Город Привидений (гет)

1999 год, 29 января, день

Из больницы Кэти выписали в пятницу.

А не далее, чем пару дней назад в больницу имени святого Мунго приезжала Гвеног. К ней, Кэти, лично!

Оказалось, окончательный уход Кэти расстраивал очередные грандиозные планы капитана. Удивительно, но та была готова на многое, чтобы её удержать — даже предлагала сохранить за ней место в команде до полного выздоровления. А Джулия Джерниган из второго состава могла бы заменить её в это время…. Однако Кэти твёрдо решила больше не играть за ловца, о чём и заявила Гвеног.

Оказалось, что и для новой охотницы в команде нашлось бы место. Ведь Вайлда Гриффитс на днях заявила, что доигрывает в «Гарпиях» последний сезон! Разумеется, это меняло дело, но всё же Кэти не торопилась давать обещаний, и уж, тем более, заключать новый контракт. Расстались на том, что в конце августа она придёт на отборочные испытания и попытается пройти их в общем порядке.

У Гвеног были свои мотивы, у Кэти — свои планы, в которые обе не спешили посвящать друг друга. Идея пройти пробы в другие команды — в частности, в «Паддлмир Юнайтед» — не отпускала Белл. Пусть даже во второй состав — зато там был Вуд, а с ним ей было бы гораздо, гораздо легче…

Всё это случилось в среду. А сегодня был последний завтрак и душ в набивших оскомину стенах, длинный разговор с Авиценной (целитель небезосновательно боялся, что Кэти, выйдя из больницы, тут же полетит), посещение кастелянши (ценная метла, чудом избежавшая поломки, хранилась у неё под замком), прощание с Мартином (состояние стабильное, без изменений). И вот Кэти уже стояла на улице, щурясь от злых порывов зимнего ветра, сжимая вспотевшей ладонью ручку кейса с «Молнией». На прощание она окинула беглым взглядом здание больницы — занавешенные грязной плёнкой окна, многочисленные граффити на стенах, голый манекен в полувыбитой витрине. Видит Мерлин — этот дом, этот кирпичный урод выплюнул из себя Кэти с большой неохотой.

Осознание этого факта не очень-то грело душу Кэти. Она многое отдала бы за то, чтобы быть уверенной в том, что её тело больше не застрянет здесь.

Большой молл, стоявший напротив окон бывшей палаты Кэти, отличался от затрапезного «Чист и Лозоход Лимитед», как небо от земли. В одном из кафе девушка взяла себе поесть, и, жуя сэндвич, наблюдала за снующими туда-сюда магглами уже изнутри. Точно так же в её голове роились обрывки мыслей — и все они были о туманном, пока что, будущем. Вычистить квартиру. Написать Лианне. Посетить Гринготтс. Навестить Мартина. Проведать папу, маму и Фреда. Кэти придумывала и придумывала себе новые дела, стремясь подальше задвинуть момент поисков новой работы. Она уже жалела, что перестала принимать большую часть своих зелий. Где-то под рёбрами пристроилась тревога, по унции высасывавшая из Кэти все жизненные соки. Только сейчас она начала понимать, что с ней сделала жизнь по расписанию и круг общения, строго ограниченный товарками по команде. Всё это было не больше, чем иллюзией, призванной, чтобы спрятать Кэти от цепких лап болезни.

Но та всё равно каждый раз оказывалась сильнее.

* * *

Часы, висевшие на стене маленькой, отведённой под лабораторию комнаты, прокукарекали четыре раза.

Джордж затушил горелку, отложил черпак и с наслаждением потянулся, разминая затёкшую спину. Уже второй месяц он торчал в этом бывшем чулане с самого утра, наведываясь разве что в Хогсмид по делам. Джордж усмехнулся, вспомнив последнюю их с Ли вылазку в деревню, закончившуюся променадом по почти уже восстановленному Хогвартсу. У треклятой стены, где потерялся Фред, им встретилась Лис, а там и Филч подтянулся — кому, как не ему фиксировать лучшее, что происходит с этим замком? Интересно, кто потом заделывал окно в коридоре?

