Хрупкие дети Земли (гет)

Время замерло в однообразных, осенних сумерках, подернутых моросью холодных дождей. Этот вечер тоже не стал исключением. Он был абсолютно таким же, как все прежние, что были до него — безликим и медленным, с тусклыми красками угасшего дня и толпами людей на улицах, спешащими в самых разных направлениях, и все еще, — несмотря на пробирающий до костей ветер, — с теми, кто мечтал, смотря на календарь, вырвать у осени еще хотя бы немного тепла и веселья. 

Именно такая небольшая  группа людей подошла к ночному клубу с неоновой, вульгарно-розовой вывеской несколько минут назад. Три парня, две девушки. Они остановились у входа, решив выкурить по сигарете, — или тонкой скрутке с травкой, — прежде, чем зайти в дрожащий от музыки клуб.

Уильям едва заметно пошевелился в кресле черного Land Rover. С помощью этого автомобиля несколько месяцев назад он успешно, к своему глубочайшему удовлетворению, изловил тех, кто оказал особое влияние на его жизнь. Все это было не очень давно в рамках человеческого времяисчисления, но андроиду казалось, что с тех пор прошли целые века.

Грудная клетка Уильяма, закрытая черной, классической футболкой и, — в тон ей, — кожаной курткой, неслышно поднялась и опустилась в плавном, беззвучном вздохе. Последняя грань воздуха вышла из его электронных легких, и он плотнее впился резким, сосредоточенным взглядом в маленькую стайку людей. Они были веселы и беззаботны, они хотели впечатлений и радости, и совсем не были похожи на его знакомых из компании Ambassador Robots. Тогда что ему от них нужно?

«Совсем как Ава Полгар в день знакомства…» — пронеслось в мыслях андроида, медленно рассматривающего людей. 

На его лице с ярко горящими глазами мелькнули сожаление и печаль. Они показались всего на один, очень краткий миг, и, освещенные бликами уличных фонарей, бежали прочь, не желая быть застигнутыми и выброшенными за борт мыслей въедливым разумом андроида, который в последнее время стал особенно тревожным.

«Словосочетание «в последнее время» ошибочно, и не отвечает происходящему в реальности, где ваша тревожность начала появляться после отъезда Авы Полгар из Пало-Альто. Местонахождение названной девушки вам до сих пор неиз…».

— Молчи! — протянул Уильям сквозь зубы, продолжая наблюдать за входом в клуб.

Андроид тоже замолчал, резко втягивая воздух через нос. «Черт знает, что такое. Как будто операционная система может меня слышать», — раздраженно одернул  он себя, взглядом отслеживая смену действующих лиц.

Недавняя компания, забросившись никотином и травой, начала неспешно, в дружном хохоте от какой-то шутки, заползать в клуб. Люди еще были на улице, а внимание робота привлекло то, что так часто, за время своих вечерних наблюдений, он уже видел: тип, на этот раз похожий на громадный, неотесанный куб, зажав какую-то девчонку на углу здания, собирался получить от нее то, что она, — судя по негромкому писку и слабым попыткам отбиться, — отдавать совсем не хотела. 

Уильям и раньше, — еще в пору близкого знакомства с охранниками Ambassador Robots, — не упустил бы возможности ввязаться в подобные происшествия, теперь же, когда вечера стали долгими и непереносимо скучными, он и вовсе занимал свое время тем, что намеренно искал для себя подобные приключения. 

«Уличная благотворительность на выезде» — так, мрачно и совсем не оригинально, он обозначил это для себя. Хулиганы и воры, — когда побольше, а когда поменьше, — неудавшиеся кавалеры, да и просто вечерние задиры, уверенные в быстроте своих ног и полной безнаказанности,  — все они были теми, кого, застав врасплох, андроид занудно учил хорошим манерам. 

«Назначить себя кем-то вроде тайного городского полицейского после пяти убийств?.. Почему бы и нет…» — мрачно усмехнувшись, подумал Уильям, неторопливо переводя взгляд голубых глаз на спину мужчины. Его глаза еще не успели сфокусироваться на фигуре этого человека, как точка солнечного сплетения, — впервые за месяцы, прошедшие с момента его расправы над охранниками и отъезда Авы Полгар неизвестно куда, — вспыхнула и раскалилась, отдавая резким жжением по всему телу андроида. Уильям больше не старался рассмотреть лицо мужчины. Все, что он видел и все, что интересовало его в эту секунду сосредоточилось в море длинных, темных волос, за которые мужчина схватил девушку. 

Выпрыгнув из автомобиля, Уильям побежал к паре на углу дома. За шаг до приближения к грузной фигуре мужчины он остановился, тяжело, всей силой, втягивая ледяной воздух в легкие. Если такая дыхательная практика и могла помочь остыть, — в случае андроида буквально, — то Уильяму это не помогло. Потому что в следующее мгновение он услышал, как громкость женского голоса стала выше. На совсем краткий миг перед ним мелькнуло то же темное море волос, и Уильям, не отдавая себе никакого отчета, набросился на мужчину. Решение вопроса заняло меньше двух минут. Довольно быстро. Но андроид, напротив, считал, что он задержался, провозился. И только потому, что его сегодняшний знакомый был много больше обычного множества человеческих мужчин. А еще он угрожал Аве Полгар. Ведь это же была она? Это ей сейчас нужна была помощь! После нескольких сухих и точных ударов настала тишина. Мужчина повалился мешком на сырой от дождя тротуар, и застонал, пытаясь закрыть голову и лицо руками.

— Ава Полгар… с тобой все в порядке?! — спросил Уильям как можно громче, но его голосовая система выдала во внешний мир только трудный, сбитый от волнения шепот. 

Робот услышал свой собственный, ломаный помехами голос как будто  издалека, и поморщился, пытаясь унять дикое, сорвавшееся дыхание и раскаленный жар солнечного сплетения. Ответа не последовало. Но андроид этому не удивился: он знал и помнил, что люди в целом, и Ава Полгар в частности, иногда так делают. Молчат, когда нужно ответить. В этом случае, для получения ответа нужно посмотреть на человека, «в ее лицо с кошачьими, черными глазами, которые в иные минуты светятся золотом…».

— С тобой все в порядке? 

Андроид развернул девушку к себе, желая как можно скорее убедиться в том, что она цела и невредима.

— Да… спасибо вам…

Она поправила ремешок сумочки на плече, и скользнула по лицу Уильяма взглядом светлых, незнакомых глаз. 

Реакции своей операционной системы андроид заслуженно считал очень быстрыми, — почти самыми быстрыми, особенно в сравнении с миром людей, — но даже они оказались медленнее этой испуганной девушки. Боясь взглянуть на него, она убежала, оглушительно отстучав каблуками по блестящему асфальту.

«Эта девушка тоже не Ава Полгар».

Операционная система андроида доставила закрытое, доступное только ему сообщение, и безразлично смолкла. Фамилия Авы еще не успела исчезнуть со скрытого дисплея, на который выводились все системные сообщения, предназначенные для андроида, как над городом, ледяным от осеннего ветра, снова рухнул проливной дождь.

* * *

Уильям ехал домой. Точнее, в тот дом, где раньше жила Ава Полгар. Теперь там жил он. Келс, адвокат Авы, до сих пор был с этим не согласен, но Уильям не оставлял попыток решить этот вопрос. Если не сейчас, то со временем. Андроид крепче сжал руль автомобиля, все еще недовольный собой из-за возникших в недавней потасовке трудностей.

