Carpe diem (гет)

В светлом холле больницы Нового Рима было полно народу: центурионы Легиона и его претор Фрэнк Чжан, десять римских сенаторов, несколько легионеров, особо близко общавшихся с Рейной, и Нико, прибывший в компании Пайпер и Аннабет. На этот раз они не так уж противились перемещению по теням: когда выяснилось, что свободных личных самолетов семейства Маклин в Нью-Йорке не было и пришлось бы ждать не менее пяти часов, прежде чем освободится ближайший, Аннабет махнула рукой и сказала, что Нико уже вполне готов к таким перемещениям.

Спешка была объяснима: этим утром возле одного из алтарей обнаружили едва живую Рейну, и теперь половина всех имеющихся в больнице медиков пыталась не дать ей уйти в царство Аида. Нико физически чувствовал, в каком ужасном состоянии находилась Рейна, но ничем не мог ей помочь.

Фрэнк не переставая ругался с сенаторами, которые требовали прекратить участие римского лагеря в защите алтарей Зевса. То, что нападали не только на алтари Зевса, но и на алтари Юпитера, они словно не слышали. Центурионы поделились на две части: первая поддерживала претора, вторая — сенаторов. В конце концов, врачи потребовали тишины, пригрозив выгнать всех на улицу, и все тут же сошлись на том, что стоит провести сбор совета в Доме Сената и обсудить все детали там в официальной обстановке. Судя по скисшему выражению лица Фрэнка, эта идея ему не понравилась.

— Мы тоже придем, — шепнула Аннабет собирающемуся уходить по своим преторским делам Фрэнку, и он с благодарностью кивнул ей и легонько шлепнул по плечу. — Мне нужно подумать, что бы такого сказать на совете, чтобы поддержать Фрэнка, — сообщила Аннабет Пайпер и Нико, когда Фрэнк ушел. — Если Новый Рим прекратит нам помогать, то случится беда. В одиночку алтари нам не защитить!

— Я отчасти их понимаю, — пробормотала Пайпер, все еще подавленная тем, что произошло с Рейной. — Никто из тех, кто пошел с Рейной, не выжил. Этот ублюдок теперь не гнушается убийством.

Нико сглотнул, поймав тревожный взгляд Аннабет. Он подозревал, что та подумала про Перси — о ком еще она могла беспокоиться? «Что случится, если Перси, Джейсон и Хейзел наткнутся на него?» — читалось в ее глазах, но вслух она ничего не сказала.

Все заботы отошли на задний план, когда наступил вечер и все заинтересованные стороны собрались в Доме Сената, чтобы решить дальнейшую судьбу охраны алтарей. Пайпер и Аннабет весь день репетировали речь: Аннабет придумывала текст, а Пайпер его заучивала, потому что именно ей выпала честь представлять интересы греческого лагеря даже несмотря на то, что она вот уже год жила и училась тут, в Риме. Это решил Хирон, с которым Аннабет связалась перед встречей с сенаторами — ведь он как глава греческого лагеря должен был быть в курсе такого важного обсуждения — решив, что волшебная сила голоса Пайпер может оказаться полезной. Спустя несколько минут Хирон переслал информацию о том, что Пайпер представляет интересы греческого лагеря, через Ириду Фрэнку и десяти сенаторам, чем немало их перепугал, ведь услугами богини радуги в Риме не пользовались.

Народ постепенно подтягивался к Дому Сената. Тот был таким же, каким Нико его помнил. В воздухе приятно пахло кофе и выпечкой, и он вспомнил о своем детстве в Венеции, где точно так же пахло по утрам. Аннабет и Пайпер остановились на минуту, чтобы переброситься парой фраз с какими-то полукровками у фонтана — вероятно, со своими однокурсниками или знакомыми по университетскому кампусу.

Внутри Дома Сената стоял гул — сенаторы, участники совета и призраки разговаривали друг с другом, видимо, обсуждали тему сегодняшней встречи. Половина зала уже была занята, и Нико вместе с Пайпер и Аннабет сели на предпоследний ряд левого полукруга, стараясь не привлекать к себе особого внимания, но их приход все-таки заметили.

— Прошу вас пересесть на передний ряд, — сказал один из десяти сенаторов, одетый в белоснежную тогу. Он вошел вслед за ними и потому находился к ним ближе всех остальных и мог указать на их оплошность. Все трое встали, чтобы пересесть вперед, но сенатор вдруг преградил путь Аннабет: — Только эти двое — посланник Аида и представитель греческого лагеря.

Аннабет надула губы, но послушно села. Пайпер было замешкалась — не хотела разделяться с подругой, которая могла подсказать что-нибудь на случай, если ей будут задавать какие-нибудь каверзные вопросы, — но Нико подтолкнул ее в бок, и она все-таки пошла вперед. Нико оглянулся на секунду, чтобы бросить Аннабет извиняющийся взгляд, а та лишь закатила глаза в ответ, всем своим видом демонстрируя, как ее раздражают римские распорядки.