Дела идут как надо, подумал Джордж, запечатывая горлышки пробирок с жидкими эссенциями воском, капавшим из кончика волшебной палочки. От каждой колбочки исходил свой, неповторимый аромат, и каждый по-своему будоражил и щекотал ноздри. Всё-таки здорово, что Ли, заручившись поддержкой старших Уизли, не дал ему забросить магазин. Сейчас все рабочие «Всевозможных Волшебных Вредилок» находились на своих местах, все друг друга понимали, все были друзьями…ну, почти. Пока они ещё работали в штатном режиме, Джордж мог позволить себе корпеть над реактивами, по минимуму занимаясь бумагами и остальным. Эх, недолго этому длиться — с грядущим расширением отсиживаться в углу уже не получится…

Жаль, что ему уже не разорваться на две части!

Джордж сморщился — будто бы проглотил самую стрёмную «Берти Боттс» — и сердито сдёрнул с вешалки первую попавшуюся мантию. Одна из пуговиц оторвалась, и, укоризненно звякнув, укатилась под стол. Махнув на это рукой, Джордж наскоро обмотался шарфом и вышел, захлопнув за собой дверь. Вторая каморка, которую занимали Верити и Алисия, находилась напротив. Любопытство пересилило досаду, и он заглянул в приоткрытую створку. Сейчас за столом сидела Верити, и, склонив белокурую голову над кипой пергаментов, сосредоточенно скрипела пером.

Джордж уже думал смотаться по-тихому, но в эту же самую секунду Верити оторвалась от записей и посмотрела перед собой. Их взгляды встретились, и он вошёл в кабинет.

— Уходишь? — Верити поднялась из-за стола и через пару плавных, точно выверенных шагов оказалась рядом с ним.

— Придётся, — виновато улыбнулся Джордж, ухватившись за талию девушки. — Я буду в Хогсмиде до вечера. Сама понимаешь, со вторым магазином не соскучишься.

— Может, Ли съездит? Думаю, тебе не стоит так напрягаться, — Верити покачала головой, поправляя шарф, свободно болтавшийся на его шее.

— Без труда не вытащишь и жабу из пруда, — элегически заметил он.

Верити смущённо улыбнулась, явив миру волнительные ямочки на пурпурных, точно утренние цветы, щеках. Джордж подался ещё чуть-чуть вперёд, чтобы посмотреть, не подёрнуты ли они бисеринками свежей утренней росы.

— К тому же, Ли уже умотал в Холихед, в строительную лавку старика Ллевелина, — продолжил Джордж. — Не грусти, я скоро, — и, наконец, наклонился к ней для поцелуя.

Верити отпустила его не сразу. Лишь через пять минут Джордж выкатился из кабинета, весь красный и распалённый, и причиной тому был вовсе не каминный жар. Безнадёжно размотавшийся шарф повис на его плече, едва не доставая до пола.

— Тебя не узнать, — уже другой голос настиг Джорджа у двери в торговый зал, — Однако чем слаще слова, тем горше враньё.

Перед ним стояла Алисия, держа в руках несколько мятых коробок и фирменный бумажный пакет. На её лице поселилась торжествующая ухмылка. Слегка ошарашенный такой наглостью Джордж выразительным жестом сманил подругу в большую подсобку — в ту, где в военное время хранились товары, предназначенные для Министерства — Мантии-Щиты, Шляпы-Щиты и прочая хрень. Сейчас там был просто склад.

— Ну-ка, ну-ка, — протянул он, когда за ними захлопнулась дверь, — расскажи мне, Лис, о каком вранье идёт речь?

— Ты не идёшь в Хогсмид, — спокойно ответила та, сгрузив коробки на стоящий рядом стол. — Это ясно, как дважды два. Ли сказал мне, что на днях вы подключили к сети зонковский камин. Однако же ты вышел из нашего кабинета, где расположен первый очаг с целой банкой Летучего пороха, и явно не собираешься подниматься к себе домой, чтобы попасть в деревню через гостиную.

— И куда, в таком случае, я иду? — Джордж удивлённо вскинул брови.

Лучше бы он не спрашивал.

— Туда, где пасётся тот маггл из бара, — пожала плечами Алисия, выбирая из вскрытых упаковок целые Кровопролитные конфеты и ссыпая их в пакет. — И чтобы меня разорвало, если ты не имеешь с ним дел.

Вид её был преисполнен скрытым самодовольством. Выкуси, Уизли.

Вот, значит, как. За ворот свитера Джорджа, пощекотав шею и спину, нырнула бисеринка нервного пота. Оказалось, он пребывал в счастливом неведении относительно секретности своих отлучек. Как же так? Почему Алисия видит его, как на ладони?

— Я знаю вас — то есть тебя, Джи — как облупленного, — выдала та в унисон его мыслям.

