На рассвете мы возродимся (гет)

Примечания:

Я прошу прощение за долгое отсутствие, друзья. Потому новая глава практически из печки. Налетайте!

Место, где должен был проходить турнир, было довольно живописно. К юго-западу от Харренхолла, между озером Божье Око на юге и обширной лесной полосой на северо-западе в двух милях от Харрентона раскинулась широкая поляна. Лесная полоса, окаймлявшая ее, состояла из древних дубов и ее более молодых товарищей кленов, ив и осин. Для турнира поляна была обнесена оградой, придававшей ей четырехугольную форму, образуя ристалище весьма внушительного размера. Ограда была увешана знаменами и стягами великих домов.

На западной и восточной сторонах ограды были установлены ворота, предназначенные для въезда участников на арену. А вдоль южной и северной сторон параллельно друг другу были возведены места для зрителей. С северной стороны на ограде были установлены галереи, увешанные гобеленами и драпировками в красно-черных цветах правящего дома. Здесь же, на балконах были расставлены столы с яствами, удобные кресла с мягкими подушками, слуги с опахалами уже стояли наготове. В самой середине висело огромное знамя с изображением трехглавого дракона. Перед ним возвышалось не менее внушительное кресло, вроде трона. Это была королевская ложа, укрытая от знойного летнего солнца плотным, шелковым балдахином. Тут, как и ожидалось, должны были сидеть члены королевского дома, а справа и слева великие лорды и леди. Ярусом ниже были места для лордов и леди, чье происхождение ставило их выше мелких землевладельцев, купцов и прочей зажиточной прослойки, но ниже великих господ. Иными словами, там сидели вассалы.

На противоположной стороне без каких-либо излишних и удобств должен был расположиться обычный люд, причем чем выше находилась скамья, тем более возвышенным было положение сидящего. Нетрудно догадаться, что простолюдины и чернь стояли или сидели внизу, у самого частокола. А те, кого такой вид не устраивал, получал прекрасную возможность созерцать раскинувшееся зрелище с ветвей наиболее близко растущих деревьев. Конечно же, наиболее шустрые еще с ночи заняли самые удачные ветки и теперь поглядывали на своих менее расторопных товарищей с откровенным превосходством.

Несмотря на ранний час, вокруг яблоку было негде упасть. Эшара вместе с беременной Элией и принцем Рейгаром прибыли к месту турнира около получаса назад. Глашатаи тут же объявили о прибытии принца с супругой, и объявление это было встречено радостными воплями и рукоплесканиями толпы. Эшара впервые воочию убедилась, как сильно простой народ обожает своего принца, и малодушно обрадовалась тому, что король еще не успел покинуть замок и не стал свидетелем этой сцены. Когда они, поздоровавшись с лордами и леди, расположились на крытой королевской ложе, Эшара обвела глазами ристалище. Вокруг суетливо сновали оруженосцы, отдавали приказы герольды, по периметру вытянулись солдаты для поддержания порядка. Но ни одного рыцаря Эшара так и не смогла разглядеть, о чем она не преминула сообщить своим спутникам.

— Дорогая, рыцари сейчас готовятся к состязанию, примеряют доспехи, но скоро мы их увидим. Не так ли, любовь моя? — обратилась Элия к супругу.

— Все верно, милая, — оторвался от своих мыслей Рейгар, и Эшара готова была поспорить, он даже не понял суть вопроса.

— Мой принц, а вы разве не будете участвовать? — поинтересовалась она.

— Буду, потому скоро я вас покину, — туманно ответил тот. — Но сперва я бы хотел убедиться, что все устроено с должной… ответственностью.

— Я совершенно ничего не понимаю в этих правилах, — задумчиво протянула Элия.

Рейгар, выискивавший кого-то в толпе, ответил не сразу и лишь спустя минуту до него дошло, что молчание затянулось. Искоса взглянув на жену, он бросил вопросительный взгляд на Эшару в немой мольбе о помощи. Та, закатив глаза, не столько ради него, сколько ради обидевшейся на проявленное к себе пренебрежение Элии, произнесла:

— К сожалению, ничем не могу вам помочь, моя принцесса. Все мои знания о правилах турниров ограничиваются лишь тем, что победитель в конце бывает один.

Благодарно взглянув на нее, Рейгар склонился к Элии и вкрадчиво произнес:

— Позволь я объясню тебе некоторые правила, дорогая.

Элия покосилась на него, продолжая для вида изображать оскорбленное достоинство, но промолчала, позволив Рейгару вполголоса втолковывать ей те самые правила. И снова Эшара почувствовала себя неуютно, будто подглядывая за чем-то невероятно интимным, хотя принц ни одним жестом не нарушил приличий. Но была некая чувственность в его плутовато-нежном взгляде, полуулыбке, которую Элия тщетно пыталась сдержать, отчего Эшара торопливо отвернулась. Однако голос Рейгара продолжал доноситься до нее.

