Гордиев узел (гет)

Погибших в их отряде, несмотря на численный перевес Пожирателей, было немного: три аврора и пятеро орденцев из недавно присоединившихся. Раненных было больше; а некоторые из них должны будут провести в лазарете не один день — смешение разных видов проклятий иногда имело совершенно непредсказуемые последствия. Гермиона привычно накладывала диагностические чары, поила пострадавших зельями — и размышляла.

«Разбор полетов» отложили, чтобы все могли прийти в себя. Но Грюм с Дамблдором заперлись в директорском кабинете и не вышли ни к завтраку, ни к обеду. Гермиона даже не пыталась сдерживать раздражение: опять старик хочет перетянуть одеяло на себя! И ничему-то его жизнь не учит, все ему мало! Опять строит какие-то планы, опять плетет интриги, чтоб ему собственной бородой удавиться! Давно ли проливал крокодильи слезы, выставляя напоказ свое раскаяние?

Впрочем, понять его просто: за пять лет у них впервые появился шанс на победу, если только...

— Если бы нам удалось перетянуть этого Феникса на свою сторону, может, мы смогли бы уже закончить, наконец, эту войну, — Рон полусидел на больничной койке, баюкая правую руку — обычное Секо, но раны почему-то очень плохо затягивались.

— Ты читаешь мои мысли?

— Нет, почему же? Просто пытаюсь просчитать ситуацию.

— И по всему выходит, что старик прямо сейчас строит планы с учетом появившейся новой величины, — Сириус сидел верхом на стуле и раздраженно постукивал по спинке кончиками пальцев.

— И ты, Сириус? — нервный смешок вырвался против воли.

— Что? — Блек непонимающе моргнул.

— Не обращай внимания, — Гермиона подтянула еще один стул поближе к кровати Рона и тоже села. — Я о том, что ты почти слово в слово повторил мои мысли.

— Ну, так ведь довольно легко предугадать действия нашего дорогого директора, — Сириус явно злился.

Гермиона, коротко переглянувшись с Роном, отвела взгляд. Причина злости не была тайной, и от этого напоминания было больно. Потому что еще не так давно злость эта была направлена и на нее, и на Рона тоже. Но где-то около года назад, после неудачного отражения одного из многочисленных налетов Пожирателей, Сириус на себе вытащил из схватки ее, тяжело раненную, и — чуть ли не за шкирку — Рона, ее прикрывавшего. И костерил их, на чем свет стоит, предварительно наложив заглушающее, чтобы не примчалась на крики мадам Помфри. А потом позволил Гермионе рыдать у себя на плече, и вытирал ей слезы своим платком, и снова ругал за неуемное желание подставляться под Авады, и молча похлопал Рона по плечу, мимоходом взъерошив рыжие вихры... И больше на них не злился. Никогда. С тех пор — ни разу.

— Интересно, что предпримет Дамблдор, чтобы уговорить этого мальчишку присоединиться? — Сириус уперся подбородком в сложенные на спинке стула ладони, и от этого его слова прозвучали немного невнятно.

— Почему — мальчишку? — спросила Гермиона. — Мне показалось, он достаточно взрослый...

— Это ты рассуждаешь с позиции своего возраста. Для меня же вы все еще дети, — Блек чуть улыбнулся.

— А вот ты говоришь это с высоты своих сорока лет. Сам-то в наши годы не таким же был? — Гермиона ощутила острое желание дать себе хорошего пинка — когда же она научится сперва думать, что сказать, а потом... а вот потом неплохо было бы и промолчать.

Сириус хмыкнул чуть слышно и полуприкрыл веки, пряча в глазах горечь:

— В ваши годы... в ваши годы я по первому приказу бежал и кусал всякого, в кого ткнули пальцем и сказали: «Фас!» Да и потом не сразу прозрел...

— Прости... — Гермиона виновато опустила голову.

— Да ладно тебе. Просто... я вот о чем подумал — если старик загорелся желанием заполучить новую пешку для своей игры, он ни перед чем не остановится. И неизвестно еще, чем все это обернется для нас самих. Мало ли какие тузы у него в рукаве.

— Да предсказуемо все, — фыркнул Рон. — Стандартные речи о долге и всеобщем благе, как будто Дамблдор может говорить о чем-то другом — и все бегут исполнять волю дражайшего директора.

— А мне почему-то кажется, что он на них не поведется...