— Да ты сегодня прямо профессор Спиннет, — парировал Джордж.

Его скулы почти что свело от этой широкой, ко всему безразличной улыбки.

— Это наследственное, — легко согласилась Лис. — Годы наблюдений за вами не прошли даром. Взять хотя бы твоё лицо, полное предвкушения. И вечерняя выпивка в «Трёх Мётлах» тут явно не при чём.

— Ну, даже если это и так, то что с того? — Джордж нахмурился. Заодно и предвкушения в лице поубавил. — Хожу, где хочу. Девяносто седьмой год давно позади.

— Но Статут Секретности никто не отменял, не забывай.

Джордж не выдержал и прыснул почти обидным смешком. Что ещё новенького сегодня ему сможет поведать Спиннет?

— Вообще-то эти магглы и знать не знают, кто я такой. Иначе мне давно бы уже пришлось отвечать за всё перед Министерством.

— Боюсь, что если ты будешь колдовать, как сейчас, то рано или поздно тебе придётся это сделать, — вздохнула Алисия. — Лондон — это не Оттери-Сент-Кэтчпоул, Джордж. Здешние магглы видят намного больше, чем тебе кажется. Пока Косой Переулок валялся в руинах, они обвесили своими видеокамерами весь город. Не далее как пару дней назад я аппарировала на улицу, где живу — а моя улица, как ты знаешь, далеко не какой-нибудь хренов Ковент-Гарден — и обнаружила, что один из этих приборов находился едва ли в десятке ярдов от моей головы. Слава Мерлину, вечер уже наступил и там ничего не было видно.

— Видеокамеры, — разочарованно протянул Джордж. — Это такие… глаза, которые магглы расставляют повсюду. Что-то среднее между фотокамерой и Омутом памяти, верно?

— Именно. Ладно Министерство, а если придётся прямо на месте объясняться с бобби?

— Да они носа не кажут в тот район, — усмехнулся он. — В любом случае я тебя услышал. Спасибо.

— И всё же, — хитро прищурилась Лис, — почему Верити не в курсе об истинной причине твоих отлучек?

— А вот это уже моё дело, — покачал головой Джордж. — Верити незачем об этом знать, так что держи, пожалуйста, язык за зубами. Я же не спрашиваю, куда и зачем ты списала целый флакон Кипучей Болтучки.

Один-один, подумал Джордж, увидев, как вытянулось лицо подруги.

* * *

Честно признаться, этот разговор заставил Джорджа разнервничаться не на шутку. И до того он старался выбирать для аппарации разные безлюдные закутки, а сейчас, когда Лис рассказала ему про камеры…. Желание быстро добраться до места сдалось под натиском возможных проблем, и Джордж решительно направился в сторону «Дырявого котла», чтобы сделать невозможное — покинуть, наконец, магический Лондон и отправиться в маггловский Ньюхем на метро.

Уже у дверей паба Уизли вновь скривился от досады. Неизвестно, чем он думал, когда одевался, потому что вполне по-маггловски выглядящая драконья куртка осталась висеть на вешалке в лаборатории магазина. Возвращаться назад Джордж не стал — просто превратил, как мог, рабочую малиновую мантию в некое подобие обычного плаща. Вышло, конечно, чёрт знает что, но в таком виде он уже вызывал куда меньше подозрений. Лондон всегда был полон всякой пёстрой шушеры. Накинув на голову капюшон, Джордж постучал палочкой по знакомой кирпичной стене, выскочил в образовавшийся проход и оказался на Чаринг-Кросс-Роуд.

Джордж не спускался в подземку целых три года, но запах, витавший в наполненном равномерным гулом воздухе, узнал безошибочно. Стоило сделать первый вдох, как всю левую сторону пронзила привычная уже тупая боль — словно палку меж рёбер вбили. В последний и в предпоследний раз он был здесь с Фредом и Тонкс…. Дыши, слизняк, гаркнуло в дыре с правой стороны головы собственным голосом, и Джордж задышал. Как бешеный пёс задышал — только бы не свалиться под ноги походящим мимо магглам. Мерлин великий, сколько же их было здесь! Джордж неуклюже продрался сквозь толпу клерков в одинаковых костюмах, дабы успеть вскочить в уходящий поезд. Как только двери захлопнулись за его спиной, равнодушная махина тронулась с места. От непривычного грохота Джорджу мигом заложило единственное ухо.

