Душа (джен)

Примечания:

Скетчи с маленьким Азриэлем и Чарой при жизни: https://vk.com/wall-206327178_690

— Фриск, давай быстрее, пока Ториэль ушла!

Лютер тянет меня за собой и не намеревается сбавлять темп. Минут десять назад он сказал, что хочет показать мне кое-что «невероятно крутое». Только я не понимаю, к чему такая спешка? Мы пробегаем комнату, где обычно скапливаются несколько Фроггитов со своими братьями Рофггитами, и заворачиваем налево. Наконец, Лютер останавливается. Я прикладываю к груди руку, чтобы восстановить дыхание, как он вновь меня куда-то ведёт.

Мы заходим в небольшое помещение, сверху донизу покрытое паутиной. Парень копается в карманах и достаёт несколько монет. Лютер оглядывается на меня с загадочной улыбкой.

— Каждую неделю Азриэль мне даёт десять золотых, чтобы я смог купить себе кое-что, что Ториэль запрещает. Но запретный плод сладок, Фриск, — кладёт руку мне на плечо. — В прямом смысле. Я немного подкопил и теперь смогу и тебе взять один.

Из его слов сложно было что-то понять. Ещё эта комната… Я его совершенно не понимаю.

Лютер подталкивает меня к одному из углов, забитому паутиной, рядом с которым стоит табличка. Он садится на корточки и кладёт горсть монет.

— Короч, здесь можно купить Паучий пончик, а там, — указывает на правый угол, — Паучий сидр — сладкий, что капец! Ториэль запрещает питаться столь… Ну… непонятной едой. Типа, смотри.

Парень настойчиво заставляет меня присесть рядом с ним и тычет пальцем в паутину. На неё выбегают несколько крупных чёрных паучков и притаскивают на своих спинах два пончика, покрытых фиолетовой глазурью с белыми полосками, похожими на паутинки. Они уже были отчасти запакованы в бумажку. Лютер берёт себе один, а второй протягивает мне.

— Ешь, — уже жуёт свой пончик и продолжает фразу: — Тфы не пофалеешь.

Я сглатываю слюну и всё же беру сладость. Раньше я никогда не пробовала пончики, поэтому даже не знаю, какие они должны быть на вкус. Или какие их делают люди. А этот же… Его принесли пауки… Не зря Ториэль запрещает кушать подобное. Сомневаясь перед первым укусом, я поглядываю на Лютера, что облизывает пальцы от глазури. Он замечает мой взгляд и широко улыбается.

«Он уже весь съел… Неужели настолько вкусно?»

Последний раз смотрю на пончик и всё же откусываю. Он мягкий и сладкий. Разжёвываю и не могу понять, какой вкус у глазури. Или я не знаю такого вкуса. Наверно, это первый случай, когда еда монстров — это то, чего нельзя встретить на Поверхности.

— Вкусно? — Лютер подпирает рукой щёку и в ожидании смотрит на меня.

— Угу! — киваю головой и откусываю ещё кусочек.

— Хах, это хорошо, — прикрывает глаза. — Кстати, Фриск, я ещё не спрашивал…

Я поворачиваюсь к Лютеру и опускаю вниз на половину съеденный пончик.

— Да и не хотел спрашивать при Ториэль, — взъерошивает волосы и прикасается пальцами к шее. — Вообще, как там, в Снежнеграде, за пределами Руин? Я лишь интересуюсь, Руины меня вполне устраивают — вот и всё.

На пару секунд я удивилась его вопросу. Он редко когда что-то спрашивает у меня. Это вызывает у меня улыбку.

— Эм-м-м, — неуверенно протягиваю я. — Там холодно и много снега. А ещё в центре города стоит большая ёлка! — вскидываю рукой вверх. — Очень красивая! Там я своего друга встретила, Кида. Это жёлтокожий мальчик с хвостом, как у ящерицы, он ещё рыжий.

— Как у ящерицы? — вскидывает бровью Лютер.

— Ага, — киваю головой. — Он иногда машет им словно собака, когда счастлив. Мы с ним весь город обошли.

