Возвращение к истокам (гет)

Кабинет Марши Макдугалл напоминал интерьер из модного журнала. Гермиона сидела на мягком диване цвета слоновой кости, наблюдая, как свет от панорамного окна играет на глянцевом мраморном полу.

В центре помещения стоял прозрачный стол, над которым парили несколько номеров «Ведьминого совета». Их страницы медленно перелистывались сами собой. Рядом мерцала стойка с образцами тканей — от классического шёлка до роскошной парчи.

Марша, хозяйка этого изысканного пространства, казалась его неотъемлемой частью. Платье на ней мягко переливалось от нежно-розового к сиреневому, а жемчужные серьги поблёскивали при каждом движении. Она спокойно потягивала чай, и её неторопливость составляла разительный контраст с взволнованным рассказом ее гостьи.

Когда Гермиона замолчала, Марша плавно поставила чашку и сказала:

— Хорошо. Давай разберём этот диалог. Ты ведь пришла за профессиональным взглядом, а не за утешением?

Гермиона кивнула, её поза выражала собранность и готовность к работе.

— Отлично. Начнём с твоего успеха. Фраза «Что ж, значит, твоё мнение было ошибочным» — идеальна. Ты отказалась от навязанной роли «оправдывающейся девочки» и чётко обозначила границы. Это высший пилотаж. Запомни это ощущение.

Она сделала пометку в блокноте точным движением:

— А теперь посмотрим, где он тебя зацепил. — Марша провела рукой по странице, — Вот здесь, он переходит от критики журнала к критике твоих усилий. Он бьёт точно в цель, понимаешь? Твой ответ «А я недостаточно стараюсь?» — это естественная реакция, когда задевают самое больное.

— Я позволила эмоциям взять верх, — констатировала Гермиона с досадой.

— Всего на мгновение! — ответила Марша. — Ровно на одну реплику. И он тут же использует твой справедливый гнев против тебя. Фраза «какие вы, люди, ранимые» — типичный прием абьюзера. Он выставляет твои обоснованные чувства иррациональной истерикой, а себя позиционирует как «зрелую сторону», которая «вынуждена это терпеть».

Откинувшись на спинку кресла, Марша уточнила:

— И что, ты считаешь, что проиграла этот раунд?

— Похоже на то, — мрачно ответила Гермиона.

— Ошибаешься! — воскликнула Марша. — Ты его проанализировала. Теперь ты знаешь его почерк. Он обесценивает, провоцирует, навешивает ярлыки и перекладывает ответственность. Твоя задача — не поддаваться на эти провокации.

— Какая тактика была бы оптимальной? Игнорировать?

— Иногда — да. Но в данном случае… Ты ошиблась не в том, что разозлилась, а в том, что позволила гневу заставить тебя защищаться и что-то ему доказывать. Помни, что твоя ценность не зависит от его оценки. Представь, что вместо взрыва ты сохранила бы то же холодное спокойствие, что и в начале. И ответила бы что-то вроде: «Мои методы обучения — это моё личное дело. Вернёмся к нашим «неприятностям»?». Ты перевела бы фокус обратно на суть проблемы, лишая его эмоциональной подпитки.

Гермиона задумалась, мысленно проигрывая альтернативные варианты диалога.

— Интересно... А зачем ему вообще потребовалась эта эскалация в такой момент?

Марша пожала плечами:

— Кто знает? Ты упоминала что-то о том, что наорала на него за пролитый кофе?

— Да, что-то в этом роде, — уклончиво ответила Гермиона.

Она, разумеется, не стала посвящать Маршу во все детали ситуации, ни в то, кем на самом деле был Локи, и в чём состояла природа их взаимоотношений.

— Ну вот, — развела руками Марша. — Может, решил отыграться за это. Но суть не в поводе, дорогая. Такие мужчины всегда найдут причину для придирок. Вопрос не в том, что ты сделала не так в этот раз, а в том, что ты вообще делаешь рядом с этим человеком.

По затянувшемуся молчанию Гермиона поняла, что Марша ждёт от неё ответа.

— Я не могу его оставить, — наконец, выдавила она. — Последствия будут катастрофическими.

— Он угрожает тебе? — встревожилась Марша. — Есть организации, которые помогают ведьмам в таких ситуациях...

— Не совсем так, — поспешно перебила Гермиона. — Ситуация сложнее. Я не могу просто уйти.