Сириус посмотрел на Гермиону, насмешливо-вопросительно изогнув бровь:

— Кажется или хочется верить?

Гермиона густо покраснела и не ответила, а спустя минуту вскочила и убежала в лабораторию при госпитале, отговорившись настаивающимся там Костеростом. И только привалившись спиной к закрытой наглухо двери, она обхватила себя руками за плечи и протяжно выдохнула. Вот ведь! Теперь насмешек со стороны этих двоих точно не избежать, и из-за чего? Из-за того, что она была смущена вопросом Сириуса, или из-за его понимающего взгляда? А в самом деле, почему она покраснела? Ведь не было даже намека на двусмысленную ситуацию. А это значит, что...

Нет, покопаться в себе не получалось. Мозг просто отказывался работать в этом направлении. Растерянная и раздраженная, Гермиона пообещала самой себе, что обязательно вернется к этому вопросу, чтобы окончательно во всем разобраться.

Когда спустя еще несколько минут она осторожно заглянула в палату, Рон с Сириусом что-то бурно обсуждали, размахивая руками и перебивая друг друга. Рон периодически морщился и потирал поврежденную руку, но ему явно было уже гораздо лучше — значит, к вечеру запросится «на волю», а если не отпустить — сбежит сам. О чем был разговор, слышно не было — у Сириуса отлично получались заглушающие — и Гермиона, покачав головой, вернулась обратно к котлам.

* * *

— Господин директор, — Гермиона подняла руку, как на уроке, — у меня есть несколько вопросов. Мистер Грюм обещал, что ответит на них.

Грюм поднял оба глаза к потолку, явно намереваясь вопросить у него, откуда она такая взялась на их головы. Потолок, естественно, молчал и говорить не собирался, а потому старый аврор тяжело вздохнул и неприязненно буркнул:

— Ну, спрашивай уж.

— Кто такой этот Феникс? Откуда он взялся? Как долго...

— Так, стоп, — Грюм для убедительности хлопнул ладонью по столу. — Перестань тарахтеть. Нечего особо рассказывать, так как информации очень мало.

— Но почему мы до этого ни разу о нем не слышали? Почему он показался на глаза только сейчас? Кто он такой вообще?

Грюм поморщился и демонстративно поковырял пальцем в ухе, тряся головой. Дамблдор только улыбнулся и промолчал. Гермиона раздраженно вздохнула. Никаких ответов! Можно было и не рассчитывать, что им что-то расскажут. Конечно, если бы вопрос задала, например, МакГонагалл, или еще кто-нибудь из старшего поколения... но они покинули собрание одними из первых. Только Снейп еще подпирал косяк двери, да Сириус с Ремусом застыли в креслах на противоположном от директора конце стола. Когда молчание затянулось, Сириус заворочался в кресле и нарочито громко прокашлялся. Гермиона заговорила снова:

— Профессор Дамблдор, что же вы молчите? Мистер Грюм, вы же обещали...

— Мисс Грейнджер, хватит частить, — профессор Снейп был спокоен и невозмутим, как всегда. Он вернулся обратно в кухню и уселся в свое кресло у стола. — Будьте так добры помолчать несколько минут и не перебивать. Готовы слушать?.. Так вот. Откуда взялся этот человек, действительно неизвестно, как неизвестно и то, откуда он берет информацию, либо же — что более вероятно — кто ее ему предоставляет. По крайней мере, мне так и не удалось вычислить второго шпиона, хотя, может быть, мы просто ни разу не пересекались... — Снейп вдруг умолк на несколько минут, словно о чем-то вспомнил или что-то вот только сейчас пришло ему на ум, но потом продолжил: — В стане Темного Лорда о нем узнали сравнительно недавно. Да и то только потому, что раньше рассказывать было некому, — профессор едва заметно приподнял кончики губ в насмешливой ухмылке. — Малочисленные отряды после встречи с ним просто переставали существовать. Потом единственный выживший в попытке избежать гнева господина рассказывал сущие небылицы о человеке, умеющем не гореть в огне. Думаю, нет нужды объяснять, что выжившим он пробыл недолго. Фениксом этого мага назвали сами Пожиратели — после того, как он просто перестал прятаться... Н-ну, или же когда нападающих было больше, чем пару десятков, и кое-кто успевал убежать, чтобы доложить о причинах провала операции, — Грюм на этих словах пренебрежительно фыркнул, но Снейп не обратил на это внимания. — Почему вы с ним ни разу не пересекались — тоже вполне объяснимо. Шпионы у него и у вас разные, — Гермиона чуть улыбнулась этим словам и услышала, как рядом хмыкнул Рон. — А вот почему ни разу не слышали — это уже вопрос к директору.

