Серия Полуночник-1: Опека Полуночника (джен)

Остаток каникул прошел неестественно тихо. Рон и Гермиона больше не ругались, понимая, что это может навредить. Складывалось впечатление, что они пытались любым способом предотвратить надвигающийся конфликт для того, чтобы не расстраивать Гарри. Вместо препирательств они бросились в другую крайность, отчего Мальчик-который-выжил временами готов был рвать на себе волосы. Не могли, что ли, найти счастливую середину?

Когда все вернулись после новогодних праздников, Оливер Вуд поймал Гарри в одном из коридоров. Капитан волновался из-за того, что ловец его команды еще не обзавелся новой метлой. Когда Гарри рассказал ему о таинственном подарке на рождество и заявил, что на этот раз проблем с тем, что его заколдуют, быть не должно, челюсть Оливера отпала сама собой. Гарри также рассказал, что профессор Люпин помогает ему в проблеме с дементорами. После этих слов Оливер облегченно вздохнул. Казалось, с плеч его упал тяжелый груз.

Начавшиеся уроки очень кстати отвлекли Гарри. Новая метла больше не волновала его постоянно, а лишь в перерывах между занятиями. Например, Уход за Магическими Существами проходил теперь возле большого костра, так как они начали изучать огнелюбивых животных, а именно саламандр, которые резвились, прыгая на раскаленных добела бревнах. Профессор Треллони снова начала изводить его на Предсказаниях. Они изучали хиромантию, и Треллони тратила большую часть урока, читая ладонь Гарри и то и дело сожалеющее бормоча, что у него, мол, самая короткая и сложная линия жизни, какую она когда-либо видела.

Несмотря на то что с последнего полнолуния прошло уже больше недели, профессор Люпин всё ещё выглядел больным. Гарри воздержался от визита к нему, хотя и не мог унять свое беспокойство. Как Люпин выдерживает это каждый месяц? Переживаний добавили и неясности с усыновлением. Гарри знал, что оборотням запрещалось иметь детей, но вопрос об усыновлении до сих пор оставался для него невыясненным. Все так закрутилось, что он забыл сходить в библиотеку.

Порывшись в сумке, Гарри нашел порядком помятый клочок пергамента, который дал профессор Снейп. Парень пообещал себе сегодня же узнать, сможет ли его временный опекун стать постоянным. На данный момент это было единственным, чего он хотел. И опять же, за поисками он меньше будет думать о метле.

— Знаешь, меня волнует, а вдруг с профессором Люпиным действительно что-то серьезное, — спросил Рон по пути на ужин. — Он что-нибудь рассказывал тебе, Гарри? Может, ты сам спрашивал?

Гарри смутился, что тут же заметила Гермиона. Нужно было срочно что-то придумывать. Рон явно не удовлетворится ответом «не знаю». Уж Гарри-то знал своего друга.

— Э-э… ну… он сказал, что это не опасно для жизни, — сказал Гарри. — Я… э-э… подумал, что он не хочет об этом говорить, поэтому не стал расспрашивать.

— Ох, — удовлетворенно выдохнул Рон. — Тогда, думаю, ничего страшного.

Рон пошел дальше, не заметив, как Гарри с явным облегчением выдохнул. Парень хотел уж было последовать за другом, когда Гермиона схватила его за плечо. По её взгляду гриффиндорец понял, что подругу так просто не обвести вокруг пальца.

— Ты ведь сделал то эссе, не так ли? — больше утверждала, чем спрашивала девушка.

Гарри опустил взгляд и кивнул. Гермиона всё поняла, и они молча пошли на ужин. Оба знали о секрете профессора Люпина и оба, не сговариваясь, поклялись молчать об этом.

* * *

После ужина Гарри удалось незаметно улизнуть от друзей, используя мантию-невидимку. Зная, что у него не так уж много времени, прежде чем кто-либо его хватится, Гарри быстро пошел в библиотеку, чтобы найти, наконец, эту книгу. Он обязан был узнать, насколько временным является опекунство Люпина.

