Ошибка на 17 оборотов в минуту (гет)

Три кружки с дымящимся кофе стояли на столе, а между ними лежали злополучные расчёты Гермионы. Снейп и Люпин по очереди изучали их, пока Люпин, наконец, не нарушил тишину.

— Профессор… — начал он осторожно.

— А знаете, — перебила его Гермиона, чуть не расплескав кофе от собственной резкости. — Мне кажется, в рамках нашего… э-э… научного синдиката, пора перейти на имена. Вы уже не ученики Хогвартса, а полноценные соучастники потенциально взрывоопасных экспериментов. — Она ободряюще улыбнулась, пытаясь скрыть лёгкую неловкость. — Так что, пожалуйста, зовите меня Гермиона. Ремус, что ты хотел сказать?

Она сидела на стуле между ними, чувствуя себя как рефери на матче по квиддичу, где вместо клюшек могут быть слова.

— Гермиона, — снова начал было Люпин, но его снова перебили, теперь сосед Гермионы по стулу с другой стороны.

— Гермиона, — произнёс Снейп, и её имя в его устах прозвучало отточенно-формально, будто он давно отрепетировал это в уме, но так и не смог придать слову теплоты. Его лицо было невозмутимым, он смотрел на Люпина. — Вы в курсе некоторых… особенностей, касающихся мистера Люпина? Он может представлять определённую опасность.

Гермиона внимательно посмотрела на него. В словах не было язвительности. В его глазах читалась не злоба, а… озабоченность? С другой стороны, а вдруг она и правда была бы не в курсе, что её сотрудник раз в месяц превращается в зубасто-когтистое существо? Но все равно сейчас это довольно бестактно…

Люпин встретил взгляд Снейпа, а потом смиренно перевёл глаза на чёрный экран компьютера, его поза стала напряженной.

— Северус, — начала Гермиона, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на удивление от использования его имени. — Да, я в курсе. И спасибо, что подняли этот вопрос. Ремус здесь на тех же основаниях, что и вы. Так что давайте расставим все точки над «и», чтобы это больше не витало в воздухе между нами, как ядовитый газ. Нам нужно работать сообща.

Снейп склонил голову набок, его руки были скрещены на груди в защитной позе. Люпин чуть расслабил плечи, но продолжал изучать пиксели на мёртвом экране.

— Что ж, если мы это прояснили… — начала Гермиона, надеясь перевести тему.

— На самом деле, Гермиона… — тихо, но чётко произнёс Люпин, мельком глянув на Снейпа. — Северус прав. Я могу быть опасен. Однажды я… уже представлял для него опасность. Я не хотел этого. Мне бесконечно жаль… но я не могу это контролировать. И возможно, всё-таки стоит учитывать…

Снейп сначала смотрел на него исподлобья, а потом перевёл взгляд на Гермиону, словно проверяя как она отреагирует.

— Как именно это произошло? — спросила она, делая вид, что разбирает завалы на столе. — Я имею в виду опасность? Я полагала, твои превращения проходят в строго контролируемых условиях?

Снейп и Люпин снова обменялись взглядами — на этот раз в них читался немой вопрос: «А сколько именно деталей нам раскрыть?»

— Эта история… была скорее результатом чудовищной глупости и недоразумения, — наконец, сквозь зубы процедил Снейп, капитулируя.

— Я всё равно приношу свои извинения, Северус, и не только за…

— Не стоит, — резко парировал он, отводя взгляд.

Гермиона почувствовала, что хочет запустить в них своими расчётами.

— Так! — сказала она, слегка хлопнув ладонью по столу. — Давайте сегодня сосредоточимся на том, чтобы заставить эту многотонную железяку хоть что-то показать. А позже, Ремус, у меня для тебя есть кое-какое предложение по твоему проекту. Оно вселяет надежду, что мы сможем если не решить, то значительно смягчить твою… проблему. Но пока, — она вздохнула, и пытаясь отодвинуть драмы в сторону, — моё новое предложение по поводу нашего микроскопа: попробовать создать аналог магического интерфейса напрямую с помощью световодов. Они должны провести изображение, минуя магические помехи железа. Что скажете, господа, своим свежим взглядом?

— А что, если попробовать стабилизировать не сам сигнал, а среду вокруг? — осторожно предложил Люпин. — Создать временное стабильное поле…

— Это потребует колоссальных затрат энергии и может повлиять на свойства самого зелья, — задумчиво, но с интересом парировала Гермиона.

