Заставить ее полюбить тебя вновь (джен)

От мыслей, в тишине и одиночестве камеры, не спрячешься. Не важно, что я говорю на допросах. Не важно, какую именно историю я рассказываю всем, по наводке Адама Смита. Не важно, что я загоняю самого себя в угол, признаваясь в убийстве Майли. Рассказываю полиции, как я в порыве гнева зарезал собственную невесту за измену. Это так просто. Ведь мне практически не нужно врать, всю историю уже кто-то придумал за меня. Охранник с причала подтверждает, что Майли была рядом со мной в то утро. Он узнал ее спортивный костюм, найденный на лодке. Ее подруги как одна подтверждают, что она рассказывала им о своем грехе, о том, что завела интрижку с каким-то парнем. Но он ее бросил, и она решила наладить со мной отношения. И в то утро она поехала ко мне. Чтобы все объяснить мне, попросить прощение. Ее голос звучал на записи береговой охраны, которую мне дали прослушать. Ужас был не поддельный, когда она кричала и звала на по помощь, а потом голос оборвался, и осталось шипение. С доказательствами не поспоришь, мне ли, не знать. Я до последнего верил, что они найдут доказательство того, что я не сошел с ума. Но кровь на полу и кровати принадлежала Майли. Столько много крови. Практически половина от среднего количества, содержащегося в теле человека. Отпечатки, волосы — все принадлежало мне и Майли. Ну и еще Питеру Джефферсу и его жене. Ведь они тоже пользовались лодкой. Единственное, чего я требовал от адвоката, это взять мою кровь на анализ, я точно знаю, что меня опоили. Но анализ ничего не показал.

И скажите на милость, как не верить фактам? Я уже верю, что так и было, ибо другого объяснения нет.

Но от мыслей не убежишь и от воспоминаний тоже. Какой-то крупицей сознания, я понимаю, что все это отлично спланировали, чтобы подставить меня. Это все сделала Бека. Бека и Кевин. Моя любовь и мой единственный друг. Я знаю, что он давал показания, и в них нет и намека не Беку, как-будто ее и не существовало вовсе. Если я еще могу понять ее, но Кевин? Что я такого сделал, чтобы заслужить от него подобное? Они были с самого начала заодно? Они даже учились вместе. И он мне этого не сказал.

Бека. Да я разбил ей сердце, но разве я заслуживаю такого наказания? Такого изощренного, и ужасного по своей сути.

Майли…. Вот от кого я мог ожидать такого. От такого монстра как Майли. Но видимо, она мертва.

Это какой-то нереальный бред. Так просто не бывает. За что?? Да я ублюдок, но черт побери, если она хочет мести, почему не уничтожила меня? Не убила? Ведь та девушка, милая и добрая из прошлого, ее больше нет. Это я понял только сейчас. Неужели я превратил ее в этого монстра, неужели мое предательство так ее изменило? Боже, я себя не оправдываю, но так не бывает. Каждый человек кого-нибудь ненавидит в своей жизни, наверно каждый хоть раз был оскорблен и унижен, так почему она пошла на подобное? На спланированное убийство. Было ли мне больно от ее поступка, ведь я ее любил? Не знаю, возможно я еще не осознал всего, и остатки дней я буду ее ненавидеть, но сейчас только пустота.

Мои мысли и чувства, все, что у меня осталось. Моя семья даже не знает, что я возможно проведу остатки дней в тюрьме. Я остался один. Скоро решится моя судьба, а я один. Я надеваю костюм, причесываю волосы. Этот наряд странно смотрится в тюремной камере, но я должен выглядеть подобающе. Как законопослушный гражданин, оступившийся, поддавшийся чувствам и эмоциям. На меня надевают наручники и выводят из камеры. Адвокат рядом со мной. Спрашивает и спрашивает, все ли я запомнил. Учит как отвечать в той или иной ситуации. Меня отвозят в знание суда. Суд будет открытым. Присяжные вынесут приговор сегодня или на следующем слушание, в зависимости от предоставленных им фактов, и голосования.

