Неизвестные переменные (гет)

Секунда растянулась в вечность. Итан Дарси стоял у калитки, его фигура была ясно видна в лунном свете, пробивавшемся сквозь рассеивающиеся облака. Ксандра не двигалась, затаив дыхание, чувствуя, как стучит ее сердце — не от страха, а от предчувствия чего-то неизбежного.

Он сделал шаг вперед, затем еще один, медленно приближаясь к дому. Его тень скользила по мокрой от дождя траве. Ксандра инстинктивно отступила вглубь комнаты, когда его шаги зазвучали на гравийной дорожке под ее окном.

Легкий стук в стекло заставил ее вздрогнуть. Она видела его смутные очертания через занавеску. Разум кричал, что это безумие, что ее могут увидеть, что это погубит ее репутацию. Но что-то более глубокое и сильное заставило ее руку потянуться к оконной защелке.

Окно открылось беззвучно, и ночной воздух ворвался в комнату, пахнущий дождем и влажной землей.

— Вы должны уйти, — прошептала она, но в ее голосе не было убежденности.

— Я знаю, — его голос был тихим, но четким в ночной тишине. — Но я не мог уйти, не сказав того, что не решился сказать днем.

Он стоял в двух шагах от нее, разделенные только подоконником. В лунном свете его лицо казалось бледным и серьезным.

— Сегодня в саду я хотел сказать, что за эти недели вы стали для меня не просто интересной собеседницей, — он говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Вы стали необходимостью. Тихим пристанищем в мире, полном шума и притворства.

Ксандра молчала, чувствуя, как ее защитные стены рушатся под тяжестью его искренности.

— Я не знаю, что за тайны вы скрываете, — продолжал он. — И мне все равно. Я вижу вас — настоящую. И то, что я вижу, заставляет меня просыпаться с мыслью о вас и засыпать с надеждой увидеть вас снова.

— Вы не знаете меня, — с трудом выговорила она. — Вы не знаете, кем я была... кем я могу быть.

— Я знаю достаточно, — он сделал шаг ближе. — Я знаю, что в ваших глазах живет боль, которую вы пытаетесь скрыть. Знаю, что ваш ум острее, чем вы позволяете показывать. И я знаю, что когда вы улыбаетесь — по-настоящему улыбаетесь — все во мне замирает.

Его слова падали в тишину комнаты, как камни в воду, создавая круги на поверхности ее хрупкого спокойствия.

— Итан, — впервые назвав его по имени, она почувствовала, как что-то сжимается в груди. — Я не могу дать вам того, что вы ищете. Во мне слишком много теней.

— Тогда позвольте мне разделить их с вами, — он протянул руку, но не прикоснулся к ней, оставив расстояние в дюйм между его пальцами и ее рукой. — Не обязательно рассказывать мне ваши секреты. Просто позвольте мне быть рядом.

Где-то в доме скрипнула половица, и они оба замерли. Голоса миссис Хилл и одной из служанок донеслись из коридора. Реальность грубо напомнила о себе.

— Вам нужно идти, — прошептала Ксандра, но ее глаза говорили о другом.

Он кивнул, понимая опасность ситуации.

— Завтра, — сказал он тихо. — Мы поговорим завтра.

— Завтра, — согласилась она.

Он отступил на шаг, его взгляд не отрывался от ее лица, словно боясь, что если он моргнет, она исчезнет. Затем развернулся и бесшумно растворился в ночи.

Ксандра закрыла окно, прислонилась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза. В ушах звенела тишина, нарушаемая лишь бешеным стуком сердца. Его слова эхом отзывались в ней, смешиваясь с памятью о других словах, сказанных когда-то другим мужчиной в другом мире — словах лживых и лицемерных.

Но в этот раз все было иначе. Она чувствовала это каждой клеткой своего существа. Итан Дарси не был Оскаром Ренардом. Его намерения были чисты, его интерес — подлинен.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

— Ксандра? Ты не спишь? — это был голос Элизабет.

— Нет, входи, — ответила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Элизабет вошла в комнату, держа в руках свечу. Ее внимательный взгляд сразу же заметил что-то необычное.

— Что-то случилось? — спросила она, подходя ближе.

Ксандра покачала головой, отворачиваясь к окну.

— Просто не могла уснуть. Думала о... о многом.

Элизабет села на край кровати, поставив свечу на прикроватный столик.

— Я тоже не могу уснуть. Мистер Уикхем сегодня сказал... — она запнулась. — Но это не важно. Ты выглядишь встревоженной.

Ксандра повернулась к ней, и в ее глазах Элизабет прочла такую бурю эмоций, что невольно замерла.

— Лиззи, — тихо начала Ксандра, — как ты понимаешь, что можно доверять человеку?

Элизабет задумалась.

— Я всегда полагаюсь на свою интуицию. И наблюдаю за поступками, а не слушаю слова.

— А если твоя интуиция может быть обманута прошлым опытом?

— Тогда, — мягко сказала Элизабет, — нужно дать шанс и человеку, и самой себе. Иногда самый большой риск — это вообще не рисковать.

Они сидели в тишине, обе погруженные в свои мысли. Для Элизабет это были мысли о мистере Дарси и мистере Уикхеме, о предстоящем бале и о тайнах, которые, казалось, витали в воздухе. Для Ксандры — о человеке, стоявшем под ее окном, и о возможности довериться кому-то впервые за всю свою жизнь — как в этой, так и в прошлой.

Когда Элизабет ушла, Ксандра снова подошла к окну. Сад был пуст, но присутствие Итана все еще витало в воздухе. Она положила ладонь на стекло там, где час назад виделось его лицо.

Возможно, Элизабет была права. Возможно, пришло время перестать прятаться за стенами прошлого и дать шанс настоящему. Даже если это было страшно. Даже если это могло привести к новой боли.

Но по крайней мере, на этот раз она выбирала сама. И в этом была свобода, о которой она когда-то могла только мечтать.