Грань силы (джен)

Пётр поправил на голове шлем, маску и тактические очки, после чего взял из багажника пластиковый кейс и захлопнул дверцу.

— При всём уважении, Верховный лидер, — обратилась к нему стоящая рядом и чуть подрагивающая от холода доктор Простович, — но было бы гораздо проще, если бы вы ненадолго отказались от своей металлической формы.

— Безусловно, — согласился Пётр, нажатием кнопки ставя автомобиль на сигнализацию. — Ведите, доктор, — приказал он, посмотрев на неё сверху вниз. — Всё ведь уже готово?

Доктор Простович окинула его очень пристальным взглядом и, коротко кивнув, попросила следовать за ней.

Снег под ногами громко хрустел, когда они шли от плохо освещённой парковки к дверям научно-исследовательского института. Особенно это касалось шагов Петра. Маскировочная форма сотрудника спецподразделения Главного управления охраны никак не скрывала его нечеловеческой массы.

Доктор Простович шла впереди, а Пётр держался чуть позади и слева от неё. По мере приближения к контрольно-пропускному пункту освещение становилось всё лучше и лучше, а на столбах и стенах зданий начали проглядываться камеры видеонаблюдения. Доктор Простович негромко выдохнула, как только они с Петром вошли в зону их покрытия, что с головой выдавало терзавшее её волнение.

— Спокойнее, доктор, — произнёс Пётр, когда они начали подниматься по ступенькам. — Совсем скоро это закончится.

Доктор не стала ничего отвечать, а лишь глубоко вдохнула и, натянув на лицо сугубо рабочее выражение, взялась за ручку двери. Та без сопротивления открылась, что означало, ночного визита здесь ждали.

— Здравья желаю, директор, — поздоровался с ней сидящий на посту военнослужащий. — Поздновато вы сегодня, — по-дружески заметил он.

— Неотложное дело, — холодно ответила доктор Простович. — Полковник Мельниченко предупреждён.

— Да, конечно, можете проходить, — сообщил солдат, сверяясь с бумагами на своём столе. — Для вашего сопровождения временный пропуск тоже оформили, — добавил он, протянув в окошко обезличенную пластиковую карту.

В процессе он ещё окинул Петра крайне заинтересованным взглядом и определённо сформировал в голове целый ряд уточняющих вопросов. Но озвучивать ни один из них так и не стал. Хороший солдат приказы не обсуждает. Он их выполняет так, чтобы ему самому потом лишние вопросы не задавали.

— Благодарю, — сказала доктор Простович, обхватывая пальцами пропуск.

Следом же оный оказался в руках у Петра, который, дождавшись, когда доктор пройдёт первой, прислонил приобретение к считывателю. Раздался характерный звуковой сигнал, и засветилась зелёная лампочка. Проход был открыт.

Двигаться Петру пришлось слегка боком, ибо под его габариты местные турникеты явно рассчитаны не были, но главное то, что дело было сделано. Они с доктором Простович вошли на территорию института без каких-либо проблем. Теперь оставалось добраться до нужной лаборатории.

Доктор вела Петра по пустым коридорам, чьи стены необычайно хорошо отражали звуки шагов. Казалось, их ходьбу должны были слышать не то что во всём здании, но и далеко за его пределами. Глупость, разумеется, но ощущение складывалось именно такое. Уж больно тихим был институт в ночное время.

Доктор Простович продолжала немного подрагивать, в чём уже вряд ли была виновата одна лишь зимняя погода. Отопление в институте, насколько мог судить Пётр, работало вполне хорошо. По крайней мере, по косвенным признакам. Ощутить перемены кожей Пётр, само собой, не мог. Для этого ему бы пришлось в действующий вулкан прыгнуть или что-то вроде того.

Хотя ремонт данному учреждению точно не помешал бы. Пётр видел сетки мелких трещин как на стенах, так и на некоторых участках потолка и пола. Институт был построен ещё в сороковые года прошлого века, и всё минувшее с тех пор время не прошло для него без следа.

Доктор провела Петра в третий относительно входа корпус и только тогда, нажав на кнопку, вызвала им лифт.

