Прекрасная смерть (джен)

Ну вот что со мной не так? Почему мне не сидится ровно на месте?

Когда я вернулся домой, я твердо решил, что не пойду на поводу у этой девчонки. Какие еще знания она мне может предложить? Как правильно убивать людей?

Но вот я стою перед дверью проклятой квартиры. С удивлением отмечаю, что надписи с обивки куда-то делись.

Собравшись духом, стучу в дверь, пытаясь быстро сочинить вступительную речь.

Дверь мне открывает Женя. Сонная и растрепанная, хоть уже почти три часа дня.

— Привет, — вяло улыбаюсь я.

— Ух ты, Эрна говолила, что ты плидешь только завтла. — Женя трет кулаками глаза. — Плоходи. Эрны сейчас нет. Ты кофе плинес?

Я отрицательно мотаю головой. Женя вздыхает, пожимает плечами. Оставляет дверь открытой и уходит вглубь квартиры. Я осторожно заглядываю внутрь и захожу. Одного шлема на тумбочке не хватает.

— Чай будешь? — кричит с кухни Женя. Можно подумать, я сюда чаевничать пришел. Но я, видимо, молчу слишком долго, так как с кухни слышится громкий звон чашек и ложек.

Осторожно ступая, как маленький хищный зверек, я прохожу на кухню, опасливо озираясь. Будто я не по обычной квартире иду, а как минимум по опасному лабиринту со множеством ловушек.

— Тебе с сахалом или без? — оборачивается на меня Женя. От такой невозмутимой простодушности я теряюсь.

— Без, — после длинной паузы наконец отвечаю я. Девочка улыбается и кивком приглашает меня сесть на единственный стул.

— Я постою.

— В ногах плавды нет, — мудро изрекает Женя, но с ее произношением это звучит слишком забавно, что я не сдерживаю улыбку. — Не смешно. Садись давай. Во-пелвых, ты гость, во-втолых, Эрна плиучила меня сидеть на полу, как она, в-тлетьих, она все лавно с лаботы велнется только челез час-полтола. Устанешь стоять.

Я наигранно вздыхаю и все-таки приземляюсь на стул. Мне очень нравится слушать Женю. Она умная и серьезная не по годам. Не каждый взрослый человек может так грамотно рассуждать, как это делает она. Неужто это на нее так влияет общение с Эрной? Или ее знания? Звучит сомнительно даже в моей голове. Немка показалась мне достаточно грубой и невоспитанной.

— Значит, Эрна на работе? Убивает очередного беднягу?

Под серьезным осуждающим взглядом детских голубых глаз я прикусываю язык. Да, неловко вышло.

— Это очень и очень глубо, — наконец произносит Женя тоном матери, отчитывающей своего непутевого ребенка за бранное слово. — Ты ничего не знаешь о ней, но пытаешься судить, какая она на самом деле и чем занимается.

— Извини, — как-то невольно говорю я и утыкаюсь в чашку. Подумать только, меня, взрослого парня, пристыдила семилетняя девочка.

Чай пах мятой, корицей и еще какими-то травами. На вкус он оказался еще более странным, что я даже подумал отставить чашку и больше к ней не притрагиваться. Мало ли что туда подсыпали. Не хватало еще снова выпасть из реальности в этой квартире и потерять память.

— Не бойся, никто тебя тлавить не собилается, — улыбается Женя, видимо прочитав мое выражение лица. — Понимаю, что после пледыдущего визита тебе в это мало велится, но все это было лади общего дела.

— Какого еще дела?

— Это пусть лучше ласскажет Эрна. Ее ведь идея. Да и знает она куда больше меня. Но она говолила, что у нее на тебя большие планы.

— Даже так? — хмыкаю я. — И какие же? Заманить в вашу секту?

— Неужели ты все еще не понял? — устало вздыхает Женя. — Нет никакой секты или сообщества. Есть только Эрна и я. А если говолить о деле, то только Эрна. От меня пользы пока никакой.

— Объясни мне, почему ты здесь? С этой девушкой, которая убивает людей. Где твои родители? Почему они тебя не ищут?

— Ты можешь судить сейчас очень однобоко. Эрна мне как сталшая сестла, котолая готова пойти на многое лади меня. Мне нлавится жить с ней, учиться у нее. Она обучила меня игле на флейте. Она дает мне читать очень сложные, но интелесные книги. Если бы не она, я бы была совсем длугой. Глупой и запуганной, ничем не отличающейся от тысячи длугих восьмилетних девочек.

