Тёмное зеркало - часть 4 цикла "Сказки многоликого Универсума" (джен)

— Чего мне ожидать от этой встречи, Гермиона?

Зелёные глаза Поттера смотрели настороженно, излучая одновременно веру и опаску. Подруге мальчик верил больше, чем кому-либо в мире, но неизвестность взывала к чувству самосохранения. Воспоминания о встрече с Квиррелл-Мортом были слишком живы в его сознании, чтобы без каких-либо сведений бросаться бездумно в пропасть головой.

— Смерти, Гарри, смерти, — вздохнув, ответила девушка. Врать этому конкретному мальчику было себе дороже. — Боли, смерти и возрождения. Я через всё это прошла и вот, видишь, выжила.

— Воскресла, так будет правильнее, да? — дрогнувшим голосом предположил он, не отрывая взгляда от её на данный момент карих глаз.

Она нравилась ему в обеих своих ипостасях — и в этом, знакомом с первого курса виде кудряшки с каштановыми волосами, и в новом, синеглазой платиновой блондинки. Малфой же.

— Да, воскресла как феникс в пламени Огненного дыхания. В смерти обретёшь ты бессмертие, Гарри. Ты готов?

— Я готов ко всему, что сделает меня достойным быть с тобой рядом, Гермиона! — воскликнул мальчик, смахнув предательскую слезинку с ресниц. — Тот месяц, когда ты перестала разговаривать с нами… со мной, был для меня самым худшим периодом в моей жизни.

Его тощие, с загрубевшими от работы с садовым инвентарём ладонями руки вдруг схватили её ухоженные ладошки и судорожно сжали их.

— Давай, не тяни больше. Пусть наконец и это свершится.

Она приблизила своё лицо к нему и коротко клюнула его в губы. Пока мальчик стоял истуканом с потеряным выражением лица, Гермиона крикнула:

— Биби, Добби! — два домовых эльфа в тёмно-бордовых накидках сбросили с себя невидимость и появились рядом, преданно глядя на хозяйку. — Отведите нас с мистером Поттером к Магическому источнику Хогвартса.

В первую секунду ощущения Гарри притупились из-за шквала магической энергии, которая обрушилась на его организм, как воды Ниагарского водопада. Он ослеп и оглох. Онемевший, он чувствовал себя маленькой снежинкой зимним днём в Антарктиде. Или маленькой рыбкой на дне океана.

Постепенно он стал осваиваться с потоком Силы, текущим через его ядро, которое внезапно начало давать о себе знать жарким всполохом. Мальчик справился с застопорившимся дыханием и, вдохнув глубоко полной грудью, потом шумно выдохнув, закричал от избытка эмоций.

— О-о-о-о-о-о… О-о-о-о-о, Гермиона-а-а-а-а! Не описать словами мои чувства!

— И не надо, Гарри, я всё это тоже пережила. Одна. А теперь оглянись вокруг. Посмотри на это место. Здешнее солнышко в зените — это вообще что-то с чем-то. И именно оттуда на нас сыплется магия.

Некоторое время мальчик оглядывался с отвисшей челюстью, не издавая ни звука. На огненную точечку он посмотрел мельком, но плоскогорье привлекло его внимание.

— Мы не на Земле, да? В то же время, воздухом дышим и там внизу растут джунгли, текут реки… Я озеро вижу… Постой, постой! Я, что, вправду спящего дракона вижу? — рукой он указал на чёрную громадину, распластавшуюся поверх горы из золота. — Надо ли звать его?

— Он сам придёт, когда ты будешь готов. Мы с Биби через это уже прошли, но Добби здесь впервые. Схвати его за ручку и будем ждать. А пока я кое-что сделаю.

И она надела себе на голову золотой обруч с двумя наушниками в форме спускающихся с обруча пластинок и уре́й — изображение богини-кобры Уаджи́т, надо лбом. Гарри округлил глаза от удивления:

— О-у, Гермиона, распусти ты свои волосы и будешь похожа на фараона, то есть, на женщину-фараона. Что делает эта корона?