«Это не трудности, а сбой системной работы. Изначально вызванный полученными вами ранениями, и кратно усиленный многочисленными случаями перезаписи вашего программного обеспечения, а также стиранием вашей кратковременной и долговременной памяти, теперь он возникает тогда, когда вы испытываете высокие эмоциональные реакции, чрезвычайно превышающие изначально заданные пороги…»

«Лучше бы ты знала, как преодолеть эти «высокие эмоциональные реакции» и сделать так, чтобы точка моего солнечного сплетения не раскалялась всякий раз, стоит мне испытать волнение чуть выше среднего» — отправил Уильям ответ операционной системе.

«Как показал недавний анализ данных, реакции, которые вы испытываете при упоминании имени Авы Полгар являются самыми мощными. Таким же эффектом до недавнего времени обладал ваш отклик на неких «охранников Ambassador Robots», но в данный момент эта реакция не является активной. В связи с чем настоятельно рекомендовано перевести мысли и реакции о мисс Полгар в тот же разряд неактивных и неважных для вас событий. Это все, чем я могу вам помочь в указанном случае».

Уильям выслушал ответ ОС и усмехнулся. Удерживая руль левой рукой, правой, — со всей возможной во время управления автомобилем силой, — он нажал ладонью на солнечное сплетение. И тяжело выдохнул, ожидая облегчения, которое скоро должно было наступить. Но время шло, и уже перевалило за полночь, до дома Авы Полгар оставалось чуть более трех километров, а лучше ему не становилось. В конце концов, потеряв всякое терпение, он остановил машину, и двумя быстрыми рывками стянул с себя сначала куртку, а затем и футболку. Стало легче. И даже почти хорошо, когда в открытое окно Land Rover ворвался ледяной, перебитый потоками долгого ливня, ветер, мгновенно охладивший его кожу. Уильям жадно втянул воздух в легкие, сделал очень медленный выдох и нажал на точку сплетения еще раз, с облегчением чувствуя, как постепенно, по капле, жжение в груди стихает, оставляя его в покое. На обнаженной груди и руках андроида выступила странная реакция, которой за собой он никогда прежде не замечал, и которую наблюдал только в мире людей. Люди называли это множество мелких точек, рассыпанных по коже, «мурашками». Уильям улыбнулся. Улыбка вышла настоящей, — легкой и радостной, с частицей иронии, такой привычной для него, блестящей во взгляде выразительных, внимательных глаз. Змеясь весельем, она вытянула тонкие губы Уильяма в стороны, превращая его улыбку в почти беззаботную, и поискрившись, вызвала у робота краткий смех. «Какое забавное, смешное слово… «мурашки»… люди бывают удивительно иррациональны». Его операционка, встряхнувшись от тяжести последних месяцев, — и тоже наверняка с облегчением выдохнув, — уже хотела сделать то, что люди называют не менее забавным выражением «на короткой ноге», и заметить Уильяму, что сам он не отличался особой рациональностью алгоритмов все эти длинные девяносто три дня, что Ава Полгар отсутствовала в Пало-Альто, но… не решилась. Посветив еще несколько секунд зеленым светом, и не рискуя нарушать краткий миг электронно-душевного равновесия андроида, — от которого напрямую зависела ее собственная работоспособность, — операционная система, плавно снизив скорость обработки информации, с облегчением перешла в спящий режим. В конце концов, пусть андроид сам разбирается со своими вспышками. Она и так тратит колоссальное количество их общей энергии на полноценное обеспечение его организма должным уровнем эмоциональной стабилизации. 

Небольшое веселье принесло еще больше облегчения, и Уильям, удивленный этим, внес в перечень предстоящих для решения задач новый пункт: «Узнать, когда и по каким причинам возникает реакция тела, называемая людьми «мурашки».

* * *

Когда Уильям зашел в дом, Ида вскрикнула и зажала рот рукой. Андроид остановился, внимательно посмотрел на домработницу, которую уговорил остаться на прежнем месте работы после отъезда Авы, перевел взгляд  на себя и понял, что забыл одеться. И пришел так, как был после остановки на шоссе, — «полуголый!»,  — как бы наверняка с ужасом сказали люди, — не забывая при этом всплеснуть руками, — тем более, учитывая непрекращающийся ливень за окном. 

Андроиду было не слишком понятно изумление Иды, — ему гораздо важнее было там, на дороге, привести себя в порядок и унять дикое жжение в груди, чем заботиться о том, как он выглядит. Но сейчас он все же решил проследовать принятым  у людей правилам. «Продлить режим временной ретуши кожи» — такую команду Уильям отдал своей ОС, и, опустив взгляд вниз, усмехнулся: футболка и куртка, которые он снял в машине, были зажаты в его правой руке. 

— Добрый вечер, Ида. Прошу, не пугайтесь. Все в полном порядке. Мне просто было несколько жарко.

От этой фразы глаза женщины стали еще больше.

— Ж-ж-жарко… — протянула она, плотнее укутываясь в длинный, вязаный кардиган и вздрагивая от раската грома. 

«Да-а… не стоило этого говорить. Неудачный вариант. Даже скажи я, что получил роль мистера Дарси, который по действию истории однажды выходит из вод озера, Ида была бы гораздо меньше подвержена шоковой реакции от моего внешнего вида. Хотя, даже у Дарси тогда была рубашка». Губы Уильяма уже изогнулись веселой улыбкой, и он с трудом, — чтобы не пугать женщину еще больше, — подавил подступающий смех.

— Видите ли, Ида, — андроид перебросил одежду через левую руку и сделал изящный жест правой, который, по его мысли, призван был смягчить неблагоприятное впечатление, — я… как это говорят, когда намеренно охлаждают свое тело водой или при помощи низких температур?

— За… закаляетесь? — шепотом предположила Ида, стесняясь смотреть на андроида прямо, и, в то же время, бросая на него мимолетные взгляды, ни один из которых не ускользнул от внимания Уильяма, но которым он не придавал какого-либо значения. А если бы придал, сказав, к примеру, какую-нибудь ироничную, но в целом безобидную колкость, Ида потерялась бы еще больше. Ему же, Уильяму Блейку, в данный момент хотелось как можно скорее остаться в одиночестве громадного дома, и все хорошо обдумать.

— Именно. Спасибо.

Уильям галантно поклонился и прошел мимо домработницы к лестнице. 

— Если вы закончили работу по дому, то можете быть свободны. Или… — в этот раз андроид решил учесть погодный фактор, — можете дождаться, когда дождь перестанет идти.

Свое предложение робот дополнил вежливо-закрытой улыбкой, но Ида, отказавшись от заманчивого предложения провести в доме очень странного человека по имени Уильям Блейк еще хоть сколько-нибудь времени, поспешно ушла. 

