Последняя милость (джен)

Последние часы пути прошли для посланцев мастера Бренна и их пленника в тревоге. Первой обеспокоилась Равенна — когда, решив свериться с амулетом для поиска Скверны, заметила, что пятно, к которому они движутся, больше не дрожит едва-едва. Но затрепетало как сердце после долгого быстрого бега… и, кажется, даже сместилось немножко в сторону.

Равенна не стала бы волшебницей, если б не умела замечать хотя бы малейшие изменения в привычных вещах и явлениях. Или, если бы даже замечала, но не придавала им значения. Только вот причину происходящего даже волшебница толком не понимала. Не знала, как замеченную перемену объяснить. Разве что Леон успел вызволить призрак некроманта. Но почему тогда сама Скверна, в изобилии заполнявшая пещеру, пришла в движение? Как одно может быть связано с другим?

Дальше — больше. На следующее утро тревога пришла и к остальным. Потому что утро вышеназванное на этот раз… несколько задержалось в пути. Рассвет еле-еле забрезжил, превратив черноту ночи в темно-серую мглу — да так на том и остановился.

То, что солнце не всходило — ладно. В конце концов, оно и так не появлялось на небе много лет. Дневного светила многие из ныне живущих даже застать не успели. Но то, что и светлее не становилось… и не становилось час за часом, уже рождало неприятные подозрения — предчувствие беды.

Вдобавок в лесу стихли звуки птиц, насекомых. Отчего ощущение близости чего-то страшного, враждебного миру живых еще больше усилилось.

— Добром это не кончится, — пробормотал пленный парень из Братства, оглядываясь и прислушиваясь.

Имени своего посланцам мастера Бренна он, кстати, так и не открыл. Колдуньи опасался, не иначе. Так что Освальд прозвал пленника Крысенком, да так к нему и обращался. Например: «Подъем, Крысенок!» Или: «Подходи, Крысенок — тут жрать дают».

Но на этот раз ни обзываться, ни подтрунивать над парнем, никому из них не захотелось. Даже бывшему вору — что уж говорить о его спутниках. Все четверо напряженно молчали, про себя соглашаясь с пленником.

А на последних шагах пути всякие подозрения и предчувствия развеялись. Уступив место уверенности — твердой как стены фамильного склепа какого-нибудь знатного семейства.

Скалы с пещерой больше не существовало: вместо нее Сиградд, Равенна, Освальд, сэр Андерс и их пленник видели груду камней. А вокруг — поваленные, выдернутые с корнем и изувеченные деревья, изрытая земля… и жуткая тварь: великан с деревьями вместо рук и ног. И с неподобающе маленькой, едва заметной, головой.

Защитные амулеты стремительно нагревались.

— К-кто это? — пролепетал пленный парнишка, указывая пальцем на великана.

— Сам не видишь, Крысенок, — невесело хмыкнул Освальд, — так посмотри на его друзей — может, и сообразишь.

Великан был не одинок. К нему на эту изуродованную землю все пребывали и пребывали мертвяки — покидавшие, не иначе, ближайшие кладбища. И не боявшиеся наступавшего дня, потому как день этот (полноценный) наступать не торопился.

Целая толпа мертвяков собиралась вокруг зловещей ходячей громадины. И объяснить наличие всех этих мертвяков можно было единственным способом.

— Похоже, Леон все-таки сделал это, — посетовала Равенна, — смог освободить некроманта. Но где он сам? И… как насчет Скверны?

Задавшись последним вопросом, волшебница снова, всего на миг, надела амулет-диадему. И успела заметить, что великан, собиравший вокруг себя воинство мертвяков, одновременно был и красным, дрожащим пятном Скверны.

— То есть он и Скверну всю из пещеры успел прихватить, — проговорила Равенна, снимая амулет-диадему, — но как? Как ему это удалось?

— Скверна… это… не может покинуть пещеру без телесного носителя, — вспомнил слова самого некроманта Освальд, — теперь вот носитель появился.

— Я не о том, — возразила ему волшебница, — помнишь, ты говорил, что этот… Лир уже пытался извлечь из пещеры Скверну, когда был жив. И у него не вышло! Не он вытянул, а его затянуло. Притом, что телесная оболочка тогда у него была куда надежнее, чем сейчас. Живое тело — против костей… не говоря уж про землю и ветки.

— Э-э-э, — несмело подал голос пленный «Крысенок», — ну, вы на месте… так я пойду?

— Да иди уж! Скатертью дорога, — небрежно, даже грубо бросил в его сторону Освальд.

А затем, когда пленник скрылся за ближайшими деревьями, хлопнул себя по лбу.

— Так о чем это мы? — проговорил бывший вор, — ах, да. О Скверне. Так вот, Равенна. Ты спрашивала, как смог некромант проделать после смерти то, что живым у него не получилось. Проще говоря, как сумел пересилить Скверну, так долго его державшую.

