погостить вместе с драконом, но она должна справиться.

΅◊΅

— Пиши мне, каждый день, — Эйгон атаковал Рейму своими объятиями, когда та читала в библиотеке энциклопедию о Дорне. Освежить знания лишним не будет. — Обо всём, — уткнулся лбом в плечо.

— Тогда половина путешествия пройдёт зря, его займут одни письма. Всем вам писать, — ужас какой! Поэтому Рейма наигранно тяжко вздохнула.

— А ты только мне пиши, — он поставил подбородок на её плечо и попытался вырвать что-то из контекста открытых страниц.

— И даже матушке не писать? — Рейма потянулась рукой к его волосам и взъерошила.

— Мне пиши, — Эйгон прикрыл глаза и стал причитать: — Вот кто, кроме тебя, научит меня ладить с Солнечным огнём? Я умру здесь от скуки, обделённый пониманием и вниманием любимой сестры, — ещё бы слезу из себя выдавил. Рейма закатила глаза:

— Брось, у тебя есть брат и сестра, а ещё племянники, — между прочим!

— Они… ещё маленькие, — Эйгон скривился. Маленькие дети такие… он обходит их стороной.

— А такие приспешники могли бы быть! — Рейма рассмеялась. Эйгон молчал, он сощурился, взвешивая разумность слов сестры. Можно пакостить и скидывать вину на них. Есть только одна проблема: их мать — Рейнира. Сестра-наследница не даст их в обиду. Так что если на этих мальчишках, нисколько не похожих на Веларионов (вслух Эйгон не скажет), и будет какая-то вина, отец спустит им с рук.

Но принц пообещал подумать.

И всё же провожать её в Драконье Логово он не пришёл. Даже не слушал, с какой гордостью Рейма зачитывала ответ принца Кворена. К удивлению сестёр, Эймонд в итоге напомнил, что Дорн поддерживает Триархию: безответственно и глупо настаивать на путешествии во вражеский край. Хелейна что-то бормотала про бесплодные земли, которые оставляют отпечаток на всём живом, чего касаются. Тут Рейма точно обиделась на них троих, но только глубоко вдохнула.

И да, писать она будет не только Эйгону. Матушке и Рейнире тоже. Алисента не могла сделать вид, будто не беспокоиться. «Тебе только одиннадцать», — звучало разумно. Даже с Рейнирой в те года было проще договориться.

— Надеюсь, ты останешься довольна своим путешествием, — наследница обняла сестру.

— Не боишься, что я захочу там остаться? — рядом с ней стояли Лейнор и сир Харвин. Оба держали маленьких принцев на руках. Рейнира только покачала головой, а затем поцеловала сестру в лоб. И только потом принцесса, перед самым отлётом, покачала каждого из племянников. Люцерису она с задором пообещала: — Я пришлю тебе столько подарков, что дети всех лордов обзавидуются, — и совсем забыла про Эймонда, отошедшего от семьи сестры-наследницы подальше.

Хотя именно с Алисентой и её детьми Рейма попрощалась первым делом. Она горячо обняла брата и сестру. Ещё вчера заверила Эйгона, что будет писать письма каждую неделю. Но за их отправку не ручается! Хелейне она тоже обещала писать, но не о своих приключениях, а о пейзажах Дорна. Эймонду ничего не пообещала, потому что тот ничего не стал просить. И когда при появлении Рейниры все ушли, он решил остаться, чтобы напомнить Рейме про уроки сира Кристана: опасность всюду. Никогда не знаешь, где Неведомый лишь припугнёт, а где будет играться с твоей жизнью. Но, обняв племянников, принцесса поспешила сесть на Валеона. Тот вовсю мочь своей глотки возрадовался и устремился в небо.

Визерис стоял у окна самой высокой башни. Он проводил корабль в Дорн обеспокоенным взглядом, а теперь с волнением наблюдал за удаляющей чёрной точкой, коей был Валеон. Его юное дитя. Она гордилась ответом принца Кворена, но так никому и не призналась, что написала оному. Визерис хотел почитать, но в последний момент передумал. Теперь же ему никто не расскажет. Оставалось только надеяться на благословение предков, которым Рейма в своих успехах всё же уступала.

Отец ещё хотел побороться с опасными желаниями дочери, но Кворен написал и ему. Он действительно слишком мягок? Ведь дорнийский принц заверил, что принцесса будет обычной гостьей и что никто не посмеет причинить ей вреда, будто и не Таргариен их посетит. Потому что Рейма всё ещё ребёнок? И именно это тронуло принца?

Люцерису нравились все игрушки, которые Рейма отправляла из Дорна. Без подробностей она описывала гостеприимство дорнийцев. Что заставляло наследницу (и не только её) задумываться: в чём подвох? Самым не детским подарком для её сыновей стали кинжалы. Они были парными, но Рейма пожелала, чтобы их поделили между Джейсом и Люком.

«Они твоя будущая опора, сестра. Они братья. Кто знает, что уготовила нам воля Семерых, потому стоит укреплять их узы. К слову, я также обзавелась парными кинжалами. Точь-в-точь такими! А ещё копьё мне подошло больше меча. Кажется, я вернусь совершенно другим человеком. Пока обитаю в дворцах Мартеллов, но близок тот день, когда мне станет не до писем. Дорнийцы не менее удивительны тех людей, которыми правит наш отец. Думаю, что мы на деле не отличаемся. Принц Кворен заботится обо мне, как и было обещано Его Величеству. Но всё же у меня есть свои обязательства перед ним. И у Валеона. Отец будет недоволен? Знаешь, я видела Мелеис лишь раз, но уверенна, Валеон совсем скоро нагонит её».

Расписывать пейзажи юга словесно Рейме надоело быстро — утомляло. Поэтому она стала учиться рисовать. Поначалу отправляла чужие рисунки, заказные. Так что Хелейна завела себе два сундучка: в одном хранились письма сестры, в другом — рисунки.

Эймонд изучал Красный замок в перерывах между тренировками и учёбой. Иногда он пробирался к черепу Балериона: либо подолгу смотрел на него, либо прятался за ним. Иногда он не мог уйти оттуда, потому что приходил отец. Визерис молчал, размышлял. Припарки мейстера Орвиля поправили его здоровье. Но моральный дух оставлял желать лучшего.

Эйгон посещал тренировки, но пропускал исправно каждую третью. Валирийский учил… больше для управления Солнечным огнём. Но в некоторых письмах его использовала Рейма, и тогда первый принц спешил наверстать упущенное. Но чем дольше была их разлука, тем сильнее становилась разница в их интересах. На его счастье, Рейма не упрекала, а лишь беспокоилась о пагубных последствиях пристрастия к вину и многим девицам. Эйгон смеялся: Рейме и самой стоило бы попробовать девиц, особенно когда кругом дорнийки. Их бабке-тётке Рейне можно, а ей нельзя?

То письмо закончилось вполне известным напевом:

…вышел мой срок, мой конец недалёк,

Не дожить мне до нового дня.

Но хочу я сказать: мне не жаль умирать,

Коль дорнийка любила меня!

Алисента, как обеспокоенная мать, получала письма с самым добрым содержанием. Да, в этом чувствовался обман. Но какой? Ради блага! И ради душевного спокойствия матушки! После разоблачающего письма королевы принцесса прислала именно такой ответ.

Когда жизнь Реймы разбавилась какими-то поручениями принца Кворена, так говорил Эйгон при хорошем настроении, Алисента не стала надоедать своим волнением и напоминаниями об осторожности. Её беспокоило другое. И если до этого момента Рейма могла спокойно притворяться слепой, то теперь нужно было высказаться. При этом она не хотела рушить свои узы с Алисентой.

«Матушка, понимаю твоё беспокойство. Однако позволь немного обидеться: не видишь ли ты во мне Рейниру? Когда я вернусь, пусть меня осмотрят, и ты убедишься в моей добродетели. Я не стану судить свою сестру. За все свои дела мы держим ответ перед богами. Семеро будут ей судьями. Я лишь могу заверить, что, как бы ни были привлекательны дорнийские юноши в своих лёгких тряпках, мне они неинтересны. Я — всадница дракона. И избранник мой доложен соответствовать».

Кровосмешение — грех. Но не для Таргариенов. Алисенте пришлось углубиться в изучении данной темы. Мейстеры наблюдали, что любовь Таргариенов имела под собой основание. Любить кого-то искренне Таргариен мог только кого-то из своих. Это искренне… не просто искренне. Даже с учётом того, что имела место и необходимость подобного союза, кроме чистоты крови и связи с драконами. Так что Отто Хайтауэр был даже рад, когда его дочь примирилась с вероятным воплощением в реальность традиции дома Дракона в своей семье.

΅◊΅

Дорн — поистине царство огня. Даже взлетев над самой песчаной бурей, Рейма чувствовала жар. Он был в самом воздухе. И попавший за время бегства от стихии песок жёг кожу. И приходилось отплёвываться, следя за ветром. Если бы драконы могли смеяться, то Валеон обязательно посмеялся над хозяйкой! Пребывание на юге принесло ему куда больше, чем ей. Она даже немного загорела, кровь Аррен, Эйммы, в ней сильна. И как в этом пекле огонь Валеона не почернел?

Рейме нравилось улетать в пустыню для размышлений. Она равное количество времени проводила со знатью Дорна и с его простым людом. У всех у них одни и те же беды. Принц Кворен… его просьбы были справедливы и разумны. Он разрешил ей взять Валеона, чтобы воспользоваться им. Отец точно знает обо всём. Но приказа вернуться не последовало. Поэтому Рейме приходилось казнить огнём дракона всяких, обречённых на смерть без шанса на помилование. Их тела становились углями на глазах. Ей приходилось сражаться с разбойниками пустынь вместе с солдатами принца, проводить расследования. Принцесса могла бы перехватить лидерство на себя, но предпочитала позицию ведомой.

Кое-что случилось в одну из таких вылазок. Но никто не узнал. В то время принц Кворен чуть не поседел. Где принцесса пропадала четыре месяца? Они так и не узнали. Но что-то явно изменилось. И Рейма стала предпочитать самые закрытые одежды, что носили дорнийки.

Самое яркое и отвратительное воспоминание — боль, колющая, режущая, сжигающая изнутри. После этого Рейма некоторое время чувствовала себя пустой.

За что с ней так? Кто?

Нет, добродетель осталась при ней. Но будет ли от неё толк?

Иногда Зеленоводная была жестока к жившим на её берегах людям. И в такие моменты принц Кворен просил гостью заняться доставкой еды и лекарств. Дорнийцы жили далеко не богато, но в остальном в Вестеросе было намного больше несчастных. И Рейма поняла, чем займётся по возвращению.

΅◊΅

Крики боли, просьбы о помощи. Голос Реймы? Тёмная каменная хижина. Горящие факелы. Опрокинутый бокал с тёмным вином. И чей-то лёгкий шёпот, пронизывающий всё тело. Блеск лезвия ножа. Просьбы остановиться, и вразумительный ответ, что иначе нельзя.

«Вы убьёте меня!»

Хелейна хмурится, мотает головой.

«Если мы не сделаем этого, то ты точно умрёшь».

Блеск ножа, запах пота и крови. Несколько пар рук удерживало девичье тело. И страх перед смертью, холодящий сердце, окутывающий жаром голову, вырывался рёвом.

Органы. И смело вырезают что-то… огонь факела угаснул от дуновения прокравшегося ветра.

Хелейна подскочила, освободившись от оков сна. Ей хотелось увидеть Рейму. А до рассвета ещё далеко. Но принцесса зажгла свечу и направилась в библиотеку, ничего не ответив последовавшему за ней защитнику.

Чтение всегда успокаивает.

΅◊΅

Аппетит Реймы не был таким, как прежде. Она стала привередлива в еде, но никто её в этом не упрекал. Еда стала простой, лёгкой, почти не было жареного. Вареное. И она просила класть больше овощей. Всё, что лежало на её тарелке, съедалось. Принц Кворен чувствовал часть вины за изменения в принцессе Таргариенов. Но обвинений не последовало. Ни от кого. Похоже, послы сами не стали спешить извещать короля о пропаже дочери, так что это осталось «между ними».

Принцессы дорна стали Рейме неплохими подругами, но она так и не привязалась к ним. Только подобрала из пустынь какую-то подозрительную девку да сделала её своей слугой. Было видно, что принцесса с серебряными волосами нравилась ей как женщина, но со стороны принцессы подобного интереса не заметили. Служанка близка, но не слишком. Она отправится с ней домой. Некоторое время эта черноволосая и кудрявая прелестница имела власть над принцессой, затем просто последовала за ней. Когда они покинут Дорн, в защите и покровительстве будет нуждаться дорнийка.

За столом все слушали принцессу Корианну, младшую дочь Кворена. Буквально несколько дней назад отгремел её день рождения. Она ещё не закончила делится своими впечатлениями. Упоминала, какие подарки пришлись ей по душе и чьё внимание ей надоело мгновенно.

— Ваши Высочества, — слуга вбежал в зал и, поклонившись, подошёл ближе к столу. — Один человек называет себя поверенным сира Лионеля Стронга, он говорит, у него послание принцессе Рейме, — Таргариен и Мартелл переглянулись. Мужчина кивнул гостье и повелел впустить посланника.

— Принцесса!.. — но тот близко не подошёл, другие воины преградили путь копьями.

— Он не лжёт, — к счастью посланника, Рейма узнала его лицо, мелькавшее рядом с десницей. Пропустили, чтобы он, склонив колено, вручил принцессе письмо.

— Велено передать мне прямо в руки? — мужчина кивнул. — Прошу прощения, — Рейма встала из-за стола, чтобы поскорее оказаться в своих покоях, где после прочтения сразу же сожжёт письмо. К чему такая осторожность? Сир Стронг раньше не писал второй принцессе. Да и не напишет больше. Никому не напишет.

«Прошу простить, что не начинаю с приветствий. Принцесса Рейма, надеюсь, ваше пребывание в Дорне принесло те плоды, что пришлись вам по вкусу. Почти пять лет прошло. Мне должно сообщить, что я пишу вам перед тем, как просить отставки. Есть причины, по которым более не могу служить стране. Вы просили принцессу Рейниру, она просила меня, а я короля. И если король нуждается в вашей дочерней поддержке и любви, как и ваша сестра-наследница, то я прошу вас вернуться к ним, ко двору Красного замка, чтобы оказать помощь своей семье. Время пришло, и вы понимаете, о чём я».

Рейма сделала глубокий вдох и повела плечами, а затем зажгла свечу и наблюдала за сгорающим письмом. Если в её взгляде и мелькали лёгкость и весёлость, то теперь на их месте были задумчивость и отрешённость по отношению к внешнему миру.

Через день пришло послание — официальный приказ короля. Сразу за ним известие о смерти леди Лейны Веларион. Её ждали на похоронах, как и всю королевскую семью.

΅◊΅

— Принцесса, это изумительно!!! — Рейма хотела побыть наедине с собой по дороге в Дрифтмарк. Но решила взять Кайю с собой. Вдруг бы она «потерялась» и не доплыла до столицы вместе с вещами Реймы. То есть вещи бы остались, но многие из них оказались бы бесполезны без человека знающего. Особенно дорнийские замки. Открыть их — та ещё тягомотина, как говорят в народе.

А они летели под ясным солнцем, над морем. Сутки без остановки. И если служанка, зная добрый нрав хозяйки, могла поспать на плече Реймы, то сама принцесса не смыкала глаз. Валеон издал рокот, ему хотелось поиграть, гоняя бедных пташек, и смочить лапы в морской воде. Он ревел, когда они пролетали мимо заселённых берегов. Пакостник.

Рейма специально держалась берега, чтобы не проворонить Дрифтмарк. Она старательно учила географию, но совсем отвыкла от родных земель.

В небе показались две точки, слева. Справа уже виднелся родовой замок Веларионов. Она видела и пастбище драконов. Особенно далеко от замка расположилась Вхагар, настолько она велика.

— Помолчи, — приказ, которому не перечат.

Повернула к Солнечному огню и Пламенной мечте. Драконы, несмотря на долгую разлуку, признали сородича. Как только тот пролетел мимо, они стали изворачиваться, намекая хозяевам повернуть за ним. Эйгон рассмеялся, Хелейна улыбнулась. От счастья и неожиданности встречи по её щеке покатилась слеза.

— Кто это с тобой? — принц догадался перейти на валирийский.

— Служанка, преданная. И всё же дорнийка, — Эйгон пристроился слева.

— Лучше держать при себе? — усмехнулся, но Рейма едва ли кивнула.

— Сестра, с возвращением! Пусть и при таком событии, — оказавшаяся справа Хелейна улыбнулась, но печально. В её глазах плескались одиночество и покинутость. Ей не доставало Реймы.

— Я рада вас видеть, — принцесса улыбнулась сестре со всей той любовью, что не могли передать ни письма, ни рисунки, ни подарки.

И только после этого она спланировала вниз, ближе к кораблю, пролетев и закружив над ним. Королева Алисента стала ещё печальнее с их прощания в Драконьем логове. Как будто ноша на её плечах потяжелела в сотню раз. Женщина, поднявшись на борт, подняла голову, чтобы увидеть принцессу и улыбнулась ей. Правда, сначала и не признала. Та выросла, вытянулась, окрепла. Тело и лицо воительницы, но не её маленькой принцессы. Первенец, ставший опорой, понимавший её — Рейма стала таковой для Алисенты, увы, не Эйгон. А тот и старался не подавать виду, что что-то не так. Ведь не жаловался, как в нём разочаровались и мама, и дедушка. Про отца вообще говорить не хотелось.

Рейма кивнула сиру Кристану и Эймонду. На палубе не было только короля-отца. Остальные все — чужие лица. Хотя отцу матушки кивнуть пришлось, припомнит ведь. Заметить на нём знак десницы — не то, с чего хотелось бы начать воссоединение.

Валеон, Солнечный огонь и Пламенная мечта устремились к замку. Пусть они прибудут немного раньше короля, им простительно. Да и Алисенте было так спокойнее: Рейма присмотрит за Эйгоном и поддержит Хелейну, которой точно будет неловко. И правда, крепкие объятия старшей сестры отвлекли от всех бед и проблем, придав сил двигаться дальше. В честь такого Эйгон постарается не дразнить «чёрных».

Похороны состоятся на следующий день. Веларионы разумно поступили, поселив короля, королеву и их детей в одной части замка, а семью наследницы — в другой. Рейма не дождалась корабля с отцом и матушкой, она провела брата и сестру до выделенных апартаментов и поспешила наконец-то познакомиться со своими племянниками. На пороге в покои старшей сестры она разминулась с Лейнором, не успев выразить соболезнований. Но, когда двери закрылись за ней, Рейнира даже в каком-то неверии медленно поднялась с софы и осторожно подошла к сестре. Рейма сама обняла её.

— Мои соболезнования, — и её крепко обняли в ответ.

— Ты не должна быть здесь… — Рейнира не хотела сорваться.

— Но я побуду здесь, пока ещё могу сделать это открыто, — Рейма отпрянула и улыбнулась. Они взялись за руки.

— Ты не представляешь, как много значит твой приход сюда, — стоявшие в стороне принцы подошли. Даже Джекейрис был слишком мал, чтобы запомнить тётю. Но по письмам он представлял похожую на мать женщину. Однако они были разными.

— Вы так выросли, — Рейма присела перед ними на колени, чтобы сравняться в росте. Рейнира отпустила сестру и отошла. Дав тёте возможность пообщаться с племянниками. Те недолго задержали принцессу у дверей, сели у окна на ковёр. Немного рассказали о себе, как будто Рейнира и не писала ей. Джейс показал, что носит подаренный Реймой кинжал. Но Люцерис не мог вертеться, как оказался в объятиях тёти, так и не выбрался. Хотя она ему в сёстры годится.

— Мама говорит, я ваш любимец… как такое возможно? — вполне логичный вопрос с учётом обстоятельств.

— Хотя бы потому, что ты задаёшь правильные вопросы, — Рейма взъерошила его волосы. — У тебя уже есть дракон?

— Недавно вылупился, — мальчик улыбнулся. И Рейма поцеловала его в макушку.

— Маленькое солнышко. Ты хорошо держишься, — благо, Рейнира отослала служанок заранее, поэтому Рейма и выразила свои соболезнования. — Молодец, сильный мальчик, — и тут же у него глаза на мокром месте. Рейма поцеловала его в лоб и встала. Она опустила руку на плечо Джейса: — И ты хорошо справляешься, старший братец, — в ответ мальчик неловко улыбнулся.

— Ты не останешься на ужин? — это расстроило сестру.

— Прости, мне нужно к матушке, я ведь их не встретила. Наверняка она знает…

— Дети, оставьте нас, — перебила Рейнира, и мальчики поспешили выйти. Как только двери за ними закрылись, сестра спросила: — Она, правда, тебя любит? Алисента… я не хотела докучать тебе, когда ты была ребёнком, — Рейнира не стала подходить к ней, чтобы не давить.

— Я всё ещё ребёнок. Хоть и шестнадцать... — Рейма ухмыльнулась.

— Сестра, — а сколько привязанности и мольбы в одном слове? То ли отговорка, то ли шутка не развеселила наследницу трона.

— Сестра, — как будто младшая тут не Рейма. — Я не буду давать тебе обещаний, которых не смогу сдержать. Просто не думай об этом, не нужно отягощать своё сердце мной. Когда Неведомый решит забрать отца, тогда будет ясно, — Рейма подошла к дверям и замерла. Её больше не спокойное дыхание. Частое дыхание Рейниры. Рейма обернулась: — Я склоню колено, но всё же не стану давать обещаний. Человеческое сердце… знаешь, власть над ним тоже иллюзорна, — Рейнира смахнула случайную слезу. Её радовала честность Реймы, лжи и лести от полнокровной сестры она бы… перенесла, но с трудом.

Времени успокоиться, направляясь в противоположную часть замка, было достаточно. Хотелось свернуть в их с Хелейной комнату, но у порога её буквально поймал Коль.

— Сир Кристан? — принцессу выдернули из своих мыслей.

— Простите, — отпустил её. — Но королева желает вас видеть, — сказал рыцарь и продолжил смотреть прямо в глаза.

— Что-то случилось? — в ответ мотнули головой. — Уже знает? — Кристан кивнул, в его взгляде теперь легко заметить неодобрение. Но перед ним, пусть и наставник, который многому добросовестно научил, отчитываться не станет.

Благо, время не тянулось вечностью. Покои королевы за парой поворотов.

— Рейма! — Алисента улыбнулась. За столом по правую руку от неё сидел десница. Пришлось сделать реверанс. Стол накрыт. На троих. — Сир Кристан, спасибо, вы можете идти, — и рыцарь оставил их, а Рейма лёгким шагом, как могла, подошла к столу. — Присаживайся, дорогая, — она бы испытывала больше радости от воссоединения, не будь здесь десницы.

— Матушка, рада видеть вас в добром здравии, — улыбнулась и села. Только как обращаться к Отто Хайтауэру?

— Мне приятно видеть, как вы близки с королевой, принцесса Рейма, — казалось бы, не заставил утруждаться. — Может быть, меня вы назовёте дедом когда-нибудь, — Алисента слегка нахмурилась от неожиданного заявления.

— Это справедливое замечание, — но королеву не мог не порадовать спокойный тон Реймы. — Дедушка? — мужчина улыбнулся.

— Не заставляйте себя, принцесса.

— Что вы! — Рейма улыбнулась и встретилась взглядом с матушкой: — Между нами поначалу тоже присутствовала некоторая неловкость?

— Да, точно, — Алисента опустила руку на её ладонь.

— Как перенесли дорогу? — а живот-то заурчал. Так что Алисенте пришлось её отпустить, чтобы Рейма поела.

— Принцесса Рейнира не угостила вас ничем? — а… да, расслабляться рано. Бьёт прямо в лоб.

— Отец, — замечание королевы.

— Принцесса приглашала меня на ужин, но я предпочла, — как подобрать нужно слово за мгновение? Нельзя подавать виду, — не оставаться. Сир Лейнор тяжело переносит утрату, а моё путешествие в Дорн было слишком приятным, чтобы я сверкала там своим счастливым видом, — и это звучит разумно. Если Алисента ещё может понять боль Рейнис, ещё может позволить себе сопереживать, если она оставалась в Красном замке, в долгом напряжении и множестве забот, то Рейма с трудом могла изобразить глубокое участие на своём лице. Ей было жаль потерю Рейниры, в конце концов, кем бы сир Харвин ни был, умер близкий.

— Юг пошёл вам на пользу, — согласился Отто.

И всё же в воздухе замерло напряжение, отчего в горло кусок не лез.

Рейма сделала глубокий вдох:

— Вы можете мне не верить, пытаться изображать любовь ко мне, — ни «десница», ни «матушка» не прозвучало. — Но я слишком люблю матушку и её детей, так что пропущу ваши двусмысленные замечания мимо ушей, — Алисент приоткрыла рот, ей совсем не понравилось… не такого воссоединения она хотела, хоть визит к Рейнире — первым делом! — задел женщину. Однако Рейма спокойно продолжила: — Пожалуйста, не забывайте, что меня родила королева Эймма. Если я не буду оказывать старшей сестре внимания вовсе, станут шептаться, — Отто кивнул на разумный довод, — о моей невоспитанности, о том, что королева Алисента настраивает родных сестёр против друг друга. Меня могут не любить, но станут использовать, — против них и даже против самой Рейниры.

— Рейма, — смотря в усталые глаза Алисенты, принцесса могла поверить в материнскую любовь к ней. Только это не значит, что другие в окружении королевы не захотят этим правильно воспользоваться. — Ты для меня как мой первенец, я не стану…

Отто согласился, от Реймы будет больше толку, чем от Эйгона. Хайтауэр видит, что Алисента любит вторую принцессу, как родную. Наверное, не стоит этим пользоваться, а то ещё разрушит доверие Реймы к Алисенте. И одним драконьим всадником станет меньше.

— Как твой первенец? — в вопросе послышались нотки сомнения.

— То есть… — вот и за что Рейма с ней так?

— Эйгону просто не повезло родиться старшим, — и это была правда. И Эйгону она тоже писала об этом. И сам он знает об этом. Все знают, но всё равно требуют. Семеро те ещё шутники! — Матушка, я люблю тебя, даже если однажды ты скажешь, что никогда не любила меня, — считая себя хитрым ребёнком, Рейма с радостью кинулась в объятия молодой матери. Но, будучи в разлуке с ней несколько лет, она осознала, что сама загнала себя в ловушку. — Если ты хочешь, я надену завтра что-то зелёное, — к траурному чёрному.

— Не стоит, — Алисента опередила Отто, не сразу поверившего своим ушам. — Мы обновим твой гардероб по возвращению в столицу, — Алисента поцеловала Рейму в щеку и кивнула на тарелку.

Надо бы поесть!

΅◊΅

Траурные одежды, множество людей и полная пафоса речь. Веймонд Веларион действительно любил свою племянницу? Рейма сдержала смешок и не стала предпринимать попытки по спасению сестры, дядя прекрасно с этим справился. Ей хорошо стоялось рядом с Эйгоном, который честно старался не выставлять своё безразличие на всеобщее обозрение. Рейма понимала его: Веларионы ей никто, пусть Лейнор и муж сестры. Хотя смотришь на лица девочек, которые знали свою мать и теперь должны были пережить её потерю, так уже и не чувствуешь себя такой чужой. Принцесса переглянулась с королевой, так, ничего важного.

С характерным звуком морские воды забрали гроб с останками леди Лейны. Одной из первых Рейма поднялась на площадку, где будет проходить поминальный обед. Если честно, хотелось есть. Аппетит вернулся? Но к жареному Рейма не касалась. Ах, если бы не тяжкие заботы Алисенты, она бы заметила. Мимо отца проходить не стоило, поскольку он совершенно неожиданно ухватился за подол платья, чёрного. Алисента собиралась надеть его по случаю, но у Реймы не было одежды. Второпях же добиралась! Вот и пришлось отдать ей да подогнать скоренько. Благо, руки у служанок королевы золотые.

(На самом деле, Алисента не собиралась надевать его, она взяла его для Реймы. И попросила дочь об одолжении: если кто-то попробует сделать замечание королеве, сказать о том, что это её «вина». И Рейма согласилась.)

— Кажется, мы с тобой нормально так и не поговорили, — только поздоровались перед самими похоронами. Рейма отдала яблоко одному из слуг. Честно? Принцесса подзабыла этикет — можно сослаться на это. Потому что ждать, пока слуги принесут ей стул или табуретку, желания не было. Так что Визерис смотрел на неё сверху вниз. Дочь расселась на полу как ни в чём не бывало. Словно была простым ребёнком.

— У нас будет ещё много времени, я ведь вернулась, — и никакого обращения.

Что-то во взгляде короля заставило Рейму напрячься, но нельзя подавать виду.

— Ты стала самостоятельной. И не кинула тени на нашу семью, — Рейма не смогла скрыть удивления. Просто случайность, венценосный отец не мог запомнить её слов с того судьбоносного ужина. Рейма не Рейнира, чтобы он много думал о ней.

— Может быть… — неожиданная решимость подтолкнула её попросить о похвале или даже подарке, но ничего подобного не слетело с её уст. Как будто голос пропал. Лучше сказать что-нибудь нейтральное: — В такой печальный день, — тише, чтобы все посторонние люди не услышали её, — вы не хотите сказать, что гордитесь мной? — нелёгкая попытка заглянуть в отцовские глаза.

Визерис улыбнулся:

— Горжусь? — и похлопал её по плечу.

— Принцесса, вас зовёт королева, — неужели наблюдала за ними? Алисента заметила растерянность Реймы, но не акцентировала на этом внимание. За что ей и благодарны. Матушка лишь попросила держаться рядом с младшими, присмотреть за ними. И, отряхнув платье, Рейма поспешила к ним.

Всё это время ей только довелось замечать Рейниру, мелькающую то тут, то там. Один раз она заметила переглядки старшей сестры и дяди и заметила десницу, который мог похвастаться тем же наблюдением. В Дрифтмарке тихо точно не будет.

— А где Хелейна? — разве только что младшая не стояла с братьями? Вот и отвлекись на секунду.

Эйгон и кивнуть в сторону младшей не успел, как они услышали бормотание третьей принцессы:

— Ткацкий станок, зелёный моток, — Рейма стала рядом с Эймондом, чтобы рассмотреть, что именно привлекло внимание Хелейны. Паук? А та невозмутимо продолжала: — Чёрный моток. Драконы из плоти ткут драконов из нитей... — если бы не возмущённый поведением сестры Эйгон, Рейма слушала бы Хелейну вечно.

— У нас нет ничего общего, — может, это Рейма его родная сестра, а?

— Она наша сестра, — но ему пришлось слегка отстраниться от брата и старшей сестры, которые не обратили на совместность данного заявления.

— Тогда женись на ней, — Эйгон опустил взгляд на брата. Рейма закатила глаза: нельзя таким образом убегать от проблем. Но упрекать не станет, ей уже предлагали занять его место, в шутливой форме, само собой.

Кажется, Эйгон ещё писал: «Я был и против женитьбы и на тебе. Такой себе из меня Таргариен, коль сестры меня не прельщают? Уверен, ты стала красавицей, но я помню те прекрасные годы, когда тебе доводилось нянчиться со мной, иногда даже в одиночку».

— Я бы исполнил долг, если бы матушка велела, — а кто-то уверен в силе своего слова.

— Если бы, — Эйгон фыркнул?

— Потому что она тебе нравится или ради долга и крови? — чистое любопытство. Но Эйгон глянул на Рейму с одобрением: ему бы следовало такое спросить, чтобы смутить Эймонда. Даже не стал называть Хелейну идиоткой. Хотя не стал по другой причине: за оскорбление младшей и старшая бы стукнула по затылку.

— Она моя сестра! — прозвучало достаточно обвинительно, поскольку буквально пару мгновений назад они вспомнили об этом вместе!!

— Ткацкий станок, зелёный моток, чёрный моток, — Хелейна вовсе не обращала на них внимания.

— Она будет моей женой? — из уважения к Рейме он не стал говорить «королева». — Что ж, по крайней мере, одна тема для разговоров у нас будет — существа с длинными ногами, — и помчался за одной из служанок.

— Эйгон! — Эймонд нахмурился. Рейма было ринулась за ним, чтобы остановить, но есть вероятность привлечь ещё большее внимание.

— Драконы из плоти ткут драконов из нитей, — хлопок! В руках Хелейны ракушка. Эймонд пошёл к огню. А внимание Реймы захватила Хелейна: — Я утомилась, проводишь меня до спальни? — она знала, что сейчас была не в себе. Но когда рядом была семья, не так страшно. И когда она в себе, всё же без них некомфортно.

— Идём, — далеко отойти не успели, Люк почти сбил их с ног. Рейма отреагировала вовремя, присев и схватив его за плечи.

— Тётя? — потом он посмотрел и на Хелейну, неловко кивнул.

— Что-то случилось, родной? — ничего серьёзного.

— Всё хорошо, — хотя по нему видно, что, не будь здесь всех этих чужих людей, он бы прильнул к ней.

Принцесса встала и высмотрела его старшего брата:

— Джейс вон там. Пойдёшь к нему? — маленький ребёнок попытался увидеть брата в указанной стороне. Не получилось, но всё же кивнул и поспешил найти Джекейриса.

— Любовь к солнцу губительна, — предостережение?

— В моей жизни слишком много солнц, сестрёнка, идём, — отведёт Хелейну и вернётся за Эйгоном.

Драконий рёв. Вхагар. Только её рёв разносится подобно грому и так далеко.

Эйгон уснул в одном из углов лестницы, ведущей к замку от самого берега. Где-то мелькнул десница, и Рейма поспешила опередить его. Присела рядом и осторожно похлопала по щекам, заставив нахмуриться. Он недовольно замычал.

— Брат! — более сильный удар по плечу, и Эйгон открыл глаза, но не сообразил что да как. — Вставай, — а ей хватало сил поднять его на ноги, — идём, — если присутствие Эймонда и замечено, важнее было увести старшего брата от десницы. Несмотря на то, что Хайтауэр их почти нагнал, Рейма не стала останавливаться. Только спросила Эйгона: — Надеюсь, местные стройные ножки остались без твоего внимания?

Брат рассмеялся, послушно идя рядом с ней, и уложил голову ей на плечо — высокая зараза стала.

Довольный увиденным Отто тоже не заметил Эймонда и последовал в замок за принцем и принцессой.

А Вхагар издала ещё один пронзительный рёв.

΅◊΅

Хелейна попросила посидеть с ней, пока не уснёт. На чужом месте уснуть нелегко. И сестра пела ей колыбели Доброй королевы, их прабабушки. Несмотря на воинственную внешность Реймы, её песни на валирийском звучали глубоко и проникновенно, они успокаивали и завораживали. Сама Рейма не уснёт, может, вздремнёт немного под утро…

Ещё один рёв Вхагар, даже её, всадницу сильного, очень сильного, к её счастью, и быстрого дракона, напугал.

Убедившись, что сестра крепко спит, Рейма поспешила узнать что происходит: кажется, Вхагар пролетела мимо замка. Земля содрогнулась из-за приземления драконицы, а она даже спуститься не успела. Только приметить, в какую сторону бежать.

Правда, выбегать в сорочке, пусть и с накидкой поверх, слегка неразумно. Кажется, она слышала голоса детей.

— Принцесса? — сир Кристан подошёл к выбежавшей принцессе.

— Что произошло? — спросила она, хотя в глубине души имела какое-то представление.

— Принцесса, дети, — сир Гаррольд не дал Колю отправить принцессу назад. Дети кричали, теперь их точно легко найти. Рейма была быстрее, на ней не было доспехов. Ветер холодил босые ноги. Коридор перешёл в пещеру, когда последний пронзительный крик заставил её замереть. Она могла бы напугаться, ноги бы подкосились, но у Реймы было достаточно воли.

— Великие боги… — сир Гаррольд?

И Рейма кинулась к брату, Эймонд корчился от боли и тянул руки к ране.

— Не трогай, не трогай... Мейстера живо! — совсем забыв о рыцаре рядом, она сама подняла Эймонда. Он уткнулся раненой стороной в сорочку сестры. Нельзя! Но та кричать не стала. В зал, к камину.

Кристан Коль убедился, что принц в надёжных руках и поспешил за королевой. Сир Гаррольд помог усадить принца в кресло перед камином, пока Рейма добралась до чистой воды и, оторвав кусок от чистого рукава, смочила тряпку, чтобы поспешить промыть рану. Песка слишком много. Присела рядом, опустив свободную ладонь на подлокотник. Эймонд на ощупь нашёл её руку, не отворачиваясь от неё, и ухватился крепко, до боли. Сколько сил она (боль) придаёт человеку!

— Где треклятый мейстер? — прошипела Рейма.

— Эймонд? — Алисента посмотрела на сына, затем на Рейму. Казалось, на мгновение женщина увидела кого-то другого, но затем во взгляде появились вина и сожаление. Кровь на одежде Реймы не осталась незамеченной. Она присела рядом с дочерью, опустила свою ладонь на их переплетённые руки. Наконец-то показался мейстер, и Рейма немного отодвинулась в сторону. Правда, ладонь высвободить не удалось, настолько была крепка хватка. Рейма понимала, как ему больно. Но Эймонд держался молодцом.

Эйгон стал позади сестры. Ему не нравилось растущее скопление людей. Но сложно как-то не волноваться, когда видишь, как мейстер орудует иглой. И как сестра может спокойно смотреть? Хелейны здесь не было, её будить не стали.

Рейма не обращала внимания даже на короля.

— Плоть исцелится, но глаз потерян, королева, — и после этого досталось Эйгону. Рейма понимала, почему Алисента так поступает. Между ней и её первым сыном огромная пропасть. Можно было бы отвлечь её на себя, но вряд ли бы это сослужило добрую службу королеве.

— Они на меня напали!

— Он напал на Бейлу!

Гул детских голосов. По шутливой воли Семерых, десница и вторая принцесса имели одинаковое отношение к ситуации.

— Молчать! — голос отца вернул к реальности всех его детей.

И тихий, но услышанный всеми шёпот:

— Он назвал нас бастардами.

О, невелика беда, на самом деле. Поэтому когда Рейнира говорила, что напали на их детей… у Эймонда при себе и оружия нет. Но рана нанесённая ему — Рейма побледнела. Провиденье Семерых велико.

— Принца Эймонда нужно допросить…

— Ты серьёзно? Сейчас? Допросить? — Рейма не удержалась. Хранить нейтралитет и уподобиться мимо пробегающей мышке оказалось тяжелее. В принципе, на глубину конфликта ей плевать. И своего отца принцесса перестала понимать. Хотя бы сейчас можно себе позволить? — Бастард тут, бастард там, обычное ругательство, никаких обвинений, — принцесса догадывалась, что они имели место быть, но если идёшь на кабана, то иди напролом. — Это не царапина, сестра, а если это приведёт к смерти? — вроде бы промыли и зашили, но Неведомому и на это будет всё равно, если решит.

— Вхагар — дракон моей матери! — не сдержалась одна из близняшек. Какая? Да без разницы.

— Больше нет, — Алисента посмотрела на Рейму, теперь слова о том, что принцесса будто бы её дитя, не могли быть пустыми. — Согласна, у тебя было право. Но Вхагар выбрала принца Эймонда, — сглотнула. Они ведь могут закончить на этом. Но как-то само сорвалось: — Ты ведь понимаешь, что только в случае смерти принца сможешь сделать подобное заявление? — никаких пауз. — Чего вы собирались добиться толпой против одного?

— Племянница…

— Дядя! Твои дочери очень воинственны, — но смотреть в сторону Деймона Рейма побоялась.

— Он не имел права!

Оставшиеся силы Рейма вложила в следующие слова:

— Принц Эймонд — Таргариен. Он имел право. Если ты мешкала, твои проблемы, маленькая леди, — хватка Эймонда ослабла, но теперь чувствовалась его поддержка. — Простите, Ваше Величество, — всё же она перебила его, точнее не дала и слова сказать в защиту наследницы. На плечо опустилась рука Алисенты; мать не могла не восхититься стойкостью дочери, вернувшейся с тёплого юга в жерло вулкана.

— Я не хочу больше ничего слышать, — отец ничего ей не сказал. Реймы будто и не было здесь. — Мы семья, довольно распрей. Попросите прощения друг у друга, и покончим с этим, — принцесса встала и скрылась за людьми.

К ней подошла её служанка и протянула кубок воды.

— Помните тот обезболивающий настой? Я могу приготовить его для принца, — прошептала на ухо.

— Есть ингредиенты? — не факт, что брат станет пить, но попробовать можно. Кайя кивнула и получила такой же кивок в ответ.

— Долг нужно уплатить! — от этих слов кто только не вздрогнул? Многие переглянулись.

Может, не стоило спешить с выговорами в сторону детей Рейниры и Деймона? Нет, Рейма не пожалела о сделанном. Потрескивание огня отрезвляло. Вмешаться ещё раз? Сердце замерло. Невольно принцесса оглянулась на десницу, нахмурившегося десницу.

— И пусть каждый знает, что язык, усомнившийся в законности детей принцессы Рейниры… будет отнят! — и, возможно, они бы разошлись все в тревожном молчании.

— Спасибо, отец, — если бы сестра смолчала.

Алисента не была Таргариен, но гнев матери может быть огнём пострашнее, чем тот, которыми могли похвастаться потомки Валирии. И только другая мать могла её остановить. Хотя Люку просто повезло.

Рейма не слышала, что Рейнира сказала Алисенте, но другую услышала прекрасно:

— Я делала лишь то, чего от меня ждали. Чтила королевство, семью, закон, пока ты насмехалась над ними. Где долг? Где жертвенность? Они растоптаны тобой, — от вмешательства Рейму остановил Отто.

— Смотрите внимательно, принцесса Рейма. Что вам ближе?

— Кто дал тебе право лишать моего сына глаза?!

— Утомительно, да? Скрываться под плащом своей праведности. А теперь все видят твоё лицо, — возможно, сестра и права. Но она сама мать, разве она не видит… Рейма охнула, когда лезвие заветного кинжала прошлось по руке наследницы. Кровь пролита, долг уплачен.

Нужно что-то успокаивающее для матушки.

— Не грусти, матушка. Это был честный обмен, — Эймонд стал рядом с матерью. — Я обменял глаз на дракона, — кажется, Отто Хайтуэр довольно ухмыльнулся. Да, Эйгону не повезло родиться старшим.

Рейма оказалась по сторону «зелёных».

΅◊΅

Алисента ждала, пока Эймонд уснёт. Он уснул, и она собиралась просидеть с ним всю ночь. Но в поле зрения попали руки с кубками.

— Почему ты не переоделась? — только накидку сменила.

— Ерунда, — Рейма улыбнулась. — Лучше выпей, — и протянула ей один. — В Дорне, когда жизнь стала разнообразнее, приходилось много беспокоиться, этот настой неплохо помогал, правда, некоторых ингредиентов на кухнях Веларионов всё же не нашлось, — Алисента приняла кубок. Настой чистый и яркий.

— Прости, если обидела тебя сегодня, — она ухватилась за её руку, но теперь, чтобы погладить Рейму по голове, нужно было встать. А сил нет.

— Чем? — и удивление нелживое.

— Когда вошла в зал, ты была с Эймондом, а я…

— Матушка, ночь была тяжёлой для всех нас. Я обещала вам присмотреть за младшими, — Рейма повернулась к Эймонду, на его глаз уже наложили повязку. — Но не справилась даже с этим.

— Нет! Эймонд так хотел дракона, можно было догадаться, что подобное…

— Он жив, матушка, это главное, — Вхагар выбрала его, а могла устроить ещё одни похороны. Но шутить Рейма не стала.

Алисента сделала глоток. Приятное и не горькое питьё прояснило разум тут же. Когда кубок был опустошён, взволнованное сердце забилось спокойно. Алисента почувствовала всю боль и усталость, она не думала, что найдёт силы уснуть.

— Я подежурю вместо тебя. Пожалуйста, отдохни, — и женщина послушалась дочь. Встала, уступая ей место.

— Теперь Рейнира и ты… — отпустила руку; они сёстры, но теперь в ссоре.

— Ну, никогда не знаешь, что случится завтра, — Рейма улыбнулась и поцеловала матушку в щёку: — Всё, спокойной ночи, иди, иди, — и замахала рукой, как в детстве. Это заставило Алисенту улыбнуться.

А Рейма не спала, смотрела лишь на огонь в камине и слушала потрескивание поленьев. Думала, точнее старалась не думать о чём-либо вообще. Эймонд проснулся, тихо, просто открыл глаз. Дыхание принца оставалось спокойным. Он засыпал в присутствии матери, а теперь здесь Рейма. Волосы принцессы заплетены в множество мелких кос, собранных в одну. Только что заметил — единственным глазом. Но в памяти будет жить пейзаж после первого полёта на драконе.

— Каким был твой первый полёт? — она не вздрогнула, просто повернула голову к нему, совсем не ожидая, что он проснётся.

— Не помню? Я знала, что меня ждёт ещё не один и не десять. Когда я подумала, восседая на Валеоне, какой красивый закат, сразу пришла мысль, что будут ещё, которые посчитаю более прекрасными, — он понял её, от первого до последнего слова.

— Спасибо, я рад, что ты рядом, Рейма, — эти слова не достались ему тяжким трудом. Такое она впервые слышит.

— Мне казалось, я тебе никогда не нравилась, — тихий, лёгкий и добрый смех.

— Неправда, — Эймонд смотрел на неё. — Отец говорил, мы похожи. Эйгону не нужно было делить интересы, его не смущало, что он глупее тебя, вас обоих это устраивало. А я читал и учился, как и ты. И всё, что я узнавал, ты уже знала, я слышал, как наставники и мейстеры хвалили тебя. Мне нравилось, ког… — но Рейма смотрела в ответ, и принц всё же запнулся, отведя взгляд.

Ему нравилось, когда они вместе читали в библиотеке, сидя за одним столом. Он внимательно наблюдал за тренировками сира Кристана и принцессы-сестры. Первым восхищался, впрочем, ею тоже. Ей действительно подошло бы имя Висеньи. Но Висенья была женой Эйгона Завоевателя. А его брат точно не годился ей в мужья. Тогда он был маленьким, чтобы думать о сестре как о женщине. Да и сейчас как-то стыдно. Но он всегда знал, какую еду любит Рейма, как относится к людям. Некоторые ходы в Красном замке он открыл для себя из-за того, что хотел внимания, но в итоге не мог подойти. И лишь следовал тайком.

— Ты поможешь мне с Вхагар? — Рейма не знала, чем она может помочь. Это же Вхагар!

— Чем могу, мой принц, — она улыбнулась и протянула ему кубок с остывшим настоем. Это хорошо, не так горько будет. И всё же, судя по скривившемуся лицу принца, гадость ещё та. Но и слова не сказал, юный гордый воин.

Бриз доносил до жителей Королевской гавани не только соль моря, но и взмахи крыльев, огромных крыльев драконов, если сравнивать с ними. Но они перестали быть привычными. Когда Солнечный огонь и Пламенная мечта покидали столицу, было тихо, умиротворяюще, обычно. Но по возвращении взмахи драконьих крыльев стали яростнее, посеяв ужас и преклонение перед животной мощью. Упомянутые драконы летели первыми, казалось, у людей отлегло. Но потом их накрыла чёрная тень выросшего Валеона и гигантская могучая тень Вхагар. Таргариены. Уже давно никто не произносил имя этого дома с благоговейным опасением. Ну, царствуют над ними, ну, с драконами. Но люди поняли, что расслабились рано.

Опомнились.

— Я тоже любил орехи в детстве и по юности, — Визерис наблюдал, как безучастно уставилась на тарелку Рейма и при этом легко раскалывала злосчастную скорлупу. Один за другим.

В день возвращения он пожелал отужинать с ней, только с ней. Позвал к себе в покои. Признаться, многие заволновались. Хотя Алисента не столько расстроена, сколько возмущена. Рейма была обязана поддержать Рейниру? Ну, не мог ведь Визерис преисполниться любви к ребёнку, которого игнорировал.

— И любил, когда дедушка Бейлон чистил их. Знаю, — дочь на него не смотрела. — Интересно, живы ли ещё те слуги, что рассказывали мне об этом? — в конце концов, кто-то её любил. Жалел. Но почему бы не принять их жалость за любовь? Не играющие большой роли в управлении государства и творении истории слуги, только они могли быть искренны, ведь от неё нельзя было получить выгоды.

— Верно, — Визерис улыбнулся.

Рейма поставила очищенные орехи перед ним.

— Пока зубы ещё крепки, почему бы не поесть? — только голову повернула.

— Когда мы были в Дрифтмарке… — начал король, и Рейма не могла не напрячься. — Ты говорила весьма неосторожно, Рейма, — Визерис откинулся на спинку стула.

— Я не называла детей сестры бастардами, — хоть таковыми они и являются. Визерис усмехнулся, он точно знал, чего дочь не произнесла вслух. Он не отрицал того, что Рейма в силу его слова верит. И если она назовёт Джекейриса и Люцериса, пусть и наедине с ним, бастардами, то лишится языка. — К тому же именно дети сестры и дяди поступили низко. Они могли убить Эймонда. Тебя бы это совсем не расстроило? — голос дрогнул, отец почувствовал на себе взгляд дочери.

— Расстроило бы, он мой сын, — и почему-то не хочется смотреть в ответ.

— Да, но не так сильно, — Рейма не хотела мирного разговора. Она знала, что, вернувшись, не захочет продолжать быть невидимкой. Не после Дорна, где ей помогли найти себя.

— Рейма? — что ты хочешь сказать? Взгляд Визериса умолял не продолжать.

— Даже я не получила и долю той любви, что есть у Рейниры.

— Неправда, — в ответ только большие, не верящие утверждению и смеющиеся над ним глаза.

— Ты бы не отослал меня в Дорн, — Рейма поджала губы. Вино, которого она давно избегает, старается не употреблять, манит к себе, предлагая спасительную отвлекающую горечь. Но остаётся нетронутым!

— Отослал? Ты ведь сама этого хотела, Рейма! — да чего сложные личности его дочери.

— Да?! Но в глубине души я надеялась, что ты не отпустишь меня. Всё время до отъезда меня называли «нелюбимой» принцессой. Так будет и дальше? Может, теперь я стану «отвергнутой»? Говорят, я убила мать и брата, но это было твоим решением, — разрезать ей живот. И даже так, не вина Реймы, что боги оставили жить именно её. — Может, тебе было противно смотреть на меня, на напоминание о своём решении? Если не ненавидел, значит, ничего не испытывал?

— Я дал тебе свободу действий, — Визерис наклонился к ней. — Мейстеры, сир Стронг, твоё желание взяться за оружие. А сколько ты проводила времени с драконом? Тебе не нужно было присутствовать на пирах, терпеть их взгляды, обращённые на «нелюбимую» принцессу, — он протянул свои дрожащие и уже дряблые пальцы, чтобы ухватиться за её ладонь, такую тёплую и полную жизни. — И относишься к Алисенте как к матери, искренне, и поэтому я ничего не имею против этого… — Рейма повернула ладонь внутренней стороной и сжала отцовские пальцы в ответ.

— Тогда какая разница, осторожно я говорила или нет? Я защищала своего брата, такого же ребёнка, как и напавшие на него, — на своём Рейма собиралась стоять до конца. Слёзы, которые довелось сдерживать очень долго, всё же покатились по щекам, скромно, сдержанно, стыдливо. Она не хотела, чтобы Визерис видел её такой. Она не хотела чувствовать себя провинившейся и быть таковою в его глазах. — Не отрицаю, поступок отнюдь не благородный, но, видно, сама судьба пожелала, — и в её ясных, более ясных от слёз, глазах плещется гордость за принца Эймонда.

«Почему не гордишься ты, отец?»

— Рейнира тебя любит, теперь же…

— Разлюбит? Значит, не так уж и любила, — отрезала, словно не ножом, а мечом. — Почему мы снова говорим о сестре? Мы с ней переписывались, и думаю, раз мы от одного отца и одной матери, она меня поймёт. Так почему мы продолжаем говорить о ней? — другой ладонью принцесса смахнула слёзы.

Рейма хотела получить хоть какую-то реакцию на слова, сказанные ещё раньше.

— Ты моё дитя, справедливо признать твоё видение моих действий, — он ведь хотел поговорить об этом.

— Ты не написал мне ни строчки. У меня было желание сделать это первой. Тогда думала, ты меня заметил, может, всё наладится. Я не получила ни строчки. Как можно было подумать, что меня не отослали? Ещё скажи, что я должна была написать первой. Я, со статусом «нелюбимой», — Рейма разжала пальцы, высвободиться от руки Визериса легко.

— Рейма… — прости? Неужели это ненависть в её глазах? Она так похожа на Эймму. Может, их разговор бы прошёл более мирно и роднее, если бы его «горжусь» прозвучало увереннее и твёрже, если бы в Дрифтмарке он не проигнорировал её действия.

— Мне написал сир Лионель, просил поддержать Рейниру. Ты дал мне свободу действий? Наверняка, ради этого. Скажи, просто скажи: «Рейма, поддержи Отраду Королевства!» — она встала и вдохнула глубже. Оглянулась на макет Валирии. Если так подумать, только сегодня увидела впервые. — Но не проси, приказывай, отца я не послушаю, короля придётся, — Визерис определённо виноват перед дочерью, и понимание сей данности позволило ей остаться при своём. Ему дали время отдать приказ, но мужчина только опустил голову.

— Долгих лет, Ваше Величество, и доброй ночи, — демонстративный реверанс. И принцесса исчезла за закрывающими дверями.

По щеке короля также прокатилась слеза.

— Принцесса? — та замерла, не пройдя и десяти шагов. Конечно, рыцари заволновались.

Рейма хотела вернуться, покаяться, что хотела отыграться за всю ту любовь, которую не получила, но на которую имела не меньше прав, чем Рейнира. Она любила сестру. Но ненавидела ровно столько же, потому что завидовала.

Визерис увидел своё творение, ещё один человек из его семьи, которого он отдалил, которому причинил боль. Но принцесса никуда не денется. Возможно, они ещё узнают друг друга лучше?

Рейма не отреагировала на стражников, ушла к себе.

΅◊΅

— Ваше Высочество, ваша красота поистине впечатляет, — давно она не стояла послушной куклой перед зеркалом. Теперь оно было во весь рост. Ей предлагали различные фасоны и цвета Таргариенов. Главный портной продолжал разбрасываться комплиментами, несколько раз упомянув Висенью, жену Эйгона Завоевателя. — Вы были таким маленьким неприметным росточком, теперь же никто не сможет не возжелать такой прекрасный цветок, — но даже этот, несколько сомнительный, комплимент был проигнорирован.

Хелейна стояла в стороне, она игралась с каким-то жуком, которого принесла из Драконьего Логова. Они бы полетали дольше, но за ними Эйгона(!) отправили, чтобы их в итоге привели сюда. Его Величество пожелал устроить через три недели пир в честь возвращения принцессы Реймы. У Хелейны есть прекрасное платье по случаю, зелёное, само собой. У Реймы нет. Кажется, они хотели обновить ей гардероб, но Алисента почему-то не спешила окружить её зелёным.

— Сестра, а вереск может позеленеть? — пришлось отвлечь младшую. Та резко подняла голову и посмотрела сестре в лицо задумчиво и несколько отрешённо.

— Он и так зелёный, — и улыбнулась.

— Отчего тогда ему чернеть? — слуги напряглись. Две принцессы, две дочери, рядом с наследницей не стояли. Обе в каком-то своём мирке.

— Гниль, а может, пепел, — Хелейна продолжила изучать насекомое, будто они с сестрой не говорили какими-то загадками.

Рейма посмотрела на своё отражение в зеркале. С головы до стоп.

— Мне нужно ранить вашу творческую натуру, Парвани, я знаю, какое хочу платье, — возможно, оно ей не пойдёт, но получится весьма занятно.

— Как пожелаете, принцесса!

΅◊΅

«Дорогая тётя, пишет вам ваш любимый племянник, Люцерис Веларион. Я надеюсь, что всё ещё остаюсь таковым. То, что произошло с принцем Эймондом… когда вы сказали, что мы могли убить его, я не стал задумываться, в голове было много мыслей. Страхов. И сейчас я тоже боюсь. Честно! Я не хотел, сам не заметил, как далеко зашёл. И дальше мне было просто страшно. Письмо мне помогает написать мама, мы говорили об этом. Но вам с ней лучше самим поговорить. Я должен извиняться не перед вами, но мои извинения не нужны дяде. Так говорят взрослые. Голова болит от вопроса, в чём смысл, если они не нужны, и откуда они знают об этом. Вы сказали, что я любимый племянник, хотя бы потому, что задаю правильные вопросы. Вы увильнули от ответа, как я убегаю от недоеденных утром овощей. На свой вопрос до сих пор жду ответа. Будет славно, если мне повезёт его услышать. Жду вас как желанную гостью в любое время, мама тоже будет рада.

Ваше солнце, Люк».

Рейма усмехнулась, когда взгляд снова упал на строчку: «Письмо мне помогает написать мама». Сердце умиляется, а разум напрягается. О чём и как говорила Рейнира с Люцерисом, Рейма вряд ли узнает. Был ли это мудрый ход со стороны сестры-наследницы? Она не помогла ей тогда, не встала на её сторону. Но предупреждала, что так может произойти. Кажется, Рейме довелось подслушать разговор Отто со своим подчинённым, который принёс весть, что принц Деймон с одной из дочерей обосновался на Драконьем Камне. Как скоро они поженятся?

И что ответить Люку? Только правду? Вторая беременность Рейниры ознаменовалась ослаблением контроля: Рейма могла видеться с сестрой без надзора. Да и в целом они стали проводить больше времени. Ей тогда было десять-одиннадцать лет. Всё ещё ребёнок, которому можно оставаться в неведении. Просто любимая младшая сестра, а не возможный сторонник в противостоянии. Рождение Люцериса есть то светлое, что, несмотря на зависть, Рейма будет беречь в самом сердце. Он связь с беззаботным и невинным прошлым, крепкий и невинный мир. И он второй, пусть и любимый, в отличие от неё. Его положение столь же тяжёлое. Брат будущего короля? И лорд Дрифтмарка.

Принцесса усмехнулась.

Возможно, гостить у сестры не такая плохая идея.

— Ага, что это тут у нас, — раздосадованный отсутствием реакции на своё появление, Эйгон выхватил письмо и поспешил отбежать в другой угол.

— Эйгон! — вот же нетерпеливый! Сейчас всё точно истолкует наперекосяк, пусть и не специально, а ради шутки — проблем всё равно прибавит.

— Здравствуй, сестра, — Эймонд честно не хотел заходить без дозволения, но Эйгон потянул за собой. Они зашли за ней перед тренировкой. Рана Эймонда почти зажила, но участвовать в тренировках мейстеры всё ещё запрещали.

Сердце кольнуло, будто ехидничало. Не дайте, боги, Эйгону сейчас что-то ляпнуть. Рейма подошла и обняла младшего брата. Злиться на старшего из них желания нет, как и сил. Брови первого принца взметнулись, он улыбнулся только одним уголком губ.

— Интересное чтиво, тяжёлое, я бы сказал, — и откинул куда-то в угол, пока не видят. — Что ответишь? — и всё же поинтересовался, подойдя к ним и опустив руку на плечо Эймонда.

— Его Величество так или иначе узнает, вот и думай, что отвечу, — Эймонд нахмурился.

Нехотя, но он вернётся сюда, тайком. Главное, чтобы никто другой то письмо не поднял. Пусть Эйгон и старался говорить уклончиво, легко догадаться, что оно от «чёрных». — Идёмте на тренировку, — принцесса улыбнулась. Иного ответа от неё не могло последовать, так что Эйгон рассмеялся. Бедная, бедная Рейма. Ну ничего, они двое несчастных разделят это бремя.

Тренировка для троих — и каждый сам за себя. Как обычно, много зевак. Но сегодня даже король пришёл посмотреть. Снова меч. Принцесса не торопилась показывать дорнийские кинжалы и копье, о которых двор уже наслышан. Вернулась к мечу, так как «растеряла навыки». И правда, так что сир Кристан Коль был суров в своих замечаниях и, как прежде, не смел поддаваться.

Эймонд, убедившийся, что его уход заметят нескоро, поспешил вернуться в покои сестры тайными ходами. Эхо шагов нисколько не давило на разум. Письмо лежало в том же углу, куда его откинули. Эймонд присел и подобрал его, немедленно вчитываясь. Не похоже, что там было что-то, что Рейма хотела бы скрыть. И всё же ему несколько стыдно. Тогда зачем продолжать читать? И что он почувствовал в ответ на содержание письма?

— Юный принц поступает некрасиво, оставьте письмо на месте, — Эймонд обернулся: Кайа стояла у дверей, наблюдая.

— Тебе стоит меньше говорить, ты служанка и дорнийка, не наживай врагов лишний раз, — кто знает, насколько хороша служба этой девушки? Не только себе проблем доставит, но и сестре.

— Принц очень добр, Кайа запомнит ваш совет, — девушка склонилась. — Но письмо оставьте, — и Эймонд снова просмотрел написанное. Рана, будто снова полоснули. Он действительно напугал сильных мальчиков, так что отчасти вина за потерю глаза на нём самом. Но ведь терпеливо сносить их нападки было нельзя.

«Любимый племянник? Солнце?» — принц подумал, что если второй принцессе не избежать гостеприимства наследницы, то можно срок его сократить. Максимально. Нужно поговорить об этом с матерью.

— Ты видела, как я сюда попал? — отдал письмо, чтобы узнать, что из этого выйдет.

— Я только что пришла, и ничего увидеть не могла, — смуглянка услужливо улыбнулась и снова поклонилась, позволяя принцу уйти. В Красном замке ей будет очень весело.

΅◊΅

Рейма не должна была успеть к началу праздника, ей должно было показать себя гостям, когда король окончит свой тост и ей откроют двери. Стражники, с которыми ей приходилось ждать сего часа, косились с удивлением и любопытством. Как-то Эйгон сказал, что она канат, который простолюдины перетягивают на своих праздниках. Почему бы и не побыть им ещё?

Как только двери открылись и перед взором предстало множество гостей различных домов, Рейма глубоко вдохнула и положила одну ладонь поверх другой. Красное платье, подобно тому, что когда-то Рейнира надевала на смотрины. Но узорами на нём были многочисленные стебли вереска с нераспустившимися соцветиями. И волосы уложены, как когда-то их уложила королева Алисента, впервые показавшись в тронном зале в зелёном. Служанкам пришлось хорошенько постараться, чтобы её пушистые, как у королевы Эйммы, волосы не выглядели с этой причёской нелепо.

Железный трон на время пиршества позабыт, скрытый другими стульями с высокими резными спинками. Среди одних и тех же лиц выделялись статные дорнийцы и их прекрасные и чарующие дорнийки. Удивительно, что король пригласил лучших их представителей, чтобы подобным образом выразить благодарность за гостеприимство всего Дорна. Однако были и знакомые лица, улыбки на них придали принцессе уверенности. Если бы кто-то и хотел ляпнуть про злосчастные четыре месяца, о которых «ничего неизвестно», сегодня смолчит. Она не станет терпеть, особенно когда такие ярые до справедливости люди присутствуют здесь.

Если справа от короля сидели королева и десница, то слева расположились дети короля. Место слева от Визериса пустовало, ждало её. Алисента улыбнулась: Рейма выглядела достойно и выделялась, как полагалось ей по крови. Хелейна, знавшая чего ожидать, довольно промурлыкала себе под нос. Эйгон покосился на младшую, поджав губы, а после, когда старшая поприветствовала короля и заняла своё место, бросил, не требуя ответа:

— Эти ваши символические игры кружат голову, — само собой, не в самом приятном смысле. — Но такая красавица отобрала у них голоса, стало так тихо, будто сюда дракон сунулся и никто не хочет его привлечь ненароком.

— Плохой комплимент, братец, — Эйгон только плечами пожал на её слова.

Праздничный шум заиграл новыми красками, стоило королю положить свою ладонь поверх ладони дочери, сжимая в одобрении. Закружились пары в танцах. Один из дорнийцев подошёл, молодой человек, года на четыре старше Реймы. Они вместе росли при дворе принца Кворена. И поначалу он был тем ещё задирой, но быстро пришлось признать гостью равной, а не другой любой дорнийкой. Был ли Теор Сантагар влюблён? Ещё как. Однако встретить его в Красном замке весьма неожиданно.

— Ваше Величество, позвольте представиться, Теор Сантагар, — поклонился, но недостаточно низко, как может позволить себе званый гость. — Королева, принцессы и принцы, — кивок и взгляд на Рейму, лёгкий и задорный. Ох уж эти песчаные дорнийцы, ещё более наглые, чем солёные. — Довольны ли вы тем, какой вернулась Её Высочество? — всего лишь необходимая формальность, чтобы позвать её на следующий танец. Зря что ли учил?

— Доволен… сир Теор, — уже и рыцарь. Неплохая партия? Только Визерис не стал об этом думать. Дочь мизинцем стукнула его ладонь. Это просьба больше не обращать на гостя внимания или просто совпало?

— Это честь для нас, — Сантагар склонил голову из вежливой благодарности. Но исподлобья глянул на Рейму: — Принцесса, не окажите честь потанцевать со мной?

— Сир Теор, я бы с радостью, но все эти приготовления к празднику так утомляют, — Эйгон рядом тихо засмеялся, только вот дорниец нисколько не смутился.

— Что вы хотите на этот раз? — полюбопытствовал он, вторя королю.

— Рейма, разве можно отказывать гостю… — Визерис нахмурился, недоумевая, а затем спросил: — И что-то требовать? — и посмотрел на дочь, которая мило улыбалась.

— Ваше Величество, нет причин беспокоиться, у нас с принцессой издавна так повелось, — очаровательный молодой человек. Возможно, Сантагар был её другом в чужом Дорне?

— Я пока не решила, — Рейма поднялась.

— Да ладно? — Эйгон свёл брови в неодобрении.

— Но до конца танца что-нибудь придумаю, — прошла мимо Хелейны и Эймонда, обошла стол: — Раз у нас так повелось, — и вложила свою ладонь в его. Теор выпрямился и повёл принцессу к центральной части танцующей колоннады, но далеко от семейного стола уводить не стал.

Несмотря на то что танцы родного двора изучались исправно, под присмотром матушки, Рейма отвыкла от них. Свободные и позволяющие импровизацию дорнийские танцы стали по душе ближе. Так что первые движения давались ей неловко. Но выучивший недавно пару танцев Теор в том же положении. Оттого выглядело, будто принцесса помогает ему не упасть в грязь лицом.

— Не ожидала увидеть тебя здесь, — честно призналась она, когда шаги наполнились уверенностью, а память услужливо подсказывала движения.

— Должен я покаяться, Рейма, пока не уплыл за Узкое море, — они смотрелись вместе обворожительно, заставляя людей улыбаться из разных чувств. И при дворе принца, и здесь, при дворе короля. Их руки сплелись, они закружились.

— О чём ты?

— Кайа хорошо о тебе заботится? — если бы не такой хороший друг и партнёр, принцесса бы сбилась из-за услышанного. А Теор спокойно продолжал: — Мой дом повинен перед тобой, сама знаешь в чём. И перед Семерыми сыскал я справедливости ради Дорна и тебя, доброй гостьи, — танцующих становилось меньше. Кому-то стало дурно от усердия в сим нелёгком деле.

— Что ты натворил? — музыка стала стихать.

— Мой отец был не вправе требовать справедливости за муки предков от невинной девчушки, как и знавший об этом старший брат не смел молчать, — пары остановились. Рейма схватилась за его локти, сами руки Теора послужили ей опорой. Теор улыбнулся, несколько виновато, но ни о чём не жалея: — Я убил их, отравил, они умерли не сразу, я успел предстать перед принцем Квореном и изложить суть дела. Честь Дорна восстановлена, но я всё равно предатель для Сантагаров. Поэтому мне нужно за Узкое море, начну жизнь заново, добрая драконья принцесса, — в конце концов, молодой человек восхищался чужачкой, которая, несмотря на незаслуженное зло, продолжала творить добро.

Эйгон наблюдал за сестрой и дорнийцем то равнодушно, то с некой снисходительностью. Может, смотрелись они и хорошо — так думали окружающие лорды и их леди, Эйгону и напрягаться не пришлось, чтобы понять их мысли и суть разговоров. Стоило им только посмотреть на его сестру! Лицемеры! Пусть держатся подальше от неё.

— Завидуешь? — с усмешкой спросил он у младшего брата, который хмурился всё сильнее, пока они танцевали. И совсем не заметил, что Хелейна тоже наблюдала за ними, едва заметно улыбаясь. А теперь замотала головой. — Да я не тебе.

— Что-то не так, — только это мелкий бука и выдал.

Эйгон фыркнул.

— Идём, — и протянул руку младшей, закатив глаза. — Второй раз предлагать не стану, — может, она и идиотка, но им ведь придётся пожениться. Сестра, уважать-то надо. Вроде уважает? Вроде…

— Ну и… — не успел принц съязвить, Рейма спешила вернуться на своё место, с трудом возвращая приветливую улыбку и такой же приветливый взгляд.

Эймонд тоже не успел ничего сказать, только вертелся, пока Рейма обходила стол, возвращаясь к своему стулу. Пир как пир. И почему их считают особенными? Наутро в её покои доставили одно из фамильных копий Сантагаров — Лазурный Скорпион. За танец ничего не попросила, но издавна повелось, так что «не стоит нарушать традицию, принцесса». Особенно в последний раз.

΅◊΅

Если Вхагар первое время пугала, то теперь было весело смеяться от души, обгоняя старушку. Глаз Эймонда зажил, для него изготовили повязку из кожи. «Шрамы красят мужчин», — сколько раз второй принц услышал эти слова, как только рана зажила? Утомляет.

И теперь он мог сколько угодно проводить времени со своей драконицей. И так многое упустил!

Валеон то обгонял старшую, то отставал от неё. В голосе юного всадника слышно всё больше уверенности. Он завидовал той обыденности и простоте, что была между Реймой и её драконом. Валеон понимал, не успела принцесса повелевать. Но он был молодым драконом, а Рейма — его первая хозяйка. Надеяться на такое взаимопонимание с Вхагар… Эймонд только надеяться и мог.

За два года — точнее за два года и почти шесть месяцев! — многое случается. Эйгон не противится вредным привычкам, терпит разочарованные взгляды деда и старается не заглядывать в уставшие глаза матери, не признаваясь, что боится увидеть ещё большее разочарование. Натура не дура! Вела его к стройным ножкам и десяткам кубков вина. Однако пока были занятия и тренировки с мечом, а также семейные полёты на драконах, жизнь обещала не оборваться рано. Хелейна росла и хорошела. Ну, Эйгон согласен. Только ведь… сестра! Теперь уж точно стало ясно, что напрасно надеяться не стоит. Поженят их. Года через два.

Рейма тоже продолжала свои тренировки: и с мечом, и с копьём, и с кинжалами. Хотя с последним можно было потренироваться только с Кайей. А похорошела как! Рыцари, принёсшие обеты, не знали, радоваться или грустить. А принцесса отваживала женихов одного за другим. Были настырные и глупые товарищи! Но их она вызывала на дуэль, иногда пуская в ход сарказм и провокацию. Не всегда победы давались легко — а стоит того!

И только принц Эймонд, чьи успехи замечали, всё же больше замечал жалостливые взгляды, которых поначалу было чересчур много. В конце концов, не только тренировки стали тяжелее, но и обыденная жизнь. Слепая зона! Левая сторона оставалась загадкой. Напрягало. Так напрягало. Переросло в паранойю до такой степени, что искреннюю заботу матери и сестёр он также стал принимать за жалость. Благо, и эти волнения ушли, привычка сделала своё. Только теперь Эймонд предпочитал садиться за семейным столом по левой стороне от короля, чтобы иметь возможность видеть всех. Защитник в нём доверял сиру Кристану и его людям, а потому менять что-то не имело смысла.

Визерис… ему всё же становилось хуже, припарки из трав не спасали бы его вечно, они не добавляли лет, всего лишь оттягивали неизбежное. Король знал, времени мало. Чтобы государственные дела не свели его в могилу ещё раньше, не перерабатывал, доверяя всё жене и деснице. Но старался не пропускать семейных ужинов. На самом деле, их король посещал ради одной принцессы. Их отношения улучшились, когда Рейма пожелала заняться богоугодным делом. В Блошином конце выкупила одну захудалую таверну и раз в семь дней кормила уличных сирот, всех, кому не больше шестнадцати. А дальше, если руки, ноги есть, то на вольные хлеба!

Сначала приходилось раз в неделю — из своего содержания ведь! Но тут в игру подключились сторонники как «зелёных», так и «чёрных». Рейма долго смеялась и никому отказывать не стала. Всё равно от них поступают лишь средства, а благодарят-то люди зачинщицу! Она снова осталась при себе. Может, носить серый? Хотя то тоже чей-то цвет…

Хелейна поменяла их с сестрой тарелки, отдавая более пресную еду. И пока королева не заметила, обе ухватили по кусочку из порций. Третья принцесса застыла, переглянувшись с младшим братом. Получила благодарный кивок. Кто знает, за что? Эйгон больше молчал, когда доводилось сидеть рядом с дедом. Равнодушный к нему отец и то был добрее. Да, сомнительно, конечно, но принц не жалуется.

— Сын мой, — неожиданно для Эйгона, обратился к нему отец. — Недавно я решил благословить ваш с Хелейной брак, — и улыбнулся самой младшей дочери (вот кто здесь самое невинное и доброе дитя), та улыбнулась лишь из любви к старику. — Но мы ещё обсудили с Отто этот момент. Надо бы взрослеть! — Эйгон напрягся, ему совершенно не хотелось гадать и пугаться, чего эти двое удумали. — Я счёл уместным, если ты пробудешь полтора года в Староместе на воспитании у своего дяди.

— Один? — как бы он ни любил мать и как бы ни уважал деда, остальных из дома Хайтауэр он недолюбливал. Слишком там все важные и гордые, но что ещё хуже — скучные. Если они думают отправить его туда на перевоспитание, сделают только хуже. От невыносимости пребывания принц почувствует ещё большую охоту до стройных ножек.

— Ты можешь взять с собой брата или старшую сестру, — ответил Визерис, наблюдая за детьми и скромно усмехаясь.

Эйгон и Рейма посмотрели друг на друга. Такой молчаливый, но понятный диалог произошёл! С мелким весело не будет, больно правильный! А они вдвоём и напакостить могут, и из замка сбежать, и хорошенькими язвами побыть, когда надо. Но Рейма против! Алисента обратила внимание на их переглядки с лёгким недоумением, а её отец спокойно веселил себя этим, посмеиваясь.

Рейма прошептала губами:

— Нет, — ей пришлось посмотреть на десницу в поисках помощи. Хоть кто-то должен понимать, что в Староместе от неё и косточек не оставят. Но Отто взгляд отвёл: — Плохой вы дед, — шёпот вышел чуть громче. Хелейна засмеялась.

— Вижу, вы неразлучны, как в далёком своём детстве, — Визерис прикрыл глаза. Отто настоял на кандидатуре принцессы ввиду нескольких причин. Во-первых, иллюзия выбора для Эйгона, на которого присутствие любимой сестры если не повлияет благотворно, то хотя бы не позволит пуститься во все тяжкие. Во-вторых, это поможет подготовить почву для ещё одного брака.

Отто не слепец, он видит младшего внука насквозь. И он был влюблённым мальчишкой, настолько влюблённым, что возлюбленная подарила ему Гвейна и Алисенту, особенно Алисенту. Лучшее, что у него есть, если оглядываться назад! Десница много размышлял о том, что брак Эймонда с леди одного из дружественных им домов куда выгоднее. Но если дать шанс этому варианту, получится намного лучше. Отто пока не мог представить, что именно выйдет лучше. Но почему-то в партии против «чёрных» хотелось поставить на вторую дочь Визериса.

— А что будет с Рейнирой? — что? Закономерный вопрос, вообще-то. После того письма от Люцериса Велариона Рейма один месяц, раз в год, гостила на Драконьем Камне. Дядя пугал до чёртиков, но грех не понаблюдать за тренировками самого Порочного принца. И честно, месяца хватало. Она успевала пообщаться с любимым племянником, привязаться к старшему, полюбить сестру и преисполниться новой волной зависти к ней же, а ещё морально содрогаться от неожиданных появлений Деймона где-либо в том замке. — Нет, я понимаю, что времени ещё полно, чтобы сказать…

— Ты отправишься на Драконий Камень в ближайшее время, проведёшь там полгода. Вернёшься в аккурат к отправлению в Старомест, — сказал король, не желая слушать возмущений. Рейма посмотрела на него. И невольно вспомнились давно обронённые в праведном гневе слова.

— Мы решили, что, отбыв полгода в гостях у принцессы сейчас, после возвращения из Староместа, в течение трёх лет вы не станете посещать Драконий Камень, — Рейма перевела взгляд на десницу. Интересно они решили, конечно. Только душевных забот ей прибавили! А Отто поспешил добавить: — Ради сбалансирования ранее установленного порядка.

Воздух накалился. Или разрядился? Кто-то ожидал удар молота по наковальне, а кто-то — посланную Семерыми молнию посреди ясного неба.

— Решено! — и только Эйгон остался доволен.

— Спасибо, братец, — прозвучало настолько безэмоционально, что не понятно, то ли сарказм, то ли действительно благодарность.

— Не благодари, — а ему всё равно, собой доволен — и это главное.

΅◊΅

— Не понимаю, к чему все эти сложности, — полёты в жаркие деньки благодарили головными болями. Так что пришлось приземлиться на чьём-то незасеянном и зелёном от травы поле. Вхагар тут же прилегла, пока Валеон предался инстинктам и гонял птиц да мелкую живность. В один момент Вхагар надоест, так что своим рыком заставит младшего сородича угомониться.

— Понимаешь, — Эймонд уложил голову на колени Реймы, когда та устроилась в тени одинокого вяза, прислонившись к коре. Волосы были собраны сзади в большой и непышный пучок из косы, так что она могла просидеть тут несколько часов.

— Сама суровость? — девушка надула щёки и глянула на брата, но тот лежал, закрыв свой единственный глаз.

— Так будет лучше, ещё обрадуешься, — идея того, что он не сможет видеть Рейму в течение двух лет, злила. Особенно потому злила, что на Драконий Камень она улетает завтра. И пропустит его день рождения. А ведь они договорились сбежать с будущего праздника, чтобы полетать на драконах под ночным небом, каким бы оно ни было, и морем, шумное оно или спокойное.

— Дуешься, будто тебя туда отправляют, — Рейма рассмеялась, и запустила ладонь в его волосы, ероша.

— Полгода рядом с… — и так сморщился! В принципе, она могла представить, сколько грубых слов подбиралось в этой светлой голове.

— С сестрой, дядей и племянниками, и кузиной, — глаз открылся. Сколько в нём недовольства. Зрачок сузился. — Что?

— Ты их любишь? — обычно Эймонд избегал провокационных вопросов. Но сейчас собирался получить ответ. Рейма даже сглотнула. Он за годы вытянулся, точно перерастёт брата и её. Может и деда перерастёт? С ответом не торопили.

Вхагар надоела непоседливость Валеона, так что, издав добрый по силе рокот, она заставила его улечься. Негодник посмотрел на старушку с недовольством, присущим животным и прочим тварям, более простым, чем у людей.

— Почему ты спрашиваешь? — лучшая защита — это нападение.

— Ты знаешь. Ты её сестра больше, чем… — подросток нахмурился. Ему не нравилось говорить вслух то, чего он боялся. Мама говорит, признавать страхи — значит получать преимущество перед ними. Но, когда его страхи касались Реймы, он не хотел их признавать, будто мог помочь им притвориться в реальность.

— Она моя сестра, у нас один отец, одна мать. Понимаю, к чему ты ведёшь, — Эймонд протянул ей руку, и другой свободной она сжала его ладонь. — Я люблю и вас. Могу сказать тебе только то же, что говорила Рейнире, когда она… — воззвала к долгу крови или к долгу сестринскому. А какая разница? Рейма вдохнула свежий воздух глубже. Усмехнулась: — Но тебе не понравится.

— Что ты ей сказала?

— Что-то об изменчивости сердца. Точно не вспомню, просто надо было уйти от ответа, — принцесса посмотрела на двух драконов. У них взаимопонимания куда больше, чем у людей. Её скромное мнение. Даже завидно. Хотелось бы быть драконом: спишь, ешь, летаешь… дракарис!

— Моё сердце не изменится, — Эймонд смотрел на неё. Даже с такого ракурса можно наблюдать вечно.

И всё же отвёл взгляд.

— Хочешь отомстить? — ладонь с волос перешла к левому уху, а затем к повязке на глазу. Рейма опустила голову.

— Я не совсем об этом. Но солгу, если скажу, что не хочу, — так было бы справедливо. Сильный мальчик отнял у него глаз, но ничего сам не потерял. И продолжал получать блага жизни больше Эймонда. Одно зрение, возможность видеть мир двумя глазами!..

— Это было слишком даже для ребёнка, но ты тоже взрослеешь. Не боишься, что назначенная тобой цена окажется выше положенной? — он не смотрел на неё. Принцесса улыбнулась. — Злопамятство не придаст сердцу здоровья, если что, — и поцеловала принца в лоб.

— Семеро рассудят, — но он неумолим.

— Сменим тему? — а тем временем на хвост Валеона села птица. Дракон резко повернул голову и заревел. И как у бедной птахи хватило сил улететь? Вхагар открыла глаза и, убедившись, что им ничего не угрожает, закрыла их.

— Какой цвет тебе нравится? — пхах!

— Серьёзно? — Рейма откинула голову назад, но не рассчитала скорость, а потому даже волосы не спасли от силы удара о кору. Принцесса замычала: — Золотой, как у песков под солнцем, — сквозь сжатые зубы.

— Скучаешь по Дорну? — Эймонд поверил.

— Да, самое беззаботное время, хотя многих людей не доставало, — вдох поглубже. Нельзя так злиться на несчастное дерево! Не жечь же его теперь. Хотя, возможно, она бы и поддалась порыву, не будь здесь принца.

— Однако ты не очень была рада встречи с Сантагаром, — заметил Эймонд.

— С чего ты взял? — нахмурилась, но смотреть на него не стала. Напряглась невольно, и он заметил.

— После разговора с ним, — и продолжил, — ты побледнела и... — ему обязательно продолжать? Эймонд набрал побольше воздуха, чтобы сказать, переставая сомневаться: — Слухи не врут? В Дорне что-то произошло? Что-то, что может кинуть тень на Таргариенов, — его руку отпустили.

— На Таргариенов не кинет. Не так, чтобы пришлось стыдиться или…

— Я не поэтому спросил, — он сел к ней спиной. — Я не маленький ребёнок, ты можешь на меня положиться.

— Знаю, — Рейма встала. Желудок решил, что пора подействовать на нервы и воззвать к чувству голода. Однако, скажи она об этом, будет выглядеть, будто отговорки лучше не смогла выдумать. — Но, Эймонд, не спеши отягощать ношу на своих плечах, — и пошла к Валеону. Пора возвращаться, засиделись!

΅◊΅

— Признайся, Деймон, ты рад её прилёту, — они вышли из замка, чтобы встретить свою сестру и племянницу.

— Клянусь, заявись Рейма сюда в зелёном, лично перерезал бы глотку, — принц наблюдал, как ловко гостья спрыгнула с дракона. Никакой элегантности, присущей леди. Да, постарел Деймон: соскучился. И как-то за ужином, с глазу на глаз, признался Рейнире, что хочет такую же бойкую дочку. Всё же его девочки больше леди. Но мужчина нисколько не доверял племяннице. И не собирался. Ведь та не то что металась — просто не собиралась принимать решений.

— Сестра, — Рейма уже собиралась присесть в реверансе, но Рейнира отпустила руку Деймона и поспешила обнять сестру.

— Рада видеть тебя в добром здравии, Рейнира, вся сияешь, — Рейма улыбнулась, а затем обратилась к дяде: — Деймон? — всякие «принц», «Ваше Высочество» и прочее из уст младшей племянницы бесили. Он, конечно, не питает к ней доверия, но привык. Мелкая. Пусть при зелёной пиявке строит из себя что захочет, а здесь голову дурить не надо!

— Ещё выше стала? — схватил её за плечи. — И крепче? — ухмыльнулся. — Чем Визерис думал, решив отправить тебя в Старомест? — обратился он к Рейнире, а затем снова к Рейме: — А ты зачем согласилась? Мы ещё поговорим об этом! — и поторопился первым в замок. Рейма как раз к ужину подоспела.

— Идём, у него столько планов на отведённое нам время, — Рейнира взяла её под руку. Всё же Джейс и Люк слишком малы. Нет, Деймон их многому учит, но даже у Рейниры нет былого азарта до приключений.

Простил ли её муж племянницу за то, что было в Дрифтмарке?

«Это тебе её прощать, но, в целом, принцесса Рейма была права и держалась молодцом», — так что злились на вторую принцессу только близняшки.

…

— Ветра здесь не такие приветливые, как в Дорне, — облёты острова наперегонки стали надоедать, но когда они спорили на просьбу или вопрос, то азарт брал своё. Сейчас победа за Реймой, и теперь приходилось чесать своего утомившегося дракона. — Там можно было не пристёгиваться, — дракон довольно зарычал.

— Любишь экспериментировать? Раньше не рассказывала, — Деймон предпочёл не расслабляться. Место, которым они обозначили финишем… не стоило торопиться. Мужчина прислушивался к окружению.

— Я вообще тебя боялась до табуна мурашек, — а сейчас привыкла. Так и надо со страхами: чем быстрее привыкнешь, тем быстрее поборешь их.

Деймон усмехнулся:

— Валеон хорошо растёт.

— Я не даю держать его в Логове долго, — обычно он под боком у Вхагар. — Кажется, при Валирии множество драконов свободно летали в небе, — они оба сошлись во мнении, что драконы становятся меньше из-за искусственных ограничений, установленных Таргариенами ради народа, особенно Королевской гавани.

— Заметно. Он по скорости скоро догонит Мелеис, — и на это замечание Рейма улыбнулась. Пусть растёт и крепнет.

Свирепый и оглушающий рёв заставил не только людей содрогнуться, но и драконов припугнул. Глаза Валеона и Караксеса сузились, а их дыхание стихло, будто вовсе не дышали.

— Рейма… — повторять не надо!

Принцесса быстро взобралась на Валеона по лапе. И только когда племянница повелела взлететь и дракон послушался, Деймон сам отдал приказ Караксесу. Рёв принадлежал Каннибалу. И сражаться с ним станет только идиот. Нет, будь у них мирное время без мутного будущего, Деймон мог бы рискнуть. Но их будущее слишком туманно, чтобы рисковать сейчас.

…

— Дракарис, Арракс! — Люцерису нравился его дракон. Жемчужно-белый с золотыми глазами и золотой грудью, дракон был непросто красивым, его вид вдохновлял и приносил некую душевную гармонию. И это был самый настоящий ребёнок! Совсем недикий. Люку не приходилось его опасаться, как Рейме Валеона. Если она может назвать взаимоотношения с Валеоном дружескими, то лишь благодаря долгому проявлению уважения с её стороны, а затем проявлению доверия с его стороны. Но второму принцу Велариону было комфортно со своим драконом.

Они с тётей сами пожарили мяса, чтобы покормить юного дракона. Если его бросала Рейма, Арракс выказывал недовольство, не ловил, игнорировал кусок. Только от своего юного хозяина! Так что Рейме оставалось усесться на ближайшем валуне и наблюдать за этими двумя.

Жизнь на Драконьем Камне неслась быстро. Иногда Деймон, побеждая в спорах и соревнованиях, спрашивал что-то о «зелёных». А долги нужно платить, так что Рейма отвечала, сколько знала, сколько ей позволяли знать. Иногда мстила в ответ тем же. Но держала информацию при себе, а затем та старела. В тренировках участвовала и Рейна, так что целых две принцессы могли за себя постоять. На этом острове. Вторая дочь Деймона даже примирилась. Может, переосмыслила просто. Или не хотела портить настроение остальным?

Иногда приходилось засыпать под рычание и рокот драконов, оставшихся без всадников. Не пугало, просто заставляло задуматься о насущном и немного о вечном.

Вермакс хорошо рос, в отличие от Лунной плясуньи, обитающей на Дрифтмарке вместе со своей хозяйкой. Джекейрис уже мог на нём летать, но не так свободно, как другие родственники. Деймон обыгрывал его и Рейму в карты. Ужас! Дядя был самым ужасным жуликом из всех! Даже в Дорне приловчиться легче.

— Серьёзно? — один из вечеров они провели у камина в главном зале. Деймон учил мальчишек валирийскому, а Рейнира предложила девчонкам заплести волосы.

— Хочется немного наверстать упущенное, садись, — сама наследница села в кресле, Рейма села у её ног, распустив волосы. Перед самой Реймой села Рейна. Вот с такими пышными волосами точно не каждый совладает! Однако нельзя сдаваться без боя.

То был спокойный и тихий вечер. Рейма аккуратно обращалась с вверенными ей волосами, а потому Рейна вскоре задремала.

— Если в Староместе тебя обидят, дай мне знать, — Рейнира почти закончила. Заплела волосы легко и свободно, по натуре сестры. Слова её прозвучали тихо, только Рейма слышала, остальным — бормотание.

— Брось, Рейнира. Никто меня там не обидит, — девушка закатила глаза.

— Эйгон тебе не защитник, — Рейнира хотела сказать, что это сестра будет его защищать, но не стала.

— Рейнира, — Рейма нахмурилась. Она тоже закончила. Ничего не оставила свободным, всё заплела в пучок из кос, ближе к шее. Спать так неудобно, разве что на боку. Вряд ли Рейне понравится, но принцесса честно старалась.

— Рейма, я могу поверить, что Алисента тебя любит, что её дети тоже, но Хайтауэры тебе не друзья, — наставление не так уж и навязчиво. В сильном огне не было надобности, тепло от него не напрягало, не душило. Спокойствие и умиротворение.

— Я знаю, сестра, поверь, — к тому же Деймон тоже не стал тянуть время, а в первые дни наставлял, что нужно узнать первым делом в главном замке Староместа, чтобы получить преимущества. Всё же принц надеялся, что в итоге Рейма будет на их стороне.

Рейнира поцеловала сестру в макушку. Весьма неожиданно! И тут уж никак, волей или неволей, не уличишь женщину в неискренности. Она снова расцвела, как было при жизни сира Харвина, только ещё лучше! Рейма обернулась и всмотрелась в лицо Рейниры. Наследница знала о решении отца, не сочла его разумным, но перечить не стала. Были какие-то соображения. Хотелось поделиться с сестрой. Но Рейма не хотела грузить себя думами о будущем.

— Я же не на край света отправляюсь? Буду писать, стараться. Деймон уже познакомил меня с каким-то человеком, через которого мне надо передавать письма, — тихо засмеялась, — чтобы прямо вам в руки попадали.

Рейнира подумала, что сестра стала сильнее, побывав в Дорне. Но, наверное, будь у неё возможность, она бы не отпустила Рейму, оставила при себе. Может, лучше бы не стало, но хуже тоже не было бы. По крайней мере, старшая сестра хотела так думать.

΅◊΅

В Красной гавани её встретили Эйгон и Хелейна, позади которых стояла матушка. Глаза от тревог были тусклы, это уже обычное дело. Но стоило принцессе побежать к ним, как в глазах Алисенты заиграл живой блеск. Всех обняли!

— А где Эймонд? — ладно, короля-отца не утруждали, учитывая его здоровье. Но Эймонд!

— Ну… — Эйгон отвёл взгляд, поведя бровью.

— Вы улетаете только завтра утром, — заметила Алисента. — Ещё успеете свидеться.

Хелейна поспешила увести сестру в замок. В покоях было пусто. Не нашлось многих вещей и Кайи. Ведь их пришлось отправить раньше, поскольку всадники драконов их легко обгонят. Сестра, пользуясь преимуществом, была рядом с Реймой до самого ужина. Тёплая ванна подняла настроение после возвращения. Осадок на сердце пропал.

— Так почему Эймонд не пришёл? — если что, Рейма отдельных писем никому не писала. Одно общее, которое Алисента зачитывала детям. Но даже на такое времени могло не хватать. Если подумать, за последнее пребывание на острове наследников ей не удалось побыть одной, наедине с собой.

— Кто знает, — Хелейна пожала плечами. — После дня рождения он и Эйгон ходили в город, вот с тех пор не показывается почти, — сестра помогла расчесать волосы и заплела их так, как любила сама.

— В город? — Рейма удивилась и уточнила: — Когда?

— Ночью, — бесстрастный ответ.

Мысль единственная и верная!

«Ночью», — кивнула себе принцесса и уже вслух пробормотала:

— Эйгон… — заботливый братец. Хорошо, если к делу с умом подошёл. Но, вероятнее всего, просто пнул в двери ближайшего борделя со словами: «Развлекайся!» Что-то в этом духе. Не её дело, конечно. Но это ужас. Надо ему лекцию прочитать, как с людьми общаться.

Сам ужин прошёл довольно спокойно. Эймонд только поздоровался, остальное время молчал. Отто похвалил красавиц-внучек. Визерис хотел послушать Рейму.

— Расскажи что-нибудь.

— Что, например?

— Что-нибудь?

И это немного растрогало принцессу. Было приятно видеть улыбку старика. Но Рейма старалась не упоминать обитателей Драконьего Камня, чтобы быть уверенной, что эта улыбка отца принадлежит только ей. И именно она потом провела отца в его покои. Довольно долгая прогулка вышла. Она даже помогла ему прилечь. И когда король засыпал, поцеловала в висок.

Рейма не успела далеко отойти от покоев отца далеко. Стража осталась позади, они бы ничего не услышали.

— Принцесса? — десница собственной персоной.

— Дедушка? — улыбнулась она. Отто улыбнулся в ответа. Рейма поспешила уйти, но мужчина заставил её обернуться:

— Как принцесса Рейнира? Всё ли у неё хорошо?

— Вашими молитвами, — Рейма усмехнулась, склонив голову и посмотрев на него исподлобья.

΅◊΅

Двадцать лет исполнилось Рейме незадолго до возвращения в Красную гавань. В Староместе, как верно заметил Эйгон, скучно. Пришлось учиться, но он больше присутствовал, пока Рейма училась. Тем и заслужила уважение лорда и леди Староместа. Зато драконов тренировали, это Эйгону нравилось. Не просто так он сын дома Таргариенов.

И если дни рождения Эйгона проходили строго по расписанию, не вдохнуть и не выдохнуть лишний раз, то в день рождения Реймы они убежали из замка ещё до рассвета. Что могло угрожать принцу и принцессе на землях Хайтауэров?

Они бегали из одного села в другое, надолго не задерживаясь. Не дорогами, конечно. По лесочкам и рощам, по полям. Пришлось своровать одежду у слуг, чтобы сбить запах. Рейма предложила о лошадок потереться. Она не была уверена, но заобнимала одну, пока Эйгон в стороне сдерживал смех. Ползать по полям или передвигаться вприсядку. Если бы предложил кто-нибудь другой, Эйгон бы не согласился. Но сестре он доверял. И доверие окупило себя: так счастлив он не был давно.

Ночью, правда, был атас. Хорошо, что они взяли мечи. От лесов держались подальше. Зашли в одно село. Было тихо, люди спали. А потом пришлось бежать, потому что — оказывается! — у простых крестьян есть сторожевые собаки, пусть и немного. Их легко порубить мечом, само собой. Они ведь приличные люди! Принц. И принцесса. Шляются непонятно когда и непонятно где. Уносили ноги, смеясь. Разбудили бедных жителей.

Сколько они пробегали в итоге? Потерялись ли? Да, вернулись они не сами. Рыцари Староместа искали их и нашли. Две свободные лошади для беглецов. Интересно, как сильно им прилетит. Сам лорд Хайтауэр может и посмеяться, и оценить маленькое приключение буйной молодости, а вот когда десница узнает.

— День рождения мой, зачинщик я, переживём. Может, оценит? — смеялась Рейма, и Эйгону становилось легче. Сестра точно не обманет.

Солнце встало, стоило вратам замка закрыться за их спинами.

— Надеюсь, я услышу много интересного за завтраком, — старик рассмеялся, похлопав обоих по плечам. — Прилетали, кстати, Хелейна и Эймонд, — он улыбнулся, а любители приключений переглянулись: с чего вдруг? Не случилось ли чего? — Повидаться хотели, — продолжал лорд, пока они возвращались в замок. — Я предлагал остаться, но принц сказал, что они договорились только на день здесь, — на день рождения Реймы прилетали.

— Вредничает просто, — на слова Эйгона лорд рассмеялся.

— Ну, ничего страшного, я думаю, скоро возвращаемся, — поэтому Рейма и не любила сюрпризы. И чья только идея была? Хотя о её нелюбви к сюрпризам знает только Эйгон, который сейчас сочувственно похлопал по плечу.

Возмужал. Похорошел. Много стройных ножек раздвинул. К счастью, бастардов не наплодил. Боги милосердны. Хотя его понять можно. Может, и не был о Хелейне лучшего мнения, но себе не изменил — сестра. В этом он не Таргариен, к худу или добру.

΅◊΅

Королевская Гавань встретила Валеона и Солнечного огня привычкой. Вхагар всё же внушительней. Тёмно-зелёный плащ метался по Блошиному концу, наведываясь в разные уголки и нигде при этом не засиживаясь. Затем остановка у таверны принцессы Реймы, детей там по-прежнему кормили. Сторонники «чёрных» и «зелёных» не собирались уходить первыми. Неплохо. Люди не изменились. Всё такие же обычные, но более свободные и свои.

Ясное небо над головой. Но лучше вверх не смотреть, а то слетит капюшон. Пора возвращаться, а то брату ещё влетит. Ведь если летит Валеон, не значит, что на нём восседает Рейма.

Юркая и глазастая, она мчалась к Красному замку. Но хочется обходить самых неприятных на вид людей. Улицы шире, улицы уже, поворот. Подъём, спуск. Перебраться через здание. Ещё один спуск вниз.

— Один серебряный олень найдётся? — неужто совсем расслабилась в Староместе? Так тихо подкрался и схватил за горло? Кто? Какой-то незнакомый голос. Нож приставили к горлу; не успела рассмотреть какой. Но она стоит на ступеньке ниже, значит выше незнакомца.

Незнакомца ли? Ждали её ответа.

— Можешь проверить карманы, с ножом у горла особо не глянешь, — Рейма усмехнулась. Нож тут же убрали, отходя. Принцесса всё же напугалась, неожиданно, что в столице нашёлся способный подобраться к ней со спины. Мало вариантов. И только один человек мог так рискнуть.

Она обернулась. Из-под капюшона такого же тёмно-зелёного плаща на неё смотрел только один глаз. Вытянулся ещё больше, но пока ниже, чуть-чуть, и окреп. Ещё год — и завидный красавец получится.

— Эймонд, — Рейма улыбнулась, — здравствуй.

Ясное солнце и тренировочная площадка Красного замка. Рыцари, принц и принцесса. И куда без зевак? Пыль. Пот. Звяканье металла. Удары за ударами. Упал — вставай! Изворачивайся! И куда без ставок среди тех самых зевак? Их одноглазый принц сражается всё лучше и лучше, но победы здесь принадлежат лишь его наставнику, сиру Кристану. Однако всё равно есть преданные почитатели, которые ставят на принца до последнего. Так обстоят дела в одном круге.

Другой круг образовали зеваки, которые приходят ради второй принцессы или отвлекаются из-за неё. К возвращению Эйгона и Реймы из Староместа десница пригласил несколько дорнийцев ко двору. Как часть её свиты? Отто не уточнил, просто предложил принцессе пользоваться возможностью побыть рядом со старыми друзьями. Правда, иллюзия продержалась недолго. За душевным разговором выяснилось, что у славных копейщиков возникли проблемы на родине. Но тут и им попался «человек Таргариенов», который искал друзей Реймы, чтобы те, по возможности, составили её свиту при дворе. Дорнийцы, если не относятся к древнему и важному роду, просты, как пустые бочонки. Они действительно не могут представить, что проблемы возникли у них очень вовремя.

«Всё ради семьи, внучка», — ответил Отто, когда Рейма спросила напрямую. Она была в бешенстве из-за таких интриг! Добрый жест? Или рычаг давления? В конце концов, Алисента и её дети привязаны к Рейме, так что Отто не может закрывать глаза. Тут пятьдесят на пятьдесят.

И сейчас принцесса вспомнила об этом, когда попросила двух добрый друзей побыть её соперниками.

Много мыслей! Они мешали думать о бое, пусть и тренировочном. Дорнийцы никогда не поддаются, потому что не позволят себе проявлять неуважение. Ни к противнику. Ни к ученику. В один момент выпад приходится ей в ноги. Тут действовать надо быстро! Подпрыгнула, вонзая свой трофей, Лазурный, в землю и используя его как опору, сначала согнула ноги в коленях, а затем резко выпрямила для удара в грудь. Избежать атаки другого копейщика в воздухе сложно. Но, предугадав такое, Рейма сметила центр тяжести в нужную сторону. И всё же приземление было как грубым, так и неуклюжим. Отбросив копьё, она перекатилась по земле. Слышно на весь двор, как и общие охи и ахи зрителей.

— Принцесса! — Колю всё было видно с его позиции, не так уж и сильно в их кругах толпились люди. К тому же второму кругу пришлось разойтись, чтобы невольно не навредить принцессе, которая уже стукнулась о землю головой.

— Не зевайте, сир Кристан, — Эймонду, казалось бы, всё равно. Он воспользовался моментом, чтобы направить меч к горлу рыцаря. Кристан усмехнулся, посмотрев на своего старательного и лучшего за последние годы ученика.

— Вы правы, мой принц, я проиграл, — из их круга тоже не все обернулись, чтобы посмотреть на упавшую копейщицу. Они зааплодировали. Наконец-то сорван большой куш! Может, и самого принца пригласить отметить?

Как только Коль признал поражение, Эймонд опустил меч и резко обернулся. Уже лёжа на спине, Рейма подняла руку в жесте, мол, всё в порядке. Но продолжала шипеть и не вставала. Дорнийцы, Морс и Ройн, поспешили оставить свои копья и подбежать к Рейме, присев на колени.

— Да нормально всё, только голова заболела, — выдала она наконец. Те облегчённо выдохнули. И теперь вся одежда выпачкана. Ну, на тренировках так и положено. Но такими темпами Рейма точно начнёт слышать из уст матушки про свинку, или про кабана. Кажется, уместнее второе? Кабан куда грознее свиньи.

Рейма села, скрестив ноги, а потом поднялась из этой позы без помощи рук. Чувство равновесия слегка подвело, зато успевшие напугаться рассмеялись. Так и надо! Шутливые поклоны зрителям. Теперь можно отдать всё внимание пришедшей Кайе. Весёлость на лице Реймы сменилась озадаченностью. Она только кивнула служанке и поспешила последовать за ней. Кажется, сейчас у Эйгона и Хелейны танцы. До свадьбы осталось всего ничего. Один из главных вопросов: прибудут «чёрные» или нет? На приглашение (да, формальная вежливость) ответа не последовало.

Эймонд улыбнулся. Вот так всегда, без тягости поражения и довольная собой. Снова улетела. Хотел бы он справляться с окружающими с такой же лёгкостью: ни к чему не придраться. Кристан поравнялся с ним, переведя взгляд с вроде как целой принцессы на лицо принца.

— Мой принц, хотел бы я задать один вопрос, — но не на людях.

— Кажется, король велел отрезать длинные языки, — принц едко ухмыльнулся, его единственный глаз был честнее, чем два у любого другого человека. Сир Кристан был рядом на протяжении последних двух лет, странно было бы, если бы не начал догадываться. Особенно после провального посещения Староместа в день рождения Реймы.

— У меня хорошая память, мой принц, — сир Кристан ухмыльнулся в ответ.

— Хм, — Эймонд и не сомневался, поэтому поспешил проследовать на уроки танцев будущих молодожёнов. Он надеялся, что у Эйгона хватило терпения не лениться и не наступать на ноги Хелейне. А то придётся отомстить исподтишка.

Кайа стояла в дверях, когда Эймонд прошёл мимо неё. Перед ним открылась весёлая картина: Рейма, довольная собой и смеющаяся во всё горло, убегала от «недовольного» Эйгона, который явно намеревался пнуть сестру под зад. Она проделала это по приходу! Обежали ряд стульев, на одном из которых сидела матушка. Алисента была слишком удивлена. Старшая сестра закружила младшую, заставляя Эйгона остановиться, у того сбилось дыхание.

