Изгоняя тьму (гет)

Сентябрь 2ХХ8

Это утро было с запахом тёплого чая вперемешку с ароматом свежего кофе — солнце било сквозь жалюзи, и редкий лучик бил в стол в центре кухни Грея, украшая антиквариат золотыми линиями. Этим утром Зак привычно скользнул через чёрный ход, но целую минуту не спешил заходить на кухню, словно там был другой мир, совершенный и умиротворённый, а он принёс бы только хаос.

Он был ходячим бедствием.

Он не знал умиротворения.

Куда бы он ни ступил — за ним по пятам следовала разруха. Он был человек-кавардак, в его жилах бежала анархия, под кожей горело адское пламя, готовое низвергнуться на землю, а его бинты скрепляли не что иное, как осколки его самого. Уж слишком он не подходил для тихой гавани кухни Грея на рассвете.

Нет, он не принадлежал этому месту.

Но всё равно Зак прошёл, оттянул стул и сел. Больше не двигался, стараясь не нарушить размеренную тишину, и закрыл глаза.

После кровавого безумия, двух абсолютно противоположных дней принятия последствий (за которые в нём не одна буря побушевала), ему нужно было немного спокойствия. Дом Грея, как всегда, возвращал его к стабильности, в каком-то смысле, дарил чувство равновесия, ощущение безопасности.

Зак помнил, как несколько лет назад, когда ещё жил здесь, он, измученный кошмарами, приходил на кухню посреди ночи и сидел до самого рассвета, чтобы снова наполниться спокойствием.

Как ни странно, это было его убежищем.

Грей часто заставал его уснувшим на стуле — тогда он просто накрывал Зака пледом, и тот просыпался позже, от запаха хорошего завтрака. Иногда ему компанию составляла Хадия, рассевшаяся на столе в одной рубашке — и с ней он реально чувствовал понимание, пока они не поссорились.

Иногда в этой атмосфере Зак чувствовал себя чужим. Потому что он был не создан для света, не создан для спокойствия, не создан ни для тепла, ни для нежностей. Он чувствовал, что ему здесь не место.

Но не теперь.

Сейчас это был его «дом».

После года насилия и жестокости, когда он мыслями был где-то там, у него, наконец, возникло чувство, что он вернулся.

 — Айзек.

Грей вошёл на кухню, уже в своей церковной рясе. Он улыбнулся, не выдавая лицом ни единой мысли, и поставил перед Заком чашку чая.

 — Знал, что я приду? — удивился он.

 — Надеялся.

Даже после всех лет, учитывая, сколько Зак знал, Грей всё равно оставался для него настоящей загадкой. Он каким-то образом знал обо всём, что происходит в городе, даже за чужой закрытой дверью. Развивая эту мысль, Зак задумался, слышал ли Грей про Рей ещё до того, как они с Заком познакомились, и знал ли, что происходит у неё дома. Грей знал много, но рассказывал только половину — не было никакой уверенности, что именно происходит в его голове.

 — Как Рейчел Гарднер?

Он уже знал, что она жива. Если бы погибла — Зака бы здесь не было. Зак бы не был таким спокойным и сдержанным — ему бы сорвало крышу куда серьёзнее обычного. Он был бы разбит, сломан, уничтожен изнутри и оставлен гнить, как цветок без солнечного света. И с этим никто не смог бы ничего сделать.

Но всё же Зак был в норме. Рейчел Гарднер была жива.

Зак прикрыл глаза.

 — В порядке. Мы отдохнули на выходных, а сегодня она пошла в школу.

Наступила долгая пауза. Не то чтобы им было нечего сказать, просто Заку нужно было время подобрать слова — и Грей это хорошо понимал. Он решил не давить, пока Зак думал, как лучше сказать, выразить себя, правильно перевести эмоции в предложения.

 — Я её ранил, — сказал Зак с огромным сожалением и гневом. Даже отвращением. И какой-то грустью. — Я несколько раз её порезал. Ничего серьёзного, но…

Но у него перед глазами до сих пор стояла картина стекающей с косы крови. Он до сих пор видел эти алые линии, оставшиеся после погони. Он до сих пор видел след на её груди, который никогда не исчезнет. И он ненавидел себя за то, что сделал с ней.

 — Она верила мне до последнего, можешь поверить? — прорычал он, сжимая кулаки. — Я собирался её убить, я хотел её убить, а она не двигалась. Она говорила, она улыбалась, она…

Бля.

Он помнил всё, что тогда видел, несмотря на безумие, и всё ещё не мог понять, почему она не сбежала, почему верила, что он не убьёт. Она оказалась права. Он был бесконечно благодарен тому, что она оказалась права. Она так много для него значила, что если бы он её убил…

Нет, он отказывался её убивать. Несмотря ни на что, он не мог её убить.

Но задумываясь на секунду, если бы он её потерял, у него не осталось бы ни единого повода исцеляться. Как и не осталось бы причин просыпаться по утрам.

 — И ты её слушал, — терпеливо заметил Грей.

 — …Ага.

Он отчасти не хотел, но та его половина, что ценила Рей больше всего на свете, пьянела от её слов. Было до ужаса приятно слушать, как она повторяла, что он не монстр, что она ему доверяла и знала, что он её не убьёт. Учитывая, что он тогда был в худшем из состояний и не заслуживал этого слышать.

Он чувствовал, что это правда. Даже увидев его, с головой погружённым в собственный мрак, она была уверена в собственных словах.

 — Я не знаю, почему её слушал, как у меня получилось… — ему не хватало слов. — Получилось в итоге её не убить, потому что я хорошо помню, как этого хотел. Я хотел, чтобы она завалила. Она говорила слишком верные вещи, и я не мог этого слушать. Не хотел ни слушать, ни знать вообще.

Он сделал паузу и глубоко вздохнул. Его чай уже остыл, но пить холодный чай никогда не было особой проблемой — в прошлом он пил куда более отвратные вещи. Чай в любом случае был лучше мусора, лучше привкуса собственной крови и гораздо лучше сожалений.

 — Но я всё равно её слушал, — в каштановой чайной глади отражалось его лицо, скрытое повязками, и Зак поспешил отвернуться. — И я этому рад.

 — Рад слышать, — наконец ответил Грей. — Хорошо, что вы оба вернулись в целости и сохранности.

Прикипевшая маска на его лице на секунду дала слабину. Это длилось не дольше мгновения, но Зак увидел, как искренне Грей был счастлив. Даже если священник вечно вёл себя, как будто знает всё наперёд — в глубине души он не на шутку переживал.

 — Да, я уже наслышан о её первом… плане, — покривился Зак.

 — Айзек, эта девочка была готова умереть ради тебя.

Заку до сих пор не нравилось слушать, как его зовут полным именем. Но сейчас он не чувствовал настолько сильной антипатии — может, потому что Рей тоже его так назвала.

 — Я понимаю.

Действительно понимал. Он видел своими глазами, как ничтожно она ценит свою жизнь и как далеко она была готова зайти ради налажавшего серийного убийцы, который не заслуживал даже одним воздухом с ней дышать.

 — Большое тебе спасибо, что отговорил, — добавил он. — И за то, что… рассказал обо мне, наверное… — пробурчал он.

Грей улыбнулся.

 — Я подумал, что она заслужила знать.

 — М-м-мф-ф… — он закатил глаза. — Ага, заслужила.

Он был рад, что Грей оставил самую тяжёлую часть прошлого на его рассказ. Не только потому, что Грей всего не знал. Этой частью жизни Зак далеко не гордился. Это не самая лёгкая для него тема, но только он мог рассказать о произошедшем с правильной перспективы, правильными суждениями и правильными взглядами. Он прекрасно знал, что в то время был монстром. Он знал, что не было ни единого оправдания такому количеству смертей, и до сих пор не чувствовал вину ни за одну из них. Он знал, что сделал ужасные вещи и вовек не смоет кровь со своих рук.

И в то же время он знал, что была причина, по которой он так облажался и полюбил убийства.

 — Я почти всё ей рассказал, — пожал плечами Зак. Он пытался говорить небрежно, но они оба знали, что это для него очень важно. — Она знает про Сихам, про приют, знает, как я жил до встречи с ней.

 — И что она сказала?

Зак ухмыльнулся.

 — А ты как думаешь?

 — Разумеется, она тебя приняла.

Ухмылка Зака стала гордой. Разумеется. Разумеется. Сейчас это было самым очевидным ответом, но раньше он бы и близко так не подумал. Даже когда он рассказывал, он сомневался и боялся, что даже её это отпугнёт. Но — нет, она позволила ему говорить, выслушала и приняла без лишних обвинений или попыток умалить его недостатки.

Так что да, разумеется, она приняла его.

 — Я рад, — улыбнулся Грей. — Надеюсь, дальше ваши жизни будут спокойнее.