Волшебница молча кивнула, а Освальд продолжал:

— Но что если... ты ошибаешься? С чего ты вообще взяла, что он ее пересилил? И что она его отпустила? Что если ей, Скверне, самой захотелось прогуляться? С останками Лира в качестве… хм, телесного носителя. И держа при себе его плененную душу.

— Скверна неразумна, — проговорила Равенна, размышляя вслух, — но желания-потребности у нее наверняка есть. Желания — самые простые… как у зверей, птиц… нет, скорее даже насекомых. Но если использовать… ну, хотя бы разум того же некроманта… тогда действия Скверны во внешнем мире становятся более осмысленными. А значит более действенными!

Подбежав к Освальду, радостная волшебница вцепилась пальцами в его плечи, а глаза ее сияли торжеством озарения.

— Ты! — выпалила она, — да как же я сама не догадалась?! Некромант не освободился! И не овладел Скверной… это Скверна по-прежнему им владеет. Использует его душу… которая до сих пор в плену! Хотя может об этом и не знать… как я сама не знала, когда чуть не попала под власть Скверны! Эх, Освальд, тебе стоило стать волшебником, а не вором. С таким-то умом!

Последние две фразы Равенна произнесла уже с грустью.

— Все это, конечно, трогательно, — окликнул их подошедший к волшебнице и бывшему вору сэр Андерс, — но делать-то что? С этим здоровяком — и с его дохлым воинством?

— Освободить, разумеется, — отвечал Освальд, — мы обещали… ну ладно, я обещал бедолаге Лиру, что избавлю его от Скверны. А обещания неплохо бы выполнять… знаете ли.

— Для начала попробую поджечь этого… это существо, — сказала Равенна, — древесина горит хорошо.

Выступив вперед на несколько шагов, волшебница простерла руки в направлении исполинской фигуры. Из раскрытых ладоней вырвалось по молнии, которые извилистыми светящимися змейками потянулись к ногам-деревьям.

Увы! Цели они не достигли — в считанных дюймах от древесных стволов рассыпались искрами. И Равенна успела заметить, что молнии натолкнулись на какое-то темное, почти прозрачное и дрожащее в воздухе, марево.

— Защита от волшбы! — поняв, воскликнула волшебница почти жалобно, — ну конечно! Оно ведь когда-то было колдуном.

Великан расхохотался — голосом, напоминавшим грохот горной лавины. А затем, повернувшись к четверке замеченных им людей, вскинул одну из огромных рук-деревьев.

— Человечки! — пробасило это порождение Скверны и некромантии, — еще человечки… живые… пока. Еще воины для моей рати!

И, как по команде (хотя почему «как»?) толпа мертвяков устремилась к единственным живым людям в лесу на многие мили вокруг.

Посланцы мастера Бренна, впрочем, тоже не дремали. Почти сразу, один за другим приложились к бутыли с зельем защиты от болезней и ядов. И первых же мертвяков с ходу встретили: Сиградд — секирой, сэр Андерс — мечом. Не отставал и Освальд, ворвавшийся в гущу толпы ходячих трупов, ловко орудуя тесаком. И Равенна не осталась в стороне. Но держась за спинами Сиградда и сэра Андерса, насылала на мертвяков молнии и огненные шары.

Тем не менее, натиск не ослабевал. Мертвое воинство не знало ни боли, ни страха. И было слишком многочисленным, чтобы кучке противников, хоть вооруженных до зубов, можно было от них отбиться.

— Плохо дело, — на выдохе выпалил сэр Андерс, — не хотелось бы показаться трусом, но… не думаю, что мы долго продержимся.

— Точно-точно! — отозвался и Освальд. Окруженный со всех сторон напиравшими мертвяками, он был вынужден не только разить направо и налево, но и ускользать от их окоченевших, слепо тянущихся к бывшему вору, рук.

Тем временем все горячее становились амулеты защиты от Скверны. Но помимо доставленных тем самым неудобств, они еще и помогли родиться в голове Равенны новой идее.

— Понимаю, — проговорила она, — обороняясь, битву не выиграть. Но я, кажется, знаю, что можно сделать. Перейдем-ка в наступление для начала. Прикройте меня.

Сиградд и сэр Андерс еще теснее встали плечом к плечу.

— Со всех сторон прикрывайте, — уточнила Равенна.

Вырвавшийся, наконец, из окружения мертвяков, Освальд обогнул рыцаря и варвара, и встал за спиной волшебницы. После чего все четверо медленно двинулись в сторону великана, прорубаясь через толпу наседавших мертвяков, отбиваясь от них.

Великан, разумеется, заметил их маневр. Снова вскинул руку-дерево — и земля под ногами посланцев мастера Бренна, и без того рыхлая, начала стремительно размякать, превращаясь в топь.

Однако и Равенна в долгу не осталась. На ходу смекнув, что использовать больше одного заклинания под силу далеко не каждому — и уж точно не одержимому Скверной мертвецу. А значит, чтобы наслать на врагов колдовскую напасть, великану пришлось убрать защиту от волшбы.