— Хочешь сказать, он связал тебя каким-то ритуалом? — Марша понизила голос. — Это тоже поправимо. Ко мне обращалась ведьма, чей муж вплёл в её волосы чары верности. Но мы подали на него заявление в Отдел магического правопорядка...

Гермиона слушала, и в душе шевельнулось горькое чувство — смесь грусти и зависти. Как просто в других случаях: «уйти», «подать заявление». А если от твоего выбора зависит судьба мира?

Марша, уловив её настроение, замолчала. Отложив перо, она внимательно посмотрела на Гермиону:

— Знаешь, большинство женщин надеются услышать «оставайся». А когда я говорю «уходи», они злятся или плачут. А ты... просто молчишь. Словно знаешь нечто, недоступное мне.

Гермиона сжала пальцы, ощущая тяжесть этой правды.

— Я не могу его оставить, — повторила она, подбирая слова. — Не из-за чувств. Есть обязательства, нарушив которые, я спровоцирую нечто более страшное, чем разбитое сердце.

Марша долго смотрела на неё, затем медленно кивнула.

— Признаюсь тебе, я не открывала никаких великих истин. Всё, о чём я пишу, — это переработанные идеи из маггловские книжек. Моя заслуга лишь в переводе их терминов на наш язык.

Подойдя к изящному резному шкафу из светлого дерева, Марша достала стопку книг. Она протянула их Гермионе.

Гермиона взяла книги, чувствуя их незнакомый вес. Пальцы сами начали перебирать корешки:

«Женщины, которые любят слишком сильно» Робин Норвуд — на обложке была изображена женщина, цепляющаяся за ногу мужчины. Аннотация обещала разобрать созависимые отношения по косточкам.

«STOP Газлайтинг» Робин Стерн. Подзаголовок гласил: «Как распознать скрытую манипуляцию и вернуть себе реальность».

«Зачем он это делает» Ланди Банкрофт. Гермиона задержалась на ней — книга подробно разбирала психологию мужчин-абьюзеров, их тактики контроля и манипуляций.

— Похоже, твоя ситуация чуть сложнее типичных случаев, — мягко заметила Марша, наблюдая, как Гермиона изучает книги. — Но человеческая природа едина, магия здесь ничего не меняет. Основы манипуляций и психологического насилия одинаковы что в маггловском мире, что в нашем. Возможно, эти книги помогут тебе лучше понять механизмы того, что происходит.

— А есть способ... не чувствовать этой бури при общении с ним? — с надеждой спросила Гермиона. — Какое-нибудь зелье? Амулет?

— Милая, тут нужно нечто большее, чем амулет, — покачала головой Марша. — Психотерапия. — Она оглянулась на дверь и понизила голос. — У меня есть контакт в маггловском мире. Один парень... он в курсе наших реалий. Работает абсолютно конфиденциально.

Марша наклонилась ближе, понизив голос до шёпота:

— И я буду очень благодарна, если ты не будешь распространяться о нём... Статут о секретности, ты понимаешь. Наши консервативные ребята из Министерства могут не понять такого сотрудничества. Но поверь мне, иногда маггловские методы исцеления души работают куда лучше, чем самые сильные заклинания.

Гермиона задумчиво перебирала страницы:

— Спасибо. Но сначала я изучу теорию. Если методы будут достаточно убедительными... возможно, рассмотрю и практическое применение.

________

Она вышла из кабинета, и её не оставляло смутное ощущение, что Марша увидела в ней лишь ещё одну женщину, неспособную порвать с токсичным мужчиной из-за каких-то психологических проблем, тянущихся из детства. Что ж поделать, ведь правда была куда страшнее и не умещалась в рамки советов из журнала.

Впрочем, она дала ей книги — это лучше, чем ничего. Хоть что-то осязаемое в этом хаосе. Книги Гермиона всегда ценила. И кто знает, может, она отыщет в них крупицу знания, способную ей помочь.

Она вспомнила их последнее приключение с Локи. Тогда ей пришлось простоять на холодной улице больше часа в ожидании его возвращения. Пальцы одеревенели от того, как крепко сжимали Камень Времени, когда пространство перед ней озарилось знакомым сиянием — верным предвестником его появления.

Он материализовался в безупречном виде — ни единой складки на одежде, ни тени усталости на лице, будто и не было недавней схватки.

— Прошу прощения за задержку. Решение вопроса потребовало определённой... деликатности.

— Так ты решил проблему с магами? — спросила она с нетерпением.