— Колин, — я как сквозь вату слышу свое имя.

— Что?

— У нас ест минут двадцать до начала заседания, и я хотел тебе кое-что сказать.

— Я все знаю Адам.

Я сижу на скамейке, мои руки прикованы к столу, позади меня охрана. Будто есть хоть какой-то шанс сбежать.

— Слушай, я не привык проигрывать и привык проверять все самые бредовые идеи. Твоя история, она нереальна и фантастична. Но я видел твои глаза, когда ты рассказывал. Тут два варианта либо ты действительно веришь в то, что говоришь, либо это правда.

Я встрепенулся, и надежда стала оживать. Он что-то нарыл, и не поздно все отмотать назад.

— Вы что-то узнали про Беку?

— Запомни, все, что я сейчас скажу, никак тебе не поможет. Ты доложен понять сейчас, что иного выходя нет, как убедить присяжных в твоем помутнении рассудка. И отделаться минимальным сроком.

— Говорите, — с волнением спросил я.

— Я решил проверить твои слова. Как я уже говорил ранее: квартира — в ней никто не живет. Жильцы дома не узнали девушку подходящую под ее описание. Кевин Войт утверждает, что не знает эту девушку. Я нашел бывшего работника его бара, он подтверждает слова бывшего босса.

— Да да да, это я уже слышал.. дальше. Больница, вы проверили больницу? Должны были остаться записи. Она же там лежала, пользовалась своей страховкой, — в нетерпении спрашивал я, сердце заходилось в бешеном ритме.

Адам открыл папку с бумагами на столе и вытащил из нее копию водительских прав с фото.

— Это она?

— Господи да, — прошептал я, рассматривая улыбающееся лицо. Такое молодое, милое, и такое родное. А главное знакомое.

Теперь я понимал, что та Бека, которую я узнавал заново, была другой. От нее веял могильный холод, в ее глазах была сталь.

Права были датированы 1992 годом. Ей на тот момент было 16.

— В больнице Ребекка Мария Логан зарегистрирована не была, — тихо произнес он, смотря на мою реакцию, — в тот день в клинику поступила с анфиликтическим шоком, женщина по имени Сара Брут, афроамериканка, 56 лет.

— Это невозможно, — но я уже ничему не удивлялся.

— Но вы ее нашли? — я не знаю, на что я надеялся в данный момент. Наверно на правду. На ответ на вопрос — за что?

— Да. Я был в Луизиане. Ребекка Мария Логан, находится в Госпитале святой Марии, в Батон-Руж.

— И?

— Это психиатрическая клиника закрытого типа. Ребекка там уже 5 лет после трех попыток самоубийства. Ее лечащий врач утверждает, что надежды на излечение нет. У нее шизофрения Колин, которая прогрессирует. Я видел девушку, она лежит, смотря в одну точку, накаченная лекарствами и ни на что не реагирует, и общего с этим фото у нее уже ничего нет.

— Но, это невозможно? Она была нормальной в колледже, — воскликнул я.

— Наследственность штука серьезная. Ее мать тоже была чокнутой. Вроде нормальная, а потом БАМ, какой-то толчок, и все потаенные демоны выходят наружу.

— Была? — переспросил я.

— Ее мать умерла через год после того как Ребекка оказалась в психушке. Переборщила с психотропными препаратами. Она тоже была не совсем нормальной, только в более слабой форме. Ее отца сбила машина, когда он пьяный переходил дорогу. Я просто хочу сказать, я не знаю, зачем ты придумываешь эти истории, и легче ли тебе от этого, но они тебе не помогут. Ты убил Майли Джефферс, ну и черт с ней, я тебя вытащу, только не вздумай выкинуть отсебятину, или все пойдет коту под хвост.

