О мышах и совах (гет)

— Обещай, что…

— Что «что»? — передразнил Джордж, стискивая хрупкие плечи. — Буду осторожен? Тернер, банальности это не твое.

Грейс чуть не пихнула его кулаком в плечо, но передумала. Они все сейчас были на нервах, и Джордж, несмотря на его видимое благополучие, тоже волновался. Ему, как и еще целому отряду членов Ордена, предстояло вызволить Гарри из его дома и постараться выжить. А ей предстоит ненавистная участь тягостного ожидания. Грейс была бы только «за» участвовать в вылазке, но едва ли она могла быть полезнее кого-то из тех, кто уже занял место поддельного Гарри. Даже от татуировки много смысла не будет: враги и так будут повсюду. И к тому же, ее главной задачей все еще являлся Алекс.

Они жили в Норе уже около недели: Грюм, как один из хранителей тайны, пока не давал добро на возвращение в их старый особняк. И хоть дом был напичкан под завязку, Грейс тут нравилось. Тут было уютно и безопасно. А еще тут был Джордж. Правда, не все время. Ночевали они с Фредом у себя в квартире, кроме последних пары дней. И Грейс понимала, что им с Алексом пора уезжать. Близнецы не стали требовать свою комнату назад, устроившись в гостиной, но вот-вот прибудет Гарри, а там и гости на свадьбу. Если они останутся, то всем просто не хватит места.

Впрочем, именно сейчас эти мысли занимали Грейс меньше всего. Они с Джорджем стояли на кухне, отделенные от шумной толпы тонкой стеной, и пытались не прощаться, но как-то не выходило. Грейс терзала тревога и страх сильнее, чем обычно, и ей до дрожи в пальцах не хотелось отпускать полы кожаной куртки. Ей так много хотелось ему сказать, но все это как раз подходило под емкую характеристику Джорджа о банальностях. И все-таки, Грейс решила рискнуть.

— Да, черт возьми, ты будешь осторожен и обязательно вернёшься ко мне. Или я тебя с того света достану, — прошипела она, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

Несмотря на то, что они были рядом всю прошедшую неделю, остаться наедине, чтобы нормально поговорить, практически не было возможности, поэтому им приходилось обходиться взглядами, короткими касаниями и наэлектризованным воздухом, опаляющим легкие. А сейчас, буквально за пару минут до расставания, времени на разговоры не осталось совсем.

Поэтому, впиваясь глазами в блестящие золотистые глаза и раскрасневшееся лицо, пылающее мрачной решимостью, Джордж плюет на долгожданный идеальный момент, которого непонятно зачем ждал. Они целуются быстро, стремительно и страстно. Никаких неловких или робких касаний, никакого трепета и волшебства первого поцелуя. Обещание и прощание одновременно. В Джордже все замерло, буквально на секунду, и тут же кровь с бешеной пульсацией устремилась по венам, ударила в голову, отдала в низ живота, и тем не менее он отстранился так же резко, как и начал этот поцелуй, ловя губами рваный выдох и едва слышимый стон, отдающийся в голове десятикратно возросшим эхо. Он останавливается сейчас, потому что остановиться потом будет в десятки раз труднее. Еще несколько секунд на то, чтобы снова вынырнуть на поверхность из этого мощного и тягучего океана, и оклик из гостиной возвестил о том, что пора. Джордж, буквально на мгновение, сжал худенькие плечи и прошептал в красное, словно помидор, ухо:

— Я вернусь.

И он действительно вернулся. И сначала Грейс казалось, что мир кончился, но Джордж делает судорожный вздох, а грудная клетка ходит ходуном по залитой кровью курткой. Все, что Грейс оставалось, это сесть возле миссис Уизли на потертый ковер и не мешать ей. Сейчас она имела на Джорджа Уизли меньше прав, чем его семья.

И все-таки, кое-какие права имеет. Спустя некоторое время, более-менее пришедший в себя Джордж сжал ее руку и, перехватив кисть поудобнее, поднёс к своим губам.

— Я же обещал, — прошептал он, щекоча дыханием острые костяшки, а Грейс с нежностью убрала с его лба прилипшие рыжие пряди.

До них сейчас никому не было дела, кроме, разве что, миссис Уизли, беспокойно глядящей на сына, но деликатно дающей им иллюзию личного пространства, и Фреда, напрочь это пространство игнорирующего.

Новая страшная новость накрыла всех присутствующих: Грозный Глаз мертв. Грейс ощущала себя более чем странно. В ней кипели радость и облегчение от того, что Джордж здесь, живой и относительно целый и невредимый. И тут же глухое отчаяние от смерти одного из сильнейших членов Ордена. Грюм стоил десятка обычных волшебников, и теперь он мертв.

Грейс вспомнила, как именно он встретил ее тогда, в Трех метлах, как именно он привез её с Алексом в их ставший настоящим домом особняк. Грюм частенько был ей недоволен, но весь этот год он словно стоял незримой стеной между опасностью и их маленьким убежищем. А теперь его нет.