Укрывшись в машине от хлеставшего землю ливня, Ида подумала, что завтра непременно подаст мистеру Блейку заявление об увольнении. Она даже заявила себе об этом вслух, самым твердым голосом. А голос внутренний не забыл напомнить ей о том, что вряд ли она найдет место работы, похожее на это: да, Блейк очень странный, и иногда, — как сейчас, — очень ее пугает, но, с другой стороны, в последние месяцы он особенно редко бывает дома, — еще реже, чем это было при мисс Аве, — но при этом платит ей более чем щедрое жалование, и никогда не проверяет за ней работу. Он вообще, подумала женщина, выглядит так, словно его нисколько не интересует окружающая обстановка. Как мисс Ава никогда не требовала от нее постоянного натирания паркета воском или забитого, покорного подчинения. Аккуратность, честность, чистота и скорость работы, — вот какими были требования Авы. Пожелания мистера Блейка были еще мягче, и Ида, что называется, могла бы расслабиться, но что-то в нем, в его взгляде и поведении предупреждало ее, чтобы она не смела испытывать его терпение или щедрость. Учитывая это совсем неприятное предостережение, Ида выполняла свои обязанности как прежде: тщательно, быстро и незаметно. Даже растолстевшего от изобильной жизни хамелеона она кормила предельно аккуратно, почти церемонно, будто в конце дня он мог пожаловаться Блейку на неподобающе выполненные Идой, в отношении него, обязанности. Словом, она и сейчас все делает так, как если бы ее работодателем все еще была мисс Полгар, но… как ей быть? «Не глупи, он же не угрожал тебе!» — взвился внутренний голос. «Но разве нормальный человек будет ходить полуголым в ливень?» — в свою очередь спросила Ида и замолчала, не находя ответа. И на этот вопрос даже ее интуиция не знала, что предположить.

Ида, как и рассчитывал Уильям, ушла (можно даже сказать «убежала») сразу же после их краткого разговора, не дожидаясь, пока окончится дождь. Это было вполне понятно, — он заметил, как она испугана его внешним видом, и насколько неуютно она чувствует себя в его присутствии. Тем не менее, после отъезда мисс Полгар Ида согласилась продолжить работу в доме, в прежней должности. Это вполне устраивало Уильяма, который в глубине своей электронной души был уверен, что Ава Полгар скоро вернется, а значит, будет замечательно, если все сохранится как прежде. Уверенность его была такой сильной, — несмотря на занудные предупреждения ОС о том, что на предвкушение этого «возможного варианта развития событий» уходят нерационально большие затраты энергии, — что казалось, будто она одна способна перевернуть всю землю. Но время уходило, дни укладывались в недели, за ними — в месяцы, а мисс Полгар все не было. Как не было у андроида и точных данных о том, куда именно она уехала и где на этот раз (если вспомнить, как Ава Полгар пряталась в том небольшом лесном доме после допросов в полицейском участке) скрывается. 

За время ее отсутствия он перебрал все возможные варианты о том, куда она направилась. Уильям пробовал отследить местонахождение мисс Полгар по социальным сетям и информации из электронной паутины, ждал новых публикаций в ее интернет-аккаунтах, каждые три дня ездил в тот дом, где она скрывалась в прошлый раз, — в надежде на то, что в нетронутой обстановке уютного лесного домика что-то изменится, и он поймёт, где ее следует искать… Андроид познакомился и уже замучил едва ли не всех сотрудников нескольких аэропортов Пало-Альто настолько, что теперь они не только знали его «в лицо», но и, увидев в очередной раз, как он приближается к ним на своих длинных, почти бесконечных ногах по блестящей плитке гулких залов прилета, натурально бежали от этих встреч.

Уильям закрепил край белого полотенца на бедрах, наслаждаясь изумительным ощущением абсолютной чистоты, которую он особенно явно ощущал сразу после душа, расправил плечи, исполосованные шрамами от плетей, и перевел задумчивый взгляд на горы, что были видны из окон его комнат в доме Авы Полгар. Сейчас, после того, как почти двухдневный ливень, наконец, иссяк, их вершины были закрыты густым, торжественно-белым туманом, похожим на пушистые шапки, сотканные из нежнейшей ваты. Андроид долго смотрел на горы, испытывая почти физически ощутимое удовольствие от открытой ему красоты. Большая часть этого наслаждения заключалась в том, что вся эта безвременная прелесть природы, который был наполнен человеческий мир, стала с недавних пор доступна и ему, андроиду. Он мог хоть сейчас уехать в горы или на побережье целого океана, он мог отправиться в путешествие по жарким странам или отправить себя в приключение по сафари. Он мог всё, что может человек. Он был изумительно, невероятно и неправдоподобно свободен. «С того дня, как Ава Полгар спасла меня» — медленно, с переплетением каких-то неясных ему эмоций, подумал Уильям. Постояв еще несколько минут перед громадным панорамным окном, он развернулся, и медленно, обдумывая что-то, пошел в гардеробную.

* * *

Пропустив скучный поток людей, одетых в однообразно-безликие, классические костюмы, Уильям зашел в кабинет адвоката.

— Что еще? Мы, кажется, обо всем уже поговорили! — раздраженно заявил Келс, записывая что-то в ежедневник.

— Не со мной.

Уильям растянул губы в дежурной улыбке, которая моментально слетела с лица, и, не спрашивая разрешения, и не интересуясь тем, есть ли у его собеседника время, прошел в кабинет и сел на стул, предназначенный для посетителей. Келс, стукнув перьевой ручкой по стопке чистых листов ежедневника, поднял глаза на непрошенного гостя, и встретился с пристальным взглядом андроида.

— Уильям.

Адвокат помолчал, очевидно раздумывая над тем, как на этот раз ему следует повести себя с роботом, который за время, прошедшее с отъезда Авы Полгар, успел изрядно истрепать его нервы и все возможные запасы вежливости и учтивых манер.

— Опять вы?

Андроид молчал, измеряя адвоката все тем же пристальным, въедливым взглядом. И, после нескольких минут взаимного молчания, наконец, дождался.

— Зачем вы пришли? Снова хотите спросить меня о том, где Ава? Этого я не знаю. Но… — Келс поднялся, чувствуя, как нарастающее раздражение уже сейчас не дает ему усидеть на месте. — …это даже хорошо, что вы пришли. Обсудим дела, связанные с домом, из которого, как я уже много раз говорил, вам нужно съехать.

Уильям усмехнулся, все также не отводя взгляда от злого лица Келса, и поудобнее устроился на стуле. Веселье его стало тем больше, что адвокат, стараясь выдержать его нежелательное присутствие в своем кабинете в конце трудного рабочего дня, уже, кажется, с трудом владел собой и, под взглядом Уильяма, сглотнул. Инстинктивно или нет, значения не имело. Андроид просиял, показывая в широкой улыбке безупречный ряд белых зубов и верхние резцы. Всё, как у людей.

— Рад, что мы настолько согласны друг с другом. Как ваши дела, Келс? У вас все хорошо? Смею сказать, что я специально выбрал этот день, самый загруженный в вашем плотном расписании, чтобы прийти и поддержать вас.

На этот раз адвокат улыбнулся. Пусть натянуто, но все же. Лучше, чем ничего, правда?

— Я очень сомневаюсь, что мои дела вас не только интересуют, но и касаются.

— Я разочарован, что вы настолько плохо о себе думаете, Келс. Право же…

Адвокат нетерпеливо махнул рукой, и посмотрел на Уильяма.

— Хватит лирики, Уильям. Что вы хотите и что вам нужно?

Андроид выпрямился и развел руками, жестом сообщая, как странно слышать ему такие вопросы.

— Все то же, господин адвокат. Местонахождение Авы Полгар по-прежнему очень меня интересует.

