С поправкой на нормальность (гет)

Я с воодушевлением раскладывала свои вещи в шкафу. Хотелось исполнить победный танец счастья, но здоровье пока еще не позволяло кружиться и скакать — голова начинала болеть, как неродная. Но я все равно была неимоверно рада наконец оказаться дома.

Я разобрала больничную сумку с вещами, которые мне принесла Ника, как только меня перевели в общую палату, и печально посмотрела на еще два пакета с барахлом. Ума не приложу, как так выходит, что в больницу ты проходишь с одной маленькой сумочкой, а выходишь с огромной сумкой и десятью пакетами. Откуда только берутся эти вещи? Сами из дома, что ли, приползают? И более сложный вопрос: куда их потом засунуть дома?

Я села на кровать и потерла виски. Пожалуй, оставшееся барахло разберу вечером, когда вернется Ника с учебы. У нее, с ее перфекционизмом, отлично получается запихивать по полочкам незапихиваемое.

Я повела плечами и нахмурилась. Находиться в квартире в таком оглушающем одиночестве было неуютно. Ведь раньше я чувствовала присутствие еще одного человека.

— Мэй, пойдем пить чай, — громко позвала я, растягивая слова. Тишина. — Я знаю, что ты где-то рядом. Прости меня. Я беру свои слова назад. Ты нужен мне. Я больше никогда не буду тебя гнать прочь.

Я замолчала и прислушалась. Ничего. Как-то глупо выходит, что я разговариваю с воздухом. Увидел бы кто, подумал бы, что сотрясение сказалось на мне больше, чем следовало ожидать.

— Мэйс, я буду плакать, если ты не придешь.

— Обещаешь? — прозвучало насмешливо где-то на грани моих мыслей и реальности. Твой голос звучал, словно сквозь ватную стену, но даже такой я была рада его слышать.

Я закрыла глаза ладонями и сосчитала до трех. Я делала так еще в детстве, когда на появление перед моими глазами тебе нужно было время, а мне — усилия. Потом, конечно, ты научился появляться, когда и где захочешь, абсолютно автономно, но сейчас я почему-то подумала, что это именно то, что мне необходимо сделать.

Когда я убрала руки от глаз, ты сидел рядом, опустив голову на ладони и разглядывая кеды. Я облегченно вздохнула. Мне захотелось обнять тебя, но где-то внутри снова больно кольнуло осознание, что тебя не существует.

— Та-дам, — мрачно произнес ты, не поднимая головы.

— Спасибо, что пришел. Я заметила, как ты присматривал за мной в больнице.

Ты повернулся ко мне, не отрывая головы от ладоней, и улыбнулся. Только теперь я поняла, что же меня так беспокоило в твоем виде. Ты был нереален. Пусть это утверждение и звучит смешно по отношению к человеку, которого я выдумала, но так оно и было. Если раньше, когда ты находился в комнате, я слышала твое дыхание, шуршание одежды, шаги, то сейчас было абсолютно тихо. Твой силуэт и прежде иногда пропускал солнечные лучи насквозь, но теперь ты оказался просто прозрачным при пристальном рассмотрении. Сквозь твои тонкие руки можно было различить узор обивки дивана. Контуры тела подрагивали, как некачественная голограмма, и все норовили расплыться. Казалось, будто я смотрела на тебя сквозь дымку. Голос звучал глухо и словно все еще в моей голове.

— Мэй, — кое-как выдавила я. — Что случилось? С тобой все хорошо?

— А ты как думаешь? — как-то презрительно фыркнул ты, стараясь не смотреть мне в глаза. — Мне тяжело удерживаться в этом мире. Что-то пытается выбросить меня из него. Я ведь больше не имею под собой материальной основы в виде твоей психики. После сотрясения мозга в твоей голове что-то изменилось. Какая-то сила блокирует... эм... синтез меня?

Я растерянно моргнула. Ох, давненько я этого не делала. Даже заскучала немного.

Но растеряться было из-за чего. Невзирая на всю странность словосочетания «синтез тебя», я быстро поняла, что ты имеешь в виду. После травмы головы я оказалась не в состоянии поддерживать не то, что твою полноценную реальность в ощущениях, а даже непрерывный процесс создания твоего образа в своем сознании. Я просто больше не выдумывала тебя, а просто помнила. Твою внешность, повадки, голос. Но человек не запоминает информацию на сто процентов, поэтому твой образ был таким смутным и расплывчатым, а голос глухим.

— Теперь ты умрешь? — шепотом спросила я, чувствуя, как липкий ужас окутывает меня с головы до ног, как холодеют руки от одной мысли об этом. Однако ты посмотрел на меня удивленно, скептически изогнув бровь, будто я спросила, правда ли Земля круглая или это все байки.