— Хм! Интересно, — хмыкает парень. — Знаешь, когда ты на днях ушла с Ториэль и Азриэлем в Снежнеград, я серьёзно был обижен. Я люблю Руины, но при этому хочу побывать в каждой точке Подземелья, если есть такая возможность.

Понимаю его. Мне тоже интересно, что там, за пределом Снежнеграда. Кид рассказывал, что дальше идёт Водопадье, где много воды и светящихся камней. Больше всего мне понравился рассказ об говорящих цветах — Эхо-цветах. Кид говорил, что о них им даже сам Король Азгор рассказывал. За Водопадьем следует Жаркоземье. Чара объясняла, мол, его название говорит само за себя. А уже дальше Столица. И БАРЬЕР, через который я могу покинуть Подземелье и вернуться домой. Но я согласна с Лютером: также хочу везде побывать и попробовать всякую разную еду монстров, как эти Паучьи пончики.

— Может спросим у Ториэль, можно ли и тебе будет выходить в Снежнеград? — предлагаю я. Лютер встает на ноги и отряхивает с себя всякий мусор.

— Не думаю, что она разрешит, — выгибается он в спине и кряхтит. — Ну-у-у! Кхм! Прошло же уже пять дней с того раза, как ты навестила своих друзей в Снежнеграде. А что Ториэль, что Азриэль молчат, — протягивает мне руку.

— Ториэль, вроде, готовится к собеседованию в школу, — я хватаюсь за протянутую ладонь и тоже встаю.

— Ага. Только долго чёт.

— Есть такое.

Я смотрю на остатки пончика и съедаю его за один раз. Вдруг мимо пролетает Пьер. Заметив нас, призрак останавливается и подлетает к нам.

— Прив, Лют! — вскидывает он рукой. — И тебе, Фрис!

— Йоу, чувак, — наклоняет голову в бок Лютер. Я лишь машу ладонью.

— Вы куда идёте? — закинув руки за голову, спрашивает Пьер и замечает в моей руке упаковку от пончика. — А-А-А?! Ели Паучий пончик и без меня?! Как та-а-ак… — грустно протягивает монстр и надувает губы.

— Во-первых, тебя не найти последнее время, во-вторых, ты призрак — у вас своя еда, — раздражённо выдаёт Лютер.

— Точно, у призраков нет же тела, до которого коснуться можно, — кладу кулак на ладонь, вспомнив, кем именно является Пьер.

— Ну-у-у, типа, — странно смотрит на меня монстр, а потом резко меняет тему: — Лан, вы щас куда?

— Я садом пойду заниматься, а Фриск мне поможет, — на мою голову опускается его рука.

— Я не должна тебе помогать, — пытаюсь убрать его конечность, но он только сильнее давит и обхватывает меня за плечи.

— Я те пончик купил — отрабатывать будешь! Ха-ха-ха! — довольно смеётся, на что я надуваю щёки.

Мы покидаем комнату с паутиной, а Пьер следом.

— Хорошо, что я призрак. Меня даже физически не заставишь работать, — улыбается монстр и идёт по воздуху, как по земле.

— Рад за тебя, — хмыкает Лютер и ведёт меня под ручку.

— Хе-хе, — хихикает Пьер и вдруг восклицает: — А, ТОЧНО!

— Чё такое, чувак? — оборачивается парень.

— Вспомнил, что видел того пацана в костюме собаки! — громко заявляет призрак и распахивает широко руки.

— Серьёзно? Значит, он снова в Руинах копает, — задумчиво произносит Лютер. Я вопросительно смотрю на него и легонько дёргаю за руку.

— Вы о ком?

— Ну, есть один монстр, который бегает тут да сям в костюме белой собаки. На четвереньках, кста.

— Он ещё и копает везде, — дополняет Пьер.

— И грядки топчет, и у Ториэль однажды пирог своровал — веселится как может, — усмехается с недоброй улыбкой Лютер.

Мне не доводилось ранее видеть кого-то подобного, оттого стало только интереснее. А раз он в Руинах, то встретиться с ним будет легко. Я в голове прокручивала описание того мальчика, пока из-за угла не вышел Азриэль. Он удивлённо охает, а затем улыбается, скрестив руки на груди.

— Хм! Лютик, и долго ты ещё будешь водить Фриск под ручку? — монстр вскидывает подбородком и насмешливо улыбается.