Фрэнк стоял возле помоста, рядом с ним, видимо, новый авгур, который заметно нервничал — вероятно, это был его первый совет после недавнего назначения. Фрэнк выглядел разозленным, но, заметив Нико и Пайпер, воодушевился и едва заметно кивнул им.

— Пожалуй, пора начинать — все уже собрались, — подал голос тот сенатор, что пересадил Нико и Пайпер. Так как он шел рядом с ними, то и сел тоже рядом с Пайпер, и она чуток придвинулась в сторону Нико, словно ей было неприятно сидеть с этим сенатором рядом.

— Мы выносим на обсуждение целесообразность дальнейшей охраны алтарей Зевса и Юпитера, — сообщил Фрэнк присутствующим. Те и так знали, зачем были здесь собраны, но Фрэнк, как претор, был обязан озвучить причину для протокола. — Предлагаю дать слово вам, сенатор Ларри.

Сидевший рядом с Пайпер сенатор встал и вышел к помосту так, чтобы все присутствующие могли его видеть. Хорошо поставленным ораторским голосом он обратился к публике:

— Мы все знаем, что решение защищать алтари Владыки Олимпа исходило от греческого лагеря. — Он сделал театральную паузу, давая окружающим пару секунд на то, чтобы понять скрытый за этими словами смысл — проблема охраны алтарей является проблемой греков, а не римлян. — Хирон обратился к претору Рейне с просьбой, которая была обсуждена в этих стенах, и мы все пришли к выводу, что будет гораздо лучше, если в поимке преступника будут участвовать опытные легионеры, сыны и дочери Рима, закаленные в многочисленных тренировках.

— Он так говорит, словно мы в греческом лагере вообще не тренируемся, — прошипела Пайпер со злостью так тихо, чтобы только Нико мог ее услышать. — Классно, наверное, жить, имея такое раздутое самомнение!

Нико ничего не ответил, так как сенатор Ларри продолжил свою речь, да и Пайпер явно не требовала комментариев в ответ. Нико заметил, как она от злости сжимала кулаки, в то время как сенатор расписывал все величие и силу римских легионеров.

— К сожалению, сила нашего врага была недооценена. Очевидно, что даже группе опытнейших бойцов, которых возглавляла сама претор Рейна, не по силам этот враг. Мы потеряли наших солдат и чуть было не потеряли претора. Я запросил информацию о том, сколько среди погибших было греческих воинов, и вот что мне удалось выяснить: ни один греческий воин не погиб!

Волна возмущения прошлась по рядам. Пайпер и Нико переглянулись.

— О чем это он? — спросила она. — Разве до сегодняшнего дня кто-то умирал? Я думала, что все, кто охранял алтари, максимум получали ранения.

Так вышло, что сенатор Ларри как раз стоял рядом и слышал ее вопрос.

— Что? Вы — представитель греческого лагеря, но не в курсе, что количество погибших уже перевалило за второй десяток? Да кого Хирон нам направил?

Возмущение усилилось. Пайпер посмотрела на Фрэнка непонимающим взглядом, но тот, казалось, также был удивлен тому, что греки не знали о жертвах.

— Мы докладывали об этом Хирону, — сообщил он. Нико сейчас очень не хватало рядом с ними Аннабет — уж она бы наверняка поняла, по каким причинам Хирон решил умолчать об этом довольно значительном факте. Он обернулся назад, пытаясь найти ее взглядом, но кто-то из задних рядов поднялся на ноги, выкрикивая какие-то фразы и пытаясь привлечь внимание к своим словам, и Аннабет было не видно. Пайпер выглядела сбитой с толку.

— Вот об этом я и говорю, — заявил сенатор Ларри довольно, одним лишь своим голосом прерывая дебаты на задних рядах. Все тут же принялись его слушать, и на какой-то момент Нико показалось, что сенатор также владеет волшебным голосом, как и Пайпер, но потом понял, что это всего лишь искусство ораторства. То, что все вокруг были с ним согласны, говорило лишь о том, что они и до этого были единого с ним мнения. — Руководство греческого лагеря неспроста скрывает эту информацию даже от доверенных лиц. — Сенатор бросил пренебрежительный взгляд на Пайпер, словно ее незнание уронило ее в его глазах. — Значит ли это, что там затевается какой-то заговор?

Окружающие вновь зашумели, но тут Пайпер не выдержала и поднялась на ноги.