— Как давно с ней говорили в последний раз? — тихо спросил Пётр, наблюдая за изменяющимися цифрами на экране.

— Ещё до моего прихода, — ответила доктор. — Десять лет назад. Мы даже видеонаблюдение за ней вести больше не можем. Она покрыла паутиной всю камеру содержания, сделав из неё нечто вроде гнезда. Отсек для подачи еды работает исправно, но в остальном… Мы пробовали посылать людей для расчистки, но никто из них так и не вышел. Применять к ней силу запретил предыдущий Верховный лидер.

Лифт со звоном прибыл и раскрыл свои двери.

— Получается, она уже десять лет сидит там, ни с кем не контактируя, и занимается неизвестно чем? — уточнил Пётр, вместе с доктором заходя внутрь. — Как вы вообще тогда можете быть уверены, что она не сбежала?

— Датчики температуры и движения, — ответила Доктор Простович, выбирая на панели нужный этаж. — И кто-то же съедает всё, что мы ей даём.

Лифт поехал вниз.

— По правде говоря, уже давно ходят разговоры о том, чтобы наконец закрыть проект, — продолжила рассказывать доктор. — С тех пор, как она перестала идти на контакт, пользы от неё нет ровно никакой. Оптимизация многим кажется предпочтительным вариантом, учитывая в какую сумму ежегодно обходится её содержание. Но без вашего приказа… — с намёком посмотрела она на Петра.

— Если сегодня я не получу от неё то, что мне нужно, — чуть сдавил Пётр ручку кейса, — то, вполне возможно, этим всё и закончится.

Лифт снова остановился, и они вышли в коридор одного из подземных этажей института. Здесь их встретил ещё один контрольно-пропускной пункт с солдатом на посту и массивной, почти бункерной, дверью. Проверка пропусков и тут выдала положительный результат, вслед за чем дверь открылась, и Пётр с доктором прошли дальше.

— Это здесь, — сказала доктор Простович, останавливаясь у двери в самом конце коридора.

Она прислонила свой пропуск к считывателю и запустила Петра внутрь.

Лаборатория встретила их обилием гудящего и время от времени пикающего оборудования, а также почти кромешной темнотой, которая, впрочем, очень быстро рассеялась. Доктор включила свет, щёлкнув на стене почти всеми имевшимися переключателями.

Следом она пересекла комнату и расположилась, по всей видимости, за своим рабочим компьютером.

— Мне нужна минута, чтобы авторизоваться и получить доступ к управлению дверью, — сообщила доктор, стуча пальцами по клавиатуре.

— Не торопитесь, — ответил ей Пётр, подходя к абсолютно прозрачной стене в правой части лаборатории. — Время у нас есть.

«Гнездо, да?» — в то же время задал он мысленный вопрос, глядя на обилие паутины по другую сторону стекла.

Как и предупреждала доктор, видно там не было решительно ничего. Только эта липкая белая масса. И всё же кто-то за ней определённо скрывался. Паутина колыхнулась пару раз за то время, что Пётр к ней подходил.

— Ты же знаешь, кто я и зачем я здесь, не так ли? — почти неслышно спросил Пётр, прислоняя к стеклу правую руку.

И что-то коснулось прозрачной стены в ответ. Паутина в этом месте едва заметно прогнулась.

— Всё, я готова, — заявила доктор Простович. — Если вы ещё не передумали, то…

— Открывайте, — приказал Пётр, делая три шага в левую сторону. Остановился он напротив всё такой же прозрачной двери. — Пообщаемся с нашей последней великой княжной.

— Исключительно ради формальности обязана напомнить вам, что я против всей этой затеи, — сказала доктор, незамедлительно его приказ исполнив.

Раздался предупреждающий звуковой сигнал, и дверь, разрывая прилипшую к ней паутину, отъехала в сторону.

— Отключите все микрофоны и заприте сразу, как я войду, — отдал Пётр своё следующее распоряжение. — Когда закончу, дам знать.

И, не дожидаясь ответа, он шагнул внутрь. Дверь тут же закрылась.

В камере было темно. Встроенные источники света прятались где-то за покрывавшей всё паутиной, если вообще до сих пор работали. Какие-то крохи ещё изливались из-за спины Петра, где открытие двери образовало прорехи, но этого и близко было недостаточно. Человеческий глаз всё равно не мог здесь ничего различить.