— Это разговорный аппарат, чтобы общаться с разумными — да и с неразумными тоже — рептилиями.

— Серьёзно? Вау! Это должно бы пришло к нам из глубокой древности, да? — пальцем он потрогал голову кобры и та зашипела. — С неживыми тоже… — прошипел он.

К его удивлению, девушка, посмеиваясь, ответила. Но из её рта не вышло ни звука, зато вместо неё зашипела золотая змея:

— Только с големами, Гарри…

Голоса ребят, хоть не громкие, разбудили спящего дракона.

* * *

Недалеко от них за обеденным столом, между близнецами сидела их единственная сестра и зло зыркала на двоих второкурсников — Гарри и Гермиону. Рыжая что-то под чарами тишины вдалбливала в головы братьев. Те с недовольным видом шарахались от неё и, неоднозначно для своих наблюдателей, не соглашались с тем, что она от них хотела.

— Как думаешь, о чём они говорят? — кивнув подбородком, спросил Поттер у своей соседки.

Неожиданно ему ответила Парвати Патил, сидящая с другой стороны подруги:

— О, я случайно подслушала по пути сюда, как мелкая приказывала Фреду и Джорджу заказать в Лютном Оцепеняющий яд для тебя, Гермиона. Извините, что вмешалась в ваш разговор, но должна была предупредить об этом. Мелкая тебя ненавидит всеми фибрами души за то, что ты, якобы, отбила жениха у неё.

— Жениха! Как бы не надорвалась, — воскликнул Поттер, скорчив презрительную гримасу. — И откуда взялись эти планы на меня, ты не услышала?

— Услышала, но будешь должен мне некую пикантную информацию, — захихикала индийская девушка. Лаванда согласно ухмыльнулась.

— Говори уже, — резким от нетерпения тоном приказала мисс Грейнджер. — Вам известно всё, что не повредит вам обеим. Нет ничего, что я вам не сказала.

— Ты — да. Но у нас претензии к Гарри. Ну?

— Сначала вы, — кивнул темноволосый гриффиндорец, сверкнув изумрудными глазами в сторону рыжей троицы, которая перестала общаться между собой и переключила своё внимание на них. — Я поделюсь с вами тем, что не является семейной тайной.

— Конечно, я согласна, — переглянулась с Лавандой Парвати. — Джиневра хвасталась перед девочками-первачками в их общей спальне, что директор Дамблдор… то есть, бывший директор делал попытки заключить вашу с ней помолвку. Что-то с этой затеей не удавалось ему, но он, всё равно, божился и обещал, что всё для этого со временем устроить так, что ты сам, Гарри, захочешь на Джинни жениться. И она вовсю воображала себя этакой будущей леди Поттер, грезила, где будет отдыхать летом, какими обновками баловать себя будет и так далее. И Дамблдор обмолвился у них в Норе, что ты вряд ли до выпускного доживёшь потому, что сам отправишься умирать от палочки Того-Самого.

— Бля, — тряхнул головой Поттер и зыркнул на Гермиону. — Бородатый Шмель уже не директор, сам где-то в неизвестном месте скрывается и ничью уже судьбу устроить, искорёжив жизнь чужого ребёнка, он не в праве. Я принял… Шрам на лбу видите?

— Н-н-нет! — одновременно вскрикнули обе соседки Гермионы по спальне.

Дальше продолжила говорить Парвати:

— Я об этом хотела и спросить, Гарри. Где твой знаменитый шрам?

— Пока лечился в Мунго, врачи удалили его, пригласив из Германии специалистов по хоркруксам — по их удалению и уничтожению, — Поттер понизил голос. — Во мне была частица души Того-Самого. Как она там оказалась, думаю, не надо рассказывать.

— Понятно-о-о… — протянула мисс Патил и глубоко задумалась. — Гарри, Гермиона, а где вы всё время пропадаете в последнее время? Нет-нет, я не настаиваю на ваших тайнах, но мы с Лавандой вам помогаем шифроваться, избегая лишние вопросы. Если можно…

Хм.