Присутствующие, как по команде, повернули головы к Дамблдору. Рон весь подобрался, Сириус встал со своего места и подошел ближе, опираясь бедром о столешницу. Гермиона и сама подалась вперед, не сводя с директора требовательного взгляда.

Дамблдор вздохнул, потирая глаза под очками-половинками, и произнес, как будто специально репетировал — Гермиона аж поморщилась от нарочитости и тона, и самих слов:

— Согласен, я совершил ошибку в том, что не поставил в известность никого из Ордена. Но ведь сначала мы не знали, на чьей он стороне, а потом довольно долгое время о нем не было никаких известий. Честно говоря, я думал, что он погиб...

— И как долго еще вы собирались молчать, директор, если бы мы сами его сегодня не увидели? — Сириус преувеличенно демонстративно растягивал слова, усевшись прямо на столе, у которого стоял. — Неужели жизнь вас так ничему и не научила?

— Блек! Ты забываешься! — прорычал Грюм; он остановился за спинкой кресла Дамблдора, словно страж, собравшийся его защищать.

— Что — «Блек»?! Разве я не прав?! Наш глубокоуважаемый директор решил перетянуть на свою сторону еще одного многообещающего мальчика. И использовать втемную, пряча его от нас, а нас, соответственно, от него. А потом директор запланировал бы какую-нибудь «решающую битву», — Сириус пальцами изобразил кавычки над последними словами, — и там уже представил бы нас друг другу. Или нет. Это уж как карта ляжет. Или каким боком шахматная доска повернется.

— Сириус, мальчик мой, ты не совсем прав...

— Ах, значит, в чем-то я прав в любом случае? — Сириус немного подался вперед и почти прошипел Дамблдору в лицо, ставя ударение на каждом слове: — И. Не смейте. Больше. Никогда. Называть меня. Мальчиком! Сколько лет понадобится, чтобы вы это запомнили?!

Дамблдор тяжело вздохнул и огляделся. Гермиона тоже. И тоже вздохнула. Похоже, Орден окончательно раскололся. Нет, они по-прежнему будут сражаться на одной стороне, но так давно и тщательно сдерживаемое недовольство действиями директора наконец-то прорвалось наружу. Сириус, например, и так слишком долго продержался. Теперь он перетянет на свою сторону еще и Ремуса, а тот и не будет особо сопротивляться. Сама она... она, конечно же, поддержит Блека, и Рон тоже, в этом не было никаких сомнений. Еще Невилл с Луной, слишком уж часто в последнее время мелькало в их глазах хорошо скрываемое раздражение... И все? А, нет, еще наверняка профессор Снейп — по вполне понятным причинам. М-да, маловато как-то...

Директор прервал затянувшееся молчание как раз в тот момент, когда оно уже грозило стать тягостным для всех, вовлеченных в этот разговор. В тишине его слова прозвучали неожиданно громко:

— Мы не смогли связаться с этим молодым человеком. Вообще никак. После сражений он исчезает раньше, чем кто-то успевает сказать ему хоть слово, а совы, посланные к нему с просьбами о встрече, неизменно возвращаются ни с чем. Не могу сказать, с чем это связано — обычно эти птицы всегда находят адресата, даже если он им незнаком... Отчасти именно поэтому мы не упоминали о нем при всех — нечего было говорить.

Сириус выразительно фыркнул и явно собирался добавить еще что-то нелестное, но Рон остановил его, покачав головой; он переглянулся с Невиллом, и в глазах его промелькнуло какое-то воспоминание... Гермионе понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, о чем думает Рон, и она уже открыла рот, намереваясь задать очередной вопрос, когда ее опередил Грюм:

— А кстати, парень... — аврор повернулся к Невиллу всем телом и подозрительно прищурился. — Я заметил, что этот Феникс попросил тебя о чем-то молчать. Что он имел в виду?