— Приветствую, Ваше высочество, — разлился по камере мягкий женский голос. — Так отрадно видеть, что про меня всё-таки не забыли.

— Я не царь, не император и не король, — сухо ответил Пётр, даже не пытаясь отследить источник. Голос исходил одновременно отовсюду. Словно говорила с ним сама паутина. — Так что избавь меня от подобного обращения.

— Конечно, — почти промурлыкал голос, — конечно. Как я могла забыть. Больше никаких императоров и царей. Больше никаких генсеков. Только… Как же там сейчас? Верховный лидер?

Прозвучал лёгкий заливистый смех.

— Да, — продолжил голос, — это же совершенно другое дело.

По прилипшей к ногам паутине пробежали вибрации. Она двигалась. Перемещалась с одной стены на другую. Пётр выхватывал из тьмы отдельные элементы, вроде гигантских паучьих лап или же части чёрного брюшка, но всей картины увидеть не мог. Она специально его дразнила. Возможно, даже проверяла. Но Пётр оставался спокоен. Он пришёл сюда не в игры играть.

— У меня есть к тебе предложение, — прямо озвучил он. — Свобода в обмен на твои услуги.

— Свобода? — усмехнулся голос. — Нет, пожалуйста, не оскорбляй меня подобной гнусной ложью.

Пётр ощутил её присутствие прямо над собой. Длинная лапа спустилась книзу и легонько коснулась кейса в его руке.

— Ты предлагаешь мне сменить клетку на поводок.

— На очень длинный поводок, — уточнил Пётр. — Такой, с которым ты сможешь свободно бегать, пока будешь слушаться моих приказов. Не перечь мне и в остальном сможешь делать всё, что захочешь. Это лучше, чем продолжать гнить здесь.

— А по чьей же, напомни, прихоти я здесь оказалась? — спросил голос, одновременно с чем паучьи лапы начали обхватывать Петра за плечи. — Кто меня запер? — отзвучал следующий вопрос, и на сей раз источник его был предельно ясен. Он находился прямо над головой Петра. — Чей род мучал меня последние несколько десятилетий?

На его левое плечо капнуло нечто едкое и густое. Одежда в месте касания мгновенно растворилась, обнажая невредимую металлическую кожу.

— Если хочешь отомстить, то можешь попытаться, — невозмутимо ответил Пётр. — Я здесь. Один. Никто не сможет встать между нами, — безразлично озвучил он все благоприятные для неё условия. — Только знай, если решишься, пути назад уже не будет. И я сделаю то, чего избегали и мой отец, и мой брат. Наконец-поставлю жирную точку в долгой истории Романовых.

Раздалось тихое угрожающее шипение. Ещё несколько капель упали на Петра, разъедая шлем, маску и тактические очки на его голове. За считанные секунды всё это опало вниз разрозненными кусками.

А Пётр всё так же не шевелился. Он просто ждал.

Огибающие его лапы медленно смыкались всё сильнее и сильнее, но прежде, чем захват стал бы по-настоящему жёстким, они резко подались назад. Затем по камере пронёсся звук рвущейся паутины, и Петра залил свет из лаборатории. Одновременно с этим что-то очень большое перепрыгнуло на противоположную сторону, продолжая, как и прежде, оставаться в тени.

— Ты похож на Григория даже больше, чем Михаил, — заметил скрывающийся во тьме голос. — Твой брат боялся как использовать меня, так и убить.

— Мой брат мёртв, — констатировал Пётр, впервые позволив чему-то похожему на эмоции просочиться свои слова. — Значит, он явно делал что-то не так.

Снова раздался смех.

Он был таким чистым, искренним и звонким, что никак не мог принадлежать тому чудовищу, силуэт которого Пётр видел прилипшим под потолком к стене. Это просто не мог быть этот паук. И Пётр знал, что представшее перед ним обличье отнюдь не являлось для его собеседницы истинным.

— Честность. Люблю честность, — всё ещё посмеиваясь, проговорила она. — Жаль, что её мало кто ценит. Помнится, когда я сказала нечто подобное о своём почившем батюшке, мама наградила меня пощёчиной. А ведь если бы послушалась, смогла бы прожить немного дольше. Как и вся моя глупая семейка.