— Гермиона! — пискнула Лаванда Браун, пересекая перламутровую пелену за горгульей. — Что это за место?

— Это, Лаванда, новая директорская башня, — чётко произнесла их сверстница. Её карие глаза мгновенно посветлели до ярко-синих, а каштановые косы на голове стали платинового цвета. — Но, смотри, я возьму с вас Непреложный обет неразглашения.

— Да, да! В этом учебном году это который по счёту будет Обет, а Парвати? Третий, четвёртый… Одним больше или меньше, да что такого? Надеюсь, однажды, ты освободишь нас от всех запретов.

— К выпускному, — ляпнул шагающий рядом Гарри и захихикал, посмотрев на их разочарованные физиономии с округлившимися глазами.

* * *

Яйцо, на котором лежала жаба неизвестного вида, треснуло и, лопнув, разделилось на две половинки. Земноводное растаяло в воздухе, вернувшись туда, откуда его призвали, чтобы высидеть куриное яйцо. Округлившимися глазами двое гриффиндорцев узрели в одной половинке скорлупы шевелящегося маленького «червячка»-змеёныша.

Гарри наклонил скорлупу и на его ладонь выпал крошечный василиск. Его тёмное, извивающееся тельце, почуяв теплоту руки мальчика, подняло плоскую, с огромными для его размера глазными яблоками, пока закрытыми, и тихонько зашипело:

— Ееесссть…

Гермиона за плечом Гарри всхлипнула и поспешила царапнуть его ладонь заострённым кончиком своей палочки. Выступила кровь и змеёныш присосался к ранке. Насытившись, он открыл глаза — небесно-голубые в этом этапе жизни — и скрестил взгляд с мальчиком.

— Отесссс…

Пришёл момент всхлипнуть Поттеру. Потом, колеблясь на секунду, он передал малюсенького василиска девушке. Та тоже позволила ему попить кровушки из её ладошки, с удовлетворением услышав в свой адрес его шипение:

— Матушшшшшка…

— Нарекаю тебя Шахасс, — прошипела золотая голова кобры на обруче девушки.

— Шахасс это подходящее имя, — встрял Гарри на парселтанге, кончиком пальца погладив гладкую мокрую спинку. — Ну, раз мы уже родители, Гермиона, согласишься ли, наконец, принять обручальное кольцо от меня?

Та, сверкнув синими глазами, кивнула головой.

— Давай, сперва закончим дела с врагами и я приму твоё предложение, да?

— Давай.

* * *

Мисс Уизли считала, что время мести пришло, а поход на ужин — лучший момент, когда одной досадной второкурснице стоит устроить встречу с магической рептилией, любимцем Салазара Слизерина. И одним махом решить все свои проблемы. Раз близнецы отказались помогать сестре с Оцепеняющим зельем для грязнокровки, то Джинни напустит на ней самого Царя-Оцепенителя.

Но!

Проход под раковиной в туалете Плаксы Миртл не открывался, сколько бы не шипела рыжая Уизли на змейку, изображённую на кране.

— Откройссся ты, чертовая лестница! — ударила кулачком Джинни по зеркалу напротив. По отражающей поверхности прошла волна тёмных теней, но рыжая затейница ничего не заметила, продолжая шипеть. — Откройссся!

— Так-так-так-с! Кого принёс в эту ночь глухую нечистый? — прозвенел голосок Плаксы откуда-то с потолка. — Не к добру пришла ты, рыжая, ох не к добру… Надо директрису позвать, — сказала она напоследок и просочилась в стену.

Джинни зашипела от досады, не понимая, что здесь случилось и почему вход к василиску, прекрасно работавший до недавнего времени, сейчас упёрся.

— Откройссся…

— Петрификус Тоталус! — прилетело справа, от входной двери и Джиневра замерла на месте. Только её глаза косились в сторону и в зеркале она увидела её, грязнокровку Грейнджер.

