Гарри Поттер и Перо Феникса (гет)

Весь следующий день Гарри, Гермиона и Рон провели в библиотеке – как и все их однокурсники. Однако, после одиннадцати, самый стойкий, после Золотого Трио, Симус Финниган встал, распихал многочисленные свитки пергамента по не менее многочисленным карманам, пожелал всем удачи и спокойной ночи, широко зевнул и отправился спать. Вслед за ним ушел Рон, сообщив, что написал уже четыре свитка по три фута, и этого должно хватить. Гермиона пожала плечами – даже она не знала необходимого объема курсовой.

Гарри и Гермиона сидели на скамейке и тихонько целовались, когда, принеся с собой ледяной холод подземелий, в библиотеку вплыл профессор Снегг. Не найдя лучшего способа оторвать друг от друга влюбленных и обратить на себя их внимание, Снегг облил обоих ледяной водой из кончика палочки. Оправдывая ожидания Снегга, Гарри и Гермиона немедленно оторвались друг от друга, потупили глаза и слегка порозовели. Золотой снитч, напротив, не почувствовал себя смущенным и, более того, взлетел на уровень глаз профессора, отряхнулся, обрызгав того водой и, в довершение, выплюнул в лицо бывшему зельевару слизняка. Увы, «Вперед!», произнесенное Гарри мысленно, не укрылось от проницательного профессора. Снегг скорчил кислую мину, донельзя напоминающую вечное выражение лица Нарциссы Малфой, отер слизь со своего крючковатого носа и выплюнул:

-Десять баллов с Гриффиндора.

«Ну и что, — подумал Гарри. – Оно того стоило. Во всяком случае, волосы его стали только чище, а это не его стиль».

Гермиона мысленно хихикнула. Снегг же наклонился к уху Гарри, обдав его противным запахом собственного кабинета, и тихо произнес:

-Осторожней, Поттер. Судьба охотится за вами. Не будьте слепым!

Гарри резко повернулся и теперь смотрел прямо в глаза профессору. Глаза Снегга черны как ночь, и глубоки, как омут в стремнине горной реки. Если вы пойдете учиться в Хогвартс – избегайте взгляда профессора Снегга. Вам не удастся увидеть в них ничего – он же разглядит в них вашу душу, и вы больше не сможете не бояться его запаха, его походки и его развевающейся от стенки до стенки прохода мантии. У него есть причины носить только черное и не следить за собственным внешним видом – боль, которую он несет в себе, он не показывает никому – но косвенно ее признаки повсюду – от кончиков нечищеных ботинок, до щек, которые еженедельно покрываются лосьоном для бритья, совершенно не имеющим запаха. И вот сейчас Гарри смотрел в глаза Северусу Снеггу, и не мог отвести взгляда. Он чуть надавил на блок и вдруг тот подался... а за блоком, в глубине черных-черных глаз был лишь зеленый свет, холодный смех и слова «... родится на исходе седьмого месяца, в большой любви, у тех, кто трижды избегал Темного Лорда... в конце июля...». Гарри вздрогнул, и еще раз посмотрел на блестящую поверхность глаз профессора, на мгновение ему показалось, что в них мелькнула жалость... нет, сострадание... нет, мольба! Гарри медленно потянулся за собственной, палочкой, находившейся в кармане брюк, не отрывая взгляда от профессора. Тот слегка прикрыл глаза в согласии, после чего выпрямился, и громко заявил:

-Спокойной ночи, Поттер. Спокойной ночи, мисс Грейнджер!

Все произошедшее заняло меньше сотой доли секунды – Гермиона ничего не заметила и потянула Гарри за рукав, заглядывая ему в глаза.

-Гарри? Ты готов? Мне кажется, уже все в порядке. Пойдем?

-О, Герм. – Гарри, склонился и поцеловал девушку. – Извини. Мне нужно еще немного посидеть. А ты иди спать.