— Отвянь, — на удивление сдержанно произносит Лютер. — Ториэль меня все мозги проест, если с ней что-то случится.

Азриэль довольно хмыкает, словно понимает, что именно имел ввиду Лютер. Мне их не понять… В Руинах я уже прекрасно ориентируюсь, к тому же Чара всегда со мной. Как минимум, она так утверждает. А мне самой тяжело в это верится. Она ведёт себя странно ещё с тех пор, как мы оказались в Руинах. Или она всегда была такой странной, просто не показывала мне этого? В любом случае, это не отменяет того факта, что она просто-напросто не появляется долгое время и пугает меня своими причудами.

— А сам-то, — вдруг раздражённо обращается к Азриэлю Лютер, — сколько можно ходить к той поляне и топтать цветы? — он сильно хмурится, выпуская мои ладонь. — Ты и Фриск, вы ходите к тем цветам, будто они что-то значат для вас! — повышает голос и взмахивает рукой.

— Да ладно тебе, друг, — подлетает к нему Пьер и проводит ладонью по светлым волосам, пусть они и проходят насквозь. Лютер напрягается, от чего его плечи подрагивают. — В этом нет ничего страшного.

— Прости, — тихо выдаю я, сжимая в пальцах край футболки. Парень переводит на меня удивлённый взгляд.

— Да ты-то чё… — выдыхает он и взъерошивает волосы. — Я на Азриэля по большей части злюсь. Дура, — последнее слово шепчет в сторону.

— Какой же ты добренький по отношению к Фриск, — ухмыляется принц, нисколько не воспринимая всерьёз слова младшего.

— Чёрт с вами! — громко заявляет Лютер, краснея. — Я пошёл! Пьер, за мной!

Широкими и громкими шагами парень напыщенно проходит мимо Азриэля и скрывается за угол. Призрак посмеивается и медленно следует за другом, прощаясь с нами. Теперь я осталась один на один с Азриэлем. Мы переглядываемся какое-то время, пока мужчина не прикрывает улыбку ладонью и не отводит взгляд в сторону. Принц обходит меня, оборачивается и вдруг спрашивает:

— Пойдёшь со мной?

Я утвердительно киваю головой и молча следую за ним.

Когда я раньше оставалась с Азриэлем наедине, я всегда чувствовала себя спокойно. Словно мы были когда-то знакомы или мне так кажется. Он понимает меня и даже помогает. Чем-то напоминает Санса, если бы травил те несмешные шутки. Я мотаю головой, чтобы ни одну из них не вспомнить. Пока что мне хватает Ториэль и её анекдотов про улиток. Надеюсь, сын не пойдёт по её стопам.

Я слишком сильно задумалась и не заметила, как мы дошли до той самой поляны. Из-за того, что Лютер показал мне другое спокойное и тихое место, я больше сюда не приходила. Но золотые цветы въелись мне в память. Они всё такие же светлые и красивые. Возможно, Лютер ухаживает за ними, поэтому эти цветы остаются такими восхитительными.

Азриэль встаёт на одно колено напротив поляны и аккуратно проводит рукой по цветам. Я медленно подхожу к нему и слышу тихий вопрос:

— Тебе тоже интересно, почему я навещаю эту поляну?

Это застало меня врасплох. Я сжимаю край футболки и смотрю под ноги. Неловко в этом признаваться, но, да, мне интересно, в основном потому, что он упоминал об упавших сюда людях. В том числе и Лютер.

— Да, — с лёгкой улыбкой отвечаю я и сажусь рядом с ним, поджав ноги под себя. Азриэль улыбается с прикрытыми глазами и принимает сидячее положение.

— Хм! Занятно, — протягивает он. Выглядит достаточно неуверенно. — Давай сделаем обмен: я расскажу тебе об первом упавшем человеке, а ты расскажешь мне всё, что происходило с тобой до того, как ты оказалась в Заснежье. И никакого умалчивания или вранья, договорились?

Азриэль символично протягивает мне руку. Я сомневаюсь. Даже Папирусу и Сансу не рассказывала о том, как я жила до них, о своей семье. И Ториэль ничего не говорила.