— Видишь те пять шатров у западных ворот? — Поглядев в указанную сторону, Эшара увидела пять пышных шатров в цветах дома Уэнт. Перед каждым из них стоял оруженосец, представлявший своего рыцаря. — Это шатры Защитников. Сейчас это четверо сыновей и брат лорда Уэнта, сир Освелл. Они защищают нынешнюю королеву красоты, дочь лорда Уэнта. Сперва будет общий бой. Рыцари разделятся на два отряда и будут сражаться друг против друга. Победители получат возможность схлестнуться с сильнейшими, потому сегодня начнутся поединки проигравшего отряда. Начиная с сегодняшнего дня в течении семи дней рыцари будут вначале сражаться друг с другом, а затем победители будут поочередно вызывать на поединок Защитников, и победивший Защитника будет занимать его место. И так, пока не останется только пятеро рыцарей, тогда они сразятся друг с другом. Когда останется только один победитель, он решит, кто будет королевой красоты.

— И кого выберете в случае победы вы, мой принц? — полюбопытствовала Элия. Ее слова были чистой воды кокетством, ибо само предположение, что Рейгар может выбрать кого-то, кроме своей супруги, было смехотворно.

— Самую прекрасную из дам, — Рейгар коснулся губами ее ладони.

Тут Рейгар заметил в толпе приближавшегося к ним лорда Ланнистера под руку со своей дочерью. Балкон Ланнистера находился справа от них, по соседству со знаменами Старков. Поравнявшись с королевской четой, Тайвин отвесил Рейгару короткий кивок, а его дочь, выглядевшая недовольно и раздраженно, изобразила из себя нечто среднее между приветливой улыбкой и попыткой проглотить лимонную дольку. Прохладно кивнув Ланнистеру, Рейгар прошептал жене, что ему пора готовиться к поединку.

Оставшись вдвоем, Элия и Эшара начали обсуждать свою излюбленную тему: наряды и украшения других дам, не забывая приправлять свои комментарии безобидными (и не очень) женскими шпильками. Состязание уже должно было начаться, однако король опаздывал. Лорды все чаще нетерпеливо оглядывались в сторону замка, словно надеясь заметить приближавшегося к ним верхом короля, леди все сильнее и чаще взмахивали веерами, разрываясь между желанием избавиться от духоты и страхом испортить прически, над которыми корпели с самого рассвета. В толпе то и дело вспыхивали ссоры, кто-то кого-то толкал, кто-то пытался протиснуться вперед, страже приходилось чаще вмешиваться, а особо буйных и вовсе выгонять с арены.

Наконец, затрубили трубачи, и заозиравшиеся люди в последний момент заприметили спешившегося короля Эйриса в окружении своей гвардии. Высоко подняв голову и не обращая внимание на жидкие приветствия толпы, король бодро поднялся на свою ложу. Едва венценосная пятая точка коснулась мягкой перины, а увенчанная тяжелыми кольцами рука повелела садиться, как сгорбленные в поклоне подданные заняли свои места.

На ристалище вышел невысокий, плешивый человек средних лет в темно-синей мантии, отделанной серебром. За ним по бокам чинно встало еще двое одетых одинаково мужчин — герольды. Развернув длинный свиток, главный герольд, надрывая горло, зачитал свод правил предстоящего турнира, затем обратился к участникам, уповая на их честность и благородство, добавив, что нарушение правил будет караться исключением из турнира с последующим запретом участвовать в трех следующих турнирах. К удовольствию женской половины, он также сообщил, что во избежание повторения Эшфордского турнира, запомнившегося рядом несчастных случаев, в том числе трагичной гибелью принца Бейлора, в поединках будет использовано затупленное турнирное оружие. Последняя новость вызвала смешанную реакцию. Восторг со стороны благородных дам, беспокоившихся за своих возлюбленных, сыновей или просто фаворитов, недовольство и улюлюкание со стороны простолюдин, жаждущих лицезреть как можно больше благородной крови, показное презрение со стороны мужчин и рыцарей. Эшара была солидарна с женской половиной, хоть она и знала, что Эртур лучший из известных ей бойцов, но чисто женский страх, почти незаметный до того мига, мгновенно растаял.

После удара в гонг через западные и восточные ворота под аплодисменты и подбадривания зрителей начали верхом на конях въезжать рыцари. Затем последовала процедура выбора «противников» и «союзников», которую Эшара почти полностью благополучно упустила, будучи занята любованием статной фигурой своего брата, его жестами, взглядами, полуулыбками, успокаивающим похлопыванием по шее своего коня. Лишь несколько моментов отпечаталось в ее памяти: командующим Красной армии был избран принц Рейгар, а черной — могучий лорд Роберт Баратеон. Затем следовала длинная церемония выбора сторонников. Эртур ожидаемо присоединился к наследному принцу, а Нед Старк к Баратеону. Это были все имена, которые запомнила Эшара.

