По тонкому льду (гет)

Шум вечеринки доносился прямо до комнаты, где Гермиона сидела, поглощённая своими мыслями. Звуки смеха, разговоров и музыка, льющаяся из-за стен, раздражали её, словно каждая нота отзывалась в голове, мешая сосредоточиться. Она пыталась вернуться к своим размышлениям, но думать о чём-то важном становилось всё труднее.

Каждый раз, когда она закрывала глаза, слышала звук лёгких шагов по коридору, тихий смех, лёгкие крики, когда кто-то игриво подшучивал над другим. Это было весело для всех остальных, но для Гермионы этот момент стал невыносимым. Она чувствовала себя оторванной от всего этого, словно находилась в другом мире, где вечеринки и шумные разговоры не имели значения.

Свое спокойствие девушка нашла в своем любимом месте — Астрономической башне

Гермиона, стоя у окна, невольно обратила внимание на небо. В темном своде появились мерцающие огоньки, и её взгляд остановился на звездопаде. В этом время года они всегда были особенно яркими — в сентябре, когда ночь становилась холодной, а воздух чистым, кажется, было легче увидеть, как звезды, словно с неба, скользят по тёмному холсту.

Она наблюдала за ними, как каждый светящийся след исчезал за горизонтом, поглощённый бескрайним пространством. Гермиона почувствовала странную, почти магическую тишину, которая охватила её в этот момент. Звезды всегда её завораживали, словно напоминание, что в мире есть что-то более великое и невообразимое, чем все её повседневные заботы.

— Иногда, когда ты смотришь на небо, всё остальное кажется не таким уж важным, — прошептала она себе под нос, хотя понимала, что это не совсем правда. Но в этот момент ей было легче.

— И что же важно для нашей грязнокровки??

Гермиона резко обернулась, словно внезапное замечание вырвало её из задумчивости. В дверях стоял кто-то, чья тень была чётко очерчена в свете, пробивающемся через окно.

— Что тебе нужно, Малфой? — тихо спросила она, сдерживая раздражение, которое уже начала чувствовать. Зачем он всегда появляется в такие моменты?

Малфой пошатнулся при входе, что сразу выдало его состояние. Он стоял на пороге, слегка наклонившись вперёд, с лёгкой неустойчивостью, словно алкоголь не слишком хорошо сочетался с его привычной манерой держаться с гордостью. В его глазах блеск был не от презрения, а от чего-то более хмельного и лёгкого, и это сделало его вид не таким уж зловещим.

— О, Грейнджер, — произнёс он, слегка растягивая слова, — ты не боишься? Я бы на твоём месте не рисковал… сидеть в одиночестве при таком звездном свете… особенно если вдруг придёт кто-то, кто, ну… не совсем трезв. — Он ухмыльнулся, его взгляд был расплывчатым, но всё равно оставался насмешливым.

Гермиона подняла брови, её раздражение немного поутихло от неожиданности.

— Что ты здесь делаешь, Малфой? — Гермиона скрестила руки на груди, наблюдая за его шаткими движениями.

Он осмотрел её, словно впервые замечая, а потом, едва сдерживая смех, ответил:

— Пришел посмотреть на самый сильный звездопад века… — Он сделал паузу, чтобы усилить эффект, и затем добавил: — А тут ты

Парень, не обращая внимания на Гермиону, закурил, выпустив изо рта длинный клуб дыма, который растворился в холодном ночном воздухе.

Малфой поднял палец и указал на яркую звезду, которая пробивалась сквозь ночное небо.

— Видишь то созвездие? — его голос стал немного мягче, как будто этот момент требовал некой задумчивости. — Знаешь, как оно называется?

Он подождал несколько секунд, не отрывая взгляда от неба, словно ожидая от неё ответа, но его тон оставался слегка насмешливым.

— Может, ты, как всегда, изучала всё, что есть на свете, и эту фигню тоже?

— Это созвездие дракона,- ответила девушка

— Меня назвали в честь этого созвездия

Малфой усмехнулся, заметив её реакцию.

— О, не думай, что мой отец такой романтичный, — ответил он, сдвигая плечо. — Дракон — символ силы. Думаю, мои родители были достаточно амбициозными, чтобы выбрать что-то столь величественное.

Гермиона взглянула на него, понимая, что даже среди всей его высокомерной внешности есть что-то более глубокое, чем он обычно позволяет видеть.

— И, между прочим, не стоит думать, что этот разговор — знак какой-то слабости. Я просто наблюдаю за звёздами

Малфой продолжал задумчиво смотреть на небо, а затем, не отрывая взгляда, сделал легкий жест в сторону своего бокала, на котором ещё оставалась часть огневиски.

