The Fallen Angel (гет)

Только вот переживания, и правда, по большей части оказались все напрасны. Новые, а может, и не совсем, родители жили не то, чтобы совсем неподалеку, но хотя бы в Санкт-Петербурге, что уже несказанно радовало девочку. И когда ее все же хотели перевести в другую школу, ей удалось разжалобить отчима, что, к слову, и был убежден в том, что ее надо забрать. То есть, это даже была не та женщина, назвавшаяся ее мамой… это был новый, можно сказать, очередной хахаль, от которого у нее и без того было двое еще совсем маленьких детей.

И несколько дней в их квартире стали, одновременно, интересным и самым кошмарным, что случалось с ней за всю жизнь. Потому что, с одной стороны, была вкусная еда, интернет и даже собственная комната, в которой Вероника тупо заперлась от родственников, а с другой — шумные младенцы, что кричали и ревели в унисон, словно бы пытаясь друг друга как-либо переорать. И потому девочка была особенно счастлива, когда ее наконец отвезли в школу подальше от тех маленьких дьяволов.

«Серьезно, зачем им сдалась я, если у них есть уже собственные дети? Может, захотели няньку еще за бесплатно взять?» — и тем не менее, чувства у Морозовой были довольно странными. Особенно тогда, когда она узнала, что у той женщины были другие дети. Те, кому она действительно дарила материнскую любовь. Те, кого она качала на руках. Те, ради кого она просила Веронику вместе с ней спустить коляску на улицу, чтобы выгулять малышей. Девочка слушалась, но совсем не потому, что ей того хотелось. Она думала о том, как прогонит орущих гадов с ненавистной женщиной и побудет хоть пару часов одна.

Девочка видит перед собой лица знакомых и таких любимых ей мальчишек. Замирает, может, всего на несколько секунд, а после буквально налетает на них, сразу же обнимая их в порядке очереди. Олег обнял ее крепко в ответ, немного оторвав от пола, когда малышка пискнула от того, как в этот самый момент сдавило ее ребра и животик, а с Сережей… только обняв Разумовского, Вероника просто поняла, что совсем не хочет его отпускать. И, кажется, это было у них взаимно.

— Так что расскажешь? Нормальные хоть люди? — они сидели на лавочке в одном из коридоров, где прямо сейчас носились дети. Единственное место, где можно было по большей мере избежать нежелательных лиц — этаж младшеклассников, где они и сидели большую часть времени, если не сбегали вместе на улицу.

— Ну-у… как посмотреть, Олеж, — Морозова откинулась спиной назад, прямо на широкий деревянный подоконник, с которого слезала сейчас краска. Забавно, что родители всех детей скидывались на ремонт еще полтора года назад, но со школой и ее убогим видом еще так ничего даже и не сделали. Даже компьютеры не поменяли в классе, что, казалось, были уже древнее их молодых учителей. — Отчим вроде неплохой. Это… он настоял на том, чтобы найти и забрать меня. Всей истории не знаю, но он отчитал маму за ее подростковое решение и с чего-то вдруг решил, что должен меня спасти, — по крайней мере, человеком он, и правда, казался очень хорошим. А этого Морозовой было уже более, чем достаточно.

Но все же, Вероника нередко слушала истории детей о том, как матери изменяли с другими мужчинами и беременели от них, от чего, чтобы сохранить свой брак, бросали их в приюте, потому что мужья не терпели детей от других людей. А тут ее буквально одарили заботой, приняли с распростертыми объятиями и, придерживаясь логики вроде: «Ты — продолжение моей жены, которую я очень люблю», конкретно тот мужчина относился к ней, можно сказать, как к родной.

— Как-то… это странно, — Сережа хмурится, понимая, к чему она ведет, и тоже считает это ненормальным. Кто знает, какие тараканы завелись в голове того мужчины? И что он может сделать с Рони?

— А мама как? Вы ж втроем живете?

