Тернистый путь к исцелению (гет)

Холод пробирался под одежду цепкими пальцами, заставляя Аризу непроизвольно прижимать к себе тонкие плечи Лили. Перед домом, погруженным в умиротворенную тишину прощания, стоял неприметный, но вместительный минивен, зачарованный на невидимость для маглов. Багаж — строгие директорские сундуки Северуса, ящики с редкими ингредиентами и книгами Аризы, и яркий, чуть потертый чемоданчик Лили с наклейкой танцующего гиппогрифа.

Лили, одетая в новое, темно-зеленое платье, вертелась на месте, сжимая в руке плюшевого филина. Ее глаза, большие и ярко-зеленые, сияли смесью волнения и легкой тревоги.

— Он, правда, будет такой же огромный-преогромный, как за́мки из моих книжек про рыцарей? — спросила она, задирая голову к Северусу, который проверял защитные чары на доме.

Он обернулся, и Ариза увидела, как его обычно непроницаемое лицо смягчилось почти неуловимо. В его глазах мелькнуло что-то знакомое — тот же проблеск, что был, когда Лили назвала его «папой». Он не улыбнулся, но уголок губ дрогнул.

— Больше, — произнес он, голос был ровным, но без привычной резкости. — Значительно больше. И… живее. Камни Хогвартса помнят больше, чем любой учебник истории. — Он протянул руку к её чемоданчику. — Давай я возьму. — Лили послушно отдала ему свою ношу. Его длинные пальцы, привыкшие к хрупкости флаконов, легко подхватили ручку. Этот простой жест — взять детский чемодан — прозвучал для Аризы громче любых слов. Он принял свою новую роль. Полностью.

Дорога пролегла через меняющиеся пейзажи — от зеленых холмов к суровым скалистым берегам, омываемыми Северным морем. Лили прилипла к окну. Северус сидел рядом с Аризой, его пальцы сплетались с ее в такт движению машины. Он не говорил много, но его присутствие было плотным, обволакивающим. Иногда его большой палец невольно проводил по ее костяшкам — жест, полный немого ободрения и разделенного волнения.

Ариза смотрела на его профиль, на резкую линию скулы, напряженную челюсть. Он думал о предстоящем. О весе ответственности, который вот-вот ляжет на его плечи официально. О сотнях глаз, которые увидят его завтра не как мучителя или Пожирателя, а как Директора. Она сжала его руку в ответ. Мы вместе, — сказало это прикосновение. Он ответил легким сжатием, его взгляд на мгновение встретился с ее. В глубине черных зрачков, обычно таких непроницаемых, читалась благодарность и та самая «хрупкая, невероятная надежда», что была в саду.

Они прибыли на Кингс-Кросс спустя два часа. Платформа лежала в молочной дымке утреннего тумана. Стеклянные перекрытия вокзала пропускали лишь бледные отблески еще не взошедшего солнца, превращая перрон в царство полумрака и размытых силуэтов. Камни под ногами блестели от ночной росы под редкими фонарями, чьи огни дрожали в сыром августовском воздухе и отражали бледные лица редких пассажиров. Воздух пах сыростью и далеким дымом — смесью угля и первых опавших листьев, хотя до настоящей осени оставалась всего одна ночь.

Ариза втянула носом холодный воздух, чувствуя, как он обжигает легкие. Ее пальцы автоматически поправили шерстяной шарф на шее Лили, пока девочка, прижавшись к ней, дрожала мелкой дрожью.

— Холодно, — прошептала Лили, и ее дыхание превратилось в маленькое белое облачко.

— Тсс, — Ариза мягко сжала ладонь девочки, — тише. Как мы договаривались.

Лили кивнула, крепко прижимая к груди потрепанного плюшевого филина. Ее широко раскрытые глаза скользили по пустынному перрону, где лишь несколько сонных пассажиров спешили к ранним поездам.

Северус шел впереди, его черный дорожный плащ сливался с тенями и колыхался от редких порывов ледяного ветерка. Он не дрожал — казалось, холод был ему нипочем. Но Ариза знала лучше. Она видела, как его пальцы слегка сжимаются и разжимаются, как напряжены мышцы шеи под высоким воротником. Каждый его шаг был рассчитан, каждое движение — точным и бесшумным. Он не просто вел их — он выбирал путь между редкими людьми, используя каждый островок темноты, каждый поворот, каждую колонну как укрытие. Он сканировал перрон — каждый взгляд, каждый шепот, каждое движение в их сторону.

У служебного входа их уже ждал пожилой мужчина в поношенной униформе. Его седые усы дрожали от утреннего холода.

— Профессор, — он кивнул Северусу, не повышая голоса, — профессор МакГонагалл предупредила. Вагон готов.

Северус ответил беззвучным кивком. Старик бросил быстрый взгляд на Аризу и Лили, но не задал вопросов — лишь указал жестом в сторону дальнего конца платформы, где в дымке стоял «Хогвартс-экспресс».

Туман перед ними расступился, открывая вид на паровоз. Хогвартс-экспресс, величественный и загадочный в полумраке, пыхтел нетерпеливыми клубами пара, окрашенными в розовато-золотые тона восходящего солнца. Платформа была почти пустынна — лишь несколько запоздавших семейств спешили погрузить сундуки в багажные вагоны. Воздух вибрировал от предвкушения и пах углем, маслом и волшебством, готовым вот-вот сорваться с места.