В выцветших глазах Грея отразилась ностальгия человека, слишком много повидавшего и слишком много познавшего, особенно из тёмного мира. Зак прекрасно знал, что он не был первым заблудшим ребёнком, о котором Грей позаботился. Он повидал и других детей, таких же сломленных, а иногда и хуже того.

Грей лучше других знал, какой безжалостной могла быть жизнь.

 — Вообще, — покачал головой Грей, — детям не стоит столько всего переживать.

Зак действительно ненавидел детей, но здесь он соглашался с Греем. Даже если его бесил вид веселящихся детей, он не желал бы им пережить то же самое, что и он. Или то же, что и Рей. Или Сихам. Или Хадия. Или то, что пережил любой другой ребёнок, которого Грей взял под своё крыло. И особенно, что пережил ребёнок, которого Грей потерял.

Или сам Абрахам Грей.

 — Старик, ты слишком много делаешь для нас.

 — Но, если не я — то кто?

Хороший вопрос. Не будь Грея, кто бы протянул руку монстру, укрывшемуся в церкви? Кто помог бы другим детям, похожим на диких животных, которые поставили насилие во главу своего существования?

Наверное, никто.

Эти дети принадлежали тёмному миру, который все предпочитали игнорировать. Да и нормальные люди ничего не смогли бы для них сделать. Их устраивало оставлять их гнить и исчезать в собственном безумии.

 — Слишком много людей отворачиваются от сломленных детей, и не дают ни единого шанса падшим. Слишком много людей отказываются видеть, что в тёмном мире есть дети, что они не обречены просто потому, что воспитывались в насилии. Кто-то должен им помогать.

Грей встал, и Зак почти на автомате поднялся вслед. Он знал, что Грей сейчас уходит в церковь, но как-то не хотел, чтобы они так быстро расставались.

 — Я, э-э-э… — нерешительно начал он. — Извиниться хотел. Я тебе столько проблем доставил, столько накосячил… Извини, ага. Спасибо, что всегда рядом.

Грей снова мягко улыбнулся, и слегка потрепал Зака по голове.

 — Всегда пожалуйста, Айзек.

От необычно ласкового жеста Зак опешил, но было не так уж и неприятно.

Сейчас он по-настоящему чувствовал себя сыном Грея. Сыном, положившегося на своего отца, потому что больше не мог справляться один.

 — Ладно, я пошёл, — смущённо пробормотал он, отходя назад.

Он не осмелился посмотреть в лицо ошеломлённому Грею и пошёл к двери, пытаясь вернуть себе обычную раздражённую мину.

 — И да, Айзек?

Он уже положил руку на дверную ручку, когда Грей его окликнул. Зак уже открыл дверь, но всё равно обернулся.

 — Чего?

С прежней улыбкой Грей кивнул.

 — Добро пожаловать домой.

* * *

Октябрь 2ХХ8

Жестокая серия убийств, потрясшая город, прекратилась так же резко, как и началась.

Почти семь дней город дрожал в страхе — люди могли либо погибнуть, либо наткнуться на свежий труп. На следующей неделе всё закончилось. Полиция обыскивала улицы снова и снова, но не было ни трупов, ни крови, ни следов убийцы.

Патрули продолжались, поддерживая безопасность и предупреждая честных граждан, но дни пролетали — а Переулочный Убийца снова не высовывался.

Это создавало только очередную головную боль.

 — Точно говорю, что-то случилось, — бушевала Кэти. Они вместе с Люси возвращались домой после долгого рабочего дня. — Мы мобилизовали всех, но ничего не нашли. Полиция штата тоже начала отчаиваться.

Люси пожала плечами. Не то чтобы ей было плевать — в конце концов, Кэти едва не погибла от рук этого маньяка — но она и привыкла ничего не понимать. Именно она выдвинула большинство теорий о Переулочном Убийце, и она уже мало чему удивлялась. Она уже ничего не предпринимала — просто смирилась, что они в жизни не поймут логику, которая привела бы к нему.

Он ничего не планировал, не подготавливал, не прилагал лишних усилий. Он был просто психом, следующим на поводу у инстинктов и желаний, и в этом смысле не было ничего странного, что его кровавое веселье прекратилось так же резко, как и началось. Он просто хотел убивать — и всё. Люси тоже хотела его понять, но у них больше не было никаких зацепок, чтобы выдвигать какие-то предположения.

 — У него есть жизнь, о которой мы ничего не знаем, — мягко заметила она.

 — Он должен эту жизнь провести за решёткой, — прорычала Кэти.

 — Мы… Нет, ты больше не пойдёшь в подворотню, чтобы его арестовать, — нахмурилась Люси. — Я понимаю твои чувства, но это слишком опасно.

Они обе ненавидели бессилие. Они прилагали все усилия, чтобы в городе царила безопасность, но мир переулков был вне их контроля. Как бы усердно они не работали — там они никогда не наведут порядок.

Это была не их компетенция, не их территория. Если бы они туда сунулись, рискнули бы практически всем — живущие там люди определённо не позволят копам хозяйничать. Даже если был способ беспрепятственно там перемещаться — никто до сих пор его не открыл.

Граница между нормальным миром и подворотнями была чуть ли не физическая. Её было не так просто пересечь. Как обеспечить себе безопасность? Силой, оружием, властью, деньгами? Отношениями с жителями тёмного мира?

С другой стороны, а эти люди когда-нибудь выходили в свет? Покидали ли они когда-нибудь полюбившуюся подворотню, чтобы выйти в мир нормальных людей? Может, люди каждый день проходили мимо преступников, и даже не подозревали об этом?

Конечно, да. Определённо, они выходили. Тот же Переулочный Убийца, к примеру.

 — Может, мы сможем опознать его в городе и поймать уже там, — предположила Люси.

Кэти ответила не сразу.

 — Люси, я лично с ним столкнулась, и я в душе не ведаю, как мы его опознаем. Он просто поиграл со мной. Я не знаю, сколько наших людей погибнет, прежде чем мы его всё-таки арестуем. А в городе, когда рядом куча невинных граждан? Сколько тогда будет жертв?

Повисла давящая тишина. Если одна вещь была им хорошо известна — у Переулочного Убийцы не было никаких известных границ. В подворотне, на его территории, ему никто не смог бы противостоять, а что бы он устроил в городе, в нормальном мире, не поддавалось никакой фантазии. Он мог убить людей, он мог взять кого-то в заложники, он мог причинить колоссальный ущерб.

Хоть Кэти и Люси хотели поймать его — они не желали рисковать таким количеством человеческих жизней.

 — Я бы не узнала его даже впритык, — покачав головой, заключила Кэти. — В прошлый раз было слишком темно, и он был слишком быстрый.

 — Да, нам нужно больше информации.

Девушки, измотанные патрулём, остановились перед дверью, прежде чем войти в их дом. Завтра был Хэллоуин, и несмотря на кровавый шок в городе, народ всё ещё хотел повеселиться в праздник. Полиция не отдохнёт и тридцать первого октября.

 — Должна быть у него какая-то слабость, — пробормотала Кэти, снимая пальто и разуваясь.

Они многое делали, чтобы вычислить Переулочного Убийцу. Они допрашивали пойманных бандитов, но все были до смерти напуганы одним упоминанием, чтобы что-то рассказать — много лет назад один преступник дал показания, и на следующий день он был найден мёртвым в собственной камере. Они пытались поймать хоть какие-то ниточки, уверенные, что легендарная мафия в подворотнях действительно существовала и покрывала его преступления. Но сейчас они не могли доказать существование этой самой мафии. Они пытались определить, где он живёт, пытались понять его привычки, найти магазины, в которые он мог ходить, надеялись узнать хоть что-нибудь.

Это ни к чему не привело. Как будто его не существовало вне убийств.

 — Он же монстр, — напомнила Люси. — Не думаю, что у монстров есть слабости.

Она знала, что сейчас скажет Кэти: монстр он, не монстр — Переулочный Убийца был человеком, у него должны были быть какие-то границы и слабости, он не мог быть тупо идеальной машиной убийств, и в итоге он рано или поздно совершит ошибку.

Люси была с этим согласна, но без лишнего оптимизма.

 — Он как призрак, Кэти, — они вошли в гостиную, и Кэти с нескрываемым удовольствием шлёпнулась лицом на диван. — Прошли годы, а мы ничего о нём не знаем. Не знаю, есть ли у него вообще слабости, а если и есть — понятия не имею, как их использовать.

 — Он изменился.

Кэти сложила руки под подбородком и повернулась к тупо моргающей от непонимания Люси.

 — Он изменился, — повторила Кэти. — Он целый год не убивал, потом начал убивать ещё жёстче. Случился тот инцидент с Максом Мартинсом. А тот случай со старшеклассниками? И его стычка со мной. А потом он внезапно начал убивать.