— А меня, — с явным трудом слушая привычную велеречивость гостя, заявил Келс, — интересует, когда вы, наконец, освободите дом Авы, в котором живете все это время незаконно!

— Я не могу освободить дом. Видите ли, я там живу.

— Я об этом и говорю! И своим присутствием вы мешаете и не даете мне выполнить прямое поручение Авы, и продать его! Из-за вас я вынужден лгать Аве о том, что дом скоро будет продан!

Уильям наклонился вперед, вглядываясь в лицо мужчины.

— Мне безумно досадно слышать это, тем более, что уже несколько раз я предлагал вам выгодную сделку, господин адвокат. Помните? Если быть педантично точным, то с момента исчезновения Авы Полгар я десять раз предлагал вам сделку, согласно которой я покупаю указанный дом мисс Полгар по заявленной в объявлении цене. Но вы…

— Я не могу продать этот дом вам, и вы это отлично знаете!

— Почему же?

Голос андроида прозвучал так искренне и удивленно, что Келс, усмехнувшись, помотал головой и усталым, медленным шагом вернулся к своему креслу за письменным столом.

— Потому что о продаже дома вам речи не шло и не идет! Тем более, по закону… и что я, по-вашему, скажу Аве?

— Да-да-да, старая песня… «недееспособен, юридически несамостоятелен»... знаю, Келс. Я все прекрасно знаю.

Уильям поднялся со стула, и, не спеша осмотрев большой и темный, — от уже наступивших за панорамным окном сумерек,  — кабинет адвоката, напомнил:

— Я все это помню. И потому предлагал вам раньше, и предлагаю сейчас: прекратите сделку о купле-продаже дома, уберите объявление из публичного пространства, оставив юридически и официально, по всем необходимым для людей бумагам, мисс Аву Полгар владелицей дома, и продайте мне его фактически. Я готов хотя бы сейчас внести полную денежную сумму.

В доказательство своих слов Уильям, отведя в сторону левую полу кожаной куртки, достал из скрытого кармана пухлый и плотный пакет, сделанный из крафтовой бумаги.

— Вот. Вся сумма.

Келс сел в кресло, посмотрел на пакет в руках андроида и поднял взгляд на его лицо.

— Зачем вам это, Уильям? Насколько я помню, в день отъезда Ава сказала мне, что вы с ней обо всем поговорили, и вы, — адвокат не слишком учтиво указал пальцем на андроида, — тоже куда-то уезжаете. Так зачем все это? Зачем вам дом?

— Мои планы изменились. Я хочу оставить дом для Авы Полгар, чтобы когда она вернется…

— Она не вернется. И она прямо запретила мне продавать дом вам, если, как она предположила, вы захотите это сделать. Как видим, в этом она не ошиблась.

Уильям радостно улыбнулся, опустил руки на столешницу письменного стола и наклонился к Келсу, шепнув:

— А как же ваши слова о том, что вы не знаете, где она?

— Я не знаю, где она, — отчего-то заволновавшись, поспешно добавил адвокат, отталкиваясь от стола со своей стороны, и отъезжая в кресле ближе к стене кабинета, тем самым увеличивая расстояние между собой и Уильямом.

— Вы не знаете, где она? — насмешливо повторил андроид. — Но как это возможно, позвольте узнать? Насколько я помню, Ава Полгар в день отъезда сказала вам, что как только она устроится на новом месте, — расположение которого вам, конечно же, до сих пор неизвестно, — то свяжется с вами для дальнейшего решения судебных дел, заведенных на ее имя. Как же вы с ней общаетесь, если ни разу не проявили очень человеческое качество, такое как любопытство, и не спросили, где она?

— Я не буду отвечать на ваши вопросы, Уильям. Уходите.

— Вы не знаете где она, но знаете, что она не вернется? — продолжал андроид как ни в чем не бывало, испытывая последние крупицы адвокатского терпения.

— Уходите! И освободите, наконец, дом! 

Келс выскочил из кресла как сжатая пружина и подошел к Уильяму, в ослеплении злостью не смущенный даже внушительной разницей в росте, которая была между ними. Внимательно рассмотрев лицо адвоката, и ничуть не оскорбленный, — в противовес привычным человеческим реакциям, — подобной эмоциональной вспышкой, Уильям тихо спросил:

— Келс, сообщите мне, где Ава Полгар?

Во взгляде адвоката показалось то, что андроид расценил как «горечь». Но вслух Келс сказал прежнее:

— Нет, Уильям. И освободите дом.

Задержав на лице Келса взгляд еще на несколько секунд, Уильям оглянулся и посмотрел в окно,  — на темный город, звенящий невидимым множеством автомобильных сигналов, слышных даже отсюда, с высоты одного из последних этажей стеклянного, фешенебельного небоскреба.

— С ней все в порядке?

Пронзительный взгляд голубых глаз вернулся к Келсу.

— Уильям, я не могу сказать. Ава запретила мне. И… — мужчина помедлил, явно набираясь храбрости перед следующей фразой, — … я с ней согласен. Живите свободно, как вам хочется. Вы же хотели свободы? Теперь она у вас есть. И очень вас прошу, не ищите Аву, она… — Келс вздохнул и надолго замолчал. — … Иногда, когда человек не хочет, чтобы его искали, он не играет, а действительно не хочет, чтобы его искали.

Адвокат пригладил темные волосы и поправил на лице очки в тонкой, золотой оправе.

— Понимаете, Уильям, обычно люди не ведут себя так настойчиво, как это делаете вы в отношении Авы. Я уверен, с ней все хорошо.

— Вы уверены или с ней в самом деле все хорошо?

— Уильям…

— Хорошо, так и быть.

Уильям подошел к Келсу, чтобы пожать ему руку перед уходом.

— Ваш конверт, — мужчина указал взглядом на крафтовый пакет. — Заберите.

Андроид убрал деньги в тот же внутренний карман куртки и вытянул руку для рукопожатия, добавляя:

— Я все сейчас понял, благодарю вас, Келс.

Уильяму показалось, что от этих слов адвокат даже облегченно вздохнул.

— Правда? И вы перестанете требовать, чтобы я продал дом именно вам? И съедете, и перестанете искать Аву, приходить сюда?

— Конечно. 

— Я рад, я… — Келс улыбнулся. — Я рад, что смог объяснить вам…

Счастливый от радостных перемен, адвокат крепко пожал руку андроида, уже не замечая или не придавая никакого значения его изучающему, внимательному взгляду, который Уильям остановил сначала на его глазах, а потом на правом углу рта, нервно дрогнувшем в слишком поспешной улыбке.

План дальнейших действий появился у андроида еще во время разговора с Келсом. В какой-то момент Уильям уже почти согласился отступить от своего намерения найти Аву, но вот адвокат, сам, скорее всего, не замечая, с какой растерянностью и сожалением звучит его голос, сказал: «И, очень вас прошу, не ищите Аву, она…».