В эту ночь так никто толком и не спал. Миссис Уизли удалось выгнать из гостиной лишь единицы, остальные так и остались спать вповалку на диване и креслах, ожидая возвращения тех, кто полетел на поиски тела Грюма. Грейс устроилась в изголовье, держа на коленях голову Джорджа, а Фред примостился в ногах. Алекс, ошалевший от суеты, свернулся калачиком на софе возле Джинни, отказавшейся уходить в свою комнату. Гарри, Рон и Гермиона шушукались в углу, серые от усталости и тревоги, а Флер вообще ушла на кухню, и Грейс похоже показалось, но сквозняк принес еле уловимый запах сигаретного дыма. Это была тяжелая ночь, давшаяся всем им нелегко.

Сложно было поверить, что всего через несколько дней их ожидало такое радостное и светлое событие, как свадьба, приготовления к которой начались на следующее же утро. И хоть все тело у Грейс затекло, а колени, которые Джордж без зазрения совести обнимал всю ночь, ныли, она рада была себя чем-то занять. Тем более Джорджа целыми днями не было рядом — они с Фредом еще занимались магазином, а по вечерам, среди всей предсвадебной суматохи, у них снова были мизерные шансы на уединение. И однажды, помогая миссис Уизли чистить столовое серебро, Грейс, которую уже давно терзал этот вопрос, накануне приезда родителей Флер, решилась на разговор.

— Миссис Уизли, думаю нам с Алексом пора уезжать, — выпалила она. — Мы занимаем у вас слишком много места.

— Что вы, какие глупости! — оборвала ее миссис Уизли. — Этот дом вместительнее, чем ты думаешь.

— Но, правда, вам некуда будет даже гостей поселить! Мы вернемся в особняк. После смерти Грюма, Хранитель тайны — я. Мы не сможем ведь жить у вас все время.

— Нам и не придется, — подал голос Алекс, сидевший до этого подозрительно тихо. Впрочем, тихим он был последние два дня.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Грейс, которую беспокоила такая подозрительная молчаливость.

Вместо ответа, Алекс молча протянул ей коричневый конверт, подписанный зелеными чернилами. Грейс не нужно было открывать его, чтобы понять, кому и зачем его прислали. На самом деле она страшилась этой минуты.

— Алекс… Я не думаю, что это безопасно, — тихо вымолвила Грейс, прекрасно осознавая, чего лишает этого ребенка своим отказом.

— А где сейчас безопасно? — парировал Алекс, вскакивая со стула. — Я не могу вечно отсиживаться за твоей спиной. Мне нужна магия. А тебе нужно быть с Орденом, не боясь оставить меня одного.

— Дамблдор мертв! Что будет со школой? Кто тебя там защитит?

— Я сменю имя, как сделала ты! Покрашу волосы, надену очки! Меня никто не знает в лицо и не узнает. Пожалуйста! — выкрикнул Алекс, сжимая в кулаке конверт.

Грейс не знала, что ответить. Как законный опекун, она имела право оставить Алекса дома, но не была уверена в том, что сможет дать ему нормальное образование. С одной стороны, это было небезопасно, а с другой, как она может забрать у него целый мир? Алекс смотрел на нее с другого конца стола, и на его глазах наворачивались слезы. Грейс видела, что к этому разговору он готовился с тех пор, как получил конверт.

— Что за шум, и даже без драки? — послышался громкий голос Джорджа, заходящего на кухню с ворохом чистого белья. Алекс кинул на него гневный взгляд, и, видимо, больше не в силах терпеть затянувшееся молчание, выбежал из комнаты, боясь услышать резкий и окончательный отказ.

— И что мне делать? — простонала Грейс, опускаясь на табурет.

— Милая, я думаю, это надо обсудить с МакГонагалл. Может, все не так страшно. — неуверенным тоном произнесла миссис Уизли, поглаживая Грейс по плечу. — Знаешь, я сама тут закончу, ты можешь пока отдохнуть. Я сообщу Минерве, чтобы зашла на днях, хорошо?

Грейс машинально кивнула и сама не заметила, как Джордж, взяв ее за руку, вывел из дома в сад.

— Ну, что у вас там произошло? — спросил он, разворачивая Грейс лицом к себе.

* * *

— Неужели нет способов скрыть его личность? — нахмурил брови Джордж, вертя в руках такой знакомый конверт, которого сам уже не получит. Они с Грейс устроились на крыльце, начищенном до практически неприличного блеска, и шептались в наступающих сумерках. На удивление, их никто не искал.

— Нет. Дело не только в списке первогодок. Есть записи в министерстве, о рожденных магах и их смерти. Такая огромная книга и она сама себя пишет. Стоит проверить там, и весь обман наружу.

— Да уж… А парень явно настроен серьезно, — заметил Джордж, вспоминая расстроенное, но полное решимости лицо паренька. — Он всегда таким был?

— О да, — коротко хохотнула Грейс. — Это сейчас он, можно сказать, покладистый. — ответила она, вспоминая, как они встретились в самый первый раз.