— Мне казалось, я отправляла сына на перевоспитание, но… — Алисента усмехнулась. Её взрослая дочь вела себя как подросток, позволяя себе быть ребёнком. Но стоило признать, что это возымело эффект. И, кажется, после возвращения Эйгон не называл Хелейну идиоткой, по крайней мере, вслух. Может, не совсем то, что женщина хотела получить, но определённо лучше чем было. — Рейма! — заметила. — Почему ты вся в грязи?

— Ваше Величество, — а сир Кристан не спешил. Ну да, нельзя же было оставлять трофей принцессы где попало.

Смех Хелейны звонче и чище. И так редок, что Алисента не может не радоваться. Но улыбка с лица пропадает, когда она вспоминает, что дальше у неё встреча с лордом Стронгом.

— Ладно, на сегодня хватит, — и Эйгон с облегчением выдохнул.

΅◊΅

— Редко за тобой можно заметить застенчивость, — Хелейна продолжала читать, пока сестра ходила из угла в угол по её комнате, пока по её комнате. Скоро придётся занять другие покои. Так что Хелейна предпочитала не покидать своей маленькой крепости, в последнее время. И вот что она сказала, когда старшая сестра неловко уселась рядом, проваливаясь в мягкий матрас. Вообще, самая лучшая кровать в замке, можно утонуть и забыться.

— После я заберу это сокровище себе? — в ответ младшая только плечами поджала.

— … — как сложно, оказывается, подобрать слова. Точно, сама матушка вряд ли говорила с Хелейной о том, о чём пришла поговорить Рейма.

Максимум неловкости. Щёки уже покраснели.

— Довольно нерешительно для человека, прожившего пять лет в соседстве с раскрепощёнными личностями, — намёк на дорнийцев.

— Всё было не так плохо, хотя кое-какую теорию я знаю… подожди! — Рейма посмотрела на сестру, но та спокойно перелистнула страницу. — Как ты догадалась?

— Во-первых, ты даже не прячешь свой трофей, — Хелейна любит читать. И как любой книголюб добралась однажды до той полки, которая для детей под запретом. Благо возраст был не такой уж и нежный, так что, покраснев, она закрыла книгу и спокойно поставила на место. Мимо проползавший паучок спас положение — на него легко было отвлечься. Так что книгу, которую неизвестный кто-то написал специально для женщин, она узнала. Видимо, дорнийский оригинал, а не копия из их библиотек. — Во-вторых, все и так ждали, что ты поговоришь со мной, даже матушка, хотя они думают, что это совсем незаметно, — в такие моменты Хелейна не то чтобы теряла раздражающее некоторых, особенно некоторых взрослых, ребячество, присущее редким искренним подъёмам настроения, она просто становилась серьёзным ребёнком со снисходительным взглядом к окружающим. Это не она странная, это у остальных узкий кругозор.

— Я, как старшая, должна быть искушённее…

— Так и есть, — Хелейна продолжила читать. И на некоторое время воцарилось молчание. Оно было бы комфортным и уютным, но Рейме стало несколько стыдно.

— Эйгон в своих выражениях и поступках временами ужасен, мягко говоря, но ты его сестра и он уважает тебя, как может, — когда Рейма заговорила, Хелейна оторвала взгляд от страницы и посмотрела прямо. Сейчас читать и разговаривать с сестрой одновременно не получится. Рейма продолжала, и голос подводил принцессу: — Смириться с тем, что его сестра — уже почти его жена… в этом он не Таргариен, — поджала губы. — Ты очень красивая, ты замечательная, вы могли бы поладить… я, правда, думаю, что дело не в тебе. Это будет трудно для вас обоих, — Хелейна только кивнула. Рейма тихо вдохнула: — Я бы хотела узнать, что думаешь ты и что ты чувствуешь? — и положила ей руку на ногу.

Дыхание Хелейны стало более шумным.

— Это будет трудно, — хрипло. — Но я останусь со своей семьёй, вы привыкли ко мне.

— Привыкли? Хелейна…

— Ты тоже была своеобразной, хоть и не настолько. Ты не привыкала, знаю, — младшая улыбнулась, повернув к ней голову.

— Ладно, спорить не буду, тебе виднее, — всё-таки нельзя представить в полной мере отношение окружающих к Хелейне, не будучи ей. Она прислонилась к Рейме и уложила голову на её плечо.

— Он точно напьётся, — услышала Рейма.

— Да, Рейнира говорила, что пьяный мужчина в постели… я привыкла, что ты леди, — Хелейна была единственной из «зелёных», с кем можно спокойно упомянуть их сестру-наследницу.

— О, не волнуйся, я никому не расскажу, — и обе тихо засмеялись.

— Я просто хотела сказать, что если кто-то тебе нравится, то можно представить его и… не стоит лишать себя удовольствия в будущем? Хотя бы попробовать можно, — уверенности не прибавилось, но теперь Рейма говорила спокойнее. — А это книжечка довольно полезная, — протянула её младшей.

— Кхм. Уже… проверяла? — Хелейна повернула голову, утыкаясь лбом в плечо, явно смущаясь.

— Рейнира говорила, что… в общем, в силу некоторых обстоятельств не намерена, — есть кое-что, что нужно скрывать от посторонних. — Хотя признаюсь, если окажусь в Дорне, не факт, что устою, — и Хелейна рассмеялась. — Что-то мне не кажется, что тебе полегчало…

— Ну, я вижу, что моя сестра, которая всё детство проходила «взрослой», навёрстывает упущенное. Конечно, беседа на подобную тему вышла неловкой, — Хелейна выпрямилась. Она покраснела.

— Ты моя сестра, для Эйгона я уже сделала всё, что могла, с него хватит. И если он куда свободнее и… в общем, я знаю, что ты честная и верная своему воспитанию девушка, поэтому за тебя переживаю больше. Не хочется, чтобы ваш брак был так уж ужасен, — Рейма встала.

Она знала Эйгона, и хотела позаботиться о них обоих.

— Спасибо, Рейма, не переживай, — Хелейна поспешила спрятать подарок сестры. Это надо читать, когда все служанки, дежуря, всё же уснут. — Только будь осторожна с медведем, идти на него опасно, — Рейма не стала оборачиваться. Всё больше крепчала мысль, что младшая видит зелёные сны. Следовательно, очередное предсказание в отношении себя не могло не насторожить.

Медведь? В угодьях короля водятся медведи, но на них без свиты даже дурак один не пойдёт. Рейма восприняла слова сестры буквально. Ведь после свадьбы будет охота несколько дней. Море гостей! Практически все лорды. И как хорошо, что ни одного подходящего жениха нет: либо заняты, либо дети — можно дышать спокойно.

И надо признаться матушке, что с Хелейной она поговорила немного о супружеском долге. И про подарок тоже сказать. Алисента будет в шоке. Не прилетит же?

Только не успела она подойти к нужным дверям, как из них показался лорд Ларис.

— Принцесса, — кивок.

— Лорд Ларис, — недореверанс не из-за неуважения. Просто так привыкла. Это же Рейма! Какая из неё леди? Такая себе, кивать в ответ ей нравилось больше. В общем, её манеры — повод для двора посмеяться по-доброму лишний раз. Ну, снисхождение всяко лучше жалости и презрения.

— Кстати, принцесса, вы уже решили, что наденете на охоту? Не поймите меня превратно, но для вас есть кое-что особенное, — а что за насекомое у него на трости вырезано? Вообще, звучит заманчиво.

— Кое-что особенное? Как-то подозрительно, если честно, — выдаёт она.

— Не волнуйтесь, это никак не скажется, на ваших отношения с принцессой Рейнирой, если её семья почтит нас своим присутствием, — о, он подумал, что Рейма опасается излишества зелёного цвета? Пусть так.

— Матушка об этом знает? — ох, как хотелось оглянуться на дверь. И вообще-то, пусть и не самый поздний час, а королеву мог и завтра проведать.

— Само собой, принцесса, — лорд улыбнулся. — Всего доброго, — и поспешил удалиться.

Рейма, зайдя в покои матери, обнаружила, что та сидит на софе и молчит. Девушка подошла и села рядом. Взгляд невольно зацепился за ступни матери: чулки на месте, но обувь стоит чуть дальше. Возникший вопрос, несколько глупый, но беспокоящий: «А не хотят ли её выдать за Стронга часом?» — вылетел из головы. Мать даже не заметила её! Алисента смотрела в пустоту. Да и весь её вид говорил о каком-то неприятном чувстве, испытываемом к самой себе.

— Мама? — всегда была матушкой. Но Рейма не думала, просто дотронулась до её плеча. Женщина вздрогнула, оборачиваясь.

— Рейма? — и будто испугалась её, будто дочь застукала её за чем-то…

Так! Не стоит торопиться с выводами!

— Всё хорошо? — видеть королеву такой тяжело.

Алисента закусил губу и нахмурилась. Некоторое время она будто смотрела на незнакомку, а затем просто обняла Рейму.

— Хотя бы ты не предавай меня, хотя бы ты, — даже собственные дети в той или иной мере чего-то от неё ждали в обязательном порядке. Рейма могла их понять. К Визерису испытывала нечто подобное. Но вот от Алисенты не требовала ничего. Они не связаны кровью. Хотя в Дорне ей не раз доводилось видеть, что кровь для семьи не так уж и обязательна. Поэтому от своей матушки она ничего не требовала, просто радовалась, когда королева могла поделиться своей любовью с ней.

Они вместе просидели в объятиях некоторое время. Сегодня не стоит упоминать о разговоре с Хелейной? Завтра? А ещё нужно понять, что тут происходит. Явно что-то под грифом «неприличное». Но в верности Алисенты отцу Рейма не сомневалась. Интересно, что думает об этом сир Кристан? Не похоже, что знает. Стоит понаблюдать за дядей её племянников и поговорить с наставником чуть позже. Как бы ни был полезен матери этот Косолапый сейчас, а убивший собственных отца и брата ради власти… от него лучше избавиться раньше, чем оставить в живых и пожалеть позже.

— Побудешь сегодня с Визерисом? — выпустила дочь из своих рук.

— О, да, несложно, да вроде бы и моя очередь, — не всё же матушке на своих плечах вывозить.

В покоях короля совсем иная обстановка. Один макет столицы Древней Валирии не меняется. Запах трав, лёгкое потрескивание огня. Мейстеры и слуги. Отец сидит в кресле у макета и снова о чём-то размышляет. Замечая дочь, Визерис кивает на стул рядом с собой. И она слушается, чтобы потом заставить отца принять все лекарства и лечь спать. Платок с собой взяла?

— Рейма, дочь моя, — сколько подозрительного за один вечер! — Нужно поговорить, — и принцесса подаёт знаком покинуть покои всем посторонним. Как только двери за ними закрываются, Визерис продолжает: — Я обещал тебе дать свободу, — наверное. Рейма пожала плечами, прямо вот так он ей не говорил. Но принцесса продолжала молчать, опасаясь сбить короля с мысли. — Ты знаешь, что наш дом между собой не дружен, — и не будет, король-отец, зря ты питаешь надежу. Принцесса поджала губы. — В итоге Алисента не приняла предложения Рейниры поженить Джекейриса и Хелейну, — вторая его дочь могла представить, как возмужает первенец сестры. Может быть, при ином стечении обстоятельств подобный брак вышел бы замечательным. Они бы неплохо смотрелись.

Так. Стоять! К чему ведут-то?

— Ты уж решил, что я за кого-то выйду? — глаза стали такими большими, даже в детстве Рейма ничему так не удивлялась. — Только не говори, что это Ормунд? — племянник Отто и двоюродный брат Алисенты. Неплохой молодой человек и пока никем не занят. Но нет! — Семеро… не за деда ведь? — и тут Визерис рассмеялся. — Я так понимаю, две свадьбы за раз, а меня предупредили в последний момент, — активные жесты рук. От смеха Визерис даже заплакал немного. И Рейма замолчала.

Она достала платок и вытерла правый глаз короля. Слёзы с… иногда грязь попадает и типа разлагается там, как все и привыкли, как у любого другого человека. Но принцесса принюхалась, какой-то нехороший запах.

— Нет, свадьба будет в следующем году, с другим торжеством, — Визерис не обратил внимания на то же, что и Рейма. — Я решил, что из всех женихов, которые могли бы тебе подойти, лучше, чем Эймонд, не найти, — принцесса сложила платок и села на место, прокручивая услышанное ещё раз.

— Ты сейчас серьёзно? Эймонд? Мой брат? — спрашивала она то понижая тон, то повышая. Она действительно не думала, что тут могут всё решить подобным образом. — Если честно, я бы предпочла вообще не выходить замуж, а для Эймонда вон сколько невест, подходящих по возрасту, между прочим, — она поставила локоть на край стола с макетом и подпёрла голову пальцами. Дочь впервые смотрела на отца, как на свихнувшегося. — Да и как ты помиришь матушку с сестрой, когда невестой буду я? Я не отпрыск Рейниры, и это может, наоборот, разозлить её, — Визерис согласно кивнул.

— Я решил это не за два дня, — он, правда, думал об этом долго. Возможно, выживи Бейлон, именно он был бы неразлучен с сестрой, и тогда бы вышел ещё более таргариеновский союз, чем Визерис предлагает сейчас. В их семье всякое бывало.

— С чего ты взял, что я соглашусь? — Рейма всё ещё в шоке. — И чья это… подожди. Поэтому я была в Староместе с Эйгоном? — мысли текли быстрой и лихой рекой. За этим точно стоял Отто. Так он сохранит всадника дракона на своей стороне, а доверие Рейниры к сестре будет подвергаться атакам сомнения. Дядя Деймон так точно разувериться в её какой-никакой любви к старшей сестре. Дочь и отец переглянулись: Визерис прекрасно понимал это.

— По крайней мере, ты станешь роднее той, кого считаешь матерью, — Визерис помнил их разговор, слова, сказанные его дочерью тогда, многое решили в сердце короля. — Что бы ни думали окружающие, твои действия зависят только от твоей воли. Я не буду приказывать тебе, как король, пока не буду, — он вообще не должен был говорить сейчас; Рейма поняла его. — Но, как отцу, мне остаётся поддержать тебя хотя бы раз, — если она найдёт иной, лучший, выход для себя, то так тому и быть.

Рейма ничего ему не сказала, лишь помогла расчесать волосы. Позвала слуг, чтобы те помогли королю переодеться. Сама взялась за лекарства, проверила их: понюхала каждое, воспользовалась серебряной иглой — и помогла отцу их принять. Король засыпал быстро.

— …ма? — и иногда кого-то звал, глядя уже сонными и полузакрытыми глазами на Рейму. Её или мать, королеву Эймму? Иногда принцессе казалось, что то был совсем другой человек.

И неудивительно. Рейнира становилась всё больше похожей на мать, а у Реймы сходство с Эйммой всё же начало пропадать. Общие черты убеждали окружающих в обратном. Но среди детей Джейхейриса были похожие дочери. И это их черты выразились в Рейме больше, чем в Рейнире.

— Пекло, а главного то не спросила, — знает ли сам Эймонд о плане короля и десницы? Снова у Отто интересоваться?!

΅◊΅

За завтраком отца не было. Нет, точно не из-за их беседы. Глаз? Рейма думала, нет, переживала. А тем временем лорды, гости свадьбы, уже стали прибывать в замок и на постоялые дворы Красной гавани. Некоторые, чей статус ниже и кому придётся праздновать за пределами замка (благо пора позволяет), останавливались в близлежащих городах. Хотя мейстеры говорят, что в следующем году их ждёт небольшая зима. Нестрашно.

— Рейма? — Алисента дотронулась до её ладони, принцесса резко вскинула голову. — Родная, всё хорошо? — от Рейниры не было ответа, но покои для её семьи подготовлены, для Веларионов тоже. До свадьбы осталось всего несколько дней. Кстати, подарку для Хелейны от Реймы королева не очень обрадовалась, но дочери повезло подобрать нужные доводы, так что злиться никто не стал.

— А, ничего, просто задумалась, — а ещё со стольким надо помочь. В принципе, она собиралась перенять у королевы как можно больше дел в подготовке к свадьбе, чтобы не видеть ни Эймонда, ни его деда лишний раз, даже Эйгона сейчас видеть не хочется. До главного пиршества решила больше платьев не носить, всё-таки Парвани тот ещё мастер — камзолы ей к лицу. Хотя Алисенту сложно убедить. А потом охота, и снова родные брюки. Да и Рейниру хотелось увидеть. Всё-таки сейчас сестра станет лучшим советником, Рейма надеялась. — А что такое? — спросила она, быстренько посмотрев на каждого, потом снова на матушку.

— Скоро мой дорогой братец окрепнет, черепушка не будет меняться, и… — подзатыльник от деда! — Ай! Понял! Молчу! — Эймонд, покосившись на брата, усмехнулся.

— Мейстеры говорят, драгоценные камни подходят… — уголки губ Алисенты дёрнулись в слабой улыбке. — Но какой именно? Эймонд не успел подумать, — а, ну, пусть думает.

— Изумруд? — Эйгон улыбнулся. — Чтобы ещё больше зелёного было, — Отто снова хотел огреть внука, но только глаза закатил.

— Или что-то под цвет родного глаза, — Хелейна пожала плечами.

— А ваш вариант, принцесса? — десница улыбнулся. Почему-то Рейма разозлилась. И мужчина заметил, сдвинул брови в недоумении. Чего она вдруг?

— Сперва хочу услышать ваш вариант, дедушка, — вредно и едко.

— Он как раз и предложил изумруд, — Эйгон прямо так и хочет кого-нибудь вывести из себя.

— Давайте остановим выбор на тех, которым легко придать нужную форму, — просто ответила Рейма, сделав глубокий вдох. Старый Хайтауэр заметил, после чего именно принцесса вспылила. Молодец, что сдержалась. — Матушка, я, пожалуй, примусь за порученные вами дела, — минус тренировки, просто весь день в делах. И завтра.

— Опасайся медведей! — кинула сестре вдогонку Хелейна, как будто больше возможности напомнить не будет.

На деле, не так уж много работы осталось. Но помощь старшей дочери облегчит Алисенте жизнь. Настолько, что к концу первой половины следующего дня Рейма со всем закончит и отправится полетать на Валеоне. Сорвавшись на драконаблюстителей за то, что те снова надели на чёрного дракона цепи, она улетит подальше от столицы, чтобы удивиться неожиданной встрече. Сиракс, Караксес… и Вермакс? Чисто семья, нет слуг. Что же, Рейма отправит им в помощь из своих, Кайю и Морса с Ройном. Дорнийцы только ей верны. Отто не понравится, но пусть молчит хотя бы в этот раз.

΅◊΅

— Признаться, я удивлена, — сёстры стояли у черепа Балериона, позволяя огню свечей завораживать их взгляд. Рейма рассказала о желании отца. Но это всё, что могла сказать Рейнира. Обе тяжело вдохнули. — Ты не сказала, что сама об этом думаешь, — старшая ненадолго посмотрела на младшую.

— А что я могу думать? — слишком громко, эхо вторило ей чётко. — Он мой брат и младше меня на пять лет, юнец, будем честны, — Рейма, подобно сестре, сложила руки на уровне живота.

— Не такая и большая разница, — Рейнира усмехнулась.

— О, да, знала же, что не поймёшь, — Рейнира на это только шире улыбнулась.

— Но, согласись, Эймонд точно не из худших вариантов, Отто мог бы уговорить отца и на отвратнейший из самых дурных, — они стояли близко, плечом к плечу. И так тихо. И так спокойно. — Я знаю, что брак Эйгона и Хелейны точно не по любви, но твой брак с Эймондом может выйти лучше, — Рейнира действительно так подумала. — Или тебе кто-то нравится? — в глазах старшей хитрые искорки, она опустила руку на спину сестры.

— Теор Сантагар привлекательнее всех пока что, но он за Узким морем, да и сердце не толкает на безумства ради него, — они переглянулись; намёк понят. Но Рейнира осталась довольна. Отсутствие осуждения со стороны сестры, посвящённой в некоторые секреты, не могло не радовать наследницу. Это укрепляло их сестринские узы. — Но дело не в этом, — резко добавила Рейма, не дав сестре пошутить.

— В чём же? — Рейнира слегка опустила голову, продолжая рассматривать лицо сестры. Высокая красавица. Может даже чуть выше неё самой? Да вроде бы равны. — Если не хочешь подчиниться решению отца, можешь соблазнить кого-нибудь из менее знатного рода на охоте. Подумай об этом, — шутка или нет? Рейнира хотела улыбнуться шире. Только сестра не отреагировала на её слова совсем. Никак. Услышала, но даже сердце не откликнулось какой-либо эмоцией.

Рейма молча приподняла заправленную в брюки рубашку, открывая сестре живот. Шрам, крест-накрест, широкий и чёткий. Рейнира охнула.

— В общем, в пустынях я расслабилась после очередного задания принца Кворена. Старый Сантагар ненавидел Таргариенов яростно. Не поверишь, но мне сказали, что яд был ещё и заговорён. Велика богиня Ройна, правда? — дыхание стало чаще и глубже. — Меня хотели сделать бесплодной, всего лишь, но отрава пошла дальше. Не знаю, что мне там резали и вырезали, но это… тень на наш дом. Глупая девочка я, вот и всё, — глаза заслезились. Рейма шмыгнула и сделала ещё один вдох. — Такую тайну доверить непросто. А быть женой, неспособной дать наследника… я смогу спокойно спать? — заправила рубашку в брюки. — А ещё бастарды, — Рейнира усмехнулась, она понимала, что беспокоит сестру. — Зная себя, если сама не могу родить, детей на стороне не потерплю.

— Будешь избавляться лично? — удивилась Рейнира.

Рейма тяжело вдохнула: если она не способна продолжить свой род, то и муж-счастливец, не важно, нелюбимый или любимый, тоже не сможет.

— Прости, — Рейнира приобняла сестру. — Идеи лучше у меня пока нет, но если совсем невмоготу будет, прилетай на Драконий Камень, я не оставлю тебя, — и они развернулись на выход.

Только какой-то тихий звук заставил Рейму замереть и резко оглянуться. Тут всегда гулял ветер, иногда сильный, а потому задувал свечи.

— Крысы? — и эти твари здесь тоже водятся. И Рейнира осмотрелась на всякий случай. — Ты переволновалась, родная, идём, — и притянула Рейму к себе, чтобы они ушли, плечом к плечу, голова к голове. Может, идея старшей сестры не так уж и плоха? Но если нужно искать молчунов, то среди северян.

Рейма, закончив все приготовления, покрутилась у зеркала напоследок. В этот раз платье оголяло только верх плеч и шею. Рукава прилегали до самых запястий. Чёрное платье, с разрезом над левой ногой, там струится красная ткань. Золотые нити тянутся по всему чёрному в валирийских узорах. Часть волос заплетена в колоски, часть осталась распущенной. Готова! Можно отправляться за Рейнирой и остальными. Уже успела с утра побывать и у Эйгона, и у Хелейны, закончила помогать матери. Покружилась ещё раз. Серьги солнышки, как у Хелейны. Точнее сестра отдала их ей. Сегодня утром. Ну, Рейма и надела. А больше ничего. Хотя чего-то не хватало. Принцесса подошла к сундуку с лентами, они все были зелёными, но разных оттенков. Как раз для таких случаев! Рейма выбрала одну из самых тёмных, которые могут сочетаться с данным платьем, и повязала на поясе, сделав своеобразный бантик-цветок на боку, на стороне разреза.

И пошла к сестре! Кажется, лорд Корлис и принцесса Рейнис уже отправились в тронный зал на пиршество. Ох, хоть бы всё спокойно прошло, пусть никто не конфликтует. Бейлы с ними не было.

— Я пришла за вами! — в покоях сестры бегали нарядные Люцерис и Джоффри, старший гонялся за младшим, Рейна и Джекейрис беседовали с Бейлой. Деймон опёрся на стол, наблюдая за Рейнирой. Почти закончили. Её причёска имела переплетение и кос, и хвостов. И никаких распущенных волос. Но больше всего Рейму поразило платье. Точно такое же, только разрез на другой стороне. Кто это придумал и осуществил, выяснять сил нет. Было великолепно, почти.

— Племянница, всё хорошо, если бы не… — начал Деймон.

— Притворись слепым, будь добр, я сегодня поддерживаю молодожёнов, которым придётся терпеть парад лести и лицемерия до самого конца, — они тут все могут в любой момент уйти с пира, в отличие от Эйгона и Хелейны.

Мужчина вскинул брови и поджал губы. Молодцом держится. Рейнира одобрительно кивнула.

— Дети, идите с Реймой, — не успела сказать Рейнира, как Люк уже пристроился слева от тёти и взял ту за руку. Джоффри встал с другой стороны. Раз Люк так делает, то и ему можно. Джекейрис с близняшками пошёл вперёд.

Когда они спустились в коридор по направлению тронного зала, двери которого настежь открыты, и стало ясно, что даже король их видит, мальчишки перестали баловаться и выпрямили спины, позволяя и Рейме идти прямо. Её рук они упрямо не отпускали, выровняли дружно шаг. Джекейрис и близняшки впереди них тоже держались ровно, даже когда оповестили об их приходе. Только Джоффри замер на пороге.

— Слишком много людей? — куда больше, чем жило на их острове. Джоффри кивнул. — Не волнуйся, они не кусаются, а, если попробуют, укусим первыми, — принцесса сощурилась. Пятилетний принц Веларион кивнул, отпустил отчего-то её руку и важно пошёл вперёд. — Ничего себе, — слегка удивилась она.

— Ага, — вот Люцерису точно не по себе от всех этих различных взглядов.

— Идём, — его руку она не отпустила.

Люди зашептались. Разное. О наряде принцессе. Больше негодовали сторонники Рейниры: нельзя было обойтись без зелёного, раз уж наследница здесь? Кто-то начал шептаться, что принцессе пора замуж. Вон как сияет от общения с племянниками! Кто-то отмечал её красоту. Некоторые занятые женихи всё же не могли оторвать от незамужней принцессы глаз. Некоторые просто понимали, что им не светит. И всё же счастливчики, с которыми Рейма случайно встретилась взглядом, улыбались ей в ответ, будто заворожённые.

Однако всё внимание забрала Рейнира. Она в таком же платье, почти таком же. Так ещё и сам десница посадил свою семью слева от короля, усадив совсем рядом с ним молодожёнов. А самому пришлось сесть справа, уступая соседство с королём наследнице. Рейма в итоге села между ним и дядей. Просто прекрасно, если не обойдётся без словесной перепалки! Вообще, сегодня какое-то странное отсутствие следования правилам рассадки. И пусть! Рейма сегодня не будет грузить себя тяжкими думами. Нужно позаботиться обо всех гостях. Это задача как раз на ней и Эймонде, а не только на королеве.

— Смотри, Криган Старк, красивый и славный северянин, — вдруг говорит Деймон, когда Рейма понадеялась поесть спокойно. Чуть не подавилась.

— У него есть невеста, — парировала она. Отто, к её удивлению, даже не дёрнулся. — Сестра тебе что-то сказала? — чуть тише спросила Рейма.

— Нет, просто ты засиделась в девицах, дорогая племянница, — Деймон усмехнулся.

— Спасибо за беспокойство, но не стоит, — попытка урезонить была глупостью.

— Если будешь с таким лицом сидеть, никто на танец и не пригласит, сама бы начала танцевать, народ бы потянулся, — дядя продолжал упорствовать.

— Я тебе не заводила, и тут не Драконий Камень. Не бери меня на слабо, — вот от их разговора на валирийском Отто стало не по себе. — К тому же первый танец за молодожёнами, — вовремя заиграла музыка, и вышли в центр Эйгон и Хелейна. Так что Отто не стал лезть в их разговор.

— Они много репетировали? — долго молчать Деймон не мог.

— Достаточно, — Рейма закатила глаза. Но танец вышел красивым. И пир продолжился.

— Вы не могли бы успокоиться, муж, сестра? — кажется, Рейнира сделала Отто одолжение, и беседа на валирийском прекратилась.

Народ продолжал трапезничать и произносить один тост за другим.

— Скучно, и музыка скучная, и просто скучно, — дядя! Он держал себя в руках, но тут вспылит Рейма. Нашли с кем посадить. — Что, не согласна? — как будто становится другим человеком! Она, конечно же. — Или «зелёные» тебя с такой стороны не знают?

— Дворцовые музыканты таких простых песен не знают, — она ему не поддалась. И деснице стало легче. Теперь стало понятно, что тут заговор не плетут. Деймон нашёл музыкантов и внимательно всмотрелся в их лица.

— Знают, тут достаточно их знают, — они переглянулись. — Северянам такое понравится, правда, откуда деснице об этом знать, его такое не интересует, — Деймон не собирался уступать поддержку северян, он хотел обратить их внимание на Рейму. Ох, знал бы он о желаниях брата. Деймон подозвал слугу, что-то шепнул, и тот поспешил передать музыкантам. Заиграла музыка более весёлая, энергичная и простая, душевная. Улавливались мотивы севера. — Теперь можно взять на слабо?

Рейма фыркнула.

— Да ладно тебе, невесту не затмишь всё равно, — так и хотел добавить, что на ту всё равно не посмотрят, занята ведь. Хотя Хелейне нравилось обычно, когда Рейма танцевала. Отто снова не успел сделать замечания, потому что, как только Рейма встала из-за стола, Рейнира отвлекла десницу ерундой. Так что вторая принцесса спокойно пригласила третью. Алисента напряглась. Но Эйгон встал на сторону Реймы. И если сделал это раз, то потом придётся пойти к ним, чтобы Хелейну «не украли» и мама не беспокоилась лишний раз.

— Я не умею танцевать под такую музыку, — Хелейна боялась, но сестре верила.

— Тут нужно чувствовать, а не уметь! — рассмеялась Рейма и позволила себе расслабиться. Хелейна сначала не поспевала за ней, но потом обе принцессы вошли во вкус и другие, от юных, которых только представили ко двору, до самых старших девиц, стали выходить из-за столов. Образовалось несколько рядов пар. Кто-то из гостей отметил, что принцессы устроили парад невест.

— На какую из тёть смотришь? — шепнул Деймон Джекейрису на ухо, и пасынок посмотрел на него, как на пьяного дурака. Деймон рассмеялся.

Вообще, Рейнира ему не рассказала, о чём секретничала с сестрой. На то они и секреты! Но никто не мешал наследнице намекнуть мужу, что нельзя дать деснице вертеть судьбой их сестры и племянницы, как вздумается! Ну, кажется, Деймон справился. Как только музыка стала стихать, многие молодцы с севера стали подниматься из-за стола, спеша перехватить ту или иную леди. Даже недавно представшие ко двору юнцы втянулись. И Рейму тоже перехватили. Не Криган Старк, конечно, но Мормонт тоже славный.

Отто переглянулся с братом, и тот понял намёк, что-то шепнул Ормунду. Наследник Хайтауэра кивнул. А принцесса спокойно, точнее, с удовольствием танцевала с высоким и вполне красивым наследником дома Мормонтов. Эдакий медведь, который с лёгкостью поднимал принцессу, когда танец того требовал. И не намного старше!

Визерис засмеялся. Его дочь прекрасна, когда улыбается так широко и задорно.

— Принцесса, — Мормонт вёл свою партнёршу уверенно, его прикосновения, несмотря на размеры, были лёгкими и нисколько не стесняли. Как он представился? Рид? Славный. Принцесса доверяла ему, когда надо было кружится спина к спине, потому что их мастерство позволяло не прикасаться друг к другу лишний раз.

— Что такое, милорд? — подобное обращение из уст принцессы несколько смутило Рида.

— Простите мою дерзость? Для меня было бы честью стать частью вашей свиты на время охоты, — Рид улыбнулся, как только музыка закончилась и они поклонились друг другу.

— Может, вы лучше посвятите мне свою добычу? — Рейма снисходительно улыбнулась в ответ. — В моей свите только дорнийцы. Она небольшая, но нам и так хорошо, — отказ не был невежлив. Дорнийцам и так тяжело в их королевстве. Мормонт проявил понимание.

Но сдаваться так просто не собирался:

— Тогда я могу пригласить вас ещё на несколько танцев? — само собой, танцевать с одним партнёром никак нельзя, иначе подумают, что вы помолвлены. Моветон! Моветон вообще танцевать много раз с кем-то одним. Однако это уже дело совести.

— При соблюдении приличий, — если кто-то другой будет звать Рейму на танец, то после них можно. Хоть до конца пира. К ней подошёл Ормунд Хайтауэр и пригласил на следующий танец.

Эйгон уже не собирался танцевать. Выпил достаточно вина. Да и Хелейне уже неуютно от праздничного шума. Но он должен признать: держится лучше ожидаемого. А вот Эймонд… чуть ли не скривился, будто морщинившийся фрукт, который оставили сушиться и забыли про него. Или жених уже перебрал вина?

— Ну сейчас ты точно завидуешь. Смотри, не поубивай их взглядом, не порть людям праздник, — Эйгон засмеялся, когда брат своё негодование обрушил и на него. Так разозлился! И не заметил, как сестра подошла к нему и опустила руки на его плечи.

— Пригласи на танец какую-нибудь леди, хотя бы раз, — наклонилась к нему со стороны целого глаза. И улыбается ещё!

— Не хочу, — Эйгон от грубости в голосе младшего даже смеяться перестал, Хелейна ошеломлённо оглянулась вместе с Алисентой. Королева как раз сидела между дочерью и сыном. В этот раз.

— Не хочешь, а надо, мы должны проявить гостеприимство, — и хлопнула разок по плечам перед возвращением к танцующей толпе.

— Было бы славно, на самом деле, — Алисента улыбнулась сыну, не понимая его порыва гнева. Или не хотела понимать.

— Точно ревнует, — Эйгон усмехнулся, но резко замер, когда понял, что отец смотрит на него. Король всё слышал. — А что? Привык к её юбке, и всё, — вроде извернулся. Визерис снова посмотрел на свою дочь. Рейнира тоже слышала Эйгона, но ничего не сказала. Не выдавала своё знание.

Танец с Ормундом был скучным, но не отвратным. И на том спасибо. Эймонд так никого и не пригласил на танец, хотя выучился хорошо. Хелейна, которая просто тихо сидела до этого, обратила на себя внимание братьев и матери:

— Медведи опасны, — и, смотря на сестру и её партнёра, перестала обращать внимания на окружающих.

΅◊΅

— …ма? — соревноваться в охоте будут многие, но Рейма с Морсом и Ройном будут охотиться просто так. Как и обещал Ларис Стронг, ей передали лёгкие женские доспехи, явно принадлежавшие воительнице. Локти, плечи и колени защищены. Для охоты в чьей-то компании самое то. И в цветах Таргариенов. В этот раз зелёный она не стала добавлять. Король, прежде чем дать своё благословение, спросил: — Ты знаешь, кто носил их до тебя? — и тут стало не по себе. Даже Алисента напряглась.

— Нет, отец, — и опустила голову.

— Хорошо сидят, — Визерис улыбнулся. — Ты похожа на неё, — кого? Любопытство заставило заглянуть в глаза отца, который с превеликой радостью дал ответ: — На свою бабушку, принцессу Алиссу, — и отчего-то у всех отлегло. — Славной охоты, дочь моя, — Рейма улыбнулась.

Эймонд всё же остался в свите брата, потому что Эйгон недостаточно протрезвел с прошлой ночи, а добычу жене посвятить надо. С ними и Кристан Коль. Деймон мальчишек с собой даже не думал брать. Он с Корлисом отправился. На время праздника у них перемирие. А вот Рейнис… с ней Рейме страшно было пересекаться взглядом. Даже сёстры родной матери близко не вызывали того трепета, что и всадница Мелеис. Но почему-то в этот раз, смотря на вторую принцессу кузена, Рейнис улыбалась. Оседлав лошадь, погнала её вглубь леса. Копьё при себе, меч и кинжал тоже. А поскольку они не соревнуются, максимум, за кабаном погонятся, может за тремя.

И всё же разделиться с товарищами пришлось. Принцесса рада остаться в одиночестве. Поблизости из охотящихся никого нет. Только звуки природы и лёгкий ветер. Благодатное время, однако. Дыша полной грудью, Рейма отправилась дальше. Доехала до небольшого озера и двинулась вдоль него. За ней числится лиса и несколько зайцев. Приятно вот так прокатится, когда никто не донимает своим беспокойством. Вчера она натанцевалась вдоволь. Всё же нужно отблагодарить дядю, который разок и сам станцевал с племянницей. Вот же... сам хитрый лис! Потом-то опять танцевала с Мормонтом. Как ни старался Ормунд, а опередить Рида ему удавалось редко. А ведь Рейма так и не спросила у Отто, знает ли Эймонд об их с отцом гениальном плане. У самого брата спрашивать не хотелось. Ответ мог ей не понравиться, а срывать на нём злость не хотелось.

Лес стал реже. Первая половина дня осталась позади.

— Ого, далековато мы заехали, подруга, — Рейма потрепала гриву кобылы ласково и благодарно. Животное очень послушно. И всё же проехав чуть дальше, лошадь остановилась. — Ты чего? — снова погладила и посмотрела вперёд.

Сначала не разобрала из-за игры света. Но потом с ужасом поняла, что это медведь. Эйгон Завоеватель завёз несколько пар с Севера в эти леса, но они должны водиться ещё дальше. А этот товарищ что тут забыл? Рейма дала команду лошади двигаться назад. Вроде бы зверь не обратил на них внимания. Ветер подул сильнее. И медвежья голова повернулась к ним. При принцессе только меч и кинжал. И она одна. Резкий и громогласный рык напугал кобылу, и та встала на дыбы. Чуть не скинула принцессу. Той самой пришлось спрыгнуть, и кобыла помчалась куда-то в сторону.

«Что делать?!!»

Но Рейме повезло: медведь ринулся за кобылой. И принцесса дала дёру назад. Только вот лошадиное ржание, полное отчаяния и неведомой мольбы, прозвучало слишком быстро. Рейма постаралась бежать быстрее, но чуткий и натренированный слух дал понять, что она следующая. Вот так свезло! Стало страшно. Отвратительное чувство, когда ты не понимаешь, то ли есть у тебя контроль над собственным телом, то ли им управляет страх. Кровь прилила к вискам. Кажется, кто-то советовал залезть на дерево. Благо, сосенки тут уже постарше и ветвистее. Рейма не стала даже оглядываться, просто взбиралась. И достаточно высоко.

Вовремя; медведь нагнал, рыча. Недолго думал, встал на задние лапы и стал раскачивать дерево.

Звать на помощь? А не разозлит его ещё больше? Когда стало понятно, что корни сосны слабнут, Рейма из последних сил, надеялась лишь на чудо, пусть и шатаясь, рискнула перепрыгнуть на другое дерево. Благо, медведь решил довести дело до конца, тем самым дав девушке привыкнуть к боли. Никакие перчатки не спасут от заноз? Будет много синяков и ссадин, если она выживет. И лицо уже в царапинах. Да что лицо, голова раскалывается. Дерево повалено, хвала Семерым, не в её сторону. Почему-то медведь упорно и методично следовал за ней. Всё же Рейма попыталась ненадолго к нему присмотреться. Пены изо рта нет. Не бешеный. Тогда почему? Ох, будь обстановка более спокойной, можно было бы подумать. Пришлось снова прыгать.

Который раз уже? Сил не осталось. Может, стоит уже покончить с этим. Как-то не чувствуешь себя драконом, когда тебя загонял медведь. Но неподалёку, со своей высоты, Рейма заметила всадника. Хотела позвать! Но он один…

А что кричать-то?

— Си-и-ир?! Ми-ло-о-орд?! ВЫ ТАМ! Не могли!.. — медведь слишком упорный. Пришлось прыгать ещё раз. Крик её вышел слабее, чем принцесса рассчитывала, всадник обратил внимание на шум, возникший из-за прыжка. И медведя он тоже заметил.

— Принцесса? Держитесь!!! — сил даже не осталось узнавать гостя. Рейма в шоке, не в самом обычном. Леди падают в обмороки. Но, увы, эта благодать ей не грозит. Она не стала смотреть вниз.

Но по тому, что слышала, кажется, что медведь не обратил внимания на появившегося человека. Точнее обратил, но поздно. Позволил подобраться к себе, но стал оборачиваться, взмахивая лапой так, что меч всадили ему в глотку. Неслучайно, а с особым мастерством.

Рейма заплакала. Только сейчас она осознавала всю степень страха, испытанного за время догонялок с самой смертью.

— Принцесса, у меня не получится залезть и слезть с вами, слезайте осторожно, — знакомый голос. — Я поймаю вас, если понадобится, — Мормонт? Рейма осторожно отпрянула от ствола и посмотрела вниз. Заплаканное лицо, с пятнами крови, нисколько не испугало и не отвратило северянина. Он улыбнулся: — Принцесса, вы отлично справились. Вы живы. Но найдите в себе силы спуститься, — будущий лорд проявил терпение и понимание, пока дожидался принцессу.

Из-за слёз в глазах пелена. Пока спускалась, даже выла несколько раз. Земля под ногами чувствовалась слабо, но Рейма не упала. Лошадь Рида стояла рядом спокойно. Как будто её не направили прямо на медведя. Рид сделал шаг к ней, и тут Рейма дёрнулась в сторону.

— Ваше Высочество, послушайте, медведь не похож на бешеного. Он явно не должен здесь быть, — хотя бы потому что очков за медведя никто не прописывал. — Позвольте подойти и помочь, — но Рейма не отвечала. Кричащий взгляд не вызвал у северянина жалости. Принцесса — женщина, держится достойно. Рид шагнул, в этот раз принцесса не дёрнулась. Он осторожно взялся за угловатые плечи. И принюхался. Едва заметный аромат, приятный для человека, но раздражающий для многих хищников. — Вы в этих доспехах в первый раз? — едва заметный кивок. Понятно, почему ничего не заметили.

— А что? — конечно, из-за страха и голову не напрячь особо.

— Принцесса, есть ли при дворе те, кто мог желать вам смерти? — однако когда всё разложили по полочкам без загадок, Рейме стало не по себе. И мыслей читать его не надо.

— Вы хотите сказать, что…

— От вас хотели избавиться, похоже на то, — и тут Рейма рассмеялась.

— Утешения явно вам не по силам, — Рид на эти слова смутился. — Однако вы спасли мне жизнь…

— Не стоит, просто не стоит. Видно, что вам пришлось долго ждать моей помощи. Ваше спасение — и ваша заслуга, — хотя изъясняется красиво. Рид подошёл к лошади и взял бурдюк с водой. — Умойте лицо, нам нужно вернуться в лагерь, — он прекрасно понимал, что принцессе, прослывшей умелой владелицей разных оружий, не пристало вернуться заплаканной и бледной до смерти.

Пока Рейма умывала лицо и осматривала руки, к её счастью и милостью богов, оставшиеся без заноз, Рид использовал какой-то свисток. Звук схожий с птичьим. Долго ждать не пришлось. Люди Мормонтов. Никто не задал лишних вопросов. Принцесса привела себя в порядок и заговорила так, будто и не могла умереть совсем недавно. Северянам это понравилось.

— Что скажем людям? — Рид не стал делиться со своими людьми предположениями о покушении. Что-то ему подсказывало, что принцесса знает, на кого нужно указать. И странно, что она не собиралась это делать. Неужели она не могла сказать даже королю? Почему-то Мормонт расстроился.

— Я заметила случайно забредшего медведя, в голову ударил азарт. Всё могло закончится трагично, но другой медведь спас мне жизнь, — Рейма улыбнулась. — Первый день славно окончится для вас, Мормонт, думаю, вы будете королём этой охоты. И я не позволю вам отдать эту славную добычу Старкам. Хотя они и так не взяли бы, да? Простите, всё запуталось в голове, — лёгкий намёк на некоторых других повеселил воинов. И их смех придал принцессе сил.

Рид уже хотел предложить принцессе поехать с ним, но у них была запасная лошадь. Практичные северяне. Человек, отвечавший за неё, посмеялся над своим добрым другом и господином. По нему было видно, что из белой зависти никто не позволит принцессе поехать с кем-то. Но Рид держался рядом, чтобы поймать принцессу, если ту покинут последние силы. Медведя обвязали верёвками и потащили остальные. День близился к завершению.

΅◊΅

Морсу и Ройну повезло наткнуться на свою принцессу, пусть и в сопровождении. Бедолаги, ни в чём не виноватые, они будут испытывать жуткое чувство вины, когда принцесса расскажет, как обстояли её дела на деле. А пока они только могли нахваливать славную добычу северян и переговариваться с другими воинами. В лагере уже стали беспокоиться. Хотя до окончания охоты в первый день ещё оставалось время. Гул голосов стал затихать. Нельзя было не заметить тушу медведя. Да и Рейма не могла поправить возникшее за приключение гнездо на голове. В незащищённых местах одежда порвалась, ссадины и царапины. Честно, она и меч потеряла, с ним прыгать неудобно. Рид пообещал найти. Северянин сегодня воистину герой. Почти растопил её сердце.

Люди Мормонта остались позади, нужно было зарегистрировать медведя в списках подсчёта очков. Вся семья принцессы в сборе. Не могли дождаться только её? Визерис даже подскочил со своего места.

— Рейма? — сложно не заметить разницу до и после.

— Отец, — она попыталась широко улыбнуться, получилось немного криво. — Что полагается славным воинам за спасением принцессы? — спросила и заговорила быстро, чтобы никто не перебил и не сбил с мысли: — Представляешь, каким-то чудом медведь забрёл в эти края. Не повезло наткнуться! Я честно хотела убежать, но пришлось сражаться. Дурная голова! Со страху совсем работать перестала, — нужно отдать Мормонту должное, он не подавал виду, что версия принцессы отличается от реальности. Принцесса рассказывала: — К моему счастью, дождалась-таки своего героя, северяне просто невероятные храбрецы. Сам, без своих людей, медведя… — замолчала, а то язык точно начнёт заплетаться. При этом активные взмахи руками сбивали слабое дыхание.

— Рейма, — королева попробовала подойти к принцессе и дотронуться до её руки. Но та дёрнулась.

— Ваше Величество, принцесса сейчас никого к себе не подпускает, — Рид снова попытался помочь. Такими темпами Рейма окажется у него в долгу до погребального костра.

— Эй! Сестра, это же мы, — Эйгон уже к этому часу протрезвел. И если бы не возвращение Реймы, то пригубил бы уже вина. У него и получилось взять её за руку: невидимая остальному люду дрожь пробила его. Эйгон не отпустил руки сестры, которая сначала закрыла глаза и спокойно вдохнула, но потом посмотрела с такой свирепостью, что сестра ему показалась чужим человеком.

— Как медведь оказался так близко?! — Рейнира обрушила свой неожиданный и яростный гнев на десницу. Но тот и сам был в ужасе. Честно? Рейме всё равно, пусть разругаются в пух и прах. Как же достали. Но пока все начали ругаться друг с другом, она осторожно покосилась в сторону смиренного наблюдателя. Лорд Ларис Стронг, заметив взгляд принцессы, улыбнулся. Он не испугался её возвращения и с интересом ждал её действий.

— Хватит! — Визерис стукнул тростью. — Не шумите, принцессе и так досталось. Рейма, отдохни, дитя моё, твоему спасителю я определю достойную награду, — интересно, чего пожелает молодой человек?

— Слушаюсь, отец, — наконец-то Рейма нашла в себе силы слезть с лошади. И Рид сделал то же самое.

— Принцесса, позвольте вас сопроводить, — в ответ лёгкий кивок. Как только они зашли в шатёр, девушка поспешила рассказать дорнийцам, что произошло на самом деле. И всех присутствующих, особенно Рида, возмутил приказ принцессы почистить доспехи. Но они не стали перечить. В отличие от Мормонта. Для медведя он чересчур сметлив.

— Вы спасли мне жизнь, и я не забуду этого, но более не вмешивайтесь, — принцесса уже успокоилась, хоть и продолжала дрожать. Телу не так легко отпустить страх перед смертью. — Вы не представляете, как сложно жить при дворе. Может, на Севере всё просто, но не здесь. Благодарю, за заботу, — Рид и раньше слышал о принцессе, о её красоте, о её мастерстве, о её заслугах перед Дорном, о её драконе. Она и сама была драконом, юным и всё же беззащитным. Что мешает ей сжечь обидчика и покинуть это излишне романтизированное наивными леди место?

— Это приказ? — одно её слово, и он остановиться.

— Это приказ, — Рейма осталась при своём. Рид хотел сказать ещё что-то, но только поклонился и ушёл. Кайа помогла сменить одежу, и принцесса улеглась на невысокую кровать. Да, знать могла обустроить свои шатры. Кайа унесла доспехи и принесла одно из запасных платьев королевы Алисенты. Сама служанка устроилась на выделенном ей матрасе. У входа дежурили Морс и Ройн, завтра днём отоспятся, раз такое дело. Их принцесса точно не захочет участвовать в охоте дальше. Может, к лучшему?

— Нельзя, мой принц, — услышала Рейма Ройна.

— Кто там? — и Кайа послушно поспешила наружу.

— Принц Люцерис, — служанка улыбнулась, поскольку лицо принцессы просветлело. — Он пришёл один, — и обе тихо рассмеялись.

Рейма укуталась в одеяло, и выглянула из шатра. Племянник охнул от радости и подбежал к ней.

— Тётя, тётя! Ты не ранена?! Ой, я не хотел, — крик сменился шёпотом.

— Я не ранена, солнце моё, ты пришёл, и вся боль ушла, — враньё, конечно же. Но если бедный ребёнок не перестанет волноваться, не сможет уснуть. А здоровый сон важен!

— Правда? — какие у него большие глаза. Рейма рассмеялась.

— Правда. А теперь бегом в шатёр и отдыхать! Иначе у нас не будет сил на игры завтра, — заговорщицки улыбнулась, тем самым осчастливив Люцериса больше всех, чем кто-либо был счастлив в этом лагере.

— Спокойной ночи, тётя, набирайся сил, — лёгкий поклон, и принц поспешил вернуться к матери.

Рейма вернулась на кровать, улеглась на бок. И уже хотела закрыть глаза, как снова кого-то не впустили. Они с Кайей переглянулись. Дорнийка предлагала послать незваного гостя куда подальше, кто бы там ни был. И всё же принцесса кивнула в сторону выхода, пусть посмотрит, кого принесло. Девушка вернулась ещё более весёлой, чем при приходе Люцериса.

— Принц Эймонд, — которого Рейма последнее время старательно избегала. Очень надеялась, что вышло незаметно и мастерски. — Принц действительно беспокоится, — интересно, если бы Кайа знала про потенциальную женитьбу, вела бы себя так же или нет?

— Впусти его, и никуда не уходи, — всё равно они могут спокойно перейти на валирийский.

Послушный кивок.

— Рейма, — Эймонд осторожно присел на край кровати. — Как ты? — когда он лишился глаза, она не оставила его. И сейчас он хотел быть рядом.

Там, у черепа Балериона, внимание Реймы действительно привлекла крыса. Умные животные, знаете ли. Та крыса явно не хотела, чтобы принц ушёл спокойно, а потому пробежалась у его ног в нужное время. В общем, сильно повезло. И попробуй доказать, что не следил. Эймонд просто хотел побыть один. И первый там оказался. А когда пришли сёстры, уйти незаметно не мог. И, поскольку говорил на валирийском свободно, разобрал их разговор. Так что он понимал: его избегали и видеть не желали. И всё же Эймонд хотел быть здесь.

— Паршиво, — принцесса прикрыла глаза. — Оказалось, что сама по себе я мало чего стою, — и сама перешла на валирийский первой.

— Неправда, — принц не верил, он знал.

— Хотя бы ты не льсти, — неужто взмолилась?

— Рейма, — не стоит спорить с этим упрямцем. — Протяни руку, — так что девушка уступила. И упало в ладонь что-то и нелёгкое и нетяжелое. Пришлось открыть глаза. Ещё не огранённый драгоценный камень. — Говорят, помогает здоровью и приносит победы, — сапфир. На него пал выбор? Эймонд тише добавил, будто не уверен, хочет быть услышан или нет: — Хотел подарить тебе на день рождения, но вас не было в Староместе.

— Теперь не подаришь? — о, улыбка на её лице лучшая награда. Но Эймонд уже решил:

— Передумал, — и понял, что смех всё же лучше. Рейма засмеялась, и от этого дорнийцам стало легче. Хотя Кайе некомфортно не понимать их беседу.

— Ты очень вредный принц, — она посмотрела на него, успокаиваясь. И даже нашла в себе силы сесть. Поверх ночной рубашки был и халат… настолько ей холодно из страха, что она не сняла его. — Покажешь мне? — что именно просили показать, гадать не нужно. Эймонд напрягся. — Выйди, — приказ Кайе.

Та неуверенно глянула на принца, точнее на его повязку на глазу. Ох, тяжко привыкнуть, когда твоя принцесса смотрит на него всегда так, будто видит оба глаза. Дорнийка лёгкой поступью вышла из шатра. Принцесса переложила камень в другую ладонь. Может, фантазии, но стало легче.

Эймонд стянул повязку, но открывать глаз не спешил. И пустота в глазнице, пусть и привык, всё же иногда досаждала: чувство уязвимости подкрадывалось вместе с паникой, когда принц позволял себе забыть, что с ним что-то не так, что он калека. И всё же открыть глаз пришлось, потому что Рейма не смотрела в уцелевший глаз. Она осматривала всё лицо. Эймонд боялся, что Рейма испугается или испытает отвращение.

Но перспектива оказаться в пасти медведя была страшнее отсутствия глаза. Дотронулась до его щеки. И Эймонд хотел положить поверх свою ладонь, но не забывал слов Реймы, сказанных их сестре-наследнице, побоялся. Неприятно, когда видят твоё увечье, изъян, даже если это человек, которому, по непонятной даже тебе причине, отдал своё сердце и не заметил. Рейма далеко не идеальная, но для него она лучшая из многих.

— Я и забыла, какой ты сильный, — в её улыбке не было натянутости. — Пусть этот камень служит тебе, — она убрала руку, чтобы брат надел повязку, и поправил ту. Эймонд незаметно улыбнулся. Рейма снова легла, почти вся спряталась под одеяло, потому что ей всё ещё казалось, что слишком холодно. Однако переложила камень обратно и вытянула ту руку из-под одеяла. — Передумал забирать? — усталость постепенно помогала сну овладеть разумом принцессы.

— Нет, — Эймонд усмехнулся, и она за ним. Принцесса уснула быстро, ладонь расслабилась, ничто не мешало забрать сапфир и уйти. Но Эймонд пересел на пол, рядом, и, вытянув руку вперёд, накрыл камень своей ладонью, а голову уложил на плечо.

Кайа, убедившись, что все разговоры прекратились, заглянула внутрь. Признаться, заболталась с Морсом. Так что девушка не удивилась, застав принцессу и принца спящими. Только накрыла Его Высочество своим одеялом, а сама перебьётся. В конце концов, по её жилам течёт горячая кровь песков и солнца. И сама поспешила улечься на свой матрас и уснуть.

΅◊΅

— Ты ведь не замешан в этом? — спросила Алисента отца с явной угрозой, когда в её шатре они остались одни. И, к приятному удивлению, на лице Отто Хайтауэра отразилось искреннее ошеломление и обида от подобного заявления.

— Принцесса Рейма не твоё дитя по крови, но сделала куда больше, хотя бы поэтому я не отплатил бы подобной неблагодарностью, — твёрдо заявил отец. Человек прямой, она не могла не поверить ему. — А медведь… мог и случайно забрести, — размышлял он за кубком вина. Вид какой-никакой внучки его испугал нехило. Не слезая с коня, она видела врага в каждом, кроме чужого островитянина с Севера.

— Я думала, Хелейна говорила о Мормонте, — пробормотала Алисента свои мысли вслух. — Она говорила, что-то о медведях и опасности. Но в итоге этот молодой человек спас Рейму, — вне зависимости от награды короля она тоже обязана отблагодарить его.

— Откуда у неё доспехи принцессы Алиссы? — Отто вырвал дочь из мыслей.

— Я не знаю. Столько дел было, что выбор одежды остался полностью за ней, — Алисента не знала о «подарке» Стронга, Косолапый соврал принцессе. — Почему ты спрашиваешь? — присела рядом.

— Может, медведь неслучайно оказался здесь, хотя и волков было бы достаточно…

— Отец? — Алисента нахмурилась.

— Нужно проверить доспехи принцессы, их могли чем-то пропитать, запах старины прекрасно перекрывал для обоняния другой аромат, — поэтому даже умная принцесса не заметила. Но с чего вдруг она вообще решила преобразиться в бабушку? Нет, она ведь не знала и удивилась словам короля. — Сходи к принцессе и принеси их, сама, мы не можем сейчас никому доверять, — было бы славно, будь у него возможность скинуть всю вину на Порочного принца. Ведь, если правильно преподнести королю ситуацию, всё логично.

Деймон явно намекал принцессе на жениха. И вот небольшое геройство для сближения молодых. Только его люди не могли бы незаметно отправиться в угодья короля и без проблем загнать медведя сюда, ближе к столице. И принц не стал бы доверять наёмникам, которых не знает. Может, станет что-то понятно после проверки одежды. Если только…

По пути к дочери Отто видел дорнийку принцессы. Куда она унесла доспехи? Нелепость! Десница подскочил и провёл рукой по волосам. Значит ли это, что их чуть не подставил кто-то из своих? Тогда принцесса либо побоялась выступать против «своего», понимая, что одна не справится, либо задумала нечто иное, чем обличение на всеобщем обозрении.

Алисента подошла к шатру Реймы, её не могли не пропустить. Сначала она умилилась, заметив здесь Эймонда. Служанка продолжала крепко спать, так что королева тихо подошла ближе к своим детям. И с изумлением заметила, что Эймонд сейчас был абсолютно уязвим. Даже рядом с ней он не позволял себе засыпать, лишая себя возможности проснуться и заметить потенциальную опасность сразу. Его сон чуток, но сейчас сын не шелохнулся. При этом он продолжал крепко держать ладонь Реймы. С некоторым ужасом Алисента поняла, что не видела главного. Эйгон не издевался, а говорил правду. Вчера Эймонд был во власти зависти и ревности. Ей всегда казалось, что младший заботиться о старшей сестре, как положено брату. Но теперь королева понимает, что он хотел, чтобы так думали.

΅◊΅

Следующие дни охоты вторая принцесса проводила вместе с семьёй и другими леди. Она попросила у Алисенты прощения и что-то шепнула той на ухо. Сначала королева будто бы разозлилась, но взяла себя в руки. Алисента решила не торопиться со свершением справедливости. Человек, покусившийся на жизнь её дочери, загнал в ловушку её саму. Значит ли это, что Алисента могла довериться Рейме? Несмотря на то что Отто назвал выходку принцессы глупостью, идиотизмом, принцесса только улыбнулась ему.

А ещё девушки плели венки, они вручат их тем, за кого болели, родственнику или возлюбленному, или доброму другу. Хотя большая часть венков всё же уйдёт первым пятерым по очкам из восхищения и некоторых норм этикета. Поэтому девушки плели два или три венка. Рейма тоже сплела три. Вообще, ей нравилась охота именно этим. Все статные воины носили на голове цветочные короны, и это единственный раз, когда они не смущались и не тушевались. Знак внимания и благосклонности, тешащий многим самолюбие как-никак.

В последний день охота была лишь до конца первой половины дня. Остальное время пир, пока подсчитывают очки. И под ясным ночным небом — в этот раз луна светила ярко — оглашали победителей.

Юная Баратеон, самая младшая дочь Борроса Баратеона, такая болботушка, но Рейме она понравилась. Вот с ней Эймонд мог и потанцевать ради приличия! Ей уж точно все равно, лишь бы позвали танцевать. Мормонт, кстати, оказал ей такую услугу. Но сначала был Криган Старк вроде? Старки и Баратеоны, да? А Стронг всё наблюдал, и отчего-то был преисполнен удовольствия. Будто все для него лишь игрушки…

Пришлось занять место рядом с матерью и Хелейной. Рейнира с близняшками сидела по другую руку отца. У неё тоже был венок. Она ставила на дуэт мужа и свёкра. Рейма ни на кого не ставила. Они с матушкой сплели два венка для Эйгона и Эймонда. А третий принцесса припасла для своего спасителя, будет он одним из пятёрки или нет.

Начинали, конечно, с конца. Боррос, как ни старался, остался не у дел. Аррен, Старк, принц Эйгон и принц Эймонд. Алисента, пока ещё не привыкшая к тому, что её сыновья уже взрослые, достаточно взрослые, удивилась, но с присущей матерям гордостью. А Рейма знала, что остаться где-то позади Эймонду не позволит гордость, а сир Кристан точно не дал бы Эйгону просиживать штаны. Дуэт дяди и лорда Корлиса! Старость не радость? Потому что больше всего очков набрал будущий лорд Мормонт.

— И кому же вы посвятите свою добычу, Рид Мормонт? — поинтересовался король, улыбаясь.

— С позволения короля и принцессы-наследницы, — Мормонт улыбнулся в ответ и двинулся уверенными шагами к Рейме, даже не стал путать людей. Громко и чётко: — Самой удивительной из присутствующих, чувствующей души людей, — и преклонил колено, склонив голову для венка. Деймон даже не расстроился, что уступил юнцу. Видно, что Мормонт не сдавался до последнего. К тому же племянница очаровательно улыбнулась всем наблюдавшим и только потом самый красивый из своих венков водрузила на русую голову, будто тяжёлую корону.

— Никакое золото или любой другой трофей не отплатит вам долг за мою жизнь, — она опустила руку на его плечо, — но я хочу, чтобы вы запомнили, что я помню сделанное мне добро всю жизнь, — и наклонилась, чтобы поцеловать венок, потому что мозг ещё на месте, несмотря на количество ударов о деревья недавно.

Мормонт поднял голову: теперь никакая жена не поможет ему забыть принцессу. Может быть, он бы всерьёз подумал о том, чтобы просить её руки. Но такая девушка зачахнет на Севере, особенно без своего дракона. И только воин подумал об этом, как их всех на мгновения накрыла большая тень Вхагар, и тут же её обогнал быстрый и вольнолюбивый Валеон. Они полетели дальше, куда хотели. Визерис посмотрел им вслед. Шумно вдохнул:

— Так может мы вас поженим прямо тут, и не придётся ничего забывать! — поданный и принцесса одновременно повернули головы к своему королю. Дочь отпрянула от северянина, выпрямилась. Хорошо вместе смотрятся. Отто посмотрел на Визериса с не меньшим удивлением. Эймонд чуть выступил вперёд, но Эйгон схватил его за локоть.

«Думаю, это твой единственный шанс», — отец и дочь разговаривали взглядом.

«Я его совсем не знаю», — хотя не такая уж и проблема для их реалий.

Визерис в ответ хитро улыбнулся. И Рейма посмотрела на Рейниру, та кивком дала понять, что вмешиваться не станет. Алисента смотрела то на дочь, то на сына.

— Ну так что? — Мормонт молчал-то. Он знал, что скажет принцесса. Вопрос: как? Рид не оскорбиться, а вот северяне могут. Вон, Криган, уже довольный, представил, что вассал породнится с короной. Почему бы и нет? Но не в этот раз.

— Моё место рядом с вами, мой король и отец, — Рейма подошла к нему и села у его ног, как когда в Дрифтмарке. Но посмотрела на Рида: — А красота севера… меня погубит, — неловкая улыбка.

— И это так, Ваша Милость, — вторил ей Мормонт, пресекая какие-либо возражения. Никто не посмеет сказать, что принцесса отказала грубо, смотря на северянина свысока. Голос Рида оказался достаточно твёрд, чтоб дать всем понять, что никто из них никому не отказывал. Они хорошо провели время вместе. И только.

Настало время ночного пира и танцев вокруг костра.

— Твой венок, — для Эйгона она особо не старалась, тот заметил и фырчал.

Для Эймонда пришлось переделывать. Всё, ещё месяца три, и он точно станет выше. Пришлось побегать за этим врединой, который к ней не подошёл намеренно. На что уже обиделся? Вообще, он не обижался, Рейме только и оставалось, что думать так. Принц размышлял, стоит ли ему дать понять ей о своей осведомлённости. Дедушка ему ничего не говорил. И тут она добралась до него, когда он хотел понаблюдать за костром в одиночестве и отдалении от остальных.

Но поймал её ладони, не позволяя их отнять от его головы. Он не любил, когда её лицо так близко, видна только половина. И не понятно, выражает ли ту же эмоцию, что он видит с одной стороны, другая. Ещё Эймонд хотел признаться, что завидовал Мормонту на пиру в день свадьбы Эйгона и Хелейны, что ревновал всё эти дни. Но понимал, что с уст сорвётся что-то едкое и противное. И он помнил (сон у него хрупок), как Рейма проснулась посреди ночи и стала будить дорнийку негодуя: как можно было позволить ему уснуть на полу. Хотел бы он увидеть выражение лица, с которого посмеялась Кайа, когда ответила принцессе: «Мы его разбудим и не дадим выспаться, но, если так волнуетесь, затащите к себе, помогу». О, Эймонд бы остался доволен, потому то, какими интонациями звучали слова дорнийки, заставило сестру покраснеть. «Не маленький уже, сам виноват, если заболеет», — но легла обратно и руку его не отпустила.

Поэтому сейчас Эймонд свёл её ладони вместе и осторожно прикоснулся к ним губами.

— Ты чего? — до неё не сразу дошло, а потом уже было поздно: Эймонд повёл её к костру. Она ведь хотела, чтобы он танцевал? Вот, пожалуйста.

Эйгон, любитель оторваться в местах поопаснее, с интересом оглядывался на окружающих, стоило им с сестрой усесться у костра. Вот же предательница! Сама бегала по ночам хрен знает где не меньше его, а ему охоту до приключений урезонить? Хотя… да, разврата тут поменьше. Как и опасности? Море спокойно омывало пляж. Пещеры были старыми и заброшенными. Порода здесь мягкая, может, и небезопасно. Но молодых людей нисколько не смущало. Все маскируются под оборванцев. Однако Эйгон приметил племянника великого септона. Тот сначала поклонился, а потом состроил рожу, будто и не должен был, и пошёл своими делами заниматься. Костры горели маленькие. Бренчали разные инструменты, музыка у каждого своя — в итоге какофония. Никого не смущала.

Подобные места Рейма и в Староместе находила.

— Уютненько, — будто бы никто не мог знать его, а если и узнавали, то дальше мастерски делали вид, что он какой-то незнакомец. На Рейму так не реагировали, её просто не замечали. — А не выйдет ли боком? Вон, мама в веру ударилась, — ироничный хмык, сам же племянника септона видел.

— Когда выйдет, тогда и буду думать, — не так много у неё есть, чтобы бояться потерять, ну, если не считать семью. Но та сама себя расколет, точнее уже. Глубокий вдох.

— Логично, — правда, принцу не нравился тюрбан, повязанный на его голове. Вот недавно же влип перед свадьбой, что волосы укоротили. А ему и нравится так. Только сейчас под тканью какие-то водовороты, но работа сестры крепка, лучше не портить. — Про это место только я знаю? — и в ответ получил безразличное пожимание плечами.

— Может, и Эймонд знает, — к ним подошёл какой-то милый парень, предложив бурдюк с… а чем? Принц потянул руку, ему нужно попробовать. Но сразу же сплюнул гадость. — Каждый раз что-то новое, — предугадала его вопрос Рейма.

— Он без Коля не потянется, — вытер рот рукавом. Он сейчас оборванец ведь!

— А может и потянется, — задница затекла, так что девушка быстро поднялась, стала осматриваться, сколько народу уже пришло и кто чем занимается.

— Почему ты так уверена? — Эйгон попробовал пойло ещё раз. — Пекло, не так уж и плохо.

— Ну, по замку то ходит свободно, даже я так не бродила, — опа, ручная борьба. Туда им надо! Похлопала брата по плечу. Эйгон подскочил, немного разлив понравившегося добра, но сам не облился.

— Ты сейчас о чём? — недовольно так. Нагнал. Нет, принц знал о тайных ходах, но не знал, что они ещё работают. И часто по ним бродят? И кто?

— Ну, я в детстве любила прятаться то тут, то там, мой маленький исследователь был доволен. Эймонд и так подбирается к людям тихо, а знание верных дорог между стен облегчает ему жизнь и заставляет обитателей замка содрогаться лишний раз, — принцесса, выложив горсть медяков, заняла место проигравшего. — Ты бы больше внимания обращал на сплетни, — поставила руку. Не брезглива, так что спокойно позволяет чужой ладони сжать свою. — И не говори здесь на валирийском, иначе быстро станешь чужим, — Эйгон добавил одного оленя. Не жалко, победа будет за ними.

Принц подумал, что не будь его брат одноглазым, мог бы и чаще показываться в таких местах. Уставился на тюрбан Реймы, тоже хорошо повязала. А то не дайте Семеро копна серебра вывалится!

— Дед сказал, вы с мамой знаете, кто натравил медведя, он уверен, что его натравили… — начал он, когда понял, что противник Реймы их даже не слушает. А сестра и не двинулась. Теперь он действительно верит, что она сама продержалась долго, ожидая помощи. — Кто и зачем? Ну, кто, вы знаете. Да и зачем, не так уж и важно. Но раз никого не казнили, значит, вершить справедливость вы не торопитесь, — стал пялиться на её лицо.

Рейма сглотнула: Алисенте было тяжело делиться постыдным секретом с дочерью, но женщина справилась. Принцесса знала, что делать. Истреблять паразитов моментально нельзя, есть риск уничтожить носителя. Надо всё делать постепенно. Хотя ей интересно, зачем Косолапый так поступил.

— Как только справедливость восторжествует, я тебе всё подробно расскажу, — рука принцессы на мгновение дрогнула. И Эйгон успел перепугаться. И всё же победа за его сестрой! Подсел следующий, достал дракона, золото отблескивало в свете огня как положено.

— На тренировки почему перестала ходить? Да и трапезы пропускать стала, — принц глянул на бурдюк: нет ли там какой сыворотки? На откровения потянуло. А сколько стройных ножек, но принц держался! Во-первых, он обещал унять свои аппетиты до любовных утех. Во-вторых, Эйгон понял, что приведя его сюда, Рейма решилась-таки пооткровенничать. Может, его так от счастья распёрло? — Я видел, как вы танцевали у костра, задорно так, Мормонт грустил, Баратеон завидовала и мечтала, там ещё была парочка леди, но они слишком типичны, — даже не стал их запоминать.

Ещё одна победа! Рейма нахмурилась, она не пила уже давно, очень давно. Так что в туманности мыслей себя не обвинить. Но на брата не посмотрела.

— Причинно-следственная связь выстроена не совсем правильно. А брату действительно стоило обратить внимание на Баратеон или Селтигар, тоже хорошенькая, — очередной проигравший.

Эйгон усмехнулся:

— В чём же я не прав? Но, знаешь, им не брат по душе пришёлся, а статус, — в некотором роде Эйгон даже рад, что его женой стала не хитрая змеюка, которая бы пыталась плести свои интриги ради родного дома. — Может, он и симпатичен, был бы, первое время, — Эйгон рассмеялся, когда сестра проиграла, и поспешил с ней на свежий воздух. Кажется, не так уж и доверяет она «свободным и безразличным» пещерам. Он продолжил, когда они вдвоём пошли дальше по берегу: — Они бы не замечали его привычек, заглядывая в рот, и вовек бы не научились подходить лишь справа, — Эймонд только им, матери, самому Эйгону и сёстрам, позволял находиться в слепой зоне. Не такой уж и плохой брат вышел из первого принца? Хотя Эйгон любит иногда подкрадываться, доводя младшего, ещё больше любит, когда получается заставить его напугаться. — Да ещё и шпала такая, вечно смотрит, будто в душу.

— Завидуешь?

— Немного, — пришлось отскочить в сторону, волна чуть не достала до самых колен. Ещё чуть-чуть, и пришлось бы шлёпать всю дорогу домой.

— Коротыш, — Рейма ведь тоже выше. Эйгон пихнул её ближе к морю, но волна в этот раз была ленивее, меньше.

— Только начни доказывать обратное, ещё больше меня убедишь, — шепнул ей на ухо, когда она прислонилась к нему, уходя от воды. Брат обнял сестру за шею.

— Насчёт трапез ты угадал, а пропуски тренировок не касаются Эймонда, — свежий ночной воздух пробирал до каждой капли крови и бодрил.

— Так, давай сначала разберёмся с одним, потом с другим, — важно кивнул, смотря под ноги.

— Десница и король решили женить Эймонда на мне ещё до нашего отбытия в Старомест. Отец рассказал, хотя не должен был, судя по волнениям деда на свадьбе, — Рейма усмехнулась. — Он мой брат...

— Ага! Хелейна тоже моя сестра, но мне всё равно понравилось, — Рейма замерла, Эйгон же попытался потянуть за собой, но сам остановился, разворачиваясь и утыкаясь в плечо старшей. — Ещё больше себе противен.

— Вот видишь, — принцесса фыркнула и похлопала младшего по плечу. — И не говори, что это другое, потому что меня родила не матушка, — и рассмеялась: Эйгон посмотрел обиженно, ибо нечего читать чужие мысли! Хотя больше расстраивала собственная предсказуемость.

— Тебя я не собирался обижать, — Эйгон не простит себя, если обидит Рейму этим фактом. Теперь она обнимала его за плечи, пока они шли ещё дальше.

— На тренировки я не хожу по другой причине. Не могу избавиться от навязчивой мысли, — продолжила, чтобы показать, что между ними ничего не изменилось. — Понимаю, что этого медведя нет, но всё кажется, что он позади. Открытая пасть и клыки в крови. Он не был разъярён настолько, чтобы бешено метаться и изматывать себя. Упрямо следовал за мной, за своей добычей, пока я прыгала с ветки на ветку. И при каждом прыжке одна мысль: сорвусь, упаду, вот сейчас точно умру, — сглотнула. — В Дорне всякое случалось. Но почему-то с людьми иметь дело легче, — хотя там всегда поблизости был Валеон, оставалось только заманить к нему врагов и произнести одно единственное слово.

— Помню, лишние мысли мешают концентрации, — Эйгон спародировал сира Кристана.

— Именно! — они развернулись: далековато ушли, огни из пещер совсем слабо видно. Зато самый верный ориентир никуда не денется! Но не во всех окнах замка горел огонь.

— Слушай, — причмокнул и посмотрел снизу вверх: — Если так не хочешь выходить замуж, за брата или ещё кого-то, ты ведь можешь сказать, что… — буквально на днях не посвящённый в секрет братец беспардонно вошёл в покои и застал картину, которую бы видеть не хотел. Пришлось рассказать, что вообще-то регул у неё нет, так что, когда они идут у Кайи, они меняются ночными рубашками, чтобы… принца передёрнуло. Лучше бы не вспоминал! Хотя, получается, сестра свободная женщина? Кто бы что ни говорил про её любовь к племянникам, не похоже, что ей хочется становиться матерью. Лишь беспокойство о чести семьи.

— Не могу, как раз-таки, — и они пошли обратно. А ветер стал холоднее. Да и ночи становились длиннее, как-то резко и быстрее. Точно будет зима. Возможно, очень холодная, но зато короткая!

— Тогда, — бурдюк он с собой взял, между прочим, отпил немного. — За любовь! Мы её вряд ли познаем, но за любовь!

— Чего? — Рейма рассмеялась. Морская волна добралась-таки до их ступней, но им уже всё равно.

Эйгон сделал ещё глоток:

— Ты слепая! И мать слепая! И женщины слепые! — кажется, пойло ударило ему в голову. — Вы же… ну вы же… ай! Всё, иди ты. Вали на Драконий камень, к родной сестре и её сильным щенкам. Появилась на пороге тронного зала, держа их за руки, одного и вовсе не отпустила! А он ведь оставил брата без глаза. Другой бы он не простил… — и махнул рукой, осознав, что сболтнул лишнего.

— Хелейне, — специально ведь ответила! Довела до раздражённого пыхтения. Как будто старший тут он, как будто что-то на пальцах объяснял.

— Помнишь, ты советовала мне попробовать увидеть в Хелейне женщину, — и, судя по тому, что ему вроде как понравилось спать с ней, смысл в этом был. Даже если бы Хелейна и станцевала с кем-то из «чёрных», ей бы все всё простили. В её поступках никогда не будет дурного умысла и пошлости, любой, если что. Рейма нехотя кивнула. И Эйгону пришлось встать на носочки, чтобы кое-что быстро, но чётко прошептать ей на ухо. Полученная информация не оставит принцессу равнодушной.

Он действительно хороший старший брат!

΅◊΅

Эймонд не был перфекционистом до потери рассудка, но всегда замечал мельчайшие изменения в его покоях. А потому убирались здесь одни и те же слуги уже больше пяти лет. Да и прислуживали ему только они. Подарок Отто, люди Староместа невероятно верные и старательные в исполнении своих обязанностей. Так что посторонний лист бумаги, на котором дразняще мелко выражена просьба прийти через тайный ход, попалась глазу мгновенно. Почерк не принадлежал избегавшей его сестре. Не то чтобы подобное поведение обижало его, наоборот, Эймонду интересно, к чему они придут в итоге. Особенно после того, как пару дней назад он скрылся за колонной у дверей, в покоях матушки, где обычно они трапезничают все вместе. Специально тогда спрятался, дожидаясь Рейму. А как она вздрогнула! Странная, сама спросила, где он, а потом удивилась, что ответил ей.

Принц настолько исходил потаённые дорожки, что даже не нуждался в огне. В покоях второй принцессы его ждала дорнийка.

— Ваше Высочество, не могли бы вы провести меня в покои королевы, — тайными ходами, само собой. В одной её руке были какие-то маленькие мешочки. Что внутри? А в другой — подсвечник. Но с чего ему соглашаться? Алисента была в курсе того, что сын её спокойно бродит там, куда другие даже зайти не могут. Она также знала, в какой стене начинается проход из её покоев. Только не знала куда. Просто так получилось, что Эймонд, ещё когда Рейма была в Дорне, изучал эти ходы, случайно вывалился матери прямо под ноги. Благо, она одна была. — Вы нам очень поможете, — женщина, это жалкая попытка придать своим словам веса, значимости и загадочности. — Ради принцессы, которую хотели убить, — его лицо стало выражать больше злости. О, да, служанка под стать госпоже, она прикидывалась дурочкой. Прекрасно понимала, что надо говорить, но напускала на лицо неведение.

— Идём, — повторять не будет.

Но ей и не надо. Кайа послушно следует за этим славным молодым человеком. Нравом немного похож на дорнийца. Они тоже могут позволить себе уязвимость только с одной женщиной, и это никогда не мать, которую нужно защищать.

Эймонд удивляется, когда понимает, что матушка ждала их прихода.

Алисента погладила сына по щеке, благодаря. Но! Так неблагодарно и несправедливо, когда ничего не объясняют. За дверь не отправили, только отошли в другой конец. Кайа вручила королеве те два мешочка. Эймонд прислушался. Он распознал два главных слова: яд и противоядие. Нахмурился. Матушка ему ничего не скажет. И дорнийка будет преданно молчать.

И только один человек может дать ответ. Придётся поймать Рейму и расспросить.

΅◊΅

«Дорогая сестра, о твоём вопросе думать пришлось долго. Как-то ты запоздала с размышлениями о любви! Не обижайся, смеюсь любя. Мы с Деймоном огонь, гореть порознь не можем. Спроси у отца, спроси о матери, думаю, совершенно другой ответ тебя не удивит. Понимаю, что из-за твоего секрета ты имеешь проблемы с доверием. И думаю, что это к лучшему. Пусть принципы веры Семерых тебя не смущают, мы потомки Валирии, сразу чувствуем, что нам принадлежит. Воспитанная добродетельной… воспитанная Алисентой, ты, конечно, будешь мучить себя сомнениями, поставишь долг превыше всего. Я сделала то же. Пусть не так, как хотелось бы некоторым другим. Рядом с Деймоном я чувствую себя уверенной и сильной, мне спокойно, а будущее не пугает. Если бы ты жила со мной, тебе было бы проще. Почему? Я бы разрешила тебе просто любить, со слухами и взглядами осуждения справиться можно. Хотя странно, что ты просишь меня описать любовь, когда сама вспоминала Х.С. и его взгляды ко мне.

Никогда не любила его так сильно, как Деймона. Возможно, я чувствую толику вины? Ведь он всё понимал и продолжал быть мне опорой. В любом случае, Джейс и Люк лучшее доказательство моей искренности. Нет, будет правильнее сказать, Люцерис и Джоффри. Всё же рождение Джейкериса было необходимо. Не забудь сжечь это письмо. Думать о том, что будет правильным ответом для тебя, было тяжело. Много свободного времени ушло. И это не жалоба. Мне просто нечего добавить, вот тебе мой поток мыслей, пока Деймон тренируется с Джейсом и Люком. А может, я просто неспособна сейчас думать о сложном много, мы ждём ребёнка. Хочу девочку, но понимаю, что Деймон очень долго ждёт рождения сына, поэтому и сама молюсь о мальчике. Я помню, что три года ты не должна летать на Драконий Камень, но хочется тебя увидеть рядом в грядущей радости. Ты станешь тётей через три месяца.

С любовью, твоя старшая сестра».

Не успела она проснуться, как Кайа всучила письмо ей прямо в руки. Пришлось одеваться не самой. Платье. Чёрное с зелёным, не особо лёгкое, так как холодает. Волосы заплетены в толстую и слабую косу, потому что Кайа не любила возиться. Дорнийка не хотела подпускать к принцессе служанок, которых выбрала королева. И что, что на валирийском? Они донесут, а это может вызвать у Её Величества сомнения в Рейме. Нет, Кайа только с Реймой, с остальными будет скучно. Как только принцесса закончила, дорнийка, заранее зажёгшая свечу, избавилась от письма.

— Всё хорошо? — спросила Кайа, пока они шли на завтрак с семьёй. Отец тоже будет, у него есть настроение и силы сегодня.

— В целом — да! — в частном не очень. Рейма повела плечами.

Все уже были за столом, тарелки каждого полны, её тоже. Всё, что она ест, и явно постаралась Хелейна. Так как только сейчас сестра положила её нож и вилку на место. Сестра поднялась и взяла Рейму за руку, стоило той подойти к своему месту. Она странно улыбалась, будто хотела сказать что-то, что радовало, но при этом волновало не в очень приятном смысле.

— Что? — Рейма взяла сестру за другую руку и окинула взглядом всех остальных, приветливо и несколько неловко улыбнувшись. — Что такое? — но Хелейна молча её обняла.

— Я скоро стану дядей, — Эймонд улыбнулся. Рейма, глянув на него, поняла, что он чудом не сказал вслух «впервой». Зато посмотрел на неё с вызовом, говоря: «Тебе-то не впервой быть тётушкой».

— О, милая, как ты себя чувствуешь? — сёстры отпрянули друг от друга.

— Странно, — Хелейна села на своё место и посадила Рейму. — Сказали, срок не больше трёх месяцев, — столько прошло со свадьбы. Рейма посмотрела на Эйгона, тот улыбнулся. У него уже были бастарды, где-то. И сейчас он не испытывал чего-то невероятного. Отношение к детям у него одно, давно устоявшееся. Но если все рады, то он не станет портить им настроение.

— Алисента станет бабушкой, — Визерис по-доброму рассмеялся. Его глаз пошёл на поправку. Королева переглянулась со второй принцессой, рядом сидящей.

— Прекрасная новость, — и дочь ей улыбнулась. — Вас можно поздравить с большим достижением? — они с десницей переглянулись, и Рейма поспешила объяснить: — Вы доживёте до правнука или правнучки, — Отто усмехнулся вместе с королём.

— Вам и Эймонду тоже не стоит засиживаться, — десница сощурился. Он не дурак, те «шевеления на Север» явно имели под собой основание, угрожающее его планам. Принцесса узнала? Почему-то короля не хотелось этим тревожить. Казалось, они условились. И сам Визерис не ворошил свою «шутку» с охоты. Прозвучало двусмысленно, достаточно, чтобы вывести Рейму из себя. Принцесса смотрела на десницу, прекрасно понимая, что он понял. И всё же нуждался в материально выраженном доказательстве, приступе гнева или раздражения, например.

Эймонд же, пока остальные с толикой удивления и недопонимая смотрели на деда, любовался Реймой. Его руки лежали на подлокотниках, так что никто не заметил сжатых кулаков. Но ещё больше всех поразили следующие слова Реймы, которые та произнесла спокойно и уверенно:

— Отец, это большая радость, что боги наградили молодых так скоро, но внука или внучку вы получите ещё раньше, — тут взволновал общий смысл, а не отдельные детали. Эйгон поперхнулся чаем. Да, он пьёт не только воду, кроме вина. Ни у кого не было слов. Визерис же улыбнулся, сразу поняв.

— Если бы не последние слова, я бы подумал, что проблемы ты решаешь радикально, — Эймонд повернул голову к брату: Эйгон знает, Рейма рассказала ему. Они переглянулись, и старший поспешил снова обратиться к сестре: — Я так понимаю, наследница одарит нас ещё одним племянником, или племянницей, — в ответ Рейма кивнула. Алисента выдохнула с облегчением.

— Даже если я и выйду замуж, вся моя плодовитость у Рейниры, — Хелейна и Эйгон рассмеялись, Эймонду смешно не было. В голосе Реймы не звучала горечь, её не было вообще. Отсутствие способности принести наследника волновало Рейму из соображений о собственном положении.

— Не стоит наговаривать на себя, разгневаешь богов, — Алисента кивнула на еду.

И все принялись есть.

Сегодня у Реймы не было планов. Разве что отправиться в Блошиный конец, чтобы проверить работу своей «богадельни для сироток», как говорит Хайтауэр. Если Аррик Каргилл служил Эйгону, то сира Эррика Визерис пожелал приставить к своей второй дочери. Всё же отец не одобрял её одиноких прогулок по столице.

Эймонд поймал Эйгона почти сразу. Ну как, они с Колем затащили его на тренировку. И младший вызвал старшего на поединок. Когда выпад одного вынудил защищаться другого, они стояли достаточно близко, чтобы посторонние их не услышали.

— Ты знаешь, — не спрашивал, утверждал.

— Я много чего знаю, братец, — Эйгон усмехнулся, улавливая момент и отходя от противника. Нет, принц сразу понял, о чём его младшенький. Теперь вопрос у Эйгона: откуда он знает? Пару атак, снова позиция защитника. Ходят по кругу. Эйгон снова усмехнулся: — Неужто дедуля переживает, что Рейма сорвётся на Север ради Мормонта? — и раззадорил младшего ещё больше, о чём и пожалел.

— Кто тебе рассказал? — но, с другой стороны, злость Эймонда веселила: вопрос переставал быть под его контролем.

— Ты первый скажи, не должен ведь был знать, — Рейма, само собой. Произносить её имя — лишнее. Но Эймонд отвечать не собирался, поскольку понимал, что о бесплодии Реймы Эйгон не знает. Достаточно вспомнить его утреннюю реплику, чтобы быть уверенным. — Ой, да не нервничай ты так. Мы вчера так славно погуляли, поболтали, посекретничали, — Эйгон всегда знал: Эймонд завидует открытости и доверию между старшими. Раньше сильно завидовал точно! Но сейчас не беспокоился. — Или для тебя это игра? Переживаешь, что не по твоим правилам? — старший брат собирался вывести младшего, но почему-то разозлился сам.

Ещё больше первого принца бесило то, что всерьёз Эймонд с ним не дрался. До этого момента. Три удара (и те милость?) — и Эйгон безоружен.

— Мне казалось, что ты её любишь, — и всё равно продолжал усмехаться, подойдя к младшему ближе, добавил: — Чего мне не светит…

— Ты даже не пытался, — Эймонд успокоился.

— Да? — Эйгон пожал плечами. Последнее слово всё равно будет за ним! Пока не подошёл Коль, проговорил: — Говорят, что одного принца иногда можно увидеть в доме терпимости с девушками, в чьих волосах есть хоть немного серебра. Внимание, братец, вопрос: понравится ли это другой среброголовой или вызовет отвращение? — сказано достаточно непрямо, чтобы успеть уйти подальше. Эймонд явно захочет его покромсать на кусочки, когда допрёт, что именно Эйгон рассказал Рейме.

΅◊΅

Принцессе не пристало готовить. Но в Дорне приходилось. И Рейме нравилось готовить с кем-то, с кем-то из простых людей. Сие занятие сближало даже тех, кого сблизить не могло. Так что до самого полудня Рейма провела за готовкой. Сир Эррик следовал за ней попятам, но он умел притворяться невидимкой, поэтому с ним принцессе комфортно. Однако рыцарь не мог не умиляться, когда принцесса сама кормила детей, самых маленьких, что сюда могли привести. Совсем младенцев сюда не приводили. Они обычно жили вместе со своими матерями в борделях до тех пор, пока не ходили уверенно на своих двоих. Могут бегать и просить милостыню? На улицу! Мальчиков, правда, с девочками иначе. Там ещё надо подождать пару лет, посмотреть, что с лицом намечается…

Сир Эррик заметил, что только по отношению к своим племянникам принцесса проявляет любовь и заботу. Не то чтобы она совсем не сочувствовала этим сиротам, просто не носила тот образ, который приписывали недоброжелатели, насмехаясь, и… вот эти несчастные почитатели. Будем честны, каждого из посещающих это место принцесса не запоминала надолго. Но сир Каргилл продолжал видеть в их глазах такую благодарность, словно именно для него или неё в сердце принцессы было место. Мало кто из других благородных девиц смог бы выдерживать подобное давление долго.

— Как вы справляетесь с этим? — спросил как-то Эррик у своей госпожи.

— Не обманываю себя? — честно ответила Рейма, и преданный рыцарь понял, что принцесса никогда не пыталась играть в святую, чего сложно не заметить за многими другими обитателями Красного замка.

Обед закончился, многие отобедавшие стали расходиться. Только одна из девочек подошла к принцессе и присела в неуклюжем реверансе.

— Принцесса, не соизволите ли встретиться с моей госпожой? Она хотела бы отблагодарить вас, — большие и невинные глаза. Та госпожа знает, к кому кого подсылать.

— Кто твоя госпожа и зачем ей благодарить принцессу? — сир Эррик старался не хмуриться.

— Я скажу, но только не вам, — девочка продолжала обворожительно улыбаться. И Рейма наклонилась, чтобы в шёпоте услышать: — Бледная пиявка, — отсутствие скорой реакции напугало девочку, она поспешила добавить ещё тише: — Мисария, — это имя Рейма не могла не слышать.

Отто как-то упоминал Мисарию, шлюха, предавшая Порочного принца. Он тогда ещё полюбопытствовал у внуков… и старшей внучки, что бы они сделали, если бы им пришлось сдать замок или бежать из него. Не было речи о каком-то конкретном замке. Отто тогда проверял их знания по истории и мыслительные способности. Ох, Эймонд и Рейма порадовали старика и вместе с тем немного напугали.

— Только принцесса должна довериться мне, рыцаря брать нельзя, — девочка… девчушка. Ей лет одиннадцать? Не больше.

— Принцесса, — и Каргилл не смеет, но чувствует надобность ухватить госпожу за руку.

— Подожди меня здесь, — приказы у неё получаются отлично. Натренировалась-таки. Рейма, накинув и придерживая капюшон, протянула девочке ладонь, и та стремительно потащила её за собой. Каргилл был готов нарушить приказ, потому что безопасность Реймы стоит выше подобных приказов. Но рыцаря обступили другие детишки, давая время увести принцессу.

Пришлось пролезать там, где Рейма боялась не пролезть. Людей становилось всё меньше, они шли по малохоженным улочкам. Но Шёлковую улицу принцесса узнала. Разве Бледная пиявка не разорвала свою связь с борделями? Но, оказавшись в довольно изысканно убранной комнате (явно не для утех), поняла: Мисария здесь хозяйка. У комнаты был балкон, открывавший вполне приятный вид на часть города. Но Рейма не решилась выйти на него. Только дошла до середины комнаты.

— Я думала, — зазвучал чужеземный акцент, — принцесса теперь всего боится, — намёк на охоту и медведя. — Приятно видеть, что кровь драконов в вас всё ещё кипит, — женщина обошла девушку и рукой указала на одно из кресел, стоящих у выхода на балкон. И села первой, здесь она хозяйка. Рейма только кивнула и приняла приглашение.

— Может, и боюсь. Но если не бороться со страхами, умрёшь. Разве не этому учат улицы? — принцесса посмотрела на тусклое небо в преддверии зимы.

— Именно, принцесса, — Мисария нисколько не обиделась. — Я слышала, вы начитанны, а изъясняетесь не так изящно, как представляется, — комплимент?

— Девочка сказала, что вы хотите меня отблагодарить, — Рейма перешла к делу.

— У меня есть глаза и уши везде. Если я скажу, что знаю, кто наложил яд на доспехи… — Мисария посмотрела на город. — Принцесса примет мою помощь? Это будет моя благодарность за сытых бездомных сирот, — женщина сложила руки на животе.

— Я делаю это не ради благодарности, просто могу себе позволить, — несколько резко.

— Понимаю. Я тоже могу себе позволить вам помочь.

— И без вас знаю, кто получил если не мою смерть, то удовольствие от разыгравшегося представления, — Косолапый Ларис Стронг не избегал её, просто не подходил, когда они находились в одном помещении. Избегала ли его Рейма? Просто не видела смысла разговаривать, хотя бы потому, что ещё не успела определиться, что сказать или сделать этому лжецу! Рассорить с матушкой её захотел? Не бывать такому.

— Да, однако от таких людей лучше избавиться раньше, чем пожалеть, не успев, — Мисария повернула голову к принцессе, та в ответ тоже. — Я знаю, вам служит умелая дорнийка. Но медведь не дурак, возможно, королева сможет водить его за нос даже год. Что тогда будете делать? — и тут Рейма напряглась. Кто? Женщина из Лиса не играла с ней, она ради Реймы не делилась узнанными подробностями.

Суть в чём? Кайа изготовила яд и противоядие против него. (Свойства у яда схожи немного с теми, что были у яда для Реймы. Только этот медленно поедает организм изнутри.) Надо давать по чуть-чуть. Смешать с едой или вином. А лучше всё сразу. И противоядие для королевы, которое нужно принимать сразу, стоит только избавиться от присутствия жертвы.

С одной стороны, Ларис Стронг необходим королеве. С другой, он покусился на её дочь. Что удержит его от предательства по отношению к ней или к другим её детям? Алисента согласилась использовать его услуги, пока он жив. Остальное по воле Семерых. В замке стало меньше геральдики Таргариенов, появилось больше символов веры.

— Если у вас есть скрытый мотив, помимо благодарности мне, лучше скажите о нём сейчас, — для Реймы не было странностью испытать к этой чужестранке уважение. Она выжила и продолжала бороться за лучшую для себя жизнь.

— Принц и принцесса шлют вам свою любовь с Драконьего Камня, — Мисария улыбнулась, заметив бледность Реймы.

— Лучше бы не спрашивала, — превратности судьбы могут сыграть злую шутку с этим знанием.

— Принцесса переживает, что не позаботилась о вас должным образом и поспешно вернулась домой, — женщина поспешила успокоить свою гостью.

— У неё мог случиться выкидыш, — знает ли об этом Мисария?

— Именно так, принцесса, — и Рейма понравилась Бледной пиявке.

— Делайте то, что посчитаете нужным в рамках своей благодарности, но если пострадает непричастный или невинный… — спрос будет с женщины из Лиса. Та только коротко кивнула. Рейма поспешила встать, намекая на своё желание уйти. Но одна мысль заставила замереть.

— Что-нибудь ещё? — Мисария поднялась и встала рядом.

— Девушки с серебряными волосами… — нет, Рейма передумала!

— Они для особого гостя, — женщина прикрыла глаза.

— Дядя прилетает с Драконьего камня? — о, боги, что она ляпнула? Мелькнувший на лице принцессы стыд удовлетворил Мисарию. Женщина поспешила заверить:

— Я оставлю эту глупую шутку между нами, — и позволила принцессе вздохнуть с облегчением. — Думаю, вы прекрасно поняли, о ком я. Только почему вас это беспокоит? — интересно ведь.

— Беспокоит? Возможно, немного, — Рейма обезоружила хозяйку дома терпимости толикой откровенности.

Мисарии оставалось только усмехнуться и позвать девчушку, что привела сюда Рейму. Принцесса снова накинула капюшон. Девочка взяла её за руку. Проходя по одному из коридоров, в конце принцесса вдруг заметила знакомое лицо. Да непросто знакомое. Эймонд тоже был в капюшоне, но его походку сложно не узнать. Он здесь один или с Колем? Не её дело, конечно, но на него не похоже. Посещать дом терпимости благородному дракону днём — моветон. Кого-то выискивает?

— Идёмте, — девочка не использовала обращений. Научили или смышлёная сама по себе? Рейма снова пошла за ней. До нужного поворота оставалось совсем чуть-чуть, ей стоило опустить голову. Могла ведь додуматься, что так и будет! Эймонд по предчувствию или из-за острой надобности повернул голову в нужную сторону в последний момент.

— Бежим, — бросила Рейма девочке, и та побежала, оставаясь впереди. Резвая помощница у Мисарии, однако.

Её не звали, только у дурака хватило бы ума. Но шумиха поднялась тут же. Девочка продолжала двигаться уверенно вперёд. Чего испугалась Рейма? Как минимум, выяснения отношений. Они юркнули в какую-то дверь, за которой уже кто-то поджидал их, чтобы замуровать оную, тем самым выигрывая время для ухода принцессы.

— Я могу отвести вас к замку, чтобы запутать его, — очень смышлёная девочка.

У Реймы всё перед глазами мелькало, пока сердце то в пятки ухало, то к горлу подскакивало. Вполне возможно, что Эймонд снова решил заглянуть к голодным детишкам без предупреждения. Он иногда посещал «богадельню» во время пребывания брата и сестры в Староместе. Но с их возвращением стал показываться чаще. Видимо, сир Эррик поделился своими переживаниями и попросил о помощи. Потому что, успокоившись, Рейма заметила на девочке отличительный знак воспитанницы борделя — маленькую серебряную брошь. Её заметил и Каргилл? Ох, ужас какой. И какой насыщенный день!

Что же будет за ужином?

΅◊΅

А за ужином ничего. Прекрасная беседа о прошедшем дне, и никаких едких и провокационных замечаний от Эймонда. Рейма поглядывала на него, когда он точно не смотрел на неё. Хелейну вечером не тошнило. Пахло чаем и мёдом, Эйгон даже не пил вина, сам не пил вина. Отто несколько удивился и сам предложил вина, но отказ внука его порадовал.

— Сапфир уже готов, прекрасная работа. Скажи, когда будешь готов, Эймонд, — обратился Отто к внуку.

— Не будем тянуть, можно завтра вечером, — настолько Рейма была в своих мыслях, что упустила этот момент. Эйгон смотрел на неё исподлобья, злорадствуя. Вообще, знала бы, если бы осталась в своём богоугодном заведении, а не потянулась не пойми куда. Эймонд за этим и приходил. Она примерно так и поняла, когда они переглянулись. Снова эта улыбка, не то чтобы ехидная, просто… довольная? Чем он доволен-то? Ненадолго, правда.

— Может, полетаем завтра утром? — обратился он к брату и сёстрам. Ведь кто знает, как он переживёт вживление камня в глазницу.

— Я не против, — Эйгон вдруг понял, как соскучился по Солнечному огню. Улыбнулся сестрам. Да, Хелейне тоже. Всё-таки без неё уже не то.

— Но, Хелейна, — а Алисента не Таргариен, она не поймёт. — Не скажется ли это?.. — и по её лицу было понятно, что она вспомнила леди Лейну Веларион.

— Срок ещё маленький, да и они с Пламенной мечтой не любят резвиться, драконица позаботится о своей хозяйке, — мягкая попытка переубеждения от Реймы.

— Да, мама, всё будет хорошо. К тому же мы давно не летали вместе, — Хелейна улыбнулась. И, наверное, старшей не стоило ничего говорить, потому что королева оттаяла. Хорошо. Она любовалась своими детьми, они переглянулись с отцом. Помимо политики и беспокойства о детях… то есть беспокойство о детях… Алисента подумала, какие они замечательные. Не хватало только...

Ужин закончился славно. К всеобщему удивлению, Эйгон предложил ухватиться Хелейне за локоть. Вернутся в покои вместе? Алисента и Рейма взялись за руки, боясь сглазить. Может, не зря надеются на уважительные взаимоотношения? Где-то были бастарды Эйгона, с этим ничего не поделаешь. Но от законного ребёнка не спрячешься.

— Доброй всем ночи, — Рейма тоже закончила с ужином.

— Не хочешь её проводить? — спросил Отто внука, стоило дверям за принцессой закрыться. Алисента снова нахмурилась.

— У вас секретный разговор? Я не обижусь, — Эймонд усмехнулся и поспешил оставить мать и дедушку наедине.

— Что? — проводив сына взглядом, королева посмотрела на десницу требовательно. — Ты ведь и сама поняла, — Отто улыбнулся. — Думаю, ты хотела бы для него более традиционный союз…

— Нет, — Алисента выдохнула. — Думаю, я буду рада, если они останутся при мне, — даже вместе. — Я не буду вмешиваться, — если не попросят. Сложила руки: — И ты не вмешивайся, — строгий взгляд королевы радовал Хайтауэра. Его сильная дочка.

— Боюсь, уже всё решено, только… они не должны были знать, — Отто постучал пальцами по столу. — Так что надо помочь нашему принцу.

…

Эймонда сложно заметить, даже нагоняет он незаметно и тихо. Чужое преследование ощущалось, но принцесса скинула всё на дневной стресс. Дойдя до своей двери, она остановилась, взявшись за ручку. Огонь в факеле позади будто нервно всполохнул. Рейма обернулась и прислонилась к двери с характерным грохотом. Может, не таким громким, как показалось от лёгкого испуга. Эймонд стоял слишком близко. Между их лицами практически нет свободного пространства.

— Испугалась меня? — а ему весело!

— Ещё не привыкла, что ты теперь точно будешь выше, — уже приходилось поднимать взгляд.

— Хм, — и не скрывает своего довольства! Юноша тихо спросил: — Как прошла благотворительность? Детишки пришли в восторг от твоего присутствия? — неприятное чувство ловушки, как будто кот за мышкой погнался, догнал и теперь играется. Однако, сделав шаг в сторону, Рейма успокоилась, потому что Эймонд не лишал её возможности сбежать, держал руки за спиной. Только и он сделал шаг в ту же сторону.

— О, да, конечно, всё замечательно, — принцесса закусила губу.

Эймонд наклонился к её уху:

— А другое заведение тебе пришлось по вкусу? — и точно улыбался, гадать не нужно! Рейма резко вдохнула. Схватила его за плечо, и Эймонд позволил затянуть себя в покои. Его веселили метанья Реймы, пока она выясняла наличие посторонних. К её счастью или несчастью, они здесь одни. Принц неторопливо прошёл дальше. Насколько всё предсказуемо?

Рейма присела на кровать, спрятав лицо в ладонях, и ссутулилась, будто хотела свернуться в клубочек и укатиться в самый тёмный угол замка.

— Это не то, о чём я думаю, да? — принц рассмеялся. В ответ возмущённое мычание. — Если ты не можешь рассказать правду, значит, здесь замешаны «чёрные», — и попал в точку. Ну, для человека, спокойно бродящего в стенах замка, странно было бы многого не знать и не уметь выстраивать логические цепочки. — Бледная пиявка, да? Шлюха дяди, — последние слова наполнены презрения. Прислонился к столу и опёрся об него. Наконец-то Рейма посмотрела на Эймонда, глянула поверх ладоней.

— Давай, говори, какой вселенский заговор успел выстроиться в твоей голове, — кажется, кто-то перестарался. Принцесса даже перестала дышать на некоторое время.

— Никакой? — улыбка с толикой превосходства пропала с его лица. И повёл головой влево. Девушка подскочила. И только.

— Бледная пиявка тоже заботится о детях, — лгать не хотелось, навлекать подозрений на себя особенно, на Рейниру тоже. Лютой ненависти к наследнице тут и так хватает.

— Использует их, — поправил Эймонд, стоило понять, что пока Рейма будет молчать.

— Без разницы, — ей действительно всё равно. Кем бы ты ни был, в мире ничего не даётся просто так.

