Шахматный порядок  (гет)

К сожалению, прогноз Альбуса в точности оправдался: с ним никто не желал разговаривать. За ужином мать односложно отвечала только «да» или «хорошо» с ядом в голосе. Лили фыркала, неприязненно смотря на него. Джеймс тоже сидел, потупившись в тарелку, под холодным взглядом матери. Наверное, за ужином они не проронили ни слова, словно в доме поселилось что-то тяжелое и мрачное. Когда утром Альбус попытался заговорить с матерью за завтраком, она только окинула его холодным взглядом и, выдержав паузу, сказала: «Что, не о чем поговорить?» Ал понятия не имел, чем именно он провинился, но на всякий случай исчез в свою комнату.

На столе лежали белые листы пергаментной бумаги. Альбус быстро достал книгу по истории магии в Античности, и, обмакнув перо, начала делать из нее кое-какие выписки. Больше всего на свете Альбус хотел, чтобы ему поскорее исполнилось бы тридцать семь или сорок лет. Тогда он будет взрослым, финансово независимым человеком. Никто не свете не посмеет грубить ему, придираться к нему, делать ему замечания: он будет иметь право на законных основаниях послать любого обидчика как можно дальше. Впрочем, до этого счастливого времени было как до неба. Темно-синие чернила весело бежали по белой поверхности, как вдруг в дверях показалась голова отца. Альбус вздрогнул. Ну почему, почему даже отец не заходит в его комнату без стука?

— Ал… — тихонько прошептал он. — Мне нужно кое-что забрать в доме Блэков. Пойдешь со мной?

— Конечно! — Альбус радостно подскочил из-за стола.

Выписки из книги он в конце концов сделает и вечером, а вот убраться из дома на законных основаниях — это, что ни говори, дорогого стоит. Отец снова показал ему «тссс», и Ал начал собираться. Подойдя к зеркалу, он поправил желтый замшевый пиджак. Забавно, что с раннего детства он терпеть не мог носить джинсы и свитер в отличие от брата и сестры. Что именно ему в них не нравилось, Ал, пожалуй, и сам не мог объяснить, но что-то вызывало у него инстинктивное отвращение.

Мгновение спустя Альбус улыбнулся. На подоконнике сидела белая полярная сова Кэтрин. Письмо! Ал быстро отвязал его от совиной лапки и, всунув птице немного крекера, развернул пергамент:

Приветствую, Альби!

Лето — время отдыха, я недавно была в Париже. Город любви, как ты знаешь. Побывала у Эйфелевой башни и в соборе Парижской Богоматери. Сразу вспоминается известный роман.

Кстати, на месте Эсмеральды я бы давно отбила у Фролло попытки покорить меня, хотя, с другой стороны, мне было бы интересно наблюдать, как он будет добиваться этого, однако не через убийства. А на что был бы готов ты ради девушки?

Жду ответа, Кэтрин.

Прочитав аккуратно написанный текст письма, Поттер хмыкнул. Видимо, он чем-то заинтересовал избалованную, но веселую Кэти Забини, но вот чем? С другой стороны, мальчику льстил этот самый интерес. Уже собираясь отложить письмо и написать к нему ответ, Альбус с изумлением обнаружил Лили, вырвавшую это самое письмо у него из рук.

— А Альбус влюбился, а Альбус влюбился! — насмешливо пропела она.

Лили, как всегда, ворвалась в его комнату, не сочтя нужным даже как-то постучать. У Альбуса это уже начинало вызывать тихую ярость.

— Если это даже и так, то тебя не касается, — невозмутимо отозвался старший брат. — И верни письмо.

— А вот и не верну, — показав ему язык, девчонка развернулась к двери, но неожиданно стала серьезной, как Роза или тетя Гермиона. — Мама говорит, что эти ребята тебя портят и это правда. Даже бабушка Молли согласна с этим. Не дружи с ними, они этого не стоят. Мы ведь добра тебе хотим.

— Но тебе-то какое дело с кем я общаюсь, а с кем нет? — уже начиная раздражаться, поинтересовался Ал.

Глубоко вздохнув и пожав плечами, Лили бросила письмо Забини на диван и, резко распахнув дверь, быстро удалилась. Альбус скривился. Однако настроение испортилось ненадолго.

— Мы пойдем, как в прошлом году? — радостно спросил Альбус, когда отец вернулся в его комнату.

— Нет, — ответил мистер Поттер, поправив черный костюм. — Нет, Ал, теперь я сделал проход через камин. Это гораздо удобнее.

Бросив щепоть летучего пороха, Ал вскоре оказался в доме на площади Гриммо. Отец приземлился следом. Мальчик грустно улыбнулся, взглянув на висящие канделябры, с которых уже исчез налет пыли. Год назад он прошел в одиночку по этому дому и наткнулся на боггарта, который предсказал ему страшную чушь. Мол, он попадет на факультет Слизерин, станет новым темным магом… Теперь он мог оценить, как это глупо. Да, он действительно учится на Слизерине, но это не делает его темным волшебником, не так ли? Иногда лучше реализовать страх и навсегда избавиться от него, чем бояться его всю жизнь. Впрочем, зеркало в маленькой комнате еще было затянутой паутиной, словно напоминавшей, что они только отвоевали у этого дома первый плацдарм.