— Что «она…»? — хотел перебить его Уильям, но сдержался, рассчитывая узнать еще больше. И не ошибся: фраза «я уверен, с ней все хорошо», произнесенная таким тоном, словно сам юрист очень хотел, но не верил в это, только подтвердила изначальные подозрения Уильяма о том, что Аву Полгар нужно искать, и непременно необходимо найти. Плевать, как там ведут себя в таких случаях люди. Он — не они, он не человек. Никогда им не станет, и, как он надеялся, никогда не будет похож на них в таком частом, усыпляющем, прежде всего их самих, равнодушии. И тем более неважно, как его поведение выглядит со стороны: навязчиво, настойчиво, неоднозначно… люди могут думать, что угодно. Для него важно одно — найти Аву Полгар. Потому что, — хотя, если исходить из чисто рациональных и объективных причин, для этого не было ни одного основания, — он чувствовал, что с ней что-то не так. Да, именно. Было ли это чувство нарушением в работе его операционной системы или чем-то иным, он не желал знать. Найти Аву и помочь ей, — вот его цель. А в том, что ей требуется помощь, он более прежнего убедился именно сейчас, в разговоре с Келсом. Новый план был готов, но, следуя своим прежним намерениям, от которых Уильям уже мог, но не хотел отступать, андроид, не делая паузы после разговора с адвокатом, запрыгнул во внедорожник и поехал по следующему адресу.

* * *

— Билли?! — Кэт радостно улыбнулась и на пару секунд закрыла лицо руками, словно еще не до конца веря в то, что видит на пороге своего дома того, в кого была влюблена. — Это, правда, ты?

— Да, Кэтрин Мор. Насколько я могу судить, это все еще я.

Уильям мягко улыбнулся, и добавил:

— Добрый вечер.

— Добрый! Проходи! Хочешь что-нибудь? Сок, колу? — Кэт суетилась, и, не переставая, улыбалась, счастливая от присутствия Уильяма. — А я уже совсем привыкла к новому протезу, все хорошо. Это благодаря тебе. Если бы тогда ты не помог Роберту…

— Не стоит благодарности, Кэтрин. Но я рад за вас. — Уильям прошел в дом, и, насколько позволял обзор, осмотрел гостиную. — Не обижайтесь, но я вынужден отклонить ваше предложение, у меня мало времени.

— Очень жаль, Билли! — Кэт помолчала. — Ава уехала, и все стало так грустно… совсем не так… 

— О чем вы?

Девочка тяжело вздохнула.

— Мой брат. Он… я не знаю, что делать. Он, конечно, ничего мне не говорит, — только то, что я не должна вмешиваться в его дела, — но я-то знаю, что после того, как Роб и Ава расстались, а потом она уехала, он… совсем слетел с катушек.

— Не уверен, что понимаю последнее выражение верно, Кэтрин. Не могли бы вы объяснить подробно, что с Робертом Мором?

Кэт смахнула с лица слезу, и быстро проговорила:

— Его почти не бывает дома. Может, он и на работу забил. Иначе другие сотрудники стали бы искать его здесь? Если он приходит, то очень поздно. Остается ненадолго, а потом опять исчезает. В последний раз я видела его пять дней назад, мы поругались. Я просила его остаться, а он сказал, чтобы я не лезла к нему… «Деньги, дом, одежда… все у тебя есть, Кэт! Ты уже взрослая, так что не лезь ко мне!»... Так он сказал… Билли, он так выглядел!

Кэт заплакала и закрыла лицо руками. И Уильям, который совсем не планировал задерживаться здесь, зашел в дом, закрыл за собой входную дверь и обнял девочку. Дождавшись, когда первые, особенно сильные переживания Кэт стихнут, андроид негромко сказал:

— Я был в медицинском центре, где работает ваш брат. Там мне сообщили, что его нет на рабочем месте, и в ближайшее время едва ли он там появится. Так где еще он может быть?

Кэт нервно вздохнула и еще крепче обняла Уильяма.

— Не знаю… я не знаю…

Снова осмотрев гостиную, Уильям убедился, что Кэтрин его не обманывает: все вещи и обстановка, даже с учетом постоянного присутствия девочки в этом доме, выглядели как-то слишком аккуратно и… безжизненно. Это больше всех прочих аргументов убедило андроида в том, что Роберта здесь действительно нет, и его тоже нужно найти. От этой мысли Уильям заторопился, ощущая, как внутри него закручивается, от нетерпения, энергия. Ему уже давно нужно было ехать, но девочка обнимала его так сильно, что у андроида просто не хватило смелости оставить ее в такую минуту или, разжав руки, оттолкнуть от себя. Из того, что Уильям успел узнать о жизни людей за то время, что находился в их мире, может, — как и слова Роберта, — и следовало, что Кэтрин Мор уже достаточно взрослая для самостоятельной жизни, но отчего-то андроиду казалось, что  сейчас эта девочка, — которой уже исполнилось шестнадцать, — остро нуждается в том, что люди между собой называют «поддержка». Поэтому андроид, обняв ее за плечи, почти смиренно ждал, когда она придет в себя настолько, чтобы он мог оставить ее одну. Такой момент наступил через несколько минут. Кэт сама отпустила Уильяма, отступила назад и смущенно прошептала:

— Прости меня, Билли.

— Не извиняйтесь, Кэтрин. Насколько я успел понять вас, людей, вам иногда, — в такие моменты, как этот, — бывает очень остро нужна поддержка. На этой причине и основаны объятия. И возраст человека здесь, как я могу судить, не играет особой роли. Поправьте меня, если я ошибаюсь.

Кэт улыбнулась сквозь слезы.

— Ты прав, Билли. Спасибо.

Андроид кивнул, посмотрел на наручные часы с круглым циферблатом в черно-матовом браслете, и уточнил:

— Я могу сейчас оставить вас здесь одну, и быть уверенным, что вы не сделаете каких-нибудь глупостей?

— Да… мне уже лучше, — согласилась Кэт, улыбаясь тихо и смущенно.

— Хорошо. И еще одно. О том, что вам сказал Роберт про этот дом, ваш возраст и деньги. У вас в самом деле есть деньги, и вы не нуждаетесь?

— Нет, что ты! У нас есть помощница по дому, она здесь за всем следит, и деньги… деньги у меня тоже есть. И я хожу в школу.

— Рад это слышать, Кэтрин. А сейчас мне нужно идти. Если от Роберта Мора будут известия, сообщите мне, пожалуйста.

— Хорошо, Билли. И еще раз спасибо.

…Но первым, кто узнал новости о Море, был сам Уильям. Вернувшись к машине, андроид остановился, поднял голову к небу, закрыл глаза и сделал несколько медленных вдохов и выдохов. Это, как всегда, прояснило его мысли и помогло снизить частоту пульса. А затем он вернулся к своим прежним размышлениям о том, где может находиться Роберт Мор. Желание Уильяма искать заблудшего, или… — как это говорят? «сбившегося с пути»? — human-инженера было не особенно сильным, можно даже сказать, нулевым, но на противоположной чаше весов было два важных аргумента:

1.Кто знает, может быть, Мор в курсе того, где теперь находится Ава Полгар?

2.Уильям не был обязан искать Роберта. Как и не был ничем обязан Кэтрин Мор, но… лучше, все-таки, попытаться восстановить систему координат, и сделать ее такой, какой она хотя бы приблизительно была  до отъезда Авы Полгар. Зачем? И зачем это ему, Уильяму?... Ответ нашелся довольно скоро и очень озадачил самого андроида. И звучал он следующим образом: «Так будет спокойнее».

