Гарри Поттер и Перо Феникса (гет)

Гарри Поттер жил на улице Тисовой в доме номер 4, в маленьком пригороде Лондона под названием Литтл Уингинг. Жил он там со своими дядей, тетей и двоюродным братом Дадли, которого Гарри про себя называл свиньей в парике. В данный момент Гарри сидел в своей спальне на втором этаже и листал учебник трансфигурации… Дело в том, что Гарри Поттер был не совсем обычным мальчиком. Вернее, совсем необычным. Гарри – волшебник, да еще какой. Но сейчас у Гарри были летние каникулы, и парень скучал, не имея возможности применить магию – а без магии ему довольно сложно защититься от издевок своего кабаноподобного братца – силы врезать ему у Гарри бы не хватило, а шуток, даже самых прямых, Дадли не понимал. Так что каникулы Гарри очень скучны, как, впрочем, и все предыдущие, проведенные у семейства Дурслей. Единственными насыщенными деньками каникул остаывалась неделя, проведенная в Норе, доме Рона Уизли, лучшего друга Гарри вместе с Гермионой, Джинни, Фредом, Джорджем, Чарли, приехавшем на конференцию драконоведов Британии и, разумеется, самим Роном. Всю неделю друзья развлекались волшебством, которое Фред и Джордж уже могли творить – целый месяц с помощью Гермионы они готовились сдавать ЖАБА и, наконец, получили желанный аттестат. Теперь они официально считались взрослыми волшебниками, хотя еще и не достигли своего совершеннолетия – восемнадцать им исполнялось только через полгода. Все лето Гарри регулярно получал письма от Рона и Гермионы. Вот и сейчас к нему спешила его белоснежная полярная сова по имени Букля с письмом, привязанным к лапке красной ленточкой по 15 кнатов за 10 метров. Торопясь отнести письмо, Букля посматривала золотистым глазом на небо и переживала, что не успеет прилететь до того, как Гарри заснет. Но нет, окно все еще светилось, выделяясь среди рядов темных таких же. Сова опустилась на подоконник и вопросительно посмотрела на своего хозяина, стукнув клювом в стекло.

Торопливо подбежав к окну, Гарри открыл его и отвязал письмо от лапки птицы. Букля, негромко ухнув, перелетела в свою клетку и принялась жадно пить. Сев на кровать, Гарри развязал ленточку и повесил на спинку кровати. Ленточек накопилось восемь. Рядом висело еще десять черных – такими перевязывал свои письма Рон, они были подороже. Теперь рон помогал близнецам распространять листовки их магазина «Ужастики умников Уизли» и ему перепадало несколько галеонов в месяц. В своих письмах рон слал такие буклетики пачками и теперь комната Гарри была похожа на Ронову, в Норе – такая же оранжевая, только не из-за плакатов «Пушек Педдл», а из-за колдографий улыбающихся и рыжих Фреда и Джорджа, предлагающих всем попробовать Кусачие Конфетки, которые прицепляются вам на язык и висят так, пока вы не скажете нужное слово, написанное на фантике – а с конфеткой на языке это сделать довольно сложно.

Гарри еще раз пересчитал красные ленточки. Восемь. Это еще не десять, но зато уже больше пяти почти в два раза!

«Привет, Гарри!

Сейчас я в Италии. Тут очень интересно, но я уже немного устала от этого тура «галопом по Европам», я даже не успеваю узнать, где собираются здешние волшебники моего возраста. Но зато я накупила кучу книг – самая интересная, на мой взгляд, «Призраки Колизея». Представляешь, оказывается, Колизей – одна из итальянских школ магии. Я еще до того, как книгу купила, заметила в Колизее – что-то странное: я стояла внутри, и вдруг увидела, что сверху на меня падает чернильница. Я даже с места сдвинуться не смогла, я очень удивилась, что она появилась из пустоты. А потом она вдруг исчезла. Школа «Колизей» находится над зданием самого Колизея, и пол первого этажа кажется людям небом – ну, как потолок в Большом зале Хогвартса. А когда я там стояла, защита пропустила мой взгляд, потому что я волшебница.

Невероятно, какие чары нужно наложить на здание, чтобы маглы, находясь в нем не подозревали, что у них над головой еще 27 этажей!

Погода стоит отличная, пару раз я успевала сходить искупаться между этими дурацкими экскурсиями. Не скучай, в любом случае мы скоро увидимся – к 28 августа я еду в Косой переулок и остановлюсь в «Дырявом Котле». Приезжай, у нас есть много вещей, чтобы обсудить.

Гермиона.

P.S. Я сфотографировала Колизей снизу и проявила по специальному способу( он, кстати есть в книге «Бытовые Зелья», почитай). Взгляни, очень интересный ракурс – сначала пустота, а потом из ниоткуда появляются стены.»

И правда, в конверте, кроме письма лежала фотография. Стены Колизея волшебного начинались в нескольких футах над стенами Колизея настоящего, магловского. Однако, в конверте было еще что-то. Порывшись в нем, Гарри обнаружил еще одну фотографию. На фотографии была Гермиона. Она стояла на берегу моря в летнем магловском светлом платье и махала Гарри рукой. Смахнув с фотографии какого-то маленького жучка, Гарри еще пристальней вгляделся в лицо своей однокурсницы. Гермиона чуть выросла, а на ее лице появились веснушки. Он достал фотоальбом и вставил в него две своих новых фотографии.

Задумчиво поправив ленточки на спинке старомодной кровати, Гарри зачеркнул еще одну палочку на своем импровизированном календарике, считающем дни до возвращения в Хогвартс, выключил свет и, завернувшись в одеяло, лег спать.

Дождь мерно барабанил по крыше, выстукивая какую-то мелодию, и убаюкивал Гарри, затаскивая все глубже и глубже в царство снов.

Гарри стоит в кабинете Дамблдора и разговаривает со старой Распределяющей шляпой. «Ты невнимателен, Гарри Поттер» — произносит она, шамкая беззубой складкой, служащей ей ртом. – «Опять ты пропускаешь самое важное»

-Что, что я пропускаю? – Гарри ничего не понимал, оглядываясь вокруг, ища, что же он пропустил. Его глаза остановились на золотой клетке, в которой спал феникс Фоукс. Гарри понял, что феникс – это то, что он пропустил, но не мог понять, причем же здесь Фоукс. Вдруг птица достала голову из-под крыла и взглянула на Гарри красными глазами с вертикальными щелочками вместо зрачков. Гарри быстро достал из рукава палочку и, направив на птицу, произнес: «Авада Кедав…», как вдруг клетка феникса растворилась в воздухе, а феникс рассыпался в песок. Приглядевшись, Гарри понял, что это не песок, а множество муравьев. Живых муравьев! Часть из них расползлась по кабинету директора, а остальные двигались в сторону Гарри, окружая его со всех сторон. Гарри сосредоточенно пытался вспомнить, какое же заклинание помогает спастись от муравьев, но в голову ему приходило лишь оглушающее заклятие «Ступефай! Ступефай! Ступе…» — кричал Гарри, тыкая палочкой в сторону тучи муравьев, но их было слишком много. Они подползли к Гарри, и начали заползать на его ботинки, внутрь ботинок, в носки. Он почувствовал, что ему становится нестерпимо щекотно, и запрыгал на одной ноге, давя муравьев и пытаясь снять ботинок одновременно, не удержался, упал… и проснулся. Он лежал в кровати, одеяло смялось и наполовину упало на пол, а в ногах у Гарри лежали черные и красные, запутавшиеся между пальцев ног, и щекотавшие его ленточки. Глубоко вздохнув, Гарри сложил все ленточки вместе, и привязал к кровати. Поднял одеяло, закутался в него поплотнее, и заснул снова. Теперь ему снились только спокойные сны.

Тридцать первое июля ворвалось в лето Гарри бесцеремонным стуком клювов в окно. Причем сделало оно это полседьмого утра, в лице пяти сов. Гарри сел в своей кровати, взял с тумбочки очки и пригляделся. Точно, пять. Точно, полседьмого. Потрогав голой ногой пол, он решительно скинул на пол одеяло и, оттолкнувшись натренированной квиддичем ногой от кровати, проехал путь до окна на импровизированном ковре-самокате. Распахнув окно и впустив сов в комнату, где они тотчас оккупировали поилку Букли он взглянул на небо. День только занимался, и все вокруг было голубовато-серого цвета. «Точно, как мантия Гермионы на рождественском балу» — подумал Гарри Поттер. – «Гермиона. Гермио-о-она» — вслух произнес он имя девушки. Потом вернулся в реальный мир и обратил внимание на птиц, уже занявших свои традиционные места – две сидели на кровати, еще две – на столе, и Свин Рона крутился вокруг плафона, поднимая в воздух клубы пыли – загруженный Дурслями работой по дому, Гарри никак не мог найти времени для уборки в собственной комнате. Разумно рассудив, что со Свином надо разобраться в первую очередь, Гарри подпрыгнул и ухватил маленький комочек в кулак. Свин возмущенно пищал – его пугала изумрудно-зеленая сова, усевшаяся на столе. К лапке Свина была привязана небольшая коробочка. Гарри с интересом заглянул в нее. В коробочке лежал снитч, с привязанными крылышками. Отличный подарок, особенно для Гарри. Свин пищал и вился вокруг Гариной головы. Он взглянул на птичку и отвязал от него письмо Рона: он желал счастья, любви, удачи и встретиться с Гарри числа двадцать пятого. На обороте письма Гарри набросал ответ «ОК.Косой. Дыр кот. 25 авг», и отправил Свина восвояси, пока он что-нибудь не сломал. Изумрудная сова, как оказалось, была от Гермионы, тяжелый сверток, который сова принесла в лапах, конечно, оказался книгой. Но книга была написана Виктором Крумом – ловцом сборной Болгарии, и, по совместительству, парнем, по уши влюбленным в Гермиону. Книга, конечно, была отличной, Гарри был в восторге – она была довольно толстой, что свидетельствовало о намного больших успехах Крума на квиддичном поприще, нежели Гарри. Но вот недовольный укол в груди Гарри все-таки почувствовал – когда это моя Гермиона успела встретиться с Крумом? Стоп, моя? Нет, не моя. Но это пока. Гарри давно осознал, что хотел бы встречаться с Гермионой – во всяком случае, он точно был бы не против, а фотография, присланная Гермионой из Италии, еще больше утвердила Гарри в этом намерении. Он, правда, еще не решил, сообщать ли об этом Гермионе, мало ли, еще обидится... Серая сипуха гигантских размеров, несомненно, была от Хагрида. Ну, как всегда, каменное печенье – и, надо же, вполне съедобный торт! (Потом выяснилось, что торт Хагриду порекомендовал купить Дамблдор). Еще сова из Хогвартса с традиционным «Уважаемый мистер Поттер!...» Так-так... Тут что-то новенькое... Ух ты... «Рады сообщить, что вы назначены капитаном сборной Гриффиндора по квиддичу, значок приложен к письму...» И правда, в тубе, служащей конвертом – обычное дело у волшебников – лежал небольшой красно-золотой значок с буквой К. Так, радоваться будем потом, когда приедем в школу, осталась еще одна сова. Сова оказалась министерской – на шейке её была тоненькая белая ленточка. Письмо от мистера Уизли говорило, что в связи с напряженной обстановкой в магическом мире, Гарри, как потенциальной жертве Тёмного Лорда рекомендовалось не выходить из дома в темное время суток без сопровождающего лица, способного быстро послать просьбу о помощи. М-да... Проблемы начались. Можно подумать, Гарри сам не может защитить себя. Вряд ли Лорд появится на Тисовой улице, а от пожирателей Гарри не раз отбивался и сам. Ну да ладно, миссис Фигг все равно нечего делать по вечерам, вполне может помочь Гарри поймать «Ночного Рыцаря», чтобы доехать до Косого переулка. Итак, Он – капитан сборной по квиддичу. Девушек на охотниках оставим – вообще лучше по минимуму трогать старый состав, Рона оставляем вратарем – не хватает загонщиков. Придется устраивать отбор. Совы от Хагрида и из Хогвартса уже улетели, как и министерская. Изумрудная сова поглядывала на Гарри темным глазом и, видимо, просилась переночевать, вернее, передневать. «Букля, лети-ка, поймай себе мышь. Ну пожалуйста – видишь, людям... то есть, совам надо отдохнуть.» — умоляюще взглянул на сову Гарри. Букля недовольно ухнула, клюнула своего хозяина в палец и улетела. Вообще было нехорошо заставлять Буклю днем куда-то улетать, но делать нечего. «Вернись часа через три, может она уже отдохнет» — крикнул вслед Букле Гарри. Но она, наверное, не услышала. Откусив от Хагридова торта кусок, Гарри снова завалился спать, и проснулся только около двух.

Двадцать четвертого числа месяца августа, в дверь миссис Фигг осторожно постучали. «О, Гарри, входи.» — доброжелательно заворковала миссис Фигг, у которой Гарри был нечастым гостем – несмотря на то, что в ее квартире стало намного легче находиться с тех пор, как выяснилось, что она – сквиб, и, следовательно, имеет отношение к волшебному миру, у Гарри все равно оставалось неприятное ощущение, что вот-вот откуда-нибудь выбежит сумасшедший мистер Лапка и начнет тереться о его брюки, оставляя на них клочья шерсти.

-Миссис Фигг, мне нужно попасть сегодня в Косой переулок. Вы не могли бы...

-О, милый, неужели для того, чтобы попасть на Косой переулок тебе нужно выходить из дома вечером? Я с удовольствием предоставлю тебе свой камин, и твои вещи тоже отправлю следом.

Гарри переживал немного за свою метлу, но, тем не менее, в Ночном Рыцаре она подвергалась практически такой же опасности, поэтому, скрепя сердце, он кивнул

-Тогда, можно я приду к вам после обеда? И собрать как раз успею.

-Да, конечно, заходи, Гарри. Может быть, останешься, попьешь чаю?

Гарри пробормотал что-то невразумительное вроде «Договориться с тетей» и ретировался. Ему все еще мерещился запах кошатины, почему-то слегка подгоревшей.

В комнате Гарри царил ужасный беспорядок, буклеты Уизлей валялись по всему периметру, и, глубоко вздохнув, парень принялся за уборку. Собрав вручную все оранжевые бумажки, он сложил их в полуметровую стопочку, и открыл свой фанерный чемодан. Метла, книги, пергаменты, перья, мантии – кажется, все было собрано. Снитч Гарри сунул в карман, чтобы не повредить, метлу прочно привязал к крышке чемодана. Самые важные вещи – отцовскую мантию-невидимку, карту Мародеров и сломанный нож Сириуса с расплавленным лезвием он положил под потайное дно чемодана – с некоторых пор у чемодана был подобный дивайс.

Волоча чемодан по лестнице, громко стуча и гремя на каждой ступеньке, Гарри спустился вниз и, оставив чемодан около входной двери, он вошел на кухню.

-Тетя Петуния, Дядя Вернон? Я уезжаю.

-Надеюсь, навсегда? – пошевелив моржовыми усами, спросил дядя Вернон.

-Нет, пока не навсегда. Еще одно лето мне придется вас терпеть, — пожал плечами Гарри.

-Не хами мне, маленький паршивец! – немедленно вскипел мистер Дурсль, но тут же успокоился, испугавшись, видимо, что Гарри может передумать. – Ладно, катись отсюда, и смотри, чтобы соседи потом про нас ничего не говорили! — прорычал, краснея до оттенка спелого помидора Вернон, и добавил себе под нос – Мы, ведь, все-таки, приличные люди.

Гарри еле удержался, чтобы не засмеяться, но решил не обострять ситуацию еще больше, развернулся, кивнул Дадли и пошел к дверям.

Дотащив свой чемодан до дверей миссис Фигг, он вежливо постучался, и, дождавшись ответа, вошел. Камин уже вовсю горел, и миссис Фигг суетилась, накрывая на стол.

-Ну, ты же не уедешь, не пообедав, правда, Гарри?

У миссис Фигг было такое жалостливое выражение лица, что Гарри пришлось внять собственной совести и жалости и потратить полчаса распивая чай и обсуждая сложившуюся в мире с престарелой экс-кошатницей. Наконец, допив пятую чашку чая, Гарри не выдержал и, встав из-за стола, произнес «Ну, мне пора», чрезвычайно расстроившее бедную старушку.

Он кинул щепоть Летучего порошка в камин и, шагнув в зеленое пламя, отчетливо произнес «Косой переулок». Его закрутило, понесло по многочисленным дымоходам, чай и пирожные миссис Фигг отчаянно рвались наружу, но Гарри их сдерживал. Вывалившись из камина в «Дырявом Котле», он быстренько встал, отряхнулся, и поприветствовал взглядов тома, хозяина паба. Следом за парнем из камина вывалился его чемодан, весь в саже и гари.

-Мистер Поттер? Миссис Фигг заказала для вас комнату вчера. Номер одиннадцать, как всегда, — произнес Том.

Взяв ключ, Гарри поднялся по лесенке к своей комнате, и, войдя в нее, увидел Буклю, уже уютно устроившуюся на шкафу. Клетку Гарри не стал тащить с собой, боясь, что ее покорежит в печных трубах, а решил купить новую в Косом переулке. Впервые в жизни Гарри испытывал сердечную благодарность к миссис Фигг – если бы не она, постель не успели бы согреть, Буклю – направить в нужную комнату. С блаженной улыбкой на лице Гарри заснул, не раздеваясь. Скажем по секрету, что сегодня ему снилась Гермиона, с которой он мечтал вскоре встретиться.

На следующий день Гарри намеревался зайти во Флориш и Блоттс, книжный магазин, где весь Хогвартс покупал учебники, а вечером встретиться с Роном в Дырявом котле, как и договаривались. Надев уже привычную, традиционную черную мантию волшебника, которая казалась Гарри намного более удобном, чем магловская одежда, Гарри вышел в маленький задний дворик за пабом. Извлек из заднего кармана джинсов волшебную палочку, отсчитал третий слева сверху кирпич от урны и три раза постучал по нему. В кирпиче появилась маленькая дырочка, которая начала расти и углубляться, вот она достигла размера в три кирпича... И вдруг исчезла. Гарри ничего не понимал. Оглянувшись, он увидел, как ему улыбается том из распахнутой задней двери паба, повернувшись обратно – увидел твердую каменную стену. Неужели это ловушка? Неужели Том – агент Темного Лорда? Непохоже, иначе здесь бы уже были Упивающиеся Смертью – армия Волан-де Морта. Нет, не может быть. Он до сих пор жив, а, значит, это не Тот-Кого-Нельзя-Называть не пускает его внутрь. Кто еще мог это сделать? Добби! Нет, Добби никогда не начинает со столь радикальных методов... Он сначала просит не уезжать из дома. Ну кто, кто мог это сделать? Кому понадобилось не пускать Гарри в Косой переулок? У Гарри не было ни одной идеи. В отчаянии он ударил в кирпичную стену кулаком, разбив его в кровь. Так, сосредоточься. Попробуй еще раз. Не надо нервничать — может, это был не тот кирпич... Так, третий сверху слева... Гарри ударил по кирпичу палочкой изо всех сил, так, что даже песок посыпался. И так три раза. В кирпиче появилась дырочка. Она стремительно увеличивалась, становилась все больше, больше, и, наконец, превратилась в полноценную арку, открывавшую вход в косой переулок, наполненный волшебниками и колдуньями. Гарри закрыл глаза и шагнул вперед. Открыл глаза – он находился в Косом переулке. Ну, значит, все в порядке, надо было просто посильнее стучать. Гарри чувствовал себя немного уставшим, как будто сил в нем убавилось, но он списал все это на волнение от неоткрывшегося с первого раза входа. Все в порядке. И Гарри пошел в Гринготтс.

Косой переулок тихонько побулькивал, как доваривающийся суп на плите, обволакивая Гарри своей магией. До первого сентября было еще далеко, поэтому школьников было мало, но, тем не менее, Невилл Долгопупс уже был здесь со своей бабулей – они направлялись в аптеку, чтобы не забыть ничего к школе. Гарри кивнул им, Невилл заулыбался в ответ, но бабушка потащила его дальше. Около магазина с лаконичным названием «СПОРТ» опять была толпа – видимо, выпустили новую метлу... Гарри был доволен своей, тем более что она досталась ему от погибшего крестного, поэтому все воспоминания о метлах вызывали у Гарри острую боль в сердце, так что он решил поглазеть на метлу только одним глазком и только когда все купит. Из гущи народу около витрины «СПОРТА» торчала вихрастая макушка Дина Томаса, фаната футбольной команды «Вест Хэм», но тот был так увлечен метлой, что не заметил настойчивого взгляда Мальчика-Который-Выжил. Гарри прошел к гоблинскому банку и, толкнув дверь с позолоченной ручкой, вошел. Через полчаса, нагруженный золотыми монетами Гарри брел по Косому переулку, разглядывая список принадлежностей, необходимых ему к новому учебному году. В книжном магазине «Флориш и Блоттс» он просто протянул список продавцу и получил взамен чек и сверток учебников в грубой коричневой бумаге. Воспоминания о крестном и беспокойство о входе в Косой переулок не давали Гарри покоя и почему-то давили на голову. В теле ощущалась какая-то слабость, учебники казались тяжелыми, и Гарри медленно побрел к Дырявому котлу, намереваясь отнести книги в свою комнату и затем спуститься к бару, где, по всем расчетам должен был оказаться Рон Уизли – его лучший и теперь единственный друг, Гермиона заняла место возлюбленной.

Около восьми, Гарри Поттер спустился вниз и без труда заметил рыжую голову Рона.

-Гарри!

-Рон!!!

Вскочив со своего места, долговязый отпрыск многочисленного семейства Уизли бросился к Гарри, на ходу опрокидывая стул. Они обнялись(По росту Гарри был где-то на уровне Роновых глаз), уселись за стол и принялись обсуждать недавние события, которых, как выяснилось, и не было-то почти. В конце концов, вся беседа свелась к обсуждению случая с кирпичами тупичка за «Дырявым котлом».

-Не, не Добби! – яростно утверждал Гарри. – Будь это Добби, на второй раз у меня бы не получилось открыть тоже. Он все делает наверняка! – Гарри стукнул об стол бутылкой сливочного пива.

-А кто ж тогда? Подумай, больше никто не мог так сделать. Тем более, это по его специальности – барьеры перегораживать, – упорно настаивал Рон. — И разве есть другие варианты?

— Да, мало ли... Сломалось, может что-нибудь? – Гарри неожиданно для себя зевнул. – Пора спать, Рон. Пошли уже.

Рон приехал в Косой переулок вдвоем со своей сестрой Джинни, вся остальная семья была занята работой, Орден Феникса трудился изо всех, успехи следовали один за другим, но это стоило Ордену немалых усилий. Министерство почему-то схватило Стэна Шанпайка, кондуктора «Ночного Рыцаря», а Орден пытался доказать, что Стэн никак не может нарушить закон, потому в каждый момент времени его видела масса людей – алиби у него на всю жизнь.

Только Гарри лег на кровать, как веки его сомкнулись, и он погрузился в глубокий сон без сновидений. Проснулся он на следующий день вечером – около восьми.

-Эй, что с тобой? Может, тебя Дурсли совсем перегрузили, спать не давали? – Рон обеспокоено смотрел на друга, спустившегося завтракать только к ужину.

-Эээ... Знаешь, у меня вчера что-то со здоровьем было. Так спать хотелось, я ведь ни разу не просыпался. Кажется, только глаза закрыл, и сразу проснулся. – Гарри и сам не понимал случившегося.

Рон и Гарри съели по тарелке омлета, который в «Дырявом Котле» подавали и на завтрак, и на ужин, и до часу ночи играли в волшебные шахматы, пока все посетители не разошлись по комнатам. Потом и мальчики отправились спать, Джинни рекомендовала Рону для экономии поселиться в комнате Гарри, а сама она решила остаться в комнате Рона. Сэкономив почти семь галеонов, Рон решил обзавестись новым зимним плащом – старый весь выцвел и из красивого черного глубокого цвета приобрел некий пыльный серый оттенок и, вдобавок весь истрепался и совсем не грел.

За плащом отправились к мадам Малкин на следующий день – Гарри приобрел новую парадную мантию, на всякий случай, и пару школьных подлиннее – старые уже не доставали до лодыжек.