— Папа… А что с мамой? — спросил тихо Альбус, когда они пошли по коридору.

— Мать в больницу сегодня после обеда ложится, — прошептал Гарри. — Что-то нашли у нее там дела.

— Что-то серьезное? — спросил Ал.

— Да так, ерунда… — махнул рукой отец. — Если бы было что-то серьезное, ее бы давно уже положили. А это так… Но вот она и бесится…

«А ты даже ей не посочувствовал!» — словно уколол Альбуса тонкий детский голос.

«Да как же ей посочувствуешь, если она меня гонит сразу взашей?» — холодно возразил сам себе Ал.

— Ты постой тут немного… А я сейчас по делам схожу в другой отсек… — пробормотал отец.

Альбус кивнул: так, кажется, поступают настоящие взрослые. Он осторожно пошел по старой пыльной лестнице. Прошлый год он дрожал здесь от страха, слыша какие-то странные голоса. Альбус повернул голову и увидел знакомый ему изумрудно-зеленый гобелен. Ал присмотрелся: он был изрядно потрепан молью, однако золотистая нить сверкала достаточно, чтобы заметить ветвистое дерево. На самом верху была выведена надпись:

«БЛАГОРОДНЕЙШЕЕ И ДРЕВНЕЙШЕЕ СЕМЕЙСТВО БЛЭКОВ»

«Все чистокровные роды связаны с Блэками — самым чистокровным родом. Они пересеклись, а остались мы.» — Альбусу вдруг вспомнилась фраза его друга Эрика.

Всё-таки интересно, какие они, эти Блэки и все ли из них были такими же сумасшедшими психопатами, как Вальбурга, портрет которой до сих пор висел в коридоре? Под изображенными на дереве листьями располагались золотые ветви, на которых находились портреты членов данного рода и их имена. Просмотрев надменные, но красивые лица, Альбус направился вперед. Перед ним была дверь, ведущая в какую-то комнату. Ал осторожно приоткрыл ее.

Тишина. Только возле стоит черный рояль, затянутый очень толстыми нитями паутины. Из-за серебристо-зеленых обоев здесь было довольно темно. Похоже, все Блэки учились в Слизерине, и цветовая гамма змеиного факультета считалась в их семье хорошим тоном. Альбус удовлетворенно кивнул, поднял глаза, да так и обомлел.

Над роялем висел портрет. Высокая девушка в голубой тунике восседала в кресле. Взгляд зелено-карих глаз казался одновременно задорным и таинственным, а темные локоны доходили до лопаток. Тонкие черты лица добавляли изящества. Незнакомка напомнила мальчику Анжелику, однако была явно куда более насмешливой и своевольной. Нельзя было, кроме того, сказать, о чем именно она думала — казалось, неизвестная красавица погружена в себя.

Неожиданно Альбус понял, что хотел бы прямо сейчас познакомиться с этой леди, хотя ее, наверно, давно уже нет в живых. Черт, да даже Кэтрин и Адель до нее далековато, хотя большинство учеников Хогвартса считали ловца слизеринской команды по квиддичу идеалом девушки.

Видели бы они ее…

Странно, но Поттеру показалось, будто при этих его мыслях девчонка на портрете усмехнулась. Ал мотнул головой. Все-таки лучше убраться из этой комнаты…

* * *

На следующий день Альбуса с Лили отправили к бабушке Молли и дедушке Артуру. Альбус сразу понял, что приятных впечатлений будет весьма мало, очень уж сурово Молли была настроена к его факультету. Холодная война в доме Поттеров не прекращалась. Джинни на следующее утро уехала в больницу, громко объявив отцу, чтобы они «не смели к ней приходить». Альбус, лежа еще в постели, задумался над странной особенностью матери использовать к отцу местоимение «вы». Кто такие эти «вы» в самом деле? Отец и они, то есть дети? Или только он? Мать в детстве нередко говорила ему «вы» — «вы-то, я знаю, думаете» или «от вас-то помощи или даже сочувствия не дождешься». Но почему он всегда был частью каких-то «их», с кем враждовала мать, Альбус понятия не имел.

Предчувствия не обманули Альбуса. Они с Лили приехали в Нору, где ему тут были явно не рады. И не ошибся. Окна на втором этаже ярко сияли — похоже, там были гости. Альбус почувствовал легкую тоску на сердце. Ну почему, почему он с детства никогда не может побыть летом один, как Эрик? Почему в доме, где он находится, всегда должен быть настоящий цыганский табор? И самое обидное: никому не было даже интересно, нравится ли это самому Альбусу или нет, хочет ли он быть в этом таборе или нет.

