Часть твоей души (гет)

До самого отъезда из Хогвартса Джинни удавалось держаться так, словно все было в порядке. В поезде друзья вспоминали о пережитом в Отделе тайн как о веселом приключении, но ей было не до смеха: перед глазами то и дело всплывало бескровное лицо Беллатрисы.

— Мне тоже не по себе, — шепнула ей на ухо Гермиона, оторвавшись от книги.

Джинни сдавленно кивнула, откусив голову шоколадной лягушки. Она почти не почувствовала вкуса.

В Норе на нее навалилась смертельная усталость, будто она вновь провела месяц без сна. По ночам Джинни видела Отдел тайн: она брела по бесконечному лабиринту стеллажей с пророчествами, страшась увидеть мертвую Беллатрису за очередным поворотом. Но каждый раз, когда ей казалось, что нога ступила в вязкую лужу крови, на руке смыкались пальцы Тома, вытаскивая ее из кошмара.

— Прекрати об этом думать, — шипел он, — ты уже ничего не изменишь!

— Знаю, — отвечала Джинни, глядя в потолок.

Каждое утро она смотрела на свое осунувшееся отражение в зеркале.

“Скоро все догадаются, — думала Джинни, — догадаются, из-за чего я стала такой нервной”.

После таких мыслей за спиной ее отражения неизменно появлялся злой как мантикора Том. Джинни устало смотрела ему в глаза, без всяких слов понимая, что он хочет сказать.

— Мы должны быть готовы, Джинни, — повторял он из раза в раз. — Явившись с Поттером в Отдел тайн, ты лично бросила вызов Волдеморту. Либо ты соберешься и станешь сильнее, либо умрешь!

Больше всего на свете Джинни хотела побыть одна, но в Норе это было невозможно. Словно почувствовав, что жильцов стало меньше, дом как Манящими чарами притягивал в себя гостей. Билл вернулся в Нору, и не один, а с Флер Делакур — своей невестой. Флер пыталась влиться в семью, упрямо игнорируя неодобрение Молли, а Билл предпочитал пропадать на работе, избегая неловких семейных сцен. Члены Ордена Феникса регулярно заходили на ужин, а Тонкс и вовсе допоздна засиживалась на кухне с Молли. Джинни видела, что она тоже чем-то подавлена, но при ней Тонкс всегда изображала прежнее веселье.

Самыми желанными гостями стали близнецы, переехавшие в Косой переулок. Увидев потерянное состояние Джинни, они подарили ей роскошное руководство по созданию защитных артефактов, ящик волшебных хлопушек и большую коробку шоколада. Все это Джинни отправила в свою тумбочку: у нее не было ни аппетита, ни настроения читать, ни желания слушать вопли матери из-за пиротехники в доме.

И все же лето стало немного радостнее с приездом Гермионы. Вечером они с Джинни сидели на покрывале в саду, пока Рон учил Флер играть в шахматы на крыльце. Гермиона то и дело бросала в их сторону неодобрительные взгляды.

— Никогда бы не подумала, что Билл… — в очередной раз покачала головой Гермиона.

— На самом деле, это вполне в его стиле, — пожала плечами Джинни. — Он любит все, что классно выглядит.

— И только? — возмущению Гермионы не было предела. — Неужели внешняя оболочка всегда имеет первостепенное значение?

— В данном случае не меньшее значение имеет и то, что внутри, — весело хмыкнул Том. — А внутри там четверть крови вейлы. Для слабого разума этого вполне хватит, чтобы потерять голову.

Сам Том, в отличие от прочих мужчин в Норе, был равнодушен к Флер, чем несомненно гордился.

— У тебя просто нет тела, — фыркнула Джинни в ответ. — И нет сопутствующих потребностей.

— Ай-ай-ай, Джинни, — цокнул Том, — мамочка наругает тебя за такие грязные мысли. Кстати, с чего это ты вдруг думаешь о моих потребностях?

Джинни поднесла свою кружку ближе к лицу, чтобы Гермиона не заметила на ее щеках румянец.

