Огранённые (гет)

Центр «Юг» / Оранта, Эквия, 12 октября 1979 года Третьей эры.

Эрвент ждал. Ждать оставалось недолго: Монгвэ́л явится с минуты на минуту. Рука сама собой опустилась на матово-чёрную обложку. «Магия. История в запретах» — гласили золотые буквы.

Книга лежала на столе ещё с июля. Эрвент оформил предзаказ, потому что предпочитал быть в курсе того, что издают в Эквии на тему магии. Обычно подобное чтиво не заслуживало внимания, так что у Эрвента далеко не сразу дошли руки до «Истории в запретах». Он забыл свой экземпляр в «Юге» и вспомнил о нём, только когда вокруг книги поднялась шумиха — большая ошибка. Прочитать это стоило гораздо раньше.

В первую очередь его заинтересовала личность автора. Ниалис Лагидэм — псевдоним, это очевидно. Эрвент был уверен, что книга вышла из-под пера молодого и отчаянного бунтаря: текст насквозь пропитан энергией юности. И всё же, надо признать, что работа проделана колоссальная не только для начинающего, но и для опытного исследователя. Эрвент определённо хотел видеть этого человека под своим крылом.

Паренёк не зря озаботился вопросом анонимности, раз собрался писать такое. «В 1973 году в Эквии был снят запрет на магические исследования (который, впрочем, касался только частных лабораторий; как известно, в стране уже долгое время существуют государственные исследовательские центры, обеспечивающие оборонные нужды)...» Наглости мальцу не занимать: в первом же предложении камень в огород министерства обороны. И как только Дэлинга Илимас это пропустила?

Госпожа Илимас — ещё один человек, которого хорошо бы держать рядом, но как-то не срослось, и теперь эта дверь закрыта. В своё время они оба — Эрвент и Илимас — выбивались в люди из грязи, но пошли разными путями. Дорожка Дэлинги показалась Эрвенту кривой и бесперспективной, и он рано сбросил её со счетов. Сейчас уже поздно что-то менять: слишком опасно открываться советнику министра обороны по вопросам магического развития.

Эрвент почти не сожалел о том, что всё сложилось именно так. Должность звучала солидно, но очень расплывчато. Наверняка Илимас превратилась в кабинетную крысу и растеряла весь запал, если он вообще у неё когда-то был. Она недолго продержится на своём месте, когда режим падёт.

Стук в дверь мгновенно прервал размышления Эрвента.

— Войдите.

Дверь открылась, и на пороге появилось создание, которое сложно было охарактеризовать иначе, кроме как отрок. Небесно-голубые глаза будто светились изнутри, волосы горели золотом даже при искусственном освещении. Причёска, конечно, была длинновата и определённо должна была мешать, но Эрвент пока закрывал на это глаза. Он предпочитал до поры до времени не запрещать носителям способностей самовыражаться через внешность, тем самым создавая иллюзию выбора, хрупкое подобие свободы. Наступит день, и у всех будут одинаковые стрижки и одежда, а пока они ещё могут изъявлять волю, пусть тешат себя безобидными развлечениями.

— Здравствуй, Монгвэл.

— Здравствуйте, господин Эрвент.

— Есть возможность показать, на что ты способен по-настоящему: не на тренировке, а действительно помочь человеку. Готов?

— Да, — не раздумывая ответил Монгвэл.

— Отлично, идём.

Эрвент быстрым шагом покинул кабинет, его спутник поспевал за ним. В помещении, куда они направлялись, обычно проходили испытания магических артефактов, поэтому оборудование постоянно менялось в зависимости от потребностей. Сегодня всё убранство составляла невысокая деревянная скамья.

На ней сидела девочка. Её звали Ястэра, но Монгвэлу лучше пока не знать её имени, поэтому Эрвент обошёлся без представления. Вся правая половина лица и шеи Ястэры была обезображена старыми ожогами. Майка на открывала плечи, одно из которых тоже было испещрено рубцами, доходящими до самого локтя. Дальше рука отсутствовала. Эрвент бросил быстрый взгляд на Монгвэла, но не заметил в нём ни тени замешательства, отвращения или жалости — поразительное самообладание. Именно таким Эрвент хотел видеть Даара, но недоработанный препарат превратил его в то, чем он стал.

— Не шевелись, — сказал Монгвэл и положил свою руку на лицо Ястэре, закрыв правую половину.

Эрвент засёк время по карманным часам, чтобы узнать, как быстро он справится с этой задачей. Потребовалось всего восемь с половиной минут, что стало приятным удивлением. Последнее время Эрвент чаще работал с Иуорой, и для подобных старых увечий ей бы потребовалось минут двадцать.

