Око за око, зуб за зуб (джен)

У Вернона Дурсля день не задался с самого утра, когда его дражайшая женушка сообщила во время завтрака, что сегодня Поттер вернется со своей школы для ненормальных. Вобщем-то за время отсутствия мальчишки у мужчины как-бы затихла его необычная и жгучая ненависть к племяннику Петунии. Порой он задавался вопросом, за что вообще он ненавидит ребенка, хоть и такого раздражающего. Дети, они все такие, особенно чужие: неуправляемые, слишком шумные и энергичные по его мнению — мнению действующего главы семьи. Конечно, это правило на его сына, Дадлика, никак не распространялось, да и был тот не в пример послушным, тихим и легким на воспитание.

Зато Поттер отыгривался на своих благодетелях за двоих, чего только стоят его ненормальные трюки. То плита сама загоралась, то телевизор внезапно ломался, стоило только задохлику дотронуться до него рукой во время уборки. Сначала Вернон орал, потому что тратить деньги каждое полугодие на новый телевизор надоело, но потом смирился. Ну, ломается. Ну, приходится закупаться новым — и что? Те пара-тройка сотен фунтов на новый аппарат не стоят его нервов, кроме того, каждый месяц на их с женой счет из мира уродцев переводится по тысячу фунтов.

И Вернон был готов мириться с присутствием племянника жены, если бы на горизонте не маячило его взросление, а с ним нарастала и опасность со стороны мальчика для его семьи. Однажды Поттер захочет рассчитаться с родственниками, когда узнает правду на счет его содержания, и тогда Дурслям не сдобровать. Но даже не будь всего вышеперечисленного, Поттер был слишком чуждым для его нормальной семьи, мало ли что ему взбредет в голову и что он натворит.

Ведь иногда и собственные дети, своя кровиночка, как говорится, может взбрыкнуть или начнет мстить родителям, что уж говорить о чужаке.

Так, призадумавшись, возвращаясь в тот вечер поздно ночью на машине с собачьей фермы своей сестры к себе домой, он не обратил внимания на выскочивший слева внедорожник и на полной скорости врезался бы в него, если бы не появились машины дорожной полиции.

Воем сиренами, беспрерывно мигая сигнализацией, они обставили его с трех сторон и принудили его остановится на обочине шоссе.

Когда ему зачитали права и озвучили за что его арестуют, Вернон схватился за сердце и упал на землю, в ногах служителей закона.

Те, не долго рассуждая, вызвали врачей, которые сразу определили — инфаркт и забрали пострадавшего. За Скорой поехала и одна из троих полицейских машин, появившихся внезапно на дорогу, тем самым предотвратив смерть преступника в катастрофе. Но не спасли его от другой, связанной со здоровьем, проблемы.

Полностью отделившись от своей опутанной кабелями и трубочками туши, душа Вернона не спешила уйти за грань, но это ее не спасло.

Неощутимый для живых людей ветер взвылся вокруг его души вихрем и унес ее в неведомые дали, не обрывая тоненькую серебряную нитку, связывающую ее с бренным телом в машине Скорой помощи.

* * *

Внезапно Вернона разбудил шум двигателя.

Он резко подскочил на сиденье, распахнув глаза — впереди мигал ярко-красным светом светофор. Он помнил каждую болезненую секунду своей смерти, когда непереносимая боль пронзила левую сторону грудной клетки и свет погас в его глазах.

Но теперь все было как сон и он чувствовал себя нормально.

Заснул за рулем, наверное, и приснилась вот такая вот эрунда.

Вернон сосредоточился на вождении автомобиля. Мимо него промелькнуло табло с названием: „Тисовая 180-2”, и он понял, что почти доехал до своего дома, где его ждал сытный горячий ужин и приветливая семья.