Поиски не заняли много времени. Сняв книгу с полки, Гарри начал спешно её пролистывать, пока не нашел раздел, посвященную оборотням. Используя палочку как источник света, Гарри отметал законы и постановления до тех пор, пока не встретил закон о детях. Парень не заметил, что от нетерпения перестал дышать. Это был момент истины. Обратной дороги уже не было.

Неопровержимо доказано, что зараженные личности непредсказуемы в моральном и психологическом плане в любое время, а не только в период обострения болезни. Следовательно, зараженным личностям не позволяется ухаживать за несовершеннолетними или за такими же зараженными. В целях безопасности зараженную личность не следует оставлять с детьми без присутствия третьего лица — совершеннолетнего волшебника. Всякую зараженную личность, нарушившую данный закон, следует немедленно арестовать за антиобщественное поведение и создание опасности для жизни несовершеннолетних.

Вот так, черным по белому, и был написан его «приговор». Оказывается, профессор Люпин не только не мог иметь собственных детей, но ему запрещалось даже находиться с какими бы то ни было детьми наедине. Значит, профессор Люпин не сможет его забрать и ему придется вернуться к Дурслям, вернуться к тете Петуньи и Дадли, которые уж не забудут, по чьей «милости» дядя Вернон оказался в тюрьме.

Уронив палочку и книгу, Гарри стал медленно отступать, пока не наткнулся на стену, и сполз по ней на пол. Неосознанно парень подтянул к себе колени и, обхватив их, так и остался сидеть, безучастно глядя перед собой. Как мог кто-то, глядя на профессора Люпина, посчитать его опасным? Учитель, на памяти Гарри, всего лишь раз повысил голос, да и то на профессора Снейпа.

Парень даже не заметил, что его начало трясти. Казалось, весь мир просто-напросто рухнул. Он не знал, сколько времени прошло, и не думал о том, заметили его отлучку или нет. Гарри просто молча сидел в темноте, молясь про себя, чтобы его жизнь не перевернулась снова верх дном. Он больше всего хотел иметь семью и наконец нашел ее в лице профессора Люпина. И вот теперь он узнает, что и это оказалось иллюзией. Весь этот год — одна большая иллюзия.

Дверь открылась, немного осветив помещение, однако Гарри не шевельнулся. Эхо шагов отдалось от старых стен библиотеки. Кто-то шёл между стеллажей с книгами и прямо к тому месту, где до сих пор сидел парень. Наконец шаги остановились, и яркий свет осветил Гарри. Тяжелый вздох, и шаги поспешили к нему, свет стал ещё ярче.

— Гарри! — воскликнула профессор МакГонагалл, присев напротив ученика. — Гарри Поттер, потрудитесь объяснить мне причину вашего присутствия здесь! ― мальчик даже не шелохнулся. Было непонятно, слышал ли он её вообще. — Мистер Поттер! — взволнованно произнесла она, слегка трясся Гарри за плечо, но, как и раньше, никакой реакции не последовало.

Запаниковав, профессор оглянулась вокруг и заметила открытую книгу, валявшуюся на полу. Поднеся палочку ближе, она посмотрела на открытую страницу и сразу побледнела. Схватив книгу, МакГонагалл выбежала из библиотеки, чтобы найти хоть кого-нибудь из коллег. К счастью, едва выбежав из дверей, она нос к носу столкнулась с Дамблдором. Быстро, как только могла, профессор объяснила директору, что произошло, показала книгу.

Профессор Дамблдор тут же отменил её дальнейшие поиски кого бы то ни было и позвал Люпина в библиотеку. Войдя внутрь, Дамблдор взмахом палочки зажег везде свет. Скоро внутрь ворвался профессор Люпин, и вместе с МакГонагалл они поспешно прошли к нужному месту. Едва увидев трясущегося Гарри, профессор Люпин бросился к нему и обнял парня.

— Ремус, похоже, Гарри узнал о наших проблемах с опекунством, — серьезно сказал профессор Дамблдор.

Люпин бросил встревоженный взгляд на директора и вновь посмотрел на Гарри. Развернувшись, он сел напротив парня и поднял его голову так, чтобы их глаза встретились.