Что она здесь забыла?

А эта грязнокровка стояла у двери, постукивая волшебной палочкой по плечу, и гадко ухмылялась Джиневре. Она была одета не в школьную мантию, а в эти свои маггловские штучки, которые так нравились мисс Уизли — подтянутые, цвета индиго джинсы и вязанный пушистый свитер. И смотрела она на мелкую первокурсницу, сестру своего однокашника Рона Уизли, прищуренными холодными глазами. Но не это испугало до зелёных пикси Джинни, а устрашающе густая тёмная аура грязнокровки, ставшая неожиданно видимой для обычных глаз.

— Миртл, приготовься! — чётким голосом сказала Гермиона и приблизилась к застывшей у раковины Джинни. — Входишь по моей команде!

Вытянув палочку, Гермиона стукнула по стеклу зеркала над водопроводным краном и на его поверхности возникли две светящиеся — красная и зелёная — кнопочки. Глаза рыжей Уизли, единственные из всего её тела бывшие в состоянии двигаться, завороженно следили за действия её врагини. Указательный палец той надавил на зелёную точку и она услышала незнакомое заклинание:

— Aperrium!

Поверхность зеркала резко потемнела и словно рухнула в глубину. Тёмные сгустки завертелись в бешенном танце, за которым, как завороженная, следила Джинни. Она и не уловила момент, когда сама отражающая поверхность стекла, как бы размягчившись, превратилась в манящий провал. Она как бы раздвоилась — одна её часть оставалась неподвижной под заклятием Петрификус, но другая словно вылетела из замершей статуи, стремясь пробить разделяющую с этим незнакомым миром за стеклом поверхность.

— Intrant per speculum! (Войди в зазеркалье!) — крикнула мисс Грейнджер, стукнув кончиком палочки по зеркалу, и Джинни почувствовала, что преграда тает.

Вокруг её вылетевшей из тела сущности вспыхивают и разлетаются тысячи и тысячи кристаллических осколков, которые вихрем кружатся вокруг неё, размывая её очертания, утаскивая за собой. Тёмное облачко врывается в зеркальный проём следом за вихрем бликов, пока у раковины продолжает стоять замершей статуей её физическое тело.

— Clauderum! — выкрикивает Гермиона Грейнджер, очерчивая против часовой стрелки закручивающуюся спираль по плывущей зеркальной поверхности.

Весь головокружительный танец миниатюрных зеркалец заканчивается громким всплеском, как после прыжка ныряльщика в воду. Стекло возвращает свою изначальную твёрдость, звякнув напоследок, и застывает.

Тогда помещение туалета заполняет резкий крик девушки:

— Миртл, сейчас!

Призрачная девочка, погибшая пятьдесят лет тому назад в этом туалете, парящая до этого момента чуть позади мисс Грейнджер, с криком налетает на замершее тело рыжей первокурсницы. И исчезает. По контурам девочки пробегает какая-то рябь и замирает. Изнутри горла доносится глухое стенание, клокотание, икота, ворчание и… лёгкие вдыхают воздух.

Синие глаза мисс Уизли удивлённо моргают.

— Фините, — говорит мисс Грейнджер и новая Джиневра Уизли мешком оседает на пол.

Некоторое время тело лежит на полу не двигаясь, глаза так же неподвижно смотрят остекленевшим взглядом на потолок, но плоская грудь девчонки уже регулярно приподнимается, шумно втягивая воздух. Она кашляет, задыхается… А потом вдруг начинает хихикать, сначала тихо, рывками, потом громче и громче, вскрикивая между приступами…

А с той стороны отражающей поверхности зеркала, как бы из-за засвеченной плёнки, на эту картину пялится огромными глазами вторая рыжая девочка. Не понимая, что с ней произошло, она кричит:

— Гермиона, что ты наделала, дура? Отпусти меня немедленно, слышишь? Где, … где я?

Сгустки темноты за ней уплотняются.