— И что ей было нужно? Хотела сказать спасибо? Сама должна прийти, — и факт того, что именно принцессу к ней привели, его злил.

— Ничего страшного, она хотела выразить благодарность иначе, нужно было моё личное согласие, — раздражающая туманность.

— Если матушка узнает…

— Если матушка узнает, думаю, она выслушает меня. И поймёт, — твёрдая убеждённость тронула юношеское сердце. Рейма не хотела, чтобы кто-то угрожал её взаимоотношениям с Алисентой.

— Я бы не сказал, — и посмотрел на серьёзное лицо, обратив внимание на сжатые губы, суженные глаза и лёгкую складочку меж бровей.

— Знаю, — не стала перебивать в этот раз. — Да и личное знакомство с ней может пойти на руку…

— Или выйти боком, — Эймонд усмехнулся. Рейма закатила глаза. Расслабилась, поэтому Эймонд в два шага оказался рядом с ней.

— Что? — не только его привлекли чужие губы. — Слишком близко, — осторожное замечание.

— Отойди? — возмутительное заявление. И руки сложены за спиной. Рейма закрыла глаза и вдохнула, чтобы успокоиться. Эймонд всегда думает, как это нечестно, что он беззащитен и уязвим перед ней, а она видит в нём только… юноша подался вперёд и поцеловал свою принцессу в уголок губ. Рейма вздрогнула от неожиданности, раскрыв глаза, будто у неё они из золотых драконов. Она точно не думала, что у него хватит решимости на такое. Теперь понятно, о какой слепоте говорил Эйгон. Рейма ничего не сказала, так что Эймонд решился на более смелый поцелуй.

— Я не девка из борделя, — Рейма подставила щёку, не желая отреагировать как-то не так, боясь возникновения серьёзного недопонимания. Спокойный разговор — всему голова, знаете ли.

— Хм, — и тут же перед Эймондом возникла задача правильно подобрать слова. Вместо этого он прислонился лбом к её лбу. У обоих дыхание неровное. И если бы он на миг отстранился, смог бы увидеть заалевшие щёки и заблестевшие глаза, заблестевшие от… но Эймонд просто закрыл свой единственный глаз. Сейчас, вот сейчас точно выставит за дверь. И не полетит завтра вместе с ними из-за него. И не придёт поддержать. Он ведь не Теор Сантагар. Хотя, может, Мормонт вытеснил дорнийца из сердечка принцессы, оставив и без доли вероятности быть одарённым её любовью?

— Тебе лучше уйти, — спокойно, несколько невнятно, бормоча, но без гнева или более отвратного ему снисхождения.

И Эймонд ушёл, давая принцессе возможность выпустить наружу хоть толику испытанного.

Может, несмотря на свой поздний для замужества возраст, Рейма и не имела тяги к познанию любовных утех с мужчинами, впрочем, как и с женщинами, нельзя забывать, что прелестные пальчики были при ней. И книга, отданная Хелейне, в сундуке не пылилась. И всё бы ничего, если бы не закрутившееся внизу живота желание, вызванное явно не стрессом. Нет, возможно, волнения тоже сыграли свою роль. И это было весьма странное ощущение, которое, к большому удивлению, не вызвало не то что отвращения, вообще ни одного неприятного чувства.

Дверь одного небольшого шкафа открылась, и Рейма снова подскочила.

— Ты здесь?! — всё это время. Кайа удобно устроилась в шкафу. Когда не было дел, она пряталась именно там, чтобы следить за тем, не заходят ли в покои принцессы посторонние люди. Сейчас дорнийка могла спокойно продолжить есть яблоко. Принцесса услышала только одно:

— В следующий раз болтайте на валирийском, — нет, понаблюдать эта дама не прочь, но только с обоюдного согласия. Ещё может и поучаствовать… но это совсем другое! Рейма тяжело присела на кровать. И тут служанка поспешила добавить: — Хотя Его Высочеству не хватает напора, — и поспешила выбраться из своего укрытия, поскольку госпоже сегодня нужно лечь пораньше. Все эти волнения не дадут выспаться!

΅◊΅

Эйгон, к удивлению Реймы, уже не спал. И завтракал за одним столом с Хелейной. Третья принцесса полна воодушевления перед полётом на своём драконе вместе с братом-мужем, братом и сестрой. Она улыбнулась Рейме и ничего не сказала, завидев не совсем понятное ей волнение старшей. Вскоре в их покоях показался и Эймонд. Младший брат спокойно поприветствовал их старшую сестру, когда ту голос подвёл. На этом моменте Эйгон взбодрился. Даже доедать не стал.

— Мы пойдём вперёд, если я не ошибаюсь, Валеон сегодня в Логове ночевал, — подхватил сестру под локоть и поспешил увести прочь.

— Ты очень довольный, — Хелейна улыбнулась Эймонду.

— Непозволительно? — он усмехнулся.

— Отчего же, — Хелейна, как думал Эйгон, слепа не была и на многое обращала внимание.

В это время сам Эйгон старался не лететь на всех порах, а то взыгравший в нём азарт мог привести к их общему падению на одной из лестниц. А такое может весьма трагично закончиться! Он игнорировал всех приветствовавших их и, наклонившись как можно ближе, шёпотом требовал объяснить ему, что уже пропустил.

— Ничего, — отнекивалась Рейма до самого Логова. Драконоблюстители уже вывели Валеона и Солнечного огня. Так что стоило им взлететь, принцесса сама кинулась в атаку: — Вы вчера ушли вместе! — и брат посмотрел на неё, как на самую неблагодарную женщину в мире. Они летели рядом, достаточно близко, чтобы спокойно говорить, хоть и пришлось напрячь глотки.

— Не поверишь! Мы просто спали, уснула под боком, не стал будить… — и уснул рядом. А ещё чего-то недоговаривал. — Не смотри на меня так! Сама, видно, не лучше, — они летели над морем. Ветер уже какой-то свирепый, но водная гладь продолжала завораживать.

— Мы воспитаны одной женщиной, тогда почему вышло так? — Рейма оглянулась: на приватный разговор у них осталось немного времени, над Красным замком пронеслись Вхагар и Пламенная мечта.

— Спасибо маме, — и это правда. Эйгон не то чтобы злился или обижался, просто матери было нелегко и как бы… ну, они плоды её трудов, да? — Ладно, должен признать, что, возможно, с Хелейной может что-то получиться, — только самоуничижения по этому поводу у Эйгона не убавилось. Брат глянул на сестру и усмехнулся: вчера произошло что-то такое, что поменяло ход мыслей в голове Реймы. Мелочь? Ну, мелочи, они такие.

— Есть один человек, который может избавить нас от всяких сомнений, свойственных простому люду, — успела предложить Рейма, когда Пламенная мечта пронеслась где-то снизу, а Вхагар пролетела над ними.

— Вот же, в догонялки поиграть захотели? — Эйгон закатил глаза.

— Скорее, Валеон! Скорее! — обгонять Вхагар и донимать старушку баловством вошло уже в привычку. У драконицы действительно был снисходительный взгляд, пока не доводилось подхватить азарт своего молодого всадника.

— Солнечный огонь, к Пламенной мечте, — азарта у Эйгона поменьше. Но и Хелейну с её драконицей можно развести на пару крутых и воодушевляющих виражей.

Драконы летали и, даже будучи точками в синей от моря и неба дали, вызывали трепет. Всадники, полные спокойствия и уверенности, не могли не напомнить, почему их род приравнивают к богам. Возникало такое ощущение, будто принцы и принцессы сами вот-вот обратятся в драконов.

…

Чуть позже Рейма и Эйгон посетили Визериса. Для принца огромный стресс! Когда он в последний раз говорил с отцом просто так? Ещё до рождения Джекейриса Велариона. А стоило первому внуку появиться на свет, как отношения между отцом и сыном стали сходить на нет. А после конфликта в Дрифтмарке Эйгон вообще боялся сказать что-либо, потому что мало ли какое слово вызовет у короля гнев. Но отчего-то он не побоялся упомянуть королеву Эймму, когда они с Реймой пытались изложить суть своего вопроса. Всё равно быстро перескочили на дедушку Бейлона и бабушку Алиссу…

А что Визерис? А Визерис просто посоветовал им не забывать, что они Таргариены. В них кровь Валирии. И пусть королеве и Хайтауэрам пристало сдерживать себя в рамках, отведённых им Семерыми, принц и принцесса не должны накладывать на себя ещё больше запретов, которых и так хватает. Эйгон подумает над словами отца на досуге, а вот Рейма надулась лишний раз. Потому что отец догадался, что не только ради Эйгона она пришла с таким вопросом.

Всё-таки правление лета на земле людям нравится больше. Ах, как было бы прекрасно, не будь зимы вообще… нет, так нельзя. Но детские мечты наивны. И быстро уходят. Под красной листвой играли принцы и принцессы. Девятилетняя Рейма, как старшая, догоняла младших, Эйгона и Хелейну. Четырёхлетний Эймонд сидел у самого древа. Не захотевший играть, он давал подсказки, если Эйгон умудрялся где-то спрятаться. Конечно, можно уличить младшего во вредности и гнусном предательстве, но намёки на то и намёки, что не всегда их можно различить и понять. Дети под присмотром прислуги и сира Гаррольда.

На днях принцесса Рейнира явила на свет своего первенца и наследника, принца Джекейриса Велариона. Алисента хотела увидеть младенца из некоторых подозрений, которые другие уже долго подкрепляли. Только вот мейстеры велели ей самой отдыхать и в последние месяцы беременности не волновать себя королевскими обязанностями. Она тоже ждала ребёнка. И делала всё, чтобы его сохранить. Но стоило ей услышать, что принц Джекейрис, хоть и родился на днях, совсем не похож на своего отца, законного отца, перестала пребывать в необходимом спокойствии. Совсем не удивлённая, она не могла утихомирить разгоревшийся гнев и негодование. Отец предлагал подождать, пока мальчик подрастёт и его происхождение станет очевидным. Только так отец мог поддержать дочь на расстоянии.

Негативные эмоции сделали своё дело. Роды тяжёлые и долгие. Королева заранее велела увести детей подальше от её покоев, чтобы те не волновались. Три раза рожала, можно было привыкнуть. Но в этот раз всё шло наперекосяк. И всё должно было закончиться хорошо, неимоверным облегчением и младенческим плачем. Облегчение наступило, а плач не раздался.

— Где ребёнок? — и из последних сил оперлась на руки. Акушерка из Староместа, присланная дядей, внимательно осматривала мальчика. И её взгляд королеве не понравился. — С ним что-то не так?.. — вопрос близок к утверждению.

— Очень красивый мальчик, королева, но слабый… Неведомый будет жесток, — женщина нахмурилась.

— Дай мне его, — Алисента не могла оторвать взгляда от младенца на своих руках. Действительно, весь его вид говорил, будто он вот-вот умрёт. — Что же мне делать? — она хотела обратиться к мейстеру Орвилю.

— В Староместе и не таких выхаживали, — повитуха опередила его, в голосе нет никакой надежды, лишь равнодушная констатация факта. Алисента знала, как выхаживали, вырывали из рук самого Неведомого. Счастливым родителям приходилось ждать долго, чтобы услышать: «Теперь ваше дитя здорово и проживёт долгую жизнь». А до тех пор остальные, кроме родителей, считали дитя мёртвым, потому что так надо.

Алисента почувствовала, как нервно дёрнулся глаз.

— Но кого тогда… — голос дрогнул, — …мы будем хоронить? — Визерис не поймёт, ему нельзя говорить. Малыш на руках перестал сопеть совсем, напугав мать.

— Об этом не беспокойтесь, — женщина и мейстер переглянулись. Они найдут.

Возможно, мальчик не был так слаб, как представили королеве, возможно, нужно было подождать всего ничего. Ведь он просто родился на пару месяцев раньше. Но боги жестоки, как и коварные планы. Даже будь он здоров, принца Дейрона выдали бы за мертвеца, чтобы отправить в Старомест. Отто необходима эта авантюра. Отосланный, отец королевы не собирался сдаваться. Ему было не важно, внук или внучка появится на свет. Он всё решил, когда во время охоты ему удалось не навлечь на себя гнев Тессарион. Никто не знал, почему драконица решила обосноваться в этих землях, но жителей она не тревожила. Но будет лучше, если у драконицы появится всадник. Всем станет спокойнее.

΅◊΅

Мальчику много чего не разрешали. Сколько он себя помнил, ел и принимал лекарства. Дедушка учил его. Комната, где должны были быть кровать и игрушки, вместо последних, стояло множество книг. И он рано научился читать. Отто даже нашёл мейстера, который сохранит такую большую тайну, чтобы Дейрон учил валирийский. Все слуги дома Хайтауэр ужасно преданные, некоторые, правда, не просто так. И речь не о звоне злата и серебра. Других детей нет, кроме юноши-дяди. Но тот редко заглядывал в гости.

В свободное время мальчик слушал рассказы деда об отце, матери и своих старших братьях и сёстрах. Быстроразвивающийся, он уже до шести лет стал задавать логичные вопросы о своей жизни. Но Отто с ответами не спешил.

Большая радость для него была прогулка за городом — подарок на шестилетие.

— Видишь дракона? — Тессарион никогда не нападала; пока внук рос, Отто успел за ней понаблюдать. Она величественно игнорировала всех мирных путников. А идиоты шли на перекус. — Тессарион, так её зовут, — предвкушение несколько опьяняло, заставляя здравый смысл отступиться. — Помнишь, как нужно говорить с драконом? — мальчик, стоящий рядом и крепко держащий его руку, кивнул. — Попробуешь?

— Драконы не горят в огне, — проворчал мальчик, большими глазами рассматривая кобальтовую драконицу. Детское любопытство, поощряемое взрослыми, приносит свои плоды. Не всегда хорошие. Но, видимо, этот раз не станет ужасным исключением.

Хайтауэр под беспокойными взглядами своих воинов спокойно наблюдал за внуком, часто и легко шагающего прямо к морде драконицы. И чем ближе он был, тем больше плескалось беспокойства в дедушкином взгляде. Здравый смысл победил эйфорию, но велел стоять на месте и ждать. Один неверный шаг — и ото всех останутся лишь кости с пеплом.

Драконица подняла голову и широко раскрыла глаза, когда маленький принц подошёл к ней непозволительно близко. Но его тихие шаги не могли вызвать раздражения. Глупый кролик, которому повезло, что нет аппетита. Вот кем шестилетний Дейрон был в глазах Тессарион. Но стоило ему заговорить на валирийском, как всем показалось, что мир замер. Отто даже не пытался расслышать и разобрать детский лепет. Как он ни старался быть умельцем во всём, изучение валирийского — бич. Неудачи в этом деле неустанно напоминали, что к богоподобным он ближе, чем позволено, не станет. Несколько иронично, ведь он дедушка четырёх богоподобных детишек.

Тессарион могла раздавить Дейрона одной головой, не утруждаясь поднять лапу. Но лепет на валирийском услаждал её слух. Настолько, что в один момент она сдвинулась с места, заставляя ребёнка замереть, охнув от изумления и естественного страха. Только то был восхищённый трепет. Стоило драконице улечься вокруг него клубком, как мальчик сам прилёг у неё под боком. Отто никуда не спешил. И людям пришлось ждать. Ждать, пока мальчик сам не проснулся ближе к ночи и не перебрался на свободу, чуть не свалившись. Драконица резко проснулась, вовремя подставила свой хвост и не дала малышу свернуть шею. То не было проявлением разума, обычный животный интерес, интерес дракона к Таргариену, который уже стал её всадником. Тессарион молода, ей некуда спешить. Драконица дождётся.

А ещё Отто надеялся, что пресловутая связь с драконом, магия крылатых существ, поправит здоровье внука. И, хоть в душе Хайтауэр полон скептицизма именно к этому факту, Дейрон действительно крепчал.

΅◊΅

Принц всегда читал письма матери и дедушки, сидя на подоконнике, чтобы время от времени поглядывать на город. Разные думы его отвлекали. Пусть он никогда не видел своей матери, мог только слышать о ней от других, преисполненные любовью и детальностью письма не позволяли сомнениям грызть его изнутри. Дейрон не чувствовал себя обделённым или ненужным. Мать много писала, много рассказывала, несмотря на заверения деда в риске. И этого было достаточно, чтобы представить жизнь своей семьи в Красном замке.

В ответ Дейрону рассказать было нечего. Разве что только о ночных полётах на Тессарион. Добрая и послушная драконица, он никогда не чувствовал от неё опасности. Отто честно писал ему, что считает подобное поведение исключением. Да, дедушка вернулся в столицу, снова стал десницей.

Мать всё больше стала писать о Рейме, потому что вторая принцесса вернулась из Дорна. И её рассказы о братьях и Хелейне стали веселее. Дедушка рассказывал о первой королеве отца, о его старшей дочери и старшей сестре самого Дейрона, принцессе Рейнире. Если бы Дейрон не был Дейроном, он бы не становился на сторону дедушки. Но поскольку Отто всему учил внука, всему, пока был тут, мальчик понимал, в чём кроется опасность Рейниры для их семьи. Он знал много, слишком много, о жизни при дворе. Голова кипела и раскалывалась.

Но если Рейнира — враг, то почему Рейма… почему мама её любит, как родную? Письма королевы тому подтверждение. Но спрашивать мать Дейрон побоялся, спросил дедушку.

«Принцесса Рейма — одинокое дитя, в своё время она привязалась к Алисенте. Они полюбили друг друга. Иногда даже я забываю, чья она дочь. Возможно, из чувства благодарности? Не знаю, что у неё на уме. Принцесса стала сильнее, настоящая воительница. Тебе нравилось читать про Висенью, думаю, тебе она тоже понравится. В будущем нас может ожидать всякое, но будет славно, если вторая принцесса останется на нашей стороне. Не волнуйся, мой милый мальчик, скоро ты станешь совсем здоровым, вернёшься в Красный замок, где тебе самое место, и завоюешь сердца всей своей семьи. Вот увидишь, принцесса Рейма полюбит и тебя».

Как и Дейрон любит старшую сестру, не может не любить. Алисента внушила ему любовь ко всем, о ком писала без единого дурного слова, без единого слова, кидающего тень на добродетели человека.

Правда, возвращение в столицу случается не так скоро, как хотелось бы. И огромную боль Дейрон испытывает на протяжении всего пребывания Реймы и Эйгона в Староместе. Ему нельзя показываться им на глаза. Иначе Неведомый заберёт, и так великая милость для мальчика — борьба за жизнь. Хотя проблем с дыханием почти не случается уже. Почти. И тело вроде бы крепко, но недостаточно. Хотя тренировки стали частью его жизни. Тоже ночной.

И всё же в редкие свободные минуты он, чувствуя огромный стыд и неловкость, пробирался в комнаты старших. Однажды напугал перебравшего Эйгона, которому потом оставалось шутить про призрака маленького неизвестного Хайтауэра. Факт того, что после того случая, сын Алисенты стал меньше налегать на вино, веселил лорда Староместа, прекрасно хранившего тайну младшего брата и племянницы-королевы. Рейма не пила, но ей Дейрон чуть не попался на глаза по глупости. Точнее, попался, но не показался. С радостью воспользовался возможностью выдать себя за сына слуги. Правда, рассказать Эйгону о «истинной личине» призрака ей не удалось. Лорд боялся, что принц разгневается и придётся искать какого-нибудь мальчика, чтобы наказать, потому попросил принцессу молчать. Несмотря на то, что Рейма не позволила бы брату отреагировать на суровую «правду» излишне агрессивно, всё же исполнила просьбу лорда.

Дейрону оставалось печально смотреть в окно своей башни, когда сестра и брат летали над городом на своих драконах, завораживая. И ещё печальнее становился взгляд из-за иногда присоединявшейся к ним Тессарион, которая ревела будто с досадой.

΅◊΅

— В общем, в последнем письме, Рейнира хотела, чтобы я посетила Драконий Камень, когда она родит, — честно призналась Рейма, когда озадаченность на лице стала непозволительно очевидной. Точнее, было очевидно сразу, после прочтения того письма. Но Алисента не трогала дочь, поскольку не было необходимости. А сейчас появилась! Потому что в соседних к покоям Эймонда они втроём, с Хелейной, ждали Эйгона, который скажет, что вживление сапфира прошло успешно. Возможно, Рейма была бы там же, если бы не Алисента и Хелейна, которые сидели по бокам от неё, держа её ладони своими двумя.

С одной стороны, Алисента противилась и намёку на мысль помочь дочери слетать на остров драконьих наследников. Но, с другой стороны, женщина не могла понять, хочет ли этого сама Рейма. Та тоже не знала, но старалась не показывать виду. Она понимала, что, скажи это не при сестре и матушке с отцом, получила бы в ответ бурную реакцию, как извержение вулкана Валирии.

— Когда ребёнок родится, ты слетаешь к Рейнире, поздравишь от нас всех, а затем вернёшься обратно, — сейчас они переживали за Эймонда, поэтому быстро согласились с этим вариантом. Рейма понимала, что лучше так, чем совсем никак.

Вторая принцесса смиренно кивнула.

Сколько они так просидели? Не выглядывали в окно. Каждая думала о своём. Хелейна не испытывала к Рейнире ненависти. Возможно, она была и вовсе равнодушна. Но Рейме наследница роднее, и если бы Хелейна могла помочь ей остаться на Драконьем Камне подольше, помогла бы. А не могла. Но если бы сестра попросила, попыталась бы. Но сестра не просила. И подобным волнениям в сердце Хелейны не было места. Опустила голову на плечо сестры и прикрыла глаза. Алисента позволила себе опустить плечи.

Потрескивание брёвен в камине.

Тишина резко нарушилась распахнутыми дверями. Эйгон несколько возбуждён и восхищён, как будто на его глазах свершился великий подвиг. Отто позади спокоен. Взволнованные женские лица их веселят. Дедушка даёт слово внуку.

— Мейстер Орвиль утверждает, всё прошло хорошо. Нужно только подождать пару дней, а пока ему дали отвара, так что Эймонд спит без задних ног, — Эйгон присел на софе напротив. — И даже ни пискнул, — и восхитился выдержкой брата. Зрелище не из приятных, а воображение подкидывало ощущения похуже. Пора признать, что младший ого-ого — и завидовать нечему.

— Не стоит волноваться, Алисента, — Отто заметил явное желание оказаться ближе к сыну. — Процедура прошла без проблем, Эймонд сильный мальчик. Да и тебе особо не будет рад, — и посмотрел на вторую принцессу.

— Отец? — не сразу Алисента поняла, что это «из разряда помощи».

— На что вы намекаете, дедушка? Всё никак не пойму, — всё тяжелее и тяжелее строить из себя дурёху. Эйгон, сама очевидность, хотел вставить свои гроши, но яростные молнии при переглядках деда и сестры заставили его заткнуться. Наблюдатель — самая безопасная позиция. Отто усмехнулся. Этот молчаливый диалог раздражал принцессу.

Отто не произносил вслух, но явно считал, что принцесса уже примирилась с волей короля и десницы. Ей же будет лучше, если она сделает шаг навстречу. В первую очередь, ради Визериса и Эймонда. В первую очередь, ради отца. Потому что Отто понимал, что любит только внук. Но сейчас, подпирая рукой подбородок, он заметил едва покрасневшие щёки. Что-то успел упустить из виду…

— Ой, да ладно тебе, — и ухмылка Эйгона подтвердила предположение. Старшая с обидой посмотрела на младшего, а тот выглядел так, будто самый лучший в мире брат именно он. Хелейна открыла глаза, посмотрев на него, и рассмеялась.

Быть побеждённой нелегко, однако.

΅◊΅

Эймонду явно снился хороший сон, но при пробуждении тот забылся моментально. Сапфир заполнил ранее раздражающую пустоту, постоянно напоминавшей о его слабости. И почему-то не раздражал, хотя голова потяжелела. Бинты возвращают его к той ночи, когда глаз был потерян навсегда. И от яростного негодования по прошлому, когда мир созерцался во всей своей полноте, его отвлёк лишь зевок. Хотя какой зевок? Невероятное зевище!

Пришлось разлепить свой единственный глаз, чтобы обнаружить нарушителя спокойствия. Рейма и так не была леди, а крепкая дружба с Эйгоном к этому точно не приблизит. Нет, не осуждение, простая очевидность. Он первым делом и подумал на старшего брата, но, к счастью, обнаружил не его. Принцесса сидела на стуле, ссутулившись и сложив руки на коленях. Зевнула, сощурившись и широко раскрыв рот. От души, так сказать.

— Прекрасная картина, — первым делом тихо посмеялся. Рейма дёрнулась, фокусируя взгляд на нём. Первые мгновения молчала, видимо, представляя, что там за зрелище с его ракурса. Насупилась!

— Ну тебя, дурак, — и выпрямилась, потому что Эймонд прогнал её сонливость, будто муху отогнал. Хотя голова соображала туго: не было дела до вчерашнего смущения.

— Это правда, так уютно и радостно видеть тебя здесь, — и явно довольный тем фактом, что сторожила именно она. Принцессе захотелось съязвить, указать на тот факт, что здесь она из-за Отто и Эйгона, но прикусила язык. Буквально, чуть-чуть. Потому что Эймонд уже успел предположить сие и без неё. Не настолько он дурно влюблённый, чтобы не работать головой. Видно по… глазу.

— Я знаю, — у неё хватило времени заметить, как спокойно Эймонд спит. После такой-то процедуры! Нет и лишней капельки пота. Всё это время спал спокойно. Так зачем она поправляла одеяло без надобности лишний раз? Из-за беспокойства, вестимо. Но надо себе признаться, что мысль лечь под бок мелькала пару раз. Всё равно вторая половина абсолютно свободна! Тянуло на эдакий эксперимент.

— Если хочешь спать, можешь лечь рядом, — прислуга за дверью, к счастью Реймы, да и к его счастью тоже. Быть единственным, кто видит ошарашенность принцессы, Эймонду по нраву. Да, настолько он осмелел. — Не волнуйся, мне ближайшие два дня лишняя любая деятельность запрещена, — и без намёка на двусмысленность. Тут уже зависит от извращённости собеседницы. Но её фырк и закатывание глаз принц предугадал. Ничего страшного! Данная предсказуемость ему также по нраву.

Прислуга за дверью, да?

Казалось, она встала, чтобы уйти. Эймонд совсем не ожидал, что она заберётся на кровать и полезет на другую сторону через него. Рейма остановилась, нависая над ним, опираясь на руки и колени с двух сторон. Жуткое смущение всё же не помешало ей ухмыльнуться, не отводя взгляда.

— Хочешь поиграть по-взрослому? — казалось, вот-вот поцелует, пусть и на миг. Так близко! — Пусть будет по-твоему, — но (сама жестокость) принцесса завалилась налево, под его правый бок, устроила голову на плече. Одну руку она была вынуждена прижать к своей груди, а другой обняла его. Ну как его? Одеяло.

Эймонд привык к быстрому сердцебиению рядом с ней. Но когда хрупкий орган стал биться спокойно под сильной, но мягкой ладонью, Эймонд почувствовал себя счастливым. Совсем забыл об одолевшем его смущении. Юноша честно не ожидал, что Рейма станет дразнить его. Да, далеко ему ещё до того, чтобы она увидела в нём мужчину. От такой грустной мысли член не встанет, так что одним переживанием меньше. Эх. Вот если бы Эймонд мог читать мысли, был бы рад ещё больше. Потому что, несмотря на ровное дыхание, в голову Реймы лезли навязчивые мысли, те самые, которым она вроде как должна была ужаснуться, но, наоборот, пришлись по душе. Уйти бы из-под этого провоцирующего бока! Но Рейма не уйдёт, нетушки.

Конечно, как любая другая обычная девушка, поддавшись азарту, она совершенно не подумала, что укрепляет его надежду на взаимность. Быть может, хорошо, что нет этих терзаний в голове, потому как взаимность может появиться и сама, и вполне по воле, возникшей тихо под шумок.

΅◊΅

Казалось бы, всё вернулось в прежнее русло. Визерис был рад видеть детей весёлыми и радостными. Все с интересом наблюдали, как поступит Эймонд на очередное нечестное поддразнивание Реймы. Но Эйгону брат казался мазохистом. Видя эти изменения, первый принц не стал докучать сестре своими тревогами, появившимся по определённой причине. И ладно, хрен огородный на эти тревоги. Тут и отвлекло кое-что ещё. Подумалось, будто матушка сама решила их дружную четвёрку разнести в пух и прах.

К новости о живом и здоровом Дейроне отнеслись по-разному. Несмотря на глубокое изумление, отец всё же рад. Хелейна испытала умиление и интерес, последнее с ней разделил и Эймонд. Когда их младший брат родился и «умер», им было пять и четыре. Они легко забыли о беременности матушки, траур длился недолго, о третьем принце просто не вспоминали. Но Эйгон и Рейма помнили. Принц радости не испытал, он и так не самый любимый ребёнок, а тут ещё младший брат, о котором матушка говорит с завидным волнением и нескрываемой любовью. Ну, слабак, хоть и выжил. Всё равно не потеснит Рейму. Или?! Рейма только плечами пожала.

И не зря.

Потому что тут же Алисента выдала им своё решение: Рейма проведает Рейниру, как только они получат весть о рождении ребёнка. Эйгон злорадствовал, видя перекошенное лицо брата. Братец страдает вместе с ним, и это радует! К её возвращению прибудет и их «новоиспечённый» младший братец.

΅◊΅

— Эйгон, — назвал имя Деймон, передавая сына на руки племяннице. Как будто это не было известно! Порочному принцу так и хотелось расспросить, какой была реакция у зелёной пиявки и его дочурки, но не стал портить знакомство тёти и племянника. Сын и наследник. Деймон не скрывает ни радости, ни гордости. Его благодарные поцелуи Рейнире никого не смущают, только заставляют Джоффри отворачиваться в смущении. И Рейма должна признать, что младенец пышет здоровьем и красотой.

— Ну всё, теперь не ты любимый племянник, — Джейс шутливо хлопает Люка по плечу, который всё ждал, когда тётя крепко обнимет его. Но ту проводили прямо сюда, не оттягивая радостный момент знакомства и вручения подарка. Кинжал из сокровищницы. Люцерис на него тоже когда-то зарился. Произнеся все формальности, ради которых Алисента и отправила дочь, Рейма получила возможность подержать новорождённого принца на руках.

— Не слушай его, Люк, — но вместе с тем тётя, наставляя, даже не посмотрела на него!

— Ты к нам надолго? — поинтересовалась Рейнира. Она уже (уже!) полна сил, не нужно лежать в кровати под пристальным присмотром. Подошла к сестре и посмотрела на сына.

— Увы, сегодня же нужно вылетать обратно, — и сожаление нелживо, потому что Рейма понимает досаду этого семейства, особенно одного из них.

— Змея, — бросил Деймон, но дать колкий ответ, что змеи — точно родственники драконов, ни Рейма, ни Рейна не успели. И не испортили мужчине праздника.

— Нет! Тётя, останься, скажешь, что начался шторм, — одних писем Люцерису мало.

— Предлагаешь мне лгать? — и под пристальными взорами второй принц Веларион стал спелым помидором.

— Вообще, мысль дельная, — Деймон не стал прикидываться добродетельным и поспешил забрать сына себе. Оставьте счастливого отца в покое!

— Я бы с радостью, но мне нужно вернуться к возвращению Дейрона, — Рейма взяла Рейниру за руки.

— Что? — наследница не поверила услышанному.

— Кого? — Джейс нахмурился. Радости вокруг поубавилось.

— Он жив, наш третий младший брат жив, рос в Староместе тайно. А я даже не заметила там «лишнего» обитателя, — принцесса испытала некоторое разочарование в своих способностях. И могла признаться в этом только здесь. Даже смешок Деймона не обидел. Только повернула голову к нему: — У Тессарион есть наездник, — и это Дейрон. Так что принцу пришлось погрузиться в тяжкие думы. Он готовился к войне, особо и не скрывал этого. И, встречая Рейму, он заметил, что Валеон мало чем уступает Караксесу. Разве что… опыт? Но при этом стал быстрее Мелеис?

— Дети брата всё же драконы, — самое нейтральное, что мужчина мог сказать.

— В чём смысл? — задумалась Рейнира.

— Если так подумать, первые десять лет его растил десница, — сёстры переглянулись. — Эйгон опасается деда, Эймонд уважает, но полной власти над их волей Отто не имеет. По-своему, но с ними нужно считаться, — а третий принц уже приобрёл нужную «форму». Дети — необожжённая глина. Рейнира тяжело вздохнула. Чего ожидать от этого ребёнка?

— Поешь с нами, а потом мальчики тебя проводят, Арракс достаточно подрос, Люк уже летал на нём, — довольный похвалой матери, Люцерис подошёл к тёте и подхватил под локоть. Сидеть она будет рядом с ним! И точка.

΅◊΅

Вообще, небольшой шторм застал-таки Рейму и Валеона. Недалеко они улетели. Пришлось сделать остановку на Дрифтмарке. Принцесса Рейнис проявила гостеприимство. Бейла уже не смотрела с лютой ненавистью, как раньше, но всё же принцесса чувствовала себя неуютно. Хорошо тётушке сидится на местном троне. И тут её тоже покормили, пытаясь разговорить. И не то чтобы Рейма усердно умалчивала о чём-либо, она просто боялась говорить с Рейнис. И даже искренние комплименты не помогли гостье расслабиться. Рейнис знатно повеселилась.

И вот теперь принцесса нарезала круги, дожидаясь рассвета. Красная гавань виднелась на горизонте. Ей оставалось надеяться, что Валеон достаточно хорошо слился с серым небом. Холодно, но терпимо. Она видит, как вдали Вхагар и Солнечный огонь встретили ещё одного дракона. Тессарион раньше казалась ей больше, но на деле она меньше её Валеона. Отчего такое облегчение? Пора возвращаться. Пока она доберётся до Логова, все уйдут в замок, у неё будет больше времени побыть со своими мыслями, подготовиться.

Ещё один младший брат. Матушка не сказала даже ей. Нет, никакого сокрушительного удара по доверию к Алисенте не нанесено. Просто одно волнение за другим, Эймонд ещё наверняка обижен. Почему-то точное соблюдение ею времени пребывания на Драконьем Камне очень сильно его волновало. С одной стороны, непорядок. С другой стороны, стабильность, не дающая лопнуть терпению обеих сторон. Да и какой давности вопрос? Если Эймонд и приложил руку, смысла злиться нет. Рейма решила, что закроет глаза на сей момент, сделает то ли одолжение, то ли подарок. Кому? Не важно? Уже без разницы.

Вхагар расположилась на возвышении, расположенном за Драконьим Логовом, она подняла голову, заметив приближение Валеона. И продолжала за ним следить, явно ожидая, что, как только Рейма слезет с него, дракон прилетит к ней. Драконоблюстители уводили Солнечного огня, а вот с Тессарион им ещё предстояло найти общий язык.

И да, все были здесь. Кроме отца. Его глаз…

Валеон действительно взлетел, стоило хозяйке ступить на землю. Он даже не стал рассматривать Тессарион. Уже видел. Со старушкой всяко интереснее! Эйгон тут же кинулся ей навстречу и, налетев, крепко обнял.

— Он мне не нравится, — и она поняла почему. Ещё тогда, когда матушка делилась с ними той доброй вестью. Рейма обняла его в ответ. Мальчишка, до этого переводящий взгляд то на Хелейну, то на Эймонда, то на матушку, обернулся. Короткостриженый красавец растёт. Немного похож на Эйгона, да ещё и полон того всего, что старшие хотели видеть от первого принца. — Идём, — Эйгон отпрянул и зашагал обратно, оставаясь чуть-чуть позади Реймы.

— Рейма, — Алисента обняла дочь, потому что та подошла к ней первым делом. И не отпустила от себя, представляя: — Рейма, Дейрон, — будет лишним уточнять, кем они друг другу приходятся. Мальчишка улыбнулся. Ровесник Джекейриса.

— Понравилась ли тебе столица? — как-то глупо прибегать к более формальному вопросу.

— С высоты, да, — честный ответ. И немного взволнованное: — Но я бы хотел…

— Я хочу, — поправила Рейма, и мальчишка опустил голову. — Ты Таргариен, говори прямо, — Эймонд фыркнул после этих слов. Хелейна погладила брата по плечу. Самый младший умилял её, поэтому третья принцесса пребывала в добром расположении духа. Хотя из-за явно нерадостного Эйгона она чувствовала некоторую неловкость.

А какой большой живот! Там точно один ребёнок на подходе?..

— Я был бы рад, если бы вы показали мне город, — Отто своим третьим внуком горд. Остаётся надеяться, что этого достаточно, чтобы расположить Рейму к Дейрону. — Вместе с братьями. Я знаю, что Хелейна редко покидает замок, — и хотя Эйгон не скрывал отсутствия радости от семейного воссоединения, Дейрон всё же улыбнулся и ему.

Непонятный, но ласковый шёпот над горячим чаем, в пару которого будто бы виднеются какие-то символы. И всё в тайне, по углам, пока никто не видит. Говорят, магия — очень точная наука, она не любит промедлений и необоснованной резкости. Но велика богиня Ройна, чьи воды выходили славных предков ройнаров. Лёгкое дуновение губами. Всё тихо, всё по углам. Всего лишь дорнийка, бурчащая себе под нос. Ни одной подруги, лишь госпожа. Лучше, чем покойный лорд Сантагар. Здесь руки уже не в крови, здесь можно просто, просто быть. Все просьбы о благословении лишь для неё, и жизнь свою отдать бы, лишь бы время откатилось назад.

Почти дошла. Принцесса занята, пишет ответ для второго принца Велариона. Кайа видела его лишь раз, славный мальчик был. А сейчас совсем неинтересен.

— Отдай-ка это мне, — служанка поклонилась, отдавая поднос. Уже довольно поздно, и принц Эймонд действительно нежданный гость. — Погуляй где-нибудь, — Кайе остаётся только наведаться к Морсу и Ройну, там будет пусто, но так она не будет далеко от принцессы. Мало ли что понадобится? Кайа усмехнулась, когда закрыла двери за принцем.

Рейма сидела за столом в окружении подсвечников, потому что уже темнеет рано и сильно. Вообще, в замке блюдётся экономия, но ради благого дела можно и попалить немного. Эймонд подошёл осторожно, бесшумно, как привык. Но даже на поставленную с характерным стуком чашу Рейма не дёрнулась, полностью поглощена делом.

— Спасибо, Кайа, — а сколько доверия к окружению. Эймонду нужны все силы, чтобы сдержать смешок.

А что она там пишет? Да, да, нельзя читать чужие письма! Но раз такая раззява, сама виновата.

«…дорогой Люк, напоминаю тебе в очередной раз, что не владею особыми знаниями в области воспитания драконов, если их вообще можно воспитывать…»

Рейма засмеялась, и Эймонд улыбнулся. Если наклониться слишком близко, точно заметит.

«…попробуй вести себя как Арракс, думаю, он оценит. Ты ведь Таргариен, будь драконом! Оу, ладно, это не смешно, прости. Солнце, ты ведь знаешь, всему нужно время, не торопись…»

Но укол в сердце явно не от счастья. Да, Эймонд?

— Чего молчишь, Кайа? — валирийский из её уст будто журчание в воды в роднике. Рейма обернулась, опираясь руками на стол, чуть задрав голову. Совершенно не удивлена!

— Где я прокололся? — Эймонд опустил одну руку на спинку стула, становясь ближе.

— Кайа требует пить сразу, игнорируя любое моё дело, — принцесса взяла чашу, чтобы выпить чай.

— Дорнийские травы? Какой-то странный запах, — принц нахмурился.

— Ага, магия, — Рейма рассмеялась. — Обычные травы, — матушка никакой ворожбы не потерпит. И молитвы Семерым в замке стали звучать чаще. Благо, сложить руки в молитвенном жесте несложно. Отец матушку поддержал. Как-нибудь Рейма спросит Алисенту о браке между ней и Визерисом. Была ли вообще любовь? Если только рождённая из уважения друг к другу? Чай допит. Рейма провела языком по зубам и спросила: — Что привело?

— Не могу проведать тебя? — как давно она не слышала от него слова «сестра», обращённого к ней. Не было каких-то там надежд. Просто…

— Конечно, можешь. Только у тебя вид такой, будто ты хочешь сказать что-то, но всё никак, — отставила чашу подальше. Осталось подписать письмо.

Эймонд опустил руку со спинки стула на плечо Реймы, другой скользнул под плечо, обнимая. Щекой прижался к щеке, его совсем не смущало неведение: глаза нет, он не видит её лица. И каково ей ощущать жёсткость повязки на коже? Главное, что стилос, пусть и в чернилах, отложен в сторону. Вместо этого рука потянулась к его голове.

— Хочешь меня без второго глаза оставить? — рассмеялся, когда пальцы принцессы скользнули по уху, перед этим чуть не задев сам глаз. Запустила пальцы в серебристые волосы и немного почесала голову. Ответа на вопрос не последовало. Эймонд прошептал: — Моё сердце не изменилось, — и слова его будто хмельные, заставляют повернуть голову.

— Не понимаю. Говори прямо…

— Я ведь Таргариен, — Эймонд фыркнул, повернув голову к ней. Нос к носу.

— Именно, — света от свечей слишком много, непонятно, что за блеск играет в ярких серых глазах.

— Будь моей, как я твой, до конца наших дней, — язык предков придаёт уверенности? Или слишком близок срок, когда Рейме просто придётся это сделать.

— Не торопишь ли ты события?.. Эймонд, — хотелось сказать «брат», но Рейма не стала. Сейчас юноша совсем не представлялся всего лишь братом. На одну кровь по венам плевать. Можно ли представить себе счастье, обуявшее разум принца, когда губы Реймы прильнули к его губам. Она позволила ему больше, чем в прошлый. Напористый, но всё ещё терпеливый. Он. Сколько он ждал? И всё же жадный.

Эймонд отпрянул, высвобождая из объятий. Как ему хотелось нарочно задеть стол, чтобы чернильница пошатнулась и упала, а письмо оказалось залито чернилами.

— Ты не представляешь, как я боюсь, что они отнимут тебя у нас, у меня, — молод и горяч, открыт и упрям.

— Глупости, — Рейма закатила глаза. Было видно, как он хотел попросить доказать обратное. Принцесса задумалась: не видела ведь сапфира под повязкой?

В двери постучали. Пришлось впустить. Кайа, улыбка на лице которой выдавала дорнийку, вроде как не хотела мешать. Но уже прошло много времени, подозрительно. А королева любит соблюдения приличий, нервировать её не нужно. Эймонд прямо-таки зыркнул на неё: от былой благодарности и следа не осталось.

— Ни одно моё слово не было ложью, я не стану давать пустых обещаний, — наклонился и поцеловал в щеку, с насмешкой прощаясь: — Спокойной ночи, сестра, — а всё же собой довольный.

Кайа подошла к столу и забрала чашу. Кивнула. Нельзя, чтобы Рейма перестала заботиться о себе.

΅◊΅

Алисенте ужасно стыдно за ложь об их сыне, но Визерис не стал злиться. Возможно, его мучила досада об упущенном времени и некоторая обида. Сейчас, в его покоях, он сидел перед макетом Валирии. Королева-жена позади, держит его за плечи. Дейрон рассказывал об истории их предков на высоком валирийском.

Красивый и умный ребёнок, а сколько в нём скромности и простоты. Визерис увидел в нём себя самого. Если его любимой дочерью всегда была Рейнира, то, выбирая из своих сыновей, он определённо укажет на Дейрона. Слабеющая и уставшая душа короля получила от его присутствия покой. Как и душа одинокого ребёнка встретила себе подобного, Дейрон, несмотря на немощь своего отца, был счастлив не просто познакомиться, но и получить возможность сблизиться.

Королеве теперь легче ожидать будущее, каким бы жестоким оно не было. На всё воля Семерых.

΅◊΅

На тренировочной площадке белым-бело из-за пушистого снега. Не поскользнётся только счастливчик! Остальные либо падают, либо под общие восторги удерживаются на ногах. Морозчик! Все одеваются как можно теплее, даже горячим дорнийцам пришлось подыскать себе что-нибудь тёплое. Их принцесса всё больше тренировалась: скоро принцесса Хелейна родит, а там уже и охота в честь новорождённых. Теперь мейстеры точно уверены, что стоит ожидать двойню или близнецов. Рейма собиралась преподнести славный подарок будущим племянникам.

А ещё нужно бороться со страхом. Так что во время перерыва, пока они поедали чечевичную кашу, накидав туда хурмы, Рейма заявила, но только для их ушей:

— Пойдём на медведя, точнее я, а вы подстрахуете, — и сёрбнула одну ложечку, всё равно никто не обратит внимания, вон какие усердные. Её день рождения вот, прошёл незаметно. Как и Эйгона. Они что-то оба азарта детского растеряли, сослались на экономию во время зимы, хоть запасов для народа и вдоволь. Однако Отто идею оценил. От подарков тоже отказались, ну, Эйгон за компанию. Ему самому стало не по себе, когда сестра сказала, что любой подарок отправит в окно. Не нужен — последнее слово. Старшему было жалко младшего, хотя, в попытках что-либо выяснить, намёка на подарок для Реймы не обнаружил. Вот точно два сапога…

— Рейма, — привыкшие к формальностям, они говорили «принцесса», но не в такие моменты. Морс нахмурился, и его усы будто бы тоже: — Уверена? — зато сколько дружеского беспокойства! Ройн только плечами пожал, как скажут, так и будет.

— Уверена, — потёрла носочки о друг дружку. — Тогда я поддалась трусости.

— А сейчас глупости, — пробурчала Кайа, принёсшая им каши. Она сидела рядом с принцессой, хмуро смотря на довольных людей. Как можно оставаться бодрыми в такую отвратную погоду?

— Пить не принесла? — но Рейма проигнорировала замечание. Так могло показаться? Она вдохнула холодный воздух с жадностью. — Нам, конечно, тяжелее северян, но мейстеры обещают, что надолго это не затянется, — она улыбнулась, чуть запрокинув голову и закрыв глаза. Удары мечей и шум разговоров по делу и без ласкали слух. — А насчёт медведя я не шучу. Конечно, целой бы не ушла. Но опыта смертельно ранить и убежать у меня хватало… — видно, что этот случай будет помниться до самых седин.

— Принесу вам чая с мёдом, неблагодарные, — Кайа закатила глаза. Рейма, конечно, может победить медведя, на холодную голову. Но не похоже, что принцесса остыла с того случая.

— А доспехи точно чистые? — задумался Ройн шепча.

— Чистые, чистые, — Рейма усмехнулась. — Матушка за ними следит, — провернуть ещё один трюк Косолапый не сможет. Вдох. Может, стоит с ним переговорить? Столько времени прошло. Если ещё больше обходить почтенного стороной, точно вопросы задавать начнут. Кто? Всякие любопытные. Принцесса открыла глаза и в одной из башен приметила знакомую фигуру. Как говорится, не поминай беса, а то выскочит. Принцесса кивнула, и получила такой же кивок от мастера над шептунами.

В это же время Дейрон тренировался с Эймондом, упросил старшего побыть его наставником. В этом плане второй принц справлялся на отлично. Коль приметил, что именно младшего брата Эймонду и не хватало. Как минимум, весело. Рыцарь также переживал и о принцессе, но та стала жутко довольной в последнее время. Правда, сказать об этом бывший наставник принцессы мог только королеве, а то принц надумает чего лишнего. Но королева была довольна, потому что принцесса стала прежней.

Третий принц оказался талантлив, но на подобные замечания Эймонд лишь усмехался. Были причины, не все они по доброму снисхождению. Но мальчишка старался, и это льстило.

— Почему она? — спросил Дейрон, оставшись безоружным. Эймонд нахмурился: то ли братец слишком много знает, то ли слишком много видит. — Нет, не подумай, мы Таргариены, я знаю, но разве она не сестра Рейниры? — принц нахмурился. Рейма относилась к нему ровно. Проявляла достаточно доброты и не спешила сближаться. Младший брат, но явно неблизкий. Скинула ответственность развития их взаимоотношения на Дейрона. Он ведь такой замечательный! Вот и посмотрят.

— Если думаешь, что Рейма — моё слабое место, ошибаешься, — Эймонд решил проигнорировать вопрос?

— Хочу узнать свою семью, — Дейрон всё же стеснителен. Немного напоминает кое-кого в детстве. Эймонд усмехнулся, и младший поспешил объяснить: — Всё же реальность несколько отличается от маминых писем, — и кивнул себе.

— Несколько? — перекус, суп с бараньим мясом.

— Как по мне, — раньше брата Дейрон есть не стал. Пришлось взяться за ложку. — Вчера я расспрашивал Хелейну об её отношениях с Эйгоном, — какой честный.

— А не рано ли тебе в такое нос совать? — смешок.

— Ну я же не про постель интересовался, — Дейрон покраснел, и Эймонд рассмеялся. — Вот и подумал, что у вас явно не так, несмотря на дедушкино предвидение… — и когда старший брат посмотрел на него с заинтересованностью, младший довольно улыбнулся. — Я много знаю.

— Значит, скучно живёшь в свои годы, — но ответа Эймонда Дейрон не понял. — Надо и тебе невесту найти…

А где же Эйгон? Он тоже посещал тренировки. Но мать требовала от него уделять жене больше внимания. Эйгон старался, честно. Но не мог донести суть своих волнений до матери. А раз сам на нервах, то не стоит и супругу нервировать! Так что сбегал куда-то, где-то прятался. Отто думал, что успел изучить старшего внука, а тот скрывался, что с днём с огнём не сыскать. Только тягал с утра Хелейне фрукты, что у них есть пока. А цветы уже холодами сгублены. Чувствовал он себя ужасно неловко при сих занятиях, бурчал себе под нос, потому что некоторые во дворце всё же не могли скрыть своего умиления. Дурные головы! Он тут с собой борется, сейчас сорвётся и опять в Блошиный, во все тяжкие…

Алисента дала Визерису чуть больше макового молока, потому что его глаз будто тает, всё никак не заживает. Кажется, Орвиль обещает последнее улучшение, а после король останется без глаза. И этот запах… сложно сменить слуг, привыкшие, как и сама королева, как и вторая принцесса. А тут даже Хайтауэр избегает заходить лишний раз.

Можно обвинить его в малодушии. Такие и нашлись! Но кто знает, что было в голове этого старика. В конце концов, и ему есть на что оглянуться. Всё начиналось совсем не так, ярче, многообещающе. И закончиться должно было иначе. В такие минуты слабости, предаваясь ностальгии и плачу по полной счастья и силы молодости, только вино могло утешить.

Нужно идти дальше.

΅◊΅

— Принцесса, — Ларис Стронг склонил голову, когда они столкнулись в богороще. Формальные приветствия, не больше. Они и раньше редко разговаривали. Но лорд Харренхолла всегда восхищался второй принцессой. Потому что он тоже был вторым? А сейчас он просто был, был Ларисом Стронгом, лордом Харренхолла. Долгая зависть погубила любовь к отцу и старшему брату. Отправив тех на смерть, Косолапый ничего не чувствовал. Однако иногда тоску испытывал. И мужчина был уверен, что нечто подобное принцесса Рейма испытывала по отношению к своей полнокровной старшей сестре и королю-отцу.

— Лорд Ларис, — лёгкий кивок. — Как поживаете? Вы бледнее обычного, — подобное замечание не является странностью. Виделись же, просто не разговаривали.

— Ничего страшного. Я думаю, это удел вторых, быть слабее, — специально не добавил какого-либо другого слова. Рейма усмехнулась.

— Можно полюбопытствовать? — пока они здесь одни. Мастер над шептунами кивнул. И Рейма продолжила: — Зачем? — тогда одним взглядом он выдал свою причастность. Стронг прислушался, убеждаясь в отсутствии лишних ушей.

— Вы были слишком беспечны, оставаясь одни. Но я думал, вам будет по силам справиться. Иначе зачем вы учились держать оружие в своих руках? — выгнул бровь. И внутри всё похолодело.

— Значит, то было проваленное испытание, — Рейма мрачно хмыкнула.

— Проваленное? Сложно сказать. Вы явно способны на большее. Возможно, солнце и пески Дорна расслабили вас до непозволительного, а Старомест с радостью закрепил это, — мастер над шептунами пожал плечами.

— Для чего оно было? Вы не боялись рассорить меня с матушкой? — не «королева». Лорд улыбнулся.

— Как раз хотел посмотреть, кому вы доверяете на самом деле. За вами интересно наблюдать, интересное положение. Надеюсь, грядущая охота окончится для вас успешнее, — мужчина кивнул, дольше лучше им вдвоём не оставаться.

Рейма сдвинула брови. Дядя её племянников — пугающий человек. Казалось бы, бессмысленный разговор. Но в итоге она оказалась фигурой на карте. Что же! Охота закончится успешно. Помимо племянников подарок получит и лорд Ларис. Хочется узнать, насколько он обидчив, пока жив ещё.

΅◊΅

Крики роженицы ночью заглушили рёв сурового ветра за окнами. Эймонд сидел у камина, смотрел на огонь. Дейрон пристроился рядом, он всё ещё сонлив, но изо всех сил старался не уснуть. Десница не спешил волноваться, сколько уже рожениц на его веку. Оделся слегка, в отличие от остальных, накинувших на себя пару халатов. Слуги ещё принесли одеял. Эйгон лёг на софе, уставившись в потолок. Где-то с края мелькал силуэт старшей сестры, исходившей уже все углы в комнате.

— Не мельтеши, а?! — взбесился Эйгон. Все замерли, ушам не поверив в силу определённых причин.

— Дожили, волноваться нельзя, — Рейма усмехнулась.

— Волнуйся не у меня на виду, будь добра, — уже успокоился?

— Ладно, — согласилась Рейма, стоило на пороге появиться Кайе, которая кивком попросила принцессу выйти. Очередное письмо с Драконьего Камня, должно быть от Люцериса. Тут уже дилемма: выйдет или нет, а что-то им не понравится. Принцесса подозвала дорнийку к себе. Забрав письмо, она подошла к настенному подсвечнику. Складочка меж бровей, возникшая от беспокойства, немного разгладилась.

— Хорошо им там живётся? — Эйгон выразил явно всеобщий интерес.

— О да? — Рейма закончила с прочтением письма, но не стала его сжигать. В нём нет ничего такого, что могло бы порадовать душу десницы. Обычное письмо племянника, рассказывающего о весёлых днях семьи. — На Драконьем Камне никаких беспокойств.

— По крайней мере, им удаётся их скрывать, — Хайтауэр не считал свою неосведомлённость проявлением слабости. Возможно, принцессе Рейнире, правда, не о чем беспокоиться. Рейма передала письмо служанке, а сама подошла к камину и села возле него, прямо на полу.

— Разве не холодно, сестра? — поинтересовался Дейрон, движение в поле зрения приободрило его.

— Нормально, — Рейма вздохнула. — Принц Эйгон приболел, — Эйгон на софе приподнял голову, нахмурился. Он не заболел! Всё ещё не привык к существованию племянника-тёзки. — Но уже идёт на поправку, — языки пламени танцевали завораживающе. Их не трогали, и они никого не тронут. Драконий огонь совсем другой. Простые смертные его явно боялись, но Рейма чувствовала благоговейный трепет.

— Вот оно как? — Отто усмехнулся.

— Ты будешь писать ответ? — Дейрон не зря задумался: раз принц Веларион пишет о быте своей семьи, то в том же духе отвечает и Рейма. И почему-то старшие его братья напряглись. А дедушка нет? Они как-то не задавались вопросом. Если бы не важный момент, они бы даже не узнали конкретно об этом письме. Всех вроде как волновало. Из зависти. Из ревности. Из опасения? Но нет, Отто не опасался.

— Мне нечего рассказать, — Рейма вытянула руки вперёд.

— Почему же? — Эйгон усмехнулся. — Мы скучно живём? — если можно сорваться на Рейме, то не стоит упускать шанс. Всё равно не смогут долго игнорировать друг друга. Даже формальным извинениям между ними нет места.

— Я не пишу о нас, — и голос не дрогнул. Решил отвлечься за её счёт?

— Тогда почему он продолжает тебе писать? — иронично, но Дейрон похож на Джекейриса, тоже прямой, хотя не в силу характера, а из жажды знаний, каких-либо.

О своём драконе, о полётах, о вылазках в город, о детях-сиротах, которых кормит или для которых готовит. О некоторых случайных людях, которые запомнились на время. О книгах, советовала их. Об охоте. Отвечала на вопросы Люка, иногда он предпочитал попросить помощи у неё, если дело касалась общения с кем-то из семьи. Иногда имела место быть практика валирийского — сочинительство или даже оскорбительная для великого языка графомания!

Рейма улыбнулась:

— Пожалуй, пойду.

— Обиделась? — фырчанье. — Рейма! Это несерьёзно, — завернувшийся в одеяло, он встал, не отпуская своё укрытие. Успел загородить двери. Рейма сложила руки на груди. Дейрон потянулся в их сторону, почти покинув кресло. Младший принц почти засмеялся.

— Дурачество, — и всё же сам Эймонд обернулся.

— Дай мне пройти, — Эйгон был готов выдержать этот недовольный взгляд. — Или мне тут нужду справить? — переиграла! Принцу оставалось только возмущённо задыхаться и отойти от двери.

— К чему драма была?! — кинул ей вслед, но весь настрой был снесён криком роженицы. И снова Эйгон остался один, накрытый своими тревогами. И раздавшийся плач новорождённого нисколько не успокоил его.

Их не сразу позвали. Но, когда Рейма вошла в покои супругов, мужчины семейства уже были там. Даже отец здесь. Он стоял рядом с Эйгоном, рассматривая младенца на его руках. Счастливый дедушка. В руках Алисенты ещё один свёрток. Королева устала, но на лице ни намёка, все силы отданы на поддержку дочери. Хелейна лежала на подушках с закрытыми глазами. Эймонд присел рядом с матерью, к ней лицом, к сестре боком. Держал Хелейну за руку, чья хватка всё ещё крепка. Так и хочется ухватиться за кого-то покрепче. Ладони Алисенты будут в синяках.

— Принц и принцесса, Джейхейрис и Джейхейра, — десница улыбнулся второй принцессе.

— Поздравляю, — теперь точно прадедушка.

— Рейма, — Визерис, опираясь на трость, потянул к ней свободную руку. Как только дочь подошла, он обнял её за плечо. — Внук и внучка, — Отто был доволен, но не так счастлив, как ожидалось. Эймонд не выказывал волнения, Дейрон, стоявший рядом с дедом, скромно всех оглядывал, несколько отрешённо. Но Алисента устала и чем-то расстроена. Что-то не так? Эйгон посмотрел на сестру, он тоже устал, устал в ожидании не самых приятных новостей. И его ожидания оправдались?

Теперь официально отец, он передал тёте племянника. Джейхейрис хныкал и мычал, явно не желая уснуть. Из-под пелёнки вырвалась маленькая ручка, на которой сложно не заметить наличие шестого пальца. На ногах тоже есть по лишнему мизинцу, но об этом принцесса узнает не сегодня.

— Он здоров и крепок, — Алисента несколько нервно улыбнулась. — А вот наша милая Джейхейра…

— Выходим, — казалось, ответ старшей дочери заставил королеву вздрогнуть, а может, просто нервы. — Какой красавец, — отец рядом продолжал улыбаться. Сестра нисколько не расстроилась, на её лице не возникло и намёка на неприятие или отвращение. Эйгон несколько нервно, но всё же с радостью криво улыбнулся.

Тётя стала качать малютку на руках, напевая колыбельную. Слова против никто не сказал, так что Рейма продолжила спокойнее и увереннее. Эйгон присел рядом с Хелейной, ближе к голове. И прижался лбом к светлой и взмокшей макушке. Другой рукой принцесса искала руку мужа, который ободряюще ухмыльнулся крепости её хватки.

— Прости, — едва слышное бормотание.

— Ничего, — Эйгон поцеловал жену в лоб.

— Что же, отгуляем большой праздник, и Семеро благословят наших малышей, — король утёр глаз и посмотрел на рукав. — А теперь, все лишние, уходим, оставим заботу о Хелейне знающим, — рассмеялся и обратился к старшей из дочерей: — А ты останься, неплохо управляешься, — Рейма только кивнула, пока одна из служанок вертелась рядом с ней, готовая услужить.

΅◊΅

Снег под копытами лошадей хрустел, приятно так. Рейма не спешила, Морс и Ройн не торопили. Только вот каким хвостом к ним пристроился Дейрон? Единственное, что омрачало предвкушение принцессы. Бряцанье и хруст. Различные темпы дыхания. Завывания ветра.

— Сестра, разве мы в нужной стороне охотимся? Куда мы направляемся? — Дейрон нахмурился.

— Мы? Я. Ты разве не хотел с Эймондом поехать, — дорнийцы позади с интересом наблюдали.

— Хотел, передумал, — важно так.

— Со мной может быть опасно. Не слышал, что приключилась на прошлой большой охоте? — принцесса поинтересовалась без увёрток. Не стала торопить его с ответом.

— Слышал, — Дейрон кивнул. — Ты была одна, а это уже достижение выжить, особенно для женщины, — последнее не было сказано с высокомерием или неверием. Мысли десницы? — А это что за горшочек? — всё же, сидя на другой лошади, не принюхаешься.

— Мёд, — сестра ухмыльнулась, видя, как мальчишка хмурится.

— На медведя? Но они ведь в спячке будут, — какой же он милашка: в одно ухо влетело, из другого не вылетает.

— Угу, — они уже достаточно далеко от остальных, которые обязательно стали бы чинить препоны. — Есть вероятность, что не все успели. Зима нынче скорая, — Рейма подмигнула мальчику.

— Ты серьёзно? — о, а вот и черты Эйгона промелькнули. — Шатуны ещё опаснее! — обычно не высказывающий самостоятельно своё мнение, Дейрон испугался. И только бросил следующие слова: — Не замечал за тобой признаков безумия, — после которых поспешил развернуть лошадь и помчать её в обратную сторону. Рейма цокнула.

— Ройн, за ним, мало ли, — логично, если по жалобам младшего кто-то явится следом. Надо торопиться. Дорниец нехотя исполнил приказ. Морс подогнал своего коня ближе к принцессе.

— Принц прав, — нет, не трусость, у самого азарт кипел по венам.

— Брось, мы, Таргариены, отличаемся от простых смертных, — Рейма фыркнула. Возможно, она усиленно отрицала свой страх и волнение. Тут не упрямство, а упёртость барана не даёт оступиться от идеи. На мгновение девушке показалось, будто она оказалась на улицах столицы, ей послышался звон подкинутой монетки. Может, тоже стоит подбросить? Она продолжила: — Приманю его, если не будет времени взобраться на дерево и предательски проткнуть шею сверху, — что невероятно сложно, — то буду нырять под него, опять-таки загоню копьё через шею в голову, или, — показала на себе ярёмную яму, — буду бить куда-то туда и вдоль позвоночника. Да и меч с кинжалом при мне, — теоретически, может получится, безбашенный в охоте, одиночной точно, Морс только кивнул.

Пришлось проехаться ещё дальше. Небольшая речушка, которая упорно не замерзала, разделила двух вооружённых всадников и медведицу с двумя медвежатами. Один лежал чуть поодаль, жалобно мыча, другой лез под руку матери. Холодная и голодная смерть. Тут бежать бессмысленно. Даже если бы Рейма захотела оставить несчастную мать в покое. Отчаянный взгляд животного, заметивший живое мясо, загорелся желанием бороться.

Принцесса слезла с лошади. Та трусливо зашагала назад. Морс слез тоже. И держался позади. Рейма кинула горшок на ту сторону. Сосуд тут же разбился, привлекая к себе более живого медвежонка. Медведица кинулась за ним, отвела лапой назад и уставилась на человека, смотрящего на неё с вызовом. Шубу легко скинули, пусть не мешается.

— Рейма, — всё же это не медведь-самец, а самка, мать. Любая мать, будь она животным, человеком, или даже драконом, яростнее создания нет. Принцесса сглотнула. Перехватила копьё удобнее. Их берег выше, крепкий валун. Пусть медведица подбежит. Ей хватит смелости всадить животному кинжал в глаз. Конечно, скинут с валуна, но…

— Раззадорь её, — сложнее, чем принять решение, только отказаться от уже принятого. Иногда — слабость, иногда — преимущество. В данном случае — и то, и другое. Жизнь одна, и она хрупка. Её нужно ценить. Но если сейчас убежать… когда-то пора прекращать.

Дрожь. Пот как тот ручей. А в горле пересохло! И ни звука не вырвется из него, пока Неведомый не выберет побежденного. Яростный рёв боли. Тяжёлые взмахи лап. Ловкие ноги, которые норовят подкоситься. Полёт, копьё — опора. Вода, но течение слабенькое. Речушка. Вой медвежонка, который сунул лапу в мёде под нос другому. Нет ответа. А всё кругом кружится, и, кажется, только чудо помогает тебе. Животные не люди, они непредсказуемы в своей — хах! — предсказуемости.

Тень дракона?

Момент пойман, и рука в борьбе за жизнь не дрогнула. Последний рёв, и кровь стекает по древку. Сильные лапы ослабли. И человеческие ноги подкосились. Огромная туша завалила на другой берег, пока ноги в воде. Совсем рядом на снегу растекался мёд. Медвежонок обратил своё внимание на мать и человека. Взвыл. Маленький, но не менее опасный от этого. Метнуть копьё — достаточно для убийства детёныша. И Морс подстраховал.

Вхагар повалила с десяток тонких, пусть и высоких, деревьев. А в небе продолжала парить Тессарион.

— Рейма! — какой родной и живой голос. А в голове тяжесть, тянущая в пустоту. И монетка упала не в чью-то руку, а на землю. Только поднять и посмотреть не дали. Не ей принадлежала?

Эймонд чуть напрягся, сталкивая тушу медведицы с Реймы. Пальцы быстро нащупали нужную жилку: благо, та не переставала усердно качать кровь. Морс подал шубу принцессы, позволяя укутать принцессу и унести на Вхагар. Сердце самого принца билось бешено. Дура! Но справилась.

— Только не умирай, — тогда его восхищению не будет предела. Поцелуй в лоб. Отчаяние и мольба. А у чужой груди тепло. Само собой. Но терять оставшиеся толики сознания не страшно. Тело принцессы вовсе расслабилось.

Что-то на валирийском; воин не оглянулся, лишь исполнил наказ принцессы. Не важно, что случится с тушей, пусть и не заберут вовсе. А голову нужно. Подарок как-никак.

΅◊΅

Хелейна хлопнула Рейму по рукам, когда та потянула руки к племяннику, лежащему в колыбели. Старшая удивилась жесту. Впрочем, как и Алисента. Она и привела их безумную героиню, как только та пошла на поправку. Тело ломило, мышцы ныли, голова продолжала кружиться, но совсем чуть-чуть. В общем, мейстеры наказали беречь Рейму как зеницу ока. Особенно когда принцесса так и норовила не вписаться в очередной поворот в замке. Да, рискованно в таком состоянии брать племянников на руки, но Алисента помогла бы дочери.

— Зачем тебе грех на душу?! — Хелейна нахмурилась. — То была мать, — как будто перед ней стояла незнакомка, а не любимая и любящая в ответ сестра.

— Они бы и так долго не протянули, — Алисента не понимала валирийского, и данная размолвка не могла не напрягать. — Один медвежонок был мёртв, другой тоже был слаб, — Рейма нахмурилась в ответ. Есть ли смысл объяснять? — Твоим детям будет тепло. Ты знала, что я добуду что-то такое… — не стоит волновать матушку.

— Но какой ценой? — Хелейна прижала к груди Джейхейру.

— О чём ты? — Рейма нахмурилась.

— Вереск чернеет? — спросила Хелейна. Хорошо, что Эйгона здесь не было. В таком состоянии супруга его пугала. Зелёные сны, да? Но почему чернеет-то?

— Нет?! Как ты можешь такое говорить? Сестра…

— Слабость не порок, необязательно было… теперь вереск может почернеть, если даже и его не будет на земле, что толку с неё? — пока Хелейна своими устами оглашала волю богов, Алисента приобняла Рейму, гладя по плечу.

— Я пойду. Если понадоблюсь, зови в любое время, — напоследок вторая принцесса переглянулась с королевой, чтоб убедить ту — всё в порядке. Возможно, запах крови всё ещё при ней, остальные привыкли, не замечают. Пару дней прошло. А их чувствительная Хелейна не могла не отреагировать остро.

΅◊΅

Красться под покровом ночи — привычное для Эймонда дела. Но красться под покровом ночи, чувствуя себя каким-то вором, — что-то новенькое! Бедному старику в чёрном плаще пришлось завязать глаза. Не надо принцу, чтобы какой-то септон запомнил хоть одну дорогу меж красных стен. Нет, к старику надо проявить уважение: согласился ведь втихую поженить двух влюблённых. Влюблённых… ага. Эймонд немного покривлялся, пока была возможность. Он, значит, всё кружился над этой безумной женщиной, которая игнорировала даже нотации короля-отца, а она шутки шутить изволит. Дошутилась, взяла на слабо. А вот он решился и привёл септона.

— Принц мой, простите, но куда вы меня привели? — стоило открыться ещё одной двери в стене, как приглашённый старик услышал женский смех. Две девушки?

— Эймонд? — по-хорошему бы заставить чем-нибудь этот проход и проучить его! Но Рейма слишком удивлена. Поднялась, но на ногах стояла ещё неуверенно. Эймонд поспешил к ней, подхватил, приобняв за талию.

— Принцесса? — септон стянул капюшон и потянул руки в повязке вокруг глаз.

— Так нравится быть твоей опорой, — принц усмехнулся.

— Ты серьёзно? — будет ложью, если она скажет, что ей это не нравится. Кайа в это время поприветствовала септона. И совсем не удивилась? Рейма повернула к ней голову, чтобы выразить своё возмущение: — Ты знала? — поэтому и принесла дорнийское вино, его прислали пару месяцев назад. Чем вино старее, тем оно лучше. Её госпожа — принцесса, за всем уследить не может. А Кайа — хорошая служанка, проследит обязательно.

— Сама сказала, — Эймонд зашептал ей на ухо, — приведу септона, и мы поженимся. А её подговорить оказалось проще простого, — несмотря на помощь, дорнийка ему всё равно не нравится. Служанка могла только склониться.

— Мне вас поженить надо? — септон осмотрел зелёные одеяния принца, плащ из зелёного бархата.

Рейма усмехнулась: теперь понятно, почему Кайа не торопилась гнать её отсыпаться и набираться сил. Сама принцесса была сегодня в зелёном платье, с чёрными вставками по бокам. Эймонд усмехнулся: здесь ещё кандидаты есть?

— Вы же понимаете, я не посмею скрывать свершение подобного таинства от верховного? — чуть ли не проблеял, но взял себя в руки, когда принц и принцесса подошли ближе.

Рейме оставалось только удивляться отсутствию волнения. Как будто это шутка или происходит не с ней. Слова септона не новы, даже не важны в какой-то мере. Зелёный плащ на плечах вовсе не тяжёлый. Весьма иронично: ведь родного дома она так и не покинула. Она точно знала, что упрямый и испуганный её состоянием принц не отходил от её постели, пока Рейма не открыла глаза. Ей ничего не оставалось, кроме шутки, лишь бы успокоить его. Если так Эймонду кажется, что «приключений» в её жизни станет меньше, то так тому и быть. Принцесса умилилась ленте, сотканной из трёх цветов. Ладони Эймонда сомкнули её, бережно, тепло, ощущалось несколько неуклюже.

— Отец, Кузнец, Воин, Мать, Дева, Старица, Неведомый, — окупившее себя ожидание.

— Отец, Кузнец, Воин, Мать, Дева, Старица, Неведомый, — лёгкое придыхание, вторящее смиренно и чуть-чуть азартно.

— Я её, а она моя, — септон наблюдал, боясь ошибиться. Перед ним Таргариены, и даже если душа старика противилась союзу, всё это противление как будто запечатали.

— Я его, а он мой, — Кайа довольно улыбалась, наблюдая за госпожой. Это лучший исход из возможных, особенно для её семейного будущего.

— С этого дня и до конца моих дней, — поцелуй для завершения обряда, увы, никак не мог нести в себе глубокое значение. Семью им точно не объединить, хотя бы потому, что один из них этого не желает. И желание второй не в силах изменить волю первого. «Чёрные»? Если сердце Реймы с ними, то только её Эймонд и готов простить. Они помирятся с Хелейной, и всё у них будет хорошо.

Септон посмотрел на служанку: можно ли уйти?

— Кое-чего ты всё же не продумал? — усмехнулась Рейма, глянув на старика, которого можно было увести тем же путём, которым и привели. Эймонд же не стал отрывать взора от своей красавицы-жены.

— Думаешь? — освободил их руки от ленты, позволяя той упасть на пол. Приложил её ладони к своим щекам, поцеловав каждую. Ох, уж эта юношеская пылкость!

Дорнийка недолго копошилась, заранее положила плащ поближе. С ней договориться легко. Септон что-то пытался бормотать себе под нос, но послушно ожидал, пока ему завяжут глаза, а затем выведут из замка. Проход в стене закрылся. Этой ночью ветер не только свирепствовал за окном, но и позволял себе лихо прогуливаться по замку, щекоча ноги обитателей двора.

Эймонд подвёл теперь уже супругу к столу.

— Немного вина не повредит? — он не спешил быть посвящённым в тайны своей уже жены, особенно когда знал их. Второй принц умеет ждать. Их руки переплелись в локтях, и каждый сделал несколько жадных глотков. Как он ни счастлив, всё же добавить смелости не помешает. — Необычный вкус, — заметил Эймонд, когда Рейма сощурилась. Осознала важность момента в полной мере? Эймонд улыбнулся, когда принцесса посмотрела на него. И поставил их кубки на стол.

Рейма потянулась к повязке, сняла её с должной аккуратностью, боясь поторопиться. И отложила ту на стол. Закусив губу, Эймонд продолжал наблюдать за её реакцией. Пробежавшись пальчиками по скуле, Рейма провела большим пальцем над бровью.

— Прекрасен, — едва слышно.

— Я или сапфир? — Эймонд усмехнулся.

— Оба, — не только в поддразниваниях Рейма может сделать первый шаг.

Её поцелуй не такой напористый, но в этот раз ощутимее. И руки обхватили шею, доверяясь. Им некуда спешить. Эймонд помнил про все последствия безумной охоты на медведя. Он старался быть сдержаннее, нежнее. И хотел, чтобы ей было хорошо с ним. Пусть ведёт, пусть будет сверху. И в голове сейчас никаких потаённых желаний. Остаётся только приподнять рубашку, когда платье остаётся на полу, чуть дальше от ленты. На нём одежды всё меньше. Он не станет оголять шрама, как будто так и надо, как будто случайность. Несмотря на зимний холод, эта ночь согреет их.

Бледное лицо, ослабшее тело под толстым одеялом, потные волосы, в которых ещё остались крупицы земли. Запах отваров, шарканье ног мейстеров и слуг. Раздражающая дорнийка, которая переживает будто бы сама умереть может. Отец даже Орвиля отправлял. И только после его слов Эймонд успокоился, более-менее. Правда, Рейма не спешила приходить в сознание. Нет, Эймонд не начитался романов для благородных девиц. Просто передача лекарства из рта в рот оказалась надёжнее и эффективнее иных вариантов. В томительном ожидании не было места для неловкости, смущения и каких-то фантазий. Всё сторожил и ждал, задремав немного.

Он не был бодр, когда Рейма очнулась.

— Безумно и глупо, — вместо слов о испытанных переживаниях.

— Ты был тут? — в ответ незамедлительный кивок. — Всё время? — хочется пить, но не так сильно, как должно.

— Да, — сжал её руку, несильно.

— Не дал умереть спокойно, — Рейма рассмеялась, о чём сразу же пожалела: в голове загудело. Принцесса нахмурилась. Сколько времени прошло, не волновало. Странное опустошение будто бы твердило, что душа почти покинула тело. Казалось, Рейма и сердца собственного не чувствовала. И дыхание будто ветер в пустом сосуде.

Эймонд никак не отреагировал, лишь рассматривал её глаза.

— Проси чего хочешь, — будто бы здесь и не здесь одновременно. Её спасли, ей и благодарить.

Слово в слово сказала, как отец. Король мог дать всё, о чём бы второй сын ни попросил. Но отцовское объятие, такое редкое и искреннее, ошеломило Эймонда. (Хотя и Дейрону перепало, стоял и счастьем светился.) Всё, что король мог ему дать, у него есть. Почти. Принц не стал просить награды у Визериса. Но что сказать сейчас? Иногда фантазии давали пищу для размышления: что бы попросить у Реймы, подловив на слове? Только сейчас, прямо сейчас, в голове пустота.

— Не доставляй беспокойств, — фыркнул. Иначе на дурацкую шутку ответить не мог.

— Кому? — Рейма улыбнулась. — Да и как ты проследишь? Вот выдадут замуж меня далеко… — и что-то не понравилось принцессе во взгляде напротив; Эймонд не выдал своей осведомлённости (и Эйгон не спешил предательски доносить сестре).

— Могу сам на тебе жениться, — да… а ведь когда-то это был милый молчаливый и скромный мальчик. На слабо взять решил?

— Да хоть сейчас, только септона приведи, — принцесса усмехнулась. И только. Но смех её звучал всё громче и громче.

Эймонд открыл глаз. Комната Реймы. И она, спящая на его груди. Вот откуда смех. Интересно, что ей снится. Спокойный вдох. В окно светило солнце, хотя последние дни неустанно сыпал снежок. Небо прояснилось? Уже день?!

И, конечно же, двери в эти покои не могли не распахнуться громко, нарушив царствующую благословенную тишину. Матушка… обескуражена. Но никаких криков не последовало. Королева Алисента сложила руки; женщина не могла определиться: то ли смутиться, то ли возмутиться.

— Почему об этом, — а Рейму и драконьим рёвом не разбудить? Эймонд усмехнулся и отвёл взгляд, пока матушка продолжала: — Я узнаю от верховного септона? Рассыпался в поздравлениях. О чём мы с мужем и десницей должны были подумать?! — нет, не крик, просто громко.

Рейма, не открывая глаз, потянула на голову одеяло. Насколько стыдно ей станет перед матушкой за такое поведение? Точно покраснеет! (А Эймонд с радостью посмотрит.) Вообще, Алисента старалась не смотреть на этих… даже слова такого нет. Но она точно оценила то, что они додумались пожениться, а потом… не придраться, короче говоря! Теперь королева могла ждать ещё внуков, так она думала.

— Всё настолько плохо? — поинтересовался Эймонд. Спасибо одеялу, делавшему общую картину приличнее. Хотя они в ночных рубашках. Но вставать самому и тем самым будить Рейму не хотелось.

Королева хотела приврать, чтобы припугнуть слишком довольного сына, но не стала.

— Нет. Они рады. Даже слишком, — всё же слова Отто в тот раз она не приняла близко к сердцу. Зря!

— Наверное, ты ждала более обычных зятя и невестку, — принц усмехнулся и не дал матери возразить: — Отчитаешь нас за… обедом? А то мы даже не встали ещё.

΅◊΅

На безлюдном краю Драконьего Камня Деймон тренировал Джекейриса, уча его суровой правде жизни: в бою главное выжить. Люцерис пытался стать авторитетом для Арракса, даже прибегнул к совету тёти. Брат и отчим знатно посмеялись с этой картины. Деймон умилился привязанности Люка, хотя ничего такого в ней не обнаружил. Караксес важно и величаво наблюдал за юными всадником и драконом, пока Вермакс рассекал небеса.

Обычный день, возможно, не самого обычного семейства. Деймон тоже их отец, пусть не такой родной и близкий как Харвин Стронг или Лейнор Веларион. На него можно положиться, на него стоит равняться, его уважаешь. И с ним интересно и весело. Мальчишки подросли, но Порочный принц всё же обнаружил, что скучает по племяннице больше ожидаемого. Эймма произвела на свет особенных детей: его возлюбленную, которую племянницей назвать язык не поворачивался уже много лет, и, собственно, племянницу. Вообще, что-то в ней было, от него и их с Визерисом отца. От матери? Её Деймон не помнил, только слышал от отца и брата. И от кузины, когда они ещё были юны и дружны. Интересно, что думала об этом сама Рейнис, которой Мелеис, драконица матери, подчинилась?

Да, Джекейрису далеко до смертельно опасного врага. И юн ещё. Так что Порочный принц может себе позволить подумать о многом. Полный дружбы рёв Сиракс прервал их важные занятия. Рейнира обычно не оставляла своих младенцев даже с самыми верными служанками. Должно было произойти нечто очень важное, чтобы принцесса сама прилетела. Спрятали мечи, Люцерис подбежал к Джейсу, стал между ним и Деймоном. Внимание Караксеса теперь принадлежало Сиракс, как и её было обращено на него. Рейнира подошла неспеша и молча протянула Деймону послание.

Порочный принц не выдал ни одной эмоции, пока не прочитал до конца. Будто Рейнира принесла ему чистый лист, шутя. Почему бы и нет? Принц усмехнулся. Нет, он оскалился. Джекейрис вытянулся, поддаваясь желанию посмотреть.

— Что там? — Люцерис посмотрел на маму, которая ответила улыбкой, полной противоречий.

— Ваша тётя ополоумела, — Деймон явно повеселился с очумелых глаз Люка. — Ну, она вышла замуж, иначе это не объяснишь, — Рейнира рассмеялась. Несколько нервно.

— Подумаешь, замуж вышла. Радоваться надо, разве нет? — Джейс так ничего и не увидел, повернул голову к маме ради подтверждения своих слов.

— Ну, будь это Мормонт или кто-нибудь ещё, мы могли бы выпить за здоровье молодых, — он бы и мальчишкам налил немного арборского золотого. — Но Рейма вышла за вашего дядюшку Эймонда. Что скажете? — глаза Люцериса оставались такими же большими.

— Ммм, если подумать, я не так уж и удивлён, — Джейс неожиданно для младшего и старших пожал плечами. — Вряд ли бы тётя вышла за кого-то, кто не является драконьим всадником. Выбор невелик! Хотя лучше бы вообще не выходила…

— Вот именно, — Люк надулся. Рейнира погладила младшего сына по голове и опустила руку на плечо старшего. В одно время они поймут, что всё чуточку сложнее.

— Ты не удивлена, любовь моя, — Деймону это немного не нравится.

— А ну-ка возвращайтесь в замок, пора набраться сил, — Люк дуется, но следует за старшим братом. Вермакс, приметив поведение хозяина, спустился ниже и приземлился, стоило прозвучать приказу. — Перед свадьбой Эйгона и Хелейны, как ты помнишь, у нас с ней состоялся разговор, — продолжила принцесса, когда дети были далеко. — Думаю, ты и сам догадываешься, как всё сложилось, — опустила руки к животу, крутя одно из колец. — Ещё до Староместа, отец и Отто решили их поженить, — Деймон в ответ выругался.

— Почему не сказала прямо? Мы бы успели подыскать ей подставного, — действия зелёной пиявки раздражали, как и факт непротивления Реймы. Визериса он понял, его соображения, но мог только посмеяться.

— Я тоже думала, что она не хочет этого брака, — Рейнира посмотрела на их драконов.

— Значит, они поженились. Но отметят это действо на дне рождения второго принца? — уточнил Деймон. Рейнира кивнула. — Не знаю, чем она думала, но от этого мы можем ухватить немного выгоды, — и опять далеко идущие планы. Деймон видел в Рейме потенциал, Порочный принц хотел, чтобы этот потенциал раскрылся, раскрылся на стороне «чёрных», на стороне Рейниры. Он не собирался уступать всадницу дракона просто так. В глубине души он не собирался уступать и племянницу. Рейнира держится, но он видит эту противоречивую бурю в душе. Деймон поцеловал жену в лоб: — Не печалься…

— Нет, не в этом дело, — ухватилась за его руку. — А если они любят друг друга? — и странный проблеск в ясных глазах ему не понравился.

— И мы будем жить в мире и дружно. Обсуждали, такое чудо не произойдёт, — в мужчине взыграл интерес. — Надеюсь, ума не облачаться в один зелёный у неё хватило, — шутки шутками, а Деймон и через привязанность переступит, если понадобится. Давно решил.

— Мы посетим столицу?

— Я с Джейсом и Люком посещу столицу. Возьмём Рейну. И оповестим Рейнис, пусть с Бейлой тоже будут там, — принц ухмыльнулся. — А ты останешься с Джоффри и Эйгоном, не будешь волноваться, — приложил ладонь к её щеке. — Отто добился, чего хотел, пусть празднует. Но пора им напомнить, кто для Реймы семья. Один месяц в году, а до него ещё год? — и то правда. Они наслаждались отведённым им спокойствием, но Рейнира скучала по сестре. Писем мало, всегда мало. И каждый раз не хотелось отпускать младшую. И если бы в глазах Реймы не было и намёка на тоску по Королевской гавани, Рейнира не отпустила бы её, какими бы ссорами и скандалами ни грозились «зелёные».

Ей нужна сестра, а ему нужен всадник. (И племянница, которой он успешно заменил отца в некоторых моментах. Какой бы умницей и красавицей Рейма ни была, но её, ребёнка, Деймон видел насквозь.) Девочка, которая с большой охотой смотрела на Караксеса, явно испытывала трепет и перед его военными заслугами. Рейме не нужно имя Висеньи, её собственное уже говорит о многом. Пусть Отто Хайтауэр думает, что у него есть власть над завистью младшей к старшей. Но если десница думает, что он единственный, кто видит это, то уже проиграл. Деймон прекрасно понимает, как зависть старательно губит любовь к старшему. Но его не погубила. И Рейма будет выше этого.

Только подарка молодожёнам не будет. Увольте.

΅◊΅

— Грядёт буря?.. — хотя погода указывала на скорое возвращение лета. Хелейна и Рейма помирились, неловко, просто помирились. Некая недосказанность присутствовала между принцессами, но обеих устраивала. Джейхейра снова на руках матери, болезненная и непозволительно равнодушная к миру и себе девочка. Хотя глазки не смотрят глупо? Джейхейрис на руках тёти смеялся и бегал глазами по всем деталям, что попадались, пока вторая принцесса прохаживалась по общей части покоев брата и сестры.

Джейхейрис только недавно поел, теперь была очередь его сестры. Хелейна решила, что не оставит детей и пропустит пир. Эймонда она уже поздравила. Третья принцесса с интересом рассматривала вторую: зелёное платье без чёрных вставок. Здесь есть какой-то подвох? Хелейна не собиралась возмущаться, поглядывала, почти не скрывая своего любопытства. Хорошо, что Рейма повязала фартук прежде, чем взяла племянника на руки. Тот срыгнул весьма прилично. Кажется, тётя качает его сильнее нужного.

— Хороший мальчик, — через толстую грубую ткань ничего не просочилось. Служанки поспешили забрать принца и развязать фартук.

— Запах… — напомнила Хелейна.

— Прогуляюсь по открытым коридорам, — и ветер сделает своё дело. Хотя никакого жуткого запаха и нет. Для семьи. А вот какой-нибудь гость может и… в обморок упасть? Рейма сощурилась и улыбнулась.

— Не заболей только, — Хелейна улыбнулась. Она признавала свои резкости, признавала и то, что могла обидеть или задеть сестру теми словами. Но видевшиеся ей картинки внушали страх, который требовал отклика.

Рейма обняла сестру и племянницу. И только потом со спокойной душой отправилась в тронный зал. Уже можно было позволить себе прогулку по открытым для ветра местам замка. Всё ещё холодный ветер придал скорости и бодрости лёгких шагам. Благой настрой укрепился настолько, что даже разочарованные взгляды лордов, отцов дочерей, и когда-то вполне завидных женихов не взволновали драконью принцессу. Даже отец сегодня здесь.

От Рейниры ответа не было, так что Рейма перестала верить в их появление. Почти перестала. Принцесса подошла к нужному столу и поклонилась отцу и королеве, сидящей справа от мужа, кивнула деснице и поспешила занять своё место подле Эймонда. Именинника посадили рядом с отцом, Эйгон теперь сидел слева от неё. Не повезло первому принцу. Хотя бы потому что недалеко от него сидела принцесса Рейнис вместе с внучкой Бейлой.

Жена Морского змея и Почти Королева улыбнулась второй принцессе с неким озорством. И непонятно: то ли насмехается, то ли заинтересована. Бейла только кивнула принцессе. Рейна давно не поминала Рейму дурным словом, так что смотреть на старшую, как на врага, не было смысла.

— Как сестра и племянники? — чтобы увидеть не только жену, но брата и принцессу Рейнис с внучкой, ему нужно было повернуть голову. Может, он бы так и сделал, но Рейма сидела рядом — данная необходимость отпала.

Эймонд опустил руку на её бедро, ближе к коленке. Пока принцесса шла к ним, он заметил эти взгляды. Потолок, и тот больше уважения вызвал. Хотелось раздражать их до самого конца, но это занятие испортило бы прекрасное времяпровождение с Реймой в его день рождения. Она опустила пальцы на его ладонь, переплетая.

— Уже поели и скоро будут спать, — кажется, в её голосе немного зависти к счастливым детям и заботливой матери, которой не нужно терпеть всех этих людей. Эймонд улыбнулся и поцеловал жену в щеку, за чем с охами и вздохами наблюдали некоторые девицы, позволяя сердцам наполнится отнюдь не белой завистью. Но, воля Семерых, нашлись и те, кто умилились новой паре в правящем доме.

Поздравления и подарки. Смех, музыка. Доброе настроение. Сам факт праздника приободрил всех. А выгоды можно добиться и иным путём. Очередь дошла до северян. Встал не Криган Старк, а Рид Мормонт. Всё такой же высокий медведь, но уже зарос, под боком красавица-жена. Собственно, на красивые слова северяне были скупы, всё по существу. Только что-то в его глазах было печальное, на некоторое время. Когда Рейма встретилась с Ридом взглядом, тот уже закончил свой тост, поднял кубок и улыбнулся принцессе. И она сделала тоже самое. Эймонд повернул голову, желая рассмотреть лицо Реймы. Плевать, кто и что заметил. Главное, что он ничего такого, что могло бы заставить его сердце сомневаться и бояться, не увидел.

Время танцев! И первый, конечно же, за ними. Эймонд старателен во всём, чему обучается, — обязательно достигает успехов. И всё же, когда ты калека, не имея одного глаза, тяжело вести свою партнёршу в танце уверенно. Но Рейма рядом с ним. Да, он ревновал, завидовал каждый раз, когда она с кем-то танцевала, танцевала идеально. А теперь завидовать самому себе? И когда другие пары стали их окружать, принц никого, кроме своей принцессы, не видел. И, стоило наступить моменту, когда нужно поднять свою партнёршу, Эймонд поднял Рейму на руки и закружил. Остальным нечего было так близко подходить и отнимать заветное пространство!

Но двери в зал раскрылись снова. Деймон, выражение его лица не обещало ничего хорошего. Чуть позади него Джекейрис и Люцерис, справа, а слева Рейна. Эймонд поставил Рейму на ноги, оставляя руку на её талии. Сейчас ему хотелось, чтобы любимая стояла со стороны сапфирового глаза, чтобы не видеть её растерянности, лавирующей на грани радостного удивления и худого предчувствия. Рейниры ведь нет… хотя некая надежда на её появление зародилась. Зря.

— Деймон, дядя, — они не на Драконьем Камне, Рейма поспешила себя исправить. — Могли бы и предупредить, мы бы подготовили для вас места, покои… — Рейма замолчала, когда Деймон вскинул руку, спускаясь. Все расступились, но Эймонд не дал ей отступить в сторону.

— Я пытался объяснить юным принцам, что лечу не на праздник, — Порочный принц прошёл мимо. Рейна и Джекейрис последовали за ним, а Люцерис остановился, он хотел поздороваться с Реймой, но встретился взглядом с Эймондом. Резкий вдох, и мальчик поспешил к брату.

— Брат мой, отчего же речи твои так резки? — Визерис поднялся. За этим действом скрывалось желание подойти и… обнять, да. Но младший брат смотрел разгневанным драконом.

— Как им быть иными, когда у своей наследницы ты позволяешь отнять сестру? — Деймону не страшны ни взгляд королевы, ни взгляд десницы. — Мы были в горе, а ты? Месяц в год, ради «прекрасного» союза? Простите, но принцесса Рейнира не предполагала такого исхода, — прямой намёк на фиктивность, искусственность брака. Деймон хотел бы пошутить, защитить племянницу от этих жадных взглядов. Но был выбран иной путь. Эймонд усмехнулся, и Рейма посмотрела на мужа с недоумением. Он был там, когда сёстры беседовали по душам. Не предполагала? Или дядюшка не в курсе?

— А теперь вы будете дружно ждать внуков? — продолжал брат короля, пока гостьи недоумевали, к чему портить праздник. Нет. Они могли понять. И с интересом наблюдали. Понимали. Хлеба и зрелищ! — Поэтому Рейма не сможет нас посетить? — развёл руки в сторону. Тёмная сестра на поясе смиренно ждала чего-то. Но не дождалась. — У меня есть подарок для любимой племянницы! Драконий Камень откроет свои ворота для тебя в любое время и насколько захочешь, можешь даже с мужем посещать нашу скромную обитель, — Деймон обернулся, опустив взгляд на завернувшийся край платья, где под зелёной тканью пряталась красная.

Да, он заключал сделки, спорил, пытаясь расспросить о чём-нибудь, стремясь понять мысли принцессы. Но это никогда не было требованием с его стороны, излишнее давление работает против игрока. Хотя с его характером со стороны всё могло казаться хуже. Деймон смотрел на племянницу с вызовом: она не могла отрицать, что на Драконьем Камне живётся куда свободнее и оттого спокойнее.

И всё же медвежья услуга! Ларис Стронг исподлобья наблюдал за возникшим конфликтом. Деймон пришёл в этот раз, не поднимая бурь прежней силы. Казалось, этим браком для Реймы должно было всё окончится — «зелёные». Но, пока Визерис жив, принцессу Рейму будут тягать, как канат, туда-сюда. Раньше она хотела перестать убегать, чтобы быть уверенной в своём будущем, теперь, чтобы дождаться того самого будущего, придётся самой туда… сюда… бегать.

Дейрон, затерявшийся на фоне первого старшего брата и принцессы Рейнис, подался вперёд.

Эймонд почти рассмеялся, сдержался. Месяц в год — его идея. Но говорить об этом здесь точно не стоит. Принц наклонился к уху принцессы, шепча. Что?

— Благодарим за подарок, дядя. Возможно, для других — это повод посмеяться, но только мы, одна семья, можем оценить… — пока рука Эймонда была на её талии, сама Рейма держала ладонь на его спине.

— Поступки важнее материальных подарков, — Эймонд ядовито улыбнулся дяде. Он многое слышал о Порочном принце. Враг их семьи, но как не восхищаться! Деймон насмешливо ухмыльнулся в ответ. У дверей остался слуга, который держал небольшую шкатулку. Мужчина подозвал его и кивнул Люку:

— Ваша старшая сестра считает иначе…

Слуга передал принцу Велариону шкатулку, и мальчик поспешил подойти к имениннику и тёте. Вытянул руки вперёд, открывая их взорам две броши. Сделано явно в спешке, но на славу. Обе в форме драконов, золотая окантовка, но камни разные: янтарь, для Реймы глаза Вхагар, и гагат, для Эймонда глаза Валеона. Люцерис что-то ещё там говорил, слова матери повторял. Про единство и совершенство дома Таргариенов, драконьих всадников. Рейма улыбнулась племяннику, и тому сразу стало легче.

Письмо сестры гласило:

«Ты — единственное, что у меня осталось от матери. Из-за этого я забываю, что ты тоже человек — со своими страхами, желаниями, мыслями. Теперь ты совсем взрослая».

Пожалуй, стоит сохранить.

— Позволишь? — она потянула руку к чёрной броши (весьма иронично!), аккуратно взяла и замерла, ожидая решения мужа.

— Принц Деймон просто посмеялся над нами! Угодил больше остальных в зале! — лорд Селтигар поднял кубок и засмеялся, Деймон подхватил его смех. Будь это свадьба, а не торжество после неё, он бы и мог расстроить всё дело. Но Рейнира просила не мутить воду, хотя бы раньше времени. Да, живи они более в радужном мире, Деймон бы признал парочку милой. Может, стоило одну брошку ядом обмазать? Ну, необязательно смертельным. Да, надо было, надо было напугать «зелёных». Хорошая мысль всегда приходит после.

Но на празднике они не остались: устали с дороги. Зато на следующий день нагло увели Рейму из-под носа остальных ради полётов на драконах. В конце концов, Деймон не упустил возможность сравнить скорость Валеона и Мелеис. Рейнис говорила с ним нехотя, но признала, что Рейма на Алиссу похожа. Были ли пусты её слова о надежде на лучшую жизнь для второй дочери Визериса? Чёрный дракон был молод, рос быстро, но Рейма сама проболталась, что вряд ли он дорастёт до Вхагар под старость. Ну, если доживёт. Рейнис посмеялась.

Бейла и Рейна были вынуждены быть вторыми пассажирами. Бейла радовалась возможности увидеться с Джейсом, которому оставалось только завидовать и ждать, когда Времакс станет ещё больше. Хотя Рейма уже похвалила этого дракона, аж на валирийском, зелёный ящер был довелен. Рейна пользовалась моментом, сидя вперди бабушки, давая той иногда себя обнимать. Люцерис же… с ним всё ясно! Рейма посадила его перед собой, он даже держал поводья вместе с ней. Самый счастливый из нас, избранный небесами.

На некоторое время гадкие и вредоносные сплетни на улочках Королевской гавани поутихнут.

΅◊΅

— Вы не рабы, но я хочу вас подарить, — да, именно так нарушается уютная атмосфера времяпровождения с собственной свитой. Кайа засмеялась, смотря на лица копейщиков. — Вы моя свита, очень дорогие сердцу люди, вам я доверяю, поэтому у меня есть к вам обоим просьба, не могу сказать, что легко выполнимая, — Морс и Ройн переглянулись.

— Говори, — оба смиренно приняли решение.

— Вы часть моей свиты, но, когда я вне столицы, можете ли положить свои жизни на защиту моих племянников, Джейхейриса и Джейхейры? — приближался их день рождения, целый год прожили! — Вам нравится с ними играть, Хелейна вам доверяет. Я подумала, это правильное решение, — Рейма немного нервничала. Сама она, естественно, так и не забеременела. Не за горами день, когда Отто что-то начнёт подозревать и предпринимать какие-либо действия.

Кайа в стороне корпела над вином, которое подаёт время от времени принцу и принцессе. В конце концов, нет обетов священнее тех, что даны человеком самому себе. И пока Кайа жива, она не позволит принцессе нарушить хоть один. Тогда богиня Ройна будет милостива и позволит госпоже прожить дольше…

— Вы намекаете… — Морс перешёл на шёпот.

— Даже если в один день мы станем врагами, пожалуйста, защитите моих племянников и их мать, — волшебное слово не должно звучать из уст принцессы. Трогать души простых людей не так уж тяжело. Дар есть у всех, но его легко губит гордыня. Её у Реймы нет? Такой же шёпот добавляет веса словам драконьей принцессы.

— Да будет так. Ни оставлю я принца Джейхейриса и принцессу Джейхейру из дома Таргариен в трудный час, положу жизнь ради защиты матери и их детей, — Морс склонил колено. — Если желаете… кровью скреплю данный обет, — но Рейма покачала головой. И Ройн вторил клятве старшего.

Рейма протянула им руки, те ухватились и поцеловали пальцы принцессы.

— Вставайте, дурачьё! — и снова смех. Так-то лучше.

Ещё немного разговор о том о сём, чтобы мужчины расслабились и ничего не выдало их тайны. С Хелейной Рейма уже поговорила, а потому десница не мог уклониться от такого щедрого подарка внучке. Да и дорнийцы — святая простота. Пусть привязываются к детям! Уследить за ходом мысли старшей внучки — а теперь он называл Рейму так со спокойной душой и толикой ехидства и превосходства — было сложно, но её обеспокоенность безопасностью сестры и племянников не могла не откликнуться одобрением и признанием старика.

Визерис потерял глаз. Точка невозврата пройдена.

Когда Морс и Ройн ушли, Кайа передала госпоже некоторое послание. Прочитав его, Рейма сразу зажгла свечу и избавилась от бумаги. Лето вступило в свои права.

— Принцесса? — Кайа подошла ближе.

— Принц Кворен снова намекает на гражданскую войну в шести королевствах. Говорит, что я могу найти приют и покой в Солнечном копье, если понадобится, — предлагает сбежать от грядущих событий. В принципе, его «пророчества» и раньше не были добрыми. Хотя правитель Дорна и не желал междоусобицы в соседнем государстве. Конечно, за щедрым предложением стояла не только доброта с привязанностью, но и выгода.

Точно. После дня рождения Эймонда все, многие, так и норовили увёртками и намёками добиться от принцессы одного ответа: «зелёные» или «чёрные». Да, усталость после таких поединков ужасающая, от физических хотя бы удовольствие получаешь, не говоря уже о любовных. Кхм! Так вот, пока Рейма позволяла себе веселиться, уходя от ответов. Отец всё меньше принимал участие в совете, в делах государства. Но иногда, стоило заботливой дочурке намекнуть, что ей не дают покоя, как деснице приходилось наказывать неугодных. Лепота, и только.

А сейчас надо идти на… семейный?! совет? Очень странно было ощущать себя там, когда её звали, а вот в присутствии Эймонда пока не нуждались. Конечно, престол для Эйгона. Он там тоже вынужден присутствовать. Не столько для выказывания какого-либо мнения, сколько для собственной осведомлённости, хотя бы малой.

— Принцесса, — присутствующие встали, к чему Рейма привыкнуть не могла. Её место было рядом с Эйгоном, который не скрывал своего скучающего вида. Лучше бы привыкал к маленьким детям, пока они маленькие. А нет, опять пришлось всё на брата скинуть. Того, глядишь, его отцом звать начнут. Из всех сторонников Отто Хайтауэра ей по душе Тиланд Ланнистер (хотя в детстве она часто путала его с лордом Джейсоном), они будто бы на одной волне. Ланнистер считал свои действия правильными, пусть и не до конца в них уверен. Весьма ужасная черта для человека, состоящего в Малом совете короля. И всё же вторая принцесса могла его понять.

— Много пропустила? — улыбнулась матушке, извиняясь, но Алисента даже не злилась на неё. Хм… королева на той же волне!

— Мы думаем, что принцам и вам стоит посетить некоторых лордов, — обязательно сторонников, и так понятно. — Небольшая проверка, официально, а так… погостить и показать своё расположение, — Отто улыбнулся внучке.

— Небольшая проверка официально? Звучит куда заманчивее, чем просто погостить, — Рейма не отводила взгляда от старика. Если где ей и гостить, то только в Ланниспорте, в Кастерли. Там придётся убегать от гостеприимного хозяина и ни в какие бумаги лезть не захочется. Оба понимали, что так будет лучше.

— В Ланниспорт отправится принц Эйгон, — улыбнулся Отто; Эйгон переглянулся с младшим близнецом, благодарно улыбнувшись. Да, вариант более выгодный. — Эймонд посетит дом лорда Уайлда, — внешне мужчина довольно приятный, но находится рядом с ним невыносимо. Даже Ларис Стронг в своей отвратительности и ужасности прельщает больше. Он-то и кивнул принцессе. — Дейрон как раз соскучился по Староместу, — видимо, дедушка решил не выдавать ей всех своих тузов. Благоразумно. — А тебе остаётся Харренхолл, — ожидания Отто подтвердились: принцесса рассмеялась.

— Даже не знаю, хочу ли уточнять почему, — и её смех поддержал лорд Уйалд.

— Рейма… — Алисента посмотрела в глаза дочери.

— Что? Просто здесь попахивает неким символизмом, есть пару вариантов… — дочь не хотела игнорировать мать. Рейма пожала плечами.

— Не беспокойтесь принцесса, Саймон Стронг весьма гостеприимный человек, вы не будете друг другу в тягость, — только сейчас принцесса позволила себе заметить состояние мастера над шептунами. Близко к критическому. Против неё никаких козней пока не замечено, но Кайа сказала, что королева больше не просила изготовить яд и противоядие. Кажется, ужины мастера и королевы теперь редки. Рейма переглянулась с матушкой; стоит воспользоваться помощью Мисарии.

— Ну, ну, — Рейма развела руками. Придётся Отто подкупить её внеплановым посещением Драконьего Камня.