На самом деле, поиски пропащего Мора, — это выражение веселило Уильяма, вызывая на его губах легкую улыбку, — не отняли у андроида ни множество времени, ни сил. Пьющий алкоголь инженер, один из лучших специалистов в области современного медицинского био-протезирования, нашелся в самом банальном и недалеко расположенном от дома Роберта месте, — баре. Он был четвертым среди тех, что успел обойти Уильям, и ничем не примечательным: та же барная стойка, та же атмосфера, примерно такие же, самые простые и обычные, посетители. Мор сидел за стойкой, сгорбившись над стаканом со спиртным. Андроид сел на соседний стул и оглянулся. Со стороны, где был Роберт, до него долетел такой плотный запах алкоголя, что Уильям поморщился и не без оснований, вполне серьезно, предположил, что единственная опора врача в эту минуту — стакан с напитком зеленого, густого цвета.

— Лимонный поссет, — андроид обратился к бармену и повернулся к Мору. — Абсент? Какой неочевидный выбор.

Мор продолжал молчать. Когда перед Уильямом появился его заказ, Роберт, оторвав взгляд от дубовой столешницы барной стойки, пьяно улыбнулся:

— Он самый крепкий… как ты здесь?.. Что ты только что заказал… по-по…

— Лимонный поссет.

Мужчина хмыкнул.

— Это что еще за дрянь?

— Жаль, что вы так плохо знакомы с традиционными английскими напитками, Мор. Для его приготовления используют молоко или сливки, немного вина и пряностей. Раньше, во время рождественских праздников, им угощали прямо на улицах, чтобы людям хватило тепла для долгих гуляний по шумным ярмаркам.

— А-а-а…— затянул  Роб, может быть, собираясь что-то ответить всезнайке-андроиду,  но неожиданно его перебил бармен, очевидно впечатленный познаниями нового посетителя:

— А еще раньше поссет считался главным свадебным напитком, пробуждающим желание и страсть у молодоженов. Его даже упоминали в своих произведениях Чарльз Диккенс и Уильям Шекспир.

— Спасибо, — вежливо, но без благодарности ответил Уильям бармену, взглядом давая понять, что ему лучше не вмешиваться в этот разговор.

А вот Роберт, судя по всему, расценил рассказ иначе, и громко рассмеялся, указывая на андроида:

— Шекспир! Уильям, как и ты! Ну, как дела, тезка великого барда? Написал сонет прекрасной незнакомке? Ставлю на весь чертов абсент, который я здесь выпил, у нее черные глаза и черные, длинные волосы? И как у вас там, дело движется к свадьбе? А с желанием и страстью как, пробудились?

Уильям, удивленный словоохотливостью Мора, дождался, пока словесный поток и пьяный хохот незадачливого доктора иссякнет, и заметил:

— Похоже, для вас абсент стал не прекрасной «зеленой феей», а «отвратительной ведьмой», Мор? 

Роберт повернулся, оглядел андроида расфокусированным взглядом, и прошептал:

— Проваливай отсюда… оставь меня.

Блондин тяжело вздохнул.

— Похоже, разговор будет сложнее, чем я мог ожидать. 

— А не надо ничего «ожидать», Шекспир. Просто уйди, я не хочу ни с кем говорить, тем более с тобой.

— Я бы с радостью, Мор. Беседы с пьяными людьми редко бывают занимательными. Если только это не прекрасная незнакомка с черными глазами и черными, длинными волосами… в этом случае разговор будет приятным исключением из правил.

— Да пошел ты.

Мор прошелся по лицу андроида тяжелым взглядом, закинул в себя полную рюмку абсента, и, медленно встав со стула, поплелся к выходу из бара. Андроид, отслеживая шаткие перемещения врача к двери, — во время которых Роберт последовательно держался за все стены, которые встречались на его пути, — оставил на стойке купюру за поссет, и уточнил у бармена:

— Сколько за его напитки?

— Он все оплатил заранее, — с готовностью ответил мужчина, натирая чистый бокал салфеткой.

Уильям весело улыбнулся.

— Это у него с детства… такой педант! Дайте, пожалуйста, бутылку холодной воды, без газа.

— Без газа только из морозилки, приятель. Но она совсем ледяная.

— Это даже лучше, — отозвался блондин. 

Взяв бутылку с водой, он поднялся со стула и с легкостью догнал пьяного медика, который в своей молчаливой и упорной настойчивости уйти от того, кто не ушел от него, когда он его послал, уже выполз на улицу.

— Роберт Мор!

Врач молчал, следуя своим шатким путем.

— Роберт Мор! — крикнул Уильям, догоняя мужчину. — Нам нужно поговорить! Мы еще не прояснили вопрос насчет ваших страстей и желаний в отношении прекрасной черноокой красавицы!

Последняя фраза, — где-то на невидимых весах, — наверняка выбила весь возможный джек-пот. Потому что именно после нее Мор не только перестал горбиться и шататься по дороге из стороны в сторону, но и попытался, вернувшись ближе к андроиду, нанести ему удар. Это не удалось, — Уильям увернулся. А в следующую секунду, конечно, без всякого объявления, — и будучи вероломным негодяем, — плеснул ледяной водой в лицо Мора. Врач, который сначала совершенно не понял, что произошло, увидев в руках андроида бутылку с остатками воды, и почувствовав резкий, непереносимый холод, совершенно вышел из себя.

— Как же ты меня достал! Что… что тебе от меня нужно?!

— Трезвость, Роберт Мор. И ваши мозги. В рабочем состоянии.

Обескураженный подобным развитием событий, Мор замер на месте, обдумывая услышанное.

— Ничем не хочу помочь, Шекспир. Отвали.

Уильям рассмеялся, оценив по достоинству искренность первой фразы, и, подхватив Мора под руку, повел его к своей машине.

— Садитесь, Мор.

Роберт помотал головой.

— Садитесь, нам действительно нужно поговорить.

Мужчина поднял на андроида глаза, в которых, несмотря на весь выпитый алкоголь, легко угадывалась боль, и прошептал:

— Не нужно. Не хочу говорить с тобой. Не могу говорить о ней.

Уильям вздохнул.

— Придется. Если вас это как-то успокоит, я совсем не хотел ни искать вас, ни говорить с вами. В этом наши желания совпадают.

— Вот как? К чему же тогда ты совершил над собой такое насилие, Уильям? Мне всегда казалось, что ты делаешь только то, что хочешь, а не то, что нужно.

— Резонное замечание, Мор. После разговора с вами я как раз планирую вернуться к исполнению своих желаний.

Мор расплылся в улыбке, все еще пьяной.

— Только без красавицы с черными глазами, правда? Ты же ее ищешь, потому ты здесь? Тебя она тоже кинула?

— Сомневаюсь, что Ава Полгар, чей рост несоизмеримо меньше моего, и составляет всего 157 сантиметров, способна кинуть меня… физически.

Мор захохотал, а просмеявшись, заметил:

— Плоская шутка, приятель.

— Согласен. Но довольно, Мор. Давайте поговорим серьезно. У меня к вам всего один вопрос.

Роберт отрицательно покачал головой.

— Я не знаю где она, Шекспир. Я не говорил с ней с того самого дня, когда она бросилась разнимать нашу с тобой драку в медицинском центре. Сначала я не говорил с ней, потому что был в бешенстве от всего, а потом она уехала, и… все.

— Как вы узнали, что Ава Полгар уехала?

— Я заезжал к ней домой, чтобы вернуть кое-какие вещи, которые остались у меня… Ида сказала мне.

Уильям кивнул, и, повернувшись спиной к машине, посмотрел в темное небо, полное звезд.

— Как думаете, с ней все в порядке? 