Следующее утро она как всегда начала с чтения “Ежедневного пророка”. Будь ее воля, Джинни сжигала бы ненавистную газету в камине, даже не разворачивая, но Том требовал, чтобы она была в курсе всех новостей. Ей и самой было понятно, что это необходимость, но от этого не легче было читать о семьях знакомых, павших от рук Пожирателей.

“Боунс? — нахмурилась Джинни, вчитываясь в строчки некролога. — Ее племянница ходила на занятия ОД!”

Гермиона, уже успевшая прочитать газету до завтрака, заглянула ей через плечо.

— Амелия Боунс защищала Гарри на суде в прошлом году, — тихо сказала она. — Я думаю, об этом Волдеморту доложил кто-то из его сторонников, работающих в Министерстве.

Руки Джинни задрожали. Ее отец никогда не скрывал своей лояльности Дамблдору и дружбы своих детей с Гарри Поттером. А если…

— Ты опять думаешь о том, на что не можешь повлиять, — пресек ее мысли Том.

— А о чем я, по-твоему, должна думать?

— О чем-нибудь полезном. Открой хотя бы то руководство, что подарили тебе братья — уверен, это будет всяко лучше, чем трястись от беспочвенного страха.

Насчет беспочвенности страха Джинни могла бы поспорить, но руководство все же открыла. До самого вечера она пролежала с книгой, загибая страницы с разделами, которые показались им с Томом наиболее полезными.

Вскоре в Нору прибыл и Гарри. За день до его приезда Джинни невольно подслушала разговор родителей на кухне, когда спускалась за молоком после очередного кошмара.

— Если Гарри захочет, мы должны будем отпустить его, Молли, — мягко, но настойчиво заявил отец.

— Нет уж! — возмутилась мама, и Джинни в красках представила, как она сурово подбоченилась. — Я не позволю ему чахнуть летом в этом ужасном доме!

— Но Сириус его крестный отец, и он имеет право видеться с ним, — напомнил папа.

— Я готова терпеть его хоть каждый день, Артур, но здесь, под нашим контролем. Ты же знаешь Сириуса, он дурно влияет на Гарри, и он точно подвергнет его опасности, если увидит какую-нибудь возможность для развлечения!

— Он не подвергнет опасности сына своего друга!

— А кто надоумил его создать нелегальный кружок под носом у Амбридж? У него прямо-таки тяга к нарушению закона!

— Его полностью оправдали еще в конце июня, и…

— Нет, слышать про него больше не желаю! Альбус доверил защиту Гарри нам, и если Сириус только попробует увести его, я с ним лично расправлюсь без всякой помощи авроров!

Джинни осторожно пошла обратно в комнату, стараясь не скрипеть ступеньками.

— Все вокруг просто мечтают заполучить Поттера себе, — фыркнул Том.

— Ты тоже мечтаешь, — ответила Джинни. — Не ты ли говорил, что он крайне ценный союзник?

— В свете того, что люди стали считать его Избранным… — Том задумчиво замолчал. — Да, пожалуй, он будет крайне полезен. И у нас есть все шансы подобраться к нему близко, Джинни.

Она не стала спрашивать, что он имеет в виду: что-то подсказывало, что ответ ей не понравится.

Уже через неделю жизни в одном доме с Гарри Джинни начала замечать, что в нем что-то изменилось. Теперь он куда охотнее разговаривал с ней, всегда предлагал ей свою “Молнию” во время игры в квиддич в саду, а после того, как Джинни упомянула книгу по артефактам, загорелся совсем несвойственным ему желанием взглянуть на нее лично.

“Наверное, это из-за Рона с Гермионой, — думала Джинни, сидя в своей комнате над свитком по Чарам, — они в последнее время стали чаще проводить время вдвоем”.

Она повернулась к зеркалу как раз вовремя, чтобы увидеть, как Том закатывает глаза.

— Ты совсем ничего не понимаешь, да? — устало спросил он.

— Ну… — Джинни не верилось, что она собирается обсуждать такие вещи с Томом, — Гермионе, наверное, нравится Рон. Она немного смущается, когда мы говорим про него.

— Ты же девушка! — с упреком воскликнул Том. — Вы можете не замечать очевидного, но никогда не пропустите ничего, что касается любовных дел. Что с тобой не так?