΅◊΅

Эйгону неловко держать на руках сына, слишком бойкий мальчик, за которым нужно пристально следить. В голове крутились слова матери, что он не был спокойнее собственного сына. Остаётся только глаза закатывать! Поэтому с дочкой Эйгон возится куда охотнее. Может, потому, что, несмотря на вялость и болезненность, у Джейхейры нет трёх лишних пальцев? Эйгон ужасен, и он знает об этом. И он будет считать себя виноватым в недугах этих детей. Не то чтобы его сердце смягчилось, нет, малютки всё ещё раздражающие, потому что… малютки! Пусть скорее подрастут! Совсем другое дело! Совсем!

Но кормить их весело. По крайней мере, в такие моменты Эйгону проще ловить себя на мысли, уже на такой ужасающей, но всё ещё невероятной мысли, что он влюбился в Хелейну как дурак. И совсем нестранно целовать, пусть и недолго, когда дети уснули на руках. Мамин сыночек и папина дочка.

— Как-то перехотелось мне лететь к Ланистам, — не успел отстраниться, как заставил Хелейну смеяться.

— К Ланнистерам, — девушка усмехнулась.

— Я так и сказал. Нет? — супруга снисходительно закатила глаза, ему оставалось надуться и посмотреть на дочку. — Вот кто здесь милая булочка. И как тебя можно доверить дорнийцу? — сестра сестрой, а человек другого государства…

— Рейма отдала нашим детям своих людей, возможно, никого преданнее них у неё не будет, — слова Хелейны сильнее привередливости и придирчивости Эйгона. Принц закатил глаза: вокруг слишком много сильных женщин. За столько лет можно было и привыкнуть.

— Как скажешь, — они переглянулись. — Я там не задержусь, — зачем-то повторил Эйгон.

— Мы будем ждать, — всей семьёй, само собой. Эйгон почти горестно вздохнул. Хелейна улыбнулась в своей, индивидуальной и необычной манере: — Я буду ждать, — и принц понял, что даже наигранно злиться не может. Спасибо Семерым, здесь нет ни одного едкого на язык родственничка, а то бы припомнили те юношеские времена, когда…

Хелейна поцеловала его в лоб и поспешила уложить Джейхейриса в кроватку, затем Джейхейру. Их отцу нужно набраться сил перед полётом.

΅◊΅

Харренхолл — поистине завораживающий замок. И руины нисколько не отталкивали, наоборот, привлекали. Только та часть замка, которая горела недавно, относительно недавно, заставляла сердце принцессы забиться чаще. Что ей писал сир Лионель в Дорн? Точно уже не вспомнить, только суть. Валеон летал над Харренхоллом как хозяин, куда менее оживлённое место, чем столица, — дракону по душе.

Саймон Стронг не затрагивал щекотливых тем. Ни говорил ни о престолонаследии, ни о возникших из-за этого вопроса партиях. Ему было всё равно. Сир Лионель был его племянником, Ларис — сторонник королевы Алисенты, внуки племянника — дети официальной наследницы. Хотя по разговорам с ним Рейма поняла, что он типичный мужчина, который усердно придерживается постулата «сын наследует первее дочери». С просматриванием важной документации тоже проблем не возникло: наверняка Ларис предупредил кастеляна, что нужно показать принцессе и что нужно ей говорить. Но Рейма и так знала о богатстве Харренхолла. Внешние руины прятали в себе достаточно злата и прочего блеска, пусть и скромного на вид.

Хотя обитатели замка пришлись принцессе по душе. Конечно, с каждым лично Рейма не знакомилась. Но с особами, показавшимися ей менее обычными остальных, поговорила с удовольствием. Обнаружила много красивых мест как в руинах замка, так и за его пределами.

Только обойтись без приключений не получилось.

Познакомившись в Дорне с жестокой стороной мира, одна Рейма спала чутко. И держала кинжал под подушкой. Когда по пяткам пробежалось лишнее дуновение ветра и тишина извне проникла в разум, принцесса резко открыла глаза — кинжал у горла незнакомки, чьи чёрные волосы в темноте кажутся ещё темнее.

— Принцесса, — расслабляющий и всё ещё спокойный голос, хотя женщина явно удивлена и, возможно, немного испугалась.

— Кто ты такая? — до этого прекрасное лицо принцессы исказилось в гневе и опасении, и дыхание женщины замерло. Её рука точно тянулась к лицу принцессы. Для чего?

— Я хотела поправить вам подушку, похоже, вы плохо спали, — и что-то не понравилось Рейме в глазах женщины. Такое она уже видела в глазах Кайи, но блеск в глазах дорнийки, несмотря ни на что, внушал гораздо больше доверия.

— Кто ты такая? — повторила Рейма сквозь зубы, вопрос уподобился рычанию дракона. Женщина видела его, тяжко было бороться против желания приблизиться к первозданной красоте природы. Нож у горла не игрушка, отрезвлял резче крепкого настоя.

— Слуга и кормилица, госпожа. Кастелян может за меня поручиться, — но Рейма должна отдать должное самообладанию женщины. Выглядит немногим страше принцессы, но Рейма чувствует некое давление; несмотря на опасность для жизни, более опытная по жизни женщина смотрела на девушку со снисхождением. — Алис Риверс, моя принцесса. Я позволила себе лишнего, потому смиренно приму любое наказание, — Рейма убрала нож, но схватила руки женщины, осмотрела. И ничего подозрительного не обнаружила.

— Вон, — ясные серые глаза Эйммы Аррен… женщина наслышана о покойной королеве. Оставалось подчиниться. И как только бастард скрылась за дверями, принцесса поспешила к кувшину с водой. Принюхалась, хорошенько принюхалась, природа не обделила обонянием. Убедившись, что в ней ничего нет, Рейма поспешила вымыть руки.

Всё-таки перед посещением Драконьего Камня нужно заглянуть в Красный замок, к Кайе.

Джекейрис и Люцерис удивительно дружные братья, но видно, что один из них куда активнее проявляет себя и открыт для мира, в то время как другой больше обращается к самому себе. В общем, второй племянник как отражение тётки, и в этом нет ничего мистического, но явно подкупает. Вермакс и Арракс растут. Хорошо. Ещё лучше видеть налаженные отношения между молодыми драконами и их всадниками. И пока Люцерис хвастался, что может уже немного летать на своём драконе, как взрослые, Джекейрис осторожно расспрашивал про жизнь в Красном замке. Было очень неожиданно узнать, что в детстве ему нравилась его тётя, третья принцесса которая. «Ну, из “зелёных” только её и могу назвать… хорошей?» — и так легко признался! Что же, нужно отдать должное, у своих отцов Джейс учился чему надо. На вопрос, нравится ли ему Хелейна в том самом смысле и сейчас, первый принц Веларион ответил так же честно: «Уже не имеет значения». В общем, преемник Рейниры приятно удивил Рейму.

Понятно было, что вторая принцесса заглянула на остров ненадолго. Валеон рассекал небо над замком, не расслабляясь. Хороший зверь. И помыслами со своей всадницей. Разыгравшееся как надо лето позволило пройтись принцессам у самого моря. Младшая даже сапоги сняла и шла босиком, позволяя морской воде обмывать стопы.

— О чём ты хотела поговорить? — им было уютно и в тишине, но что-то не верилось наследнице, что, повзрослев, Рейма может позволить себе неожиданный полёт ради такой мелкой прихоти.

— Ты когда-нибудь чувствовала на душе абсолютное спокойствие? Когда забываешь, — приятный морской воздух, иногда на горизонте здесь можно было увидеть дельфинов, выныривающих из-под воды, — что ты один сам по себе и чувствуешь себя… нет, это не то, — Рейма вздохнула.

— Что-то случилось в Харренхолле? — ну да, шпионы Деймона вездесущи.

— Я покинула замок раньше положенного? — чтобы прилететь сюда. Девушка решила недоговаривать: — Просто проснулась как-то, а в голове какие-то непонятные мысли, будто очень долго откладывала важное дело, — не совсем так, но именно это странное чувство привело Рейму на Драконий Камень, к сестре.

— Такой момент был, — Рейнира сложила ладони на уровне живота. Они уже ушли достаточно далеко от замка. — Был рассвет, лес как на ладони, лёгкий ветер, но не тёплый, а прохладный, — старшая улыбнулась, вспоминая момент с трепетом, ностальгируя.

— Лес как на ладони… — шёпотом вторила Рейма и резко выдала: — Белый олень? На именины Эйгона. Ты его видела? Его заметили, но не более, — повернула голову к Рейнире, та сделала так же. И по взгляду старшей было понятно, что это так.

— Я отпустила его, — Рейнира улыбнулась. Так было правильно.

— Зачем? Символ власти, который мог бы укрепить твои позиции… некоторые лорды и читать не умеют, но трясутся при упоминании Семерых! Это глупо! — Рейма почти отшвырнула сапоги в море. Недовольно фыркнула. Ей было непонятно снисхождение, с которым Рейнира посмотрела на неё. Этот олень отнюдь не обычное животное. Если боги и есть, то они могут решить, что Рейнире вовсе не нужна корона. И это лучше, чем оскорбиться с их стороны.

— Ты тоже его видела? — они шли дальше.

— На недавней охоте с Морсом и Ройном мы погнали его подальше от основной массы охотников. Всё же, поймай его свита Эйгона, и жизнь при дворе станет невыносимой, — а ведь про недавнюю охоту младшая писала, что почти утонула в каком-то болоте. Но случилось чудо, которое семейству с Драконьего Камня так и не описали, и Рейма осталась цела.

— Почему ты не убила его? — улыбка Рейниры стала шире.

— Так ведь праздник в честь Джейхейриса и Джейхеры был, — Рейма посмотрела на Рейниру недовольно: зачем спрашивать, если сама понимаешь. — В другой раз обязательно убью, сделаю подарок отцу, — Валеон над ними взревел, явный намёк, что хочет вернуться обратно. Приземлился, уже ступал по земле, достаточно далеко от них. Вот лучший охранник во время секретных разговоров!

— Не думаешь, что боги выбрали тебя? — а Рейнире смешно! Рейма закатила глаза.

— С тобой тогда был сир Кристан? — Рейнира нехотя кивнула. — Может, боги выбрали его? — и уже очередь Реймы смеяться.

— От таких шуток в глазах темнеет, — старшая не оценила.

— Странно, что он ещё не преподнёс оленя на блюдечке… матушке или деснице? — Рейнира старалась не выдать своего изумления: в годы Реймы она не была столь осторожна и… задумчива. Младшая куда серьёзнее, так что старшая несколько устыдилась своей былой расслабленности.

— Значит, не он, — удачная попытка свести всё к смеху. Сир Кристан явно тот человек, который пытался найти белого оленя вновь, но не вышло. — Что ещё тебя гложет? — тишина уютная, конечно, но вряд ли проблема в одно олене.

— В короткую зиму я отказалась от подарков, и как-это бывает, не без пафоса, отец сказал, что я могу пожелать что угодно… — младшая смущённо усмехнулась.

— Он оттаял, — как будто сама Рейнира дождалась в отношении себя, а не младшая.

— Хочу перестать держать драконов на цепи, — наследница этому не удивилась, подобные рассуждения она слышала от них с Деймоном и раньше. Так что благодаря этому и здешние драконы получали больше воли, чем было предписано устоявшимися обычаями.

— Хорошо придумала. Не боишься, что люди будут недовольны? — всё же люди Вестероса душой слабы перед величием огненных ящеров.

— Я уже заимела привычку иногда катать детишек из разных уголков столицы, — будто подтверждая, Валеон по-драконьи заурчал. Рейнира оглянулась на чёрного красавца.

— Как Висенья в Орлином гнезде, — и сравнила без всякого умысла.

— Именно! — так что не особо старшей принцессе хочется зацикливаться на мысли, что каждый поступок младшей сестры имеет свою причину. Всё же, признав в том поздравлении её взросление, Рейнира не думала, что ей придётся прекратить видеть в Рейме младшую. — Мейстеры не любят магию, за Цитаделью стоят Хайтауэры. Вторым выгодно приловчиться, а первые дальше своих книг и цепей на шее ничего не видят. Их знания ограничены. Вместо того, чтобы познать магию как науку, они… — видимо, Рейма слишком много сидела в библиотеке, когда была маленькой.

— И давно ты мучаешься над этим? — Рейнира подцепила сестру под локоть. Босые ноги Реймы чудом ещё не поранены ракушками и камнями.

— Как только открыла книгу о разведении драконов после восхождения Мейгора на престол?

— Мда, надо больше было следить за тем, чтобы ты бездельничала, — Рейнира прислонилась головой к виску сестры, Рейма тоже наклонила голову в бок. — Я поддержу тебя в этой затее, как и в любых других, — потому что видно, что благо их дома Рейму тоже волнует. Рейнира с наигранным разочарованием продолжила: — Думала, ты на мужа хотела пожаловаться? Там-то некому… почти, — и рассмеялась, как только Рейма закатила глаза.

— Нет, мужа мы посвятили в свою маленькую тайну и вроде как не остались без поддержки и понимания, — Рейма не стала утаивать.

— Значит, убийства маленьких бастардов собственными руками отменяются?

— Их не будет, — только Рейма шутки не поддержала. И что-то Рейнире не захотелось уточнять почему.

В замок они вернулись в тишине. Нужно было попрощаться со всеми, они шли в зал, к обеду. И что-то Рейме не понравилось в мимо проходящей служанке. Всё произошло как-то быстро и как будто не с ней. Странное чувство заставило Рейму остановить служанку и разорвать у той длинный рукав, из которого вывалилось письмо. Как вскоре оказалось, письмо для кого-то из «зелёных».

Так что Деймона за обедом не было. Рейма пытала Джекейриса валирийским, но Рейнира помогала сыну. Рейна и Люцерис болтали о чём-то своём, пока Джоффри просто объедался. Любитель много поесть. Славный мальчик. После трапезы Рейнира ушла кормить Эйгона, дети попрощались с тётей, пора было улетать. Только Деймон позвал её на пару слов в свой кабинет. Не только ради благодарностей.

— Почитай-ка, — и вручил пару писем. Содержание не могло не заинтересовать.

— Откуда у тебя такое? — а какие большие глаза! Принц усмехнулся.

— Хелейну с большим животом заставляли гулять, и питание у неё точно отличалось от того, что рекомендовали Эймме. Не будем трогать зелёную королеву, но пиявка и мейстеры не должны остаться безнаказанными, — дядя не блефовал, это не было какой-то авантюрой с риском на провал. — Это всего лишь копии. Дом Аррен занимался расследованием, не без моего настояния, — Рейма продолжила читать. У Порочного принца на руках самое настоящее доказательство измены. Правда, в отношении мейстеров, принимавших последние роды покойной королевы. Это годится для «атаки» Цитадели. Да, за ней стоят Хайтауэры. Но десница…

— Чего ты ждёшь? — спросила племянница, дочитав.

— Хочу поручить это тебе, — Деймон усмехнулся. — Не брезгуй помощью Мисарии. И, возможно, побудь моей тенью… — в глазах принца горел огонь игры.

— Ты говоришь… чтобы я будто захотела Железный трон? — пользы от этого явно никакой.

— Ну, было бы наивно предполагать, что при таком исходе пиявка бы подумал короновать тебя и твоего муженька. Но поскольку у вас нет наследников, надеюсь, и не будет, вряд ли, — махнул рукой. Потом взял из шкатулки на столе небольшой свёрток бумаги и передал принцессе: — Попроси Визериса подписать, — после таких слов нельзя не посмотреть, что там написано. Рейма ахнула. — У тебя будет полная свобода действий, — несколько воодушевлённо, — в разумных пределах, — и несколько печально.

Рейма не могла взглянуть на дядю без восхищения: это определённо лучше того, что задумала она.

Потенциал нужно развивать.

΅◊΅

Дейрон вылетел из Староместа раньше, пересёкся с Эймондом на Вхагар. Того явно долго в гостях держали, не хотели отпускать. Младший и поздороваться сначала побоялся при виде недовольной и злобной гримасе старшего брата. А потом они обнаружили, что над столицей свободно летала Пламенная мечта вместе с недавно вылупившимися детёнышами. Валеон летал ещё выше и тоже без всадницы. Тессарион не Вхагар, ей нужно быть в Логове. Но когда они приблизились к нему, Дейрон обнаружил, что не может приземлиться: по всей арене растеклось раскалённое железо. Оно должно было застыть, причём уже давно, но не спешило. Драконоблюстители обходили жижу стороной. Пришлось лететь за братом и Вхагар.

Эймонд поспешил не в замок, в Логово. Драконоблюстители ответили по-валирийски. Недавно вернулась принцесса Рейма, посреди ночи она явилась с бумагой, подтверждающей право и законность её решения; им пришлось снять с драконов цепи и притащить с запасными на арену, где огня Валеона было достаточно, чтобы расплавить их все.

— Принцесса сказала, что отныне драконы не будут закованы в цепи, даже внутри Логова, — работа драконоблюстителей тяжела и опасна, но ничего страшного. Золотых драконов у них станет больше.

— Спасибо, — Эймонд нахмурился. Казалось бы, Рейма стала ему больше доверять, наконец-то рассказала о шраме. А теперь выкидывает такое.

Дейрон приятно удивлён, когда старший брат поблагодарил старого драконоблюстителя. Само собой, без ноток превосходства не обошлось. Но всё же!

— Матушка, — не успели они переступить порог тронного зала, как внеплановое собрание уже было окончено — многим лордам пришлось покидать его с постным выражением лица. Дедушка поднялся с трона. Королева поспешила подойти к сыновьям и обнять каждого. — Драконы летают над столицей, — казалось бы, сама очевидность. Но мать и дед поняли, что от них хотят.

— Принцесса Рейма покинула Харренхолл раньше положенного, заглянула в замок, но кроме служанки её никто не застал. Нашлись свидетели, которые сказали, что Валеон направился в сторону Драконьего Камня. Она вернулась этой ночью, была у короля, а остальное вы видели, — Отто пытался понять, что задумала принцесса.

— В замке Реймы нет, — Алисента держала Эймонда за ладонь, а вторую руку опустила на плечо Дейрона. — Мы не знаем, где она, но сир Кристан уже ищет по всей столице, — мама волновалась, что заставляло сыновей переживать.

— Она сорвалась из Харренхолла на Драконий Камень… — Дейрон переглянулся с дедушкой. — Мы уже потребовали объяснений от кастеляна, придётся подождать, — ответил Отто.

— Я в город, — Эймонд не спрашивал. Не тогда, когда дело касалось его жены.

Дейрон посмотрел брату вслед. Вдохнул глубже. И снова спросил:

— Почему за ней не проследили? — мама слышала его, но не слушала.

— Пытались, но принцесса Рейма не типичная леди, Дейрон, — дедушка отошёл от трона, повернулся к нему лицом и посмотрел, наклонив голову. И третий принц согласен с утверждением. Именно потому, что старшая сестра не типичная леди, вряд ли стоит искать её в городе.

— Где её дорнийцы? — внук задал правильный вопрос.

Отто сделал глубокий вдох. И обернулся к внуку:

— Служанка не сопротивлялась, сейчас она заперта в прошлых покоях принцессы. А другие покинули замок по её возвращению, — этого было достаточно, чтобы принц задумался. Дедушка ещё что-то говорил, но и без этого голова Дейрона заработала. Он зажмурился, что заметила Алисента, и отчего-то на её душе отлегло.

Третий принц не собирался искать причину поступкам второй принцессы. Чтобы найти её саму, нужно понять, что она решила делать дальше. Почему её решили искать в столице? Да, без своего дракона Рейма далеко не уйдёт. Морс и Ройн ушли по возвращению госпожи. Как далеко? Втроём в городе скрываться труднее. Столица большая, но союзников у принцессы будет немного.

— Они взяли копья? — спросил он, подойдя к дедушке.

— Кажется, взяли лошадей, но утром те вернулись сами, старые добрые кони, которым пора уйти на покой. Явно сбить со следа решила, — дедушка уверен.

— А если нет? Сколько здесь живу, если ей нужно побыть одной, она отправляется на охоту, — королева подошла к ним ближе. Почему она не подумала об этом? Неужели мать знает дочь настолько плохо?

— Слишком очевидно, поэтому я отбросил эту идею, — десница оценил попытку принца.

— А если? — но Дейрон готов стоять на своём. — Отец ничего не сказал?

— Его Милость посмеялся, принцесса выбрала подарок, — и десница не очень доволен, но ничего против предпринимать не стал. Им и так хватит бурных последствий.

— Я всё же попытаюсь прочесать Королевский лес на Тессарион, — юный упрямец, его заявлениям не хватает твёрдости.

— Вы наверняка разминётесь, — у принцессы и опыта больше, и смекалки, Отто отдаёт ей должное уважение. Добился ли он такового в ответ? Старик предпочитал не задаваться подобным вопросом.

— И всё же, — принц кивнул деду напоследок и обнял мать. Не так он планировал провести воссоединение.

Десница принялся успокаивать королеву. Нет особых причин волноваться. Он не станет отдавать приказ выковать новые цепи для драконов: Рейма прикажет Валеону их расплавить снова. Да и в целом, мысля объективно, Отто не находил в этом действе дурного умысла. Принцесса с раннего детства любила драконов и не могла желать им зла. А вот людям вполне! Но она не Мейгор, безумие не прослеживается. Или это звоночек, на который стоит обратить внимания? Нет, вряд ли. Смысл есть, просто Отто не Таргариен, поэтому не может понять.

Однако не суждено деснице думать об этом долго. Коль вернулся вместе со вторым принцем. Принцессы они не нашли, но по столице стали распространяться слухи об истинной причине смерти королевы Эйммы в родах. Первую жену Визериса народ очень любил, простому люду та много добра сделала. И её кровь и плоть продолжала делать то же. Внук вручил деду несколько листовок, которые стали распространяться из рук в руки. Если обобщать, то всё здесь очень убедительно и правдиво расписано. Хайтауэр ожидал увидеть себя главным подозреваемым, но нападки лишь на Цитадель. Сравнение беременности королевы Эйммы и принцессы Хелейны. Подозрения на неестественную смерть принца Бейлона. Будто бы младенца удушили.

— Отец? — и Алисета может поверить в это. Но Отто не смотрел ей в глаза. Выживи Бейлон, он не стал бы чинить козней, мальчик и наследник, тут грешно идти против воли богов. Он бы ставил на соперничество Бейлона со своими внуками. Умер и умер, Отто не думал много, торопился поспособствовать сближению короля с дочерью. Но мейстер Меллос… нет, тот был предан королю. Но другие его помощники, ещё бродящие по этой земле. Некоторые из них вернулись в Старомест. Старший брат?

— Ваших рук дело, принцесса? — пробормотал Отто. Но присутствующие не могли сказать, кого он обвиняет, Рейниру или всё-таки Рейму?

΅◊΅

Тессарион пролетела мимо. Благодаря Ройну, на которого надели плащ принцессы из дорогой ткани, вручив Лазурного Скорпиона. Бедняжка, но ноги у этого дорнийца быстрые. Как можно догадаться, его телосложение меньше, чем у Морса, потому с высоты его можно было принять за молодую женщину. Морс же помогал Рейме тащить тушу белого оленя.

Странное наваждение. Будто кто-то нарочно вёл её к этому зверю. Бедный доверчивый олень. Устав, он всё же решил подпустить человека к себе. Рейма не торопилась убивать его, дождалась, пока олень совсем расслабится. И только после этого перерезала ему горло. Тащить пришлось долго, но они с Морсом очень сильные. Конечно, дойдя до городских ворот, они выдохлись. Но нельзя было идти к Красному замку. Не то чтобы Рейме идея Деймона пришлась по душе. Но если убивать белого оленя, то с целью показать всей столице, кто это сделал. Кровь уже перестала течь из оленя, так что улицы остались не запятнаны.

Можно сказать, что принцесса закрыла гештальт. Когда-то Рейма видела в Рейнире воительницу, но сейчас преуспела больше старшей. С другой стороны, младшая лишена чадородия, что однажды может огорчить. По крайней мере, некоторые будут этого ожидать. А пока ей оставалось выслушивать едкие комментарии Морса по поводу различных взглядов подданных. Позади тут же раздавались шушуканья.

Но тащить тушу в тронный зал было не самой лучшей идеей.

— Это подарок королю! — эхо пошло и дальше тронного зала, поскольку они с верным другом остались стоять в дверях. Уставшая и почему-то не довольная собой, а какая-то равнодушная. Они с десницей переглянулись. — Матушка, суп из такой оленины точно должен поправить отцу здоровье, — принцесса окинула противоречивым взглядом символику Семерых, — иначе у меня вопросы к богам, — Алисента хотела подойти к ней, но после этих слов остановилась.

— Внучка, ты натворила дел, — Отто был резок настолько, что даже Эймонд, желая оказаться рядом с женой в несколько широких шагов, замер. — Направляйся в свои прошлые покои и обдумай своё поведение, — как ни странно, Рейма сделала реверанс. Молча. Только приказала дорнийцу утащить тушу на кухню. Собираясь уходить, она обернулась, чтобы переглянуться… со своим наставником, сиром Кристаном Колем.

Рыцарь не понял, что принцесса хотела этим сказать. Определилась со стороной? Нет, тогда бы она посвятила добычу племянникам, чей праздник был недавно, или наследнице, если не королю. Тоже положила глаз на трон? В это верится слабо. Скорее… ему знакомо чувство разочарования. Но разве он заслужил его от второй принцессы? Как бы он ни относился к Рейнире, Коль прекрасно понимал, что наследница не стала бы настраивать сестру таким способом.

Белый олень. Его оставили с носом. В какой-то момент Кристан думал, что знак богов относится и к нему. Но принцесса Рейма не Рейнира. Она милосердна и добра не ко всем, только к избранным. Она появилась в замке, освободила драконов и отправилась в королевские угодья с конкретной целью. Убийство белого оленя сегодня не случайность. Или дело в целебных свойствах мяса? И события никак не связаны между собой?

΅◊΅

— Странное наваждение, — сама Рейма, даже проспавшись, не могла поверить, как насыщенно провела последние дни. Им с Кайей передали ужин. Чтобы скрасить заточение, они расположились на кровати, не сели за стол.

— Вы не были под воздействием магии. Или богиня Ройна накажет меня за халатность, — дорнийка выловила кусочек мяса — куропатка — и протянула ложку принцессе. Славные были времена, когда в Дорне Кайа могла так кормить Рейму. Они были совсем девчонками. Её госпожа — единственная подруга. И если Кайа не защитит свою принцессу от магии, то богине Ройне точно стоит наказать её. Хотя в самой Рейме магии… достаточно.

Прошло несколько дней. Никто не приходил. Наверное, Отто настоятельно попросил не наносить ей визитов. Но принцессе передали, что король отведал супа из мяса белого оленя. Будет ли довольна Рейнира, когда весть дойдёт до острова? И всё же Рейму волновало чувство вины перед отцом. Несмотря на его недомогания, разбудила и упорно требовала подписать врученную Деймоном бумагу. Она не поленилась прочитать, чтобы король точно знал, что от него хотят. Странно, но как только Рейма закончила, отец не стал противиться. Это одновременно обрадовало и пристыдило дочку. Но Визерис подписал ради неё, потому что Рейма не успела сказать: «Ради Рейниры».

Интересно, что происходит за этими дверями? Красный замок явно закишел подобно муравейнику.

Рейма проснулась от того, что кто-то мягко и ненастойчиво гладил её по голове. Эта ласковая рука никогда не обманывала её. Открыла глаза и увидела матушку. Кажется, в её усталости и малом количестве сна в этот раз виновата Рейма. Королева улыбнулась.

— Матушка? — принцесса села. Королева устроилась на краю кровати, и теперь между ними не было большого расстояния. — Ты… неважно выглядишь, — голос по пробуждению дурацкий.

— Всё нормально, — Алисента наклонилась вперёд и прислонилась лбом ко лбу Реймы. — Всё хорошо. Думаю, у тебя веские причины, не нужно ничего объяснять, — женщина обняла дочь за шею.

— Что происходит? — но Рейма не поспешила обнять в ответ.

— Всех мейстеров и прочих слуг, следивших за беременностью королевы Эйммы, допросили, одних из них казнили, других сослали. Дом Аррен не остался в стороне. И теперь верхушку Цитадели пришлось сместить, наш дом прекратит финансирование на время… — и это только вкратце.

— Дедушка явно не доволен, — Рейма усмехнулась, но Алисента обняла её крепче.

— Скорее ты будешь недовольна, ведь это меньшее, чего Хайтауэры лишились, — матушка не винила дочь? Рейма обняла в ответ.

— Я… прости… просто все так меня достали с этими играми. Если бы я была твоей дочерью во всём, — Рейма закусила губу. — Почему мне нельзя закрыть глаза на проступки обеих сторон? — сидеть в четырёх стенах в неведении страшно. Даже будучи маленькой, принцесса знала обо всём. Конечно, она могла выйти и прогуляться меж стенами замка. Но нежелание сталкиваться с последствиями собственного выбора заставляли лишь есть, спать и болтать со служанкой ни о чём. Собственно, королева выставила ту за дверь.

— Скажи, пожалуйста, — Алисента отпрянула от дочери, взяла за руки, — есть ли связь между всеми твоими действиями? — а, так вот оно что.

— Между освобождением драконов, белым оленем и ворошением прошлого? — вторая принцесса ухмыльнулась.

— Я не… — Алисента поняла, как дочь восприняла вопрос.

— Нет, связи нет, — Рейма перебила её. — Освобождение драконов — моя прихоть. Это некая необходимость. Сложно объяснить, но это то, что им нужно. Не хочу, чтобы драконы чахли, как Таргариены от порядков Вестероса, — Эйгон Завоеватель прославил своё имя на века, любил кого хотел, вершил судьбы и стоял на вершине. Предок оставил великое наследие, ничем не жертвуя. Этот удел остался потомкам. Наверное, жизнь на Драконьем Камне без всех этих королевств была бы лучше. Глядишь, драконы бы расплодились быстрее, и тогда появился другой завоеватель из Таргариенов, оставивший потомкам более приятное наследство. Алисента поджала губы.

— Тебе не нравятся всё чаще звучащие молитвы и простота образа жизни? — королева знала, что это не так. Но если Рейма поняла её не так уже сейчас, может ли она быть уверена…

— Дело не в этом! — Рейма сжала ладони матери. — Я не думаю, что ты можешь понять меня, как Таргариен, но спроси Эйгона или Хелейну, Эймонда или даже Дейрона, — возможно, со временем они оценят идею второй принцессы. При упоминании первого принца Алисента нахмурилась. Что? Что-то уже случилось? Нет? — А насчёт оленя, — но Рейма решила закрыть хотя бы эту тему, — я поймала его ради отца. Он мой король. Может, у нас с ним не самые лучшие отношения, но если Рейнира — окончательный выбор, я подчинюсь. И хочу, чтобы ты знала, — прямой взгляд Реймы восхитил Алисенту. Её радовало, что хотя бы дочь может позволить себе быть честной. — В любом случае, я не позволю вас обидеть, — принцесса сжала ладони королевы сильнее. А затем резко добавила: — Возможно, я хотела утереть нос наставнику! Причём здесь он? Спроси у него на досуге, — и неловко пожала плечами.

— Обычно я мало тебя слушала, и только ты была мне опорой. Маленькая девочка, с которой я наивно делила свои трудности. Мне казалось, что ты одинока, как и я, думала, от того в твоей голове пустота, — Алисента заплакала. Не настолько трогательны слова Реймы; женщина устала, но слова дочери заставили её перестать сдерживаться. — Плохая из меня вышла мать, даже этого не заметила, — она стала проводить большими пальцами по ладоням принцессы.

— Ты точно одна из лучших матерей, — хотя в голосе нотки сомнения. — Возможно, страдаешь фаворитизмом к некоторым больше, чем к остальным, и считаешь, что худшее в нас явно не от твоей крови, — Алисента усмехнулась на очень тонкий намёк. Но Рейма уверенно закончила: — Разве не все родители такие? Может, тебе и нужно быть идеальной королевой, потому что ты вторая — прямо как я — и очень принципиальная. Только ты просто мама, верно? — Рейма отвела взгляд. — Иногда было бы неплохо, если бы ты отделяла эти две свои… личности? — Алисента тихо рассмеялась.

— В детстве ты была определённо смелее, — и в глазах женщины вновь заиграл блеск.

— В детстве всё сходило с рук легко и быстро, — и Рейма попыталась подхватить этот смех.

— Можешь возвращаться в свои покои. И сегодня проведай Визериса, — женщина утерла слёзы. Рейма поспешила найти в прикроватной тумбочке платок, которым королева с радостью воспользовалась.

— Как скажешь, мама, — Рейма спустила ноги с кровати. Теперь они сидели рядышком.

— Эйгон… нет, ничего, — возможно, младший вновь набедокурил. Или королева хотела поделиться с дочерью мыслями о будущем престола? Рейме оставалось лишь отпустить женщину, облегчившей душевный груз.

΅◊΅

— Принцесса, — у дверей в покои короля Рейма пересеклась с десницей. — Надеюсь, уединение пошло вам на пользу, — в голосе старика ни намёка на ехидство, наоборот, благодарность за отсутствие сопротивления. — Ваша была идея или нет, но вопрос решён мирно, насколько возможно, — и в глазах Отто стыд? Но мужчина не стал оправдываться за то, чего не творил. — Доброй ночи, — на том и ушёл, заставив принцессу посмотреть ему вслед.

Но стоило войти в покои, как Рейму чуть удар не хватил. Сложно не отметить сходство между Эймондом и его дедом. Как минимум, походка и схожие реакции на всякие различные ситуации. Даже Дейрон, любимчик Отто, больше на Визериса похож. Братья сидели на стульях у кровати отца. Они о чём-то говорили, а Рейма помешала?

— А вот и проказница моя, — король усмехнулся. На глазу маска.

— Добрый вечер. Ты все лекарства принял? — подошла к кровати и села на край, у ног отца.

— Под такими пристальными взорами сложно упустить хоть одну каплю, — пожаловался он с добрым, но утомленным блеском в глазах.

— Славно, — принцесса улыбнулась.

— Что ты просила, сделали, — Визерис не стал серьёзнее, слова отца дочери, а не короля принцессе. Рейма кивнула; голова оленя теперь будет трофеем на Драконьем Камне, в замке наследников.

— И какая меня ждёт награда? — вот Дейрону и Эймонду тоже интересно, первый даже не пытался скрыть любопытства.

— Я ещё не придумал, — прозвучало достаточно виновато, чтобы Рейма улыбнулась, пока снимала сапоги. Залезла на кровать и улеглась рядом. Король спал, считай, под углом, подушки подпирали, поднимали. Сейчас Визерису было удобно так.

— Расскажи сказку, — Рейма не стала лезть к нему, чтобы обняли, не стала обнимать сама. Только боли добавит костям и телу в целом. Легла на бок, улыбаясь как-то по-детски. Её совсем не смущала вонь старения и гниения. Хотя сама она сегодня принимала ванну с какими-то цветочными травами. Их аромат бодрил.

— Сказку? — удивился Визерис.

— Ты не рассказывал мне сказок в детстве, ему тоже, — кивнула на Дейрона. — А Эймонд перебьётся, ему рассказывал, я помню, — Дейрон сначала почти опечалился, но засмущался, а затем и вовсе рассмеялся. Казалось, если бы Рейма уже не устроилась удобно, погнала бы старшего принца пинками.

— Не жадничай, — Эймонд закатил глаз. Дейрон думал, он расстроен. Или это было кратковременное явление?

Король не мог глаз отвести от дочери.

— Сказку, значит, — и задумался.

Рейма переглянулась с Дейроном и похлопала по пустому месту между ней и отцом. Мальчишка вовсе растерялся. А потом, как пчёлка, помчался к тому же краю, с которого Рейма забралась. И устроился под боком сестры, позволяя себя обнять. Так-то подумать, кто его кроме мамы и Хелейны обнимал? И то даже полнокровная сестра делала это редко, у неё заботы со своими малышами. Дед? Как вернулся на пост десницы, не обнимал, вот так вот, чтобы тепло и уютно было, не обнимал.

— Тебе сказок с лихвой хватило, иди отсюда, — Рейма вредничала, пытаясь отогнать пинками одной ноги Эймонда. И смеялась! И Эймонд тоже.

— Кажется, придумал, — Визерис кивнул. Рейма затихла, подпуская мужа, позволяя ему обнять себя и уложить голову ей на плечо.

Сказка Визериса была складной и в её основе, само собой, была частичка правды о жизни кого-то из предков. Правда, Рейма не поняла, про кого именно. Отец говорил мягко. Иногда, правда, слова проглатывал. Сам засыпал, медленно и верно. Иногда бодрился, но ненадолго.

— Уснул, — заметил Дейрон, который уже тоже клевал носом.

— Идёмте, — Эймонд поднялся первым, Дейрон поспешил за ним. Так спать мелкому охота, что не стал дожидаться старших. Рейма поцеловала отца в лоб и сняла маску. Она никуда не торопилась и будто бы не замечала, пока Эймонд за ней наблюдал.

— Не знала, что ты приглядываешь за отцом, — сказала Рейма, когда они вышли в коридор. Она подошла к нему ближе.

— Приятно раскрывать маленькие секреты? — Эймонд тут же приобнял её. Он знал, о чём говорил, но Рейма не зациклилась на этом.

— Вполне, — теперь уже она уложила голову на его плечо. Им спешить некуда. Осторожный вопрос: — Злишься?

— Потому что оставляешь позади, что-нибудь вытворяешь, как будто меня не касается, как будто я… — ох, как раздраконила! Сейчас весь замок разбудит!

— Неправда… просто ты либо меня поддержишь, либо остановишь, третьего не дано, — но голос принцессы всегда успокаивал.

— Поддержал бы, остановил и поддержал бы. Не отомстить за мать и брата, имея возможность, как-то даже грешно, — если подумать, он и в детстве был таким суровым в суждениях. Рейма улыбнулась.

— Твоя честность всегда меня радовала, — она переплела их пальцы.

— Тогда я буду ещё честнее, как подобает молодому и пылкому, — о, как интригующе. — Толика раздражения, гнева и неминуемое восхищение моей дорогой супругой заставили меня воспылать такой страстью, что, не будь она заперта, как маленькая, я бы владел ею целую ночь, — хорошо, что лишь избранное количество вестеросцев берёт на себя старания и страдания овладеть высоким валирийским.

— Я одна из самых счастливых супруг: чей ещё муж постарается усладить слух жены, — заинтригована; подняла голову, позволяя Эймонду не упустить момент и поцеловать жену. Один из стражников опустил взгляд.

— Одна из самых? Я такой плохой муж? — подхватил её на руки.

— Нет. Просто Семеро не оценят моё бахвальство, — рассмеялась Рейма. Эймонд шепнул ей на ухо:

— В пекло их?

— Богохульник, — принцесса хотела ещё пошутить, но шутка показалась дурацкой, поэтому она просто поцеловала своего принца в щёку, ближе к уху.

΅◊΅

Дедушка и мама всегда порицали Эйгона за слабость. Пока у короля не появился первый внук, первый принц всегда знал, что может прийти к снисходительному и милостивому отцу за защитой. Но после рождения Джекейриса — ха! — Велариона, он всё чаще бежал к сестре, где бы та ни была. И ему очень льстило, когда Рейма оставляла Рейниру ради него. Иногда казалось, что первая принцесса была готова смягчиться и сблизиться, ради младшей своей сестры. Но когда кажется, нужно опасаться самообмана. Вот и сейчас, накосячив (мягко говоря), Эйгон вернулся в столицу. Хотелось снова убежать к сестре и спрятаться. Но — шок за шоком — Солнечный огонь теперь птица свободная… Эйгон нервно рассмеялся. Ну да ладно, дракон у него хороший, воспитанный даже. А вот у него проблема: сестра, супруга дорогого младшего брата, если не занята, помогая матери или занимаясь благотворительностью, если в замке, наверняка всё своё внимание направила на Эймонда.

А слухи… они такие. Сюда точно доберутся! Идти с повинной?

Эйгон, конечно, не ведал тайных троп замка, как Рейма и Эймонд, но сливаться с окружением (замка) приловчился. За столько-то лет! И от мамы убежал, и от деда убежал, и даже от Дейрона, мелкой наблюдательной занозы, убежал. Но деваться ему было некуда. Возле прошлых покоев Реймы шныряли слуги, что-то убирали. Возле его прошлых покоев тоже было много народу, так что пришлось возвращаться туда, где его сожжёт адское пекло… или как там правильно?

В покоях, общей комнате, где Хелейна обычно вышивала, много служанок кружилось вокруг его сына и дочери, обнаружились только две кормилицы, которые сидели у колыбелей и шили. Ну, младенцы быстро растут, говорила мама, новая одежда нужна постоянно.

— Выйдите, — Эйгон нахмурился. Семеро отнюдь не милосердны. Подошёл к одной колыбели, в которой Джейхейрис спал, довольно раскинув руки ноги, как звезда. Сделал шаг к другой: Джейхейра тихонечко моргала, не привлекая к себе внимания. И давно не спит? Эйгон принюхался: да вроде не в нужде дело.

— Подрастёшь и будешь жалеть, что не спала, пока могла, — пригрозил ей пальцем, и принцесса улыбнулась. Редкое зрелище. Эйгон счастливо, но не без досады улыбнулся в ответ. Зубки хорошо растут. — Рада видеть папу? Святая простота. Знала бы, что он натворил, — Эйгон вздохнул.

— Что натворил? — и тут он чуть душу Неведомому не отдал. Хорошо, духу хватило не дёрнуться. Хотя выражение лица, стоило повернуть голову к появившейся из ниоткуда жене, вызывало вопросы и смех, как будто напугали принца шаловливо. Эйгон повёл бровью, и Хелейна рассмеялась.

Она хотела подойти и обнять своего брата-супруга, но тот не дал подойти. Хелейна уже подумала, что вновь видит на его лице былое отвращение к себе, как озарила куда более верная мысль: Эйгон испытывал его к себе. И поэтому не взял на руки даже свою любимицу.

— Наверное, ножки были невероятно стройные, — и как тут радости не пропасть?

— Хелейна… — куда яростная реакция была бы желаннее, а не вот это вот, на что Эйгон не знает, как отреагировать, чтобы понять, отвели ли душеньку.

— Может, даже прозвучит обидно, но я бы больше удивилась, если бы этого не случилось, — конечно, она расстроена. Эйгон шагнул к ней, но Хелейна вскинула руки.

— Пойду, с остальными поздороваюсь, — кажется, сегодня лучше переночевать в прошлых покоях.

΅◊΅

В этих покоях всегда серо и мрачно. Мейстер уже стал посещать их постоянно, но ничего нового и, тем более, утешительного сказать не мог. Всё больше кровавых платков.

— Вердикт неутешительный, лорд Стронг, теперь, когда мы ничего не можем выяснить о причинах, ваше тело продержится, в лучшем случае, полгода...

Мастер над шептунами махнул рукой, прогоняя мейстера.

Смотря в одну, видимую только ему, точку, он пытался распутать клубок зацепок. Только королева? У неё недостаточно смелости пойти против него. Вторая принцесса? Если только через королеву. И хотя он вовремя заметил, что с их трапезами что-то не так, тело продолжало чахнуть. Ужины у королевы прекратились. Принцесса Рейма не могла до него добраться.

Есть кто-то ещё. Действует сам по себе или по указке принцессы? И как именно?

Полгода. Как сложно определиться, на что их потратить. Даже короля не пережить? Тогда стоит поторопиться и утопить дом Таргариенов в конфликтах без шанса на скорое примирение. Нужно выиграть больше времени. Вернуться в Харренхолл. И хорошенько всё обдумать уже там.

Королю Визерису хуже, он уже не участвует в совете, от его имени — королева Алисента. Всё чаще бредит, всё больше макового молока. Всё больше гнили, всё больше гнили там, где её не спрятать. В моменты сознания мужчина любит говорить с детьми, которые его посещают вместе, практически всегда. И всегда приободряется, когда внук лезет на руки. Джейхейрис удивительно небрезгливый и простой мальчик. Это качество у него явно от матери! А вот Джейхейра… она мало кого к себе подпускает. Но, должно заметить, Визерис вряд ли станет переживать, поскольку любимиц и так хватает. Наверное, благодаря этим совместным посиделкам обида и гнев Хелейны поутихли. Всё же Эйгон старался быть нормальным отцом.

Дейрон и Хелейна с детьми кружили над «стариком»: болезнь жестока и беспощадна. Погода была благодатная, поэтому двери на балкон открыты. Эймонд предпочёл любоваться разыгравшимся на море штормом, оперся на дверной косяк, на левую сторону.

— Я уже не знаю, что делать, — прошептал Эйгон на ухо старшей сестре, пока они сидели у отцовского макета.

— Стань на колени, — и Рейма не шутила.

— Ты ведь несерьёзно? — Эйгон покосился на Хелейну. — Ей не понравится, — и шёпотом, всё шёпотом.

— Не понравится, но покажет чистоту твоих намерений. И она тебя простит, — оба, спасибо Семерым, понимали, что на колени стать надо не с глазу на глаз.

— Допустим, я могу, но десница и королева не оценят, — наследник всё-таки.

— М, хорошо, — Рейма кивнула и глянула на супруга. — Чьё мнение тебе важнее? — кидаться в крайности с формулировкой «кто…» принцесса не стала. Брат повёл плечами. Ответ однозначный. Вообще, он сам подумывал над предложенным вариантом, но шутя.

Равноценный обмен — грубо, но истинно. Конечно… кто не изменяет жёнам! Ну, десница не изменял, отец не изменял… даже брат не изменял… пока ещё не изменял. Эйгон пока единственный «урод» в семье. Подобные размышления заставили горестно вздохнуть. Пасть на колени — не хотелось бы думать, что эта последняя надежда, однако ничего лучше в голову не приходит. Отлично. Он почти решился.

Хелейна сказала отцу, что внуков пора уложить спать. Эйгон подскочил в их сторону, собираясь забрать Джейхейру. Дейрон чему-то рассмеялся. Рейма подошла к Эймонду и прислонила голову к его плечу, обхватив локоть.

— Какие-то тяжкие у тебя думы, — улыбнулась. Двери за Эйгоном и его семейством закрылись. Дейрон продолжал рассказывать отцу о чём-то с большим задором. Вот и хорошо.

— Так, вспомнил кое-что, — одну неспокойную и значимую для их семьи ночь.

— Кое-что, — Рейма фыркнула. — И слепой увидит, как ты напряжён, — Эймонд в ответ ухмыльнулся. Рейма тише добавила: — Ты не любишь ходить к отцу, — вдали сверкнуло несколько молний.

— Я не люблю отца так сильно, как ты, — гром уже ближе. — Уж прости…

— Дрифтмарк, да? — кажется, гроза доберётся и до столицы.

— Хм, — жаль, что догадливость Реймы работает не тогда, когда Эймонду хочется. — Зачем нам эти потуги, если всё равно останемся «вторыми», — конечно, речь о любви к наследнице, Рейнире, и её щенкам. Он не сказал вслух, но Рейма, усмехнувшись, не стала сомневаться, что именно так и закончилась мысль в его голове.

— Кто знает, может, пришло время, тебе бы тоже не мешало получить отцовской любви, пока есть возможность, — Рейма обернулась, не отпуская Эймонда, чтобы посмотреть на младшего брата и отца. Вот кто действительно может посоперничать в искренней любви ребёнка к родителю с самой Рейнирой. Принцесса осторожно и тише спросила: — Или до сих пор злишься на него? — раньше Рейма не обращала внимания на одну деталь в своих воспоминаниях. Юнец, всадник, тут же потерявший глаз, в нём не было желания понять отца-короля, защищавшего лишь своего первенца — наследницу.

Тот взгляд пробирался в самую душу. Но Визерис стоял на своём.

— Не думай об этом, — и только воспоминания о первом полёте, несмотря на последствия, помогали успокоить бурю гнева, поднимающуюся каждый раз, когда Эймонд вспоминал тот скандал. Сапфир заполнял пустоту. Глаз не плата за Вхагар. — Я был в своём праве, разве не так? Остальное не имеет значения, — повернул голову к Рейме. Они переглянулись. — Ты тоже не хочешь разделять со мной свои переживания. Почему я должен? — и усмехнулся.

— Иначе как мне дать понять, что я люблю тебя, — Рейма поджала губы.

— Любишь? — наклонился, чтобы они прижались лбами.

— Не вредничай, — и нахмурилась.

— Хм… — разве? Эймонд выразился яснее: — Ты делаешь достаточно, — но понимай как хочешь: то ли ему и так ясно, что его любят; то ли эти доказательства, наоборот, вызывают сомнения; то ли он имеет в виду, что будет любить её вопреки…

Двери снова открылись и закрылись, впустив в комнату старшего из драконоблюстителей. Эймонду и Рейме пришлось отпрянуть друг от друга. Принцесса сделала шаг в сторону старика.

— Ваша Милость, принцы, принцесса, — поклонился.

— Какую новость ты принёс? — поинтересовался Визерис.

— Тессарион отложила четыре яйца. Два из них чёрные, с синим отливом, — старик улыбнулся третьему принцу и второй принцессе.

— Я знал, что это твой прохвост, — Дейрон скрестил руки на груди.

— Не говори так, будто не рад, — Рейма закатила глаза.

— Отец, мы отойдём? — Дейрон посмотрел на Визериса, видно, с очень большими и молящими глазами, заставив короля посмеяться.

— Зачем спрашивать? — и прыткий принц забыл про этикет и аристократическое воспитание, помчался, как молния.

Рейма сегодня в платье, придётся придерживать подол. Она оглянулась на Эймонда, и тот ответил:

— Я здесь побуду, — и улыбнулся, позволяя жене помчаться вслед за младшим. Абы не подрались за эти яйца!

Драконоблюститель тоже откланялся.

Эймонд посмотрел на отца: Визерис закрыл глаза, тяжело дыша. Устал, скоро заснёт. Может, его присутствия и вовсе не заметил? Принц усмехнулся. И вышел на балкон, опёрся руками о перила. Камень остыл. Кажется, гроза затронет и их. Где-то в небе проревел Солнечный огонь. Горожане возмущались, но осторожно, а потом привыкли. Хотя Вхагар не могут не бояться. И правильно.

Когда дождь дошёл до порта, Эймонд поспешил зайти внутрь и закрыть двери. Нечего резкому ветру гулять по королевским покоям. Он хотел просто уйти и позвать прислугу, ожидавшую разрешения войти: дети сами ухаживали за отцом, иногда всей оравой. Но бормотание короля заставило принца передумать. Он подошёл к нему, напрягая слух.

— Хотел… свою утрату… перенести с тобой… — Эймонд замер. — Люди опаснее богов… ты была слаба… и кого мне винить… — снова бредит. — Молока… Рейма… молока…

Эймонд наполнил кубок и помог отцу отпить немного. Точно бредит, даже не заметил разницы, кто рядом с ним. Принц молчал, ожидая, скажет ли король ещё чего.

— Иначе защитить не мог… — сморщенная рука потянулась к язве на щеке, желая расчесать. Эймонд постарался схватить отцовскую ладонь как можно мягче. — Я не должен был женить вас… — и затаил дыхание. — Мне не нужно приказывать… как ты говорила… — Визерису нужно больше молока и больше времени на передышку. Эймонд мысленно молил отца продолжить, хотя по сердцу будто проводили чем-то неприятным, желая заставить корчиться и его от боли. — Мне нужно было освободить тебя… отпустить… не вмешивать… да!.. уходи… улетай… куда хочешь… — Эймонд поставил кубок на небольшой стол, который поставили рядом с кроватью, так мейстеру Орвилю сподручней.

Надо его позвать. Эймонд смотрел куда угодно, но не на отца. Если бы его услышала Рейма?..

΅◊΅

Королева Алисента, разделившая обязанности мужа-короля вместе с отцом-десницей, уставала ещё больше, чем раньше. И потому Рейма всё чаще дежурила у отцовской постели. Расстраивало ли это её супруга? Возможно, чуть-чуть. Хотя дочерний долг, а у него — сыновний. Эймонд только неоднозначно улыбался. И возился с племянниками, довольствуясь тем, что Эйгон в благородном деле оставался простофилей. Зато с Хелейной помирились! Ещё одна причина, почему дядя Эймонд у близнецов в почёте.

Рейма сидела на краю кровати, сжимая отцовскую руку. Иногда хватка Визериса была чересчур крепкой для его слабеющего тела. Она засыпала сидя. Да, очень здоровый сон, но оно того стоило. Принцесса отпустила все свои обиды на короля, несущественные и даже очень.

Вздрогнула, краем уха уловив мычание и бормотание. Мольба. О спасительном напитке. Рейма не мейстер, не она страдает от гниющей плоти. Да и чаи Кайи для неё не такие приятные на вкус, как маковое молоко. Но всё же они лучше. Вздохнув, Рейма помогла отцу напиться. И он совсем проснулся, только чуть-чуть приоткрыв глаза.

— Эймма? — кажется, закончился тот период, когда Рейма напоминала ему принцессу Алиссу. Визерис улыбнулся то ли горестно, то ли радостно. Он объяснялся? Его слова такие… какие-то: — Обещанный принц… мне не нужно было за ним гоняться, — Рейма нахмурилась. — Теперь это забота Рейниры. Она укрепит дом, державу. Только дракон может породить принца льда и пламени, — о чём отец говорит? Обещанный принц. Рейма нахмурилась, и Визерис откликнулся на это действие: — Я не видел. Но Эйгон Завоеватель не мог ошибаться. Стоило ли мне рассказать тебе…

— О чём? — голос подвёл, но попытка не пытка. Рейма выпрямилась, слегка отодвигаясь, скрываясь во тьме.

— О пророчестве… посмотри… — и поднял руку, указывая во внешнюю часть покоев. Рейма обернулась на мгновение, но так и не поняла, на что отец указал. Или не стоит обращать внимания на бред?

— Ничего страшного, спи, — может, стоило назвать по имени, для пущей убедительности? Но король только кивнул, закрывая глаза. Она ещё посидела с ним, а затем принялась искать то, что могло хранить в себе некое пророчество. Может, стоит слетать к Рейнире и уточнить? Да, глупейшая идея на сонную голову. Надо просто подумать, на что стоит обратить внимание.

Понадобится целый месяц, чтобы она поняла, что это кинжал, и ещё больше, чтобы разгадать его загадку. Много книг перечитает в короткие сроки. Многое придётся переживать. А пока предстоит только бодрствовать до рассвета, оставляя всё на своих местах. Нельзя вызывать подозрений!

΅◊΅

Мисария с принцессой Реймой долго не ругалась. Она приложила достаточно усилий, чтобы к назначенному сроку Ларис Стронг умер. И новости о его возвращении из Харрена не была рада в той же степени, что и принцесса. Всё, что она могла предложить Рейме, тихий и скромный уголок в своём заведении, где глазастые не смогут заострить внимания, и любование телом какого-нибудь танцовщика. Да, дальше «приличной» части весёлого дома заходить опасно даже под прикрытием. Кайа была рядом. Она всё напоминала рецепты своих чаёв, особенно тех, что нужно пить Рейме, и какие-то ещё заклинания и заговоры. Зачем? Пробовали ведь — не получилось.

Однако долго оставаться нельзя, нужно ускользнуть через какое-нибудь окно. Благо, одежда помогает прикинуться нерадивым юнцом из богатого дома, удирающего от нашедшей его охраны. А ведь нужно успеть на пир, на котором и Косолапый покажется. Удачно выбрал момент. Поскольку пиры всё реже проводятся. И начинают убавлять в своём размахе. Ох уж этот аскетизм веры.

Благо, вопросов никто не задаёт. Всё же сборы к пиру — драгоценное время. Королева прислала зелёное платье. Не новое. Парвани явно поработал над тем, чтобы оно подошло принцессе. Чьё оно? Самой Алисенты? Куда она его надевала? И ведь не передала ничего, а пойти спросить — только отвлекать.

У Реймы есть платье такого же фасона, но в цветах Таргариенов. Достаточно тёмное, чтобы повязать изумрудный шарф вокруг талии и на локти. Его? Почему бы и нет? Хоть как-то выразит свою обиду. В конце концов, не важно, побоялась Алисента брать грех убийства на душу или просто выбрала Стронга, а не её. Может, не всё так ужасно, как подсказывает расчётливый ум, а королева вовсе не размышляет так ужасно. Но Рейма не станет молчать. Может, королева и выкажет «радость». Однако принцесса не станет.

Уложить волосы на манер прабабушки Алисанны? Может, срезать, как у Кайи, и ходить с пушистой и естественной «шапочкой»? Хотя больше на Эйгона похожа будет. Или что-то среднее? Ммм… не поймут.

Музыка всё так же весела, но уже не так громка, как раньше. Снова множество взоров, но теперь Рейма испытывала к ним равнодушие. Да, иммунитет выработался. Алисента на мгновение расстроилась. Королева всегда умела держать лицо. Теперь она во главе стола. Интересно, сколько лордов вежливо спросили о состоянии отца? Принцесса фыркнула. Наконец-то она дошла до стола и, поцеловав мужа в щёку и получив поцелуй в ответ, села рядом с матушкой, как положено ей по старшинству.

Кого они сегодня чествуют? Мать?

— Рейма, — Алисента улыбнулась: всё же дочь хороша.

— Матушка, — но с красотой королевы не сравнится.

— Где шлялась? — тут же поспешил наклонится ближе к сестре Эйгон. — Столько интересного пропустила, — и его нисколько не смущали взгляды матери, которая, как и дед, не могла постигнуть тонкостей валирийского, даже основы. И спасибо Семерым! — Расскажешь? — без надежды, этот засранец будет тянуть до последнего, о чём и говорит улыбка на лице Эйгона.

Гости всё прибывали и прибывали. Так Рейма пришла вовремя? Принцесса позволила себе прикрыть глаза, чтобы время пронеслось как можно скорее. Кайа вместе с Морсом и Ройном присматривали за близнецами, так что Хелейна тоже здесь. Хоть кто-то здесь разделял настроение второй принцессы. Даже Эймонд в каком-то предвкушении! Чего это? Он ведь тоже не может терпеть Стронга (пусть и по другой причине).

— Моя королева, десница, рад предстать перед вами в добром здравии, — этот таящий угрозу голос сложно забыть. Рейма подняла голова, только заострила свой взор не на Ларисе, а на ней. Мимо ушей пролетал обмен приветствиями. — Позвольте представить Алис… Стронг, — Косолапый улыбнулся, переглядываясь с десницей.

— А вот тут самое интересное… — начал шептать Эйгон. Рейма невольно встала, привлекая внимание рядом сидящих людей.

— Принцесса? — Косолапый повёл бровью.

— Алис Стронг? — в голосе не обошлось без некоторой насмешки.

— Принцесса, — женщина лишь склонила голову.

— Что-то не так? — Алисента тоже поднялась.

— Если позволите, Ваше Величество, — ну да, ещё по тому, что эта женщина посмела зайти в покои Реймы ночью, пока та спала, непонятно ради чего, можно было понять, что страх у Риверс — или кто она там? — отсутствует. — В Харренхолле между мной и принцессой произошло небольшое недоразумение, — Алис предлагала мир?

Глаз у Реймы нервно дёрнулся.

— Однако принцесса была милосердна, — что ещё скажут про неё и её любовь к Стронгам?!

— Неужели? — Рейма фыркнула. — А мне казалось, что я велела тебе не показываться мне на глаза, — почти сквозь зубы прошипела. Эйгон удивился. Чего он не знает? Снова, между прочим.

— Это моя вина, принцесса, — Ларис улыбнулся. — Алис прекрасная травница, она поставила меня на ноги, когда остальные поспевали похоронить заживо, — и какой многозначительный взгляд. Седьмое пекло! А остальные и рады уши развесить. Поставить почти что мертвеца на ноги? Ведьма! Однако бросаться обвинениями Рейма не стала: Алис смотрела ей в глаза, видя это желание.

— Может быть, Ваше Величество окажет нашему дому честь и напомнит, что милосердие — добродетель, украшающая каждую женщину, — однако в зале нашлись люди, рассмеявшиеся подобным словам. Вполне в духе довести принцессу до той грани, когда пойдёт по столу, чтобы придушить эту дамочку раньше, чем опомнятся гвардейцы.

Рейма продолжала смотреть в тёмные глаза, как и Алис рассматривала её.

— Рейма, в честь праздника… — Алисента выбрала Лариса Стронга. Рейма учтёт.

— Если только ради Матери, — принцесса улыбнулась королеве. — Позвольте, пойду свежим воздухом подышу, — и не дала ей себя коснуться. Но не явно. Рейма — хорошая дочь, не позволит себе кинуть тень на Алисенту.

— Да, не помешает, ты бледна, — королеве пришлось улыбаться дальше и наконец-то дать Стронгам занять положенные им места.

— Кажется, я поторопился? — спросил Отто, как только дочь села. Алисента покачала головой, она уже ничего не знает.

…

Надо было накинуть что-нибудь на плечи. Прохладно. Впрочем, как и положено летним ночам. Благо, небо ясное и звёзды яркие. Пришлось взять лошадь, чтобы быстрее оказаться рядом со своим драконом. Но Валеон лежал рядом с Вхагар, махая своим хвостом. Вот же дитё! И как он мог понравиться Тессарион?

— И ты его легко простила? — Рейма рассмеялась, когда Вхагар лениво открыла глаза и посмотрела на неё. Привыкла. Уже давно. И всё же принцесса старалась не подходить к ней без Эймонда. — Счастливчик! — чёрный дракон в ответ весело просвистел. Рейма легла на траву. Ну, простуду подхватить можно.

Королевская корона. Призрак. Сумеречный кот. Священные странники, отдельные сияющие куски неба. Но больше всего манил Фонарь Старицы. Когда они с Эйгоном были маленькими, любили рассматривать в звездах что-то своё, пытаясь потом дать увидеть друг другу. Кочерга, например, или вилка. Где же спряталась старая септа? Так давно это было…

— Фух! — о, вспомнил солнце, вот и лучик. — Так и подумал, что ты здесь, — бедный, будто пешком сюда бежал. Хм, будь Рейма в более дурном настроении, могла бы так подумать. Но ржание второй лошади развеяло все глупые надежды. — Чего я ещё не знаю? — принц присел рядом и несколько нервно улыбнулся старой драконице. К раздражающему снисхождению Валеона он давно привык.

— Важно то, чего не знаю я, — вот же! Эйгон хотел её ударить.

— Так я только доносчик? — резко выдохнул, но прилёг рядом. — Меня по голове не погладят, когда узнают, что в гордом одиночестве помчался за тобой, — и они не будут вспоминать вслух почему.

— Нет. Просто я не ожидала пересечься с ней снова. Я думаю, эта женщина — ведьма, — Рейма повернула голову к Эйгону.

— Как твоя дорнийка? Шучу, просто она такая… загадочная, — просто он не жил среди дорнийцев.

— Хуже, — и это слово заставило Эйгон повернуть голову к сестре.

— Тогда расскажи матушке, и её выпрут, — недолго принц радовался гениальности мысли. Опомнился: — Седьмое пекло. Так вот зачем… Стронг попросил узаконить её, сегодня. А, да, тебя же не было с нами, ты предпочла пропустить собрание, — Рейма закатила глаза, радуя Эйгона. — Но дед не стал спешить с этим, только разрешил ей называться леди Стронг. Если люди прознают про ложь, то десница умоет руки, — доложил и тут же поспешил театрально ахнуть: какой плохой мальчик, такой секрет рассказал.

— Слишком очевидно, думаю, они уже решили, что делать в таком случае, — в случае нападок с её стороны.

— Собственно, это то, о чём я хотел рассказать, — Эйгон снова посмотрел на небо. — Раньше мы рассказывали друг другу все свои секреты. Ты мне больше не доверяешь? Потому что меня хотят посадить на трон? — здесь только драконы. Никто не посмеет подкрасться. — Или наигралась в старшую сестру? — чем больше обнаруживалось «тайн» Реймы, тем чаще Эйгон задавал себе этот вопрос.

— Глупости. Просто радуйся жизни, пока можешь. В отличие от меня, ты не сможешь всё бросить и улететь за Узкое море, — Рейма ткнула его локтем.

— Тц! Так вот какой у тебя план действий. Предательница. Хотя так даже лучше, — Эйгон не продолжил свою мысль, и Рейма не стала на него давить. Вдруг Эйгон подорвался, заставляя драконов на них взглянуть: — Старая септа! — и пихнул её в плечо. — Вставай, давай! Смотри, наша старушка никуда не делась! — и рассмеялся. И она тоже поднялась, смотря, куда он там указал.

— Ну, хоть у кого-то всё по-старому, — Рейма наконец-то улыбнулась.

Но Эйгон не будет Эйгоном, если едко не добавит:

— Эймонд пригласил её на танец, — и оно того стоило! То, как менялось выражение лица Реймы… эта женщина ей явно не по душе. Она её ненавидит?

— Он ни с кем не танцевал, кроме меня, никогда. Даже когда мы просили с матушкой… — наблюдая за сестрой, Эйгон усмехнулся: может, она всё же обычная женщина? Как хороший брат, собрался её успокоить. Но Рейма далеко не обычная женщина. Осознание пришло быстро: — Хочет узнать, что произошло в Харренхолле? Для взгляда со стороны, ничего… — Эйгон приобнял сестру: возможно, не стоит лезть, куда не просят. Им ведь и так хорошо!

Хелейна поймёт, если он решит уделить время их старшей сестре. И самим сёстрам не помешает пообщаться… вот и познает прелести общения с детьми без помощи супруги.

— Узнает? — интересно же!

— Она ведь ничего такая… и язык подвешен, — Рейма призадумалась.

— Да, красивая — вертихвостка! — Эйгон рассмеялся громче, получая очередной тычок в бок. — И бастард. Куда ей до тебя? Ты же не собираешься переживать по этому поводу? — «испугался» Эйгон, подскакивая на ноги. Вот сейчас Рейма догонит его — и первый принц пинка под зад получит! Ужас.

Вхагар и Валеон переглянулись и уложили свои головы на землю: Таргариены поспать им не помешают.

Да и пора возвращаться в замок.

΅◊΅

Эйгону никогда не нравилось посещать башню десницы. Мало того, что здесь было скучно, так и атмосфера давящая сама по себе. Здесь вершится судьба государства, да? Кажется, сегодня принц выпьет, как только снова окажется в своих покоях. Он надеялся на понимание Хелейны. Потому что только в далёком детстве ему везло получать от Отто Хайтауэра внимание, положенное от деда внуку. Сюда Эйгон приходил лишь с одной мыслью: что уже сделал не так?

— Эйгон, — десница улыбнулся. — Рад что ты пришёл. Не садись пока, — махнул рукой, и внук оставил стул в покое. — Вон там посидишь, и чтобы ни единого звука, — Отто указал в сторону ряда стеллажей. Эйгон подошёл к ним ближе, в дальнем углу тяжело разглядеть небольшое кресло. Хайтауэр усмехнулся: — Не волнуйся, всё услышишь, только себя не выдай, — Отто снисходительно улыбнулся. — Понял? — Эйгон нехотя кивнул. И чему дед захотел научить его в этот раз?

Да, гость будет сидеть спиной к этим стеллажам. И надо подойти к ним, чтобы заметить самого Эйгона. Он почти задремал, как стук в дверь будто бы раздался в его голове. Быстрые шаги, тихие шаги. Эйгон бы удивился, если бы услышал шуршание подола. Гость.

— Присаживайся, — да ещё и такое свободное отношение от десницы…

Сели легко, не стесняясь, но даже приветствовать не спешили.

— Надеюсь, вы набрались терпения, принцесса, — Рейма? Эйгон повернул голову. — Нам давно нужно было поговорить по душам, — десница тоже присел.

Эйгон напрягся. Ему казалось, что сейчас он перестанет слышать. Странное чувство — смешение стыда и интереса. Стыдно, потому что не хотел бы подслушивать Рейму. Интерес, потому что надо удовлетворить свою уязвлённую братскую гордость.

— По душам? — Рейма усмехнулась. — Тогда начинайте, дедушка, как старший, — Эйгон не видел, но был уверен: Рейма прикрыла глаза, прислушиваясь. Она не доверяла Отто. Кого она хочет поймать? Мать? Или Эймонда? Может даже Косолапого?

— Когда вы были маленькой и остались совсем одни, многие из нас думали, что долго вы не протянете. Ваше яйцо давно должно было окаменеть, но вылупился прекрасный чёрный дракончик… вы были одиноким ребёнком, несмотря на то, как сильно принцесса Рейнира хотела… — Эйгон бы больше удивился, если бы десница не подготовил свою речь. Главный советник короля постучал пальцами по столу. — Как это часто бывает, мы топим горечь в заботе о младенцах, — Эйгон замер, стараясь дышать как можно тише.

— Дети-одиночки не такая уж и редкость, — принцесса глаз не открыла.

— Король был не прав, игнорируя вас, но продолжал…

— Не говорите так, будто заботились обо мне, — Рейма повела плечами. Отто кивнул.

— Да, мои заботы о вас были недолгими. Ваше здоровье оставляло желать лучшего, держава первостепенна, — однако на протяжении десятилетий он действительно был верным десницей. Рейма могла не любить его, но уважала. В конце концов, заботиться о благе для себя, само по себе, не преступление.

— Верно, — Рейма тёрла большие пальцы о четыре другие.

— Но вы выжили, — Отто улыбнулся.

— Было бы проще, если бы меня не было, — Рейма резко посмотрела в глаза десницы.

— Даже если я докажу свою непричастность, для вас это не будет иметь значения. Могу только сказать, что вы жестоки, говоря подобные вещи, — десница сложил руки. — Вы всегда заботились об Эйгоне. Я буду дураком, если закрою глаза на очевидное, — его выражение лица так и говорит: приличный парень, потому что не хотелось упасть в грязь лицом перед авторитетом.

— Небольшая разница в возрасте, — кто первым из них отведёт взгляд?

— Эймонду и принцу Джекейрису это не помогло, — десница опытнее, и он подготовился. Но пока непонятно, чего старик хочет. — И королева любит вас, как родную дочь, — мужчина продолжил. — Хотя в последнее время ваши отношения оставляют желать лучшего. Я надеюсь, что и в будущем вы останетесь друг для друга опорой, — это первое.

— Ларис Стронг подстроил то нападение медведя на меня. Он признался. Мы вроде бы решили, что с ним делать, но он снова у вас в фаворе, — сколько стоило сил Эйгону смолчать! Ларис Стронг? Решили, что с ним делать? Эйгон, конечно, не гений, но котелок пока варит. Мастер над шептунами, отбывая из замка, мог дух испустить в любой момент, а тут вернулся с какой-то… так вот почему ведьма!

— Вам с королевой не стоило утаивать правды от меня, — Отто не смотрел свысока. Всего лишь констатация фактов.

— На чём вы там остановились? — всё же быть женщиной и использовать «женские штучки» иногда полезно, хотя бы для сохранения равнодушия.

— Гх, — ещё один одобрительный кивок. — Ваша связь с Дорном иногда вызывает вопросы у придворных, особенно когда они объединяются против нас…

— Любой корабль рискует на море, границы нашей державы не тронуты. Разве это не политика? Почему бы Дорну не объединиться с Триархией? Вынужденный союз лучше нежеланного врага. Простая истина ведь, — Рейма замолчала, когда Отто нахмурился. — Я понимаю, к чему вы ведёте. Поблагодарить бы вас от всего сердца, только я жена вашего внука, вам придётся заботиться обо мне и дальше, — в ответ Отто рассмеялся.

— Об этом я и хотел поговорить. Не сегодня, так завтра король…

— Умрёт? — Рейма бесстрашно перебила десницу. — Перед кем я преклоню колено? — и сжала зубы.

— Принцесса. Вы ведь жена моего внука. Эйгон вам ближе Рейниры, хотя и во внимании старшей сестры вы не можете не нуждаться, — вот оно, снисхождение опытного человека. — Мы прожили достаточно под крышами замка, могу быть уверен: вы сами не знаете, кто это будет. Удивительно, как одно сердце может быть жестоко и в то же время мягко, — к удивлению Эйгона, Рейма не вспылила, промолчала. Дед правду сказал?

Жаль, что Эйгон через доступные ему щели мог увидеть лишь спину сестры. Прямую и суровую.

— Хотеть быть готовым ко всему — нормально, но невозможно, — Рейма усмехнулась.

— За попытку Семеро не осудят, — в своей голове Эйгон передразнил деда.

— И? — и Рейму тоже. Само как-то вышло.

— Почти два года прошло с вашего брака, но наша семья не выросла. Не собираюсь пытать вас, что такого произошло в Дорне. Просто скажите честно, ваше чрево… — Хайтауэра нельзя назвать бессердечным человеком: отвёл взгляд. — Прости за грубость, внучка, — тяжёлый вдох.

— Бесплодна, никакой надежды быть не может. И быть зверушкой мейстеров с их бессмысленными попытками не собираюсь, — снова посмотрев в глаза принцессы, десница нервно повёл плечом. Дракон. Она говорила без сожалений. И жалость ей не нужна: — Перейдём к сути?

— Я надеялся, что ребёнок поможет вам определиться, — и не стоит отрицать такой вероятности. — Поскольку его у вас нет и быть не может, я обеспокоен: Эймонду не помешало бы стать отцом.

Сейчас Эйгон был близок к тому, чтобы подскочить с громким, полным возмущения восклицанием! Нецензурным! Седьмое пекло!!! И он был недоволен отсутствием бурной реакции у Реймы. Интерес удержал его от глупостей. Да если и быть честным с самим собой, то Эйгон никогда не считал, что вторая принцесса любит своего супруга так же сильно, как он её.

— При живом отце разлучить, развести нас не получится, если вы об этом, — она усмехнулась.

— Нет, я не об этом. Есть несколько достойных кандидаток на роль второй жены. Я боялся, что это может понадобиться для Эйгона, но… — Отто не испугался принцессу. Хотя о таком с женщинами говорить тяжело. И мускул не дрогнул на лице драконьей всадницы.

— Потому что в нём ваша кровь, септоны против не будут, — Рейма рассмеялась. — Вам нужно моё разрешение?

— Без вашего согласия затея не будет удачной, — дед уже в разуме теряет?! Эйгон прикрыл нос. Тут явно хотят устроить Рок Валирии.

— Вы ищете жену для Эймонда, а не меня. Его и спрашиваете. Согласится, я потерплю, — Отто ставил на рассудительность принцессы, но не ждал, что она будет так спокойна. Может, его затея не так безнадёжна? Рейма улыбнулась: — Только с одним условием, — а, да, куда без этого.

Веселье ещё то! Только Эйгону оно не пришлось по душе.

— Говорите, — и Отто уступит.

— Если через год-полтора девушка не забеременеет, станет молчаливой сестрой. Об этом будущие родственники должны узнать до свадьбы. Захотите меня обмануть, я сама её убью, сожгу, как смертников в Дорне. И завтра утром я улетаю на Драконий Камень, покончите со всем до моего возвращения, — с каждым словом Реймы мурашки пробегали всё быстрее. Волосы стали дыбом. Отто сделал глубокий вдох.

— Я вас услышал, принцесса, — сузила выбор союзников нехило.

— Это всё? — голос не подвёл. Десница кивнул, и принцесса не стала прощаться. Двери за ней захлопнулись.

Эйгон провёл рукой по волосам. Подскочил и быстро пошёл к деду:

— Ты серьёзно? Из-за этой выходки я могу остаться без сестры. Вторая жена для Эймонда? — у принца глаза на лоб полезли. Этот дурак как-то сказал, что если матушка велит, то он с радостью выполнит её волю. — Ты часом от отца ничего не подхватил, а?! — хлопнул руками по столу. Ему нужно что-нибудь придумать! И срочно! Но если сейчас побежит за сестрой, получит оплеуху за подслушивание.

Отто улыбнулся, когда двери за старшим внуком закрылись.

Хорошо, очень хорошо.

΅◊΅

— Тебе надо отдохнуть, — Рейнира недавно родила, буквально только что, почти только что. Младенца обтёрли, уже все обласкали, родившую уложили, но та пожелала не отдыхать, а поговорить с сестрой.

Не успела Рейма прилететь — а вовремя! Сестра просила её прибыть на остров до родов. Так что Отто поспособствовал тому, чтобы Рейма не пропустила рождение Визериса. Так Рейнире и того было мало. Присутствовать на родах. После слов наследницы: «И нет сильного духом, кто бы разделил эту ношу», — Рейма осталась. Ох уж эта довольная улыбка на лице первой принцессы. А как Рейнира сжимала руку сестры! Там уже чуть Рейма не выла. Полезный опыт, хоть и ненужный.

— Всё прошло хорошо, а сил после такого никогда не будет, — Рейнира похлопала по краю кровати у своего живота. Мол, ближе сядь. И попросила служанок выйти. — Что случилось? Ты же позже собиралась прилететь, — наследница сложила руки на животе.

— Как сказать? Много чего случилось, о многом нужно поговорить, — Рейма хочет спросить о пророчестве, о «загадочном» наследии.

— Что тебя тревожит, в первую очередь обсудим это, — улыбались не только губы Рейниры, но и глаза.

— Ларис Стронг, — и тут уже не продолжишь улыбаться. — Живой, всё ещё, привёз с собой Алис Риверс… — но Рейнира внимательно слушала. И мастер над шептунами был и ей головной болью. Стронги были бы за неё, были бы с ней — а он всё ещё живой. Во время пересказа о пире наследница усмехнулась. Бастард. И ведьма? Узаконить дитя — благое дело, но женщина, из-за которой Рейма прилетела неожиданно в прошлый раз, явно с непростым прошлым. Отто поступил хитро. И всё же глупо. Он увидит, с кем ведёт дела, но будет поздно что-либо менять. Губы первой принцессы нервно дёрнулись.

— Думаю, её бы ты стерпела, — Рейнира видела: было что-то ещё.

— Я бесплодна, как ты помнишь. Десница уже понял. Это хороший предлог, чтобы женить Эймонда ещё раз, — Рейма взгляда не отвела. Ей понравилось проявление гнева на лице Рейниры. Старшая усмехнулась.

— Конечно, септоны на их стороне, быстро про Мейгора забудут, — если бы не рождение сына, она бы вместе с Реймой отправилась в Королевскую гавань.

— Я дала согласие. С условием, само собой, — но Рейме больше понравилось смена эмоций Рейниры: от лёгкого ступора, а затем от интереса и гордости. Если так подумать, всё то время, что младшая завидовала старшей, борясь с противоречивыми чувствами, старшая ничего от неё не требовала.

— Рассказывай! — прошипела Рейнира, пихнув Рейму. Телу, правда, резкое движение не понравилось, и принцесса сморщилась. Рейма рассмеялась и поспешила рассказать. Рейнире не совсем понравилось: — И года хватило бы, раз он так уверен в плодовитости своего внука, — и всё же недовольна. Прозвучал вопрос: - Это не бастард, что будешь делать, если родится мальчик? — с не наследником иметь дело проще.

— Не будет. Я… я ведь говорила, если я не могу иметь детей, мой супруг, кем бы ни был, тоже не сможет, — Рейнира, как мать, несколько ужаснулась, но, как женщина, не могла не понять сестру. Только кивнула пару раз, не став осуждать.

— Ты всегда глядела наперёд. Молодец. Мне спокойней знать, что ты можешь защитить себя, — Рейнира взяла Рейму за руку. И получил улыбку в ответ. Рейме нелегко, но она в порядке. Быть принцессой — тяжкий и тернистый путь, но с волей и головой на плечах пройти его легче.

В дверь постучали. Деймон. Что очень неожиданно!

— Простите, что прерываю дамы, но в городке устроили праздник, — само собой, в честь рождения маленького Визериса. Народ был одарен златом и серебром. Как и положено. От чего же и праздник не устроить. — А Рейма у нас не чопорная леди, вот и подумал, пусть со мной и мальчишками выберется к людям, — а ещё он не слепец, — развеется, — и кивнул племяннице.

Сёстры переглянулись.

— Иди, — Рейнира похлопала младшую по ладони. — А я отдохну.

…

Добирались верхом. Лошадей оставили у таверны, что у причала. Люди шумели, не боясь. На площади горел костёр, вокруг которого уже собрались любители-танцоры, нескованные определёнными движениями. Музыку слышно и в дальних уголках. Запах свежего жареного мяса. Песни добрых и не очень молодцов. Смех детей. Венценосные гости, конечно же, прибрались попроще. Джекейрису и Люцерису не нужно было прятать головы. А вот старшие не снимали своих коротких плащей с капюшонами. Да, кто-нибудь быстро их раскусит, но чужих гостей на острове и без них полно. Кто-то побрезговал прийти на праздник, кто-то нет.

— Можешь хорошенько отдохнуть, не без твоей помощи с прошлого раза шпионов «зелёных» стало гораздо меньше, — Деймон ухмыльнулся, не исключая варианта, что и сейчас за ними могут наблюдать. Похлопал Рейму по плечу. И предложил Джейсу отправиться на поиски приключений, потому что Люцерис по-любому останется рядом с Реймой. Он здесь и чаще бывал, и времени больше проведёт с любимой родственницей. И вообще разумно было разделиться.

Они тоже всё рассматривали, только внимательно и долго. И больше кушали. Особенно мясо. И Рейма дала Люку вина с мёдом, не такое, конечно, как вино из Эссоса, но простые люди постарались на славу.

У Люка немного закружилась голова, он взялся за руку Реймы. И они вернулись к метанию ножей в мишени. Само собой, игра на деньги. Они ждали своей очереди. Люди ставки делали. Гроши. Ну, почему бы им не подсластить веселья? Немного опьяневший, Люцерис вряд ли попадёт близко к центру по всем мишеням. Хорошая тётя всегда ставит на победу племянника. Серебро. Золото легко бы привлекло нежелательное внимание.

— Красавица, — Рейма дёрнулась. Она не проявляла настороженности к людям, ни к женщинам, ни к мужчинам. Занятые своим весельем, она не думала, что кто-то к ней подойдёт намеренно. — Сама не попробуешь? — волосы под капюшоном собраны, не видны. А подошедший мужчина… вроде бы ровесник. Серебряные волосы — потомок бастарда Таргариена, если не сам бастард. Непозволительно близко. Ах, да, простолюдин же. И несёт вином уже как-то чересчур. Рейма чуть наклонилась назад, чтобы увеличить расстояние между ними.

И фыркнула.

— Посоревнуемся? — да, у пьяниц язык не короткий. Несмотря на синяки под глазами, не красавец, но и не урод. Вот только запах…

— Если выиграю, отстанешь? — другого не остаётся. Люцерис подошёл, оставшийся без выигрыша, он внимательно наблюдал за беседой тёти и незнакомого мужчины. Точнее, Люк его где-то видел, но не мог вспомнить. Так иногда бывает, не всегда запоминаешь людей, с которыми приходится иметь дело.

— Если выиграйте, не отстану, принцесса, — собеседник усмехнулся. — Позволите представиться? Ульф, просто Ульф, — и приложил руку к груди. На лице Люцериса — узнавание! — Рад знать, что вы меня помните, юный принц, — и подмигнул мелкому.

— Он один из латников, — а они постоянно в шлемах. Естественно, что Рейма их не запоминает, бывая на острове лишь гостьей.

— Как ты? — Рейма повернула голову к Люцерису и взъерошила его волосы.

— Уже лучше, жаль, что проиграл, — племянник улыбнулся.

— Так что тебе нужно, Ульф? — принцесса старалась быть равнодушной. Сближаться с народом, когда, по словам самого Деймона, здесь могут быть шпионы, соглядатаи… опрометчиво.

— Немного внимания красавицы, — мужчина указал рукой на мишени.

Рейма усмехнулась. Народу здесь стало поменьше, Ульф позволил себе не спешить и отвлекал Рейму всякой ерундой, о которой леди благородного происхождения обычно не думают. Однако ей было чем ответить, простые люди Дорна научили.

— Ты просто пьяница, нечего роптать на жизнь, — и метнула очередной нож, прямо в цель. Рука не дрогнула. Люцерис улыбнулся и захлопал в ладоши. Тётя обратилась к нему: — Вот с таких людей примера не бери, — и фыркнула, стоило мужчине заворчать.

— Да, я пьяница, но зато счастливый, — проиграл, конечно же. А если бы трезвым был, мог бы и потягаться. — Мне короны не носить, судьбы людей не решать, вот он я, здесь, живой и настоящий, — подошёл к принцу и вложил в его руки мешочек. — Всё честно! Так что давайте… — повертел рукой, — без этого благородного снисхождения! — оглянулся и усмехнулся: — Вы бы мне руки вывернули, если не оторвали, — и, махнув на прощание, побрёл дальше, согласно планам по пьяни.

— Все пьяницы такие рифмоплёты? — Рейма усмехнулась племяннику.

— Нет, это редкое явление, — вспомнил Люк, откуда знает этого человека. Иногда и рифмуется что-то у него, обращаются всякие разные товарищи.

— И часто он так подходит к драконам? — они посмотрели на небо, звёзды заволокли тучи. И стало прохладно. Не похоже, что будет дождь. И всё же есть небольшое желание вернуться в замок. Рейма кивнула в сторону дома, и Люк кивнул.

— К драконам точно не подходил, ни к каким. В первый раз сегодня, — Веларион пожал плечами. — Может, это лишит его головы в будущем, но приятно знать, что кто-то видит в тебе обычного…

— Понятно, — Рейма приобняла его. Заберут лошадей, не спеша вернуться в замок. Хорошо посекретничать во время конной прогулки. Например, поговорить о девочке, которая тебе нравится. Вот уж не думала, что у неё будет преимущество, поскольку живёт не с ними. Но Рейна действительна красивая и приятная. Но вот волосы её… ух, хорошо, что Рейнире больше не хотелось заплетать причёски.

Деймон и Джекейрис нагнали их на половине пути к заму. Порочный принц жесток, никогда и никому не поддавался. Но старший племянник всё равно доволен. Деймон позволил ему рассказать о их приключениях. Люцерис слушал, чуть ли не заглядывая в рот.

— Отдохнула? — спросил дядя племянницу.

— Да, немного, спасибо, что вытащил из четырёх стен, — они усмехнулись друг другу. В такой светлый и знаменательный день никакой политики!

…

Может, он был мечтателем? Точно не был дураком. И всё же Ульф, с того самого момента, когда начал работать в замке драконьих наследников, любовался принцессой Реймой. И не жеманная, как благовоспитанные леди, и всё же восхищающая, чем всякая простая девка. Но если простая девка, прознав, что ты на неё ночь, другую, рукоблудничаешь, смутиться или батеньке своему пожалуется, то эта красавица уложит лицом в землю, ногой притоптав. Ну а какие ещё выводы можно сделать, когда принцесса против дяди-принца умудрилась-таки разок — или два? — сразиться в ничью.

И, подойдя к ней на празднике, Ульф не осмелел. Просто замечтался ещё больше, получив от старшего леща по шлему. Зато протрезвел!

Валирийский звучит прекрасно — и всё же хочется рискнуть, перекинуться словечком. Но, последовав за принцессой, он так и не подошёл. Девушка замерла, прочистила горло, и, убедившись, что никого нет поблизости (кажется, сами боги помогли Ульфу остаться незамеченным), сплюнула на землю. А потом растёрла в том месте землю ногой.

Зря поспешила! Действие само по себе подозрительное. Ульф подошёл. Не все следы замела. Кровь? Ну, мало ли. С ног не валиться. Что там во время полёта случиться может? С птицей поцеловалась — зуб выбит. Вот и кровь. Хотя самого зуба нет… ещё выпадет!

΅◊΅

Обеденная трапеза не предвещала ничего хорошего. Эймонд уже сообразил, что десница хотел бы сыграть ещё одну свадьбу. Всё невест подходящих перебирал. И все они старше Дейрона. Ничего страшного! По себе знает. Только Дейрон всё ещё юн, года через два уже логичнее; Эймонд усмехнулся. Или дедушка намерен пресечь неожиданный брак по любви? Странно, что нет Эйгона. Хелейна сказала, что он с детьми в богороще играет.

— От Реймы вестей нет? — спросила Хелейна, посмотрев на брата, потом на матушку, но женщина тоже посмотрела на Эймонда. Снова она улетела на Драконий Камень, ничего ему не сказав. Аж скулы свело от негодования!

— Нет, — мелкий не сочувствовал, но столкнуться взглядом со старшим братом неловко. Дейрон опустил голову, как будто на тарелке шедевр искусства, а не сладкие остатки.

— Ничего не сказала. И улетела. Между вами всё в порядке? — Алисента не должна вмешиваться, но знать вправе.

— Всё прекрасно, — Эймонд повернулся к деснице. — Может, это я чего-то не знаю? — Отто улыбнулся.

— Дело в том, что мы с принцессой обсудили важный вопрос, который не мог не ранить её, женщину, — пора бы перестать бегать вокруг да около. — Как вы все догадались, я ищу невесту, — отец посмотрел на дочь, сделавшую глубокий вдох. — Но не для Дейрона, а для тебя, Эймонд, — Хелейна посмотрела на дедушку и прошептала:

— Так вот о чём говорил Эйгон…

Дейрон, как и Хелейна, будто притаился, поглядывая на взрослых по очереди. Не сказать, что маме нечего сказать…

— Ты с ума сошёл? Отец! — будто королеву оскорбили, а не вторую принцессу, которая и кровью с ней не связана. А вот на Эймонда младшему и коситься страшно. Как будто сейчас из ниоткуда ввалится Вхагар и в праведном огне дедушка отправится к предкам. Нет, ну а что? Он только на руки, сжатые в кулаки глянул — уже тихонечко сглотнул.

— Сошёл ли я с ума? Два года прошло с их брака, детей нет, от вмешательства лучших лекарей она отказалась, — Отто спокоен. — Да, последнее слово за тобой, внук мой, — Отто повернул голову ко второму принцу. — Но подумай о благе для семьи, о продолжении собственного рода, — рычаг давления, который ранее имел вес. Десница должен был знать, работает ли этот рычаг и сейчас? В опасном блеске в глазах Эймонда ответ нашёлся быстро.

— Рейма согласилась? — Алисента опустила руки на край стола.

— На своих условиях, — вот тут Отто был уверен, что, возможно, внук задумается над его предложением. — Если в течение года и шести месяцев наследника у Эймонда так и не появится, то вторая жена станет молчаливой сестрой. И будущие родственники должны знать об этом, — старик ухмыльнулся. Ему нравился такой подход. Принцесса была лучшей невесткой для его дочери. Всё же Хелейна не умеет защищать свои интересы, как полагается. И в кого у неё такой мягкий характер? В короля?

— Хм, — лёгкая улыбка на лице Эймонда внушила трепет его младшему брату и старшей сестре. А затем Эймонд вовсе рассмеялся, заставляя слуг опустить взгляд в опасении. Сир Кристан переглянулся с королевой. Эймонд поднялся: — Десница, будьте добры уяснить одно, моя супруга очень понятливая и уважает вас, поэтому не стала перечить. Я вас тоже люблю всем сердцем. Но, надеюсь, — посмотрел на каждого за этим столом, — мне не придётся повторять снова: у меня есть и будет только одна жена, Рейма Таргариен, — где там Эйгон? В богороще?

Хелейна посмотрела брату вслед. Что же, пора возвращаться в покои, скоро вернутся дети.

…

— Ты знал! И молчал, — не успел Эймонд зайти в богорощу, как Эйгон передал детей служанкам и отправил их прочь. Старший брат улыбнулся. Он точно знал, что дедушка обрадует его именно сегодня и в этот час. Эйгон поднялся и отряхнул штаны.

— Я хотел её остановить, но ты и сам знаешь, как быстр Валеон, — старший усмехнулся. — Ты ведь понимаешь, претензии должны быть не ко мне, — и пожал плечами.

— Ты был там, — о, Эймонд сама очевидность!

— В качестве тайного наблюдателя. Самоотверженность сестры меня поражает, — он подошёл к брату вплотную и шёпотом добавил: — Особенно с учётом того, что она не хочет иметь детей, — но ему совсем не весело. Младший схватил его за шею. — Полегче, братец, — кривая улыбка. — Я обеспокоен не меньше твоего, — пусть и по другим причинам. Ему сердце не разобьют, сестре он будет рад всегда. Что нельзя сказать о втором принце. Что если?..

— Что ещё я должен знать? — но Эймонд не отпустил Эйгона. Тот только плечами пожал.

— А что? Разве она не для твоего блага согласилась? Вон, например, рядом крутится одна особа, тебе интересная, — Эйгон схватил брата за руку, хватит тут на него свою злость спускать. Но Эймонд надавил лишь сильнее, и Эйгону стало трудно дышать.

Они смотрели друг другу в глаза, оба недовольные, оба яростные. Им было о чём поговорить, и это пошло бы на пользу их семье. Но только поругались на пользу душевную. И то Эйгон больше выиграл от этой короткой беседы.

Из одного входа вдруг появилась Кайа. Можно подумать, что она подслушивала, но было ясно, что кто-то её пихнул. Возможно, компания дорнийцев проходила мимо, и это вышло случайно. Но Эймонду было всё равно. Если он не мог знать мыслей своей жены, то эта девка точно в курсе.

— Да не злись ты! Я ж любя, — Эйгон рассмеялся. — Красавица, беги! — но Кайа не убежала. И не важно, кто её толкнул. Вряд ли Эймонд захочет слушать её…

΅◊΅

Кристан Коль шёл к принцу Эймонду. Будучи его наставником, он мог всё же рассчитывать на несколько откровенный разговор. Но надолго не задержался. Но как только двери в покои принца и принцессы закрылись за его спиной, какое-то странное предчувствие, интуиция, заставила его замереть и повернуть голову в сторону коридора, ведущего к покоям свиты принцессы. Уже было достаточно темно, а там мало окон. Экономия из религиозных убеждений. Если бы не зоркость глаз дорнийца (иногда Коль и сам забывал о своём происхождении), то тело бы осталось незамеченным. Рыцарь двинулся прислушался и когда понял, что что-то произошло не только что, кинулся к жертве.

Кайа ещё дышала. Его крик поднял всю башню, заставляя даже разгневанного Эймонда покинуть свои покои. Он был последним, кто разговаривал с Кайей. На него падут подозрения, слуги точно станут коситься. Но кто осмелился? Её чем-то ударили по голове. Дорнийку не стали нести в лазарет. Отнесли в её покои, совсем рядом. Но, видимо, она не собиралась возвращаться туда. Прошла дальше. Эймонд нервно усмехнулся: наверняка спешила доложить госпоже о случившемся.

Это нормально. Но тот, кто решился на такое, явно не осознавал в полной мере, какому риску подвергает свою жизнь. Враги принцессы? Или сторонники «зелёных», которые не доверяют принцессе Рейме до сих пор?

Кайа не приходила в сознание. День, второй. Эймонд разрешил дорнийцам оставить службу и присматривать за подругой. На третий день, узнав, что она приходила в себя, Эймонд решил её проведать. Девушка недвижимо лежала на постели, укрытая одеялом, бледная и будто благословенная самими богами. С улыбкой на лице. Дорнийцы что-то искали по её комнате. Ройн, кажется, весь заплаканный. Даже не обратил внимания на появление принца, всё повторяя: «Что же будет с принцессой?»

Морс подошёл к нему:

— Ваше Высочество, — и поклонился.

— О чём он говорит? — Эймонд поджал губы. Всё ещё смотрел на Кайю. Нельзя уже отрицать, что дорнийка отошла к предкам.

— Видите ли, у каждого из нас есть подарок от принцессы. У Кайи он был в мешочке на поясе. Но в тот день мы с ней не виделись, не знаем, был ли он на ней…

— От какого-то мешочка зависит чья-то жизнь? — принц усмехнулся. Но Морс не стушевался.

— Принц Эймонд, в этом мешочке… содержимое принадлежит принцессе. Если оно попадёт в руки колдуну, ведьме… — Морс замолчал. — Даже если он просто потерялся, найдя его, мы сможем облегчить боль принцессы, — точно, никто ведь не отправил вести на Драконий Камень. Но ведьмы и колдуны… в замке, где королева яро служит Семерым? Хотя люди судят по себе. Эймонд усмехнулся.

— Велите привести молчаливых сестёр. Похороните её, как посчитаете нужным, — и всё же напоследок подошёл к хладному трупу. Морс вышел. Наверняка тело отправят в Дорн; Эймонду как-то всё равно. Он только понимает, что отношения с женой станут и без того хуже. Он не сможет утешить её, потому что в некоторой степени рад. Особенно после беседы с Кайей, подтвердившей всё то, что принц и так знал, только сомневался.

Откуда счастливая улыбка?

— В Дорне мы вчетвером иногда гуляли у моря, жара, солнце и берег. Волны омывали ноги. Принцесса сказала как-то, что в этот безмятежный момент возвращается всякий раз, когда жаждет покоя. Ваше Высочество, позвольте мне с телом отбыть в Дорн… — какой храбрый молодой человек. Или глупый. Непохоже, что он любил Кайю как женщину. И всё же дал понять, что сам Эймонд многого не знает о собственной жене. Если бы Дорн находился ближе к Королевской гавани, улетала бы туда, а не на Драконий Камень? Принц кивнул и поспешил уйти.

΅◊΅

Валеона встретила Вхагар. Супруги переглянулись, лишь кивнув друг другу. Вхагар в Логове не жила, и Валеон отвык от него. Но в замок они возвращались молча. Рейма понимала, что Эймонду уже предложили второй брак. Обычно по его лицу всегда можно понять, гнев и ярость испытывает он или обиду. И ладно обида простая.

— Нам нужно поговорить, — даже не обернулся, но взял за руку.

Долго гадать, куда ведёт, не пришлось. Череп Балериона. Он отпустил её, позволяя замереть в восхищении перед черепом Чёрного Ужаса, а сам подошёл ближе к свечам. С чего бы начать? Опомнившись, Рейма подошла ближе. Но, нервничая, не стала рядом. Что-то не так.

— Отец всегда подмечал, что мы похожи. Но далеко не во всём, — усмехнулся. Рейма кивнула. Визерису так было проще. — Тогда, на Дрифтмарке, я так и не сказал, что ты всегда мне нравилась. Просто нравилась, я ведь был совсем мелким, — понятно, что десницу с его предложением послали, а на неё обиделись. Вполне логично.

Только вот Рейма неправильно представляла всю… величину этой обиды… раны на гордости и даже сердце. Единственный глаз принца смотрел на драконий череп одновременно с ненавистью и благодарностью.

— Я не хотел портить наши отношения. Потому что пока ты была в Дорне, — Эймонд не стал язвить о её «колыбели покоя, в которую хочется вернуться», — я остался совсем один. И даже Хелейна не могла составить мне компанию надолго. Впрочем, как и я ей, — очередная усмешка. Но теперь чувствуется больше злости, уподобившейся огню. — Плутая по тайным ходам, я вышел однажды сюда. Прятаться в черепе Балериона уютно и комфортно, — подумаешь, своеобразная семейная реликвия. Теперь он не может прятаться внутри. Только приходит… — Иногда, когда я прятался там, отец сюда тоже приходил. Обычно он молчал. Мог что-то бормотать, я не разбирал. Наверное, это единственное, в чём мы похожи… — вообще, были моменты, когда Эймонд прекрасно разбирал речь Визериса. Интересное узнавал, наталкивающее на размышления.

Рейма хотела приблизиться на шаг другой, но успела только выдвинуть ногу вперёд.

— Однажды я пришёл сюда, желая побыть в одиночестве, — Эймонд завёл руки за спину. Нервные движениям пальцами выдавали его с головой. Он снова сжал кулаки. А затем заставил сердце Реймы замереть, произнося следующее на заветном валирийском: — Зная себя, если сама не могу родить, детей на стороне не потерплю, — Эймонд не обернулся.

— Ты с самого начала..., — и подтверждать лишний раз не нужно.

— Я притворялся дураком, ожидая момента, когда ты доверишься мне. Был счастлив, но… — огонь свечей, подталкиваем сквозняком, будто маленькие бесящиеся духи, которые продолжают своё веселье, несмотря на грядущую бурю. — Ты так и не сказала про вино.

— Я!..

— Ты не ответила Рейнире. Ещё в нашу брачную ночь я понял, что именно с вином что-то не так. Если сама детей не имеешь, мне тоже не позволишь. Я запомнил, мне повторять не нужно, — Эймонд развернулся и подошёл к Рейме, взяв её ладони. Поднёс к губам, будто собираясь поцеловать. — Из твоих рук я пил бы его куда охотнее, — и отпустил. Рейма чего-то испугалась, прижимая их к себе. — Дорнийка призналась, что года было достаточно, но ещё год вы понемногу убирали его количество. Я и это заметил, всё-таки на вкус вина влиял сильно, — Рейма не могла отвести взгляда от единственного глаза, в котором опасно плескалось сокровенное знание. Он знал с самого начала. Эймонд не делал ничего, чтобы не стать бесплодным, несмотря на её козни. Неужели его любовь настолько сильна?

Рейма сглотнула:

— Тогда почему ты?..

— Тебе было смешно, предлагать мне привести септона для брака. А я не упустил возможность, — когда бы ещё он мог подловить Рейму? — Несмотря на количество твоих тайн, только с тобой я чувствовал себя… просто Эймондом, — оскалился. Что-то подобное она сказала ему, когда они вернулись с Дрифтмарка. Конечно, перед этим прошло некоторое время. Они тогда сблизились неплохо, но Эймонд был просто младшим братом. И Рейма не лгала. Потому что, как бы они с Эйгоном не обожали друг друга, забыть о своих статусах не могли. — Я доверял тебе, хотя ты, по сути, вредила мне. Когда тебе нужна была помощь, когда дело относилось к нам двоим, потому что мы, муж и жена, ты плевать на это хотела! — Рейма отступила, но Эймонд снова подошёл. Несмотря на небольшую разницу в росте, принцесса почувствовала себя маленькой. — Ты сама сделала меня таким. Ты оставила меня без возможности завести детей. И согласилась на вторую жену. Ты смеёшься надо мной?! — но больше и пальцем не тронул.

— Почему бы не сделать это ради семьи? Необязательно сейчас. Ты ведь тоже дальновиден… — и это тоже правда. Но такая жалкая попытка оправдаться — со стороны.

— А ты не моя семья?! — Эймонд хотел схватить Рейму за плечи, но остановился в последний момент. Опустил руки. — Мы не перестанем спать вместе, нельзя дать понять остальным, что в семье разлад, — и, обойдя, оставил Рейму одну.

Принцесса тяжело дышала. Она ожидала чего-то, но не такого. Эймонд знал всё с самого начала. И ничего против не сказал. Ничего не сделал. Остался с ней. А она не ответила ему тем же? Соглашаясь с Отто, принцесса думала о благе для «зелёных». Эймонд знал её лучше, чем она его. Но Рейма думала, что ради блага семьи он не откажет деснице. И ошиблась.

Захотев его нагнать, Рейма снова замерла. Приложила руку к носу. Кровь. Нужно найти Кайю, надо выпить лекарство. Ведь именно это заставило её вернуться раньше, чем хотелось.

Слуги на кухне постоянно оглядывались на принцессу. Рядом с ней мейстер Орвиль. Один греет маковое молоко, другая готовит себе чай. Поднос один. Его Величество уже осматривали, так что мейстер не пойдёт к королю. Но надо продолжать заниматься своим делом, а то быстро погонят из замка — и ступай куда глаза глядят. У принцессы по возвращению с Драконьего Камня стало больше простой одежды, платья носит только на пиры. И то одно? Подарок Алисенты.

Орвиль прокомментировал: немного отличается от того, что варила покойная дорнийка. Принцесса неловко улыбнулась. Мужчина не собирался её обижать. Он только выполнял своё дело, может, ему и надо было бы что-то разнюхать, но он не такой гнилой человек. Пока ещё. И на том Семерым спасибо.

— Сестра, — пришёл Дейрон и кивнул слугам, потому что человек такой. Хороший юноша. Рейма потрепала его по голове. Поставила чай и кувшин молока на поднос. Брат поспешил его забрать: — Сегодня с тобой подежурить можно? — вот кто пришёл ей на помощь! Хотя, объективно, мешал поиску информации о пророчестве. Расспрашивать отца было рискованно. Не факт, что ответит именно ей.

Рейма улыбнулась:

— Недолго, тебе тоже отдыхать нужно, растёшь ещё, — и пошла вперёд, открывая двери перед ним.

Они тренировались вместе. Дейрон явно терялся: он хотел вмешаться, потому что видел, что брат и сестра недружны, пусть и стараются не показывать людям всю серьёзность ситуации. Но молчал. Только бегал от Эймонда к Рейме и обратно. Ещё и яйца недавно поделили. То есть он хотел поделить. Рейма забрала только одно, теперь ожидала, пока детёныш вылупится. Ей не нужен наездник, хочется лишь узнать, как много возьмёт будущий дракон от Валеона.