И когда нетерпение зевак и зрителей почти достигло пика, рыцари сошлись в схватке. Даже зная, что мечи и топоры их затуплены, Эшара вздрагивала каждый раз, когда, на ее взгляд, сталь проносилась в опасной близости от Эртура. Она, к слову, не следила за ходом сражения — она до рези в глазах всматривалась в знакомый силуэт. Эртур был великолепен. Он молниеносно и даже частенько играючи отражал атаки противников, в мгновение ока оказываясь в более выгодной позиции. Эртур был гибким и подвижным, создавалось впечатление, что тяжелые доспехи совершенно не стесняют его движений. В какой-то миг, он оказался окружен сразу тремя противниками. Повертев в руках мечи — Эртур не изменил своей манере сражаться двумя мечами — он ринулся в атаку. Эшаре показалось, хотя она и могла ошибаться из-за массивного шлема, что за мгновение до этого его губы растянулись в предвкушающей улыбке. В этом и заключался весь Эртур Дейн. Сдержанный, спокойный, непробиваемый в обычное время, он оживал лишь во время боя. Лишь держа в руке меч, он дышал полной грудью. С внезапной, совершенно нерациональной ревностью Эшара поняла, что никогда не займет в его сердце того места, которое занимала в нем пьянящая лихорадка боя.

Бой окончился победой с незначительным перевесом отряда принца Рейгара. Элия и Эшара рукоплескали на ногах, пока рыцари покидали ристалище, освобождая его юрким слугам, что спешили очистить поле, подобрать оружие и подготовить все к одиночным пешим поединкам. Находившиеся в королевской ложе лорды Малого Совета принялись возбужденно обсуждать сражение. От них Эшара узнала, что преимущество Красного отряда над Черным было незначительным, учитывая, какие рыцари сражались на стороне лорда Баратеона. Особенно впечатлили братья Старки, старший и средний, и Барристан Селми. Оберин Мартелл не изменил себе и вновь использовал грязные приемы, однако умудрялся делать это столь выверенно, что герольдам не хватило достаточных оснований для исключения его из турнира. Рейгару так и не довелось сразиться с Робертом Баратеоном, которого не без труда одолели вместе сир Дарри и сир Ливен.

После последовал почти часовой перерыв, во время которого трубадуры и менестрели соревновались в остроумии и импровизации, на ходу придумывая мотивы и веселые напевы прошедшему сражению. Простой народ, известный своей непритязательностью, на ура встречал каждую шутку артистов, особенно если она была приправлена известной долей непристойности.

Последовавшие затем сражения запомнились Эшаре малым: сир Эддард Старк, отчаянно краснея и смущаясь, все же нашел в себе решимости подойти к ней первым и попросить ее платок. Причин отказывать очаровательному в своей застенчивости сыну Рикарда Старка у дорнийки не было. Правда, в глубине души она надеялась сохранить платок для брата, но делать было нечего, и вскоре ее сиреневый платок украшал рукоять старковского меча.

Наблюдая одним глазом за поединками и искренне радуясь победе Неда, она заметила, как переодевшийся в обычную одежду Рейгар вернулся в ложу, как официально и сухо король поздравил его с победой, не выразив при этом ни грамма радости или отцовской гордости.

* * *

Тайвин плеснул вино в два кубка и, вставив пробку в горло бутыли, водрузил ее на место. Вино, как и само это заведение было довольно низкосортным, но за неимением лучшего приходилось довольствоваться тем, что есть.

— Итак, — произнес он, не оборачиваясь, — как себя зарекомендовал новый десница? Уже успел вылизать до блеска сапоги вашего отца?

Голос все еще звучал слегка хрипло, но хрипота эта была сейчас как нельзя кстати. Позади раздался негромкий смешок. Развернувшись, Тайвин направился к сидевшему в одном из кресел Рейгару и протянул ему один из кубков. Даже сейчас, когда никто, кроме наследника, не мог его видеть, Тайвин продолжал держать идеально прямую спину. Ссутулься один раз — и будешь сутулиться всегда.

Они находились в одном из трех борделей Харрентона поздним вечером, после первого насыщенного дня турнира. Так как встреча наследного принца и бывшего десницы, проходи она в лагере или в Харренхолле, уже на утро стала бы достоянием всего Малого Совета, приходилось прибегать к подобным уловкам. Внушительный звенящий мешочек хозяйке борделя — и Тайвин Ланнистер попадал прямиком в комнату, где, по идее, должен был инкогнито развлекаться принц Рейгар.

— Лорд Мериуэзер отличается весьма покладистым характером, — с едва уловимыми нотками презрения заметил последний. — Он говорит только то, что король желает слышать, а когда сказать что-либо приятное королевскому слуху ему нечего, он благоразумно отмалчивается.

— Он дойдет до степеней известных, ведь нынче любят бессловесных. — Фраза из какой-то не то пьесы, не то поэмы сама всплыла на ум. — Плоды подобного союза Вестеросу придется еще расхлебывать. Умный и рассудительный король может позволить себе недалекого десницу, глупый король обязан озаботиться умными советниками. Но когда глупому королю сопутствуют бестолковые советники, страна катится в пекло.

