Приключения находят их сами (гет)

Вика сидела неподвижно, её ноги онемели под весом Димы. Каждая клеточка её тела кричала от усталости, но страх и шок не давали ей ни расслабиться, ни уснуть. Она смотрела на его лицо, такое бледное в тусклом свете уличного фонаря. Морщины боли всё ещё были на его лбу, даже во сне, но сейчас он выглядел… почти мирно. На его волосах запеклась кровь, одежда была разорвана, а под тонкой тканью ощущалась твёрдость его мышц, не такая, как раньше.

"Невероятно," — пульсировало в её висках. Заживление ран прямо на глазах. Постоянная боль. Люди, которые "не останавливаются". И главное — его слова: "Это опасно. Очень опасно для тебя." Её Дима, всегда такой обычный, стал эпицентром чего-то чудовищного и непонятного. И он был привязан к ней, вернулся к ней, несмотря ни на что. Эта мысль, хоть и жуткая, вызывала странное, пронзительное чувство.

Часы на стене тикали монотонно, отсчитывая минуты в наступившей мёртвой тишине. Сквозь шторы проникал всё более заметный серый свет — предвестник рассвета. Птицы ещё не пели, город спал, но для них двоих эта ночь казалась бесконечной. Вика ощущала, как нарастает напряжение в воздухе, словно вот-вот что-то должно произойти.

Дима тихо застонал, и Вика вздрогнула. Его тело на её коленях слегка напряглось. Он медленно открыл глаза, и на секунду в них отразилась та же измождённость и боль, что и до сна. Затем его взгляд сфокусировался на ней, и в нём мелькнула прежняя, хоть и слегка потускневшая, искра. Он с трудом приподнял голову, его хриплый голос был едва слышен:

— Вика...

Она почувствовала, как по её щекам катятся слёзы, но быстро смахнула их.

— Ты как? Больно? — спросила она, её голос всё ещё дрожал, но она старалась придать ему как можно больше твёрдости.

Он медленно покачал головой.

— Всегда больно, — его голос был сух, но с привычной решимостью. — Но… немного лучше. Поспал. Мы не можем здесь оставаться.

Вика вздрогнула.

— Ты что-то почувствовал?

— Нет. Просто… нельзя. Они найдут. Их не остановить, Вика. Они как одержимые. И я… я не могу допустить, чтобы они причинили тебе вред.

Его взгляд был твёрд, как сталь, несмотря на слабость и боль. В нём не было и тени страха за себя, только холодная оценка ситуации и забота о ней. Это был Дима. Тот самый Дима, который всегда знал, что делать.

— Но… почему они тебя преследуют? Что ты такого сделал? — Вика отчаянно цеплялась за крупицы объяснения.

Дима прикрыл глаза, словно пытаясь сосредоточиться, но лишь поморщился.

— Я… я знаю, что есть причина, — он снова повторил это, но теперь с большей уверенностью, — но… она словно заблокирована. Я чувствую её, но не могу вспомнить. Словно какой-то барьер. Но это неважно. Важно, что они не остановятся. И это опасно для тебя.

Его рука, грубая и испачканная, легла на её ладонь, сжимая её. Вика увидела, как в его глазах появилось что-то похожее на панику, но не за себя.

— Мы должны уйти. Прямо сейчас. Пока они не пришли. У них… у них есть способы.

Дрожь пробрала Вику. Слова Димы о "способах" звучали зловеще. Она поняла, что у неё нет выбора. Её дом, её убежище, теперь стал ловушкой.

— Куда? — спросила она, пытаясь мыслить ясно. — У нас ничего нет.

Дима попытался встать. Его тело сопротивлялось, но он медленно поднялся, опираясь о стену. Он прихрамывал, но двигался с удивительной, почти неестественной решимостью.

— Неважно. Главное — подальше отсюда. Бери только самое необходимое. Деньги, документы, телефон. Немного одежды. Быстро.

Его взгляд скользнул по окнам, по запертой двери. Он был настороже, словно зверь, чувствующий приближение хищника. Вика поднялась, её ноги затекли, но она не обращала на это внимания. В её голове вихрем проносились образы — Дима, его кровь, его слова, его раны, которые исчезли на её глазах. И внезапно нарастающее ощущение чужого присутствия за стенами дома.

