Янгчен (джен)

ТОРГОВЛЯ

«Новое правило», — подумал Кавик. Больше никогда не пересекать саму площадь, насколько бы длинный крюк не пришлось делать.

Это просто было чересчур рискованно. После того как Тэин кровью проложил себе путь из святилища Гиду, на площади стали регулярно собираться обиженные жители Бинь-Эра. С каждым днём ​​к толпе стекалось всё больше и больше людей, выкрикивающих свои лозунги так громко, что ветер разносил шум на несколько кварталов.

Лёд нарастал. Воды бурлили. Придёт время — и центр Бинь-Эра обрушится сам на себя, а так как Кавик не знал, когда точно это произойдёт, то лучше было вообще никогда там больше не появляться. Вы не попадёте в водоворот, если вовсе не будете плавать.

Ему всё-таки удалось вовремя добраться до чайной «Золотая морошка», о которой раньше никогда не слышал. Внутри было темно, а полустены и ширмы образовали очень много углов в помещении. Хозяин, судя по звону кастрюль, возился на кухне. Кавик решил подождать, не снимая капюшона.

Цю таки пришёл и выбрал кабинку позади Кавика, чтобы они сидели спиной друг к другу. Самого же Кавика это раздражало. Предположительно, юноша постарше хотел, чтобы со стороны не было заметно, как они разговаривают друг с другом. Но в этом не было смысла, так как кроме них в заведении не было ни души.

Как угодно. После его неудачи с Аватаром, у Кавика больше не было права жаловаться на то, как другие выполняют свою работу.

— Капустный ты слизень, — пробормотал Кавик. — Знал же, в чью комнату меня посылал?

— Эта миссия была безопаснее какой-либо другой, — сказал Цю, смотря в пустоту, что, конечно же, выглядело совсем не подозрительно. — Что тебе сделает Воздушная Кочевница? Убьёт, что ли? Себя послушай, нытик. Вошёл и вышел без заминок.

Кавик обдумывал откровенно ложное заявление. Значит, молва на улицах о его встрече с Аватаром не разошлась. Семейный ужин оставался в тайне, а уволенные охранники то ли из-за своей преданности, то ли из-за щедрого выходного пособия не распускали по Бинь-Эру слухи о незваном госте в «Голубом особняке».

Это означало, что рыночная стоимость письма, которое он украл у Янгчен, по-прежнему была превосходна — настолько высока, насколько возможно.

— Заход прошёл не идеально, — сказал Кавик. — Мне удалось стащить лишь один конверт.

Он слышал, как Цю взволнованно выпрямился, а затем резко расслабился, пытаясь казаться хладнокровным.

— Возможно, ничего стоящего. Ты же печать не повредил?

— Сам посмотри, — сказал Кавик, передав конверт понизу, не оборачиваясь. Цю вслепую пытался нащупать бумагу, пока его пальцы не наткнулись на неё и не вырвали из чужих рук, словно голодная снежная чайка булочку.

Кавик позволил ему не торопиться в изучении внешней части письма. Как бы это ни печально, но Цю был самым близким подобием друга из всего, что осталось у Кавика. Как только жители Квартала Племени Воды перестали с ним разговаривать, круг общения сузился до одних только его товарищей-воров. Мама Аюнерак не в счёт.

— Хватит баловаться, — сказал Кавик. — Я только что предпочёл тебя Аватару, а она посимпатичнее будет. Скажи мне то, что я хочу знать.

Кавик провёл подушечкой большого пальца по кончикам других. По правде говоря, он не хотел завышать цену за такой крупный улов. Подсчитать, сколько в среднем берут за работу люди на побегушках в Бинь-Эре, было легко, но вот наладить отношения с родителями — нет.

— Итак, хорошо, моему контакту в контрольно-пропускном пункте выдался шанс наедине ознакомиться с записями, — сказал Цю. — Она не нашла имени «Каляан» в разделе одобренных, но зато там было описание внешности. «Восьмипалый человек из Племени Воды, просящий разрешения покинуть Бинь-Эр». Место назначения не выявлено, что бывает крайне редко. Это наверняка он, да? Информаторша говорит, что пропуск он получил примерно тогда же, когда ты, я или кто-либо ещё в последний раз о нём слышали.

Цю поёрзал на своём месте.

— Всё именно так, как ты подозревал. Твой брат покинул город.

* * *

Двенадцатилетний Кавик переживал перед тем, как ступить на материк. Хотя пасмурный климат по эту сторону пролива отличался не сильно, но в морском путешествии его страхи вскипятились.

— Мы совершим прыжок вместе, — сказал ему Каляан. — Тогда духи защитят нас, несмотря ни на что.