Джинни не ответила, хотя прекрасно знала, что с ней не так — она просто делила голову с Томом. Он презрительно фыркал, стоило ей начать сплетничать с однокурсницами, высмеивал любовные романы, если она решала их почитать, и раздражался, когда Джинни думала о чьих-то отношениях. О том, чтобы влюбиться, не шло и речи: Джинни понимала, что в любых ее отношениях всегда будет третий.

И все же она что-то чувствовала, пусть и старательно подавляла в себе любую мысль, приводящую к этим чувствам.

— Говори уже, к чему ты клонишь, — вздохнула Джинни, отворачиваясь от зеркала.

— Поттер влюблен в тебя, — заявил Том, — и это надо использовать.

Джинни едва не задохнулась от возмущения.

— Я не собираюсь играть его чувствами!

— И зря, — Том разочарованно хмыкнул, — тебе это ничего не стоит, но в перспективе это может принести немало пользы.

— Что, не терпится посмотреть, как мы с ним целуемся? — презрительно сощурилась Джинни.

В ответ она почувствовала поднимающуюся волну горячей злости.

— Я не сказал, что позволю тебе его целовать!

Еще пару лет назад ее бы испугал такой тон, но теперь все изменилось: она больше не боялась его гнева. Резко повернувшись к зеркалу, Джинни вскинула голову и с вызовом посмотрела нахмуренному Тому в глаза.

— А с чего ты взял, что мне нужно твое позволение? — прошипела она.

Привычным усилием закрыв разум, Джинни увидела, как исчезает отражение Тома.

До конца дня ей казалось, что поцеловать Гарри — отличный способ разозлить Тома еще сильнее. К счастью, в тот день им не довелось остаться наедине, и уже к вечеру она оставила эту идею. Ей не нравился Гарри, и тешить его ложными надеждами было бы попросту отвратительно.

Со временем Джинни остыла, но защиту с разума так и не сняла: она боялась, что Том продолжит убеждать ее, что набиться в подружки к Гарри стратегически выгодно. Ей хватало и того, что она и сама начала об этом задумываться. Он Избранный, он новый капитан команды по квиддичу, он любимец Дамблдора…

— Слушай, Гермиона, — спросила однажды Джинни, пока они распутывали украденные Живоглотом вязальные нитки, — когда ты встречалась с Крамом, ты думала о том, что он знаменитый?

— Об этом сложно было не думать, — усмехнулась Гермиона, — за ним же половина школы по пятам ходила!

— Нет, я не о том, — закусив губу, Джинни задумалась над формулировкой вопроса. — Тебе не казалось, что это делает его привлекательнее?

— Скрывать не буду, мне это льстило, — Гермиона нахмурилась, наткнувшись на особо сложный узел, — но я бы никогда не посмотрела на него, не будь у него других качеств, помимо славы. Я все равно равнодушна к квиддичу.

Джинни кивнула и вернулась к своему клубку. У Гарри, несомненно, было много достоинств, но они не привлекали ее так, как возможные выгоды. Вокруг него вилось все Министерство, и с ним ее семья была бы в полной безопасности. Он мог взять ее в команду без отборочных. Он мог защитить ее темные тайны от Дамблдора.

“Я уже рассуждаю точно так же, как Том, — отстраненно подумала Джинни. — Добром это не кончится”.

В ее день рождения не стали устраивать бурное празднество — обитатели Норы все еще не отошли от пьяных песнопений Сириуса на день рождения Гарри. На тихое семейное застолье пришли лишь близнецы и Тонкс.

— Уже ознакомилась с книгой, Джинни? — спросил Фред, вручая ей огромную увесистую коробку.

— Да, — пропыхтела она, пытаясь поставить коробку на стол. — Только не говорите, что здесь еще десяток таких книг!

— За кого ты нас принимаешь? — деланно возмутился Джордж. — Мы, конечно, знаем, что ты живешь с Гермионой…

— …но справедливо посудили, что одной книги будет достаточно, — закончил за брата Фред. — Здесь все материалы, которые понадобятся тебе для изготовления артефактов.