На самом деле это уже вторая такая нашумевшая серия убийств (и оборвалась она так же резко), но за остальным перечисленным он действительно ранее замечен не был. Он никогда так не контактировал с горожанами без лишних убийств. Он никогда не делал таких странных вещей.

 — И Рейчел.

Кэти и Люси встретились взглядами.

 — Да, Рейчел, — пробормотала Люси.

Девушка, которая гуляла в подворотне в любое время суток, как у себя дома. Девушка, которая, встретив Переулочного Убийцу, просто спряталась в мусорном баке и вообще не отреагировала на эту встречу. Девушка, которая спасла Кэти жизнь, потому что серийный убийца при виде её просто развернулся и убежал.

Девушка, которая так легко относилась к своей жизни, что не боялась смерти.

И они обе имели представление, почему так.

 — Ты думаешь, Рейчел не боится переулков, потому что…

 — Не знаю, — тяжело ответила Кэти.

Снова повисла давящая тишина. Давило всё, что они знали о жизни Рейчел, всё, что случилось и что могло случиться. Всё, о чём Кэти не рассказывала с того дня, как вернулась с новостью, что лучше не продолжать расследование.

В тот день Рейчел сказала, что всё в порядке. Они обе знали, что она соврала.

И они знали, что у неё была на это веская причина.

 — Мы когда-нибудь сможем ей помочь, — тихо пообещала Люси.

 — Мне страшно, — со слабым смешком призналась Кэти. Она звучала непривычно разбито, и Люси тут же вспомнила день, когда они поняли, что в доме Рейчел происходили страшные вещи. — Я боюсь, что когда у нас появится возможность помочь Рейчел, или поймать Переулочного Убийцу, будет слишком поздно.

 — Не будет, — со всей решимостью ответила Люси. Всю свою жизнь она была рядом с Кэти — сначала просто бегала и восхищалась, потом стала ей подругой, и разделила жизнь со всеми взлётами и падениями, которые Кэти не позволяла показывать кому-то другому. Она ценила эту женщину больше всего на свете и не могла позволить ей погрузиться в необоснованный страх и сомнения. — У нас всё получится, Кэти. Просто не будем взваливать на себя слишком много за раз. И я всегда буду с тобой — не сомневайся.

Кэти слабо улыбнулась.

 — Спасибо, Люси, — она села на диван и, когда Люси села рядом, просто обняла ту за шею. — Мне нужны эти слова.

Люси порозовела. Сколько лет прошло с их встречи, а Кэти до сих пор парой предложений заставляла её таять. Люси до сих пор было сложно поверить, что они были обручены.

 — Ты же знаешь, я сделаю всё, что захочешь.

 — Сейчас я хочу просто поспать, — зевнула Кэти, и Люси была более чем согласна. — Завтра будет тяжёлый день.

Она поморщилась.

 — Хэллоуин. Круглосуточный патруль.

 — Смотреть за детишками…

 — Помогать родителям искать потерявшихся отпрысков…

 — Разнимать подростков…

 — Постоянно быть бдительными…

 — И смотреть, чтобы никакой маньяк не появился на горизонте.

Они обе шумно выдохнули. Он был их головной болью, но скорее всего, этой ночью он не высунется — слишком людно на улицах, чтобы совершить убийство и скрыться незамеченным. Пусть он был психом и монстром, но осторожным. На Хэллоуин открывалась ночная ярмарка, там будет куча людей, везде будут висеть фонари, так что он не остался бы без свидетелей.

Пусть Кэти была настороже — Люси знала, что бояться нечего. Ничего не случится, если люди не сунутся в подворотню, а всем и так было известно, что тёмная сторона городе после заката не становится гостеприимнее.

Но опять же — нормальные люди не пойдут в подворотню, а что насчёт тамошних жителей?

Наверное, на Хэллоуин бандиты и преступники — а может, и легендарная мафия, которая ещё не факт, что существовала — будут наслаждаться праздником, отправятся за покупками, смешаются с толпой и будут бесстрашно ходить неузнанными.

А может, даже Переулочный Убийца выйдет.

 — Как думаешь, он явится? — спросила она.

Кэти покривилась.

 — А оно ему надо?

На несколько секунд они обе всерьёз задумались, но не смогли найти никакого адекватного ответа.

 — Значит, скорее всего, нет.

Если и была причина, по которой опасный и неуловимый маньяк выбрался бы в люди во время праздника, и это не было убийство — они действительно не знали, что могло быть ещё.

* * *

 — Не-а, не пойду.

 — Ну, пойдём, — настаивала Рей.

Зак прищурился.

 — Дай уточнить. Ты хочешь пойти со мной гулять в Хэллоуин — в ночь, когда по улицам будут шастать толпы счастливых идиотов, которым приспичило друг друга попугать, или типа того? При условии, что я ненавижу счастливых идиотов, везде будут копы, и я не вижу в этом ни малейшего смысла?

Она попыталась придумать причину достаточно вескую, чтобы Заку захотелось пойти на праздник, где будут люди, которых он не сможет убить. Как-то не получилось.

 — …Ну, да?

 — Не-а, хрена с два.

Она слегка надулась, но не собиралась сдаваться.

 — Ты же не был на ночной ярмарке? Вот тебе и смысл!

Зак слегка оживился, потому что она сейчас предлагала в очередной раз пересечь черту между ним и нормальным миром и сделать что-то новое. И она знала, что можно надавить на его естественное любопытство.

 — …Не-е-ет, — продолжил отказываться он. — Меня же куча людей увидит!

Рей вздохнула.

 — Ну, Зак, ну это всё равно, что фестиваль. Там, в толпе, мы мало кому будем нужны.

 — На фестивале люди танцевали, — ответил он. — А на Хэллоуин все друг друга пугают, и к нам точно кто-то приебётся.

 — Да, Хэллоуин, — подтвердила она. — Все будут в костюмах!

Он не понял.

 — И что?

 — Ты не будешь выделяться!

Она могла буквально увидеть, как в его голове вращаются шестерёнки, как он осознавал её слова и понимал, что причин отказываться у него всё меньше.

 — И всё равно, нет, — проворчал он.

 — Ну, пожалуйста? — протянула Рей, состроив щенячью моську.

Он слегка вздрогнул, прежде чем привычно нахмуриться.

 — Ты думаешь, я так и растаю, потому что ты сказала «пожалуйста»?

Какое-то время она молчала, обдумывая его последний аргумент. Она хотела убедить его, оправдать чем-то своё детское желание разделить с ним этот праздник и повеселиться, но не нашла хороших слов. Если он не хотел — она не могла с этим ничего поделать, и ей не следовало настаивать. Но она так сильно хотела провести с ним этот вечер, и попыталась снова.

 — Пожалуйста?

Десять минут спустя они, взявшись за руки, шли по главной улице. Мимо них сновала детвора в костюмах, группы подростков, и родители стояли у различных прилавков, присматривая за своими детьми.

Полиция тоже была рядом, но Рей знала, кто есть кто, и как их избежать, так что они с Заком довольно быстро смешались с толпой. Их никто бы не заметил, и плевать, сколько офицеров ходило мимо.

 — Ладно, не так уж и плохо, — в итоге признал Зак.

Она видела, какими глазами он смотрел на конфеты, и засмеялась.

 — Вот, видишь?

 — Нафига тебе вообще оно было нужно?

 — Знаешь, обычно я в Хэллоуин просто сидела дома. Несколько лет я ходила к Эдди, мы гуляли по кладбищу, и рассказывали друг другу истории про привидений. Но знаешь… — слегка застенчиво улыбнулась она. — Наверное, глупо прозвучит, но раз уж сегодня я у тебя, мне хотелось разделить Хэллоуин с тобой.

Зак раздражённо простонал, хотя и так было очевидно, что он смутился. Рей снова засмеялась.

 — И что в этом Хэллоуине классного… — пробурчал он себе под нос.

 — Люди хотят повеселиться, и всё, — ответила она. — Ты раньше не отмечал? К тебе дети не приходили поорать «сладость или гадость»?

 — Какой малявке взбредёт в голову шариться в подворотне ночью? — усмехнулся Зак. — Даже если бы они захотели — хрена их кто отпустит. И я всё равно ненавижу детей.

 — Ты бы их убил? — спросила Рей с искренним любопытством (и, чего греха таить, с тревогой).

Он немного смягчился.

 — …Не-а. Они же всего лишь дети, даже если они до усрачки счастливы. Они такого не заслужили.

 — Ты прав, — легко улыбаясь, на секунду она прикрыла глаза. — Хорошо, что дети радуются, да?

Она почти была уверена, что он начнёт ворчать и отнекиваться, но этого не случилось. Он просто пожал плечами, как будто ему было плевать, но Рей чувствовала, как его большой палец ласкает её ладонь.

 — ...Ага.