Красная изуродованная кожа разгладилась и побелела. Правый глаз теперь обрамляла бахрома длинных чёрных ресниц, тёмная бровь изгибалась изящным полумесяцем. Эрвент не мог поверить, что научил Монгвэла тому, как сотворить это чудо.

Ястэра осторожно, будто боялась прикоснуться к самой себе, ощупывала лицо единственной рукой, водила пальцами по надбровным дугам. Чуть освоившись, она начала теребить ухо, которое отсутствовало у неё ещё несколько минут назад. Монгвэл тем временем перешёл к шее и плечу. Исцеление этих мест происходило быстрее: там не требовалась такая точная и аккуратная работа, как на лице. Почти через четыре минуты он приступил к самому сложному — заново вырастить руку от локтя.

Кожа на месте обрубка стала натягиваться, будто кость вылезала изнутри. Из-за разрастающихся мышц плоть выглядела болезненно раздутой, но ничего не могло нарушить хладнокровия Монгвэла. Эрвент заметил, что он уже устал, и с каждой минутой силы ещё больше покидали его. Тем не менее он старался не подавать виду.

Ястэра не смотрела на собственную руку. Она отвернулась, зажмурилась, впилась зубами в кулак, но не издавала ни звука. Эрвент не ожидал такой стойкости от двенадцатилетней девочки и с трудом мог предположить, что научило её терпеть боль. Её семья, на первый взгляд, казалась более благополучной, чем у Норсиэль, но, пообщавшись с Ястэрой всего один день, Эрвент понял, что она тоже мало сожалеет об утрате. Неизвестно, что творилось за закрытыми дверями, и откуда на самом деле у неё все эти увечья.

— Господин Эрвент, я всё, — обессиленно сказал Монгвэл, и тут же рухнул на пол без сознания.

Эрвент поднял его обмякшее тело и заботливо уложил на скамью, а затем взял рацию и произнёс:

— Два человека и носилки в кабинет 243.

Спрятав рацию, он повернулся к Ястэре, которая заворожённо разглядывала вытянутую перед собой руку, вращала кистью, перебирала пальцами. Эрвент и сам не мог оторвать от неё взгляда. Он вспоминал Монгвэла, каким слабым и беспомощным тот был два года назад, и едва верил в то, на что он способен теперь. Всё это воплотилось в жизнь долгим, кропотливым трудом Эрвента.

Вскоре явились два помощника и забрали Монгвэла.

— Как только очнётся, сразу принесите еды. Проследите, чтобы сегодня он хорошо поел, — дал Эрвент указания им вслед.

В присутствии Ястэры он не мог прямо распорядиться о повышении дозировки, но это и не требовалось. Люди Эрвента были предупреждены заранее, к тому же они всегда понимали его с полуслова. Монгвэла придётся подержать несколько дней в изоляции, пока воспоминания о Ястэре не спутаются, детали не сотрутся, а сегодняшний день не превратится в разрозненные обрывки чего-то, больше похожего на сон во время болезни, чем на явь. Нельзя допустить, чтобы он подробно описал Ястэру в присутствии Фле́ма, ведь тот сразу же узнает сестру. Ещё бы не узнать — не так уж много в Эквии девочек без правой руки и с ожогами на пол-лица.

— Пойдём? — спросил Эрвент, наклонившись к Ястэре.

— Туда, откуда мы пришли? — уточнила она и тут же дотронулась до своих губ. Наверное, они были непривычно мягкими и послушными.

— Да.

— Точно?

— Точно.

— Это хорошо, — Ястэра встала и требовательно добавила. — Не смей отдавать меня полиции или опеке.

— Я уже говорил, что не собираюсь этого делать, — терпеливо ответил Эрвент.

Он не привык, чтобы кто-то из носителей способностей обращался к нему на «ты», тем более на второй день после знакомства. Даже Иджена вела себя более сдержано. Но ничего, каждый по-разному переживает стресс.

Эрвент достал из внутреннего кармана широкую полоску тёмно-синего бархата и завязал Ястэре глаза.

— Не туго?

— В самый раз.

После этих слов Ястэра протянула руку — именно ту, которую совсем недавно Монгвэл сотворил из ничего. Эрвент взял её миниатюрную ладошку в свою и вывел в коридор.

До портала шли недолго — это Эрвент предусмотрел с самого начала. В «Юге», как и во всех других центрах, порталов в узле связи было два. Один — персональный для Эрвента, другой — общий для сотрудников. Выход из него находился в одной из легальных лабораторий в Оранте: все работники на бумаге числились именно там.