— Гарри, послушай меня, — с напряжением произнес профессор Люпин. — Мы найдем способ, как обойти это… меня не волнуют всякие там средневековые законы. Ты мой сын и всегда им будешь, мне все равно, что написано на клочке пергамента. Мы семья, чтобы не говорили остальные.

Казалось, Гарри вышел из оцепенения и слегка кивнул.

— Я не могу вернуться туда, ― сказал он дрожащим голосом. ― Вы обещали...

Профессора Дамблдор и МакГонагалл тоже присели напротив гриффиндорца рядом с профессором Люпиным.

— Ремус говорит правду, Гарри, — мягко сказал профессор Дамблдор. — Мы ищем пути обхода этого закона. Я понимаю, что все это неприятно, но ты должен довериться нам. Ты должен немного потерпеть. Ты можешь это сделать?

Гарри взглянул на директора, потом опять посмотрел на Люпина. Как же он хотел, чтобы это было действительно так, но до сих пор, стоило ему им поверить, как обнаруживался очередной секрет. Профессор Дамблдор все эти годы скрывал от него существование Сириуса Блэка. Профессор Люпин молчал о том, что он оборотень, и сейчас он узнает о серьезной проблеме с усыновлением. Почему ему постоянно нужно узнавать всё именно так? Почему они не могут быть честны с ним?

* * *

Следующие пару дней отношения между Гарри и основной частью учительского состава были напряженными. Гриффиндорец не знал, как относиться к происшедшему. Он понимал, что его семья делает все, чтобы удержать его подальше от Дурслей, однако реальность заключалась в том, что он официально не мог войти в ту семью, которую хотел. Также было понятно, что Министерство никогда не разрешит мальчику-который-выжил жить с оборотнем.

Вечером в четверг состоялся очередной урок с профессором Люпином. Это, наверное, было самое неуютное занятие для Гарри за все время учебы. Не мужчина, не мальчик не знали, что говорить друг-другу, а профессор Дамблдор вообще отсутствовал, сославшись на дела в министерстве. Юношу это даже устраивало. Он не выдержал бы его хитрых подмигиваний.

Пока Люпин был занят подготовкой боггарта, Гарри понял, что ему будет сегодня трудно сосредоточиться на счастливом воспоминании. Как он мог думать о чем-либо хорошем, когда в его жизни твориться настоящий кошмар? Почему она не могла остаться такой же простой, как раньше, когда все ненавидели его и считали не больше, чем уродом? Конечно же, та жизнь была ужасна, но она не была столь трудной, как сейчас.

— Готов?.. Давай! — произнес Люпин, откидывая крышку сундука с боггартом.

В комнате сразу стало холодно. В глазах у Гарри потемнело, но он знал, что дементор уже на свободе, протягивает к нему свои сгнившие руки. Гарри не мог вздохнуть.

— Экспекто Патронум! – закричал Гарри. — Экспекто пат…

Больше он не мог сопротивляться. Расплывчатые формы окружили его. Уши наполнил панический мужской голос: «Лили, бери Гарри и беги! Это он!.. Давай! Беги!.. Я задержу его!..» Грохот заглушил конец фразы. Кто-то в отчаянии бросился к двери, но та с грохотом распахнулась. Знакомый холодный резкий смех заставил кожу Гарри покрыться мурашками.

— Гарри, Гарри, очнись!..

До парня не сразу дошло, что кто-то его трясёт. Его голова лежала на чьей-то груди, ему открыли рот и затолкнули туда шоколад. Тепло медленно разлилось по телу, и Гарри приоткрыл глаза и увидел перед собой озабоченно лицо Люпина. Не в силах больше сдерживаться, парень уткнулся в грудь профессора, чтобы скрыть выступившие слезы.

Люпин крепко держал парня и терпеливо ждал, пока тот успокоиться. Когда мужчина почувствовал, что Гарри расслабился, он ослабил объятия.

— Все в порядке, Гарри, — сказал профессор нежно. — Просто постарайся подумать о чём-нибудь другом.

Гарри покачал головой и отодвинулся. Он не хотел забыть храбрый голос отца.