Уголки его губ дрогнули в чём-то, отдалённо напоминающем улыбку:

— Я предоставил им более увлекательную головоломку. Один очень амбициозный и совершенно безбашенный колдун собирается разорвать ткань времени. Я просто... подкинул ему нужные знания и сделал так, чтобы Хранители это обнаружили. Теперь у них есть настоящий пожар, который нужно тушить. Словом… наши персоны пока для них не в приоритете. На какое-то время. А потом, я думаю, мне удастся с ними договориться.

Это было именно то, чего она боялась. Он не просто нашёл решение. Он создал настоящую, смертоносную угрозу для невинных людей — и всё потому, что она отказалась провести год-два в изгнании. Потому что ей было страшно и одиноко. Её эгоизм, её слабость... теперь за них кто-то заплатит.

— Ты... вдохновил колдуна разорвать временную ткань? — она отступила на шаг, глядя на него с ужасом и отвращением. — Ради... отвлечения внимания?

В её голове уже выстраивались возможные последствия: исчезнувшие линии родства, города, стираемые из истории, магические катастрофы из-за противоречивых причинно-следственных связей.

Она смотрела на него, и её страх перед ним померк перед тем, что она чувствовала к себе самой. Горький, тошный стыд и ужас перед масштабом его аморальности.

— Ты просто взял и поджёг временной континуум, чтобы решить сиюминутную проблему. Ради удобства.

Он сделал небольшой шаг вперёд. В его глазах не было и тени сомнения в своих действиях:

— Я выбрал наименьшее из зол: локальный временной парадокс, который Хранители обязаны устранить, против глобального распада реальности, который ты же и помогаешь мне предотвратить. Давай уже закончим с этим, если мы сейчас будем углубляться в то, кто за что несет ответственность, то проторчим тут до утра.

Он протянул ей руку жестом, в котором формальная вежливость граничила с властностью, не ожидающей возражений. Когда они телепортировались в её гостиную, он тут же отпустил её, давая пространство и, бросив напоследок обещание скорой встречи, растворился в воздухе.

________

Дверь её квартиры закрылась, отсекая шум Лондона, но безмолвие комнаты было обманчивым — в нём уже витал призрак предстоящих столкновений с Локи.

Она выложила на стол стопку книг, которую Марша вручила ей. «Женщины, которые любят слишком сильно», «Газлайтинг», «Зачем он это делает» — простые, бытовые названия, за которыми скрывалась система координат, способная объяснить хаос её жизни.

Чтение превратилось для неё в расследование, как когда-то в Хогвартсе. Только теперь преступление было совершено против её собственного разума. На широком пергаменте она выводила аккуратные столбцы:

· Его тактика — Пример — Моя типовая реакция — Нужная реакция

· Обесценивание — «Серьёзно? Я был лучшего мнения о твоём интеллекте» — Оправдания, гнев — «Твоё мнение — твоё личное дело»

· Провокация — Намёки на мою некомпетентность — Желание доказать свою ценность — Перевод темы на суть проблемы

· Перекладывание вины — «Ты слишком эмоциональна» — Чувство стыда — «Это нормально — испытывать эмоции»

Теория без практики была бы для Гермионы бессмысленной. Она встала перед большим зеркалом и посмотрела на своё отражение — уставшее, с тёмными кругами под глазами, но с упрямым огнём в глубине.

— Он скажет, что я не способна понять его планы, — предположила она вслух, и её голос прозвучал громко в тишине.

Она сделала глубокий вдох, представляя его насмешливый взгляд и ответила воображаемому Локи:

— Понимание глобальных последствий не отменяет права на уважение здесь и сейчас.

Звучало неестественно, как заученная роль. Она повторила фразу снова и снова, пока слова не стали казаться своими.

Она тренировала не только слова, но и реакцию тела. Глубокое дыхание, когда жар подкатывает к горлу, если его взгляд задерживался на ней дольше необходимого. Расслабление плеч и сжатых кулаков. Сохранение прямого взгляда, даже когда хочется отвести глаза. Это была ментальная дуэль, и ей нужна была мышечная память для неё.

Гермиона создавала для себя «заклинания» — не магические, а психологические. Короткие, ясные фразы-щиты:

· «Моя личность — не предмет для дискуссии».

· «Давай вернемся к сути проблемы».

· «Мои методы работы — моя прерогатива».

