Берег моей надежды (гет)

Среди преподавателей кафедры хирургических болезней шла оживленная дискуссия. На Штольмана наседали, он пытался защищаться, впрочем, безуспешно. Аргументы заканчивались.

— Яков Платонович, поездка со студентами на конференцию — это не досадная обязанность и не ссылка, а поощрение от ВУЗа! — возмущалась нерешительностью Штольмана завкафедрой.

Межвузовская конференция будущих медиков должна была пройти в краевом центре через несколько дней и быть нянькой двадцатилетним половозрелым студентам Якову не хотелось.

— А почему они сами не могут поехать, взрослые же ребята, осознающие свои поступки граждане?- вяло сопротивлялся Штольман.

— Да вы что, они со своими юношескими гормонами все сделают как нельзя хуже. Доклады позабывают, презентации не выучат, а билеты и проездные порастеряют. Еще и переругаться могут! Нет-нет, им нужен взрослый, авторитетный человек, который может, в случае необходимости, призвать студентов к порядку. Яков Платонович, ну всего двое суток! Тем более, ваши подопечные едут, у которых вы числитесь научным руководителем! — призвала к совести преподавателя начальница.

— Двое из шести — мои подопечные, — вздохнул Штольман.

Он придирчиво посмотрел на список студентов.

— Ребята вроде неплохие, — осторожно признал Яков Платонович.

— Вот! — воодушевилась заведующая кафедрой, — так и знала, что на вас можно рассчитывать. И вообще, вам, может, этакий научный туризм еще понравится!

Егор без проблем должен остаться на 2-3 дня один, уже не маленький. Правда, ему придется в одиночку разминать свое уже немаленькое чудище, которое они с Анной по недоразумению назвали "Малышом". Щенок прилично вымахал в размерах, кушал и испражнялся так, словно собирался вырасти до размеров слона и, казалось, чувствовал себя вполне здоровым.

Надо признать, динамика у собаки была неплохая. Сказывались хорошие лекарства по часам, массаж и уход.

После выполненного МРТ их видный нейрохирург из клиники, ни разу не собачий, а вполне себе человеческий, рискнул предположить, что оперировать щенка не нужно. Хватило одной, сделанной еще 3 месяца назад операции. Лучше продолжить прежнее лечение, а там и отек спадет, и чувствительность вернется.

Перед конференцией Яков Платонович, к неудовольствию и возмущению студентов, заставил их еще раз выступить с докладами, собственноручно проверил все презентации и отсылки на научную литературу. Многое, естественно, жестокосердно заставил исправлять и переделывать, отдельных индивидуумов прессовал буквально в ночь перед поездкой, подтверждая свое прозвище "Змея Горыныча, великого и ужасного". Словом, студентов преподаватель знатно напряг.

Яков Платонович же напротив, получив проездные документы на руки, отчего-то стал расслабленным и благодушным. Черно-белые квитанции с указанием даты и времени поездки впервые за какое-то время заставили его порадоваться. Хотелось новых впечатлений, пусть это даже просто будет маленькое путешествие в краевой центр.

Столица края встретила их мелким снегом с дождем, который упорно шел с самого утра. Яков, заказав для студентов автобус, в целости и сохранности довез их до гостиницы.

Выйдя из салона, он осмотрелся. В животе щекотало давно забытое ощущение новизны и приключения.

— Уже приехали? — с надеждой спросил шестикурсник Павел Марьин.

— Да, вот наша гостиница! — указал на главный вход Штольман. Запрокинув голову, он с наслаждением вдохнул влажный, по-новому пахнущий воздух.

— Быстро доехали. Красиво тут, да? — протянул еще один студент, ботаник Курдосов. Его голос звенел тщательно скрываемым юношеским восторгом.

Заселив подопечных в заранее забронированные номера, Яков облегченно выдохнул. Выдохнули и студенты, потому что нянька из преподавателя Штольмана вышла сердитая и беспокойная. Яков Платонович даже проездные документы отобрал и сложил себе в одну папку — чтобы молодые люди их не потеряли.

Конференция будущих медиков проходила в Научной библиотеке.

Протискиваясь к своему месту в зале, Штольман с удивлением увидел, что на соседнем кресле разместилась Екатерина Михайловна Мошкина — опытная преподавательница из меда, только работала она на кафедре биомедэтики и медицинского права. Женщина радушно кивнула. Было заметно, что она тщательно подготовилась к мероприятию — тонированная седина уложена волосок к волоску, кроме того одета Мошкина была в модный приталенный костюм, поверх которого был накинут медицинский халат.

