Мы бросим вызов всем законам (гет)

Утром Каз с Джорди отправились помогать отцу в поле, а Инеж осталась дома с Люцеллой. Оказалось, у той есть собственная небольшая швейная мастерская.

— Я работала помощницей портнихи у госпожи Майерс, а потом вышла замуж и решила уволиться — на ферме полно дел, особенно учитывая, как давно в этом доме не было хозяйки. Теперь только иногда принимаю заказы от знакомых.

— Здорово, — Инеж прошлась по мастерской, разглядывая ткани, эскизы, готовое платье, видимо, дожидавшееся заказчицу.

— Это для Катарины Янсен, — пояснила Люцелла, кивнув на платье. — Она живет на соседней ферме. Сегодня должна зайти забрать.

Платье, хотя и довольно простое, явно предназначалось не для повседневной носки: белое, с оборками по линии декольте и расшитым цветами широким поясом. Всё это также говорило о том, что платье предназначалось для молодой девушки.

Инеж подозрительно прищурилась. Молодая девушка на соседней ферме… Но она тряхнула головой, прогоняя глупые мысли. Не хватало еще начать ревновать на пустом месте. Повернувшись к Люцелле, Инеж обнаружила, что та наблюдает за ней с легкой как будто понимающей улыбкой. Но она ничего не сказала, и Инеж не стала заострять на этом внимание.

— Поможешь с обедом? — позже спросила Люцелла. — Можно даже приготовить что-нибудь сулийское, — и с озорным блеском в глазах добавила: — Казу стоит начать привыкать к сулийской кухне.

Инеж почувствовала, как краснеет, и постаралась скрыть это, сделав вид, будто разглядывает дом.

— Я с радостью помогу, — ответила она. — Но боюсь, для сулийских блюд здесь не найдется нужных специй.

— Это да, — согласилась Люцелла, — специями мы не пользуемся. Ну, может, в другой раз.

Они вошли в опрятную кухню с большой плитой, множеством полок на стенах и длинным столом.

Пока они готовили картофель с овощами, Инеж решила удовлетворить свое любопытство:

— Скажи, Люцелла, а ты тоже здесь выросла? — и поспешно добавила: — Я спрашиваю, просто потому что ты больше похожа на каэлку, чем на керчийку.

Та улыбнулась, мелко нарезая морковку:

— Так и есть. Сюда я попала благодаря Казу, — и серьезно добавила: — Он спас меня и дал шанс на новую жизнь.

Инеж удивленно приподняла брови, не отрываясь от чистки картошки.

— Расскажешь? — осторожно спросила она.

Ей было любопытно услышать эту историю — Каз ни словом об этом не упомянул, — но и давить на Люцеллу она не хотела. Судя по всему, воспоминания были не самыми приятными.

Люцелла кивнула и, не глядя на нее, медленно, с паузами и запинками, рассказала про то, как работорговцы убили ее семью и похитили ее, продали в дом богатого купца. И как Каз выиграл ее в карты и отправил на родную ферму, а его отец помог ей устроиться.

Инеж восхищенно покачала головой. Чем больше она узнавала Каза, тем больше он ей нравился, хотя казалось бы — куда еще больше?

— Мою кузину тоже похитили работорговцы, — сказала она. — Если бы всё сложилось чуть иначе, похитили бы меня. Ее продали в бордель. И Каз помог мне вытащить ее оттуда.

Люцелла улыбнулась с таким видом, словно ничего другого и не ожидала.

— Он невероятный, да?

Широко улыбнувшись в ответ, Инеж кивнула.

После обеда Каз спросил ее:

— Ты ездишь верхом?

— Ну не так чтобы часто, — ответила Инеж, — но умею, да. Все сулийцы ездят верхом. А что?

— Не хочешь покататься? Покажу тебе окрестности и познакомлю с моим Вороном.

— Каз и его Ворон, — насмешливо пробормотал Джорди.