Потом Рон пошел заглянуть к близнецам в магазин, а Гарри отправился в Зоомагазин, за новой клеткой для Букли. В полумраке Совиного отдела сверкали желтым и белым глаза сов и тихонько суетился приказчик. Вдруг среди темноты Гарри заметил голубой огонек. Что бы это могло быть? Он подошел поближе, и понял, что это глаза человека. Глаза ярко-голубого цвета за стеклами очков-половинок.

-Профессор! Что вы... – начал Гарри и тут же осекся, вряд ли прилично спрашивать у профессора Дамблдора, что это он делает в Зоомагазине. Пришел – значит надо.

-Нет-нет, Гарри все в порядке. Здравствуй. У меня проблема, знаешь ли. Фоукс захворал – за последний месяц он ухитрился сгореть дважды, а ведь если так будет продолжаться дальше, он может и не возродиться после очередной смерти. – Дамблдор покачал головой и Гарри понял, что пять лет подряд ему вовсе не казалось, что глаза старого профессора излучали свет. Они действительно светились. – Это не к добру... Вот, купил ему витаминов, и зерна, может быть, то которое он ест сейчас, испорчено, или что-то в этом роде, а? Прости, Гарри, боюсь, мне пора. Обязательно загляни в «Ужастики Умников Уизли» — ребята постарались на славу, правда, закончи они школу, получилось бы еще лучше, но, боюсь, тогда это стало бы опасно для магического сообщества – может, и к добру, что они кое-чего не умеют. Так, о чем это я? Ах да... Мне пора. Возьми лимонных долек, Гарри? – Дамблдор сунул Гарри в руки маленький мешочек, и совершенно беззвучно аппарировал. «Должно быть, это достигается тренировкой. Остальные громко хлопают» — подумал Гарри.

* * *

Двадцать восьмого в кафе-мороженом Флориана Фортескью трое подростков сидели, поглощая мороженое, и слушая Гермиону Грейнджер, увлеченно рассказывающую о своем очередном путешествии. Вскоре Гарри выбыл, и подростков, слушающих Гермиону внимательно, осталось двое – Рон и Невилл, никогда не бывавшие в Европе, слушали, открыв рот. Гарри заграницей тоже не бывал, но сейчас его гораздо больше интересовала Гермиона сама по себе, а не ее рассказ. За лето Гермиона немного выросла, загорела до шоколадного оттенка, и разобралась со своими волосами – теперь они не лежали пушистой копной, а мелкими кудряшками светло-каштанового оттенка спускались на плечи, шею, слегка касались груди... Гарри невольно оторвал глаза от девушки, и благословил свободную мантию.

Весь день, да весь оставшийся кусочек лета Гарри не удавалось остаться с Гермионой наедине, Рон постоянно был рядом с ними, в отличие от тактичной Джинни, все время пытавшейся утащить его куда-нибудь подальше от влюбленного Гарри и подозревающей Гермионы, но в Хогвартс-экспрессе Гарри удалось вытащить Гермиону поболтать в коридоре у окна, оставив Рона играть с Джинни в подрывного дурака.

-Ой, ой, ой! Кто это тут у нас? Шрамолобый очкарик и его вонючая грязнокровка! – в коридоре стоял Драко Малфой собственной персоной, в сопровождении незаменимых Крэбба, Гойла и Пэнси Паркинсон.

-Малфой? – Гарри поднял одну бровь. – Что это ты тут делаешь? Забыл, это вагон для старост? Тебе тут давно не место.

-Ты тоже не староста, Поттер! – выплюнул Малфой.

-Ну и что. Зато я капитан команды по квиддичу. А ты тут никто... Так что проваливай отсюда по-хорошему!

Малфой не нашелся, что ответить, хотя Крэбб и Гойл уже разминали кулаки, поигрывая бицепсами. Но Малфою хотелось честной игры — если уж он обставит капитана команды по квиддичу вместе со старостой, то тогда уж точно все поймут, кого здесь надо считать авторитетом. К тому же, Малфой-старший провел с ним летом воспитательную беседу, главным мотивом которой был тот факт, что оружие слизеринцев хитрость, а использование силы – удел грязных пуффендуйцев. И все-таки Малфой не удержался. Уже собравшись уходить, он повернулся и схватил очки Гарри, бросил их на пол и растоптал каблуком. Решив сохранить спокойствие и не влипать в проблемы в начале семестра, Гарри со вздохом извлек из кармана палочку и, указав ей на разбитые очки, произнес : «Репаро!»

-Кстати, Гермиона, у тебя будут новые предметы в этом году? – обратился он к девушке.

Но Гермиона не ответила. Она смотрела за окно.

-Что там такое? Эй, на что ты так уставилась?

-Там... там был феникс! – воскликнула Гермиона и, побледнев, повернулась к Гарри. – Это был Фоукс, точно он. У него такая золотая полоска на левом крыле, снизу. Это не к добру. Фоукс не должен покидать территорию Хогвартса. Есть даже поговорка – Нет счастья тому дому, откуда улетел Феникс. Еще Фламель так говорил, у него между прочим, философский камень получился только в присутствии феникса, когда тот пел.

-Да ладно, — сказал Гарри, — подумаешь. Может, он полетел мошек покушать. Дамблдор сказал, что Фоукс заболел, с зерном что-то не то было... Вот и оголодала птичка. – Гарри близоруко сощурился и наклонился за очками. Протянул руку, и тут же вскрикнул от боли – на полу валялось все то же битое стекло и погнутая оправа.

-Эх ты, неужели репарировать до сих пор не научился? – воскликнула Гермиона, взмахивая палочкой. – Репаро! На, держи.

Гарри задумчиво почесал затылок. Опустившись на сиденье, он облокотился о спинку и сказал: «Слушай, Герм. Тут что-то не так. Помнишь, я тебе про Косой переулок рассказывал? Как он открываться не хотел? Так вот после того, как он все-таки открылся, мне стало очень плохо. Сразу такая слабость навалилась, я чудом на ногах удержался. И сейчас то же самое.

Палочка Гарри выпала из его раскрытых пальцев и упала на пол. Он наклонился за ней и с удивлением обнаружил, что она лежит кончиком в кучке какой-то серой пыли.

-Вот черт! – с раздражением сказал он, и вытер палочку краем мантии.

-Кхм-кхм. – многозначительно кашлянула Гермиона, напоминая, ч то в одном купе с Гарри находятся девушки. – Не психуй. Покажись мадам Помфри – съешь шоколадную лягушку. И, кстати, потренируйся в Репаро. У тебя же всегда получалось...

Гарри нахмурился – первые дни с Гермионой вовсе не оказывались такими хорошими, каких он ожидал – она почему-то сердилась, и даже повышала голос.

Вздохнув, Гарри сел на место, а через пару минут поезд затормозил у станции «Хогсмид». Трое друзей вышли, поздоровались с Хагридом, лесничим Хогвартса, и прошли к каретам, запряженным фестралами – лошадьми, которых могут видеть лишь те, кто видел смерть. Гарри их видел. В одну карету с ними села Луна Лавгуд, пятикурсница из Когтеврана, всю дорогу она то мило улыбалась Рону, густо краснеющему при виде ее улыбки, то накручивала себе на палец свою ярко-синюю челку.

Наконец, кареты остановились, и ученики вылезли из своих карет, спеша и весело перекрикиваясь. Войдя в холл огромного и такого родного замка, Гарри сразу натолкнулся на Пивза, местного нахального полтергейста.

-Бластиор! – воскликнул Гарри, увидев летящий на него бюст Георга Глупого, и упал в обморок. Через полсекунды на него обрушился мраморный бюст.

Когда сознание Гарри, наконец, прояснилось, и он открыл глаза, первым, что он увидел, было встревоженное лицо Гермионы.

-Ты проснулся! – воскликнула она радостно. – Ты спал два дня. Причем не был без сознания, а именно спал.

-Причем без сновидений. – Отозвался Гарри, пытаясь дотянуться до очков на тумбочке, стоящей рядом с кроватью. Очки были очень далеко, а вот на палочку Гарри наткнулся сразу. Он взял ее, надеясь призвать очки заклинанием «Акцио!», но Гермиона остановила его, резко схватив за руку.

-Не трогай! – вскрикнула она, хватая палочку прежде, чем Гарри взмахнул рукой. – Лучше не надо ей тебе колдовать.

Гарри воззрился на обеспокоенную Гермиону, сжимающую палочку Гарри у руках.

-Эй, ты чего? – удивленно спросил парень, маша руками и пытаясь выхватить палочку из рук девушки. – Почему это я должен оставаться без палочки, когда по замку шныряет агрессивный полтергейст, норовящий кинуть в меня чем-нибудь потяжелее?

-Вот поэтому-то тебе и не надо ее трогать. То есть, трогать-то, конечно, можно, но вот колдовать ею – вполне может быть опасно для твоей жизни.

-Как колдовство может причинить мне вред?

-Знаешь, я покопалась в библиотеке и выяснила одну очень интересную вещь. Когда маг совершает некое волшебное действие с помощью волшебной палочки, он не пользуется своей магической силой. Часть силы ему дает палочка. Вот почему так важно, какой палочкой ты пользуешься, и подходит ли она тебе – с чужой палочкой тебе просто не договориться, как говорил мистер Олливандер, не маг выбирает палочку, а палочка сама выбирает себе хозяина.

-И ты хочешь сказать, что моя палочка стала слишком слабой, чтобы взорвать мраморный бюст?

-Именно это я и имею в виду.

-Да не верю я тебе. С чего это ей портиться? Не, тут со мной что-то случилось. Может, заболел, или Волан-де-Морт опять расстроился...

-А ты чувствовал перемену в его настроении? Шрам у тебя болел?

-Нет... Хотя, Дамблдор же говорил, что он теперь будет закрывать свои мысли от меня, после того, что произошло в министерстве... А есть способ проверить палочку на работоспособность в домашних условиях?

-Конечно, есть. Все очень просто, – улыбнулась Гермиона, и, подняв Гарину палочку кончиком вверх, спокойно произнесла,– Люмос.

Кончик палочки засветился на мгновение ровным белым светом, чуть дрогнул и погас. Гермиона немедленно кинула палочку на пол.

-Вот видишь! – воскликнула она, садясь на соседнюю кровать.

-Что вижу? Что ты банальный Люмос делать не умеешь? Так это с тобой что-то не то, а не с ней. – Усмехнулся Гарри, садясь на больничной койке.

-Да нет же, дурачок! – раздраженно сказала Гермиона. – Понимаешь, Люмос – это универсальное заклинание – оно одинаково работает в любой паре волшебник-палочка. А тут – видишь, какой эффект? И мне сразу спать захотелось – это палочка взяла у меня немножко силы. Ой, как спать хочется, — вздохнула Гермиона, зевнув, и упала на подушку. Засомневавшийся Гарри решил на всякий случай проверить еще раз, поднял палочку и тихонько произнес: «Люмос!». Палочка засветилась ровным белым светом. Гарри задумчиво смотрел на круглый шарик света на кончике палочки. «Не, Гермиона не пра...», успел подумать он, прежде, чем снова заснуть.

Вошедшая через несколько минут в палату мадам Помфри испуганно всплеснула руками, увидев валяющуюся на полу палочку, положила ее на прикроватную тумбочку Гарри и поспешила в кабинет директора.

Гарри проснулся на следующий день под вечер. Гермионы на соседней койке не было, видимо, она проснулась раньше. Зато вместо Гермионы, Гарри встречал из объятий сна сам профессор Дамблдор.

-Доброе утро, Гарри. – Улыбнулся директор. – Точнее, добрый вечер.

-Здравствуйте, профессор Дамблдор. – Гарри поспешил сесть на кровати, чтобы поприличнее выглядеть перед профессором. Спать все еще хотелось.

-Да, да. Ты, наверное, хочешь меня спросить о том, права ли Гермиона? Да, Гарри, она права. С твоей палочкой действительно что-то случилось, и сейчас она отправлена в министерство Магии, с целью выяснить, что же именно.

-А как же я...

-Не волнуйся, я одолжу тебе свою палочку дня на два. Думаю, все будет в порядке, а самое важное – то, что моя палочка очень похожа на твою. В ней тоже перо феникса, правда, не Фоукса, другого – его отца, и сделана она тоже из остролиста. Вот, попробуй. – Дамблдор протянул Гарри легкую, но довольно длинную, дюймов тринадцать, палочку приятного слегка золотистого оттенка.

Гарри принял палочку, и сделал легкий взмах над кроватью. Теплый ветер подул из кончика палочки, взъерошив и без того лохматую шевелюру подростка.

-Отлично, более или менее, она тебе подходит.

-Спасибо, профессор. А что мы будем делать, если моя палочка окажется совсем неисправной? Купим новую?

Нет, скоре, мы постараемся сделать все, чтобы привести в исправность прежнюю. Но если это не получится, придется купить новую. Но мы сделаем ее на заказ, лично для тебя. А ты пока отдыхай, — ласково улыбнулся директор, смотря на Гарри поверх своих очков-полумесяцев (очень удобная форма, чтобы смотреть поверх очков, не правда ли? – прим. авт.). – Тебе надо набраться сил, завтра отправишься на занятия. Да, сегодня третье сентября, если тебя это интересует. Ты еще не слишком отстал, сможешь наверстать упущенное дня за два.

Взмахнув мантией, больше похожей на восточный, расшитый золотом халат, директор удалился, а Гарри, не утруждая себя долгими раздумьями, лег спать дальше. Но, увы – через два часа мадам Помфри разбудила его, сообщив, что сейчас начнется ужин и ему лучше на нем поприсутствовать. Вздохнув, Гарри поднялся с кровати, переоделся из пижамы в джинсы, футболку и мантию и поплелся на ужин, время от времени встряхивая головой, чтобы прогнать вновь наваливающийся сон. Большой зал был полон, ученики и учителя сидели на своих местах, увлеченно расправляясь, кто с жареными куриными ножками, кто с хрустящей рыбой, запеченной в тесте. Появление Мальчика-Который-Выжил третьего сентября в обеденном зале вызвало фурор среди младшекурсников, они возбужденно зашелестели, зашептались и начали тыкать в Гарри пальцем. Привыкший к подобному невежливому обращению, прежде всего от Дадли, Гарри медленно прошел вдоль стола Гриффиндора к свободному месту между Роном и Гермионой и тяжело на него опустился.

-Ну, как ты, что с тобой было? – Рона интересовало все до мельчайших подробностей. Когда Гарри напополам с Гермионой рассказали Рону все, что тот хотел знать, уже наступило время десерта. Гарри, несмотря на то, что съел целую тарелку жареной картошки и бифштекс, все еще чувствовал себя голодным – видимо, палочка опустошила его настолько, что три дня сна помогли ему восстановиться не полностью. Пирог с патокой был превосходен, горячий мятный чай тоже, и. насытившись, друзья поднялись из-за стола и направились к гостиной Гриффиндора.

-Что там у нас завтра по расписанию, Рон? Между прочим, мог бы, как староста, дать мне расписание.

-Завтра Два зелья, прорицание и Чары с Когтевраном. Держи, — сказал Рон, протягивая Гарри сложенный вчетверо кусочек пергамента. – А у тебя будут дополнительные занятия со Снегом в этом году?

-Нет, мне Дамблдор сказал. Волан-де-Морт уже опасается лезть в мою голову. И правильно, нечего ему там делать, я так думаю. – Настроение у Гарри сразу повысилась, как только он осознал, что теперь лишен прекрасного зрелища запертого отдела Тайн. – А еще у меня будут дополнительные уроки с директором. – Добавил он.

-Ух ты! Так что ж ты раньше-то молчал? – завопили Рон и Гермиона, чуть не распугав первокурсников, увязавшихся за двумя старостами, в надежде вспомнить путь в гостиную.

-а я не знал. Он мне в лазарете это сказал, только что. – Пожал плечами Гарри, останавливаясь перед портретом Полной Дамы – пароля он не знал.

-Акварельные краски. – Произнесла Гермиона, заставив уже открывшую рот для вопроса Полную даму, закрыть его обратно. Тем не менее, она все-таки оставила последнее слово за собой. – Верно, милочка, — произнес портрет с таким выражением лица, будто Гермиона была водоплавающей крысой. Портрет отъехал в сторону, открывая идеально круглый проход в гостиную Гриффиндора. Радостно повизгивая и шепча что-то вроде «Я понял, в прошлый раз мы повернули за третьей горгульей, а надо было за второй», первокурсники протиснулись в дыру вслед за Гарри и старостами.

Жизнь в гостиной била ключом – почти все первокурсники и второкурсники мечтали попасть в команду Гриффиндора по квиддичу, раз уж капитан наконец выбрался из лазарета. Гарри растерянно кивал по сторонам, пытаясь найти Анджелину Джонсон, Кэти Белл и Алисию Спинет, девушек, бывших охотницами в команде Гриффиндора, но увидел в гостиной лишь Кэти.

Он подошел к ней и спросил об Алисии и Анджелине.

-Ах, ты что забыл, они же закончили Хогвартс в этом году. Осталась только я, я на седьмом курсе сейчас. Да кстати, профессор Дамблдор просил передать тебе вот это... – Кэти порылась в складках мантии, и извлекла из внутреннего кармана сверток пергамента, перевязанный черной ленточкой.

Развернув его, Гарри прочел:

Гарри, прошу тебя, зайди в мой кабинет как можно скорее, я получил результаты экспертизы. И, кстати, ты пробовал Розовых Жевательных Слоников?

Профессор Дамблдор.

-Рон, Герм, я на час отлучусь. Это по поводу палочки. – Крикнул Гарри друзьям и помчался на третий этаж. Надо было выяснить хоть что-то о палочке, пока Пожиратели Смерти не объявились где-нибудь поблизости.

-Розовые Слоники! – выпалил Гарри горгулье, стоящей перед входом в кабинет Дамблдора. Бедное ожившее животное шарахнулось в сторону, словно рядовой, услышавший команду «Вспышка справа!» Винтовая лестница, плавно вращаясь, довезла Гарри до двери с медным молоточком. Он взял прохладную рукоятку в руку и постучал по медному кругу, привинченному к дубовой двери шурупами. Мягкий, спокойный голос ответил Гарри из-за двери: «Да-да, входи, пожалуйста». Гарри толкнул дверь и ужаснулся – подобный беспорядок в кабинете директора последний раз был устроен самим Гарри в конце пятого курса. Все хрупкие блестящие, будто хромированные приборы разнообразного назначения, ранее тихо стрекотавшие по углам кабинета и создававшие своеобразный уют, теперь были погнуты, некоторые выглядели испорченными, будто их заставили измерить что-то, превосходящее верхний предел их шкалы измерения, а на стуле, на который указал ему Дамблдор, лежал расплющенный вредноскоп – откуда он в кабинете верховного колдуна Визенгамота? Клетка Фоукса пустовала, зерно было рассыпано по полу, портреты на стенах собрались в раме с надписью «Армандо Диппет» и что-то оживленно обсуждали.

-Ну, у меня тут небольшой художественный беспорядок, но ты не обращай внимания. Поговорим о твоей волшебной палочке. Из нее исчезло магическое ядро – перо феникса, поэтому-то она перестала помогать тебе творить волшебство. Пока что пользуйся той палочкой, которую я тебе дал, через три дня получишь новую, полагаю, твоё присутствие для её изготовления не понадобится. А пока что тебе нужно будет больше спать и есть – тебе и сейчас хочется как следует выспаться, это из-за чужой палочки.

Гарри слегка кивнул.

-А что будет в сердцевине моей новой палочки?

-Эмм... мы пока не решили, но полагаю, что мистер Олливандер, зная, какие палочки тебе подходят, подберет идеальную.

-А что случилось с Фоуксом? Я видел, как он пролетал мимо Хогвартс-экспресса первого сентября.

-Я не знаю, Гарри. – Дамблдор опустил глаза вниз, опустил локти на стол, и сложил вместе кончики пальцев. Упрямый мизинец никак не хотел соединяться со своим напарником, и директор бросил тщетные попытки, разомкнув пальцы на мгновение, и сомкнув их в плотный замок.

-Сэр, а как так произошло, что перо исчезло из моей палочки?

-Гарри, не знаю. Честно, я и сам не представляю, как оно могло исчезнуть. В палочке было найдено крошечное отверстие, но перо через него вытащить невозможно. Больше мне нечего тебе сказать об этом. Спокойной ночи, Гарри. – Дамблдор поднялся, и отошел к окну, смотря вдаль.

-Спокойной ночи, сэр. – У Гарри было еще сто вопросов о палочке и Волан-де-Морте, но он решил задать их в более подходящей обстановке, когда директор наведет в своем кабинете порядок.

* * *

Мистер Олливандер был потомком древнего семейства Олливандеров, ведущего свой род с трехсотого года до нашей эры. Еще с того времени Олливандеры начали изготавливать волшебные палочки – сначала совсем простые, к гладкой веточке деревца, привязывалась магическая субстанция – тогда знали лишь единорогов и фениксов. К убитым или умершим драконам не подходили – считалось дурной приметой, вейл вообще считали злыми колдуньями, которых старались избегать. Вейлы вообще в то время жили отшельницами в лесах – оттуда и появились магловские легенды о русалках и друидах, настоящие-то русалки далеко не красавицы. Маглы вообще все путали... так вот, мистер Олливандер, проживающий в стареньком запыленном магазинчике волшебных палочек в задней комнате принадлежал древнему, великому, чистокровному и благородному семейству Олливандеров, от начала времен изготавливавших волшебные палочки. Надо сказать, что теперь в волшебные палочки помещались всевозможные магические артефакты – от вышеупомянутых волос Вейлы (по мнению мистера Олливандера такие палочки были довольно норовистыми) до сердца дракона – для совсем слабых волшебников, которым требовалось много «палочковой» силы. Однако, всю подобную «начинку» нужно было покупать – и именно сейчас мистер Олливандер занимался тем, что подписывал накладные на покупку шерсти единорога у одной фирмы в Ирландии, как вдруг увидел, что на порог его магазина опустилась красно-оранжевая птица, размером где-то с гуся, вся она будто светилась, но почему-то тускло, не так, как когда мистер Олливандер видел ее в последний раз. Быстро пройдя к двери, он открыл ее и впустил птицу в дом. Она немедленно вспорхнула на письменный стол.

-Фоукс? Что-то случилось с Дамблдором? Почему ты прилетел?

Птица качнула головкой, взглянула на мистера Олливандера, слегка повела хвостом, и упала, безжизненно свесив голову с края стола. Мистер Олливандер оглянулся вокруг, поднял птицу на руки и отнес в заднюю комнату магазина, где жил сам. На столе у него осталось лежать перо, выпавшее из хвоста феникса. Вернувшись из комнаты, где мистер Олливандер аккуратно положил феникса на свою постель, и поставил перед ним плошку воды, он заметил выпавшее яркое сверкающее перо и покачал головой. После чего быстро подмахнул накладную на шерсть единорога, достал новый лист пергамента и начал медленно выводить витиеватые буквы.

«Уважаемый мистер...»

Два письма, запечатанные в фирменные конверты «Олливандерс» отправились по назначению, к двум самым знаменитым магам нашего времени. В трехстах милях от Косого переулка, через час, Тот-Кого-Нельзя-Называть удовлетворенно усмехнулся, перевернул песочные часы и кивнул человеку, стоящему перед ним в черном плаще с капюшоном.

-Это должно случиться в тот же день, устрой это.

Человек в черном плаще склонился в поклоне, и аппарировал прочь.

Когда мистер Олливандер вернулся в заднюю комнату магазина, феникса на кровати не было. А назавтра магазин Олливандера оказался закрыт.

* * *

-Что, так и сказал? Не знает?

-Да, так и сказал. Но я уверен, что это Волан-де-Морт. Точно. – Гарри, Гермиона и Рон направлялись на поле для квиддича, где Гарри, как капитан сборной команды Гриффиндора, собирался устроить отбор игроков на недостающие должности. – Понимаешь, кому это еще могло понадобиться? Мне он дал свою палочку, я пока могу с ней справляться, но все равно моя была лучше. Эй, Рон, ты чего? Все в порядке?

Лицо Рона приобрело зеленоватый оттенок, потому что тот увидел трибуны стадиона – четверть трибун была заполнена учениками, а Рон, как известно, хорошо играл только тогда, когда на него никто не смотрел.

-Не дрейфь. Я уверен, ты классно сыграешь. Помнишь, как ты выиграл матч в прошлом году? Ты создан, чтобы быть вратарем, Рон, дружище!

Рон отвернулся, и тихо сказал: «Со мной все в порядке».

