Перезагрузка Уокера (джен)

За завтраком говорили о чём угодно, но только не о футбольном провале Уокера. Мама поинтересовалась, как он защитил свой доклад, и собирается ли он когда-нибудь снять со стен своей комнаты те жуткие военные карты. Отец сдержанно, задумчиво улыбался, едва заметно хмурился своим мыслям.

— Не преувеличивай, дорогая, — неожиданно поддержал он сына. — Он снимет их, когда придёт время.

Джон, чьи мысли были заняты совершенно другим, отвечал матери односложно. Он мечтал о том, чтобы она поскорее оставила их с отцом наедине — он хотел успеть поговорить с ним о Вест-Поинте до того, как поедет в школу, но мать, как назойливая пчела, всё утро жужжала вокруг «своих мужчин». Её тревога висела в воздухе густым сиропом, и она делала всё, чтобы отвлечь себя от неё. Наконец, в гостиной зазвонил телефон, и это стало спасением.

— Это кузина Лиззи! — восторженно крикнула миссис Уокер из гостиной. — Собирается приехать на День Благодарения!

— Прекрасно, дорогая! — добродушно отозвался отец.

Кузина Лиззи была нормальной, поэтому Джон тоже не возражал. Мужчина воззрился на него со сдержанным сочувствием.

— Ты как, держишься? Мы с мамой договорились не расспрашивать тебя, но уж с глазу на глаз ты можешь всё рассказать мне…

— Всё нормально, отец, — успокоил его Джон. — Вот только…

Это был идеальный момент. Беседа мамы с кузиной точно не затянется надолго, поэтому парень может рассчитывать на точный и быстрый ответ. Может ли он рассчитывать на участие отца? Джон немного замялся, но быстро осознал, что неуверенность сейчас ни к чему — у него нет другого пути. Ему показалось, его жизнь кончится, если он даже не попытается попасть в Вест-Поинт. Он должен был как можно скорее запустить этот процесс, чтобы обратной дороги у него уже не было.

Уокер-старший вопросительно смотрел на сына.

— Помнишь, ты как-то говорил со мной про Вест-Поинт? — неуверенно поговорил он, взглянув на отца.

Тот изменился в лице, сразу поняв, к чему ведет сын.

— Да, конечно, — серьёзно ответил он хрипловатым голосом.

— Я подумал над этим. Ты прав. Я должен поступать именно туда.

— Сынок…

— Я всё сделаю сам, — поспешил убедить его Джон. — Вот только… номинация и рекомендательные письма…

— Не беспокойся, Джон, я знаю людей, которые знают сенатора, — решительно прервал его Уокер-старший. — И сам я косвенно знаком с некоторыми нужными людьми…

— Это было бы здорово, папа, — благодарно улыбнулся парень. От осознания того, что отец на его стороне, ему стало легче, и он почувствовал себя увереннее. — Без твоей помощи у меня ничего не выйдет.

— Если мой сын хочет в Вест-Поинт, я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы он туда поступил, — мужчина довольно улыбнулся, с гордостью глядя на сына, и ободряюще сжал его плечо. Его рука была тяжелой и надежной, как якорь. — Но и ты не подведи.

Уокер решительно кивнул. Они немного помолчали, прислушиваясь к беззаботному щебету матери из гостиной.

— А ты точно всё обдумал? — серьёзно спросил отец. — Сын, ведь Вест-Поинт — это не шутки. Ты выбираешь военную карьеру. Обратного пути не будет.

— Я уверен, отец.

— Но ведь еще недавно ты собирался быть профессиональным футболистом.

— Я не собирался быть им! — возмущенно отозвался Джон. — Я просто не знал, кем я хочу быть на самом деле!

— Не кипятись! — отец поднял руки в останавливающем жесте. — А то мама услышит, — он призадумался. — Кстати, вопрос — как рассказать ей обо всём этом…

«Просто поставить перед фактом», — жестоко подумал Джон. — «Я не собираюсь идти против себя только чтобы не расстраивать мать».

На самом деле решение пойти в Вест-Поинт созрело в его сознании не в одночасье. Конечно, годами о военной карьере он тоже не думал, и не мечтал об этом с детства. Но теперь, после всего, что он пережил в последние недели, он просто не видел для себя иного пути, ощущая при этом смутное чувство долга. Он был уверен.

Отец выглядел озабоченным и довольным.

