Severus (джен)

Прохладный утренний воздух был прян. Запах сорванных ночной бурей листьев мешался с влажными испарениями, исходившими от земли, и тонким ароматом цветущих лугов. Можно только удивляться могуществу жизни, которая способна за считанные часы залечить нанесенные стихией раны и снова блистать ослепительной юной красотой. И Рене удивлялся, вдыхая полной грудью пьянящий, пропитанный солнцем нектар, от которого кружилась голова. Но, возможно, во всем была виновата бессонная ночь и разговор, получившийся неожиданно тяжелым. Хотя предметом беседы, к его удивлению, стал вовсе не Северус…

Рене обхватил голову ладонями и крепко сжал. Чувство собственной беспомощности угнетало, заставляло скрипеть зубами от унижения. Он хорошо знал, что искать мальчика бесполезно, а проклятье нельзя победить, как нельзя заставить судьбу отменить свой приговор, но все-таки… не мог смириться…

Он резко вскочил с кресла, в котором сидел, и зашагал по кабинету.

Если бы речь шла об обычном похищении, пусть даже с использованием магии, он отправился бы на поиски немедленно. Можно было бы взять Этьена, Жана и Николя и отправиться в лес, осмотреть следы… Но сила, что унесла Северуса, не оставляет следов!

Рене приблизился к столику, на котором ещё стояли их с Эйлин бокалы.

Все-таки хорошо, что она согласилась пока не забирать мальчика. Может быть, тот скоро найдется. Если же нет…

Что же, тогда им предстоит разговор несравнимо более… драматичный. Хотя… Рене чувствовал, что не может предугадать, как отреагирует Эйлин, когда узнает об исчезновении сына. Она могла попытаться проклясть его, а могла остаться полностью равнодушной. Холодность, с которой она обращалась в его присутствии с Северусом, неприятно удивила его.

Сдержанность, граничащая с безразличием, отсутствие эмоций…

Когда-то Эйлин была другой.

Сейчас же странная отрешенность поселилась в угольно-черных глазах. Рене помнил время, когда затаившаяся на их дне тьма была теплой. Манящей и мягкой. Возможно, опасной — не стоило забывать о том, что Эйлин принадлежала к могущественному и древнему роду, известному своими талантами в области Темных искусств, таящей соблазнительное обещание открыться достойному.

Может быть, в этом все и дело? В том, что тогда она сочла, что он недостоин? Иначе для чего бы ей делать то, что она тогда сделала? Но в таком случае пришлось бы признать, что достойным оказался этот магл... Снейп. Какой абсурд!

Из сада донеслась звонкая птичья трель, заставляя Рене встряхнуть головой, прогоняя набившие оскомину мысли. Он резко отдернул белоснежные шелковые занавеси и шагнул в распахнутые настежь двери французского балкона. В лицо ударил порыв свежего ветра, освобождая сознание от липкой, как паутина, ночной меланхолии.

И всё же эта беседа невольно всколыхнула прошлое, разбудив уснувшую за годы разлуки боль. Конечно, прошло достаточно времени, чтобы её острые, как у хищника, клыки, притупились. Наверное, боль тоже может состариться, потерять былую сноровку в пытках и все чаще предпочитать ленивую дрёму бодрствованию. И тем не менее… Даже сейчас, глядя на почти эдемскую красоту сада, он невольно возвращался в прошлое, пытаясь понять, что он сделал не так. Почему Эйлин не дождалась его возвращения? Решила, что он никогда не вернётся, или… с благодарностью воспользовалась возможностью, предоставленной судьбой, а точнее — проклятьем, для того чтобы освободиться от нелюбимого поклонника, который едва не стал мужем?

В кустах акации запела какая-то птица — тонко и пронзительно-нежно, заставляя сжаться сердце. Конечно же, в этом виновата маленькая негодница, а не проклятые воспоминания о том, что на следующее утро после его возвращения из странствий ему показали газету.

Несмотря на то что взгляд Рене был устремлен на лиловый водопад глициний, перед его глазами возникла памятная страница «Пророка»:

БЕССЛАВНЫЙ КОНЕЦ ЧИСТОКРОВНОГО РОДА

Под заголовком помещалась крупная колдография, на которой Эйлин выходила из маленькой, ветхой на вид церквушки, опираясь на руку невысокого маггла с неприятным, словно бы помятым лицом… Как оказалось — своего новоиспеченного супруга.