Его голос был всё так же холодным, но в нём звучало что-то новое, как будто вызов. Он молча протянул Гермионе бутылку.

— Или ты предпочитаешь оставаться «образцом морали» даже в такие моменты?

— Ты прекрасно знаешь что я откажусь

Драко усмехнулся, его взгляд стал ещё более ледяным и отстранённым. Он медленно поднял бутылку и поднёс ее к губам, как бы наслаждаясь моментом.

— Конечно, ты же никогда не позволишь себе расслабиться, — сказал он с лёгкой издёвкой в голосе. — У тебя всегда есть важные вещи, которые нужно контролировать, правда?

Малфой уставился на неё с почти пренебрежительной усмешкой, его взгляд оставался хладнокровным и уверенным.

— Или ты всё-таки меня боишься? — произнёс он с едва заметной язвительной интонацией, кидая взгляд, полный высокомерия. — Правильно, Грейнджер. Признание собственной слабости — первый шаг к пониманию того, кто ты на самом деле.

Гермиона сжала кулаки, её взгляд становился всё более решительным, несмотря на холод в голосе Малфоя. Она встала, не отрывая глаз от его хладнокровного лица.

— Малфой, ты себя переоцениваешь! — произнесла она, сдерживая раздражение. — Думаешь, я буду сидеть здесь и слушать твои упрёки? Ты так уверен в своей “непревзойдённости”, но на самом деле ты — просто самодовольный эгоист, который думает, что всем вокруг нужны его драгоценные мнения.

— Ну тогда выпей, если не боишься.

Она взглянула на огневиски, который Малфой протянул ей с насмешкой в глазах. Гермиона, конечно, могла бы отказаться, но его вызов был слишком явным, чтобы пройти мимо. Отказать ему — значит, он снова окажется победителем в их маленькой игре.

Гермиона выпила, чувствуя, как огневиски моментально расползается по горлу, обжигая изнутри. Бутылка в её руках казалась слишком тяжёлой, а дыхание перехватило на несколько мгновений. Это было совершенно не то, к чему она привыкла, и на мгновение ей стало трудно дышать. Она слегка поморщилась, но старалась не показать свою слабость.

Девушка вытерла рот тыльной стороной руки и взглянула на него. В её глазах всё ещё горел огонь, и она уже не чувствовала той слабости, которая хотела захватить её.

— Я не боюсь, Малфой. Просто в следующий раз предложи что-то, что я могу пить без риска задохнуться, — сказала она с вызовом, но её голос звучал чуть хрипло, всё ещё обострённый жаром, который не отпускал её тело.

Гермиона покачала головой, ощущая, как огневиски всё ещё тлеет внутри, но теперь ей было немного легче. Она посмотрела на Малфоя, пытаясь сохранить свою гордость и не выдать, как его насмешка всё же задела.

— Я не беспомощна, Малфой, — ответила она, поднимая бровь с лёгким презрением. — Просто я не вижу смысла в твоих глупых играх. Ты, наверное, слишком привык решать все свои проблемы с помощью алкоголя.

Малфой усмехнулся, явно не восприняв её слова всерьёз. Его взгляд был наполнен холодной насмешкой.

— Может быть, я просто наслаждаюсь этим моментом, — сказал он, скользнув взглядом по ночному небу, будто его мысли были где-то там, далеко, и совершенно не здесь, с ней. — Ты, Грейнджер, всегда слишком много думаешь. Ты же понимаешь, что мир не вращается вокруг твоих скучных книг.

Гермиона шагнула ближе, её взгляд остался острым, но она теперь была сдержаннее, чем раньше — хотя в её глазах пылал огонь.

— А ты, Малфой, всегда веришь, что мир вращается вокруг твоего имени, — произнесла она тихо, но с таким презрением, что его ледяной взгляд стал ещё более напряжённым. — Но ты не так важен, как тебе кажется. И, честно говоря, твоя эгоцентричность уже начинает утомлять.

Малфой тихо рассмеялся, но в его смехе не было радости — скорее, это была язвительная усмешка, наполненная удивлением.

— Мерлин, я пью огневиски с грязнокровкой Грейнджер, — произнёс он с явной иронией, поднимая бутылку, словно она была чем-то отвратительным. — Кто бы мог подумать, а?

—В чём твоя проблема? — ответила она с ледяной прямотой, пытаясь скрыть свое внутреннее раздражение.

Он посмотрел на неё, его глаза сузились, и на его губах появилась ещё одна едва заметная усмешка.