Вдруг, недалеко от своего дома он увидел своего сына Дадли. Но почему-то это был не знакомый ему дванадцатилетний Дадлик, а гораздо подросший и запуганный парень. Он валялся в грязи, а над ним нависал парящий над землей адский монстр и тянулся к Дадлику своими жуткими, когтистыми лапами. В паре шагов от своего сына Вернон увидел такого же подросшего и возмужавшего Поттера. Он сидел на попе с наставленной на монстра указкой и что-то дико выкрикивал. Вдруг указка испустила из кончика яркий, серебряный луч света, — Вернон впервые видел нечто подобное, — который быстро сгущался, превратившись в болшого сияющего оленя с огромными, разветвленными рогами. Олень этот одним прыжком добрался до угрожающего жизни Дадлика монстра и пронзил того рогами. Визг монстра услышал даже Вернон в своей наглухо закрытой машине и втянул от страха голову в плечи.

Монстр распался на несколких кусков и растворился темной дымкой в воздухе.

Второй монстр, до этого момента никем не замеченный, выплыл из теней и налетел на двух маль ..., — да нет, пожалуй, уже не назовешь этих юношей мальчиками, — молодых людей, но сияющий олень насадил его на свои рога, и чудовище постигла участь собрата.

Поттер бросился к Дадли и принялся его тормошить, но тот все еще был в обмороке и не реагировал на крики кузена. Вернон попытался выскочить из машины, чтобы прийти на помощь сыну, но не смог пошевелить и пальцем. Безмолвно взвыв от беспомощности, ему оставалось только одно — таращиться во все глаза через переднее стекло автомобиля и жутко переживать за сына.

А потом его вдруг осенило, что разыгравшаяся перед ним сцена никак не может быть правдой. Ведь он только что возвращался от Марджори, где его оставил. А его Дадлику только двенадцать лет, как и Поттеру между прочим. Такими взрослыми они быть не могут.

Кроме того ...

Перед глазами встала картина валяющегося на полу худосочного тела Поттера, залитого скудным светом уличного освещения, после того, как он сам ударил мальчишку битой.

Картина падения убитого темноволосого мальчика стала раз за разом повторяться, все медленней и медленней прокручиваясь перед его внутренним взором, так что Вернон мог разглядеть во всех подробностях каждую деталь случившегося недавно инцидента. Вот щеколда на двери чулана сама открываятся, вот дверь чуть-чуть качнулась, из проема показывается лохматая, темноволосая макушка, вот — из этой коморки под лестницей на цыпочках выходит племянник и делает шаг в сторону кухни.

И, наконец, бита в руках тучного, взрослого мужчины, — его руках, — описывает в воздухе широкую дугу и с глухим чпоком приземляется прямо на лоб мальчика. Тот падает, да так и остается лежать небольшой кучей, заливая пол под своей головой темной лужей крови.

Вернон начинает задыхаться, потому что и внешняя сцена с обоими парнями, — Дадли и Поттером, — начинает повторяться. Вот они идут вместе и ругаются между собой, как обычно, но вдруг его сын останавливается и что-то кричит темноволосому, а тот оправдывается, вытащив палочку из заднего кармана брюк, и наставляет на кузена. Дадли гневно сбивает с руки Поттера эту палочку и она летит куда-то в сторону. А вот и монстр подлетает, развевая за спиной обрывок мантии. Его сын почему-то бежит навстречу монстру, словно не видит его, оттолкнув кузена в сторону. Поттер падает, но не теряется, а вскинув руку, что-то выкрикивает. Палочка летит к нему, будто отзываясь на его голос. Словив ее на лету, он незамедлительно направляет ее на бегущего Дадли и последний спотыкается, падая вперед.

Монстр переворачивает упавшего парня лицом к себе и наклоняет уродливую голову, приблизив свою морду к лицу молодого Дурсля.

Вот и сияющий олень вылетает из палочки Поттера ...

И опять Поттер, — еще маленький, — падает в лужу собственной крови перед своим чуланом под лестницей...

Вернон кричит, он хочет, чтобы эта пытка закончилась. Он уже все понимает.

Без своего кузена, его сына Дадли ждет неминуемая смерть в лапах монстров. Откуда в Литтл Уингинге завелись эти невиданные монстры, мужчина не знал. Он просто осознал, что без ненавистного мальчишки, навязанного его семье уродами, без его взявшегося непонятно откуда благородства, на будущем семьи Дурслей можно поставить крест.

А он, Вернон, сегодня (сегодня ли?) убил мальчика, племянника Петунии.

Тоесть, в недалеком будущем некому будет спасти Дадли.