— Мне это важно для статистики, — слегка наклоняет голову на бок. — Ты прожила в Подземелье больше месяца, несмотря на то, что твоя ДУША лишилась чуть бы не всей РЕШИМОСТИ.

Я не понимаю этих слов об душах и решимости. Ториэль что-то говорила о подобном. Они намекают на то, что я должна была умереть, но всё ещё живу? Это странно. Я неуверенно отвожу взгляд, ведь никому не собиралась рассказывать о себе и своей семье. Вдруг медальон Чары начинает нагреваться, и я слышу её голос:

— Это было бы крайне полезно, — проговаривает она слева от меня. Я не подаю вида и смотрю на протянутую ладонь Азриэля. И пожимаю её. Мне, правда, интересно узнать побольше о монстрах и людях, попавших в Подземелье.

— Хорошо.

* * *

Поражение в войне, заточение в Подземелье, никакого понимания, что будет дальше — народ монстров терял все надежды и мечтания, но их правитель, король Азгор, повёл их в глубь пещеры и основал столицу, которую назвал ДОМОМ.

Шли года, жизнь монстров налаживалась, население увеличивалось, даже у королевской семьи появился ребёнок, но в городе становилось тесно и некомфортно. Король решил отправить экспедицию за пределы их ДОМА, дабы обнаружить новые места для новых поселений. И параллельно с этим произошло то, что никто не мог ожидать.

Азриэль — сын королевы Ториэль и короля Азгора. Мальчик имел золотистые кудрявые волосы, нежную светло-розовую кожу, почти чёрные глаза с длинными ресницами. Он был ещё слишком юным, чтобы у него начали расти рога, поэтому ничем не отличался от обычного человеческого ребёнка. Азриэль родился и рос в Подземелье — он никогда не видел поверхности, в том числе и людей. Его воспитывали как доброго, общительного и честного мальчика. Он хорошо общался с другими детьми и уважал взрослых. Азриэль любил гулять по городу, выискивая интересные места, где можно было встретиться с друзьями и поиграть. Однажды мальчик дошёл до самого начала Подземелья, где из большой дыры в горе падал столб света. Казалось, что это какая-то магия, покрывающая поляну, на которой только трава росла, или указывающая на зарытый там клад.

Но там был не клад. А девочка с каштановыми волосами. Одета она была почти так же, как и Азриэль: зелёная кофта с одной широкой бледно-жёлтой полосой, коричневые джинсовые шорты и оранжевые ботинки. Монстрёнок застыл от удивления, немного подрагивая плечами. В голове одни вопросы сменяли другие и по кругу: «Кто это? Что делать? Она жива?» Для одиннадцатилетнего мальчика-монстра это была самая стрессовая ситуация, он просто-напросто не знал, как себя вести. И убежать он не мог.

Девочка издала звук. Что-то невнятное вырвалось из её уст, и она начала подниматься, хватаясь за голову. Азриэль дрогнул, резко подбежал к ней и так же резко остановился, стоило ему столкнуться с взглядом девочки. Упав в Подземелье, она сильно ударилась головой. Пошла кровь. Но красные глаза всё равно выделялись на бледно-розовом лице. Её внешний вид пугал Азриэля, и эта красная непонятная жидкость… Однако ему удалось перебороть дрожь и проговорить:

— Т-ты в поряд-дке?

Человеческая девочка смотрела на него пустым взглядом, в её голове, наверняка, всё перемешалось, и она не понимала ни единого слова.

Вскоре Азриэлю удастся услышать хоть что-то от неё, а именно имя…

«Чара!»

Человеческий ребёнок был с теплом и лаской принят в семью Дриммуров. Её раны залечились, а сама она быстро нашла общий язык с Азриэлем, который стал для ней неродным, названным братом. После войны это первая дружба между монстром и человеком.

Чара была своеобразная: никогда не рассказывала о своей прежней жизни на Поверхности, постоянно улыбалась, никогда нельзя было понять, что у неё на уме, обманывала в шутку, устраивала розыгрыши, называла Азриэлем «девчонкой», потому что тот выглядел и вёл себя как девчонка. Она не была хорошей и доброй девочкой, но была крайне послушной и спокойной при своих приёмных родителях.