Йохан одарил его упрекающим взглядом, Каз же просто не обратил внимания. Инеж не могла не начать улыбаться — они были такие забавные. Вечно препираются, подкалывают друг друга, но при этом души друг в друге не чают.

— С удовольствием, — согласилась она.

Каз просиял. Похоже, он действительно очень любил своего коня.

И конь того стоил — вороной красавец, стоявший в деннике небольшой конюшни, радостно заржал, едва завидев Каза, и тот погладил его по шее и протянул заготовленный сахар, который конь с благодарностью схрумкал, после чего ткнулся носом Казу в лицо. Он засмеялся и повернулся к Инеж.

— Знакомься, Инеж, это Ворон.

— Он великолепен, — искренне произнесла Инеж и подошла, чтобы в свою очередь погладить коня.

Тот вначале встревоженно вскинул голову, отстраняясь от ее руки, но Каз успокаивающе погладил его.

— Тише-тише, мальчик. Это Инеж, она своя, не бойся.

Ворон фыркнул, понюхал ладонь Инеж и наконец позволил ей к себе прикоснуться. Его блестящая шкура на ощупь была как шелк.

— Ты хорошо за ним ухаживаешь, — заметила Инеж.

— Стараюсь, — ухмыльнулся Каз и мотнул головой в сторону белой с черным лошади в соседнем деннике. — Возьми Боба. Он спокойный и не шарахается от незнакомых людей.

К собственному удивлению, Инеж обнаружила коня той же породы, что держали в ее родном караване — невысокий и крепкий с длинной густой гривой и челкой, столь же длинным густым хвостом и покрывающей голени шерстью. Скорее всего его использовали для повседневных работ на ферме, и Инеж знала, что, в отличие от Ворона, такие лошади отличаются флегматичным характером. Хорошо. Инеж давно не практиковалась, и норовистая лошадь ей вовсе ни к чему.

— Надо же, — удивленно произнесла она, уже принявшись ласково гладить Боба по шее, — та же порода, что у нас.

— Тинкер? — ответил Каз. — У нас они тоже распространены: хорошее подспорье на ферме.

Инеж улыбнулась и поцеловав Боба в нос, принялась седлать его.

Некоторое время, пока они ехали рядом неторопливой рысью, Инеж любовалась живописными окрестностями, а Каз вставлял замечания вроде: «Вон в том озере мы с Джорди купаемся с детства. Вода там холодная, но нам это никогда не мешало», «От живой изгороди начинается территория наших соседей», «На это дерево я залезал, когда обижался, а потом приходил па и сманивал меня оттуда», «В этой речке мы с Джорди как-то выловили гигантского карпа». Инеж завороженно слушала, впитывая кусочки его детства, его жизни.

А когда Каз замолчал, она вспомнила про вопрос, который давно хотела ему задать.

— Каз, ты знаешь сулийский?

Он отвел взгляд, прежде чем снова посмотреть на нее, в его темных глазах неуверенность боролась с решимостью.

— Не то чтобы прям хорошо знаю. Я начал учить его не так давно. Нина мне очень помогла, но до совершенства еще далеко, — после секундной паузы он добавил: — Я был бы не против немного попрактиковаться.

Инеж поняла то, что он не сказал вслух: он начал учить сулийский из-за нее. Потому что это ее родной язык. Лучезарно улыбнувшись, она кивнула:

— Конечно — я с радостью тебя потренирую.

— Но кое-что я уже могу сказать, — продолжил Каз и, будто запнувшись на мгновение, выпалил: — Me tut kamam.

Его произношение было почти идеально — Нина явно хорошо с ним поработала. Но главное заключалось не в этом, а в содержании его слов.

Я люблю тебя. Каз смотрел на нее с напряженным ожиданием, словно от ее ответа зависела его жизнь. Словно был не уверен в этом ответе. Инеж поморгала, прогоняя неизвестно откуда взявшиеся слезы, на лице расплылась широкая улыбка, и ответила на керчийском:

— Я тоже тебя люблю.