Гермиона кивнула, взяла сумку, и пошла в сторону гостиной Гриффиндора. Убедившись, что она ушла достаточно далеко, Гарри вышел из библиотеки, натянул мантию-невидимку, которую Дамблдор попросил его всюду носить с собой и побрел в сторону кабинета директора, куда-то на юг. Он шел, переваривая полученную информацию... Снегг... донес Волан-де-Морту часть пророчества... он убил родителей Гарри... он во всем виноват... Ненависть закипала в Гарри, как молоко закипает в кастрюльке – еще чуть-чуть, и пена перельется через край... Убить, уничтожить его.. если б не он, Гарри мог бы жить сейчас с родителями! Это он виноват! Гарри остановился, и уперся руками в первый попавшийся стол, тяжело дыша, сверкая глазами, сжимая волшебную палочку в руке. Снитч вылетел из его кармана, и взвился к потолку, трепеща крылышками, после чего спикировал вниз и завис над деревянной шкатулкой, стоявшей на столе, как будто вопросительно заглядывая Гарри в глаза. Юноша поднял тяжелый взгляд и увидел шкатулку. Рядом стояла ваза, в ней был сухой цветок. Это был тот стол, за которым он собирался писать письмо Дамблдору, в тот день, когда он нашел труп Беллатрикс Лестрейндж, впоследствии оказавшийся трансфигурированным телом мертвого феникса. Шкатулка была вся в пыли, но на ней еще угадывались вырезанные цветы по краю крышки, и силуэт гордого всадника исполинских размеров на коне, вставшем на дыбы на обрыве... Гарри применил на шкатулку первое попавшееся заклинание – им оказалась «Алохомора». Крышка шкатулки со скрипом, медленно откинулась, обнаружив белый шелковый платок с вышивкой по краю и два кольца из желтого металла – Гарри логично предположил, из золота. Платок был белоснежным, но, несомненно, ветхим и очень, очень старым. Гарри осторожно достал платок из шкатулки и попытался рассмотреть его, в тусклом свете луны, падавшем из окна. Странной вязью шла вышивка по платку, стежков не было видно, однако, постепенно поворачивая платок по часовой стрелке, Гарри смог разобрать надпись:

Добро и Зло в борьбе навечно,

Ведь листья древа невиновны в твоем горе!

Едва Гарри успел прочитать последнее слово надписи, как платок рассыпался в прах в его руках, но Гарри успел запомнить смысл послания. Гнев еще не утих в нем, но... Юноша задумался... «Не режь побеги, режь под корень, ведь листья древа невиновны в твоем горе...» Тут же вспомнились слова Снегга: «Судьба охотится за вами. Не будьте слепым!». Это послание предназначалось лично ему! Не режь побеги, режь под корень... Снегг не виноват! Волан-де-морт, вот он, источник всех бед! У Гарри заныл шрам, он опустился на пол, прижимая руки к шелковистой поверхности изображения молнии на своем лбу... Он сам не заметил, как постепенно в его памяти начали всплывать картинки из той злосчастной ночи... мама прижимает его к груди, крик отца «Лили, беги!»... зеленый свет и ледяной смех... слезы беззвучно стекали по лицу подростка, он сжимал кулаки, сжимал свою палочку, и вдруг золотой снитч с легким шелестом появился перед ним. Гарри поднял взгляд, взял мячик в руку и поднял волшебную палочку. Сейчас в нем было столько ненависти, что хватило бы на весь земной шар.

* * *

Он шел к своей спальне, неся в кармане смерть. Он шел мстить. Он не знал, когда это произойдет, но это обязательно должно было случиться! Тишина окружала его, темнота пылала в его зеленых глазах, шрам болел так, будто был раскален на сковородке – но это значило, что Волан-де-Морту сейчас больно так, что он катался по полу, обхватывая своими ужасными паукообразными ладонями свой красноглазый, обтянутый белой тонкой кожей череп, с узкими щелочками-ноздрями, безгубым ртом шепча проклятия. Гарри представлял это себе так живо, что – еще секунда и он бы оказался на этом месте. Он удержался, и лишь вслух прошептал обещание убить эту тварь. Убить и стать счастливым.

* * *

Гарри вошел в гостиную Гриффиндора, не называя пароля – Полная Дама отъехала в сторону сразу, узнав Гарри. В гостиной за столом сидела Гермиона, сосредоточенно листавшая какую-то книжку. Гарри встал за ее спиной, девушка обернулась и вдруг вздрогнула.

-Гарри, твой шрам...

-Что? – Гарри сосредоточенно потер шрам тыльной стороной ладони.

-Он какой-то яркий... Не знаю, выделяется...

-Ладно... бывает. – Как можно беспечнее соврал Гарри. – Спокойной ночи, любимая.

-Угу, тебе тоже. – Кивнула Гермиона, зевая.