С этими словами он уселся в свободное кресло, издавшее жалобный скрип.

— Осторожнее, милорд. Я могу грешным делом решить, что вы придерживаетесь дурного мнения о моем отце, — насмешливо протянул принц.

— Однажды, помнится, я уже высказал вам все, что думаю о вашем отце. И хотя тогда вы были куда более непримиримы и битком набиты высокими ценностями, моя голова так и не слетела с плеч.

— Вы предпочли бы иной исход? — вежливо поинтересовался Рейгар.

Тайвин до ответа не снизошел, правильно рассудив, что вопрос был риторический. Тот разговор, пропитанный сладковатым ароматом гниющей верности, произошедший несколько лет назад в тишине палатки возле взятого в осаду Сумеречного Дола, он помнил очень хорошо. Тогда Тайвин рискнул так, как не рисковал до этого, пожалуй, никогда. Рейгар в то время еще не утратил веры в отца и в свои возвышенные идеалы.

Ланнистер вспомнил, как тогда исказилось негодованием и праведным гневом лицо юного принца, едва с уст десницы слетели слова о «более достойном короле». Однако несмотря на возмущение, Рейгар не выдал содержание того разговора никому. А ведь одного его слова было бы достаточно, чтобы Ланнистер закончил свои дни на плахе. Именно тогда Тайвин впервые задумался о том, что принц Рейгар не так прост, как кажется. Благородство и доблесть в нем прекрасно уживались с дальновидностью и расчетливостью — смесь редко совместимая в одном человеке. Но глядя на принца сейчас, Тайвин пытался разгадать, сколько этого пресловутого благородства еще сохранилось в том задумчивом, мечтательном юнце, даже не грезившем о троне.

— Должен признаться, я восхищен вашей дерзостью и безрассудством, — так и не дождавшись ответа, продолжил Рейгар. — Так дразнить моего отца… на такое не решился бы даже я. Признайтесь, милорд, вы на самом деле переболели кашельной хворью?

— Скажем так, я слегка простудился. И воспользовался этим, чтобы отдохнуть по дороге сюда, — слегка дернул плечом Тайвин.

— У этой выходки была какая-то цель, или вы просто тешили свое самолюбие?

— Ланнистеры всегда платят долги, мой принц.

Эйрис сильно задолжал ему за эти годы. Когда публично высмеивал или оспаривал его советы. Когда демонстративно шел наперекор, давая повод придворным думать, будто Тайвина можно уже не опасаться и с ним можно не считаться. Когда при всех отпускал сальные шутки по отношению к его Джоанне, делая Тайвина предметом плоских острот. Когда отказался женить сына на его дочери, будто Ланнистеры не были достойны подобной чести. И, наконец, публичное посвящение Джейме в рыцари Королевской Гвардии без всякой на то необходимости стало последней каплей.

Тайвин устремил на Рейгара свой острый взгляд, выдержать который были в состоянии далеко не все. Люди говорили, что Тайвин Ланнистер проникает в самые глубокие потемки душ и внушает людям подчинение одним этим взглядом. Разумеется, это было полной чепухой. Однако эта чепуха страшно льстила ему. Рейгар, к его чести, совершенно спокойно выдержал взгляд бывшего десницы. Более того, слегка откинув голову назад, он глядел на него чуть опустив веки, словно рассматривая давно изученную картину на стене. И Тайвин на мгновение даже усомнился в том, не читал ли прямо сейчас этот юнец его, как открытую книгу.

— Теперь, когда я удовлетворил ваше любопытство, могу я расчитывать на встречную любезность? — перешел к делу Тайвин. Рейгар в ответ сделал приглашающий жест рукой. — Как далеко вы готовы зайти?

— Я собираюсь сместить своего отца с трона, это достаточно далеко?

Сдержанный ответ нисколько не удовлетворил Ланнистера. Откинувшись назад, он поставил локти на подлокотники и скрестил пальцы у лица.

— Когда несколько месяцев назад вы, посетив Красный замок, чтобы представить ко двору принцессу Рейнис, пришли ко мне, я был в замешательстве, — заговорил Тайвин, рассматривая безвкусный орнамент стола. — Я хорошо помню все, что вы в тот день говорили, и все это было мною тогда поставлено под сомнение.

— Вы думали, что я всего лишь наивный, мечтательный мальчишка, тронувшийся умом? — с нотками веселья полюбопытствовал Рейгар?

Теперь пришел черед Тайвину ухмыляться. Правда, даже улыбка у него, как правило, выходила колючей.

— Вы и сейчас мальчишка, но суть не в этом. Я знаю вас с самого детства, мой принц. Думаете, я бы предложил брак своей единственной дочери с безмозглым мечтателем? — Тайвин хмыкнул. — О нет, в том, что вас отличает острый ум, я не сомневался никогда. Но вот в том, сопутствует ли этому уму сталь, я не был уверен. По крайней мере, пока вы не заявили мне, что пришло время железному трону сменить хозяина. Кажется, так вы выразились?