Они шли вдоль состава, их шаги заглушал скрип гравия под ногами. Поезд спал — окна темные, двери закрыты, лишь из трубы поднимался слабый пар, словно паровоз тоже дрожал от утреннего холода.

Последний вагон отличался от остальных — темнее, старее, без привычных золотых украшений. Старик достал ключ с длинной цепочкой.

— Никто не видел, никто не знает, — пробормотал он, открывая дверь. — Как договаривались.

Ариза наблюдала, как Северус одним плавным движением волшебной палочки поднял их багаж — его строгие директорские сундуки, ее ящики с ингредиентами и книгами, яркий чемоданчик Лили с наклейкой танцующего гиппогрифа — и направил их в открытую дверь багажного вагона. Лили стояла рядом, её глаза, большие и ярко-зеленые, сияли смесью волнения и легкой тревоги, отражая алые блики паровозных огней.

— Он правда поедет сам? — прошептала она, завороженно глядя на могучий паровоз.

Северус, закончив с багажом, обернулся. Он не улыбнулся, но уголок губ дрогнул почти неуловимо.

— Сам, — ответил он, голос ровный, но без привычной резкости. — Он доставит нас туда, где тебя ждут приключения. — Он протянул руку к ее маленькой ладони. — Пойдем. Наш вагон ждет. — Лили послушно вложила свою руку в его большую, прохладную.

Они остановились перед их персональным вагоном. Рука Северуса на мгновение замерла перед дверной ручкой, пальцы слегка дрогнули — почти незаметно, но Ариза увидела.

Дверь открылась с тихим скрипом, выпуская струю теплого воздуха. Контраст температур заставил всех троих непроизвольно вздохнуть глубже.

Северус первым переступил порог, его плащ шелестнул по деревянным ступеням. Ариза подняла Лили на руки — ступеньки были слишком высоки для детских ног.

Внутри пахло старинным деревом, воском и чем-то неуловимо знакомым — может быть, книжной пылью, может быть, теми самыми зельями, что когда-то соединили их жизни. Слабый свет фонаря выхватывал из темноты полированные деревянные панели, кожаные сиденья, маленький столик с закрепленными на нем фонарями.

— До отправления двадцать минут, — прошептал старик, передавая Северусу ключ. — Никто не побеспокоит.

Дверь закрылась с тихим щелчком. Лили выдохнула, наконец ослабив хватку на игрушке.

— Почему мы прячемся? — спросила она шепотом.

Северус стоял у окна, его пальцы сжимали занавеску. За окном начало светать. Первые лучи солнца пробились сквозь стеклянную крышу вокзала, но их вагон оставался в тени — последнем убежище перед долгой дорогой.

— Потому что мир еще не готов увидеть призраков, — ответил он так тихо, что слова едва долетели до них.

Ариза провела рукой по спинке Лили, чувствуя, как дрожит маленькое тело.

— Это ненадолго, — прошептала она. — Этот вагон только для нас.

Специальный вагон «Хогвартс-экспресса» был устроен иначе, чем обычные. Вместо купе с мягкими сиденьями здесь находилась просторная комната с высокими окнами, затянутыми плотными шторами. В углу стоял массивный дубовый стол, покрытый зеленой скатертью с вышитым гербом Хогвартса. На столе уже были расставлены серебряные подносы с горячим шоколадом и свежими круассанами — видимо, по распоряжению МакГонагалл.

Лили осторожно потрогала пальчиком край скатерти.

— Здесь так… тихо, — прошептала она.

Северус провел палочкой вдоль стен, и мягкий свет заполнил помещение. Его тень, огромная и угловатая, замерла на деревянных панелях.

— До отправления осталось всего ничего, — сказал он, не оборачиваясь. — Лили, иди сюда.

Девочка послушно подошла. Северус опустился на одно колено, чтобы быть с ней на одном уровне. Его длинные пальцы развязали узел на шелковом шарфе вокруг ее шеи.

— Ты должна запомнить, — произнес он тихо, — пока мы в замке, никто не должен знать, что ты живешь со мной. Это важно.

Лили нахмурила бровки:

— Но почему? Я же не сделаю ничего плохого…

Ариза подошла и мягко положила руку ей на плечо:

— Это не потому что ты что-то сделаешь. Просто… люди любят обсуждать то, чего не понимают. А мы не хотим, чтобы о тебе говорили за спиной.

Где-то впереди, за поворотом, раздался гудок. Поезд резко вздрогнул, готовясь к отправлению, заставив Лили вскрикнуть и крепче вцепиться в руку Аризы. Северус молниеносно подхватил девочку, не дав ей упасть. Его пальцы на мгновение впились в ее плечи, прежде чем осторожно посадить на кожаное сиденье.

— Все в порядке, — пробормотал он, и его голос прозвучал неожиданно мягко. — Просто машинист слишком резко начал.

Поезд начал набирать скорость, и за окном поплыли серые предместья Лондона. Дорога на север стала гипнотическим путешествием сквозь меняющиеся пейзажи. За окном мелькали поля, укутанные утренним туманом, уступали место вересковым пустошам, окрашенным в багрянец ранней осени, затем суровым скалистым берегам, омываемым свинцово-серой пеной Северного моря. Где-то там, за очередным поворотом, уже ждали высокие башни, темные коридоры, сотни глаз, которые будут следить за каждым их шагом.