Им не нужны были слова, чтобы понять одинаковые мысли друг друга и скрытый смысл в этих словах. Она была счастлива, что Зак легко с ней согласился и не стал хамить, как обычно — теперь он не так сильно завидовал «нормальным» людям.

 — Ой!

Зак притормозил, случайно врезавшись во что-то слишком мелкое, чтобы заметить издалека. Рей буквально почувствовала тревогу на своём лице, когда увидела, как Зак опускает голову и явно охреневает при виде двух детей — наверняка старший брат и младшая сестра — наряженных под привидений.

Дети колебались: им нужно было испугаться, или просто посмеяться? Едва страх победил, они обратили внимание на Рей.

Её обнадёживающая улыбка всё изменила.

Внезапно только благодаря присутствию этот страшный мужчина перестал иметь какое-либо значение. Она в их глазах была настолько милой, что и этот огромный парень наверняка был хорошим — во всяком случае, так Рей расценила их полёт мысли.

Один из детей повернулся к Заку и восторженным голосом разрешил напряжённую тишину.

 — Классный костюм!

Зак почти отскочил в сторону, и Рей засмеялась, мягко сжимая его ладонь в успокоительном жесте.

Она наклонилась к детям.

 — Привет, ребята, — ласково поприветствовала она. — Смотрите по сторонам, ладно?

У мальчика глаза заблестели, как у всех детей, когда они знали об опасности, но видели в этом только острые ощущения.

 — Из-за Переулочного Убийцы?

Зак шумно выдохнул, и Рей снова рассмеялась. Ладно, тут было не до смеха — из-за Переулочного Убийцы гибли люди, да и она тоже едва не погибла (у неё остался шрам в доказательство), улицы тщательно патрулировались, и полицейские во все глаза наблюдали за горожанами. Но сейчас было смешно, что эти дети стояли перед застывшим, как изваяние, печально известным человеком-легендой.

Местного убийцу испугала пара детей. Как тут не смеяться?

 — Думаю, он не любит Хэллоуин, — подмигнула Рей. — Сегодня он будет немного занят.

 — Это хорошо! — воскликнула девочка. — Родители из-за него не хотели, чтобы мы пошли за сладостями, — пробормотала она.

Рей мельком глянула на Зака, который сейчас как раз закатывал глаза. Чем больше она общалась с этими детьми, тем больше она смогла бы его потом подразнить.

 — Всё будет хорошо, этим вечером он не придёт, — знающе сказала она.

 — А откуда вы знаете?

Она загадочно улыбнулась.

 — Это магия. Сегодня же Хэллоуин, а я ведьма. Я его заколдую!

Дети благоговейно на неё посмотрели. Рей подмигнула, удивляясь, как же всё-таки легко впечатлить детей, но на самом деле она очень их любила. Она не хотела, чтобы они боялись и жили в постоянном страхе перед городской легендой — особенно этим вечером, когда легенда стояла возле неё и сейчас хотела скорее поесть конфет, чем кого-то убить.

 — Вы обещаете, что всё будет хорошо? Точно-точно? — настаивал старший брат, хотя он очевидно поверил.

 — Обещаю, — от чистого сердца сказала она.

Дети переглянулись, хихикнули и яростно закивали. На душе у Рей мгновенно потеплело, ведь благодаря ей дети были спокойны и чувствовали себя в безопасности.

 — Но всё равно, будьте осторожны! — добавила она. — Держитесь друг друга, не лезьте, куда не надо — и всё будет хорошо.

 — Так точно! — девочка скрестила руки и в защитном жесте встала перед братом. — Я прослежу!

Рей хихикнула.

 — Отлично, а теперь бегите, пока все конфеты не разобрали.

От этой мысли дети нешуточно испугались.

 — Лили, — позвал мальчик, — нам пора!

 — Ладно, иду! — ответила она, пока он тянул её за рукав к ближайшему дому. — Спасибо, мисс!

Они помахали ей, умчавшись вперёд по тротуару, и Рей с тупым счастьем на лице махала им вслед. Она никогда не была хороша в общении с детьми и никогда не чувствовала непринуждённости с этими невинными созданиями, выросшими в семье куда благополучнее её. Сейчас, немного повзрослев, она могла только смотреть им вслед и надеяться, что они никогда не переживут то же самое, что она или Зак.

Они бы этого не заслужили. И никто никогда не заслуживал.

Эти беззаботные детишки не должны были переживать ни срыв, ни тьму, ни верить в то, что они не принадлежат этому миру, или то, что они его испортят. Они не должны были слышать в голове одни слова ненависти при виде своего отражения, и не должны были видеть, как огонь пожирает последние остатки детства.

Они просто заслуживали детского счастья.

Зак при виде такой радости и чистой невинности должен был чувствовать себя не в своей тарелке. Примерно поэтому он не выдал ни звука во время общения Рей с детьми, но он не выглядел ни злым, ни жаждущим чьей-то крови.

Он не позавидовал им.

Он был просто взволнован, что, несмотря на всю кровь на его руках и пугающую внешность, эти два мелких человечка заговорили с ним, как с «нормальным» — без опасений и задних мыслей. Он вообще не привык к тому, что «нормальные» люди как-то с ним контактировали — и вряд ли когда-нибудь привыкнет.

Но всё же, враждебность, которую он ранее испытывал к миру света, ко всем этим людям, постепенно угасала. Рей втайне гордилась, что Зак повзрослел в этом вопросе.

 — Хорошего свидания! — закричала им девочка прежде, чем её брат позвонил в чью-то дверь.

Зак и Рей уже ушли в противоположном направлении, но она услышала и поняла, что это говорили ей. Ей потребовалось меньше секунды, чтобы осознать слова и покраснеть до ушей.

О, нет. Теперь все мысли вылетели из головы.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы вернуть самообладание, пока они шагали по главной.

 — Значит, заколдовала меня? — спустя какое-то время прокомментировал Зак.

 — Видишь, какой ты ужасный? — засмеялась она. — Мешаешь детям веселиться в Хэллоуин.

Он явно был раздражён.

 — Не могу же я только из-за этого быть ужасным.

 — Нет, — она нежно посмотрела на него, не прекращая улыбаться. — Я не думаю, что тебе сейчас вообще стоит быть ужасным.

 — Стараюсь, как могу.

Старые демоны не умирали так быстро. Красивая речь не могла за секунду сделать из Зака другого человека — и Рей это понимала. Он до сих пор учился видеть в себе человека, привыкал к мысли, что теперь ему не обязательно убивать, чтобы исцелиться. И она была счастлива, что он так старался.

 — Не то чтобы мне было легко, но с тобой куда проще, — признал Зак.

 — Видишь? Это и есть моё колдовство.

Он будто опешил, но выражение его лица быстро смягчилось. Наспех осмотревшись, чтобы на них не смотрели, он чмокнул её в лоб.

 — Ага, оно работает.

Ох, нет-нет-нет. Её сердце пустилось в бешеный пляс, и на несколько секунд она попала под брошенное ранее невинное заклинание с названием «хорошего свидания». Они с Заком, держась за руки, выбрались, чтобы повеселиться на мероприятии, и он просто поцеловал её в лоб, от чего она смутилась.

Ну да, действительно было похоже на свидание.

Не просто дружескую прогулку.

Она внезапно заметила, что для всех окружающих они сейчас выглядели парой. Все сейчас воспринимали Зака как её парня, ведь не было другой причины, по которой они были так близки, обменивались взглядами, понятными только им, держались за руки и дарили друг другу улыбки. И он смягчался только когда говорил с ней.

Для всего мира они выглядели парой.

И хуже того — она совсем не возражала. Она хотела, чтобы это было правдой. Все сейчас называли их «парой», и Рей хотела, чтобы это стало новой нормой.

Но всё же, они не были парой.

И скорее всего, никогда не будут.

Она решила, что забудет о влюблённости. Всё было кончено, это было всего лишь глупое подростковое увлечение — и ничего более.

«Да ну, не-е-е-ет, это же нереально!»

Зак ведь сам сказал — это нереально. Он в это не верил. Он отшутился — и она отшутилась следом, она соврала, и теперь нужно было превратить ложь в реальность. Точно, ей всего лишь нужно было убедить себя, что она не была в него влюблена.

«Я на секунду реально испугался, не шути так!»

Да, это была шутка, это прозвучало, как шутка, это должна была быть шутка… Рей же пошутила? Да, пошутила. Всё, что она чувствовала к Заку — всего лишь глубокая дружба. Платоническая симпатия, так сказать. Она не чувствовала большего, она не могла чувствовать большее.

Развивая эту мысль, становилось всё меньше смысла влюбляться в Зака. Или в принципе влюбляться. Романтика была не нужна, не обязательна. Она просто переволновалась, а не влюбилась, всё было хорошо. Любовь же не была каким-то лекарством для её исцеления или счастья.

Да, романтика была не нужна.

Но это не значило, что она обойдёт Рей стороной.