— Не знаю, Уильям. Но даже если ей очень плохо, она никому ничего не скажет. Такой характер.

— Значит, ее нужно найти.

Мор усмехнулся.

— Эв этого не любит. Она терпеть не может, когда вмешиваются в ее дела или пытаются ее как-то ограничить.

— Но что, если ей нужна помощь?

— Но что, если ты ошибаешься, и она просто хочет побыть одна?

Мор растер лицо ладонями и хлопнул себя по ноге.

— Ладно, прощай Шекспир.

— Роберт Мор?

— Что? 

— Ваша сестра очень за вас волнуется, и боится, когда вы пропадаете и не даете о себе знать. 

— Это не твое дело, Уильям.

— Да. Но вспомните, как вы переживали за нее перед той операцией. Как это было? Очень приятно?

— Это было ужасно. — Мор помолчал. — Не думал, что скажу это тебе еще раз, но… спасибо. Я вернусь. Завтра. Не хочу, чтобы Кэт видела меня таким.

Уильям сел за руль, закрыл дверь и уже хотел ехать, но, посмотрев на Мора в боковое зеркало, сдал назад. Остановившись рядом с Робертом, он опустил стекло и коротко спросил:

— Куда вас сейчас отвезти?

* * *

Отработав трезвым водителем, Уильям уже на рассвете, наконец, вернулся домой. Вернее, в дом Авы Полгар, который, по мнению Келса, он занимал незаконно. Порядок действий на ближайшее время был обычным: душ, питательный коктейль на молоке и отдых в режиме восполнения энергии. После душа и приема пищи андроид блаженно вытянулся на кровати и закрыл глаза. Он любил такие моменты — самое ранее утро, стены его спальни, оклеенные черными обоями, вспыхивают под лучами восходящего, яркого и еще холодного солнца. Все тихо. Хэм спит. И сойки за окном, сидя на близкой к панорамному окну ветке, могут устроить небольшую драку, которая перебивается только трелями других, далеких, птиц. Сойки дерутся, но недолго и несерьезно, так, — для поддержания друг друга в тонусе. Весь мир спит, для него еще слишком рано. И эти первые, самые ранние минуты нового дня — любимое время Уильяма, которое он почти всегда посвящает одному. Внешне это выглядит как  сон или восполнение энергии, а незримо, внутренне — как минуты, в которые андроид обдумывает тот или иной вопрос. 

Все зависит от того, что именно занимает его в настоящий момент. За время, что Уильям провел в мире людей, это превратилось в настоящий ритуал: накинув после утреннего душа одежду из легкой ткани, — чтобы она как возможно меньше тревожила распаренные теплой водой рубцы, Уильям осторожно, почти беззвучно, ложится на край кровати так, что спина его упирается в высокое изголовье, и закрывает глаза. Он слышит голоса скандальных птиц, и на его лице с четкими, скульптурными чертами показывается едва заметная, очень легкая улыбка. Она едва заметна на его губах, и никому,  — кроме этого мира, особенно изумительного и чарующего в мгновения восхода солнца, — не предназначена. Он свободен сейчас. Абсолютно, беспредельно и совершенно. Вот птичьи песни стихают. Слышен лишь звук, оставленный их уже далекими  крыльями, а за ним — едва слышное покачивание еловой ветки в воздухе. Несколько иголок, — зеленых и густых, непередаваемо красивых в свете солнечных лучей, осыпаются на землю. 

Уильям едва меняет положение тела. В конце концов, это не слишком приятно, — чувствовать, как края поврежденной кожи, уже загрубевшие после душа, снова — не слишком сильно, но противно и больно, — цепляются за ткань. Поэтому андроид, приподнявшись, снова аккуратно устраивается на подушках и переходит к обдумыванию того, что занимает его больше всего другого. 

Например, сегодня, после встреч с Келсом и Робертом Мором, это — рассказ Мора о себе, который Уильям услышал совершенно на то не рассчитывая, и прежние мысли о том, как же, все-таки, с учетом прошлой и новой информации, ему стоит поступить в отношении Авы Полгар? Искать ее, и по этой причине продолжить поиск всей возможной информации, которая только может ему помочь, или прислушаться к советам адвоката и Мора, и прекратить розыск, который его сегодняшним собеседникам уже сейчас кажется бесполезными, напрасным и глупым? 

Допустим, мнение Келса и Роберта Уильям учтет. Но как, в итоге, он поступит? Может быть, они правы, и он совершенно напрасно хочет найти девушку? Что, если ей не нужна никакая помощь (тем более, с учетом всех предыдущих событий, от него?), и адвокат и Мор, которые, по понятным причинам, гораздо дольше него, андроида, находятся в человеческом обществе, правы? И Ава Полгар просто уехала, чтобы отдохнуть? Но почему тогда Келс сказал, что «она не вернется»? Так убежденно, словно это неоспоримый факт? Почему голос Келса звучал так… удрученно и скованно, словно он что-то знает, но не хочет об этом говорить? Что, в таком случае, делать Уильяму? Последовать совету адвоката и  «жить своей жизнью», свободно, по своему желанию? Хорошо, допустим. А как он желает жить? И что хочет делать? Что он вообще знает об этом мире, если выйти за рамки его расправы с охранниками? Что он будет делать? Что ему нравится делать? Он останется в модельном бизнесе или найдет что-то другое? 

Уильям задумался, отыскивая в своей памяти что-то, что вызывало в нем искреннее любопытство или интерес, и что никак не было связано c Ambassador Robots. Нашлось только одно. Он хочет остаться здесь, в доме Авы Полгар. И он хочет оставить этот дом для Авы. Но Келс против. Что именно об этом думает сама  девушка, Уильям, — если не брать во внимание слова Келса о том, что Ава Полгар запретила продавать дом Уильяму и сообщать ему что-либо о ней, — не знает… а его настойчивые мысли о том, что Ава непременно в беде, и потому ей нужна помощь… это что такое? Его желание помочь, его иллюзия, или желание получить от всего этого что-то другое? Скажем, прощение. Ведь он вполне явственно ощущает в себе все это внутреннее, не оставляющее его беспокойство? Так что же, Уильям? Будешь искать Аву Полгар или нет? А если будешь, то зачем? Чтобы получить прощение от нее? А зачем тебе ее прощение? В чем ты чувствуешь себя виновным перед ней? Что…

«Довольно. На сегодня хватит, — закруженный водоворотом вопросов и мыслей, сказал себе андроид. Пока здесь понятно одно: все эти вопросы предстоит обдумать. А сейчас вернемся к тому, что сегодня рассказал пьяный Роберт Мор».

Уильям нахмурился и поднялся с кровати. Ему, совсем как адвокату Авы Полгар несколько часов назад, стало очевидно, что предстоящее обдумывание новых фактов, которые он узнал от Роберта, раздражает его. А значит, оставаться на одном месте он все равно не сможет. И он начал ходить. Медленно, плавно, неспешно. По тем двум комнатам и большой лоджии, что занимал в доме Авы. 

Роберт рассказал это, когда они подъехали к отелю, в котором Мор обитал в дни своего алкогольного приключения. Не произнеся за время поездки от бара до отеля ни слова, Роберт вдруг заговорил. Глухо и тихо, низко опустив голову.