— Проблема? — повторил он, словно наслаждаясь её реакцией. — Возможно, ты и правда не понимаешь, насколько это абсурдно. Ты и я, в одном месте, с одной бутылкой.

Гермиона встала, слегка пошатнувшись, и сделала пару шагов к краю террасы, чтобы взглянуть на звезды. Огневиски действительно дало о себе знать, её голова немного закружилась, но она старалась не показывать это.

— Если бы я могла выбрать, я бы даже не потратила на тебя ни секунды своего времени, — выдохнула Гермиона, её голос был колючим, а взгляд — холодным, как лёд.

Малфой не ответил. Он просто продолжал смотреть на неё с той самой усмешкой, как будто её слова не стоили того, чтобы реагировать.

— Грейнджер, ты вообще когда-нибудь напивалась? — Малфой усмехнулся, наблюдая, как она всё больше расслабляется под воздействием огневиски.

Гермиона пожала плечами, слегка покраснев от его вопроса.

— Не так чтобы напивалась, — ответила она, пытаясь выправить свою осанку и снова сосредоточиться на звездах. — Я становлюсь слишком болтливой и неуклюжей.

На этих словах ноги девушки запутались в мантии и тело шатнулось. Когда Гермиона почувствовала, как её тело начинает терять равновесие, всё случилось так быстро. Она почувствовала, как её ноги подламываются, и в следующий момент оказалась в крепких, уверенных руках Малфоя.Его ладонь плотно обвила её талию, и, несмотря на то, что её тело всё ещё боролось с потерей равновесия, она не могла не заметить, как тепло его прикосновение распространилось по её коже. Она слегка пошатнулась, и в его глазах мелькнуло что-то, что было далеко от обычной насмешки.

— Осторожно, Грейнджер, — его голос прозвучал чуть мягче, чем обычно, когда он мягко выпрямил её, держась за её талию. Он не отпускал её сразу, а её дыхание стало неровным, потому что всё, что происходило, вызывало странное напряжение в груди.

Гермиона почувствовала, как её щеки пылают, и попыталась уверенно встать, но его руки продолжали поддерживать её, и это было… не так уж и неприятно. В ту секунду она не могла понять, что именно ей так мешает — его близость, или то, как странно она себя ощущала рядом с ним.

Она отвела взгляд и произнесла с лёгкой издёвкой, пытаясь вернуть себе самоконтроль:

— Я думаю, Малфой, ты зря волнуешься. Я не такая уж и хрупкая.

Парень резко отпустил её, как будто вдруг осознал, что слишком близко подошёл. Его рука, только что обвившая её талию, теперь отстранилась, и он шагнул назад, словно изо всех сил пытаясь вернуть себе привычную уверенность. Малфой стоял, пытаясь скрыть это мгновение уязвимости, и, как ни в чём не бывало, снова скрестил руки на груди.

Гермиона почувствовала, как её сердце снова возвращается в обычное состояние, но что-то внутри её всё равно оставалось нестабильным. Она стояла перед ним, чувствуя, как её тело ещё не восстановилось от этого странного ощущения, но она постаралась не показывать своих мыслей. Это был момент, который можно было бы забыть, как и все предыдущие их встречи.

— Ты действительно не умеешь пить, — сказал Малфой с такой насмешкой в голосе, что это звучало скорее как презрение, чем простое замечание. Он осмотрел её с укором, будто ожидал, что она проявит хоть малую слабость. Его глаза остановились на Гермионе на секунду, а затем он, не дождавшись её реакции, развернулся и ушёл, оставив её стоять одну.

Она стояла в тишине, чувствуя, как холод ночи проникает в её кожу. Но мысли её были далеко не о погоде. Сложно было не думать о том, что произошло. О том, как его рука обвила её талию. Это было не так, как она ожидала. Не так, как должна была быть её реакция. Когда он прикоснулся к ней, в какой-то момент, вопреки всему, ей не было неприятно. Это было странное, даже пугающее ощущение, которое она попыталась быстро отогнать. Это же Малфой. Неправильно, чтобы это чувствовать.

Но она не могла заставить себя забыть, как его прикосновение было неожиданно… тёплым. И это выбивало её из равновесия. Гермиона зажмурилась, пытаясь прогнать эти мысли. Это не должно было значить ничего. Малфой был всё тем же, холодным и язвительным. Он оставался врагом, а всё остальное — просто случайностью.

С усилием она выдохнула, пытаясь вернуть себе привычное спокойствие, но какой-то странный след, оставшийся после его прикосновения, не исчезал. Она снова подняла взгляд на ночное небо, пытаясь сосредоточиться на чём-то другом.