Лили, устроившись около окна на широком сиденье, уже засыпала, сжимая в руках истрепанного плюшевого филина. Ариза поправила шарф на ее плечах, отмечая, как бледны стали ресницы девочки на фоне усталых теней под глазами. Северус сидел напротив Аризы, его темная фигура резко контрастировала с мелькавшими за окном красками. Он не говорил много, погруженный в директорские документы или созерцание пейзажа. Иногда его взгляд находил ее, и в глубине черных зрачков, обычно таких непроницаемых, появлялось то самое выражение — то, что она видела только в такие моменты, когда они оставались одни. Когда поезд нырял в туннель, погружая купе в темноту, его пальцы находили ее руку в сумраке и сплетались с ней — немой знак связи, неразрывной даже в мгновенной тьме.

Хогвартс ждал. И на этот раз он должен был принять их такими, какие они есть — не героями, не легендами, а просто семьей, ищущей свой дом.

Через восемь часов, когда солнце уже клонилось к западу, окрашивая небо в теплые персиковые и сиреневые тона, поезд с грохотом и шипением пара остановился на крошечной станции Хогсмид. Воздух здесь был резче, прозрачнее, пах хвоей, озёрной водой и осенней сыростью. Они направилась к тому месту, где у кромки леса ждали свои экипажи открытые повозки, запряженные мифическими существами.

И тут Лили вскрикнула. Не от радости, а от испуга. Она отпрянула, вжавшись в ногу Аризы, её маленькая рука сжала руку «мамы» так, что костяшки побелели. Её глаза, огромные от ужаса, были прикованы к тощим, крылатым существам с кожистыми перепонками, запряжённым в повозки. Их скелетные тела, огромные черные крылья и скорбные, белесые глаза казались воплощением кошмара.

— Ч-чудовища… — прошептала она, дрожа.

Северус шагнул вперед, заслонив ее своим телом. Он не стал успокаивать пустыми словами.

— Это фестралы, — сказал он спокойно, не меняя выражения лица, но слегка наклонив голову, чтобы встретиться взглядом с Лили. — Существа, запрягаемые в экипажи Хогвартса. Ты видишь их потому, что... — Он сделал почти незаметную паузу, его черные глаза скользнули к Аризе на долю секунды. — Потому что ты обладаешь редкой проницательностью. Они не опасны. Более того — они чрезвычайно полезны. В отличие от большинства, ты можешь видеть то, что скрыто от других. Это... преимущество.

Он сделал шаг назад, указывая на экипаж.

— Садись. — Его команда не была грубой, но оставляла место только для подчинения. Он сам подал Лили руку, помогая ей взобраться на высокую подножку повозки. Его прикосновение было твердым, но нежным. Лили, все еще дрожа, уселась на деревянную скамью, крепко прижимая филина. Она не сводила испуганного взгляда с ближайшего фестрала, который повернул к ней свою удлиненную, костистую голову. Его огромный глаз, казалось, смотрел прямо в ее душу, видя тот ужас, что она хранила внутри. Ариза села рядом, обняв ее за плечи, чувствуя, как мелкая дрожь проходит по детскому телу.

Повозка тронулась плавно, почти бесшумно, если не считать скрипа дерева и шелеста огромных крыльев фестралов, взметающих придорожную пыль. Они миновали уютные, покачивающиеся от ветра домики Хогсмида и взяли курс по извилистой дороге, ведущей вверх, к замку. По мере подъема открывался вид на долину, озеро и сам Хогвартс.

Воздух изменился. Он стал гуще, насыщенней, наполненным ароматом хвои, озерной воды, старого камня и… чего-то неуловимого. Магией. Древней, могучей, израненной, но живой. Лили замерла, широко раскрыв глаза. Ее ротик приоткрылся от изумления.

Замок возвышался перед ними во всем своем грандиозном, готическом величии. Башни, устремленные в пламенеющее небо, стрельчатые окна, отражавшие последние лучи, мосты, арки — все дышало грандиозностью. Но это был не знакомый по старым гравюрам или беззаботным воспоминаниям Хогвартс. Это был воин, вернувшийся с поля боя, его раны зияли в лучах солнца. Следы войны были повсюду, как шрамы на лице старого друга.

Часть стены западного крыла была выложена заново, камень здесь был светлее, почти белый, как свежий рубец, резко контрастируя с потемневшими от времени соседними блоками. Над огромной пробоиной, теперь затянутой мерцающей паутиной защитных чар, все еще висели леса. Фигурки гномов-строителей, похожие на тени, двигались по ним в последних лучах солнца.

Знаменитая башня Гриффиндора уцелела, но ее верхушка была перестроена. Новый камень был темнее, как будто опаленный внутренним огнем.

Многие витражи были заменены временными матовыми стеклами, тускло отражавшими небо, или затянуты прочными пленками с начертанными рунами, похожими на швы на теле замка. Лишь в нескольких высоких окнах Большого Зала и библиотеки мерцали восстановленные фрагменты прежней красоты, ловя последние искры солнца.

На лужайках виднелись аккуратные квадраты свежего дерна — саваны на могилах выжженной земли. Некоторые статуи отсутствовали, на их постаментах лежали скромные венки из живых вереска и чертополоха. У озера, где обычно резвились гигантские кальмары, царила неестественная тишина; водная гладь казалась застывшей, словно охраняемой самой глубиной.