Узел связи представлял собой комнату с двумя пустыми рамами и телефоном, закреплённым прямо на стене. Эрвент набрал два номера. После первого звонка зажёгся один из порталов. После второго ничего не произошло, но Эрвент ничего и не ждал. Он взял Ястэру за руку и смело шагнул с ней в раму, напоследок предупредив:

— Осторожно, порог.

Вышли они в длинной комнате с кожаным диваном и элегантным столиком за несколько сотен километров от места, где были секунду назад. Четыре бра мягко рассеивали приятный глазу тёплый свет.

Когда портал погас, Эрвент подвёл Ястэру к зеркалу и снял с неё повязку. Едва увидев своё отражение, она прильнула руками к глади стекла, долго разглядывала себя, то отходя на шаг, то приближаясь почти вплотную. Она крутила головой, будто убеждаясь, что всё это не иллюзия, которая развеется от смены ракурса. Эрвент терпеливо ждал и не собирался торопить Ястэру, даже если она захочет провести здесь весь день.

Ситуация складывалась крайне неудобная. Ястэра оказалась пятым ребёнком в семье, центров у Эрвента было всего четыре. Он понимал, что рано или поздно нечто подобное может произойти, но для постройки нового комплекса не хватало ни ресурсов, ни людей. Оставалось только одно: держать кого-то из детей у себя дома, как Даара несколько лет назад, пока братья и сёстры под воздействием препарата не перестанут узнавать друг друга. Эрвент, отыгрывая роль спасителя и наставника, не хотел, чтобы его фигуру в глазах носителей способностей мог затмить кто-то ближе и роднее.

Среди пятерых детей выбор пал на младшую — Ястэру. Эрвент опасался сильно сближаться с теми, кто постарше. Он слишком хорошо помнил, что бывает, когда человек, уже достаточно развитый физически, понимает, в какой водоворот лжи его засосало. При мысли об этом рука непроизвольно легла на рёбра с левой стороны, туда, где под дорогой тканью пиджака винного цвета и чёрным шёлком рубашки скрывался шрам, который Даар оставил Эрвенту кухонным ножом.

К тому же у Ястэры ещё не проявилась способность, и с размещением в каком-либо из центров можно повременить. Конечно, был и обратный пример: семилетний Блиданс вполне освоился в «Западе». Более того, Эрвент возлагал на него определённые надежды, полагая, что с детства привыкнув к тренировкам, он достигнет бо́льших успехов, чем, например, Куандэл, его старший брат. И всё же, равняя всех под одну гребёнку, не стоило забывать о необходимости находить к каждому индивидуальный подход.

Эрвент надеялся, что исцелив Ястэру, он заслужит в её глазах безграничное доверие, хотя девочка ещё вчера начала проникаться к нему чем-то вроде симпатии.

— Можно посмотреть картины? — вдруг подала она голос, налюбовавшись отражением.

— Конечно.

Ястэра прошлась вдоль стены в обе стороны, ненадолго задерживаясь у каждого из трёх портретов, и спросила:

— Какие-то твои родственники, да?

— Нет, — ответил Эрвент.

Если пользоваться правилами округления, можно считать, что он сказал правду.

— Странно, — Ястэра пожала плечами. — Вон тот, по центру, очень на тебя похож. Прямо одно лицо. А этот, слева, похож на того, кто по центру. Только правый, пожалуй, ни на кого не похож… разве что на Эйона, — она рассмеялась. — Ты что, такой любитель поэзии, раз купил портрет Эйона в полный рост?

— Я не просто его купил. Я его заказал, — сам не зная, зачем, ответил Эрвент.

Ястэра присвистнула.

— Дурной тон, — одёрнул её Эрвент.

— Ой, прости. Ну ты же знаешь, я невоспитанная. Кстати, ты, вроде, просил обращаться к тебе «господин Эрвент». Можно я не буду? Слишком длинно.

— Как же ты хочешь ко мне обращаться?

— Всё! Это притворство мне надоело, — Ястэра резко села на диван. — Думаешь, я не поняла, кто ты?

— И кто же я по-твоему? — удивлённо спросил Эрвент, располагаясь рядом.

Ястэра усмехнулась, но улыбка быстро сошла с её губ. На лице отразилась тень сомнения, и всё же, немного поколебавшись, она ответила:

— Ты мой настоящий отец.

Эрвент еле удержался от того, чтобы хлопнуть себя ладонью по лицу. Он? С матерью Ястэры? Да ни при каких обстоятельствах.

— Почему ты так решила?