Отбор шел тяжело. Половина ребят, занимавших трибуны были первокурсниками. Еще четверть – из Пуффендуя. Но полетать хотелось всем. В конце концов, на роль охотников были утверждены Джинни Уизли, Демелза Роббинс и старожил команды Кэти Белл, отлично показавшая себя на испытаниях. Загонщиками были назначены Джим Пикс и Ричард Кут, который был немного худоват, но отлично попадал в цель. Наконец, пришел черед выбирать вратаря. Несколько ребят полетали вокруг колец, но Джинни, испытывающая вратарей на прочность, не была готова принять в команду ни одного из них – один парень Гарри даже понравился, но Джинни заявила, что он не умеет стеречь левое кольцо, и в доказательство забросила в это самое кольцо три мяча подряд. Гарри надеялся, что толпа, наблюдающая за отбором рассосется, если затянуть испытания, однако, когда ни одного неиспытанного претендента на роль вратаря кроме Рона не осталось, на трибунах по-прежнему было много народу. Рон взлетел к кольцам, взглянул на Гарри, и тот кивнул ему ободряюще. Джинни полетела вперед. Это был один из самых сложных мячей, на которые она была способна без длительной предварительной тренировки и ... Рон отбил его метловищем. После такого финта остальные четыре мяча он отбил без особенных усилий. Позаимствовав у Гермионы кусочек пергамента и перо, Гарри быстренько составил список членов команды, и вручил его Пиксу с наказом отнести его профессору МакГонагалл и сказать, что это список от Поттера. Теперь Гарри с чистым сердцем мог пойти... а куда он, собственно, хотел пойти? Глубоко вздохнув, Гарри подумал: «А что тут такого страшного? В конце концов, она – мой лучший друг. Самое страшное, что может случиться... Ой, что может случиться...» И Гарри тихонько потянул Гермиону за рукав мантии.

-Что такое?

-Тсс... иди сюда.

Рональд Уизли, чистокровный волшебник, младший сын семейства Уизли, глава которого работал в Министерстве Магии, а мать была домохозяйкой и отлично готовила, шел в Большой Зал замка Хогвартс, направляясь на ужин. В это время его два лучших друга, наплевав на все этические нормы, самозабвенно целовались под трибунами поля для квиддича.

* * *

-Чего?

-Тсс... Иди сюда.

Гарри тихонько потянул Гермиону за рукав мантии и увлек под скамьи учителей, занимавших места повыше, чем все, при проведении матчей по квиддичу. Здесь было тихо, не было ветра, зато было прекрасно видно ярко-белую луну и звезды, лившие свой ледяной свет на зеленые глаза Мальчика-Который-Выжил. Сейчас он делал выбор – быть счастливым, и подвергать свое счастье опасности, или не быть счастливым никогда.

-Гермиона... – Он осторожно протянул руки к девушке, и аккуратно прикоснулся к ее талии. – Ты хотела бы... – Он, все еще держась за талию будто бы ставшей частью его самого Гермионы, сделал к ней еще один шаг. Теперь он говорил, выдыхая морозный воздух на заиндевевшие ресницы девушки, – со мной встречаться? – Ни на секунду его сердце не начинало биться сильнее. Он заранее знал ответ. Только сейчас он понял, кого ему не хватало всю жизнь. Она все время была рядом! Как хорошо, что он успел это вовремя понять! И внутри Гарри будто бы развернулись огромные крылья, как у гиппогрифа, в тот момент, когда Гермиона осторожно поднялась на цыпочки. И он твердо решил убить Вола-де-Морта, чтобы он не отнял у него, Гарри, его последнего шанса обрести счастье, в тот момент, когда мягкие губы Гермионы, контрастировавшие с холодным воздухом вокруг них, прикоснулись к его губам и осторожно поцеловали его.

Гарри неожиданно подхватил Гермиону на руки, вынес на бегу из-под и, закружив ее под звездным небом, громко закричал: — Я счастлив! Ты понял меня? Ты чувствуешь это? Тебе так же больно, как мне, когда ты рад? Я люблю ее! И я убью тебя, чтобы ты не убил ее!

Он поставил Гермиону на землю, отвел с ее лица прядь волос и поцеловал ее. Теперь все получалось само, не так, как когда-то под омелой, противно и даже местами неприятно. Нет, губы Гермионы были покрыты чем-то, приятно пахнущим персиком, они были гладкими, сладкими и пьянящими.

-Я люблю тебя. – Тихо прошептал Гарри в поцелуе. – Никто не отнимет тебя у меня. Верно?

-Верно. – Прошептала Гермиона и посмотрела в зеленые глаза Мальчика-Который-Выжил. – Я всегда тебя ждала. Я навсегда с тобой.

-А теперь – ужинать! – Неожиданно бодро и совсем неромантично произнес Гарри. – Что-то мне кушать захотелось.

-Да уж, — они уже торопились к замку. – У тебя палочка чужая, забыл?

* * *

В замке ужин уже закончился, а вот в гостиной Гарри и Гермиону ждал Рон с парой завернутых в салфетку, кусков пирога с патокой.

-Держите, парочка, блин. – Рон грустно усмехнулся и слегка подвинулся влево, недоверчиво посмотрев на Гермиону.

-Что там такое? – Староста приподнялась на носочках, чтобы что-нибудь разглядеть. Что-то оказалось Лавандой Браун, торопливо застегивающей пуговки на кофточке.

-Эмм... – протянула Гермиона. – Добрый вечер, Лаванда. И спокойной ночи. – Секунду поколебавшись, Гермиона решительно шагнула к Гарри и поцеловала его в щеку. – Спокойной ночи, Гарри.

-Спокойной ночи, Рон. Спокойной ночи Лаванда, — Гарри кивнул обоим, Рон уже устроился на диване и аккуратно приобнял Лаванду за плечи. Судя по всему, Рон собирался почивать не скоро. Гарри поднялся по лестнице, лег на кровать с твердым намерением решить, что подарить Гермионе на Рождество, и мгновенно провалился в сон.

Спал Гарри беспокойно. Конечно же, ему снился сегодняшний поцелуй с Гермионой, но все было не так, как было на самом деле. Во сне губы Гермионы были не сладкими, а горьковато-терпкими, и свет звезд был не белым, а зеленым. И вместо песни феникса в груди слышалось змеиное шипение, и почему-то они с Гермионой были не наедине, за ними кто-то наблюдал... Гарри сосредоточился, посмотрел внимательно между учительских скамей, и разглядел лежащую на середине квиддичного поля, лежащую фигуру в черном плаще, приподнявшую голову и пристально смотрящую прямо в глаза Гарри. Фигура подняла палочку и прошептала, хотя Гарри с такого расстояния вряд мог бы услышать, что, но он понял, какое заклинание было произнесено – ввысь неба взмыл зеленый череп, со змеей, высовывающейся изо рта – Черная метка. Гарри во сне инстинктивно прижал к себе Гермиону, в реальности – ухватился двумя руками за полог кровати, упал на пол и проснулся в холодном поту.

На соседней кровати приподнялся Рон – он даже не переодевался в пижаму.

— Гарри? Что случилось? Что ты видел? Кого-то убили? – Рон торопливо припоминал, что могло присниться Гарри такое, что тот падал с постели.

Гарри огляделся, помотал головой и, поднявшись, быстро подбежал к окну. Отдернув занавеску, он увидел то, что боялся увидеть больше всего – над квиддичным полем действительно сияла Черная Метка Темного Лорда. Рон испуганно вскрикнул, и побежал за Профессором МакГонагалл. Через пару минут декан Гриффиндора, в окружении остальных преподавателей (Когда это они успели накинуть уличные теплые плащи?) Вышла на середину поля. Дамблдор не стал убирать Метку, видимо, чтобы пославший ее не догадался о погоне, но, взяв с собой Хагрида и Минерву МакГонагалл, отправился в сторону от Хогвартса, не зажигая палочку, но держа ее наготове. Остальные профессора поспешили пройти в гостиные факультетов. Все это Гарри наблюдал из окна своей спальни. Вместо МакГонагалл Гриффиндорцев пересчитывал Филч. С Миссис Норрис под мышкой и держа список учеников, он называл фамилии учеников по курсам.

Грейнджер – Здесь, мистер Филч

Браун — Здесь

Поттер — Я

Уизли – Я

Долгопупс — Тут

Томас – Я

Финниган – Я

Патил – Я здесь

....

Все ученики были на месте, как сообщил директор утром. Переполох, вызванный Черной Меткой, долго не укладывался, однако на уроке Снега весь Гриффиндор как всегда смирно сидел и молчал. В этом году должность профессора Зельеварения занял толстенький и лысый профессор Слизнерог, организовавший свой маленький клуб, в который входили лишь те ученики, чьи родители являлись важными шишками или те ученики, что обладали какими-нибудь незаурядными талантами. ЗОТИ же отдали в распоряжение Снегу. О Темных Искусствах бывший алхимик говорил с любовью, вкрадчивым и тихим голосом, глаза его при этом поблескивали в свете факелов, а пальцы левой руки поигрывали волшебной палочкой. Странное чувство испытывал Гарри теперь к урокам Защиты от Темных Сил – бывший любимый предмет, самый ненавистный преподаватель, однако оценки у Гарри по ЗОТС были весьма неплохими – Превосходно, Отлично, и редко-редко Выше Ожидаемого, за невербальные заклинания. Но сегодня Гарри с большим недоверием посматривал на преподавателя.

— Я уверен, что это сделал он. – сидя за последней партой, Гарри, Гермиона и Рон обсуждали происшедшее ночью.

— Зачем ему это делать? Непонятен даже сам факт того, что это вообще кто-то сделал. Ведь никто не погиб! – Резонно утверждала Гермиона.

-А ты откуда знаешь? Может, главаря водяных укокошили! – Рон размахивал длинными руками в доказательство своих слов, и, в конце концов, сшиб какой-то металлический прибор, стоявший на заднем столе. Прибор оглушительно пискнул и упал на пол.

-Мистер Уизли... – прошипел немедленно материализовавшийся рядом со столом троицы Снегг. – Это был ценный Маггловестник! Таких в мире осталось лишь пять! Впрочем, теперь четыре... – Снегг кисло покосился на пол. — Минус пять баллов, Гриффиндор.

Рон понуро кивнул – тут уж ничего не поделаешь, действительно, Снегг прав.

Как хорошо, что теперь уроки со Снегом теперь проходили без компании Малфоя, из-за которого Снегг постоянно снимал с Гарри и Рона баллы.

-Итак, господа. Близится Рождество, а значит скоро половина учебного года пройдет. Должен сообщить вам с прискорбием, что в конце года вам предстоит сдавать экзамены по Защите от Темных искусств, причем не мне, а совершенно чужому волшебнику, присланному министерством. Трудитесь, господа. Невербальное заклинание Щита, страница двести пятьдесят четыре. Разбейтесь на пары и начинайте тренироваться.

Невербальные заклинания оказались довольно сложной штукой. Как Гарри ни силился, ему не удавалось защититься от Ронова заклинания Ватных Ног. Рону, впрочем, тоже, но это мало утешало Гарри. Он понимал, что против Волан-де-Морта правильней всего использовать невербальные заклинания в соединении с Окклюменцией, чтобы тот не смог даже догадаться, какое заклинание хочет применить против него соперник. Лицо Рона было почти фиолетовым, в зубах он сжимал замочек-молнию от свитера, надетого под мантией, чтобы не произнести ни слова. И вот, опять

-Импедимента!

И Рон падает на мягкие зеленые подушки за спиной. Опять неудача.

Наконец, мелодично пропел звонок, возвещавший об окончании урока, и трое друзей отправились на ужин. К Гарри подбежала Падма Патил из Когтеврана и протянула ему свиток пергамента.

-Это от профессора Дамблдора. – пропела она, сладко улыбаясь, и убежала, взмахнув черными, как смоль волосами. Гермиона ревниво сжала руку Гарри. Он неодобрительно посмотрел сначала на нее, потом на убегавшую Падму, и показал вслед когтевранке язык. Гермиона весело хихикнула, и просунула свои пальцы между пальцев Гарри широкими рукавами мантий.

Гарри развернул свиток, и прочел:

«Гарри!

Альбус Дамблдор»

-Итак, Хвост, ты ничего не знаешь? – Темный Лорд сидел, глядя в потолок.

-Нет, мой Лорд.

-Ты лжешь. Ты знаешь, где найти информацию, но боишься туда идти, так?

-Милорд, вы правы, как всегда, — Питер Петтигрю низко кланялся, поднимая свой зад к потолку. – Я думал, вы имеете в виду, не знаю ли я способа убить, то есть, уничтожить, то есть, замо...

-Замо-лчи. Ты завтра же туда пойдешь, ясно тебе?

-Да, мой Лорд. Полагаю, обернувшись?

-Ну конечно, тупой болван! Кто тебя пустит так? Обернувшись крысой, сможешь добыть все необходимое. Надеюсь, уменьшающее заклинание тебе известно?

-да, мой Лорд. – Хвост, за неимением талии, уже просто лежал на полу лицом вниз.

Темный Лорд брезгливо поморщился.

-И даже если он будет петь и кричать, не слушай его. Ты такой слабый, Хвост, ты поддаешься убеждению со стороны какой-то твари... Пшел вон!

Хвост, пополз к дверям, на ходу превращаясь в крысу. Выйдя из замка, он аппарировал. В Хогсмиде мадам Розмерта, как раз переодевавшаяся в своё традиционное розовое платье с белым фартучком, громко завизжала «Помогите! Крыса!» и немедленно залезла на стул.

* * *

За ужином Гарри обсуждал с Роном новые стратегии игры – ведь через неделю предстоял матч со Слизерином, а этому факультету не приходилось тратить время на набор новых членов команды, и они тренировались вовсю – не далее, как позавчера Гарри и Рон могли наблюдать, как зеленые игроки во главе с Маркусом Флинтом, верзилой, игравшим за охотника, отрабатывали новые приемы, в основном – какие-то хитрые передачи, особенное внимание, как Гарри заметил, уделялось тренировке загонщиков, они разучивали приемы удержания бладжера на расстоянии вытянутой биты — иными словами, способ не давать мячу лететь туда, куда он хочет, а заставлять его ждать удобного момента.

-Ты думаешь, они опять собираются нарушить правила? – Спросил Гарри, положив обглоданную куриную косточку на тарелку.

-Вполне вероятно. Это же в стиле Малфоя. А мозгов придумать что-то умное у него просто не хватит... – Рон кинул на Малфоя испытующий взгляд, тот ответил прищуром, ничего хорошего не обещающим. – Ну ладно. В любом случае, я не пропускаю больше двух мячей за матч, а ты ловишь снитч раньше этого хорька, и мы выходим на первое место.

Неделю назад Слизерин разгромил Когтевран со счетом 210:50, а Когтевран выиграл у Пуффендуя 150:0, Чжоу Чанг поймала снитч на первой минуте матча. Разрыв между командами был небольшой, но Гриффиндор по праву считался самой сильной командой, в старом составе – точно, именно поэтому в турнирной таблице факультет львов занимал последнюю строку — чтобы сохранить интригу до конца.

В четверть седьмого Гарри постучал в кабинет директора, и вошел, услышав приглашение. В Кабинете был вновь наведен порядок, однако сам Дамблдор сидел за столом, и расчесывал гребнем свою бороду столь нервно и усердно, что, в конце концов, вырвал из нее небольшой комочек седых волос, после чего отложил гребень, и протянул Гарри футляр, запечатанный сургучом. В футляре, который Гарри немедленно открыл, лежала темно-бордовая палочка, на вид дюймов 11-12, красивая и блестящая. У Гарри вырвался непроизвольный вздох восхищения.

-Да, и мне тоже понравилась. Красивая, новенькая. Остролист, кстати, одиннадцать с половиной, феникс. Ты доволен, Гарри?

-Сэр... Спасибо огромное! Сколько я должен отправить денег в Олливандерс?

-Олливандерс закрыт, Гарри.

-Как...

-Эту палочку мистер Олливандер сделал последней перед закрытием магазина. Так что пока тебе не придется оплачивать ее. Но, как только магазин откроется вновь, я уверен, мистер Олливандер с удовольствием примет их у тебя.

-Но почему он закрыт? Что-то случилось с Мистером Олливандером? Его похитили? Убили?

-Гарри, Гарри. Спокойно. Мистер Олливандер не умер. Его не похитил. Посмотри мне в глаза, Гарри. – Дамблдор с нажимом произнес, жестко глядя в глаза Гарри. – Мистер Олливандер просто ушел в отпуск. И ты знаешь, где он его проводит.

-Я? Откуда?

-Ты знаешь, Гарри, я уверен. Если же не можешь догадаться, посоветуйся с мисс Грейнджер, она тебе скажет.

-Сэр, вы случайно не знаете, перо какого феникса у меня в палочке? Это Фоукс? Вы нашли его?

-Нет, не нашли. И, если честно, я не могу сказать тебе перо какого феникса в твоей палочке. Потом ты узнаешь, обещаю. А теперь верни мне, пожалуйста, мою палочку? Я уже соскучился по ней.

Гарри достал из кармана палочку профессора и протянул ее директору.

-Спасибо, сэр.

-Спокойной ночи, Гарри.

* * *

В четверг у Гриффиндора были сдвоенные прорицания с Когтевраном. Закутанная в шали и платки Профессор Трелони, загробным голосом возвестила: «В этом году мы будем изучать гадание на картах. Это очень сложно для людей с плохой памятью, или для тех, у кого нет толкователя».

Гарри, Рону и всем остальным было велено раскрыть учебники, и, выложив карты из колоды в определенной последовательности, угадать будущее друг друга. Как назло, наиболее благоприятным условием для гадания была разность полов гадающего и того, кому гадали, так что Гарри и Рону пришлось расстаться и приобрести на время новую пару – Гарри досталась в напарницы Падма Патил из Когтеврана, а Рон исхитрился занять место на угловом дальнем диванчике, рядом с Лавандой. Издалека Гарри было видно, как Рон потихоньку кладет Лаванде руку на колено, а Лаванда прижимается к нему бедром. Жаль, что Гермиона бросила прорицания.

Падма аккуратно раскладывала карты с черной рубашкой на круглом столике.

-Так, что тут у тебя, лукаво улыбнулась она. Дама треф — рядом с тобой есть темноволосая девушка, соперница твоей возлюбленной, — Падма величаво взмахнула тяжелыми волосами. – Валет бубей – но ты силен, и устоишь. Что было – семерка пик – враг, туз червей – живет он в твоем доме по сей день... Что сейчас – шестерка пик, да десятка треф – было плохо тебе из-за врага, но теперь тебе помог родитель. – Падма слегка вздохнула. – Ну вот, теперь твоя очередь.

Гарри принялся лениво перетасовывать колоду, роняя карты по пути. Раз – упала семерка пик. Враг. Шестерка треф – предатель. Из-за шестерки треф выглянул король червей – наставник... Наскоро погадав Падме – у той все было хорошо, кроме питомца, умирающего от голода, Гарри сунул колоду карт в карман, и спустился по серебряной лестнице, благо, звонок уже был. Внизу его поджидала Гермиона.

-Ну как? Не заснул? – С усмешкой спросила девушка.

-да, нормально. Только что-то карты не так ложились. – Гарри усмехнулся в ответ, и вытащил потрепанную колоду. – Ой, забыл вернуть. Погоди, я сейчас.

Толпа учеников уже бежала наперегонки к залу, обедать. Взобравшись по лесенке, Гарри обнаружил Трелони, сидящую прямо перед камином, лицо ее покраснело, ноздри раздулись.

-Профессор? – осторожно позвал Гарри.

Трелони вздрогнула, широко распахнула глаза, и каким-то не своим голосом заговорила, вцепившись Гарри в рукав:

— Юные правы. Враг живет в твоем доме. Но ему доверяет твой друг, король. Не верь ему. Самые мудрые ошибаются, когда царица звезд смотрит на землю сквозь фату.

Гарри вздрогнул, положил карты на столик перед учительницей и быстро побежал к лестнице, как ни в чем не бывало, крича через плечо: «Спасибо, профессор. Извините, что забыл вернуть вам ваши карты». Трелони мягко улыбалась, сидя в своем кресле. Потом поднялась и пошла к потайному шкафчику, где хранила свой херес.

Спустившись к Гермионе, Гарри торопливо рассказал Гермионе услышанное пророчество. На этот раз Гермиона имела все основания доверять – ведь прежнее предсказание, сделанное Трелони сбылось – Хвост присоединился к Волан-де-Морту.

-Осталось выяснить только одно: кто такая царица звезд, и когда она выходит замуж...

-Ну, я надеюсь, ты, как самая опытная в библиотечном деле выяснишь, что это такое? – Гарри улыбнулся и обвил талию Гермионы левой рукой.

-Боюсь, что нет... Профессор МакГонагалл просила меня помочь ей в составлении расписания для первокурсников – их слишком много в этом году. Я придумала! Давай попросим Луну! Она, как и я, всегда сидит в библиотеке, знает там все наперечет.

В Большом Зале за столом Когтеврана Луна сидела одна, методично наматывая на палец прядку своей ярко-синей челки – по ее собственным заверениям, синий превосходно отпугивал ядовитых прелваков. Луна немедленно согласилась на просьбу Гарри и Гермионы, едва завидела за их спинами Рона, радостно улыбающегося и приближающегося к ним без сопровождения Лаванды.

* * *

В одиннадцать часов вечера, после отбоя – оптимальное время для вылазок в библиотеку, когда там не шуруют криколезы, любители запаха старого пергамента, луна Лавгуд вошла в библиотеку, и пошла прямо к полкам, посвященным астрономии. Но, проходя мимо стеллажей по Уходу За Магическими Существами, Луна – о, ужас! – заметила ядовитого прелвака, самого настоящего, с сверкающем передней лапкой. Прелвак тоже ее заметил, но Луна, зная повадки этих страшных зверей, немедленно отвернулась от него, и встала, как столб, неподвижно – в таком положении есть шанс, что прелвак вас не укусит, это общеизвестный факт. Тень твари стала увеличиваться, да и сам зверь основательно вырос в размерах, после чего его тень схватила с книжной полки тень толстого фолианта, и опустила ее на тень головы Луны Лавгуд. Девочка упала беззвучно, ядовитый прелвак уменьшился до первоначальных размеров, вместе с книгой и тихонько ускользнул в щель.

Луна Лавгуд прибыла в больничное крыло утром, через три минуты после открытия библиотеки. Без сознания, со слабым дыханием и плохо различимым сердцебиением, из больничного крыла ее немедленно отправили в больницу Святого Мунго, где уже два дня девушка медленно приходила в себя. Осложнения создавало то, что временами появляясь на поверхности этого мира, Луна упоминала названия неизвестных существ, и кричала, пугаясь их. У специалистов клиники были сомнения, сможет ли девушка когда-нибудь адекватно воспринимать действительность, но её отца почему-то не удивляло то, что его дочь так упорно настаивала на существовании морщерогих кизляков и тому подобной ерунды. Диагноз был прост –

Ушиб мозга, с повреждением части,

в возрасте 1ч. 3 мин.)

* * *

Через три дня после отправления Луны в больницу, Гарри и Гермиона сидели на уроке астрономии в, соответственно, астрономической башне под присмотром профессора Синистры. Неподалеку сидели Рон и Лаванда, склонившиеся к одному телескопу, рука Рона лежала на ноге Лаванды чуть выше того места, где заканчивалась ее и без того короткая юбка. Рон, пользуясь темнотой февральской ночи и отсутствием застежек на зимнем плаще ниже талии, бесстыдно поглаживал девушку по внутренней стороне бедра, отчего она прикрывала глаза от удовольствия и слегка разводила ноги, касаясь коленкой колена Рона. Гарри сглотнул, и пригнулся к своему телескопу – у них с Гермионой их было два, не хватило только одного на класс. Профессор Синистра рассказывала о приближающем интересном небесном явлении – лунном затмении, красивом зрелище, которое ученики Гриффиндора смогут понаблюдать из окон своей башни, в отличие от прозябающих в подземельях слизеринцев.