Рейгар лишь приподнял бровь в своей излюбленной манере.

— К чему вся эта ностальгическая прелюдия, милорд? Я не хуже вас помню содержание той беседы. Как и то, что вы согласились оказать мне поддержку при одном единственном условии. — Рейгар поджал губы. — Вы передумали?

— Мои условия прежние, — холодно отозвался Тайвин. — Я снова стану десницей при вас, а Джейме под благовидным предлогом покинет Королевскую Гвардию. Но не только это, разумеется, стало причиной моего согласия. Я искренне верил тогда у Сумеречного Дола, и верю до сих пор, что вы станете куда лучшим королем, чем ваш отец. Куда более достойным. Потому в предстоящей борьбе, а ее отголоски слышны уже сейчас, я собираюсь поддержать именно вас.

— И я рад это слышать.

— Но, — продолжил Тайвин, не дав сбить себя с курса, — умный человек — а мы с вами, хочется верить, умные люди, — выбирая себе попутчика, всегда в первую очередь должен задавать себе два вопроса.

— Какие же, милорд? — с искренним интересом спросил Рейгар.

Эта черта в молодом принце всегда импонировала Тайвину. В отличие от своего отца, Рейгар был крайне любознателен и никогда не воротил нос от возможности узнать нечто новое или получить совет от более опытных людей. А еще Ланнистер интуитивно чувствовал, что наследный принц испытывает к нему куда больше уважения, чем к собственному отцу. Перспектива быть десницей при короле, что слышит твое мнение и уважает твое слово, была очень заманчива.

— Первый: по пути ли вам. Второй, как долго вам будет по пути.

Тайвин замолчал, дав принцу переварить эту мысль. Рейгар слегка нахмурился, как всегда, когда пытался разгадать сложную задачу. И это была еще одна черта, нравившаяся Тайвину: Рейгар умел заглядывать в самую суть вещей. Он никогда не довольствовался поверхностным смыслом, стараясь уловить то, что таилось между строк.

— Понимаю, — наконец, кивнул он. — Это хороший совет, милорд. Я его запомню.

— В таком случае, будем друг с другом честны, раз уж мы собираемся стать попутчиками. Как далеко вы готовы зайти? Если сместить Эйриса не выйдет, если что-то пойдет не так, вы отступитесь и будете ждать свою судьбу или пойдете дальше?

— Разве можно окунуть ноги в воду и понадеяться, что они не промокнут? — вопросом на вопрос ответил Рейгар. Расслабленность медленно стиралась с его лица, и Тайвин видел, как тонкая морщинка пролегла на его переносице. — Если ничего не выйдет, если Великие дома меня не поддержат, у меня будет только два пути — на плаху или на поле битвы.

— Но готовы ли вы восстать против Эйриса в полном смысле этого слова? Готовы ли вы сделать то, на что решился Деймон Блэкфайр?

Рейгар молчал, и Тайвин ощутил слабый прилив разочарования и раздражения. Все же, он еще мальчишка.

— Вот об этом я и говорю, — раздраженно дернув рукой, Тайвин встал и подошел к окну. — Вы слишком самонадеянны. Вы пришли сюда с твердой уверенностью, что все Великие дома вас поддержат. Конечно, ведь кому охота быть следующим горящим факелом на потеху Эйриса! Но вы даже не допустили мысли, что ваша авантюра с Великим Советом может не выгореть.

— Разумеется, я допускал такую мысль, — раздался позади недовольный голос Рейгара, которому явно не понравилось, что его отчитывают, как ребенка. — Но в таком случае меня ждет смерть, и я это прекрасно понимаю. Считайте, что я поставил на карту все. Но у меня есть все основания расчитывать на поддержку Великих домов.

— И что это за основания? — Тайвин развернулся в пол оборота.

Поколебавшись, Рейгар заговорил.

— Варис сообщал мне, что кое-какие дома, а именно Старки, Аррены, Талли и, вероятно, Баратеоны что-то планируют. Возможно, переворот.

Лицо Тайвина вытянулось.

— Это точно?

— Нет. Однако доказательств, пусть и непрямых, достаточно. Наша цель убедить их отказаться от своих планов и предложить им поддержать меня.

Тайвин скрестил руки за спиной, невидящим взглядом уставившись в окно. Они находились на третьем этаже, но даже отсюда до них доносились голоса захмелевших гуляк, распевавших «Дорнийскую жену».

— Это плохо, — наконец, вынес он очевидный вердикт. — С чего вы решили, что они клюнут?

— Быть может, если я сообщу о знаменосцах Ланнистеров, Тиреллов и Мартеллов, стоящих за мной, это заставит их сбавить обороты? — хитро, но не очень уверенно улыбнулся Рейгар.