— А что, если изменить не среду, а сам принцип появления изображения? — вклинился Снейп, его пальцы замерли в сантиметре от схемы. — Использовать не световой, а теневой принцип. Преобразовывать не свечение, а его отсутствие в определённых спектрах. Это обойдёт проблему?

Воцарилось молчание. Гермиона уставилась на него, потом на схему.

— Чёрт возьми, я думаю… возможно да, должно получиться… — выдохнула она с неподдельной надеждой на успех. — Это… это очень необычный взгляд.

— Я предпочитаю термин «нетривиальный», — негромко заметил он, и уголок его рта дёрнулся.

И дело пошло. Напряжение спало, сменившись азартом научной охоты. Они спорили, чертили схемы, пробовали, снова спорили. Лаборатория наполнилась гулом дискуссий, а не тягостным молчанием.

Когда за окном окончательно стемнело и зажглись звёзды, а желудки учёных начали намекать на ужин, в окно с размаху врезалась усталая на вид сова. Она бросила на стол смятый клочок пергамента и тут же устремилась обратно в ночь, словно боялась, что её тоже заставят разбираться с компьютером.

Гермиона развернула записку, пробежалась глазами по строчкам, и лицо её озарила улыбка.

— От Гидеона, — объявила она, зачитывая вслух. — «Фаб пришёл в себя. Сказал, что у него во рту вкус, будто у протрезвевшего дракона. Спасибо. Вы все — гении и чудаки. Г.П.».

— Что ж, — расслабленно произнесла Гермиона, — давайте закончим сегодня на этой прекрасной ноте…

Но в этот момент в дверях возникла высокая фигура в сияющих звёздах на мантии. Альбус Дамблдор стоял на пороге, его глаза весело искрились позади полумесяцев очков.

— Добрый вечер, — произнёс он мелодичным голосом. — Я совершал свою вечернюю прогулку, и увидел, что у вас все еще кипит работа, — улыбнулся он в сторону напарников Гермионы.

Люпин и Снейп вежливо, хотя и немного ошеломлённо, поздоровались. Гермиона сообщила Дамблдору радостные новости о Фабиане.

— Прекрасно, — просиял Дамблдор. — Нет ничего приятнее, чем знать, что наши таланты направлены на спасение жизней, а не только на… — он окинул взглядом лабораторию, — …на покорение строптивых механизмов. Вы проделали восхитительную работу. Прямо дух захватывает!

Он подошёл к компьютеру, который как раз выдавал на экран нечто расплывчатое и зелёное, похожее на кадры из очень плохого магического видения.

— О! — воскликнул Дамблдор с видом ребёнка, увидевшего новую игрушку. — А это что за интересный агрегат?

— Это источник всех наших текущих бед, — ответила Гермиона и с лёгкой иронией пояснила чего они хотят добиться и что у них получилось (ничего).

— Ох, позвольте мне попробовать…, — Дамблдор вытащил свою палочку. Он как будто не прочёл никакого заклинания, просто поводил ею возле системного блока, словно дирижируя невидимым оркестром, и мягко щёлкнул по монитору.

Экран мигнул, и на нём возникла не просто картинка, а идеально чёткое, цветное и стабильное изображение пузырьков в зелье, сопровождаемое изящными графиками их движения.

В лаборатории повисла ошеломлённая тишина.

— Иногда, — сказал Дамблдор, пряча палочку, — самое сложное — это не придумать заклинание, а просто… попросить механизм вести себя прилично. Обычно я применяю этот метод к особо капризным устройствам и… к некоторым членам Совета управляющих. Отлично работает. Продолжайте в том же духе!

И с этими словами он, насвистывая что то веселое, удалился, оставив их втроём в полнейшем ступоре.

Гермиона первая пришла в себя. Она посмотрела на Снейпа, который смотрел на экран с выражением глубочайшего оскорбления на лице. На Люпина, который смотрел на дверь с благоговейным ужасом. И представила себе Гидеона, который сейчас наверняка отпаивает Фабиана чем-то крепким.

Живот в этот момент предательски заурчал, напоминая, что все великие открытия совершаются на сытый желудок.

— Знаете что, господа? — объявила она, поднимаясь. — Наш рабочий день официально объявляется оконченным. А чтобы отметить наше первое крупное достижение — спасение жизни и покорение техники — я поведу вас в одно секретное место. Безопасное, уютное…. и с отличной кухней.