— Я хочу рассказать тебе, Уильям. Рассказать хоть кому-то. Об этом никто не знает, тем более Ава… прости за то, что сейчас услышишь. Это жестоко и мерзко по отношению к тебе, к андроидам… мне хочется верить, что я поступил бы иначе, возникни эта ситуация сейчас, а тогда я, признаюсь, согласился. Потому что был в отчаянье, Кэт требовалась помощь. Серьезная помощь, самые лучшие протезы… иначе, не поставь их вовремя, она бы осталась… я не горжусь тем, что сделал. Хотя это никак меня не извиняет… Я тогда только закончил медицинский и понимал, что для того, чтобы по-настоящему помочь Кэт, мне нужно попасть в сферу современного протезирования. Эта область и сейчас очень закрытая, без чужаков, а тогда и подавно… однажды, на конференции, меня познакомили с одним из главных ученых в этой сфере. Он подал мне руку, похвалил мой научный доклад и предложил обсудить наше сотрудничество. Я был невероятно счастлив! Я уже был уверен, что все сделано, и я смогу изготовить для сестры самые лучшие протезы! Дурак… я приехал на встречу с этим доктором. Его слава и авторитет в научных кругах зашкаливали. Его слово было равно закону. И вот он, похлопав меня по плечу, сказал, что он знает о ситуации с моей сестрой, «все понимает» и хочет помочь. Но с одним условием. Надо ли говорить, что я обрадовался как самый последний, тупой идиот?… Условие заключалось в том, что я, ни о чем не спрашивая, обязан был проводить эксперименты над андроидами и людьми… потому что этот доктор, — про себя я зову его Менгеле, потому что он недалеко ушел от своего «коллеги», — мечтал создать совершенное существо. Он хотел знать, в чем заключается суть выносливости, силы «и других видов превосходства» андроидов над людьми. Ответ «программное обеспечение, которое установили сами люди», его не интересовал и не устраивал. Этот Менгеле был уверен, что дело в чем-то другом. Он считал людей слабыми существами, а андроидов, напротив, — слишком опасными, способными к неповиновению и своеволию. Выход он видел в создании армии существ, в которых бы соединялись, в самом лучшем смысле, необходимые качества человеческого организма и выносливость, сила андроидов… Таких существ он планировал называть «сверхлюдьми», и не мог допустить, чтобы эту роль получил только «слабый человек» или только «своевольный, опасный андроид». Я согласился. По условиям Менгеле, в день начала первого эксперимента он должен был отдать мне разработки по самым современным видам протезирования. Я до сих пор не знаю, почему он изменил своему плану, только накануне этого дня он приехал ко мне домой, очень взволнованный, и отдал мне флэшку со всей необходимой информацией. Я очень удивился, но, конечно, не стал возражать или задавать вопросы. Менгеле от радости, что эксперименты скоро начнутся, места себе не находил. Он уже заранее поздравлял меня с громадным успехом. Речь его была невнятной, я не мог понять, что именно, кроме этой «радости»,  привело его в такое дикое возбуждение. Ничего не объяснив, он сказал, что ждет меня завтра утром в лаборатории, как и было условлено. Я заверил его, что приду, а… когда утром следующего дня я приехал к девяти часам в лабораторию, то увидел там настоящий десант службы безопасности. Как потом стало ясно, лабораторию и Менгеле «накрыли». Его, несмотря на самое высокое положение, судили и приговорили, — по другим делам и на основе новых планов, — к казни.

Дело провели быстро и сухо, без особой огласки. А в день приведения приговора в исполнение меня вызвал начальник и сообщил, что я, как врач, чья специализация относится к сфере современного протезирования, несмотря на небольшой профессиональный опыт, назначен начальником отдела human-протезирования…

Роберт замолчал, и тишина, возникшая после всех его слов, была очень и очень долгой.

— Значит, вы получили доступ к протезированию высокого уровня и возможность помочь Кэтрин Мор, но при этом остались непричастны к тем экспериментам? — уточнил Уильям, наблюдая за Мором через зеркало заднего вида.

— Я… да… Менгеле не назвал моего имени. Он не назвал ни одного имени, и меня не тронули, — Роберт горько улыбнулся. — Даже, как будто, наградили новой должностью…

Он посмотрел на Уильяма жадно и пристально, желая понять, что теперь, после всей этой грязи, андроид думает о нем?

Продолжая жечь Мора пристальным взглядом, блондин уточнил:

— Вы лично, Роберт Мор, причастны к гибели какого-либо человека или андроида?

— Нет! Я… нет, Уильям! Но я мог быть причастным!.. Мои знания об устройстве андроидов — из того времени! Кто знает, может быть, я мог убить тебя!

Уильям усмехнулся, ни словом, ни взглядом не облегчая совести Мора. Андроид снова надолго замолчал, а потом добавил:

— Прекратите свою пьяную истерику, Мор. Я думаю, вы не лжете, и вы, в самом деле, никого не убили: ни андроида, ни человека. Значит, ваша совесть может быть чиста и совершенно спокойна.

— Но… как ты… что ты думаешь об этом? Ты, андроид?…

Уильям повернулся к постепенно трезвеющему врачу, смерил его блестящим взглядом, и прошептал:

— Я отпускаю вам грехи ваши!

Рассмеявшись, он добавил:

— Сегодня, благодаря вам, за один день я побывал в очень интересных ролях, — сначала в роли  трезвого водителя, а теперь, ни много ни мало, в сане духовного отца… ну, или, по крайней мере, священника.

Мор облегченно вздохнул и настойчиво уточнил:

— Значит, ты не злишься на меня?

Уильям, больше не сдерживая себя, захохотал:

— Я? На вас? Нет, Мор. Я на вас не злюсь. И даже благодарен вам за то, что вы доверили эту историю из жизни людей мне. Идите с миром, Роберт Мор, и да пребудет с вами господь!

— Но Ава…

— Вы же уверяете меня, что искать ее нет смысла.

— Да, но… если ты встретишь ее, не говори ей об этом. Пожалуйста.

— Расслабьтесь, Мор. Вряд ли это случится, — беспечно заявил Уильям, намеренно не уточняя, что может «вряд ли случиться»: то, что он найдет Аву Полгар, или то, что он расскажет ей об этом разговоре.

Роберт кивнул и начал выбираться из машины. Он уже шел к крыльцу отеля, когда Уильям, свистнув, крикнул ему:

— Роберт Мор!

— Да?

— Если бы вы были виновны, мой ответ и следующие за ним действия, были бы совершенно иными.

Сказав это, андроид лихо сорвал с места Land Rover. Он не особенно смотрел на Мора, и, тем не менее ему показалось, что от прозвучавших слов абсентный доктор нервно сглотнул.

Очнувшись от воспоминаний, еще очень ярких в его памяти потому, что с момента откровений Роберта прошло всего около двух часов, Уильям обнаружил себя в гостиной, на первом этаже дома. Он остановился. Застыл на месте так недвижно, что в окружающем безмолвии можно было  расслышать движение воздуха. О чем он думал? Он был зол на Роберта? Или эта история, в которой и человеку, и андроиду планировалось отвести одинаковую роль материала для исследований, так удивила его? Время шло, а он по-прежнему стоял посреди большой залы, засунув руки в карманы брюк: худой, высокий, сгорбленный, с обнаженной спиной и грудью. Иссеченный шрамами, с опущенной головой, он производил страшное впечатление, еще более жуткое от того глубинного одиночества, что исходило от него.