Она повторяла их как мантры, вплетая в сознание прочнее, чем любое заклятье. Он мог быть мастером иллюзий, но её разум был той крепостью, которую она собиралась защищать до последнего, несмотря на то, что весь её арсенал состоял из маггловских книг и самодельных аффирмаций.

Утомившись от бесконечных повторений, она опустила взгляд на часы. Стрелки показывали без двадцати четыре.

«На что я потратила свой выходной?»

Утро — разговор с экспертом по токсичным отношениям о Локи. День — разбор его манипулятивных тактик и подготовка к новым разговорам с ним. Он занимал всё её время и пространство в голове, как навязчивая мелодия, которая и раздражает, и заставляет сердце биться чаще. Это было то, о чём её когда-то предупреждала Джинни:

«Ты будешь думать о нём постоянно, пытаясь разгадать загадку…»

И притом… они даже не были в романтических отношениях…

Гермиона чертыхнулась, осознав, что гнев на него уже успел приобрести романтическую окраску. И даже сейчас, возмущаясь тем, что она слишком много думает о нём, она… получается, продолжает о нём думать.

— Ой, да иди ты к чёрту! — в сердцах выдохнула она в тишину пустой квартиры.

Слова повисли в воздухе, беспомощные и жалкие. Иди к чёрту. Заклинание, которое никого не могло поразить. Он и так, наверное, уже там побывал и вернулся с сувенирами.

Гермиона стояла посреди гостиной, и тишина вокруг сгущалась, как болотная топь, медленно затягивая её с головой. Взгляд бесцельно скользнул по столу, заваленному книгами и заметками, и зацепился за клочок пергамента с изображением совы в углу — напоминание о приглашении, пришедшем утром.

И вдруг, словно щелчок, в сознании вспыхнуло осознание: сегодня был день рождения Артура Уизли.

Всего пару часов назад она отправила ответную сову с вежливым, почти шаблонным отказом, сославшись на неотложные дела в Отделе Тайн На самом деле она просто хотела зализывать раны в одиночестве. Теперь эта идея казалась ей пораженческой.

Она бросила взгляд на часы. Ещё можно успеть. Нужно только заскочить в один маггловский магазин…

Мысль о подарке пришла мгновенно, вызвав на её губах первую за сегодня искреннюю, хоть и усталую улыбку. Ручка «Паркер». Артур Уизли обожал бы её. Идеальный, блестящий, бесполезно-очаровательный артефакт из мира, маглов. Он будет разбирать её и собирать снова, его глаза будут сиять, как у ребёнка.

Гермиона накинула плащ, уже мысленно прокладывая кратчайший путь к дому Уизли через канцелярский магазин.

________

Длинный деревянный стол в Норе буквально гнулся под тяжестью всевозможных блюд. Воздух был наполнен ароматами запечённой с розмарином и тимьяном курицы, только что вынутого из печи пирога и сладковатого дыма от камина. Этот знакомый, родной уют окутывал Гермиону, словно теплое одеяло, и она с наслаждением позволяла ему заглушить навязчивый шепот мыслей о зелёных глазах и временных парадоксах.

Во главе стола, в центре всеобщего внимания, сидел именинник. Лицо Артура Уизли светилось радостью, а в руках он с благоговением держал свой новый подарок — массивную механическую ручку:

— Боже правый, она такая... тяжёлая! Это для придания веса решениям, что ли?

Он с детским восторгом нажимал на пружинный механизм, заставляя стержень то появляться, то исчезать с тихим щелчком.

— Никаких чернильных пятен! Никакой магии! — восторгался он, вращая ручку в пальцах. — Чистейшая механика! Это же гениально!

Джордж, сидевший напротив отца, наблюдал за этой сценой с широкой улыбкой:

— Пап, знаешь, я думаю, её можно немного... усовершенствовать. Например, чтобы она сама писала оправдательные записки для Министерства, пока ты спишь.

— Ты хочешь, чтобы его привлекли к ответственности за незаконные модификации маггловских артефактов? — вставил Перси с характерным для него скепсисом, поправляя очки.

Уже несколько лет как он восстановил отношения с семьёй и теперь регулярно посещал Нору, хотя лёгкая напряжённость в его общении с братьями всё ещё сохранялась.

— Полагаю, у Министерства найдутся дела поважнее, чем охота на зачарованные канцелярские принадлежности, — спокойно заметил Билл, обмениваясь взглядом с Флёр, сидевшей рядом.