Вдруг уличное освещение погасло и наступает кромешная тьма. А затем Вернон почувствовал, что вновь может двигаться. Он не видя ни зги, на ощупь нашел ключ зажигания, повернул его, машина завелась и вспыхнула приборная панель, озарив салон светом. Он включил передние фары, но в тот же момент загорелись уличные фонари, и мужчина почувствовал, как его нижняя челюсть медленно падает вниз от удивления.

Улица оказалась пустой. Парней не было. Монстров тоже не наблюдалось.

Рядом тянулись одинаковые дома с такими же палисадниками, вплоть до конца Тисовой, где располагался и его дом.

Что только что с ним произошло, Вернон не хотел гадать — зачем впустую рассуждать. Скорей бы домой вернуться, закрыть входную дверь на ключ, включить сигнализацию, поесть вкусного ужина, а затем — на боковую. Забыться в чистой постели мирным сном или вовсе без снов, лишь бы спать подольше. Завтра он останется дома, хорошенько отлежится в теплом коконе из одеял и забудет всех этих необъяснимых видений как страшный сон.

Однако мечтаниям усталого мужчины сбыться не дали. Кто-то злой и мстительный, следящий за ним сверху, подготовил ему новую порцию видений.

На детской площадке, которая находилась в квартале от его дома, он опять увидел своего сына, на этот разв компании его приятелей детства — Пирса, Денниса, Малкольма и Гордона. Было уже под вечер, опять улицу освещали лишь уличные фонари. Парни, тринадцати-четырнадцати лет, сидели на качелях для малышни и бухали дешевое пиво из банок. В руках его Дадли дымилась сигарета.

Руки Вернона на руле задрожали от бешенства, а перед глазами поплыли темные пятна. Его сын, его маленький, хорошо воспитанный, по мнению родителей, сын лгал им! Лгал о том, как проводит время с друзьями: говорил, что играли на компьютере и пили только чай. Чай!

Ох, вернется Дадличек с прогулки, впервые ему достанется от отца.

На детскую площадку со стороны соседнего дома прибежал мальчик восьми-девяти лет. Вернон узнал его, это был старший сын соседей, и он о чем-то спросил ребят. Те заржали в ответ и показали ему что-то спрятанное в кустах. Мальчик бросился туда и вытащил из зарослей порезанный на куски футбольный мяч. С заплаканным лицом он вернулся к повеселевшей компании, крикнув им что-то. Те продолжали смеяться и обзывать мальца.

Внезапно на крысоподобном лице Пирса Полкисса появилось странное выражение, он встал с качелей и обеими руками надавил мальчику на плечи, пока тот не упал перед ним на колени. Дальше, одной рукой Пирс схватил его за голову, а другой — потянул цепочку на ширинке своих брюк.

Никто его не остановил.

Вернон опять не мог шевельнуться.

Эту позорную сцену ему показали несколько тысяч раз.

Иногда на месте Пирса выступал Дадли ...

Разве такое могло произойти в действительности? Вернон вспомнил, что несколько раз отец этого мальчика, увидев, что он задерживается в гараже, шел к нему с яростью на лице, но вдруг, даже не успев пересечь улицу, останавливался как вкопанный, глубоко задумывался, лохматил реденькие волосы на макушке, оборачивался и возвращался домой. Что это было?

Вернону показали, что это случалось, как только он задумался над необъяснимым поведением соседа. Словно, кто-то охраняющий спокойствие мистера Дурсля, препятствовал его общению конкретно с этим соседом.

И ему показали, как это было в действительности.

За ним, за Уилямом, идущим к Вернону, чтобы набить ему морду, внезапно возникло еле заметное мерцание воздуха, мелькнула одетая в балахон фигура с указкой в руке, кончик указки нарисовал замысловатую фигуру, с него сорвался белый луч и попал в соседа, а потом тот вернулся домой, позабыв, что собирался наказать Дурсля.

Ах, вот, как оно происходило! За его семьей, как говорила дорогая Туни, непрерывно следили из мира уродцев и корректировали все, что идет не по их плану.

После сегодняшнего инцидента с Поттером, что ли, Боженька, ждет милых и дорогих Вернону людей?