"Они идут," — эта мысль пронзила её, и она, повинуясь инстинкту, бросилась собирать вещи.

Вика лихорадочно бросилась к шкафу, выхватывая первую попавшуюся одежду: джинсы, пару футболок, тёплую кофту. Затем схватила сумку, сунула в неё кошелёк, паспорт, телефон и зарядку. Руки дрожали, предметы выскальзывали из пальцев. Каждая секунда казалась слишком долгой, каждый шорох за окном — предвестником беды. Она понимала, что их время иссякает.

Дима, хоть и опирался на стену, внимательно следил за каждым её движением, его глаза метались по комнате, словно сканируя пространство. Он подошёл к окну, осторожно приподнял краешек шторы и замер. Его тело напряглось, каждый мускул натянулся, словно струна. Он не видел ничего конкретного, но ощущение, что за ними наблюдают, было невыносимым. Он не чувствовал страха, только инстинктивное понимание надвигающейся опасности и холодную решимость защитить.

— Они здесь, — хрипло выдохнул он, и его голос, полный привычной уверенности, теперь был таким глухим, что Вика едва его услышала. — Чувствую. Снаружи.

Слова Димы ударили, как электрический разряд. Вика замерла, прижимая сумку к груди. Сердце колотилось как сумасшедшее. Она подошла к нему, пытаясь заглянуть сквозь щель в шторах. Улица была пуста, освещённая только тусклым светом фонарей и начинающимся рассветом. Ни машин, ни людей. Только тишина, которая теперь казалась не успокаивающей, а наоборот, зловещей.

— Что мы будем делать? — прошептала она, её голос был едва слышен.

Дима резко обернулся, его взгляд был сосредоточенным.

— Через заднюю дверь. Там меньше света. И в кусты. Постараемся оторваться в темноте.

Он двинулся к кухне, хромая, но быстро. Вика последовала за ним, чувствуя, как адреналин заставляет её двигаться быстрее. В кухне Дима подошёл к задней двери, ведущей во двор. Он осторожно приоткрыл её. Из щели повеяло ночной прохладой и запахом мокрой травы.

— Сейчас, — сказал он, его голос был суровым и бескомпромиссным. — Бежим. И ни слова.

Он первым вышел наружу, сливаясь с тенями. Вика, сглотнув, последовала за ним. Задний двор был тёмным, заросшим кустами и старыми деревьями. Они скользнули между ними, обходя дом с тыльной стороны, стараясь держаться подальше от редких просветов уличного света.

Каждый шаг Димы был мучительным, но он держался, стиснув зубы. Вика видела, как он сжимает кулаки, как его лицо искажено болью, но он продолжал двигаться, не сбавляя темпа. Она же старалась не отставать, спотыкаясь о неровности земли, ветки хлестали её по лицу, но она не обращала на это внимания.

Внезапно с улицы раздался глухой удар, словно что-то тяжёлое упало на землю. За ним последовал скрежет, а затем звук разбитого стекла. Это было их окно. Или дверь. Они нашли их.

Дима резко остановился, толкнув Вику в густые кусты. Он прижался к земле, прислушиваясь. Звуки из дома усилились: шаги, голоса, приглушённые, но отчётливые. Они были внутри.

Вика лежала, затаив дыхание, её сердце стучало так громко, что, казалось, его могли услышать даже преследователи. Она чувствовала холодную землю под собой и запах сырой листвы. Рядом Дима дышал тяжело, но ровно. Он был здесь, рядом с ней, и это было единственным утешением в нарастающем хаосе.

— Тихо, — прошептал он, едва касаясь её руки. — Не шевелись.

Они ждали, пока звуки внутри дома не начали стихать, а затем снова раздались, но уже ближе, во дворе. Кто-то обходил дом, ища их. Дима медленно, миллиметр за миллиметром, отползал дальше в тень, увлекая за собой Вику. Они двигались бесшумно, как тени, растворяясь в предрассветном мраке, прочь от некогда безопасного дома, который теперь стал центром новой, неизвестной угрозы.