Потому что всякий раз, когда она думала об этом, мысли неотвратимо приходили к Заку. А там всё, как обычно — одна мысль дарила лёгкость в груди, сердце немного ускорялось, и перед глазами вспыхивало слово «любовь».

 — Рей?..

Её задумчивость напрягла Зака, и она слегка вздрогнула, осознав, как близко сейчас были их лица.

 — Полный порядок! — пропищала Рей.

Она в очередной раз заперла чувства в своём сердце, выбросила ключ и забыла обо всём.

 — Смотри мне, — нахмурился он. Но его угрюмое лицо быстро смягчилось, и он слегка встрепал ей волосы. — С тобой всё хорошо?

Она колебалась с ответом, потому что правдой сейчас было бы ответить «нет», и она не могла этого сказать. Всё было очень плохо, её голова пухла от смущения, а в груди болело всякий раз, когда она даже мельком смотрела на Зака.

 — Всё образуется, не переживай, — покачала она головой. — Я о родителях подумала, вот и всё. Ничего особенного.

Это была полуправда, но всё же не совсем ложь. Рано или поздно всё образуется. Сердце прекратит болеть, мысли очистятся, она не будет до смерти желать обнять его за талию, чтобы раствориться в объятиях и не будет в эту самую секунду смотреть на его губы…

Нет, Рейчел Гарднер.

Ты больше его не любишь.

 — Уф-ф-ф, они всё ещё доёбывают? — поморщился Зак. — Я думал, ты на них забила.

 — Большую часть времени я их игнорирую, но…

Даже если она умела прятаться — она не оставалась полностью вне их внимания. В последнее время, из-за проблем с чувствами, она немного сдала в осторожности.

Зак цыкнул.

 — Не слушай их, они просто хуйню несут.

 — Я знаю.

Она знала, но сейчас, как ни странно, игнорировать было тяжелее. Когда на первом месте стояла помощь Заку, она не позволяла никому сломить себя или задеть, потому что ему нужен был кто-то сильный и стабильный. Теперь, когда всё более-менее пришло в норму, когда ей не нужно было быть несокрушимой стеной, кое-какие слова родителей начали достигать.

Конечно, это были пустяки. Она слышала одни и те же слова изо дня в день всю свою жизнь, и обычные оскорбления уже её не трогали.

Она знала, что сто́ит большего, чем родители ей навязывали.

Но, к сожалению, сейчас она ослабла из-за определённых мыслей, поэтому, несмотря на убеждения, яд родительских слов проникал ей под кожу.

 — Я просто устала, — призналась она. — Я мирилась с этим больше десяти лет, и сейчас хочется просто… отдыха. Подольше.

Навсегда.

 — Они же не бьют тебя? — осторожно уточнил он.

Она могла почувствовать его ярость на грани взрыва — он всегда так реагировал при упоминании её родителей. Рей знала, что Зак их ненавидит — он сам ей сказал. Но она сама не знала, ненавидела ли их, или просто устала от такой жизни, желая расстаться с ними. У неё были все причины их ненавидеть, но её воспитывали, чтобы она благодарила за то, что её вырастили и позволили жить. Её воспитали в уверенности, что она заслужила этого насилия и именно из-за неё жизнь родителей пошла под откос.

Её воспитывали так, чтобы она в итоге не чувствовала к ним ненависти. Если бы она их ненавидела — было бы проще увидеть со стороны всё, что родители ей сделали.

Рей не была уверена, что ненавидела своих родителей и, в каком-то смысле, была рада, что Зак с этим помогал. Он всегда был рядом, чтобы напомнить, что их действия не были нормой.

Насилие не было нормой.

 — Не бьют, — заверила она. Ей хорошо удавалось избегать семьи, и она уже наловчилась притворяться привидением, особенно по ночам. — Папа бросил в меня бутылку, но я увернулась.

Зак посмотрел ей в лицо и медленно коснулся её щеки свободной рукой. Ощущение его перевязанных пальцев на коже вызвало приятную дрожь вдоль позвоночника.

 — Ты плохо спишь, — кончики его пальцев задержались под её глазами. — Тебе бы выспаться, и чем скорее — тем лучше.

 — Да всё нормально, — ответила она, и прямо сейчас её сердце ну слишком сильно колотилось в груди. — Я вчера дома ночевала и почти не спала.

 — Нафига ты вообще туда ходишь?

Они оба понимали, насколько это тупой вопрос. Она должна была ходить домой хотя бы раз в два-три дня, иначе родители начнут что-то подозревать. Её папа, работающий с полицией («если не с кем-то похуже», с дрожью подумала она), мог бы предпринять меры, чтобы она вообще из дома не выходила.

Не то чтобы родители за неё переживали — они даже отдалённо не волновались — но нужно было поддерживать иллюзию приличной семьи. Если бы дочь неделями не появлялась дома — определённо возникли бы какие-то подозрения.

Обычно, когда она уходила на три дня — они ничего не замечали. А вот если дольше — начинались неудобные вопросы, подозрения и злость. В конце концов, они просто не могли прожить без своей груши для битья больше трёх дней.

 — Ты же и сам знаешь, — мягко ответила она.

Зак сердито отвернулся, и Рей буквально прочувствовала его разочарование от бездействия — но он и без того слишком много для неё сделал, просто этого не осознавал. Она нежно улыбнулась, и аккуратно дотронулась до его щеки в успокоительном жесте.

 — Всё в порядке, Зак. Надеюсь, они выставят меня из дома, когда мне стукнет восемнадцать.

 — Ты же можешь… — начал было Зак, но запнулся.

 — …Что могу?

Он снова отвернулся, теперь от смущения.

 — Ну… давай потом поговорим.

Рей непонимающе моргнула, но её сердце почему-то заколотилось — она подсознательно понимала, что Зак сейчас собирался сказать что-то важное. Она хотела задать больше вопросов, но решила не давить. Если он решил поговорить позже — сейчас не стоило настаивать.

 — Так, — откашлявшись, начала она, чтобы сменить тему и отвлечься от его фантомных прикосновений к коже. — Тебе весело?

Сейчас он улыбнулся.

 — А то.

Она сейчас глупо осознала, что всегда любила его улыбку, такую счастливую и дерзкую. Она просто таяла. Сейчас ей хотелось потянуть его за капюшон, самой встать на цыпочки и легко чмокнуть его в губы, но…

Нет, Рей. Этого с друзьями не делают. И с теми, к кому чисто платоническая симпатия, тоже не делают. Ты его не любишь, и ради себя же стоит это понять побыстрее.

И что важнее — ради него.

 — Народу больше, чем я ждал, — отметил он. — Особенно… после недавнего.

Они продолжали идти по освещённым улицам, но ближе к последним прилавкам толпа редела.

 — Я же говорила, — пожала плечами Рей. — Люди хотят повеселиться и немного отвлечься от всего, что навалилось за год.

Он почесал затылок.

 — Действительно…

Едва они дошли до последних лотков, Зак остановился. Она непонимающе на него уставилась, но он просто пошёл к ближайшему прилавку и что-то наспех сказал продавцу. Рей оторопело наблюдала эту сцену. Конечно, она знала, что он общался с «нормальными» людьми (в качестве постоянного гостя круглосуточного супермаркета) и был поистине профессионалом в области эффективного использования общественного транспорта, но она до сих пор ни разу не видела его в действии.

Он разговаривал небрежно, но в его позе было какое-то напряжение. Одну руку он держал в кармане, а другой натягивал капюшон едва ли не до подбородка, чтобы его лицо не заметили. Несмотря на то, что Зак слегка ссутулился, Рей всё равно отчётливо видела, насколько он был высоким и широкоплечим на фоне остальных. Он был и вправду очень худым — хоть и не таким костлявым, как она — но Рей знала, что он сложен куда крепче, чем могло показаться. Большинство людей не догадывались и о половине его силы, но Зак легко мог удержать в одной руке свою тяжеленную косу, да и бег его практически не выматывал.

Но, несмотря на всю его энергию и убийственную силу, он всегда был с ней осторожен. Он не сжимал её слишком крепко, не хватал её за руку слишком резко, не касался её слишком грубо. Не потому, что обращался с ней, как со стеклянной — просто боялся причинить ей боль.

Она не удержалась от нежной улыбки. Зак мог быть страшным и внушительным, нечеловечески сильным и выносливым, но она буквально доверяла ему свою жизнь, и лучше неё, наверное, никто не знал, сколько мягкости сокрыто под его привычным хамством.

 — Эй, — позвал Зак позади неё.

Рей вздрогнула. Оказывается, пока она витала в облаках, он уже закончил все свои дела и успел вернуться. Резко обернувшись, она увидела протянутое ей яблоко в карамели. Она непонятливо уставилась на угощение, и перевела взгляд на него, уже жующего своё яблоко. Сердце начало сходить с ума.