— Я… я слышал папу, — сказал он тихо. — Он собирался задержать Волдеморта, — продолжил он, закрыв лицо руками. — Почему они умерли? Зачем Волдеморт хотел убить меня? Я был только ребенком? Как может ребёнок быть настолько опасным?!

Люпин положил руку на левое плечо Гарри и дружески его пожал.

— Но ты был, Гарри, — мягко произнес он. ― Я думаю, что твой шрам верное тому доказательство … Я знаю, что это будет трудно, Гарри, но попробуй запомнить, что твои родители очень любили тебя. Думай об этой любви, мальчик мой. Думай о хорошем, а не о плохом.

Тяжело вздохнув, Гарри кивнул, однако он не мог заставить себя посмотреть на Люпина. Было очень сложно не думать о плохом. Теперь он знал: это был защитный механизм. Если он не будет зря надеяться, ему не придется разочаровываться. И это, вероятно, было главное препятствие. Сейчас, впервые за всю свою жизнь, он должен был погрузиться в мысли о счастливой, любящей семье. Он должен был думать о том, что он всегда хотел, но и помыслить не мог получить; представить реальным то, что существовало до сих пор только в его снах. Наконец, посмотрев на Люпина, Гарри понял, что это не только его мечты.

— Мне жаль, — сказал парень. — Просто это так трудно. Я думал, что смогу найти что-нибудь, что сделает нас семьей, а в результате я узнал, что вы не можете даже находиться со мной наедине… это было уже слишком. Я… я просто не знаю…

Люпин опять обнял Гарри.

— Ничего, Гарри, — сказал он. — Я понимаю. Просто со всем произошедшим мы не хотели тебя беспокоить еще и тем, что от тебя не зависит. Я хотел скрыть от тебя то, как министерство обращается с подобными мне. Думаю, что я должен поблагодарить Северуса за то, что ты об этом узнал.

Гарри немедленно напрягся и отстранился от профессора.

— Пожалуйста, не сердитесь, — быстро сказал он. — Я спросил его только о законе об усыновлении…

— …о чем ты даже не задумался бы спросить, если бы Северус не решил напакостить мне на моем предмете, — прервал его Люпин. — Гарри, ты должен понять, что Северус всегда будет обижен на меня и твоего отца. Он не тот человек, который забывает ошибки прошлого. Он достаточно лицемерен.

— Почему? — спросил Гарри.

Профессор Люпин вздрогнул.

— Э-э… не бери в голову, Гарри, — быстро сказал он. — Забудь все, что я сказал… Ну что, ты готов еще раз попробовать или дашь боггарту отдохнуть?

Гарри заметил уход от ответа и догадался, что Люпин скрывает что-то личное, что ему, Гарри, не нужно знать, так что он не стал заострять на этом внимание.

— Я попробую еще раз, — сказал он и встал, подняв свою палочку, валявшуюся до этого на полу. Повернувшись к сундуку, гриффиндорец закрыл глаза и сосредоточился. Возможно, он делает что-то неправильно. Возможно, ему следует сосредотачиваться не на конкретных воспоминаниях, а на тех ощущениях, которые они вызывают. Он вспомнил то ощущение, когда профессор Люпин назвал его своим «сыном» в ту ночь. Гарри улыбнулся, он действительно чувствовал себя членом семьи.

Профессор Люпин медленно встал и подошел к сундуку.

— Хорошо, Гарри, — ободряюще сказал он. — Поехали!

Он вновь откинул крышку сундука — и оттуда поднялся дементор.

В комнате стало холодно, Гарри открыл глаза и посмотрел на дементора.

«ЭКСПЕКТРО ПАТРОНУМ!» — прокричал он.

Крик, который он слышал, был совсем слабым, почти неразличимым. Большая серебристая тень вырвалась из конца его палочки и расположилась между ним и дементором. Тень медленно начала теснить дементора назад к его сундуку. Гарри не мог понять, что произошло, однако впервые с тех пор, как он начал обучаться защите от дементоров, он не чувствовал себя уставшим. Напротив, мощная волна тепла распространялась по всему его телу, окружала его, защищала.

— Риддикулус! — наконец воскликнул Люпин.