Ланнистер не стал отвечать сразу. Некоторое время он обдумывал свалившуюся на него, как снег на голову, информацию. Поводов сомневаться в связях и возможностях Вариса не было, в отличие от него самого. Если отбросить вероятность его лжи, что значат эти сведения? Постепенно картина начала обретать новый смысл. Старки внезапно роднящиеся с Талли и Баратеонами, Талли, роднящиеся с Арренами, средний сын Рикарда, воспитывающийся у Джона Аррена… Нет, определенно в словах евнуха есть смысл.

Если это так, что именно они планируют, свергнуть Эйриса и посадить на трон Рейгара или разом избавиться от обоих Таргариенов, сделав наследником малолетнего Визериса? Тогда они могли бы создать совет регентов и управлять страной через регентство. А может… Нет, это слишком смело, особенно для таких осторожных ужей, как Джон Аррен и Хостер Талли. Позади раздалось покашливание.

— Я еще ни словом не обмолвился о Тиреллах, — мрачно заметил Ланнистер.

— Значит, пришло время обмолвиться.

Тайвин смерил принца недовольным взглядом и вернулся к креслу.

— Я побывал в Хайгардене прошлой луной, — начал издалека Тайвин. — И говорил с Тиреллами.

— С Мейсом?

— Чушь какая. С Оленной, разумеется. Она женщина куда умнее многих мужей. И она поняла, что из себя представляет Эйрис намного раньше меня. — Губы сами по себе растянулись в улыбку. — В свое время она пошла на дикую авантюру, лишь бы не выходить за вашего отца.

— Какую? — без особого интереса спросил Рейгар.

— Переспала с обещанным ее сестре Лютором Тиреллом. Впрочем, женские сплетни меня не волнуют. Но замечали ли вы, мой принц, за некоторыми женщинами умение смотреть в самую суть вещей, куда наш грубый мужской взор проникнуть не в состоянии? Так вот, Оленна именно из таких женщин. Мне даже не пришлось долго обрисовывать ей перспективы длительного правления Эйриса. Не успел я открыть рот, как она огорошила меня вопросом. Хотите знать, что она у меня спросила? — Тайвин ухмыльнулся, прежде чем продолжить: «Скажите, милорд, сколько еще безумств должен совершить Безумный король Эйрис, прежде чем мы поймем, что он годится для трона не больше, чем взбесившийся пес?».

— Она так и сказала? — от изумления Рейгар даже подался вперед и, получив от собеседника утвердительный кивок, от души расхохотался. — Клянусь богами, эта женщина либо безумнее моего отца, либо я обязан посвятить ее в рыцари!

— Иными словами, Оленна охотно согласилась, что Великий Совет лучшее решение из возможных. Следом мы побеседовали уже с ее сыном. Этот малый тщеславен, но глуп. А его мать прекрасно умеет играть на этих его пороках. Так что теперь Мейс готов выставить в случае необходимости своих знаменосцев.

Рейгар задумчиво приложил пальцы к губам. Глаза его поблескивали в полутемной комнате, освещенной лишь несколькими десятками свеч.

— Знаменосцы Тиреллов. Могут ли они воспротивиться? Кто-то вроде Хайтауэров или Рованов могут вспомнить Тиреллам парочку старых обид и отказаться подчиняться.

— Не думаю. Золото решает все, а у Тиреллов его вполне достаточно. Тех, с кем договориться не удастся, Оленна привяжет к себе золотом или щедрыми обещаниями.

Рейгар понимающе кивнул.

— В таком случае, у нас Ланнистеры, Тиреллы, Мартеллы и флот Веларионов. Еще Оберин сколотил небольшой отряд наемников и пообщался с некоторыми знаменосцами своего брата.

Тайвин презрительно закатил глаза. Этот дорниец по неизвестным причинам не вызывал у него доверия, да и сколько-нибудь теплых чувств. Взбалмошный, хитрый, непредсказуемый, опасный. С женитьбой на Элии Рейгар, безусловно, обрел союзников в лице Мартеллов, но и Мартеллы получили не мало. Впервые со времен Дейрона Лжерожденного они получили возможность укрепить свои позиции при дворе, и одним Семерым известно, во что это выльется Семи Королевствам. Вслух же он произнес:

— Возвращаясь к нашим злодеям. Как вы собираетесь их убеждать?

— Не я, а вы. — Рейгар отпил вина. — Вы поговорите с Хостером Талли, я убежден, что он — слабое звено их небольшой компании. Постарайтесь убедить его. Объясните ему, что нам известна их маленькая авантюра, и что начинать войну сейчас им крайне не выгодно, учитывая положение дел и мои позиции. — Рейгар на мгновение запнулся, будто ему пришла в голову занятная идея. — Можете даже намекнуть, что в случае его упрямства, король может узнать об их планах, и может случиться, что в первую очередь в заговоре обвинят его младшего брата и единственного сына. Тогда, когда гнев короля обрушится на них, дом Талли будет стерт с лица земли. Если же он согласится принять мою сторону, я так и быть, забуду про его участие в этом позорящем его дом заговоре.