— Впятером… — с ужасом в голосе ответила Вероника. — У них еще двое мальчишек и… им, кажется, еще и года нет. На вскидку даю месяца четыре, — пожав плечами, рассказала девчонка. — С ними, вроде бы, и обращаются очень хорошо, — но Морозова не понимала, от чего чувствовала себя тогда так паршиво. Почему ее бесил тот факт, что женщина, отправившая ее в ад, нашла шикарного мужчину и теперь искренне любит их детей? — Плюс в том, что у меня есть своя комната. Минус — стены тонкие и спать там из-за мелких гадов просто нереально. Хочу домой, — Олег на такое заявление прыснул со смеху, когда Сергей только улыбнулся.

— Ну-у… осталось еще, по идее, не так много? — спросил Разумовский, когда девочка смущенно улыбнулась.

— Было бы немного, но ведь кто-то планирует до одиннадцатого в школе оставаться, — из вредности ответила она, на что рыжий лис только неловко улыбнулся.

— Чего? Серьезно? — Олег скривился так, словно бы и не понимал, зачем это вообще им нужно, да и для чего.

— Угу. Сережа собрался вышку потом получать, — и с одной стороны, Вероника даже расстроилась, но с другой — понимала, что это куда лучше, чем после поступить в какую-нибудь парашу и закончить с дипломом, который никому нафиг не уперся.

— И на кого, боюсь спросить?

— В МГУ, на ВМК, — сокращенно ответил Серый, но заметив непонимающий взгляд друга, решил расшифровать: — Московский гос. университет на факультет вычислительной математики и кибернетики.

— Зря спросил, — сначала он искренне удивился, но потом, вспомнив оценки лучшего друга, сразу понял, что оно, наверное, и не удивительно. Пусть Разумовского и много кто недолюбливал в школе, да и сам он до сих пор не мог справиться со страхом доски, но то, что он был умным и знал все темы, наверное, было известно даже тем же учителям, что намеренно занижали ему оценки из-за нелюбви, как раз-таки, отвечать перед всем классом. — Ну, тогда вместе до одиннадцатого будем куковать, Ник?

— Получается так, — пожав плечами, ответила девчонка. — Впрочем, я все равно не знаю, куда хочу поступать и на кого дальше учиться. А так еще два года будет.

— Ну раз все равно пробоваться на вышку… может, что-то связанное с юридическим или экономическим? — сказал он то, что пришло первое на ум. И, само собой, друзья уставились на него так, будто Волков сказал что-то из разряда «слишком странного даже для него».

— Еще скажи, что в медики пойдешь. Умру со смеху, — с усмешкой ответила Вероника, на секунду представив их обоих в больничных халатах, а Сережу — еще с длинными волосами, собранными хвост, и очками. Безумно мило. Ее сердечко бы такой прелести не выдержало…

— Ну, с биологией и химией у меня никогда проблем не было, — как и, в общем-то, со всеми предметами, включая физкультуру. Просто поведение всегда оставляло желать лучшего.

— Ладно, вы оба слишком умные, — признала, как факт, Морозова, понимая, что по оценкам все плохо было только у нее. И девочка планировала теперь это как-то исправлять, хотя и не понимала до конца, с чего и как именно начнет.

— А что насчет тебя? Ты уверена, что тебе сдалась вышка вообще? — спросил Олег, на что подруга пожала плечами.

— Не уверена, что смогу там выжить.

— Почему? У тебя ведь все хорошо и с уроками, и с успеваемостью… — а от таких искренних слов удивился не только Волков, который понимал, насколько у их подруги все хреново в табеле оценок, но и сама Морозова, что лишь нервно посмеялась на его слова.

— Это… очень мило, что ты в меня так веришь, Сереж. Но как раз-таки успеваемость у меня ниже среднего, — и в основном только из-за того, что девочке не нравилось ходить в место, где над ней все издевались. И хотя сейчас эта проблема была пока что позади, шрамы все равно остались, от чего Вероника боится даже просто зайти в женский туалет, думая, что ее либо окатит кто-нибудь грязной водой, либо запрет или же опять забьет ногами.

— Правда? — поразился он так, будто вообще впервые об этом услышал. — Да нет, быть того не может. Там же все слишком просто…

— Ник, покажи ему свой дневник, — Олег прекрасно понимал, что, скорее всего, тот у нее был весь в красной ручке.