Эрвенту стало любопытно услышать цепочку её умозаключений, хотя до отца ему не было никакого дела: Ястэра восходила к одному из участников эксперимента по материнской линии.

— Отец… Точнее, тот человек, который записан отцом в моём свидетельстве о рождении, постоянно твердил, что мать меня нагуляла. Ну, допустим, я его просто достала, поэтому он срывает на мне злость. Но ведь Асгель тоже так считает. Может быть, она знает что-то наверняка.

Вряд ли это было правдой. Эрвент прикинул разницу в возрасте и понял, что когда родилась Ястэра, Асгель было пять лет. Скорее всего, она просто повторяла то, что услышала от отца.

— А потом вдруг появляешься ты, — продолжала Ястэра. — Да, на меня напали. Да, я потеряла всю семью. Но разве для левого мужика это достаточный повод, чтобы забрать меня к себе? И не просто забрать — привести в какое-то суперсекретное место и вылечить. Зачем тебе это всё, если ты не мой отец?

Как ни странно, Ястэра только что придумала очень складную версию, и Эрвент всерьёз задумался о том, чтобы дальше её придерживаться. Это бы избавило его от недоверия и связанных с ним проблем.

— Ну что ты молчишь? Неужели я раскусила тебя раньше, чем ты был готов признаться?

В звонком девичьем голосе сквозило отчаяние, но Эрвент, так привыкший лгать, почему-то не мог заставить себя сделать это именно сейчас. Вместо ответа он притянул Ястэру к себе и приобнял её. Пусть девочка истолкует этот жест так, как ей нравится.

— Если ты стесняешься, я могу не называть тебя папой, — сказала она, уткнувшись в плотную ткань пиджака, из-за чего слова звучали приглушённо. — Но только не по фамилии. Как там тебя? Лас? Можно я буду звать тебя Лас?

Эрвент никогда не любил своё имя. Короткое, несуразное, оно больше походило на приставку перед фамилией. Уже не осталось людей, которые могли бы так к нему обратиться.

Он вздохнул.

— Хоть горшком называй, только в печь не ставь, — повторил Эрвент слова, которые много лет назад слышал от своей бабушки.

Ястэра ничего не ответила, даже не пошевелилась. Эрвент с удивлением смотрел на неё и не знал, что теперь делать. В его наборе инструментов появился один особенный, и как с ним обращаться, было совсем неочевидно. Это можно выяснить путём проб и ошибок, но, главное, не переусердствовать и случайно не сломать.

— Ты хочешь есть? — спросил он. Время близилось к обеду.

— Да, не откажусь.

— Тогда подожди пока в… в своей комнате, — Эрвент имел в виду гостевую спальню, в которой Ястэра провела прошлую ночь. — Я позову, когда будет готово.

Ястэра кивнула и вышла в коридор. Эрвент, оставаясь на месте, слушал, как удаляются её шаги. Когда их звук затих на втором этаже, он запер комнату изнутри, вернулся в «Юг» через портал и спустился на кухню. Там его встретил Хе́ксибер, человек средних лет с тонкими губами и очень длинным носом.

— Есть две порции? Одна для Ястэры, другая для меня, — осведомился Эрвент после приветственного кивка.

— Да. Я распорядился, чтобы подготовили, — ответил Хексибер и указал на два отдельно стоящих подноса: один жёлтый, другой белый.

Он всегда думал наперёд и предугадывал многие просьбы — за это Эрвент его и ценил.

— Отлично. Тогда помогите мне.

Хексибер взял один из подносов, а свободной рукой открыл дверь из кухни и придержал её для Эрвента со вторым подносом.

— В узел связи? — уточнил он.

Эрвент кивнул. Хексибер был одним из четырёх главных помощников, идейных последователей, на плечах которых держались все центры: Леси́д Хексибер в «Юге», Шатэ́й Обенхорст в «Севере», Оци́денс Ро́дбах в «Западе» и А́устур Вальдау в «Востоке». Кроме того, этих людей с определённой долей условности Эрвент мог назвать друзьями.

Хексибер принял поднос у Эрвента, когда тот набирал телефонные номера, и отвернулся, чтобы не видеть цифр. Затем они оба прошли через портал, и Эрвент взял свой поднос обратно, как только отпер дверь в коридор.

Дом Эрвента был просторным. Полы в коридоре устилала мягкая бордово-бежевая ковровая дорожка, на стенах висели гербарии в рамках. Широкая лестница из тёмного дерева рядом с парадным входом вела на второй этаж.

Мужчины зашли на идеально чистую кухню. Пользовались ей редко: обычно Эрвент не готовил сам и ел в одном из центров.