Громкий хлопок прорезал воздух и дементор исчез вместе с расплывчатым Патронусом. Опустив свою палочку, Гарри стал отступать назад, пока не наткнулся на стенку и не сполз по ней, как совсем недавно в библиотеке. Он наблюдал, как профессор Люпин пытается запихнуть серебристый шар — своего боггарта — обратно в сундук. Что же произошло?

Люпин развернулся, заметил Гарри и подбежал к нему.

— Гарри, это было великолепно! — он был счастлив, но его улыбка быстро исчезла, как только он пригляделся к лицу гриффиндорца. — Гарри, все в порядке?

Гарри взволнованно посмотрел на преподавателя.

— Что произошло? — спросил он. — Как… я-я не…

Люпин, казалось, сообразил, что хотел сказать Гарри.

— Ты удивлен, что не чувствуешь в полной мере пагубного влияния дементора, — произнес он, сев на пол. — Послушай, Гарри, тебе нечего пугаться. Твоя магия только формируется. Сейчас она проявляется скачкообразно, как на одном из прошлых уроков, когда ты перегрузил заклинание.

Испуганный взгляд гриффиндорца переменился и стал смущенным. Если это настолько нормально, тогда почему он не слышал об этом раньше?

— Значит, такое происходит с каждым? — спросил Гарри.

— В некоторых смысле, — осторожно начал Люпин. — У большинства волшебников магическая сила растет постепенно. Похоже, что в твоем случае занятия летом ускорили её рост. Это происходит, но не часто, поэтому считается необычным. Сейчас нам нужно быть осторожнее, чтобы ты не перегружал заклинания на уроках.

Гарри посмотрел вниз на палочку, до сих пор сжатую в правой руке. Так вот почему у него было столько проблем с Патронусом. Это показалось ему странным: то у тебя ничего не получается, то тебя нужно обносить стеной, чтобы ты не разгромил всё вокруг . Однако одно он понял: нужно непременно последовать совету Люпина и быть осторожнее.

В выходные прошел матч по квиддичу между Слизерином и Рейвенкло, в котором змеи взяли верх, но с небольшим отрывом. Это была отличная новость для гриффиндорской команды. Если они тоже выиграют у Рейвенкло, то выйдут на первое место в школьном чемпионате. Чтобы быть уверенным в победе, Оливер Вуд увеличил количество тренировок до пяти в неделю. Вместе с Гермионой, по уши заваленной домашней работой, Гарри тратил половину времени тренировок заклинания Патронуса на домашние задания. Профессор Люпин иногда помогал ему, когда мог, что в большинстве случаев выражалось в виде намёков.

Гарри с Роном уже поняли, что от подруги, когда та делала уроки, лучше держаться подальше, а она в основном только ими и занималась. Она всегда использовала несколько столов для своих книг и пергаментов, и огрызалась на любого, кто смел ее отвлекать. Через какое-то время терпение Рона закончилось, и он начал высказывать другу своё недоумение:

— Я просто не могу это понять, — шептал Рон, чтобы Гермиона не услышала. — Как она только успевает на занятия? Арифмантика идет в одно время с Уходом за магическими существами, Маггловедение — одновременно с Предсказаниями! Это же невозможно!

Гарри лишь пожал плечами. Он уже имел солидный опыт, чтобы уважать чужие секреты. Он сам много чего скрывал от Рона с Гермионой в этом году. Если Гермиона считает, что нужно что-то скрыть от них, то, значит, у неё есть на это серьезная причина.

Ко всему прочему у Гарри до сих пор не было собственной метлы. Каждое утро в Большом зале он уже автоматический смотрел на профессора МакГонагалл, надеясь, что та сообщит ему, что никаких отклонений в метле не нашлось, но всякий раз получал в ответ только ничего незначащий кивок. Он никогда не спрашивал её напрямую об участи метлы, хотя несколько членов команды спрашивали и не один раз. Больше всех к МакГонагалл подходил Оливер, затем по списку шли близнецы Уизли. Они все знали, что, имей они ловца с Молнией, это почти гарантировало им победу, как в игре, так и в чемпионате.