Их малышка, Мари-Виктуар, с увлеченным видом собирала магический конструктор вместе с Тедди Люпином. Мальчик наблюдал, как разноцветные блоки в её руках складывались в замысловатые башни, очарованный как самой игрой, так и ангельским личиком девочки.

— Зачем улучшать то, что и так совершенно? — парировал Артур, продолжая с упоением щёлкать ручкой. — Вся её прелесть именно в этой изящной простоте!

В этот момент Рон, сидевший рядом с Гермионой, наклонился к ней близко, чтобы только она могла расслышать его вопрос среди общего гама и смеха.

— Как дела? — тихо спросил он. — Есть новости по ситуации с... — он сделал почти незаметную паузу, — ...этим твоим?

Вопрос застал её врасплох. В голове мгновенно всплыли образы: разрывы реальности, деревня, стираемая из памяти, ребёнок в Св. Мунго... Как рассказать об этом здесь, за этим тёплым, пахнущим пирогами и домашним уютом столом? Как бросить эту ледяную тень на сияющее лицо Артура, на смеющихся детей?

Её пальцы нервно нашли на руке кольцо с Камнем Времени — почему-то Локи не забрал его. Камень безмятежно сверкал в тёплом свете люстры, ничем не выдавая своей истинной природы. По крайней мере, для тех, кто не обладал даром видеть магические спектры.

— В общем... Всё как обычно, — уклончиво ответила она, отводя взгляд к своей тарелке. — Он... остаётся верен себе.

— Если он тебя достаёт…

— То ты ничего не сможешь сделать, Рон. Давай не будем об этом сегодня. — мягко прервала его Гермиона.

Она поймала на себе встревоженный взгляд Гарри, сидевшего напротив. Он всегда чувствовал, когда она что-то недоговаривает. Но этот вечер был её передышкой, маленьким островком нормальности, и она не позволит ничему его разрушить. Заставив себя улыбнуться, она потянулась за кувшином с тыквенным соком.

— Джинни, передай, пожалуйста, картошку. Она выглядит бесподобно.

_______

Когда торт был съеден, а основное веселье переместилось в гостиную, Джинни отвела Гермиону в сторону, в уютный уголок у камина, где их не мог никто подслушать.

— У меня есть новость, — начала Джинни, и её глаза необычайно ярко блестели в отсветах пламени. — Я беременна. Я не говорила раньше, потому что... — её голос дрогнул, — мы с Гарри почти отчаялись. Долгое время просто ничего не получалось, без всякой видимой причины.

Она глубоко вздохнула, и в её взгляде читалась тень пережитых тревог и разочарований.

— В конце концов мы обратились за помощью к целителям из Св. Мунго, — продолжила она. — Прошли через сложный магический ритуал — древнюю целительную магию, смешанную с алхимией. Я боялась поверить в успех, пока сама не услышала сердцебиение.

Её рука легла на ещё плоский живот с осторожным, почти благоговейным жестом.

— Но теперь... теперь всё получилось. Мы думаем назвать его Джеймсом Сириусом, если будет мальчик.

В её голосе звучала такая трепетная надежда, что Гермиона не смогла сдержать слёз. Она обняла подругу, чувствуя, как по её щекам катятся тёплые капли. В этом доме, пережившем столько потерь, рождалась новая жизнь — и это казалось самым сильным заклинанием против всех тёмных сил мира.

_______

Возвращение в квартиру после вечера в Норе оказалось на удивление приятным. Привычная тишина встретила Гермиону не давящей пустотой, а умиротворяющим спокойствием. На столе по-прежнему лежали книги от Марши, но Гермиона больше не смотрела на них как на последний бастион защиты.

Ее пальцы скользнули по корешку «Зачем он это делает», но открывать книгу она не стала. Вместо этого она потянулась к заварнику и кухонным шкафам. Вскоре на столе стоял чайник и лежал пирог от миссис Уизли, завёрнутый в салфетку.

За окном зажигались огни Лондона: фонари один за другим вспыхивали вдоль улицы, окрашивая мостовую в тёплые тона. Где-то вдалеке гудели машины, слышался смех прохожих — обычные звуки большого города, живущего своей жизнью.

_______

На следующий день он не появился. Неделя сменяла неделю, заполненные до краёв работой в Отделе Тайн, где Гермиона оттачивала контроль над сознанием, и редкими прогулками с Джинни по Косому переулку, во время которых они обсуждали всё, кроме того, что тяготило её душу.