Она повела их по знакомым ей тёмным коридорам и потайным лестницам. Люпин выглядел заинтригованным, Снейп — подозрительным, как будто она вела их в логово Кровавого Барона.

Наконец они остановились у большой картины с изображением вазы с фруктами. Гермиона пощекотала грушу, и картина отъехала в сторону, открыв вход на главную кухню Хогвартса.

Их встретил настоящий взрыв активности и радушия. Десятки домовых эльфов в аккуратных полотенцах с гербом Хогвартса суетились у печей, но как только они увидели гостей, всё замерло.

— Дорогие гости! — пропищал один из эльфов, кланяясь так низко, что его длинный нос чуть не упёрся в каменный пол. —У нас есть для вас угощение!

Прежде чем кто-либо успел что-то сказать, их усадили за отдельный столик, и на нём моментально выросла гора яств: серебряное блюдо с ещё тёплыми сэндвичами с нежнейшим ростбифом и хрустящими огурчиками, тарелка с сэндвичами с копчёным лососем и сливочным сыром, и ещё какие-то волшебные, с начинкой, которая слегка переливалась всеми цветами радуги. А в центре стола красовался огромный шоколадный торт, украшенный сахарными фигурками сов, котлов и даже подобием микроскопа.

— Это… это великолепно, — пробормотал Люпин, глядя на этот пир с лёгким ошеломлением.

— Эльфы слышали, что в аудитории работают допоздна! — объяснил эльф, бегая вокруг стола и подливая каждому в кружку тыквенного сока. — И приготовили про запас! И для мистера Ремуса, и для мистера Северуса, и для мисс Гермионы! И торт можно взять с собой!

Они ели почти молча, наслаждаясь непривычной атмосферой уюта и…. всеобщего обожания. Даже Снейп, казалось, расслабился на полмиллиметра, оценивая сложность вкуса того самого переливающегося сэндвича (это был паштет с клюквенным соусом?).

Когда они уже заканчивали, Снейп, отряхивая крошки с мантии, произнёс своим ровным, безэмоциональным голосом, глядя куда-то в пространство.

— Поразительно. Профессор Дамблдор управляется с магическими интерфейсами с той же лёгкостью, с какой эльфы создают кулинарные шедевры. Жаль, что его рецепт «настроить всё одним взмахом палочки» не приложен к этому торту в качестве инструкции. Это могло бы сэкономить всем время.

Люпин, не ожидавший такой почти что шутки, неуверенно фыркнул, поперхнувшись крошкой, и сгрёб остатки своего сэндвича, чтобы скрыть смущение.

Гермиона же лишь покачала головой, день выдался насыщенным.

— Что ж, — сказала она, распахивая дверь обратно в коридор. — Если Дамблдор начнёт помимо управления школой и спасения мира ещё и писать кулинарные книги с магическими советами, нам всем придётся искать новую работу. Пойдёмте, господа, пора и честь знать.

Они вышли на прохладные каменные плиты коридора, оставив за спиной уютное тепло и запахи кухни. Люпин, первым нарушил тишину.

— Мне, пожалуй, пора, — сказал он, с лёгкой улыбкой кивая каждому из них. — Спасибо за... необычный вечер. Спокойной ночи, Гермиона. Северус.

Он повернулся и зашагал по направлению к спальням, его силуэт быстро растворился в полумраке длинного коридора.

Гермиона и Снейп остались стоять у картины с фруктами. Неловкое молчание повисло между ними, нарушаемое лишь тиканьем каких-то далёких часов.

— Гермиона... — начал Снейп, и его голос прозвучал тише обычного. Но что бы он ни хотел сказать, он почти сразу остановился, отведя взгляд в тень. — ...Доброй ночи.

Развернувшись, он быстро зашагал прочь, его плащ развевался за ним как тёмное крыло.

— Доброй ночи и вам, — сказала ему вслед Гермиона, глядя на его удаляющуюся спину.

Когда звук его шагов окончательно затих, она осталась одна в тихом коридоре.

«Вот ирония,— улыбнулась она самой себе.— В прошлом я мечтала о важных открытиях и великих свершениях. Теперь у меня есть и то, и другое, и плюс два сложных сотрудника. И всё, чего мне по-настоящему хочется — это чтобы кто-нибудь просто спросил, как прошёл мой день».

Она медленно побрела к своей башне, её шаги эхом отдавались в пустынных коридорах. Призраки прошлого и призраки настоящего, казалось, сливались воедино в полумраке спящего замка.