Пришел февраль, и Гарри уже перестал надеяться, что вновь увидит свою метлу. Он медленно прогрессировал на дополнительных занятиях, однако ни профессор Люпин, ни профессор Дамблдор не могли разобрать форму его Патронуса. Разочарованный и уставший, Гарри начал думать, что у его Патронуса вообще никогда не будет никакой формы.

На одном из уроков, заметив кислое настроение Гарри, профессор Люпин решил закончить занятие и познакомить Гарри с главным лакомством Хогсмида — Сливочным пивом. Профессор Дамблдор, зная, что Гарри разговаривает по-настоящему открыто лишь с Люпином, решил уйти и молча намекнул молодому учителю, что неплохо бы ему поговорить со своим подопечным. Посмотрев на мальчика, Люпин понял, что тот глубоко в своих мыслях — он пил пиво медленными глотками, явно не обращая внимания на вкус.

Они продолжали медленно пить пиво, пока Гарри первый не нарушил молчание, спросив тихим голосом:

— Что находиться у дементора под капюшоном?

Профессор Люпин вздохнул и поставил бутылку на стол.

— Это сложный вопрос, Гарри, — задумчиво произнес он. — Дементор снимает капюшон лишь для того, чтобы совершить то, что называют Поцелуем дементора. Считается, что это хуже смерти, — мужчина с сочувствием посмотрел в глаза мальчику. — Когда человек получает такой поцелуй, его душа покидает тело, оставляя лишь пустую оболочку, которая продолжает существовать. Вот что ждет Сириуса Блэка.

Гарри в полном изумлении уставился на Люпина. Он полагал, что дементор и так слишком противен, но то, что он узнал о Поцелуе, было просто ужасно. Полуночника, каким он его знал — терпеливым и заботливым псом, — без души страшно было даже представить. И хотя Гарри знал, что Сириус Блэк убийца; знал, что он, Блэк, это Полуночник, но почему-то не находил в себе ненависти к псу, который так много помогал ему в доме Дурслей. Парень не знал, с каких пор стал так считать. Гарри лишь был уверен, что обязан выяснить, почему Блэк предал его родителей и почему стал помогать ему…

— Что если потом выяснится, что эти преступники были невиновными? — нервно спросил Гарри. — Они получат её назад?

Люпин напрягся.

— Гарри, почему ты спрашиваешь? — вместо ответа спросил Люпин. — Ты ведь не видел Сириуса Блэка после Хеллоуина, не так ли?

Гарри кивнул головой и уставился на этикетку бутылки от сливочного пива.

— Мне просто интересно, — спокойно ответил он. – В маггловском мире людей вначале обвиняют в совершении преступления, затем, иногда, находят доказательства их невиновности. Людям свойственно иногда ошибаться.

Профессор Люпин отвернулся и прочистил горло.

— Все верно, но у нас есть возможность вытянуть из человека правду, — с явным неудобством произнес мужчина. — Существует зелье Веритасерум — зелье правды. Только три капли — и человек ответит правдиво на любые вопросы.

— Ох, — выдохнул Гарри, понимая, что профессор Люпин не очень-то доволен тем, куда заходит их разговор. Было ясно, что всё, связанное с Сириусом Блэком, причиняло профессору немало боли. — Извините, — произнес Гарри все тем же тихим голосом. — Я до сих пор пытаюсь разобраться, как работает то или иное в этом мире.

— Понимаю, — произнес Люпин, улыбнувшись. — Если честно, то ты меня удивил сегодня, Гарри. Не многих волнует обращение с преступниками в нашем обществе. Большинство считает, что это не их проблема, поэтому не хотят ни слышать, ни беспокоиться об этом. Очень печально, что столько людей критикуют всё что не лень, не делая при этом ничего, чтобы это исправить.

Гарри кивнул. Он понимал, что профессор Люпин говорит не только о преступниках. Он имеет в виду и несправедливое отношение людей к оборотням. Было больно смотреть на профессора, несчастного и бесправного. И Гарри поклялся, что сделает все возможное, чтобы профессор Люпин никогда не остался один. Его опекун прав. Мы семья, что бы не говорили остальные.