— Добрый день, добрый день, — улыбнулась старушка в синем переднике, крепко сжав Лили в объятиях. — Явился не запылился? — обратилась она к Альбусу с усмешкой.

— Да, — равнодушно ответил мальчик.

Да, был он у Ноттов, и что? Не в тюрьме же, а у друга.

— Рокси! Немедленно спускайся вниз! Сейчас же! — махнула рукой Молли по направлению к дому.

Альбус закатил глаза. Не хватало только Роксаны, которая постоянно ехидничала. Однако кузина уже весело бежала по крыльцу и махала им рукой. Красная футболка с эмблемой «Пушек Педдл» болталась во все стороны. Русые густые волосы до лопаток слегка трепал ветер, несколько прядей упали на нос.

— Привет, Альби, привет, Лил, — весело протянула Роксана. В синих глазах мелькнула лёгкая насмешка.

— Хватит называть меня Альби, — холодно попросил Ал.

— Ладно, не ворчи, змееныш, — протянула Рокси и понизила голос. — Пошли лучше с нами.

— С нами — это с кем конкретно? — переспросил Альбус.

Ал и сам удивлялся, как мало изменилась старенькая Нора за минувшие годы. Кухня осталась маленькой и довольно тесной. В середине стоял все тот же выскобленный деревянный стол в окружении стульев. На противоположной стене висели часы с одной стрелкой. Вместо цифр шли надписи: «Время чая», «Время кормить кур», «Опоздание» и тому подобное. Куры, куры, опять куры… Сколько Ал себя помнил, куры здесь всегда были чем-то вроде культа.

— Ты не вовремя приехал, — бормотала Роксана, когда они шли по пыльному коридору с невысокими окнами. — Я подслушивала, что Фред и дядя Перси болтали о Штирнере… Два зануды, — фыркнула девочка.

— А что болтали? — Альбус умолял небо, чтобы в Норе нашлась хоть одна свободная комната, где он сможет жить один. Или, на самый худой конец, с кем-то вроде дяди Перси или Фреда.

— Ну и что Штирнер? — спросил Ал, когда Роксана стала открывать комнату. Ура! До приезда Джеймса он, кажется, будет жить один!

— Я слышала, что Штирнер стал намного сильнее, так что опасность от него ещё больше, — ответила Роксана.

— А что конкретно случилось? — уточнил сразу Альбус.

— Множество магов на Кавказе и в Иране перешли на его сторону, а что касается Германии то там разрешили применять Imperio к магглам. Они беззащитны и Штирнер может использовать их как ему угодно — магглы даже и защититься не смогут.

Альбус медленно кивнул. Полученная информация весьма настораживало, однако… что особенного Штирнер получит от магглов, абсолютно простых людей, так ли уж они ему нужны на деле? Но все-таки Рокси права — они абсолютно беззащитны, да и волшебникам нелегко — Штирнер, как он слышал, был хоть и сумасшедшим, но могущественным.

— Ладно, пошли в детскую, — ответила Роксана, когда Альбус поставил черный чемодан под кровать. Мальчик кивнул и последовал за кузиной.

Так называемая детская была бывшей комнатой дяди Рона: небольшой комнатой с низким, покатым потолком, который почти касался макушки. Все в комнате пылало оттенками ярко-оранжевого: покрывало, стены, даже потолок. Каждый сантиметр стареньких обоев был заклеен плакатами, на которых изображались одни и те же семь ведьм и колдунов в ярко-оранжевых плащах, в одной руке — метла, другой энергично машут приветствия. «Квиддичные игроки», — ехидно подумал Ал. В своей семье он был единственным равнодушным к квиддичу.

— Не понимаю! — раздался звонкий голос Люси. — Не понимаю!

Ал сокрушенно поднял глаза вверх: его бесшабашные кузины были уже, похоже, тут как тут.

— Что именно? — чуть насмешливо спросила Молли.

— Каким, Мерлинова борода, образом слизеринцы умудрились забрать кубок квиддича у нас из-под носа?

— Да уж, — фыркнула Молли. — столько девчонок, такие хрупкие — как вообще угодили в команду?

— А вдруг наши тоже усилятся? И прославятся, как «Пушки Педдл»! Вот завидовать будут, а?

— Или как «Торнандос», — прыснула Молли.

На полу возились Хьюго и Лили, которые, похоже, решили, устроить игру: скормить хомяка коту как Пожирателя Смерти. За окном пророкотал гром. Альбус посмотрел в окно.

— Долго вы тут еще собираетесь галдеть? — прикрикнула Роксана на близняшек.

— Вали отсюда, Рокси-Докси! — скривилась Люси.

— Уы-ы-ы-ы! — скорчила ей рожицу Молли. — Соображала бы ты чего!