Тогда, в один из своих самых трудных и печальных дней, они познакомились впервые. Аластор привел ее в имение семьи Селвинов, где и вырос Александр. Прямо как сейчас, она помнит одинокую тоненькую фигурку, сидевшую в огромном для его габаритов кресле. Мальчик был одет в новый с иголочки костюм и вертел в руках волшебную палочку, которой пока еще не умел пользоваться, принадлежавшую, судя по всему, почившей Марианне Селвин.

Грейс была старше его на восемь лет, но чувствовала себя словно на собеседовании. Александр не плакал, лишь глубокие залегшие под глазами тени указывали на то, что он провел не одну бессонную ночь. Они познакомились сухо и скупо. Они были совершенно чужими людьми, а горделивый от природы Ал был явно не в восторге, что теперь ему придется зависеть от члена семьи, пострадавшего от практически всех его родных. В нем тогда боролись два чувства: вины и негодования от того, что ему оказывают милость.

Поэтому видеть перед собой воплощение всего, о чем бы ему хотелось не думать перед собой, в виде слишком уж похожей на него самого девушки, было тяжело. Как и Грейс, которой предстояло взять под свою опеку сына убийцы своих родителей. Они почти не разговаривали во время сборов, за исключением пары неловких вопросов и просьбы Грейс забрать в новый особняк кое-какие книги.

Их укрытие также не способствовало поднятию настроения: дом был старый, обветшалый и слишком большой для двоих, но выбора не было. Грейс не нужно было беспокоиться о деньгах: Марианна, оказывается, оставила ей наследство, которого лишила изначально. Не баснословное состояние, конечно, которое однажды достанется Александру, но довольно внушительная сумма, обладая которой можно было не переживать за свое будущее.

И их совместная жизнь началась. И началась она не с самых приятных сюрпризов: как и большинство детей волшебников, Алекс был бытовым инвалидом, и даже обычная яичница была для него чем-то запредельным. Поначалу Грейс прибиралась, следуя по учиненному им беспорядку, но ее терпение быстро лопнуло, и Алексу пришлось засучить рукава. Братской любви подобные действия не прибавляли, но Грейс была уверена: это пойдет Алу на пользу.

Но Александр, как и говорил Дамблдор, не был злым ребёнком. Своевольным, упрямым и порой излишне высокомерным, но не злым. И однажды, когда Грейс, взгромоздившись на хлипкую конструкцию из старого кресла и стремянки, забралась изучать огромную хрустальную люстру на предмет обитания различных существ, ее инженерные способности дали сбой. Грейс упала аккурат на угол массивного деревянного стола, и прежде, чем закричать от боли, пару мгновений созерцала выгнутую в совсем не естественную сторону ногу, а прибежавшего на ее вопли Алекса чуть не вырвало.

Грейс раньше никогда не приходилось лечить переломы, особенно такие сложные, и вышло не очень. Кость встала на место, но окончательно не срослась, от чего было больно и тяжело ходить, а ногу приходилось лечить еще долго. И именно в это время, Алекс, который постоянно был рядом и оказывал любую посильную помощь, начал топить лед, схватившийся, казалось, мертвой хваткой между их семьями. У них нашлись общие интересы, они оба страстно любили книги и изучали все, что могли найти. Грейс набиралась новых знаний и умений, а Алекс жадно впивался глазами в строчки, представляя, как однажды магия стройно заструится по его венам, отдавая четкий приказ палочке. Он не уставал слушать рассказы Грейс о Хогвартсе и хранил все ее рисунки, навеянные воспоминаниями о школе. Именно в этом доме Грейс начала рисовать столько, сколько ей хотелось, не скрываясь по темным углам. Они даже завели что-то вроде дружбы с соседями, правда, ни разу не приглашая их в дом.

Это была почти идеалистическая жизнь, если бы не осознание того, что они оба в смертельной опасности. Алекс раздобыл в вещах бабушки нож-артефакт, по мнению Грейс, слишком опасный, но в итоге она дала на него согласие с рядом ограничений. А она сама едва успела закончить кропотливую и очень опасную работу над чарами Проявления врагов, на которые никогда не решилась, если бы не была уверена в своих художественных навыках. Они сблизились за этот год, но им было страшно. А Алу было страшнее вдвойне, от того, что ничего, кроме ножа, у него нет.

Грейс покачала головой. Перед глазами так и стояло лицо мальчишки, озаренное таким радостным предвкушением, когда она рассказывала о Хогвартс-экспрессе или обедах в Большом зале с потолком, словно ясное небо.

— Грейс, — тихо позвал ее Джордж, возвращая в реальность. — Скажи, как я могу тебе помочь? — спросил он, не в силах больше выносить это страдальческое выражение лица.

Грейс подняла глаза и всмотрелась в нахмуренные брови. И вдруг пронзительное и резкое воспоминание яркой вспышкой мелькнуло в мозгу, словно так и дожидалось своего часа.

— Гринготтс, — произнесла она.

— Что? — переспросил Джордж, никак не ожидавший подобной реплики и беря лицо Грейс в свои ладони, заодно проверяя, нет ли там горячки.

— Мне нужно в Гринготтс, — твердо ответила Грейс, так же твердо беря его руку и крепко целуя жесткую ладонь. — И как можно быстрее.