— В Хогвартсе будет опасно, хоть они и избавились от Амбридж, — добавил Джордж, — так что не будет лишним немного защитить себя.

— Если я буду носить на себе такое количество защитных амулетов, меня спутают с рождественской елкой, — хмыкнула Джинни. — Вы маму наслушались, что ли?

Братья переглянулись и синхронно подмигнули ей.

— Ну, излишки ты всегда сможешь продать, чтобы подзаработать немного карманных деньжат…

— …тем более, спрос обещает быть бешеным: если читать каждый день “Пророк”, то немудрено поседеть со страху!

Джинни с недоумением посмотрела на братьев.

— Но разве вы сами не продаете то же самое?

— Об этом не переживай: наш магазин в Косом переулке, а ты будешь в Хогвартсе.

— А если вдруг ты не захочешь устраиваться в Министерство после школы, то мы будем рады нанять талантливого специалиста по артефактам…

Рассмеявшись, Джинни кинулась обнимать близнецов. Они единственные понимали, насколько болезненной раной стало для нее Министерство.

После праздничного торта и фейерверков Джинни засыпала в прекрасном настроении, и темные стеллажи с пророчествами стали настоящим ударом под дых.

Она попыталась зажечь Люмос, но он не рассеял темноту. Шумно сглотнув, Джинни пошла вперед, в бесконечную темноту лабиринта. Ноги сами несли ее, как бы она ни хотела остановиться. Она чувствовала, что за следующим поворотом увидит Беллатрису: в нос уже ударил металлический запах крови. Сердце громко заколотилось в груди, а страх сковал свои костлявые пальцы на ее горле, не давая вдохнуть…

А затем ее ладонь крепко обхватила теплая рука Тома.

Распахнув глаза, Джинни ожидала увидеть потолок своей комнаты, но она не проснулась. Они с Томом стояли у старой мельницы, и он все так же крепко сжимал ее руку.

— Мне начинают надоедать эти игры в прятки, — бросил он, и в его голосе ощущалась легкая угроза. Джинни попыталась высвободить свою ладонь, но Том ее не отпустил.

— А мне начинает надоедать твое желание управлять мной, как своей пешкой! — выпалила она в ответ.

Том слегка нахмурился.

— Ты же знаешь, что я не могу тобой управлять, — сказал он без тени издевки. — По крайней мере, пока ты сама не отдаешь мне контроль.

— Но ты влияешь на меня, — упрямо возразила Джинни, — внушаешь мне свои мысли, причем так, что я уверена, будто они мои собственные! Что, будешь отрицать это?

— Не спорю, я пытался донести до тебя некоторые вещи, — начал Том, — и иногда мне это даже удавалось. Но все куда сложнее, чем влияние наших с тобой бесед.

Он наконец-то отпустил ее ладонь, и Джинни скрестила руки на груди.

— И ты, конечно же, не дашь внятного объяснения? — выгнула бровь она, заметив на его лице тень колебания. Том зло усмехнулся.

— Джинни, ты и сама могла догадаться. Разве ты не чувствуешь, что между нами происходит?

От этих слов она вновь ощутила обжигающе-холодный укол в груди. Он был таким острым, что ей хотелось ощущать его вновь и вновь, но Джинни не могла себе этого позволить.

Она могла доверять Тому, считать его своим верным союзником. Она могла искать его компании, когда жизнь становилась слишком невыносима, и делиться с ним своими мыслями обо всем, что происходило вокруг. Но после того, что он сделал с ней на первом курсе, Джинни не хотела ничего к нему чувствовать.

— Между нами ничего не происходит, — неуверенно прошептала она.

Том рассмеялся и едва ощутимо провел ладонью по ее волосам. От этого прикосновения она вздрогнула, будто ее ударило заклятием, и это лишь сильнее развеселило Тома.

— И все-таки ты девушка, Джинни, — сквозь смех сказал он. — Я-то уж боялся, что мое влияние… Но нет, я говорил о связи наших душ.

Джинни невольно подумала о том, что он все-таки видит в ней девушку. Эта мысль вновь запустила по телу то чувство, что она нещадно пыталась искоренить.