Следуя его указаниям, вся семья сняла рукавицы и взялась за руки, образовывая единую цепь. Кавик схватил руку брата, аккуратно заполняя пространство отсутствующих безымянного пальца и мизинца Каляана своим кулачком. Пока тот считал от десяти до одного, родители игриво дразнили младшего сына за глупость, а старшего за то, что он разыграл брата такой плохой идеей. От холода их открытая плоть показывала и трескалась.

Каляан сосредоточился и подмигнул Кавику, заканчивая обратный отсчёт:

—… Три… Два… Один!

Вчетвером они синхронно сошли со своего умиака, а затем зааплодировали, размахивая в воздухе соединёнными руками. Другие семьи, совершавшие посадку, закатывали глаза и качали головами, но Кавик почувствовал неописуемое облегчение. Он не провалился сквозь гравий и его не пронзили стрелы. Очаровывающая сила единства уберегла их.

Великие доки Бинь-Эра располагались с глубокой стороны моря. Рабочие копошились на огромных грузовых кораблях, обложенных деревянными досками, и разламывали содержимое железными крюками и лопатами. Бочки скатывались по импровизированным пандусам, иногда со всплеском падая в воду, но на них никто не тратил время. Определённое количество утерянного имущества было допустимым ущербом.

Кавик вздрогнул, вспомнив, как полярная медведесобака поедает свою добычу, оставляя нетронутой на снегу кучу мяса. Но их группа северян смогла без происшествий добраться на собственных судах, подходящих для мелководья и позволивших безопасно пришвартоваться. Не хуже простого передвижения между лагерями.

«Может быть, эта новая земля окажется не такой уж и плохой», — подумал он, когда подошёл человек в громоздкой зелёной униформе, чтобы встретить их.

Начиная работать младшим сотрудником в «Нукингаке», Кавик поражался тому, насколько стабильной была заработная плата. Ты точно знал, сколько монет заработаешь за неделю. И хотя можно было и не рассчитывать на счастливый улов, вроде кита-моржа или сети, лопнувшей от целой стаи окуней-каракатиц, но никогда не приходилось подолгу в чём-то нуждаться.

Протирая свои уставшие глаза, он сидел за столом в конторе и думал о том, как же ему повезло. Многие его коллеги приехали в Бинь-Эр в одиночку, оставив жён и мужей, родителей и детей, но Кавик всегда был под одной крышей с теми, кого любил больше всех.

Каляан же проработал в «Нукингаке» менее полугода.

Недовольства он никоим образом не высказывал. Просто одним утром не явился на смену, а затем и следующим. Третьей попытки не последовало, потому как его уволили и запретили более посещать предприятие.

Бесшумный переполох, последовавший за уходом Каляана, и то, как его семья стала изгоями на собственной работе, многому научили Кавика о настоящем положении дел в Бинь-Эре. Подслушивая разговоры своих опечаленных сослуживцев, он узнал, что истинным преимуществом «Нукингак и партнёры» был не низкий процент ошибок в работе, а минимальное участие в большом круговороте сил в городе.

Так как сотрудники конторы держались особняком и почти не контактировали с кем-либо из Народа Огня и Царства Земли, а сам бизнес не был во власти кого-то из шанов, «Нукингак» оставили в покое. Потому его рабочим было легче получить пропуск на выезд из Бинь-Эра, если они захотят. Но Каляан, внезапно уехав в неизвестном направлении, угрожал этой привилегии, если она, конечно, когда-либо действительно существовала.

Бинь-Эр был рыболовной плотиной, которая затягивала и не отпускала неосторожных индивидов. Никто из счетоводов, включая Кавика, не планировал жить здесь вечно. На полюсах было просто не принято подвергать всю группу риску из-за собственного безрассудства. Каждый присматривал за своими людьми.

Каляан по-прежнему приходил домой по вечерам, хоть так и не дал понять, чем занимался. Он сказал Кавику, что нашёл другую работу. Всё было нормально.

Где бы он теперь не трудился, но платили там явно выше, чем счетоводу. Кавик слышал в «Нукингаке», как в отношении его брата шептали такие слова как: «на побегушках», «вор», «шпион».

Каляан появлялся дома всё реже и реже. И это тоже нормально. Молодые люди со временем покидают родительский дом, чего и следовало ожидать. Конечно, обычно этому предшествовала женитьба, но про свою личную жизнь Каляан рассказывал не больше, чем про работу.