Уличный свет опять погас, усатый водитель опять мог двигаться и завести машину. Передние фары загорелись и осветили асфальт на улице. Обросшие зеленой травой палисадники перед домами по обеим сторонам дороги выглядели такими обычными, что Вернон уверился, все-все уже позади. Он тронулся с места, надеясь увидеть, наконец, номер четыре на табло. Но спокойствие не приходило, он внутренне дрожал в предчувствии следующей адской картины и это усиливало мучения отчаянного отца. Он ведь так гордился своим сыном, своим прекрасным Дадликом! И, вдруг — это. За что? За что?

Воспоминание о стонущем в своем чулане Поттере после незаслуженного избиения было ему ответом.

Выходит, Вернон, на самом деле, был не примерным семьянином, а настоящим монстром. И теперь кто-то сверху приводит доказательства этому тезису.

Номер четыре медленно приближался, вот промелькнуло табло с номером восемь, когда вокруг свего дома он заметил стаю пушистых любимчиков, — разномастных кошек и котов, — их соседки, старушки Арабеллы Фигг. Кошаки сидели неподвижными статуями вокруг его дома. Он впервые в своей жизни видел такое странное поведение кошек в фильме „Сомнамбулы”, но разве можно всерьез сравнивать кино с нормальной жизнью обычных людей.

Однако кошки Арабеллы все еще стояли кругом, скалились и хором заливались мявом. Вернон мяв этот не слышал, он привык уже к тому, что с внешнего мирав его машину не проникает ни звука, но видел как надрывались животные. Кроме того, он видел белесую дымку, вытекающую изо рта каждой кошки и кота. Дымки собирались в еле видимое облако и просачивалось сквозь стеныв его дом.

Неподалеку, рядом с фонарным столбом, Вернон заметил и саму соседку, миссис Фигг, со светящимся красным светом кристалом в правой руке. Она протягивала этот кристалл вперед и что-то скандировала. Да что здесь происходит?

Ответ пришел извне, в виде тонького усика из этой бледной дымки, который отделился от кошачьего облачка и потянулся к машине мистера Дурсля. Эта дымка его пугала, но единственное, чем он мог управлять — глазами. Посмотрев на плотно закрытые стекла машины, он успокоился. Но спокойствию его очень скоро пришел конец, когда послышался щелчок и стекло с его стороны опустилось вниз на десять сантиметров. Вернон инстинктивно потянулся, закрыть окно, но его снова накрыл этот загадочный мышечный паралич, и усик проник в салон машины.

Вернону волей-неволей пришлось вдохнуть этот дым.

Неописуемая ярость накрыла его с головой. Образ темноволосого задохлика Поттера всплыл перед его внутренним взором, и Вернон аж затрясся от ненависти к нему.

Тем временем красный свет кристалла в руке Арабеллы погас, она спрятала его в полотняную сумку, позвав своих любимчиков. Те, как будто пробудившись ото сна, зашевелились и дружной вереницей потянулись за хозяйкой.

Гнев не отпускал мужчину, он словно заболел им.

Эту картину Вернону показали лишь дважды, потому что он сразу понял, кто, как и почему воздействовал так на членов его семьи, чтобы все трое ненавидели осиротевшего племянника жены.

Все равно, мужчина почувствовал себя омерзительно.

Дома его ждало новое потрясение.

Вернон вошел в прихожую в момент, когда его сын, избивая изо всех сил кузена, толкнул любимую вазу матери, а та, увидев фарфоровые осколки на полу, заплакала, а потом сильно разозлилась.

Дадли смеялся и указывал пальцем на темноволосого мальчика, а тот, всхлыпывая, не мог даже слова сказать в свое оправдание. Петуния с размаху своей длинной руки влепила племяннику звонкую пощечину.

Мистер Дурсль хотел ее остановить, но его рука сама потянулась, не подчиняясь нынешним желаниям хозяина, к ремню брюк, вытащила его и начала хлестать им беззащитного ребенка.

Дадли стоял рядом и во всю глотку хохотал...

Потом наступила темнота.

И Вернон снова был за рулем своего автомобиля, опять мелькнуло табло „Тисовая 180-2”, и он понял, что все повторится вновь.

И вновь.

И вновь.