Гарри вздрогнул – и было отчего – коленка Гермионы, не прикрытая зимним меховым плащом случайно толкнула его ногу. Затем, видимо ощутив, что чем ближе к Гариной ноге тем теплее, Гермиона осторожно придвинулась на парной скамейке поближе к Гарри и изо всех сил прижала свою ногу к его бедру. Гарри горел, а уж когда девушка осторожно прошептала ему в ухо робкое «Холодно...», волоски на его шее встали дыбом. Он осторожно обнял ее за спиной, Гермиона же нагло просунула руку под его мантию, и под свитер, пытаясь согреть руку. Поняв, что терять нечего, Гарри тихо шепнул ей на ушко «А если я так же?». Девушка пожала плечами, неопределенно улыбнувшись. Гарри завел руку за мантию Гермионы с противоположной стороны от себя, и провел рукой по полоске открытой кожи между свитером и юбкой, и... Как у него хватило на это смелости, Гарри потом не мог сказать даже себе, но он осторожно просунул большой палец под пояс юбки и провел им влево-вправо, ощущая, как девушка вздрагивает от ощущения холода.

Урок окончен, господа. Всем спать, всем спать. – Взмахнула профессор Синистра широкими рукавами мантии. Колокол по ночам, разумеется, не звонил, чтобы не будить остальных.

Жаль, но расставаться пришлось, и Гарри, нежно поцеловав Гермиону, пожелал ей спокойной ночи. Спать было нужно – матч по квиддичу намечался завтра, рано утром, до обеда.

* * *

За завтраком есть не хотел никто – только Джинни с аппетитом уплетала булочку, которую держал в руках Дин Томас, но и она нервничала – не следить за диетой – такое с рыжеволосой красавицей случалось крайне редко, скорее, если бы она не взяла в рот ни крошки, это бы говорило о ее каменном спокойствии. В раздевалке Гарри вспомнил, что обычно капитан говорит вступительную речь, поэтому он встал, вышел на середину, выбрал место, на котором не лежал ни один из предметов одежды членов команды – раздевалка была крошечной, и прокашлялся, привлекая внимание.

-Ну... Теперь я капитан команды, и я не Вуд. Но, тем не менее – это важный матч. Мы действительно должны победить. Желательно как можно раньше заработать 70 очков. У Слизерина сейчас 210 баллов, у Когтеврана – 200. Чтобы выйти на первое место нам нужно 220 — и для этого хотя бы семь мячей. Джинни, понимаешь?

Джинни серьезно кивнула из-за пудреницы.

-Зачем ты красишься?

-Гарри, я накладываю на себя чары внимательности! Охотникам позволено ими пользоваться! – Джинни вскинула голову, и связала волосы в узел, после чего побрызгала на них лаком для волос. – А это – чтоб прическа не растрепалась. Там Дин на трибунах!

Гарри понял, что спорить с рыжей бестией бесполезно, и замолчал на секунду.

-Ну, удачи всем. Пойдемте?

Команда вздохнула, новенькие загонщики обменялись каким-то затейливым рукопожатием «на удачу», и тоже вздохнули.

Погода была неплохой – февраль мягкий месяц в краях Англии, но ночи все-таки холодные. Земля промерзла, и была твердой, а на небе были тонкие перистые облака, со стороны запад, как раз там, где находились кольца Слизерина. Таки образом, Рон мог прекрасно видеть игроков атакующих его кольца, а вратарь Слизерина рисковал ослепнуть от солнца, находившегося на востоке.

-И вот, игра началась! – матч комментировал Симус Финниган, одноклассник Гарри. – Квоффл у Гриффиндора, Демелза Роббинс, новенькая в команде львов уверенно ведет мяч к кольцам, пас Уизли, Джиневре, я имею в виду, бросок! Гол! Как удачно, солнце помешало слизеринцу поймать мяч! Счет 10:0 в пользу Гриффиндора! Инициативу перехватывает зеленый факультет, Маркус Флинт, второгодник, – тут Гарри чуть не свалился с метлы, засмеявшись, – несет квоффл к кольцам Рональда Уизли, известного по популярной песне «Рональд Уизли – наш король!» Мощнейший бросок... Своим коронным в буквальном смысле этого слова ударом Рон отбивает мяч – наш король отбил мяч хвостом метлы!

За пятнадцать минут счет дошел до 50:0, Гарри кружил над полем, надеясь, что в ближайшие десять минут снитч не покажется ни ему, ни Малфою. Гарри завис прямо над полем, и начал медленно лавировать, летя назад и одновременно снижаясь, как вдруг заметил посредине поля черную рельефную полоску, похожую на трещину. Снизившись еще на дюйм, Гарри потерял полоску из виду, и решил, что ему померещилось. Внезапно стадион взорвался криками – слизеринцы опять нарушили правила – да как! Огромный Крэбб, загонщик команды зеленый с размаху врезал битой по голове Джиму Пиксу, гриффиндорцу – загонщику. Джим свалился с метлы и теперь лежал ровно посередине поля, головой в луже крови. Падение его было, разумеется, замедлено, но тем не менее, Крэбб основательно размозжил мальчику череп, и крови было никак не избежать. Мадам Хуч было принято решение оштрафовать Слизерин на 70 очков, однако очков у Слизерина не наблюдалось, поэтому вместо того, чтобы снять их у слизеринцев, 70 очков приплюсовали Гриффиндору. Гарри решил играть дальше, и постараться закончить матч как можно раньше – теперь это зависело только от него. Пока Гарри искал маленький золотой мячик, его команда забила еще три гола, и счет был уже 150:0. Тут снитч вдруг вынырнул будто из-под земли посредине поля, и Гарри ринулся к нему, пользуясь тем, что Малфой в данный момент находился у своих колец. Набирая скорость, Гарри мчался к земле, прямо у газона он эффектно притормозил, мягко спрыгнул на землю, и просто подобрал мячик, лежащий на траве и приветливо трепыхающий крылышками. И все было бы в порядке, если бы не одно странное обстоятельство – не трава пружинила под ним, а что-то твердое, деревянное. Для верности Гарри несколько раз высоко подпрыгнул на месте, якобы от радости. Под ним явно была не земля. Со счетом 300:0, рекордным за последние 45 лет, Гриффиндор выиграл.

* * *

-Там наверняка люк! Наверняка через него тот, кто выпустил Черную Метку тогда, исчез с поля!

-Вполне возможно, но как это узнать?

-А мантия-невидимка нам на что? Пойдешь со мной выяснять? – Агитация Рона на это мероприятие уже прошла успешно, и теперь Гарри уговаривал на такой рискованный поступок Гермиону.

-Мантия нам уже мала... Втроем мы не влезем. Даже вы вдвоем с Роном вряд ли поместитесь. Вообще я на твоем месте не стала бы сама это исследовать, а сказала бы профессору Дамблдору.

-Ах да... Забыл – близнецы же делают одноразовые плащи-невидимки! Они мне дали один комплект в подарок. В комплекте три штуки. Так что все будет в порядке. А Дамблдор уехал, он в этом году постоянно пропадает, ты же знаешь. Идешь?

Гермиона еще немного помялась:

-Тогда, профессору МакГонагалл. Взрослым нужно сообщать обо всем в первую очередь.

-Ты с ума сошла! Она же велит оставить все как есть до приезда Дамблдора, а этот Пожиратель тем временем еще кого-нибудь прикончит. Пойдем, просто разведаем,, что там, а когда будем знать наверняка, расскажем директору. Может там и не люк даже, что мы их зря нервировать будем? МакГонагалл и так от всех шарахается!

Гермиона вздохнула и кивнула.

-Ладно. НО! Как только мы понимаем, что это становится опасно, мы немедленно пускаем в воздух красные искры.

-Ладно. – Гарри согласился легко, понимая, что если все станет действительно опасно, красные искры не помешают, а в экстремальных ситуациях Гермиона соображает лучше всех.

Начало операции было назначено на одиннадцать вечера.

* * *

Встретившись в гостиной, Гарри Гермиона и Рон надели плащи и мантию – невидимки, стали ждать, пока Джинни и Дин Томас откроют портрет. Ровно в одиннадцать, портрет открылся, и Джинни, занимавшая Дина поцелуем показала знак ОК Гарри, Гермионе и донельзя возмущенному Рону, который показал сестре в ответ кулак. Джинни улыбнулась, и потащила Дина в спальню. Полная Дама даже не нашла что сказать малолетним нарушителям режима.

Выйдя из замка, Гарри скинул с себя мантию-невидимку, идти в ней было неудобно, не видно даже, куда ставишь ноги, а вот Гермионе и Рону пришлось потрудиться, пару раз они падали, но плащи не снимали – лучше быть невидимым и иметь возможность стать видимым, чем быть видимым без обратной возможности. Пройдя на середину поля, Гарри остановился и слегка топнул ногой. Земля отозвалась глухим деревянным звуком. Гарри наклонился, извлек из кармана новенький перочинный нож, и аккуратно поддел крышку того, что действительно оказалось люком. Гарри, Гермиона и Рон осторожно спустились вниз, на ощупь находя каждую новую ступеньку, затем, ощутив под ногами твердый земляной пол, зажгли палочки, и гуськом двинулись по довольно узкому проходу – двое могли бы тут разминуться, но только боком, и основательно испачкав мантии, один же человек чувствовал себя достаточно свободно. Они шли где-то двадцать минут, когда увидели впереди слабый свет – видимо, ход не выводил наверх, а заканчивался подземной пещерой, гротом, вырытым чьими-то руками. Действительно – они оказались в помещении, довольно просторном, ход в него выводил сразу же после крутого поворота, поэтому свет, видимый «в конце тоннеля» был слабым. В гроте был стол, стул и даже старая деревянная кровать. На столе стояли какие-то колбочки, в противоположном столу углу был разожжен костер, над которым выкипало голубоватое зелье, дым от костра не шел. По всему грот напоминал кабинет зельевара Снегга – Гарри, конечно, подозревал его, но почему-то до конца не верил, что это может быть он. Дамблдор доверял ему! Оглядевшись, Гарри заметил, что на кровати что-то лежит, накрытое проеденным молью пледом. Угол пледа свешивался, под свесившимся уголком на полу была маленькая лужица чего-то темного и густого. Гарри сглотнул, сделал шаг к кровати и осторожно приподнял плед.

Гермиона повернулась к Гарри, желая задать какой-то вопрос, и вдруг, громко закричав, упала без чувств.

Как только все трое выбрались из-под земли на траву квиддичного поля, Гермиону немедленно вырвало. Отдышавшись, вытерев лицо носовым платком и прошептав «Эванеско!», девушка выпрямилась и молча махнула рукой в сторону замка. Гарри, Рон и Гермиона сорвались с места и побежали к замку.

-Это... была она? – спросил Рон на бегу.

-Ага, – у Гарри не хватало дыхания, чтобы сказать что-то еще.

-

А кто... её так? – Рон бегал намного быстрее Гарри, на один шаг Рона приходилось два Гариных. – Думаешь, Снегг?

-Ага, – повторил Гарри. – Есть ещё варианты?

-Стойте. – Гермиона стояла, согнувшись и упершись руками в колени во дворе замка. Подождав еще пару секунд, она добавила, — А куда мы, собственно, торопимся?

-К Дамблдо... – Гарри осекся. – Точно, его же в школе нет.

-Скажем МакГонагалл. – Рон, весь раскрасневшийся, тем не менее, не сбил себе дыхания быстрым бегом.

-Ты с ума сошел! Она всех учителей перебудит, Снегг трансгрессирует отсюда в три счета, и все, только его и видели.

-Оставим у выхода из замка засаду.

-Ну да, нуда. Есть парочка «но»: во-первых, он и наткнется на засаду, он убьет каждого, попытавшегося напасть на него, не моргнув глазом. А во-вторых, сомневаюсь, что он вот так открыто побежит через главный выход, скорее воспользуется каким-то секретным ходом.

-И что предлагаешь?

-Звать Дамблдора. Это единственный выход, на мой взгляд. Придется послать ему сову.

Гарри резко развернулся и побежал в сторону совятни, на ходу отдавая распоряжения.

-Гермиона, у тебя перо и пергамент есть? А чернила? – Девушка на бегу кивнула. – Рон, беги в совятню, принеси сюда Буклю. Тут стол есть, мы пока напишем. – Рон с удвоившейся скоростью понесся дальше, Гарри с Гермионой затормозили у какого-то стола, на котором стояла шкатулка и засушенный цветок в пыльной стеклянной вазе. Гермиона быстро вытащила откуда-то из-под мантии перо, пергамент и чернильницу, заткнутую пробкой. Совместными усилиями пробка была вытащена, Гарри схватил перо и принялся писать, коряво, зато быстро:

«Сэр, вы СРОЧНО (это слово Гарри написал ОЧЕНЬ большими буквами и подчеркнул три раза) нужны в Хогвартсе. Мы нашли труп Беллатрикс Лестрейндж.

Гарри.»

Через полминуты в конце коридора послышался топот и сдавленный писк. Рон, сжимая в руках белоснежную сову, несся по коридору на всех парах. Букля сдавленно кричала и пыталась клюнуть Рона за палец.

-Вот. – Рон сунул Буклю в руки Гарри, тот осторожно поставил ее на стол, где она проковыляла в угол и нахохлилась, обидевшись на такое обращение, будто она была каким-то Свинринстелем.

Гарри привязал письмо к лапке Букли, открыл ближайшее окно и стал отдавать птице ценные указания:

-Отнеси это профессору Дамблдору. Это очень срочно. Я не знаю, где он, но ты должна найти его...

-Нет никакой необходимости искать меня, Гарри, особенно если я уже стою здесь.

Гарри чуть не закричал от неожиданности. За его спиной молча стоял директор, его глаза излучали слабый мерцающий свет, руки были сложены поверх бороды в замок и зацеплены большими пальцами за пояс, которым был перевязан дорожный плащ директора.

-Гарри, вы должны немедленно рассказать мне что случилось и – что намного важнее – отвести меня на место происшествия.

-Да, сэр. – Гарри поспешно закивал. – Пойдемте, скорее, сэр...

Гарри пошел быстрым шагом, постепенно переходя на бег, Дамблдор на бег не переходил, но, тем не менее, не отставал. Все четверо вышли на квиддичное поле, зажгли палочки, и прошли к центру.

-Вот здесь люк, профессор... – Гарри попытался ногой поддеть крышку люка, но ничего не получилось. Он нагнулся и попытался нашарить край крышки пальцами, но не нашел ничего кроме мокрой холодной травы, и земли, из которой эта трава росла. Он встал и несколько раз подпрыгнул на том месте, где раньше была крышка люка. Под ногами явно была земля. Только земля и трава. Ничего больше.

-Но... как же так... Профессор, здесь был люк, мы спускались вниз, там была комната, и кровать, а на кровати она лежала, и голова так странно повернута... и кровь была... – Гарри растерянно перечислял подробности увиденного под землей, будто это могло заставить их сделаться доступными. Рон и Гермиона вставляли свои замечания по ходу сбивчивого рассказа Гарри.

-Да, страшная такая, жуть.

-И еще зелье на котле кипело, я такого не знаю, оно голубое было...

-И воняло так противно, как в кабинете Зельеварения....

-Она точно была мертва, и ее точно убили, сэр.

-Мистер Уизли, мисс Грейнджер. – Дамблдор остановил словесный поток взмахом руки. – Я думаю, вам пора спать. Гарри сейчас пойдет ко мне в кабинет и подробно расскажет мне, как все было, заодно и у меня есть, что ему рассказать.

Рон и Гермиона разом затихли.

-Да, сэр.

-Спокойной ночи, сэр.

-Гарри, иди пока ко мне в кабинет, я тут еще посмотрю, и через пять минут приду тоже.

-Хорошо, профессор. – Гарри кивнул, и, взяв за руку Гермиону, повел ее прочь с поля.

Если бы они обернулись, то увидели бы, как Дамблдор достает из воздуха лопату и начинает копать землю прямо посредине спортивной площадки.

* * *

Пароль в кабинете директора остался прежним – «Розовые Слоники» до сих пор оставались любимым лакомством переменчивого в своих вкусах профессора. В кабинете было тихо, лишь стрекотали разные стальные и не очень прибамбасы. Гарри подошел к окну и увидел из него директора, входящего в школу. Значит, сейчас придет. Интересно, выяснил что-нибудь, или нет... Что там делала Беллатрикс Лестрейндж? Это было ее укрытие, и кто-то её обнаружил, или, напротив, она нашла чье-то потайное убежище? Конечно, второй вариант подходит больше... Значит, Снегг зачем-то вырыл этот грот, Беллатрикс нашла его, и выдвинула какой-то ультиматум, например, «Докажи мне, что здесь ты не создаешь страшного оружия для Дамблдора, или я тебя убью». Судя по всему, Снегг не смог предоставить доказательства. Либо он действительно делал что-то для директора, что маловероятно – зачем профессору Дамблдору оружие, он и так самый сильный маг в мире – или оружие делалось для Волан-де-Морта, но в условиях строжайшей секретности. В результате боя, Беллатрикс была убита, а вот куда деть тело, Снегг не знал. И оставил его там. Всё бы гладко в таких рассуждениях, если бы не один факт – почему бы Снегу не трансфигурировать тело Беллатрикс во что-нибудь маленькое, и закопать ее. Или вообще положить в карман – так на четвертом году обучения Гарри поступил Барти Крауч младший с телом своего отца. «Одно ясно, — подумал Гарри. – Это был Снегг. Колбочки, скляночки, да и вообще, кто еще мог так поступить – убить Беллатрикс Лестрейндж?»

-Гарри? Давно ждешь?

-Профессор? Вы что-нибудь узнали?

-Увы, нет, Гарри. – Дамблдор засунул испачканные землей руки в карманы мантии и прошел к окну, у которого стоял Гарри. – А у тебя есть соображения?

-Это Снегг, — твердо сказал подросток. – Я знаю, вы ему доверяете, и так далее, но я не верю ему. Понимаете? Я чувствую.

-Знаешь, Гарри... Порой чувства оказываются в споре с разумом. В этих случаях я обычно рекомендую следовать голосу чувств. Особенно я бы рекомендовал это тебе – ведь ты не такой, как все, Гарри. В тебе есть чувства трех человек сразу – тебя, твоей матери и Волан-де-Морта. Они должны показывать тебе дорогу. И всё же я не понимаю, почему твои чувства так упорно говорят тебе не доверять профессору Снеггу. Я могу гарантировать тебе его преданность светлым силам. Я знаю о нем такое, что тебе лучше бы никогда не знать. И тот факт, что он рассказал мне это – достаточен для того, чтобы я мог доверять ему. Северус Снегг никогда не будет стоять против нас с тобой, Гарри. Он никогда не причинит ни тебе, ни мне зла, – произнес директор, опершись сухими локтями на подоконник, и смотря на стекло в оконной раме.

Гарри не собирался рассказывать профессору о пророчестве, услышанном им на уроке прорицаний. У директора имелась странная привычка портить все, что собирался сделать Гарри, и оставлять все как есть, ждать, пока Гарри подрастет. Но в данный момент Гарри не мог сдержать удивленного возгласа. В его голове будто еще один кусочек мозаики встал на место, будто еще один лучик света упал на следующую букву в предложении. Гарри вскинул руку, указал в небо, на котором сияла луна. Луна была странной формы, полумесяц рогами вверх. Темная область постепенно увеличивалась, и вскоре весь диск луны померк, закрытый черной заслонкой.

-Вы ошибаетесь, профессор, — жестко произнес Гарри тоном, не терпящим возражений. – Я точно знаю, что вы ошибаетесь. Спокойной ночи, профессор Дамблдор.

В этот раз Гарри впервые позволил себе спорить с директором, да еще и наглым образом лишить того возможности возразить. Он сбежал по лестнице и поспешил в гостиную Гриффиндора. В голове его стучала одна-единственная мысль: «Они говорили об одном и том же? Или все-таки о разных людях?»

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор сидел в своем кабинете за столом и машинально поглощал засахаренные лимонные дольки из пятилитровой стеклянной банки. Нехорошо было бы залезать в мысли почтенного старого мага, но, как гласит народная мудрость, если нельзя, но очень хочется, то можно. В голове величайшего волшебника последних столетий разрозненно роились мысли и ощущения: «никогда еще меня так не затыкали ... почему он показывал на луну? ... все-таки, лимонные дольки – лучшее лакомство на свете ...где же Фоукс? Не отвечает, даже если звать его через «окно» ... как Том испортил палочку Гарри, и зачем? ... нет, определенно, лимонные дольки – это даже лучше, чем пирог с патокой...» На 78й дольке профессор почти заснул, на 91й выпал из забытья обратно в реальность, а на 103ей на него снизошло озарение, и он все понял. Ну, почти все.

Пока Дамблдор поедал магловские сладости в огромных количествах, совершенно не заботясь о здоровье собственных зубов, маленький жучок из тех, которых дети называют майскими, хотя они таковыми не являются, сосредоточенно полз по полу, шевеля усиками. Жучка привлекала клетка феникса Фоукса, по дну которой были разбросаны корм, помет и несколько пушинок. Сосредоточенно чавкая, жучок нацелился на пушинки, привлекшие его своим запахом. Раскрыв челюсти, Рудольфус, а именно так звали жучка – он был особенным, а потому заслужил имя – сгрыз пушинку, затем еще одну, третью, после чего выплюнул на дно клетки феникса серую массу, моментально высохшую и превратившуюся в порошок.

Проделав это, Рудольфус оглянулся, пошевелил усиками и принюхался. На столе лежало перо феникса в деревянном футляре без отверстий, но это для жука проблемы не представляло. Переваливаясь на коротких ножках, Рудольфус вылез из клетки, сполз по ножке, на которой клетка стояла, по диагонали пересек кабинет директора Хогвартса, залез по ножке стола наверх, прополз к перу и вцепился челюстями в дерево футляра. Чавкая и шурша, Рудольфус продвигался вглубь, однако, — неудача – именно в этот момент Альбус Дамблдор съел 91ю лимонную дольку и проснулся. Прислушавшись, Дамблдор уловил то самое чавканье и шуршание, после чего встряхнул свою палочку, вытряхнув из нее Рудольфуса самым бесцеремонным образом, и произнес «Петрификус тоталус!», точно прицелившись в насекомое. Жук замер, приподняв правую среднюю и левую заднюю лапки. Директор положил жука в маленькую коробочку, и съел 102ю лимонную дольку – этот процесс был налажен до автоматизма. Думается, даже в решающей схватке с Гриндевальдом, будущий директор не отрывался от этого занятия. Однако процесс этот прервался из-за опустения банки после того, как Дамблдор съел 103ю лимонную дольку. 103ю.

* * *

Гарри бежал в гостиную со всех ног, но в гостиной его не ждал никто, кроме Гермионы, которая, поцеловав его, пошла спать. Гарри даже не успел сказать ей о лунном затмении, и пошел спать тоже – утро вечера мудренее. А вот наутро-то как раз и получил Гарри записку, перевязанную ленточкой, в которой говорилось о том, что директор ждет Гарри на утренний чай ввиду чудесной и очень подходящей для этого погоды. Выглянув за окно Гарри разглядел промозглое, мокрое и слякотное утро месяца марта. Погода действительно располагала к чаю – горячему, со свежими булочками и желательно, поданному в постель. Потянувшись и зевнув несколько раз, Гарри натянул брюки, рубашку, умылся, завязал галстук и надел мантию. На всякий случай крутанулся перед зеркалом – с тех пор, как Гермиона аккуратно намекнула ему, что у него рубашка когда-то была застегнута не на те пуговицы, он старался не допускать столь постыдных промахов. В записке предполагалось, что Гарри получит полный завтрак у директора, так что из гостиной Гарри пошел сразу к горгульям на третьем этаже. Пароль изменился – теперь это были «Вафли с медом», что звучало намного менее глупо, чем «Розовые слоники». Гарри постучал.

-Да-да, Гарри, с добрым утром, заходи.

-Доброе утро, сэр. – Гарри доброжелательно улыбнулся сияющему директору.

-Оно и правда доброе, Гарри! – директор весело раскинул руки в стороны, отчего его неплотно завязанный халат распахнулся, и Гарри смог обозревать пижаму, украшенную изображениями маленьких медвежат и чуть не достающую директору до лодыжек, Дамблдор роста был немалого, так что, видимо, найти пижаму по росту ему не удалось. – О, тебе тоже нравится моя пижама? – Дамблдор заметил удивление Гарри. – Я купил ее в магловском магазине. Там еще была с утятами, но на меня более снотворно действуют медвежата. О, ты думал, это официальное приглашение? Нет, что ты, я действительно считаю, что сейчас стоит отличная погода для совместного чаепития. Я сказал, отличная! – Дамблдор сердито посмотрел на окна своего кабинета и хлопнул в ладоши, вследствие чего из окон немедленно полились солнечные лучи, и, кажется, даже запели какие-то птички.

-Вау! – не сдержал возгласа Гарри. – Вы заколдовали несколько окон одновременно. Это сложно?