Этим обстоятельством волшебница не преминула воспользоваться, выпустив в направлении исполинского врага сразу несколько огненных шаров. Ноги-деревья вспыхнули… и, хотя почти сразу погасли, но урок великаном был усвоен: новых атак при помощи колдовства он не предпринимал.

— Одного может не хватить, — проговорила Равенна, сжимая ладонью свой амулет защиты от Скверны, — наверняка не хватит…

Стоявший к ней спина к спине, Освальд недоуменно обернулся, покосившись.

— Амулеты от Скверны, — пояснила волшебница, — дайте мне свои амулеты от Скверны.

И один за другим приняла из рук соратников эти фигурки, похожие на человечков с раскинутыми руками.

— А теперь пропустите меня, — велела Равенна, когда они, наконец, прорвались: толпа мертвяков осталась позади. Хотя и продолжала напирать с тыла.

Но секира, меч и тесак успешно отбивали этот напор.

С зажатыми в руках, обжигавшими кожу, амулетами, волшебница шагнула к великану, превозмогая боль. Темное марево защиты от колдовских атак продолжало мерцать, но Равенна и не думала прибегать к боевой волшбе.

— Эй! Лир! — выкрикнула она, — мы пришли освободить тебя! Разве ты не помнишь?

— Помню, — пробасил великан, — но я освободился и без вас.

— Не совсем! — кричала Равенна, вдобавок, подпрыгивая и размахивая руками, будто ребенок, привлекавший к себе внимание, — нужно еще кое-что сделать. Не бойся! От колдовства ты защищен… а обычного оружия у меня нет.

— А я и не боюсь, — великан усмехнулся, издав звук, похожий рев медведя, — оружие на меня и не подействует. Ваши мечи… человечки — все равно, что зубочистки для меня!

С этими словами он наклонился и, ухватив Равенну поперек туловища одной из деревьев-рук с корнями-пальцами, поднял волшебницу над землей.

— Чего тебя бояться? Я раздавлю тебя как букашку, — гремел голос великана, — если захочу. Но если ты скажешь, чего мне не хватает, чтобы окончательно стать свободным… я найду тебе место в моем войске. Почетное место!

А когда их лица оказались одно против другого — лик живой женщины и рожа мертвого черепа с пустыми глазницами — волшебница успела понять: сейчас или никогда.

Вытянув обе руки, волшебница прислонила все четыре амулета к черепу некроманта.

На миг серебро амулетов побелело настолько, что, кажется, даже засветилось, а сами фигурки, напоминавшие человечков, искривились, точно начали плавиться. Но затем от черепа пошел дым — белый. И другой дым, черный, повалил изо рта и глазниц.

А следом само тело великана — гора слипшейся земли — дрогнуло. И на глазах начало терять форму, оседать. Бессильно пали стволы деревьев, служившие ему конечностями. Включая руку, державшую Равенну.

Черный дым клубился, застилая глаза и не давая дышать. Оставшись без опоры в виде руки-дерева, волшебница едва не съехала по склону земляного холма, еще мгновение назад бывшего туловищем великана. Но сумела-таки удержаться, упершись руками и ногами в неровности этой груды земли.

И, не выпуская из рук амулетов, снова потянулась, карабкаясь, к черепу.

Как один, попадали на землю мертвяки. Да и живым — Освальду, Сиградду и сэру Андерсу — тоже пришлось пригибаться под порывом чудовищной силы ветра, сметавшего даже деревья.

Затем туча черного дыма, зависшая над изуродованным участком леса, пролилась дождем. Странным, непривычным дождем — жгучим и с запахом не то помоев, не то стоячей воды из болота или какого-нибудь пруда.

Но к счастью, дождь этот не был долгим. Туча рассеялась, небо заметно посветлело. Хотя о солнце по-прежнему оставалось только мечтать.

Впрочем, Равенне было все равно. В небо она не смотрела: ничком лежала на груде размокшей земли, превратившейся в грязь. А в руках постепенно остывали защитные амулеты.

Встрепенулась волшебница, только когда почувствовала странное тепло — неожиданное и особенно заметное рядом с окружавшей ее мокрой грязью. И подумала, что тепло это, должно быть, излучала душа человека, назвавшегося Лиром. Человека, при жизни бывшего некромантом и наверняка совершившего немало ошибок. Включая последнюю, из-за которой он угодил в посмертный плен Скверны.

Но теперь душа Лира ведь освободилась! Не так ли? Скверна же оставила ее!

Тепло ослабело, отдалилось немножко. С усилием Равенна все-таки смогла перевернуться на спину и вперить усталый взгляд куда-то вверх. И на миг ей показалось, будто она видит, как очищенная от Скверны душа некроманта поднимается к небу.

11 марта — 8 апреля 2018 г.