Когда он пересел на линию Дистрикт — зелёную, как авадов луч — его всё ещё потряхивало. Скорее бы оказаться на месте! В берлоге Джонни, в этой душной пыльной клетке Джорджу всегда было удивительно спокойно. Мысленно он уже был там, уже тянулся к тлеющей трубке, уже прожигал горло едким дымом и слизывал смоляную горечь с пересохших губ. Раз и навсегда выбрав для себя позицию в продавленном кресле в дальнем углу гостиной, Джордж крайне редко беседовал с многочисленными перекати-поле, неизбежно стекавшимся в это странное место. Не подавая виду, он всё же внимательно слушал их разговоры, как губка впитывая в себя правила игры, принятые в малознакомой доселе реальности. У него даже появилась легенда на тот случай, если кто-то спросит — но пока никто не спрашивал. Джордж Уоллес, тёзка и соотечественник сэра Уильяма Уоллеса, переехал из Шотландии в прошлом году, работал продавцом в магазине игрушек, один как перст — ни родителей, ни сестёр, ни братьев, ха-ха-ха. Сначала он придумал, что ещё и в армии успел отслужить — чтобы честно ссылаться на свою послевоенную тоску — но потом отказался от этой идеи. Всё-таки Джордж не умел делать того, чему учили маггловских солдат. Из горы оружия, известной ныне живущим людям, в его арсенале были лишь кулаки и волшебная палочка.

— Станция Плейстоу, — послышалось из динамика.

Наконец-то. Джордж нырнул в услужливо раскрытые перед ним двери вагона и пулей вылетел на промозглую улицу. Серый асфальт, облезлый кирпичный забор, мелкий дождик, лениво накрапывающий из низко нависших свинцовых туч. Видеокамеры, вопиллеры, воспоминания, враньё — всё смешалось в больной голове Джорджа. Он натянул на неё сползающий капюшон почти до самых глаз и зачастил по тротуару, собирая все попадающиеся по пути лужи….Удар! Через пару сотен ярдов, пробегая мимо хозяйственной лавки, он чуть не сбил с ног какую-то девчонку с сумками. Запоздалые извинения пришли в голову лишь тогда, когда та оказалась далеко позади. Да что сегодня с ним такое? Какое-то странное чувство ковырнуло внутри острым коготком, точно отвечая на случайно заданный вопрос. Будто бы что-то должно случиться… или уже случилось? Простое дежавю или интуиция? Вполне могло быть и второе — ведь для того, чтобы спонтанно предвидеть будущее, магам вовсе не требовалось посещать уроки Сивиллы Трелони. Джордж и не посещал, но нюх на верный исход всяких мелких предприятий у него был всегда. Не пророк, конечно — так, прощелыга. Пока Фред продумывал план действий, Джордж работал над способами его исполнения — он часто угадывал, что именно положить в антидот к Обморочным орешкам, или в какой коридор Хогвартса свернуть, чтобы не наткнуться на Филча. Он видел насквозь некоторых людей — и именно поэтому до последнего отговаривал Фреда не связываться с Людо Бэгменом. Но что говорить о прошлом? Всё пропало ещё девять месяцев назад. Сейчас Джордж не чувствовал ничего, кроме смутной досады и видел лишь серый асфальт, уныло извивавшийся под подгибавшимися ногами. Всё правильно. Бесчувственные уроды не могут видеть будущего. Ведь Джордж до сей поры был не более, чем половина человека.

Всё по-настоящему живое, искреннее, весёлое было заперто в нём на замок.

* * *

Автобус замедлил ход и, наконец, остановился. Кэти спрыгнула с подножки и едва не уронила на землю свой кофр с лежащей в нём «Молнией». Хороша бы она была, если бы он раскрылся на глазах у всех! Что может быть глупее тщедушной девицы с огромной метлой в помпезном футляре? Только девица, вытирающая собой лужи на остановке! Взяв свои пожитки в другую руку, Кэти поплелась по тротуару, стараясь не обращать внимания на хлюпающую под ногами грязь. Получалось не очень — на ум лезли хогвартские крепкие сугробы из настоящего чистейшего снега, катание на коньках по озеру, игра в снежки. Всяко лучше этой тоскливой слякоти.