Хогвартс дышал. Дышал усилием и болью. Работа кипела — слышался отдаленный стук молотков, шипение магических инструментов, крики распоряжений. Но над всем этим витала атмосфера не разрухи, а упорного, гордого возрождения. Это был дом, залатывающий раны, готовящийся к возвращению жизни и принять своих детей.

— Он… он болеет? — едва слышно прошептала Лили, прижимаясь к Аризе сильнее. Ее взгляд скользил по шрамам замка, а рука непроизвольно сжала руку Аризы так, что та почувствовала боль. Фестралы, тянущие повозку, казались теперь частью этого скорбного пейзажа.

— Нет, солнышко, — тихо ответила Ариза, гладя ее по волосам, пытаясь согреть дрожь в маленьком теле. Ее собственное сердце сжималось от знакомой боли и новой, острой гордости. — Он заживает. Как герой после великой битвы. Видишь, как старательно его лечат? Скоро шрамы зарастут мхом, а камни согреются детским смехом. Он снова будет сильным. И прекрасным.

Северус вышел из повозки первым, когда она остановилась у Главных Врат — огромные кованые ворота, увенчанные каменными грифонами. Они были отреставрированы, но Ариза с острым сердцебиением заметила глубокие царапины на камне — следы заклятий, темные пятна, въевшиеся в металл. Северус стоял неподвижно, как темный обелиск на фоне пылающего заката, вглядываясь в знакомые, израненные очертания. Его лицо было каменной маской, но Ариза знала — за ней бушует ураган памяти. Здесь он был униженным учеником, здесь он вкушал горечь предательства и совершал его сам, здесь он держал в руках последний вздох Дамблдора, здесь он сам стоял на краю смерти от клыков Нагайны. И вот теперь — хозяин. Его длинные пальцы сжали дубовую директорскую палочку так, что суставы побелели, сливаясь с бледной кожей. Это был не просто инструмент власти — это был якорь в бурном море невероятного, почти непостижимого поворота судьбы.

Их встретил Аргус Филч, выглядевший еще более помятым и вечно недовольным, чем обычно. При виде Снейпа его глаза расширились, а выражение лица сменилось с привычной брюзгливости на нечто, напоминающее шок и… странное почтение.

— Професс… то есть… Директор Снейп, — пробормотал он, запинаясь. — М-мадам Нокс. Мисс. Покои… директорские готовы. И… кабинет. — Он бросил быстрый, почти испуганный взгляд на Лили, явно не зная, как классифицировать ребенка в директорской свите.

— Спасибо, Филч, — сухо кивнул Снейп. Его голос вернул привычную ледяную сдержанность, но без прежней язвительности. — Проследите, чтобы багаж был доставлен в апартаменты. И доложите позже о состоянии подготовительных работ к завтрашнему дню.

— Да, сэр, — Филч повернулся так резко, что чуть не свалил себя с ног, и засеменил распоряжаться домовым эльфам, материализовавшимся из воздуха с характерным треском.

Они вошли через Главные Врата. Прохлада каменных стен, знакомый запах воска, старого дерева и пыли с примесью свежей краски и штукатурки обрушились на них. Зал Приемов был полупуст и погружен в рабочий полумрак. Леса стояли у одной стены, где реставрировался огромный гобелен с основателями. На полу лежали брезентовые покрытия. Но даже в этом хаосе восстановления чувствовалось былое величие.

Лили замерла на пороге, завороженная. Ее взгляд скользил по высоким сводам, скелетам лесов, мерцающим в полутьме фрагментам фресок. Она сделала маленький шаг вперед, потом еще один, словно боясь нарушить торжественную тишину. Ариза смотрела на нее, и в горле встал ком. Этот замок, видевший столько боли, теперь встречал чистый, испуганный и очарованный взгляд ребенка, для которого он должен стать домом и защитой. Это было… исцеляюще.

— Пойдем, покажу тебе кое-что, пока здесь тихо, — шепотом предложила Ариза, беря Лили за руку. Она почувствовала, как Северус одобрительно кивнул им вслед, его внимание уже привлекли какие-то чертежи в руках появившегося гнома-прораба.

Ариза повела Лили не по парадным лестницам, а по тихим коридорам, мимо классов, где пахло свежей краской и новым деревом парт, мимо запертой двери в Запретное Крыло (Лили с благоговейным ужасом прошептала: «Там драконы?»), мимо библиотеки, двери которой были приоткрыты, выпуская запах старого пергамента и магии.

— Это Большой Зал, — Ариза приоткрыла массивную дверь. Зал был пуст. Четыре длинных стола стояли под покрывалами, защищавшими полировку. Над ними, под самым потолком, мерцали тысячи свечей, отражаясь в уже восстановленных фрагментах потолочного неба — кусочке Млечного Пути и созвездии Дракона. На учительском столе стояли покрытые тканью стулья, и только центральное, чуть более высокое кресло было открыто — кресло Директора. — Здесь проходят пиры, праздники. И распределение. До твоего одиннадцатилетия ты посидишь за столом Слизерина, под зеленым и серебряным балдахином.

— Слизерин… как папа? — спросила Лили, глядя на пустые столы с широко открытыми глазами.

— Как папа, — улыбнулась Ариза. — И как когда-то твои родители. Там умные, амбициозные, иногда очень колючие, но верные друзья. Если сумеешь заслужить их уважение.

Они вышли на внутренний двор. Здесь следы войны были видны особенно явно: центральный фонтан был разрушен, на его месте зиял котлован, окруженный ограждением. На месте некоторых скульптур росли молодые деревца или лежали мемориальные камни с именами. Лили подбежала к одному такому камню, гладкому, темному.