Если бы этот разговор происходил пять лет назад, Невилл обязательно растерялся бы, начал бы что-то бормотать или оправдываться, не зная при этом, куда девать руки. Но Невилл вырос. И научился игнорировать пристальное недоброе внимание к своей персоне. Более того — научился врать, не краснея, прямо в лицо опытнейшему аврору с большим стажем и опытом работы:

— Не могу знать, мистер Грюм, — четко отрапортовал он, — этого человека я вчера увидел впервые.

Грюм еще некоторое время сверлил Невилла недоверчивым взглядом, но потом все же отвернулся, бормоча что-то нелестное о «современной молодежи».

Гермиона только сейчас заметила, что Дамблдор исчез — фактически сбежал — пока все они отвлеклись на разговор Невилла с Грозным Глазом. Она коснулась плеча Сириуса, обращая на это его внимание. Взбешенный, Блек медленно выдохнул через сжатые зубы. Еще бы: их просто оставили с носом! И не факт, что снейповским; дамблдоровский был не менее крючковатым, а уж насчет длины... и особенно если этот нос начинал соваться не в свое дело...

Сириус, досадливо рыкнув, рывком поднялся и ушел в свою комнату, потащив за собой Люпина — наверняка выпросит сейчас у Кричера бутылку эльфийского вина, и они вдвоем с Ремусом будут напиваться за закрытыми дверями. Снейп, никем, кроме Гермионы, не замеченный, уже переместился по каминной сети. Невилл немного замешкался и был цепко ухвачен за рукав и, фигурально выражаясь, приперт к стенке.

— Убедительно врешь, друг, — Гермиона решила обойтись без долгих предисловий. Луна, подошедшая, как всегда, неслышно, заинтересованно взглянула на мужа, но промолчала; она вообще в последнее время была молчаливой. — Но я слишком хорошо тебя знаю. Может, расскажешь? — честно говоря, глупо было надеяться на ответ, но ведь попробовать стоило.

Но, естественно, ничего из этого не вышло.

— Нет, — Невилл решительно мотнул головой. — Эта тайна не моя, я просто не имею права. Извини, — и, обняв Луну за плечи, исчез вместе с ней в зеленом пламени камина.

— И что это было? — Рон прислонился к стене рядом с Гермионой, чуть касаясь ее плечом. Гермиона рефлекторно отодвинулась; Рон вздохнул.

— Еще бы мне знать... Я чувствую, что Невилл молчит о чем-то важном, но вот о чем — это, видимо, тайна за семью печатями.

— А Луна?

— Луна не в курсе, и это еще один аргумент в подтверждение его осведомленности — уж если он даже ей ничего не сказал...

— М-да... И Дамблдор, как всегда, отделался только общими фразами...

— Зато как вовремя сбежал! Иначе Сириус растерзал бы его на части и без помощи своей анимагической формы.

— Да уж. Удивительно, как вообще сдержался...

Гермиона оттолкнулась от стены и прошлась по комнате, машинально расставляя по местам кресла и выравнивая стулья у стола. Вопросов после разговора с Дамблдором не только не поубавилось, но и, наоборот, — стало на порядок больше. Однако интуиция говорила ей, что, скорее всего, они так и останутся вопросами без ответов. Дамблдор снова затеял какую-то свою игру, в которой им отводилась уже привычная роль. Однако он, видимо, обладал короткой памятью, если не учел того, что игрушки могут и не захотеть подчиниться. Гермиона переглянулась с Роном и кивнула, отвечая одновременно и ему, и своим мыслям.

Поиграем, директор?

* * *

В середине декабря наконец-то выпал первый снег. Промерзшая, казалось, на много метров вглубь земля укрылась белоснежным пушистым покрывалом. Студенты — все, от мала до велика — затеяли во дворе грандиозную снежную битву под бдительным присмотром преподавателей.

Гермиона наблюдала за разворачивающимся сражением из окна Больничного крыла. Поппи за спиной недовольно ворчала о том, что все они к вечеру прибегут за Перечным зельем, и попутно прикидывала, хватит ли его на такое количество потенциальных больных.