Вскоре была основана Столица, получившая имя «Новый дом». Придумывать названия для городов — это не сильная сторона короля Азгора. Детям не хотелось покидать старый полюбившийся дом, но у них не оставалось выбора.

В Столице королевская семья проживала в целом замке с большим садом. Другие монстры странно поглядывали на человеческую девочку, что спокойно и беззаботно проводила время с принцем. Они ещё помнили то поражение в войне и не могли просто так простить людей. Даже если это ребёнок, который никак не связан с теми событиями, да и не существовал вовсе в то время. Азриэль это замечал, поэтому уводил Чару постоянно в сад, где их бы никто не увидел и не услышал.

Дружба монстра и человека крепла, пока к королю не пришёл королевский учёный и не попросил об одной услуге. Чара нужна была ему для обследований, в конце концов, нужно было как-то решать проблему с могущественным непроходимым барьером. На удивление Азриэля девочка согласилась. Мальчик почувствовал, как внутри его стало пусто.

Они продолжали видеться, но меньше, чем обычно. Азриэль ходил в школу, а Чара — в лабораторию королевского учёного. Её кожа бледнела, розовые щёки теряли былую свежесть. У неё появился кашль. Человеческая девочка стала чаще уходить в себя. Один раз она так задумалась, что не заметила, как на её голове появился венок из жёлтых цветов. Чара направила взгляд вверх, а затем и на своего друга.

— Тебе идёт, — со смущённой улыбкой говорил Азриэль, — жёлтый цвет.

Чара на это громко хмыкнула, сказав, что видела на Поверхности куда более прекрасные цветы золотого цвета. А также пообещала, улыбаясь, что однажды покажет их Азриэлю. Чего бы это ей не стоило. Мальчик не совсем понял смысла последних произнесённых слов. Да и Чара слишком часто обманывала его и подшучивала, чтобы воспринимать все её слова за чистую монету.

Прошло два года, как Чара попала в Подземелье. За это время она подружилась только с Азриэлем, словно презирала других монстров, как и они её.

И, возможно, монстры не зря остерегались человека.

В один день была найдена одежда, среди которой кучковалась горсть пыли, принадлежавшая генералу, ветерану войны людей и монстров, и к тому же младшему брату короля Азгора — Франору⁽¹⁾. Убийство такого важного монстра могло быть серьёзно наказуемым, если бы в Подземелье хоть раз такое происходило. Монстры никогда не убивали других монстров. Когда Азриэль понял, что все подозрения могут упасть на Чару, он побежал к их тайному месту — большому дубу, вокруг которого росла великолепная поляна цветов. Где они всегда играли и спокойно проводили время. Он хотел всеми силами доказать, что она не виновата, пусть и слышал от старших ужасные истории о войне, о людях, о их жестокости. Мальчик не верил в их слова, ведь Чара не такая.

Запыхавшись, монстрёнок прибежал к тому самому месту и стал звать подругу. Они должны были здесь встретиться сегодня, ещё до того, как был найден прах его дяди. Послышался кашель. Среди корней огромного древа сидела человеческая девочка. Азриэль уже было обрадовался, если бы не внешний вид Чары. Она выглядела почти так же, как и при их первой встречи: вся в крови и грязи. Но больше пугали цветы, которые она держала в руках и те, что были на голове и закрывали часть лица и полностью правый глаз. И это были те самые золотые цветы, её самые любимые. Заметив Азриэля, готовящегося расплакаться в любую секунду, девочка сдержанно рассмеялась. Никогда, как сейчас, он не выглядел таким наивным и глупым. Словно должна была прозвучать давно заевшаяся фраза: «Собираешься плакать как девчонка, да, Аззи?», но мальчик услышал другое.

— Спасибо. И прости.

Чара призналась перед ним в убийстве его дяди и ещё парочки приближённых ему монстров. И перед тем, как испустить последний вздох, она спросила:

— Кто же я теперь, Аззи? Неужели я и была самым настоящим монстром среди вас всех?

Азгор объявил траур по ушедшим на тот свет монстрам и подписал новый закон: «Каждый упавший в Подземелье человек, должен быть направлен в Столицу, где решится его судьба. Раз семь могущественных магов запечатали мой народ под горой, создав БАРЬЕР, то только СЕМЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ДУШ и смогут разрушить его!» Монстры поддержали своего короля, как и его сын.