— А здесь кто? — спросила она, касаясь пальчиком высеченного имени.

— Храбрые люди, — тихо сказала Ариза, опускаясь рядом с ней на колени. Трава была прохладной и влажной. — Которые защищали этот замок и своих друзей. Как твои родители защищали тебя. — Она не стала вдаваться в подробности. Этого было достаточно. Лили молча кивнула, ее пальчики осторожно погладили холодный камень. Этот жест — детской руки на мемориале павшим — заставил сжаться сердце Аризы. Жизнь, пробивающаяся сквозь память о смерти.

Они прошли мимо теплиц профессора Стебль, где уже буйствовали осенние цветы и виднелись всходы мандрагор, к Озеру. Вода была темной и неподвижной. Лили замерла на берегу.

— А гигантский кальмар? Он… он тоже пострадал?

— Он жив, — успокоила ее Ариза. — Думаю, после битвы он ушел на глубину, зализывать раны. Он вернется. Такие существа не умирают легко. Как и Хогвартс.

Они вернулись в замок как раз к тому моменту, когда из-за поворота коридора появилась высокая, прямая фигура в строгих изумрудных мантиях. Минерва Макгонагалл. Ее взгляд, острый и всевидящий за очками в роговой оправе, сразу нашел их. На ее лице, обычно таком суровом, мелькнуло что-то теплое, почти материнское, когда она увидела Лили, робко жавшуюся к Аризе.

— Северус скоро подойдёт, — сказала она без предисловий, но ее голос звучал не привычно резко, а… устало-доброжелательно. — Пора вас представить преподавателям. А ты, юная леди, — она обратилась к Лили, и в ее глазах загорелся знакомый Аризе огонек строгой, но справедливой наставницы, — пока можешь подождать здесь, с миссис Норрис. Филч! — Она хлопнула в ладоши, и из тени вынырнул не только Филч, но и тощая, пестрая кошка с лампоподобными глазами. — Убедись, что мисс… Лили чувствует себя комфортно. И не вздумай ее пугать своими историями про дыбу.

Кабинет директора Хогвартса, залитый мягким светом заката, казался застывшим во времени. Высокие книжные шкафы, темное дерево массивного стола — все было таким же, каким Ариза помнила его с тех редких визитов при Дамблдоре. Портреты бывших директоров в золоченых рамах висели на своих местах, за исключением одного появившегося на самом видном месте сразу сзади директорского кресла — портрета Альбуса Дамблдора. Старый волшебник посмотрел на Аризу с привычной полуулыбкой, но в его васильковых глазах читалась глубокая серьезность и… одобрение?

В кабинете уже собрались преподаватели. Ариза узнала почти всех: Филиус Флитвик, сидевший на высокой стопке книг; Помона Стебль, от которой пахло землей и удобрениями; Сивилла Трелони, закутанная в десяток шалей и нервно позванивающая браслетами; Гораций Слизнорт, официально не работающий в Хогвартсе, но почему-то присутствующий на собрании (видимо, из любопытства), развалился в кресле и потягивал что-то из походной фляжки; строгая мадам Пинс, хранительница библиотеки; Рубеус Хагрид, едва помещающийся на кожаном диванчике; призрак Бинс — преподаватель Истории магии; Септима Вектор в своих неизменных красных одеяниях и остроконечной шляпе, преподаватель нумерологии, сидела рядом с Авророй Синистрой преподаватель астрономии и о чём-то тихо разговаривала с ней; мадам Трюк — её быстрый зоркий глаз оценивающе скользнул по Аризе, и несколько новых лиц — вероятно, преподаватели магловедения, теории магии и древних рун.

В комнате стоял гул приглушенных разговоров, полный недоумения и ожидания.

Ариза вошла следом за Минервой, ее шаги бесшумно скользили по ковру с вытканными факультетскими гербами. Воздух здесь пах старым пергаментом, воском и едва уловимым ароматом сушеных трав — смесь, которая мгновенно вернула ее на пятнадцать лет назад, в те дни, когда она сама была ученицей этих стен.

Первой ее заметила мадам Пинс. Хранительница библиотеки резко подняла голову, и ее острый взгляд за стеклами очков мгновенно стал изучающим.

— Мисс Нокс, — произнесла она, и в ее голосе прозвучало нечто среднее между удивлением и упреком. — Вы так и не вернули "Темные силы: руководство по самозащите".

Ариза почувствовала, как тепло разливается по щекам. Прошло уже шестнадцать лет, а эта женщина помнила каждую пропавшую книгу.

— Мадам Пинс, я… простите, я думала, что сдала…

— Нет, — Пинс скрестила руки на груди. — Вы оставили его в Запретной секции. На странице 394.

— Простите...

Ее оправдание прервал взрывной возглас Филиуса Флитвика:

— Мисс Нокс? — маленький профессор заклинаний приподнялся на своей стопке книг, его круглые очки блеснули в свете заката. — Боже мой, это действительно вы! — Его крошечные ладони захлопали в восторге. — Ариза Нокс! Лучшая ученица Хогвартса за последние полвека! Одиннадцать "Превосходно" на СОВах! И столько же на ЖАБА! Я не помню никого в истории Хогвартса, кто бы получил такие результаты! За исключением, директора Дамблдора, конечно. Я всегда говорил — из вас выйдет великая волшебница!