А Гермионе вдруг остро захотелось туда, вниз, на свежий воздух. Туда, где только что третьекурсники едва ли не по самую макушку засыпали снежками профессора Флитвика, а затем с визгом и хохотом бросились врассыпную, когда вся эта куча «снарядов» вдруг поднялась и начала прицельно бить по ним самим, а маленький профессор заливисто смеялся, запрокинув голову. Туда, где МакГонагалл, мгновенно превратившись в кошку, пропустила над головой увесистый снежок и, презрительно фыркнув, демонстративно отошла подальше, гордо задрав хвост, под восхищенное аханье учеников. Где Невилл бок о бок с Роном азартно перестреливались со старшекурсниками, возглавляемыми близнецами Уизли, непонятно как и зачем здесь оказавшимися, а Луна неподалеку, собрав вокруг себя самых младших, создает из снега самые фантастические фигуры, какие только могли возникнуть в ее воображении...

Улучив момент, когда мадам Помфри ушла зачем-то в подсобку, Гермиона схватила зимнюю мантию и торопливо сбежала вниз. Застегиваясь на ходу, она уже на крыльце с кем-то столкнулась.

— Вас явно никто не учил смотреть, куда идете, мисс Грейнджер, — проворчал этот кто-то, оказавшийся профессором Снейпом.

— Простите, сэр, — пискнула Гермиона, обходя зельевара по дуге и устремляясь к ступенькам, точно так же засыпанным снегом, как и все вокруг.

Уже отойдя на приличное расстояние, она поскользнулась на ровном месте и едва не упала, вдобавок ко всему ей в спину врезался довольно тяжелый «снаряд». Оглянувшись, Гермиона попыталась отыскать этого меткого стрелка, собираясь немедленно дать сдачи, и... вот тут ей захотелось просто протереть глаза: профессор Снейп, все еще стоя на самой верхней ступеньке крыльца, демонстративно отряхивал перчатки! Наверное, выражение ее лица позабавило его, потому что он чуть улыбнулся уголком губ и — Гермиона могла поклясться в этом — подмигнул ей!

Чтобы скрыть ответную улыбку, Гермионе пришлось отвернуться, но сдержаться не получилось — сдавленно хрюкнув раз, другой, она звонко рассмеялась, зажмурившись и вытирая варежкой выступающие слезы.

— Ге-е-ерм! Помогай! — Рон высунулся из-за укрытия, наспех сооруженного их «командой» — оказывается, они с Невиллом перетянули на свою сторону едва ли не половину «войска» близнецов — и махал рукой, привлекая ее внимание, за что и был тут же атакован. И быть бы ему засыпанным снегом по самую макушку, как недавно Флитвику, если бы вовремя сориентировавшиеся «бойцы» не спасли своего командира, буквально выдернув его из-под обстрела.

Гермиона оглядела поле битвы, фыркнула:

— Еще чего! — и присоединилась к близнецам.

— Не-е-ет! — из-за противоположного укрытия послышался приглушенный стон и театральное восклицание: — Ты поразила меня в самое сердце!

— Защищайтесь, сударь! — проорала в ответ Гермиона и сделала замысловатое движение палочкой — целый рой снежков поднялся в воздух и, перелетев через укрытие, посыпался на головы «врагам».

— О, коварная... — еще одна театральная фраза была нахально прервана снежным «снарядом», метко залепившим говорящему рот. Исход сражения был предельно ясен.

— Герми, ты наша героиня! — в два голоса завопили Фред с Джорджем и повернулись к своей армии: — Качать ее, ребята!

— Только не это! — Гермиона, подхваченная десятком рук, завизжала, но ее никто не слушал...

Как же давно она так не веселилась! Может, правы все-таки близнецы, даже в это темное время всегда находя повод посмеяться? Как много времени прошло с тех пор, когда она могла ни о чем не думать, а просто позволить себе побыть ребенком. Сейчас же ее смешил и преувеличенно разобиженный Рон, и облепленный снегом с ног до головы Невилл, которому подбежавшая Луна помогала отряхиваться, а тот ловил ее за руки и все норовил поцеловать... Преподаватели накладывали на малышню высушивающие и согревающие чары, а сами тоже с трудом сдерживали смех, и такой счастливой Гермиона себя не чувствовала очень, очень давно...

В замок возвращались, когда короткий зимний день уже почти догорел. Там и сям еще то и дело раздавались смешки; в холле студенты разделялись на четыре потока, направляясь к своим гостиным.

Гермиона шла между Фредом и Джорджем, и улыбка все еще дрожала на ее губах, когда серебристый патронус-рысь приземлился прямо посреди главной лестницы и голосом Кингсли Шеклболта произнес:

— На Косой переулок совершено нападение. Своими силами не справимся. Их слишком много!