Паучья фигура поползла вниз и прямо на глазах принялась таять. Лапы втягивались, а туловище уменьшалось. К моменту, когда она коснулась ногами пола, от прежнего облика не осталось ни следа. На свет к Петру вышла необычайно красивая женщина с ниспадающим водопадом ярко-рыжих волос.

Романова Наталья Николаевна. Единственная из императорского дома Романовых, что сумела дожить до нынешних дней.

Полностью обнажённая она вызывающе покачивала бёдрами, подходя к Петру, а на устах её всё время играла улыбка. Она была уверенна и явно довольна тем, что сейчас происходило. Либо, по крайней мере, очень убедительно делала вид.

— Возможно, мы с тобой даже поладим, — заметила Наталья, проведя пальцем по его металлическому плечу. — Распутин и Романова… Навевает воспоминания.

Пётр заглянул в её насыщенно-зелёные глаза, но так и не смог понять, о чём же на самом деле она думала.

— Так и чего же от меня хочет великий и ужасный Верховный лидер? — спросила Наталья с налётом весёлого сарказма в голосе.

— Ты мне скажи, — потребовал в ответ Пётр.

Наталья улыбнулась чуть шире.

— Михаил Мёртв, Ульяна на пороге смерти, а прочие неудачи преследуют тебя одна за одной, — медленно перечислила она, обходя его по кругу. — Ты боишься… нет, ты знаешь, что в твоём ближайшем окружении есть предатель. И ты хочешь, чтобы я нашла его. Но не убила, нет… — покачала она головой, завершая круг. — Тебе нужны неопровержимые доказательства. Ты хочешь знать точно, кто это, чтобы разобраться с ним лично.

Наталья остановилась и снова встретилась с Петром взглядами.

— Ну что, я прошла проверку?

— Пройдёшь, когда сделаешь то, что только что сказала, — ответил Пётр. — Но сперва поводок.

Он поднял кейс, открыл его и достал шприц с прозрачной жидкостью внутри.

— А ты знаешь, как завоевать женщину, — издевательски прокомментировала Наталья, протягивая вперёд левую руку.

— Это сеть из генераторов, приёмников и проводников размером в нанометр, — начал пояснять Пётр, делая укол точно в вену. — Попав в организм, они в течение тридцати минут закрепятся на твоём спинном мозге. Если каждые двадцать четыре часа я не буду нажимать на кнопку и тебя в этот момент не будет рядом со мной, по твоей нервной системе пройдёт разряд тока. На первый раз тебя просто вырубит на пятнадцать-двадцать минут, заставив потерять контроль над всеми физическими функциями. На второй ты проведёшь без сознания от двух до трёх суток. Третий навсегда повредит твою нервную систему. За четвёртым последует частичный или даже полный паралич. А пятый… что ж, ты вряд ли захочешь доводить даже до четвёртого.

Введя весь состав, Пётр вынул иглу и вернул шприц обратно.

Он понимал, что Наталья и так всё должна была знать, учитывая её уникальное Чутьё, но хотел, чтобы она услышала это именно от него. Чтобы чётко осознавала, насколько он был серьёзен.

— Тебе всё понятно, или есть вопросы?

Наталья провела пальцем по месту укола, стирая большую каплю проступившей крови. А затем демонстративно поднесла этот палец ко рту и медленно его облизала.

— Всего один, — сказала она, обойдя Петра с левого боку и остановившись у стены своей камеры.

Одним быстрым движением Наталья сорвала объёмный кусок паутины и окинула взглядом лабораторию. Доктор Простович всё так же сидела за своим столом. Выражение лица у неё было напряжённым и предельно сосредоточенным. Словно она боялась даже вздохнуть.

— Когда начинать? — наконец спросила Наталья.

Пётр подошёл ближе и, посмотрев на доктора, кивнул. Дверь камеры открылась.

— Прямо сейчас, — ответил он.

Улыбка Натальи стала по-настоящему хищной.

— Люблю, когда мужчины переходят сразу к делу. Это так возбуждает.