Конан и Конкин (джен)

Очнулся он от того, что кто-то сжал его в стальных объятьях, и бубнил в ухо:

— Угомонись, угомонись. Она уже сдохла.

Кровавая пелена исчезала. Сашка прохрипел:

— Отпусти, Конан. Я в порядке.

Тот поднял Конкина на ноги и, лишь потом отпустил. Санька огляделся и внутренне содрогнулся. Хотя уже стало светлей, день веселей от этого не стал. Поле боя выглядело страшнее, чем любой кровавый ужастик. Прямо перед ним лежала мертвая тварь. Вся ближняя бочина зверя была искромсана, словно кто-то её изжевал. Там же в кровавом месиве, торчала рукоятка Сашкиного меча. Все вокруг, включая самого Сашку, было залито почти черной, резко пахнущей кровью. Он глянул на свои руки и почувствовал, как тошнота снизу, от живота, рванула к горлу. Руки тряслись, с них до сих пор капала кровь.

Заметив, испуганный взгляд, Конан успокоил:

— Да не смотри, это не твоя кровь. На тебе ни царапинки.

— Эт-то, что я? — Конкин кивнул на искромсанный бок зверя.

— Ты, — усмехнулся Конан. — Разошелся так, что даже рычал. Не думал, что ты такой кровожадный. Она уже сдохла, а ты все кромсал её своим железом. Но ты молодец, если бы не ты, эта тварь мне что-нибудь обязательно оторвала.

Даже эта похвала не смогла поднять Сашке настроение, слишком живо было то ощущение неизбежной смерти, что он только что пережил. Про себя он думал, что, наверное, и на тварь набросился только от отчаяния и страха. Но Конану знать об этом совсем не надо. Конкин наклонился, выдернул меч, и, удерживая покатывающую тошноту, буркнул:

— А чо делать-то? Кончать её надо было.

Черт! Вот это я круто выдал, подумал Санька, совсем как настоящий охотник на демонов. Словно он не в первый раз убивает тварь, которой на самом деле и в природе существовать не должно. О том, что по-настоящему, её убил именно Конан, Санька вспомнил, только когда совсем успокоился. Однако, все равно был горд, что не обделался, а кинулся в драку.

— А что это за зверь? И откуда он взялся? И где, все-таки Инсаэль?

Конан отбросил пучок пучок травы, которым он протирал свой меч, засунул клинок в ножны, и уже серьезно сказал:

— Про таких тварей я никогда не слышал. И где наша подруга, понятия не имею.

— А этот, — я кивнул на зверя, — не мог её...?

— Нет, вряд ли. Думаю, наша нанимательница этой твари не по зубам.

Конан невесело усмехнулся.

— Ты что до сих пор не понял, кто она?

— В смысле? Тварь или Инсаэль?

— Ведьма.

— Честно сказать, ни про ту, ни про другую, ничего не понимаю. Проясни.

— Конкин, мне иногда кажется, что ты живешь в каком-то другом мире. За что ни возьмись, ты ничего не знаешь. Уж про жриц Сэта, ты обязательно должен был знать. Ладно, потом расскажу. Сейчас нам надо, срочно уходить отсюда. Вдруг твари живут стаями, тогда надо радоваться, что сюда приперлась только одна.

Стремительно светало. С востока разгоралась бледная утренняя заря, и уже даже можно было разглядеть горную гряду сзади нас. Сашка встал и осмотрелся — нет, никакого намека на присутствие Инсаэль. И не только — вокруг вообще не чувствовалось живого. Похоже, тварь своим ревом распугала всю живность. Что? Всю?! Сашка только сейчас сообразил, что не видит лошадей.

— Конан! Где наши кони?

— Ты, что, только заметил? Они умчались еще, когда эта тварь только появилась. Давай не тяни, собираемся и уходим. Появится еще пару штук таких, и здесь, на открытом месте, мы можем и не отбиться.

— А как же Инсаэль? Неужели бросим?

Варвар обернулся и посмотрел на Конкина, как на ущербного.

— Конкин, ты что, я же взял деньги за сопровождение. Ты хочешь, чтобы по всей степи заговорили, что Конан взял деньги, но дело не сделал. Нет, плату всегда надо отрабатывать. Теперь придется на время забыть про Хем, надо найти жрицу. Пойдем за ней.

— А откуда ты знаешь, что она жива?

Сашка, наконец, высказал свой самый важный вопрос и замер, ожидая ответ.

— Вон видишь, — Конан показал куда-то за тушу зверя. — Обычно, если колдун мертв, то его колдовство рушится. А тут…

Конкин вытянул шею, пытаясь разглядеть, про что это он говорит. Черт! Прямо посреди перепаханной, залитой кровью земли, торчал живой мохнатый столбик. Суслик, которого вчера привела Инсаэль, так и стоял, лишь иногда почесываясь и фыркая. Сашка глазам не верил. Твою медь! Она точно ведьма!

Этот зверек, случайно уцелевший в ночной схватке, напугал его больше, чем то, что скоро сюда могут примчаться товарки мертвой твари. Все-таки звери, какими бы фантастическими они не выглядели, являлись опасностью реальной, их можно было потрогать и убить железом. А колдовство на зуб не попробуешь, и как с ним бороться, Сашка не представлял. Ведь полчаса назад вокруг него была страшная сеча, а он даже не сдвинулся с места. Конкин на секунду представил себя на его месте, и по коже пробежали иголочки мороза. Ну его нафиг, лучше пусть сразу тварь голову оторвет.

— Будешь собираться, засунь его куда-нибудь к себе. Пригодится. Днем или вечером съедим.

Сашка хотел отказаться. Ему было жалко зверька, пережил такую ночь и остался жив, а сегодня съедят. Хотя по здравому рассуждению, он все равно приговорен — так и умрет здесь, не двигаясь, а скорей какой-нибудь зверь или птица сожрет, как только они уйдут.

Конкин подхватил зверька, ожидая, что он будет твердым, — простоять целую ночь, как памятник, любой окаменеет; но нет, суслик был живой: теплый и мягкий. Сашка даже поймал его взгляд, как ему показалось, явно осуждающий — мол, что это вы со мной творите.

— Ну извини, я тут ни при чем, — буркнул Санька. Потом виновато отвел глаза, вспомнив, что не задумываясь, ел его собратьев. Быстро завернул суслика в плащ, и сунул в свою сумку. Она заметно потяжелела, и Конкин подумал, что может зверек еще отойдет от колдовства, и тогда он тайком отпустит его. Есть его, он точно не сможет. Во всяком случае, сейчас он был в этом уверен. В этом мире никто не задумывается о морали и этике, выжить, вот главная моральная установка. И даже если бы Санька попробовал объяснить Конану, что надо отпустить зверька, он это заслужил, наверное, варвар бы просто не понял.

Так и произошло то, что теперь их компания стала больше. Теперь они путешествовали втроем.