Иногда Гермиона посещала министерские архивы, пытаясь найти сведения о магах, напавших на них с Локи. Тех, кого он назвал Хранителями. Собранная по крупицам информация складывалась в любопытную картину: эти аскетичные маги, базирующиеся в Камар-Тадже — древнем святилище, скрытом в горах Непала, — придерживались политики изоляции и не изъявляли желания вступать в дипломатические сношения с Магической Британией. Их повестка была глобальнее и страннее; они практиковали вид беспалочковой магии, черпая энергию напрямую из измерений и используя её для защиты реальности от метафизических угроз.

Их преданность высоким идеалам невольно впечатлила её. Какой контраст с магической Британией, где волшебные силы растрачивались на пустяки вроде безупречной укладки или самозавязывающихся галстуков!

Гермиона полагала, что несколько таких магов вполне имели шанс потягаться силой с Локи. А поскольку ей удалось не только разглядеть структуру их магии, но и интуитивно воспроизвести нечто подобное — тот самый портал, что спас их из Зеркального измерения, — у неё зародилась слабая надежда. Возможно, она тоже могла бы освоить их искусство. И… бросить вызов Локи.

_______

Тем временем в мир медленно вползала осень. Воздух теперь отдавал влажной прохладой, дымом из труб и терпким дыханием увядающих листьев и сырой земли, безмолвно напоминая, что ничто не вечно — ни покой, ни отсрочка.

На исходе сентября Гермиона проводила ревизию своей библиотеки, протирая корешки фолиантов и проверяя сохранность переплётов, когда воздух в комнате внезапно заструился знакомыми переливами. Его магия всегда напоминала ей северное сияние, заключённое в сложные геометрические узоры. Она замерла, наблюдая, как сквозь мерцающую завесу проступает знакомая фигура Локи.

Сердцебиение предательски участилось, вызвав у неё досаду — все её тренировки по сохранению эмоциональной дистанции рассыпались в прах от одного лишь факта его появления.

Когда материализация завершилась, в его руках оказался свёрток из ткани невероятного голубого оттенка.

— Взгляни, — произнёс он, разворачивая свёрток с театральной медлительностью. — Приобрёл на Ксилоксе. Тамошние торговцы открыли свою ярмарку прямо на кристаллических равнинах. Среди прочих безделушек я увидел этот шарф. Мастера того мира используют уникальную технологию окраски. Нигде больше не встречал подобного.

Когда он протянул шарф, её пальцы на мгновение дрогнули. Она хотела сказать: «Спасибо, не нужно». Но язык не повиновался. Вместо этого её рука сама потянулась к ткани, а губы невыразительно прошептали:

— Спасибо.

— Примерь, — прозвучало не то чтобы приказание, но и не просьба — нечто неуловимое, не оставлявшее пространства для отказа.

Всё ещё пребывая в замешательстве, почти против своей воли, она накинула его. Холодный шёлк нежно обвил её шею, выгодно оттеняя карие глаза и делая смуглую кожу ещё более выразительной.

Локи смотрел на неё, словно критик, оценивающий законченное произведение искусства. Под этим бесцеремонным взглядом её смущение лишь усилилось, вызывая краску на щеках.

— Я искал этот оттенок по всем девяти мирам. Теперь понимаю почему. — произнёс он после паузы, — Именно такой я тебя и увидел в первый раз.

— В какой первый раз? — неожиданно резко спросила она.

Ее память, ясная и фотографическая, тут же выдала ей тот злосчастный день, когда она призвала его в Малфой-менор. На ней совершенно точно не было шарфа. До того, как они попались егерям, она повязала свой шарф на дерево, чтобы оставить послание Рону. И тот шарф был красный.

— О, нет, — он покачал головой, и его улыбка стала отстраненной. — Настоящая наша первая встреча произошла гораздо раньше. Ты была там. В день, когда я заключил договор с Мерлином.

— С Мерлином? — переспросила она, и голос прозвучал чужим, приглушенным.

И тут ее осенило. О, да. Так вот в чём заключалась истинная суть происходящего. Этот прекрасный шарф был не подарком, а петлёй, которую он только что набросил ей на шею. И теперь она чувствовала, как эта петля начинает увлекать её во временну́ю западню, что он приготовил для неё, и неизвестные последствия уже висели в воздухе, тяжелые, как запах грозы перед ураганом.

— Да, — произнес он, и в его голосе звучала торжественная интонация. — Когда я увидел этот шарф, то понял — это не просто совпадение, а знак: тебе пора отправиться туда, чтобы круг замкнулся.