Тайвин оценил идею по достоинству. Его изощренный ум тут же представил себе примерную схему предстоящего разговора. Немного здравых рассуждений о военных сложностях, щепотка угроз и толика обещаний — и Хостер Талли, не отличавшийся ни воинственностью, ни выдержкой, ни особой храбростью, должен будет сломаться.

— А остальные?

— Я бы пообщался с Рикардом Старком, но он не соизволил приехать, а его старший сын не внушает мне доверия, он всего лишь мелкая, ничего не решающая пешка. Не факт даже, что он в курсе дел. Я побеседую с Джоном Арреном, — устало ответил Рейгар, помассировав переносицу. — Никак не могу понять, кто из них зачинщик — Аррен или Старк, и что я могу им противопоставить.

Ланнистер понял, что у него таким завуалированным образом просят совета.

— Не говорите Аррену, что осведомлены о его замыслах. Намекните только, что большая половина Вестероса готова поддержать вас в случае непредвиденных обстоятельств. Говорите размыто, но так, чтобы он усомнился в собственных сообщниках. Можете даже пару раз пообщаться с Мейсом и со мной у него на виду. Джон Аррен не глуп, он поймет, что это значит. Но позвольте спросить, почему вы не хотите, чтобы я с ним поговорил?

— Потому, что Джон Аррен слишком сильная фигура на этой доске, чтобы я посылал к нему своих парламентеров. — Покачал головой Рейгар. — Он должен видеть, насколько серьезно настроен именно я, раз пришел к нему лично. Должен видеть во мне мужчину, а не мальчика-арфиста. Только так я смогу убедить его не связываться со мной.

— Что ж, это мудро, — согласился Ланнистер и принялся рассуждать. — Если Талли сменят лагерь, а Аррены засомневаются, позиции Старков и Баратеонов сильно пострадают. Они не посмеют открыто восстать еще некоторое время, но они могут решить поддержать Эйриса, как менее популярного в Вестеросе короля, которого будет проще сместить после.

— Если все пойдет как надо, то на Великом Совете они будут в меньшинстве. А уж после моего восшествия на престол…

— После вашего восшествия первым делом вы должны будете переломать им крылья, чтобы более никому из них неповадно было даже думать о восстании.

— Чтобы после менестрели сочинили песню про «Старков из Винтерфелла» или «Баратеонов из Предела»? — улыбнулся Рейгар.

Тайвин уловил намек и криво усмехнулся.

— Пример соседа, как правило, бывает самым запоминающимся уроком. Если вы хотите быть хорошим королем, вы должны помнить, что порой вовремя проявленная жестокость становится милосердием для всех тех, кто этот урок усвоил. Думаете, почему эта песенка про «Рейнов» так распространилась?

— Вам она нравится, — ответил Рейгар, уверенный, что не будь воля самого Тайвина, эту песню забыли бы так же быстро, как и самого певца, ее сочинившего.

— Она навечно сделала мое имя синонимом беспощадности, но она не дает людям забыть, на что я способен и уберегает их от необдуманных поступков, а мою семью от опасности удара в спину.

Это был один из тех редких случаев, когда Тайвин говорил искренне и честно, и Таргариен оценил это. Рейгар задумчиво повертел в руке пустой кубок и ответил не сразу. На некоторое время комната погрузилась в тишину. Все важные вопросы они обсудили, и сейчас оставалось лишь обдумывать все произнесенное.

— Что ж, милорд, — нарушил молчание принц, вставая, — завтра нас ждет насыщенный день, и я надеюсь, он будет плодотворен. А пока мне пора возвращаться к моей беременной супруге.

Подойдя к Тайвину, Рейгар положил руки ему на плечи.

— Я рос на ваших взглядах и суждениях, вы были мне примером для подражания. Вы один из немногих людей, милорд, кому я доверяю безоговорочно. И я обещаю вам, что вы не пожалеете о поддержке, оказанной мне сегодня.

Тайвин кивнул, показывая, что услышал его. Без лишней скромности он мог сказать, что слова наследника вовсе не были пустой вежливостью. Сейчас жизнь Рейгара Таргариена не в последнюю очередь зависела от Ланнистера, его самого могущественного союзника.

* * *

Подобрав полы своей мантии, лорд Варис грузно спускался по стертым ступенькам, направляясь в сторону подземелий. Варис всеми фибрами души ненавидел подземелья любых мастей. Сырость, запах гнили и крысиных испражнений, затхлость воздуха, тьма, обволакивающая тебя со всех сторон и чувство безнадежности, словно ты уже никогда не увидишь солнечного света — все это слишком ярко напоминало ему те короткие дни, когда проклятый колдун держал его у себя в подвале.

Однако не мог он отрицать и их бесспорную полезность. Та же тьма является лучшей сообщницей, верной хранительницей тайн, если только удастся заполучить ее себе в союзницы. Здесь, в этих узких коридорах, под невысокими сводами водятся не только лишь омерзительные, хвостатые голодные крысы, но и маленькие, шустрые пташки, глазастые и ушастые, быстрые, незаметные и… вечно голодные.