Каз счастливо улыбнулся в ответ. Неуверенность исчезла из его глаз, оставив после себя только сияющее счастье. Инеж подумала, что могла бы вечно смотреть на него.

— Поехали со мной в Равку? — неожиданно для самой себя предложила она, только сейчас осознав, что давно этого хотела. — Познакомлю тебя с моей семьей, а к началу учебного года верну в Кеттердам. Возможно, тебе даже удастся поучаствовать в охоте на работорговцев.

— М-м-м, звучит заманчиво, — воспользовавшись тем, что они ехали совсем рядом, Каз наклонился к ней, чтобы быстро поцеловать, тут же выпрямившись обратно. — Сделка есть сделка.

Инеж рассмеялась.

— Такой керчиец. Сделка есть сделка.

Каз ухмыльнулся и пришпорил Ворона.

— Догоняй!

Инеж снова засмеялась и помчалась следом.

Он явно поддавался, иначе она никогда не догнала бы его: Боб был не соперник Ворону. Уже спокойно проехав по лесу, они повернули обратно.

И, выехав на открытое пространство, увидели скакавшую им навстречу всадницу на белоснежной лошади.

— Каз! — радостно помахала она еще издалека.

— Привет, Кати, — с улыбкой ответил тот.

Инеж слегка нахмурилась и присмотрелась к ней. Девушка была одета в темно-синюю амазонку и сидела в дамском седле. Инеж презирала дамские седла, предпочитая ездить по-мужски, но могла признать, что всадница держалась с непринужденным изяществом. Пшеничного цвета волосы, заколотые спереди, свободными локонами спускались по спине. Голубые глаза и россыпь веснушек по щекам придавали ей очаровательный вид.

— Я заезжала к вам забрать платье, и Люцелла сказала, что ты уехал покататься, — и с едва заметным недовольством добавила: — Она не сказала, что ты не один.

А, та самая соседка, для которой Люцелла шила платье. Инеж не ошиблась тогда: она была молодой. И красивой. Ревность снова уколола сердце.

— Знакомьтесь, девушки, — невозмутимо сказал Каз, то ли не замечая ее реакции, то ли сделав вид. — Кати, это Инеж Гафа, охотница за работорговцами, гроза морей и сокровище моего сердца.

На этом месте Инеж невольно улыбнулась и посмотрела на него, приподняв брови. Каз невинно пожал плечами: мол, это правда, ничего не могу поделать.

— Инеж, это Катарина Янсен. Мы вместе росли, и она мне как сестра.

С каждым словом его представления Катарина всё больше мрачнела. «А вот она к тебе относится далеко не как к брату», — подумала Инеж, но вслух не сказала. Что бы ни думала Катарина в этот момент, она улыбнулась Инеж, даже если немного напряженно, и протянула руку.

— Приятно познакомиться.

— Взаимно, — ответила Инеж, пожимая ее ладонь, и с удивлением поняла, что говорит почти искренне.

Катарина не стала задерживаться: сославшись на какие-то дела, ускакала прочь. Каз проводил ее удивленным взглядом.

— Странно, — сказал он. — Обычно она не стремится так быстро сбежать от меня.

Инеж фыркнула и покачала головой. Мужчины! Но вслух сказала:

— Скажи-ка, Каз, с какого возраста в Керчии позволяется вступать в брак?

Он удивленно моргнул на нее, но ответил:

— С семнадцати лет.

— То есть теоретически ты уже можешь жениться, — заключила Инеж, почти всерьез подумывая, не потащить ли его прямо сейчас в ближайшую церковь.

— Теоретически могу, — согласился Каз. — Но я не настолько безответственен, чтобы жениться, когда у меня еще нет ни постоянного заработка, ни собственного жилья. Прежде чем предпринимать такой шаг, я должен быть уверен, что смогу содержать семью, — и с притворно удрученным вздохом добавил: — Джорди проще: он старший и унаследует отцовскую ферму. Ему даже задумываться ни о чем не приходится.