Он только что купил ей еду. Как же просто и банально, но всё же мысль, что он подумал о ней, отозвалась мягким теплом в груди и румянцем на щеках.

 — Я не буду стоять с ним всю ночь, — нетерпеливо напомнил он.

Она смущённо приняла яблоко.

 — Спасибо.

Она хотела было спросить, зачем, но Зак слишком хорошо её знал, и встрепал ей волосы прежде, чем она открыла рот. Это было красноречивее любого ответа, любых слов и оправданий — и Рей его доходчиво поняла. Между ними иногда такое проскальзывало: они были достаточно близки и слишком хорошо друг друга знали, чтобы можно было понимать и без слов.

Рей знала, что он хотел поблагодарить её за этот вечер, да и за её постоянные попытки вытащить его из зоны комфорта. Она знала, что Заку нравилось время от времени делать ей какие-то подарки, чтобы порадовать — точно так же, как и она любила что-то ему дарить.

И от этого в груди снова приятно заныло.

 — Ну что, домой? — предложил Зак, протягивая ей руку.

Рей не преминула её принять.

 — Домой.

* * *

Декабрь 2ХХ8

Зак проснулся, ощущая Рей в своих руках, вдыхая аромат её кожи и волос. Первой его мыслью было, что это достаточно охеренный рождественский подарок, чтобы продолжать спать.

 — М-м-м…

Он почувствовал, как Рей зашевелилась в его объятиях, устраиваясь поудобнее и плотнее прижимаясь к его груди. Он слегка ослабил хватку на её талии, обвёл пальцами изгиб её бёдер и прижался губами к её затылку. Сейчас больше, чем вернуться в сон, ему хотелось оставаться весь день вот так: под тёплыми одеялами, чувствуя Рей в своих объятиях.

Сегодняшнее утро было холодным, мороз уже разрисовал окна, и на улице осел небольшой туман — но это только из-за раннего часа. Это утро было определённо из тех, когда никто не поднимется с кровати, пока в животе не заурчит от голода — даже если сегодня Рождество, и нужно было заниматься чем-то особенным.

Рей зевнула, и он слегка хихикнул, прежде чем снова поцеловать её в затылок.

 — Проснулась?

 — Ага…

Она положила свою ладонь на его, переплетая пальцы. Зак чувствовал улыбку в её заспанном голосе. Сегодня вправду было замечательное утро. Как и почти все в последнее время.

Рей слегка повернула голову, чтобы посмотреть на него, и их глаза встретились.

 — С Рождеством, Зак, — прошептала она.

 — С Рождеством, — нежно улыбнулся он.

 — Надо бы вставать…

 — А вот и нет, — по-детски возразил Зак, утыкаясь в её шею.

Она хихикнула, и божечки, этот звук в его ушах был самым лучшим из всех.

 — Пусти. Я тебе подарок принесла.

 — М-м-м… — он несколько секунд думал о сегодняшнем дне, о том, что это Рождество, и в итоге слегка навис над Рей, чтобы посмотреть ей в лицо. — Ты не против вечером кое-куда со мной сходить?

Она выглядела удивлённой, и её щёки покраснели — но через мгновение её взгляд смягчился. Она потянулась к его лицу, чтобы кончиками пальцев коснуться его виска.

 — Куда?

Он этого не планировал — на самом деле, идея пришла в голову только сейчас, потому что Рей же всегда тащила куда-то в свой мир, а он едва познакомил её со своим. В каком-то смысле, это было понятно: в тёмном мире царила жестокость и тьма, но было кое-что, не наполненное сплошным насилием.

Например, Грей.

Самая первая и главная причина, по которой он скрывал её от своего приёмного отца — Грей, как правило, знает вообще, блядь, всё. Зак хотел, чтобы его маленький солнечный лучик оставался его личной тайной. Грей начал бы совать нос, куда не нужно, а потом узнал бы всю её подноготную, неизвестную даже Заку. Не такой важной причиной был маленький страх, что Грей о ней что-то не то подумает.

Или это всего лишь было эгоистичное желание заиметь что-то лично своё.

Зак осторожно взял её за руку и склонился к её ладони.

 — Я тебе как-то рассказывал…

Он был эгоистом, самым настоящим эгоистичным ушлёпком, и осознавал это. Но после всего, что она ему дала, он не мог оставаться в стороне, продолжать закрывать от неё свой мир и держать её на дистанции. Раз уж их отношения сводились к тому, чтобы отдать и получить как можно больше — Зак должен был следовать её примеру.

Едва он отпустил её руку, Рей поднялась, чтобы обнять его шею. Зак сел на коленях, с удовлетворённым вздохом притягивая её ближе к себе.

Вот чёрт.

Какая же простецкая штука была — просыпаться с ней — но Заку казалось, что жизнь, наконец-то, решила и ему немного подбросить добра и нежностей.

 — Я хочу сводить тебя в место, где я раньше проводил Рождество, — прошептал он Рей на ухо и почувствовал, как она вздрогнула в его руках. Он крепче её обнял, чтобы она не мёрзла. — Там не так уж и хреново, вот я и подумал, что стоит тебе хоть раз показать.

Рей слегка отодвинулась, чтобы посмотреть ему в глаза.

 — Ты же про… церковь отца Грея?

 — Ты помнишь, — хохотнул Зак. — Да, я про неё. Ну, то есть… — он резко смутился. — Только если захочешь, если нет — я не буду настаивать, и…

 — Зак, — усмехнувшись, она положила палец ему на губы. Хотя и одного произнесённого имени было бы достаточно, чтобы он замолчал. — Я с удовольствием пойду.

И ближе к вечеру Зак повёл её в церковь, даже если они оба не были верующими и не вписывались в толпу (но Рей подарила ему пару новых перчаток, так что он от счастья забыл про все тревоги). Они вошли через парадный вход, впрочем, старались быть незаметными, как привидения — и Зак понял, что на Рождество никогда раньше не входил в церковь через эту дверь.

Он снова выбирался из своей зоны комфорта, чтобы сводить её в новое место, но с её ладонью в своей не чувствовал никакого неудобства. Складывалось ощущение, что теперь Рей испытывала какой-то новый опыт благодаря ему, и это чувство ему довольно-таки нравилось.

К их приходу уже собрались хоры. Стульев на всех не хватало, люди стояли, и почти впритык друг к другу у стен церкви находились буфеты. Зак мог буквально услышать, как Рей затаила дыхание. Они не знали ни песню, ни людей в хоре, но это было великолепно. Было спокойно, тепло, даже не слишком тесно, даром, что толпа собралась приличная, и не веяло явной церковщиной. Просто… витал дух Рождества.

Наверное, как раз по этой причине Зак обычно проводил Рождество за алтарём, с закусками и лёгкой дрёмой. Именно это для него всегда значило Рождество: еду, тепло, музыку, мягкий свет и людей. Вместе с Сихам он ни разу не праздновал Рождество, но везде, куда бы их не закинула судьба, они находили повод выбраться в люди.

Хор прекратил петь, и люди медленно начали расходиться. Люди подходили к буфетам, дети расселись по скамейкам, группы знакомых разделились по всему зданию, чтобы пообщаться и обменяться подарками.

Хоры никогда не пели часами — всего несколько песен — но этого было достаточно.

 — Это было волшебно, — прошептала ему Рей. Они всё ещё держались на руки. — Спасибо, что привёл.

Он улыбнулся без тени сожалений.

 — Впервые не сижу за тем дурацким алтарём.

 — И как тебе?

Рей улыбалась мягко, но с явным подтекстом, и она подняла руку, чтобы кончиками пальцев коснуться его виска. Зак почувствовал лёгкую дрожь, но ему не было холодно. Она ведь знала, как сильно на него влияют даже самые невинные её прикосновения? Зак почти был уверен, что она осознавала, как сильно он тащился с тактильного контакта. Она же наверняка помнила, что при контакте с голой кожей у него не оставалось других мыслей, кроме адского желания унести её домой и заобнимать до смерти.

Хотя Зак надеялся, она всё же не помнила — такая стыдоба.

 — Довольно круто, — наконец, признался он. — Поражаюсь, как Грей всё это дело организовывает.

Он раньше об этом никогда не задумывался, потому что от тупых мыслей только голова болела, и он не любил вмешиваться в дела Грея. Теперь эта зазнайка-Рей слегка подкорректировала его привычки. Теперь Зак выделил время немного об этом подумать, и он, оказывается, знал, как Грей всё организовывал (скорее всего, Грей просто… звал их), точно так же, как и знал, что в этом хоре не все были стопроцентно верующими христианами.

Это были просто люди, которые любили петь перед другими людьми. Зак не знал, с какого им это так нравилось, но он любил послушать, так что не осуждал.

Он резко глянул налево. Почувствовал, что за ним наблюдают.

 — Что-то не так? — спросила Рей.