— Как Ястэра? — спросил Хексибер, опуская поднос на стол.

— По семье не сильно скучает, — ответил Эрвент, делая то же самое. — Думаю, в их доме царила не самая благоприятная атмосфера. Вы не откажетесь, если я изредка буду просить присмотреть за ней?

— Только если не в ущерб «Югу».

— Само собой.

— Она сложный ребёнок? — поинтересовался Хексибер скорее из любопытства, нежели чтобы представить объём грядущих трудностей.

— Нет, самый обычный. Может дерзить, но исключительно, чтобы привлечь внимание. Видимо, только так она могла получить его от членов семьи. Кажется она привязана лишь к Флему, так что вы поосторожнее. Не сболтните лишнего.

— За кого вы меня держите? — Хексибер изогнул губы в полуулыбке.

Он был прав: после стольких лет сотрудничества потребность в подобных предупреждениях пропала.

Пропустив Хексибера через портал обратно в «Юг», Эрвент пригласил Ястэру к столу и придвинул к ней жёлтый поднос.

— Приятного аппетита, — пожелал он перед началом обеда.

— И тебе тоже.

Ястэра ела охотно. Это удивило Эрвента: обычно такое поведение было нехарактерно для носителей способностей в первые дни после расставания с семьёй. С другой стороны, родители Ястэры как будто тоже не сильно беспокоились о пропаже всех пятерых детей — подали заявление в полицию, но никаких решительных действий не предпринимали. Старшие Крэйты, например, на второй день уже подняли весь город и, возможно, полстраны.

Эрвент всё ещё следил за ними на случай, если Иджена вдруг объявится. Они даже хотели продавать дом, чтобы выручить дополнительные деньги на поиски, но потом произошло нечто странное: им кто-то позвонил. Ничего не сказал, просто молчал в трубку, но Крэйты решили, что это был кто-то из их детей, и в надежде, что звонок повторится, решили оставить дом, а вместо него продать квартиру в Оранте, доставшуюся в наследство Иларгии Крэйт. Когда Эрвент разговаривал с ней в последний раз, то узнал, что они с мужем даже перестроили графики так, чтобы дома у телефона постоянно кто-то находился. С тех пор прошло несколько месяцев, а они всё ещё пытаются бороться, хотя прекрасно знают, что спустя столько времени шанс найти пропавшего человека живым крайне мал.

— Хочешь, я помою посуду? — вдруг спросила Ястэра после еды. — Теперь я не бесполезная, — она протянула вперёд ладонь, которую обрела около часа назад.

— Не стоит.

— Но почему? Лас, дай мне заслужить твою любовь.

Эрвент подошёл к ней, и взял обе её руки в свои.

— Люди, чью любовь приходилось заслуживать, остались в прошлом, — сказал он.

Про себя Эрвент отметил, что не лишним будет завести питомца для Ястэры, чтобы ей не было так одиноко. Собака в сложившихся условиях не подойдёт, а вот кошка — вполне. Интересно, какая ей понравится? Впрочем, можно было не гадать, а просто отвести её в приют, который держал Эрвент под видом благотворительной организации. С его помощью он раздавал людям животных, на которых тренировались Монгвэл и Иуора. Благодаря громкому имени дела шли хорошо: гораздо лучше, чем у других приютов. Забрать питомца можно было бесплатно, но многие оставляли щедрые пожертвования, полагая, что Эрвент тратит немалые деньги на лечение животных. К тому же фонд пользовался популярностью среди прочих публичных личностей. Именно так приют, вместо того, чтобы приносить убыток, превратился в очередную статью доходов.

Но сейчас было не время предаваться размышлениям — до конца дня нужно успеть навестить сестёр и братьев Ястэры, чтобы проверить, как они освоились.

— Мне нужно уйти. Вернусь вечером, — сказал Эрвент, забирая подносы.

— Почему все? — тихо спросила Ястэра, когда он уже почти покинул кухню.

Эрвент обернулся. Она остекленевшим взглядом смотрела на пустую столешницу и обращалась скорее к самой себе.

— Почему они все умерли? По крайней мере Флем не заслужил это. Одна его жизнь стоила всех их жизней, вместе взятых. И моей тоже, — Ястэра подняла глаза на Эрвента, и он впервые за два дня увидел стоящие в них слёзы. — Скажи, Лас, если бы мы с Флемом оба выжили, ты бы разрешил ему остаться, несмотря на то, что он уже взрослый и даже не твой сын?

— Да, Ястэра. Но прошу, не мучай себя мыслями о том, чему не суждено случиться.