— Не буду, Олеж. Я не хочу терять человека, который такого высокого обо мне мнения… эй! Блин, отдай рюкзак! — Вероника сразу же схватила тот за другую лямку и потянула на себя. — Только попробуй начать рыться в нем!

— А чего такого? Ты что-то прячешь? — с веселой улыбкой спросил Волков, на что девочка раздраженно выдохнула, сделав несколько шагов к нему, чтобы того, не дай Боже, не услышал их рыжий друг.

— Прокладки, идиот, — фыркнула она, на что мальчик машинально отпустил вторую лямку и поднял руки вверх, показывая тем самым, что сдается. — Пошутила. Там ничего нет. Но в следующий раз задумайся, если соберешься выкинуть что-то подобное.

«Все точно в порядке?» — подумал Волков, непонимающе уставившись на подругу, что, кажется, выглядела даже раздраженней, чем обычно. Но когда она улыбнулась, то все стало на свои места, и мальчик решил до нее пока что не докапываться.

— В общем-то… он прав. Оценки у меня оставляют желать лучшего, — сев обратно и обняв свой рюкзачок, в который непонятно каким образом, но умещались все их учебники, созналась Вероника.

— Тогда, может я помогу тебе? Какие предметы ты больше не вытягиваешь?

— Все?

— Олег, иди в жопу, — сразу огрызнулась она на его подкол, от чего он только засмеялся, когда девчонка обратилась к нему не в уменьшительно-ласкательной форме. Это означало, что он или кто-то другой ее очень сильно разозлил. — Если прям уж из таких предметов… наверное, химия и история. Одну не учила, другую… тоже, не учила. И из этого следует, что мне тут не помочь.

— А что с физикой и матешей? — спросил вновь Олег, коему прямо-таки не терпелось доказать, что все гораздо хуже, чем она говорит.

— Вот с ними, как раз, у меня проблем нет. Прошу, забудь уже тот раз, когда я спросонья на твой вопрос ответила триста тридцать три, — взмолилась Морозова, на что он только наигранно зло рассмеялся.

— А что за вопрос был?.. — тише спросил Сережа, впервые не понимая ребят, как и того, почему он не знал о ее проблемах с учебой.

— Три на тридцать три, — ответил Волков, на что друг склонил голову и спросил:

— Девяносто девять?..

— А она ответила триста тридцать три, — Разумовский неловко замолчал, когда девочка от стыда прикрыла лицо руками. — Теперь понимаешь, насколько все с ней безнадежно?

— Сказала же, Олеж, иди ты в жопу!

— Покажешь дорогу, Ник? А то заблудиться боюсь, — усмехнулся в ответ волк, на что Морозова только закатила глаза. — Что, снова пошлешь? — она показала ему язык и демонстративно отсела поближе к Сереже, на что он только посмеялся. — Брось, я же шучу. Ну что ты хочешь?

— Больше ничего, — обиженно ответила Вероника, обняв другого мальчика за руку. — Сереж, скажи ему. Он меня обижает.

— Волч, нельзя девочек доводить до слез, — спокойно, но даже чуть-чуть строго и как-то заученно сказал Разумовский, само собой, говоря, конечно же, все в шутку, когда их подруга показала мальчику язык.

— До слез? Да она же лыбилась все это время!

— В душе я плачу, — театрально потерев глаза, будто вытирая слезы, буркнула малышка.

— Да ты что?.. — скептично спросил Волков. — Знаешь, куда тебе надо поступать? На актерство!

— Ну-у, возможно, актриса из меня вышла бы красивая, — притворно застеснявшись, задумчиво ответила девчонка.

— Но это не точно, — издевательски дополнил ее друг, на что она все же его стукнула.

— Волк, да иди ты знаешь куда?!

— Снова в жопу? — наблюдая за тем, как Морозова краснеет от злости, он снова прыснул со смеху. — Ладно-ладно, успокойся. Ты очень красивая. Сойдемся на этом?

— Ты же не сказал это только для того, чтобы меня задобрить? — с прищуром спросила девочка, на что Олег только пожал плечами с самодовольным видом, а Вероника снова ударила его ладошкой по плечу. — Фу тебя, противный!