-Нет, что ты! – Директор махнул рукой, указывая на кресло, стоящее перед столом. – Намного проще было изменить погоду в радиусе десяти миль отсюда. Ты пьешь по утрам чай или кофе? А, я знаю, чай. – Дамблдор улыбнулся, взмахивая палочкой, и на столе немедленно поя вились пустые чашки, горка свежей разнообразной выпечки на блюде и два яйца, стоящих подставках с разных сторон стола. – Я посчитал, что одних булочек с джемом тебе будет маловато до обеда. Ты как считаешь?

-Спасибо, сэр. А... – Гарри смутился. – Можно ложку?

-Хм... я об этом не подумал. Боюсь, тебе придется сотворить ложку самому. У меня они всегда получаются корявыми или с дырками.

Гарри с интересом посмотрел на профессора. Это проверка? Взмахнув палочкой и мысленно произнеся заклинание, Гарри медленно опустил на стол две серебряные(!) ложки с изящным орнаментом по кругу. Нет, не проверка, раз он сам мне помогает. Гарри улыбнулся, жмурясь от яркого утреннего солнца и разбил скорлупу на своем яйце.

-Сэр?

-Да, Гарри? – ответил Дамблдор, попутно избавляясь от желтка, случайно капнувшего на бороду.

-Вы нашли Фоукса? – спросил Гарри с интересом, и немедленно закричал. Голову пронзила страшная боль, шрам будто раскалился добела... Раскаленной арматурой пронзала боль голову Гарри, он чувствовал злобу, злобу на кого-то... «Хвоссст.... ты упустил его.... Круцио! ... Круцио! ... Авада Кедавра!» — и немедленно боль испарилась. С трудом Гарри открыл глаза и увидел перед собой алую птицу.

-Фоукс? – Гарри тут же встряхнулся, и приготовился отвечать на вопросы.

-Гарри, ты в порядке? Ты что-нибудь слышал или видел? – Дамблдор стоял, наклонившись, и заглядывал юноше прямо в глаза. – Почему ты назвал имя Фоукса?

-Профессор... Вы как-то связаны с ним? Он ведь не просто ваше домашнее животное, если можно так выразиться? Есть еще что-то важное? Неважно, что, только скажите, оно есть?

-Да, Гарри. Он не просто птица. Он феникс. И он спасал мне жизнь. Вероятно, это создает какую-то дополнительную связь между мной и ним. Но что?.. Почему ты это спрашиваешь?

-Сэр, это очень важно. Мы можем его найти. Сейчас, когда у меня заболел шрам, я ... ну... ощущал Волан-де-Морта. И я знаю, что Фоукс был у него. Но Хвост, Питер Петтигрю, упустил его. Если сейчас указать Фоуксу точное направление, он найдет нас. Я уверен. Но, если вы говорите, что не знаете, какая именно связь между вами, мы не сможем ничего сделать.

— Остановись Гарри. – Дамблдор закрыл глаза, но будто продолжал пристально смотреть Гарри в глаза. Гарри почувствовал нечто мягкое, теплое, похожее на мысли в Омуте Памяти, обволакивающе его голову, а через секунду увидел, как молочно-белые нити тянутся от его головы к виску директора. Когда нить оторвалась от головы Гарри и полностью всосалась в висок профессора, он спросил:

-Вы поняли меня? Вы догадались?

-Да, Гарри. Какие ты знаешь опасные заклинания, кроме запрещенных?

-Но...

-Быстрей!

-Эм... Сектумсемпра. – почти шепотом сказал Гарри.

-Слушай меня внимательно. Сейчас ты должен будешь применить его ко мне. Если я прав, Фоукс прилетит сюда за пятнадцать минут. Все это время ты будешь хотеть мне помочь, но не нужно этого делать. Со мной ничего не случится. Готов?

-А другого выхо...

-Нет, Гарри, быстрей!

Глубоко вздохнув, Гарри поднял волшебную палочку, и произнес: «Сектумсемпра!».

Немедленно в кабинете почувствовался запах крови, на теле директора появились глубокие порезы, на груди, на животе, ногах, руках. Шея была исполосована будто ножом, профессор Дамблдор упал на пол ничком и Гарри увидел на его спине ещё множество порезов.

Не понимающий ничего, Гарри осел на пол, выронил палочку и пустым взглядом посмотрел на то, что раньше было директором школы Хогвартс, теперь же превратившееся в клочки халата и пижамы с утятами, лоскуты кожи и лужу крови, все растекающейся и растекающейся по полу, подбиравшейся к ботинкам Гарри и его мантии, полы которой лежали на полу. Внезапно, будто выйдя из оцепенения, Гарри вскочил с пола и забрался с ногами на кресло. Что же делать, как можно помочь ему, умрет... Я убил его... Убил его... «Я УБИЛ ЕГО!» — вспыхнула мысль в голове Гарри Поттера. Он понятия не имел, что можно сделать, чтобы хоть как-то помочь директору, Если он прав... А если неправ? А если неправ, он умрет? Гарри посмотрел на наручные часы, подаренные Гермионой ему на Рождество. Если уже прошло три минуты, через 12 должен прилететь Фоукс, и он спасет его. Фоукс, скорей, скорей, Фоукс. Гарри обхватил руками колени и старался не смотреть на тело Дамблдора. Гарри раскачивался вперед и назад в кресле, и даже начал мычать что-то себе под нос, чтобы не думать ни о чем... Вдруг звуки, издаваемые подростком, превратились в нечто мелодичное и печальное... Гарри вскочил, оглянулся и увидел, как в распахнутое окно влетает алая птица... Будто в замедленной съемке, Гарри увидел, как Фоукс опускается рядом с Дамблдором, и глаза птицы наполняются жемчужными слезами, они скатываются по клюву и капают с его кончика на раны профессора. Раны директора затягивались на глазах и вот спина и затылок директора была исцелена. Фоукс издал негодующий крик и посмотрел на Гарри. Поттер вскочил с кресла и осторожно перевернул директора на спину, Глаза Фоукса распахнулись, и вот шея, грудь, живот... были исцелены. Через десять минут после непрерывного плача феникса, Дамблдор слегка шевельнулся, с шумом вдохнул воздух и легко встал, выпрямившись.

-Фоукс! – произнес он слегка охрипшим голосом. – Ты прилетел!— Директор погладил феникса по голове. — Гарри, как ты?

Гарри слегка кивнул, и тихо произнес:

-Я... в порядке. А вы?

-О, никогда не чувствовал себя лучше. – Директор прокашлялся и уже своим обычным голосом проговорил: — Так что там с чаем? Булочки могут остыть. Поторопись, скоро звонок.

Пораженный тем, как бодро Дамблдор «воскрес», Гарри сел в кресло, и глотнул чаю, заботливо наколдованного профессором. Откусив от пирожка, Гарри ощутил, как к нему возвращаются силы, и когда он проглотил шоколадную лягушку, предложенную ему директором, он и сам почувствовал себя здоровым.

-Сэр, с вами точно все в порядке?

-Гарри, за меня не волнуйся. Я здоров – Фоукс словно омолодил меня на сотню-другую лет. Ах, да... чуть не забыл. – Дамблдор достал из ящика стола маленькую коробочку и показал Гарри ее содержимое. – Вот эта маленькая тварь съела перо из твоей волшебной палочки и позарилась на мою, но мне удалось ее остановить. А теперь, марш на уроки. Ты уже опоздал. Скажи профессору Флитвику, что я тебя задержал.

Гарри кивнул, поблагодарил профессора за угощение и поспешил на урок Заклинаний.

* * *

-Профессор Флитвик? Можно войти, меня задержал директор?

-Да-да, конечно, мистер Поттер, входите. – Маленький профессор, радужно улыбаясь, помахивал палочкой в воздухе.

-Это был жук. Вы меня поняли? Моё перо из палочки съел жук.

-Какой жук?

-Как он вообще добрался до твоей палочки?

-Гермиона, обычный черный такой жучок. Ну, блин, самый обычный. Рон, я, кажется, знаю. Сейчас у нас другая проблема. Гермиона, дай кусочек пергамента.

Гарри схватил протянутый Гермионой лист, и, окунув перо в чернила, принялся неаккуратно чертить таблицу.

-Вот, смотрите. Было два пророчества – от Падмы и от Трелони. Гарри провел горизонтальную черту и написал над ней «Падма», под ней – «Трелони». — Они обе говорили о ком-то взрослом. – Гарри провел черту над именем Падмы, и провел две вертикальных черты – одна отделяла столбец с именами прорицательниц от остальной таблицы, вторая задавала столбец, который Гарри озаглавил «Некто взрослый». – Падма говорила, что меня спас родитель от врага, — Гарри вписал слово «Родитель» в соответствующую клетку. – Трелони говорила о короле. – Юноша заполнил соответствующую клетку. – Дальше – обе они говорили о домах, в обоих моих домах живут два моих врага. – Еще два столбца появилось в таблице, озаглавленных «Враг» и «Дом». – А теперь, Гермиона, этот пергамент я даю тебе, чтобы ты, как самая лучшая из нас в логике, это разгадала.

-Да. Не наглость ли? – риторически спросила Гермиона. – Значит... – Но не суждено было ей договорить, потому что профессор Флитвик направил к ней с вой очередной вопрос:

-Не так ли, мисс Грейнджер?

Гермиона густо покраснела, потом взяла себя в руки и энергично закивала:

-Да, профессор, именно так.

Лицо Флитвика вытянулось:

-И вы больше ничего не добавите?

-О, ну что вы, профессор, вы сказали уже все, что можно. Мне больше нечего добавить.

-Прошу прощения, мисс, но, может быть, вы все же назовете нам формулу заклинания воспламенения? – судя по всему, Флитвик хотел получить эту формулу сразу.

-О, профессор, нет ничего проще! Инфламмо – формула заклинания воспламенения, при произнесении ее необходимо нарисовать кончиком палочки букву S и затем, перечеркивая ее, указать на предмет, который мы намереваемся поджечь. Продемонстрировать? – Гермиона широко и лучезарно улыбнулась в завершение своей речи.

-Нет-нет – замахал ручками Флитвик. – Спасибо, мисс Грейнджер, десять очков Гриффиндору. До конца урока, — Флитвик взглянул на часы. – осталось семь минут, законспектируйте, пожалуйста параграф, посвященный заклинаниям уничтожения предметов.

-Уффф... – Гермиона глубоко вздохнула. – Значит, так, Гарри. Сколько мест ты называешь своим домом?

-Эммм... Четыре – Тисовая, 4, Гриммо, 12, Хогвартс, и, наверно, Нору тоже. – Гарри сосредоточенно почесал макушку. – Нет, Нору не считаю.

Рон возмущенно посмотрел на Гарри округлившимися глазами.

-Хотя. Я там большую часть собственной жизни провел. Нора – тоже для меня дом.

-Мда... – протянула Гермиона. – Ну и сложную же задачку нам предстоит решить.

Близился финальный матч года по квиддичу – впервые за много лет, учителя сообразили наконец-то поставить Слизерин с Гриффиндором в полуфинале, а не в финале, поэтому последний матч года был Гриффиндор-Когтевран. Гарри практически не нервничал, у Гриффиндора было 300 очков, у Когтеврана – 150. Стоило Рону не пропустить ни одного мяча, а Джинни, Кэти или Демелзе – забить хотя бы один гол – и пусть хоть Чжоу снитч ловит! – Все равно Гриффиндор получит кубок. Сидя в большом зале за столом, Гарри про себя рассуждал, сможет ли он поймать снитч раньше Чжоу. Разумеется, Гарри еще никогда не упускал снитч без уважительной причины, коей, несомненно, являлись дементоры – но на прошлом матче Чжоу Чанг поймала снитч за 18 секунд, установив рекорд Хогвартса...

Встряхнувшись, Гарри толкнул в бок Гермиону:

-Ну, как, продвигается?

-Как оно может продвигаться без тебя? Вот, выиграешь сейчас быстренько, и пойдем в гостиную, разбираться.

-А... Ну, ладно... Я и сам уже кое-до чего догадался...

Вся команда Гриффиндора веселилась в раздевалке – носки парили в воздухе, отбивая чечетку, чья-то мантия была повешена на лампу...

Гарри откашлялся, и встал посредине комнаты:

-Эмм... В общем, трудно будет не выиграть сейчас, верно? Рон, работай по-человечески, Джинни, Демелза, Кэти – хотя бы один гол – и мы победили. Ну, я скорее буду следить за игрой, чем за снитчем – и, если что буду отвлекать Чжоу. Все – на поле!

Трибуны были заполнены школьниками, Луна Лавгуд сидела между секторами болельщиков, и почему-то болела не за свой факультет, а за Гриффиндор, Гермиона дирижировала волшебной палочкой и первоклашки нестройным хором голосов выводили песню, восхвалявшую гриффиндорских охотников.

Неожиданно Рон подошел к краю поля, к промежутку между секторами, Луна сбежала вниз, и Рон горячо ее поцеловал. У Гарри чуть глаза на лоб не полезли – Гермиона давно переживала за Луну – та была слишком робкой, чтобы предпринимать какие-то решительные действия в адрес Рона. А вот, на тебе! Рон влюбился! Наконец-то, теперь не я один такой... Гарри отыскал в толпе Гермиону, она улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй, не переставая помахивать палочкой.

Гарри с командой прошли к центру поля, взлетели в исходную позицию ловцы и вратари, остальные стояли на земле. Мадам Хуч выпустила мячи, подбросила квоффл в воздух и дала свисток. Игра началась. Гриффиндорцы уверенно приняли инициативу на себя и активно повели игру – Демелза уже третий раз почти была у колец, но каким-то непостижимым образом вратарю удавалось отбивать ее фирменные крученые. Чжоу висела напротив Гарри в воздухе и внимательно следила за ним. Должно быть, она понимала, что они вряд ли выиграют, поэтому не хотела сама гоняться за золотым мячиком, вместо этого выбрав эргономичную стратегию. Выглядывающий снитч Гарри время от времени посматривал на поле, оценивая ситуацию. Ого, Когтевран прорывается к кольцам... Рон, лови... Есть! Рон поймал квоффл ногами чуть ниже метлы, и передал пас Джинни. Гарри перевел взгляд на Чжоу. Та смотрела ему прямо в глаза... И было что-то в этих глазах... Карие глаза Чжоу улыбались, как в замедленной съемке девушка закрыла глаза и потом взмахнула ресницами, целясь в Гарри. Сердце парня забилось чаще... Воспоминания наполнили его целиком – кофе у мадам Паддифут, слезы на этих самых ресницах, слезы как бриллианты, поцелуй под омелой в прошлом году... мягкие губы, пахнущие сливками и лавандой... Упс! Гарри еле удержался на метле, отпустив на секунду древко. Нет, больше Гарри не мог себя контролировать и рванул поперек поля в сторону Чжоу. Та продолжала смотреть ему в глаза и резко сорвалась с места. Гарри – за ней. И начались догонялки... Время от времени девушка оглядывалась, улыбалась хитро и заманчиво, а Гарри несся за ней вслед. Внезапно Чжоу остановилась и развернулась, Гарри еле успел остановиться рядом с ней. Теперь их метлы находились в воздухе параллельно, Ноги Гарри и Чжоу соприкасались бедрами, лица находились одно против другого. Гарри потянулся и... поцеловал ее. Возбуждение в нем было на пределе, наверное, даже брюки его намокли. Какая Гермиона, как он мог вообще думать о ком-то, кроме Чжоу Чанг? Богиня, невероятно красивая, восхитительная... «Я люблю тебя». — прошептал Гарри в ухо Чжоу. Та слегка улыбнулась, и ответила: «Заброшенный кабинет на вершине Восточной башни». Гарри кивнул, а Чжоу уже неслась прочь. Внутри Гарри все сжалось. Что он сделал. Он же любит Гермиону! Нет, он любит Чжоу! Разве Гермиона пахнет так, как пахнет Чжоу? Разве Гермиона целуется так, как Чжоу? Да Гермиона вообще магглорожденная!

Опишем все происшедшее со стороны. Двое ловов переглядывались около полуминуты, затем один погнался за другим, затем они оба резко остановились и стали целоваться. Неслыханно! Поэтому-то Рон и не обращал около полуминуты внимания на кольца. И поэтому-то когтевранцам удалось забить два гола Гриффиндору. А когда Чжоу рванулась прочь – она рванулась не просто так, а за снитчем. И, разумеется, его поймала она, а не обалдевший от выброса эндорфинов Гарри Поттер. Когтевран завоевал кубок Квиддича Хогвартса.

По окончании матча Гарри не знал ничего, кроме того, что ему пофигу, кто выиграл, и того, что ему нужно, переодевшись, прийти в Восточную башню. Пока Гарри шел к раздевалке через поле, Гермиона сбежала вниз по трибунам, выбежала на поле, и подошла к нему.

-Гарри! Гарри!

-Что, грязнокровка, обломилась твоя любовь? Знаешь, такими как ты, пользуются на одну ночь, как подстилкой. – Драко Малфой, лениво растягивая слова, преградил Гермионе дорогу.

-Гарри! Постой!

-Ну что ты! Хочешь, я тебя тоже трахну? – прошептал Малфой Гермионе на ухо. – Я это неплохо умею, честное слово.

-Отвали, хорек! – Гермиона отчаянно пыталась оттолкнуть Малфоя в сторону.

-Нет, не отвалю. Хочешь вернуть своего ненаглядного Поттера? Приходи сегодня в Западную башню. Я тебе расскажу, что надо сделать.

Отчаявшись, Гермиона развернулась, заплакала и убежала прочь. Из чистого интереса она хотела прийти в Западную башню. 90 процентов, что на Гарри подействовали любовным зельем и сильным заклинанием одновременно. Но это запрещено – так что, получив в Западной башне доказательства, Гермиона могла бы пожаловаться директору или профессору МакГонагалл.

* * *

Гарри переоделся и поднимался на Восточную башню. Вот она, та дверь. Гарри толкнул ее, и вошел. На парте, широко раздвинув ноги, сидела Чжоу. Разумеется, она была одета, но тем не менее Гарри тут же возбудился.

-Привет, – прошептала девушка. – Иди сюда.

Гарри повиновался. Едва он взглянул Чжоу в глаза, как почувствовал сильное возбуждение где-то в паху. Он подошел к девушке, положил руки ей на бедра и поцеловал ее страстно и глубоко. Чжоу резко выдохнула, и ее руки опустились к застежке на Гариных брюках. Дальше все было как в тумане — руки Гарри скользили под юбку семикурсницы, он чувствовал упоительный запах девушки, стягивал с нее трусики, срывал мантию и расстегивал блузку, трогал ее грудь и, наконец, входил в нее, испытывая незнакомые доселе ощущения. Он шептал ей, что любит ее, будучи уверенным, что не лжет, он слушал ее крики и стоны... А потом он встал, оделся и ушел в гостиную Гриффиндора. Там он долго сидел у камина, почему-то не заботясь о том, где Гермиона – ее до сих пор не было.

Гермиона же, придя в Западную башню, обнаружила там одного Малфоя, который первым делом наложил на нее Силенцио и Петрификус Тоталус.

-Ну что ж. – Малфой провел пальцами по глазам девушки. – Сейчас я буду говорить, а ты будешь закрывать глаза, если согласна, и водить ими из стороны в сторону в противном случае.

Малфой расстегнул на Гермионе мантию, и начал медленно, по одной, расстегивать пуговички на ее блузке.

-Твой Поттер в данный момент не может думать ни о чем, кроме как об этой Когтевранке, Чжоу Чанг. Мы с ней напоили его любовным зельем, а на матче я прочитал нужное заклинание. Наверняка, он уже поимел ее в каком-нибудь заброшенном классе. Она стонала и извивалась под ним, а он ее просто трахал. Теперь он такой, пока я не сниму заклятье. Для того, чтобы снять заклятье, ты должна сделать ровно одну вещь – отдаться мне. Это не больно, я обещаю. Может быть, даже приятно. Мне достаточно, чтобы только не сопротивлялась. Конечно, я бы не стал мараться о грязнокровку, не будь ты такой... аппетитной. – Малфой залез рукой под блузку девушки. И сжал ее упругую грудь. – ты согласна?

Гермиона закрыла глаза. План ее был прост – вряд ли Малфой захочет заниматься с ней сексом в тишине, его самолюбие потребует, чтобы она стонала или кричала от удовольствия или от боли. Тогда она закричит. Может быть, ее услышат. Может быть, ей удастся его как-нибудь заколдовать. Малфой же тем временем ее развязал, не спеша снимать заклятие молчания, и, начав с коленки полез ей под юбку.

* * *

Гарри Поттер сидел перед камином и смотрел в огонь. Только что потеряв девственность, он не ощущал ничего необычного, скорее, он наконец-то стал нормальным. Рон сел в кресло рядом.

-Что произошло на матче?

-Ты, как дебил пялился на мою девушку и прозевал два мяча, и мы проиграли. – Резко ответил Гарри.

-Я не о том. – Рон терпеливо продолжал гнуть свою линию. – Я о тебе, Гермионе и этой Чжоу.

-Она не эта, а моя девушка. Я ее люблю.

-Опомнись! Друг! – Рон вскочил и стал трясти Гарри за плечи. – Тебя как-то заколдовали, напоили зельем, или, не знаю...

-Отвали от меня. Я прекрасно соображаю и знаю, что люблю Гер... Чжоу.

-Уже лучше. Так, кого ты любишь?

-Гермиону... Нет, Чжоу Чанг.

-Гарри? Подумай тщательнее. Ты не любишь Чжоу Чанг. Ты просто ее хотел, там, на матче. Ты любишь Гермиону. Вспомни! Ты ее любишь!

Гарри вздрогнул, когда искра от камина попала ему на руку.

Он вскочил и обнял Рона так, что тот чуть не задохнулся.

-Рон! Дружище! Ты самый лучший в мире! Где Герм??? Скорее, ее надо найти.

-Она на всякий случай сказала мне, что Малфой звал ее в западную башню, угрожал чем-то. Сейчас как раз час прошел с тех пор, как она ушла. Пойдем, Гарри.

* * *

Малфой лежал на Гермионе, придавливая ее своим весом. Она сопротивлялась, пытаясь оттолкнуть парня коленкой. Тот прижимался к ней губами, и мял ее грудь так, что было ужасно больно. Ну, слава Богу. Гермиона услышала топот ног по винтовой лестнице. Ударом ноги Гарри вышиб дверь. Малфой даже не сразу заметил это, пока Гарри не швырнул магией белобрысого насильника через всю комнату к противоположной стенке. Тот сполз на пол. Подбежав к нему Гарри изо всех сил начал молотить кулаками по его лицу.

-Вот! Получай! Хорек мерзкий! Я убью тебя! Ненавижу1 Как ты смел к ней прикасаться!

Малфой сполз еще ниже и потерял сознание. Струйка крови стекала из уголка губ. Волосы из белых стали розоватым – те пряди, что падали на лоб. Гарри ревел от злости, достал, наконец, палочку из рукава, занес ее над Малфоем:

-Кру...

-Нет! – Гермиона опустила Гаррину руку. – Он того не стоит.

-Я люблю тебя.

Гермиона была чуть ниже, чем Гарри, она уткнулась носом в его плечо, а он своим – в ее волосы, густые, нежные, пахнущие... Сливками и лавандой.

-Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я тебя люблю.

Она расплакалась. Он целовал ее слезы. Я люблю тебя.

Рон деликатно кашлянул.

-Эмм. Народ! Я все понимаю, но он, — Рон указал палочкой на Малфоя. – Может так и помереть.

Спохватившись, втроем они наколдовали носилки, и отправили их под присмотром Добби в больничное крыло. Втроем посетив Дамблдора, они рассказали ему о происшедшем.

* * *

-Я думаю, мисс Чанг будет наказана где-то на месяц, мистер Малфой – на два, то есть, до конца года. – Дамблдор взволнованно смотрел на Гарри и Гермиону. Рон был отправлен восвояси, то есть, в ту же самую Восточную башню, правда, на верхушку – там у него было свидание с Луной.

Директор долго и старательно смотрел Гермионе в глаза, потом достал из ящика стола какую-то склянку, накапал из нее в невесть откуда взявшийся кубок, долил тыквенным соком и протянул девушке. Та выпила, и щеки ее немедленно порозовели, а глаза потеряли испуганное выражение.

-ну вот, дитя мое, теперь с тобой все в порядке. Мистер Уизли и Гарри успели вовремя – мистер Малфой не успел навредить тебе. А теперь, можешь подождать Гарри снаружи? Я не задержу его надолго.