— Так тебе восемь? — Женя кивает. — Ты действительно потрясающе умная для своего возраста. Но разве тебе не хотелось бы другой жизни? Как у нормальных детей? Мне кажется, Эрна не самая лучшая компания для маленькой девочки. Даже если я не прав насчет секты и убийств.

Женя молчит и о чем-то думает. Мне кажется, она злится на меня за эти слова и считает глупцом. Видимо, Эрна действительно очень дорога ей. Но, как я ни стараюсь, я не могу понять причины.

— Где твои родители? Они ищут тебя? — Тяжелое молчание. — Ты не хочешь об этом говорить? — Снова молчание, сопровождающееся красноречивым взглядом. — Хорошо, я же не настаиваю.

Я блуждаю взглядом по кухне, пытаясь придумать тему для разговора с девочкой. На самом деле, это дико странное чувство, когда ты ощущаешь себя недостаточно умным в общении с маленькой восьмилетней девчушкой.

— Это еще что такое? — удивленно восклицаю я, кивая на целую батарею чашек на подоконнике. Женя оборачивается и смеется.

— Это чашки Эрны. На каждый случай у нее есть своя. Вот эта, — девочка указывает на чашку с мультяшным котом, — для теплого молока пелед сном. Эта, — массивная черная, — для кофе утлом с холошим настлоением, а эта, — грубая металлическая чашка, какую обычно берут в походы, — для утленнего кофе в плохом настроении. Вот эта мискочашка для напитков во влемя болезни. Эта, — прозрачная чашка с зеленым китайским драконом, — только для чая. Вот эта огломная класная в голошек — для обычного кофе днем.

— Да, я помню, — киваю я. — Она еще хотела меня облить из этой чашки кипятком, чтобы я пришел в себя.

— Велно, это она, — смеется Женя. — На самом деле, я не знаю и половины пледназначений этих чашек. Но Эрна говолит, что они есть. Всего тут, кажется, пятнадцать чашек. Может, чуть больше.

— Вот это да, — удивленно выдыхаю я. — Я, конечно, знал, что у всех свои тараканы и привычки, но это уже действительно смахивает на сумасшествие. А эта, — я киваю на свою чашку с остатками чая, — для чего? Надеюсь, мне не откусят за нее голову? А то вдруг не по назначению использую.

Женя скрывает свой смех, прижав ладошку ко рту.

— Не пележивайте, дядя Саша. Это специальная чашка для гостей. За нее Вам ничего не будет.

— А у вас так часто бывают гости, что для них потребовалось выделить отдельную чашку? — слишком ехидно интересуюсь я.

— Голаздо чаще, чем Вы думаете, — спокойно реагирует на мою язвительность девочка. Завидую ее хладнокровию.

Женя прикрывает глаза, будто прислушивается к самой себе, своему внутреннему голосу. Я внимательно слежу за ее движениями.

— Если мои внутленние часы идут плавильно, то Эрна плидет челез полчаса, — выдает девочка. — Хотите, я пока сыглаю Вам на флейте? Я знаю, что мне еще учиться и учиться, но надо же Вас как-то лазвлечь. Эрна сказала ни в коем случае Вас не отпускать, если Вы плидете, когда ее не будет. Поэтому не хотелось бы, чтобы Вы заскучали и лешили уйти.

— Теперь-то я точно не уйду, пока ты мне не сыграешь, — улыбаюсь я. Женя кивает и идет за инструментом. С ней очень легко разговаривать. Я даже и не заметил, как пролетело время.

Только я собрался слушать импровизированный концерт одного инструмента, как замок противно заскрежетал, оповещая о возвращении хозяйки квартиры. Я весь напрягаюсь, будто перед бурей. Поднимаюсь и выхожу встречать ведьму.

Она медленно стянула с головы шлем и начала быстро крутить головой, раскидывая по плечам жесткие медные кудряшки не очень длинных волос. Да, Эрну нельзя было назвать красивой или даже симпатичной, но некоторые вещи выходят у нее с такой грацией, что ты невольно начинаешь любоваться этим зрелищем.

Она замечает меня и вздергивает брови в удивлении.

— Hallo.

— Ну, привет, — как-то неловко усмехаюсь я. — Что ты там говорила о знаниях?

— Рада тебья видеть, Саша. — Девушка заминается на моем имени, явно испытывая дискомфорт от его произношения. — Алекс? Можно?

Я сначала пожимаю плечами, а потом киваю. Что со мной творится? Куда делась вся моя злоба к этой дерзкой немке?

А Эрна меж тем улыбается мне. Вполне искренне и дружелюбно.

Что-то определенно идет не так.