Проходя мимо маггловских магазинов, Кэти вспомнила, что дома закончилось всё на свете — от продуктов до шампуня. А там, когда у больницы ела, купить забыла…. Чтобы достать хотя бы последнее, она перешла дорогу — там была лавочка, куда Кэти иногда захаживала — и тут же снова едва не пропахала носом землю. Какой-то фриковатый тип в малиновом дождевике пронёсся по улице, не разбирая дороги, и надо же было такому случиться — именно Кэти попалась ему на пути! Она всё ещё ругалась, когда продиралась сквозь стеклянные двери со всей своей поклажей.

Вернувшись назад и затолкав в рюкзак объёмистый пакет, Кэти на последнем издыхании продолжила свой путь. Облегчать ношу на глазах магглов было небезопасно. Нога противно заныла, но до дома оставалось чуть-чуть.

Всё в этом месте шло по-старому ещё, наверное, с диккенсовских времён — сменился лишь антураж, но не суть. Даже подъездная дверь встретила, как и раньше, грубо намалёванными граффити и выбитым замком. Возле кнопок, призванных приводить в движение лифт, бесстыжею белизной сверкал целый взвод использованных жевательных резинок. Из замурованных бетонных нор доносились голоса людей, обрывки телевизионных шоу, запахи готовившейся еды. Кэти не знала, каково это — быть шпионкой на самом деле (и даже ночные походы на школьную кухню были не в счёт), но, начитавшись глупых детективов, которыми была завалена бывшая комната Лианны, в этом доме всегда ощущала себя прежде всего именно ею. О’Нилы, последние Хранители Тайны, покинули Ист-Энд, и теперь она здесь одна на много десятков миль вокруг.

Агент Колокольчик одним лёгким движением руки заставит выгореть ваши пробки.

Кэти открыла свою дверь сначала ключом, затем Алохоморой. После нескольких секунд внутренней борьбы девушка вошла в квартиру, прикрыв веки и выставив перед собой палочку. Прихожая встретила Кэти отчаянно щекочущим ноздри запахом пыли и пустотой. Не включая света, Кэти за пару секунд выскользнула из мантии и обуви, заперла входную дверь Коллопортусом и поспешила в гостиную. За беглым осмотром комнаты последовало ещё одно запирающее заклинание. Наконец она оказалась в спальне. Тоже тихо, темно и пыльно. Третий Коллопортус. В голове промелькнула мысль, что следовало проверить ещё и кухню с санузлом, но была отметена ввиду излишней параноидальности.

Чем скакать тут с палочкой наперевес, лучше бы Гоменум Ревелио сразу на всю квартиру наложила, дурочка.

Так она и сделала — и тревога, наконец, отступила. Теперь можно было заняться каким-нибудь делом. Поесть, поспать, почитать. Или всё-таки сигануть на метле в окно — полетать по вечернему Лондону, всерьёз рискуя встретить головой асфальт. Нет, к чёрту. Кэти нажала кнопку выключателя и тут же поняла, что проиграла.

На секунду вспыхнувший свет тут же погас, сопроводившись громким хлопком.

Электричество не дружило с волшебством, и за три недели вне дома Кэти не стоило об этом забывать. Другое дело, что от простого запирания двери магией и здесь, и где-либо ещё, помещение вряд ли обесточилось бы целиком. Но благодаря её навязчивым идеям сейчас, похоже, это самое и случилось. Ни в одной комнате не зажигался свет. Не подавали признаков жизни холодильник, телевизор, магнитофон, фен. Ничего удивительного — ведь сдуру наложенное Гоменум Ревелио отлично сработало на всей площади квартиры.

Кажется, мозги вам тоже обесточило, мисс Белл, голосом, подозрительно напоминающим Снейпа, съехидничало подсознание. Десять баллов с Гриффиндора, если угодно.

Кэти стояла посреди гостиной, силою собственных усилий немедленно и неотвратимо погрузившейся во мрак, и отчаянно хотела сломать ещё что-нибудь. По-хорошему этого делать не стоило бы — ведь приборы всё равно должны были прийти в себя рано или поздно. По-плохому.… По-плохому три недели назад она не выпила зелье, попала под два бладжера, подставила команду и выбыла из игры. По-плохому она с мая торчит здесь, тратит деньги семьи — а всё потому, что не находит смелости войти в дом, где всё однажды закончилось. По-плохому она напрочь разучилась общаться с людьми — и магами, и магглами — в последние года два.

Всё было как-то беспросветно с того самого дня.

Но с другой стороны Кэти и не обещали, что проклятие, которым она по воле фатума оказалась награждена, пройдёт без последствий.