Гермиона кивнула и вышла.

-Гарри. – Дамблдор посмотрел на него поверх очков. – Несколько новостей лично для тебя. Ты противостоял сильнейшему зелью и заклинанию, которые должны были заставить тебя влюбиться в мисс Чанг. Это подтверждает мои мысли о том, что ты развиваешься магически намного быстрее, чем остальные. Думаю, это связано с тем, что ты любишь по-настоящему. Вы с Гермионой будто созданы друг для друга – вы можете помогать друг другу больше, чем даже с мистером Уизли, хоть вас и связывает необычайно крепкая дружба. Не потеряй свои любовь и дружбу – это те две силы, без которых ты не сможешь одолеть Волан-де-Морта. Осмелюсь сказать, что мисс Грейнджер и мистер Уизли стали настолько родны и близки тебе, что практически стали частью тебя. Я могу даже предполагать, что пророчество касается не только тебя, но и Гермиону и Рона.

У Гарри захватило дух. Надо же, они сроднились настолько, что могут считаться одним человеком. На секунду внутренний голос возмутился, но тут же затих – Гарри так любил Гермиону и Рона, что и сам не представлял себя без них.

-Еще. Фоукс, увы, съел Рудольфуса. Ну, как я выяснил, того жука звали Рудольфусом. И Фоукс его склевал. Жаль, конечно, опять мы остались без доказательств, ну да ладно. И последнее – хотя Фоукс и вернулся, мы с мистером Олливандером решили не делать тебе очередной новой палочки лично с пером Фоукса. Ведь и эта тебе отлично подходит, верно?

Гарри кивнул.

-Да, профессор. С Гермионой все будет в порядке?

-Да, Гарри. Она цела. Сейчас ей просто нужно забыть то, как с ней поступил мистер Малфой. Я надеюсь, ты понимаешь, какое участие ты должен в этом принимать? И, кстати. Матч с Когтевраном будет переигран – ведь на капитана осуществляли воздействие!

Сначала Гарри слегка покраснел, затем широко улыбнулся.

-Я пойду, сэр? Гермиона, должно быть, ждет меня уже давно?

-Да, иди, Гарри.

И Дамблдор подмигнул парню, лукаво и заговорщически.

* * *

Рон, Невилл, Симус и Дин веселились в гостиной до пяти утра, отмечая тот факт, что матч будет переигран.

* * *

Гарри и Гермиона легли на кровать Гарри. Они целовались. Были нежные слова, был шепот и выдохи в ухо, стоны от удовольствия. И признания в любви. И сама Любовь, казалось, неслышно подглядывала за ними из-за полога.

* * *

Когда остальные мальчишки вернулись, та же Любовь осторожно задернула полог и Гриффиндорцы не увидели, что Гарри спит не один. Любовь не любит лишних вопросов.

Да, да, и я тоже очень рада, что все нормально. Но вот что происходило за пологом постели Гарри я рассказать не смогу — я же этого не видела. Зато домовый эльф Добби, сидевший под соседней кроватью, хоть и не видел ничего, но зато многое слышал.

Далее рассказывается, что слышал Добби, сидя под кроватью Рона.

Гарри (Г): — Я люблю тебя, я люблю тебя больше жизни...

Гермиона (Грм): -Я люблю тебя...

Г:-А что произошло на матче? Ну, после матча? Я не помню вообще ничего... Малфой, кстати, ничего тебе не сделал?

Грм: — На матче ты с ней целовался! Фу, пусти меня! Вот этими губами с ней целовался...

Г: -Прости меня... Прости меня... Я не знал, что делал...

Звуки поцелуев, шуршание одеяла.

Грм: — Я тебя уже простила, Гарри. Я все понимаю. А Малфой... Он меня изнасиловать хотел.

Г: — Вот, мерзкий хорек... Надо было наложить на него Круциатус все-таки... Он мою Гермиону хотел... Да плевать, что он хотел, самое противное, что он тебя хотел! Вот эти вот ручки, вот эту вот шейку...

Еще раз звуки поцелуев. Дальнейшие полчаса я пересказывать не буду, ибо они состоят из хихиканья, ахов, вздохов и двух стонов, изданных Гермионой сами понимаете когда.

Г: — Мммм... я тебя люблю... Знаешь, мне противно, когда я пытаюсь вспомнить, что я там с ней делал... Раньше она мне такой красивой казалась... а теперь вызывает эмоции, как от Малфоя...

Грм: — Забудь все, как страшный сон. Ты меня любишь, раз смог сбросить эти чары. И я люблю тебя...

Г: — Я тебя так люблю, что Дамблдор сказал, что мы с тобой теперь как одно целое. И Рон, кстати тоже.

Грм: — Это какая-то шведская семья получается...

Г: — Но-но. Вот этого не надо. А вот пророчество не только обо мне. Оно о всех нас троих, вот так... а еще Фоукс того жука склевал. Вот придурок...

Грм: — Жук или феникс?

Г:— Да не знаю... оба, блин.

Грм: — Кстати о птичках... Раз у нас есть время, можно и о пророчестве задуматься... У тебя туту есть на чем писать? Твердое что-нибудь, так неудобно...

Г (отодвигая полог): — Добби!

На этом я перехожу к нормальному повествованию, ибо мое всевидящее око внезапно прозрело, и я смогла самолично наблюдать за тем, что делал Гарри Поттер.

Добби немедленно со щелчком появился и ног Гарри.

-Чего желает Гарри Поттер? — с поклоном спросил Добби.

-Принеси, пожалуйста, что-нибудь твердое, поднос, например, чтобы было удобно писать. А заодно, кстати, можешь притащить что-нибудь поесть. — Гарри потер рукой живот, и склонился к Гермиониному уху. Та с интересом приготовилась слушать. — Что-то меня на покушать потянуло...

Гермиона хихикнула.

-Да, Добби, и мне заодно что-нибудь. Чего-нибудь сладкого и крепкого чаю.

Добби кивнул.

-А что пожелает съесть Гарри Поттер?

-О, оставляю выбор на твое усмотрение. — Еще ни разу Добби не приносил Гарри невкусной еды. А, возможно, после жизни у Дурслей, Гарри любую нормальную еду считал превосходной.

Добби поклонился и исчез в неизвестном направлении.

-Ну, что там с пророчеством? — спросил Гарри откидываясь назад, на подушки в ожидании Добби.

-Знаешь, многое стало понятно... — начала Гермиона, как вдруг появился Добби с легким щелчком. Он нес поднос на удобных широких ножках, который можно было без опаски поставить на кровать.

-Спасибо, Добби. — произнес Гарри с улыбкой. — Можешь идти, отдыхать.

-Добби любит своего хозяина, Гарри Поттер! — пропищал Добби с благодарностью. — Добби нравится помогать великому Гарри Поттеру. — С этими словами Добби обнял левую ногу Гарри, которая свесилась с кровати, и вновь пропал.

-Уффф... — Вздохнула Гермиона. — Наверное, это у эльфов действительно в крови...

Гарри тем временем с аппетитом поедал кусок пирога с почками.

Пирожные со сливками, доставшиеся Гермионе отличались завидной свежестью, она даже подумала, не пек ли их Добби только что лично для нее, и не оказалась ли она, таким образом, невольно причастна к угнетению целой армии маленьких существ. Однако, пирожные были такими вкусными, а чай так приятно пах бергамотом, что вскоре она забыла о таких мыслях, и принялась с увлечением объяснять Гарри то, до чего она додумалась в связи с пророчествами на небольшом участке подноса, который Гермиона удачно освободила от пирожных.

-Вот, смотри. — Гермиона развернула кусочек пергамента с табличкой на подносе, и достала с тумбочки Гарри перо и чернила.

-Угу. — Кивнул Гарри и изобразил на лице крайнее внимание, тщательно жуя пирог.

-В первую очередь, я уверена, что Трелони говорила о Дамблдоре, как о короле и твоем друге, потому что именно при разговоре с ним ты увидел, как «царица звезд надевает фату». Так?

Гарри кивнул, не успев проглотить эклер, который Добби принес ему в качестве десерта.

Гермиона заполнила клеточку Трелони — Взрослый словом «Дамблдор».

-В момент этого самого лунного затмения Дамблдор говорил о том, что он доверяет Снеггу. Трелони говорила, что этот король кому-то доверяет, и в этом ошибается. Отсюда можно сделать вывод, что враг, о котором говорила Трелони — Снегг. Хотя, меня, конечно, терзают смутные сомнения по этому поводу, пару раз Снегг пытался тебя спасти, а мы думали — пытался убить. Но, увы, больше вариантов я не вижу.

Гарри сделал глоток тыквенного сока, и, наконец, смог говорить.

-Ну, давай пока напишем Снегга. Честно говоря, я уверен, что он — предатель. Но вряд ли он может сделать большую пакость, сомневаюсь, что Волан-де-Морт ему доверяет. А может быть, он на Волан-де-Морта даже не работает. Может, он сам по себе.

Гермиона вписала слово «Снегг» в клеточку Трелони — Враг.

-Отсюда следует, что твой дом, о котором говорила Трелони — это Хогвартс.

Вписав слово «Хогвартс» в табличку, Гермиона деланно и театрально вздохнула и вытерла пот со лба.

-Вот, с одним разобрались. Теперь то, о чем говорила Падма. Здесь нужно опираться на слово Родитель, я так думаю. Кого ты можешь назвать своим родителем сейчас? — спросила Гермиона у Гарри.

Тот задумался.

-Раньше я считал своим ближайшим родственником Сириуса. Теперь, наверное, только... Дамблдор. Он мне как родственник. Правда, скорее дедушка, а не отец. — Гарри посмеялся. — Можно было бы, если б тут был Рон, еще назвать мистера и миссис Уизли, но, если честно, я не смог бы назвать их своими родителями. Как-никак, они родители Рона, а не мои. Да и нору я домом не считаю.

Гермиона кивнула.

-Да, я еще на тех Чарах поняла. Так... Ну, и какой враг мог жить в твоем доме?

Гарри склонил голову набок, и задумался.

Мне было плохо из-за врага, который жил в моем доме... Казалось, еще чуть-чуть, и он поймет... казалось, он пропускает что-то важное... Вспомнился сон, приснившийся летом, о сортировочной Шляпе...

«Ты невнимателен, Гарри Поттер» — произносит она, шамкая беззубой складкой, служащей ей ртом. — «Опять ты пропускаешь самое важное»

Что же он пропустил... Что в тот день происходило? Он получил письмо от Гермионы.. Она такая красивая на той колдографии... В летнем платье... Только какой-то жучок полз по поверхности колдографии... и Гарри его смахнул. Смахнул жучка на пол. Жучка.

-Жук...

-Прости, что? — Гермиона тоже задумалась, погрузившись в собственные соображения по этому поводу.

-Жук. Помнишь, ты мне письмо прислала летом? Из Рима?

-Ну?

-Так вот. Я достал твою фотку, ну, где ты в синем платье, — Гарри потянулся к тумбочке. — Вот эту. — Гарри продемонстрировал Гермионе ее изображение, вставленное в аккуратную рамку, но хранимое, как правило, под грудой пергаментов в самом нижнем ящике тумбочки.

-Ого, как ты с ней обращаешься... — протянула Гермиона, и поцеловала Гарри.

-Стой. — Гарри отстранился. — Не отвлекай меня. Так вот, на той фотографии сидел жук. И я смахнул его на пол. Готов поспорить, тот самый жук и съел перо из моей волшебной палочки. Понимаешь?

-Гермиона посмотрела перед собой, слегка прикрыла глаза, потом широко распахнула их, и тихо произнесла:

-Понимаю... Знаешь, я сначала подумала, что враг — это дементоры, а Дамблдор тебя от них спас, помнишь, на пятом курсе? Но вряд ли ты считаешь своим домом всю Тисовую улицу, верно?

Гарри кивнул, и взял перо из руки Гермионы, намереваясь заполнять табличку.

Падма — Дом: Тисовая, 4, потом Хогвартс

-Надо же, этот жук переезжал вместе со мной, и все время был у меня дома! Тоже мне, незваный гость.

Падма — Враг: Жук.

Табличка была заполнена и мела на тот момент следующий вид:

ВзрослыйДомВрагПадмаДамблдорТисовая, ХогвартсЖук РудольфусТрелониДамблдорХогвартсСнегг

Не знаю, сохранится ли табличка, не хотела вставлять вордовские таблички, думаю, они бы вообще не стали отображаться...

-Ну, вот и решили... А ты говорила, сложная, сложная... — Гарри пододвигался все ближе и ближе к девушке, пытаясь поцеловать ее шею.

-Отойди от меня, похотливый самец, — в шутку заявила Гермиона, отстраняясь.

— Ах, так? — Гарри аккуратно переставил поднос с тарелками, чернильницей и всем остальным на тумбочку. — Ну, раз я похотливый самец, я могу добиваться своего силой, так?

— Гарри!

— Что? — на лице парня было написано удивление. Все же было так хорошо, а тут такой серьезный и строгий голос.

— Гарри, — тихо продолжила Гермиона. — Я хочу точно знать, что правильно поступила. Для меня это очень важно. Понимаешь, то, что мы сделали час назад... для меня уже нет пути обратно. Я ведь могу доверять тебе полностью, правда?

Лицо Гарри посерьезнело.

-Ты можешь доверять мне полностью. Абсолютно. — Гарри поднялся и стоял теперь на кровати, на коленях, рядом с лежащей Гермионой. — Вот сколько тебе сейчас лет?

— Шестнадцать, а что?

— А вот смотри, через год нам будет по 17, в волшебном мире это уже совершеннолетие. И тогда мы с тобой поженимся, купим дом, надеюсь, у меня хватит денег в Гринготтсе на дом, и будем там вместе жить. У нас будут дети, и чудесный дом... Веришь?

Гермиона как зачарованная смотрела на Гарри.

— Верю. Все будет. Если доживем. — Девушка слабо улыбнулась. Еще в начале года погибла Амелия Боунс, мама Сьюзан Боунс, их одногодки — пуффендуйки. Амелия Боунс работала в министерстве. А по обрушившемуся Брукдейлскому мосту ехала на машине с родителями в театр лучшая подруга Гермионы из магловского мира. Сейчас Эмми лежала в больнице без сознания, ее мама погибла, а отец потерял ногу. Он вытаскивал Эмми на руках из машины, практически погребенной под обломками моста, полз, превозмогая боль, и тащил за собой тело Эмми, даже не зная, жива ли она. Авроры, подоспевшие через тридцать восемь секунд после трагедии позволили Гермионе применять магию, и она левитировала тело Эмми на носилки, а затем и её отца. А мать Эмми Гермиона так и не нашла. Хорошо, что Гермиона вообще оказалась недалеко от места происшествия. Пожиратель Смерти взорвал опоры простым заклинанием «Бластиор!». А Гермиона не успела даже достать палочку. Она помогла еще нескольким людям выбраться из-под завалов, а потом сама упала без чувств, из-за вида множества окровавленных тел и из-за потери сил: несколько раз она и один молодой аврор поднимали на пару здоровенные куски камня, чтобы другие могли вытащить живых из-под них.

Слезинка выкатилась из-под ресниц Гермионы, а через мгновение она плакала, уткнувшись носом в плечо Гарри и рассказывая ему, как это было страшно. Хорошо еще, что этот Пожиратель не знал, что Гермиона — колдунья, да еще и подруга Гарри Поттера. Иначе — ее непременно использовали бы как приманку.

-Гермиона... Я никогда не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Веришь?

-Верю.

В пять вечера Рон, Дин, Симус и Невилл были пьяны от Сливочного Пива и Огневиски и не заметили, что Гарри спал не один, потому что та самая Любовь, в лице Добби осторожно задернула полог над кроватью.

С утра, около шести часов Гермиона обнаружила себя лежащей в постели Гарри Поттера, да еще и в мальчишеской спальне. Она осторожно поднялась, стараясь не потревожить спящего Гарри, но случайно толкнула собственную фотографию, стоящую на тумбочке парня. Гарри заворочался, и сквозь сон неразборчиво проговорил:

-Ну куда ты... Мм.. подожди, а я?

Гермиона осторожно склонилась над ним, нежно поцеловала и сообщила, что отправляется в спальню для девочек – на этом месте она хихикнула, подумав, что теперь ей нужна уже спальня с другим названием – для того, чтобы девчонки ничего не подумали нехорошего.

— Ммм... с тобой сладко было спать... Ладно, иди... – Гарри насупился, и обиженно отвернулся к пологу, в другую сторону от Гермионы.

Девушка не стала уговаривать его отпустить ее, потому что не хотела поднимать шум среди спящих мальчишек, поэтому осторожно накинула на себя мантию, и пошла к дверям, держа свою одежду в руках. У дверей она оглянулась, чтобы еще раз посмотреть на спящего Гарри. Он уже заснул, лежа на боку и высунув одну ногу из-под одеяла. Появилось жгучее желание подойти и пощекотать его за пятку, но Гермиона сдержалась. На соседней кровати спал Рон, на животе, положив руки под подушку. Носки его ног слегка свешивались с кровати – Рон был очень высоким. Невилл лежал, свернувшись в калачик, иногда вздрагивая, и негромко похрапывая. Кровати Дина и Симуса были плотно завешены пологами. За пологом Симуса было тихо, а за пологом Дина слышалось какое-то шуршание. Гермиона вздрогнула и, испугавшись, что сейчас Дин ее заметит, выскочила из спальни, на цыпочках пробежала по холодной лестнице вниз, затем по ковру в гостиной, и снова по лестнице, но уже наверх. И вдруг услышала шлепанье мягких тапочек внизу. Перегнувшись через перила, Гермиона обнаружила Джинни Уизли, аккуратно и бесшумно отворяющую дверь в спальни девочек пятого курса. Так вот, что за шуршание слышалось за пологом Дина! А она-то думала, что в Гриффиндоре все строго соблюдают правило номер 21 устава школы, кроме нее и Гарри! Ну Джинни дает! Хотя... сейчас, в страшные времена восставшего Волан-де-Морта, все торопятся, хотят сделать что-то сейчас, боясь не успеть сделать это потом. Ну да ладно, она, Гермиона, точно не поторопилась – она любит Гарри. И этим все сказано.

* * *

Теперь на уроках Гарри старался садиться за одну парту с Гермионой, пытался незаметно обнять ее, а ну уроках истории магии ему удавалось даже ее поцеловать. Поначалу они боялись, что Рон очень сложно отреагирует на то, что их отношения перешли на новую стадию, но Рон был так увлечен Луной, что просто махнул рукой и сказал:

-Да, я знаю. Про вас тоже. Все, мне Луна обещала морщерогих кизляков показать! Я бегу...

И умчался в сторону башни Когтеврана.

И вот, в один прекрасный день, на зельеварении, когда Слизнерог учил их искать противоядие к смеси нескольких ядов одновременно, Гарри поставил свой котел рядом с Гермиониным, а столы с ингредиентами находились, соответственно, по разные стороны от этих котлов. И в тот момент, когда Гарри в панике листал книгу по зельеварению, в надежде, что бывший владелец книги Принц-Полукровка, оставил там какие-нибудь записи по поводу этого задания, он услышал, как Гермиона грустно вздохнула и тихо произнесла: «Я точно не успею. Во всяком случае, сейчас я ни у кого на столах не вижу корня полыни!». Гарри взглянул на свой стол, и на свой котел, в котором плескался яд, выданный Слизнерогом, и заметил, что в углу его стола лежит малюсенький кусочек корня полыни. Гарри взял, проверил на всякий случай запах – точно, полынь – и протянул Гермионе.

-Держи, ты просила.

Гермиона округлила глаза и сообщила, что она не просила, но это именно то, что ей нужно. Гарри вернулся к книге, и схватился за последнюю надежду — Принц-Полукровка советовал «Запихнуть им безоар в глотку». Второпях Гарри прошел к шкафчику с ингредиентами и взял оттуда маленький сморщенный камушек. Это оказалось правильным решением.

После урока Гарри, Рон и Гермиона направлялись в сторону Большого Зала на ужин – зельеварение в тот день было последним.

-Гермиона, как ты их разделила? – Рон недоумевал, каким образом Гермионе удалось разделить смесь из 12 ядов, на отдельные слои. Сам парень получил ноль за этот урок.

-Очень просто, Рон! В книжке написано, что нужно помещать семь раз по часовой стрелке, три раза против, и нагреть самым кончиком пламени! Они разделяются сами! Вот только противоядия к ним готовить очень долго... Хорошо, что у Гарри оказался корень полыни! Да, Гарри, с чего ты взял, что мне нужен корень полыни, твой Принц-Полукровка подсказал? – Гермиона с подозрением относилась к этому человеку, однажды именно он сочинил заклинание Сектумсемпра, после которого на теле остаются многочисленные порезы.

-Герм! Ты же сама попросила! Сказала, что ничего не получится, потому что ни у кого вокруг нет корня полыни! Я посмотрел, и дал тебе свой, мне-то он не понадобился!

-Я не говорила этого, Гарри! Я точно помню.

-Стоп, стоп, стоп. – Вмешался Рон. – Может, ты об этом подумала?

-Может, и подумала, Рон, но как Гарри мог узнать, о чем я подумала? Он же не умеет этого?

-Ага! – Воскликнул Гарри. – Герм, можно тебя на секунду. Они отошли за угол, оставив Рона скучать и плевать в потолок.

-Помнишь, в прошлом году я видел мысли Волан-де-Морта? Почему я их видел? Потому что между нами была связь. А теперь между тобой и мной связь – Дамблдор сказал! – Гермиона хотела что-то возразить. – И вот, я слышу твои мысли.

-Но тогда ты и мысли Рона должен слышать! – воскликнула Гермиона, всплеснув руками.

-А почему бы нет? – спросил Гарри у девушки. – Можно попробовать. А может, чтобы слышать мысли друг друга нужно обязательно... ну, ты понимаешь.

Девушка порозовела.

-Сомневаюсь. Никогда не замечала, чтобы мистер и миссис Уизли как-нибудь обменивались мыслями... Скорее, подходит первый вариант. Что между нами троими есть какая-то крепкая и прочная связь, и поэтому мы можем слышать друг друга. Поэтому, стоит послушать Рона. Пойдем, еще успеем до обеда, на это много времени не надо.

Гарри и Гермиона вышли из-за угла и подошли к Рону.

-Рон, — начал Гарри. – Нам с Гермионой нужно, чтобы ты сейчас четко и громко что-нибудь сказал. Про себя. – Добавил Гарри, заметив, что Рон уже открывает рот.

-Лады. – Сообщил Рон, и зажмурился. Гарри пристально на него смотрел, Гермиона же закрыла глаза и изобразила на лице полное расслабление. Через пару секунд он получил послание Рона и перевел взгляд на Гермиону. Та открыла глаза и широко улыбнулась.

-Получается!

-Стой, не говори! Давай проверим лучше, одно и то же мы получили, или нет. На счет три. Раз, два, три!

-МАЛФОЙ – МЕРЗКИЙ БЕЛОБРЫСЫЙ ХОРЕК! – Хором довольно громко произнесли Гарри и Гермиона.

-Десять баллов с Гриффиндора. – мягко сообщил Снегг, появившийся из-за угла в развевающейся черной мантии.

-Простите, сэр. – Преувеличенно вежливо ответил Гарри, кланяясь Снеггу.

-Поттер! – Гарри вскинул голову. – Директор просил меня заняться с вами, мисс Грейнджер и мистером Уизли Окклюменцией и Легилименцией. Будьте добры явиться в мой кабинет в шесть. Ясно? – рявкнул профессор.

-Да, сэр. – Удивленным голосом проговорила Гермиона. Снегг развернулся и пошел прочь, в сторону подземелий. Видимо, он не намеревался ужинать.

-Ого. Значит, мы правы, раз нас нужно учить Окклюменции и Легилименции. – Протянул Гарри, и пошел в Зал. Рон и Гермиона пошли за ним.