И прямо сейчас одна из его Пташек нетерпеливо дожидалась его за одним из поворотов. Не успел он сказать и слова, как мелкая оборванка вырвала из его руки сверток и, расположившись прямо на полу, начала торопливо его разворачивать. Пока Пташка жадно поглощала принесенный ей ужин, Варис подошел к настенному факелу и, повозившись немного с кремнем, наконец, зажег его. Затем присел на корточки перед ребенком.

Девочке было на вид не больше семи-восьми лет, но Варис по опыту знал, что уличные дети бывают старше, чем кажутся — сказывается постоянное недоедание и худоба. А еще они часто прячутся в подземельях, редко видя солнечный свет, от чего и рост у них бывает невысок.

— Не торопись, хорошенько пережевывай, — с отеческой заботой произнес он. — Еда никуда от тебя не убежит.

Девочка бросила на него взгляд исподлобья, но есть стала медленнее. Впервые Варис завел себе Пташек несколько лет назад, когда начал подкармливать мелких бродяжек. Чуть позже, наблюдая за этими бегающими глазами, подмечая их развившуюся в силу образа жизни наблюдательность, он придумал дерзкий способ, как их использовать. И правда, что плохого в том, чтобы мелкие оборванцы зарабатывали свой хлеб. Чем не честный труд?

С тех пор его сеть сильно разрослась, его паутина оплела весь Вестерос и даже ближайшие города Эссоса. Варис заботился о своих Пташках. В каждом городе у него были доверенные лица, единственной обязанностью которых было кормить, а вернее подкармливать, и поить его маленьких шпионов. Ему хотелось верить, что он совершает благое дело, не давая детям умирать с голоду, но в глубине души — а Варис не привык лгать самому себе — он знал, что его благотворительная деятельность никогда не развернулась бы так широко, не приноси она ему столько пользы. Да и Пташки привыкли, что хлеб нужно заслужить и с пустыми руками их никто кормить не будет. Вот такое вот циничное благородство. Или благородный цинизм? Варис не утруждал себя размышлением над изворотливыми каламбурами.

Когда девочка проглотила последний кусок и неуклюже вытерла рот замызганным рукавом, Варис спросил:

— Итак, чем ты меня порадуешь?

— Этой ночью старик Талли и Джон Аррен посещали палатку Брандона Старка.

— Кто-то еще там был? Младшие Старки, Роберт Баратеон, возможно, Тайвин Ланнистер или кто-то из Тиреллов? — деловито перечислил Варис.

— Нет, только эти, — покачала головой девочка. — А потом в полночь они вместе покинули его палатку. Я расслышала часть их разговора. Вот, что они говорили:

«— Ты доверяешь этому мальчишке?

— Он твой зять, не мой. Да и с чего нам ему не доверять, он хорошо себя зарекомендовал.

— Я не о том. Он вспыльчив и не осторожен. А еще заносчив и самонадеян. Это может сыграть с нами дурную шутку.

— В любом случае, нам остается только ждать обещанного сигнала. Послезавтра все решится…»

— Потом они ушли дальше, и я больше ничего не слышала, — закончила Пташка.

— Что еще за сигнал? — нахмурился Варис, Пташка пожала плечами, как бы говоря, что не ведает. — Проклятье! Это ничтожно мало! Они что-то затевают у нас под носом, а мы даже не знаем, какой сигнал и для чего будет подан! Да, еще и послезавтра!

Варис даже не пытался скрыть свое разочарование. В этот раз Пташка его подвела. Поразмыслив немного и успев несколько раз мысленно послать всех и вся в Пекло, он самым ласковым тоном, слегка напугавшим босячку своим резким переходом, промолвил:

— Я собирался как следует наградить тебя, дорогая, — в доказательство он выудил из складки мантии небольшой мешок с серебряными. — Но, боюсь, в этот раз придется ограничится этим, — он вытащил из мешка пару монет и с самым сожалеющим видом положил их на пол, будто родитель, вынужденный нехотя наказывать ребенка. — Если хочешь получить остальное, узнай мне все. Подключи остальных своих братьев и сестер. Надо будет, проберитесь в их палатки, но чтобы завтра у меня были сведения. Ты поняла?

Девчушка, чьи неизменно голодные глаза загорелись при виде монет — а ведь на эти деньги она могла месяц не знать голода! — с готовностью кивнула.

Уже покидая подземелья, Варис задумался над тем, стоит ли сообщать обо всем этом королю. Да, Рейгар запретил. Да, в случае успеха незнание Эйриса будет им на руку, и тогда Рейгар сможет разобраться с горе заговорщиками по-своему. А в том, что его затейливый ум сумеет обернуть данную ситуацию с максимальной выгодой для себя, пентошиец не сомневался. Но, что если они не преуспеют? С Эйриса станется казнить самого Вариса за бесполезностью. Евнух вздохнул, подумав, что сообщить королю все же придется. Следующая мысль заключалась в том, а не вернуться ли ему в Пентос, послав Вестерос с его неотесанными лордами в Пекло.