Королевский учёный же пропал без вести, как и все его записи о человеке — это стало такой же загадкой, как и то, почему же Чара прибегла к убийству.

* * *

Я слушала с плотно сомкнутыми губами, не думая взглянуть на свою призрачную подругу. Во время своего рассказа Азриэль ни разу не поднял на меня глаз и всё время как-то грустно улыбался.

— Тогда я встал на сторону отца, чего не могла принять мама. Она единственная была против этого закона и тихо ушла. Всё королевство думало, что она пропала так же, как и бывший королевский учёный, пока, благодаря Сансу, мы не получили шестую душу, душу СПРАВЕДЛИВОСТИ. И видимо, именно она забрала тело Чары и похоронила в этом самом месте, — Азриэль смотрит на золотые цветы и срывает один. — Эти цветы, золотые цветы, они стали расти сразу после её смерти. На самом деле, это так забавно: после смерти человеческие тела не превращаются в пыль. Вы состоите из плоти и крови, поэтому ваши тела более устойчивые и крепкие, нежели тела монстров.

Вдруг он замолк. Теперь понятно, что его связывает с этой поляной и почему он, находясь здесь, выглядит спокойным и задумчивым одновременно.

— Хах, что-то я заговорился, — выдыхает с усмешкой принц. — Теперь твоя очередь.

— А можно вопрос?

— Хм, хорошо, — не сразу отвечает мужчина.

— Почему ты не поддержал Ториэль?

— М-м-м, — протягивает он и подкладывает под щеку ладонь, — хороший вопрос. Даже неприятно хороший.

— Прости, — виновато сжимаю пальцы в кулаки.

— Не, не, договорились же — никаких умалчиваний. Поэтому, если быть честным, я хотел тогда понять, почему же Чара сотворила такое, а это означало, что мне нужен был доступ к лаборатории. Я мог бы уйти вместе с мамой, но решил иначе. Я стал больше увлекаться наукой и даже был в списке кандидатов на роль будущего королевского учёного, но отец исключил меня почти сразу, так как я принц и наследник трона. В то время я и познакомился с Сансом, он был простым стажёром. Сейчас я помощник нынешнего королевского учёного, доктора Альфис, даже бывал в лаборатории, но ничего о Чаре и прошлом учёном не нашёл. Все бумаги будто бы исчезли, превратились в пыль. Как-то так. Будут ещё вопросы?

— Санс был стажёром? Он не всегда работал часовым?

— Часовым он работал только последние лет десять, а об остальном сама от него узнаешь, — Азриэль протягивает ко мне руку и мягко треплет по голове. — В конце концов, речь идёт не об этом карликовом монстре. В общем, если это все вопросы, то я готов выслушать тебя, Фриск.

Я рассказала Азриэлю всё, что помнила из своей жизни. Об маме, брате, о том, как меня сторонились другие дети, как я в одиночестве проводила время в пустой квартире, как на меня порой никто не обращал внимание, как я однажды села в машину мамы и оказалась в лесу, а затем и в Заснежье. Также я добавила, что первое время странно ощущала себя в Подземелье, что меня часто клонило в сон, что мне всегда снился один и тот же кошмар. Сейчас же всего этого нет, и я прекрасно себя чувствую.

Когда вот так рассказываешь о себе, внутри будто всё сжимается. Я стала больше понимать, что то, как я жила раньше, это не норма, что так дети не должны жить. Санс, Папирус, Ториэль, они доказали мне, что семья может быть заботливой, понимающей, доброй. Я просто не знала этого.

— Хм, ясно, — подставив к подбородку кулак, бурчит Азриэль.

— Разве моя прежняя жизнь может влиять на то, почему я оказалась в Заснежье? — спрашиваю я.

— А? Да, на самом деле, да. Конечно, я всё ещё не могу понять, почему именно, но большинство детей было в похожей с тобой ситуации.

— Правда?

— Да. Но большего я сказать не могу: это конфиденциальная информация. Я и так сказал слишком много. Хм, да… Пойдём, что ли, домой. Мама уже должна была вернуться, — Азриэль встаёт и выгибается в спине, кряхча. А затем протягивает мне руку, но я мотаю головой и говорю:

— Я позже вернусь.