Альбус, между тем, вспомнил забавную историю про Хьюго с Розой. Когда Хьюго было года полтора, он стащил у Розы какую-то куклу. Та ударила по младшему брату заклинанием ватных ног и обездвижила его. Затем оба начали колотить друг друга, как самые заправские магглы, словно позабыв про волшебные палочки. Маленький Хьюго после той драки все угрожал откусить Розе нос; та не оставалась в долгу, а разок-другой даже надрала уши брату. «Кстати, интересно, здесь ли Роза?» — подумал Альбус.

— Проваливай отсюда! А то я расскажу, с кем ты спишь! — громко сказала Молли.

— Что ты сказала? — Роксана достала палочку.

Молли, запрыгнув на диван, скорчила гримасу и сказала что-то вроде «Бе-бе-бе!» Люси прыснула. Альбус вздохнул. Весь этот кавардак только начинался, и терпеть предстояло еще месяц. Впрочем, стоило бы, пожалуй, сходить в сад: посмотреть, на месте ли старая белая беседка. Теперь Ал отлично знал, что там можно устроить себе отменный уединенный угол с помощью отделения части пространства. Там он станет неуязвимым для родни.

— Так Рози приехала?

— Рози ревет у заросшего пруда, — фыркнула Роксана.

Альбус вскинул брови: в саду в самом деле был пруд, давно затянувшийся ряской и тиной. Все обитатели Норы так и звали его: «Заросший пруд». Сколько Альбус не помнил себя, его в самом деле никто не чистил. У пруда делались какие-то мелкие проказы, совершались всякие пакости. Дядя Перси все грозился его осушить, но руки не доходили.

— Только тебе она не рада, змееныш, — фыркнула Люси.

— Какой там еще змееныш? Аспид! Аспид! — веселилась Молли.

Альбус хотел узнать, что там сотворила Роза. Повернувшись, он осторожно вышел из комнаты и пошел по направлению к веранде. Рокси последовала за ним, оставив близняшек шушукаться за его спиной. Ал догадывался, что сейчас они начнут обсуждать, с кем именно она крутит роман, но Роксане, похоже, было все равно («Или делает вид, что все равно?» — подумал ехидно Альбус). Интересно, не выступал ли ее поклонником Стивен Янг из Слизерина, однокурсник Дерека? Ходили слухи, будто он соблазнил кого-то из сборной Гриффиндора, а с Рокси они оба были забойщиками. Хотя, возможно, это были и просто слухи: кто в здравом уме будет крутить роман со своим соперником на квиддичном поле…

— Я еще не то знаю… — зашептала Роксана. — Твою тетю продвигают чуть ли не в министры магии!

— Да перестань… — махнул рукой Альбус. — В дядю Перси я поверю больше.

— А вот и нет… Вот и нет… — стрекотала Роксана. — Именно тетя Гермиона! Я сама слышала сегодня…

Альбус поморщился. Роза и Хьюго — дети министра магии? Все это выглядело как-то уж слишком фантастично. «Тогда на Рози совсем уж управы не будет!» — ехидно подумал Ал.

— А знаешь, почему ее поставить хотят? — шептала Роксана. — Из-за Штирнера! Они введение чрезвычайного положения обсуждают!

— Так уж и чрезвычайного? — вскинул брови Альбус.

— Его самого… От Штирнера можно ожидать чего угодно…

За окном раздался визг. Альбус сразу же узнал вопли Молли. Он подошел к окну, за ним подбежала и Роксана. Близняшки, к удивлению Ала, бежали по газону — они, похоже, выпрыгнули в окно. В центре лужайки Доминик Уизли весело плясала что-то похожее на канкан, выбрасывая вперед тонкие белые ноги. Напротив нее стоял Джеймс и с хохотом смотрел на ее движения. Можно было не сомневаться, что он наложил на девочку заклинание. Неподалёку бегали Хьюго и Лили — они всё же отпустили хомяка в сад и не стали скармливать его коту.

* * *

Время пролетело быстро, наступил и август. Приближался день рождения Джиневры Поттер. Альбус уже перестал на нее сердиться: мальчику очень хотелось сделать матери приятное, все же у неё праздник, а они — одна семья. Однако на душе у Ала все время скреблись кошки: захочет ли мать общаться с ним после всего, что произошло? В Норе уже поселилась предпраздничная суета в виде постоянно снующих близняшек, озабоченной бабушки Молли, придумывавшего все новые и новые выходки Джеймса и, конечно, Роксаны, которая (Альбус и сам не мог понять), то ли помогала, то ли просто била баклуши. С самим Алом, впрочем, никто из них не хотел практически разговаривать — разве что по крайней нужде. Мальчик, впрочем, не сильно нуждался в этом, уходя за старый флигель, где целый день можно был читать какую-нибудь книгу.

