Птица Смерти (джен)

Мы с отцом возвращались домой, в Тулон. Признаться, это был первый раз, когда он брал меня с собой в какую-то поездку. Когда мы были всего в двух днях пути от города, отец неожиданно свернул с дороги и поехал к виднеющемуся вдали молодому лесочку.

Он правил лошадьми молча, сосредоточенно вглядываясь в кроны деревьев. Я была удивлена этим — не часто отец делал что-то, не предупреждая о своих планах.

Когда мы подъехали ближе, мне стало ясно, что лесок вырос на месте пепелища. Возможно, это была большая деревня или маленький городок… В любом случае, сейчас там виднелись только наполовину разрушенные каменные основания домов да изредка торчали из земли обгорелые стены. Из всех зданий более-менее сохранила свои очертания разве что старая церковь.

Отец аккуратно, как и всегда, сошел с повозки и, припадая на свою деревянную ногу, приблизился к церквушке. Постоял около неё, а затем пошел по тому, что раньше, должно быть, было улицей, настолько быстро, что я едва поспевала за ним.

У одной из обгоревших стен он остановился. На несколько секунд замер, а затем решительно ступил на остатки фундамента.

— Пап? — негромко позвала я его, глядя, как он тяжело опускается на землю у корней проросшего сквозь основание дома клёна. — Пап, ты в порядке?

Он улыбнулся мне и жестом подозвал к себе.

— Ализон, ты помнишь, я рассказывал тебе про эпидемию чумы?

Я кивнула, усаживаясь рядом и тут же ощущая тёплую руку отца на своих плечах.

— Тогда умерла моя тётя, верно?

Отец внимательно посмотрел на меня, убрал с моего лба выбившуюся из прически прядь и погладил меня по щеке.

— Ты очень на неё похожа, Ализон.

Он вновь умолк, вглядываясь в листву над нами. Молчание начинало меня беспокоить и я наконец-то решилась задать отцу вопрос, который мучил меня с того момента, как наша повозка свернула с дороги:

— Пап, а зачем мы здесь?

Он вздрогнул, словно не ожидал этого вопроса, но быстро собрался и ответил мне — обстоятельно и честно, как и всегда.

— Здесь умер мой друг. Он сделал для меня много хорошего. — Отец потёр переносицу и мрачно добавил: — Правда, методы у него хорошими не были.

— А при чём здесь чума?

— Он мечтал вылечить чуму, — усмехнулся отец. — Конечно, мне не нравились его методы… Но я не могу не признать — он стремился к цели до своих последних дней.

Я задумалась.

— Он умер от чумы, пап?

Отец коротко кивнул. Стало понятно, что больше он не хочет об этом говорить, так что я затихла, внимательно рассматривая его задумчивое лицо.

Неожиданно он скривился и принялся растирать ту деревяшку, которая была у него вместо ноги.

— Надо же! — пробормотал он себе под нос. — Мне кажется, будто она болит!

Мне подумалось, что до этого дня отец никогда не упоминал о своей жизни до встречи с моей матерью. Всё, что я о нём знала до этого дня, так это что у него была младшая сестра Ализон, которая умерла совсем юной и на которую, по его утверждению, я так похожа.

Отец встал, всё ещё морщась от иллюзорных болей в ноге.

— Идём, Ализон. Думаю, до заката мы успеем добраться в трактир моего друга Жака. Надеюсь, он меня ещё помнит.

Когда мы подходили к повозке, отец обернулся и погрозил пальцем в сторону клёна, у которого мы сидели.

— Какой я вам де Лузиньян, Бернард? Я Лерой. А вы и после смерти продолжаете надо мной издеваться.

Именно в эту секунду я поклялась себе во что бы то ни было убедить отца записать всю историю его жизни — в первую очередь для меня самой.

И теперь я дописываю к его запискам этот эпилог, а отец с насмешкой смотрит на меня из своего кресла и настойчиво стучит по полу деревянной ногой.