* * *

Матч с Когтевраном должны были переигрывать в воскресенье, а не в учебный день, потому что он был внеплановым, а учителя не хотели потом догонять пропущенные часы уроков. И вот, в последнее воскресенье марта, команды Когтеврана и Гриффиндора вновь взлетели в воздух. На этот раз Гарри первым заметил снитч, и Гриффиндор выиграл, получив кубок Хогвартса. На середину поля профессор МакГонагалл вынесла кубок, отдала его мадам Трюк, а та, в свою очередь, отдала его Гарри. Тот еще не успел снять перчатки и отдать снитч Трюк, поэтому кубок было держать очень неудобно, и Гарри выронил его на зеленую траву поля. Покраснев, предвкушая, что скажет Малфой по этому поводу, Гарри отдал снитч мадам Трюк, присел на одну ногу, чтобы поднять кубок, и заметил черную щель в земле. Люк. Он снова появился. Гарри оттолкнул кубок рукой, он укатился в сторону. Гарри осторожно подцепил руками крышку люка, и откинул ее назад. Учителя ахнули, МакГонагалл немедленно достала палочку, Дамблдор стал спускаться с трибун, чтобы посмотреть, что произошло, а Снегг... Снегг, белее чем обычно, побежал в сторону замка. Гарри посмотрел ему вслед, вскинул руку и указал ему вслед:

-Держите его!!! Там, внизу, труп Беллатрикс Лестрейндж! Это он убил ее! – Гарри ненавидел Беллатрикс больше, чем всех других пожирателей, но, тем не менее, был уверен, что Снегг убил ее из-за каких-то междоусобных дрязг в клане Темного Лорда. Профессор Дамблдор наконец спустился на поле и поспешил к открытому люку.

-Гарри, не надо так говорить. У тебя нет доказательств. Более того – сам профессор Снегг – доказательство его невиновности, в схватке Беллатрикс одолела бы его. Давайте спустимся вниз. Минерва, вы со мной? – МакГонагалл кивнула, и директор первым начал спускаться вниз. Через 15 минут, на поверхности показался островерхий колпак Дамблдора. Когда он поднялся целиком, стало видно, что на руках директор держит... феникса, мертвого феникса. Грудная клетка феникса выглядела пустой, будто ребер в ней не было.

-Из него достали сердце. – Тихо произнес Дамблдор, и свет, исходящий из его глаз, на мгновение померк.

-Альбус... Это Фоукс? – тихо спросила декан Гриффиндора.

-Нет, Минерва, но в любом случае – смерть феникса – трагическое событие. Гарри, возьми, кубок, он твой. Я полагаю, ты отдашь его на сохранение профессору МакГонагалл?

Гарри кивнул, и протянул кубок с парой прилипших к нему травинок декану.

-А где Беллатрикс? Мы же видели, что она мертва? – спросил Гарри директора.

-Поднимись в мой кабинет. Да, мисс Грейнджер и мистер Уизли тоже. – После этих слов Дамблдор взмахнул полами сиреневого плаща и пошел к замку. Ученики потянулись следом.

* * *

Дамблдор, сложив пальцы домиком, смотрел на друзей.

-Вы уже заметили эту связь? – спросил он у них.

-Да, сэр. – Гарри сразу понял, о чем говорил директор.

-Тогда профессор Снегг научит вас управлять этим, и защищаться от проникновения в ваш мозг. Теперь Волан-де-Морт ни в коем случае не должен узнать о возможности доступа в еще два сознания через сознание Гарри. С другой стороны, и защищаться вам будет легче, достаточно блока втрое слабее, чем нужен одному человеку.

-Сэр, — осмелился перебить директора Гарри. – А почему вы думаете, что профессор Снегг сможет научить нас? Он хороший окклюменцист, верно? Тогда откуда вы знаете, что он на нашей стороне?

-Я уверен в Северусе, Гарри! Не стоит подвергать его сомнению. Но! Я мог бы сейчас сказать тебе вещь, сообщить тебе о том, что тебе предстоит. Но я боюсь за Северуса. Если Волан-де-Морт через тебя узнает, что Северус сообщил о плане мне, а я – тебе, он может просто убить его!

-Гарри кивнул. А пророчество о Снеге? Тогда оно говорит о частном значении Снегга, а не общем. То есть, он вообще-то друг. Но сегодня случайно, в безвыходной ситуации станет врагом. Ясно... Гарри взглянул на часы. Уже почти шесть – пора опять к Снеггу, учиться закрывать сове сознание. Читать мысли друг друга трое друзей уже научились, зато Снегг без труда пролезал в их сознание. Сегодня способ защиты – считалки, стихи, в общем, слова. Поехали... Хором:

«У Мэри был барашек,

Беленький барашек,

Беее-беее...»

-Итак, господа студенты. – Снегг презрительным взглядом окинул класс, задержавшись на Невилле. Тот задрожал и посадил на пергамент жирную кляксу. Снегг фыркнул и продолжил. – Как вы все знаете, в конце шестого года обучения, который так незаметно подкрался к вам со спины, а вы, бездари, даже не успели сделать за это время что-либо существенное, вам предстоит сдавать переводной экзамен на седьмой курс. Надеюсь, этот экзамен отсеет тех, кто не в состоянии почувствовать силу собственной руки и мысли! – Тут глаза профессора сверкнули, и он позволил себе любовно погладить свою волшебную палочку черного цвета, после чего сделал выпад в сторону Симуса Финнигана. Симус вздрогнул и потянулся было к своему карману, но кончик палочки Снегга уже уперся ему под подбородок. – Убит. – Мрачно прокомментировал Снегг и невозмутимо продолжил. — Экзамен состоит из двух частей – практической, принимаемой сотрудниками министерства из отдела образования, и курсовой, которую вы должны написать к дню экзамена, и защитить ее передо мной и еще одним сотрудником из министерства.

Гермиона ахнула и быстро зашептала на ухо Гарри: «Ничего себе! Как мы за неделю напишем курсовую! Не мог раньше сказать?!»

-Мисс Грейнджер! – Снегг подошел к парте, за которой сидели Гарри и Гермиона. Гарри, до этого занимавшийся вычерчиванием сердечек и прочей ерунды в воздухе из разноцветных полосочек дыма, немедленно положил палочку и попытался стереть сердечки из воздуха. Настырное крошечное розовое изображение только улетало в сторону, а потом возвращалось, пытаясь запихаться в нос автору. – Мисс Грейнджер!!! – Гермиона вздрогнула и перевела взгляд на бывшего зельевара. Снегг продолжил елейным тихим голосом. – Неужели вы полагаете, что если бы отдел образования сообщил мне о порядке сдачи экзамена раньше, я бы не сказал об этом классу? – Снегг выпрямился и обвел рукой класс в насмешливом полупоклоне. – Мисс Грейнджер? Отвечайте!

-Нет, сэр... – Гермиона опять перевела глаза на сердечко. В душе она была уверена, что Снегг специально так и поступил, но не в традициях Гермионы было нарываться на неприятности. Гарри легонько ткнул ее коленом в ногу, и девушка слегка порозовела, хоть и была слегка бледна, когда поняла, что профессор заметил, что на уроке они занимаются ерундой.

-Я был бы рад, мисс, если бы смотрели на меня во время урока. Или хотя бы на доску или в свой пергамент!

-Да, сэр. – Гермиона подняла глаза на Снегга.

-Вас это тоже касается, мистер Уизли! – Рон вздрогнул и тоже перевел взгляд.

Снегг развернулся, эффектно взмахнув мантией, и пошел к своему столу. Порывом ветра, вызванным жестом профессора на пол снесло палочки Гарри и Гермионы, лежавшие до этого на дальнем краю парты.

-Я хочу, чтобы сейчас каждый выбрал тему курсовой, написал ее на листе пергамента и передал мне.

Гарри привстал за партой, пытаясь разглядеть свою волшебную палочку, которая укатилась куда-то. Видны были лишь палочка Гермионы, чья-то шпаргалка и ноги Невилла.

-Мистер Поттер, что вы хотите там увидеть?

-Моя палочка, сэр. Она упала, и я хотел ее подобрать.

-Вам не нужна палочка для того, чтобы выбрать тему курсовой. Верно, мистер Поттер?

-Да сэр, но...

-Тогда сидите и пишите. – Рявкнул Снегг, уселся за свой стол и стал что-то выколдовывать своей палочкой.

«Гермиона?» — мысленно позвал Гарри соседку.

«Что?» — послышался раздраженный и немного искаженный голос в голове Гарри.

«Ты мою палочку не видишь?»

«Не-а. Может, она под столом Рона?»

«Рон»

«А?»

«Моя палочка не у тебя под столом?»

«Не мешай! Я хочу что-нибудь крутое придумать, чтобы Луна поверила, что я смогу работать в министерстве! Найдется твоя палочка, куда ж она денется!»

Гарри пожал плечами и рассеянно подумал: «Вторая палочка за год! Не напасешься!»

«Ну, посмотри еще раз» — предложила Гермиона, видя, что Гарри весь извелся.

«Там только твоя палочка и чья-то шпаргалка валяется!»

«По какому шпора-то?» — поинтересовалась девушка.

Гарри еще раз взглянул под стол, поглядывая на всякий случай на Снегга.

«По трансфигурации» — разглядел Гарри, наконец.

Гермиона вдруг отчего-то густо покраснела и начала медленно съезжать со стула, пытаясь дотянуться до сложенной вчетверо пыльной бумажки носком ноги, обутой в черные сандалии. Когда плечи девушки оказались на уровне груди Гарри, тот с интересом заглянул ей в вырез, откуда аппетитно выглядывал черный лифчик, видимо, ожидавший собственного снятия сегодня же вечером.

«Ого!» — мысленно сообщил Гарри Гермионе.

«Дурак!» — девушка быстро поднялась и оправила блузку. Задравшись, она обнажала полоску живота над школьной юбкой, что тоже выглядело весьма соблазнительно. Наконец, ей удалось прикатить свою палочку к себе ногой, и затем шепотом призвать злосчастную шпаргалку по трансфигурации. Снегг как раз закончил шаманить со своей палочкой и, поднявшись, громко поинтересовался у Гарри названием его курсовой.

-А... моя волшебная палочка, сэр.

-Что? Это название вашей курсовой? Тогда я хотел бы услышать полную версию того же.

-Моя волшебная палочка, и какие защитные заклинания с ней лучше всего выполнять, сэр. – Гарри даже немного склонился, подчеркивая все уважение к своему профессору.

-Сойдет, Поттер. Хотя, я ожидал чего-нибудь более умного, учитывая то, что вы сидите рядом с величайшей выскочкой всех времен и народов. Ваша волшебная палочка, Поттер, и заклинания... Что ж, пусть будет так. Если, конечно с вашей палочкой вообще можно колдовать. – Профессор усмехнулся, поднял свою палочку и призвал заклинанием «Акцио!» все свитки с выбранными темами курсовых.

Гарри задумался.

«Гермиона!»

«Ау.»

«Призови мою палочку. Что ее искать-то по всему классу?»

Гермиона кивнула, указала палочкой на пол и приказала «Акцио палочка Гарри». Послышалось шуршание по полу, но затем оно затихло. Гарри проследил направление, в котором указывала своей волшебной палочкой Гермиона, и наткнулся на ноги профессора ЗОТИ. Левой ногой тот стоял на чьей-то волшебной палочке.

-Эээ, профессор?

-Да, Поттер, что еще?

-Вы стоите на моей волшебной палочке, сэр.

-Ах. Я, кажется, подпирал этим кусочком дерева стол, чтоб не шатался. И подумать не мог, что это может служить кому-то волшебной палочкой. Берите, Поттер. – И Снегг пнул палочку по направлению к Гарри. Гарри пришлось нагнуться, чтобы поднять ее, он и так уже был зол до предела, как вдруг понял, что слышит мысли профессора.

«Вроде бы все сделал. Рассчитан на троих, Лорд ничего не заметит... Спрячу...»

Теперь Гарри был убежден в верности Снегга Дамблдору, но, с другой стороны, был уверен, что Волан-де-Морт заставил сделать его что-то с палочкой Гарри. Что может быть рассчитано на троих? Комната? Экипаж? Что?

* * *

Гарри и Рон склонились на своими курсовыми по ЗОТИ. Рон выбрал «Способы защиты с помощью воды и палочки», чем несказанно удивил Гарри. Не так уж и необычно, но, по словам Рона, Луна была в полном восторге, да еще и помогала. Все, что Гарри выяснил про собственную палочку, так это то, что с помощью палочки с пером феникса хорошо создавать Патронусов и защищаться от смертофалдов, а редкое сочетание остролист — перо феникса дает уникальную возможность создавать щит против Обливиатуса, заклятия памяти, которое, во-первых при употреблении оного сильным магом могло срабатывать как оглушающее, а во-вторых, если и не срабатывало, то щит «Обджер!», созданным палочкой остролист-феникс, превращал его в таковое. Как выяснилось, палочка специализировалась на заклинаниях как-либо связанных с огнем или теплом, и как назло, Гарри не знал ни одного такого, которое могло бы пригодиться в курсовой по Защите от Темных Искусств. Ну и что, что у любого получится вызвать огонь невербально с помощью такой палочки? Ну и что, что «Люмос!» может загораться на ней даже непроизвольно, если феникс был очень сильным, а остролист – молодым? Это скорее относится не к теме защиты, а к теме Заметьте-Меня-Пожиратели-Смерти-Если-Еще-Не-Заметили-То-Моя-Палочка-Сама-Загорится-Чтобы-Вы-Увидели-Меня-Козлы-Вы-Этакие! М-да... ну и тему я выбрал для курсовой...

-Смотри, Гарри! Только с помощью палочки, содержащей в себе перо феникса можно вызывать сильнейшие щиты, в первую очередь «Протего!», модулированный и усиленный в три раза. Формула такого заклинания «Трипротегус!». – Зачитала Гермиона. – Смотри, тут еще целых три страницы текста только об этом заклинании. Любимое заклинание Дамблдора. Хм... Я думала, его любимое – это которое кофе делает, «Чкот» называется... Так... Изобретено Кандидой Когтевран... Используется против, смотри – против «Секо!», «Петрификуса» и многих других...

Гарри задумался... а может что-нибудь защитить человека от Сектумсемпры? Эх, знать бы этого Принца-Полукровку...

Открыл очередную книжку, вздохнул, взъерошил себе волосы, и захлопнул ее. Потом втащил из кармана снитч, подаренный Роном на день рождения, и принялся отпускать и ловить его. Отпустил, поймал... Отпустил, приподнялся, схватил... О, еще одна книжка... палочка из остролиста дает стопроцентную гарантию возможности запечатывания заклинания в предмет... если в палочке перо феникса, это заклинание можно сделать направленным на одного человека... Гарри поймал снитч в очередной раз и посмотрел в потолок... как бы это использовать?

-Ты слушаешь? – воскликнула Гермиона. – На, пиши, у нас экзамен послезавтра!

Гарри вздохнул и принял тяжелую книгу из рук Гермионы. Переписав информацию, он предложил ей позаниматься блокировкой мыслей, на что она с радостью согласилась. Как всегда, девушка опережала Гарри в умениях. Стоило Гарри попытаться прочесть ее мысли, как он видел лишь кирпичную стену, полны моря или не видел вообще ничего, если Гермиона гоняла считалочки. Гарри из всех блоков больше всего нравились числовые ряды, или волнистые линии. Ниточка ползет слева направо и колышется, вверх-вниз, вверх-вниз... Но такой блок трудно было держать, поэтому, в конце концов, парень остановился на кирпичах, которые ему сильно напоминали стену тупичка за «Дырявым Котлом». Это была единственная брешь в его защите – ведь он знал, что эту стену можно открыть. Но Гарри искренне надеялся, что Волан-де-Морт или забыл, как выглядит вход в Косой переулок, или никогда там не бывал.

Весь следующий день Гарри, Гермиона и Рон провели в библиотеке – как и все их однокурсники. Однако, после одиннадцати, самый стойкий, после Золотого Трио, Симус Финниган встал, распихал многочисленные свитки пергамента по не менее многочисленным карманам, пожелал всем удачи и спокойной ночи, широко зевнул и отправился спать. Вслед за ним ушел Рон, сообщив, что написал уже четыре свитка по три фута, и этого должно хватить. Гермиона пожала плечами – даже она не знала необходимого объема курсовой.

Гарри и Гермиона сидели на скамейке и тихонько целовались, когда, принеся с собой ледяной холод подземелий, в библиотеку вплыл профессор Снегг. Не найдя лучшего способа оторвать друг от друга влюбленных и обратить на себя их внимание, Снегг облил обоих ледяной водой из кончика палочки. Оправдывая ожидания Снегга, Гарри и Гермиона немедленно оторвались друг от друга, потупили глаза и слегка порозовели. Золотой снитч, напротив, не почувствовал себя смущенным и, более того, взлетел на уровень глаз профессора, отряхнулся, обрызгав того водой и, в довершение, выплюнул в лицо бывшему зельевару слизняка. Увы, «Вперед!», произнесенное Гарри мысленно, не укрылось от проницательного профессора. Снегг скорчил кислую мину, донельзя напоминающую вечное выражение лица Нарциссы Малфой, отер слизь со своего крючковатого носа и выплюнул:

-Десять баллов с Гриффиндора.

«Ну и что, — подумал Гарри. – Оно того стоило. Во всяком случае, волосы его стали только чище, а это не его стиль».

Гермиона мысленно хихикнула. Снегг же наклонился к уху Гарри, обдав его противным запахом собственного кабинета, и тихо произнес:

-Осторожней, Поттер. Судьба охотится за вами. Не будьте слепым!

Гарри резко повернулся и теперь смотрел прямо в глаза профессору. Глаза Снегга черны как ночь, и глубоки, как омут в стремнине горной реки. Если вы пойдете учиться в Хогвартс – избегайте взгляда профессора Снегга. Вам не удастся увидеть в них ничего – он же разглядит в них вашу душу, и вы больше не сможете не бояться его запаха, его походки и его развевающейся от стенки до стенки прохода мантии. У него есть причины носить только черное и не следить за собственным внешним видом – боль, которую он несет в себе, он не показывает никому – но косвенно ее признаки повсюду – от кончиков нечищеных ботинок, до щек, которые еженедельно покрываются лосьоном для бритья, совершенно не имеющим запаха. И вот сейчас Гарри смотрел в глаза Северусу Снеггу, и не мог отвести взгляда. Он чуть надавил на блок и вдруг тот подался... а за блоком, в глубине черных-черных глаз был лишь зеленый свет, холодный смех и слова «... родится на исходе седьмого месяца, в большой любви, у тех, кто трижды избегал Темного Лорда... в конце июля...». Гарри вздрогнул, и еще раз посмотрел на блестящую поверхность глаз профессора, на мгновение ему показалось, что в них мелькнула жалость... нет, сострадание... нет, мольба! Гарри медленно потянулся за собственной, палочкой, находившейся в кармане брюк, не отрывая взгляда от профессора. Тот слегка прикрыл глаза в согласии, после чего выпрямился, и громко заявил:

-Спокойной ночи, Поттер. Спокойной ночи, мисс Грейнджер!

Все произошедшее заняло меньше сотой доли секунды – Гермиона ничего не заметила и потянула Гарри за рукав, заглядывая ему в глаза.

-Гарри? Ты готов? Мне кажется, уже все в порядке. Пойдем?

-О, Герм. – Гарри, склонился и поцеловал девушку. – Извини. Мне нужно еще немного посидеть. А ты иди спать.

Гермиона кивнула, взяла сумку, и пошла в сторону гостиной Гриффиндора. Убедившись, что она ушла достаточно далеко, Гарри вышел из библиотеки, натянул мантию-невидимку, которую Дамблдор попросил его всюду носить с собой и побрел в сторону кабинета директора, куда-то на юг. Он шел, переваривая полученную информацию... Снегг... донес Волан-де-Морту часть пророчества... он убил родителей Гарри... он во всем виноват... Ненависть закипала в Гарри, как молоко закипает в кастрюльке – еще чуть-чуть, и пена перельется через край... Убить, уничтожить его.. если б не он, Гарри мог бы жить сейчас с родителями! Это он виноват! Гарри остановился, и уперся руками в первый попавшийся стол, тяжело дыша, сверкая глазами, сжимая волшебную палочку в руке. Снитч вылетел из его кармана, и взвился к потолку, трепеща крылышками, после чего спикировал вниз и завис над деревянной шкатулкой, стоявшей на столе, как будто вопросительно заглядывая Гарри в глаза. Юноша поднял тяжелый взгляд и увидел шкатулку. Рядом стояла ваза, в ней был сухой цветок. Это был тот стол, за которым он собирался писать письмо Дамблдору, в тот день, когда он нашел труп Беллатрикс Лестрейндж, впоследствии оказавшийся трансфигурированным телом мертвого феникса. Шкатулка была вся в пыли, но на ней еще угадывались вырезанные цветы по краю крышки, и силуэт гордого всадника исполинских размеров на коне, вставшем на дыбы на обрыве... Гарри применил на шкатулку первое попавшееся заклинание – им оказалась «Алохомора». Крышка шкатулки со скрипом, медленно откинулась, обнаружив белый шелковый платок с вышивкой по краю и два кольца из желтого металла – Гарри логично предположил, из золота. Платок был белоснежным, но, несомненно, ветхим и очень, очень старым. Гарри осторожно достал платок из шкатулки и попытался рассмотреть его, в тусклом свете луны, падавшем из окна. Странной вязью шла вышивка по платку, стежков не было видно, однако, постепенно поворачивая платок по часовой стрелке, Гарри смог разобрать надпись:

Добро и Зло в борьбе навечно,

Ведь листья древа невиновны в твоем горе!

Едва Гарри успел прочитать последнее слово надписи, как платок рассыпался в прах в его руках, но Гарри успел запомнить смысл послания. Гнев еще не утих в нем, но... Юноша задумался... «Не режь побеги, режь под корень, ведь листья древа невиновны в твоем горе...» Тут же вспомнились слова Снегга: «Судьба охотится за вами. Не будьте слепым!». Это послание предназначалось лично ему! Не режь побеги, режь под корень... Снегг не виноват! Волан-де-морт, вот он, источник всех бед! У Гарри заныл шрам, он опустился на пол, прижимая руки к шелковистой поверхности изображения молнии на своем лбу... Он сам не заметил, как постепенно в его памяти начали всплывать картинки из той злосчастной ночи... мама прижимает его к груди, крик отца «Лили, беги!»... зеленый свет и ледяной смех... слезы беззвучно стекали по лицу подростка, он сжимал кулаки, сжимал свою палочку, и вдруг золотой снитч с легким шелестом появился перед ним. Гарри поднял взгляд, взял мячик в руку и поднял волшебную палочку. Сейчас в нем было столько ненависти, что хватило бы на весь земной шар.

* * *

Он шел к своей спальне, неся в кармане смерть. Он шел мстить. Он не знал, когда это произойдет, но это обязательно должно было случиться! Тишина окружала его, темнота пылала в его зеленых глазах, шрам болел так, будто был раскален на сковородке – но это значило, что Волан-де-Морту сейчас больно так, что он катался по полу, обхватывая своими ужасными паукообразными ладонями свой красноглазый, обтянутый белой тонкой кожей череп, с узкими щелочками-ноздрями, безгубым ртом шепча проклятия. Гарри представлял это себе так живо, что – еще секунда и он бы оказался на этом месте. Он удержался, и лишь вслух прошептал обещание убить эту тварь. Убить и стать счастливым.

* * *

Гарри вошел в гостиную Гриффиндора, не называя пароля – Полная Дама отъехала в сторону сразу, узнав Гарри. В гостиной за столом сидела Гермиона, сосредоточенно листавшая какую-то книжку. Гарри встал за ее спиной, девушка обернулась и вдруг вздрогнула.

-Гарри, твой шрам...

-Что? – Гарри сосредоточенно потер шрам тыльной стороной ладони.

-Он какой-то яркий... Не знаю, выделяется...

-Ладно... бывает. – Как можно беспечнее соврал Гарри. – Спокойной ночи, любимая.

-Угу, тебе тоже. – Кивнула Гермиона, зевая.

День сдачи экзамена по ЗОТИ следует описать в подробностях.

Проснувшись, Гарри пошарил рукой по тумбочке, нашел очки, надел их и огляделся. Мир сиял весной – месяц май стоял на дворе, так что , даже не весной, а уже почти летом. Рон медленно потягивался на своей кровати. Гарри ощущал странную легкость, любовь ко всему миру и веселость, пока Рон не сообщил, что у него странное чувство, будто что-то сегодня должно было случиться. Тут же вспомнился надвигающийся экзамен, и все встало на свои места, кроме безграничной Гарриной любви ко всему человечеству. Зевая, потягиваясь и морщась от неприятного урчания в животе друзья спускались в Большой Зал на завтрак. Невилл испуганно задрожал, когда обнаружил, что за учительским столом сидят двое незнакомцев в темно-синих мантиях.