И я послушал его. Потому что ничего другого у меня не осталось. Я все надеялся, что это у меня шизофрения, что я вдруг сейчас очнусь, и ничего этого не будет. Не зала суда, не матери Майли, которая как всегда сидела с непроницаемым лицом, не теряя достоинства. А может Майли была права, и она действительно никогда не любила ее. Ни Питера Джефферса, который, кажется, в миг постарел и растерял весь свой пыл. Все на что он был способен — это ненависть ко мне, которая волнами исходила от него. И я его понимаю, он потерял единственную дочь. Не видеть друга, который смотрел на меня с жалостью честными глазами. Он ведь мне помог, заплатил адвокату, пришел меня поддержать.

Я это сделал. Я ее убил, а все остальное мне приснилось из чувства вины.

Только вот никто не поверил в нашу историю. Адама Смита грозу всех обвинителей практически размазали. С непреднамеренным убийством на почве ярости никак не вязалась ни заранее купленная хлорка, оплаченная моей кредиткой. И чудо устройство, которое блокировало устройство навигации на лодке, на котором были мои отпечатки. Которая, неведомым образом, оказалось на лодке. По всему выходило, что приобрел его я. Никто нам не поверил, все верили слезам обезумевшего от горя отца. Все верили им.

— Колин Тревис, встаньте.

Голос судьи был как гром. Я больше не верил в чудеса.

— Судом присяжных вынесен приговор по статье … «Умышленное убийство, совершенное с собой жестокостью»

У меня поплыло перед глазами, это конец я знал.

-…. судом не выявлено отягощающих обстоятельств….

Лишь бы не упасть.

— ……. и выносит приговор, 25 лет лишения свободы, в тюрьме «Сент-Конрад». Приговор вступает в силу, и обжалованию не подлежит….

Стук молотка, и все вокруг одобрительно зашумели. Я нашел глазами Кавина. Он непроницаемо смотрел на меня и не шевелился.

Одними губами я прошептал:

«За что?»

На миг мне показалось, что я увидел раскаяние на его лице.

— Прости парень, сделал все что смог, — рука Адама легла мне на плече.

— Джефферс лишил нас права на обжалование.

— Не нужно, значит так должно быть.

Я наверно бы смирился с неизбежным, если бы не увидел на выходе человека, в знакомой кожаной куртке и бейсболке. Я узнал его со спины. Как я мог забыть о нем?

Кажется, я кричал, чтобы его задержали, пока фигура вальяжной походкой скрывалась за дверями зала суда. Мои крики были уже бесполезны.

На следующий день, закованного цепями, меня сажали в бронированный фургон, который направлялся в окружную тюрьму.

Я не нашел ни одного ответа на свои вопросы, но клянусь я выйду, я выдержу все что мне уготовит тюрьма Я выживу. Я выйду и найду эту дрянь. Моя жизнь пройдет за высоким забором, но того что останется мне будет остаточно, чтобы найти Ее. Я догадался слишком поздно. Но догадался. Жаль, что мне никто не поверит. Но мое время придет. Теперь у меня есть цель. У меня будет 25 лет.

Майли, прости родная, о мертвых или хорошо или ни как, но я скажу. Сука ты редкостная. Ведь если бы не ты, если бы не твоя женская сучность, все было бы иначе.

Приговор нам с тобой вынесли намного раньше. В тот самый день, когда вроде все улеглось, страсти по случившемуся спали. В тот солнечный день, когда ты сказала, что мы навеки будем вмести, что нас никто не разлучит. Наверно все же я тебя любил по-настоящему. Даже сейчас мне жаль, что тебя нет со мной рядом.

В тот самый день, когда мы смеясь, шли к моей машине, и светловолосая девушка чуть старше, нас появилась откуда не возьмись и отвесила мне пощечину. Ты бросилась на нее как кобра, защищавшая территорию, даже не давая сказать. Она поднялась тогда с земли, вытерла кровь с губы и сказала, что мы с тобой ответим за все. В этих словах, искаженных французским акцентом, которые вызвали у тебя смех, и был наш приговор. Тогда я не догадался кто она, это бестия с зелеными глазами. Но теперь я кажется, догадываюсь.