— Как знаешь, — хмыкает мужчина и уходит.

Я провожала его взглядом какое-то время, потом посмотрела на поляну. «Значит, здесь находится могила Чары,» — с любопытством разглядываю цветы. История, которую рассказал Азриэль, чудная и грустная. Многое мне не понятно. И я не уверена, что разберусь во всём.

— Ты… знала об этом? — обращаюсь к духу, что всегда левитировал с боку от меня.

— Нет, конечно. Для меня это тоже новая информация, — закинув руки за голову и перекрестив ноги, Чара медленно плывёт по воздуху. — Я же говорила — я ничего не помню из того, что можно назвать «жизнью». Но, как я и думала, это было очень познавательно. Как минимум, мы знаем, где можно искать мою блудную душу. И, скажем так, если я верну себе душу, то наверняка вернутся и мои воспоминания, и я смогу ответить на все терзающие вопросы. Неплохая мотивация добраться до королевского замка, да, Фриски?

Чара делает кувырок и ровняется с моими глазами, улыбаясь. Если верить описанию Азриэля, то она не изменилась. Удивительно, как он мог поддерживать с ней дружбу.

— Да, наверно, — неуверенно отвечаю и наклоняю голову в бок.

— Ты боишься, мой друг? Или не хочешь следовать моему плану?

— Я не знаю, — тихо произношу я и поднимаюсь. — Мне интересно, а ты не чувствуешь себя странно, находясь рядом с собственной могилой?

— Нет, — сразу же отвечает Чара. — Может быть я и чувствовала бы себя «странно», как ты выразилась, будь у меня хотя бы реальное тело и душа. Что-то ещё хочешь услышать о том, как я ничего-о-ошеньки не чувствую?

— Эм, нет, это всё.

Думаю, лучше больше не поднимать эту тему. Хоть по ней и не поймёшь: плевать ли ей или неприятно от таких вопросов? Выходит, это её особенность, раз она была такой и при жизни.

Пока я шла в дом Ториэль, Чара была со мной. Давненько я не проводила с ней столько времени. Даже если мы проводим это время в тишине. Проходя мимо комнаты с Фроггитами и их братьями, я встречаю одну такую парочку. Это, вроде, те самые, которые ближе всех к Лютеру.

— Ква, прив, — вскидывает рукой Фроггит при виде меня.

— Привет, — тихо отзывается Рофггит, наполовину прячась за братом.

— Привет…? — с небольшим непониманием отвечаю я.

— Лютик попросил найти тебя и передать, что Ториэль говорит вернуться как можно быстрее, — говорит Фрог.

— Да? — удивлённо хлопаю я глазами. — Спасибо, что сказал, я как раз возвращаюсь. До свидания.

— Обожди, ква. Мы тебя проводим, — выскакивает передо мной белобрысый мальчик.

— Да я сама смогу дойти, ни раз так ходила, — недовольно поджимаю губы.

— Ничего не знаю, идём, — Фроггит выходит вперёд.

— Прости его, — тихо шепчет рядом со мной Рофггит и ровняется с братом.

— Поторопись!

Я выдыхаю и следую за братьями Ггитами. Этот Фроггит временами так сильно напоминает Лютера (в плохом смысле), что аж злость берёт. Будучи под присмотром Фроггита и Рофггита, я спокойно добираюсь до дома Ториэль. Я так же спокойно дошла бы и одна, но спорить было бесполезно.

Зайдя в дом, я направляюсь в сторону гостиной и встречаюсь с Ториэль. Она как обычно сидит в своём кресле и читает книгу, пока в камине трещат дрова. Выглядит она счастливее обычного, что-то хорошее произошло? Женщина сразу же замечает, как я вхожу, и отвлекается от чтения. Встаёт, кладёт книгу на кресло, подходит ко мне и опускается на колени.

— Моё дитя, — она берёт мои ладони и мягко улыбается. — Ты же пойдёшь завтра со мной в Снежнеград в школу?

1) сокращённо с латыни «frater minor» — «младший брат»

Вернуться к тексту