— Екатерина Михайловна, вы тоже сопровождаете? — улыбнулся Яков.

Их отношения можно было назвать приятельскими.

— А как же, я своих девочек одних ни за что не отправлю! — убежденно сказала преподавательница. — Крупный город, столько соблазнов. Вот, везде с ними, на перекладных. И потом, выступать перед сотней взоров... Я просто обязана поддержать своих студенток морально!

— И много подопечных... — начал было спрашивать Штольман и вдруг осекся, потому что впереди себя, всего-то через 2 ряда, он увидел до боли знакомый пушистый затылок, правда сегодня хорошенькую головку девушки украшала не привычная толстая коса, а целый каравай. Хрупкая спина Анны, обтянутая полупрозрачной бежевой рубашкой, была почти скрыта от жадного взгляда Якова.

— Пять девочек, все пишут работы у преподавателей нашей кафедры, — охотно пояснила Мошкина.

— Анна Миронова тоже у вас...? — неожиданно выдал свой интерес Штольман.

— Да, моя любимая студентка! — кивнула преподаватель и с новым любопытством вдруг принялась разглядывать Якова Платоновича.

Своим развитым женским чутьем она поняла, что девушка Штольману небезразлична.

Анна беспокойно ощупала добротно скрученный пучок на затылке и резко обернулась. Увидев знакомое лицо преподавателя, она еле заметно дернулась и машинально потрогала пуговицы на рубашке. Вдруг что-то расстегнулось? А тут Яков Платонович опять так смотрит...

Их взгляды встретились, и Якову стоило определенной выдержки сразу не отвести глаза. Словно девушка его застукала! Впрочем, так оно и было.

Наконец, начались лекции вступительной части конференции. Аня никак не могла сосредоточиться на докладах. У нее было стойкое чувство, что Штольман упорно ее разглядывает. Может она просто мнительна? Затылок и левый висок зудели, да так, что хотелось приложить к голове ладонь.

Спустя час все присутствующие стали расходиться по секциям.

— Ну что, пойдем, душа моя? — Аню за руку перехватила преподаватель. Ее взгляд был пропитан озорством. — Ты выступаешь четвертая.

Яков вдруг понял, что он, к сожалению, очень нервирует Анну. Движения ее стали скованными и даже неуверенными. Студентка рассеянно слушала преподавательницу, но по лицу девушки было заметно, что она мало что понимает. Взгляд у Анны время от времени становился и вовсе отсутствующим.

Штольман сделал вид, что уходит. Он сверился со списком выступающих и осторожно вышел. Обманный маневр ради спокойствия студентки. Вернется попозже, когда Анна сосредоточится на докладе. Этика, право... Весьма любопытно, какая тема заинтересовала девушку.

Чуть меньше, чем через полчаса Яков Платонович вернулся.

Его руку тронула Мошкина.

— Идемте, я вам местечко заняла! — шепнула научный руководитель Анны.

Голубоглазая студентка тем временем деловито встала за кафедру и аккуратно поправила микрофон.

— Давай, малышка, — по-отечески подумал Штольман. Он немного переживал, что Анна растеряется.

— "Биоэтическая проблема выхаживания глубоко недоношенных детей", — хорошо поставленным голосом произнесла студентка.

Было в ее теме, а может в самой Анне что-то такое, что заставило присутствующих вдруг оживиться и слушать внимательнее.

На слайде, открытом девушкой, вдруг появилось лицо веселого ребенка месяцев десяти от роду, а Анна с нежностью в голосе произнесла:

— "Каждый младенец — подарок нам от Бога в знак того, что Он еще не разуверился в нас" — Рабиндранат Тагор.

Эффектно, — подумал Штольман.

— При выхаживании глубоко недоношенных детей акушерам, неонатологам и педиатрам часто приходится сталкиваться с такими вопросами: какова целесообразность реанимации, интенсивной терапии, новорожденным с высочайшим риском физических и умственных отклонений? Какова целесообразность их последующей реабилитации?

Штольман, как и весь зал, слушал очень внимательно. Тема задела его за живое. Своему сыну приемному Егору он отдал столько сил, что мог бы на собственном примере рассказывать про важность и актуальность проблемы выхаживания. Как жаль, что до 6 лет мальчиком практически не занимались! Яков был убежден, что нужно верить в ребенка вопреки всему. Верить и надеяться, что технологии выхаживания и реабилитации станут еще эффективнее.