В квартире сверху громко топнули ногой. Хватит, хватит, хвааатит, взмолилась Кэти на саму себя. Осознание последнего могло добить, и всегда добивало её практически в любой момент жизни — стоило только напомнить.

Потолок вздрогнул ещё раз, и с этим звуком в голову Кэти внезапно пришла другая, не менее безумная и разрушительная по природе своей мысль.

Просто подняться наверх. Оставить палочку и выйти отсюда. По крайней мере, у Джона, её пропащего дружка из начальной школы, круглые сутки горит свет. Там много людей, но страх перед ними, который испытывает Кэти, совсем иного рода — одиночество, как показала практика, переносится ею несколько хуже. Она просто посмотрит на этих чудаков из-за угла, ей даже не обязательно с ними говорить. В совсем безнадёжном случае можно будет напиться.

Не то что бы Кэти очень хотелось напиваться — видел Мерлин, за почти двадцать лет жизни она делала это не больше пары раз. Но этот каменный улей, эта бетонная клетка, гордо носившая имя муниципального жилья, на сегодняшний день не предлагала ей других вариантов.

Быстрее, пока контрпредложения не пришли на ум, Кэти бросилась к выходу, накинула на плечи джинсовую куртку и вышла, заперев дверь ключом. Палочка осталась лежать у зеркала в прихожей. Не обращая внимания на боль в боку, она взбежала по лестнице вверх, за несколько секунд миновав пролёт. Подошла к нужной двери. Отдышалась. Два раза нажала кнопку звонка.

Из квартиры послышались шаги, лязгнул замок, скрипнула и открылась дверь.

Когда Кэти увидела того, кто стоял за ней, то едва не лишилась дара речи.

* * *

Джордж расположился в своём дежурном кресле, что стояло в углу комнаты. Он всматривался в темнеющий на глазах кусочек неба, не прикрытый рваным куском тюля, и время от времени поджигал свою трубку, наполненную зелёной, в кристалликах прозрачной смолы шелухой.

Мимо окна пролетела сова.

Он медленно втянул в себя дым, закрыл глаза и улыбнулся. Видеть сову — хороший знак. Вспоминай, говорил голос внутри.

Вспоминай, чем пахнет печаль -

— палыми листьями, могильным камнем, виски и сырой землёй.

Вспоминай, чем пахнет ярость —

— навозными бомбами, горелой фольгой, колким осенним льдом и кислым вином.

Вспоминай, чем пахнет ожидание -

— чернилами, летучим порохом, утренним кофе и полиролью для мётел.

Джордж продолжал смеяться. Да, сегодня он на славу надышался продуктами полураспада веществ собственного производства. Как полноценный ответ не годится, как направление для дальнейших изысканий… сойдёт. Он выглянул из-за спинки кресла — посмотреть, что же всё-таки творилось вокруг. Тусклый свет жёлтым кольцом обхватил обои, разбросав на его дуге мелкие искорки от электрической настольной лампы, спрятанной в углу комнаты. Ревели и бились о стены комнаты плохо записанные, хрустящие риффы древних электрогитар. Четверо сидевших в гостиной молодых людей были заняты своими делами — или предавались безделью, кому как больше нравилось. Две девчонки — рыжая Хелен и ещё одна — Энн-Мэри, кажется — сидели на диване в противоположном от Джорджа углу и перебирали пыльные грампластинки, изредка прикладываясь к бутылке с чем-то красным. Хозяин квартиры, Джонни-он-же-Сид, морской звездою растянулся на пыльном ковре и рассказывал очередную историю. Парень по имени Стюарт сидел на ручке второго кресла и сосредоточенно кивал в такт его словам.

— Сегодня Ивель ушла в колледж, а я остался дома, — вещал Джон, закуривая сигарету прямо в комнате. — То есть, как остался. Я поехал к Микки.

— К Грустному Микки? — переспросил Стюарт, вновь встряхнув головой. Нелепые короткие дреды — совсем как у Ли курсе на четвёртом — заходили ходуном.

— Да, к нему, на Вест-Хэм, — ответил Джонни, стряхивая пепел в пустую пивную жестянку. — Когда я пришёл, всё было чисто. Я взял у него вес, мы раскурились, он одолжил мне свой компьютер, я залез в сеть, просидел час где-то и засобирался домой, — парень затянулся.

Одолжил компьютер. Залез в сеть. Глаза-видеокамеры. Раздери его мантикора! Пожалуй, прогресс ушёл далеко от последней отцовской познавательно-поучительной лекции, подумал невольно вовлечённый в разговор Джордж.