Альбусу хотелось убежать куда подальше еще и потому, что Нора представлял собой настоящий бедлам. Если у Ноттов все было чинно и спокойно, что в здесь постоянно что-то заявляло о себе: шумело, стучало, падало. Разумеется, Альбус знал это все и с детства, но сейчас, побывав в чинном доме, где все уважали личное пространство друг друга, вечный кавардак казался ему совершенно невыносимым. На чердаке обитало привидение — упырь, которому иногда казалось, что жизнь в доме течет слишком тихо, и он принимался завывать, аккомпанируя себе ударами по водопроводным трубам. А в комнате близняшек постоянно что-то взрывалось. Дедушка Артур этому ужасно умилялся, утверждая, что точно также было некогда в комнате у Фреда и Джорджа.

От скуки Ала иногда так и подмывало сходить в Косой переулок и заглянуть в «Горбин и Бэрк», где был такой приветливый продавец. Наверняка мистер Горбин посоветовал бы ему почитать что-то интересное, какую-то необычную книгу. Возможно, даже про темное волшебство… Любопытно даже, почему волшебство называют темным, что в нем такого темного? Если причинения боли и ущерба, то почему тогда дуэльные заклятия не относятся к темным искусствам? Альбус, помахивая оторванным лопухом, старался гнать прочь от себя такие мысли, хотя умом понимал, что решение сходить в «Горбин и Бэрк» зреет в нем, и он не избежит соблазна.

За четыре дня до праздника список гостей еще не был утвержден, хотя Нора уже готовилась к приему гостей. Роксана согласилась съехать в деревянный флигель, оставив свою комнату для кого-то из гостей. Хьюго и Лили было решено, как маленьких, временно поселить в одну комнату.

Дедушка Артур поехал в Косой переулок, чтобы заказать себе новый костюм; бабушка Молли склонилась над листом пергаментной бумаги, задумчиво стуча пальцами по столу, а ребята бродили вокруг, высказывая предположения. Из-за оживления было практически ничего не разобрать.

— Тетю Гермиону! — выкрикнула Рокси.

— Только тетю Гермиону? И дядю Рона тоже, — вставила Молли.

— Само собой разумеется, — пробормотала бабушка. — Куда же без Рона-то?

— Тетя Гермиона, Мерлин, — пробормотал Джеймс, закатив глаза.

— Естественно, что придут родственники, — уверенно заявил Альбус. — Нужно позвать каких-нибудь друзей мамы.

— Ты бы валил отсюда, змееныш, шипеть к змеям, — фыркнула недовольно Люси. — Иди да шипи в свой гадюшник!

— Вот-вот! Не мешай нормальным людям жить, аспид! — расхохотался Джеймс.

— Друзья, друзья, — задумалась Роксана, слегка нахмурившись. Она старалась вспомнить имена.

— Одни взрослые, скучно! — неожиданно высказалась Люси.

— ТАК! — громовой голос бабушки Молли заставил вздрогнуть большинство ребят. Альбус знал от мамы, что в свое время ребята боялись гнева Молли Уизли почти как огня. — Ничего не могу спланировать в этой суматохе! Я сама позову тех, кого захочу, и точка!

Дети пошли к выходу. Только младшая Молли осталась с бабушкой на правах тезки: к этой внучке престарелая миссис Уизли всегда испытывала особые чувства. Выходя, молодежь начала шептаться про слухи о предстоящем назначении тети Гермионы. Альбус не раз слышал о них, и почему-то в душе был несказанно рад ее предстоящему назначению. Возможно, в Хогвартсе он почувствует себя намного свободнее без нее.

— Ты веришь, что тетя Гермиона станет министром? — вывел его из размышлений бойкий голос Роксаны.

— А почему нет? — пожала Лили весело плечами. — Известна как лучшая ученица своего времени в Хогвартсе. Умная, решительная, множество темных магов на место поставила.

— Но в то же время не она одна занимается этим, — напомнил Альбус. — Не всех ведь, кто осуществляет правосудие…

— Ну, много ли гениев? — махнула рукой Роксана. — Думаю, обществу выгоден такой министр: и с преступниками справляется и известна как героиня, член «Золотого трио» — ее многие уважают.

— Мерлин, что ты ему объяснить пытаешься? — презрительно фыркнула подошедшая Роза. — Вали, змеёныш, от нас подальше — от тебя змеиным ядом воняет!

— Да-да, ползи к свои ползучим гадам, и там шипите! — быстро поддержала кузину Лили.

Все рассмеялись, включая Роксану. Альбус глубоко вздохнул. Чего, собственно, он ожидал? Вряд ли отношение родственников когда-нибудь изменится. Несмотря на то, что Роза, казалось бы, много лет была его самым близким другом… Сейчас в это было трудно поверить. Мальчик не успел вставить и пары слов, как вдруг оказался облит ледяной водой. Ему не стоило больших усилий узнать знакомый смех: уж Джеймс то постарается испортить жизнь «змеенышу».

— Змейка, пошипи-ка! — закричал сверху старший брат.

— Sasprissionis!

Быстро достав палочку, Альбус бросил вверх дежурное проклятие ватных ног, но Джеймс, судя по топоту ног, успел от него убежать. Ответом ему был дружный смех многочисленных кузин. Не зная, что ещё придумают родственники, Альбус поскорее вышел во двор. Тишина, никто не мешает… Лучше было в самом деле сходить к сараю.