Малфой вернулся на вечеринку, шаги его были быстрыми и решительными, но взгляд оставался холодным, скрывающим внутреннее напряжение. Он прошёл мимо собравшихся, игнорируя их взгляды, и направился к столу с напитками. Взгляд его остановился на бутылке огневиски, и он без колебаний налил себе крепкий напиток, не раздумывая о последствиях.

«Ничего не было», — повторял он про себя снова и снова, как заклинание, пытаясь заглушить этот странный огонь, что зажёгся внутри, когда он был так близко к Гермионе. Она — Грейнджер, она не была для него никем, и тем более — не могла оставить такого следа. Он не мог себе позволить об этом думать.

Паркинсон, явно перебравшая с алкоголем, стояла у края стола и наблюдала за Малфоем. Его холодная, отстранённая поза не давала ей покоя. Она уже давно привыкла к его игнорированию, но сейчас, с каждым глотком, её терпение истощалось. Она не могла больше сидеть в стороне.

— Драко, — сказала она, понизив голос и подойдя ближе

Малфой поднял глаза на неё, но не сказал ни слова, его выражение было всё таким же безразличным. Паркинсон покачала головой, кокетливо оглядывая его с головы до ног, как будто решала, что с ним делать.

Малфой поднял глаза, и его взгляд был таким же холодным и беспристрастным, как всегда. Он даже не пытался скрыть своё раздражение.

— Что? — его голос был равнодушным, как будто он не понимал, о чём она. — Я, по-моему, уже всё тебе сказал вчера.

Паркинсон усмехнулась, её губы скривились в саркастической улыбке.

— О, правда? — она шагнула ещё ближе, её глаза были полны насмешки. — Ты думаешь, что я забуду всё это так быстро? Ты , Драко, — она наклонилась чуть ближе, её голос стал мягким, но пронзительным, — я устала играть в твою игру.Ты меня разочаровал, и, знаешь что? Я могу быть очень жестокой, когда разочарована.

—Пжнс, Я могу быть гораздо более жестоким, чем ты можешь себе представить, — его голос стал почти шёпотом. — Но тебе это нравится, правда? Когда я играю с тобой

Алкоголь гулко стучал в его висках, и Драко чувствовал, как его мысли теряются в тумане. Он пытался забыться, уйти от той странной, тяжёлой мысли, что касания Гермионы в башне не дают ему покоя. Ненавидел это чувство, ненавидел свою реакцию, свою слабость. Он не мог позволить себе показывать уязвимость, и тем более позволить себе осознать, как это касание затронуло его. Всё, что ему нужно было, — это отключиться. Оставить всё позади.

Пэнси стояла рядом, её присутствие было знакомым и привычным. Он не думал, что она могла бы быть настоящим утешением, но её близость, её попытки манипулировать им, её игра — это было то, что он знал, то, что было в пределах его контроля.

Без лишних слов, с хмельным взглядом, он схватил её за руку и резко потянул за дверь. Пэнси даже не успела ответить, как он увёл её в тёмный коридор.

Пэнси, слегка удивлённая, но не испуганная, смело шагала рядом с ним. Она знала, что он не будет мягким, но и она была готова к любому развитию событий.

Они остановились возле пустого кабинета, и Драко быстро оглянулся, убедившись, что их не кто-то не заметит. Он резко открыл дверь, без лишних движений тянув Пэнси за собой. Внутри было темно, только слабый свет из-за окна пробивался сквозь занавески. Тишина была гробовой, и, несмотря на то, что здесь никого не было, атмосферу всё равно пронизывал какой-то дискомфорт.

Драко тихо захлопнул дверь за собой, его дыхание чуть учащалось от спешки. Он обернулся к Пэнси, его взгляд был пустым, но от этого ещё более пронзительным.

— Пэнс, просто сделай, как я люблю, — его голос был едва слышным, но в нём звучала настойчивость, которой он не мог скрыть, даже в своём состоянии. Он смотрел на неё с выражением, которое было и притягательным, и немного жестким.

Закончив Драко отстранился, его дыхание всё ещё было немного тяжёлым, но его взгляд остался холодным и отстранённым. Он стоял, будто ничего не произошло, пытаясь вернуть себе привычную дистанцию.

— Это ничего не значит и не меняет, — произнёс он, не глядя на Пэнси. Его слова были резкими, будто он хотел оттолкнуть её не только физически, но и эмоционально.

Пэнси, не в первый раз сталкиваясь с его холодностью, лишь усмехнулась и посмотрела на него с лёгким удивлением.