Зак нахмурился, увидев на лице Грея ухмылку — ага, самую поганую ухмылочку — адресованную ему.

 — Всего лишь старик.

Он резко выпрямился и осмотрел людей вокруг. Большинству действительно было плевать на него и Рей — подумаешь, просто дылда и девчонка пришли насладиться песнями и атмосферой — но вдруг возникло подозрение, что кое-кто другой всё же на него смотрел.

 — Зак, Рейчел Гарднер, — поприветствовал Грей.

Блядь. Зак не видел, как он подошёл, но он вообще не заметил его присутствия. Он бы воспринял это как наезд, если бы не знал Абрахама Грея, и не знал, что при желании его в жизни никто и никогда не заметит.

 — Здравствуйте, отец, — улыбнулась ничуть не удивлённая Рей.

 — Как поживаешь?

Зак ведь знал, что это не просто формальности. Обычно он плохо разбирался в подобных подтекстах, но с учётом всего произошедшего, Грей не просто справлялся о здоровье.

 — Всё хорошо, спасибо, — ответила она. Блеск в её глазах выдал всё, что она не могла сказать словами. — А Вы как?

Они продолжали обмениваться какими-то любезностями, наверняка с двойным дном, но теперь Зак не вникал. Он просто засмотрелся на Рей — на отблески многочисленных ламп и свечей в её глазах и сияющих волосах, её очаровательно раскрасневшиеся после мороза нос и щёки. Её хрупкое тело снова было облачено в многочисленные футболки и свитера, плюс, его толстовку, а на плечи был намотан теплейший шарф.

Вот блядь.

Обычно он начинал пристально рассматривать, если что-то в её виде отличалось. Сейчас он поймал себя на мысли, что пялился на неё даже в шмотках, которые видел на ней сто раз.

 — А ты, Зак? Как твои дела? — спросил Грей как раз вовремя, чтобы не застать Зака с поличным.

 — Всё как всегда, — пожал он плечами. — Норм.

Зак не был каким-то сраным телепатом, но самодовольного взгляда Грея было достаточно. Его всё же спалили.

Вот же блядь. К счастью, Рей была слепым котёнком в такого рода вещах. Однажды Зак извинялся за то, что снова пялился на неё, а она всего лишь сказала, что ему, наверное, проще смотреть на неё, чем на прохожих.

С одной стороны, она была права, и он не стал отрицать.

С другой стороны, он был счастлив и раздосадован одновременно. Рей не понимала, что она настолько ошеломительная, что он не мог заставить себя ни смотреть, ни думать о чём-то левом.

Он опустил глаза, чтобы не смотреть снова на Рей. Он отдалённо слышал их разговор, пытаясь понять, как с каждым днём Рейчел Гарднер всё сильнее на него влияла. Зак не знал, почему так случилось, или когда — просто не мог вспомнить, в какой момент его так сильно к ней потянуло, после которой из её улыбок началась эта слабость, в какую их встречу появилось отчаянное желание быть с ней.

Отчасти это его испугало. Он не мог понять, как это началось, почему это началось… Не знал, как это называется. Это страшило сильнее всего вместе взятого. Он не знал, куда заведёт это… странное чувство. Он не доверял себе (даже самому себе доверять не мог, ну блядь, только не снова), не доверял этому чувству и всему, на что это чувство его толкнёт. Он старался остерегаться всех странных побуждений.

Он не хотел этого чувствовать.

Он не понимал, что это такое, и хотел от этого избавиться.

 — Зак? — позвала Рей.

Он покачал головой, возвращаясь в реальность. Да, нужно было отвлечься от этих идиотских мыслей и взять себя в руки.

 — Извини, завтыкал.

 — Ты устал? — заволновалась Рей. — Может, домой пойдём…

И он был очень рад, что она это предложила. Он просто знал, что в этой церкви были люди, которых он не желал видеть. Пока что.

 — Да, будем двигать домой.

 — Что, так скоро? — с притворной жалостью сказал Грей (наверняка знал, что творилось в голове Зака).

 — Я знаю, кого ты сюда притащил, — отметил Зак.

Грей ухмыльнулся. Вот козёл старый, нельзя же так ухмыляться.

 — Оу, так ты поэтому уйти хочешь.

 — Я почти уверен, что увидел… — не договорив, он красноречиво посмотрел на Грея. Рядом была Рей, и ей (пока что) не стоило об этом знать. — Если кто-нибудь из них ко мне подойдёт — кто-то точно сдохнет, и виноват будешь ты. Я не желаю их видеть.

Зак внезапно ощутил на себе множество взглядов. Пусть никто не обращал на них особого внимания — он чувствовал, что определённые личности на него пялились, и этого хватало.

 — Она тоже здесь, да? — тихо рыкнул он. Эта баба была последней, кого он стремился увидеть в присутствии Рей, а встреча этих двоих сулила стать самым настоящим пиздецом. — Я её не видел, но она рядом, верно?

Грей одарил его самым красноречивым взглядом — как всегда, когда Зак говорил глупости.

 — Разумеется.

 — Тогда мы определённо сваливаем.

Рей смотрела на них во все глаза. Она наверняка не понимала, о чём идёт речь, и Зак вряд ли сейчас смог бы ей всё объяснить. Хотя, в один день ему придётся знакомить её с большей частью своего мира — сейчас он хотел оставить её при себе. Он и с Греем её так быстро знакомить не планировал, а этим её знать и подавно не было нужно. Сейчас он хотел оставить Рей в качестве своей личной тайны, как бы эгоистично это ни прозвучало.

 — Я… не поняла ничего, — призналась Рей, когда они вышли из церкви и медленно пошли в квартиру. — Я не хотела навязываться со своими вопросами. Наверное, это личное и ты мне не расскажешь, но…

Зак встрепал ей волосы.

 — Извини за секреты. Не переживай, всё равно рано или поздно узнаешь.

Да, он всегда говорил то, что думал. Рей заслужила узнать больше о нём, о его мире и других его знакомых помимо Грея. Раз уж она знала о его прошлом — стоило знать и о настоящем.

 — Там был кто-то, кого ты не хотел видеть? — спросила Рей, потому что она была такой любопытной, и Зак не мог даже её в этом обвинить.

 — Ага. Они типа… из друзей Грея. Так я с ними и познакомился. Не то чтобы я их ненавидел, но… они на Грея и похожи, — покривился он. — Вечно меня стебут. Сейчас бы с меня не слезли, особенно, когда у меня друг появился. Грей же наверняка им всё рассказал. Этот сраный старикашка в жизни такую тайну не скроет.

Рей засмеялась. Он даже не сожалел, что рассказал ей, даже если не мог сказать всего, даже если не хотел знакомить с ними. Было приятно немного рассказать о себе и понимать, что она всегда примет его без единого колебания.

 — Звучит так, будто они приятные ребята, — злобно ответила Рей.

 — Они бесят.

 — Но ты же их не ненавидишь.

 — Не знаю… — он слегка улыбнулся. — Наверное, я далеко не сразу к этому пришёл, но они мне типа как… семья.

Не то чтобы он спешил им всем об этом рассказать — до встречи с Рей Зак не мог принять, что мир желал ему не только сплошного зла и был абсолютно слепым к чужому присутствию в жизни. Кроме Грея, он не пускал никого. Эти люди тоже были, и он их не замечал — но теперь, немного повзрослев, он мог понять, что перестал быть одиноким в тот момент, когда принял помощь священника.

 — Думаю, они хорошая семья, даже если немного тебя дразнят, — улыбнулась Рей.

 — Да, получше твоей будет, — признал он.

Она снова хохотнула, прежде чем кивнуть.

 — Мы с родителями… не семья. А другие… Наверное, я когда-то раз видела своих бабушек и дедушек, но они ненавидят всех своих родственников, а меня считают исчадием ада. До сих пор единственным человеком, который был как-то рад моему рождению, была мамина сестра. Хотя я её видела всего пару раз — и то, в глубоком детстве.

 — Исчадие ада. Жаль, они меня не видели.

 — Их бы инфаркт схватил.

 — Ну, я же убийца. Чего ты ждала?

Рей строго смотрела на него ровно две секунды, прежде чем хихикнуть в свой шарф. Зак ухмыльнулся, встрепал ей волосы, и потянулся к её ладони, чтобы снова переплести пальцы. Он мало знал о семье Рей, не считая её родителей, но ей, кажется, совсем с этим не повезло. Даже Зак, с его странным, тёмным, хаотичным пиздецом вместо семьи, имел лучший опыт. Да, с Сихам неприятно в итоге получилось, но она не была настолько ёбнутой, как родители Рей.

 — А вообще, моя семья — это мои друзья, — заявила Рей. — Кэти, Люси и Эмили — мои мамы, Денни — мой папа, Эдди, Адриана и Ленни — брат и сёстры… Замечательная же семья.