Они шли по коридорам молча. Как-то Рейме стало здесь неуютно. Она бы вытерпела Алис, она бы уже решила, как ей дальше общаться с Эймондом. Только не было Кайи. Тяжело, когда нет рядом человека, который разделял твои заботы и тяготы. Причём добровольно! Глупышка, но такой на её стороне больше не будет. И оттого в этих стенах теперь холоднее и неспокойнее.

— Отец, — Рейма пропустила Дейрона вперёд. Слуги уже всё сделали, главное — помогли королю устроиться на подушках. Они подошли к кровати. Рейма сидела на стуле, а брат садился на край кровати. Хотя даже не садился, прислонялся только.

— Мои славные дети, — Визерис улыбнулся. — Не надоело вам ко мне приходить? Особенно тебе, — и махнул на Рейму. — Раз уж осталась, — отец иногда говорил несколько странно, — стоило бы уделять больше времени мужу, — Дейрон сдержал нервный смешок, — а то потом и пожалеть можно, — и вздохнул.

— У нас с ним ещё много времени будет, — Рейма улыбалась отцу. Но Дейрон наблюдал за ней краем глаза. Не без чувства преклонения. Все знали, что мирно судьба королевства после смерти Визериса, первого своего имени, не решится. Рейма лгала отцу, лгала королю. И так сладко, что тот позволял себе отдаться забытью ещё больше. А может, она всё же переживала сильнее, чем судил Эйгон? И утешала не только Визериса, но и себя?

— А тебе ещё невесту не подыскали? — Визерис рассмеялся, ненадолго. Телесные муки лишали его радости смеха. А третий принц засмущался.

— Рано ещё, — и взгляд отвёл.

— Тебе внуков мало? Хелейна снова беременна, не волнуйся, будет ещё один, а может и два, — Рейма рассмеялась, позволяя отцу сконцентрировать внимание на ней и улыбнуться. И всё же ему становилось лучше.

— Нет, внуков уже много… но это хорошо, наш дом крепчает, — выдохнул король.

Дейрон взял слово. Он рассказывал о тренировках, их полётах, о прочитанных им книгах, об услышанных историях. Всё же не может стоять замок крепко без праздных любителей почесать языком. И Визерис слушал с интересом. Рейма тоже. Король старался слушать дольше, не засыпать быстро. Но голос третьего принца мягок и ласков. Так что старик быстро поддался власти сна.

— Ну вот, — и юноша пожал плечами.

— Молодец, — Рейма выпила чай и поставила чашу на поднос. Она встала и посмотрела в сторону балкона. Ночь сегодня спокойная. Хотя последнее время всякое мерещится. Давно такого не было. Очень давно. Она обернулась к брату, подошла к нему и поцеловала в лоб: — Только ты и младшие радуете его, — Дейрон хотел не согласиться. Но вторая принцесса в последнее время выглядела уставшей, так что досаждать ей своими препираниями он не желал.

— Я отдам поднос слугам, — в кувшине ещё достаточно молока. Дейрон хорошо влиял на отца, тот меньше просил этой спасительной отравы. А что делать? Больше ничего не помогает.

— Доброй ночи, братишка, — Рейма провела его.

— И тебе, — Дейрон улыбнулся, пора идти спать.

Принцесса ненадолго вышла на балкон подышать свежим воздухом. Оставила в дверях небольшую щель, потому что ветер тих. Красивая луна. И летает только Пламенная мечта со своими детёнышами. Но тихо, без песен и зовов. Драконица выбрала себе всадницу по духу. Что ещё сказать? Рейма усмехнулась.

Двери позади скрипнули. Рейма потёрла плечи. Пора возвращаться внутрь. Закрыла двери и напряглась. Повернулась к зеркалу. Ничего особенного. В покоях короля, на самом деле, неуютно. Переживания о будущем сводят с ума? Однажды ей уже чудился звон монеты. И вот снова он раздался вновь, вёл к зеркалу.

Отражение показывало не её, не совсем её. Да, мейстеры предполагали, что они с Бейлоном должны были быть двойняшками. Молодой человек напротив. Так бы он выглядел? Только Рейма совсем не думала о своём полнокровном и единоутробном брате. Тогда почему его образ предстал перед глазами? Принц на день улыбнулся, в его руках блеснул кинжал Завоевателя. Призрак брата будто насмехался над ней. Рейма оглянулась на подставку с заветной реликвией. Она стояла над камином. Нехотя принцесса повернулась к своему «отражению». Только Бейлона там больше не было. Единственная женщина, чьего лица Рейма не знала, — родная мать. Эймму принцесса знала лишь со слов других. Так выглядела покойная королева или не так, не особо важно. Женщина что-то тихо шептала. И Рейма поддалась вперёд, прислоняя ухо.

— Правда в огне, — только это и расслышала. И стоило отпрянуть, как стекло треснуло на множество мелких осколков. Пламенная мечта взревела. Ну, столица уже должна была привыкнуть. Надо бы позвать слуг прибраться.

И стоит лучше заваривать чаи. А то не спасать себя будет, а гробить. Кайа бы не оценила. Не для этого боролись за жизнь Реймы.

΅◊΅

Из окна башни Рейма наблюдала за тренировками братьев. Совсем недавно вторая принцесса оставила сестру с маленькими принцем и принцессой. И пришла сюда. Братья, все трое, тренировались с сиром Кристаном. Тот продолжал тренироваться и с ней, когда выпадало время. Казалось, наставника вовсе не задел тот случай с белым оленем. Как великодушно с его стороны. Ну, человек и человек. Чего и не потренироваться с ним разок другой? Кто знает, может, в один день они станут врагами. Хах. Ну да, он тоже будет знать своего врага. Деймон оценил бы самоиронию.

— Принцесса, — подошёл сам Ларис Стронг. Кажется, у них было некое перемирие.

— Зачем вам понадобилось убивать мою служанку? — вместо приветствия.

— О, — лорд осмотрелся, чтобы убедиться, что они одни. — Клянусь вам, я не хочу делать вас своим явным врагом. Предложить вам мир было моей целью, ведь я достаточно расплатился с вами за медведя в лесу, — Рейма не стала язвить. Раз боги позволили спасти его шкуру, значит, справедливо.

— Тогда, возможно, ваша… сестра? Или кем она приходится? — Ларис проследил за взглядом принцессы. Риверс неплохо подлизалась к Эймонду, по крайней мере, он не слал её на все четыре стороны. Может, что-то и узнал? Чего, например, не знает сама Рейма. Что-то же ей было нужно в ту ночь от принцессы.

— Я вынужден терпеть её игры, больше некому держать меня на моих и без того кривых ногах, — признался, что уже был бы в могиле. Они переглянулись. Мужчина спросил: — Вы не ревнуете?

— Она просто подала воды своему принцу. Что плохого? — Рейма хмыкнула, но продолжила рассматривать картину внизу.

— Не хотите присоединиться? Так и форму можно растерять, — будто бы знаток. Но речь его осторожна и спокойна, даже как-то равнодушна.

— Могу прирезать вас в любой момент, — кинжалы всегда при ней.

Пролетела птица, привлекая их внимание. Свободная и вольная птаха. Ах, если бы и разумна была, можно позавидовать. Что за птица? Почтовый голубь. Ну, время дневное, значит, не стоит волноваться, что это особо секретное что-то. Ну, Рейма не шпион, так что ей можно не волноваться. А вот Стронг точно будет вынюхивать.

— И всё же я спрошу снова: не ревнуете? Совсем? — разве неприятное чувство поселяется в сердце, когда к твоему тянутся чужие руки. Нет гнева, разгорающегося, как костёр, в который неумело, неразумно подкидывают дровишки. Мужчина посмотрел на принцессу. Та смотрела то на мужа, то на Риверс. Отвлеклась на Эйгона и Дейрона.

— Вы ведь уже представляете, как сильно мы поругались. Этого недостаточно? — принцесса развернулась к мастеру над шептунами. Так близко. И глаза в глаза. Один на один. Ларис снисходительно улыбнулся.

— С вами нескучно. Я надеялся услышать что-то новое, — мужчина вздохнул. — Разве вы не радуетесь, когда люди проявляют себя по-новому, отлично от обычного и принятого? — риторический вопрос.

— Ревную ли? Проблема в том, что для самой себя у меня нет ответа. В любом случае, — она не отвела взгляд. — В любом случае, мы Таргариены, долг и держава превыше всего. Если компания другой женщины ему поможет… снять напряжение, ничего страшного. Он мужчина, ему простительно, — Ларис кивнул принцессе в знак уважения. Не каждая женщина могла произнести подобное с истинно спокойным выражением лица, с недрогнувшим голосом.

— Позвольте нескромный вопрос, пока мы одни, — и всё же мастер над шептунами должен спросить. — Вы вышли за него, чтобы «зелёные» не обрели надёжного союзника? Обычно принято считать, что любящие женщины ревнивы, — и объяснился ведь, что и придираться отпало желание.

Рейма усмехнулась. И постучала пальцами по камню окна.

— Мои способности редко оценивают так высоко, — принцесса посмотрела на небо. — Нет, тогда, после удачной охоты, очнувшись, я поддалась моменту, — и с этой правдой Ларис ничего сделать не может. — Жалею ли я? Хотите узнать? — мужчина глаз с принцессы не сводил, следил за движениями, выражением лица. — Вы ведь тоже не жалеете о несчастье с вашим отцом и братом, — ему пришлось посмеяться вместе с принцессой.

Рейма опустила голову. Она хотела окликнуть Эйгона; они собирались слетать на цветочные луга, что южнее от столицы, ради подарка Хелейне. Ну, что поделать, когда ты первый принц и не мастер на все руки? Но не получилось.

Эймонд смотрел прямо на неё, грубо игнорируя леди Алис. Он что-то ей сказал, и женщина стушевалась, опустила голову. Рейма кивнула ему. Какие бы разногласия ни были между молодыми, нельзя дать людям думать, что от этого можно как-то выиграть. Эймонд кивнул в ответ.

Ларис переводил взгляд то на принца, то на принцессу. Таргариенам повезло с таким союзом. А будет ли выгода «зелёным»? «Чёрным» точно нет.

— Рей! Ма! Нам пора!!! — Эйгон, засранец.

Только ухмыльнулся недовольному Эймонду. И глянул на Риверс с толикой презрения. И поспешил встретиться с сестрой. Нет, с одной стороны, ему было интересно: а может Эймонд поддастся искушению и изменит? С другой стороны, подумав об этом, Эйгон качал головой, оставаясь недовольным тем, что душеньку отвёл. Но голову всё же гадюке оторвёт!

΅◊΅

Теперь в их покоях только староместские служанки. И ни одной из них Рейма не хочет доверять, поручает только мелочи и сама бегает, куда ей надо. Хотя бедняжки стараются угодить, потому что королева недовольна. У Алисенты только одна цель — утешить дочь, облегчить её боль. Она не прикажет шпионить за Реймой, но за десницу ручаться не может.

Эймонд уже лёг, свет потушили только на его половине. Рейма сидела за столом, оставив себе подсвечник с тремя свечами. Огонь мелкий, но яркий. Писала ответ для второго принца Велариона. Он знал, видел краем глаза. Только хмыкнул. Супруга замерла, но промолчала. Продолжила, когда муж улёгся. Эймонд лёг на спину и сложил руки на животе. Некоторые люди чувствуют на себе чужой взгляд, некоторые нет. А он — одноглазый.

— Почти закончила, — соловьям на зависть, а не голос обыкновенный. — Потерпи, пожалуйста, — фыркнул в ответ.

Рейма запечатала письмо и оставила его на столе. Там ничего важного, во-первых, и, если что, слугам прилетит, это во-вторых. Или наоборот? Принцесса задула свечи и поспешила к кровати. Всё чаще у неё обычная коса. Надоели эти вычурные причёски. А Эймонду не нравится, что она всё больше уподобляется простым людям. Таргариены ведь богоподобны. А вторая принцесса умудряется слугам помогать! Зато гостивший септон, верховный в Староместе, нахваливал её. Рейму там действительно любят? По крайней мере, старик яро утверждал. Было интересно наблюдать за лицом десницы, который поспособствовал отдалению принцессы от их семьи. Или не поспособствовал? Эймонд догадывался, что там, в этой светлой голове; ему не нравилось. Только больше задевало.

Рейма тоже легла на спину и сложила руки на груди. Будто помирать собралась. Иногда раздражало, иногда веселило. Спокойное дыхание. Уже привыкла, в отличие от него. Эймонд посмотрел на балдахин. Даже крысе обрадовался бы — и та бы отвлекла от мыслей. Он спокоен. И дыхание рядом успокаивало ещё больше. Трудно не заснуть. Но Эймонд ждал, убеждаясь, что Рейма уснула первее. Он повернулся на бок, лёг на сапфировый глаз, так сказать. Эта половина кровати была отдана ему специально.

Профиль у его принцессы самый обычный. И всё же красивый. Рёв Валеона. Кажется, драконы завели какой-то порядок в отношении ночных самостоятельных полётов. Вот и дракон жены сдался, а Вхагар только песни свои запевает, но не летает. Эймонд улыбнулся. Он всё ещё зол, всё ещё справедливо обижен. И всё ещё любит. Потому что его сердце не изменится. Одну руку вытянул вперёд и осторожно опустил на локоть Реймы. Всё равно проснётся раньше.

Вечный миг — а времени прошло много. Эймонд немного подремал. Здоровый сон ему не светит. Посреди ночи он проснулся, снова, бодрость резко ударила в голову. Они лежали так же, как и уснули. Разве что он чуть сжал её локоть, а Рейма повернула голову к нему. Не стоит усматривать в этом что-то невероятное. Эймонд собирался встать, может, выйти на балкон, чтобы подышать свежим воздухом.

Не успел.

Рейма подскочила, как будто проснулась от кошмара, хотя никаких признаков неспокойного сна принц не заметил. Она спешно встала на ноги и направилась к дверям, но замерла. Этого Эймонд не видел. Его руки Рейма не заметила, и принц предпочёл притвориться спящим. Но двери не открылись. Порыв подразумевал под собой действие, которое явно привлекло бы к себе внимание большинства обитателей замка, особенно стоявшим на посту. Тяжкий выдох. Эймонд чуть не усмехнулся, рискуя выдать себя.

Рейма вернулась и села на кровать, опустив голову.

— Не знаю, что тебя так взволновало, но ты мало спала в последнее время, — Эймонд снова лёг на спину, не смотрел на Рейму, когда та обернулась. Она не так уж удивилась. Несколько стушевалась. Всё же наклонил голову в её сторону: Рейма будто хотела сказать что-то ласковое, но это на неё не похоже.

— Кто бы говорил, — и отвернулась. Тихонько легла обратно.

Эймонд цокнул и приподнялся на локте. Ненадолго Рейма легла на бок. Потянул к себе, заставляя лечь на спину. Тут хочешь, не хочешь, а на друг друга посмотрите. Это ведь он затеял ссору. И прав же! Оба думали об этом, но не спешили говорить что-либо. Навис над ней.

— Рейма, — она его не оттолкнула.

— Ты не хотел меня слушать, имел право, а сейчас ничего разумного я не скажу, — хах! Сама невозмутимость.

Приложился лбом к её лбу. И запустил свободную руку в мягкие волосы. Прильнул к приоткрывшимся губам. Глубокий поцелуй, и Рейма обвила его шею руками. Эймонд подхватил её за талию, посадив себе на колени. Рейма ногами обхватила его. Стало тепло. И приятно. Поцелуев стало больше: шея, грудь. Лёгкий укус за мочку уха. И мозолистые ладони на бёдрах, сильные и жадные.

Кровь бурлила подобно лаве, разрушающей всё на своём пути. В каждом действии только злость, негодование, обида — они питали пробудившуюся страсть. Царапины, а вскоре проступят и синяки. В голове стук собственного сердца. Напряжённые мышцы, сладостная дрожь. Откинутые ночные рубашки. Эймонд приподнял её бёдра, опуская на себя, уже не имея терпения быть не в ней и не с ней так близко. И стоны удовольствия. Одного раза мало обоим.

…

Рейма проснулась одна, половина мужа пуста и холодна. Присела и осмотрелась, никто не посмел будить её. И на столе, рядом с письмом для племянника, веточка цветущего вяза, а под ней стебель также цветущего пурпурного вереска.

Эймонд… да, вполне в его духе. На лице принцессы заиграла то ли едкая и едва заметная ухмылка, то ли полная довольства полуулыбка.

Было бы глупо думать, что после этого всё наладилось и стало по-прежнему. Вовсе нет.

΅◊΅

— Что особенного… в волосах? — Ларис стоял позади Риверс, которая свободно расселась на стуле за резным столом и, сложив руки на коленях, рассматривала содержимое двух мешочков. Если бы не яркое освещение от множества свечей, Стронг бы и не заметил тонких волосков в первом мешочке. Будто бы их тщательно выискивали. В принципе, так и было. Тогда принцесса проснулась вовремя, и ни одного свежего волоска Алис не досталось. Ей пришлось дожидаться утра, сразу, как принцесса покинула покои, она пошла туда, выискивая серебряные волосы. Но они были обычными? Хотя не совсем. Пользы не сослужили, но и наложить некоторые чары на принцессу Рейму не вышло. Хотя через время ведьма обнаружила, что не видимый большинству мир приоткрыл свою занавесу чуть больше обычного.

А вот к волосам из мешочка дорнийки Риверс даже прикоснуться не смогла. Они обжигали кожу. Если поначалу это были просто ощущения, то, держа их до победного, кожа начинала краснеть. Казалось, вот-вот загорится и в итоге пожрёт Алис в ярком пламени. Потому что их больше? Нет, не всё так просто. Они и ярче, и крепче — сильнее.

— Мой лорд, вам не стоит утруждать себя сим знанием, для вас оно бесполезно, — невидимая лорду Стронгу рука из тёмных песчинок отделилась от правой руки женщины и потянулась к мешочку с браслетом-косичкой. Жалкие волоски нисколько не привлекали. Они блекли на фоне дара драконьей принцессы. Но прикоснуться к нему призрачная рука тоже не смогла. И Алис отмахнулась от тёмных сил. Бесполезно.

— И всё же мне хотелось бы знать, что творится в твоей голове. Как-никак, мы в одной лодке, — мужчина сжал набалдашник трости.

— Есть мысль, но говорить о ней с уверенностью я пока не могу, — волосы, которые Риверс собрала в Харренхолле не интересовали тёмные мёртвые силы, но давно срезанные волосы, сплетённые в браслет если не с любовью, то с чистой искренностью, желанны для них. В них жизни больше. Почему? Принцесса ведь жива и здорова.

Ларис поджал губы.

— Известно ли, что произошло с принцессой в Дорне? — слухи-слухами, а в этом не давали разобраться. Принц Кворен следил за этой тайной, как и… Хайтауэры. Особенно десница после недавней бури, устроенной принцессой Реймой. Кажется, десница привязан к супруге своего второго внука.

— Нет, и в этом уже нет смысла, — Стронг направился к двери. Всё же стоит проследить, чтобы эта ведьма, держащая его жизнь в руках, не тронула принцессу Рейму — одну из интереснейших фигур в большой игре.

Двери за гостем закрылись. Алис фыркнула:

— Для простых придворных… ничего интересного нет, — глаза горели любопытством и желанием докопаться до тайны.

΅◊΅

«Принцесса всего лишь занимается благотворительностью, но партии неумолимы, они и там её достают», — ответил Ларис, когда Алис спросила, почему принцесса периодически покидает замок то в компании кого-то из «зелёных», то в компании лорда Касвелла. Хоть в замке проживает некоторая родня первых принцесс по матери, именно этот человек из партии «чёрных» всё кружится и кружится над второй дочерью короля. Алис пыталась как-то подслушать их разговоры. Одни метафоры, причём принцесса очень заботлива к старику, считающему, что он может быть хитрее своего врага.

Женщина скрылась под плащом простолюдинов, следуя за этими двумя. Принцесса сегодня тоже в простой одежде, и лорд не стал выделяться. Алис хмыкнула. Почему-то язык не поворачивался назвать их лицемерами. Сейчас тяжело следовать за ними так близко, чтобы услышать тему разговора, пусть и прерывистого, а не как в прошлый раз. Тогда принцесса встретилась с лордом в трёхцветном платье. Алис признала, что принцесса Рейма была очень красива в нём и в тот момент.

Риверс ожидала, что Касвелл, как и все, в итоге пошутит над неопределённостью второй принцессы. Но преданный сторонник наследницы удивил ведьму. Он сказал: «Я понимаю, Ваше Высочество, вы та, кто вы есть. С вами не стоит расслабляться. А маяк башни горит зелёным. Но кому стоит опасаться этого огня? Всё же настоящей монополии на цвет и его значение ни у кого нет». Алис не видела лица принцессы, но женщине показалось, что та улыбнулась.

Вот и сейчас ей оставалось только смотреть издалека на то, как принцесса вместе с лордами и другими работниками раздаёт еду бездомным детям. Сегодня и сладости есть. Ведьма даже почувствовала толику горечи от того, что их пути не сошлись, а столкнулись. Но теперь Алис понимала, почему так сложно привлечь Таргариена, который уже отдал своё сердце кому-то, особенно если «кому-то» тоже дракон…

Рейма не брезговала грязными руками детей, не дёргалась и продолжала улыбаться. Дети разговаривали с ней. И кому бы они ни служили, любовь к принцессе для них важнее. Действительно добрый поступок? Не то чтобы Риверс желала очернить имя второй принцессы, просто женщина чувствовала, что они немного похожи. Они обе связаны с магией. Таргариены сами по себе являются порождением магии. Может, эти — именно эти! — валирийцы произошли от драконов? Но именно во второй принцессе было больше… как бы это правильно сказать?

Алис закусила губу: Касвелл что-то шепнул принцессе, и та ответила тем же образом.

А если показать это королеве? Нет, недостаточно. Лицо Реймы сохранило спокойствие, в то время как старик позволил себе изумиться. Как будто девушка сказала что-то невероятное, о чём он раньше не думал. Риверс тоже интересно. Женщина потянулась к капюшону, как будто тот мог слететь. Мимо прошёл высокий человек. Уверенно. И знакомо? Угрожающе и мрачно, и несколько необычно. Тоже в плаще.

— Разве вы ещё не в ссоре? — прошептала женщина себе под нос, сдвигая брови.

Принц обошёл детишек и столы с раздачей. Как и король с королевой, принц и принцесса поцеловали друг друга в щёку. Дети постарше засмущались: кто-то отвернулся, а кто-то и улюлюкать начал. Риверс закатила глаза. Однозначно, не имея за собой силы из придворных, принцесса завоевала любовь столичных подданных. А если, как Ларис и сказал, есть люди, почитающие Рейму, и на Севере, и в Староместе, и даже в Дорне, то придворные особо и не нужны.

Риверс думала: стоит ли скорректировать свои планы? Пересмотреть приоритеты, усмирить амбиции, поставить ориентир не на королеву Алисенту и отказаться от желания соблазнить молодого дракона. От последнего отказываться не очень хочется, особенно когда видишь, как он по-простому, без излишней нежности и преклонения, переплетает свои пальцы с пальцами любимой супруги. Тут нет места женской солидарности, только зависти. И она не белая.

Лорд Касвелл отвёл взгляд; дело молодое, на сегодня стоит разойтись. Потрепал некоторых детишек по головам и прошёл мимо. Всё же и взрослых зевак здесь много. В своём милосердии вторая принцесса сурова. Только сплетням о своём бесплодии позволяет укрепиться. Хотя и это играет ей на руку.

Рядом с Риверс стала другая женщина в плаще. Светлый оттенок синего. Капюшон тоже натянут. Когда внимание принца привлекают одни из маленьких, эта женщина склоняется в лёгком и коротком реверансе, переглядываясь с принцессой. Рейма кивнула в ответ. Нечитаемое выражение лица. Некоторые дети ушли вслед за этой женщиной. Алис укротила желание посмотреть той вслед, чтобы не привлекать к себе внимания принцессы, разглядывающей детей и улыбающейся им.

На миг у ведьмы перехватило дыхание и сердце будто замерло. За спиной Реймы ей померещились два силуэта. Женщина и молодой парень. Парень похож на саму принцессу Рейму. И в женщине есть черты… наоборот? Мёртвые? Призраки? Неуспокоенные? Риверс нахмурилась. Два силуэта двигались как один, следом за принцессой. А она их даже не замечала. Не ощущает их присутствия?

Они не помирились. Женщина довольствовалась этим. Они продолжали жить, будто всё по-прежнему. Что между ними произошло? Ларис узнал, но ей не говорил, только хитро ухмылялся. Что бы там ни было, принц запомнил. Обида? Или женщина зря надеется — нечто иное? Алис скрылась за углом.

Эймонд вновь взял Рейму за руку, уводя за собой. Не в направлении замка. А собственно, чего любопытствовать. Наверняка, будут летать на драконах. Женщина цокнула. Ей не к спеху.

΅◊΅

Эйгон любил Джейхейру больше, чем сына, несмотря на её настороженный взгляд и молчаливость. Первая внучка короля была странноватой малюткой, но это не пугало людей. Разве что отталкивало взрослых, заставляя беспокоиться, что они сделали не так. Она вжимала голову и закрывала уши. Иногда. Ей нравилось наблюдать за матерью, вышивающей очередное насекомое или членистоногое. Ладно, со всем этим принц Эйгон смириться мог. А вот с привязанностью к дорнийцу Морсу — нет! Это выше его сил. А между тем, человек сестры — настоящий счастливец! Ведь именно с ним Джейхейра болтала больше всего! Именно благодаря Морсу молодые родители поняли, что их дочь может быть такой же говорливой, как и сын.

— Кайа… Ройн… — принцесса на руках дорнийца искала глазами других.

— Их нет, принцесса, — Морс старался улыбаться. Уже по этой причине Хелейна доверяла дорнийцу детей. Удивительно заботлив и искренен в этой заботе. Когда дети под его присмотром, никакие тревожные мысли и намёки на ужасные видения не мелькают в голове третьей принцессы. — Кайа захотела вернуться домой, в Дорн, — они гуляли по саду. — Ройн отвезёт её и вернётся, снова будет вас смешить, — девочка приложила голову к его плечу.

— Хорошо, — а голосок слабоват всё же. Мужчина посмотрел на небо.

— Смотрите, принцесса, птицы, — и немного наклонился назад, чтобы Джейхейра не сильно задирала голову.

— Красота, — и очень простая речь.

΅◊΅

Дрифтмарк. Море успокаивалось после шторма. Недалеко от Мелеис и Лунной плясуньи приземлился сначала Караксес, а следом за ним и Валеон. Деймон прилетел с Рейной, пусть девочки побудут некоторое время вместе. Взгляд Рейнис после их времяпровождения почти такой же компанией в столице… не смягчился. Однако ненависти уже не было. И это не могло не радовать Порочного принца, как стратега — и как кузена. Принцесса Рейма присела в реверансе для Почти королевы. Рейна улыбнулась, а Бейла всё же не доверяла младшей сестре мачехи. В Рейнире хотя бы она могла быть уверенна.

— Девочки, оставьте нас, — Рейнис посмотрела на Бейлу требовательно, но всё же мягко. И улыбалась. Деймон кивнул им. И Рейна подхватила старшую под руку, уводя их дальше, чтобы не слышать беседу взрослых. Но Бейла не желала уходить, не имея возможности даже наблюдать.

Взрослые посерьёзнели, нахмурились. Речи второй дочери короля им не понравились. Деймон схватил Рейму за плечо, что-то спрашивая. Бейле не нравится от слова совсем.

— Он правда доверяет ей? — и повернула голову к сестре, ненадолго.

Рейна вздохнула.

— Возможно, он многому её учит. Да и в последние годы видит чаще, чем тебя… — младшая близняшка сдвинула брови. Бейла хотела заартачиться, но Рейна быстро продолжила: — Принцесса Рейма похожа на короля больше, чем мы думаем. Кажется, что-то такое папа однажды сказал принцессе Рейнире, — младшая явно благоразумнее.

Бейла снова посмотрела на личность, не вызывающую у неё доверия. Даже бабушка о ней волновалась временами. Из интереса, само собой. Этого Бейла отрицать не могла, даже её положение — старшая дочь Порочного принца — прочнее. Но Рейма стояла на своём. Просьба. Не приказ. Наверное, поэтому взрослые их партии всё же доверяли ей больше, чем следовало бы.

— Не боишься, что она нравится Люцерису не как тётя? — это не было попыткой досадить младшей, чьё будущее куда крепче. Рейне нравился второй сын Рейниры, её не смущало, что она старше: пример второй принцессы воодушевлял. Да и сам Люцерис почти прямым текстом сказал, что она ему нравится. А это уже хорошо!

— Да, возможно, у них не так много времени, чтобы они хранили больше общих тайн, но Рейма — его друг. Я даже рада, что она принцесса, а не принц, иначе бы начала ревновать, — всё-таки когда у твоего любовного интереса есть кто-то, с кем общих интересов даже слишком много и это не мешает, начинаешь чувствовать себя… ужасно (если обобщать).

Бейла снова посмотрела на сестру и кивнула, обнаружив завидное спокойствие.

Отец снова похлопал кузину по плечу и направился к ним. Бабушка что-то сказала ей. И Рейма благодарно, но со смешком улыбнулась. И направилась к своему чёрному дракону. Всего лишь цвет. Чёрный. А сколько преимуществ! Даже Мелеис насторожилась: Валеон был не в духе. Интересно почему? Бейла с завистью проследила за тем, как кузина спокойно, без особого энтузиазма отдала приказ, и Валеон оттолкнулся от земли, позволяя ветру подхватить его крылья.

— Всё хорошо? — спросил Деймон Бейлу, поцеловав в лоб.

— Да. Ты останешься на ужин? — вопрос без надежды. Кажется, Бейла сильно постаралась, упрашивая бабушку потерпеть его дольше, чем хотелось бы. Старшие кузены переглянулись, и Рейнис благосклонно кивнула. У её девочек нет матери. Так что нужно радовать Бейлу, пока есть возможность.

΅◊΅

Мужчины такие одинаковые, что успели опротиветь, но, к счастью или ужасу, покидать Красный замок и возвращаться по своему желанию нельзя. Приходилось сопровождать своего покровителя на пирах. Это, конечно, прекрасно, когда тебя приглашают присоединиться к беседе или потанцевать, когда осыпают комплименты и проявляют внимание те, от кого можно получить выгоду. Но всё это хорошо, когда ты этого желаешь. Для бывшей слуги и кормилицы такой ритм жизни всё ещё непривычен. Одна радость — принц Эймонд. Но и тот не проявляет к остальным лишнего внимания, только вежливость.

Но именно он рядом с королевой, когда та решила подойти к ним. В его присутствии даже Ларис меньше улыбается объекту своих желаний. Алис усмехнулась. И они встретились взглядами. Лёгкий интерес, как и при их знакомстве, но не более. Не только как женщину, как ведьму это сильно раздражало, задевало. Пусть не поддаётся чарам. Долго не протянет. Особенно сейчас, когда принцесса Рейма вновь неожиданно покинула замок. Подежурила у кровати короля и к вечеру следующего дня пропала. Кажется, улетающего Валеона видели в направлении Драконьего Камня. И почему десница и королева всё ещё заботятся о ней?

Наверное, Алис не хочет понимать из зависти. Есть причины на подобные чувства.

— Кажется, все берут пример с правящей семьи и боятся станцевать лишний раз, — женщина улыбнулась. — Не хотите развеять их страхи и дать придворным повод повеселиться, — буквально пригласила на танец. Принц посмотрел на оглянувшуюся на него мать. Да, бедная королева, попала в сети…

Эймонд протянул ей руку, и Алис успела порадоваться. Но в тронном зале появилась принцесса Хелейна, взволнованная и явно спешившая сюда. Прилично округлившийся живот. Эйгон поспешил к супруге, но та стремительно обошла его, чтобы подойти к матери и брату. Она схватила их за плечи и посмотрела в глаза по очереди:

— Чёрный огонь дракона не согреет вереск за стеной, — недолгий шёпот.

Ларис нахмурился. Он не знал, кто, по словам третьей принцессы, является вереском. И Балерион, единственный, чьё пламя было чёрным, давно мёртв. Но мужчина быстро догадался. Потому что чёрный дракон у них один на весь континент. Принц Эйгон тоже подошёл. Принц Эймонд убрал свою руку, будто и не подавал вовсе. Хелейна шепнула Эйгону тоже, что сказала матери и младшему брату. И всё же Алис получила удовольствие от напряжения, заметно проявившегося на лице второго принца.

— А я, кажется, понял… — Эйгон, довольный своим осознанием, улыбнулся. Но по лицам близких понял, что радоваться нечему. Ладно, попытка успокоить Хелейну хоть немного провальная. Но мать и брат… это же Рейма! Не может она быть дамой в беде. — Лорд Стронг, леди, мы вынуждены вас оставить, — и поспешил к деду, к деснице, торопившемуся к ним. А людям интересно! Благо, сир Коль на страже, так что никто и не решится подобраться. — В общем, недавно в руках Реймы мелькали какие-то трактаты об истории нашего великого дома и путешествии, или что там было, Завоевателя на Север, особенно интересовал момент, где описывается стена и… — а дальше нет смысла объяснять. — И всё же надеюсь, что ей приспичило в гости к Мормонтам, ну или Старкам, — вот же придурок! Хелейна ударил его в бок, и Эйгон надулся, но ненадолго. Он только рад уйти с женой, приобнимая оную.

Эймонд даже слушать десницу не стал. Вот так сразу и на Север? Ну даёт! Алисента хотела остановить, повысить голос. Но Отто взял её за плечи.

— Не надо, — не надо поднимать шумиху.

И что принцессе могло понадобиться так далеко от дома?

Принцесса Рейнира в трауре, как и король. Любой, от слуги до аристократа, боится улыбнуться лишний раз. Но только в одном месте, стоит дверям за принцессой закрыться, звучит смех. Старшая сестра осторожно качала на руках свою младшую. В каждый визит — до самого ухода. Рейнира не была сильной воительницей, вынослива, но не сильна, руки уставали и болели. Но она продолжала навещать свою маленькую сестричку, чтобы поносить на руках и поговорить на валирийском. Слугам оставалось только переглядываться и догадываться, о чём первая принцесса говорит.

— Моя маленькая сестричка. Расти крепкой, сильной, ты будешь замечательной, — Рейнира поцеловала сестру в лоб. — Твоя сестра позаботится о твоём будущем, прекрасном будущем, — и стала показывать ей пейзаж за открытым балконом, не выходя на него. Им и в дверях хорошо и спокойно. Птицы, облака, солнце. А главное — шум. Это люди и ветер, драконы в Логове и море. Прекрасный день.

— Рейнира, — приход леди Хайтауэр не мог остаться незамеченным. Но отрывать взгляда от улыбающейся малышки принцесса не спешила. Только когда Алисента подошла и заметила: — У неё ясные глаза, — первая принцесса подняла голову и улыбнулась подруге:

— Да, это так. Только их свет и успокаивает. Маленькая и беззащитная, — Рейнира опустила голову и взяла Рейму за ручку, — невинная и теперь самая близкая, — малышка надувала щёки, чтобы затем издавать смешные звуки. Рейнира это очень любила.

Алисента посмотрела на девочку. Мама, самый близкий человек, давно покинула их. А старший брат… его нельзя назвать близким человеком. Рейнире же королева оставила желанное дитя. Но не всеми? Не принц, но принцесса. Сестра, полнокровная. Теперь, когда Рейнира вскоре станет наследницей Железного трона, кто, как ни другая принцесса, станет ей опорой? Алисента…

Леди Хайтауэр в этот день больше не смотрела подруге в глаза. Но с радостью забрала малютку на руки, когда пришла пора принцессе Рейнире отправиться в Драконье Логово. Леди Хайтуэр теперь под взорами нескольких слуг. Только об этом быстро забываешь, когда милая малышка смотрит на тебя с любопытством и с интересом тянет руку, намереваясь дотронуться до лица. И хорошо, если просто дотронуться, а не шлёпнуть по носу, пока не ожидаешь!

Собственно, так вторая принцесса и сделала. Слуги уже испугались, ожидая… отрицательную реакцию леди Хайтауэр. Но Алисента продолжала крепко держать принцессу. Ей оставалось только зажмуриться, когда ладошка ударила её по носу. Вообще, не больно. Неприятно, да, из-за неожиданности. Это всего лишь дитя.

Глубокий вдох через тот самый несчастный нос.

— А вот так делать не надо! — леди пришлось задрать голову, когда Рейма провела пальцем по ноздре, намереваясь заткнуть одну из дырок. И младенцу осталось хлопать по рту и подбородку дамы с тёмными рыжими волосами. Когда в гости придёт ещё такая красивая ляля? Алисента рассмеялась: — Принцесса, смилуйтесь, — Рейма не настойчивая, она просто сменила объект интереса. Да, да, пострадали те самые волосы…

΅◊΅

Влияла ли принцесса Рейма на принца Эйгона дурно? Некоторые так поговаривали. Когда второй дочери короля было восемь, а первому сыну исполнилось шесть, они очень любили играть в прятки со слугами. Эйгону особенно нравилось привлекать к этой игре сестру, потому что она хорошо пряталась, частенько соглашаясь взять его с собой. Иногда они ставили на уши весь замок. Рейнира звонко смеялась с их выходок, Алисента же спешила читать нотации. Лицо королевы было строгим и обеспокоенным в такие моменты, но в какой-то миг женщина всё же смягчалась. И улыбалась, как-то устало, но приятно, и притом обречённо. Но Эйгон был с Реймой, так что всё в порядке.

Очень редко, но всё же Рейма водила его дорогами меж стенами замка, да, тайными ходами. Только время сотрёт эти воспоминания из головы принца. И однажды они вышли в сокровищницу, но не ту, где королевская казна, а ту, что с реликвиями. Она была меньше. И даже уютнее. Тоже охранялась. Поэтому принцесса приложила палец к губам, призывая младшего брата к тишине. Тот, как истинный сообщник, довольно улыбнулся. Тут их точно нескоро найдут.

Здесь были драгоценности и доспехи, некоторые парадные платья королев и принцесс, какие-то старые записи, которые не хотели отдавать в библиотеку на хранение и перепись. Они на валирийском, кстати. Некоторые виды оружия, из Валирии, или якобы оставшиеся от неё, или дары лордов или других государств. Магические артефакты? Потерявшие свою практическую пользу? Но самое главное сокровище, конечно, — корона Эйгона Завоевателя. Чёрная сталь с красными, алыми, кровавыми камнями.

— Рейнире она не подойдёт, — ранее сделанное им замечание, что не стоит такое сокровище держать на виду, Рейма проигнорировала: какой идиот рискнёт жизнью и попытается украсть одну из святынь Таргариенов? Рейма повернула голову к брату. — Что? Это правда, она скорее в короне отца ходить будет, — и пожал плечами. Хорош, малый, хорош! А то старшая сестра уже подумала, пока никто не видит, прописать нравоучительного леща. И корона Завоевателя снова привлекла взгляд. Она была слишком… притягательна?

Может, и не так важно, что носил её Завоеватель? Вещь, просто вещь, отличительный знак одного. Но потомки и остальные люди видели в этой короне нечто особенное. Величие? Рейма закусила губу: видимо, она ещё слишком мала, чтобы прочувствовать это.

— Хочешь примерить? — шепнул Эйгон, поглядывая на драгоценность.

— Ты хочешь, — иначе бы не спросил. У него просто дурное предчувствие: наденет — их тут же найдут, и ему хорошенько влетит. Хотя он пока ещё любимый сын…

— Ага, — и отнекиваться не стал.

Рейма усмехнулась:

— Вот и меряй первым, — она ведь тоже может так сделать.

— Нет, ты смотри, — Эйгон чуть не повысил голос, вовремя опомнился, просто шёпот стал яростнее: — Чем дольше тянем, тем быстрее кому-нибудь стукнет мысль прийти сюда. Если ты первая, а я второй, то скорее меня за этим поймают, — тараторка. Рейма прикрыла рот, потому что рассмешил проказник эдакий.

Она покорно кивнула, уговорил. Не посчитает ведь король-отец детскую шалость за измену?

Когда корона Завоевателя закрыла брови сестры, Эйгон уселся на пол, сдерживая потуги. Смех так и рвался наружу, желая, чтобы услышали все. Принцу хватило ума понять, что ему это чудо спадёт на нос. Рейма поджала губы, явно недовольная, она даже не стала разбирать ощущения «волнительного» момента, поспешила стянуть. Как будто боялась, что реликвия присосётся к ней в наказание. Разлохматила волосы только. Убрать бы на место, но уговор есть уговор. Так что принцесса протянула корону первому принцу. Эйгон успокоился, хотя руки всё ещё подрагивали, когда он забирал её. И корона Завоевателя действительно опустилась с одной стороны, на нос.

— Я ничего не вижу! — Эйгон рассмеялся громко. Чем и привлёк внимание стражи.

У рыцарей в белом, скажем так, уши покраснели. Явно от стыда. Как они могли проморгать принца и принцессу? Да ещё и принц с королевской реликвией. Конечно, кодекс и принципы не позволят им скрыть правду от командира, как минимум. Но что будет дальше? Тот, который моложе, явно не мог ком в горле проглотить. Тот постарше помог принцу подняться, а затем снял корону Завоевателя с неким трепетом и волнением и вернул на законное место. Он попросил принца и принцессу тихо, не привлекая внимания, покинуть святая святых.

Им влетит, да? Но от заманчивого предложения они отказываться не стали.

Отто осторожно наблюдал за своим королём, когда сир Гаррольд сообщал ему о сим инциденте. Визерис испытал смешанные чувства.

— Они всего лишь играли, не придавай этому большого значения, Отто, — король улыбнулся, и деснице оставалось покорно склонить голову. Визерис посмотрел на кольцо Эйммы. Можно было бы подумать, что он вспомнил о своём сне, сыне в короне Завоевателя (и что там ещё было?). Но, к счастью или сожалению, не вспомнил.

΅◊΅

Кошмар, представший Хелейне во сне в очередной раз, не был так реалистичен, поскольку не столько показывал реальность, сколько обёртывал её в символизм. И только жар огня, жар огня дракона, казался обжигающим. Всё живое беспощадно подергалось уничтожению, не оставляя даже пепла, разгоняемого ветром мгновенно. Огонь властвовал не ночью, а при свете яркого солнца, всё ближе подбираясь к высокой башне. Огонь дракона заставлял её покрываться трещинами, уподобившимися маленьким иссохшимся деревьицам. Ещё немного — и башня рухнет! Но по трещинам потянулся сжигаемый… что?

Хелейна, просыпаясь, нахмурилась. Эйгон… ну, конечно, с кубком вина в руке. Зато рядом, явно не спал. Сидел в кресле и смотрел в никуда. Задумался о чём-то.

Раньше он был уверен, что его любимая сестра будет на его стороне. Но все эти спонтанные и непонятные действия наносили той уверенности удар за ударом. У него было странное чувство, будто Рейнира, вместе со своими щенками, знала, что творится в голове Реймы. И при этом первый принц не обращал внимания на слухи, которые сразу же на следующий день после пира обросли новыми деталями. Он устал. И честно, ему хотелось бы ненадолго вернуться в то время, когда Рейма была в Дорне, когда он скучал, но сестра не притягивала всё внимание к себе, особенно какими-то странными способами. Наверное, имея возможность, он бы не называл Хелейну идиоткой. Хотя, возможно, в нём говорила ревность. Рейма его старшая сестра… он бы и отправил жену к Эймонду с Дейроном, но как-то…

О, он заметил её! И так неловко постарался спрятать кубок, наверное, хотел опустошить его до того, как Хелейна проснётся.

— Дети спят, — и посмотрел на живот. — Мейстеры сказали, что всё хорошо, — всё же нечего беременной бегать по дворцу и волноваться.

Хелейна кивнула. Ему? Или самой себе? Она не хотела войны, но видения всё больше намекали на раскол в драконьем Доме. Может, малыш тоже чувствовал? Оттого и буйствовал? Принцесса подозвала мужа к себе и положила его руку на свой живот: ребёнок бился. Все вторые мальчики буйные и бойкие в их роду. Эйгон ухмыльнулся.

Их отражение в зеркале будто бы отдаляло их от реального мира. Уличный свет, проникающий сквозь окно, нисколько не портил картинки, только придавал некоторый уют, из красивых сказок со счастливым концом, которых так мало.

΅◊΅

Ещё в Винтерфелле кожа на руках принцессы стала сохнуть. Рейма с искренней благодарностью приняла предложенную Криганом Старком одежду. Потому что «в лёгких тряпках» за стену её никто бы и не пустил, даже с драконом. Интересный человек! Уж ему-то было разумным признаться сразу, куда понадобилось слетать. Лорд только затылок почесал. Уже хотел пошутить, но не стал. Таргариены уже летали за стены — сам Завоеватель! Вроде как у того была своя нужда; а вот что могло там понадобиться принцессе, да ещё в их лёгкие времена, можно только догадываться. Но, как человек сметливый, лорд Старк не стал чинить препятствий. Но и обещать прикрыть королевский тыл не стал.

Рейму Таргариен это устроило. Чего нельзя сказать о ветрах и бурях за стеной. Да, стоило посмущать воронов день, другой. Кажется, в своей жажде увидеть «истину» она растеряла ума и разума. Теперь оставалось довериться Валеону и жаться к седлу, пока дракон куда-то летел. Холодно, печально и пугающе. Отнюдь не приятная неизвестность.

Буря успокоилась неожиданно, неожиданно для уставшего разума драконьей принцессы. Чудо, что ещё в сознании; Валеон не прекращал своих тихих песен. Дракону не нужно было указывать лишний раз. Только земля стала виднее, он сразу ступил на крепкий снег, не отреагировав на холод. Дракон — кровь горячая. Может, она и уберегла Рейму. Только не повезло. Горы какие-то равнинные. И ни травинки вокруг. А еда, что лорд Старк дал… да, только смоктать вяленые и уже ледяные кусочки мяса остаётся. Ну, хоть так.

Да, дурацкая идея. Сравнила себя с великим предком — один смех.

Как и в её душе, буря… не прекратилась, но значительно утихла. Она была такой кроткой и незаметной в детстве. Может, не стоило отправляться в Дорн? Все её действия никак не помогали понять, что делать в будущем. Единственное благо во всех её решениях — возможность понять узнать себя лучше. И что выходило? Рейма, как бы сильно ни завидовала Рейнире, любила старшую сестру. За пять дорнийских лет, несмотря на поддержание связи, наследница всё же тоже сильно изменилось, что и выяснилось при воссоединении. И Рейма приняла эти изменения, как и Рейнира приняла её. Другие тоже…

Эйгон. Разве ему она не завидовала больше? И всё равно привязалась в силу возраста? Эйгон не плохой человек. И видеть в нём врага (не своего, Рейниры) не могла. Может, потому что Алисента была не просто второй королевой, а стала ей матерью? Брат не затрагивал этой темы сейчас, но раньше не изъявлял желания быть королём. Глубокий вдох.

Если объективно закрыть глаза на желания десницы, опасения, которые он внушил Алисенте уже давно, имеют место быть. Рейнире необязательно хотеть избавляться от её неполнокровных братьев и сестры. Обязательно захочет кто-нибудь другой. Например, Деймон. Рейме нравилось проводить время с дядей, который видел в ней от Визериса больше, чем в Рейнире. Хотя это было странно. Но принцесса не стала спорить, когда Деймон вспомнил об отце, заботившемся о принцессе Рейнис, когда её отец умер.

Хелейна просто пострадает, заодно. Она не оставит семью, и это будет единственным её «прегрешением».

Рейма ухмыльнулась; м-да, от припасов толку немного. Надо отправляться дальше. Принцесса пошла дальше, позвав Валеона за собой. Дракон явно не одобрял, но последовал послушно. И Эймонд. Кажется, она всё же ужасный человек. Так плачется о том, что не хочет войны, не хочет вражды и разлуки, но всё больше думает о том, что встанет на сторону сестры. Отто до сих пор не давил на неё. Спасибо, конечно. Но непонятно, зачем ему это. Десница уже знает о некоторых проблемах «внучки со здоровьем». И может использовать это.

Нужный отвар до ужаса холодный, чем режет горло изнутри. Какой толк его пить? Да и кровью она кашляет уже не так часто. Оправилась более-менее? Скорбь утихла. Или за этим стоит очередное колдовство? Чьё? Или воля богов?

И она ему ничего не сказала. Снова. Вернётся — и… что же Эймонд сделает, скажет?

Из-под снега вырвались непонятные когти? Один из них откинул принцессу к дракону; Валеон тут же извергнул струю всепоглощающего пламени. Странный то ли писк, то ли визг. Послышались ещё звуки вырвавшихся на свободу. Пауки. Их сородичи в Красном замке теперь не кажутся такими противными. А эти белые. В шерсти? Со страшными глазами — из-за величины? Валеон взревел, намекая Рейме взбираться.

Пора думать о насущном, а то она может и не вернуться!

Благо, сил и воли хватило. Часть из чудищ Валеон откинул хвостом, собрав в одном месте. Взлетев, он снова изрыгнул пламя, сжигая тех. Пауки быстро поняли, что ловить им нечего. И часть, уже выбираясь на поверхность, кинулась в бега. Это были не все? Земля, где они стояли недавно, не разошлась. Не разошлась. Но Рейма продолжала чувствовать эти хищные взоры. И даже вздрогнула.

Валеон погнался за остальными. И только уничтожив их, удовлетворив инстинкты, полетел дальше. И не зря. Деревня застенных варваров. Рейма помнила, что есть племена, которые питаются и людьми. Оставалось надеется, что это не оно.

…

Криган Старк был добр к принцессе Рейме, потому что та была младшей сестрой их будущей королевы — видов на трон не имела. Но к детям королевы Алисенты той же любезности в той же мере проявить не мог. Лорд держался достойно, стоило Вхагар приземлится аккурат рядом со стеной замка. На стене он и встретил внука десницы: принц Эймонд походил на Отто Хайтауэра больше всего. А его Криган терпеть не мог, сразу вспоминал дядю, который до последнего держался за место самого Кригана. Если бы не жадность родственника, когда-то очень любимого, Кригану не пришлось бы проливать кровь — в итоге.

— Принц, — поклон. — Чему обязаны подобной чести? — мужчина улыбнулся. Всё же он не был таким хмурым северянином, какими обычно представляли и видели лордов Винтерфелла.

— Принцесса Рейма не могла пролететь мимо, — о как! Принц скрестил руки за спиной, а лорд их развёл.

— Даже подумать не дали, — это не могло не веселить. — Да, мимо пролететь Её Высочество точно не могла. Посещала нас, врать не буду, — вдох свежего воздуха, косой взгляд на гигантского ящера: существа больше этого Старк не видел. — Однако куда летит и зачем, нам неведомо, — и кивнул, отнюдь не лукаво. Но Эймонд не поверил ему. Криган вовсе не смеялся над отсутствием одного глаза у этого человека: будь их два у второго принца, он, Криган, был бы больше напряжён и насторожен. Всё же не абы-кто перед ним.

— Хм, — принц усмехнулся. — И никто не видел, куда именно полетел чёрный дракон? Никому не было интересно оторвать свой взор и проследить за ним? — лучше не прибегать ко лжи, достаточно намекнуть; очень милостиво.

— Принц Эймонд, я действительно не знаю, куда принцесса держит путь, — то есть Криган не знал, на поиски чего принцессе понадобилось отправиться за Стену. И он мог бы отправить принца за ней или указать ему не ту дорогу. Но если поторопиться, то он может навлечь беду не только на принца и принцессу, но и на Север, особенно если кто-то из них (или даже оба) не вернётся.

Эймонд поджал губы.

— Но она обязательно вернётся в Винтерфелл, — Криган не лгал, не стал только уточнять, что принцесса сделает это по просьбе его сестры-бастарда. Девчушке приглянулся дракон, но подойти к нему, пока была возможность, она не посмела. Видимо, отчаяние не увидеть чёрного дракона снова придало ей храбрости, ведь просьбу свою юная дева прокричала перед самым отлётом принцессы. Та только усмехнулась, но пообещала заглянуть на обратном пути. Эх, даже жаль, что они с Мормонтом не поженились.

Опасный человек: думать о подобном рядом с законным супругом принцессы.

— Поэтому останьтесь у нас, вдруг вы полетите за ней, да только разминётесь, — логично, но именно ожидание вместе с бездействием будут злить Эймонда ещё больше. Он обернулся. Приказал Вхагар приземлиться специально возле стены, ограждающей богорощу. Это красное дерево более старое и не столь яркое, как столичное. Оно будто бы олицетворяло саму мудрость. И Криган рассчитывал на проявление принцем мудрости. Или просто хотел дать Рейме больше времени. Для чего? Не так важно, как просто факт того, чтобы она вернулась целой, невредимой.

— Не могу сказать, сколько мне придётся вас стеснять, с радостью принимаю приглашение, лорд Старк, — Вхагар после этих слов улеглась. — Моя драконица устала, нужно поделиться едой и с ней, — и усмехнулся.

— Исполним в лучшем виде, — Старк тоже усмехнулся. Дела придётся оставить на поверенных людей. Надо чем-то занять принца. Возможно, стоит испытать его в бою: вдруг его нахваливают напрасно.

…

Варвары смотрели на драконью принцессу с враждебностью и опаской. Огромный ящер внушал страх и обещал мгновенную смерть всем, кто только попробует причинить вред принцессе. Но Рейма не обращала внимания. Своей валирийской красотой — сравнивать варварам не с кем — она обратила на себя внимание детишек. А они народ простой: у них переход от страха к полному доверию совершается мгновенно ока и без всяких разумных причин.

Так что принцессу приютили. Очень вовремя, к их счастью. Враждебное им племя явилось за их жизнями и припасами. Не всё, само собой, только воины. И те стали обедом для Валеона. Дракон не желал оставлять свою всадницу и верную подругу одну среди… взгляд Валеона наполнен презрением к простому застенному люду.

Одной ночью он тревожно зарычал; принцессу предупреждали. Только Рейма не была уверенна, что то, о чём говорят жители деревни, нужно ей. В домишке одна комнатка. И все спали вместе, рядом. Дети хозяев этого дома обняли красивую драконью принцессу с двух сторон. Сон был крепок, и не рёв дракона заставил Рейму открыть глаза.

Сглотнула.

Высокий и весь белый. Сухая тень. И два ярких голубых глаза, они будто касаются твоей души. Руки существа тянулись к детям. Почему-то она не стала волноваться. Только отвлеклась: а был ли Эйгон Завоеватель за Стеной? Он ведь только… что только… разум помутнел. Не так уж важно, правда? Ведь то, ради чего Рейма проделала весь путь, перед ней. И ради чего?

— Не смей, — валирийский зазвучал против её воли, и наконец-то ходок будто бы заметил её. Но всё ещё не видел? Выпрямился и отступил. Оставить детей сиротами нечисти достаточно. И всё же Рейма последовала за ним, чтобы вовремя отдать дракону приказ: — Сожги! — а Валеону повторять не надо. Он не дал себя тронуть и терпеливо кружил над деревней, ожидая верных указаний. Только после этого принцессе, у которой жар только отступил, пришлось отправиться домой.

΅◊΅

Арракс с гордостью всё чаще носился над морем и под небом, радуя своего юного всадника. Благодаря стараниям тёти принц Веларион мог лучше понимать своего своевольного дракона и доносить до него свою волю. Но, кажется, Арракс всё же не уважал его как всадника, стоящего над своим драконом. Скорее, двуногий друг. Не зря Рейма и Деймон соглашались с Люцерисом, который сам заметил, что его дракон в свои юные лета больше всего похож на дитя, чем остальные. Рассудил по рассказам других всадников, окружавших его.

Ветер услужливо помогал дракону расправлять крылья на дольше требуемого времени. Солнце пряталось за облаками, склоняясь к западу, уступало своё место луне. И море веселилось, не обещая ничего дурного, но упорно прятало хмурым цветом живущих в нём созданий. Взрослые говорили, что нельзя летать слишком низко, особенно в бою и в плохую погоду. Далеко не бой. И погода прекрасная. И Арракс достаточно игрив, чтобы самостоятельно пожелать раздразнить водную гладь.

Казалось, совсем немного руку протяни — и солёная вода омоет пальцы. Но ноги пристегнуты к седлу, он не рисковал. Не в одиночку. Так что Люк расстроенно вздохнул и выпрямился, позволяя Арраксу не спешить подниматься в небо.

Резкий рывок ввысь. И хорошо, что не стал рисковать. Люцерис успел прильнуть к седлу, чтобы не завалиться назад и не помешать дракону сохранить равновесие. Характерное бултыхание воды заставляет посмотреть вниз — левиафан, детёныш левиафана. Они так далеко от берега? Существо не спешило прятаться в толще воды. И запело, если так можно сказать. Не только Люцерис, но и Арракс оценил, вторя своей драконьей песней. И всё же к водной глади они не стали опускаться вновь.

΅◊΅

Рейма уже не чувствовала ног, даже перелетев Стену, ей теплее не стало. Клонило в сон. Но она продолжала разговаривать с Валеоном, которому приходилось отзываться то рыком, то коротким драконьим напевом, то рокотом. Винтерфелл встретил чистым небом, а вниз принцесса не смотрела: пальцы слушались плохо, не стала рисковать. Не успела отогреться, пользуясь варварским гостеприимством. Она надеялась, что кто-то да выжил. Но проверять не станет. Разум вроде как пришёл в порядок, дав понять, что она серьёзно ошиблась, и указал на эту ошибку. Только вот доверять самой себе без страха… получится ли?

Валеон приземлился рядом со стеной, окружающей богорощу, чтобы поскорее оказаться рядом с Вхагар. Драконица больше, поэтому когда чёрный дракон приземлился, Вхагар смотрела на принцессу сверху вниз. Сердце замерло бы, если было не так… равнодушно? Вряд ли это верное описание состояния разума Реймы.

— О, — только смогла выдавить, и то тихо. Валеон приподнялся, чтобы принцесса спустилась на стену, а не обходила территорию. Пророкотал. Довольный собой. Вхагар смотрела на него со снисхождением, с высоты своего долгого бытия и опыта. Кажется, в лучшем случае, её тоже ожидает примерно такое. В лучшем случае.

Ноги ослабли. Ну, ничего, главное, сразу отогреться.

— Принцесса! — лорд Старк. Добродушный хозяин позаботился о том, чтобы служанки принялись отогревать гостью. Так что Эймонда она не видела ещё некоторое время. Что нисколько не успокаивало! И позволило крови в теле и разуму прийти в движение! Если можно так сказать.

Чистая одежда. Тёплая, кажется, теплее, чем у других. А размер? Неужто Криган не пожалел одежды покойной жены? Сара, помогавшая ей всё это время, улыбнулась. Не слишком ли легко ей досталось расположение девушки? Юная и красивая. И держится хорошо.

— Скажи-ка, — Сара тут же кивнула ей, — а где я могу найти принца Эймонда? Или он сейчас не в замке? — живот принцессы заурчал.

— Давайте покормим вас для начала, — Сара улыбнулся, подхватив принцессу под локоть. — Ой, простите, — и убрала руку. — Принц и брат, то есть лорд, должны были быть на охоте, — девушке было тяжко себя контролировать, когда рядом не кружились остальные северяне. Их отсутствие развязывало ей руки не в самом лучшем плане.

Рейма мягко улыбнулась.

— Видимо, лорд Криган вернулся раньше, чтобы проверить, что приготовления к ужину идут хорошо. Вроде как у кого-то было предчувствие, что вы вернётесь сегодня, или примета какая-то… — пока девушка говорила, Рейма позволила себе немного расходиться из стороны в сторону. — Идёмте! Как раз соберётесь за столом, я думаю, — Сара послужила ей моральной поддержкой. Она рассказала, чем занимали принца Эймонда в Винтерфелле. Всё же Старк не хотел позволить Таргариену разгуливать по замку свободно.

Они пришли раньше. Стол уже накрыт. Сара не могла присоединиться, всё же бастард. Но поторопила гостью, потому что нечего ждать, когда голодная до ужаса. Так что принцесса решила съесть ножку хорошо прожаренной птички. За дверьми послышались голоса. Кажется, лорд Старк всё же решил позаботиться о ней. Иначе зачем он так старается заговорить принца?

На плечо опустилась родная рука, призывая повернуть голову, но Рейма не успела, замерла, получив поцелуй в щёку. И всё же поцеловать в ответ не дали. Конечно, Эймонд не стеснялся, а выражал свой… гнев? Хотя по нему и не скажешь. Он успокоился? Великолепно держится. Или весь негатив ушёл в организованную Старком деятельность? Не весь. Эймонд посмотрел на неё. Он сел рядом, а не напротив, чтобы видеть всех.

— Приятного аппетита, — и хмыкнул. Повернулся к Старку, и они подняли кубки. Лорд не лез в дела принцессы, и Эймонд тоже не стал спрашивать про её приключения. Пока. Сара была рядом, но не мельтешила перед их глазами. Только подкладывала ей еды.

— Завтра отведу тебя к Валеону, — Рейма улыбнулась девушке, и та, обрадованная, поспешила удалиться, потому что дальше не получится оставаться незаметной. Краем глаза принцесса увидела улыбку лорда, он был рад за свою сестру. И послал гостье короткий благодарный кивок.

Эймонд заметил, но удержался от комментария.

И назад они ушли не вместе. Принц пожелал прогуляться, подышать свежим воздухом. Рейма только кивнула. Она не понимала, как надо себя вести, чтобы это устроило принца. Это в Красном замке у них должно быть всё хорошо. А здесь? И Рейма предпочла лечь спать, потому что утро вечера мудренее. Только сон как назло не шёл к ней.

Поворочавшись некоторое время, Рейма снова оделась теплее и пошла на поиски мужа. Наверняка он с Вахгар. Благо, драконица большая, и сразу стало ясно: надо подняться на стену. Проще простого. Богороща с высоты тоже красива. Но она может подождать.

Валеон уложил голову на стену, он был чуть поодаль от Вхагар и её всадника. Эймонд ему нравился. И сейчас дракон только наблюдал и не лез, чувствуя напряжение Таргариена. Вхагар опустила голову к нему, позволяя себя гладить и обнимать. Четвёртый всадник. Очень похож на второго. Может, драконица как-то понимала, что это его внук? Рейма не летела на всех порах, подходила осторожно. Вхагар чуть оттянула голову. Драконий глаз открылся и посмотрел на неё.

Вдох. И Рейма зашагала чуть быстрее. Расстояние вытянутой руки.

— Если бы не моё упрямство, мы бы поговорили, помирились, и, может, я хотя бы знал, что ты собралась на Север, — он не обернулся. Рейма замерла. — Но сейчас я не хочу говорить. Чем дальше, тем меньше верю тебе. Когда я говорил, намекал, что они отберут тебя, — «чёрные», Рейма могла бы попытаться возразить, но не стала. Не стоит подливать масло в огонь в Винтерфелле, где явно у Деймона имеются уши и глаза. Эймонд продолжал: — Ты убеждала в обратном. Лгала? Потому что они, в отличие от нас, «зелёных», понимают, что творится в твоей голове, — ему интересно, что именно ей здесь понадобилось. Но не стал пытаться.

«Ничего хорошего точно», — Рейма закусила губу. И вздрогнула: Эймонд резкий и быстрый, он обернулся и шагнул вперёд, хватая её за плечи.

— Редко и почти всегда я не говорил прямо, но я люблю тебя, Рейма, — и сейчас, смотря в его единственный глаз, помня про хладный сапфир под повязкой, принцесса почувствовала тяжесть чувств, свалившуюся на супруга. Хотя о том, что она любит его, Рейма говорила ещё реже. Только Эймонд не волновался об этом. Не притянул к себе, а сам прильнул, уткнувшись лбом в её плечо.

Вхагар улеглась, надеясь, что её больше не потревожат. Валеон последовал примеру старшей.

— Ты ведь понимаешь, к чему всё идёт. И, кажется, ты уже определилась, кого будешь поддерживать до самого конца, — он опустил руки на талию, обняв.

— Эймонд! — не дал ей отпрянуть, вырваться.

— Послушай, — хотя обычно говорил: «Я не закончил!» Всё же споры между людьми естественны. — Ради меня, сделай вид, что это не важно, что наш брак не был ошибкой. Давай будем счастливы, — «если ты любишь меня». Необязательно произносить. Голос не был молящим или дрожащим, скорее выражал всю ту выдержку, которая сейчас была у Эймонда. Но в следующих слова ярче стала сталь, жестокая и уверенная: — А когда короля не станет, просто улети, в Дорн или за Узкое море…

— Почему ты вообще заговорил об этом? — Рейма потянула руки к его голове, чтобы поднять. Всё-таки она знала его хорошо: Эймонд не тот, кто будет лить слёзы. Но сейчас лицо выдавало его: принц чувствовал себя бессильным. Сглотнул.

— Прошу тебя. Я не хочу видеть тебя рядом с ними, на её стороне. Хочешь лгать дальше? Хорошо. Сделай вид, что любишь меня, сделай вид, что важен я, а не твоя преданность Рейнире, — он хмыкнул, когда Рейма отвела взгляд и отняла руки. — Нет, поздно просить меня о том же. Я никогда не скрывал…

— Получается, я часть твоей семьи, пока… — перебила и сама не хочет договаривать. Эймонд усмехнулся. Лучше промолчать?

— Ты меня совсем не слушала. Только и думаешь, как использовать мои слова против меня самого, — хмыкнул и рассмеялся. А затем ткнулся лбом в её лоб. Немного больно, но ерунда.

— Возможно, — по крайней мере, это уже привычка, выработанная защитная реакция. Рейма закрыла глаза. Если бы она умирала в бою, Неведомый пришёл в образе Эймонда, распалённый и азартный, готовый схватить и не отпускать. — Прости. Я уже не знаю, что правильно, как надо. И не говори мне, — Эймонд взял её ладони, выдавая некое подобие усмешки, несколько недовольной, — что как хочется, так и правильно. Сам же не живёшь по этому принципу, — а это уже точно намёк на «зеленость», но всё ещё не камень в огород.

— Тебе можно, — чмокнул в губы и подхватил на руки. — Не стоит тебе опять мёрзнуть. Полетим домой, как наиграешься со Сноу, — Рейма слабо обхватила его шею.

— Мне надо на Драконий Камень, это важно, — он замер. Было такое ощущение, что он отпустит её, попутно освобождая свою шею. И она могла его понять.

— Вроде бы меня тоже приглашали, — улыбнулся и пошёл дальше, оставляя свою супругу в лёгком замешательстве.

΅◊΅

Королю сказали, что вторая принцесса отправилась на Драконий Камень: Алисента не хотела беспокоить Визериса. Хотя его улыбка в ответ на это ей не понравилась, королева удержалась от едких замечаний. Маска отражала свет свечей. И сегодня она ласковая и заботливая жена, хотя государственные дела отняли у неё мягкость и присущее этой мягкости изящество. На смену пришло величие.

Помогла принять лекарства и дала немного молока. Села рядом ближе, и взяла за руку. Супруги улыбнулись друг другу. Раздался стук в дверь. И Алисента успела напрячься. Стража оповестила о приходе принца Дейрона — и плечи королевы опустились. Юноша был рад застать обоих родителей. Алисента любила его больше всех из своих детей — себя обманывать было тяжело, не стала. И часто королева думала, что боги посмеялись, не сделав Дейрона её первым сыном. Женщине было обидно, что Эйгону и Эймонду не доставало отцовской любви. Они ни в чём не виноваты. И страдать во имя Рейниры не должны. И только «воскресший» сын получал и любовь, и улыбки. И Хелейна. Но и она не была любима, как Рейнира, Визерис любил её чуть меньше Реймы.

Алисента давно смирилась.

Дейрон снова накопил весёлых житейских историй. И ими радовал короля-отца. Чудесный мальчик. Ни намёка на отвращение, пока подставлял лоб для поцелуя. Он очень похож на неё, возможно, сказалось воспитание деда.

— Я рада видеть, что он любимый сын, — проговорила Алисента, когда двери за третьим принцем закрылись, и повернула голову к супругу. Визерис наверняка хотел сказать, что любит всех детей, но не стал. Ни гла́за, ни щеки больше. Королева убрала маску.

— Он напоминает мне дядю Эймона, надеюсь, этой меры будет достаточно, чтобы успокоить тебя, — король закрыл свой целый глаз, желая сдаться на волю снов.

Алисента тяжело, но бесшумно вздохнула. Даже будь Дейрон их первенцем, будущее не изменилось бы. Ведь Рейниру он назначил наследницей ещё до их свадьбы. Да и как сравнение с принцем Эймоном должно успокоить её? От одного припоминания его смерти дрогнешь — Неведомый неумолим.

΅◊΅

Ульф стоял на воротах замка. Заметив чёрного дракона, успел обрадоваться, пока не заметил рядом Вхагар. Это не мог быть какой-то другой дракон. Драконы приземлились у ворот, цепляясь своими лапищами за край стены. По ним принц и принцесса спустились. Латник не стал обращать на себя их внимание. Принц остался позади супруги, шёл на расстоянии одного широкого шага. Ульфу повезло, что он сегодня в шлеме. Иначе бы привлёк внимание своим взглядом зеваки. Потому что сложно не заметить, с какой настороженностью и недоверием второй принц осматривает замок наследников.

Шум моря… не так уютен, как чужие северные ветра. Море у Староместа поприветливей будет. Но это уже субъективщина!

Эймонд здесь впервые. И его интерес неподдельный. Наверное, Деймон счёл это достаточной причиной для снисхождения. Порочный принц закатил глаза, когда племянница посмотрела на него, приветствуя. Но Рейниру она обняла, хотя та обняла младшую ещё крепче.

— Ты вернулась, — Рейнира улыбнулась, обхватив лицо Реймы и поцеловала в лоб.

Эймонд мог бы счесть это милым, если бы его не раздражал факт, что они всё-таки знали о выходке Реймы. Уголок губ дёрнулся. Тут же прибежала дочь Деймона, одна из близняшек. Рейна? Уж она-то не надела маску гостеприимства, поспешила отвлечь отца. Правда, плохо получилось: Деймон держал на руках Эйгона. И вроде бы Эймонд испытал ещё больше раздражения, но мог только убрать руки за спину. Рейма обещала, что к вечеру их здесь уже не будет.

— Да, и у меня есть к тебе один вопрос, переговорить бы с глазу на глаз, — тихо проговорила Рейма. И Рейнира кивнула.

— Как скажешь. Но вы бы поели с нами, — аккурат к полуденной трапезе подоспели.

— Гостей не травим, — оскалился Деймон и усадил сына удобнее: — Правда, Эйгон? — на что Эймонд закатил глаз.

Чем больше Таргариены отличаются, тем больше они похожи.

Хотя принц немного жалел, что они не прилетели, например, во время тренировки. Уж больно хотелось посмотреть на Порочного принца в действии, пусть и не в настоящем бою.

— Ну, я бы не отказалась, ужасно голодная, — и это правда.

Рейнира наклонила голову и улыбнулась:

— А может?... — и посмотрела на живот.

— Вряд ли, — супруги ответили одновременно. И когда Рейма переглянулась с Эймондом, тот повёл плечами. Он так и не коснулся этой темы. Чувствует гнев или обиду? Ей оставалось только гадать, раз не имеет смелости спросить прямо. Непохоже, однако, что принц разочаровался. Деймон хотел отпустить ещё шутку, едкую такую, но передумал.

— Рейма! — влетел в зал второй принц Веларион. И сразу же обнял гостью: — Я как Валеона увидел, тётя, сразу сюда, — Рейнира рассмеялась: Люцерис будто сиял. — Ты надолго?

— Ага, как же, судя… — а вот Джекейрис не особо спешил. Он увидел Эймонда и не стал заканчивать мысль. Явно кто-то не хочет портить прекрасный день ссорами. Хотя наследник Рейниры удивлён. Он надеялся, что Вхагар — галлюцинация, потому что давеча Рейна вспоминала драконицу матери. Прямо силой мысли притянула, видно.

— Не ссутулься! — мама и тётя. Мама уже привыкла и не наседала, а вот тётя...

Обычно она добавляла, что к годам тридцати он скрутиться улиткой, но сейчас не стала. Славно! Смущаться не в кругу близких ему хотелось меньше всего. Джекейрис чуть выпрямился. Но не более. Промелькнуло выражение лица, которое состроить мог только он. Что-то типа «любимчик не я, хрен с ним».

— Мы ненадолго, пообедаем, я переговорю с Рейнирой, и в Королевскую гавань, — воодушевление на лице племянника сменилось досадой.

— Мне много времени не надо, небольшой полёт, — по искрам азарта в глазах племянника Рейма поняла, что тот хочет показать нечто такое, что происходит не по его воле.

Рейма покосилась на Эймонда: если согласится, он останется в замке один против всех… явно не то, от чего можно получить удовольствие. Принц хмыкнул. Пусть будет по её хотенью, его сюда силой не тянули. Хотя последнему стоит расстроиться… наверное. Одна головная боль эти «чёрные».

Так обед прошёл мимо Эймонда. Когда он успел стать бедным родственником? Не то чтобы он горел желанием побеседовать, но в голове иногда проскальзывали замечания на те или иные реплики беседующих. Рейма же говорила со всеми. В основном с сестрой и племянниками. Дядя поглядывал иногда в сторону племянницы. Не он ли подбил её на полёты в дальние края? Эймонд сжал кулак; с выводами не стоило торопиться. Рейма сидела рядом, кажется, заметила или почувствовала его раздражение — и прислонила своё колено к его.

Но как только обед подошёл к концу, второй Веларион выскочил из-за стола, торопя Рейму. Она провела рукой по плечу мужа:

— Вернусь быстрее, чем думаешь, — в ответ он только усмехнулся. И надо же было сесть так, чтобы, подняв голову, увидеть всех.

Но Деймон, слишком счастливый, поторопился уйти уложить сына спать, позвав с собой Рейну. Джекейрис постучал пальцами по столу, посмотрев на мать. Рейнира намекнула взглядом, чтобы сын ушёл.

— Не хочешь прогуляться? — старшая сестра улыбнулась и ему. Странное чувство. Припомнить бы её глупые обвинения.

Эймонд снял повязку, показывая свой сапфировый «глаз»:

— Четверо на одного, в отличие от них, я не собирался нападать, только припугнуть, — но Рейнира стойко выслушала его замечание.

— У того… конфликта, само собой, есть другая сторона, но я защищала своих детей.

— Бастардов, — прошептал Эймонд, ухмыляясь. Взгляд Рейниры тут же похолодел. — Что, расскажешь королю? — чтобы оставить его без языка. Останься Деймон здесь, он бы ответил, что не хочет делать из мужа дорогой племянницы ещё большего калеку. Но Рейнира глубоко вдохнула. Всё же она не ожидала, что, будучи один, Эймонд скажет что-то подобное.

— Ты ничего не можешь с этим сделать, — и усмехнулась.

— Особо и не стремлюсь, — то есть найдётся кто-нибудь другой?

И этого недостаточно, чтобы обвинить его в угрозах.

— Ты мой брат, муж моей сестры, нравится тебе или нет, я будущая королева, — Рейнира сложила руки, чтобы не крутить кольца на пальцах. Он только кивнул, не желая соглашаться вслух. — Я всего лишь хотела поговорить о вас с Реймой. Кажется, не всё гладко… — в конце концов, Рейниру расстраивал тот факт, что Рейма то выражает своё доверие к Эймонду, то выражает недоверие. Чревато последствиями как бы.

— Брось, — Эймонд повёл головой; хруст, и как-то полегчало. — Ты знала всё с самого начала. И молчала. Хорошая работа, старшая сестра, Рейма точно оценила, — ему понравилось, что женщина не сразу поняла, о чём речь. — Крыса там действительно была, буквально, — Эймонд встал. Рейнира взгляд не отвела. — Не стоит меня провожать, — кивнул ради формального приличия и поспешил удалиться.

Рейнира тяжело выдохнула. Зря она надеялась на более-менее мирный разговор.

...

Ульф вздрогнул, стоило принцу Эймонду пройти мимо тяжёлой походкой. Не, жене такого человека даже комплименты опасно делать. Он лучше со стороны посмотрит, помечтает. Тот подошёл к Вхагар, которая вроде даже приободрилась с возвращением своего хозяина. Или нельзя так обозначать отношения драконов и Таргариенов? Ульф сощурился. Относительно недавно здесь пробегала миледи Рейна. Пыталась приблизиться к Вхагар, но драконица быстро дала понять, что девушка ей никто и пусть валит обратно. Госпожа даже приуныла. Ульф и об этом слышал. Но его работа не господ обсуждать. Хотя… на что она надеялась? Да и не в мать характером пошла, наверное, раз Вхагар сейчас её не подпустила. Зато и не подкрепилась ей! Тоже хорошо.

Валеон и Арракс вернулись. Они ещё покружились рядом, и затем молодой дракон направился к замку. А Валеон остался в небе, пророкотал. Эймонд взобрался на Вхагар и повелел взлетать. Чёрный дракон рванул вперёд, в направлении Королевской гавани. И Вхагар поспешила нагнать его.

Рейнира вышла на балкон, посмотрела им вслед. О чём сестра хотела поговорить? Похоже, не так важно, или не к спеху. Солнце всё ближе к закату.

Ройн вернулся в чужое королевство. На самом деле, он не был привязан к драконьей принцессе так, как Морс и Кайа. Он больше за ними следовал. В какое-то мгновение Ройн даже думал не возвращаться. Пытался искать причину задержаться. Принц Кворен не давил: он хотел отправить «замену» Кайи. Старуха? Целительница? Как-то всё равно. Мириться с настоящим не хотелось, когда воспоминания тянут «вниз». Но дорниец верен своей клятве. Оставлять детей, пусть и чужих, не желал. Их принцесса…

Рейма в Дорне не была обременена долгом перед своим Домом. Ей не требовалось принимать трудные решения. Принц Кворен позаботился об этом. Дорн стал колыбелью спокойствия и расслабленности Реймы Таргариен. Принц Джейхейрис и принцесса Джейхейра — уже не самые младшие племянники. Но именно их она попросила защищать даже ценой их жизней. Наверное, её нерешимость, свойственная обычным людям, ему нравилась. Ройн решил вернуться в Королевскую Гавань. Он отвык от родного Дорна. Хочется вернуться к напряжённости, чувству опасности, терпению, которое грозится вот-вот иссякнуть, но его пока в достатке. К своим людям надо. Привычка… вот что его ведёт.

Королева поджала губы: новые люди при дворе ей нынче не нравились. И на приветливую улыбку старой дорнийки отвечала лишь подозрением во взгляде. Ройн только упомянул, что Кайа у старухи этой училась отвары варить. Алисента согласилась. Рейма особо не распространялась, почему именно эти отвары нужны, а не их помогут. В любом случае, дочь под присмотром староместских слуг: если заметят что-то подозрительное в поведении или состоянии принцессы, доложат. Алисента, провожая дорнийцев взглядом, поджала губы. Она не хочет прибегать к слежке за Реймой. Но разве есть другой выход? Особенно после полёта на Север.

Единственное, что случилось на радость после — примирение Эймонда и Реймы. Как будто и не ссорились! По крайней мере, теперь оба о друг друге одинаково заботятся. И некоторые девицы… если можно так сказать, умерили свои аппетиты. Отец ведь не знает, что дочь в ловушке мастера над шептунами. Остаётся самой думать, как справляться. Королева потянула ногти к губам…

΅◊΅

Без принцессы Реймы и её колдуньи Алис Риверс чувствовала себя вполне сносно. И только. Ведь принц Эймонд поспешил за своей супругой. Есть чему позавидовать. Поэтому нехотя — и не осознавая этого из-за раздражения — сама пресекала большинство слухов на корню. Что, собственно, послужило её репутации как благородной и благовоспитанной леди. И принцессе службу сослужила, и себе. Хотя сдалась ей подобная репутация! Подобное «приобретение» нисколько не окупало затрат душевных на спокойствие и усмирение зависти: счастливые супруги будто заново женились! Или как там шепчут по углам? Алис вполне осознавала некоторую нездоровость своего интереса. Но не попытаться воплотить безумную мечту любой простолюдинки, пусть и не наивно и не невинно, нельзя! К тому же и к самой «сопернице» ведьма испытывала как интерес, так и уважение. Поэтому, в один из дней, она сильно удивилась желанию принцессы переговорить «с глазу на глаз». Благоразумно отказать под благовидным предлогом. Однако лицо Алис украсила предвкушающая улыбка.

Правда, улыбаться в «богадельне» Реймы женщина не могла. Более того, принцесса поставила «леди Стронг» рядом с собой на раздачу и затыкала рот, не давая заговорить по делу. Ведьма почувствовала себя… обычной? Почему-то выдавливала из себя полуулыбки детям, которые стояли в очереди к ней. Краем глаза Алис заметила усмешку Реймы. В этом не было презрения. Возможно, оценка. Не более. Принцесса явно хотела знать, как «леди Стронг» относится к людям, чьё происхождение ей всё же ближе. Факт — без намёка на превосходство. Принцесса вызывала уважение. И подливала масло в огонь зависти Риверс.

— Сегодня мой последний обед здесь, — сказал юноша в очереди к принцессе, когда настал его черёд.

— Если нашёл работу, не пропадёшь, — улыбнулась принцесса. По достижении шестнадцати лет здесь уже кормиться нельзя. Закон суров, но это закон. Принцесса, а также сторонники «зелёных» и «чёрных» строго блюли его, хоть и по разным причинам.

— Постараюсь. А то зря кормили, получается, — в широкой юношеской улыбке отсутствовало пару зубов.

Алис повела плечами.

— Хотя раньше вы были добрее, — Рейма отдала юноше миску, усмехнувшись в ответ на замечание.

— Не возразите? — спросила Риверс негромко.

— Чему? Он повзрослел. И это хорошо, — Рейма проводила юношу взглядом.

Теперь Алис поняла, почему лорд Стронг не хочет портить репутацию принцессы с помощью этого места. Нет смысла, когда самой принцессе всё равно. Быть может, даже на руку сыграет, если двинутся в этом направлении. Придуманная себе обязанность — почва. Для народной поддержки? Или наоборот?

Всё же чувствовалось во второй принцессе нечто своё.

Раздача окончилась. Работники стали прибираться. Принцесса отвела помощницу в угол, в котором их сложно подслушать и из которого видно всё остальное помещение.

— Почему ты помогаешь Стронгу? — поддерживать его жизнь. Что он пообещал? Алис усмехнулась: сначала Рейма заставила её расслабиться, а потом полезла сразу в лоб. Ничего гениального, но определённо веселее, чем в Харренхолле.

— Помощь? Защиту? Ради воплощения амбиций, — ведьма в душе оценила старания принцессы. — Что-то ценнее вы мне не предложите, с вами я больше потеряю, — женщина старше принцессы. Алис позволила себе толику снисхождения во взгляде.

Но, судя по тяжкому вдоху Реймы, та сама не верила в успех. Лишь попыталась. Напротив стояла точно такая же женщина, как сама Алис. А значит, она всё ещё имеет право попытаться возвыситься. И никакая симпатия Рейму не спасёт. Что поделать? Сама судьба не оставила иного выбора: только принц Эймонд и подходил.

— Хотя есть кое-что, что я хотела бы получить. Ваше. Мы можем совершить небольшой обмен, — Алис не ждала положительного ответа сразу.

Принцесса сдвинула брови.

А Алис продолжала улыбаться.

Рейма сделала ещё один глубокий вдох:

— И что же это?

— Волосы, — подобный ответ не удивил принцессу. Но по отведённому взгляду собеседницы ведьма поняла, что вероятность получить согласие… — Только не те, что у вас сейчас. Они бесполезны. А эти, — и выудила мешочек Кайи.

— Паскуда, — Алис проигнорировала оскорбление: разобраться с ней здесь и сейчас принцесса не может, пусть так душеньку отведёт. К тому же принцесса и капельки стыда не чувствует.

— Будь вы мужчиной, положила бы глаз на вас, — смешок. Рейма сжала кулаки.

— В чём разница? — и успокоилась, насколько возможно. Не будь напряжения меж ними, Алис бы пошутила ещё.

— Точно сказать можете только вы, — ведьма не сдержала нервного смешка. Рейма нахмурилась. — Хочу спросить, но тогда вы сможете меня казнить, — обвинение в колдовстве, в тёмном, да ещё и принцессы — прямая дорога на эшафот. — Но в них, — Алис посмотрела на мешочек, — полно жизни, — и вслух не стала добавлять: «В отличие от тех, что на вашей голове». Всё остальное выдавало продолжение этой мысли.

— Я считаю себя неглупой особой, но в магии ведаю мало. И понимаю, что никакая ответная услуга не стоит подобного риска! — Рейма выдохнула, схватив мешочек. В кулаке будто что-то загорелось, но не по-настоящему.

Алис снова увидела две тени за спиной принцессы, теперь они кривились и будто хотели кричать. Недовольство. Но сама Рейма и бровью не повела.

Риверс поджала губы: придётся довольствоваться имеющимся и собрать ещё немного по возможности.

Может, стоило согласиться? Всё равно скоро Ларису нечего будет ей предложить. Потому что Алис нисколько не боялась потерять фальшивый статус «леди Стронг». И не стоило бездумно держать мешочек на виду. Надо было попытаться сохранить волосы. Для приворота, например. Если Ларису всё равно, на чьей стороне выступит вторая принцесса, он просто наслаждался её противоречивым, ведущим к неминуемо плохому концу положением, то Риверс ставила на присоединение Реймы к «чёрным». По крайней мере, подобное предательство «зелёных» помогло бы ей сблизиться со вторым принцем.

Ведьма покинула бывшую таверну. Она оглянулась напоследок: Рейма держала мешочек в руках, но не собиралась прикасаться к волосам. Две тени рядом с ней не принадлежали людям? Что это? Одно ли существо? Ведь даже тени, следующие за самой Риверс, притаились, притихли.

΅◊΅

Четыре яйца Тессарион и Валеона вылупились. Немного не так, как ожидалось. Три детёныша принца Дейрона обещали вырасти, блистая чешуёй цвета яркого лазурного неба. Детёныш, доставшийся принцессе Рейме, был на их фоне белым облаком. Они быстро вылупились. И драконоблюстители кормили их щедро, как велено. Они не растут так же быстро, как их отец, но крепкие. Принц и принцесса были довольны.

Дейрон любил сбегать к ним, поскольку к отцу его пускали всё реже. Детёныши игрались, схватывая кусок за куском, сплетаясь в клубок и расплетаясь.

Валеон проводил всё своё время с Вхагар. А потому Рейма показывалась в Логове редко. Только ради белого малыша, который сейчас прятался в углу. Одинокое облако. Имя почти такое же. Вечное облако. Дейрон понял задумку сестры: облака вечно меняются, а одно, которое остаётся целостным и не сливается с другими, естественно будет одиноко.

Кажется, среди драконов их дома белых ещё не было. Дейрон решил списать символизм именно на этот факт. Среброкрылая всё же серебряная…

А вот с именами для своей троицы Дейрон не мог определиться. Надо торопиться, иначе останутся безымянными.

— В последнее время ты тих и не показываешься на тренировках, — Эймонд опустил руку на плечо младшего брата. Тот резко оглянулся, удивившись. Помирившись, Эймонд и Рейма всё больше тренировались и учились. Вместе. Миловаться им это не мешало, но Дейрона это не касается.

— Меня снова хотят отослать в Старомест, — юноша насупился, возвращая взгляд на меленьких драконов.

— Отослать? — переспросил Эймонд.

Дейрон опустил голову. Старший брат не собирался его упрекать:

— Это город матушки, дедушки. Твоё присутствие там имеет смысл, хотя мне это не нравится по иным причинам, — Эймонд схватил его за плечи, становясь сзади. На стороне «зелёных» драконов меньше. А Дейрон рос в Староместе, знает о нём достаточно. Тессарион вполне может считать те земли своими.

— Тогда лети со мной, — Дейрон засмеялся. Понравится ли это Рейме и остальным? — И сестру с собой возьмём, не будете обо мне беспокоиться, — и улыбнулся. Он хотел верить: Эймонд и Рейма любят его. Ведь только от них Дейрон получает братскую и сестринскую любовь.

А они и любили этого славного мальчишку. Юный, смелый, честный. И ужасно стеснительный, хотя старается не подавать вида.

— Попробуй предложить, — Эймонд взъерошил мелкому волосы и посмотрел на лазурных дракончиков, здоро́веньких и здорове́ньких малых: — Однако им придётся остаться здесь. Я прослежу, чтобы драконоблюстители позаботились о них, — мимо прошли двое из драконьих стражей, потому что надо кормить и драконов принца Джейхейриса и принцессы Джейхейры. Их называли Эйгон и Хелейна, выбирали из вариантов, предложенных Эймондом: Шрикос и Моргул. Замечательные малыши.

Дейрон вздохнул.

— Спасибо, что пришёл, — юный принц выпрямился.

— О, нет, я здесь за Облаком, — Эймонд пошёл к тёмному углу, где спрятался детёныш. Один из троицы, у которого на голове были два заметных рога, пополз за ним. Принц взял драконыша на руки, тот смиренно пророкотал.

Дейрон сжал губы и опустил взгляд. Неловко. И немного обидно.

— Я разрешаю называть себя милым только Рейме и матери, и Хелейне иногда. Это не всегда приятно. Но ты милый ребёнок, — подойдя к нему, старший приобнял младшего. И снова растрепал волосы напоследок, широко улыбаясь.

Маленький рогач, ползавший за Эймондом, обошёл третьего принца кругом и требовательно зарычал. Еды было мало.

— Назову тебя Реймонд Вредный. Именно так, — Дейрон упёрся руками о бока, а затем поглядел на двух других.

У одного детёныша зрачки настолько светлые, что драконоблюстители боялись, что дракон слеп. Но всё хорошо, просто необычные глаза. Дейрон посмотрел куда-то вверх: стоит ли поддаться порыву? И надо быть хитрее, чтобы не поняли так быстро, как с вредным Реймондом. Пусть этот малыш будет назван... Ви́залис.

Дейрон довольно покивал.

Самая светлая копия Тессарион почему-то любила игнорировать юного принца. Возможно, это способ привлечь внимание. Напоминает ещё одного человека, который явно недолюбливает самого Дейрона. Но дельного ничего не придумывается…

— Пока останешься без имени, — юноша шумно вздохнул.

Детёнышу всё равно.

Хм…

Дейрону пора возвращаться.

«Может, Тесэй? Эйтесс? Тессагон? Дурацкая идея…»

΅◊΅

В покоях царствует темнота, и только над столом горел огонь в подвесных блюдцах и танцевало пламя в свечах. Женщина, уже зрелой красоты, сверяла бумаги. Что в них? Определённо что-то важное. Только оно уходит на второй план, когда появляется ещё один человек. Доверенное лицо.

Шёпот на ухо.

Женщина оторвалась от бумаг. Пальцы потянулись к ушам, заправляя волосы. Взгляд устремился в самый тёмный угол. Способ помочь себе сохранять спокойствие. Было недальновидно медлить с убийством мастера над шептунами. Добрая душа, не хотела жертвовать кем-то из-за этого…

Мисария скривилась.

Теперь же посылай, не посылай — а Косолапый никак не подохнет!

Бледная пиявка знала про леди… Стронг. Но Ларис хорошо постарался, чтобы о ней много не болтали. Встретиться бы с принцессой Реймой, но после освобождения драконов, охоты на белого оленя и изменений в Цитадели личных встреч, наедине и вблизи, у них не случалось.

— Нанять убийцу, — пробормотала Мисария, когда девушка ушла, — или нет?! — слишком тяжёлое решение. Последствия могут отказаться ей не по зубам. Написать Деймону? Пусть решает. Или самой ещё потравить немного? Но не подбираться слишком близко! Кто знает, может, и от этой леди получится избавиться?

΅◊΅

Красный замок вновь содрогнулся от воя и воплей, воя и воплей роженицы. Принцесса вот-вот должна была родить ещё одного королевского внука или королевскую внучку. Опытные повитухи спокойны, радуясь в душе отсутствию осложнений. Королева, мать и бабушка, Алисента тоже здесь. Хватка дочери крепка, как и раньше, крепка настолько, что губы женщины сжаты в тонкую, светлую линию. И ни звука — её боль ничто. Душно и на улице, и в помещении. Явно скоро накроет столицу сильная гроза. Улицы уже пустели. Но море обещало не бушевать.

Драконье яйцо Пламенной мечты уже ожидало своего будущего владельца, томясь в треножном котле. От него не отрывал взгляда принц Эйгон. Так он защищался от лишних, пугающих мыслей. Не слушал сестру и брата, которые сидели в обнимку на софе, будто не волновались совсем. Иногда их голоса становились громче: что-то о сплетнях простолюдин, рыбаков и торговцев; поведение детёнышей Валеона; Дейрон (что с ним могло быть не так?); какая-то философская белиберда… погнать бы их пинками!

Дейрон сбежал к отцу. В опочивальне короля третий принц отвлёкся от всех тревог. Он рад снова стать дядей, однако после праздника в честь новорождённого дитя ему придётся отправиться в Старомест. Радость и грусть насмешливо окружили душу юного драконьего принца. Но Дейрон не подавал вида. Радовал Визериса улыбкой и тёплым взором. Заболтал отца, что тот крепко и спокойно уснул. А пробуждение всё же будет в радость!

Принц Мейлор ознаменовал своё рождение громогласным криком, присущим всякому здоровому младенцу. Гроза метала молнии игриво, ревела громом сладко. И ветер пел песни для драконов.

Десница же решал государственные дела. Корона бесполезна без земли и людей. Сначала они, потом всё остальное. Но добрая весть убедила старика подняться из-за стола и немного отдохнуть, понаблюдать за не очень-то и тёмными тучами.

΅◊΅

— Чудо, если король встанет хотя бы ещё раз, — эти слова прозвучали первыми спустя долгой мучительной тишины, которую принц Эйгон и принцесса Рейма не стали нарушать. Отто посадил их по обе руки. В какое-то мгновение брату и сестре стало некомфортно смотреть друг на друга, они опустили глаза на стол, бумаги, перо и чернила, на старые, но крепки ладони. Эти слова будто в их головах прозвучали.

Теперь Рейма не отрицает того, что Хайтауэр, какой бы пиявкой ни был, всё же дорожил их королём. Узы их — можно ли назвать дружбой? — нелживы и по-своему крепки. Визерис умирал. И взгляд десницы тускнел вместе с жизнью короля. Даже будущие победы не будут способны вернуть этим глазам былые яркость и блеск. Казалось, сейчас он снял маску несокрушимости.

— Вы мои старшие внуки, — мужчина поднялся из-за стола, отодвигая бумаги и чернила с пером. Движение руки велел им не подниматься. — Есть кое-что, что должно вам сказать, пока возможно.

Отто скрылся в тёмной части кабинета, а вернулся с ларцом. Эта вещь хорошо знакома принцу и принцессе. Десница аккуратно, без громкого стука поставил ларец.

— Король упрям. Любовь к первенцу ослепила его, — Отто так и не получил бумагу, вполне позволяющую Рейме его убить сейчас за измену. Благо, замок в его подчинении. И лучше второй принцессе не торопиться. К его удовольствию, она только нахмурилась. Ларец открыли.— Новая эпоха начнётся с неё, — Эйгон сглотнул, взглянув на корону, которая когда-то упал ему на нос, застилая взор.

Лучше бы не пришёл под благовидным предлогом. Видимо, не от скуки Хелейна бормотала о драконах и плоти последние дни. Эйгон осторожно перевёл взгляд на сестру. Рейма смотрела на корону Завоевателя, будто перед ней воплощение всех её бед.

«Почему король Джейхейрис сам не выбрал принцессу Рейнис?» — Рейма снова задалась этим вопросом. Возможно, их бы не было: Реймы, Эйгона и остальных. Но так было бы правильнее. И проще.

Или принцессе хотелось сделать виноватым кого-то, перед кем не надо отвечать. Старый король боялся разрушения их дома. И сам же положил начало концу!

— Что? — Рейма заметила взгляд брата.

— Ничего, — у принца в горле пересохло.

Десница убрал корону в ларец.

— Будущее не станет ясным, пока ты, или принцесса Рейнира, — об Отраде королевства Хайтауэр говорил неохотно, — не укрепишься на троне, — и унёс ларец.

Рейма будто перестала дышать.

— Войной или миром? Чем решится судьба королевства? — спросил Отто, вернувшись и заняв своё место.

— Я не так дальновиден, как дедушка, и опыта не имею…

— Надо больше участвовать в делах, которые тебе охотно поручают, — но в итоге они переходят к Эймонду, или к Эймонду и Рейме.

— Эйгон, давно пора взрослеть. Твоя жизнь на кону, как только ты появился на свет. И если бы не сестринская любовь принцессы Реймы, был бы ты и твои младшие живы? — Эйгону сказанное дедом не понравилось настолько, что он резко поднялся из-за стола, щурясь не хуже Солнечного огня. Дед, не дед, а говорить такое о…

— Разумно. Ведь не питай я любви к своим братья и сестре, давно причинила бы им вред из желания угодить Рейнире, — всё же Рейму хорошо воспитали. Общими усилиями, так сказать. И наверное, к сожалению, что общими. Десница и принцесса переглянулись; спасибо недальновидности юной Рейниры. — Однако всё ещё неразумно обсуждать подобные планы при мне, — Рейма кивнула Эйгону, и брат с неохотой сел обратно.

— Бросьте, — десница повёл ладонью. — Как только вы почуете конец короля, отправитесь на Драконий Камень, — не вопрос. Приказ? Констатация факта. — Удерживать вас силой можно, но это тоже трата ценных ресурсов. Да и как я могу держать в разлуке полнокровных сестёр? — Отто усмехнулся. К удивлению двоих, по-доброму.

— Это не просто жест доброй воли, — иначе бы он не был десницей столько лет. Отто медленно качнул головой, соглашаясь. Рейма вдохнула сильнее: — Чего вы хотите?

— Нет! — Эйгон качнулся вперёд, ударив ладонями по краю стола. — Ты оставишь меня?! Эймонда?! Маму?..

— Тише, — десница опустил руку на плечо принца, не отрывая взгляда от принцессы.

Уже поздно. Лучше поторопиться и покончить с этой темой. Иначе Эймонд и Хелейна начнут беспокоиться. Они не знают, что старшие в башне десницы.

— Всех не спасти. Подумайте, кого вы предпочтёте видеть в живых, — мужчина не насмехался. Он действительно думал, что Рейма способна сделать это — принять подобное решение хладнокровно. — И если вы вступите в… игру на стороне Рейниры, сделайте одолжение: пусть «чёрные» начнут войну, — прозвучало много, а смысла?..

— Я вам не пешка, десница, и ничего обещать не стану! — скулы выдали напряжение молодой женщины. Она сглотнула. — И я не хочу бессмысленных смертей, дедушка, — обратилась резко, вставая. — Однако если для вас это игра, позвольте о вас не беспокоиться. Вряд ли вам удастся остаться победителем, — и ушла как можно спокойнее.

Эйгон хотел последовать за ней, не упустить, как в прошлый раз. Он надеялся, что Рейма возвращается в свои покои, а не направляется к Валеону. Но рука десницы позволила ему подняться. Суровый взгляд заставил замереть.

— Какие выводы ты можешь сделать, Эйгон?..

΅◊΅

Почти лысая голова. Не будь болезнь Визериса такой изнуряющей, всепоглощающей, она бы пошутила, что он «старое доброе чудище» из своих же сказок. И, возможно, ему понравилось бы? Принцесса поправила подушки. И неохотно помогла королю напиться макового молока. И скрыть улыбкой своё недовольство, судя по смеху отца, у неё не получается.

Света намного меньше. Королю так нравится. Припарок меньше. Слишком душно, поэтому часто проветривать стали. И всё больше служителей Семерых.

— Мама? — и всё больше мутнеет рассудок короля.

— Нет, — Рейма взяла его ладонь в свои. Сидеть, пока Визерис не спит, она больше не могла.

Визерис сощурился.

— Эймма? — и рассмеялся.

Рейма покачала головой.

— Рей… рей… — отдышка. — Рейма! Садись, — и дёрнул рукой, будто хлопнуть хотел. — Ты уже… вернулась?

— Откуда? — пришлось присесть на самом краю: голос не звучал громко. Не хотелось надрывно кричать.

Визерис будто не расслышал.

— …от Рейниры?..

— Я ещё не летала к ней, через дней десять собиралась, — пожала плечами.

— Не лети. Останусь один, без дочерей… совсем одинёшенек, — закрыл глаз. Да, Дейрон улетел, и Визерису перестало становиться лучше, легче.

— Есть Хелейна… — уверенности в голосе Реймы тоже поубавилось.

— Славная девочка, — старик… хотя по возрасту вовсе не так… — Но ты поняла, о чём я, — и снисходительная усмешка.

Почему-то Рейма почувствовала обиду.

Слишком много невысказанного — ком в горле. Поздно уже понимать друг друга. И нельзя уже сказать, что маму, королеву Эймму, она не любит. Конечно, её образ и их родство святы. Но в какой-то момент Рейма задумалась об этом настолько, что…

— Я люблю тебя, — голос подвёл: чуть ли не скулёж. Даже больше Алисенты, хотя та выражала свою любовь чаще и больше.

— Я тебя… больше, — Визерис широко улыбнулся. Слабый и беспомощный. Добряк?

«Но Рейниру ты любишь ещё больше».

— Спасибо, — Рейма счастлива, когда может почувствовать себя ребёнком рядом с отцом.

— … — он хотел сказать что-то ещё?

Дыхание короля будто замерло, а затем стало таким жадным. Визерис рвано высвободил руку из ладоней дочери. То ли замычал, то ли застонал.

— Орвиля! Живо! — Рейма подорвалась. Долго ждать не пришлось, хвала Семерым. В висках застучало, а звуки будто пропали.

Ноги сами понесли Рейму к Валеону. Нужно успеть за Рейнирой; за сестрой, а не наследницей. Если это осчастливит отца, она приведёт Рейниру.

…

Отто был прав. И Отто правильно поставил на зависть Реймы. Ведь никто не поспешил с острова наследников в столицу.

Я клялся в доброте твоей не раз,

В твоей любви и верности глубокой.

Я ослеплял зрачки пристрастных глаз,

Дабы не видеть твоего порока.

Рейма сама не поняла, почему не рассказала Рейнире, как плохо стало отцу и что она сама сильно испугалась. Полёт остудил пылкий и благородный порыв. И она просто «прилетела погостить… ненадолго». Как обычно. Деймон щурился, понимая, что племянница недоговаривает. Не стал настаивать — впереди «ненадолго»! И не похоже, что в Красном замке об этом знают. Данный факт доставляет некоторое удовольствие.

Только сомнения и совесть на Драконьем Камне грызут куда сильнее, чем в Королевской гавани.

΅◊΅

— Вечное облако, красивое имя, как и ты сам, — принц Веларион гладил детёныша, уложившего свою голову ему на плечо. Рейма не стала возвращаться в столицу, когда заметила «хвост». Уже ближе к Драконьему Камню были. М-да, выносливость этого малютки поражала. Но в итоге Вечное облако присел позади Реймы, на спину отца; Валеон даже не заметил этой «пушинки».

Арракс недовольно прорычал, но под взглядом Валеона быстро состроил само спокойствие. Чёрный дракон рокотал, как и подобает авторитету. Но не расходился, чтобы не раздражать Караксеса. Вот уж кто точно здесь самый почитаемый сородич.

Джекейрис подошёл к Вермаксу и погладил изумрудную шею.

Рейму ждали недолго. Тёте полезно провести время с племянниками, теперь это точно интереснее и веселее. Рейнира хотела бы отправиться с ними, но Сиракс вот-вот должна была отложить кладку яиц. По крайней мере, все признаки указывали на приплод.

Три дракона то цепью, то клином летали над замком, опустились к спокойной морской глади. И всадники не стеснялись вторить резвыми криками рёву своих драконов. И взмыли высоко в небо! К облакам. Возможность дотронуться до них — иллюзия. Только лицо и руки холодит. Сыро. И дрожь! Но кровь кипит настолько, что чувствуешь лишь тепло.

Но облетать остров они не собирались. Слишком велика вероятность столкнуться с диким драконом. И от одного из них тяжело уйти живым.