Инеж тихонько засмеялась. Ее сердце успокоилось. Не то чтобы она сомневалась в Казе, но нахождение поблизости от него красивых девушек, которые вздыхают по нему, заставляло немного нервничать. И она прекрасно понимала высказанные им мотивы и была с ними согласна. Однако у нее появилась идея.

— Ну, мы могли бы заключить помолвку пока что, — невинно заявила она.

Каз приподнял бровь с одновременно позабавленным и восхищенным видом.

— Капитан Гафа, ты мне сейчас предложение сделала?

— Эм… — Инеж внезапно смутилась собственной смелости. — Да?

Каз широко улыбнулся и дразнящим тоном сказал:

— Знаешь, в Керчии принято, чтобы предложение делал мужчина. Но так мне тоже нравится, — и уже серьезно заключил: — Думаю, помолвка — это прекрасная идея.

Инеж лучезарно улыбнулась в ответ. И тут Каз вдруг добавил:

— Но если ты из-за Кати — не беспокойся. Она тебе не соперница. У тебя вообще нет и не может быть соперниц.

Инеж восторженно замерла, не зная, что ответить на такое заявление. Не будь они сейчас верхом, она бы бросилась ему на шею и зацеловала. А так она просто потянулась, чтобы взять его ладонь и крепко сжать.

— Не буду, — пообещала она.

Каз поднял ее руку к губам, чтобы поцеловать пальцы. Тепло, вспыхнувшее в сердце от этого простого жеста, прогнало остатки ревнивого недовольства.

* * *

Помолвку провели в маленькой церквушке поселка. Каз на этом и ограничился бы, но па захотел устроить праздник, и Инеж его в этом поддержала.

— Хочу, чтобы все знали, что ты мой, — заявила она.

Каз позабавленно приподнял бровь.

— Не знал, что ты такая собственница.

Инеж пожала плечами:

— Я тоже не знала до недавнего времени.

Каз засмеялся, а потом притянул ее в объятия и уже серьезно спросил:

— Ты ведь знаешь, что тебе нечего опасаться? Есть только ты.

Инеж вздохнула и кивнула.

— Но все точки всё равно расставить не помешает.

Так вот на празднование их помолвки и созвали всех соседей. На заднем дворе накрыли целую поляну, чтобы все поместились. Люцелла с Инеж приготовили настоящий пир. Каз с Джорди по мере сил помогали.

— Не знала, что ты умеешь готовить, — удивилась Инеж, наблюдая, как ловко он нарезает овощи и смешивает соус для мяса.

Каз пожал плечами.

— После того, как ма умерла, мы с Джорди готовили по очереди. Ну, то есть сначала только он, но я вскоре присоединился.

— Угу, и превращал кухню в настоящее побоище, которое мне потом приходилось оттирать, — вставил Джорди, который нарезал баранину и обваливал кусочки в сухарях.

— Можно подумать, ты был лучше, — буркнул Каз.

Инеж с Люцеллой переглянулись с видом «Вот же балбесы нам достались» и засмеялись.

В общем, подготовка проходила весело. А вот само празднование по-прежнему особой радости не доставляло. Каз никогда не любил такие многолюдные сборища, даже если все здесь были знакомые с детства люди и он ничего не имел против каждого из них в отдельности. Его заставляло примириться со всем этим только то, что Инеж явно получала удовольствие.

В отличие от Катарины, которая сидела грустная и потерянная. Кажется, Джеспер был прав тогда: она относилась к нему вовсе не как к брату. Она была дорога Казу и он ненавидел то, что является причиной ее боли. Но ничего не мог с этим поделать. И наверное, лучше, что она поняла всё сейчас, чем если неизвестно еще сколько лет питала бы пустые надежды. Ужасно хотелось ее утешить, но Каз не знал как. Кроме того, наверное, не стоило вообще заострять на этом внимание и пощадить ее гордость. Так что в итоге он решил сделать вид, будто ничего не заметил.

