Потерянная — незнакомая себе (гет)

Каникулы ворвались в Хогвартс с лёгкой зимней суматохой: ученики собирали чемоданы, обменивались объятиями, громко смеялись и бегали по коридорам, торопясь попрощаться до отъезда. В воздухе витал запах корицы, хвои и предвкушения праздника. Учащиеся один за другим исчезали в толпе, и замок постепенно опустел.

Когда последний поезд увёз своих пассажиров, Хогвартс преобразился. Казалось, сам замок вздохнул спокойно, как старик, оставшийся наедине с воспоминаниями. Большой зал украсили великолепные ёлки, каждая — со своим характером: одна мерцала звёздной пылью, другая звенела колокольчиками, третья сверкала ледяными сосульками. Потолок переливался мягким светом северного сияния, словно небеса опустились в стены школы.

На перилах лестниц и вдоль длинных коридоров зажглись гирлянды, в витражных окнах плясали снежинки, а доспехи распевали рождественские мелодии своим скрипучим металлическим голосом. Всё дышало волшебством — чистым, праздничным, почти детским.

Ева шла по пустым коридорам, замедляя шаг. Она чувствовала, как что-то внутри оживает. Сколько бы боли ни пряталось в глубинах её души, волшебство Хогвартса снова коснулось её сердца. Всё здесь было живым — свет, украшения, тишина, легкое эхо шагов в пустом зале.

Она останавливалась у окон и долго смотрела, как падает снег. Медленно, беззвучно. За окном белый покров укрывал землю, словно заботливое одеяло. Её губы дрогнули — почти улыбка.

Но в этой тишине тоже было что-то утешающее. Как будто замок говорил ей: «Ты здесь. Ты выжила. И ты не совсем одна».

* * *

Наступило утро Рождества.

Даже в опустевшем Хогвартсе чувствовалась лёгкая праздничная суматоха. Снег тихо падал за окнами, превращая двор замка в сверкающее белое поле, а в Гостинной Гриффиндора, несмотря на немногочисленность учеников, царила атмосфера радости и тепла. Те, кто остался на каникулах, получали подарки, смеясь и перебрасываясь обёртками.

Ева сидела чуть поодаль, свернувшись на лавке у окна. В её руках лежал аккуратный свёрток — письмо и крошечная заколочка. Подарок от Клэр. Простая вещица — недорогая, из недолговечной материала с маленькой бусинкой . Но для Евы это было дороже всяких волшебных предметов. Клэр, её подруга из приюта, не забыла ее. Написала письмо, закрепила подарок с любовью, искренне, по-детски тепло.

Пальцы Евы осторожно крутили заколку, как будто боялись сломать.

Ей было немного стыдно — она так долго не писала Клэр, была погружена в себя, в сны, в боль, в память. Но Клэр... она просто ждала.

Ева вспомнила, как несколько дней назад решилась наконец обратиться к профессору МакГонагалл.

Смущённо, опустив взгляд, она призналась, что хочет отправить письмо подруге. МакГонагалл долго на неё смотрела, а потом — впервые — её взгляд смягчился. Словно поняла, что этот крошечный шаг значил для девочки слишком много.

Профессор превратила старое перо на своём столе в изящный платочек,, которую Ева аккуратно уложила в письмо.

«Я прослежу, чтобы оно ушло маггловской почтой», — тихо пообещала МакГонагалл.

И она сдержала слово.

Сегодня Ева держала в руках ответ. Настоящее письмо, с подписями, с почерком, который она знала наизусть.

Привет, Ева!

Ну наконец-то я от тебя хоть что-то получила! Ты там что, совсем забыла, как выглядят ручка и бумага? Я уж думала, что тебя там в своей частной школе в подвал заперли без права переписки!

Как ты там вообще, а? Тебя там не мучают? А то я знаю эти закрытые школы — строгие, все в одинаковой форме, шаг влево, шаг вправо — выговор или минус ужин. Если кто-то тебя обижает — пиши сразу! Я придумаю, как туда прорваться и покажу им, что ты у меня не одна! У тебя есть я, ясно?

Слушай, только не вздумай чувствовать себя виноватой, что не писала. Я знаю, что тебе там, наверное, нелегко, и что времени на письма — как на десерты в приюте: вроде как обещают, но не дают. Так что я совсем не злюсь, честно. Просто скучаю, и всё.

Ты там друзей нашла хоть? Или опять сидишь где-нибудь в углу, тихая-тихая, как мышка? Я помню, как ты раньше в приюте постоянно старалась исчезнуть с глаз, но я-то знаю, какая ты на самом деле! Умная, сильная, просто ты сама в это не веришь.

А если кто-то на тебя орёт или пальцы гнёт — давай сдачи! Не бойся! Подумаешь, школа. Всё равно потом на каникулы вернёшься, и мы с тобой оторвёмся по полной! Пойдём в парк, будем есть мороженое зимой, болтать до позднего вечера и ржать, как раньше, помнишь?

Если ты не можешь писать — ничего страшного. Я подожду, пока ты вернёшься. Мы обязательно увидимся летом, и тогда ты расскажешь мне всё. Даже если захочешь — по глазам прочитаю. Ты же знаешь, я умею.

Я тебе тут купила заколку. Ну, не знаю, понравится тебе или нет, но она милая. Такая с маленьким жемчугом. Мне показалось, что она похожа на тебя — вроде простая, но на свету переливается. Надеюсь, ты её не потеряешь в своей “элитной” школе. Если потеряешь — не страшно. У меня будет повод подарить тебе новую.

Ты у меня самая лучшая, слышишь? Не грусти там. Даже если всё кажется тяжёлым — знай, я всегда думаю о тебе. И люблю тебя — не меньше, чем раньше.

Даже больше.

Жду лета. Жду тебя.

Твоя Клэр.

Самая дерзкая и преданная подруга на планете

И это было лучшее, что могло случиться в этот день.

По залу разносились радостные возгласы.

Рон и Гарри с восторгом разворачивали свои свитеры с инициалами. Ева наблюдала издалека — молча, незаметно.

И всё-таки ей удалось заметить свёрток, который Гарри получил отдельно. Как он осторожно его разворачивал, удивлённо трогал ткань. Она прищурилась — плотная, серебристая… мантия. И она догадалась. Мантия-невидимка.

Гарри и Рон переглянулись, тихо что-то обсуждая, посматривая в её сторону. Но никто не подошёл.

И Ева поняла — они не знали, как с ней быть. Она была для них… странной. Тихой. Слишком закрытой.

Ева отвела взгляд.

Это было не обидно. Просто… она уже привыкла.

Она снова посмотрела на заколку в ладонях. Клэр верила в неё. В её сердце потеплело.

Ева подняла голову. Вокруг прыгали, смеялись, размахивали подарками.

А она просто сидела и молчала. Но в её тишине теперь жила не пустота. В ней появилось что-то тёплое. Что-то, что возвращало её к жизни. Пусть совсем понемногу.

И всё-таки, мельком глянув на Гарри и свёрток у него на коленях, она ощутила странное, сильное желание.

Не из зависти — нет. А из тихой надежды: если бы у неё тоже была такая мантия… она могла бы войти в ту запретную комнату. К зеркалу. Найти ответы. Понять себя.

Она не знала, что именно там увидит. Но сердце подсказывало — что-то важное. Может, даже решающее.