-Должно быть, те самые работники министерства. – Шепнул Рон Гарри. – Папа мне говорил, что их знает. Тот, который толстый, совсем злой, а тот, который худой – строгий, но справедливый.

-А что мы сначала сдаем? Теорию или практику? – Поинтересовался Гарри у Гермионы.

— Налопопам. – весело ответила девушка, намазывая джем на тост. – Кто-то сначала теорию, кто-то сначала практику. Нам повезло, мы все трое в одной группе, сначала теория, ну, сдача курсовой, я имею в виду.

-Как ты можешь есть? – Рон смотрел в пустую тарелку. – Я вообще ничего не соображаю...

-Рон, какая разница? Даже если ты завалишь практику, ты можешь прочитать свою курсовую с листочка, и тогда никто не сможет поставить тебе «Тролля»! В крайнем случае – «Слабо», но учитывая объем твоей работы, и ее качество, «Выше ожидания» я тебе гарантирую. – Гарри потрепал друга по плечу в знак поддержки.

* * *

Шестой курс Гриффиндора толпился у входа в кабинет ЗОТИ. Все девушки, кроме Гермионы, и Симус Финниган первыми сдавали практику и находились на улице, недалеко от избушки Хагрида, где, как было видно из окна, они по очереди дрались на дуэли со Снеггом. Гарри, Рон, Гермиона, Невилл и Дин переминались с ноги на ногу. Через добрых полчаса с начала экзамена у группы практики, полный колдун в темно-синей мантии открыл дверь кабинета. Три парты были сдвинуты в ряд в центре класса, за ними находились пять стульев.

-Садитесь. – Гнусаво предложил тощий колдун в такой же мантии министерства, восседающий в кресле, парившем в воздухе в дальнем конце класса. Ученики прошли к партам и расселись, Гарри – по центру, с обеих сторон – Рон и Гермиона, рядом с Гермионой занял место Невилл, которому удалось дважды опрокинуть собственный стул, прежде, чем на него сесть, рядом с Роном сел Дин.

-Начнем по алфавиту. – Объявил толстый волшебник из министерства. – Мисс Гринжор!

-Грейнджер, сэр. – Мягко поправила Гермиона, одернула юбку и вышла к доске, неся с собой волшебную палочку и горсть пергаментов под мышкой. Взмахом палочки Гермиона подвесила пергаменты в воздухе и принялась рассказывать. Гарри не поверил своим ушам – Гермиона делала курсовую по непростительным заклятьям! Один из пергаментов был усеян законами магического мира, в которых упоминались Империус и Круциатус, множество имен – людей подвергшихся этим заклятиям. В конце рассказа Гермиона эффектно продемонстрировала фокус с пауками, который им показывал Барти Крауч в личине Аластора Хмури на четвертом году обучения, и потом продемонстрировала приемной комиссии наличие Гарри Поттера в классной комнате. Министерские работники не сделали ни одного замечания, лишь только тот, что был худым, пару раз шмыгнул носом, после чего извлек из складок мантии белый в синюю клеточку носовой платок – тоже форменный – и высморкался с трубным звуком.

-Извините. – Тихо сказал он, и Гермиона продолжила.

После выступления Гермионы толстенький человечек что-то нацарапал в своем пергаменте, после чего пригласил к доске Невилла Долгопупса, но тут в класс влетел профессор Снегг, и сообщил что он закончил со студентами, сдающими практику, и теперь с удовольствием может немножко послушать курсовые. Невилл мелко задрожал при виде профессора, выронил несколько свитков пергамента на пол.

Отвлечемся на секунду. Именно в этот момент (когда Невилл уронил пергамент на пол) колени Гарри и Гермионы мило соприкасались, а Рон толкал Гарри в бок, желая ему о чем-то рассказать. И именно в этот момент профессор Снегг взглянул на часы в пятый раз за последние 15 минут. Именно в этот момент упала последняя песчинка в песочных часах, о которых я рассказывала в одной из предыдущих глав. И когда секундная стрелка дернулась от 59 к нулю на наручных часах Снегга, он рявкнул:

-Поттер! Немедленно соберите бумаги Долгопупса! Для чего вам ваша палочка?

И в ту же секунду Гарри схватился за свою палочку, чтобы помочь Невиллу, но пергаменты остались на столе, ибо Гарри, Гермиона и Рон исчезли из классной комнаты Хогвартса и оказались в водовороте красок – Гарина рука прилипла к его волшебной палочке, колени его и Гермионы склеились будто намертво, а локоть Рона пребольно давил в бок Гарри. Наконец, они упали на землю.

* * *

Гарри первым поднялся и огляделся. Они находились в неком подобии чаши ландшафта -вокруг них были горы, а они находились внутри них, как бы в углублении. Солнце начинало садиться и постепенно скрывалось за горами, становилось темней и темней, наступали сумерки. Жилых домов было не видно, зато в двух шагах от того места, где приземлились Гарри и Гермиона были развалины какого-то каменного дома, разрушенного давным-давно, и никем не посещенного с тех пор. На фундаменте, обнажившемся из-за чудовищной силы взрыва, разрушившего дом там, куда не мог дотянуться дождь или ветер были отпечатки протектора то ли машины, то ли трактора исполинских размеров. Рон пошевелился и со стоном встал, подал руку Гермионе, и она поднялась вслед за ним. Гарри судорожно огляделся. После чего, не рискнув нарушать тишину, царящую в долине, вытащил из-за пазухи сложенную мантию-невидимку и мысленно приказал Рону и Гермионе накрыться мантией и срочно заблокировать мысли – иными словами, он велел им спрятаться, и не показывать себя ни физически, ни мысленно, ибо Гарри ожидал компанию, и был уверен, что скоро к ним троим присоединится кто-то четвертый, и Гарри догадывался, кто.

Раздался тихий шелест мантии.

На поляне перед разрушенным домом стоял Лорд Волан-де-Морт.

* * *

-Здравствуй, враг. – Волан-де-Морт холодно улыбнулся безгубой улыбкой и бросил на землю песочные часы. – Я сейчас убью тебя. Мне почему-то кажется, что убить тебя в Годриковой Лощине будет наиболее правильно – я же с самого начала пытался тебя здесь убить. Будем считать, что этих пятнадцати лет и не было, давай?

Гарри стоял, не двигаясь, лихорадочно соображая, как спастись. Волан-де-Морт щелкнул пальцами, и из земли поднялся деревянный крест, к которому пригвоздило Гарри. Невыносимая боль в шраме не позволяла Гарри думать, он закричал от боли, когда Лорд приблизился к нему.

-Хочешь честной дуэли, Гарри? Нет, так не пойдет, Ведь пятнадцать лет назад тебе был год. И ты ничего не умел. И теперь ты ничего не будешь уметь. Понял? Круцио! – Воскликнул Волан-де-Морт, указывая палочкой в сердце Гарри. Юноша закричал, прокусывая губу до крови, пот выступил на лбу, затекал под очки и щипал глаза. Думай, приказывал он себе, думай.

-Ты, мерзкий ублюдок!— Прокричал Гарри в лицо Волан-де-Морту. Тебе не кажется, что если ты убиваешь меня так, будто я не могу тебе сопротивляться – это значит, что я сильней тебя? Ты ничегошеньки не можешь! Ты туп, как пробка!

-О, Гарри! Зачем же так грубо... Нет, я, к сожалению, не могу позволить тебе со мной драться... Я умру окончательно... Понимаешь?

Гарри мотнул головой, откидывая волосы назад, чтобы не мешали смотреть вперед.

-Ты лжешь. – Гарри вспомнил, сквозь дикую боль, о чем ему рассказывал профессор Дамблдор. – У тебя есть еще пять Хоркруксов. – Ты можешь умирать еще пять раз. Неужели тебе не хочется доказать всем, какой ты сильный? Значит, ты слабак. Ты просто трус. – И Гарри засмеялся в лицо своему будущему убийце.

-Ты не боишься, Гарри? – прошипел Волан-де-Морт в лицо подростку. – Ты не боишься, что не сможешь противостоять моим Круциатусу и Аваде Кедавре? Они не отскакивают от тебя, как видишь...

-Да мне плевать на твои заклинания, мерзкий подонок! Ты убил моих родителей честно? Нет... ты всегда вылезал исподтишка, ты не можешь драться в открытую!

Волан-де-Морт развернулся, взмахнув своим плащом, и в ту же секунду гвозди, ранее державшие Гарри на иксообразной фигуре из досок исчезли и юноша упал на четвереньки, но тут же вытащил палочку и встал в дуэльную позицию.

Гарри медленно поклонился, сохраняя зрительный контакт с Лордом. Тот слегка склонил голову, а затем сделал выпад в сторону Гарри прокричав «Круцио!» Судя по всему, Гарри, Рон и Гермиона совершенно правильно думали о кирпичной стене в косом переулке, ибо темный Лорд не заподозрил наличия посторонних в Лощине. Он отчаянно бился об эту стену, и, наконец, в тот момент, когда он поднял палочку, он понял, что нужно сделать, чтобы пробить блок Гарри. Он мысленно постучал по третьему верхнему кирпичу над урной, и Гарри ничего не смог поделать. Его собственный блок аккуратно открывал проход к его мыслям, и, крича «Круцио1» Темный Лорд уже знал про парня и девушку, стоящих позади Гарри под плащом невидимкой. Но он не знал того, что они – вместе, в самом буквальном смысле этого слова. И когда Гарри поднимал свою палочку и произносил первое, что пришло ему в голову – Трипротегус! – Рон с Гермионой тоже подняли свои палочки, указывая ими на Гарри.

И тут произошло то, чего никто не мог ожидать – лучи из палочек Гарри и Волан-де-Морта вновь объединились в Приори Инкантатем.

Гарри не думал, почему так могло произойти – он думал о другом, о том, что если сейчас перегнать эти бусины в палочку Лорда, из нее появятся его родители... но из палочки Волан-де-Морта появлялись все новые и новые плотные, дымчатые фигуры, но среди них не было Гариных родителей – этой палочкой было сделано уже столько заклинаний, что до того убийства было еще очень и очень много заклинаний.

Рон и Гермиона, державшие свои волшебные палочки, указывающими на Гарри не могли порвать связи – лучи, направленные на Гарри сделались золотыми, и участвовали в Приори Инкантатем, потому что теперь эти трое были одним целым. Невозможно было держать связь постоянно, обратного портала не было, аппарировать они умели плохо... Апппарирование оставалось последней надеждой, если, конечно, Волан-де-Морт не поставил антиаппарационного заклятия на Лощину. Лорд, подслушавший мысли Гарри засмеялся.

-Я его поставил, Гарри. Тебе не выбраться! Сейчас я порву связь, и убью тебя...

* * *

И произошла еще одна невероятная вещь – Гарри придумал, что делать. С трудом удерживая волшебную палочку правой рукой, он залез в левый карман мантии и вытащил оттуда маленький золотой снитч.

-Что, Гарри, не наигрался перед смертью, да? – Волан-де-Морт с усилием пытался не выпустить из рук его палочку, которая, кажется, раскалилась докрасна.

-Нет.— Весело сообщил Гарри. Оставшаяся с утра в нем любовь ко всему миру постепенно заканчивалась, растрачиваясь на поддержание золотого луча, но хорошее настроение, неизвестно почему, наличествовало. – Понимаешь, убить можно чем угодно.

И в тот момент, когда глаза Волан-де-Морта дернулись в усмешке, Гарри шепнул снитчу «Вперед!».

Снитч затрепетал крылышками, подлетел к Волан-де-Морту, и... Исторг из себя зеленый луч, ослепительный, яркий и убивающий.

Глаза темного мага расширились, и он успел что-то вскрикнуть, прежде, чем луч Авады Кедавры попал ему точно в переносицу. Гарри мог наблюдать, как тело Волан-де-Морта растворяется среди прочих дымчатых фигур, вылезших из его палочки, затем эти фигуры исчезают, а одно светло-серое пятно уносится в небо со свистом, напоминающим предсмертный крик. Гарри тяжело упал на траву, и подполз к палочке Волан-де-Морта. Он взял ее – она была еще раскалена – и с усилием переломил надвое. Из палочки выпало обгоревшее, но еще розовато-желтое перо феникса Фоукса.

Гермиона тихо вздохнула, и упала в обморок.

Гарри подполз к Гермионе – его запястья и лодыжки кровоточили после гвоздей, которыми он был прибит, иксообразный крест все еще возвышался посреди Лощины, черный и страшный. Втроем Гарри, Рон и Гермиона были одни-одинешеньки во всей огромной долине и, птица, которая могла бы видеть их сверху, непременно обратила бы внимание на три скорченные фигурки, лежащие на земле. Гермиона была без сознания, Рон, с пустыми глазами сидел и смотрел на траву, Гарри беззвучно всхлипывал без слез. Негромкие хлопки вокруг означали прибытие Авроров.

-Давай, Гарри, осторожно... С ней все будет в порядке, отпусти ее... Гарри... – Профессор Дамблдор, прибывший вместе с аврорами, здоровой рукой поддерживал Гарри.

-Профессор.

-Да, Гарри?

-Помните, вы обещали взять меня с собой, когда найдете следующий хоркрукс?

-Да, Гарри. Где-то через неделю мы с тобой отправимся за ним, я почти уверен, что нашел его.

Гарри стиснул зубы, и посмотрел на развалины дома своих родителей. Потом развернулся и посмотрел на директора.

-Я пошел?

-Да, Гарри... Полагаю, ты можешь взять Гермиону с собой?

-Да, сэр. – Гарри коротко кивнул, обнял Гермиону за талию, сосредоточился и шагнул в темноту.

* * *

Протиснувшись сквозь узкую резиновую трубку аппарирования, Гарри и Гермиона оказались на центральной улице Хогсмида. Гермиона вдруг вскинула голову и, с шумом втянув воздух, оглянулась, потом обняла Гарри так крепко, что он чуть не задохнулся.

-Ты в порядке, Гарри?

-Не совсем... – протянул парень, демонстрируя свои запястья, продырявленные гвоздями, и аккуратно опускаясь на землю, посреди темной улицы.

-Акцио, Молния, – скомандовал Гарри. Через десяток секунд метла снизилась около ног Гарри, и он усадил на нее Гермиону, сам устроившись сзади.

* * *

Еще неделю Рон, Гермиона и Гарри провели в больничном крыле, навещаемые сотнями поклонников и поклонниц. Снова и снова Рон отказывался рассказывать, как все было, потому что ему запретили вспоминать хоть что-нибудь плохое – у него был настоящий стресс. Кажется, он перестал завидовать Гарри, осознав, какой страшный груз лежит на плечах лучшего друга.

Джинни Уизли, под руку с Дином Томасом частенько просиживали в больничном крыле часами – Дин болтал с Гарри и Роном, Джинни – обсуждала что-то с Гермионой.

* * *

Выписавшись, Гарри в первую очередь направился в кабинет директора, поговорить с ним и обсудить дальнейшие действия. Дамблдор налил Гарри чашку ароматного крепкого чаю и заявил, что разгадал все, а Гарри остается лишь выслушать его догадки.

-Итак, Гарри. Начнем с того жука, Рудольфуса. Он был натравлен на твою волшебную палочку специально, чтобы съесть перо из нее – Волан-де-Морт не желал повторения Приори Инкантатем. Одновременно с этим он заставил кого-то украсть Фоукса из моего кабинета – вот почему здесь был такой беспорядок. Но – тогда Фоукса украсть не удалось – ты видел его улетающим из Хогвартса, видимо, он спасся. Фоукса он хотел украсть, а затем уничтожить – чтобы не появилось возможность сделать аналогичную по свойствам палочку. Фоукс улетел, Гарри к мистеру Олливандеру, чтобы сообщить, что палочка с пером из его, Фоукса, хвоста безнадежно испорчена. Мистер Олливандер был обязан отправить письма с предложением заменить палочку ее владельцу – а в данном случае – двум владельцам. Письмо, отправленное тебе, перехватили. Волан-де-Морту же полученное письмо послужило знаком, говорящим о том, что Рудольфус сделал свое дело. Фоукса украли прямо из комнаты мистера Олливандера. Теперь Волан-де-Морт пытался убить Фоукса, но ему не удавалось. Тогда он заставил Хвоста, Питера Петтигрю, проникнуть в библиотеку Хогвартса, чтобы достать книгу с нужными сведениями. Там Хвост наткнулся на Луну Лавгуд, и ударил ее книгой. Видимо, книга тоже не помогла Волан-де-Морту. Взяв одну из самых талантливых в области магических животных женщину – Беллатрикс Лестрейндж, Темный Лорд велел ей найти какое-нибудь уединенное место, и там попытаться убить пробного феникса, которого сам Лорд нашел где-то на Кавказе – в местах его природного обитания. Беллатрикс Лестрейндж донимает то, что она менее приближена к своему обожаемому Лорду, нежели Северус Снегг, и она идет на рискованный шаг – устраивает это «уединенное место» аккурат под квиддичным полем. Она раз за разом пытается убить феникса, и, наконец, ей это удается – она готовит зелье, растворяющее кости и сердце птицы. От радости, что ей удалось сделать это, она запускает в небо Черную метку – убивая двух зайцев сразу – выплескивая свою радость по поводу того, что смогла угодить Темному Лорду, и имея возможность посмотреть, как Снегг поведет себя в критической ситуации. Тот держится на высоте – при первой же встрече с Темным Лордом сообщает ему о происшедшем и интересуется, кто бы это мог быть – было бы предательством с его стороны самому выпустить Черную Метку, этим себя рассекречивая. Белла устраивает еще одно испытание Северусу – трансфигурирует феникса в собственное мертвое тело, оставляет люк открытым и прячется. Раз потом люк исчез – значит, кто-то имеет возможность с ним манипулировать – и этот кто-то – в замке, но и тут Северус выкарабкивается. Беллатрикс бросает эту затею и уходит из замка, феникс же со временем превращается обратно – таким его и находят. Наконец, последнее – экзамен по Защите от Темных Искусств проходит ровно в день смерти твоих родителей, Гарри. Волан-де-Морт хотел убить тебя в тот же ровно день. И Северус заколдовал твою палочку в портал. А Приори Инкантатем возникло из-за того, что та палочка, которой ты пользуешься – твоя старая палочка, прежняя, только начищенная и покрытая новым лаком. Фоукс подарил мистеру Олливандеру еще одно перо.

Гарри взглянул в опустевшую чашку.

-Сэр. Я уничтожил его тело... Осталось пять Хоркруксов. Он скоро снова возродится, у него наверняка есть еще моя кровь?

-Да, Гарри. Поэтому мы сильно рискуем, отправляясь сейчас за хоркруксом, который я нашел. Ты готов выполнять все, что я скажу?

-Да, сэр.

-Даже если я скажу тебе уходить, и оставлять меня?

-Да, сэр. – Гарри кивнул, и они вместе отправились в Хогсмид.

* * *

Вот тут надо читать шестую книжку, я не хочу ее сюда перепечатывать. Вот, читать, читать до того места, когда Дамблдор умирает, а потом бросать ту книжку, и переезжать обратно сюда.

* * *

Смерть Дамблдора была ударом для Гарри. Он горевал, горевал, и горевал снова. Предательство Снегга – он мог подозревать, но умоляющее лицо директора снова и снова оказывалось перед его глазами...

-Северус, пожалуйста... Пожалуйста, Северус! – Мольба, ясно читающаяся в глазах Дамблдора, убивала Гарри. Директор погиб из-за собственной веры в людей. Он был слишком добр. Смертельно добр. И умер.

* * *

Больше никогда Гарри не хотел возвращаться в стены Хогвартса – ему казалось, будто они потеряли уют, без хозяина. Новый портрет, висящий в кабинете директора, мирно спал, и Гарри не мог его разбудить. А на похоронах директора Гарри почти не плакал – он, кажется, немножко свыкся с этой потерей.

Гарри, Рон и Гермиона тряслись в Хогвартс-экспрессе, подъезжая к вокзалу Кингс-Кросс. Одетые в черное, с заплаканными и от этого почти синими глазами, Гермиона пыталась вытащить свой огромный чемодан на платформу, Гарри и Рон неуклюже помогали ей. Мистер Дурсль ждал Гарри снаружи за переходом из мира магов в мир маглов, за перегородкой между платформой 9 и ¾ и платформой 10. Гарри вздохнул, и поплелся за ним, к машине.

-Чегой-то ты такой хмурый? – Вернон Дурсль принимал неожиданное участие в настроении и самочувствии племянника.

-У меня друг умер. – Коротко сообщил Гарри и отвернулся к окну, покрытому дождинками. Букля тихо сидела в своей клетке изредка поухивая, если машину подбрасывало. Мистер Дурсль жевал свои усы. В его голове происходила усиленная борьба. В конце концов он сделал выбор.

-Эй, ты... – сказал мистер Дурсль с неумелым участием. – Там в бардачке есть конфета. Съешь ее.

-Нет, спасибо, — хмуро отозвался Гарри, рисуя пальцем на стекле очки-половинки.

-Что значит, нет? – взревел мистер Дурсль. – Немедленно ешь! Этот, твой старик просил их тебе передать.

-Какой старик? – Гарри округлил глаза.

-Ну, тот, который тебя забирал прошлым летом.

-Профессор Дамблдор? – воскликнул Гарри. – Тогда я возьму, можно?

Дядя Вернон утвердительно помотал головой, и Гарри открыл бардачок. В нем лежала металлическая баночка, в которой продают маленькие конфетки — монпансье. Гарри уже догадывался, что в ней. Он угадал – под крышечкой лежали слипшиеся, засахаренные лимонные дольки и небольшая записка, написанная узким, витиеватым почерком:

Они слиплись, и мне не удалось их разделить. Может, ты?

10 июня 2001 года.

Гарри округлил глаза. Дамблдор умер восьмого. Неужели, он... Не может быть... Гарри машинально взялся за лимонные дольки и стал их расклеивать. Ему не удалось, и он откусил от конфеты целиком. Дамблдор жив... Может, не жив, но находится в состоянии достаточно благополучном, чтобы писать! Значит, он даже не привидение! Гарри позволил себе улыбнуться.

-Букля! – Гарри обернулся к сове. – Профессор Дамблдор жив! – радостно сообщил Гарри. Букля согласно ухнула.

* * *

Будни, проводимые Гарри у Дурслей тянулись, как обычно – Маглы старались его игнорировать, сам же Гарри старался не попадаться им на глаза. В этом было достаточно плюсов – например, Гарри удалось выкроить время на уборку – и теперь даже плафон в его комнате был чистым. Гарри не писал ничего о Дамблдоре ни Рону ни Гермионе – потому что на коробочке из-под монпансье было написано дно слово — «Тихо», которое явно не являлось названием конфет, а, стало быть, было посланием. Письма от его друзей приходили к нему редко, но тридцатого июля он получил несколько открыток и, в первую очередь, сообщение от мистера Уизли, что его человек, которого Гарри хорошо знает, явится за ним тридцать первого рано утром – а именно, в полночь и одну минуту и заберет его, так как дом на Тисовой, 4 перестанет быть для него безопасным. Открытка от Гермиона содержала пожелания счастья, любви, радости и так далее и книжку о Хахачарах, Рон дарил большой-пребольшой торт.

* * *

Гарри заранее попрощался с Дурслями, и собрал чемодан, будучи уверен, что его заберет Хмури или Тонкс, и отправит его в нору или на Гриммо, 12.

Он сидел за столом, уставившись в будильник, на котором минутная стрелка медленно и лениво подвигалась к двенадцати. Вот она миновала 11, 12 и подползает к одной минуте после полуночи... Раздался негромкий хлопок, и Гарри обернулся. В центре его комнаты стоял профессор Дамблдор и весело улыбался.

-Профессор? – недоверчиво спросил Гарри, не веря своим глазам.

-Да, Гарри? – переспросил профессор Дамблдор, сверкнув своими очками-половинками.

-Какой ваш любимый джем? – спросил Гарри как можно невиннее.

-Малиновый, Гарри, малиновый. И, добавлю от себя: Олух, пузырь, простофиля, уловка!

Гарри радостно улыбнулся.

-Куда мы, профессор?

-Домой, Гарри, пусть все узнают, что я вернулся домой.

Гарри точно знал, что его дом – Хогвартс, это не вызывало ни малейших сомнений.

-А почему вы живы, профессор?

-Гарри... Чудесные вещи может сотворить одно-единственное перо феникса – ты знаком с этим не понаслышке. А целый феникс – может воскресить кого угодно.

* * *

Чудесные вещи может творить одно-единственное перо феникса, Гарри.