Тем временем Анна рассказывала о критериях живорождения ВОЗ и о том, сколько денег выделяет государство на выхаживание одного младенца с экстремально низкой массой тела. Приводила статистику, демонстрировала диаграммы и делала выводы.

Яков Платонович так заслушался, что даже не заметил, как студентка вышла из хронометража. Не заметили этого и другие слушатели. Девушка заворожила зал.

— В заключение хотелось бы сказать, что данная проблема является новой для нашего общества и далеко не каждый человек сталкивается с ней непосредственно. На наш взгляд, в соответствии с принципом гуманизма необходимо все силы направить на улучшение техники выхаживания недоношенных детей. При строгом соблюдении протокола выхаживания недоношенный ребенок развивается аналогично доношенному, а иногда и качественно лучше. Например, известный полководец Суворов родился раньше срока и несколько недель был на грани жизни и смерти. Это обстоятельство не помешало ему оставить яркий след в истории Отечества, — завершила свой доклад Анна.

В конце выступления девушка вдруг с нежностью улыбнулась и начала показывать на слайдах свою сестру Антонину, которая, оказывается родилась с экстремально низкой массой тела на 24 неделе беременности. История девочки была похожа на чудо и прекрасно завершала доклад, подчеркивая его ярко гуманистическую направленность. На последнем слайде девочка Тоня в возрасте 2 лет и 6 месяцев бойко читала стихи Пушкина. Женщины в зале прослезились.

Закончившей выступление Анне громко захлопали, девушка очаровательно смутилась и прошла к своему месту.

— Обожаю ее, — поделилась с коллегой соседка Штольмана. — Кристально чистой души человек. Наивная только совсем. Ей бы мужа правильного, чтобы приглядывал. Мы и свели близкое знакомство на первом курсе, а все из-за сестры Анечки. Она все бегала, искала литературу и просила о консультациях. Слава Богу, там родители не простые. На уши полгорода подняли, не пожалели ни сил, ни денег, но ребенка вытянули. Кстати, Миронова была единственной студенткой, кому я разрешала откровенно спать на своих парах. Знала, что ночами они всей семьей бодрствуют...

— А кто мама у девочки? — осторожно поинтересовался Штольман.

— Звезда нашего местного телевидения! Вечерние новости ведет. Мария Миронова, слышали про такую?!

— К сожалению, нет, уже несколько лет не смотрю телевизор, — нехотя признался Яков Платонович.

— А зря! Вы посмотрите как-нибудь. Очень эффектная женщина! И умная.

— Я не сомневаюсь, — глухо сказал Штольман, взглянув на Анну в очередной раз по-новому.

Девушка уже слушала очередного выступающего. Раскрасневшаяся от выступления и похвалы, она не заметила Якова.

Оно было и к лучшему.

Он на себя и сам смотреть не мог. Штольману действительно стало плохо. Так плохо, что сдавило сердце. Какой он подлец... Извинившись, Яков вышел в уборную.

Стоя перед раковиной, Штольман быстро, но хорошенько умылся, словно пытаясь смыть с себя весь многолетний ядовитый налет цинизма.

— Зря стараешься, Штольман, такое не отмывается, — ехидно сказала совесть.

Он с ужасом смотрел на свое отражение в зеркале, чувствуя себя потерявшимся и несчастным. Вроде бы все тот же человек, что и много лет назад. Когда он стал таким злобным снобом и потерял веру во все хорошее в людях? Как он обошелся с единственной девушкой, которая вдруг имела несчастье понравиться ему? Какую ересь он только не нес и не думал, пристально разглядывая ее фотографии в соцсетях... Все плохое, что мог придумать, додумал до самого нелепого и даже поверил в это. И ребенка ей приписал, своими глазами видя, что Анна сама еще ребенок.

"Я окажу вам любую материальную поддержку в обмен на то, что вы будете моей любовницей..." Ах ты, Боже мой! От воспоминаний замутило. Скромной, чистой девушке, хранящей в тетради засушенные цветы предложить такое... Еще и облапал ее знатно, везде, куда успел дотянуться. Он вспомнил огромные изумленные глаза и изломанный в кривой горестной усмешке рот. А ведь хотелось трогать ее еще и еще. Как с ума сошел, со своим неуемным влечением. Если бы не секретарша за дверью, он бы мог решиться на большее, и почти со стопроцентной вероятностью получил бы по лицу. Анна была просто шокирована его поведением.

Вернувшись на слушания в свою секцию, Штольман абсолютно на автомате следил за выступлениями студентов со своей кафедры, прокручивая в голове события последних недель. Хотел бы он отмотать время назад и начать все заново...