— И дальше что?

— Я вышел со двора, и буквально через дом прошёл мимо двух типов. Один ссал на стену, второй вис на заборе, как обезьяна какая-то. Гнусные бритоголовые рожи. Оба сразу меня засекли. Точнее тот, кто висел — он ходит в наш колледж, я его давно запомнил. Дерьмо. Короче, когда я вышел на Мэнор-роуд, то понял, что эти ублюдки упали мне на хвост.

— Пиздец!

— Не то слово! Я ещё и удутый в дым, и высел на измену, поэтому пошёл быстро, почти побежал. Смотрю краем глаза — они за мной, суки, ещё и орут что-то. Так я вообще побежал-побежал. На станции сразу махнул через турникет, вперёд ногами, так и оторвался от них. Только за мной следом бобби кинулся и догнал у поездов. А у меня под яйцами вес.

— И что он сделал?

— А ничего. Только схватил меня за руку и держал. У меня вся жизнь, бля, перед глазами пролетает в этот момент. А ему хоть бы хны — стоит и держит. Я думал уже выскочить из куртки и дать дёру, так ведь холодно, да жалко куртку, и там лежал мой студак и всё такое, знаешь. Я нахуй с толку сбился, и из-за этого другой рукой залез в карман, и со словами «Извините, пожалуйста» протянул ему валявшийся там фунт. Не знаю, как это сработало, но бобби растерялся, ослабил хватку, и тут-то я по съёбкам и дал. Как раз поезд подъехал.

— Ты правда дал денег бобби? — сокрушённо покачал головой Стюарт.

— Блядь, да, целый фунт! — Джонни со злостью затушил сигарету об ножку стола.

— Да забей ты, Стю, — послышался девичий голос из угла. — У Сидни же был с собой вес. Сраный фунт — это мелочь. Раскидает — отобьёт.

— Уже отбил, — ответил Джон. — Скинул почти всё Джорджу. Но противно-то как. Сука, ебучие бонхеды, мрази, ублюдки лысые. Всё, блядь, из-за них.

— Кто такие бонхеды? — внезапно для всех и даже для себя влез в беседу Джордж.

Четыре пары глаз воззрились на Уизли с неподдельным удивлением.

— Уроды, — выплюнула первая девица, Хелен.

— Огрызки прошлого, — чуть спокойнее ответила вторая, Энн-Мэри. — Нацизм мы вроде бы победили, а нацистов — нет.

— Каких ещё нацистов? — непонимающе развёл руками Джордж. — Вы уж простите меня за такое головотяпство, — он постарался добавить в голос побольше драмы. — Я рос в деревне, среди грядок с брюквой и поросячьих лепёшек. Ни радио, ни телевидения, ни хера.

Переигрываешь, ожил ехидный голос в ушной дырке. Джордж тут же попросил его заткнуться так вежливо, как только мог.

— А школа-то в у тебя деревне была? — усмехнулась Хелен. — Не поверю, что там не рассказывали о Второй Мировой.

Рассказывали. И даже в Хогвартсе рассказывали, подумал Джордж.

Нет, он не помнил, где был и что делал в то время, когда об этом говорил мёртвый Бинс. Он понятия не имел, в учебнике за какой курс было про это написано, да и при каких обстоятельствах тот учебник вообще попался ему на глаза, но факт оставался фактом. Правда, в волшебных книжках это время проходило под другим названием — Гриндевальдова война.

Но и про то, что творилось у магглов, тоже говорилось. Довольно ёмко, но содержательно. Джорджу с лихвой хватило и газовых камер, и абажуров из человеческой кожи.

За такое он бы тоже терпеть не мог магглов — если бы не знал, кто устроил всё это на самом деле.

— Да, конечно, — примиряюще улыбнулся Джордж. — Но как эта бритоголовая шпана связана с последователями Гр…Гитлера? (Или как там звали этого маггловского ставленника?) — Он же сдох лет этак пятьдесят...ну, или пятьдесят пять тому назад.