Помона Стебль отложила в сторону пучок сушеных трав, который перебирала, и тепло улыбнулась:

— Моя звезда травологии. Помните, как вы вывели новый гибрид мандрагоры? Эти черенки до сих пор растут в третьей теплице.

Ариза почувствовала, как тепло разливается по щекам. Она не ожидала, что ее так запомнят.

— Профессор Стебль, профессор Флитвик, — кивнула она, тепло им улыбаясь.

— А я всегда знал, что ты особенная, — раздался густой голос из угла. Гораций Слизнорт, развалившийся в кресле с фляжкой в руке, причмокнул губами. Его глаза, маленькие и блестящие, изучали ее с явным интересом. — Ариза Нокс! Моя самая блестящая звезда в зельеварении! — Он смахнул несуществующую слезу, драматично прижав руку к бархатному жилету. — Ваше Оборотное зелье до сих пор остается эталоном в моей коллекции образцов. Помню, как вы первая за десятилетия добились идеальной консистенции в Живой Смерти... Хотя, некоторые считали, что можно было добиться и большего. — Его толстые пальцы нежно погладили фляжку. — Я всегда говорил — из вас вышел бы великий Мастер зелий. Жаль, что судьба распорядилась иначе.

Ариза почувствовала, как легкая дрожь пробежала по ее спине. Шестнадцать лет спустя его похвалы все еще грели душу.

— Профессор Слизнорт, — Ариза слегка наклонила голову.

— О, не надо церемоний, дорогая! — он махнул рукой, брызги жидкости из фляжки попали на его бархатный жилет. — Хотя… теперь, видимо, коллега?

Вопрос повис в воздухе. Ариза не успела ответить — дверь в дальнем конце кабинета приоткрылась, и в проеме показалась высокая фигура в черном.

На пороге стоял Северус Снейп. Его черные мантии сливались с тенью дверного проема, а в руках он сжимал дубовую директорскую палочку так крепко, что костяшки побелели. Его лицо было бледным, словно высеченным из мрамора, но в глубине черных глаз читалось что-то, чего никто из присутствующих не видел в них уже много лет — усталость. Не та язвительная, колючая усталость профессора, десятилетиями отравлявшего жизнь ученикам, а глубокая, почти физическая тяжесть человека, который прошел через ад и не ожидал, что ему позволят вернуться. Его черные глаза медленно обвели комнату, останавливаясь на каждом присутствующем.

В кабинете воцарилась такая тишина, что было слышно, как где-то за окном пролетает сова. Воздух дрожал от напряжения, от невысказанных вопросов, от шока, который еще не успел оформиться в слова.

Ариза увидела, как Флитвик ахнул и чуть не свалился со своих книг. Как Стебль вскинула руки ко рту.

— Добрый вечер, коллеги, — произнес наконец Снейп.

— Северус! — первым нашел голос Флитвик. — Мы... мы не ожидали... — Его голос, обычно звонкий и энергичный, дрогнул, как будто он не верил собственным глазам. Он спрыгнул со своей стопки книг, подошел ближе, его крошечные ладони сжались в кулачки, а глаза за стеклами очков заблестели влагой. — Ты... ты жив. По-настоящему.

— Ты... ты правда вернулся? — руки Помоны Стебль, привыкшие к земле и корням, дрожали.

Снейп не ответил. Он стоял, как черная тень, застывшая на пороге между прошлым и будущим. Его пальцы сжимали дубовую палочку так крепко, что казалось, она вот-вот треснет.

Хагрид вскочил с места, опрокинув столик. Его огромные руки сжались, словно он не знал, то ли броситься обнимать Снейпа, то ли все еще сомневался, не призрак ли перед ним.

— Быть не может... — прохрипел он, и голос его оборвался.

Слизнорт, обычно такой говорливый, замер с открытым ртом, его фляжка была забыта на коленях. Даже Трелони перестала звенеть браслетами, ее огромные глаза за стеклами очков расширились до предела.

Минерва прошла вперёд, подходя к директорскому столу. Она встала рядом, давая всем понять, что место за ним ей больше не принадлежит.

— Коллеги, — голос Макгонагалл прозвучал громко и четко, нарушая тишину. — Спасибо, что собрались. Я понимаю, что обстановка… необычная. Мы все еще залечиваем раны. Но школа должна жить. Ученики прибудут завтра. И нам нужен лидер. Нам нужен Директор. — По решению Совета Попечителей и Преподавателей и с одобрения Министерства Магии, с моей полной поддержкой, назначили на этот пост человека, чьи знания, сила духа и… жертвенность во имя этой школы неоспоримы. Человека, который, возможно, лучше любого из нас понимает цену мира и ужас тьмы, который мы должны держать от наших учеников подальше. Человека, который доказал свою преданность Хогвартсу ценой, которую большинство из нас не смогло бы заплатить.

Она повернулась к Снейпу. В ее глазах не было ни тени сомнения, только твердая решимость и глубочайшее уважение.

— Разрешите представить вам нового Директора Хогвартса — профессора Северуса Снейпа. — Она сделала паузу, ее взгляд обвел собравшихся. — Профессор Снейп также согласился продолжить преподавание в качестве профессора Защиты от Темных Искусств.