К удивлению Альбуса в лопухах послышалось мерное шипение. Трава зашевелилась, и к его удивлению к нему подползла толстая серая гадюка, напоминавшая садовый шланг. Ал было дернулся, но тотчас улыбнулся: гадюка, безусловно, хотела скрасить ему день. Или, может, он сам как-то позвал ее? Ал протянул руку и погладил гадюку по головке.

— Привет. Ты как здесь оказалась? — меланхолично спросил он.

— Я пришла к вам, Повелитель. Вам ведь грустно, Повелитель?

Альбус улыбнулся. Змеи во всем напоминали ему кошек: даже шипят и стрекочут точно также, как те мурчат. Только надо понимать их язык, чтобы уметь пообщаться с ними.

— Лучше зови меня друг! — мягко улыбнулся Альбус. — У тебя есть имя?

— Повелитель, нет— ответила гадюка.

— Тогда я назову тебя Эстер. Пойдет? — спросил мальчик.

— Конечно, Повелитель, спасибо! — охотно ответила змея. Ее язык в благодарность лизнул ладонь мальчика. Альбус механически погладил змеиную головку.

— Скажи, Эстер, а как ты сюда попала? Змеи ведь здесь не живут…

Ошибаешься, Повелитель…— прошипела змея. — Змеи живут везде…

— А это правда, что змеи понимают язык звезд? — спросил Альбус, глядя, как змейка поползла по руке.

— Змеи понимают звезды,— спокойно ответила змея. — Мы знаем его не хуже кентавров, но люди нас не понимают.

— А что говорят звезды о Круге Тьмы? — Спросил Ал, забыв об огорчениях.

Есть пророчество, что будут новая война и Новый Лорд, — ответила змея шипением. — Остальное звезды пока скрывают…

— Штирнер? — переспросил Альбус.

Туча невдалеке от дома стала намного темнее, словно совсем закрывая вершины видневшихся вдали лип. В воздухе стоял мокроватый запах приближавшейся грозы.

— Я не знаю, Повелитель… Звезды лишь говорят о новой войне…— прошипела змея.

— Хорошо… Приходи ко мне поболтать, Эстер! — Альбус задумчиво посмотрел на сарай.

Охотно, Повелитель— повеселела змея. — Одной мне в самом деле скучно.

Змея махнула темно-серым хвостом, и узорные кольца замелькали, уходя под бревна. Альбус задумчиво посмотрел на сгущавшиеся преддождевые облака. Сейчас ему, как никогда прежде, хотелось побольше узнать о Новом Лорде. Можно было бы снова поискать в Запретной секции, но вряд ли там лежала книга с названием «Новый Лорд». «А если бы и лежала, то, наверняка, на египетском!» — подумал ехидно Альбус. Помочь ему мог бы Горбин или Булстроуд. Мальчик снова задумался, не сходить ли в «Горбин и Бэрк» под видом похода в Косой переулок.

«Но это нечестно, Альбус!» — заспорил в голове тонкий детский голос.

«А что такое честно или нечестно? — заспорил другой, холодный и высокий голос. — Честно и нечестно — лишь две условности бытия, не более того».

«Как так?» — Спросил изумленный Ал, глядя на пошатнувшуюся стенку сарая.

«Реальность имеет много вариантов, — охотно заговорил голос. — Пойми, самый простой: тебя не спрашивали, ходил ли ты в Лютный переулок. Значит, ты не можешь солгать, если тебя не спрашивали».

Поражённый Альбус остановился возле склада инвентаря и посмотрел на грабли.

«Честно и нечестно предполагает, что ты кому-то подотчетен, — продолжал голос. — Но почему ты должен быть кому-то подотчетен?» — продолжал голос.

Альбус слушал как заворожённый. Сейчас он снова, как и в прошлом году при беседе с боггартом, чувствовал себя во власти странной магии, которой не мог противостоять.

«Мама и тётя Гермиона сказали бы, что я эгоист», — вздохнул Альбус.

«Альтруистов не существует, Альбус Северус! Все люди на Земле эгоисты; просто некоторые из корысти провозглашают себя думающими о других! Но только затем, — коварно шептал голос, — чтобы получить себе еще большую выгоду».

Зигзаг молнии окрасил тучу. Налетевший ветер встряхнул дерево и сбросил листья. Альбус только сейчас осознал, что голос похож на голос Духа из его снов. «Так нельзя!» — неуверенно прошептал он, глядя, как морщинистые гномы бегут в выступай траве.

* * *

В день рождения мамы Альбус проснулся около семи. Ему ужасно хотелось полежать ещё, но Ал прекрасно понимал, что этого ему никто не позволит. Однажды он проспал приезд матери, и она, войдя в его спальню, гневно бросила: «Я бы хоть из вежливости давно уже встала!» Альбус быстро сунул ноги в ботинки: все неприятные вещи надо делать быстро. Затем, собравшись, пошёл вниз на кухню.