 — А я не семья? — подразнил Зак.

Рей загадочно улыбнулась.

 — А ты особенный.

 — В смысле?

 — Не скажу.

Он закатил глаза и поворчал, и Рей снова засмеялась. Эта малявка была слишком упрямой, и если не хотела — не отвечала ему, сколько бы он ни спрашивал.

Но он не мог удержаться от мысли, с чего это он был особенным.

В его голове памятью раздался мягкий голосок Рей, тихо шепчущий «потому что я люблю тебя, Зак», но он быстро от этого отмахнулся.

Любовь? Он не знал о любви. Он не знал, что это, как это, и что с этим делать. Его не учили любить — ни Сихам, ни Грей — и он не знал точно, что такое любовь.

Ладно, Сихам давно рассказывала кое-что — но это прозвучало опасно и стрёмно, и Зак быстро пришёл к выводу, что жизнь проще, когда не любишь. В фильмах любовь выглядела сплошной слащавой тупизной, и сама идея романтики его бесила.

Что означало признание в любви? Что он должен был делать? Зак не имел ни малейшего понятия.

Но, к счастью, он правильно понял, и это была всего лишь шутка. Рей отшутилась, прояснила ситуацию и признала, что её чувство юмора было ужасным. Да, это не могло быть ничем иным, как шуткой.

Но в голове зашептал другой голос. «А вдруг она соврала?» — но это было невозможно. Зак ненавидел враньё, а Рей никогда ему не врала.

И она никогда бы не соврала.

* * *

 — Давай, заебись же придумал!

 — Ладно, учитывая, что больше никто не додумался — поверю на слово.

Они были в парке, времени было почти полночь, и снежинки мягко падали на уже заснеженную землю. Идея Зака состояла в том, чтобы встретить Новый год игрой в снежки, и Рей даже не была уверена, зачем согласилась. Скорее всего, потому что у Зака глаза чуть ли не горели, и она не могла ему отказать.

Но ладно, было довольно неплохо. Скорее всего, она после этого сляжет с простудой, но в парке, кроме них, не было вообще никого, и они могли веселиться на полную катушку.

 — Ну, держись, Айзек Фостер! — предупредила она и наклонилась, чтобы нагрести снега в ладони. — Я теперь лучше, чем год назад!

 — Год назад ты только бегала от меня.

 — А побег мне не раз жизнь спасал.

Она подмигнула, и Заку потребовалось три секунды, чтобы уловить намёк на ту смертельно опасную погоню и закатить глаза. Да, шутила она просто отвратно, учитывая, что она тогда имела почти все шансы погибнуть. Сейчас, вспоминая, она пыталась выставить всё в шуточном свете.

Даже оглядываясь назад, это было не самым страшным её воспоминанием. Самым напряжённым — это да, но встреча с Максом пугала куда сильнее необходимости убегать от Зака. Рей не могла без тошноты вспомнить о той ночи, когда Макс показал своё истинное лицо, но зато память о нападении Зака не вызывала никаких позывов. Она просто замечала, что слишком буквально восприняла мысль «бегу, только если за мной погонятся».

 — И как мне тебя терпеть? — застонал Зак.

Она бросила в него снежок — целилась аккурат в голову — и он уклонился буквально за долю секунды до попадания. Рей надулась. Слишком он был быстрым, а она так надеялась, что на этот раз достанет…

 — Я же терплю, и, к слову, ни разу не жаловалась!

С лёгким вскриком она уклонилась от брошенного в неё снежка. Увидев, что у него в руке уже был второй снежок наготове, она сделала то, что получалось лучше всего — убежала.

 — Вернись, язва! — прорычал Зак. — Ты же сказала, что стала лучше!

 — Но я же не сказала, в чём!

 — Блядь, хватит бегать!

 — А ты заставь!

Хихикая, она побежала дальше, и Зак погнался за ней. Всякий раз, когда она спотыкалась — нагребала немного снега, прежде чем встать и бросить в него. Каждый удар был точным, но Заку хватало скорости уклоняться, и в итоге они наматывали круги по всему парку, смеясь, как дети.

В итоге всё закончилось тем, что Зак повалил её на землю. Вместо борьбы, она рефлекторно обняла его, и он с ухмылкой навис над ней, одной рукой упираясь в землю, а другой — поддерживая её под спиной.

 — Разве ты не должна вырываться? — хохотнул он.

Рей шумно сглотнула. Они же просто играли, дурачились. Это было самое обычное веселье, она не должна была так реагировать.

Но Зак влиял на неё. Он делал это неосознанно, когда она не ждала, даже когда не хотела. Он просто был собой, а она улетала в облака.

«Нет, тупица, ты в него не влюблена», напомнила Рей самой себе.

 — Я… — Рей уже была профессионалом в секундном восстановлении самообладания, так что Зак ничего не заметил. — Слишком набегалась.

 — Это потому, что ты трусиха.

 — Вообще-то, это было стратегическое отступление!

 — Засунь эту стратегию себе в задницу!

Рей потянулась к нему, сопротивляясь желанию поцеловать его в губы («тупица ты, Рейчел Гарднер, такая тупица»), и прошептала ему на ухо:

 — Попался.

В следующую секунду она сунула горсть снега ему под толстовку, и Зак завизжал, выпуская её из своих рук и отскакивая подальше. Рей победоносно поднялась и отряхнулась от снега.

 — Сказала же, держись, — засмеялась она и показала язык.

От простых дразнилок, беззлобных споров её сердце забилось быстрее, и она почувствовала странное тепло, разливающееся от живота к груди.

Это всего лишь адреналин, тупица.

 — Вот же малявка, — прорычал Зак.

У неё не было ни секунды на реакцию или побег — Зак уже подобрался сзади и подхватил её на руки.

 — Попалась! — хихикнул он.

 — Оу? — она попыталась не удивляться — прекрасно же знала, насколько Зак мог быть быстрым, но его способности, наверное, никогда не перестанут удивлять. — И что будешь дальше делать?

Он куда-то пошёл с ней на руках. Если честно, сейчас ей было так удобно, что не хотелось двигаться вообще. Несмотря на холод, рядом с ним было так тепло, и даже от одной мысли о нём внутри становилось теплее. Это приятное чувство было тёплым, тихим и мягким, но Рей чувствовала, как оно становится всё сильнее и сильнее, словно скоро вырвется из её груди. Она не знала, как с этим быть.

Она винила во всём чёртов адреналин.

Зак остановился.

 — Ну что, будешь извиняться?

 — Нет! — гордо ответила Рей.

 — Сама напросилась.

Зак бросил её. И тут она поняла, что шёл он весьма целенаправленно, и что это дебилоид бросил её в парковый фонтан. Ага, который ещё коркой льда не покрылся, но уже почти. И вода была самая, что ни есть, ледяная.

 — БО-О-ОЖЕ ТЫ МОЙ!..

Было холодно, так холодно, что Рей почти выругалась, и вскочила на ноги так быстро, как только могла. Она вымокла до нитки, продрогла, зубы стучали, и одежда уже пошла кристаллами.

 — З-Зак! — крикнула она.

Но Зак смеялся, и она забыла обо всём.

Он смеялся, как ребёнок, обхватив руками живот — так искренне, так ярко, что Рей не была уверена, слышала ли когда-нибудь этот его смех. Он смеялся, как будто в её окно постучалось солнышко, как будто весна наступила посреди зимы, как будто рассвет засиял на ночном небе. Его смех был одной из самых прекрасных вещей на свете.

И внутри Рейчел Гарднер что-то сломалось.

 — Я победил, Рей! — воскликнул Зак с улыбкой такой яркой, что он наверняка затмил бы все звёзды.

Ох, боже. Она ведь так старалась избавиться от этих чувств.

Но каждый день, каждый час, каждую секунду всё глубже влюблялась в него.

 — Ага, — боже-боже, теперь слишком поздно. Тупица ты, Рейчел Гарднер. — Я проиграла.

Продула просто всухую.

 — Так, давай выбираться, — Зак протянул ей руку, и она с радостью приняла её, чтобы выйти из фонтана. — Полночь есть?

Едва он договорил, раздался шум фейерверков. Рей повернулась на звук, прижимаясь к Заку в поиске тепла, и он инстинктивно обнял её за плечи.

 — С Новым годом, — прошептала Рей.

 — С Новым годом, — ответил Зак. Она слышала по голосу, что он улыбался.

Она чихнула, чем вызвала очередную порцию смеха, и нерешительно на него посмотрела.

 — Я замёрзла.

 — Извини. Хочешь пойти домой?.. — он задумался. — Нет, ты же упрямая девчонка и будешь смотреть фейерверки, я угадал?

Теперь она улыбнулась. Он слишком хорошо её знал.

 — Да, угадал.

Первое января Рейчел Гарднер встретила по уши влюблённой в Айзека Фостера.