— Я всегда мечтал увидеть тебя в военной форме, сын, ты сам знаешь это, но ты точно не передумаешь? — еще раз настороженно осведомился он. — Потому что я собираюсь заняться этим вопросом сегодня же, и будет неловко отзывать просьбы…

— Знаю, папа, и нет, я не передумаю. К некоторым решениям люди идут годами, но от этого они не становятся зрелыми. Я думал об этом не слишком долго, но я уверен в том, что поступаю правильно.

Отец понимающе кивнул. Он был немного растроган.

— Удивительно, что за все эти годы мне так и не удалось сделать то, что у «Ревущих коммандос» получилось за каких-то несколько недель…

Джон со смущенным удивлением взглянул на отца.

— Коммандос?

— Ну, конечно, — усмехнулся мужчина. — Ты увлекся ими недавно и теперь заявляешь, что хочешь идти в Вест-Поинт. Или я не прав?

Уокер в смятении кивнул. На самом деле, это была «заслуга» не только «Ревущих» в целом, но и одного конкретного её члена в частности, но Уокер не стал говорить с отцом про Баки Барнса, которого почти боготворил.

— Я так и думал. Обрадовался, когда мама показала мне твою комнату, но пришлось подыгрывать ей. Но я всё равно постарался не слишком давить на тебя, — кажется, отец был доволен собой из-за своей догадливости. — У меня получилось?

— Отец…

Здесь к ним вернулась ничего не подозревающая миссис Уокер, и им пришлось резко менять тему.

* * *

Резкий контраст — душный кабинет Хопкинса. Воздух в нём казался густым от пыли, злости и разочарования. Когда Джон вошёл, взгляды парней впились в него, как штыки. Он физически ощутил волну ненависти — жгучую, липкую. Тренер недовольно взглянул него:

— Опоздал, Уокер. Место только в углу.

— Доброе утро, сэр, — спокойно проговорил Джон и кивнул в сторону мрачных лиц. — Привет, ребята.

В ответ ему кто-то что-то вяло промычал.

— Садись, — тренер Хопкинс откинулся в кресле, скрестив руки на груди.

Речь тренера была шедевром противоречия: команда — отстой (особенно квотербек), но при этом Уокер — ценный актив (хоть и списанный теперь в утиль). Смысл: ты — позор, но без тебя пока никак.

— Голова твоя, Уокер, последние недели явно торчала не из плеч. Побудешь пока резервным, всё обдумаешь. Докажешь, что готов — станешь холдером.

Парни, как стая шакалов, жадно кивали, особенно Коллинз — тот не сдерживал ехидную ухмылку.

— Справедливо, сэр, — ровно ответил Уокер, встретив взгляд Коллинза без тени злости. Его поле битвы теперь было далеко отсюда.

* * *

И вот финал акта: «разжалованный» квотербек столкнулся в коридоре с Нормой. Она плыла в окружении подружек, сияющая, безупречная. Остановилась, блокируя путь, — жесткий, отточенный спектакль. «Всё. Финал» — подумал Джон.

Запах ментола в ее дыхании смешался с удушающей аурой ванильных духов.

— Привет, Уокер, — бросила она, словно монетку нищему. Ледяное безразличие в её голосе было красноречивее слов.

— Норма, — Джон улыбнулся легко, глядя на ее алый рот, методично мнущий жвачку.

Подружки Нормы замерли, как грифы, но продолжали предвкушающе переглядываться.

— Видела твой позор вчера, — глаза ее были холодны.

— Весь стадион видел, дорогая, — парировал он спокойно.

— Думаю, нам пора расстаться, — она выбросила фразу, как использованный платок. — Не могу позволить себе встречаться с неудачником.

Внутри Джона что-то тихо щелкнуло. Не боль, а освобождение. «Ну, хотя бы не стала ходить вокруг, да около», — усмехнулся он про себя.

Он сделал шаг вперед, его улыбка стала чуть шире, почти дружелюбной, но глаза остались спокойными.

— Знаешь, Норма? — его голос прозвучал четко, чуть громче, чем нужно, чтобы слышали подружки. — Ты права, я бы на твоем месте тоже сбежал от себя вчерашнего. — он сделал театральную паузу, наслаждаясь ее нарастающим непониманием и весело улыбнулся. — Не скучай!

Не дожидаясь ответа, Джон легко обошёл оцепеневшую группу и пошёл по коридору, не оглядываясь. За спиной повисла гробовая тишина, а потом послышался взрыв возмущённого шепота. Уокер чувствовал себя отлично: спокойно, легко, с четким знанием того, куда двигаться дальше. Путь был свободен.