А на следующий день Каз с Инеж уехали, чтобы отправиться в Равку — на встречу уже с ее семьей. Каз старался этого не показывать, но жутко нервничал. При всей консервативности керчийской провинции, сулийцам они в этом отношении и в подметки не годились. Каз знал, что сулийцы — обособленная нация, строго блюдущая свои традиции. Примут ли они чужака? Согласятся ли с выбором дочери?

Команда Инеж смотрела на Каза с явным, нескрываемым любопытством и некоторой снисходительностью. И хотя последнее раздражало Каза и задевало его самолюбие, в целом они держались дружелюбно.

Вначале они заглянули в Кеттердам, чтобы забрать Ашу. Похоже, у нее с Уайленом всё было серьезно. Каз порадовался за них. Чуткий терпеливый Уайлен поможет ей справиться с травмой, а Аша в свою очередь поможет купчонку обрести уверенность в себе.

В Кеттердаме они остались на сутки, чтобы пообщаться с друзьями — просто Нина не хотела отпускать Инеж.

— Ты всё равно уже здесь, задержись хоть на денек, — сказала она, и Инеж с готовностью согласилась.

Уайлен великодушно предложил им переночевать у него, и общались они тоже в гостиной его дома.

Впрочем, Каз тоже был не против провести время с друзьями. Ровно до того момента, когда Нина увидела тонкое серебряное колечко на пальце Инеж и взвизгнула. Каз аж вздрогнул от этого звука.

— Вы что, поженились? — возмущенно завопила она. — Почему без нас?!

Инеж со смехом покачала головой:

— Не поженились, а обручились. Торжественно обещаю, что на свадьбу тебя приглашу, — и, предупреждая другие возмущенные восклицания, добавила: — Всех вас.

— Я на это не подписывался, — тихонько пробормотал Каз, чем заработал упрекающий взгляд Инеж, остальные на его недовольство просто не обратили внимания.

Аша тоже была рада за кузину, так что практически всё время их встречи разговоры крутились вокруг свадьбы. Ладно хоть парни от обсуждения уклонились. Ну, кроме Джеспера. Джеспер же — в каждой бочке затычка, он не мог не вставить свои пять центов. Каз обменялся с Уайленом и Маттиасом страдальческим взглядом. Хоть они его понимали.

А потом Джеспер вдруг решил отправиться вместе с ними в Равку.

— В вашем караване такие девушки замечательные — может, и я невесту найду, — подмигнул он Инеж и Аше, те только глаза закатили. — А то все мои друзья женятся, а я как был бобылем…

— Можно подумать, тебе это не нравится, — пробормотал Каз, но Джеспер его проигнорировал.

А Уайлен возразил:

— Я не женюсь. Мне только шестнадцать исполнилось.

— Я тоже, — заметил Каз. — Я еще учиться не закончил.

— Несущественные детали, — отмахнулся Джеспер и непререкаемым тоном заключил: — В общем, я еду с вами.

Инеж фыркнула.

— Ты, конечно, можешь попытаться. Но учти: сулийцы не слишком любят чужаков. Мы с Ашей — редкое исключение.

— Меня все любят, — самоуверенно заявил Джеспер с обольстительной улыбкой.

Все засмеялись, но оспаривать его высказывание никто не стал.

— Кто-нибудь еще? — с улыбкой спросила Инеж. — Может, поедем всей компанией?

Нина с сожалением покачала головой:

— Я бы с радостью, но нам с Маттиасом еще два года нельзя покидать Кеттердам.

Уайлен тоже отказался, с явной тоской посмотрев на Ашу:

— Мое положение в Торговом совете сейчас слишком шаткое, чтобы я мог позволить себе отлучиться. Как-нибудь в другой раз.

Аша кивнула с понимающей печальной улыбкой. Глядя на них, Каз эгоистично порадовался, что ему на этот раз не придется прощаться с Инеж.