Тишина повисла густая, как смог. Можно было услышать, как падает бусинка с браслета Трелони. Слизнорт так и не притронулся более к своей фляге, его щеки замерли в нелепом положении. Стебль широко раскрыла глаза. Мадам Пинс поднесла руку ко рту. Новые преподаватели переглядывались в полном недоумении.

Снейп медленно прошел к директорскому столу. Его шаги были бесшумными, но каждый звучал как удар молота по наковальне. Он остановился перед креслом, посмотрел на него, затем — на портрет Дамблдора.

Старый волшебник в рамке улыбнулся.

— Добро пожаловать домой, Северус, — тихо сказал он.

Снейп закрыл глаза на мгновение.

Когда он открыл их снова, в них уже не было ни тени сомнения.

— Спасибо, Альбус.

— Профессор Снейп, — наконец, тоненьким, но твердым голосом пропищал Флитвик. Он сделал неловкий, но глубокий поклон. — Поздравляю с назначением. Добро пожаловать домой. — В его голосе звучала неподдельная искренность и даже облегчение. Он помнил Снейпа-ученика, Снейпа-коллегу.

— После всего, что ты для нас сделал… а мы... — Стебль качнула головой, и в ее глазах стояли слезы.

— Гарри рассказал, — прошептал Хагрид. — Про твои воспоминания. Про то, как ты…

Остальные забормотали искренние поздравления. Слизнорт что-то бубнил про «блестящего ученика», явно пытаясь урвать кусочек славы. Новые преподаватели вежливо поклонились, их лица были масками вежливого ожидания.

Снейп повернулся к ним лицом и кивнул. Коротко. Сухо. Затем поднял руку, резким жестом прервав поток слов.

— Благодарю, — его голос, обычно режущий, звучал низко и сдержанно, но без прежней язвительности. В нем слышалась только власть, ответственность, а ещё звучала усталость — не раздражение, а тяжесть человека, который прошел через слишком многое, чтобы тратить силы на пустые разговоры. — Мы собрались здесь не для сентиментальностей. У нас есть работа.

Он провел рукой по столу, и перед каждым преподавателем материализовались пергаменты с расписанием, списками учеников, планами реконструкции.

— Наши задачи ясны. Восстановление. Защита. Образование. И главное — безопасность каждого ученика, доверенного нам. Я не буду тратить время на пустые речи. Хогвартс должен быть готов к началу учебного года. У нас есть ровно сутки.

Его черные глаза скользнули по лицам, останавливаясь на каждом, словно проверяя, кто еще сомневается в его праве сидеть в этом кресле.

Никто не сомневался.

— И еще кое-что.

Он повернул голову к Аризе, стоявшей чуть в стороне.

— С сегодняшнего дня кафедру Зельеварения займет Ариза Нокс.

В комнате снова воцарилась тишина.

Ариза почувствовала, как десятки взглядов устремились на нее. Слизнорт хлопнул в ладоши.

— Блестяще! Лучшей кандидатуры не найти!

— Рабочее совещание начнется через час. Профессор Макгонагалл раздаст повестку. Прошу всех ознакомиться. Детали восстановительных работ, расписание, вопросы безопасности — все будет обсуждено. Отсутствующие должны быть проинформированы. — Он сделал едва заметную паузу, его взгляд стал еще острее. — Хогвартс пережил тьму. Мы переживем и его последствия. Но для этого нужна дисциплина. Единство. И абсолютная преданность делу. Я ожидаю этого от каждого. На этом — все.

Он не сел. Он просто стоял, ожидая, когда они выйдут. Это был не вопрос, а приказ. Молчаливый, но неумолимый. Преподаватели начали расходиться, перешептываясь, бросая на него взгляды, полные переосмысления и трепета. Даже Слизнорт поспешно ретировался.

Когда дверь закрылась за последним из них, Снейп слегка пошатнулся и оперся ладонью о стол. Его дыхание стало глубже, прерывистее. Ариза подошла к нему, не говоря ни слова, просто встав рядом. Он не смотрел на нее, его взгляд был устремлен в пустоту за окном, где над Запретным Лесом сгущались вечерние тени.

— Они приняли тебя, Северус, — прошептала Макгонагалл, подходя к столу.

Он кивнул, все еще не глядя ни на кого. Его пальцы сжали дубовую палочку. Ариза осторожно коснулась его руки. Он вздрогнул, затем разжал пальцы и позволил ей обхватить его ладонь. Его рука была ледяной.

* * *

Директорские апартаменты располагались за кабинетом. Это были не просто комнаты, а настоящие покои — просторная гостиная с камином, библиотека-кабинет для работы, несколько спален, ванная комната и даже маленькая кухня. Обстановка была солидной, старинной, но лишенной вычурности. Темное дерево, кожа, тяжелые ткани. Следы Дамблдора — причудливые приборы, яркие безделушки — были аккуратно убраны, оставлено лишь самое необходимое. Запахло воском, чистотой и легкой пылью пустовавших помещений.

Багаж уже был доставлен. Ящики Аризы стояли в углу гостиной, чемоданчик Лили — у двери в одну из спален. Сама Лили сидела на огромном диване, прижимая к себе плюшевого филина и миссис Норрис, которая, к удивлению Аризы, мурлыкала у нее на коленях. Девочка выглядела одновременно возбужденной и усталой.