— Эта шпана и сейчас с ними связана, — ответил за неё Джон. В его обдолбанных зрачках уже начали тлеть угольки фанатизма. — Нормальные скины, которые рубились за антирасизм и права рабочего класса, остались в шестьдесят девятом году. А потом на их место пришли ублюдки из Национального фронта, откопавшие труп сраного фюрера, и стало — тьху… — Джон картинно сплюнул куда-то в сторону. — В общем, все эти боны — просто отморозки конченые, в самом дерьмовом смысле. Весь их ебаный детский лепет про чистоту крови — пиздёж, если уж говорить откровенно. На самом деле им похую — чёрный ты, гомик, панк или обывала. Они найдут, к чему доебаться, поверь, Джордж. Больше всего им нравится нападать по трое на одного и пускать в ход ножи.

Джон закончил свою пламенную речь и теперь в упор смотрел на него своими страшными чёрными глазами. На кончиках его волос, торчащих в разные стороны, почти плясали электрические искры. Казалось, приди сюда толпа этих бонхедов, и он изничтожит их одной только силой взгляда. Джордж видел подобный взгляд на лице Рональда в самый дерьмовый в своей жизни вечер.

Он думал, что магглы давно не знали этой жажды. Оказалось, что их мир поражён вирусом жестокости и глупости ничуть не меньше, чем его собственный. И вражде этой было явно больше лет, чем навеки разделившему мир пополам Статуту о Секретности, больше, чем тысячелетнему раздору Годрика и Салазараа.

Джордж и в волшебном мире знал людей, которые вели себя подобным образом. Пожиратели Смерти представляли собой крайнюю, инфернальную ипостась этого зла, но одно время кроме них были и другие, плоть от плоти Пожирателей — и не менее мерзкие. Внешне их было не отличить от остальных студентов — они не брили голов, как магглы, не носили тяжёлых ботинок — лишь крохотная буква «и», вышитая серебряными нитками на форменной мантии, указывала на то, кто именно стоит перед тобой. Все они были слизеринцами, но не все слизеринцы были солидарны с ними во взглядах как на жизнь в общем, так и на Самый Важный Чистокровный Вопрос. Более того, для поступления на Слизерин чистокровность никогда не была обязательным условием.

Ха, более доступной аналогии с только что услышанным трудно было себе представить.

— Я понял, понял, о ком вы. Просто не знал, что это именно так называется, — соврал Джордж.

— Бывает, — Джон с грохотом смял в руках несчастную банку. — Эй, Стю! — он позвал своего приятеля; тот обернулся, и причёска его снова заколыхалась, как вздувшийся осьминог. — А ты ещё не показывал Джорджу своё пузо?

— Нет, — ответил Стюарт, снова как-то странно кивнул (на этот раз сам себе), усмехнулся и задрал кофту. На торчавших забором, обтянутых смуглой кожей рёбрах парня розовел грубый шрам. Рваная дуга, пересекавшая его тощее тело, выглядела точь в точь как чья-то широкая ехидная улыбка.

— Вот, — Джон яростно ткнул в сторону друга незажжённой сигаретой, — в прошлом году это было, прямо у крыльца его дома. Бобби тут как раз отирались, целая толпа, но хуй что предприняли!

— Это эти…боны сделали? — только и спросил Джордж. Джон и Стюарт кивнули. — Но за что?

— За папашу-еврея и деда с Ямайки, — осклабился Стюарт, показывая обломанные зубы. — По их логике я пиздец какой выродок. Выродок, которого можно и нужно гасить вчетвером.

Никто не успел ничего сказать. Неловкое молчание, повисшее в гостиной, разорвал звук дверного звонка — кто-то длинно и надсадно нажал на кнопку целых два раза.

— Что-то меня параноит после сегодняшнего, — произнёс хозяин квартиры, на локтях приподнимаясь с пола. — Если это не Ивель, скажете, что я вышел куда-нибудь, а? — продолжил он, с надеждой оглядываясь на своих друзей.

Однако выходить из комнаты никто не торопился.

— Сейчас посмотрю, — Джордж встал с кресла и, перешагнув через длинные ноги Джонни, отправился в сторону холла.

Одна из девушек окинула его быстрым, полным недоумения взглядом, но осталась на месте.

* * *

В прихожей Джордж открыл первую дверь, заглянул в глазок — темно. Опять снаружи темнота, Мерлин ей глаз выколи. Наплевав на предосторожности, открыл вторую дверь. За ней стоял кто-то невысокий в тёмной куртке. И это была не Ивель.

Когда неровный свет электрической лампы проник в подъезд, то Джордж медленно протёр глаза, чтобы убедиться, что не ошибается.

Но он не ошибся.

— Что ты здесь делаешь, Белл? — против всякой воли сорвалось с его губ.