В «Норе» по случаю праздника должна была собраться практически вся родня, даже Гермиона отыскала время, несмотря на постоянную занятость. Бабушка Молли решила сама испечь торт для любимой дочки. Она практически не пользовалась магией, предпочитая ручную работу, как магглы. Глядя, как бабушка размешивает густое тесто ложкой, близняшки удивлённо хлопали ресницами.

— Ничего себе, а? Видела?

— А ведь что сложного наколдовать? Интересно, что она дальше будет делать?

— Сначала яйца разбивала. Зачем, интересно, обязательно класть эти яйца? Не знаешь?

— Нет. Может, это секрет бабушки?

Спустя некоторое время торт был готов — очень красивый. Аккуратно обвитый белым кремом в форме маленьких роз, эта деталь казалась очень романтичной. В центре были воткнуты несколько клубник. Не зря старалась, весьма мило — подошло бы маме, как казалось Альбусу. Тем более, она всегда любила клубнику, с самого детства, и уплетала ее с огромным удовольствием.

— Надеюсь, Джинни понравится, — добродушно проговорила Молли. — Думаю, она уже должна бы вернуться из больницы.

Альбус подошёл к столу, но не успел он вставить и слова, как Люси смерила его презрительным взглядом.

— Ты еще здесь, змееныш? Как же достало твое шипение!

— Я и не сказал ещё ничего, успокойся, — холодно отозвался Альбус.

— Вот и хорошо, что не сказал! Вали отсюда и шипи, змееныш!

Кузины разразились звонким смехом. За этим смехом никто и не заметил, как Джинни аппарировала через камин. В свой день рождения она надела темно-синий брючный костюм. После больницы она стала выглядеть бодрее, хотя оставалась все еще очень бледной. Морщины на лице и синяки под глазами немного уменьшились, хотя лицо оставалось слегка отечным.

— Мой ещё не приехал? — спросила Джинни, на ходу обняв мать.

— Пока нет, — махнула рукой Молли, словно они с дочерью расстались только пару дней назад.

— Бродит где-то или опять под балдой, — скривилась Джиневра.

— Кто его знает, — вздохнула Молли. — Но настройся на лучшее: вдруг задержался на работе просто, или подарок ищет?

— Знаю я его подарки, — махнула рукой Джинни. — Глаза бы мои его подарки не видели!

— Налево бродит? — покачала Молли головой

— По мне хоть направо! — вздохнула Джинни, пройдя мимо буфета. — После Габи мне уже все равно.

— И что не сидится? — вздохнула Молли. — Жена, трое деток, карьера идёт…

Что Поттеру надо, ума не приложу! С детских лет жить в нашем доме — и ни малейшей благодарности. Детьми хоть занимается?

Пока Молли и Джинни болтали, дети собирались внизу, ожидая завтрака. Он, правда, предстоял скомканным из-за постоянно приезжавших гостей. Люси и Роза спорили о том, кто из многочисленной родни приедет первым, а кто поспеет к обеду. Сама именинница была, понятно, не в счёт: она под определение «гостьи» никак не подходила.

— Альбус, скорее! — Лили рванула его за руку. — Мама приехала!

— Ну… — неуверенно промямлил мальчик.

— Пошли, змееныш, маму поздравишь с нами! Мы тут общее поздравление придумали.

Альбус вздохнул. Вчера он начал читать удивительную книгу про загадку египетского папируса «Речения Ипувера» и возможной войне египтян с Аккадом, о которой маги постарались стереть память у магглов. Ему ужасно хотелось посмотреть, что будет дальше и сопоставить версии о катастрофе 2200 года до Рождества. Но поразмыслив с минуту, он решил, что так и впрямь будет лучше. Если он будет поздравлять мать сам, та наверняка к чему-то придерется; а хором со всеми поздравил — и свободен. Альбус пошел за сестрой: кажется, он начинал понимать, что именно там репетировали кузины.

Джинни, между тем, вернулась на кухню. На столе уже стоял торт, который показался имениннице красивым и нежным — видно было, что мать очень старалась сделать дочери приятное. Праздничный стол был разделен на две половины. На той, что для взрослых, стояли две бутылки — с водкой и красным вином, а также аккуратно нарезанная колбаса и белая рыба. На другой — торт, яблочный сок и ваза со сладостями. От глаз Джинни не укрылось, что Джеймс быстро ухватил маленькую шоколадку «Star» — она была настолько крошечной, что стащить её было очень просто, однако миссис Поттер сегодня была внимательной.

— Успеешь, налопаешься еще! — вдруг сорвалась она. — Здоровый малый, а все ведешь себя как пятилетний даун-переросток!

Джеймс попытался было улыбнуться, но, столкнувшись с холодным взглядом матери, сразу потупился. Сейчас её лучше было не злить.

— Мама, я просто хотел…

— Что хотел? Невтерпёжь? — холодно спросила Джинневра.