— Из-за этой связи ты перенимаешь некоторые мои черты, даже если не желаешь этого, — продолжил Том. — Ты становишься хитрой и расчетливой. Ты становишься более скрытной и менее доверчивой. Тебя уже не пугает жестокость — ты смогла убить человека…

— Не напоминай об этом! — Джинни отшатнулась было назад, но Том вновь схватил ее за руку, не позволяя уйти далеко.

— Да, Джинни, ты убила человека, — холодно повторил Том, глядя ей прямо в глаза, — и тебе пора перестать бегать от этого. Беллатриса Лестрейндж была твоим врагом. Она пытала твою союзницу у тебя на глазах.

— Ее должны были судить, — одними губами произнесла Джинни, — судить и отправить в Азкабан.

— Азкабан, из которого ушли дементоры? — глаза Тома гневно сощурились. — Разве ты еще не поняла? Волдеморт начал действовать открыто. Ему ничего не стоит вновь спасти своих сторонников из Азкабана, и он не сделал этого лишь потому, что наказывает их за ошибку! Не убей ты Беллатрису, она бы хладнокровно убила кого-нибудь из вас.

— Я не такая, как они! — крикнула Джинни, заставив Тома тяжело вздохнуть.

— Ох, ты ведь на стороне добра, правда? На стороне Гарри Поттера?

В этот раз ей понадобилось куда больше времени, чтобы согласно кивнуть. Том едва заметно улыбнулся.

— Начинаешь понимать, что в этом мире надо быть только за себя? — спросил он.

— Не только, — фыркнула Джинни. — Помимо самой себя у меня есть люди, которых я люблю!

— Я знаю.

Джинни хотела съязвить в ответ, но слова застряли на языке. Она с недоумением посмотрела на Тома.

— Ты даже не станешь закатывать глаза и говорить о том, что не понимаешь этого? — неуверенно спросила она.

Губы Тома сошлись в тонкую полоску, и Джинни остро ощутила его сомнения. Его собственные слова вдруг обрели совершенно иной смысл.

— Связь наших душ, — пробормотала Джинни, — она работает в обе стороны, так ведь? Если я приобретаю твои качества, то и ты приобретаешь мои?

Том отвел глаза, и Джинни продолжила, шумно сглотнув:

— Когда ты только стал частью меня, ты искренне не понимал, почему мне небезразлична моя семья. Но теперь…

Она не успела закончить: Том схватил ее за вторую руку и притянул к себе. Его лицо оказалось так близко, что Джинни ощущала его дыхание.

— Я не хотел этого, — яростно прошептал Том, — и меня это ужасно раздражает. Это мне впору жаловаться, что ты на меня дурно влияешь. Из-за тебя я, черт возьми, что-то чувствую!

Они встретились взглядами, и Джинни ощутила, как подкашиваются ее ноги. Больше всего на свете ей хотелось податься вперед, но страх был куда сильнее желаний.

“Нет, нельзя! — отчаянно подумала она. — Нельзя!”

Мельница и Том начали расплываться, и мгновение спустя она распахнула глаза, лежа в своей кровати. Гермиона еще спала, а ее рыжий кот громко мурчал у нее на груди. Джинни вскочила на ноги и помчалась в ванную.

Но увы, горсть ледяной воды в лицо не избавила ее от чувств, что пробудил в ней Том.

Чтобы спрятаться от навязчивых мыслей, Джинни решила разобрать свои подарки. Тихо, стараясь не разбудить подругу, она развернула обертку коробки от близнецов. Внутри, как они и обещали, лежала гора металлов, склянок с порошками и небольших брусков древесины. Джинни восхищенно провела по этому богатству рукой и наткнулась на маленький ярко-розовый сверток, непохожий на остальное содержимое набора. Развернув его, она в недоумении уставилась на пузырек “Чудо-ведьмы”.

“Они подложили мне любовное зелье? — возмущенно подумала Джинни. — Вот же заразы!”

Крепко сжав пузырек в руке, она хотела было швырнуть его об пол, но что-то заставило ее остановиться.

“А ведь если так подумать, ему можно найти полезное применение…” — промелькнуло у нее в голове.

К своему стыду, Джинни очень обрадовалась, почувствовав прилив гордости Тома.