Поэтому смех вмиг прекратился, а сердца будто кулаки сжали, стоило разнестись мощному, яростному, жаждущим крови рёву. Рейма узнала его. Тогда они с Деймоном вовремя ретировались. Зрачки драконов Таргариенов сузились. Они сами притихли. Внушительные взмахи крыльев, под стать самой Вхагар, и даже более частые, чем у старой драконицы.

— Джейс! Люк! В замок! — Рейма постаралась определить, откуда именно приближается Каннибал.

— Нет! — Люцерис ни за что не оставит её одну!

— Не глупи! Мы только мешаться будем, — Джейс с ужасом смотрел, как Валеон сам, без приказа, ринулся куда-то вниз. — Нужно позвать Деймона! — с ним и Караксесом шансов больше.

Люк сглотнул и дёрнул головой вниз, когда облака скрыли от них двух ревущих драконов. Нужно лететь что есть мочи!

— Они дождутся, давай, Люк! — Джейс, как старший, не мог полагаться на благоразумие младшего. Сначала Арракс рванул в сторону замка. И только потом Вермакс устремился за ним, собираясь оберегать.

Джейс обязательно полетит быстрее, как только убедится, что Валеон и Каннибал достаточно далеко, чтобы последний не вздумал переключиться на Арракса и его всадника.

Ещё утром Рейма не понимала, зачем прихватила с собой копьё. Теперь точно может пригодиться. Неужели Семеро помогли? Или только Неведомый решил, что с неё хватит? Но магия Кайи…

Самое место для подобных размышлений!!!

Валеон уже быстрее Мелеис. Если так говорит Деймон, нет смысла не доверять. Рейма посмотрела на прикреплённую к седлу цепь. Сподручно. Деймон постарался. Теперь можно пристегнуть руку и отстегнуть ноги. Хотя с такими манёврами! Голова кругом. Валеон петлял по кругу, не давая дикому гиганту приловчиться. Тот бесился сильнее.

Море и небо сменяли друг друга подобно молниям в бурю. И только ветер никуда не девался. Рейма стала замечать приближения скал у высокого берега.

— Не смей с ним драться! — приказ. Но дракон заревел, не желая подчиняться.

Валеон и Каннибал сцепились. Крепчайшая чешуя позволяла Валеону спокойно кусать дикаря в ответ. У врага не было подобного преимущества. Рейма посмотрела на Лазурного Скорпиона. Жаль расставаться, хорошее копьё. Но если попробовать вогнать в глаз Каннибала, оный сам отступит. И, может, даже умрёт?

Здравым умом она понимала, что стоит оторваться и вернуться в замок. И, если Деймон посчитает нужным, они вернутся и покончат с Каннибалом. Вдвоём они могут одолеть этого дракона. Но колотящееся сердце умом не руководствовалось, потому что Валеону необходимо помочь.

Власть над драконами — иллюзия. Так говорил отец. Но Валеон не подчинённый, а верный союзник, если не друг. Дракон всегда был рядом. Она хорошо постаралась, воспитывая его. Пусть нет разума, подобного человеческому, но и прочего достаточно.

Тут застегнуть, тут и там отстегнуть. Копьё в руки. Это в седле безопасно, пока драконы кусаются, царапаются и плюются огнём в морды друг друга. Принцесса сглотнула.

— Я помогу! мой хороший! Чуть вперед! Мы должны оказаться сверху! — осторожничать не получится, как и стоять на ногах уверенно. В такой момент ужасно обидно, что шея у Валеона длинная. С её словами Каннибал рассвирепел ещё больше, больше невозможного. Но пока не замечал её саму. Осталось совсем немного; цепь длинная.

Пронесёт? Не пронесёт?

΅◊΅

Скалистый берег купался в лучах солнца. Здесь было бы тепло, если бы не рёв ветра. Караксес заревел, завидев Валеона. Чёрный дракон что-то нашёл среди скал, внизу, и не мог дотянуться. Реймы на нём не было. Деймон нахмурился и велел красному дракону спуститься вниз. И сам слез.

Рейма без сознания. И дракону до неё не добраться. Деймон аккуратно съехал, умело тормозя, не причиняя племяннице вреда. Присел и опустил руку на шею. Едва живое биение. Но руки не отнял.

Добить? Или дать ей шанс не предавать их? Деймон прикрыл глаза. Валеон зарычал. Караксес зарычал на него, но чёрному дракону всё равно. Если этот Таргариен причинит Рейме вред…

— Тише! — валирийский, не терпящий неповиновения.

Принц уверен, что царственный брат любит свою старшую дочь больше всего на свете. Но Рейма, больше похожая на Визериса, чем Рейнира, радовала короля и не доставляла беспокойств.

Деймон поддался моменту. И вспомнил, как Визерис скупо гладил вторую дочь по голове. Зато от него, Деймона, Рейма получила куда больше. Не так уж милосердно лишить её жизни, якобы не заставляя терзаться и выбирать, и, как следствие, страдать. Деймон вздохнул. И подхватил Рейму на руки. Медленно. Аккуратно.

Что здесь произошло? Где Каннибал? Где Лазурный Скорпион? Деймон посмотрел на Валеона. Почти никаких повреждений, пустяковые царапины. Но и победителем он не выглядит. Стоит поторопиться.

΅◊΅

Слабость. В теле. В душе. Не чувствуется дыхание. Хочется ли открыть глаза? Темно. Это Красный замок? Так темно. Ночь. И ни единой свечи. Холодно. Но ни намёка на ветер или сквозняк. Рейма обхватила плечи. Пусто. Тишина. Куда идти? Ноги сами перебираются. Она вдохнула. Но не почувствовала этого. Страшно? Надо паниковать? А ничего! Это её дом. В скудном свете луны всё серо. Куда идти? Зачем? Только холод пробирает, обволакивая ступни, икры, поднимаясь всё выше и выше. Сердце бьётся? Но и этого Рейма не чувствует.

Двери в покои королевы? Пальцы дрожат… страх? Или всё-таки холод? Коснуться до ручек и потянуть. Ради чего? Всё серо. Мрачно.

Но оглушает детский смех. Появились цвета, яркие и тёплые. Свет ослепил Рейму на мгновение, заставив поднять руку и прикрыть глаза. Рейма всё ещё ничего не чувствовала. Всё ещё ничего не хотела. Алисента была её матушкой по духу. Но по крови… каково сейчас увидеть Эймму? Женщина напротив неё излучала тепло, в отличие от мерещившегося ей отражения в зеркале.

На руках у неё Бейлон? Другие младенцы ютились у ног. Они радовались, смеялись, переглядываясь и рассматривая гостью. Им хорошо. Все шестеро. Эймма, мама, протянула Рейме руку. В её глазах любовь и прощение.

Кажется, в груди сердце забилось ощутимее. И холод вдоха в лёгких. Какая большая могла быть семья.

— Я не заслуживаю твоей любви, — Рейма не слышала собственного голоса. — Я даже любить тебя не могу, — и чем отчаяннее хотелось услышать свой голос, тем больше становился ком в горле. Но Эймма всё протягивала руку, ждала, не торопила. И молчала. А дети… братья или сёстры? Они смеялись, продолжали улыбаться.

Бейлон прильнул головой к шее матери, но не отрывал взгляда от сестры. Засунул пальцы в рот. Жадно смотрел. Будто бы такой возможности больше не представиться. И взглядом просил не подходить.

— Нельзя, — на одно плечо опустилась женская рука, на другое — мужская. Голоса звучали в унисон. В мире без запахов разнёсся аромат крови. И привкус железа во рту. — Нельзя, — шёпот на ухо. — Грязная, грешная. Где невинность? Где наивность? — с одного бока показалось женское лицо. Эймма? Нет. С другого бока — мужское. Таким мог бы вырасти Бейлон. Но это тоже не он? Или светлые образы перед принцессой ложны, а истинны они?

Каково ощущать слёзы на щеках? Тошноту? Крутит, хоть выверни себя изнутри. Дрожь. Холод. Жар.

— Рано, — женский голос.

— И ты принадлежишь… — мужской голос.

— Мне, — звон катящихся монет.

— Всё, что принадлежит другим, в итоге, будет в этих руках, — валирийский? Рейму обняли с двух сторон. И сердце остановилось, чтобы бешено забиться в бесполезной попытке бега.

΅◊΅

Нет живого места на теле: гематомы темных оттенков и отёки, царапины, одни глубокие, другие поверхностные. И коротко обрезанные волосы, жирные и потные. Настолько спутались, что не было иного выхода. Мейстеры уложили принцессу как можно удобнее. Они боялись не заметить внутренних повреждений, о которых не заикались при наследной принцессе. Деймон почувствовал стыд, когда его супруга, несмотря на риск, пожелала увидеть сестру (Рейма без сознания). Закрывая глаза на семью, он планировал, расчётливо и эгоистично. Его выбор, будь иным, принёс бы горе в эти стены. Если бы Рейма не дышала, Рейнира могла бы потерять ребёнка, они бы потеряли ребёнка. Старшая сестра, она прикрыла рот, но не отвернулась спеша уйти. Сидела рядом с младшей. Надежда на благополучное восстановление есть: всё же тело у Реймы крепкое.

Семь тяжёлых дней. И всё это время Люцерис не отходил от Реймы. Сидел на краю кровати. Иногда ложился боком на всё том же краю. И старался не плакать. По ночам, когда замок накрывало безмолвие, сохранять спокойствие труднее. Его тётя. Его друг. Он боялся, что каждый стук сердца мог оказаться последним.

Когда Рейма открыла глаза, не произнесла ни слова. Отвары и какие-то жижи, а не еда. Но принцесса не привередничала, слушалась мейстеров. И вскоре… смогла ходить, опираясь на трость. Не при сестре и дяде, доверяя только юным Люцерису и Джоффри, пародировала отца в его более лучшие времена. Любя и с добротой. Не унывать же, верно? Хотя в зеркало Рейма смотрелась с неохотой.

Вообще, ей не нравилось лежать, но мейстеры уговорили её увеличивать свою активность постепенно. И напрочь не желали подпускать её к драконам. Однако, когда Люк проговорился об унынии Валеона, не реагировавшего даже на веселье своего детёныша, Рейму было не остановить.

— Принцесса?! — вместе с драконоблюстителями дежурили и латники. Один из них снял шлем. Ульф! Ну, конечно, кто ещё мог бы быть настолько смел и фамильярен. Ему, как и принцу Люцерису, не нравилась прыткость человека с тростью.

— В сторону, — принцесса не говорит громко, ни разу не повысила голос с тех пор, как открыла глаза. За свою обеспокоенную рожу латник получил тростью по бедру. Принцесса вошла в пещеры. Белый «комочек» послужил ей ориентиром. Она не стала звать дракона сейчас, не желая досаждать Вермитору.

Люцерис пошёл за ней. Ульф за ними. Правда, далеко от принца латник не отходил.

Отдышавшись, Рейма подошла к чёрному дракону вплотную. Валеон открыл глаза. Но не шелохнулся. Возможно, он не узнал её? Красота к ней нескоро вернётся, если вернётся. Женщина улыбнулась. И протянула ладонь внутренней стороной. Погладить под мордой летучего ящера. Как дворовая кошка, во имя Семерым! Рейма тихо, несколько хрипло рассмеялась. Довольный драконий рокот вторил ей. Но никаких иных движений.

— Ты не виноват, — Рейма прислонилась любом к чёрной морде осторожно, мягко. Вдох, выдох человека. Вдох и выдох дракона. И ни намёка на резкость, будто бы собралась стать равнодушным изваянием.

— Он не в порядке? — поинтересовался Люк.

— Может, чувствует вину? Хотя говорят, что это неразумные существа, — прошептал Ульф. Кстати, разит алкоголем от него меньше, чем раньше.

— Повезло тебе, что драконы понимают только валирийский, — усмехнулся Веларион. И латник демонстративно вжал голову в плечи.

— Ослабнешь, нельзя разлёживаться, мой дорогой друг, — принцесса вновь засмеялась и отпрянула. — Вставай. Тебе нужно размять крылья, — и посмотрела на племянника. — Оберегай его и Арракса. И про своё дитя не забудь, — как ни старайся, а удары трости о камень не заглушить полностью. И эхо не подвластно человеку.

Принцесса что-то буркнула под нос.

— Хотите, повяжем тряпицу? Звука не будет, — Ульф — святая простота.

— Отличная идея, ты и займёшься, — но принцессу он обрадовал.

Люцерис с любопытством глянул на латника, и тот скромно отвёл взгляд. Ничего такого! Аб-со-лют-но. Он ведь верный подданный, в конце концов.

΅◊΅

Рейма улыбнулась Рейне, которая явно пришла поддержать Люцериса. Ему не нравились волнения на Дрифтмарке, а последнее вовсе подавило его моральный дух. Но он держался. Достойный сын. Тётушка только потрепала его за щёку. Путешествие до столицы — корабль это или дракон — ей не по силам. Ей не нравилось доставлять Рейнире ещё больше проблем, своим положением. Благо, дорогой племянник помог написать письмо королеве, в котором вторая принцесса подчеркнула необходимость быть на Драконьем Камне ещё некоторое время, до полного выздоровления. А это, между прочим, может быть очень долгий срок, если учитывать и отсутствие красоты. А что? Иначе весь двор столицы разгоняет своим видом. Об этом тоже написала, не без преуменьшения обстоятельств.

Рейна обняла Люка за плечи. Какая милая пара! Тётя налюбоваться не могла!

Они отплывают сегодня. Всей семьёй Рейниры. Без неё.

— К вашему возвращению постараюсь ходить самостоятельно, — однако сейчас она отдыхала в кровати, сидя, опираясь на подушки. — Всё будет хорошо, солнце, — и поманила племянника к себе, чтобы обнять. Но тот не мог обнять в ответ, боялся задеть синяки, причинить малейшую боль.

Рейна не ревновала. Никогда. Она благодарно кивнула. Кажется, кузина намеренно не вспомнила про мужа Реймы и его дракона. Иначе почему обнимает так легко и спокойно. Актрисой её не назовёшь. Добрая девочка, явно не в Деймона пошла. Рейма улыбалась, пока двери за ними закрылись. Кажется, со всеми попрощалась. Стоит поспать — порадовать мейстеров.

΅◊΅

«Как радостно видеть всех вас вместе. Мне радостно на сердце и одновременно печально видеть ваши лица за этим столом, лица тех, кто дороже мне всего на свете, тех, кто так отдалились друг от друга в последние годы. Моё лицо уже не такое, как раньше. Давайте прекратим таить обиды в наших сердцах. Корона падёт, если Дом Дракона будет разобщён. Оставьте обиды в прошлом! Если не ради короны, то хотя бы ради любящего вас старика».

— Отдал письмо перед самым ужином, было сложно подойти к ней, она почти не стояла одна, — ну да, могли и... Рейма встретила сестру и её семью на своих ногах, хромая. Деймон упрекнул племянницу: по её словам, Визерис был в лучшем состоянии. Оставалось только ответить, что её правда лишь в её глазах. Дядя перестал злиться ещё до того, как ступил на землю острова: «Он как Балерион в свои последние дни…» Наверное, стоило пересилить себя и отправиться с ними. Боль Реймы в сравнении с болью Визериса мимолётное ничто. И теперь ей оставалось слушать Люцериса, как прошёл ужин. С прошением Веймонда ей достаточно и вердикта.

— Королева Алисента сказала тебе что-нибудь? — тётушка гуляла с племянником, позволяя поддержать себя за локоть. С помолвкой уже поздравила и старшего, и младшего. Хорошо, что есть такие приятности в серой обыденности.

— Может, надумываю, но видеть так близко меня явно не желала, — Люцерис усмехнулся. Вспомнил, чем закончился ужин. Стоит ли рассказать тёте про детскую шалость со свиньёй? Зачинщиком ведь был Эйгон… а та ночь на Дрифтмарке…

— Можно понять, но ты не принимай близко к сердцу, — Рейма улыбнулась. — Король вспоминал обо мне? — и ответ не нуждался быть произнесенным. По кислоте выражения лица второго принца Велариона стало ясно, что за ужином отец о ней не вспомнил.

— Ну, они не стали поднимать эту тему, когда стало ясно, что на заседании тебя не будет. А дедушке могли сказать и до пира, может, и мама, — ветер с моря дул. И, может, даже нагонял беду. Принцесса только плечами пожала. И к лучшему? А то ещё бы больше разругались. Хотя Рейнира сказала, что они ещё немного подождут, чтобы мейстеры разрешили Рейме садиться на дракона, и полетят в столицу. Прекрасное решение?

— Джейс пригласил принцессу Хелейну танцевать. Тётя всё такая же светлая и приятная, — Люк улыбнулся.

— Не странная? — они остановились.

— Она говорила только про чудовище в полу? Кажется, так, — видимо, он не понял вопроса. Пусть так! Но… очередное предсказание? Ничего хорошего. Драконы из плоти и драконы из нитей уже будили по ночам кошмарами, которые сознание создавала с каждым разом изощрённее. — В этом есть смысл? — да, пока ещё дорогой племянник может оставаться наивным и невинным.

— Хелейна начитанна, может, даже больше моего. Метафора, наверное? — и Рейма готова ему в этом помогать. Ноги заболели. Хотя не так далеко они ушли! — Давай возвращаться? — тётя развернулась, и Люцерис взялся за другой локоть.

Он не сказал, что первым делом королева Алисента подошла к своему второму сыну. Рейма могла бы спросить, как он отреагировал. Но как только дядя прочитал и вскинул голову, чтобы посмотреть на Люцериса, тот отвернулся, стоя уже со своей семьёй. Рейма ведь не писала, почему ей надо какое-то время выздоравливать. И, судя по тому, что при дворе только интересовались причиной отсутствия второй принцессы, Деймон постарался, чтобы новости не просочились. И либо шпионов стало больше, либо принц-консорт позволил разнести весть, но не слишком быстро. Поскольку во время их отплытия из Королевской гавани на причале люди уже вовсю судачили о бое Валеона и Каннибала.

΅◊΅

— Визерис мёртв… — Рейнира, Деймон и Рейма были рады Рейнис до этих слов. Старшая принцесса скорбела вместе с ними; невозможно сочувствовать кому-то больше, кому-то меньше. Рейнис делила и сожаления кузена, и растерянность Рейниры, обещавшей вернуться, и оставшуюся при Рейме недосказанность между дитём и родителем. — Эйгона короновал верховный септон в Драконьем Логове, — гнев супругов Рейнис понятен, но странная растерянность Реймы привлекла её больше. Вторая принцесса… нет, так уже не скажешь. Принцесса Рейма стояла к ней ближе остальных. К лучшему, видимо. Старшая видела, что перед светлыми глазами представили образы, схожие тем, что видела воочию сама Рейнис.

Но и это наваждение ушло, стоило разнестись крикам боли. Выкидыш. Слишком малый срок для благополучного рождения. Ужас и отчаяние младшей сестры перекрывали любой трепет перед теми, кто остался в столице. Она слаба, чтобы помочь Рейнире. Деймон увёл супругу, передавая на попечение повитухам и их мейстеру. Отправил за старшими сыновьями. И дяде, и племяннице не понравилось, что Рейнис шуму наделала, но в итоге ничего не сделала. Рейнис не посчитала нужным объясняться, но Рейма, как человек, считающий себя ребёнком «зелёной» королевы, вполне догадалась, отчего Рейнис никого не тронула и не избавила их от… хлопот? Да, хлопоты, одни хлопоты, просто масштабнее, значимее.

Рейме легче не стало. За представление в голове коронации Эйгона стало стыдно. Она не ушла, слушая крики Рейниры. Ей было всё равно на действия Деймона, на Джейса, который верен решениям матери. В голове только корона Завоевателя. Крики сестры. И слова десницы, просьба о начале войны по инициативе «чёрных». Всю жизнь вторая дочь Визериса хотела быть сильной, но опустила руки в ожидании. Не принимала решений. Собралась плыть по течению? Иначе и не скажешь.

Она молчала. Но на похоронах Висеньи присутствовала. Стояла позади всех вместе с Рейнис. Та отчего-то улыбнулась ей с пониманием. А Рейма склонила колено, когда Деймон водрузил корону на голову супруги. Но не стала опускать голову, лишь отвела взгляд. После этого сёстры не разговаривали. Рейма на советах не появлялась: не всё придворные сестры молчали, скрывая неприязнь и недоверие к младшей сестре королевы. Только с сиром Эрриком переговорила. Ей было радостно видеть, что верный рыцарь остался верен себе, клятвам и собственным убеждениям. Аж позавидовала немного!

А при появлении Отто Хайтауэра даже не покидала своей комнаты. Упоминали ли саму Рейму? Она не стала интересоваться. Чем больше вопросов и ответов, тем больше сомнений и угрызений совести. И за них тоже придётся расплачиваться.

Одно зернышко способно склонить чашу весов. И один человек — залог чьих-то побед и поражений.

΅◊΅

— Обойдёмся без войны или нет, у нас всё ещё преимущество в драконах Караксес, Сиракс, Мелеис, — Рейнис промолчала, улыбнувшись. Дорогой кузен решил ковать железо, пока горячо, но решение всё равно за ней. Консорт улыбнулся: — И Валеон, — Рейма всё же пришла. На её лицо всё ещё без жалости не взглянуть, многие мужчины отвели взоры. Корлис даже кивнул второй принцессе, наслышан о случившемся. Достойно когда-то данного ей титула воительницы.

Рейма не спеша спустилась, прослушивая большую часть слов. Деймон покинул совет. Они с королевой переглянулись, и Рейма поклонилась, как могла. Рейнира было остановила её, но вовремя одумалась. Так правильно. Теперь всё изменилось. Сестра королевы.

Но она их не слушала ровно до того момента, пока не решили, что старшие принцы будут отличными посланниками.

— У них тоже есть драконы, — тихо, но все услышали и замолчали. Рейма смотрела то на племянников и кузин, то на Рейниру.

— Хелейна не всадница, Эйгон не оставит Королевскую гавань, пока не оставит, — Рейнира поняла, к чему она ведёт.

— Велика вероятность пересечься с Вхагар, — и Эймондом. Ей говорить не нужно, чтобы остальные додумали. Придворные кряхтели, прочищали горло, стараясь не шуметь. И всё же кто-то с подозрением высказался:

— Не хочет ли принцесса Рейма сама полететь и встретиться с супругом? Чтобы вернуться в столицу? — но под неодобряющим взором королевы пророптал извинения. Срать хотелось на них.

— Тут не угадаешь, с кем надо лететь, — однако лорд Веларион был не против. Неплохое испытание на верность. И Рейна переглянулась с кузиной, она будет радоваться в душе, если принцесса полетит вместе с Люцерисом.

— Арракс молод, — и второй принц понимал, что, отмалчиваясь, он не останется в глазах подданных матери хорошим наследником Дрифтмарка. — И мал. Если столкнусь с Вхагар и принцем Эймондом, неизвестно, что произойдёт. Мы лишь вестники, — переглянулся с матерью и сглотнул. — Но, принцесса Рейма, ты уже пострадала в бою с Каннибалом. Мейстеры не разрешат…

— В пекло их. Мне действительно нужно больше времени, но нельзя оставлять меня в стороне, пока в руках «зелёных» находится сердце державы, — все дороги ведут… в Красную Гавань. Настроения людей изменились. Сёстры переглянулись. Следующие слова Рейниры заставили Рейнис посмотреть на королеву:

— Я помню твои слова на Дрифтмарке, — как королева, женщина будет оставаться сильной, но, как сестра, она продолжит бояться… предательства? — Но я знаю, что ты не причинишь вреда, — здесь есть ещё носители валирийского. Так что Рейнира не стала лишний раз уточнять, что речь идёт о Люке. — Принц Джекейрис отправится в Орлиное гнездо, а затем в Винтерфелл. Принц Люцерис и принцесса Рейма навестят лорда Борроса Баратеона в Штормовом пределе.

— Как прикажете, королева, — Рейма вдохнула глубже. Сейчас волнениями меньше. Достаточно одного — прикрыть Люка, оставаясь его хранителем за спиной. Времени терять нельзя. Нужно и одеться, как подобает родственнице и посланнице королевы, при этом не навредить выздоровлению тела. У неё много времени не займёт. А пока она подумает, что им делать, если Эймонд будет в Штормовом пределе (а он там будет! интуиция прям вопит!). И пусть мальчики переговорят со своей матерью и королевой.

Рейма так и не поговорила с Рейнирой о пророчестве.

΅◊΅

— Понял, что нужно сделать, если… — Люцерис и не думал, что его тётушка может думать так много: столько вариантов события. Есть ли смысл заранее предаваться панике? На это женщина только закатила глаза. Но Люцерис кивнул. Если ситуация против них, он уходит, она отвлекает внимание. Повезло, что гордости в нём меньше, чем в Джейсе. Тот бы точно обиделся на рекомендации тёти, возмущаясь, что его держат за слабака и труса. Или нет?

Штормовой Предел, что люди, что погода, встретил их неприветливо. Ливень, ревущий ветер, туман и большие серые тучи. Конечно, Вхагар здесь. И привлекла внимание юного принца своим рокотом. Может, рада видеть Валеона? Откуда старой драконице знать, что они с чёрным драконом по разные стороны? Но Валеон не ответил ей. Он хранил молчание. Хотя и так всем понятно, что капюшон плаща скрывает лицо принцессы. Слухи сделали своё дело. Все видели, что ноги держат её нехотя. Однако принцесса шла вслед за принцем, не отставая. Её лица не видели. Зато она всё хорошо рассмотрела в открывшемся ей зале. Какие выводы она сделала? Дыхание замерло. А может, полёт был слишком долгий. Мейстеры явно не добрым словом поминают.

Тётя никак не отреагировала на присутствие дяди? Люк завидует ей, если так. Но факт того, что она стоит рядом, позади, и молча поддерживает, придал голосу уверенности, дрожь не так заметна, как он боялся. И совсем успокоился, когда стал чувствовать, что с каждым словом Баратеона Рейма хочет кого-нибудь убить. Покойный Боремунд был в почёте, а Боррос явно его не заслужил.

— Кажется, дом Дракона не знает, кто им правит, — Рейма сжала кулаки. И прочистила горло так, будто заглушила приступ кашля. Этот жест только снисхождения и заслуживает. Молодец, выкрутилась. Лучше на Люцериса посмотреть! Хорошо держится. Спасибо Рейнире за письмо. Иронично, что сама Рейма когда-то настаивала на том, чтобы Эймонд станцевал с младшей Баратеон хотя бы раз. Жизнь любит посмеяться, однако.

— Где клятый мейстер… — ох уже эти безграмотные мужчины. Плевать, чего там хотел дедуля Отто, она и сама уже хочет разгромить хотя бы эту башню. В отличие от Рейниры Рейма не надеялась на Борроса. А ноги горели от боли; под плащом не особо подобающее одеяние для принцессы. Но Рейма старалась, чтобы и волки были сыты и овцы целы. Наверное, просто постоять и уйти не удастся? Не очень хочется воровать этот важное представление племянника в свете. Однако Люцерис не должен пострадать. С его головы и волоска не упадёт.

«Не хватайся за меч», — хотела она сказать, да и намекнуть скрытно не могла.

— …король сделал мне предложение за мои знамёна и мечи — брачный союз! — ожидаемо. — Если я повинуюсь твоей матери, на которой из моих дочек ты женишься, — так, решено. Сначала посмотрит, что сделает Люцерис, а затем выскажется коротко и по фактам. Никаких угроз, честно.

— У меня уже есть суженая, милорд, — какой честный и невинный мальчик. Даже не подумал о том, чтобы солгать. Хотя она понимала дочерей, оглянувшегося на отца. Интересно, их действительно не устроила лишь юность потенциального жениха? Видимо, Рейме действительно плохо.

«Про пустые руки явно лишнее», — она сглотнула. И про щенка…

— Я передам ваш ответ королеве, милорд, — однако разворачиваться сразу же после этого Люцерис не стал, дожидаясь знака от тёти. Принцесса Рейма молчала, что, видно, сделало её в глазах Борроса невидимкой. Однако как только пальцы перебинтованной в запястье руки коснулись локтя юноши, тот отошёл назад, позволяя своей спутнице сделать шаг вперёд.

— Мы договаривались, — бросила она племяннику. Валирийский отделял их от остальных людей. Всех драконов. Тётя не любила прибегать к нему при других. Люк кивнул. В лучший момент он уйдёт, они с Арраксом улетят. Тётя нагонит его. Обязательно.

— Принцесса Рейма? — спеси у лорда Баратеона поубавилось.

— Я уже поняла, что моего племянника вы ни во что не ставите. Но уделите мне своего внимания не как посланнице королевы, а как дочери покойного короля. Мне есть что вам сказать, ведь положение у нас примерно одно, — хорошее эхо помогло не напрягать горло. Боррос кивнул. В сторону Эймонда и потенциальной невесты Рейма не смотрела и не станет. Руки, не в рукавах, в бинтах, в синяках, потянулись к капюшону, показывая присутствующим всё ещё «мёртвое» лицо. Дочери Борроса и другие женщины заохали и отвернули лица. — Вы наверняка слышали, что мне и моему дракону довелось сразиться с Каннибалом. Прекрасный опыт. Знаете, это чувство, когда ты вот-вот всадишь острие в слабое место врага. А у дракона кроме задницы это глаз, — третья дочь Баратеона даже уши закрыла. Вот неженка. — И не получается! Но я всё ещё жива. А это тоже тяжело. Могли бы и оказать мне уважение, даже воителям тяжело стоять с такими повреждениями, — плащ упал на пол. У рубахи срезан воротник и рукава, максимально прилично. Вместо корсета под ней лишь бинты. Если бы было можно, она бы отказалась от жарких сапогов и укоротила бы штаны. Хотя что так говно, что эдак.

— Моё упущение… — оправдания ни к чему, формальность.

— Не волнуйтесь, — Люку пора идти. — Вы сказали, что мы пришли с пустыми руками. Но это не так. Я могла бы выдать ваших дочерей за одних из богатейших людей мира, Семеро меня не обделили дружбой с нужными людьми. Ваши богатства, — жесты не должны быть слишком агрессивными, учил принц Кворен. Правота за сохранившим равнодушие. — Ваши богатства могли бы обойти и Ланнистеров, — она отвечала за свои слова, ни намёка на сомнения. Её ставка велика. — Храни вы верность, это была бы лишь малая часть благ. Но даже если сейчас вы одумаетесь, вы не примете щедрое предложение. Вы боитесь Вхагар и принца Эймонда. Брак — формальность. А вот ваш замок и город в руинах — вполне реальная картина.

— Что вы хотите сказать? — Боррос встал.

Валеон заревел. Умный мальчик. Если заревёт ещё раз, значит, Вхагар сдвинулась с места.

— Видите ли, лорд, как только я зашла сюда, вы уже были обречены. Не Вхагар, так Валеон, как только королева даст добро, я приду за вашей жизнью, за жизнями ваших дочерей, наследника, а главное, всех жителей Предела, — принцесса не усомнилась, не боялась сказать. Она была лишь тенью при дворе. Специально? И продолжала, не боясь солдат. Пусть она слаба, но здесь не умрёт: — И если я не выйду к Валеону, даже Вхагар его не остановит, — в чертах лица уже можно было узнать второй дочь Визериса. Она всегда была приветлива и вела себя, как и подобает любой принцессе. Но сейчас Боррос будто бы увидел саму смерть.

Почему принц Эймонд молчит?

— Я ничего не скажу королеве. Это миссия принца, — наигранная милость. — Мне хватит и того, что теперь вы будете жадно вкушать прелести жизни, ожидая рёва чёрного дракона, желающего сжечь всё на своём пути. Мы прилетим не одни. Каннибал явно жаждет реванша. Я найду способ его заманить даже сюда, — принцесса вдохнула. — Но если вы всё же вспомните о верности королеве, может быть, я пощажу ваших дочерей и подданных, вверенных Баратеонам, — плащ ей больше не нужен. Рейма легко переступила через него.

— Разве король Эйгон не ваш брат? — кажется, голос «невесты» остановил её. Рейма скривилась; может, не надо оборачиваться. Придётся переглянуться с Эймондом. Она позволила Люку уйти, не дав супругу вмешаться. Интересно, какие чувства испытывает он? Ей вот некомфортно, мягко говоря. После семи дней без чувств… что-то изменилось. Чего-то стало больше. Эймонд определённо важен. Но вот Люцерис и Эйгон — они особенные. У них есть кое-что общее, у всех троих. Поэтому она остановилась. И хорошо, что Люцерис ушёл.

— Моим братом был принц Эйгон, которому корона Завоевателя упала на глаза, когда мы прятались от слуг, — явно не то, о чём стоило говорить при посторонних. И явно то, что должно дойти до ушей «узурпатора». — Но это не имеет значения, мне нечего терять, — ладонь потянулась к носу. Кровь. Рука опустилась, и старый мейстер заметил, о чём поспешил прошептать лорду.

΅◊΅

Валеон вырвался вверх, капли ливня забили дробью по спинам дракона и всадницы. Серость туч осталась в низу, солнце освещало их сверху, заставляя переливаться розовым и золотым. Рейма пристегнула и ноги, потому что голова тяжелела. Чёрный драконью лучшей стрелой понёсся вперёд. Ощущение времени пропало. Однако, когда на горизонте показалась знакомая жемчужная точка, Рейма вяло подумала, что слишком быстро они нагнали Арракса. Ох уж этот Люцерис! Всё же не летел на всех порах, а дожидался. Или ей показалось? Веки опустились, заставляя Рейму расслабиться. Ничего страшного. Валеону можно доверять. И ход времени снова ушёл от принцессы.

Встряхнуло! Головой стукнулась о нос седла.

— Валеон!.. чтоб тебя, — дракон ринулся вверх, не сталкиваясь с большой тенью. Рейма широко раскрыла глаза. Вхагар. Конечно, его молчание не значило, что можно так легко уйти. Да? Валеон перестал махать крыльями, чтобы увеличить расстояние между ним и Вхагар и ринуться вперёд. — Там Арракс! Нельзя! — Рейма приоткрыла рот и упёрлась лбом в ладони. Валеон ринулся вниз, ближе к облакам. Он то не белый, чтобы удачно спрятаться среди них. Интересно, это Эймонд по доброте душевной просто погоняться за ними решил или Вхагар слишком привязана к чёрному дракону, что не нападает?

Валеон ушёл в сторону, наклонившись в бок. И Рейма… пристегнула только одну ногу?! Дракон сделал круг вокруг себя, и если бы не вторая пристёгнутая нога и инстинктивно схватившая седло рука, то всадница отправилась бы в полёт со смертельным исходом.

— Рейма! — она оглянулась. Эймонд перепугался. Кажется, обезображенное лицо супруги его несильно напугало.

Не в его духе говорить нечто вроде: «Ты ещё можешь вернуться в столицу!» или «Прошу, вернёмся вместе». И всё же вероятность услышать подобное имелась. Маленькая такая. Как нечто отчаянное, как и раньше. Но она услышала простое:

— Нам нужно поговорить! — и на драконах это не особо удобно — надрывать горло, особенно на такой высоте. И если они спустятся на сушу, то их точно кто-нибудь увидит. Им обоим этот разговор выйдет боком.

— Вниз, — скомандовала она Валеону.

И дракон стал опускаться вниз, прячась за облаками. Видимо, для Вхагар был один приказ, раз старая драконица тоже стала опускаться. Непогода осталась позади. Высота ниже и ниже. Теперь можно и поговорить? Рейма подняла голову, всматриваясь вдаль. Солнышко, славный мальчик. Он явно не поспешит на Драконий Камень, не желая подставлять её.

Теперь они держались наравне. Летели по прямой, между дорогами в столицу и на остров наследников.

По выражению лица принца стало ясно, что речи об их чувствах не пойдёт.

— Скажи хоть что-нибудь, чтобы я понял почему, — и как много «почему» спряталось за одним словом.

Неведомый искупал её в своих объятиях. Раньше Рейма не интересовалась деталями условий своей жизни, поддерживаемой магией Ройны. Теперь кажется, что не отдавать человека Неведомому легко. Тяжело вернуть ему чувства и эмоции. Всё что было до Дорна — её чувства и переживания, её эмоции и воспоминания. Со смертью Кайи стало понятно, что служанка не только отдавала ей свои лета, но была проводником для «вкуса жизни». Задавать себе вопрос: любит ли она Эймонда или всё было лишь магической иллюзией — она не хотела. Всё же эмоции юных лет помогали быть уверенной, что немножечко — а живёт! Сама живёт! Что реально в её случае? Всё изменилось. Все изменились. Но Люк, чьё взросление она не застала, каким-то чудом остался прежним. Всё так же светил, как в первые месяцы жизни.

— Есть человек, который может дать исчерпывающий ответ, — Рейма не имела определённого мнения об Алис Риверс. Игнорировала, потому что лично ей та пока не вставляла палки в колёса. Хотя намерения леди «Стронг» ясны и… — Но придётся обратиться к бастарду, — принцесса усмехнулась. И полезла в карман штанов. Те самые волосы в мешочке Кайи…

Эймонд ловко их поймал.

— Там то, что ей нужно, правда, не думаю, что от них теперь есть толк, — он заглянул туда, слушая внимательно. И удивлённо посмотрел на неё: слышал ведь, что волосы надо беречь, иначе их могут использовать в магии против владельца. Рейма пожала плечами. Ему оставалось только смотреть на это некое неидеальное подобие причёски Эйгона. О, даже досадно. Может не стоило выебываться и снимать плащ? Хотелось бы, чтобы он не видел её такой уродливой…

— В следующий раз мы не разойдёмся мирно, — к тому времени стоит хоть немного похорошеть, наверное.

— Если бы он был без тебя… — Эймонд ненадолго перевёл взгляд в сторону, где должен был лететь… сильный лорд.

— О, я помню, твоё сердце не изменилось, — не насмехалась. Просто обстоятельства не скрашивали воспоминания.

— Именно, — и Эймонд заставил Вхагар повернуть на столицу. Ещё некоторое время Рейма смотрела ему вслед то ли из желания, то ли из-за усталости и не способности думать, желания провалиться в сон. Так что Валеон сам свернул в нужном направлении, когда стало понятно, что Арракс летит к ним навстречу.

΅◊΅

Эймонд был благодарен Семерым и времени суток: в тронном зале его встретила семья, без Малого совета, и сир Кристан их охранял. Эйгон восседал на железном троне. Его статус и дела давили на него. В руке, вполне ожидаемо для младшего, кубок с вином. Но старший брат не пьян. Матушка и дедушка стали по обе стороны от трона. Эймонд рассказал с самого начала, со своего прилёта в Штормовой Предел.

— Посланников Рейниры не было? — поинтересовался Отто, ведь с этой частью внук не спешил делиться.

— Принц, — явная насмешка, — Люцерис и принцесса Рейма, — спокойный, более-менее, вдох. — Слухи про бой с Каннибалом правдивы, на ней не было живого места, — Эймонд переглянулся с десницей. Королева схватилась рукой за сердце.

— О чём они говорили? — ему понравилось, что Эйгон не стал тянуть и перешёл к самому главному. Пришлось рассказать. Король слушал внимательно. И не отводил глаз. Брат-принц специально сделал паузу, дожидаясь, когда король выразит желание знать: — Что именно она сказала леди Баратеон? — Отто нахмурился.

И Эймонд повторил слово в слово: «Моим братом был принц Эйгон, которому корона Завоевателя упала на глаза, когда мы прятались от слуг».

— Кажется, есть вероятность скорой её кончины. Старая дорнийка ведь у нас, — братья переглянулись. Хелейна заступилась за дорнийцев сестры и оставила их при себе. Опасно. Не столько для неё, сколько для детей. Но Хелейна настояла на своем, ведь они были «травой, что тянулась по башне, невзирая на пламя».

Эйгон поднялся с трона, сделал пару шагов, чтобы оказаться рядом с дедом, с десницей, но не повернулся к нему. Он не смотрел на мать, не смотрел на брата. В его глазах этот зал был светлее, сюда проникали лучи солнца, и здесь они бегали детьми. Его сестра Рейма всегда держала его руку в ответ крепко, как он сам. Дети обязательно станут взрослыми, но взрослым не стать детьми. Их это губит. Король не философствовал. Лелеял прошлое.

— Не отрицай своей вины, десница. Моя сестра-принцесса на стороне Рейниры из-за тебя. Замок уже давно в твоей власти, — Алисента нахмурилась, а Эймонд повёл головой, выражая единодушие с мнением брата. — Если ты не вернёшь мне её, потеряешь голову, — Отто же хотел, чтобы Эйгон посерьёзнел. Почему не рад? К чему замешательство? Эйгон повернул голову к нему: — Не нравится? Скажу иначе. Это мой человек, и я хочу, чтобы этот человек был на моей стороне открыто…

Всё, что вражду питало бы в другом,

Питает нежность у меня в груди.

Люблю я то, что все клянут кругом…

— Мы всё ещё на грани хрупкого мира, — Рейнира поднялась на стену замка, где младшая сестра наблюдала за морем. Очередной совет закончился. Кто друг, а кто враг, теперь ясно. Осталось ещё несколько семей. Старки среди них. Но королева не переживала, верила в своего наследника.

— Между драконьими всадниками будут… стычки, — Рейма не верила, что всё закончится миром. Да все знали! Но она не хотела огорчать старшую сестру своим давлением, другие и без неё прекрасно справляются.

— Мне тревожно за принцессу Рейнис, — не стала отрицать Рейнира.

— И мне. Но ещё больше я беспокоюсь о Люке. Ни он, ни Арракс не готовы. Он может играть роль нашего посланника к союзникам, но… — Рейма не договорила, Рейнира придвинулась к ней.

— Что более жестоко: лишать его возможности показать себя за спиной или сказать в глаза? — мать переживала за сына не меньше, чем тётя за любимого племянника.

Море сегодня приветливо.

— Пусть отправится вместе с Эйгоном и Визерисом за Узкое море. К Теору Сантагару. Я тоже не стану мозолить глаза Деймону и отправлюсь к принцессе Рейнис, а если она откажется от моей помощи, то отправлюсь к Теору сама, — нагонит или встретит племянников уже там, дабы удостовериться в их безопасности.

— Да, так будет лучше, — Рейнира кивнула. Люцерис сказал, что Эймонд недолго преследовал их. Они вернулись спокойно. Деймон ему не поверил, однако Рейма не стала утверждать обратного. Королева была рада видеть между ними такое единодушие. — Скажи ему, — королева провела рукой по плечу принцессы и поспешила удалиться.

Они с Эймондом точно говорили. И итог их беседы явно вышел не таким, как хотелось бы Рейме. Но Рейнира дала ей время.

Рейма вспомнила Визериса, её последним воспоминанием о нём будет приступ, страх перед его смертью. Кайа умерла, но, кажется, принцесса всё ещё может что-то чувствовать.

Прошло не так много времени с посещения Штормового Предела, но тело Реймы выздоравливает. Не так быстро, как обычно происходит у крепких Таргариенов, но вроде бы не умирает, как считала раньше. Нет. Кровь есть. Слабость есть. И присутствие Неведомого… нет, это точно его дыхание, шёпот, а не обычный навязчивый страх.

В любом случае, она варила чай Кайи. Без старухи, оставшейся в Красном замке, не такой эффект, как надо. Но что есть. И Валеон крепок и здоров. Рейма верила в их связь, в магию этой связи.

Пусть и сказала Баратеону, что ей нечего бояться, намекнула, что ей недолго осталось, Рейма перестала чувствовать себя равнодушной. Ей нужно было время? Для чего? Она искренне верила, что её жизнь тесно переплетена с жизнью погибшей дорнийки.

А что если Рейма неправильно всё поняла тогда, когда ей спасали жизнь? Сейчас она никак не вспомнит слова Кайи. Есть шанс, что принцесса поняла неправильно и саму дорнийку, и суть того колдовства. Нет, дожить до глубоких седин ей не дано. Но если она воспрянет духом и сама перестанет отказываться от жизни, увеличит это отведённый срок?

Надежда. Приходится испытывать впервые. Она ещё поживёт.

Раздался рокот драконов. Валеон и Вечное облако. Принцесса не стала их выискивать.

Люцерис Веларион — наследник Дрифтмарка. Рейна — его невеста. Поэтому Корлис и Рейнис могут быть спокойны. Стоит увезти из Вестероса и Рейну. Точно. Так она убережёт хотя одного сына Харвина Стронга.

Рейма закивала своим мыслям. Почему Рейнира не отправит Джоффри? Или отправит? Сначала надо поговорить с племянником и двоюродной сестрой!

΅◊΅

Рейна и Люцерис не поняли, зачем Рейма позвала их на разговор, при этом вручив на руки по маленькому принцу. Эйгон и Визерис были в хорошем настроении. Рейма улыбнулась.

— Мы должны быть готовы к войне. И в первую очередь уберечь самых беззащитных из нас, — Рейна посмотрела на Визериса на своих руках, пока Люцерис и Рейма смотрели на Эйгона. — Мы с нашей королевой решили, что Эйгона и Визериса стоит отправить за Узкое море, — Рейма глубоко вдохнула. — У меня есть друг, дорниец, Теор Сантагар. Кажется, сейчас он живёт в…

— Мама отправляет меня? — Люцерис отреагировал спокойно? Конечно, юноша помрачнел. И всё же… — А Джоффри? — недоумевал он.

— О нём речи не шло, — честно призналась Рейма. — Но Рейна тоже с вами.

— Почему? — девушка посмотрела на принцессу.

— У Таргариенов хватает наследников, но вы, — женщина правильно подобрала слова, — вы будущее Дрифтмарка. Вы оба должны остаться целыми, невредимыми, живыми. Кровь королевы Вестероса и кровь Морского змея, — прекрасная и понятная всем метафора. — Корлис признал тебя, Люцерис, и никогда не отрекался, — Рейма встала и обошла Люка, опустив ладони на его плечи.

— И я не могу сражаться, как другие драконьи всадники, — в голосе принца нет обиды. Осознание и толика отрицания.

— Рваться в бой для тебя глупо и безответственно, ты должен стать сильнее и дать такую возможность Арраксу, — Рейна оглянулась на Рейму. Эта женщина всегда старалась быть мягкой, осторожной с Люцерисом, но не сейчас. Потому что действительно стремится уберечь.

— Я не могу подвести свою мать, свою королеву, — Люцерис опустил голову. И даже Рейна не видела его лица.

— К тому же никто не присмотрит за ними лучше. Было бы неплохо, если бы и Вечное облако осталось при вас, — Рейма переглянулась с Рейной.

Та не спешила отвечать драконьей всаднице. Одной рукой она держала Визериса. Другую опустила на колено Люцериса. Как он скажет, так она и поступит. Дыхание Реймы замерло. Про себя она просила Люцериса не тянуть и согласиться. Чудом она не сжала свои пальцы на его плечах. Стоит успокоиться и передать это спокойствие ему.

Маленький Визерис стал пытаться наклониться в сторону руки Рейны, всё ещё покоящейся на колене Люцериса. Пришлось её убрать. И маленький принц схватился за протянутую ладонь, стал перебирать пальцы. А Эйгон заскучал и стал елозить. Люцерис улыбнулся.

— Глаз от них не оторву, — кажется, в его силах успокоить тётю и невесту. Рейна кивнула Рейме.

Но для чего же нужно отправлять с ними Вечное облако? Может ли она претендовать на него? Для кого принцесса Рейма его бережёт?

Рейма была рада не чувствовать боль на местах, где ещё цвели синяки. Почти сошли. Почти. И её радовало, что Эймонда они нисколько не смущали. Волосы принцессы не могли струиться сквозь грубые пальцы. Но это незначительно, когда поцелуи имели большее влияние. Игривые, короткие, дразнящие. Ласки, прелюдия, вот-вот дело должно было подойти к более интимному взаимодействию. И только в этот момент Рейма уловила странность происходящего. Она отпрянула, отвернулась, подставив щёку под поцелуй. Стены вокруг не принадлежали Красному замку или замку на Драконьем Камне. Её отстранённость нисколько не смутила Эймонда, прильнувшего губами к вене на её шее. Рейма попыталась встать. И у неё получилось! Но муж схватил за запястья. Больно не было. Но стоит ли вырываться дальше?

Молчание давило настолько сильно, что ей захотелось услышать хотя бы слово от него.

Ещё одна попытка осмотреться. Эти стены принадлежат замку Мартеллов! Рейма решила вырваться. Окружала принцессу явно не реальность. Но она приложила куда больше силы, чем требовалось — Эймонд отпустил её. Падение быстрое. Как и изменения вокруг!

Посмотрев на собственные руки, принцесса не признала их. Маленькие! Посмотрела на ноги — то же стали меньше. И наряд? Такую откровенность она носила до того, как на животе появился уродливый и безжалостный шрам. Эймонда больше нет здесь, но зеркало никуда не делось. И Рейма подползла к нему. Отражение её двенадцати-тринадцатилетней. Рядом с отражением появилось лицо, не одного человека. Две половины. Мама и Бейлон? Рейма обернулась, упав на локти. Но вместо «этого» над ней нависла Кайа. Юная. Такая же, как при их знакомстве.

— Вас не привлекла, но жизнь спасла. Поэтому принадлежишь мне… мои травы тебе не нужны, они подавляли твой дух, поэтому ты думала что слаба… — дорнийка поднялась. Ехидство и игривость покинули её. Взгляд стал пустым. — И мужа тебе выбрала тоже я. Он лучше, чем кто-либо мог быть. Правда, сейчас это не имеет значения.

Рейма нахмурилась. Что же, примерно так она и представляла истину об их крепкой связи. Хотя Кайю действительно считала подругой. Даже сейчас.

— Ой, вот не надо так смотреть! Он ведь привлекателен. Если бы остались рядом с ним, может, и не сомневались бы сейчас. Времени у вас всё же немного, если сравнивать. В этом я не врала, даже если переживёте эту войну, долго жить не будете, — Кайа направилась к выходу.

— Постой! — Рейма поднялась, но ни шагу не ступила вслед за ней.

— Рейма, Рейма. Тебе стоит поблагодарить эту Алис при следующей встрече. Даже жалко, что я не приму участие в этом… танце, — слегка приоткрыв дверь, служанка вышла из комнаты. Стук раздался довольно громкий.

Сделав глубокий вдох, Рейма повернулась к зеркалу. Рядом стояла Эймма с младенцем на руках. Лишь в отражении. Рядом же совсем пусто. И от этой пустоты наконец-то стало легко. Отражению Рейма улыбнулась, после чего повалила зеркало на пол. Разбитое стекло ознаменовало воцарение покоя в душе. Она не виновата в том, что выжила и прожила столько, сколько не ожидал даже родной отец. Жизнь Реймы должна принадлежать только ей.

Принцесса проснулась с резким вдохом. Новый день, новые решения, новые события.

΅◊΅

Королева, мать не спешила объявлять семье и совету о своём решении насчёт судьбы второго сына и его невесты. Потому Люцерис посчитал нужным лично предупредить Морского змея. Дедушка Веларион его действительно любит. Но и ожиданий у него много. А Люцерис не столько практик, сколько теоретик. Ему нравилось изучать строения кораблей, заниматься чертежами. Вникать в дела земель ему куда интереснее, чем представлять себя во главе корабля или целого флота. Поэтому Люцерис Веларион чувствовал вину.

И всё же верфи Халла посещал вместе с Корлисом всякий раз, когда пребывал на Дрифтмарке. И люди Халла его любили. Иногда тётушка смущала племянника: «Разве можно тебя не любить?»

Добрый в разумных пределах, участливый. Возможно, подданные острова нуждались именно в таком преемнике — присутствующем с ними и их тяготами. И как же иронично, что его хотят отправить за Узкое море.

Арракс — дракон не сразу заметный. Но не успел принц Веларион ступить в город, направиться к верфям или причалу, где мог быть лорд Веларион, люди задерживали его ради короткого приветствия. Его волосы нисколько не смущали народ. И это тоже придавало уверенности. И толику усталости. Все это внимание закружило разум. Так что, дойдя до причалов, Люцерис не сразу подошёл к Корлису. Человек, стоящий рядом с ним, как принц понял, — Алин. Из Халла. Благодаря ему Морской змей жив. А ещё Люцерис слышал, что этот Алин бастард. Сын Корлиса. Ему об этом сказала принцесса Рейнис.

У него есть вопрос, как бастарда бастарду. Но лучше оставить его до лучших, победных времён. Быть в стороне дольше нельзя. Как же обозначить своё присутствие?

— Приятно знать, что наш флот в надёжных руках, — и всё же стыдно немного. Показалось, что слова отдают фальшью. Но враждебность Алина направлена только на Корлиса.

— Принц Люцерис, — поклон.

— Не переживай. Ещё придёт твоё время стать под парусами, — Корлис, убрав кинжал под подмышку, опустил руку на плечо внука. Обычно он улыбался гордо и открыто. Но в данный момент чего-то не хватало. Значит, Алин действительно его «дядя».

— Да, мне предстоит ещё многому научиться, — Люцерис посмотрел с одинаковым уважением как на Корлиса, так и на Алина. Последний несколько стушевался. На такого крепкого здоровяка произвёл впечатление мягкий характером юнец. Злиться на него Алин не мог.

— Буду ждать этого дня, будущий лорд, — и поспешил удалиться под тяжёлым взором Морского змея.

— Смотри, это я велел изготовить для тебя, — Корлис протянул кинжал Люку. Всё же новый.

— Благодарю, мой лорд, — и Люцерису подарок пришёлся по душе.

— Дедушка, — Корлис усмехнулся. Он пусть и виноват перед Алином и его братом, всё же ещё глава семьи. И никакая вина и несправедливость ситуации не заставят его относиться хуже к внучкам или Люцерису. Они не будут страдать из-за его ошибок.

— Тогда я должен сказать, дедушка, что у меня твой подарок только пылью покроется, — Люцерис отвёл взгляд.

Корлис продолжал улыбаться. Он понял принца, то есть думал так.

— Только не обижайся, — внук снова смотрел ему в глаза; такой настрой Морской змей одобряет. — Но ты слишком дорог, чтобы сейчас пускать тебя в бой. Джейса уже стоит, но на всё воля нашей королевы, — нога и шея ещё напоминали о недавнем состоянии. Но Корлис на то и лорд Дрифтмарка, что не каждому дано заметить это.

— И сделать меня чужим тоже её воля, — в словах принца ни злости, ни обиды. Констатация факта! Сколько его не будет здесь, на его месте, пока мама не сядет Железный Трон? Корлис про себя отметил, что принц подобрал удачный момент для подобного признания. Вдохнул, кивнув. Теперь точно понял.

— О решении королевы, окончательном решении, мы все узнаем позже, — Люцерис посмотрел на цепочку людей, несших груз на корабль.

— До меня тоже не все лорды пропадали в море. Я принёс на этот остров богатства, но они не равны стабильному миру и вечному процветанию, Люцерис. А что будет с этим кинжалом, решать тебе. Я доверяю твоим суждениям, — если однажды Алин будет достоин стать верным помощником Люцериса, так тому и быть.

΅◊΅

Не то чтобы возвращение Морского дыма стало обсуждаемой новостью, но королева, её семья и драконоблюстители были рады. И все остальные это видели. Но позволить себе погоняться за ним мог только один человек. Принцессу Рейму драконы волновали куда больше, чем дела королевства. Пока вслух так никто не говорил. Но разве это небеспечно с её стороны? Почему она не на совете королевы? О, Семеро, догадаться легко. Но не каждому смелости хватит. В любом случае, латник Ульф собирался спросить об этом прямо. Не рыцарь, но благодаря принцессе немного продвинулся по службе. И мог следовать за ней.

И сейчас, стоя на посту у начала лестницы к замку, со стороны морского берега, бастард мог позволить себе наблюдать за полётами двух драконов. Валеон больше Морского дыма. Невероятная удача или благословение богов Старой Валирии? Игры этих созданий иногда пугали. Ульф действительно думал, что они сейчас начнутся грызться не веселья ради. И потому вздохнул с облегчением, когда Морской дым улетел в направлении Дрифтмарка. Валеон же ещё некоторое время покружил над берегом. У латника затекла шея.

Ни одного корабля на горизонте не маячило. И чёрный дракон приземлился на берег, смачивая свои задние лапы в морской воде. Пока принцесса ещё не спускалась с дракона так же резво, как раньше. Осторожничала. Но ходила уже увереннее. Хотя никогда не знала, когда правая или левая нога подвернётся. К её счастью, на такие случаи хорошо развита реакция. Так что от неловких падений Рейма не страдала. Вот как сейчас! Ульф восхищённо улыбнулся. Серебряно-золотистые волосы вернули свой прежний блеск. Доросли до плеч. И чтобы они не лезли в глаза, принцесса носила тонкие венцы или обручи.

— Ты больно весел, Ульф, — Рейма усмехнулась, когда поравнялась с латником.

— Радостно видеть вас прежней, — и всё же латник постарался перестать улыбаться. Как идиот! Последнее слово несколько зацепило принцессу, она только кивнула.

— Хотела спросить, почему Ульф? Волк. Белый Волк? — Рейма питала искренний интерес, какой обычно питала к любым другим интересовавшим её людям. Да и неплохо скрасить подъём по лестнице лёгкой беседой. Позади пророкотал Валеон и взлетел, чтобы вернуться в пещеры. Надо бы напроситься с драконоблюстителями искать вкладку Среброкрылой. Их глава радостно сообщил, что на то все признаки.

— Моя мать из потомков бастардов Таргариенов. Она никогда не уточняла, насколько мы далеки или близки как… — он побоялся произнести слово «родственники», чем рассмешил Рейму. Добрый признак благосклонности. — И она была очень красивой в молодости. Мой отец был одним из многих, кто позарился. И мама была с ним некоторое время, потому что он утверждал, что тоже бастард Таргариенов, — Ульф замолчал. Легко догадаться, что было дальше. — Она дала мне его имя, чтобы я всегда помнил, каким не нужно быть. Он не появлялся на Драконьем Камня с тех самых пор, как…

— Я поняла, — Рейма прочистила горло. — И ты большой молодец, Ульф. И молодец, что перестал пьянствовать, — принцесса похлопала латника по плечу. Латы отозвались характерным звуком. И потому смеялся уже Ульф. Но она не растерялась: — Старайся и далеко пойдёшь, — и, может, она поможет. Ульф только кивнул.

Расстояние до входа в замок и стражников ещё оставалось. Он решился спросить:

— Говорят, лорды королевы вам не доверяют. Вы сейчас не на совете поэтому? — и только благодаря искреннему беспокойству, звучащему в его голосе, он избежал как минимум подзатыльника. Хороший звон в голове пошёл бы ему на пользу!

— Да, именно, — не хотелось выслушивать ни Брума, ни Селтигара. Последний тоже был потомком Валирии, очень богатым и хорошо прятавшим своё богатство. И не хотелось отвлекать Рейниру, ведь она не станет терпеть завёрнутые в красивые слова упрёки и провокации в сторону сестры. — А меня назвали в честь сестры и матери. Ну так, ничего впечатляющего, — можно побаловать себя и принять ванну. Хотя так не получится не думать о том, что же происходит в Королевской Гавани.

΅◊΅

А тем временем, относительно, вдовствующая королева Алисента находила утешение и успокоение в ласках рыцаря в белом плаще, небезызвестного сира Кристана Коля. Несмотря на то, что эти удовольствия не должны привлекать внимания, голос совести в душе королевы они всё же заглушали. Днём полно забот. Кто заметит? И не подумаешь о богах в такое время. Да, внимание чего-то более таинственного и священного мерещится охотнее по ночам. Но и так совесть можно обхитрить.

Другая королева Гавани, Хелейна вышивала в своих покоях на новой одежде мужа… короля. Частенько она поглядывала на дочку, которая прилежно игралась с фигурками зверей. До материнских вздохов малышке не было дела, она привыкла к ним. И дорнийская старуха к этому времени перестала её интересовать. Придворные дамы матери тоже не вызывали интереса. Интересно было с Морсом и Ройном. Но они перестали приходить. И никто из взрослых не отвечал почему. И братик сейчас не здесь.

Принц Мейлор сопя нежился в кроватке.

В покои вошёл король, и дамы поклонились. Хелейна спокойно вышивала дальше.

— Где Джейхейрис? — он наклонился, чтобы взять жену за плечи и поцеловать в макушку.

— Где ему быть, как не на занятиях, — королева улыбнулась. — Что-то случилось? — у неё есть причины для беспокойства.

— О чём-ты? — Эйгон подошёл к дочери и обнял её на руки. — Моя красавица совсем не улыбается, — отец попытался развеселить дочь, скорчив лицо. Но Джейхейра только слабо улыбнулась. — Хочу взять его на Малый совет.

— Ему это ни к чему. Он ещё мал, — Хелейна остановилась. Эйгон усадил дочь обратно на подушку. И направился на выход. Он решил взять сына с собой, значит, он его возьмёт. Пусть и ненадолго. Это же Джейхейрис! — Эйгон! Я боюсь. Боюсь крыс, — король замер и обернулся. Придворные дамы тут же стали выискивать крыс под ногами и в углах покоев. Но грызунов не было.

— Хелейна, — Эйгон провёл языком по зубам. — Я ни черта не смыслю в твоих метафорах. Какие ещё крысы? — нанять крысоловов? Хорошо. Ещё что-то? — Я уже приказал деснице вернуть этих… Морса, Ройна, — Джейхейра оглянулась, услышав знакомые имена. — Попроси их, ловкие ребята, — было глупо злиться на этих воинов из-за того, что Рейма находилась на Драконьем Камне (и вроде как приклонила колено на коронации Рейниры). Но даже такая мелкая злость нуждалась в выходе. Эйгон помахал дочери и пошёл за сыном.

Старая дорнийка, имя которой не всем услаждало слух, сидела у окна и читала сказки, запоминая их. Хелейне нравилось наблюдать, как Треба рассказывает их принцу и принцессе перед сном в той же степени, что и детям нравилось слушать старуху.

…

Эйгон Таргариен, Второй своего имени, неплохо смотрелся на Железном Троне. Ларис наблюдал не только за им и десницей, но и за людьми. Косолапый, возможно, даже в детстве не испытывал стыда за что-либо. И поэтому сейчас его нисколько не смущало желание начать очередную игру, особенно когда фигуры поменялись и изменились. Эйгон немнго подкупал — несколько наивен. Да, любой молодой король спешит наиграться с властью. Но его искреннее желание быть хорошим в глазах народа не только подкупало, но и умиляло. Ранее ничем примечательная фигура на доске двора заиграла новыми красками.

Только жечь блокады при помощи Вхагар… хорошая идея, но имеющая не самые лучшие последствия. Как и наивное желание вернуть скот. И нетерпение десницы изменить решения короля прямо на месте, перед людьми, вызвало усмешку. Да, слово короля весомо и его всегда помнят. Но неужели такая страшная проблема? Особенно если победить в борьбе за трон. Ларис испытал удовольствие, когда несчастный овцевод взмолился, что ему нечем будет кормить семью, и Эйгон пообещал найти ему другое занятие в таком случае. Идея ведь хороша, если развить! Но для десницы это детский лепет? В правлении он явно полагался не на первого внука. Собственный дед видел короля лишь в качестве марионетки и фасада?

Проситель от кузнецов весьма наивен. Как и просители от богам угодного заведения принцессы Реймы. Ларис видел, что король не собирался отрекаться от второй старшей сестры. Деньги, выделяемые из суммы содержания принцессы Реймы продолжат поступать в эту столовую для бездомных. И даже дети из бедных семей будут там накормлены. Замечательно! Это может прибавить народной любви «зелёным». А может и навредить. В любом случае, есть некая экономия казны. Жаль, что получил от Алис лекарства, сколько хотел, и отправил ведьму домой. Она пригодилась бы.

Когда просителей выпроводили из дворца, а король и десница разошлись, Ларис направился за первым из них.

— Ваша Милость, так радостно видеть вас на троне. Ваши решения явно находили отклики в сердцах людей, — любой паук неустанно плёл свою паутину, даже если казалось, что он неподвижен. Ах, да, сон — исключение, ибо всякое живое существо нуждалось в нём. Ларис благоговейно улыбнулся.

— Ты так думаешь? Тебе, умельцу выведывать слухи и сплетни, явно известно больше, — подданные напомнили Эйгону о любимой сестре, и благодаря этому он сейчас вспомнил её слова о лорде Стронге. Этого человека стоило опасаться, но его навыки могут быть полезны. Будто бы Эйгон не понимал, кем его видят десница и королева!

— Несмотря на инцидент во время коронации… — Ларис знал, что упоминать. Морда и рычание Мелеис ещё живы в воспоминаниях Эйгона. А ведь эта женщина могла избавиться от них ради другой принцессы. Он фыркнул. А Ларис покорно продолжил: — Люди на вашей стороне, вы, в отличие от принцессы Рейниры, были всегда здесь, в Гавани. Им это по душе. Но понравится ли им то, как десница противится почти каждому решению их короля? Отто Хайтауэр определённо опытен, искусен, но стар. Десница вашего отца, приверженец прошлого…

Если так продолжится, то Отто просто задушит Эйгона. И он станет как отец? Как отец, особенно после смерти Лионеля Стронга. Дед бастардов, но был весьма интересным человеком.

— Выслушивать от простого лорда при дворе что-либо… весьма сомнительное дело, — Эйгон улыбнулся и отвернулся от Стронга. Тот мог только молчаливо переминаться с ноги на ногу, крепко опираясь на трость. — Но если это совет от Мастера над шептунами, — Эйгон едва оглянулся, — то наверняка он и порекомендовать кого-то может?

Ларис продолжил улыбаться: весьма опасная формулировка.

— Ваша Милость наверняка знает, кто будет верно служить, кто-то новый или кто-то из совета. Мне лишь остаётся вас поддержать, — покорный взгляд исподлобья. Успех надо закреплять осторожно!

— С назначением вас, лорд Ларис. С нетерпением жду следующего совета, — Эйгон махнул рукой, выпроваживая лорда прочь. Теперь можно и вина выпить. Новые рыцари в белых плащах — добрая и проверенная компания. Много им слышать необязательно, ещё успеют надоесть. — Оставьте меня! — так что им не дали войти.

Эйгон прошёл к стулу у макета, за которым обычно сидел отец или Рейма, когда они приходили навестить старика. Теперь сюда садился сам Эйгон. А напротив пусто. Весьма странные ощущения.

΅◊΅

Семейный ужин на Драконьем Камне. Даже лорд Корлис здесь! Нет только Джоффри и остальных младших.

Рейма успела на каждого родственника поглазеть, обменялась приветствиями. И спокойно ела. Грех не порадовать желудок, когда возрос аппетит. Да ещё рискнула себя побаловать жареным, немного, совсем. Ни слова не сказала, пока Рейнира сообщала о своём намерении. Не то чтобы она решила окончательно отправить Рейну и Люцериса с мелкими именно к Теору Сантагару, нет, она попросила внести свои предложения. Как королева, Рейнира ожидала возмущений лорда Корлиса. Но его взгляд оказался полон понимания. И только в улыбке второго сына она нашла ответ. Хорошо!

— Мы не можем доверять дорнийцу, даже если он отрёкся от своего дома и стал изгнанником. Сомнительно. Один дорниец уже доставил нам проблем, стоит ли рисковать, — Деймон не провоцировал младшую племянницу. Риск никуда не девался. Иначе почему сама Рейма ещё не писала старому другу?

— У тебя есть резиденция в Пентосе, разве нет? — несмотря на скорую смену принцев, в том городе не подарки не отнимают. Хотя и дракона большого отправить они не могут. Джекейрис уже должен был пообещать дракона леди Аррен при её неявном согласии поддержать притязания Рейниры.

— Нам разве не стоит учесть мнения Люцериса и Рейны? — Рейнис посмотрела на внуков, которые явно знали о своей судьбе заранее. Они не выглядели удивлёнными, обиженными или возмущёнными. Только переглядывались, поддерживая друг друга улыбками и взглядами. Да, обстоятельства поспособствовали их сближению давно. За них Почти королева могла не волноваться.

— В Пентосе мне будет спокойнее. И там не дадут потерять время напрасно, — высказалась Рейна, помня о словах Реймы Люцерису: ему и Арраксу нужно стать сильнее. И сама Рейна получит выгоду. Деймон одобрительно кивнул дочери.

— Тогда воспользуемся гостеприимством леди Аррен, уже оттуда вы отправитесь в Пентос, как только убедимся в надёжности принца… — Рейнира наконец-то начала есть. Успокоилась. К тому же необходимо дождаться возвращения Джейса, чтобы понять, с чем отправлять Люцериса и рейну к кузине Джейн.

Бейла вскинула бровь, посмотрев на Рейну, когда сестра удосужилась посмотреть на неё. Ей же можно было рассказать? Но раз младшая в порядке, то старшая не станет переживать о своём незнании.

— Принцесса Рейма, вы не вхожи в совет, но надеюсь, интересуетесь новостями, — Корлис кивнул ей, когда Рейма посмотрела на него.

Он успел узнать, как «беззаботно» сестра королевы ведёт себя, пока приближённые к королеве сомневаются в ней. Полёты на Валеоне, полёты рядом с Морским дымом, тренировки с рыцарями, прогулки и посиделки в библиотеке. Для восстановления крепости тела полезны, по мнению Морского змея, только тренировки и прогулки (если последнее не отнимает много времени).

— Да, конечно. Ждём новостей от принца Джекейриса и думаем, как закрепиться на Речных землях, — голос принцессы прозвучал отстранено. Деймон усмехнулся: почему Рейму должно это волновать, когда лорды будут протестовать, чтобы не доверять ей важные задачи. Заискивать перед ними и подкидывать идеи вне совета ради их расположения Рейма не стала. А Рейнира пока не обсуждала с ней щепетильные вопросы.

А ещё она знала, что старшая сестра хотела бы избежать начала войны. Договориться миром? Рейма замерла. В мыслях чётко вспомнились слова Отто. Вдох. Надо доесть.

— Как насчёт полёта после ужина? — Люцерис обратился не конкретно к Рейме. Но он знал, что теперь важные и статусные родители точно не присоединяться. Жаль. Но Бейла не стала отказываться.

— Рейна, можешь присоединиться ко мне, — предложила Рейма; или к Рейнис. Она патрулировала много, но уже успела отдохнуть. Можно уделить внимания и семье. А завтра продолжит…

΅◊΅

Рейма убедилась, что не зря приблизила Ульфа. Ведь появление Мисарии в замке не прошло мимо неё. Принцесса знала, что Эйгон вроде как пытался убежать перед своей коронацией, но Бледная пиявка помогла «зелёным». Рейма прекрасно понимала, почему Мисария так поступила. Но благородного порыва уберечь её от праведного (или нет) гнева Деймона не случилось. Она только попросила Ульфа сообщить ей, что король-консорт решит насчёт беглянки.

Полетали по-семейному долго. Она утомилась. Можно было бы прилечь в ожидании Ульфа, чтобы решить пойти к Мисарии или нет. Но одной нежиться не хотелось. Изнутри тихонько грызла вина? За ночь до того, как у отца случился приступ и Рейма улетела сюда, они с Эймондом после дня тренировок и выполнения поручения Отто в городе отдыхали в объятиях друг друга. Никто из них не касался темы будущего, весьма предсказуемого будущего. Рейма тогда хотела не прямо, но рассказать о своих исканиях, касающихся пророчества. Но не стала.

Жена скучала по мужу. И сей бедой здесь не с кем поделиться.

Рейма покинула покои. Цели не было. И даже когда раздался знакомый рёв, а в другом конце коридора мелькнула тень старшего племянника, принцесса не последовала за ним. Семейное воссоединение обойдётся и без неё. Рейма только улыбнулась. Интересно, как Джекейрис отреагирует на новость об отбытии Люцериса и Рейны? Но и без лицезрения сего можно жить спокойно. В крыле лордов непривычно спокойно. И хорошо. Никакого желания прятаться или бесшумно убегать.

Бедный Ульф, которому пришлось искать принцессу в каждом углу. Мисария в темнице. Рейма поблагодарила Ульфа и отпустила отдыхать. Его уже должны сменить. Латнику очень приятно, что сама принцесса в курсе о его выходных, но постарался виду не подавать. К тому же информация несколько устаревшая. Что ему дома делать? Один ведь. Лучше задуматься о повышении и остаться в замке. Тут и передохнуть можно.

Пока латник замер в размышлениях, Рейма уже помчалась короткими, но быстрыми шагами к новой заключённой.

— На горячее вы не пришли, принцесса. Что привело вас сейчас? — Мисария встала и сделала реверанс. Но знакомая улыбка при подобных выражения на её лице не заиграла. Женщина перед Реймой действительно устала. И более того вытерпела обвинения, лишённые объективности.

— Рада, что ты ещё жива. Как и Ларис Стронг, — всё же их старая договорённость была в силе. И поскольку Косолапый всё ещё расхаживал по Красному замку, Рейма не собиралась выступать щитом Бледной пиявке и тем более другом. — Отто Хайтауэр пытался тебя убить? — скорее констатация факта. Но Мисария всё равно кивнула.

— Пожар, мне очень повезло, но не моим людям, — и Рейма понимала её злость.

— А что насчёт моего… детища? — на этом вопросе принцесса отвела взгляд.

— Зачем интересуетесь? — и Бледная пиявка правильно поняла этот жест. — Хотите использовать как разменную монету? — молчание пришедшей стало ответом. Мисария усмехнулась.

— Не спеши судить, пиявка. Всё равно кто-то пострадает, — Рейма развернулась. Поглядела и хватит. — Удачно тебе выбраться, — во взгляде Мисарии так и читался вопрос: неужели принцесса может выбирать, кому страдать, раз она сестра королевы. Умная женщина. Уже предположила, что на уме Реймы.

Только не успела Рейма покинуть темницы, как столкнулась с дядей. Деймон крепко схватил её за плечо, повелев далеко не уходить. Что это с ним?

΅◊΅

А ничего хорошего! Казалось бы, такие полярные личности, как Деймон Таргариен и Отто Хайтауэр, а мысли у них сходиться могут. Нет, Рейма понимала, что у дяди есть своя цель и что он просто прикрылся недоверием к ней и её способностям устроить подлянку (мягко говоря) «зелёным». Попали в город они, конечно, интересно. Хотелось остаться и подслушать, о чём дядя будет говорить с этим золотым плащом. А пришлось, пока лил раздражающий горожан дождь, пробираться туда, где ей будут рады.

Тот самый юноша. Голова на плечах. Тётя всё же удосужилась впустить его в свой дом. И недавно скончалась, оставив на паренька слепую дочь. Ну. Отогреться и посушиться у огня можно — и на том спасибо.

— Дети всё ещё меня любят? — малышка вроде спала. Юноша с подозрением посмотрел на принцессу, подав ей миску супа. Конечно, для благородных это не суп, а помои. Но Рейма ела. Не в её положении жаловаться. Вкус нормальный.

— Странный вопрос. Любят, вы им ближе любого человека в этом городе. Если бы не вы, кто стал бы давать им шанс выжить? — но это правда.

Рейма доела. И достала мешочек с серебром и медью. Золото у такого юнца вызвало бы подозрения, и всё быстро накрылось бы. Хотя ещё ничего не началось. А юнец не глуп. Языком прищёлкнул. Сел напротив, готов слушать. И Рейма достала второй мешочек. Гостеприимный человек заглянул и в него. Пилюли наверняка с интересным содержанием. Запах приятный, но по взгляду принцессы понятно — обманчиво приятный.

— Среди этих детей есть калеки, тяжелобольные, которых не вылечить. У меня к ним жестокая просьба. Они должны принять это перед приёмом пище в день раздачи, когда там будет кто-то из придворных, — тихо, но чётко шептала Рейма.

— Завтра раздача будет вечером. Из-за блокады порции урезаны, присутствовать будет лорд… Уайльд, кажется, — юноше понравился довольный взгляд принцессы. Не зря его кормила.

— Это очень серьёзно. Это не обманка, не отравление, это смерть, — и всё же она была доброй. Юноша усмехнулся.

— Вы не поверите, но если дать им выбор между печальным будущим и возможность вас отблагодарить, они выберут второе, — а если понадобится, парнишка намекнет им на дальнейшие события. Просто жить не захочется.

— Я тоже хочу помочь, — девочка села на кровати. Взрослые нервно обернулись к ней. Они были уверены, что она спит. И в наступившем молчании трещал лишь огонь. Что же, одному из взрослых инициатива ребёнка пришлась по душе.

΅◊΅

Как только Треба помогла молодой королеве уложить принцев и принцессу, затаилась в тёмном углу покоев, чтобы немного подремать. Хелейна же, поблагодарив старуху, села у стола напротив кроваток. Любовалась танцем пламени в камине. Присутствие крысоловов во дворце напрягало, но настоящих крыс стало действительно меньше. И всё же когда Морс и Ройн были рядом, она могла быть спокойна. С трудом отпустила поужинать. Время позднее. Но Реймы рядом нет, чтобы позволить «слугам» есть с «их господами» за одним столом.

Хелейна повела плечом. Всё хорошо. Видения, которые потеряли в своей определённости, не давали ей выспаться. Она поджала губы. Все отдалились друг от друга. Но никто об этом не заговорил. Страшно. Грустно. Лишь дети её радость. Хотелось поддержки от близкого. Но все заняты. Да, дела государства важны. Если бы сестра была здесь, Хелейна бы тоже была важна. Обняла себя за плечи.

Послышались мужские шаги. Лёгкие. Ройн?

— Уже поужинали? — вежливо поинтересовалась Хелейна, поднимаясь. И тут её схватили, приставив к горлу нож.

— Тихо! Только пикни, — разве могло это лицо принадлежать человеку? Жажда наживы, беспринципность и страх взяли Хелейну в заложники. И угрожали ей смертью? Страшное видение с детским криком и алой кровью грозилось воплотиться в реальность. Глаза королевы остекленели от отчаяния.

Тяжёлые шаги другого грузного мужчины. Противный смех.

— Мы не нашли вашего всадника, но и терять золото не хочется, — противные глаза напротив. Хелейна задрожала. — Где спит наследник короля? — взгляд матери метнулся к кроваткам, останавливаясь на каждой. Наёмник оскалился.

— Я могу отдать больше, мое ожерелье… — и его тут же сорвали.

— Так не пойдёт, — ожерелье отправлено в карман. — От твоей платы король не ослабнет, — и повернулся к кроваткам.

— Моя жизнь тоже ценна, — бесполезная попытка. Она ведь знала, что ничего не изменит. Нож к горлу придавили сильнее, но стоило пойти крови, ослабили давление.

— Так не пойдёт, королева. Тебя можно заменить, — схвативший её смеялся. Из-за страха или предвкушения? Хелейна почувствовала себя грязной. Будто покои заполнились грехами. Семеро не желали смилостивиться?

— Или убить всех детей? — второй принёс с собой запах крови.

Он уже успел кого-то убить. И у этого человека было не лицо, а пасть зверя, наслаждающегося своим превосходством. Надежда в сердце Хелейны умерла. Тянуть время дольше, ожидая помощи откуда угодно, она не могла. Джейхейрис, Джейхейра, Мейлор. Он младше, он меньше. Убийца сразу поймёт. Стало противно от самой себя. Как она могла выбирать…

— Полегче, — стражник обратился к крысолову, и тот ослабил хватку. — Ну! — надо закончить скорее, больше шансов получить вторую долю. Командующий ещё должен был быть в городе.

Королева вскинула руку, указывая на первую колыбель. Он так и думал, но в таком деле нельзя торопиться. Кивнул, хваля. И направился к кроватке принца Джейхейриса. Хелейна хотел отвернуться, но крысолов держал её крепко. Она могла только повернуть голову.

— Тихо! — и тяжело сдерживать крик. Кинжал всё ещё близко к собственному горлу. Хоть на него кинуться! Доставший нож убийца наклонялся к ребёнку осторожно. Если разбудить, дети заорут, привлекут внимание. Расчёт был верен. И кинжал, вонзившийся в его голову, был не менее точен и остёр.

Крысолов заорал и тут же прижал кинжал к горлу Хелейны, вздохнувшей с облегчением. Тело неудавшегося убийцы рухнуло, слегка качнув кроватку. На пороге показался Ройн. Он был в ужасе. Едва успел! Крысолов смотрел на него остервенело. Закричал, угрожая убить королеву. Но Хелейне уже всё равно, она улыбалась, улыбалась с благодарностью.

— Попробуй, и тогда умрёшь в муках, — жалкому крысолову, продавшемуся за золото, дорнийца не напугать. Ройн говорил спокойно, надеясь, что дети не проснуться. Где старуха Треба?

Хватка крысолова ослабла. Удар был тяжёлый, точный по чистой случайности. Требе помог подсвечник. Она воспользовалась моментом и отвела королеву в тёмный угол, чтобы Ройн мог схватить душегуба. Вернулся и Морс. Он убедился, что истекающее кровью тело точно мертво. И только после этого Треба вывела Хелейну на свет, чтобы осмотреть рану и заняться ею. Морс убедился, что дети спали. Только принцесса Джейхейра перевернулась на бок. Теперь он мог оттащить тело за порог. Послышался топот. Затрезвонили доспехи. Сюда бежали рыцари. Замок стал подобием роя.

В силу возраста сон десницы Отто Хайтауэра весьма чуток. Потому ему не составило труда покинуть объятия сна и привести себя в хоть сколь надлежащий вид. Он первым после короля явился в покои королевы. Хотя Отто думал, что Алисента окажется здесь раньше. Эйгон носился от кроватки к кроватке, пока Хелейна пыталась успокоить его и оттянуть. Дети всё ещё спали, но заворочались, потому что тишина сменилась топотом ног. Король, его рыцари, остальные.

— Ваша Милость, от вас тянет вином, отойдите от детей! — бесстрашная старая дорнийка. Кто знает, может, не будь здесь кучи свидетелей, она бы и толкнула короля в сторонку. Присутствующие нервно улыбнулись. Эйгон сначала нахмурился, почти разгневавшись на неё, но замер и, кивая, отошёл. Сел туда, где до это сидела Хелейна.

— Где сир Коль? — раз он за главного, с него и будет спрос. Отто прикрыл глаза. Раздались более лёгкие шаги — вдовствующая королева.

— Хелейна! — женщина убедилась, что с дочерью всё в порядке. — Как дети? — мать кинулась к дочери, и та поспешила обнять в ответ. Отто подозвал к себе старуху, желая узнать детали из первых уст. Краткий разговор состоялся за дверью. Явившийся Кристан Коль кивнул деснице, рыцари короля покинули покои королевы.

Дети не были изначальной целью? Скорее, запасной. Дорнийцы принцессы Реймы защитили детей. Она передала своих людей Хелейне ещё задолго. Ради этого? Или хотела защитить самих дорнийцев. Морс как раз вернулся с Ройном, успокоив младшего. Им необязательно заниматься этим крысоловом. Утром Отто велит прогнать всех крысоловов. Лучше кошек завести. Прислуга помучается, но им можно накинуть медяков. Большего давать сейчас неразумно. Удалось ли этим двоим что-то узнать? На расспрос времени ушло немного.

— Должен сказать, что семья короля у вас в долгу, — заговорил Отто, как только дорнийцы поприветствовали его поклоном. — Вы не выглядите весьма ошеломлёнными этим нападением, — мягкая и располагающая улыбка в помощь. Морс и Ройн переглянулись.

— По правде, мы должны были быть готовы к подобному. И всё же чудом Ройн успел, — Морс опустил руку на плечо Ройна. Тот отвёл взгляд; ему бы узнать, как королева и дети, и пойти спать. Заслужил. А Хелейна с детьми сегодня одна точно не останется. Отто довольно кивнул: значит, забота принцессы Реймы.

— Королева, принцы и принцессы будут под присмотром. Возвращайтесь к себе, отдохните. Надеюсь, если и были какие обиды, о них мы можем забыть? — десница признавал свою подозрительность в их отношении излишней. Не извинение, конечно. Но жителям одного замка лучше быть в мире.

— Какие обиды, — Ройн улыбнулся. — Позвольте идти, — и первым пошёл прочь, лишь ненадолго задержался на пороге покоев королевы. Морс просто прошёл мимо.

Отто направился в покои принца Эймонда. И нашёл его там, заглядывающего под стол. В комнату был открыт проход из туннелей. Несмотря на старания дедушки быть бесшумным, застать внука врасплох не вышло. Тот обернулся и посмотрел на него весьма спокойно.

— Какое счастье, что ты не маленький мальчик, чтобы рассказывать, где ты был, — Отто закрыл двери, не собираясь давать возможность чьим-либо ушам. Эймонд выпрямился и поспешил закрыть выход в туннель. — Двое напали на Хелейну, хотели убить Джейхейриса... вместо тебя, — Отто подошёл к столу. На карте теперь нет монет.

Эймонд передвинул комод, делая из него преграду.

— Что удалось выяснить? — он не почувствовал глубочайшую вину перед сестрой и её сыном, но тот факт, что для них всё обошлось, не мог не радовать. Он всё же любил племянников. И тот, кто покушался на его жизнь, остался ни с чем. Десница и принц переглянулись. — Деймон? — конечно, «чёрным» хотелось оставить Вхагар без всадника. Это было разумным решением. И это льстило.

— Крысолов божился, что видел его и говорил с ним. Второй — один из Золотых плащей, убит дорнийцем Ройном, — Отто повёл плечом. Эймонд кивнул. У него были причины недолюбливать дорнийцев Реймы, но о них он забыл со временем, ведь те были приставлены к Хелейне. Принц усмехнулся. Его супруга много думала о будущем?

— Был он, значит, и Рейма была. Никто бы из бездомных детей не стал бы умирать ради Порочного принца. Но ради неё вполне, — дед и внук снова переглянулись. Эймонд, на гордость Отто, держался достойно. Он боялся, что… разлука с супругой могла сделать Эймонда совсем неуправляемым. Отто всё ещё ставил на вторую дочь Визериса, а потому решил замолвить за неё словечко.

— Пока Визерис был жив, я просил принцессу Рейму, скажем, подтолкнуть Рейниру к началу войны. Эйгон свидетель, — но если вдуматься, получается сомнительно.

Эймонд усмехнулся.

— Не получится. Люди уже болтают, что руками лорда Джаспера мы решили сократить количество голодных ртов, — ведь осада Глотки не завершиться по щелчку пальцев. Перед уходом в бордель Эймонд узнал о случившемся в «богадельне» Реймы. Его это нисколько не расстроило. Лишь показалось подозрительным. Она была здесь? И вместо того, чтобы догадаться о её присутствии, он пошёл…

— Да, весьма вялая попытка. Внучка как обычно держится нейтралитета, потому что смерть тех детей отвлекла бы горожан, но не стала бы аргументом для лордов Вестероса, — Отто потёр подбородок. Эймонд услышал его.

— А теперь неудавшееся нападение на Джейхейриса будет пустым звуком. В виновность «чёрных» не поверят, — в глазах принца десница заметил опасный блеск. Но не осудил.

— Если бы король лишился наследника, тогда у нас было бы большое преимущество, — десница сделал глубокий вдох.

— Рейма бы не позволила причинить им вред, — Эймонд уверен, что дядя и племянница действовали порознь. Это матушка и сестра могут утверждать, что Рейма не стала бы жертвовать обездоленными детишками, но он знал её достаточно хорошо. Убившая не только медведицу, но и медвежат ради преодоления собственных страхов, она не питала безвозмездной любви к людям.

— Да, именно. Но будь на стороже, мы не можем знать, скольких Деймон мог заказать. А они явно уже не в Гавани, — дед кивнул внуку и ушёл. Нужно подумать, как использовать сложившуюся ситуацию. И желательно убедить народ в виновности лишь одного человека.

Эймонду льстило быть первой целью на выбывание. Порочный принц внушал уважение и восхищение. На него хотелось равняться, но ещё больше хочется превзойти его. Настроение принца было бы замечательным, если бы вместе с этим он не знал, что где-то под стенами замка бродила Рейма. Он мог понять надеявшегося на его супругу Отто, ведь дедушка считал, что Рейма больше привязана к Рейнире, старшей и единоутробной сестре. Но он знал, что она не меньше его нуждалась в отце. Так что неудивительно, если она пошла на поводу у Деймона, а не желающей сберечь мир Рейниры. В таком случае её мог остановить только второй из щенков сестры. Но кто бы его стал посвящать?

Кто-то рисковал сгореть в огне подобно мотыльку.

Интересно, если поставить ловушку, что сделает Рейма? Они вместе учились, так что поймёт. Это будет лучшая проверка, чем та, что устроил Отто.

΅◊΅

Когда Деймон навещал Вермитора, у него не было особой цели. По крайней мере, такой ответ Порочный принц давал своей королеве и её младшей сестре. У Реймы конкретной цели тоже нет. Просто после Каннибала Вермитор уже не казался страшным. Старый и усталый. Он нечасто выбирался на охоту добычи. И Рейма повадилась кормить его время от времени вместе с другими драконоблюстителями. Нет, она боялась Бронзового гнева. Но это страх был благоговейным, почтенным и всё же толику бесполезным. Ведь Вермитор отнюдь не дик. Мейстеры любят называть драконов демонами, бесчувственными и неразумными тварями. Да, драконы не люди, но если они противны богам, то и все остальные звери тоже. Да, на них нет естественной в природе управы. Пусть будут порождениями колдунов!

Но, по крайней мере, во взгляде всякого дракона больше честности, чем во взгляде любого из людей.

И поэтому пока люди рядом оставались осторожными и сосредоточенными на пределе, Рейма спокойно отошла от извергающей пламя морды. Хорошо, что скота пока хватает. Последнее блеяние овец ничем не отозвалось в сердце принцессы. Иначе это было бы лицемерием. Ведь она тоже потребляла мясо в пищу каждый день.

— Хорошо ешь, Вермитор. Оставайся крепким и сильным, — Рейма дождалась, пока он доел. Иначе бы ей ничто не помогло.

Он действительно казался агрессивнее, как и предупреждали. Но в драконоблюстителях нет валирийской крови, чтобы Вермитор снисходил к их компании. Было с чем сравнивать. Видимо, где-то в этих пещерах Среброкрылая прячет кладку. Хорошая новость. Особенно в свете её знания о важности драконов для сохранения мира. Только борьба за трон и Каннибал — угроза для этого благополучия. И она сама успела приложить к этому руку.

— …как было суждено, красиво и свободно… — доверившись знакомой крови, Вермитор уснул. И только после этого Рейма поднялась из пещер в замок. Совет королевы должен был подойти к концу.

— Что-то случилось? — принцесса обратилась к Ульфу. Наивно с его стороны так усердно следовать за ней. А может, он всё же способен на холодный расчёт? И просто ожидал, когда королева по своему желанию или вопреки всему возвысит свою сестру. В таком случае всякая преданность должна окупиться.

— Новости из столицы. Две. Удалось узнать только одну, — Рейма нахмурилась. Они остались без внимания драконоблюстителей. И ближайшие стражники не должны услышать их перешёптывания. Она догадывалась, какой может быть одна весть. Надеялась до последнего, пряталась в ожидании.

— Что за новость? — подошла почти вплотную.

— На выдаче еды в вашей столовой умерло от отравления около тридцати детей. Большинство из них калеки и неизлечимо больные, но… — принцесса вскинула руку, призывая к молчанию, и Ульф не смел ослушаться. Только быстро добавил: — Примите мои соболезнования, — и, поклонившись, поспешил оставить принцессу.

Около тридцати. Столько было и пилюль с ядом. По матушкиной привычке, Рейма потянула пальцы ко рту. Но не стала грызть ногти, а покусала именно костяшки. Должно было поинтересоваться, как отреагировали горожане и Красный замок. Но Рейма довольствовалась собственными предположениями. Вспомнилась слепая девочка. И детская самоотверженность оной. Глаза заслезились, но Рейма и слезы не проронила. Не лицемерка, в конце концов. Пока нет.

— Тётушка! — голос принца Джекейриса заставил вздрогнуть. Рейма повернулась на голос. Принц, наследный принц, пусть и племянник. Рейма склонила голову, всё ещё думая, какая новость может быть скрытой от обсуждения, какая новость могла оказаться значимее. Что-то случилось в самом Красном замке? Джекейрис участливо поинтересовался: — Вам плохо?

— Нет, нет, мой принц, я в порядке, — Рейма выпрямилась и улыбнулась.

— Вы с Деймоном пропадали недавно. Я так понимаю, вы были в столице? Вы в очереди на разговор с матушкой, — несколько ехидная ухмылка. Он не спешил делиться своим мнением. Только посвятил Рейму в подробности. О том, что было совершено нападение на Хелейну и Джейхейриса — всё обошлось, к счастью. У него, как и у матери, отлегло. Но «зелёные» обвиняют в обоих инцидентах Деймона. Джейс между делом пошутил, что Рейму пощадили из-за статуса мужней жены. За что получил кулаком в плечо. И только после этого поспешил на тренировку с Люцерисом. Конечно, брату тоже расскажет.

Глубокий вдох. Надо взять себя в руки до того, как она увидит Рейниру.

Они разминулись с Деймоном. Рейма обернулась, желая остановить его и спросить, стоило ли эта попытка чего-то. Её страхи за племянниками не были беспочвенными. Рейма не скрывала, что среди детей Рейниры у неё есть любимчик. Но среди детей Хелейны одного малыша выделить не могла. И любила всех. И сейчас, если бы Деймон оглянулся, она не опустила бы головы. Гордо вскинув подбородок, она благодарила благоразумность того, кто оставил Морса и Ройна рядом с сестрой и детьми.

У дверей в покои Рейниры принцессу остановил рыцарь. Королева принимала леди Бейлу. После возвращения из столицы сестра королевы новостями в принципе не интересовалась, и сейчас питала любопытство, о чём беседуют кузины. Бейла вышла и кивнула ей. Обычно все эмоции старшей дочери Деймона легко читались по выражению лица и взгляду. И если верить этому принципу сейчас, то она смотрела на Рейму так же ровно, как и раньше. Бейла не делила мир на чёрное и белое. Она помнила причинённое ей зло. Но и не забывала о добре. Рейма кивнула Бейле. И Рейнира попросила впустить её.

Как только за спиной закрылась дверь, принцесса убедилась, что королева не рада. Обычно Рейнира вставала и шла ей навстречу, но сейчас она только устало посмотрела на Рейму и кивнула на место, на котором до этого сидела Бейла. Не было времени убрать беспорядок за… Деймоном? Сестра умела быть сдержанной даже негодуя, в отличие от дяди.

— Что это было? Мне казалось, что хотя бы ты понимаешь, как для меня важно сохранить мир, — Рейнира вряд ли хотела упрекнуть Рейму. Она была всё ещё удивлена, что отличился не только Деймон.

— Если бы тебя не узурпировали, как долго прожили бы дети Алисенты? Не ты, так Деймон, не он, так твои сторонники. Мир бы сохранился, пока они тихо исчезли бы из жизни… — сказав это глядя сестре в глаза, принцесса выдохнула и повернула голову к окну. Наоборот было бы точно так же. Они обе это понимали, так что нет смысла произносить нечто подобное вслух. — И в таком случае мир лишь красивое слово. Мир был слишком долго, и даже если бы ты не была женщиной, а мужчиной, где гарантия того, что не назрела бы гражданская война? — даже имей Рейнира член, на Визериса всё равно бы надавили: единственный сын не гарантировал сохранения рода. Даже в таком случае Отто попытался бы посадить Эйгона на трон. А может, и не его. Может, он бы попытался расправиться с ребёнком Эйммы до смерти Визериса.

Подобные мысли не несли в себе оценочного суждения, поскольку «если бы» тоже всего лишь буквы.

— Тогда почему ты решила начать без моего ведома? — валирийский королевы сначала зазвучал с сомнением, но в конце обрёл твёрдость.

— Этих детей всё равно бы использовали. Они были моей поддержкой, но… поверь, такой исход лучше, — Рейма не смотрела на сестру. Та глубоко вдохнула. И Рейма быстро добавила: — Для нас было бы хуже, если бы тот мальчишка донёс «зелёным», но так бы они остались живы. Я думала, что у него хватит ума на подобное. Странно осознавать, что кто-то действительно умер ради возможности отблагодарить или быть полезным.

— Ты и раньше проявляла жестокость, я просто не обращала внимания, — Рейнира выглядела несколько удивлённой. Но этот факт за сегодняшний день не самый ошеломляющий. Она постучала пальцами по столу.

— А ещё я сжигала преступников в Дорне, когда была совсем юной, — Рейма пожала плечами, напомнив между делом. Хотя сжигала не совсем она. Но принц Кворен научил её не отводить взгляд в такие моменты, чтобы помнить, сколько весит на плечах ответственность за — ммм! — дарование смерти.

Некоторое время они молчали. И тишина не казалась неловкой или напрягающей. Каждая сестра думала о своём.

— Я теперь не уверена, что могу полагаться на Деймона, — Рейнире больно. И если бы ей пришлось спросить, может ли она доверять своей полнокровной сестре, она бы была совершенно разбита. Не хотелось получить в качестве ответа очередное молчание, не означающее согласие.

И Рейма понимала это.

— Я была в Дорне, когда пришло письмо от сира Лионеля. Когда пришло известие о смерти леди Лейны, я уже собиралась вернуться. Он писал мне, напоминая, что ты и отец нуждаетесь во мне, что необходимо тебя поддержать, — Рейма встала. Осколки на полу не то чтобы привлекли внимание, просто слегка раздражали. — Принц Кворен учил, что решения правителя не всегда верны. Поданный в ответ также может принять неправильное решение, но это всяко лучше, чем слепое раболепие, — переступив осколки, Рейма взяла сестру за руки. — Какая разница, что я скажу? Поступки скажут больше. В любом случае, я всё ещё здесь и жду…

Рейнира сжала её руку в ответ и потянула сестру к себе, чтобы обнять.

΅◊΅

Белые плащи присягнули на верность королевской семье. Увы, не сами они выбрали во главу Кристана Коля, которым когда-то восхищались, но сейчас имели сомнения. О последних умалчивали. Как говорит простой люд, видят — но не замечают. По крайней мере, так безопаснее для них самих. Их жизни переплетены с честью их родителей, братьев и сестёр. Так что, когда сир Коль предъявил претензию сиру Каргиллу, остальные могли только закрыть свои глаза и уши, не раскрывать рта.

Все понимали, что со своей задачей — оберегать короля — Аррик справлялся на зависть и на совесть. И если Его Милости угрожала опасность, Каргилл отдал бы свою жизнь. Белые плащи не отказались бы отдать жизнь и за королеву с детьми, но приказа не было. Приставили дорнийцев. И если бы те не успели вовремя вернуться на свой пост, Коль казнил бы их. Возможно, с превеликим удовольствием. Ведь то приспешники принцессы Реймы. Даже если бы она оставалась его лучшей ученицей, она всегда в первую очередь сестра «паучихи», «шлюхи» Рейниры. Избавься он от них — замок «очистился бы». Но дорнийцы (Ройн, само собой, больше) заслужили уважение при новом короле.

И Аррик Каргилл единственный, на ком Коль мог отыграться. Будто совсем не виноват. А что сам он делал в тот роковой час?

Оставаться при этом унизительном моменте товарищи Каргилла не могли. Уйдя, они позволяли остаться ему не униженным прилюдно. Видели его в последний раз.

΅◊΅

— Вот вы где! Найти вас ещё та задачка, — Люцерис поспешил обозначить их с Рейной присутствие, пока Джейс и Бейла совсем не забылись в своём уединении. Хотя они не совсем одни. Люк подал Рейне руку, чтобы та, спускаясь, крепко держалась за него. А над замком вместе с тётей летал счастливый Джоффри. Третий принц пока не знал, что скоро ему придётся покинуть это место.

— Что-то произошло? — Бейла тут же вернула себе серьёзный вид. Рейна и Люцерис улыбнулись.

— Мы не знаем когда, но всё же покинем Драконий Камень. Хотелось бы провести с семьёй как можно больше времени. Мы не такие важные, как вы, но, может, вы не против нашей компании, — Рейна язвила редко, но метко. Не являясь драконьей всадницей, она переживала. Но пока Люцерис рядом, всё терпимо. К тому же времени для них всех осталось немного. Разлука может продлиться слишком долго…

— Бейла интересовалась нашим воспитанием, как Лейнор пел нам, как он учил нас рыбачить, — Джейс не стал шутить, что после тренировки Люцерис вряд ли захотел бы его видеть.

— И всегда воровал мою часть торта, грозясь, что у меня будет сыпь, — Люцерис рассмеялся.

— И ты ему верил? — Рейна переглянулась с сестрой. У них таких славных моментов было совсем немного.

— Кхм… — Люцерис задумался лишь на миг. — Он был моим отцом, — он не мог не верить ему.

— Как много у вас отцов, — Бейла усмехнулась, пытаясь сохранить атмосферу беззаботного веселья.

— Хорошо, что Деймон последний, — вспомнить Харвина Стронга ещё раз у братьев не получилось. Ведь стоило Люку ответить Бейле, как у той глаза округлились. Хорошо, что они тут одни. Для посторонних эти слова оказались бы слишком двусмысленными. Рейна прыснула, пытаясь сдержаться. Но лицо сестры — младшая рассмеялась во весь голос. — Прости, я не имел ввиду… — Люк начал извиняться.

— Я поняла, всё хорошо, ты прав, — Бейла посмотрела на Джекейриса. Тот стоял, как и прежде, сложив ладони на рукояти меча. Но при этом закусил губу. Со временем они простили своих родителей за поспешную свадьбу, но когда-то то было ударом ниже пояса по их душевному равновесию. Конечно, со временем это вспоминалось с лёгким налётом ностальгии. Они все были одной командой.

— В общем, мы хотели пожелать тебе безопасного патрулирования, — они пришли по той же причине, что и Джекейрис. Бейла была рада видеть Рейну и Люциреса единой силой.

— Ты переносишь «это» спокойнее, чем я, — Джейс посмотрел на пролетевшего над ними Валеона. Кажется, он услышал смех Джоффри. Бейла стала ближе к Джейсу, прислонившись плечом к его плечу. Она сжала арбалет. Рейна же сжала ладонь Люцериса.

— Просто дали понять, что я не игрок. Да и сам убедился в этом после визита к Баратеону, а после мне сказали об этом в лицо, — Люк улыбнулся, тоже посмотрев вслед чёрному дракону.

— Рейма может быть жестокой. И тому, что случилось в столице, несложно удивиться, — Рейна перестала улыбаться.

— Совет бережёт мать, мать бережёт меня. А ещё совет не доверяет жене принца Эймонда. И посещение Реймы с Деймоном Королевской Гавани лишь уменьшило шансы на то, чтобы совет ставил на неё как на драконью всадницу, — Джейс хотел сделать что-нибудь.

И честно, он обижен, он ревнует, он зол на людей, которые собственными руками рушили доверие к себе и лишали себя возможности сделать что-то полезное. То же самое и с Деймоном, которым Джекейрис продолжал восхищаться. Он не знал, о чём был последний разговор королевы с мужем. Так что к формулировкам некоторых высказываний о Порочном принце относился равнодушно. В конце концов, Деймон Таргариен всегда возвращался.

Люцерис не стал отвечать. Он, как узнал, не спешил говорить с любимой тётей. Принцу не хотелось верить, что его благородная тётушка могла так поступить с простыми людьми. Он думал, что она способна говорить ему жестокую правду, потому что сама не игрок. Оказалось, ещё какой. Утешало только то, что они с Деймоном вернулись. Она не осталась с «зелёными», а могла бы, при этом дав им возможность схватить Порочного принца, всадника Караксеса.

— Ты обещал одного дракона Арренам. Кто знает, может быть, королева доверит это принцессе Рейме, — Бейла прервала поток мыслей каждого из них. — Ветер усиливается, вернёмся в замок. Чёрный дракон тоже закончил свой полёт и направился к пещерам.

΅◊΅

Мисария была главой всех борделей Королевской Гавани. Люди, там работавшие, уважали Бледную пиявку. Они были под её защитой. Но несколько лет назад она передала бордели новым хозяевам, людям простым, но отличившимся. Проституткам и проститутам. Мадам Сильви была одной из таких. Её преданность окупилась, и она получила самый крупный бордель столицы. Сама в нём работала, и рада была здесь остаться. Хотя бы потому что сами Таргариены посещали именно этот дом терпимости. Не важно, что будет происходить со столицей, это место должно остаться прежним.