Вбежавшие Альбус и Лили потащили чуть растерянного Джеймса в центр. Дети построились в забавный треугольник: Лили в центре с листом бумаги, а ребята по бокам. Девочка слегка нахмурилась, будто желая что-то вспомнить, но быстро улыбнулась и начала с важным видом:

— Той, что поддержит, удружит, наставит,

Что никогда ни за что не подставит…

Той, с кем не надо никем притворяться,

Той, что умеет цвести и смеяться…

Пусть всё что может быть в мире дается,

Пусть тебе долго и ладно живется!

— Ой, Мерлин, — поморщилась Джинни. — Обязательно было цирк устраивать!

Лили быстро вручила матери рисунок с забавным медведем, держащим в одной лапе красный воздушный шар, а другую засунувшим в бочонок меда.

— Короче, мама, — начал Джеймс, шаркнув ногой. — Можно пожелать богатств, удачи и так далее, но это уже избито и не совсем то, так что мы все тебе желаем просто счастья, чтоб было понемногу, но всего!

— Спасибо, — фыркнула мать. — Мне лучшим подарком будет, если вы вести себя начнете нормально.

Альбусу хотелось сейчас, пожалуй, одного: как-нибудь тихонько исчезнуть, пока мать не придралась к чему-то еще. Хорошо бы вот сделать это на законных основаниях: так, чтобы помочь кому-то в чем-то. Проблема в том, что помощь от «змееныша» определенно не пожелает принять никто.

— Я сейчас! — важно шепнул Альбус сестре и побежал к выходу, словно его ожидало какое-то дело.

— Ты куда? — спросила Лили.

— Ну гости же… — сымпровизировал Ал.

— Ох, да, конечно… — Джинни присела на кожаный стул. — Гости, а у нас Мерлин знает что!

Выскочив из кухни, Альбус вздохнул. Вот хорошо бы ему дали роль мажордома: встречать гостей у двери и жать каждому из них руку! Вроде при деле, и никому на глаза не попадаешься: все скандалы проходят мимо тебя. Еще и уважают все за важное дело. Но мажордомов в доме у них не водилось, и Ал остановился на нижней ступеньке.

«Поэма «Проклятие Аккада» описывает ссору Нарам-Суэна с могущественным магом Энлилем, который заставлял магглов именовать себя богом, — вспомнились ему строки из недавно прочитанной книги. — Нарам-Суэн был слишком самоуверен, надеясь на защиту волшебницы Иннаны…»

Ал вздрогнул только тогда, когда почувствовал, что кто-то тянет его за рукав коричневого замшевого пиджака.

— Здравствуйте, — быстро произнес Альбус.

— Здравствуй, — приветливо махнула ему тетя Гермиона, вешая белое пальто. Она пришла в кремовой блузке и черной юбке-карандаш. Весьма красиво и без лишнего выпендрежа, как казалось Алу.

— Вот как вырос: того гляди перерастешь! Как ты? Как лето проходит? — мягко улыбнулась ему Гермиона.

— Все хорошо, — кивнул Альбус. — Сначала был у друга в гостях, потом приехал к бабушке и дедушке.

— Рада, что у тебя все хорошо. Надо бы найти именинницу.

Гермиона внимательно посмотрела на племянника. Альбусу показалось, будто тётя прекрасно знает, почему он вышел на лестницу. Мальчик снова почувствовал странную тяжесть в голове, которая, того и гляди, могло перерасти в боль.

— Тётя Гермиона… — замялся Альбус. — А нет ли у вас пособия по расшифровке шумерской клинописи?

— Альбус, ты читаешь нечто историческое? — поинтересовалась Гермиона.

— Да… — кивнул Альбус.

— Это прекрасно, но… Я прошу тебя быть осторожнее

— Хорошо, а что случилось? — чуть напрягся Альбус.

— Человеческая душа любит день, — сказала Гермиона, внимательно посмотрев на племянника. — Ей случается также влюбиться и в ночь. Влюбиться с таким пылом, что эта любовь может доводить людей, как и целые общества, до преступных и гибельных действий. Эти действия противоречат разуму, но тем не менее объяснимы, если смотреть на них под определенным углом зрения.

Альбус вздохнул. Лучше бы было, Мерлин, не начинать этот разговор с теткой. «Куплю в «Горбин и Бэрк!» — вдруг решил Ал.

— С днём рождения, Джинни, — улыбнулась Гермиона, когда Альбус открыл дверь кухни. От него не укрылся слегка испуганный взгляд Джеймса: видимо если Гермиона рядом, желание воображать сразу исчезает. — Рада видеть. Надеюсь, судьба будет баловать тебя радостными событиями, а дети будут слушаться и помогать.

— Куда же они денутся… — вздохнула Джинни. — Пока живу, вроде надеюсь, — грустно улыбнулась она.

Альбус вздрогнул и посмотрел на деревянные перила. Слова матери ему определенно не понравились.