Ужин был неформальным. Домовые эльфы накрыли небольшой стол в гостиной — простую, сытную еду: жареную курицу с хрустящей кожей, пюре с луковым соусом, тушеные овощи с сада Стебль, теплый хлеб и кувшин тыквенного сока. Они ели втроем. Снейп сидел во главе стола, погруженный в свои мысли, но Ариза заметила, как он украдкой следил за Лили, как она неумело орудует ножом и вилкой. Когда она уронила кусочек хлеба, он, не глядя, левитировал его обратно на ее тарелку. Жест был автоматическим, учительским, но Лили сияла, как будто ей подарили волшебную палочку.

— А я смогу тоже так? — спросила она с набитым ртом.

— Научишься, — коротко ответил Снейп. — Если будешь слушаться на уроках. И не разговаривать с набитым ртом.

Лили поспешно проглотила и смущенно улыбнулась. Ариза поймала его взгляд. В его глазах мелькнуло что-то теплое, почти смешное.

— Он учится, — подумала она. — Учится быть отцом.

После ужина Лили начала клевать носом. День, полный впечатлений, давал о себе знать. Ариза отвела ее в маленькую, уютную спальню, примыкавшую к их комнате. Окно выходило на озеро. Стены были выкрашены в мягкий салатовый цвет, кровать с резным изголовьем застелена новым бельем с вышитыми звездочками (явно стараниями эльфов). Ариза помогла ей умыться, надеть пижаму, уложила в постель.

— Это моя комната? — сонно пробормотала Лили, уткнувшись лицом в подушку.

— Да, солнышко, — поцеловала ее в лоб Ариза. — Твой дом. Наш дом.

— Спокойной ночи, мама… — прошептала Лили, ее глаза уже закрывались. — Спокойной ночи, папа…

Снейп стоял в дверях, прислонившись к косяку. Он не вошел, но его присутствие было ощутимым. Услышав «папа», он резко выпрямился. Его лицо в полумраке было нечитаемым.

— Спи, — произнес он, голос его был неожиданно мягким, чуть хрипловатым. — Завтра… будет шумный день.

Они вышли, притворив дверь. В гостиной горел только камин, отбрасывая пляшущие тени на стены. Запах дров, воска и ужина висел в воздухе. Тишина была густой, умиротворяющей, нарушаемой лишь потрескиванием поленьев. Ариза подошла к окну, глядя на темные воды озера, на отражение луны в них. За спиной она почувствовала его приближение. Он остановился вплотную, его дыхание коснулось ее шеи.

— Северус… — начала она, оборачиваясь.

Он не дал ей договорить. Его руки легли ей на плечи, повернули к себе. Его глаза в отблесках огня были темными, бесконечно глубокими, полными усталости, тревоги за будущее и… чего-то такого, что заставило ее сердце остановиться. В них не было привычной маски, не было директорской суровости. Была только правда. Его правда. И потребность.

Он наклонился. Его поцелуй не был страстным или требовательным. Он был медленным. Глубоким. Исследующим. Как будто он заново узнавал вкус ее губ, как будто искал в этом прикосновении подтверждение реальности всего, что случилось — его назначения, его признания в любви, этого вечера в стенах Хогвартса, который теперь был их домом. Его пальцы вцепились в ее волосы не с жадностью, а с отчаянной благодарностью, с мольбой о спасении от нахлынувшего вала эмоций.

Ариза ответила ему всем своим существом. Ее руки обвили его шею, пальцы впились в жесткие волосы у затылка. Она чувствовала его напряжение, его страх перед грядущим днем, его невероятную усталость. И она старалась передать ему через этот поцелуй все — свою веру, свою любовь, свою готовность быть его щитом и опорой. Она чувствовала, как его тело постепенно расслаблялось, как жесткие мышцы спины под ее ладонями смягчались, как его дыхание, сначала прерывистое, выравнивалось, сливаясь с ее.

Они стояли так долго, в центре комнаты, освещенные только огнем камина, слившись воедино. Мир сузился до треска дров, до биения их сердец, до тепла его губ и прохлады серебряного ожерелья Эйлин Принц, которое Ариза не снимала, и которое сейчас легонько прижалось к его груди.

Он оторвался, но не отпустил ее. Его лоб уперся в её лоб. Его глаза, такие близкие, были влажными. Не от слез. От снятого напряжения. От обретенного мира.

— Я не знаю, как это делать, Ариза, — прошептал он, его голос сорвался на хрип. — Быть… ими. Директором. Главой семьи. Отцом. — В его признании не было слабости, только оголенная правда и доверие, которое он мог позволить только ей. — Но я буду стараться. Ради тебя. Ради нее. Ради… всех них. Ради этого. — Он кивнул в сторону окна, за которым высились темные силуэты башен Хогвартса.

— Мы будем стараться вместе, — ответила она, касаясь губами уголка его рта. — Один шаг за шагом. Как всегда. Ты не один, Северус. Никогда больше.

Он обнял ее, прижал к себе так крепко, что ей стало трудно дышать. Его лицо утонуло в ее волосах. Она чувствовала, как он вдыхает ее запах, как его сильные руки дрожат от сдерживаемых эмоций. Они стояли так, молча, у огня, пока тени на стенах не стали длинными, а луна не поднялась высоко над темным озером. За дверью спальни Лили спала мирным сном. В кабинете директора лежали списки первокурсников и планы уроков. Замок вокруг них дышал, залечивал раны и ждал нового дня. Их дня. Их начала.

Серебряный тигель с уроборосом на шее у Аризы тихо сверкнул в свете угасающих углей — символ прошлого, ставший залогом вечности. Они были дома.