Только одного мадам Сильви не ожидала уже несколько лет — визита принца Эймонда именно к ней. Несмотря на выходки короля в юности по отношению к младшему брату, она всё же была горда тем, что ей выпала честь стать первой женщиной Эймонда. Он привязался к ней. Он изливал ей душу. И она могла сделать то, до чего некоторым женщинам в его окружении не было дела. И именно Сильви знала, когда и что стоит предложить принцу.

И всё же женщина увидела его впервые с тех пор, когда ему наконец-то удалось жениться на принцессе Рейме. Что же, мадам сделает всё, что в её силах. Потому что именно от венценосных особ зависят жизни простых людей, даже если первым на последних плевать.

Дейрон отвык от Староместа. Ему нравилось быть живым принцем Таргариенов. А здесь он был внуком десницы, Отто Хайтауэра. И надёжным тылом, как всадник дракона. А ещё Дейрон успел соскучиться по семье. И положение спасал только родной дядя Гвейн. И то он отбыл в столицу практически по прибытию самого Дейрона. Потому что вслед за третьим принцем до лорда Хайтауэра долетела и весть о кончине короля Визериса. О! Как бы Гвейн хотел задержаться чуть дольше, чтобы позволить своему любимому племяннику и просто доброму мальчику выплакаться от души.

Образ отца в голове Дейрона крепок. Ему совершенно всё равно, каким человек Визерис был для остальных, для него же он был и останется любимым отцом, чьё внимание сын жадно вкушал при каждой возможности. И только смотря в спину удаляющегося верхом дяди, Дейрон понял, что теперь никогда не буде как прежде. Ему было мало отведённого временем мира, но он мог лишь смириться. И надеется, что грядущее столкновение закончится как можно скорее. И он воссоединится с семьёй.

Но каждая последующая новость была хуже предыдущей. Прерванная принцессой Рейнис и Мелеис коронация старшего брата. Присяга Реймы принцессе Рейнире. С одной стороны, Дейрон ожидал нечто подобное (благодаря убеждениям некоторых взрослых, но не следует их упрекать, показывая пальцем). С другой, как младший брат, он всё же надеялся, что Рейме их часть семьи ближе. Он догадывался, что его призовут как всадника. И он готов откликнуться на призыв. Но Дейрон прекрасно понимал, что против больших драконов он бессилен. А вероятность того, что ему придётся противостоять второй старшей сестре, печалила.

Но все эти чувства смешались с сомнением и отвращением, когда стало известно о смерти несчастных сирот и покушении на его племянников. Бездомных Дейрону жалко по-человечески, но не более. Зато за спасших принцев и принцессу дорнийцев он усердно помолился. Иной возможности отблагодарить у него нет. Официально «зелёные» обвинили лишь брата отца. И в Староместе все с радостью уверовали в это. Дейрон, измученный печалью и тоской по Визерису, разрывавшийся от сомнений и не высказанных никому страхом, предпочёл просто «верить».

Третий принц исправно тренировался и не доставлял родичам беспокойств. Ожидание заставило время течь медленнее. Юному принцу приходилось бороться с самим собой, чтобы не пасть жертвой безумия. Только верность себе, семье, взращённым принципам помогала сохранить ясность взора.

΅◊΅

Стены любой темницы давят на пленных и преступников. Деймон обозвал Мисарию преступницей, преступницей против короны. Принцесса Рейма просто проигнорировала её беду. Они были выгодны друг другу в столице. Не дальше. Так что Бледная пиявка могла понять её. Хотя это давало маленькую надежду, что её жизни здесь ничего не угрожает. Всё же они чуть больше, чем просто знакомые. И о том, что не избавилась от Стронга, Мисария тоже жалеет. Пыталась много раз, но не успела. И Хайтауэр явно постарался избавиться от неё не без помощи Косолапого!

Несмотря на это, обо всём остальном Мисария не жалела. Благодаря острому слуху, она знала, что Деймон покинул Драконий Камень. Королева пока о ней не знала. И славно! Пока о ней не вспоминали и кормили, положение было — сносным. Куда лучше, чем на корабле из Гавани; проверка за проверкой. Серебра и злата почти не осталось. Возможно, и тех крох не вернут. Мисария помнила: её жизнь стоила мало. Если сравнивать!

Так что свободное время она проводила за воспоминания о лучших моментах своей жизни. Их оказалось слишком мало. Женщина даже заскучала. Но искать внимания стражи не стала. Неразумно. И опасно. Как для женщины. Пленницей Драконьего Камня быть не так страшно, как могло казаться. И всё же когда воспоминания исчерпали себя, а мозг закипел от продумывания вариантов выхода из положения, Мисарию навестила сама королева. А рядом Эррик Каргилл. Бывший рыцарь второй принцессы.

Судьба весьма жестока разделила близнецов.

Мисария чуть не забыла поприветствовать королеву. Женщина, не девочка. Повзрослела и стала спокойнее. Мисария в некотором роде тоже. Какое лесное сравнение промелькнуло в голове!

— Бледная пиявка. Знаю, что при правлении моего отца ты помогала моей сестре. Однако, когда пришёл час, ты помогла Эйгону не сбежать, — Мисария после этих слов напряглась: значит, Деймон успел настроить королеву против неё? Рейнира старалась быть равнодушной, хотя присутствие «гостьи» её не радовало. И всё же она поспешила добавить: — Не скажу, что это многое изменило. В конце концов, у меня ещё два младших брата, — Рейнира усмехнулась. — Однако благодаря тебе пострадали сироты Гавани и моя дорогая сестра Хелейна чуть не потеряла сына, — неужели Мисария больше не увидит мир вне этих стен?

Смерти сирот Мисария не удивилась. Кто бы их ни убил, Деймон или Рейма, было ожидаемо. Если это принцесса, то Мисария надеялась на муки совести. В отличие от Порочного принца, второй дочери Визериса подобное не чуждо. Кто знает, в приближающейся буре — это благо, на которое никто другой не решился бы? Или просто не подумал. Но покушение на маленького принца…

— Ваша Милость, от меня требовались лишь лазейка в город. Об остальном я и не знала, — сейчас стоило переживать о своей жизни!

Рейнира тяжело вдохнула через нос. Мисария опустила голову.

— Что? Что ты надеялась получить? — наказание соответственно провинности. Но для этого Рейнира должна учесть всё.

— Свободу. Я хочу покинуть Вестерос, — маленькая надежда окупила себя. Слова прозвучали отчаянно и желанно. Рейнира немного удивилась. Воцарившееся молчание давило лишь на Мисарию, которая не хотела упускать возможность. И потому женщина даже дышать постаралась тихо, незаметно. Внимательный взгляд королевы отчего-то успокаивал. Потому что она женщина?

— Хорошо. Если это действительно всё, ты получишь свою свободу, — решив, Рейнира поспешила покинуть это место, не ожидая, пока кто-то откроет дверь. На самом деле, разумно было оставить Мисарию. Не то чтобы Рейнира вспомнила её, просто Рейма поделилась своим мнением, когда они, успокоившись после новостей, поговорили после ужина. И вот с наступлением нового дня Рейнира решила встретиться с «гостьей», чтобы принять решение. Она не стала ничего предлагать. Ей нужны верные люди, готовые остаться добровольно, а не насильно. Вера лучше страха, надёжнее. Не идеальна, но надёжнее.

΅◊΅

Жители Королевской Гавани недолго обращали внимания на труп повешенного крысолова. Уже вся столица знала, что в тот же день, как перетравили уличных детей, было совершено нападение на детей милой и доброй королевы Хелейны. «Зелёные» действительно приписали всё это совести Порочного принца, и горожане свято уверовали. Репутация брата покойного короля делала своё дело. Народ шептался и проклинал.

— Ещё кто диву даётся?! — вопрошал торговец. Он прекрасно понимал, что в городе со дня на день начнётся самый настоящий, жестокий и неумолимый голод. — Детей не пожалел. За нас скоро возьмётся!

— Нужна ли нам такая королева, чей муж нас за людей не считает? — какая-то старуха отдавала самое последнее за буханку уже несвежего хлеба.

— И эти драконы… животноводы скоро останутся ни с чем, — двое мужчин направлялись в таверну. — Хоть б столицу оставили в покое. Пусть сражаются где-нибудь ещё…

— Думаешь, дойдёт до этого? — шёпотом спросил другой.

А драконы просто летали над городом, не так часто, как раньше, уже улетали за него, ближе к Королевскому лесу. Пламенная мечта с детёнышами, со всеми детёнышами: Шрикос, Моргул, Реймонд, Ви́залис и Тесэй. Пребывание на воли помогло им хорошенько подрасти. Так Шрикос и Моргул были уже больше своих маленьких хозяев. Не на много. Если поставить Джейхейриса и Джейхейру рядом с драконами, то огнедышащие существа будут чуть выше их. Остальные три детёныша Тессарион были меньше. Логично, позже на свет появились.

Иногда драконы пытались побыть рядом с Вхагар, но та верно следовала наказам всадника, оставаясь на земле. И только Солнечный огонь часто кружил над столицей.

Тяжело было стражникам на городских и замковых стенах. Но к «своим» драконам они уже успели привыкнуть. И всё же долг велел быть настороже неустанно. К слову, дракон из яйца принца Мейлор не спешил вылупиться, но король не оставлял надежд: ведь дракон — это такое… счастье!

И в то же время один молодой человек не мог воспользоваться деньгами, полученными за хорошо проделанную работу. Теперь он один. Сам по себе. Но слишком обогатился для своего недавнего статуса бедняка, которого бедная родственница всё же приютила. А он — ай-яй-яй — даже за дочкой приглядеть не смог! Повезло, что ему удавалось разыгрывать трагедию. Иначе бы соседи с удовольствием косо посмотрели на неблагодарного юнца и осудили бы его. Или — ещё хуже — он привлёк бы внимание стражи. Ума хватало понять, что кто-то из придворных возьмётся разбираться в этом деле. Оставалось только выжидать. А хотелось, как минимум, в бордель. Теперь его звенящему кошельку не отказали бы!

΅◊΅

Кристан Коль понимал, что не имеет права держать втайне свою… выходку? Именно так большинство людей назовёт принятый им способ решения проблемы «двоевластия». Шлюха и Паучиха Рейнира не заслуживала покоя после того, как чуть не лишила жизни их маленького наследного принца. Мать и защитница своих щенков-бастардов! Как она могла допустить того, чтобы её сестра, королева Хелейна, измучилась от страха? «Чёрные» и их сторонники либо слепы, либо считают принцессу Драконьего Камня ведомой, а не ведущей. Неудивительно! Когда она относилась серьёзно к своему долгу? Заносчивая…

Коль стоял прямо в ожидании вердикта короля, на голову которого водрузил корону Завоевателя. Эйгон спокойно выслушал новость об отправлении своего верного рыцаря на Драконий Камень. Да, лучше него кандидата не нашлось бы! И если они так смогут избавиться от Рейниры без лишних потерь, он только рад. Тогда и сестра вернётся домой.

Кристан нахмурился: Эйгон потянулся к кувшину вина, но передумал. Налил себе воды. Глава Белых плащей не первый раз наблюдал эту странность. В целом, приближённые к королю рыцари-товарищи тоже обратили внимание: Его Милость пьёт всё меньше и меньше. Да, это должно быть хорошо. Но Эйгон любил вино. И никогда не поднимался вопрос о том, чтобы он от него отказался полностью. Явно не по воле собственной. Но мог ли Коль спросить…

Чистая вода казалась Эйгону слаще и желаннее вина очень редко. Но теперь, когда воспоминания детства оживали в памяти, они так же путались с реальностью, стоило Эйгону опьянеть больше разумного. Обида на Рейму и злость на Рейниру за то, что выбрали её, породили навязчивый образ сестры из прошлого. Возможно, виноват даже Эймонд? Эйгон усмехнулся. Ведь образ Реймы был таким, как в день тех пряток, когда корона Завоевателя упала ему на нос.

Двери в покои открылись. Показался десница.

— Что-то не так? — Эйгон даже не повернул к нему голову. Только в зеркало посмотрел, на своё отражение. Он не был пьян. Но маленькая тень рядом в отражении всё же промелькнула. Сколько раз дедушка провоцировал Рейму? Вторая дочь королевы Эйммы. — Плохих новостей я не желаю слышать, — поводов для недовольства королём у десницы быть не могло. Эйгон усмехнулся, припомнив разговор с лордом Стронгом. Нет, повод найдётся?

Как можно было критиковать его решения перед подданными? Как было можно закрывать на них глаза? Эйгон плохо учился, но помнил, что отец ценил народ. Да, ситуация тяжёлая. Но, как король, он мог закрыть глаза? Воплотить свои идеи в реальность не помешает, но собственный дед не помощник. Смешно. Старик даже не скрывал, что не видит в нём короля. И что ещё хуже, не пытался сделать то, что могло бы отвлечь Эйгона от его титула и всего к нему относящегося.

— Повешенный крысолов не помог успокоить горожан, но, по крайней мере, бунтовать они не станут, — Отто понимал, что бесполезно бесконечно пытаться наставить Эйгона на путь мудрости. Визерисом ему не быть. Однако только для Отто это проблема. Возможно, ещё для вдовствующей королевы.

— Хах, прекрасно, — не нужно прибегать к крайним мерам. — У меня тоже есть новость. Пустые разглагольствования Малого совета осточертели, и случай с нападением на моего сына, сына и наследника дал понять, что нужно действовать! — Эйгон обернулся к деснице. — Сир Коль отправил Аррика Каргилла на Драконий Камень. С благословения богов, коим так усердно молится матушка, он убьёт Рейниру. И со всем будет покончено! — вскинул кубок с водой по привычке. И решил отпить ещё немного.

Какая странная и неутолимая жажда. А реакция десницы предсказуема. Эй, Коль, не отводи взор!

— Ты… безумец! — Отто быстро подошёл к внуку и выбил кубок. Пролилась вода, не вино, и это привело десницу в некоторое замешательство. — Союзников у нас и так меньше. До Великодушного уже точно не дотянешь. Дурак!

— Вы говорите с королём, — Кристан набрался смелости противостоять деснице? За что был удостоен неодобрительного взгляда. Сам эмоциональный глупец, и короля на ту же дорожку захотел утянуть.

— Король — мой внук, а мой внук — дурак, который своей головой думать не умеет! — Отто отошёл от Эйгона и посмотрел на пустые стеллажи. — Где библиотека покойного короля?

— Убрал, — Эйгон усмехнулся. — Просто убрал, — он удивлялся собственному спокойствию. Нет, слова деда, как и прежде, задевали. Но сейчас ему всё равно? — Кстати, десница, что с твоим главным заданием? Не вижу прогресса. Только слова, одни слова. Когда уже будем действовать? — Коль не понимал, чём говорит король.

— Ваша Милось, мне стоит… — уйти?

— Нет, останься! — Эйгон благосклонно взглянул на Кристана и вновь обратился к Отто: — С обещанием оставить тебя без головы я погорячился. Недостойная смерть для десницы и деда короля, — Отто напрягся. Что ещё может выкинуть Эйгон? Неужели… — Отто Хайтауэр, вы сняты с должности десницы и изгнаны со двора. Ваше место займёт сир Кристан Коль, — рыцарь тут же склонил голову.

— Ты не посмеешь! — Отто вскинул палец. Эйгон — дурак, но он мог быть благоразумным. Куда же подевалось это качество в такой момент?

— Посмею, я король. Но если ты исполнишь то, что я просил, быть может, я верну тебя ко двору и в Малый совет, — Эйгон улыбнулся. И продолжал улыбаться даже в тот момент, когда десница бросил знак ему под ноги. Будь в его рту вино, а не вода, остался бы он таким же спокойным? Иногда полезно прислушиваться к советам хороших людей. И никогда не поздно! Жена и сестра будут рады…

΅◊΅

Мисария не верила полученной свободе. Успокоиться она могла лишь в момент, когда ступит на земли Мирра за Узким морем. Ветер сильно дул в лицо, но окружённая толпой, Мисария не чувствовала от этого раздражения. Воздух, полный морской соли придавал сил. Бледность кожи, возникшая из-за заточения и переживаний душевных, пропала. Горизонт обещал новую жизнь.

Но в момент, когда среди встречно идущих людей она увидела явно не Эррика Каргилла, а его брата, которому помогла найти Эйгона Таргариена, женщина замерла. Долго гадать не нужно, зачем он здесь. Конечно, она может проигнорировать это. Своё она получила. Но получила не от Деймона, как от всякого мужчины, что только обещал. А от женщины, которая нужна в любой силе, любой возможности, но отпустившей её.

Сейчас в море властвует сторонник королевы, уплыть в Мирр она ещё успеет. За то, что могла получить лишь от детей (и то не всех), стоило отблагодарить справедливо. Мисария позволила толпе обойти её и поспешила назад.

΅◊΅

Вдовствующая королева Алисента пребывала в своих покоях, которые яро обживала, когда фрейлина принесла новость об отстранении и изгнании десницы. Эйгон всё же чем-то походил на покойного отца. Конечно, Алисента любила отца, но уже не так сильно, как раньше, когда его изгнали первый раз. Сейчас она теряла союзника и защитника, сейчас они все теряли опыт и здравый смысл. Алисента всё бросила, чтобы поспешить к отцу. До утра он задержится, но поговорить времени не будет. А дорога предстоит долгая, Отто не молод, ему требовалось набраться сил.

— Отец, — двери за королевой закрылись. Уже не десница, мужчина стоял у камина. Что он понимал в танце пламени?

— Присядь, Алисента… — этот паршивец задел его. Предпочёл в десницы человека… несмотря на все недостатки, верность им, «зелёным», окупало всё. Но обида дорнийца могла разрушить всё! Ещё и собственная дочь… Отто закатил глаза. Не важно!

— Это временно, — королева всё же думала, пока шла сюда. — Эйгон успокоится, и затем я вразумлю его. Ты вернёшься в столицу так же, как и раньше. В момент, когда все осознают, как ты необходим, — как женщине, ей льстило назначение любовника на важную должность. И всё же отцу, несмотря на все трудности и недопонимание, доверяла больше. И как отец, Алисента понимала, что убийство Рейниры (если удастся), отразится волнением среди лордов. Нужно образумить и его.

— Временно? Эйгон был трезв. Довольно частое явление, не считаешь? Он был бездельником, пока Эймонд и Рейма учились. Это был хороший вариант, один на троне, другие… другой…

— Делают всю грязную работу в тени, — Алисента усмехнулась.

— Необязательно «грязную», — Отто пожал плечами.

— Реймы здесь нет, чтобы этот вариант сработал, — Алисента откинулась на спинку дивана. — Как считаешь, мы можем на неё рассчитывать? — она повернула голову к отцу.

— Твоя дочь, — он только усмехнулся, — тебе ли не знать, — Отто сложил руки на груди. — Джейхейрис не пострадал, начало войны слабовато. Я пробовал узнать, занимает ли принцесса Рейма место в совете Рейниры. Если верить слухам, нет, — но это не было поводом для радости.

— Морс признался Хелейне, что Рейма передала их ей на подобный случай, — Алисента отвернулась. Ненавидеть принцессу, свою старшую дочь, «первенца», она не могла. — Я знаю, она любит нас, — она не пыталась убедить себя или Отта. Зачем кого-то убеждать в истине?

— Из-за этого и будет страдать. Но, быть может, если мы поиграем, она сможет защитить кого-то из нас, — Отто усмехнулся. — Но «если» настать не должно. Я вернусь в Старомест, у нас ещё есть Дейрон. Он разумен, добр, рассудителен. Его можно умело направить, а главное, необходимо уберечь, — Отто подошёл к дочери.

— По пути остановись в Хайгардене, от леди Тирелл до сих пор нет ответа, — Алисента поднялась, но не ради того, чтобы уйти. Кристан Коль дождётся её в любом случае, а пока есть возможность, стоит обсудить с отцом, что ей делать дальше, как могут развернуться события.

΅◊΅

В последнее время даже обычных латников тренируют усердно. Оно и понятно, они должны быть готовы к защите Драконьего Камня, замка и города. И Ульф, которому не к кому было возвращаться, с радостью оставался в замке. Помещения для проживания воинов находились возле важных точек замка. У рыцарей, само собой, они были лучше, чем у латников. Но Ульфу всё равно. Не что бы у него появилась цель в жизни, скорее желание. Возможно, слишком амбициозное для простого бастарда.

— Эй, Белый, говорят, ты больше не сочиняешь стишки, весёлые и пошлые? — старший товарищ. Обычно он с радостью урывал как можно больше дней отдыха. Когда было много желающих трудиться, это не так заметно. И сегодня он должен был вернуться в город. Что не так?

— Может быть, — Ульф хотел уснуть быстро, поскольку в трезвом состоянии засыпать долго казалось мучительным процессом. Именно перед сном возвращалась былая тяга к вину. Но пока мужчина усердно противостоял ей.

— Тоже неплохо. Я, как помнишь, пока не женат. И недавно мне приглянулась одна замечательная девка, — старший пустился в рассказ о своей возлюбленной. Великовата возрастная разница, потому что, если Ульф правильно понял, деваха совсем юна. Уже устал слушать, как она мила и стеснительна. А родители и рады отдать её за латника замка, латника королевы. Вдруг кто-то другой подобный не посватается?

Надоел.

Ульф кое-что попробовал сочинить, но зачитать вдохновительнице всё равно не получится. А писать и читать он… умеет худо-бедно. Бастард же. И раз его творению всё равно суждено со временем затеряться в памяти, пусть усладит слух какой-никакой девицы. Товарищ старший не самый хороший человек, но поверить в то, что не совсем урод, можно. Что-то слишком много хорошего стало в самом Ульфе. Он аж вздохнул.

— Запоминай, повторять лень, — и старший снисходительно закивал, улыбаясь. Слушает, слушает. Что ему ещё остаётся?

Смакую каждый миг и наблюдаю,

Как расцветает ненаглядная краса,

В очах твоих тону подобно кораблю.

Штурвал возьми, и наведи порядок

В душе моей, чтоб мирно билось сердце.

— Аааа! — мужчина довольно похлопал по плечу. Собрался уйти, но оглянулся: — Сам что ль заглядываешься? На кого? — и когда Ульф послал его, рассмеялся.

Холодное, ветреное и облачное утро.

С отбытием Деймона Таргариена, соответственно и его дракона Караксеса, на Драконьем Камне стало не так безопаснее, как было. И дело вовсе не в противостоянии людей. Каннибал по-прежнему оставался угрозой. В королевском доме одно событие шло вплотную за другим. И естественно, что всем стало как-то не до бед драконьих. И Рейма, окончательно оправившаяся, проводившая всё больше времени с драконоблюстителями, услышала опасения оных. Валеон, собственный дракон, куда храбрее своей хозяйки. Она не раз благодарила всех богов, о которых знала, за своего верного крылатого друга. Именно поэтому побороть страх… нет, побороть не вышло, только подавить.

Драконий Камень не такой большой остров, но здесь много пещер. И какое счастье, что в последнее время дикого дракона рядом не видели. И всё же Каннибал был на острове. И не один. Вернулся время от времени покидавший Драконий Камень Овцекрад. Рейма была достаточно высоко, и велела Валеону не спускаться. Овцекрад прижимался к земле и отползал от Каннибала, явившегося за чужой добычей. Для полного сбора диких сородичей не хватало только Серого Призрака. Но последнего даже Деймон видел лишь пару раз издалека. Настолько скрытным был последний дикарь.

А Каннибал… его тело не казалось искалеченным. Он передвигался нормально. Но Рейма почувствовала, будто Валеон, также наблюдавший за своим противником, доволен. Рейма нахмурилась. Она помнила, что была прикреплена к седлу Валеона цепью. А Деймон нашёл её среди скал. И она выжила. Как так получилось? Она пыталась взобраться по шее Валеона, чтобы попытаться всадить копьё в череп Каннибала через глаз. Да, самонадеянно. И не вышло! Ей оставалось только гадать, чтобы было дальше. Ведь последнее, что она помнит, как занесла оружие для точного удара. И рёв борющихся драконов.

— Ниже, немного ниже, друг мой, — Овцекрад и Каннибал заметили незваного гостя. Сейчас Рейму интересовал только второй. Неизвестное происхождение. Сколько ни искали, среди записей не нашлось ответа. Но он мог быть драконом, пережившим Рок Валирии. И то, что он осел здесь, случайность? Если только среди драконов Валирии не было той же вражды, что могла быть между их хозяевами. Но какова была жизнь Таргариенов до переселения на остров? Без этого нельзя уверовать в свои домыслы, пусть и столь логичные. Но без этого Каннибал оставался прекрасным подтверждением слов мейстеров Цитадели, ненавидящих драконов.

Если Каннибалу и досталось от юного Валеона, то он уже был здоров. Но взлетать в небо не торопился. Только взревел, изрыгая пламя. И Рейма увидела, что одно крыло повреждено. Вряд ли теперь его полёты будут долгими в небе.

— Да, ты заслужил всадника сильнее и храбрее, друг мой, — Рейма сглотнула.

Глазам тяжело верить. Принцесса слишком любила драконов, особенно своего. Эти создания казались ей достаточно умными, чтобы понимать своих всадников, Таргариенов. Именно поэтому она глупо надеялась, что Валеон никак не отреагирует. Но дракон довольно пророкотал. Он был ранен, но поправился. Он мог бы выздороветь быстрее, если бы не подставился, чтобы спасти хозяйку. Не так уж высоко она упала. И цепь разбилась о камень не случайно. И дело здесь не в разуме, его быть не могло. Это всего лишь смекалка, данная природой каждому существу для выживания.

Главное, чтобы Каннибал не пытался доползти до их пещер! Нужно было думать над этой проблемой. Если бы только можно было каким-нибудь чудесным образом приобщить хотя бы Вермитора…

Рейма прикрыла глаза — раскатала губу не по-королевски. Рейнира уже решила, что будет делать с кладкой Сиракс. А что делать с кладкой Среброкрылой? Из-за жестокости Каннибала она сама стала недоверчивой. Хоть бы в этот раз забрать её яйца. Размышления прервал игривый рокот Валеона: Овцекрад взмыл в небо, подальше от Каннибала. Чешуя тёмного, как грязь, коричневого цвета. То ли из яйца самой Мераксес, то ли дитё Среброкрылой и Вермитора. О существовании его яйца даже не догадывались, пока дракон не вырос диким и свободолюбивым.

— Попробовать вернуть блудного сына домой? — Рейма усмехнулась. Попытка установить над этим драконом авторитет грозит ей тем же, что было и после стычки с Каннибалом. Но в этот раз она не станет лезть на рожон. Валеону придётся драться с драконами в любом случае. А попытка подчинить и привлечь на их сторону Овцекрада — неплохая тренировка. — За ним, Валеон…

΅◊΅

Люцерис стоял рядом с Джейсом. Они чуть позади матери и принцессы Рейнис. И ещё рыцари, которые принесли, а сейчас закапывали двух братьев. Красивое и уединённое место для последнего сна. Но никаких почестей. Лишь пустота. Люцерис подумал, что перестал острить и язвить — и даже не заметил. Сейчас про себя в шутку списал на благотворное влияние матери, невесты и тёти. С последней до сих пор не говорил по душам, но присутствовал вместо неё. Когда они семьёй навещали дедушку в последний раз он видел тогда Эррика рядом с Арриком. Дедушка приставил их к тетё и дяде Эйгону. Но Рейма восстанавливалась на Драконьем Камне. И осталась здесь. Её рыцарь явился сюда, преклонил колено перед матерью и стал защищать уже её. С ним тётя тоже не говорила, но никакой обиды не выражала.

Она была для него совершенно чужой, когда они встретились на Дрифтмарке. И до последних дней он не думал, что она может показаться ему чужой снова. Как можно остаться равнодушной к произошедшему? Два брата, близнецы, встали по разные стороны. До этого они были всё время рядом? Ведь их господин и госпожа проводили много времени вместе. А теперь стали врагами. И их подчинённые тоже. Люцерис видел, что ещё утром в глазах матери отражался ужас от увиденного сражения братьев, от убийства и самоубийства.

Он просто размяк, да? Люцерис сдержал вздох.

Рыцари закопали тела и, поклонившись, удалились. Джейс поспешил вернуться. Люцерис за ним. Но что-то заставило его задержаться и оглянуться. Рейнис и мама о чём-то переговаривались. Почти королева говорила куда больше. В один миг она взглянула на него. Несколько снисходительно и даже ласково. Хотя «детей Лейнора» не особо любила. Но всё же не ненавидела. В конце концов, они были внуками Визериса, а кузена она любила. Ему посчастливилось услышать пару рассказов о счастливом детстве Рейнис и её кузенов.

Люцерис ничего не услышал. Любопытство требовало расспросить. Но принц не станет, а то королева подумает, что он всё ещё переживает из-за своей «почётной участи». Люцерис уже успокоился. И прекрасно понимал, какова ответственность за жизнь: собственную, Рейны и младших братьев. В Пентосе не будет легко. Он должен ждать, учиться и становиться сильнее. Нужно сделать их другом не одного принца Пентоса, а целый город.

Люцерис не стал дожидаться мать и бабушку. Амбициозная мысль заставила его усмехнуться — замах поистине королевский. Но рядом ведь будет Рейна. Может, тогда у них получится?

΅◊΅

Тем временем в Красной Гавани на Малом совете короля Эйгона горячо обсуждали замену стражников среди Золотых плащей и событие, которое уже успели наименовать Кровавой мельницей. Некоторым решение короля о Золотых плащах может показаться неуместным, но Эйгон вовремя напомнил своим уважаемым и опытным советникам, благодаря кому Золотые вообще появились и кто напал на его сына. Опасаться преданных Порочному принцу людей разумно. Пусть лорды посудачат. А люди поймут, они ведь любят Хелейну и его детей. Эйгон нахмурился: каким отвратительным набатом прозвучала данная мысль в голове. Или это потому, что он трезв? Ясность мыслей иногда способна пугать.

Эймонд, удостоившийся почётного места напротив, заговорил о важном. И Эйгон особо не переживал, поскольку брату доверял. И начавшиеся споры о том, какой армии следует выступить в Речные земли, предсказуемы. Король стал быстро раздражаться. Стронг ещё не вступил в должность, покажется здесь только в следующий раз. Эйгон откинулся на спинку стула и стал пальцами колупать ногти другой руки. Мамина привычка. Дурацкая. Возможно, он поспешил с выбором нового десницы и изгнанием деда. Но об этом Эйгон вслух не скажет.

Голос матери звучит громче остальных. Мужи умолкают. Уважение к вдовствующей королеве имеет определённую силу. В таких моментах.

— Ваша Милость, позвольте отправиться мне. Я подчиню дома на стороне Рейниры, — Кристан Коль обратился к королю, и тот посмотрел на десницу. Матушка что-то заговорила о глупости данной мысли. Малочисленность войска в начале затеи не проблема. Эйгон глянул на Эймонда. Ошибочно считать, что брат перекатывает монету пальцами из-за приятного и предвкушающего волнения, ибо весьма деятельный. Но Эйгон так посчитал.

— Эймонд и Вхагар будут тебе в помощь, — Эйгон улыбнулся. Интересно, а когда Рейнира отправит хоть одного дракона? Деймон с Караксесом не в её подчинении, но всё ещё их головная боль. Хелейна, их, его милая Хелейна, она не будет сражаться. К тому же Пламенная мечта ревностно заботиться о детёнышах, даже чужих. У них остаётся только Солнечный огонь. И это злит Эйгона. Вспоминаются слова одного нехорошего человека, который велел не глупить и беречь самого красивого дракона. Если бы Рейма осталась здесь, возможно, он бы и не помышлял о воплощении…

— Вхагар нужна для защиты города, — а лорд Джаспер оказывается может быть трусом. Эйгон кивнул.

— Тогда я прилечу на подмогу. Дракон есть дракон, Солнечный огонь не хуже остальных, — и в этих словах есть смысл. Только вот он не хуже Вермакса, Лунной плясуньи, Сиракс (все знали об избалованности в воспитании данной драконицы). Но Мелеис с принцессой Рейнис. Это проблема. Эйгон нахмурился, когда понял, о чём подумали люди за этим столом.

— Это смелая идея, брат мой, — а Эймонд не мог позволить порушить свой план, — но мы не можем рисковать тобой, — но с интонациями принц переборщил. Раздражение Эйгона дошло до максимальной точки. И брат туда же? Да, оседлав Вхагар, он прям… расцвёл! Захотелось выпить. Ни в ком здесь он не нашёл поддержки. И раздражение обратилось негодованием. Как бы поставить всех на место?

Король он или кто?

΅◊΅

Рейнира наблюдала за морем, потому что оно успокаивало. И потому что вблизи стал часто летать Морской дым. Он… вёл себя не так, как раньше. И Рейнира уже смирилась с мыслью, что Лейнор умер где-то далеко от дома. Было несколько больно. Всё же он был неплохим другом, опорой тоже был. Но обычно в связке с Харвином. Женщина криво улыбнулась. Рядом стояла Мисария, пожелавшая остаться подле с королевой, остаться и служить. Мастер над шептунами? Этой женщине из Лиса подходит как никому другому.

— Дракон моего мужа, — ответила Рейнира, когда Мисария спросила, что это за дракон. — Он ведёт себя странно.

— Одиноко, — тут же вторила ей Мисария. — Он кажется одиноким…

Момент наблюдения за горизонтом приобрёл некоторую интимность, способствующую возникновению расположения, крепкого доверия. И всё же слова Мисарии волей-неволей задели королеву. Ведь если Морской дым одинок без всадника, то Рейнира частично в этом повинна. Ей нечего сказать в ответ, даже если Мисария пыталась поддержать беседу из вежливости. Рейнире лучше уйти.

— Смотрите, — Мисария заметила, как Морской дым рванул вверх.

Внутри Рейниры всё перевернулась. Она повернула голову туда, куда смотрела Мисария. Вермакс и Валеон. Рейнира заметила, но не придала значения тому, что вместо Люка с Реймой стал чаще летать Джейс. Но только сейчас она поняла, точнее совсем не поняла — почему. Губы задрожали, потому что два дракона… игрались?! Или бились?!! Но чёрный дракон куда больше, сильнее. Ни один из двух драконов пламени не извергал. Оба всадника крепко вцепились в свои сёдла и не пытались это остановить. Вермакс действительно пытался ранить лапами Валеона или укусить. Но уклонялся от ответных укусов лишь потому, что они были игрой. Чёрный дракон не пытался впиться когтями в плоть зелёного дракона. Но всё могло измениться в один миг.

— Джейс!.. — Рейнира прижала кулак к груди. Мисария взяла её за плечи, продолжая смотреть вверх вместе с королевой.

Морской дым вмешался. Вмешался, защищая Вермакса? Он зарычал, готовясь вступить в настоящий бой с чёрным драконом, несмотря на то что они вместе много летали всё то время после восстановления Реймы. Валеон зарычал куда менее агрессивно, будто ему испортили настроение и только. Рейма направила своего дракона по наклонной к морю. И Морской дым последовал за ней.

Рейнира смотрела на Вермакса. Джекейрис её явно заметил. Принц направил дракона к пещерам. Они ещё могут не столкнуться, даже если Рейнира отправиться к нему навстречу прямо сейчас. Джейс поджал губы. Мама не поймёт.

Королева ушла, а Мисария осталась наблюдать. Валеон всё ещё летел прямо к морской глади, а следующий за ним Морской дым не отставал. Мисария не слышала о том, чтобы драконы каким-то образом купались в озерах или море. Это было странно. А ещё её задержал здесь интерес. Чёрный дракон, телом похожий на Караксеса. Мордой на Мелеис. Обычно она видела его издалека. Удастся ли посмотреть вблизи?

Снижаясь так, рискуя окунуться в воды, Валеон всё же полетел параллельно воде и взметнулся вверх. Чтобы чуть позади него из воды вынырнул детёныш левиафана. Морской дым вовремя остановился. И снова взревел, но уже не так грозно. Кажется, драконы примирились. И всё для них началось и закончилось игрой. Но Мисария была бы рада, если бы эти игры остались под строгим контролем.

Мисария рада, что осталась. Жизнь всё ещё могла её удивить, удивить приятно. Впервые она не пожалела о своём выборе. Пока не пожалела.

΅◊΅

Риверс — бастард Стронгов. Саймон простил Алис только по той причине, что она общела для Лариса ужасную смерть. Старик не мог не верить ей. Люди шептались, что она бастард Лионеля. Но далековато от истины. И всё же кровь этих лордов в ней действительно есть. Но что ещё важнее, так это силы, которые есть только у неё. Не Лионель заботился о ней, а Саймон. И поэтому она готовила для старика еду, лекарства. Она была рядом, надёжным тылом, пока его сыновья ни на что не годились. Но ей хотелось больше. Из интереса. Из человеческой жадности. Из-за амбиций! Не только благословенным лордам и королям можно их иметь. Однако за всё нужно платить.

Алис эта справедливость устраивала. Она платила всем, чем и кем могла воспользоваться. Были довольны тени, были довольны совы. Но не были довольны вороны. А она и не против. Эти птицы… ненадёжны так, как думают в народе. Она не знала почему, но богам, чьи тени служили ей, были против них. А по молодости Алис брала силу откуда угодно, лишь бы была. Особенно здесь, в Харренхолле, где магия берёт над тобой верх, если ты не можешь с ней совладать.

Алис вернулась. Она не отказалась от своей идеи заполучить кровь «драконов», просто отложила её на время. У неё оно в запасе всем на зависть.

Аромат супа довольно аппетитный и сытный. Процесс приготовления подарил ей покой. Ведьма расслабилась. Дыхание смерти, обитающее в этом замке сильнее, чем где-либо в Семи королевствах, возвращало силы душевные. Всё вернётся к Неведомому, всё будет принадлежать ему. Но Алис всё ещё хочет породить его… потому что это весьма интересно. И это может изменить всё то, что предрекают кошмары в этих стенах и листья здешнего чардрева.

На улице же бушует гроза. И потому никто не слышал рёва дракона. Но тени уже явились, зашептали о появлении «дракона». Но стоит ли Алис вступать с ним в игру?

΅◊΅

Сир Гвейн Хайтауэр, старший брат вдовствующей королевы Алисенты. Он приехал в столицу, его призвал отец, десница. Но того здесь больше не было. И что ему нужно было делать дальше? Новый десница, о котором он знал из писем Отто, не вызвал доверия. И ради сестры, особенно ради сестры, он не собирался заводить с ним дружбу. И всё же Алисента была жестока, попросив прикрывать его спину. Гвейн буравил спину дорнийца суровым взглядом. Она вручила ему платок? О, Семеро… в столице все с ума посходили!

— Как Дейрон? — спросила Алисента после того, как закончила с делами.

Эта попытка смягчить углы и задобрить Гвейна всегда работала. И он всегда то ли улыбался, то ли усмехался. Да, правильно, после кнута должен быть пряник. После неприятного стоит заговорить о приятном. Конечно, о племяннике. Хотя много лет мальчика так никто не называл. Но Гвейн — вслух не скажет — считает, что Дейрон больше его ребёнок, чем Алисенты и даже покойного короля. А вместе с тем понимал, что недалеко не на первом месте в сердце племянника.

— Скорбит об отце. Кузен не позволит ему дать слабины, но я не мог задержаться, — Гвейн не собирался лгать сестре. Брови Алисенты сдвинулись, давая плодородную почву морщинам. — Гвейн выдохнул: — Не волнуйся, он благородный и талантливый юноша. Многие поборются за его внимание, хочет или нет, он отвлечётся от дурных мыслей, — и знающе улыбнулся.

— Надеюсь, так и будет. Он нужен нам сильным, — Алисента улыбнулась в ответ. Но эта формулировка Гвейну не очень понравилась. Хотелось бы ему ещё с племянником-королём пересечься. Но не успел прибыть — пора в путь.

΅◊΅

Погода была хорошей, даже слишком — для расставания на неопределённый срок. Тяжелее всего в этом путешествии будет Арраксу. Потому что дракон в процессии явно говорит, кричит о том, чьи это люди. Поэтому Люцерис всё же поговорил со своей дражайшей тётей, а затем и с матерью. Когда Люцерис и Рейна доберутся до Орлиного Гнезда, Рейма с Валеоном «приведут» Арракса. Вообще, Рейме придётся много полетать в том направлении. Потому что Рейнира всё-таки хочет, чтобы сестра сопроводила детей до Пентоса. Сейчас они могут не переживать лишь за Глотку, а не остальные воды Узкого моря.

Но при этом с сестрой королева не разговаривала, как и со старшим сыном. Не желала их слушать, как они не желали предупреждать её о глупой и опасной «затее»! Конечно, она бы не позволила. Тренировать Вермакса для боя с драконом? Нет, возможно, в этом есть смысл. Она только обратилась к ним, чтобы они попрощались. А так стояли рядом, будто ни в чём не виноваты. Джекейрис явно намеревался убедить мать в своей правоте. Рейма же просто считала наследника достаточно взрослым и самостоятельным, и решение его было весьма обдуманным. Иначе не убедил бы.

Джейс легко попрощался с Люком, с Рейной. Но от младших братьев его было сложно оторвать. Рейма, наоборот, быстро поцеловала Джоффри, Эйгона и Визериса в макушки. Может, мельком ещё увидит. Обняла крепко Рейну, задержав взгляд на жаровне с драконьими яйцами. Последняя кладка Сиракс и яйцо, которое Рейнира берегла для покойной Висеньи.

— Если я правильно понимаю, в гостях у леди Джейн будет непросто, — Рейма опустила руки на плечи Люцериса. Племянник усмехнулся.

— Леди Джейн получит своего дракона, но королева надеется получить людей раньше, — Люцерис дотронулся до ладоней тёти на своих плечах. — Если это будешь ты с Валеоном, леди Аррен останется довольна. Надеюсь, она не посчитает за обещанного дракона Арракса, — Люк фыркнул.

— Весьма вероятно, если обстоятельства не велят мне сопроводить его туда до вашего появления, — Рейма обняла Люцериса. Так что переговоры с леди Долины могут стать её ношей.

— Не кради мою работу, — иначе у него будут все причины для серьёзной обиды. Пока они разомкнули объятия, Люк успел шепнуть ей на ухо: — Мне нравится ваша «затея».

— Кто к кому прилип?! — рассмеялась Бейла. Хотя сама только-только выпустила Рейну из собственных объятий.

— Надеюсь, до нас с Арраксом очередь тоже дойдёт когда-нибудь, — Люцерис и Рейма отошли друг от друга. Любимый племянник держался куда лучше, чем могла представить тётушка. В своей крепкой любви она не заметила, что морально он достаточно силён.

Они ещё долго смотрели им вслед, пока процессия не скрылась из видимости.

— Матушка… — Джейс всё же первым пошёл на примирение с королевой.

— Идём со мной, мне нужно кое-что рассказать тебе, — Рейнира не проигнорировала Рейму. Она посмотрела на сестру без всякого обвинения, раздражения или злости. Да, ей ещё придётся поругаться с особо ворчливыми советниками, которые уже успели обвинить Рейму в умышленной попытке навредить наследному принцу, когда можно было бы отправить её на континент…

Но сейчас Рейнира должна была рассказать Джекейрису о Песни льда и пламени. А затем ей нужно встретиться с Алисентой. Последний раз. Она обязана попытаться удержать мир. Рейма застыла, смотря вслед сестре и старшему племяннику. «Кое-что» прозвучало весьма таинственно. Было ли это тем, что Рейма узнала благодаря отцовскому кинжалу? Она так и не рассказала о своём знании даже Рейнире. Интересно, можно было бы избежать войны, если бы она разболтала о пророчестве и чудовищах за Стеной всем, кому можно и нельзя? Принцесса то ли фыркнула, то ли хмыкнула. Какая глупость! В таком случае кто бы ей поверил? Тут только брать мейстеров и таскать за Стену по очереди. Но подобное занятие в нынешнем положении неуместны.

Увы!

Королева Хелейна наблюдала за игрой близнецов, пока Мейлор сладко спал на её руках. Невероятный соня. Но ради справедливости стоит упомянуть, что уснул он после игр со своими старшими. Морс и Ройн тоже играли с детьми, но недолго. Морс остался у входа в покои королевы. Ройн старался слиться со стеной у выхода на балкон. Треба же застелила кроватки новыми одеяльцами. То есть не новыми, просто королева пожелала вышить ещё узоры на них. Люди. Дорнийцы. Это вызвало улыбку у старухи — королева такая мягкая и нежная душа. Ей тяжело общаться с близкими, что уже говорить о чужих. И Хелейна пыталась поблагодарить их словесно, но вышло как-то неловко. Причём и для Морса с Ройном. Но они успокоили королеву, потому что благодарности действительно были лишними.

Смерти Джейхейриса не случилось, как предрекали видения. И после этого они не мучили Хелейну. Но королева не могла забыть кошмары и сны о гибели своих близких. Иногда менялись события, последовательности, но не итог. Хелейна свято верила в неотвратимость судьбы. Но после случившегося её стали одолевать сомнения. Они не мучили королеву, лишь заставляли переосмысливать. Судьбу её сына изменили дорнийцы. Пусть их приставили к ней, но Ройн, никогда не любивший Гавань и отличавшийся наименьшей привязанностью к второй дочери Визериса, явился вовремя лишь из собственных принципов, опасений и предчувствий. Так было правильно. И к этим детям он успел привязаться.

Джейхейрис улыбнулся матери, пусть она смотрела не совсем на него, а будто сквозь. Хелейна улыбнулась сыну. И он с сестрой продолжил играть с деревянными игрушками. Мейлор заворочался на руках. Но не проснулся, просто изменил своё положение.

— Королева, ваши руки не устали? — Треба потянулась забрать Мейлора. — Уложим принца в кроватку. Много спит, будет крепким, — старуха проворковала над малышом и поспешила отнести его к кроватки.

Ройн поднялся со своего места и подошёл к Хелейне. Она напряглась.

— Что-то не так? — люди хмурятся, и за этим всегда следует что-то неприятное. Но у дорнийца просто слишком чуткий слух. Он резко повернул голову к стоящему у камина, в жаровне, драконьему яйцу. Хелейна проследила за его взглядом. Кажется, мужчине просто показалась. Но треск прозвучал ещё раз, уже громко — и сквозь скорлупу проклюнулась голова зелёного с серебряной полосой между глаз драконыша.

И Хелейну снова посетило видение — что-то всё же остаётся неизменным.

΅◊΅

Эйгон напился. Не вусмерть, но ходил покачиваясь. В таком виде не стал показываться ни детям, ни Хелейне. Не стоило её огорчать. Он вообще стал осторожничать в своём поведении с семьёй. Маленькой Реймы рядом не было. И Эйгон посчитал, что можно выпить ещё. Ранее ему казалось, что макет Визериса его напрягал и занимал слишком много места. А теперь покои будто опустели, и приятные воспоминания не желали оживать в памяти короля. Но в компании молодых Белых плащей находиться сейчас не хотелось. Отец испустил свой последний вдох в этих покоях, и устраивать здесь… лишний шум... как-то неприемлемо?

— Светлейший государь, — один из рыцарей зашёл. Что-то случилось? — Лорд Стронг просит аудиенции, — паренёк считал настроение короля, а потому старался казаться незаметным.

— Впусти, — Эйгон махнул рукой и закинул ноги на стол. Не самая плохая альтернатива макету. Он поставил его до того, как Джейхейриса пытались убить. Он хотел иногда здесь завтракать с семьёй. Но до этого пока не дошло. Только мать успела посидеть напротив, советуя ничего не делать. Мол, для этого король и нужен. Но если бы отец ничего не делал, Рейнира не была бы его наследницей до определённого момента. Или матушка всем солгала?

Трость стучала о пол и отзывалась головной болью у короля. Эйгон нахмурился но ничего не сказал. И не торопился предложить Ларису присесть. Только снова махнул пальцами, позволяя говорить, и наполнил-таки кубок ещё раз.

Ларис слегка опустил голову, пряча кривую улыбку. Нетрезвость короля ему на руку.

— Меня не было на этом совете, — потому что только на нём узнали о назначении на место мастера над шептунами. Хотя это не проблема! Просто у лорда Стронга, помимо ноги, есть и другие проблемы со здоровьем.

— Ничего интересного, — Эйгон пригубил вина, капля, две потекли по подбородку.

— Светлейший государь, возможно, я скажу нечто лишнее, но разве вдовствующая королева и ваш брат не пытаются вас подавить? Королева была регентом при муже, её опыт важен, но всё же король вы, — Ларис чуть согнулся, будто кланяясь. Как бы желая оказаться ниже короля. Хотя сейчас это не весьма удобно показать. — Вы действительно важны, но пока у принца Эймонда есть прекрасная возможность завоевать любовь солдат. Вхагар ведь сильнейший дракон на нынешний день, — король всё ещё не позволил ему сесть.

— Я доверяю брату, — Эйгон задумался: а может, образ сестры не преследует его в королевских покоях, потому что маленькая Рейма здесь толком и не была? Эйгону просто нечего вспоминать.

Уверенность короля в своих словах Ларису не понравилась. Но Его Милость не упомянул Алисенту. Уже этим Ларис мог довольствоваться.

— И даже если вы правы… лорд Стронг, матушка и брат сейчас не проблема, — в нетрезвой голове мысли выстраивались медленно. — Сначала надо… разобраться… с Рейнирой. Она угроза всему… что я имею, — кубок поставлен на стол, на его дне ещё осталось немного вина. Но теперь всякого рода мысли не мучали его. Стало легко.

— Я постараюсь придумать что-нибудь надёжное, Ваша Милость, — Ларис поклонился, и Эйгон позволил ему уйти. Но засыпать в таком положении явно не самая лучшая идея.

΅◊΅

Для Реймы драконоблюстители нашли комплект своей одежды. Всё же ничего нового для неё не пошьют, неразумные траты. А платьям из дорогих тканей не должно вымазываться в грязи (и не только в ней). Но Рейма нисколько не брезговала, даже очень обрадовалась. И блюстительница, помогавшая ей одеться, тоже улыбалась, когда принцесса оказалась довольна обновкой. Хотя бы потому что получила штаны хоть в каком-то виде. Вообще, ей очень нравились одежды принцессы Рейнис. Стоило раньше догадаться попросить в подарок парочку комплектов.

По пути в пещеры её нашёл Ульф. Она уже попросила его кое о чём. Потому что он (по его глазам видно) верен ей больше, чем королеве. А ещё он плохо читал. И никому бы не проболтался. Деймон велел попытаться привлечь Дорн на их сторону или уговорить принца Кворена сохранять нейтралитет. Рейма об этом и обмолвилась Рейнире перед сиром Дарклином и лордом Стонтоном. Но на самом деле в послании она попросила принца поступать так, как он поступает нужным на благо Дорна. Возможно, фатальная ошибка. Но у «зелёных» и так мало сторонников. И чтобы не мучить переживающее сердце, Рейма хотела как-то уровнять шансы сторон.

Но Ульф не был полным дураком. Так что пришлось ему признаться, нет, не о содержании послания. Принцесса призналась, что переживает за своих братьев, сестру и её детей. Даже за Дейрона, пусть они и не так близки. Всё же повеселиться от души успели, и у их драконов есть общие детёныши. К слову, Вечное облако, как и Грозовое облако, отправился вместе с процессией. Он уже неплохо вырос. И так был больше, чем остальные три детёныша Тессарион.

Рейме показалось, что благодаря этой слабине латник стал чуточку навязчивее. Что же, у неё есть идея, как его приструнить.

— Да, ты можешь быть мне полезен сегодня, — драконоблюстительница рядом напряглась. — Мы идём искать кладку Среброкрылой. Она весьма агрессивная мать. Может, рискнёшь жизнью в случае чего? Закроешь от драконьего пламени? — Рейма усмехнулась. Ульф побледнел. Ну вот и всё. Сейчас ретируется на свой пост или чем он должен быть занят.

— Как прикажете, принцесса, — и облизал сухие губы.

Рейма рассмеялась.

— Госпожа, он ведь бастард. Можно ли его подпускать… — счастливчик Ульф не понимал валирийского, но догадывался, что эта женщина явно против.

— Я поговорю об этом с мастером, — Рейма успокоила её. Да, драконоблюстителям нелегко. Они сильно переживают за этих чудесных созданий. И понимают, к чему всё идёт. Старый король поставил перед ними великую задачу, и они могут воспротивиться воле самой королевы. Но они любят и уважают Рейму, так что она попробует с ними договориться. И начнёт с малого. Что станется с присутствия этого верного бедняги? — Тогда идём, — и кивком головы повелела Ульфу следовать за ней. — Оружие оставь, оно тебе лишь навредит.

…

У Ульфа дрожали ноги, но язык не поворачивался признаться в своей трусости. Каким-то чудом они же прошли мимо Вермитора. Уже тем, что не свалился в обморок из-за рокотания Бронзового гнева, может гордиться. Но каким-то иным образом Вермитор не отреагировал на принцессу, рыцаря и трёх драконоблюстителей. Хотя в последнее время часто разминал крылья. Главный сказал об этом принцессе. Прекрасная новость!

В темноте Ульф мог только держаться мужчины с факелом. Он с трудом сдерживал улыбку от вида того, как блюстители и принцесса ползали на четвереньках, щупая каждый уголок земли. Но уже через час, около того, он успел устать морально. Для его глаз подобное испытание слишком непривычно. Видимо, искали кладку постепенно. Ведь Среброкрылая не раз пыталась прятать их в разных уголках этих пещер. Из-за Каннибала.

— Принцесса, попробуем пойти к ней, — обратились к Рейме, и та кивнула.

В этот раз они передвигались куда быстрее. И вышли к пещере, куда попадало солнце. Отсюда Среброкрылая спокойно вылетала, поэтому была редко замечена со стороны замка? Ульф не сразу заметил драконицу. Кроме него за принцессой прошёл ещё один старик. И когда принцесса подошла к чему-то, что явно выделялось на фоне пещерного пейзажа, голова Среброкрылой сдвинулась с места. И Ульф дёрнулся, но остался на месте. И сглотнул. Довольно громко.

Рейма усмехнулась, опускаясь на колени. Кладка. Руки были в кожаных перчатках. Нужный инструмент у старика. Конечно, она попросила передать его. Среброкрылая пророкотала. Но Рейма уверенно продолжила, напевая любимую песню драконов. Показалась яйца. И их мать залилась драконьим свистом. Остальные драконоблюстители тоже осторожно запели. Рейма насчитала три яйца. Для уже немолодой драконицы неплохо. Принцесса потянула руки к первому яйцу.

Ульф встал перед принцессой, когда Среброкрылая поднялась. Она наклонилась вперёд. И тут Ульф совершил наивнейшую попытку. Не потому что поверил в себя, ибо и в нём есть от крови «дракона». Просто так он мог выиграть время. Он действительно поверил, что принцессе может угрожать опасность!

— Ликири!.. — до прекрасного валирийского далеко, как пешком до Дорна. Однако Рейма удивилась. Как и драконоблюстители. Но Среброкрылая всё ещё агрессивна, чтобы думать над этим выпадом латника. Однако она, к превеликому счастью, всего лишь толкнула мужчину мордой, и тот чуть отлетел. Точно ушибся.

Рейма рассмеялась. Она уже держала одно яйцо в руках. И только когда морда Среброкрылой оказалась прямо перед ней, она перестала смеяться. Драконоблюстители ожидали того же, что случилось и с латником.

— Успокойся! Успокойся и подчинись! Разве могу я навредить твоим детям? — Рейма поднялась на ноги и спокойно подошла к драконоблюстителю, передавая яйцо. — Не медли, неси в жаровню, — Среброкрылая замерла, но глаза её наблюдали за принцессой не моргая. Рейма снова подошла к кладке и посмотрела на драконицу: — Ты уже давно не летела с маленькими драконами? Я помогу тебе в этом. Они будут жить, — она взяла второе яйцо и отнесла другому драконоблюстителю.

Ульф поднялся. Идти сюда без шлема было глупостью. Принцесса взяла уже третье яйцо, и Среброкрылая почти вплотную к её лицу приблизила свою морду. Рейма замерла. Эти мгновения не напугали, но взволновали. Старый драконоблюститель запел, и Среброкрылая поползла к солнцу. Да, драконице следовало успокоиться. Только вот сейчас где-то летал сам по себе Валеон. Она ведь не станет на него нападать?

— Цел? — принцесса обратилась к латнику. Тот кивнул, и она подошла к нему.

— Я совершил непростительную ошибку, принцесса… — он только сейчас подумал, что за это его «ликири» могут лишь головы.

— Тихо, успокойся, всё хорошо, Ульф. Это мне не следовало тебя брать с собой. Слишком сильно переживаешь за меня, — щёки Ульфа покрылись румянцем. — За свою глупую храбрость можешь потрогать яйцо, — и бастард не стал отказываться. Фиолетовое яйцо было горячим, жар ощущался через перчатку, но уже не опасен. Это весьма интересные ощущения.

Ульф улыбнулся. Он заметил, но промолчал? Или всё же не заметил? Принцесса буквально разоблачила его влюблённость.

— Идём, — принцесса поспешила к выходу, передавая яйцо старому драконоблюстителю.

΅◊΅

Ещё с утра Эйгон вроде как был трезв, относительно. Не спешил опохмеляться. Проведал жену, детей. Но дружные Джейхейрис и Джейхейра вновь пробудили в отце тоску по старшей сестре. И уже не боясь её образа, а желая встречи с ним, Эйгон вновь напился вина. Его рыцари сообщили о каком-то новом оруженосце при дворе. Невинном, как чистое перышко. Вот кому надо провести крещение похоти и страсти! Уже на пороге борделя ему привиделся образ сестры. Не такая маленькая, как когда они играли в прятки и примеряли корону Завоевателя. Теперь этот призрак стал старше, такой он видел её перед отправлением в Дорн.

— Тебе здесь быть нельзя, — для всех своих компаньонов он будто бы обратился к обычной девочке, которая явно ещё только училась, а не обслуживала клиентов. — Идёмте, — король похлопал трясущегося юношу по плечу. Он уже тоже был пьян, его даже успело вырвать. Но Эйгона это не останавливало. Он не мог ничего не делать.

И всех он приводил лишь к одной женщине. Да, к Сильви. Имени её Эйгон не помнил; это знание не играло для него никакой роли. Совершенно. Зато он знал, что у неё и беловолосых, как снег, девиц частым гостем был его родной брат. Благодаря ему, само собой! Но это было до его свадьбы с Реймой. Поэтому Эйгон пришёл в искреннее замешательство, когда сдвинул штору в ожидании увидеть Сильви с каким-нибудь жалким клиентом и отвлечь её на невинного агнца.

Но перед ним и его компанией открылась весьма… необычная картина.

Эймонд нависал над девчонкой с белыми волосами. Явно намеривался задушить. Бедняжка ухватилась за запястья принца, будто бы она могла заставить его отпустить её. Рядом лежал непримечательный мешочек, на который никто не обращал внимания. Сильви пыталась успокоить принца, гладя его по спине, шептала, умоляя отпустить провинившуюся дурёху.

Эймонд перестал душить девушку, но не отпустил. Лишь повернул голову посмотреть, кто такой смелый. А это Эйгон.

— О, братец, такого падения я от тебя не ожидал! — будь Эйгон трезв, возможно, в его голосе возмущение и осуждение слышались бы яснее. — М, Рейма, не смотри, тебе на такое смотреть нельзя, — король будто бы посмотрел на кого-то рядом, но усомниться в ясности его ума никто не посмел. Эйгон рассмеялся. И его охрана посчитала, что король смеётся над принцем.

Бедный оруженосец успел уверовать, что может выбраться из хватки короля. Тот его и отпустил.

— Мда, — Эйгон пристроился на краю ложа, опираясь на локоть. — Воистину бравый всадник! Стыдно должно быть, — Эйгон никогда никого не поучал и никому не читал нравоучений. Усмешка, больше походившая на случайный хрюк. Сестра рядом привиделась в дорнийском наряде. — Точно, сестрица ведь поискушённее будет. Всякое повидала! — и пригрозил ей пальцем. — Вы друг друга стоите… — язык заплетался. Может, Эйгон даже и не вспомнит, что сейчас говорил. Сестрица только печально глянула на него. Будто только его видеть могла, оттого и преследовала.

Эймонд подобрал мешочек, поднялся и ушёл туда, где остались его одежды. Эйгон что-то ещё пытался сказать, но вспомнил про оруженосца.

— Эй, ты, — обратился к Сильви, пока беловолосая девушка, жадно глотая воздух, поспешила убежать. — Займись им, — и толкнул оруженосца к ней.

΅◊΅

— Тётушка! — Рейма, спокойно наблюдавшая за лежащими в жаровне яйцами Среброкрылой, вздрогнула.

Она думала о том, как можно было бы избавиться от Каннибала, но у каждой идеи были дурные последствия. Её попытка привести Овцекрада в пещеры замка не окончились успехом. Зато сам Валеон буквально этой ночью заставил Овцекрада прилететь в пещеры. Взял главенство? Это неплохо. Но Овцекрад забился в каком-то тёмному углу. Попытался сожрать пару драконоблюстителей перед тем, как понял, что его покормят его любимыми баранами и овцами. Или её. Сложный вопрос на данный момент. Но размышления пришлось прекратить. Потому что, как выяснилось, Рейниры нет, и Джейс, следуя очереди имеющихся родственников, пришёл к ней.

— Что-то произошло? — кажется, она слышала, что Бейла вернулась после патрулирования Королевских земель. Племянник кивнул. Он встал рядом и тоже посмотрел на яйца. Впервые.

— Чудесная кладка, — в глазах проблеснуло восхищение.

— Надеюсь, живая, — Рейма согласилась, улыбаясь.

— Они будто с цепи сорвались. Бейла принесла новую информацию, но вместо того, чтобы думать, как воспользоваться ей, они… — Джейс раздражён, оттого и тараторил. Он замолчал. — Дело в возрасте или происхождении? — второй вариант озвучил тише. Он бастард, а Бейла — дочь Деймона. И его до сих пор мало кто любит.

— Меня там не было, чтобы судить, — Рейма не пыталась уклониться от ответа.

— Вот именно. Принцесса Рейнис может заставить их замолчать, но сейчас, когда мама… ты правда не знаешь? — племянник посмотрел на неё с надеждой. Рейма поджала губы. Есть один человек, женщина. Мисария успела сблизиться с Рейнирой. Так что Рейма не будет удивлена, если Бледная пиявка к этому причастна.

— Всем нужно успокоиться. Тебе в первую очередь, — она крепко схватила его за плечо. — Некоторые действительно ждут, что ты будешь некомпетентен.

Джейс кивнул.

— Именно поэтому я хотел попросить ещё об одной тренировке… — очень удачный момент. Пусть он и волновался за мать, было бы грешно упускать возможность.

— Нет, Джекейрис, — Рейма надеялась, что она не обязана ничего объяснять. И простого отказа будет достаточно.

— Почему? Матери нет. Морской дым улетел в сторону Дрифтмарка, он не помешает нам, — хотя объяснений он заслуживал.

Но Рейма не хотела признаваться, что у неё просто нет желания. Поэтому в дело вступила хитрость!

— В прошлый раз ты убедил меня, потому что был спокоен. Ты осознавал всю ответственность. Сейчас ты хочешь спустить пар, — Рейма отпустила его и повелела драконоблюстителям спрятать яйца. Прекрасные люди, они сосредоточены лишь на своём предназначении. Ничего лишнего они не видят, не слышат и не говорят. Принцесса решила вернуться в свои покои. Джейс ринулся за ней.

— Это ведь не потому, что я «наследник»? — приставуч или всё же настойчив? Наверняка у Бейлы сейчас такая же бурная беседа. Рейма вздохнула:

— В том числе, — и снова улыбнулась. Не оглядываясь, она призналась: — Я хотела учить тебя, как всадника, чтобы Вермакс смог тебя защитить в крайнем случае, — принцесса остановилась и резко повернулась к племяннику. — Ты всё прекрасно понимаешь и ты расстроен из-за этого. Но я всё равно скажу. Нет дракона, которого Вермакс сейчас мог бы победить в одиночку. А у тебя нет опыта, чтобы присоединиться к кому-то из всадников. Ты прекрасно справился с ролью посла, вестника. И Вермакс далеко не так изнежен как Сиракс. У тебя есть потенциал, но не торопись. Видят боги, это не единственная война в твоей жизни, ещё успеешь отличиться!

Джейс тоже замер, внимательно слушая, внимая каждому слову. Его глаза были широко отрыты, а взор ясен. Только дыхание было частым, жадным. Оно выдавало всё нетерпение наследника Рейниры. Дослушав, он опустил голову.

— Теперь я понимаю, о чём говорил Люк, — тётушка весьма беспощадна в выражении честного мнения.

— Не знаю, о чём говорил Люк, — принцесса прикрыла глаза. — Но сосредоточься на чём-то более сложном и тонком. Ты упорный юноша, несмотря на неудачи. Хорошенько подумай обо всём, что происходит. В конце концов, не ворон же ты на советах считаешь? Сделай что-нибудь, но будь добр остаться невредим, живым и в безопасности, ради короны в том числе, — Джейс посмотрел на тётушку исподлобья. Она редко смотрела на него так же любяще и поддерживающе, как на Люцериса. — Только я ничего такого не говорила. Договорились? — Рейнира, если узнает, явно не похвалит. — И вообще, что думает Бейла?

Улизнуть в свои покои, спрятаться в них, уединиться Рейма всегда успеет. А пока можно уделить время и племяннику. И Джейс, ухватившийся за возможность, заговорил. Но в стенах замка оставаться не стоит. Лучше прогуляться у берега моря. А там и до тренировки на мечах дойдёт.

Тётушка уверена, что и племянник сделал бы в будущем что-нибудь и без её слов, но он также нуждался поддержке. Её оказать она может. Хотя бы словесно. Не на радость лордам, Рейма тренировалась с племянником на совесть. После их «затеи» они открыто обвинили её в попытке навредить наследнику. Но после сегодняшнего совета без королевы у неё появилось возможность обличить их перед Рейнирой, когда та вернётся.

К ним присоединилась даже Бейла. Рейнис лишь осталась сторонним наблюдателем. Она кивнула Рейме в ответ на приветствие. Но они ни о чём не заговорили. Бейла ушла первой, позволяя Рейнис высказать все накопившиеся замечания за время наблюдения. И всё же старшей дочери Деймона арбалет давался лучше. С таким оружием у неё и на драконе появлялось преимущество. С учётом ловкости и юркости Лунной плясуньи…

— Знаешь, тётушка, — сказал ей Джейс, пока они шли в замок неспешным шагом, — и тебе желаю не сталкиваться с драконом сильнее Валеона.

Рейма хмыкнула.

— Весьма двусмысленно. Мелеис и Караксес на нашей стороне, — значит, он даже не намекает, а прямо говорит об Эймонде. — Что на деле хочешь сказать?

— Когда я последний раз видел дядю, твоего супруга… он… Люк рассказал, как закончился ужин? — Джейс дождался кивка. Рейма знала, но не в подробностях. — Знаешь, до того момента я даже испытывал некоторое восхищение. Но за ужином в его глазах я разглядел искру безумия, — принц тяжело выдохнул. Стражники всё ещё далеко, но уже увидели их. Джейс остановил тётушку, схватив за локоть. — Вдруг он отпустил вас с Люком не из большой любви к тебе? Что, если он хочет отомстить? — Джейсу несколько неловко. Всё-таки они говорят не просто о его дяде, а о её муже.

— За что ему мне мстить? — выдала Рейма не подумав. — А, точно, глупый вопрос, — принцесса широко улыбнулась, нервно. — И всё же обоснованы ли твои опасения? — они посмотрели друг другу в глаза.

— Ты же помнишь ту ночь на Дрифтмарке? Он сказал, что заплатил своим глазом за дракона? — Джейс фыркнул, но не насмехаясь. — Сейчас я понимаю, что он действительно был в праве. Но, если подумать, проблема была совсем в другом, — племянник сглотнул. Рейма оглянулась и убедилась, что кроме ветра их точно никто не слышит.

— Кто напал первым? — и снова посмотрела Джейс в глаза, но так требовательно и цепко, что вся заготовленная им речь позабылась.

— Бейла, но… — тётя не дала ему объяснить.

— Да, она пылкая натура. Эймонд что-то сказал? — по ответному взгляду женщина поняла, что так оно и было. Но не стала давить дальше.

— Когда Рейна сказала, что Вхагар принадлежит ей, Эймонд предложил утешить её подарком, свиньёй, — Джекейрис испытывал волнение ровно до того момента, пока Рейма странно не нахмурилась.

В её голове слова и образ Эймонда-подростка явно не сходились. И когда она улетала в Дорн, это был чудесный мальчишка, который и мухи не обидел бы. Да, он сильно изменился. И если мыслить трезво, он страшный собственник и ревнивец. Или это как-то иначе называется, суть ведь в том, что некоторые… вещи оставались для Реймы непонятны. Сколько бы времени не уходило на размышления! В этом явно замешано влияние Эйгона. Только каким образом?

— Рейма? Ты меня слышишь? — племянник похлопал её по плечу. И теперь взгляд тётушки прояснился. Джейс уточнил: — Что ты знаешь о Розовом ужасе?

Ничего? Казалось, племянник мог выдохнуть с облегчением. Но не сразу он начал объяснять. И в подробностях, насколько помнил, рассказал об устроенной Эйгоном шалости, которую Джейс и Люк поддержали. Ведь в детстве им так нравилось главенство Эйгона. Старший, значит, уважаемый, с самым взрослым драконом из них троих. Сейчас он понимал, что шалостью подобное не назовёшь. И то, что он не думал своей головой, не оправдание. И теперь ничего удивительно нет в том, что именно Розовый ужас Эймонд припомнил в ту ночь. Пока Джейс рассказывал, смотрел куда угодно. Но пришлось повернуть голову к Рейме.

«Хм...» — и только? Теперь нахмурился Джейс. Возможно, тётушка не верила в осознание и признание им собственных ошибок. Интересно, Люк от этого как-то пострадает?

— А что сейчас, по-твоему, я должна сказать? — у племянника всё на лице написано. В любом случае, правильно было разнять Бейлу и Эймонда, а не присоединяться. Но теперь нет смысла об этом говорить. Рейма тяжело вздохнула. — Буду иметь в виду, — и поторопила принца с возвращением в замок.

΅◊΅

Деймон прекрасно осознавал, что находился не в реальности. Но ничего не мог поделать со странной ловушкой. Харренхолл. Но цел. И весь в символике его дома. Только никаких слуг. Пусто. И отдалённый рёв драконов. Не столкнулся буквально, но видел лишь издали, проходя всё дальше и дальше… а куда шёл? Кого видел? Двух женщин, мужчину. Двух юношей. Затем странная компания из трёх юношей и трёх девиц.

Деймон криво улыбнулся: он сошёл с ума, и теперь, как Визерису, ему мерещится что-то валирийское? Ноги привели его в самый большой зал Харренхолла. Здесь состоялся Великий совет 101 года. Он тоже был здесь. Но сейчас здесь слишком ярко. А он только порог переступил! Пара уверенных шагов. И он гордо поднял голову, чтобы замереть.

Дедушка и бабушка? Не зная всех дядь и тёть, Деймон всё же мог назвать каждого поимённо. А взор остановился на кружащихся родителях. Он не помнил лица матери. Но кто мог быть рядом с отцом, как не она? Эймма и её мертворожденные дети тоже здесь.

Бред! Иначе он увидел всех…

Бред!

Деймон оглянулся, но двери были закрыты.

«Ты умрёшь здесь…» — видение спало, и Деймон обнаружил себя у чардрева. Будто это шептали красные листья.

΅◊΅

Алисента пришла в храм помолиться. За безопасность сира Коля и за Гвейна. За Эймонда, который не мог проявить терпения и желал ринуться в бой буквально. И добился своего. За Эйгона, которому не подобало уподобляться младшему брату. За его здоровье и безопасность. За своих внуков и их мать, Хелейну. За возвращение своей старшей дочери, по которой тосковала, хотя старалась вырвать из сердца. Присущий отцу расчёт в сердце вдовствующей королевы обернулся надеждой. И она желала, чтобы дочь была рядом. Если не ради самой Алисенты, то ради их семьи. «Зелёных». Алисента намеревалась обрести в этих молитвах покой.

Но как его можно обрести, когда человек, бывший дорогим, а сейчас являющийся угрозой, приставил нож к твоему животу, призывая к тишине?

— Никакого мирного решения быть не может. Мы не придём к выгодному согласию. Склонившиеся всегда будут бояться за свою жизнь, — Алисента усмехнулась. — И раз ты так хочешь мира, то склониться придётся тебе. Потому что Визерис перед смертью назвал имя Эйгона, — Алисенте потребовалось всё мужество, чтобы произнести эти слова ровно и без единого сомнения. Да, они до сих пор её одолевали.

Но Рейниру её речь нисколько не впечатлила. По крайней мере не так, как рассчитывала Алисента. Рейнира удивилась, на мгновение задумалась, а затем накинулась с уточнениями и какой-то присказкой о Завоевателе. Алисенте пришлось задуматься, повторить все слова нежданной гостьи про себя. Какое ещё пророчество?

— Завоевателе? — Алисента застыла, уставившись на свечи. В этом есть смысл. Ведь Визерис был так помешан на прошлом! Дочь могла что-то знать. Она ведь так часто с ним сидела. Из-за него и сорвалась за Стену? Ради чего? Если только Визерис не надоумил свои присказками о прошлом. Женщина сглотнула. — Ты зря пришла, — Алисента поднялась и постаралась как можно естественнее уйти их храма.

Здравый смысл вел вдовствующей королеве созвать стражу, не упуская возможность покончить со всем сейчас. Но, выйдя из храма, Алисента остановилась, чтобы посмотреть в небо, где сейчас летала Пламенная мечта с детёнышами. Эйгон не был выбором Визериса? Дело в секрете, между ним и его дочерью от Эйммы. Между двумя дочерьми? Получается, отец ошибся. И какая-то присказка о Завоевателя заставила Рейму сделать выбор не в их пользу? Да, её родила его любимая Эймма. Но это была её дочь, дочь Алисенты Хайтауэр!

Вдовствующая королева не позволила себе даже прослезиться. Нельзя рубить сгоряча. Стоит во всём убедиться. В любом случае, Рейнира — угроза её семье.

День, когда Рейме предстояло покинуть Драконий Камень, начался ещё вчера. Надо ведь было ей напиться. Точнее, напиться можно и нужно было. Только вот разыгравшееся желание удовлетворить себя в интимном плане почти что сыграло с ней злую шутку! Нельзя подпускать к себе влюблённых дураков по вечерам. Однозначно. Стыдно перед самим влюблённым дураком. И стыдно за себя. И больше всего перед мужем. Как можно было принять латника-бастарда за принца Таргариена, всадника Вхагар? Но, к счастью принцессы, супруг в Королевской Гавани. Последствий не будет.

Хорошо, что обошлось одним поцелуем. И не благодаря ей, а этому влюблённому дураку. Так что из-за данного… происшествия принцесса толком и не поспала. Что ж, так ей и надо. Отсутствие сна не самая страшная проблема. Отсутствие Рейниры куда ужаснее.

А ведь сегодня ей нужно лететь в Долину, возвращать Арракса Люцерису. Даже не успеет поговорить с Ульфом. Седьмое пекло! А ведь его верность ещё может пригодиться. От этого отказываться Рейма не захочет. Не то чтобы она всегда такой была, но женщины в Дорне часто напоминали ей, что беспамятно влюблённого мужчину надо держать при себе — никогда не знаешь, когда пригодится. Обязательно пригодится! Только вот бастард всё никак не находился. Что же, в полёте у неё будет достаточно времени, чтобы обдумать разговор с ним. Не станет же он тут убиваться… ну и от счастья ему лучше не светиться. Всё же поцелуй принцессы, а не девки с улицы.

Рейма вздохнула. Служанка помогла облачиться в подаренный Рейнирой костюм для полётов на драконах. Поскольку ей собой рисковать нельзя, запасные ни к чему, вот и поделилась с младшей сестрой. Хотя некоторый символизм в этом тоже прослеживался, особенно для негодующих советников королевы. Хорошо, что принцесса Рейнис не станет задерживаться на Дрифтмарке.

Волосы отрасли, но заплести их всё ещё нельзя. Два коротких хвостика выглядели слишком по-детски. И серебряные волосы, которые нашли для неё, пришлось подвязать. Служанка, сама того не ведая, сделала из кос низкий пучок, как носила королева Алисента. Рейма умолчала, только улыбнулась отражению в зеркале. Она преклонила колено перед Рейнирой. И, конечно, сама ни за что не посмеет покуситься на её жизнь. Но как же ей тогда защитить другую часть семьи — «зелёных»?

Эти душевные метания сведут её в могилу раньше, чем она увидит чью-то победу... По крайней мере, пока не случилось ничего такого, чтобы Рейма окончательно выбрала сторону. Смертей не избежать. Но хотя бы Хелейну и её детей она может защитить. Стоит поговорить с Рейнирой, пусть власть над их судьбами будет в её руках, тогда, возможно, Рейма перестанет сомневаться.

«Могу ведь?» — улыбка пропала с её лица. Служанка, отпустившая комплимент, испугалась, что принцесса недовольна ей. Но Рейма только поблагодарила девушку и направилась на выход.

Служанка осталась в покоях прибраться. В коридорах никого лишнего, Рейнира позаботилась, чтобы сестра наслаждалась уединением в этом давно не тихом замке. Надевая перчатки, Рейма смотрела только под ноги. А потому не сразу поняла, с кем чуть не столкнулась. Резко подняв голову, она улыбнулась лишь одним краем губ. Точнее улыбкой этой было в глазах Ульфа.

— Принцесса, — латник склонил голову, пряча взгляд. Совсем жестоко и несправедливо, но сравнения с провинившимся псом сами лезут в голову.

— Осмелился поговорить насчёт вчерашнего? — Ульф чуть поднял голову, смотря исподлобья. Принцесса ошиблась. Разве он мог посметь поднять эту тему? Всё же ему присуща некоторая смышлёность. Если бы ещё не пил на протяжении долгих лет, ума было бы больше. Какое упущение.

— Я не смею. Лишь могу надеяться на прощение за… — принцесса вскинула ладонь. Можно закончить сейчас и разбить ему сердце. Но есть риск, что так будет не лучше, а хуже для неё.

— Мы не глупые отроки, Ульф. И эта маленькая шалость останется между нами, — она подошла к нему вплотную. — Я всё ещё могу на тебя рассчитывать? — и заставила посмотреть ей прямо в глаза.

Ульф понимал, что тот ещё дурак. Ему бы следовало быть таким же, как товарищи по службе, позариться на дочь ремесленника и дальше пить и сочинять свои стишки. Но устоять перед ясным взглядом драконьей всадницы оказалось тяжело. Как и вчера, он хотел бы стать на колени у её ног. И этого достаточно. И потому он не может не улыбнуться, услышав последние слова. Его не наказали. От него не отказались. В его жизни появился смысл — возможность быть надёжным. И не абы для кого.

— Поэтому и пришёл, принцесса, — Ульф спешно оглянулся, не появился ли кто лишний. И передал принцессе маленькую свёрнутую записку. Рейма тут же спрятала её за воротник. И недоуменно посмотрела на него. Латник отступил на шаг: — Вчера передали. Неместный, он явно выискивал кого-то. Возможно, я оплошал, и он передал через меня, потому что знает о вашем послании в Дорн, — так этот мужчина не из-за вчерашнего взгляд отводил? Рейма тяжело выдохнула.

— Хорошая работа. Надеюсь, к моему возвращению из Долины тут ничего не случится, — Рейма пошла вперёд. Бросил пить, значит, может держать ухо востро. Ранее сделанное добро окупалось. Хотя тогда принцесса не думала с расчётом на что-либо. Странные ощущения.

Лорды, мейстеры, служанки, другие латники. Кто-то кланялся, не получая и кивка в ответ. А кому-то принцесса ещё и усмехнулась. Рёв Валеона. За ним зарокотал и Арракс. Так не терпится лететь? Последний поворот. И вместо своего дракона Рейма увидела Мелеис, Рейнис уже слезла с драконицы и шла в замок.

— Принцесса, — Рейма склонила голову.

— Принцесса, — Рейнис улыбнулась, слегка наклонив голову. И оглянулась: Мелеис ринулась в пещеры, а её место занял Валеон. Рейнис повернула голову к Рейме: — Твой дракон вырос большим. Свобода творит чудеса, — Почти королева помнила, что в Дорне никто не мог упрятать дракона под землю и посадить на цепь. Дочери Визериса очень повезло стать дорогой гостьей.

Арракс уже покинул пещеру. Но далеко без Валеона не улетит.

— Для остальных тоже следует изменить порядки, — честно призналась Рейма. И посмотрела на своего довольного дракона.

— Рискованно, — и всё же Рейнис кивнула с пониманием.

— Если вы о случае с Эйреей, для меня это пустое. Драконы важнее. А ей просто не повезло, — Рейма перешла на валирийский не из каких-то скрытых побуждений. Это вышло непроизвольно.

— Ты нервничаешь. Переживаешь из-за чего-то? — Рейнис снисходительна.

Но она была права. Рейма не стала врать. Так что возникло некоторое молчание. Но кроме снисхождения она вовремя заметила кое-что ещё. Понимание?

— Вы тоже. Что-то случилось? — о чём могла переживать принцесса Рейнис?

— Безопасного полёта, Рейма. Возвращайся как можно скорее, — Рейнис устало выдохнула. После патруля над морем полетела на Дрифтмарк, похоже, после него почти сразу сюда. Слуги шептались, что небо только просветлело после дождей. Неудивительно. Впрочем, если что-то случилось, вряд ли касается саму Рейму.

Валеон радостно пророкотал, стоило всаднице занять своё место в седле. Не дожидаясь приказа, он поспешил взмахнуть крыльями и устремиться в просвет, к вольному небу.

΅◊΅

Алис скрывалась среди колонн, пока будущий лорд Талли даже не подозревал о её присутствии и смиренно ожидал короля-консорта. Его дедушка склонил колено перед принцессой, когда ту назначили наследницей. И он не намеревался отказываться от этой клятвы даже в бреду, в котором мучился. Мейстеры всё говорили о приближении смерти, но она не наступала.

Ведьма упивалась терзаниями преданного внука, который спрятал свои мечты и амбиции в глубинах души. Они наверняка мучили его не единожды с того самого момента, как в Речных землях узнали об ухудшении состоянии великого лорда. Алис улыбнулась. Мальчишка вылетая овечка, природа одарила его внешностью, играющей на руку. А между тем тени тянулись к нему. Волей-неволей, а наследник Риверрана предвкушал тот момент когда, возглавит не только дом, но и целые земли.

Открылись главные двери в зал, и Алис поспешила скрыться, пока Деймон Таргариен её не заметил.

΅◊΅

Алисента уже не вспоминала, что нынешние её покои когда-то принадлежали Рейнире. Лунный чай на вкус горек, но всё же достаточно приятен. Камни уже нагреты. А огню в камине вдовствующая королева не позволит ослабнуть. Стол спрятался под грудой книг покойного короля, а где-то среди них разбившийся каменный дракон. Стоит ли починить его из уважения к мужу и памяти о нём?

Книга за книгой. Свеча за свечой. Глаза заболели от усталости. Чай выпит. И в животе начались боли. Продолжать чтение стало нецелесообразным. Алисента развернула стул к камину, села так удобно, как позволяло состояние, и приложила кусок ткани с камнями к животу.

Фрейлина сообщила о приходе мастера над шептунами, но Алисента отказала ему в аудиенции. Что хорошего он мог сказать? И даже если попыталась бы разговорить Стронга, ничего не вышло бы. Так что оставалось говорить лишь с Эйгоном, чтобы он был осторожен, прислушиваясь к… Косолапому. Он может быть полезен, но на своём опыте женщина убедилась, что Лариса нельзя контролировать. Стоило убить, добить.

«Тот яд ещё остался…» — Алисента закусила губу. Разумнее приберечь надёжное средство для лучших времён. Сеять смуту в собственном доме глупо. Данная мысль прозвучала голосом отца.

И от него хотелось бы получить весточку скорее.

΅◊΅

Овцекрад избегал встреч с кем-либо из драконов. Даже Вермакса и Лунную плясунью обходил стороной. Драконоблюстители искренне удивились, что этот дикий дракон ещё не попытал счастья улизнуть из пещер на волю и не возвращаться. Наоборот, довольное создание позволяло себе отъедаться. На второй день отсутствия Валеона Овцекрад всё же выбрался на волю, но вернулся.

И только после этого мастер драконоблюстителей повелел достать одно из старых, но ещё надёжных и крепких сёдел. Оно принадлежало Пламенной мечте, когда её всадницей была молодая Рейна Таргариен. Тогда драконица сама была меньше, чуть больше, чем Овцекрад сейчас. И пока нет Таргариена, который мог бы попытаться создать узы с Овцекрадом. Но если этот дракон позволит закрепить на себе седло, то это уже победа.

Овцекрад проявил недовольство, когда слишком много людей притащило к нему нечто несъедобное. При этом не спешил их сжигать. Только рокотал и верещал, рассчитывая, что двуногие всё бросят, убегут и оставят его в покое. Но стоило им запеть, как что-то в живом существе переменилось. Дикий и свободолюбивый, Овцекрад сейчас ничего не мог поделать со звуками, которые слышал когда-то давно и отдалённо. Склонённый однажды, склонится вновь.

Защитная агрессия сошла на нет. И, всё ещё рыча и пугая людишек, дракон позволил на себе закрепить седло. Блюстители отошли от него, и дракон заметался. Сейчас тяжесть седла ощутима и нежеланна. Но попытки освободиться бесполезны. Ну ничего! Пройдёт немного времени, и Овцекрад забудет, что теперь он «чей-то».

΅◊΅

Валеон и Арракс нагнали процессию у Кровавых Врат. До полуночи оставалось совсем немного. Бедные воины, стоявшие на посту, не сразу признали союзников. Нянечки и служанки с младшими детьми уже спали. А вот Рейна и Люцерис в последние дни не засыпали скоро. И поэтому они встретили принцессу Рейму вместе с Вечным облаком. Сестра королевы обняла племянника, затем кузину. Несмотря на радость Вечного облака, Валеон повёл себя тихо. Арракс же наоборот кинулся к своему всаднику, а затем принялся играть с младшим драконом.

— Рада, что успела до вашего прибытия в Орлиное Гнездо, — после прочтения неожиданной весточки, судьба которой упокоиться на дне морском, Рейма не могла думать о том, что ей следовало делать в качестве сторонника Рейниры. Её отец был всё же хитрым человеком. Оговорки в договоре с домом Веларион не остались пустыми словами. Только Джекейрис может унаследовать трон Рейниры, а Люцерис и Джоффри принадлежат Веларионам. Средний сын наверняка. Положение Джоффри спорно. И в очереди на трон становятся младшие дети Рейниры. На первый взгляд логики в этом нет. Особенно в том случае, если Рейнира сядет на Железный Трон.

А если нет? Кто-то по доброте душевной подкинул принцессе аргумент в защиту любимого племянника или что? Так импульсивно рисковать в отношении второй дочери Визериса мог или Отто Хайтауэр, или Ларис Стронг. Первый вариант принцессе нравился больше. Мотивы понятны. В отличие от второго.

— Правильно, не стоит красть нашу работу, — Люцерис держал Рейну за руку, переплетая пальцы. Рейма, заметив, попыталась не улыбаться.

— Как обстоят дела? — поинтересовалась Рейна, которой не нравилось находиться в неведении. Рема всё равно не скажет, что королевы не было на Драконьем Камне на момент её отбытия. Арракс и Вечное облако успокоились. И устроились рядом с младшими драконами.

— Могу остаться и провести вас до Лунных Врат. После лучше вернуться, так как из Гавани выступила небольшая армия. Подробностей не знаю, меня всё ещё не приглашали на совет, — солгала ради их же спокойствия. Заметили? Вряд ли. Люцерис не мог не думать о предстоящей беседе с леди Аррен. Рейна тоже размышляла об этом. И о Пентосе.

— Ты проголодалась? — у Люка под глазами небольшие синяки.

— От перекуса не откажусь. А тебе стоит больше спать молодой человек, — принц и его невеста провели тётушку к огню. Слуга подал ей скромные остатки от их ужина. Рейма и этим рада довольствоваться. — Как ведёт себя Вечное облако? — задав вопрос, она посмотрела именно на Рейну.

— Кажется, с ним у меня тоже нет связи, — Рейна села ровно, сложив ладони на коленях. Люцерис пошёл проверить братьев. Младшая дочь леди Лейны совсем приуныла.

— Никто не запрещал тебе попытать счастья с одним из доверенных яиц, — Рейма ухмыльнулась, отпив предложенной воды. На вкус такое себе. Но раз Люцерис и Рейна пережили сие безобразие, достойны уважения. Рейна молча моргнула. И как-то странно посмотрела. — Что? Кажется, королева заботится о потомстве драконов, а не желает их окаменения.

— Вечное облако больше слушает Люка, — Рейна не подала виду, но обдумает слова кузины в будущем.

— Слушает? Или подчиняется? — доев, Рейма махнула слуге, чтобы тот отошёл. Второе — что-то из невероятного. Но Рейна только плечами пожала. — В любом случае, это мой дракон, а я хочу, чтобы он оставался с Люцерисом. Надеюсь, это всё же «она».

— Принцесса… — Рейна аккуратно оглянулась. — Но Люцерис будущий лорд Веларион. Разве корона может отдать драконицу? Полноценная пара может дать много яиц… — Рейма довольно посмотрела Рейне прямо в глаза.

— Ты думаешь, королева не позволит? Собственному сыну и его потомкам? — как раз сейчас вернулся Люцерис.

— Чего матушка не позволит? — и сел между тётушкой и невестой.

— Кладка Сиракс вернётся к короне. Сейчас на Драконьем Камне драконоблюстители заботятся о яйцах Среброкрылой. Есть Валеон и Овцекрад. Будут самки, будет потомство. К тому же Вермакс и Лунная плясунья тоже пара. У правящего дома драконов будет больше, — Рейма улыбнулась Люцерису и похлопала его по плечу. Ерошить волосы племянника на глаз слуг и воинов не стоит. — Так что я не стану забирать своих слов обратно. Вечное облако останется с вами. И если боги милостивы, это драконица, и вместе с Арраксом они образуют пару, — старшей принцессе оставалось только довольствоваться тем, как Люцерис и Рейна переглядываются друг с другом.

— Я рад, что с драконами дела так улучшились, — племянник поздравил тётушку, которую это заботило больше всего. — И это очень ценный подарок для меня, для нас.

— Звучит слишком хорошо, — Рейна возразила не из вредности или желания уколоть, осадить. Она просто была права: — А как же угроза Каннибала? — прозвучало громче, чем хотелось бы. Благо, сопровождение не смело греть уши их разговором.

— Пока я не знаю, как избавиться от этой напасти. В живых оставлять нельзя. Возможно, придётся придумать какую-то хитрость, — Рейма уставилась на пламя костра.

— Пойду, прикажу постелить вам в моём шатре, — теперь Рейма осталась наедине с племянником.

Но он не стал заводить разговор о чём-либо ещё. Они умели уютно помолчать в компании друг друга. И ночные звуки природы служили усладой для ушей. Только они стали ещё тише из-за появления в округе большого дракона. Валеон тем временем уже успел уснуть. Люцерис хотел спросить Рейму, какого дракона ему стоит обещать леди Аррен, но не стал давить. Действительно, разумнее вообще не торопиться и не обещать кого-то конкретного. Особенно пока они ждут ответа от принца Пентоса. Но будет странно, если мама не отправит к Арренам тётю с Валеоном, ведь они поддержали расследование о беременности бабушки…

΅◊΅

Фрейлины королевы склонились, стоило королю переступить порог. Эйгон пришёл после совета навестить супругу и детей. Конечно, ему следовало повременить немного, чтобы запах алкоголя перестал преследовать его окончательно. Но Эйгон не замечал его остатков. К тому же он не мог засиживаться здесь долго. Теперь не мог. И сейчас жалел, что раньше торопился уходить. Он по очереди взял каждого ребёнка на руки. Джейхериса поцеловал в висок. Джейхейру — в лоб. Ткнул пальцем в нос Мейлора, и получил визг возмущения.

Эйгон рассмеялся. Дорнийцы забрали детей и продолжили с ними играть. Хелейна, которую он вчера приглашал на ужин (при том без подразумевающегося продолжения), не пришла. Так что он пришёл к ней сам. Его королева сшила ему новую одежду, а теперь вышивала на ней дивные узоры? Эйгон аккуратно опустил свои руки на её плечи.

— Тебя беспокоят очередные крысы? Или я что-то делаю не так? — раньше он обращался к ней с явной претензией в голосе. Но, хвала Семерым, те времена далеко позади. Сейчас это был искренний вопрос, даже молящий. Он, как правитель, не нашёл поддержки в матери, в брате тоже засомневался. У Эйгона осталась только Хелейна.

И она сейчас замерла, продев иглу ниткой с новым цветом. Разве это не бессмысленное занятие? Ведь она видела…

— С новой ношей на плечах ты много думаешь и тебе нелегко. Это нормально? — королева на короля не посмотрела. Дорнийцы с детьми покинули покои. Погода благоприятна для игр в богорощи.

— Настолько им доверяешь? — Эйгон нахмурился.

— А кому ещё их можно доверить? — и на этот вопрос Хелейны ему нечего ответить.

— Совет принял решение отрезать Рейниру от суши окончательно. Если сестра в её совете, она должна догадаться об обманке. Как ты думаешь… — Эйгон стал серьёзнее относиться к видениям Хелейны. Она же продолжила вышивать. — Ты хотела бы вернуть Рейму?

— Вереск на башне не увял и в огне не сгорел, — к счастью Эйгона, данная метафора достаточно понятна даже для него.

— Не стоит меня утешать обманом, — и всё же он улыбнулся. Неужели Рейма может предать Рейниру? Эйгон поцеловал Хелейну в макушку: — Она будет в Грачином Приюте? — сердце Хелейны сжалось из-за этого вопроса. Ответит или нет, в любом случае только подстегнёт его желание отправиться туда. Эйгон резко выдохнул: — Ладно, не отвечай.

Саймон Стронг не переставал нервничать. Разрушенные стены, хоть и восстанавливались с руки короля-консорта, продолжали на него давить. Помогали только отвары Алис. И вот посреди ночи ей снова пришлось готовить очередной отвар. Ведьма не жаловалась. Не под боком у Саймона ей жилось бы не слаще. Да и не разбудили её. Сама проснулась. То ли кошмар, то ли видение.

— Вот, — старик пил только из её рук. И ел тоже. Так что не стал бы пить, принеси отвар кто-то другой. Человеком он важным не был, но кто мог знать, когда внучатый племянник захочет от него избавиться…

— Нос повесила, — Стронг то ли усмехнулся, то ли улыбнулся. — Благодарствую, — и поспешил опустошить кубок. Отвар горяч, но даже если обжигает, этому старцу такое нипочём. — Дурные знаки? Небось помрём все, — как и любой человек, он цеплялся за жизнь, но со старостью всё же проще относишься к смерти. Все помрут.

— Да… — Алис забрала кубок. По мере того, как виденья становились всё более ужасающими для самой ведьмы, пропадало и желание воспользоваться Порочным принцем. За его счёт не возвысишься. А за чей тогда?

— Стронги вымрут? — на счёт своих детей Саймон надежд не питал. Это был трезвый взгляд. Ведьма кивнула. — Надеюсь, у этого ублюдка Лариса смерть будет по заслугам… — это всё, чего он требовал от Алис как от ведьмы. А в остальном её жизнь — её дело. Старик твёрдо посмотрел на неё.

— Он мучится сейчас, — однако она всё же благодарна Деймону Таргариену за его присутствие: Ларис не может призвать её в столицу. — И в муках умрёт, — ни один целитель не поможет. Ни в Вестеросе, ни за Узким морем.

— Мой тебе совет, предпочти выживание амбициям. Особенно с твоим даром, даже на благо королей в один день можно стать неугодным, — погрозил пальцем и махнул рукой, дозволяя уйти. Посмотрев ведьме в след, старик лёг на бок, повернувшись спиной к двери.

Алис была ребёнком из ниоткуда, упорно называя себя бастардом Стронгов. Странная, но смышлёная девочка. На благо Лионеля Саймон признал её своим дитём. И до тех пор, пока Харренхолл не сгорел вновь, она никому из семьи зла не причиняла. Саймон закрывал глаза на все странности, некоторым из которых даже стал свидетелем. Ему оставалось лишь добиться отмщения за Лионеля и Харвина, а там пусть живёт, как умеет.

΅◊΅

Стражи и слуги не могли не оглядываться на принца, брата короля, когда уже после захода солнца он неторопливо шёл в королевские покои. Несмотря на нанесённое оскорбление, вольное или нет, Эймонд хотел дать ему шанс. В конце концов, нормальными братьями они были только при семье в полном составе. Эйгон ведь не хотел опускаться в глазах Реймы. И Эймонд делал вид, что старший брат был — нет, не хорошим, просто не таким уж и плохим. До последнего Эймонд сомневался, пока сам Эйгон не положил этому конец. Наивный дурак, неспособный воспротивиться даже одному своему пороку. Белые плащи у дверей в королевские покои должны были сначала доложить о его приходе, но одного взгляда на каждого из двоих хватило, чтобы они молча открыли двери.

Свечи в малом количестве стояли по разным углам покоев. Эйгон не любил, когда свечи зажигали на люстрах. Воздух пропитался вином. Он сидел на стуле, закинув ноги на стол. Кувшин. Кубок. И куча листов бумаги. Серьёзное лицо младшего брата подняло ему настроение, пребывание в унынии прервалось. Махнул рукой к себе, приглашая пройти, сесть рядом.

Эймонд завёл руки за спину и неспешно подошёл ближе. Эйгон резко повернул голову к окну. Эймонд повёл бровью: нет, брат посмотрел на пустой стул слева. Будто кто-то здесь был. Эйгон расстроенно цокнул. Эймонд подошёл к столу вплотную, бегло, но отрывками прочитывая строчки из писем. Почерк его дорогой супруги. Не такой совершенный, как он привык видеть. Ему письма из Дорна перепадали редко. Эймонд их спрятал ещё подростком, а куда в веренице событий позабылось. Принц усмехнулся.

На бумаге место нашлось нравоучениям, хвастовству подвигами и подарками, советам принца Дорна, описания красот природных и красот человеческих. Эйгон до конца опустошил кубок. В письмах особенно старательно выводились похабные четверостишья из песен и описание интимных практик со ртом. Эймонд закатил глаз. Он знал, что Рейма не посмела бы подвести матушку. Но кто сказал, что она не умела вовремя остановиться уже тогда? Когда они выпивали наедине, кое в чём и мужу признавалась. Так что он не удивлён, что между старшими есть и такие секреты. А в Староместе Рейма наверняка подчищала за Эйгоном, заставляя каждую длинноногую счастливицу пить Лунный чай.

Эйгон прищурился, приподняв голову.

— Чего хмурый такой? — и усмехнулся.

Эймонд повернул голову к нему. Да, старший брат не желал опускаться в глазах второй старшей сестры. Будь Рейма здесь, деятельность Эйгона в качестве короля заиграла бы иными красками. И в Малый совет Эймонд был бы приглашён во вторую очередь. Принц поджал губы. Он до сих пор завидовал непонятно почему, но всё ещё крепким узам Эйгона и Реймы. Она ведь не была любима отцом, прилюдно точно. В отличие от Эйгона, которому посчастливилось искупаться в ласке и внимании Визериса.

Точно, когда родился первый бастард Рейниры, практически сразу Эйгон был позабыт. Уже не такой и желанный первый сын. А рядом старшая сестра, которую любит даже его мать. Но удивительно, что никто из противников Рейниры так и не смог заставить Эйгона сомневаться в Рейме. Даже сейчас он злился меньше Эймонда и ни разу не выразил обиды, не показал себя ею оскорблённым.

— Мой король, я улетаю этой ночью, — переданные слова Реймы Эйгона нисколько не задели. Если бы не угроза смерти им всем… что бы он делал и где был бы вообще?

— Король? Не брат, — Эйгон удивился. — Знаешь, всё хотел спросить… действительно не отпустил бы Люка, если бы с ним не было сестры? Ты ведь сказал, что отдал глаз взамен на дракона, — и всё же как брат Эйгон мог удивить Эймонда. Иногда он мог быть участливым.

— Поигрался, запугал бы… — так что Эймонд признался честно. Хотя с какой стати он должен что-то взамен за Вхагар, которая выбрала его. Разве мог Эймонд в ту ночь остановить старую драконицу, если бы она всё же решила его поджарить? — Следовало забыть про него и вернуть её силой. Хотя бы на одного дракона у Рейниры было бы меньше, — Эймонд не признается Эйгону, что в том кратком разговоре дал слабину. Он мог хотя бы попытаться обещать ей сохранить жизнь любимому племяннику, пойти на другие уступки, которые могли бы заинтересовать Рейму.

Эйгон не стал переспрашивать. Несмотря на опьянение, он прекрасно понял брата.

— Знаешь, если бы не частые напоминания, мол, Рейма дочь королевы Эйммы, я бы давно уже об этом не вспоминал. Разница в два года тоже повлияла, но сестра всегда была рядом… — Эйгон блаженно улыбнулся. Совсем расслабился. Позволил себе забыть о том, что Эймонд вызывает сомнения. Но это слова Лариса. Лариса, которого слушать нельзя.

Эймонд прикусил щеку. Ему надоело, но он всё же остался. И Эйгон с теплотой, которую проявлял только к Хелейне и детям, поведал ему одну историю из Староместа. О том, как «Ормунд, уже лорд, пытался спровоцировать Рейму, когда я заболел». Воспоминания о самой болезни были неприятны. Мучившая тогда ещё принца лихорадка, видимо, заставила двоюродного дядю думать, что Эйгон не осознавал происходящего вокруг. Рейма отказалась от учёбы и веселья, чтобы ухаживать за ним. Чего не делала даже здесь, в Красном замке. Ведь в родовом гнезде Хайтауэров защитить её мог только Эйгон. Случись какая подстава, даже дядя Гвейн не сумел бы помочь. Ормунд тогда явился проведать племянника, но при этом не упустил возможности задеть Рейму. Мол, каких усилий ей стоит притворяться, чтобы сохранить милость королевы и её детей. Лицемерка, шпионка, жалкая притворщица, которая и рада крупицам любви.

— Удивительно, что после в Красном замке, танцуя, они не убили друг друга. Я хотел попросить лорда наказать его, но Рейма переубедила, — Эйгон перелил остатки вина в кубок. — Ормунда тогда было не остановить. Она не стала ему ничего отвечать. Но когда он ушёл… я ещё потом солгал, что не слышал! Она погладила меня голове и назвала дорогим братом, которого она будет защищать, — немного отпил вина. — Даже от меня самого, — Эймонд ждал, что Эйгон взглянет на него, желая получить какую-то определённую реакцию.

Но ни один мускул на лице принца не дрогнул. Хотя история достаточно интересная. Словами об упавшей на глаза короне принцесса призывала брата к мирному решению. Только не уточнила условий.

Совсем тихо Эйгон прошептал:

— Я тогда подумал, что она всегда будет рядом. Несмотря на все мои проступки, она оставалась моим союзником. Пока на людях она поддакивала чужим нравоучениям, с глазу на глаз, уже шутя, вправляла мне мозги… — если бы она была двойняшкой не Бейлона, а его, тогда Рейнира не могла бы хоть как-то привязать её к себе.

— Это первый раз, когда ты мне душу изливаешь, — Эймонд постарался не усмехнуться. Эйгон всё ещё не смотрел на него. Ударился головой о спинку стула, зажмурив глаза и поджав губы. У него и не было цели вести душевную беседу с Эймондом. Вряд ли ему сейчас окажут ответную откровенность. Просто…

— Если Рейнира в Грачиный Приют отправит Рейму, верни её. Делай что хочешь, но верни, — в ответ Эймонд отвернулся. Как будто он этого не хотел!

Если уговоры не помогут? К сожалению, он уверен, что не помогут. Что ему нужно сделать? Убить Валеона. И при этом не позволить любимой стать калекой? Эймонд рассчитывал на встречу с Рейнис и Мелеис. И только.

— …я закрою глаза на твою измену ей… — снова прошептал Эйгон.

— Кто бы говорил, — Эймонд резко повернул голову. Он был не готов столкнуться с виной в пьяном взгляде. Эйгон ведь изменил Хелейне. В семье об этом знали, помнили. Но Хелейна простила его. Брат сильно изменился. Но только не по отношению к нему. — Мы сами разберёмся, — Эймонд не собирался что-либо утаивать от Реймы. Никогда. Он уже давно не маленький мальчик.