А ещё он подарил им целый новый дом. Не насильно, но принудительно. Он считал, что лучше жить ближе к международному району. Конечно, деревянное помещение было сложнее содержать в чистоте и тепле, но оно было лучше. Почему? Ни Кавик, ни его родители не знали. Они послушались Каляана и перенесли туда свою масляную лампу вместе с остальными вещами. Он звучал очень убедительно. Переезд не остался незамеченным соседями.

И вот однажды утром это произошло. Все счетоводы, писари и ассистенты были вызваны на предприятие. Начальник объяснил, что некто, хорошо знающий список клиентов и даты окончания их контрактов, переманил самых важных покупателей. Многим из собравшихся это грозило потерей работы.

Кавик наблюдал, как избавляются от его соседей. Это был первый настоящий урок о том, как устные соглашения и написанные числа, мистические слова, бесследно витающие в физическом мире, могут привести к тому, что человек останется без возможности жить. Он и его отец не попали под раздачу. В этом решении не было никакой логики.

Жители квартала Племени Воды сплотились вокруг своих менее удачливых соседей, тем самым поддерживая друг друга. Но не было сомнений в том, кто виноват в произошедшем, ведь Каляан так и не вернулся домой.

Кавик с родителями ждали его, заслуженно страдая. На полюсах те, кто совершил непростительные преступления против общества, могли проснуться одним утром и обнаружить, что лагерь двинулся дальше, оставив их позади. В Бинь-Эре некуда было двигаться, кроме как убежать за угол, когда приближался Кавик, отсесть подальше, когда он садился за своё рабочее место, отойти в сторону, когда он пытался заговорить.

Был ли вообще какой-то переломный момент? Конкретная точка во времени, когда Кавик слишком сильно пропитался Бинь-Эром, что его тело пыталось очиститься? Он не мог вспомнить такого. Зато мог вспомнить, как очевидное решение его проблем ярко вспыхнуло в голове, склонив собрать вещи и стать вторым в истории человеком, добровольно покинувшим «Нукингак».

В большинстве случаев охота требовала терпения и награждала за него хорошей добычей, но не всегда. Чтобы настигнуть плавниковых оленей, не имело смысла ни блуждать в случайном направлении, ни выжидать их возвращения в засаде. Необходимо было идти по следам, не отставая. Чтобы отыскать своего брата, Кавик был вынужден пойти по его стопам.

Он начал работать на побегушках точно так же как Каляан. Он был готов играть по этим правилам и выискивать любые зацепки, пока не найдёт того, кого раньше в Долгой Дали считали золотым ребёнком. А затем вернёт его домой, даже если придётся применить насилие и крики, чтобы их семья могла уехать из этого покинутого духами города так же как прибыла в него.

Вместе.

Его поиски начались. Проникаться информационной игрой поначалу было так захватывающе и очаровательно, как и перебирать украденные протоколы совещаний или углубляться в криминальные конфликты.

Но эта клятва была дана давным-давно. Дальнейшие перспективы его расследования были мертвы, а Цю, видимо, выступал гробовщиком. Кавик не знал, что делать.

Если предположить, что Цю говорил правду, то всё сходится. Это объяснило бы, почему Кавик не смог найти Каляана в городе, который большинство людей покинуть не могли. И это значит, что его старший брат, не оставив никакой весточки, бросил свою семью навсегда.

* * *

Кавик чувствовал себя очень слабым и одиноким, сидя перед никем. Он прокашлялся. А затем снова прокашлялся, но не помогло.

— Эй, — сказал Цю с сочувствием, что было для него довольно редким. — Мне жаль. Я знаю, что в Племени Воды члены семьи очень близки друг с другом.

— Да, я… — промямлил Кавик, желая перевести тему. — Что будешь делать с письмом?

— То же, что и Каляан, — сказал Цю. — Валить отсюда.

Его сочувствие было не настолько велико, чтобы не сыпать соль на свежую рану. Он издал хлопок резким движением бумаги.

— Я знаю, где можно найти агентов, представляющих покупателей из-за рубежа, к которым и направлюсь. В приоритете Таку. Осточертел мне этот холод.

Цю некого было взять с собой. Кавик откинул прочь странное чувство внутри себя, прежде чем оно успело превратиться в жалость или зависть.

Уходя, Цю встал и поправил своё тяжёлое пальто. Он остановился у выхода, позволяя увидеть выражение безудержной радости на своей круглой рябой физиономии. Он был свободен.

— Передай Каляану мои наилучшие пожелания, если когда-нибудь снова встретитесь, — сказал он, а затем растворился на улице.

И вместе с этим шансы Кавика на воссоединение семьи канули в небытие. Он рухнул на своё сиденье и прижался головой к стене, пока не стало больно.