— Не дождешься! — наконец выдал ты. — Ишь что придумала. Ты меня, вообще, как слушала? Я же сказал, что меня выбрасывает из этого мира, а не то, что я умираю. Да я еще тебя да твоих внуков переживу.

— Говорит мне мой выдуманный друг, — обиделась я. — А что тогда с тобой будет? Куда тебя выбрасывает? В зарадужную страну выдуманных друзей?

— Помнишь, я говорил тебе, что ты не больна? — внезапно спросил ты. Я неуверенно кивнула. — Так вот, забудь. Я беру свои слова обратно. Ты совсем дурочка.

Моя радость от твоего появления и все переживания разом улетучились. И как я могла забыть, что ты такая редкостная гадость? Но, как только я набрала побольше воздуха в легкие, чтобы высказать все, что я думаю о тебе и твоем сарказме, ты полностью растворился. Я разом выдохнула и растеряно моргнула целых четыре раза подряд.

— Мэй, — осторожно позвала я, думая, что это шутка, но ты не ответил. — Эй, вернись. Мэйс, я не буду ругаться. Мэйс!

Я вскочила с кровати, едва не рухнув обратно от головокружения, и быстро огляделась по сторонам, надеясь, что ты все еще в комнате, но просто поменял месторасположение. Но я ошиблась. Меня охватывала паника. Я бросилась к своему столу и начала перебирать валявшиеся там бумажки. Впервые я прокляла беспорядок, который развела. Но все-таки необходимую мне вещь я нашла достаточно быстро. Я пристально всмотрелась в твой портрет, пытаясь запомнить каждую черточку твоего лица.

— Испугалась? — насмешливо спросил ты за моей спиной. Я вздрогнула. — Что ты делаешь?

Я обернулась. Теперь твое лицо я могла рассмотреть куда четче. А значит, я была права в своем предположении, что теперь ты всего лишь ожившее воспоминание. Но пока у меня есть все те рисунки с тобой, я наверняка смогу удержать тебя в этом мире.

Я сильней прижала к себе портрет, прожигая тебя взглядом. Мне оставалось только надеяться, что со временем последствия сотрясения пройдут, и все снова будет как прежде.

— Я запоминаю тебя, — наконец робко произнесла я. Ты изогнул бровь, но в этом не было насмешки, как обычно. Я попыталась улыбнуться, но, кажется, вышло весьма угрюмо. Ты стоял так близко, что раньше я бы могла услышать, как ты дышишь, увидеть мелкие ворсинки на твоем свитере и различить бледную россыпь веснушек. Сейчас же я просто смотрела в твои голубые глаза. Но даже они были весьма бледного оттенка, по сравнению с прежней бирюзой. Меня все больше охватывало чувство паники и одиночества, смешивающиеся с едва ощутимым трепетом.

Я подняла и протянула к тебе руку. Ты с любопытством наблюдал за траекторией движения. Мои пальцы могли коснуться тебя, но лишь прошли насквозь. Я так и замерла. Ты напряженно посмотрел сначала на меня, а потом на мои пальцы внутри своего плеча. Я ждала речи о том, что ты нереален и все мои надежды — полная ерунда, но ты лишь тяжело вздохнул и внезапно язвительно скривился:

— Да вы знатная извращенка, сударыня. Куда вы суете свои шаловливые пальчики?

Мои глаза открылись настолько широко, что я начала побаиваться, что они выпадут из орбит. Я резко отдернула руку и спрятала ее за спину, чувствуя, как щеки безнадежно краснеют, будто я действительно сделала что-то неприличное.

Я смотрела на тебя своим самым обиженным и недовольным взглядом, но ты смеялся так громко и заразительно, что я не смогла долго удерживать оборону. Уже через минуту мои губы начали непроизвольно растягиваться в улыбку, хотя я старалась сопротивляться и сохранять злобный вид. От этой странной судороги лица ты зашелся новым приступом смеха. Я не выдержала и засмеялась вместе с тобой, совершенно наплевав на то, как это выглядит со стороны.

— Ну вот и как с тобой можно нормально разговаривать, если только и можешь, что быть плодом моего воображения? Прекрати делать то, что ты делаешь.

На мои шутливые возмущения ты только очаровательно улыбнулся и развел руками. Я покачала головой. Внутри боролись два желания: пнуть тебя и стиснуть в объятиях. И очень жаль, что я не могла ни того, ни другого.

Но сейчас было важное иное: ты был рядом. Нам было весело, как прежде. Ты стебался надо мной. Казалось, что все вернулось в свою колею. Остается только пережить маленькие неприятности. А с учетом, что я пережила автомобильную аварию, волноваться не стоило. Я сильная и упрямая. А еще у меня есть ты. Надеюсь, что все еще есть.