Эйгон посмотрел вслед уходящему брату. Не то чтобы его вдруг замучили сожаления о том, каким плохим братом он был для Эймонда. Даже если и найти силы на извинения, гордый младший их не услышит. Но Эйгон всё же ставил на его верность семье.

«…ради долга…» — так он однажды сказал?

΅◊΅

Рейнира, вернувшись, направилась принимать не желанную ванну, а услышать последние новости. Элинда что-то сказала об их срочности. Её возвращение не то чтобы обрадовало Малый совет, скорее, удивило. Уже боялись худшего? Даже обвинения Джейса, пусть и разумны, не отозвались гордостью за него. Она была обязана попытаться избежать гражданской войны.

— Если вы так рьяно убеждены, что я совершила глупость, то, возможно, узурпатор действительно я? — и почему-то мужчины стали опускать головы, не выдерживая её взгляда. — Так хотите отправить на смерть своих солдат, обречь на скорбь их семьи? Увы, вы дождались, теперь нам не остаётся иного выхода, как воевать.

Направление Коля к Грачиному Приюту удивило. «Зелёные» могли только догадываться о её разладе с Деймоном. В любом случае, на первый взгляд бесполезный захват Приюта отрезал Рейниру от суши. Делил «чёрных» надвое. Сам, без дракона? Рейнира окинула коротким взглядом родственников. Сестры нет. Ей доложили. Как и велено, она сейчас в Долине. Или возвращается оттуда.

— Нет, у тебя нет опыта, — если Вхагар не замечена с армией Коля, не значит, что её не будет вовсе. Сестра бы тоже так решила. Рейнира понимала, что только один Таргариен может быть отправлен в Грачиный Приют. Она сглотнула.

— Моя королева, оставьте это мне, — Рейнира даже не успела посмотреть на Рейнис, как та изъявила желание громко и чётко. Полный уверенности и ясности взгляд успокоил Рейниру. И она кивнула. Рейнис улыбнулась ей и поспешила оставить совет. Теперь оставалось ждать итога.

΅◊΅

Вхагар безупречна. Всем. От поведения до возраста, от размера до окраса. Несмотря на размер и сопутствующий риск обнаружения, даже не в первый раз, не без стараний всадника, драконица приземлилась невероятно — достаточно тихо. Нет, конечно, не обошлось без грохота и испугавшейся живности. Но до людей в Грачином Приюте этот шум явно не дошёл. Идеально. Воды хватает. А вот запасов еды маловато. Но охотиться и разжигать костёр, особенно разжигать костёр неразумно. В ночи искать съедобные ягоды нет смысла. Только вздремнуть, оставаясь в седле, и можно.

Как назло, голова оставаться без мыслей не желала. Из-за брата Эймонд задумался, что именно ему делать, если Рейнира отправит Рейму. Он не имел права проигрывать из-за неё. Нет, супруга точно не являлась его слабостью. Она всегда сила. Только в этот раз, если не останется иного выхода, он должен будет… убить и её? А не только чёрного дракона.

— Ты ведь сможешь убить Валеона, если я прикажу? — Эймонд уткнулся лбом в сложенные ладони. Вхагар в ответ тяжело и шумно выдохнула.

Может, слов драконы и не понимают, но чувствуют состояние своего всадника. Надёжная старушка. Мысли о том, почему она выбрала его, помогли отвлечься. Ответ на этот вопрос не играл большой роли. Скорее был необходим для утоления мимолётного интереса. Висенья, дед Бейлон, Лейна Веларион и он. О характере дочери Почти королевы он был наслышан достаточно. Её можно было сравнить с Висеньей, но кузина ей точно не была. А после Висеньи был Бейлон. Было ли от него что-то в самом Эймонде? Хотя Вхагар стала его драконом на пять лет раньше, чем это сделал прославленный дед…

Впереди тяжёлый день. Ему нужны силы и ясность ума. Как же ему уснуть? Предаться детским воспоминаниями: сказкам и колыбельным — или вспомнить напевы Реймы и её мурлыканье под нос? Так сон в неудобном положении будет хотя бы приятным. Хотя разумно слезть и улечься ближе к голове Вхагар, но сырость травы не прельщает.

΅◊΅

Утро наступило ясное. Солнечный свет прям норовил проникнуть в королевские покои. Его Милость, Эйгон Второй своего имени на радость служанкам опохмелиться не пожелал. Голова раскалывалась, но всё ещё терпимо. Заседания совета сегодня не будет. Так что завтракать король мог долго. И подумывал, что стоило пойти и поесть в компании жены и детей. С особой теплотой он вспомнил о дочери, широко улыбнувшись. Сегодня служанки могут быть спокойны. Белые плащи безмолвны. Пока король к ним не обратиться, им следует молчать.

— Ваша Милость, лорд Ларис Стронг. Впускать? — стук доспехов, глухое и ленивое эхо от шагов рыцаря.

Короткий взмах руки — и стук трости. После смерти отца и следовавшей за ней коронацией еда не казалась такой вкусной, как сегодня. Эйгон в хорошем настроении. Ларис быстро считал это по его довольному выражению лица. Вместо воды или вина свежевыжатый сок. Неожиданная мысль о том, что стоит упростить перечень поедаемых в Красном замке блюд. Народ ведь должен оценить? Экономия мизерная на первый взгляд, и всё же любая лишняя монета может пригодиться. Эйгон постучал пальцами по столу:

— Лорд Ларис, вы на долгий разговор или есть срочная новость?

— Если позволите, хотел выразить опасения, — в этот раз Косолапый не стал мучить Эйгона выжидательными паузами, будто опасаясь его разгневать или успокоить. Он не стал высказывать сомнения по поводу решения захватить в итоге Грачиный Приют. — Вхагар наш самый сильный дракон и единственный такой. Не подумайте, что я недооцениваю дракона Вашей Милости, — если бы его ноги были здоровы, он бы спокойно переминулся с ноги на ногу. — Никто в совете не осмелился спросить точно, на появление какого дракона от принцессы Рейниры вы рассчитываете…

— Она отправит Рейму или Рейнис, очевидно же! Деймон теперь не с ней, — Эйгон закончил с завтраком и поднялся из-за стола.

— А если она отправит их двоих? Это идеальная возможность оставить нас без Вхагар, попытаться… — всё логично.

— Да, но о том, что нам нужен Приют, а не Харренхолл она не узнает сразу. Решение будет поспешным, она не сможет ухватиться за эту возможность, — да, в столице не узнали, что принцесса Рейма отправилась в Долину и только должна возвращаться на остров.

— … — Ларис покрутил трость.

— Решили поддержать моё желание? — Эйгон постарался несильно хлопнуть Мастера над шептунами по плечу.

— Это уместно, если Рейнира отправит двух драконов. Я не намекаю, что Вашей Милости разумно вступать в бой. Скорее, вы могли бы отвлечь свою сестру. О ваших узах многие осведомлены. Можно сыграть на них, — Ларис выпрямился так сильно, как мог. Воодушевляющая идея!

— Как только Вхагар разберётся с Мелеис, мы можем вернуть Рейму с Валеоном! — Эйгон усмехнулся. Радость проблеснула в его глазах.

— Или убить её дракона… — если принцесса так сильно верна старшей сестре. Радость Эйгона тут же угасла. И Ларис понял, что следовало промолчать, а не играть роль здравомыслящего.

— Отправьте кого-нибудь в Логово, пусть готовят Солнечного огня, — король подошёл к зеркалу. — Мои доспехи! Живо! — частый, но стихающий стук трости.

΅◊΅

Обычно дорога обратно пролетает куда быстрее, но Рейма наоборот не торопилась с возвращением на Драконий Камень. Она позволила себе чуть больше остановок, чтобы отвлечься на прекраснейшие виды, увидеть которые могли себе позволить только драконьи всадники. Дорог каждый миг, но съедаемые сомнения в своём выборе (или всё же его отсутствии?) подтолкнули к медленному полёту. Чему Валеон доволен куда больше своей всадницы. Рейма проголодалась. К счастью, лесные виды подсказывали, что ближайшая остановка уже скоро — да, Грачиный Приют.

— Быстрее, опустись ниже! — а они были очень высоко, мало кто из наездников поднимается в такую высь. Мало у кого-то возникает лёгкое головокружение без сопутствующего риска потерять сознание вовсе.

Дыма не было. Принцесса ничего не подозревала, пока не показалось выжженное пятно, которого по пути в Долину она не видела. Тут уже в животе всё перевернулось. Валеону приказано замедлиться. Своим глазам она не поверила.

— Солнечный огонь… — дракон не издавал звуков и не шевелился. Рейме захотелось приземлиться рядом, но благоразумие взяло вверх над желанием. Она направила дракона к крепости и не зря. Теперь видны тела убитых — в сражении или лапами дракона. Здесь была и Вхагар, само собой. Тело Мелеис невозможно не заметить. А вот солдат, которые пытались рубить голову…

Они начали разбегаться, но некоторые лучники не растерялись и навели на дракона и принцессу стрелы. Рискуя, Рейма принялась выискивать тело Рейнис. И нашла. Лицо сморщилось в гримасе отторжения. Армия Коля ведь выдвигалась в Харренхолл. Но в глубине души она понимала, что должна была усомниться в этой новости. Не из-за Бейлы, а потому что сама училась с Эймондом. Отто учил их действовать через обман. Валеон уже сам приготовился сжечь всё и вся, издав короткий и грубый свист. Он приблизился к замку с конкретной целью.

Рейма проверила: цепь надёжно держит её. Солдат мало. Стоит ли разобраться с остатками? Победа здесь в итоге за столицей.

— Принцесса Рейма?! — два голоса прозвучали одновременно. И оба ей хорошо знакомы. На стену поднялись сир Кристан Коль, то есть десница, и Гвейн Хайтауэр, брат вдовствующей королевы, матушки.

— Почему здесь Солнечный огонь? — она, конечно же, понимала, что без Эйгона не обошлось. Кристан, который теперь видел в ней предательницу, всё же не мог смотреть с презрением. Принцесса переживала о короле. Всё понимала, но надеялась на лучшее.

— Король прилетел на подмогу, — но Кристан не собирался пускаться в объяснения. Сейчас важно было понять, вернуться ли они в столицу или нет. Десница покосился на труп драконицы, которой начали рубить голову. Теперь их оставят без трофея, но жизнь короля куда важнее. Стоит ли об этом сказать прямо? Сир Гвейн опередил Коля:

— Что вы намерены делать, принцесса? — он чуть склонил голову, выказывая уважение. Всё же они знали друг друга достаточно хорошо. Рейма оглядела лучников.

— Пусть опустят стрелы, тогда мы разойдёмся мирно, — в горле образовался ком. Волнение, вина, даже без страха не обошлось. Тошнота. Тело Рейнис сгорело. Гвейн переглянулся с Кристаном, и десница повелел опустить стрелы. Принцесса нервно усмехнулась: — Что с Эйгоном? — ни принц, ни король. Гвейн обратил внимание. — Он жив? — лучники переглядывались: добить решила?

Коль нахмурился. Разве ей не следует скорее забрать тела Почти королевы и её драконицы? Коненчо, они успели остыть, так что лапы Валеон не обожжёт, но всё же…

— Если нет, всех перебьёшь? — Гвейн легко перешёл на «ты». Он тоже тренировал Рейму, даже больше, чем ленившегося Эйгона. Ей даже кивать не нужно, молчание и затвердевший взгляд были верным ответом. — Его ещё можно спасти, — Гвейн надеялся, верил, молясь про себя богам.

— И вы тратите здесь время, чтобы отрубить голову дракона в качестве трофея, когда должны торопиться спасти своего короля? — Рейма разозлилась. Гвейн кинул быстрый взгляд на десницу. Его идея. Принцесса усмехнулась только одним уголком губ. — Я забираю тела Мелеис и принцессы Рейнис, — рычала уже она.

Валеон вытянул шею и извергнул пламя в небо. Кто-то из лучников потерял сознание. Лучше так, чем обосраться.

— Такой исход устроит… — Коль хотел прибегнуть к игре слов, но передумал. — …вашу сестру?

— Как десница вы должны думать не об этом, — будь кто-нибудь другой, уже плюнул в его сторону.

— Эй вы, помогите затащить тело принцессы Рейнис к принцессе Рейме, пока она не передумала! — Гвейн обратился к трём несчастным, которые не успели скрыться за стенами и застыли у них, дрожа.

Те тут же принялись выполнять приказ. Валеон же приготовился извергнуть пламя ещё раз, чувствуя опасения Реймы. Коль ушёл первым. Нельзя терять времени. И лучше скрыться в лесах, на случай возвращения Реймы. Вдруг решит добить или Рейнира прикажет это сделать — не так уж важно будет. Мужчины, убедившись, что принцесса затащила труп своей тётки к себе, трусливо убежали за стены. Ведь за этим последовал приказ на валирийском оттащить Мелеис. И оттащить достаточно далеко. И быстро. У лучников не осталось и шанса. И пускай чёрному дракону неудобно было ухватить мёртвую драконицу, он всё же сделал это.

Ворон принёс на Драконий Камень последнюю весть: «Мы падём». И, выйдя на балкон, откуда открывался вид на горизонт в сторону Приюта, Рейнира собственными глазами разглядела чёрного дракона, несущего в лапах безвольный труп Мелеис.

Принцесса поправилась. Не так сильно, ни в одном животе приросло. Но подаренную королевой одежду пришлось не утягивать, а чуть-чуть растягивать. То ли мышц прибавилось, то ли жиру, то ли всего сразу. В любом случае, сестру королева велела приодеть сообразно статусу. Рейнира решилась-таки ввести Рейму в совет. Для этого понадобилась смерть одного из всадников. Драконий Камень в трауре. А потому и наряд соответствующий. В пору не костюм, а доспехи готовить. Но и это успеется. А то боги разгневаются, и смерть придёт раньше. Причёску хоть не изменили, только переплели. После хорошей ванны аж полегчало. И на душе, и в теле.

Рейма никуда не опаздывала. Сегодняшний совет она посетит только к его концу? Королева поставит лордов перед фактом, что теперь они могут быть наказаны за свои сомнения и выражения в отношении «жены принца Эймонда». Пришли ли новости из столицы? Как там Эйгон? В трауре по Рейнис и её славной драконице скрывать переживания за брата легче. Подумаешь, тяжко вздыхается чаще, чем другим.

— Вы готовы, принцесса, — в замке теперь до ужаса тихо. Ладно, музыка тут вообще не играла со смерти отца, но то, как стихли голоса, продолжало удивлять.

Рейма вспомнила о теле Мелеис. Сначала его собирались сжечь огнём других драконов, возможно, сохранить череп, как череп Мераксес. Но там, где собирались сжечь Мелеис, показался Каннибал. Оправились крылья этого гада, но не так резв. И всё же ослеп на один глаз. Успешность идеи задавить его числом возрастала.

— Благодарю, — Рейма отошла от зеркала. Подошла к столику с фруктами и водой. Закинула в рот пару виноградин и выпила полчаши воды. Вот теперь можно идти.

Лорд-десница. Войдя в зал, Рейма почему-то посмотрела сразу на него. Корлис кивнул в знак приветствия и, возможно, благодарности. Они с внучкой смогли попрощаться с любимой женой и бабушкой. Если у Морского змея раньше и могли быть подозрения на её счет, то теперь они если не исчезли, то значительно уменьшились. И это уже хорошо. Рейнира улыбнулась только краешком губ. Она без промедлений обозначила сестру как нового члена совета, делая акцент на Валеоне. Но самый приободрённый её появлением был наследный принц. Хоть что-то встало на свои места. Довольный, такой довольный, что Рейма не могла не усмехнуться.

— Лорды, вы свободны. Нам всем нужно обдумать последние новости и тщательно продумать дальнейшие действия, — королева поднялась из-за стола, стала позади своего стула и опёрлась на него, ухватившись ладонями. — Я жду разных идей. Лорд Брум, за вами я пошлю позже, — пусть не занимает себя множеством забот. — Рейма, поговорим? — младшая тут же кивнула. Брум ей не нравится, но с непрошенными советами она не полезет.

Бейла увела Джейса под руку. Сёстры остались одни.

— Переживаешь? — Рейнира указала на один из стульев рядом. Напротив Корлиса. Место Рейнис. Рейма подошла к нему, но не села.

— Да, конечно, странно было бы, если бы меня это не взволновало, — сейчас нет места смеху.

— Об Эйгоне. Он может быть жив, — Рейнира была уверена, что этот разговор только между ними. Подобное не могло не застать врасплох.

— …его судьба, впрочем, как и твоя, в этом противостоянии ясна. Один из вас победит, другой проиграет. Буду честна, думать об этом тяжко, больно. Вы были порознь, в отличие от меня, — Рейма опёрлась о стул точно так же, как и Рейнира.

— Не хотела, чтобы мои слова прозвучали упрёком, — да и не прозвучали. Формулировка дала такой эффект.

— Не хочу выходить за рамки дозволенного, но хочу попросить о кое-чём для себя, как награду для твоего всадника, — Рейма соединила ладони, переплетая пальцы. Прильнула к стулу грудью. — Жизни Хелейны и её детей. Джейхейрис и Мейлор всегда будут угрозой, но позволь мне позаботиться о том, чтобы они не были воспитаны и использованы против тебя и твоих сыновей…

Рейма не стала смотреть на Рейниру. Идея слишком безумна. Не хватало Мисарии, которая бы сразу же съязвила о появившейся у благоразумной принцессы самонадеянности.

— Если кладки Сиракс и Среброкрылой благополучно вылупятся, мы должны иметь больше всадников. Связь Таргариенов с драконами сильна. Их можно вырастить как главных драконоблюстителей! Что думаешь об этом? — Рейнира даже не перебила её, поэтому Рейма вынуждена посмотреть на сестру. Та просто внимательно слушала её.

— Кто из нашей семьи так сильно печётся о драконах, кроме тебя? — Рейнира широко улыбнулась. Ей показалось это немного странным. Если отец перед смертью вспоминал о Завоевателе, могла ли и Рейма узнать о нём от него? И она летал на Север. Ради чего? Рейнира сознательно решила не развивать эту мысль дальше. Рейма сама расскажет. До их победы. Или после.

— Сейчас у Цитадели развяжутся руки. Боюсь, начнутся новые нападки, — короткий вздох. — Так что ты думаешь о моей… «награде»?

— Я переживаю за Хелейну. К счастью, то нападение не было удачным, — Рейнира кивнула. Кто из них двоих, по её мнению, нуждался в убеждении? Рейнира посмотрела в сторону от сестры. — Легко понять, что ты опасаешься за их жизнь из-за Деймона, — если бы не он, принцесса бы просто попросила королеву не лишать их жизни и одарить своей милостью и любовью. Они ведь ещё совсем малыши. — Как только дети окажутся в наших руках, я удовлетворю твою просьбу. Возможно, ради драконов вы останетесь здесь, вдали от столицы, — королева не так уж и удивлена, что принцесса попросила за племянников, а не мужа. Оставлять Эймонда в живых…

— Только вот кому их можно доверить, если умру я? — хотя, кажется, кошмары внушают мысль, что боги выбрали её для игры. Игрок, который может выбрать, что терять, и сходить из-за этого с ума. Хм. Какой-то высокомерный способ себя утешить. Хотя кто-то всё равно должен умереть. Боги требовали крови.

— Вхагар проблема. Но она не будет только твоей, мы должны хорошо подготовиться, — Рейнира подошла к ней, опустив ладонь на плечо.

— Само собой, — Рейма улыбнулась, дотронувшись до этой ладони. Сейчас подходящий момент для сестринских объятий! Вот только королева понимала, что есть что-то ещё. — Солнечный огонь… — королева нахмурилась, но Рейма продолжила: — Вряд ли его можно как-то доставить сюда. И понимаю, что неразумно выхаживать его, отправлять хотя бы одного блюстителя, особенно когда Приют уже не наш, — Рейнира вскинула руку, призывая сестру остановится.

— Он, несомненно, не виноват. Я понимаю твою боль. Но, возможно, милосерднее и лучше будет добить его, если он ещё мучается. Но ещё лучше тебе забыть о нём, — Рейнира похлопала сестру по плечу и поспешила покинуть зал, пожелав сестре плодотворного дня. Из столицы в Приют точно не пришлют драконоблюстителей. Их там меньше, чем на Драконьем Камне. К тому же там целых пять детёнышей. Уже шесть!

΅◊΅

В окружении свечей и книг Джекейрис не пытался изображать упорную умственную деятельность. Он уже всё решил, но пока ещё не решился. Если они с Люком оба добьются успеха, матери станет легче. Потеплевший от пламени свечей воздух щекотал ноздри. И даже тихие ровные шаги не нарушили приятной тишины. Бейла подошла, оказавшись справа, и тоже посмотрела на карту. Она догадывалась, над чем раздумывал её суженый.

— Ещё днём ты был несколько радостен, — девушка слабо улыбнулась. Но от этой улыбки тусклый взгляд принца просветлел. Он протянул ей ладонь, за которую Бейла ухватилась.

— Тётушки не хватало в совете, но не ценой потери принцессы Рейнис, — Джейс прикрыл глаза, они немного устали.

— Не хочу спорить или расстраивать тебя, но даже я не могу ей доверять до конца. Она жена Эймонда, а он, очевидно, станет регентом, — улыбка сменилась усмешкой.

— Что вы с ней не поделили? — Джейс не открыл глаза, на всякий случай прикусил левую щеку.

— Ты знаешь, — Вхагар оставалась камнем преткновения. Ему, как настоящему мужчине, следовало признаться Бейле о своём окончательном мнении на этот счёт. Но не стал рисковать.

— Хватит. Да, в прошлом она защитила его, но сейчас она с нами, — Джейс открыл глаза и улыбнулся Бейле. Она нахмурилась. — К тому же однажды, когда мы с тобой сменим наших родителей, нам нужен всадник с сильным драконом. Таргариен. Мало кому может достаться Караксес, — не то чтобы принц думал о таком далёком будущем, просто аргумент подвернулся нужный. Наверное.

— Тебе повезло, что я твоя невеста, а не Рейна, — Бейла перестала хмуриться и прислонилась к его плечу. — Но ты же не о будущем размечтался, — и после этого Джекейрис напомнил об упрямстве леди Аррен, в армии которой они нуждались. Но упрямство Леди Долины было понятным. Дракона у неё ещё нет, поэтому и прислала лишь одну треть из обещанных людей.

— Фреи могут открыть прямой путь северянам к Харренхоллу. Деймон вызывает сомнения, лорд Брум… — они переглянулись, и Джейс понял, что Бейла догадалась. Её отец и у неё успел вызвать сомнения. Но всё же это её отец, он одумается. Хотелось только, чтобы этот процесс не затянулся.

— Вороны бесполезны, — а их уже отправили. — Нужен дракон, — Бейла поняла. — Ты не хочешь ругаться с ней, но ловить удачный момент нельзя.

— Думал о том же, — северяне уже достаточно близко. Если лететь быстро, а скорость у Вермакса хорошая…

— Я тебя прикрою. И ваша любимая тётушка поможет, если будет нужно. Иначе не стала бы «тренировать» Вермакса, — Бейла была довольна потому, что уже по своей природе Лунная плясунья, чья мать сама Вхагар, была агрессивнее всех молодых драконов Рейниры. Но все предпочитали сойтись на определении «вреднее». Бейле это нравилось.

Джейс поцеловал её в щёку.

— Отправлюсь немедля. Вермакс как раз полон сил, — всё же им с тётушкой не до «тренировок» сейчас.

— Я провожу тебя, — не только из нежелания расставаться, но и ради прикрытия. Прогулка обрученная пары не вызовет подозрений ни у кого.

΅◊΅

Гостеприимство Орлиного Гнезда не пришлось Люцерису по душе, поскольку леди Джейн была подобно призраку, всегда неожиданно появляясь тихо у него за спиной. Им с Рейной выдали покои по соседству, между их комнатами было подобие детской. Или, по крайней мере, леди Аррен постаралась сделать комнату таковой. Всё же родственница. И союзница. Про помолвку принцев королевы знает. А благодаря переговорам Джекейриса с лордом Мандерли Джоффри у них тоже жених.

Кто точно обрадовался приволью, так это Арракс с Вечным облаком и Тираксесом. Эти драконы вовсю кружили над башнями замка, обитали в саду. Не в шутку садовник задался вопросом о том, нагадят ли здесь драконы. Леди Джейн усмехнулась, но, прежде чем Люцерис грубо отшутился, Рейна убедила старика в чистоплотности драконов. И его переживания можно было понять. Кому из Арренов захотелось уместить на вершине этой горы сад? Хотя не сад, скорее, «садочек». Да и вообще, площадь, на которую вместилась когда-то сама Вхагар тоже не имеет практической пользы на постоянной основе. Драконам там тоже хорошо.

Но чаще они летали у их окон, так что младшие братья играли спокойно. Грозовое облако удобно устроился у камина. Рейна разговаривала с Джоффри на валирийском. У него получалось лучше, чем у Джекейриса в этом возрасте, но всё же не так хорошо, как у Люцериса. Сам он наблюдал за ними, стоя спиной к двери. Слишком зациклился на драконе, которого «должна получить» леди Долины. И на ожидании ответа из Пентоса.

— Ты возьмёшь себе яйцо из кладки? — Джоффри посмотрел на жаровню с драконьими яйцами.

Рейна рассказала ему о разговоре с принцессой Реймой. Мальчик хмурился. Он не против подобной идеи. Свою тётю и будущую сестру он любит, но ему не нравится, что так решила не сама его мать, не королева. Яйцо розового окраса выделялось на фоне трёх остальных. Его бы в более жаркий огонь, как яйцо Визериса. Так и просится в чьи-то руки.

— Сейчас мы должны о себе позаботиться. Драконом я ещё успею обзавестись, — Рейна улыбнулась и взъерошила волосы третьего принца. — Может быть, в Пентосе попробую.

— Теперь уж точно можно поинтересоваться, удобно ли вам? Всего хватает? — поскольку двери были открыты, Джейн Аррен вошла без какого-либо предупреждения.

Эйгон и Визерис резко повернули головы на её голос. Громко, чётко. Даже тяжело и грубовато. Джоффри чуть ли не кинулся к ним, чтобы отвлечь и вернуть к игре. Люцерис обернулся и слегка склонил голову, приветствуя. Рейна подошла к нему и встала рядом, почти прижимаясь плечом к плечу. Леди Аррен протянула им сложенный лист бумаги. Принесла весть.

— Я так понимаю, дракона я всё ещё не получу, — в её голосе не преобладала какая-либо эмоция, пока они читали. Но во взгляде любой мог видеть смесь разочарования и сожаления. — Мои соболезнования, — добавила она, когда Рейна выдохнула, прикрыв рот ладонью. Принц поджал губы.

Потерять Приют при наличии армии Речных земель не так страшно, на самом деле. Не сравнимо с потерей Мелеис. Если бы не нахождение там лорда Стонтона. Не самая важная фигура, по мнению, леди Джейн. Мог бы оставить замок пустым, без людей, денег и провианта и отправиться на Драконий Камень. Теперь, когда она ставила на чёрного дракона, его можно не ждать. По крайней мере, «зелёные» остались без Солнечного огня. А Арракс ещё мал, чтобы жечь сотни солдат, не рискуя погибнуть от стрел лучников.

— Благодарим, — ответил ей Люцерис. Рейна сдержалась, не поддалась эмоциям. Эйгон и Визерис продолжили играть. Джоффри будто бы не слушал их, но леди Аррен понимала, что третий принц внимателен к их словам. Вон как плечи напряглись. Наверняка перебирает образы дорогих людей. Маленький дракон у камина…

— Мне всё ещё нужен хороший дракон, о чём я и напишу королеве. И вас прошу настоять на том же, — леди Аррен переплела пальцы. Не то чтобы ей нравилось смотреть сверху вниз. — Теперь, когда в столице лишь один дракон, не так высока вероятность, что он покинет её. Если там не посчитают разумным сократить количество наследников Её Милости, — уголок губ женщины дёрнулся.

Люцерис и Рейма переглянулись.

— Деймон в Харренхолле остаётся куда большей опасностью, — Люцерис не поддался моменту. Рейна кивнула, соглашаясь с ним. Их так не напугать. — Но если такая угроза реальна, вы получите… хорошего дракона, — леди Аррен сдовольствовалась последними словами принца.

— К тому же корона вам обязана за помощь в разбирательстве смерти королевы Эйммы Аррен, — Рейна поняла, какого дракона захотела леди Джейн. Но заслужила ли она его, дав лишь одну треть из обещанного? Они напишут королеве, намекнут, но не так настоятельно, как она хочет.

Джейн Аррен улыбнулась, кивнула и поспешила оставить королевских отпрысков. Рейна прильнула лбом к виску Люцериса, а он поспешил её приобнять. Джоффри наконец-то смог подойти, чтобы узнать, что же случилось. Но вместо ответа вслух, который только бы усилил горе, получил послание в руки. Плечи Джоффри опустились. Ему стало грустно из-за смерти бабушки Рейнис и обидно и больно из-за смерти Мелеис. Плакать расхотелось из-за гордости от того, что «зелёные» не попируют на их останках.

΅◊΅

Деймон сразу понял, что не в реальности, но проснуться не получалось. В этот раз разум воссоздал стены Красного замка. Не те, что он видел в последний раз. Всё куда ярче, величественнее. Когда они с Визерисом и Рейнис ещё были детьми. Какая ирония! Он ведь не сентиментальная тряпка. Щёлкнула челюсть, когда он усмехнулся. Но он ничего не почувствовал?

Опять-таки совершенно пусто. Ни души. Интересное ждало его в тронном зале, как с Харренхоллом? Деймон уверенным шагом направился туда, где неизменно стоял Железный Трон. По дороге туда воспоминания не мучили его. Хороший знак.

Двери в тронный зал открылись. Но там не светло. Сплошной туман. Лучи солнца не могли разогнать его, с трудом пробиваясь. Уголок губ Деймона дёрнулся. Хотел усмехнуться, но передумал. И всё же шагнуть в туман нестрашно. И неудивительно, что плотная серая дымка стала расступаться. Солнечный свет пробивался. То, что пророчило смерть, обещало награду?

Порочный принц увидел трон, трон, на котором восседала его Рейнира. Она держала на коленях их замечательного Эйгона. Видимо, Харренхолл мучает Деймона его потаёнными желаниями… мужчина сглотнул. Видение обещало быть приятным. Туман стал рассеиваться. И только всмотревшись, Деймон увидел кровь на её руках. Она вообще сидела не с гордо выпрямлённой спиной. А будто откинулась на спинку. В глазах не было живого блеска. Из них двоих дышал только Эйгон.

— Нет… — у ног Рейниры лежало тело Джекейриса, рядом с ним — Бейла. Деймон поспешил подойти и убедиться. Присел. Их трупы также были в крови. — Хватит! Хватит с меня этой дурости! — Деймон вскочил.

— Дурости? — этот голос он слышал лишь несколько раз за свою жизнь, но всё равно узнал. Оглянулся: Хелейна. — Не ты ли одна из причин подобного исхода? — в одной руке Хелейна держала корону Завоевателя, которая сейчас у старшего выродка Алисенты. Но держала она её окровавленным платком, прижимая к груди. Вторая рука была опущена. За неё держался… нет, не держался, висел труп. Джейхейриса или Мейлора?

Деймон посмотрел ей в лицо.

— Ты умрёшь здесь. Твой дракон умрёт здесь. Пусть твой сын будет править, но после него… — Деймон не знал, что он собирался делать с призраком второй дочери Визериса. Но стоило ему шагнуть, как её слова затихли. Хелейна исчезла. И не только. Он остался один.

΅◊΅

Бейла избежала королевского гнева из-за своевольности своёго наречённого. Разве можно спрашивать с неё за решение Джейса? Конечно, Рейнира недовольна. Подобное взволновало её лишний раз. Но кузина смогла подобрать правильные слова, и королева успокоилась. Теперь ей предстояло отправиться с десницей на Дрифтмарка, чтобы похоронить Рейнис рядом с дочерью и… «сыном».

΅◊΅

Столовая принцессы Реймы больше не работала. Начавшийся в столице голод не собирался отступать. Хью не нашёл свежих овощей. Да и того, что нашлось, мало для больной дочери. Люди уже вовсю шептались — единственная их отныне пища, дающая силы. Король может умереть. И всё, что он успел наобещать, никто не станет выполнять.

Кузнец ненавидел своё бессилие. Дочь умирала. Денег почти не осталось. И жена продолжала молить покинуть город. Но разве это выход? Так они сумеют спасти свою малышку? Там, где осел шурин, будут хорошие лекарства и сами лекари? Лишь бы оплатили работу. Замок не может остаться без кузнецов, не в такой час…

Главный над латниками посоветовал Ульфу хорошенько отдохнуть. Он и собирался выспаться, но удалось ему только подремать. И нет, не из-за пикантных снов или, к всеобщему счастью, какого-либо происшествия. Просто соседи по спальному помещению обсуждали последние новости достаточно громко. Так Ульф Белый узнал, что сестра королевы теперь в Малом совете. Конечно, он захотел её поздравить! Но удержался. Потому что люди кругом советовали ему сбавить усердности в работе. В делах и помыслах хранят Семеро, но умереть от такой старательности, по мнению здравых умом людей, ничем не лучше, чем спиться.

Так что Ульф отдохнул. Но через пару дней всё же решил поздравить принцессу с её новым статусом. Вроде бы мастер? Мастер над кем? Или… такие мелочи он не уточнял, поскольку выглядеть умнее, чем он есть, не представлялось разумным. Скорее, сошёл бы за дурака куда большего, чем он есть на самом деле. Так что латник в свой пост по замку, а не истукан на одном месте, прошёлся и до драконьих пещер. Глава стражи замка всё же заметил, что не только Ульф лоялен к сестре королевы, но и наоборот. А королева желала комфорта для сестры. Потому более лояльные к ней латники находились в тех точках замка, где чаще всего принцесса Рейма предпочитала находиться.

Углубляться в пещеры без драконоблюстителя и в одиночку страшно. Но ему повезло, что недалеко от входа расположились два дракона, с которыми и была принцесса. Хорошо, что один из них не Вермитор. В таком случае Ульф стал бы ждать у входа, а там принцесса могла и улететь.

Ульф замер. Валеон и Овцекрад. Рост первого замедлился, он уже был больше Мелеис, но ещё не догнал Караксеса. Овцекрад меньше Мелеис и Морского дыма. Но дикий же. И эту дикость из него никогда не вытравить. Ульф размышлял по аналогии с дикими волками и домашними псами.

А между тем принцесса внешне сохраняла спокойствие в попытках приручить Овцекрада к людской ласке, которой драконов могли одарить только Таргариены. Рейма мягко шептала ему слова спокойствия. Само собой на валирийском. Услада для слуха. Любого. По мнению Ульфа. Пользуясь своим положение доверенного человека, если принцесса нескоро заметит его, может наблюдать так очень долго. Овцекрад перестал агриться на неё. И прямо сейчас охотно позволял себя гладить и восхвалять. Сытый и довольный жизнью дракон. Странно только наблюдать, что Валеон нисколько не ревнует хозяйку.

Ульф присмотрелся: ноздри чёрного дракона раздувались шире обычного. Латник вздрогнул, когда чёрный дракон ринулся к хозяйке и мордой отпихнул её от Овцекрада.

— Принцесса! — Рейма упала на спину и тут же приподнялась на локтях. Овцекрад, протестуя, зарокотал в ответ на рык Валеона, который встал на лапы и расправил крылья.

Ульф испугался, некоторые мгновения просто стоял и смотрел, но все же подбежал к принцессе, которая что-то прошептала себе под нос. Она не спешила вставать. Овцекрад повторил за Валеон, будто стараясь стать выше него. Игра это или противостояние, а могут навредить принцессе. Ульф опустился рядом с ней на колено, давая ей возможность ухватиться за его руку. Но Рейма вставать не спешила. Драконы сцепились, грозясь закружиться и скрутиться клубком. Так что латник заставил принцессу встать, при этом она не позволила завести себя за спину. Они отошли лишь на десяток шагов. Какая малость! В сравнении с габаритами этих существ.

— Если Овцекрад не самка, то мой дракон весьма и весьма любвеобилен, — Рейма хотела бы и посмеяться, но могла только широко улыбнуться. Бедный бастард не знает ведь всех тонкостей. Зато искренне. Аж глаза засверкали! Ульф усмехнулся, как бы поддакивая ей. Но, как и распалились, так и успокоились эти два дракона. Потёрлись головами о шеи друг друга. Помирились. И обе головы повернулись к принцессе и к… потенциальной еде. Да, Ульф не вызывал каких-либо эмоций у Валеона, но именно поэтому, как и любой другой человек, был потенциальной едой. С Овцекрадом та же история.

— Хорошие драконы… — Рейма улыбнулась, теперь она заставила Ульфа остаться за его спиной. Овцекрад выдвинул морду ближе к ним. — Нельзя, — Рейма отвлекла дракона от Ульфа. Бурый дракон смотрел всаднице прямо в глаза. Замер. Ненадолго. И резко ринулся вглубь пещер, толкнув людей на землю. Валеон грозно зарокотал Овцекраду вслед, но тот отозвался весьма довольно.

— Принцесса? Как вы? — Рейма упала прямо на него.

— Падать на доспехи в платье такое себе, — так что она поспешила встать, тут же утыкаясь в морду Валеона. Ухватилась, как бы обнимая. Валеон дышал спокойно. — Я в порядке. Иди, порадуйся жизни, — и отстранилась.

Чёрный дракон тоже скрылся в глубине пещер. Ульф поднялся.

— Есть ещё новости от неизвестных? — Рейма убедилась, что лишних человеческих ушей не появилось поблизости, чтобы задать вполне логичный вопрос. Ульф сначала растерялся. Но под внимательным и выжидающим взглядом мужчина быстро опомнился.

— Нет, тот человек больше не показывался, — Ульфу показалось, что он оплошал, потому что в ответ получил только задумчивое «ммм». Так что он поспешил добавить: — И выяснить о нём хоть что-то у меня не вышло. Простите, — хотя такого задания принцесса ему не давала. И нет, бастард не надеялся, что его самодеятельность будет оценена положительно. Просто не хотелось оказаться совсем бесполезным и жалким.

— О… — Рейма не уверила своим ушам. Вскинула бровь, поглядывая на Ульфа: не лжёт ли он? Но даже Семеро не смогут усомниться в его кроткой и искренней улыбке. Так что принцесса сделала глубокий вдох перед тем, как сказать что-либо.

— … — Ульф тоже хотел сказать что-нибудь, но не решился. И вытягивать это «что-нибудь» Рейма не собиралась.

— Ты подобным никогда не занимался, не стоило лезть. Вдруг бы сейчас здесь не стоял? — в голосе принцессы не звучало ничего кроме рассудительности. — Но твоя попытка оценена по достоинству.

Это всё потому, что влюблён в неё? Если не будет осторожен, быстрее сгорит в огне подобно мотылькам, чем принесёт ей пользу. Правильнее будет дать ему немного теплоты или стать холоднее? Поджав губы на миг-другой, Рейма дотронулась до его плеча. От Дорна ответа нет. Или получит она его не в письменном виде. Так даже лучше. Не будет повода вызвать подозрений у сестры.

΅◊΅

Насколько сильно доверяла Рейнира родной сестре? Если бы Рейма не любила «зелёных», возможно, она была бы такой же ярой сделать всё, что только можно сделать, как и Джекейрис. Но ходить по такому тонкому краю в нынешнем положении она не намерена. К тому же у Рейниры уже появилась довольно опытная советчица, на которую семейные узы никак не влияют. Поэтому, переступив порог рабочих покоев королевы и главной библиотеки замка, Рейма не удивилась и не расстроилась: Мисария стояла у стола, напротив королевы.

Главное, чтобы сама Мисария не стала ей врагом.

— Вас можно поздравить, принцесса? Ваш супруг станет регентом, — женщина улыбнулась. Конечно, это шутка! Они виделись впервые после событий в Грачином Приюте, так как Бледная пиявка на советах с лордами не присутствовала. И правильно. Иначе бы ещё больше времени уходило на препирания.

— Было бы чему радоваться, ведь я здесь, — Рейма улыбнулась Мисарии точно так же, как та ей. — Можно ли сказать, что Эймонд дорвался до власти? — сёстры переглянулись. — Он опытнее Эйгона, так как дела государства интересовали его и без короны на голове. А теперь у него развязаны руки. Вопрос только в том, проявит Эймонд поспешность или терпение, — Рейма подошла к столу.

— Он ввёл комендантский час, усил охрану у всех ворот в Гавань, — сообщила Мисария. — Людям стало сложнее покинуть город.

— Прекрасно, — или абсолютно всё равно? Это ни хорошо, ни плохо. — Голод на нашей стороне. Рано или поздно они взбунтуются.

— Да, можно было подгадать момент и вторгнуться в столицу во время бунта, — согласилась Рейнира. Но по её глазам видно, что скрепя сердце. — Однако о численности нашего войска ещё рано судить. Пока мы можем устроить осаду лишь с моря, — да будет долог век Корлиса Велариона. Но и столица молча не ожидает, когда он начнёт действовать. Рейма понимала, что, отрезав «чёрных» от суши, Эймонд займётся морем. Здесь и стоит ожидать ответных на её письмо действий Дорна.

— Однако я посчитала разумным предложить не доводить простой люд до крайности, — Мисария дождалась, когда Рейма посмотрит ей в лицо, и продолжила. — Мы решили обратить их на сторону Нашей Милости, дав им еды. Множество лодок с провизией, — Мисария хорошо придумала. И она об этом прекрасно знала.

— Да, не зря мы не топили торговые корабли, Драконий Камень и Дрифтмарк уже не справляются с навалившимся на них изобилием. А оно портит людей, двух зайцев одним махом, — если не восхищения, то уважения задумка точно заслужила.

— Я уже выбрала Элинду для этого, — самую верную фрейлину. Рейнира не хотела с ней расставаться. И даже нашла бы другого человека, если бы леди Масси отказалась. Но та даже задумываться и пугаться не стала! Рейма кивнула. Действительно хороший выбор.

— Раз такое дело, то есть возможность и мне попасть в столицу? — принцесса пошла атакой в лоб. — Я хорошо знаю туннели Мейгора, даже те, которыми не пользовались десятки лет, — мурашки по коже пробежались от воспоминаний, сколько живности обитает в позабытых уголках. — Хочу выкрасть Джейхейриса, — потому что он самый старший, потому что он первый наследник Эйгона, потому что двоих она точно не утащит и потому что Джейхейра не представляет такой угрозы, как её братья.

— Но зачем? — само собой, Мисария не понимала, так как Рейнира не посвящала её в детали договорённости с сестрой. Королева посмотрела на неё исподлобья, но промолчала. — Это поднимет их на уши, заставит лордов на их стороне задуматься. Но самое важное для меня то, что он послужит гарантией твоих слов.

Рейнира шумно вдохнула.

— Допустим, я соглашусь. Что если ты попадёшься? — Рейнира начала крутить кольца, которых не было на пальцах. И не дала сестре ответить: — Да, Алисента не позволит тебе причинить вреда. Это хорошо. Но если погибнешь?! — громкая попытка достучаться до разума младшей.

— Тогда смело выпускай Валеона на столицу, подготовит благодатную почву, — Рейма рассмеялась. Власть над драконами иллюзорна, но любовь дракона к своему всаднику реальна.

— Это не смешно, — Мисария нахмурилась. — К тому же там стало больше скорпионов.

— Так пусть нападёт ночью. Многие из стражи любители вздремнуть, особенно если их пришлось заменить, например. И им будет тяжелее прицелиться, — не то чтобы Рейма собиралась умирать. Но трагедию разводить излишне. — Идея безумна, но не лишена достоинств. Не торопись, подумай. Не завтра же вы отправляете Элинду в столицу. А если и завтра, ей нужно время освоиться, подготовиться…

΅◊΅

Аддам из Халла оказался одним из «счастливчиков», которых наняли на время похорон принцессы Рейнис. Ведь все достойные сей привилегии сейчас в море, перекрывают Глотку. И выбирали людей из тех, что есть. Присутствие Аддама на этих похоронах чистая случайность. Даже не вслушивался в перешёптывания остальных, пока не начались сами похороны. Гроб, который был у него буквально под носом, не вызвал сильного душевного потрясения. Более того, он почувствовал облегчение, стоило потянуть за нужную верёвку — и гроб отдался объятиям воды.

Аддам только краем глаза взглянул на своего отца. Он сочувствовал его потере. Но не более. Алину не понравится, что он здесь был. Да и не стоит ему знать об этом. Но соболезнования выразить хотелось, несмотря на неуместность подобного желания — ведь это поиск отцовского внимания, которое легко получил Алин, а Аддам всё никак не мог получить. Настолько глубоко ранила Корлиса смерть супруги, что он даже не заметил своего сына. Пусть и бастарда.

Племянница… Аддам виновато опустил голову. Она держалась куда лучше, чем её дедушка-лорд. Будущая наследная принцесса? Аддам позволил себе улыбнуться, но незаметно: ей подходит.

΅◊΅

Алисента в поисках ответа на вопрос, почему её старшая дочь выбрала сторону Рейниры, зашла достаточно далеко. Легенды Севера женщину не удовлетворили. Но ради чего можно было рисковать, летя за Стену? Дело прошлого! Теперь, когда Эйгон может умереть, она должна думать об ином. Королева поднялась из-за стола, чтобы предложить свою кандидатуру в качестве регента.

«Рейма струсить не могла, она догадалась бы. Но в итоге так и не появилась. Брат же… избавил нас от лишних споров», — принц Эймонд сидел напротив пустующего места короля, не привлекая к себе внимания. Взгляд на карту королевства напомнил о Грачином Приюте. Конечно, для Коля и матушки он злодей. Однако лорды не последуют их примеру. Даже мейстер Орвиль высказался весьма осторожно.

— …его несдержанность дорого нам обошлась…

Эймонд глянул на пока ещё десницу, а затем на пустующее место. Нет, вряд ли он стал что-либо рассказывать матери. Но раз так сложились обстоятельства, то нет смысла объясняться перед наставником. Они победили. Как и планировали. А возможное назначение… лишь приятное дополнение. Алисента старалась долго не смотреть на сына. Прежде он много помогал, отец полагался на Эймонда. Но тогда рядом была Рейма, которая уравновешивала его. Будь она здесь, может, Алисента и не противилась бы.

— …в такой час народу нужна сильная рука… — само собой, лорд Уайлд всегда стремился стать сторонником Эймонда.

Матушка обратилась к лорду Ларису. Зря. Крыса, самая наглая и отъевшаяся крыса. Стоит ли сейчас разобраться с Косолапым? Застать врасплох. Раз матушка и Рейма не смогли закончить начатое? Одолжение и подарок.

— …сыновья короля ещё малы, следующий в очереди за ними… —

Эймонд был рад, что ему не пришлось убивать Валеона. Но теперь у них нет Солнечного огня на крайний случай. Значит, пора отправить ворона в Старомест. Принц поднялся и потянулся за символом⁽¹⁾ брата. Кто-то доволен, кто-то не видел более разумного варианта, кто-то усомнился, а кто-то постарался скрыть свои эмоции.

— Вассалы Талли разобщены до сих пор? — как только Эймонд сел на место короля, он нахмурился. Всего лишь на мгновение. Ничего особенного не почувствовал. Лишь для остальных имело место, где он сидит. Но оно оказалось совершенно бесполезным. Если только займёт трон.

— …отправить ворона…

— Вы отказались от Харренхолла, лорд Стронг, так что не спешите советовать в этом вопросе, — Ларис опустил взгляд. Эймонд ухмыльнулся. Косолапый часто подлизывался к Эйгону. Именно его слова стали последней каплей для Эйгона? Вина за состояние короля и на нём. Принц… регент сделал пометку в уме: расспросить матушку о том яде. Вдруг его ещё можно достать. Хотя если она получала его от Реймы, то изготавливала его Кайа или Мисария. Второе ещё хуже первого.

— Лорд Тиланд, поторопите лорда Ланнистера, — все взоры были обращены к регенту, кроме одного. Куда же подевалась инициативность матушки?

— …люди бегут и разносят… — Алисента сглотнула. В груди будто потяжелело. Если Деймон соберёт армию в Речных землях, осады столицы не избежать. Страх за внуков породил леденящий холод в венах. Будет ли Эймонд слушать её? Стань она регентом, никто не стал бы возражать.

— Закрыть ворота. Никого не впускать и тем более не выпускать без разрешения, лорд Уйалд... — принц-регент задумчиво потёр подбородок, а потом уточнил: — Указ официально пока не издавать. Начнём с малого, сначала ворота закрывать будем раньше, про разрешения горожанам сообщать лишь у ворот. Если они решат бежать, тогда ворота придётся закрыть немедля, — лорд Джаспер тут же кивнул. Займётся сразу же, как выйдет за двери. — Завтра на рассвете соберёмся вновь, — Эймонд поднялся, тем самым дозволяя лордам расходиться.

Только матушка потерялась где-то в своих мыслях. Нет, совсем от её бесценного опыта Эймонд не отказывался, главное, чтобы все её слова не оказались пустыми, не обернулись нерешительностью или намерением отступить. Она может. Он помнит последний «семейный» ужин.

΅◊΅

— О боги… — ранний совет окончен, лорды собрались расходиться. Но двери на балкон открыты, а оттуда прекрасно видно небо. Лорд Джаспер встал со своего места, приложив руку к животу. И все проследили за его взглядом. Даже Эймонд не удержался, поднялся и обернулся.

Двери в зал совета открылись, стражник подошёл к столу и передал лорду Стронгу некую записку. Ларис поспешил прочесть её.

Чёрный дракон спокойно присоединился к полёту Пламенной мечты и детёнышей. Эймонд перестал ощущать стук собственного сердца. И всё ради последующего за неверием разочарования. Пустое седло.

— Чего вы испугались, лорд Уайлд. Как любому родителю, Валеону присуща привязанность к своему потомству, — чёрный дракон абсолютно спокоен. — Доложите, чтобы не смели использовать скорпионов.

— Принц-регент, при всём уважении, разве это не возможность ослабить принцессу Рейниру? — мастер над законами снова нормально задышал. Раз уж их регент не забил тревогу, должно быть, их жизням ничего не угрожает.

— Нет, не возможность, — уверенно раздался голос Косолапого. Эймонд почти оторвался от созерцания родного дракона. По всему городу поднялся шум из людских голосов. Нечто на грани между страхом и радостью. Только успел подумать, что они с Вхагар могут заставить Валеона остаться в Красной Гавани, в Драконьем Логове. Заточить его? Но «не возможность»?

— Не тяните, — все поняли, что новости с Драконьего Камня. Алисента напряглась.

— Тело Мелеис постигла незавидная участь — Каннибал. Но при этом на дикого дракона Овцекрада надели седло, — Ларис передал послание королеве, чтобы та лично убедилась. — Даже если мы избавимся от Валеона, принцесса Рейма может оседлать нового дракона…

Драконы улетели в сторону Логова. Эймонд прикрыл глаз, и медленно вдохнул.

«Вот оно что, моя дорогая благодетельница, ты печёшься лишь о своём…» — он не удивится, если супруга найдёт способ приручить и Серого призрака. Однако неприятное сомнение всё же укололо сердце. В голове Эймонда раздался голос Реймы, обещающий лорду Баратеону разрушить Штормовой Предел, при этом используя Каннибала.

Нет. Невозможно. Нет такого Таргариена, кто мог бы управиться с тем чудовищем.

— Лорд Ларис, останьтесь! — столица была и будет главной целью «чёрных», поэтому стоит подумать о том, как можно нагадить в случае нежеланного… отступления. У людей нет еды сейчас? Не будет и с приходом Рейниры.

Воображение помогло Эймонду представить неприятную картину: а что если реально натравить драконов даже без всадников на конкретный город? Мужчина потянулся ладонью к нагрудному карману, где был мешочек с серебряными волосами.

΅◊΅

Стража у королевских покоев напряглась. Этикет предполагал, что регента приветствуют ровно так же, как самого короля. И на миг они забылись, пока неустанно несли свой караул. Промедление в считанные мгновения — им простительно. Эймонд усмехнулся краем губ. Его не могли не пропустить. Сейчас брат должен был быть один в своём беспамятстве, борясь за жизнь или уходя с Неведомым. Орвиль ведь сказал, что работать можно, если король переживёт эту ночь. Всё, чем можно было помочь, сделано.

Вот только Эйгон был не один в своём беспамятстве. Хелейна. Милая сестра сидела почти у изголовья. С пяльцами в руках, вышивая на этот раз платок. Она даже головы не повернула, когда двери открылись и закрылись, пропустив Эймонда.

Королева вышивала башню, вверх по которой рос и цвёл вереск. Она знала, что так будет. И вынужденное уродство от тяжкой раны её нисколько не пугало. Возможно, она чувствовала бы вину. Но исходы некоторых видений не менялись вне зависимости от изменений в происходящем. Даже если бы попыталась… что значат её попытки для Семерых? Судьба неотвратима? По крайней мере, пока она молчала, точно знала, что в безопасности буд… Эймонд остановился у кровати, прямо напротив Эйгона. Раньше бы он удивился желанию Хелейны быть здесь. Но у неё с братом в браке царила какая-никакая, а идиллия. При осознании этого зависть не уколола сердце. Сейчас Эймонд был на вершине. Он бы не стал лгать себе, что не желал короны. Ещё как желал! И мог бы пойти против Эйгона, но не так.

— Теперь ты регент. Что намерен делать? Остановишься на достигнутом или… — Хелейна посмотрела на младшего брата исподлобья.

— Обвиняешь меня? — Эймонд ожидал обвинений, прямых и косвенных, ото всех в этом дворце. Он предполагал, что и Хелейна станет хуже думать о нём. И только. Он выдвинул ногу вперёд, собираясь к ней шагнуть, но замер: Хелейна наклонился в сторону от него, чуть вжав голову в плечи.

Он усмехнулся. Нервно.

— То была воля случая. Если бы Солнечному огню хватило сил удержать Мелеис… — во время сражения Эймонд понимал, что это маловероятно. Но раз Эйгон явился на поле боя, значит, решился поставить свою жизнь под угрозу. Лучше бы вообще остался в Красном замке! Но рок настиг короля.

— Я знаю, — слабо прозвучал голос королевы. — Я знаю, как это могло быть и как всё же случилось, — но она, как жена и мать, не могла противостоять страхам за судьбу своих детей. Если Рейнира проиграет, а они выиграют, но Эйгон умрёт, её любимые и невинные малыши снова окажутся в опасности. Кому не хочется, чтоб род возглавил именно твой потомок? И если Рейма…

Эймонд нахмурился. Сестра имела лишь определённый, узкий набор эмоций, которые отражались на её лице. Людям было тяжело иметь дело с её отстранённостью. Но Эймонд знал её лучше остальных, потому как до появления в его жизни Вхагар большую часть времени он проводил именно с ней.

— Ты действительно думаешь, что я опасен для Джейхейриса и Мейлора? — Эймонд сощурился.

Брат и сестра перестали дышать, смотря друг другу в глаза. — Я люблю их, — потому что их матерью была Хелейна, и не самые прекрасные отношения с Эйгоном этого не изменят.

Хелейна отвела взгляд, опустив пяльцы на колени. Сейчас иголка могла из друга обратиться во врага. Эймонд с шумом выдохнул.

— Моя супруга не может иметь детей. И если тебя это успокоит, благодаря ей, я тоже… — сестра явно знала о первом, но не о втором. Хелейна опустила голову. В словах брата ни толики лжи. — Или ты, — он сжал губы, — что-то видишь? Что?

Хелейна поднялась, спрятав пяльцы за спину. Наклонилась к Эйгону и поцеловала в уцелевшую часть лба. Неведомый ещё не идёт за ним, но остальным знать об этом необязательно. Всю расслабленность Эймонда как рукой сняло. Он не стал препятствовать уходу сестры-королевы. Взгляд направлен на брата, но смотрел принц-регент куда-то сквозь него. Он не причинит вреда племянникам. Только не им.

— Лучше бы тебе, Эйгон…

΅◊΅

Стража замка на Драконьем Камне с момента узурпации трона королевы Рейниры проявляла себя с полной отверженностью и готовностью, в их комнатах уже едва можно уловить запах дешёвого алкоголя. Рейма даже одним поздним вечером решила их напугать, но была приятно удивлена их готовностью направить на неё мечи и копья. Сдерживая улыбку шкодливой девицы, она похвалила молодцов. Рассказ об этой импровизированной проверке не столько повеселил сестру-королеву, сколько успокоил. Потому что обычные люди сейчас внушали куда больше уверенности, чем некоторые лорды Малого совета.

Так что теперь стражники напряжены, когда видят принцессу по вечерам. Сегодня бы Рейма и сама предпочла отоспаться, но её вызвала королева. И Рейма поспешила к ней. Запах свитков и книг приятно ударил в нос. А вот присутствие Бледной пиявки, вцепившейся в королеву, вызвало противоречивые чувства. Уважение, зависть, сомнение, осторожность — что из этого выходило наперёд?

— Ты быстро… — Рейнира уже в неглиже. Рейма быстро склонила голову. Иногда она могла об этом забыть, а королева почему-то спускала ей с рук. Да, можно вспомнить про доверие. Но им не стоит разбрасываться: соблюдала ли этикет Мисария?

— Ещё не готовилась ко сну, — призналась принцесса и подошла к столу.

— Мы доработали план с провизией для горожан. На каждой лодке обязательно должен быть красный дракон. Это будет полезно во время…

— Да, логично, легко догадаться, — Рейма перебила Мисарию. В своё время Отто старался лично следить за тем, чтобы дети Алисенты ответственно изучали военное дело.

Мисария улыбнулась.

— Значит, Элинда уже обустроилась в столице?

— Легко догадаться, принцесса, — Мисария всё ещё улыбалась. — Если вы хотите попытаться выкрасть принца Джейхейриса, вам нужно попасть в столицу до этого момента.

— Не представляю, — заговорила Рейнира, желая разрядить возникшее между ними напряжение, — как можно провернуть нечто подобное. Да, пробраться получится, выкрасть возможно, но доставить сюда…

— Не сюда, Рейнира. Пока мы сомневаемся в Деймоне, ты можешь рассчитывать только на моего Валеона. А мы обещали леди Долины дракона, который защитит её дом, — именно поэтому последнее время при Валеоне Рейма усердно вспоминала о столице, о его детёнышах, о старушке Вхагар. — Если мы не можем дать настоящего дракона, стоит отдать символического, наследника Эйгона, ради спасения которого «зелёные» будут ограничены в возможностях.

— Где Валеон? — Рейнира нахмурилась.

— В столице, — Рейма гордо вскинула подбородок. — Не в первый раз уже. По крайней мере, я верю в его способность понимать меня и в его отцовский инстинкт, а ещё привязанность к Вхагар.

— А скорпионы? — Мисария всё же засомневалась в здравости рассудка той, кого знала довольно давно, чтобы не сомневаться. И поэтому позволила себе посмотреть на принцессу, как будто та сошла с ума.

— Там Вхагар! — но Рейнира разозлилась и поднялась со стула. — Если его убьют, — сестра не стала упоминать имя младшего брата и его драконицы. Возможно, в надежде не накликать беду.

Мисария кивнула, посмотрев на королеву. Что ещё можно было сказать? Имело ли смысл? Воцарилась тишина, не абсолютная. Треск от горения свечей стал чётче сразу в трёх головах. Но Рейма спокойна.

— В таком случае, — и всё данные слова прозвучали с трудом, — на выбор есть ещё четыре дракона…

Двери в этот зал были открыты, потому что коридор пуст, только у всех входов туда, с другой стороны, стояла стража. В разгаре обсуждения женщины не услышали стихших шагов. Так что они резко повернулись к дверям, чтобы увидеть Джекейриса, громко возвестившего о своём возвращении.

— Довольно самоуверенно, особенно с учётом одного моего интересного предложения, — племянник и кронпринц улыбнулся. Рейнира отодвинула вопрос Реймы на второй план. Сначала она улыбнулась, как мать, а затем нахмурилась, как королева. И Джейс поспешил добавить: — Фреи откроют прямой путь северянам.

Рейнира, осознав услышанное, выдохнула с облегчением. Женщины рядом с ней увидели, что всё, что она собиралась высказать своему первенцу по его возвращению, останется при ней одной. Джекейрис подошёл к ним, стал между Мисарией и Реймой. Но при этом все его движения намекали на сближение с тётей.

— Мы можем обговорить в семейном кругу? — принц не стал прибегать к метафорам. Это нисколько не задело Мисарию. Как член совета, она наоборот отметила, что подобная прямота на пользу будущему наследнику. Особенно тому, за спиной которого постоянно будут шептаться о его происхождении.

— Если твоё предложение касается… войны, то Мисария останется здесь, — доверие в голосе матери заставило Джейса напрячься. Но он только кивнул.

— Таргариены со многими успели породниться. И среди наших сторонников есть наши родственники, дальние, но родственники, — Джейс сглотнул. Посмотрел на тётю. Она, да все трое догадались. — Они могли бы попытаться получить дракона. И наше преимущество возросло бы.

Мисария отвела взгляд, в сторону черепа Мелеис. Рейма свои глаза закрыла. Рейнира сложила ладони и уткнулась в них лбом.

— С кем ещё ты обсуждал данную идею? — если с Деймоном, то королева вряд ли станет её рассматривать. Она закусила губу: нет, такого Деймон не предложил бы. Ни за что.

— С принцессой Рейнис, мы успели обсудить эту идею незадолго до её смерти, — Джекейрис никогда не посмеет врать матери.

— Тогда почему заговорил только сейчас? — спросила Рейма. Всё, что связано с драконами, сейчас на её совести. Много времени с ними проводит. Даже Вермитор оказал ей честь и проявил снисходительность. Хотя принцесса всё ещё уверена, что в любой момент Бронзовый ужас может сжечь её.

— Ну, успех этой идеи маловероятен. И мы скорее потеряем верных нам людей, чем получим новых драконьих всадников. И всё же шанс есть, — принц не отрекался от очевидной ненадёжности плана.

Мисария и Рейма переглянулись. Мисария незаметно кивнула принцессе. Лучше спросит она, родная кровь, чем женщина неблагородного происхождения. И Рейма спросила прямо:

— Вы обсуждали только эту возможность? — услышав вопрос сестры, Рейнира посмотрела на сына исподлобья. Снизу вверх. Джейсу не понравилось.

— Есть ещё вариант, но он надёжен лишь наполовину, — нехотя начал кронпринц. — Мы можем получить драконьих всадников, если попробуем призвать прямых бастардов Таргариенов, но это добавит черноты на тень моего происхождения, а также на Люка и Джоффри, — Джейс сложил ладони на рукояти меча. Деймон сильно повлиял на кронпринца.

Рейма отвернулась, как и Мисария. Принцесса не могла сдержать улыбку. Ульф, сын внебрачной дочери Таргариенов. Неважно, кто её родитель, принц или какая-то принцесса. Скорее, она даже внучка. И всё же родства с королевским домом у латника куда больше, чем у кого-то другого. Да и Среброкрылая отнеслась к нему довольно хорошо. В то же время Мисария понимала, что теперь идею принца необходимо воплотить в реальность. Конечно, переживания его понятны. Важны.

— Если ты ещё полон сил, мы попробуем, — Рейнира приняла решение, — найти кого-то подходящего благородной крови через записи родословных. Но если попытка обернётся неудачей, и благородный кандидат умрёт, мы призовём бастардов, всех, кого можем найти. Если преуспеет кто-то их них, ты, раз это твоё начинание, вместе с Реймой займётесь их обучением, возглавите их. И если они будут вызывать сомнения, — Рейнира повернула голову к сестре, — ты избавишься от них, Рейма, даже если придётся убивать драконов.

Рейма выпрямилась. Уже взяла себя в руки. А потому повернулась к сестре и спокойно заметила:

— Справиться с Вермитором у меня мало шансов.

— Что-нибудь придумаем, но сначала надо дожить до этого момента, — Рейнира кивнула.

— Жаль, нет времени подобрать благонадёжных кандидатов, — пробормотала вслух Мисария. И в этом Джекейрис с ней согласен.

---

1) вообще не хотелось называть их шары на заседании, шарами, другие синонимы вызывают у меня внутренние споры хд

Вернуться к тексту

Пусть дома в Речных землях и могли быть разобщены, но если Талли призовут их, они подчинятся. Пытаться найти среди этих благородно-принципиальных людей предателей, союзников себе — пустая трата времени. Лучше сосредоточиться на землях предков — Просторе. Ведь Королевские земли пусть и подчинены, но ненадёжны. Эймонд подпёр подбородок большим пальцем, будто застыл, пока разглядывал карту Семи королевств.

Конечно, совет обеспокоен Речными землями.

Но куда больше союзников будет среди вассалов Тиреллов. Успел ли дед убедить леди Тирелл? Никаких новостей. Пусть лучше возвращается, здесь он нужнее. От ряда домов Простора уже были присланы вести о подготовке к войне с «принцессой Рейнирой». Эймонд не сомневался в домах Амброз, Грейсфорд и Рокстон. Они будут верны до конца и не отступят при худшем раскладе.

Эймонд откинулся на спину стула, и закинул одну ногу на другую. При этом сложил руки на животе.

— Сир Кристан Коль, я ценю вашу преданность, но должность десницы должна быть у человека более опытного, не рыцаря… — тут как ни старайся подобрать слова, лучше не выйдет. При этом Эймонд всё же посмотрел на наставника с уважением. Лорды умокли, направив свои взгляды на регента. — Нужен человек, способный контролировать ситуацию во всём государстве. Лорд Стронг, — Эймонд специально умолк, слабо улыбнувшись.

Ларис встал, слегка кланяясь.

— Почту за честь. Видят Семеро, я не посрамлю… — он тоже улыбнулся. И когда принц-регент увидел эту довольную улыбку, рассмеялся. Уайлд и Ланнистер осторожно переводили взгляды с регента на мастера над шептунами и обратно.

— Мне доложили, что вы виделись с королём перед тем, как он неожиданно вознамерился лететь в Приют. Разве можно такому подстрекателю доверить пост десницы? — Эймонд смотрел в глаза Ларису. Улыбка с лица Стронга исчезла быстро. Конечно, уязвлённый Косолапый поспешил отвести взгляд. Эймонд помнит всё, что этот «родственничек» сделал за всё время своего пребывания в Красном замке. — Вы на своём месте, лорд, вот и займитесь тем, чтобы вернуть Отто Хайтауэра в столицу.

Ларис склонил голову. Но Эймонд уже перевёл всё внимание на Тиланда:

— Что ваш брат? Почему не слышно добрых вестей от Западных земель?

— Войско собрано, но наступать на Речные земли, когда там есть… Деймон и Караксес… мой брат опасается и надеется на дракона, — Тиланд знает, что брат струсил, при этом посмев поставить условие, понадеяться на самого большого дракона. Принцу Эймонду это конечно не понравилось. Вон как дёрнулись губы в усмешке, а в единственном глазу сверкнула гневная молния.

— Вхагар должна остаться в столице, — впервые на этом заседании услышали вдовствующую королеву. Алисента произнесла достаточно спокойно. — Да, у Рейниры больше драконов. И много скорпионов отправить нашим армиям не можем, но ваш брат слишком самонадеян, считая, что Вхагар должна стать именно его союзником…

— Всё нормально, матушка, — слишком спокойно произнёс Эймонд. — Тессарион с нашей армией Простора. Лорд Ланнистер может подождать, но в его случае мы расценим это как бездействие. Так и передайте брату. И намекните, что дракона он может увидеть не только ради помощи ему… — младший брат чудесный юноша, и очень привязан к семье. А данная война и так вынудит его научиться убивать, если дядя всё ещё не научил. Так что казнь лорда Ланнистера в случае предательства не станет для него проблемой.

Тиланд покорно склонил голову. Он мог бы попробовать… но не стал.

Интересно, кузнецы принялись изготавливать цепь для седла Вхагар? Супруга реализовала неплохую идею. К тому же рано или поздно ему придётся столкнуться с Деймоном и Караксесом. А от дяди можно ожидать чего угодно.

— На сегодня все свободны, — Эймонд посмотрел на стол, наблюдая, как лорды оставляют в фиале свои символы. Последним в эту плоскую чашу вернулась сфера матушки. При этом она не поспешила к двери, а подошла к нему и присела на край стола. Да, ей тут довольно вольготно.

Эймонд не спешил поднимать голову. Алисента шумно вздохнула, но сын даже не шелохнулся.

— Твёрдой рукой, жёстко и бескомпромиссно. Точно ли ты действуешь на благо государства? На наше благо? Или ты мстишь за свои обиды прошлого? Эйгон при смерти, и лишь бастарды Рейниры пока здравствуют… — Алисента хотела, взяться за его лицо, чтобы они посмотрели друг другу в глаза. Ведь это её сын, она без сомнений любила его.

Только как сильно?

Рука потянулась к лицу Эймонда, но тут же Алисента передумала. Ладонь повисла в воздухе. Пусть у сына глаз был только один, но сейчас он посмотрел так, что Алисента невольно испугалась. Внешне королева не подала вида, не телом, но взглядом, который Эймонд заметил. Как так получилось, что с ночи на Дрифтмарке они…

Вся семья теперь его опасается, а ведь он просто действует так, как диктует война.

— Тогда и я задам тебе не менее язвительный вопрос, матушка, — Эймонд закрыл глаз. — Разве наше благо равно благу государства? И не хочешь ли, чтобы Рейнире досталась благодатная почва для правления?

На благо государства? Ради этого нужно было созвать совет лордов, чтобы они выбрали брата или Рейниру, отступать сейчас, предлагая подобное… и глупо, и трусливо, и бессмысленно.

Что они должны потерять, чтобы выиграть? И следует им стараться сохранять, если в случае их поражения в истории они всё равно будут очернены. Вдовствующая королева слишком много хочет. Точнее, она не может расставить приоритеты здраво. В конце концов, она жена Мирного короля.

— Отдайте приказ от своего имени о закрытии ворот. То, что нам не досталась голова Мелеис, к лучшему. Народ не спешит покидать столицу, и всё же эту возможность лучше пресечь, — Эймонд поднялся, стал ровно. И Алисента перестала опираться на стол. И всё же она ниже. Это давит.

— Голод усилился. И я хочу… — она начала осторожно, на всякий случай. Эймонд расслабил плечи, его лицо смягчилось. И Алисента успокоилась: — Я хочу, чтобы Красный замок и аристократы столицы умерили свои аппетиты. Заставить их поделиться едой с простолюдинами силой нельзя. Я могу лишь надеяться, что они последуют нашему примеру.

— Разумно, — Эймонд кивнул. И дотронулся до нагрудного кармана. — Только брату, если выживет, и его детям нужен полноценный рацион. А мы перетерпим, — если уж приводить задумку в исполнение, делать это стоит до конца.

Алисента улыбнулась. Что она могла ещё сделать? Только глянула на кинжал Завоевателя. И направилась к дверям. Она уже почти постучала, чтобы стражники с той стороны открыли.

— Рейма всегда утверждала, что Хелейна сновидица, как и Дейнис. Возможно, она что-то видела, но мне не рассказала. Попробуй её разговорить. И если у тебя остался яд для медведя, передай его мне. Давно пора было с ним покончить, — сын стоял к ней спиной, когда Алисента оглянулась напоследок. Она постучала в двери и вышла. Становиться врагом собственного сына ни одна мать не пожелает.

΅◊΅

Сир Дарклин попробует стать драконьим всадником. Ульф узнал об этом одним из первых. Потому что принцесса Рейма привела его посмотреть. Только они стали ещё дальше, чем королева и наследный принц. Морской дым был прекрасен, но… шестое чувство подсказывало бастарду, что попытка рыцаря не увенчается успехом. Рейма остановила их у другого спуска в пещеры. Но Ульф не обратил на это внимание. Только встал рядом. Огонь этого дракона может дотянуться и до них? Тогда ему стоит быть готовым спрятать принцессу за собой. О, возвышенное чувство, как благодатно оно влияет на людей!

Рейма же жадно наблюдала. И Ульф молчал, не смея начинать разговор первым. Лишь также стал наблюдать. Дрожь в голосе рыцаря в белом плаще ему знакома. Пусть простолюдин и бастард, но латник сопереживал Дарклину. И смог только рот раскрыть от ужаса, когда рыцарь начал гореть, а вместе с ним и перерезавший себе горло драконоблюститель.

Пока Рейнира и Джекейрис не заметили, Рейма крепко ухватила ладонь Ульфа и потянула его к лестнице. Они быстро спустились, но Морской дым уже полетел прочь отсюда. И славно. Не то чтобы никто не знал. Главный среди блюстителей был в курсе этой выходки. Он выразил своё несогласие королеве, но в своей правоте — уже наедине — Рейма убедила старика. И он поверил ей. Кто, как не она, печётся о благополучии наследия Валирии, последнего чуда?

«Я уверена в преданности этого человека мне. Ему можно доверить дракона, он не причинит вреда. А если предаст, я верну дракона, чего бы мне ни стоило», — старый драконоблюститель не стал возражать. Принцесса не говорила о победе в войне за корону, но взяла ответственность за жизнь драконов.

Ульф покорно последовал за принцессой, сжав её ладонь в ответ. На крепость хватки Рейма внимания не обратила, скорее, силушки у неё больше, чем у этого латника. Пусть и не могла уделять время тренировкам в последнее дни.

Они пришли к Среброкрылой. Ульф даже не удивился. Он не то чтобы был о себе прекрасного мнения, но возникшее ещё в пути предположение наверняка верно. Старая драконица, мирно лежавшая, раскрыла глаза. Она учуяла, что сегодня девушка не принесла её кладку, ни одного яйца. И драконица также чувствовала настрой принцессы дома Дракона. Всё хорошо. Так что Среброкрылая спокойно выдохнула. Она хотела бы подремать дальше, но посмотрела на человека рядом с принцессой.

Драконица запомнила его. От него пахло Драконами, не так сильно, как от девушки и других Драконов, которых Среброкрылая встречала за свою долгую жизнь. Но всё же он не вызывал у неё агрессии. Скорее, с возрастом чистый запах Драконов стал её раздражать, так что присутствие этого человека не вызывало неприятия.

— Принцесса? — и всё же Ульф не стал спрашивать напрямую.

— В тебе крови нашего дома куда больше, чем в других благородных родственниках. Признаюсь, ещё когда мы забирали её кладку, у меня промелькнула мысль сделать из тебя всадника, — возможно, Рейма не до конца честна. Но чего не сделаешь ради семьи. — Меня радует, что сестра не одна в своей борьбе, но её люди никогда не будут моими, Ульф. Скажи, кому ты верен?

Ульф сглотнул. Принцесса отпустила его руку и подошла к драконице. Повернулась к нему и сплела пальцы на уровне живота. Среброкрылая поднялась и выдвинула морду вперёд, при этом чуть наклонив её в сторону Реймы.

— Вне зависимости от твоего ответа, я дам тебе эту возможность, — Рейма улыбнулась. В этих словах ни капли лжи. Ульф простой человек, соврать не сумеет. Ей точно. Так что от него нужен лишь один ответ: можно ему доверять или не стоит на него рассчитывать.

Ульф сделал несколько шагов вперёд, но остановился, так как Среброкрылая теперь держала голову прямо.

— Пойдя сюда на службу, как подданный я клялся защищать дом Таргариенов. Но вы ведь знаете, — латник опустился на колени и протянул принцессе меч, — что сердцем я верен только вам. И если моя верность вас оскорбляет… — Ульф опустил голову. Да, волнение окатило его хуже, чем настоящая волна в море в разгар шторма. Если он уйдёт отсюда живым и не отвергнутым, хотя бы как верный человек, то сегодня всё же выпьет. Немного.

— Сердце? — Рейма мягко дотронулась до Среброкрылой и погладила. — Не ешь его и не обижай, — Среброкрылая фыркнула будто с нисхождением на слова принцессы и принялась обнюхивать мужчину. И от него можно было учуять слабый аромат её кладки. — Верность? У меня тоже возникло подобное чувство однажды. К нему не было особых предпосылок. Хотя чего однажды? У меня какая-то слабость к вторым: Хелейна, Люцерис, мой супруг и даже Джейхейриса я люблю больше, чем Джейхейру… — тихо произнесла Рейма, прислушиваясь к звукам пещер. Они были одни. Но не приближается ли кто-то ещё?

Ульф, уже успокоившись от процесса изучения его Среброкрылой, нахмурился. Ему дела так-то нет, но разве принц Джейхейрис родился не первым? Благодаря долгому пребыванию в трезвости, он всё же сообразил, что первородство Джейхейрису могли присудить намеренно.

Был ли это знак от Семерых, на который «зелёные» закрыли глаза?

— Так вот, — уже громче начала Рейма, — моя верность пошатнулась, когда мой любимый племянник лишил моего брата глаза. Я простила его, как знаешь. Но это рана и на моей душе. Если твоё сердце будет верно мне, — Рейма замолчала, так как Среброкрылая подняла голову к своду пещеры. А затем ринулась на выход. Неужели не выйдет? Поджав губы, Рейма договорила: — Верность мне не равна верности королеве, — очень рискованное признание.

Рейма подошла к Ульфу и вложила рукоять его меча ему в руку, а за другую заставила подняться, чтобы в итоге направить лезвие на своё сердце.

— Ты понимаешь, о чём я? — раньше она не обращала внимания, что он лишь немногим выше неё. Но никакого дискомфорта она не испытывала. Эймонд ещё выше. Рейма перешла на шёпот: — Если хочешь быть верен королеве, тебе лучше оседлать Среброкрылую, а потом доложить сестре обо мне, — конечно, Рейнира ему не поверит, скорее, посчитает неблагодарным, раз Рейма решилась доверить ему Среброкрылую.

Ульф дёрнулся и отступил назад, отводя меч за спину.

— Ничего не скажешь? — принцесса улыбнулась, просто улыбнулась.

Ульф отвёл взгляд. Как же он жалок, не имея способности понять, что прячется за взглядом ярких серых глаз с едва заметными аметистовыми крупицами. Пусть так. Возможность быть рядом, если не с ней — уже удача для такого, как он. Не любовь, не утехи, так хотя бы лучшая и со смыслом жизнь. Он ведь уже решился на это. Но хочет ли слышать всё это принцесса? Ульф встал на колено, вонзив меч в землю и камень. Так делают рыцари?

«Можешь не прощать меня, Эймонд, но другого способа контролировать его у меня нет», — подумала Рейма, улыбнувшись то ли от успеха, то ли от некой душевной безысходности.

Она протянула латнику руку. И тот поцеловал её ладонь с благоговением.

— Мне нужно покинуть остров, к моему возвращению я надеюсь увидеть тебя живым и с драконом. И уже рыцарем ты повторишь свою клятву, — Рейма наклонилась к нему и поцеловала в висок. — Пойдём, кроме главного драконоблюстителя никто не должен знать.

΅◊΅

Деймон был уверен, что уже лёг спать. Видно, что разум или сами боги не намеревались прекращать своих игр с его сновидениями. И это если не вспоминать о миражах в реальности, тот же призрак Лейны…

А теперь на его кровати сидел Визерис. Такой же, каким он видел его на троне в последний раз.

«Брат мёртв», — напомнил себе Деймон. И подходить к нему и садиться рядом не самая лучшая идея. Но вот он здесь, рядом с покойным, держащим корону в руке. Кажется, в видениях начинает прослеживаться закономерность.

— Я не могу посмотреть в глаза отцу и дяде, — теперь голос Визериса лишь жалкий хрип, хрип старика, которым по возрасту он не являлся. Тишина действительно абсолютная. Деймон почувствовал волну раздражения, но сцепил ладони, давя пальцами на косточки.

— Ты призывал к миру при жизни, и мы с Рейнирой желали сохранить этот мир, но твоя благоверная со своими отпрысками…

— Нет, Деймон, нет. Я не собирался винить тебя, — Визерис смотрел только на корону. — Я виню только себя. Хотел, чтобы моя семья, особенно мои дети были дружны, как отец и дядя Эймон.

Деймон шумно выдохнул.

— Но не сделал ничего для этого, — Визерис заплакал.

— Брось. Ты жил ради государства, ради мира. Тебе нужно было сосредоточиться на своём здоровье… — и это тоже, но Деймон прикусил щеку. Не так! Деймон добавил уже куда увереннее: — Сам знаешь, отец и дядя были единственными близкими братьями в нашем роду, даже нам не удалось обрести такую связь.

— Потому что ты хотел трона, но не подходишь для него, — голос Визериса зазвучал здорове́е.

Деймон подскочил, не желая даже смотреть на старшего брата. Будто он подходил!

— И я не подходил. Только дядя Эймон. И отец мог бы стать хорошим королём. И тогда бы всё вернулось на свои места… — Визерис уронил корону. Специально или случайно? Деймон оглянулся.

— О чём ты? — если не продолжать беседу, этот призрак будет молчать.

— Ты ведь обожал дядю, так, будто любил больше, чем отца. Должен догадаться, — Визерис всё ещё сидел с опущенной головой, то ли не желая, то ли не имея возможности оторвать глаз от символа своей ноши. Он улыбнулся. Чуть-чуть посмеялся. Деймон отвернул голову.

— Ты не хотел участвовать в Совете 101 года. Но передумал, почему? — даже если Визерис ответит, можно ли верить?

— Становление нашего деда королём было сложным. И даже не дядя был его первым наследником. Кто знает, выживи тётя Дейнерис, возможно, она была бы королевой, — но после Старый король решил придерживаться старых традиций. — Когда отец умер, король раздумывал над тем, чтобы сделать Рейнис своей наследницей. Но не решился, предполагая лишь худшее развитие событий.

— Зачем раздумывать в таком случае вообще? — Деймон надеялся, что призрака Рейнис он точно не повстречает.

— Не перебивай меня, Деймон. У меня… кх… кха… — Визерис откашлялся. У него не так много времени. — Знаешь, как выбор пал на Отто? Отец знал его давно и доверял советам. Но после пошли слухи, что он его и отравил… — да, Деймон знает.

И сожалеет, что его не было рядом. Не то чтобы отец любил его меньше, просто став наследником он всюду брал Визериса. Старший сын и наследник. В последний год жизни отца, его бытия десницей, Деймон практически не видел его.

— Я тоже подозревал Отто. Иногда мне казалось, что он задумал всё, что происходило дальше. Я держал его близко, надеясь усмирить, но отец ему доверял, доверял за знания, за дельные советы, за действия, — Визерис выпрямился. — Я не переставал подозревать Отто, по той причине, что неожиданная болезнь, забравшая у нас отца, пришла сразу же после того, как он признался мне и Отто, что если станет королём, назначит Рейнис принцессой Драконьего камня, — голос Визериса обрёл силу.

Озвученное не показалось Деймону бредом. Отец любил старшего брата, обожал Рейнис — а главное, никогда не желал Железного Трона. Никогда.

— Я хотел исполнить его волю, но не мог. Корлис и консорт? Ну не-е-ет, такого допустить нельзя. Я надеялся, что у меня и у Рейнис будет много детей, которых можно будет поженить и посадить на трон, — и вышло не совсем так, то есть далеко не так.

— Надо было говорить со мной об этом при жизни, — Деймон повернулся к брату. И удивился. Визерис предстал перед ним в лучшие годы. Молодой король.

— С тем, кто не сопереживал моим потерям, смертям моих детей, кто возомнил себя наследником по этой причине?

— Мне было жаль твоих детей, — есть ли смысл доказывать искренность своих чувств? Деймон тряхнул головой: разве они не примирились перед смертью Визериса? Деймон вскинул палец в его сторону: — Чего ты хочешь? Зачем ты говоришь мне об этом сейчас? Хочешь, чтобы я отступил? Не лицемерие ли? Как будто ты любил детей Алисенты!

Визерис опустил голову и поднёс к груди руку, на котором было кольцо Эйммы. Деймон не знал, да и не поверил бы, что любил. Рейма, пусть и рождена от его любимой женщины, всё же дочь Алисенты, любимая и воспитанная ею. И Эйгона он любил, как-никак долгожданный мальчик. Эймонд с возрастом всё больше походил на брата. И Дейрон чем-то походил на дядю Эймона, в юности, о которой рассказывал ему Бейлон. Тот часто вспоминал их с братом юность перед смертью.

Но, конечно, больше всего он любил Рейниру. Ведь ношу короны он доверил именно ей. С надеждой, что именно она сможет всё исправить.

— Именно они угроза нашему дому. Эйгон — узурпатор. Пришёл мучить мою совесть? — Деймон не верил, что говорит это всё спокойно. Да, они помирились — это всё проклятый Харренхолл! Изводит его через забытые червоточины сердца.

Деймон моргнул. Перед ним стоял Визерис, первенец принца Драконьего камня. Он как-то странно посмотрел на корону у своих ног. Принц нахмурился.

— Всё равно ничего не изменить, — пробормотал Деймон.

— Верно. Я прошу тебя лишь определиться, за что ты будешь умирать, потому как трон никогда не будет твоим, — они посмотрели друг другу в глаза. Странная смесь чувств и эмоций разгорелась в груди Деймона. Но брат с некоторым равнодушием объяснил: — Так сказал мне отец, когда поделился своим желанием, — Визерис исчез, вынуждая Деймона проснуться в холодном поту.

΅◊΅

Чтобы не вызвать подозрений у стражи, принцессе Рейме пришлось занять место одного из рыбаков, которые были верны деньгам Мисарии, а теперь и деньгам королевы Рейниры. Отправится тот рыбак на Дрифтмарк или Драконий Камень, или вовсе ему придётся прятаться на берегу, Рейму не волновало. Она боялась, что всё равно привлечёт внимание. Вымазать голову и кожу так, чтобы нельзя было заметить серебро волос и здоровый тон лица, было нелегко. Но Мисария справилась. Ступив на причал Гавани Рейма взяла сеть с рыбой побольше. Стража, если остановит её, ненадолго задержит.

По крайней мере, Рейма верила в это. Но, ступая по улицам города, она поняла, что не так уж и подозрительна, не так сильно требует внимания со стороны «закона». При этом город казался спокойнее, чем сообщали последние новости.

Дом Элинды нашёлся с первой попытки. Фрейлина королевы, как только закрыла дверь за принцессой, поклонилась, следуя этикету.

— Оставь, — тихо и с хрипом произнесла Рейма. Прочистила горло, но всё же добавила шёпотом: — Нас точно не подслушают? — Элинда кивнула.

Рейма кивнула тоже. Присела у огня. И пока леди Масси накрыла небольшой стол, принцесса рассказала, что им нужно сделать для королевы и что нужно сделать самой принцессе.

— Я успела застать то время, когда до Дорна вы ещё бродили по замку через эти туннели, — она совсем не переживала. — Пробуйте. Я помолюсь за ваш успех Семерым. Но вы уверены, что блюститель, растивший Валеона, не выдаст вас? — он нужен, чтобы направить Валеона, где бы он ни был, к принцессе, в руках которой уже будет принц Джейхейрис.

— Вот и узнаю, — Рейма не задумывалась, чем руководствовалась фрейлина, задав подобный вопрос. Будь что будет.

— В стенах этого дома вам всё равно придётся поскучать. Нельзя сейчас доставлять провизию. Буквально этим утром, — Элинда поджала губы, — вдовствующая королева раздавала еду со складов замка. Там же урезали рацион, только для принца Эйгона и его детей питание не изменили.

— Эйгон очнулся? — Рейма понимала, что не стоило спрашивать, но не сдержалась. Не потому что не смогла, а потому, что не захотела.

— Не могу сказать наверняка, — поели быстро, и Элинда стала убирать со стола.

— Оставь посуду на меня, раз мне всё равно придётся скучать, — Рейма повела плечами.

— Некоторые аристократы последовали примеру королевы Алисенты. Но этого всё равно мало. Стоит выждать дня три точно, — спокойно продолжила Элинда. — За это время я постараюсь узнать, как можно сейчас пробраться в Логово и к блюстителям, чем вы займётесь после. А потому мы с вами продумаем, как после «подарка» подстроить бунт, чтобы легче было выкрасть дитя…

Разумеется, Рейма и без Элинды понимала, что спешка ни к чему. Просто это в духе леди Масси призвать принцессу не действовать в одиночку. Забота о сестре своей королевы? Мило.

΅◊΅

Придя в большую замковую кузницу, Эймонд не снял плаща. Только рядом стоящий мастер знал, кто к ним пришёл. Он отвечал за то, чтобы изготавливаемое было надлежащего качества. И поэтому принц-регент пришёл именно к нему. Они поднялись на помост, чтобы видеть каждого мастера и его рабочее место. Отсюда Эймонд прекрасно рассмотрел, кто как работал и чего заслуживал. Он расспросил о нескольких мастерах, заинтересовавших его. Узнал, где живут.

— Не моё дело, Ваше Высочество, но для чего вам эта информация? — мужчина всё это время чуть склонял голову. Хотя и так был ниже принца.

— Вы получили достаточно серебра, и получите ещё, — после ответа принца мастер побледнел. Эймонд улыбнулся: — Я выделю им еды и денег из своих средств. Тоже хочешь? Так вроде неплохо поживаешь сейчас, — толика снисхождения и нотки угрозы.

— Раз… такое дело… обратите внимание вон на того мастера, — недалеко от помоста на прочность заказанную Эймондом цепь проверял мужчина с белыми, едва серебристыми волосами. Бастард их дома. Да, Эймонд заметил его, разузнал и о нём.

— Хаммеру за его усердие достанется больше, — корысть мастеру прощена.

— Он не только усердный, ещё честный и принципиальный, может сослужить добрую службу лично вам, — мастер сглотнул.

— Но? — догадался Эймонд, внимательно разглядывая мужчину.

— Дочь Хью, кажется, серьёзно больна, умирает… — мастер замолчал, как только принц махнул рукой. Намёк понят.

Эймонд вспомнил, почему Рейма любила иметь дело именно с такими людьми. Конечно, как вернётся в замок, отправит к нему мейстера, очень болтливого мейстера, который умеет располагать одних людей к другим. Может, даже у девчонки ещё есть шансы выжить.

…

Эйгон медленно открыл глаза. Знакомый потолок. Королевские покои. Всё тело болело. И никакое зеркало ему не нужно, чтобы увидеть, прочувствовать, какое уродство поразило его. Между тем сердце продолжало настойчиво биться. Не сразу он заметил рядом силуэт. Попытался повернуть голову — больно. Не стал поворачивать голову, взгляд перевёл.

Хелейна.

— …кх… — хотел позвать её по имени. Но в горле сухо. Казалось, что она спала. Но резко выпрямилась, услышав хрип. Вот это странное выражение её лица, которое Эйгон всё никак не мог описать для себя, обрадовало. Краем губ он улыбнулся. — …одхы… — на ещё одно слово сил не хватило. Эйгон заметил, что уложили его не полностью. Полулёжа. Предусмотрительно.

Его королева тут же наполнила чашу водой и поднесла к его губам.

— Я помогу, — она не улыбнулась, но в её глазах промелькнула радость.

— Как мне удалось выжить? — в голове много вопросов, на которые хочется получить ответы, но сейчас был важен только этот.

— Кажется, благодаря Солнечному огню, ты был… в его крыле? Так дядя сказал, — Хелейна поставила чашу себе на колени. Она не отводила взгляда от искажённого ожогами лица. — Когда тебя готовили к отправлению, в Приют прилетела Рейма, но они разошлись мирно. Она забрала тела принцессы Рейнис и Мелеис, — большими пальцами она водила по чаше в разные стороны. Выпрямилась, хотя и так сидела прямо.

— Вот оно что, — Эйгон знал, что старшая сестра могла просто проигнорировать его… присутствие. Но, возможно… Эйгон закрыл глаза: уже не важно. И снова спросил: — Ты видела это? — и снова посмотрел на Хелейну, которая нехотя кивнула. — Останусь прикованным к кровати?

— Нет, — на выдохе ответила королева.

— Это радует, — даже если прозвучала ложь во благо.

΅◊΅

Леди Джейн сидела за столом в своих покоях. Стол этот у окна, из которого видна большая часть Долины. Открывавшийся пейзаж одновременно напоминал об огромной ответственности и о бренности всего, за что леди Аррен несёт эту самую ответственность. В руках письмо королевы. Довольно содержательное. Хорошие новости? По виду женщины судить об этом сложно. Принц Пентоса уже дал ответ, а Долина приготовила лишь часть людей из обещанного, поскольку дракона своего так и не получила. Королева написала об этом всего несколько строк, весьма загадочных. Так что Джейн оставалось сохранять внешнее равнодушие.

В двери постучали, вошла служанка, оповестившая госпожу о приходе второго принца. Губы леди Аррен дёрнулись, но тут же равнодушие вернулось к ней. Она обернулась к дверям и велела впустить принца Люцериса.

Темно. Только несколько свечей на столе леди Аррен. Она не встала, продолжила сидеть. Лишь указала на стул напротив.

— Присаживайтесь, — и положила письмо на середину стола. — Сегодня юный принц решил поговорить со мной без своей смышлёной принцессы? — леди Долины сложила руки на столе.

Люцерис присел.

— Вы пришли, потому что узнали о письме. Королева выделила вам верных… слуг, — хотя таких проворных стоило бы назвать крысами.

— Пентос решил оказать гостеприимство? — внешне мягкий. Без невесты к нему вернулась ранее присущая дерзость? Но всё же осторожен. Это посещение Предела так повлияло на наследника лорда Корлиса?

Джейн, сощурившись, кивнула:

— Вас это отчего-то не радует? Вызывает сомнения?

— Драконом, которого вы жаждете получить, обязательно должен быть Валеон? — Люцерис намеревался исполнить приказ матушки и отправиться в Пентос. Но никто не запрещал ему вернуться, так ведь? Как только ему доложили о письме, Люцерис пришёл к леди Джейн, чтобы обсудить такую возможность. Единственный минус в его предложении: она не станет отправлять остальных людей, пока не получит дракона. В любом случае, Аррен будет ждать своего.

— Вермакс ещё подошёл бы, всё же ваш Арракс меньше, сгодится только в паре с Лунной плясуньей, к примеру, — Джейн уважала Велариона, поэтому высказалась честно. — Но Деймон в юбке мне здесь не нужен. Да и ваш дракон пригодится в плавании, вы должны быть уверены, что сможете защитить своих братьев и невесту в непредвиденной ситуации, — женщина вздохнула.

— Вы намекаете на Пентос или путь к нему? — Люк свёл брови. Нет, аристократия Пентоса не станет враждовать с Таргариенами, посягая то ли на жизнь детей, то ли на самих драконов. По крайней мере, не в случае победы матушки. Но такой исход Люцерис упорно отрицал. А что могло ожидать их в море, когда дедушка готовил им корабли в сопровождение?

— Принц Эймонд отрезал нашу королеву от суши. Он не глуп, наверняка уже решил, что делать с морем. Не забывайте и о Дорне, которому выгоднее поддержать «зелёных»… — Джейн пододвинула письмо к принцу.

— Почему вы так считаете? — разве принц Кворен не друг тёте? Люк быстро прочёл письмо: всё так, как сказала леди Аррен. Про новости о матери.

— Если королева победит, сохранив, пусть не всех, но большую часть своих драконов, Дорн может быть полностью сожжён. Сейчас не времена Завоевателя, когда восстать лорды могли в любой момент, так что можно полностью сосредоточиться на последнем куске Вестероса, — леди Аррен желала поддержать женщину на Железном Троне, но было бы глупо не думать об этой… ситуации со всех сторон.

— И Триархия… — выдохнул принц, и Джейн улыбнулась ему. Значит, не только старший сын Рейниры способен думать. Славно.

— В любом случае, королева хочет, чтобы ваша тётушка сопроводила вас в Пентос. Но так она может поступить при условии, что принц-консорт остаётся ей предан, — принц поднёс письмо к свече, и Джейн спокойно посмотрела на то, как охотно огонь стал поглощать бумагу. Чтобы в итоге потухнуть.

— Арракс растёт, растёт достаточно хорошо. И летает достаточно быстро, чтобы лучники не успели в него попасть. Главное, не опускаться слишком низко, — Люцерис уставился на потухшую свечу.

— Не можете смириться с тем, что вам не уготована роль героя? Хотя бы леди Рейне вы признались? — Джейн по-доброму улыбнулась. Не как леди Долины, а как родственница, пусть и не самая близкая.

— Могу смириться. Но если моё присутствие здесь поможет этой войне не затянуться, я бы хотел остаться. Но буду я здесь или нет, мне теперь есть подумать о том, что ради безопасности своих младших братьев нужно пойти на некоторые ухищрения в путешествии по морю, — принц посмотрел в глаза леди Аррен.

— Говоря такое при мне, вы оказываете мне невиданное доверие…

΅◊΅

Все товарищи думали, что Ульф отправился в город, раз согласился на выходной. Кто-то по-доброму, или не очень, посмеялся: почему бы и не развеяться, раз хозяйки всё равно нет. И кто-то получил оплеуху, но не от Ульфа. Бывший пьяница только усмехнулся с некоторым снисхождением. Возможно, в словах того человека есть истина. Но между тем именно от него, а не кого-то ещё принцесса ожидала невероятного успеха. Так что в назначенном закоулке замка латник пересёкся со старым драконоблюстителем, который отвёл его к Среброкрылой.

Ульф прекрасно понимал негодование этого человека, всей душой преданного делу, великому служению, не то что у него. Но всё же не только слепая влюблённость и безумство толкнули бастарда на рискованный шаг. Само действо общения с драконом, даже если он скромно сгорит в огне Среброкрылой, придавало… Ульф не воспитанный сын лорда, чтобы уметь выразить правильно испытываемые эмоции. Главное, что оно того стоило!

— Ну, мы снова встретились, почтенная, — мужчина нервно выдохнул.

— На валирийском, — нехотя произнёс наблюдающий за ним старик.

Теперь, когда принцессы не было рядом, у блюстителя были развязаны руки. Он мог смотреть на этого недостойного как угодно, но его лицо — теперь его прямое родство с домом Дракона казалось слишком близким. Старик знал, кто его мать, видел ту женщину пару раз. В ней тоже была кровь Таргариенов, но не так выражена. Кто отец мальца? Мало кто пришёл на ум старика. И в некоторые догадки верить не хотелось.

Среброкрылая спокойно подняла голову. Она недавно проснулась. Возможно, не приди сюда эти люди, направилась бы к Вермитору. И всё же она осталась здесь, смотря на смешное создание перед ней. Драконица чувствовала исходящий от него страх. Но в нём не было предсмертного ужаса. Наоборот, Среброкрылой было приятно чувствовать в этом страхе благоговение.

— Спо-кой-но… спо-койно, — ноги Ульфа дрожали, когда он стал подходить к ней ближе. Настолько большая. Меньше Вхагар. Но если древняя драконица могла заставить испустить дух на месте, то эта почтенная красавица внушала некоторое спокойствие своим изящным и стройным телосложением. Обманчивая красота? Так некоторые хищники могут обманывать свою добычу, получая удовольствие от игры.

Среброкрылая фыркнула: куда уж спокойнее?

Ульф, будто бы понял её. Чудо! Вот почему блюстители зовут их чудом. Опасны, но с таким же сердцем, как у тех же собак или кошек, или любой другой твари, которой не чужда ласка человеческая.

— Стой! — резко и отчаянно крикнул Ульф, как только драконица быстро наклонила к нему голову.

Замерла ли она? Услышала, но всё же толкнула, как и в прошлые встречи. Только очень тихонько. Снисходительно. И потёрлась мордой об одежду. Отсутствие брони подкупало старую драконицу. Её тёплое дыхание щекотало лицо и шею. Ульф рассмеялся, уже не доверяя здравости своего рассудка.

Старый драконоблюститель должен был отвести её от бастарда. Но что-то остановило его.

— Хорошо… добрая красавица… — в один миг Ульф обнаружил, что гладит морду Среброкрылой. И та совершенно не против.

— Либо пробуй, либо на сегодня закончим, — буркнул драконоблюститель, и Среброкрылой это не понравилось. Зашевелилась не только голова, она поднялась. И сделала круг по пещере, да так проворно, так скоро, что оба мужчины подумали, что ненароком их задавят. Но Среброкрылая ринулась в глубь пещер, через большой проход, которым люди не пользовались. Всё же ушла к Вермитору?

— Старик, — Ульф вскочил на ноги. — Ты как? — драконоблюститель выпрямился. — Поучи меня валирийскому, который понадобится, — глаза этого молодого человека загорелись. Интересом искренним, не жалкой выгодой, которая могла выйти им всем боком. И суровый старик смягчился.

На всё воля богов, на всё их воля…

΅◊΅

Покидать дом, в котором принцессе довелось соседствовать с леди Масси, было весьма небезопасно. Но должна же она была разузнать обстановку в городе, прежде чем проникать во дворец? Особенно нельзя было упускать возможность встретиться с драконоблюстителем, воспитателем Валеона. Рейма усмехнулась: уместно ли так называть того мужчину? Боявшийся в своём время Сиракс и прочих, Валеона блюститель любил. И поэтому он не станет выдавать Рейму, из-за беспокойства о чёрном драконе. Ведь если принц Эймонд узнает, может решиться убить дракона супруги. И будет прав.

Ох, странное наслаждение испытала Рейма от сомнений драконоблюстителя. Но от него требовалось немного. И, в принципе, его жизни ничего не угрожало кроме роковой случайности. К тому же мужчина чтил покойного короля и не верил, что Визерис мог поменять наследника. У них должна быть королева. Королева, которая не принесёт драконам погибель, что может грозить со стороны Хайтауэров, Цитадели и Храма.

А честность Реймы, поведавшей «недостойному» о новых кладках и скором рождении новых драконов, подкупила блюстителя ещё больше. Да, приврала, но теперь мужчина не сомневался в ней. Заботящаяся о последнем чуде Валирии принцесса получила верного исполнителя для небольшого, но важного дела. Пусть ему грозит смерть, драконоблюстители будут ещё. И во главе их будет не абы кто…

Маленький успех привёл Рейму в таверну. Не то чтобы она хотела отметить дело не самым вкусным алкоголем, просто в скоплении людей можно было расслабиться. Чуть-чуть. Особенно сейчас, когда её трудно узнать. Настолько они с Элиндой постарались над её чумазостью.

— …королева и принцесса так не поступят с нами… — перешёптывания людей.

— …чего бы? Мы от голода сдохнем из-за их междоусобиц… — Рейма не стала прислушиваться.

— …теперь над нами голова с одним глазом… — о, так люди всей королевской семье кости перемывают.

— …лучше бы король уцелел… — возможно, заслуженно.

Рейма обвела помещение взглядом. Интересные люди. Из всех выбивались лишь купцы, дорнийцы и мирийцы, или они из Лиса. И рядом с ним простой мужик, ничем не примечательный на первый взгляд. Несколько отъевшийся. С седыми волосами, среди которых иногда будто бы мелькает чистое серебро. Сидевший к ней спиной, он оглянулся, словно почувствовал взгляд принцессы. Но не заметил её.

— Ты… боишься… Ульф… — Ульф Пьяница, старший. Преданный ей латник действительно на него похож. И всё бы ничего, если бы этот Ульф некоторыми чертами лица не напомнил ей отца. Ему бы похудеть, ведя немного другой образ жизни, и, быть может, он бы походил на Визериса ещё больше или меньше. Если присмотреться, будет в нём что-нибудь и от Деймона?

Недовольство кольнуло в сердце. Нет, дедушка и бабушка любили друг друга. Бейлон Храбрый никогда бы не позволил себе опуститься до простолюдинки, с которой ничего общего у него не могло быть. Если только в час обострившегося горя — в первое время после смерти принцессы Алиссы… Рейма встала и аккуратно прошлась по залу, чтобы незаметно рассмотреть Ульфа ещё раз. Похож, по возрасту может сойтись. Сердце ухнуло вниз. Похож на отца. И даже на Деймона? Но тогда почему нет чего-то чужого? Рейма скривилась, вернувшись к своему месту. Отсыпала монет чуть сверх положенного и поспешила покинуть таверну.

Этот человек может быть сыном дедушки только в одном случае. Но тогда и Ульф на Драконьем камне не самый обычный бастард. И мысль об этом внушала как восторг, так и ужас. Восторг, потому что она могла быть уверена, что получит преданного ей всадника дракона. Ужас, потому что пока ещё сомнительная правда может вызвать скандал и стать позором их семьи.

Семеро… и мучающий её бог, как быть Рейме теперь?