Вначале он не мог поверить собственным глазам. Пристально вглядываясь то в Эйлин — совершенно не похожую на себя в безвкусном, слишком пышно отделанном оборками платье, то в одутловатое лицо её спутника, выдававшего не то болезнь, не то пристрастие к алкогольным напиткам, то в унылый пейзаж захудалого рабочего городка, на фоне которого был сделан снимок, он думал, что это какой-то нелепый розыгрыш или кошмарный сон! Однако комментарий к снимку уничтожил последние надежды:

Вчера, в воскресенье, 7 августа, в церкви Воскресения, что в городе N, графство Йоркшир, состоялось венчание Эйлин Принц — единственной наследницы одного из самых уважаемых семейств магической Британии и безвестного маггла Тобиаса Снейпа, что уничтожило последнюю надежду на возрождение благородного рода.

Как мы помним, после трагической гибели юного Корнелиуса — единственного сына лорда Юлиуса Амброзиуса Принца, это почтенное семейство отныне не имело представителя мужского пола и таким образом утратило право упоминаться в «Гербовнике чистокровных волшебников». Фамильное имя было изъято из списка Священных родов Британии автором упомянутого труда Кантанкерусом Ноттом. Однако, несмотря на это, многие из нас питали надежды на то, что древняя кровь Принцев не погибнет, а его последний благородный побег будет привит к могучему и достойному древу одного из славных магических родов Британии или Европы. Но увы! Внезапный брак последней прямой наследницы лорда Принца с магглом положил им конец.

Наш корреспондент Атанасиус Скитер попытался взять интервью у леди Юлии Принц — матери Эйлин или кого-то из родственников девицы, но все они наотрез отказались комментировать её поступок. Учитывая традиции старой чистокровной знати, можно предположить, что оставшиеся члены семьи отрекутся от осквернившей род предательницы крови...

Далее шли комментарии представителей аристократии, возмущенных поступком Эйлин, словно бы соревнующиеся друг с другом в язвительности и не скупящиеся на унизительные эпитеты, но Рене уже не вникал в суть. Слишком сильно было потрясение: в один момент узнать, что ты отсутствовал неизвестно где целых три месяца, а лучшая подруга поспешила вычеркнуть тебя из своей жизни.

Странно, что он тогда не сошел с ума!

Конечно, отец сделал всё, что мог, для спасения семейной чести. Прежде всего, он позаботился о том, чтобы шавки из «Пророка» не разнюхали, что они с Эйлин были помолвлены, и устроил его брак с Амалией дель Ави.

С его точки зрения это был прекрасный выбор. Амалия была хороша собой, принадлежала к чистокровному, но не слишком знатному и к тому же небогатому роду из Нормандии, так что ради возможности породниться с владыками Монмиреля, о которой в ином случае не приходилось даже мечтать, её семья согласилась закрыть глаза на почти неприличную поспешность планируемого брака. Единственным условием, которое поставил отец Амалии, был контракт о помолвке, подписанный задним числом — 12 февраля 1959 года, что помогло соблюсти хотя бы внешние приличия. Их свадьба состоялась через три для после Рождества… И только потом Рене узнал, что Амалия тогда любила другого… Конечно, с годами они научились уважать и ценить друг друга; возможно, этому помогло сострадание — волею судеб они оба были разлучены с любимыми…

Он как-то слышал, что некоторые несчастья передаются из поколения в поколение, словно наследственные недуги, и порой задавался вопросом: не унаследуют ли их с Амалией потомки проклятье неразделенной любви?

Впрочем, сейчас все тревоги отступали перед…

— Мессир… — тихий голос камердинера Анри прервал его невеселые мысли.

— Да, — отозвался он, не оборачиваясь.

— Мессир, у меня для вас хорошая новость…

— Вот как… — Рене медленно повернулся к старому слуге, с удивлением подмечая, как сияют у того глаза. — И… какие же?

— Мальчик вернулся, — выдохнул Анри, а затем добавил: — Он в своей комнате. Спит…