— Это все ложь! — воскликнула она. Нико думал, что она будет использовать волшебный голос, но она видимо решила справиться самостоятельно. Однако слова сенатора развеяли его заблуждение:

— Не пытайтесь воспользоваться своими силами здесь, уважаемая. Это Дом Сената, и он защищен от подобного волшебства. Пытаясь уговорить нас с помощью таких примитивных методов, вы оскорбляете совет!

Пайпер хотела что-то сказать в свое оправдание, но сенатор не дал ей этой возможности, продолжив:

— Вы видите, как низко пали греки, пытаясь усыпить нашу бдительность! Им явно зачем-то нужно, чтобы наши легионеры погибали, участвуя в заведомо опасных миссиях! Возможно, они специально не сообщили нам всей информации о том нападавшем, чтобы мы, не имея ни малейшего понятия об истинной силе противника, не смогли оказать ему достойный отпор!

Нико встретился взглядом с Фрэнком, который выглядел сейчас белее снега. Он знал про силу Пайпер, так почему же не предупредил ее о том, что Дом Сената защищен от подобных сил? Конечно же она попыталась бы воспользоваться ими! Для чего был нужен весь этот фарс? Впрочем, судя по растерянному и извиняющемуся взгляду Фрэнка, он об этой защите и сам не знал. А была ли вообще эта защита ранее, или ее специально поставили здесь, узнав, кто будет представлять греческий лагерь? Ведь о силе Пайпер наверняка были в курсе. Она уже демонстрировала ее.

— Вы заблуждаетесь! — воскликнула Пайпер, пытаясь перекричать толпу. — Греки ничего такого не замышляют! Вы же сами знаете, почему мы попросили вас о помощи! Нам не справиться с этим врагом в одиночку! А если алтари будут уничтожены, Зевс, или Юпитер, потеряет свою силу! Вы ведь не хотите, чтобы война воцарилась снова? Не хотите, так ли?

— Юпитер не потеряет своих сил, потому что один из его алтарей находится здесь — в сердце Рима! Мы будем защищать его, когда противник придет к нам. А когда мы его победим, то отстроим для Юпитера новые алтари — краше и величественней, чем были до этого! Ни один легионер Рима больше не пострадает из-за амбиций грекусов!

— Мы должны работать вместе! — продолжала Пайпер, но никто, кроме Нико, ее уже не слушал. Тогда Нико поднялся сам, и холодная аура смерти, вызванная раздражительностью, тут же привлекла к нему внимание толпы.

— Рим однажды сражался против греков, и вы сами знаете, что случилось бы, если бы часть полукровок с обеих сторон не договорилась работать вместе. То, что грекам не сообщили о потерях римлян, возможно, имеет какое-то объяснение. Мы непременно выясним эту информацию у Хирона. Я прошу у совета дать представителю греческого лагеря возможность высказаться. То, что греки не потеряли никого при охране алтаря, не их вина.

Нико решил высказаться как нейтральная сторона, стараясь не причислять себя ни к грекам, ни к римлянам, чтобы лишний раз не провоцировать скандал, однако сенатор Ларри все-таки его подловил:

— Мы знаем, что вы представитель подземного мира, однако я сомневаюсь, что сейчас вы объективны. Особенно если учесть, что сегодня вместо черной тоги вы надели оранжевую футболку лагеря полукровок.

Да, это было глупо. Нико подумывал о том, чтобы переодеться в тогу перед советом, но решил, что вряд ли кто-то вообще обратит внимание на его одежду, и передумал. Зря.

— Пусть греческий лагерь в одиночку решает свои проблемы.

— Но как же мирный договор… — начал было Фрэнк, но сенатор даже не взглянул на него. Воин и претор из Фрэнка получились хорошими, а вот оратор — не очень. Если бы тут была Рейна, она нашла бы возможность достучаться до сената. Нико махнул Фрэнку рукой — нет смысла пытаться спорить. Нужно попробовать воздействовать как-то иначе. Нужно вернуться в лагерь и обсудить эту ситуацию с Хироном — возможно, тому удастся придумать, как уговорить сенат изменить свое решение. — К тому же центурион пятой когорты сейчас в поиске, связанном с этим делом.

— Отозвать! — заявил сенатор, и толпа поддержала его слова возгласами.

— Вы не можете отозвать человека из поиска! Он должен либо закончить его, либо умереть! Поиск назначают боги! — воскликнула Пайпер удивленно.

— Поиск назначили грекусы! — крикнул кто-то из толпы. Сенатор кивнул ему.

— Претор Чжан! — воскликнул он. Нико показалось странным, что сенатор называл Рейну по имени — претор Рейна, а Фрэнка — по фамилии. Возможно, Фрэнк все еще не до конца прижился в Легионе. — Свяжитесь с центурионом пятой когорты и сообщите ей, что она обязана вернуться в Легион.

— А если она не вернется? — спросил Фрэнк, явно не хуже Нико понимавший, куда Хейзел пошлет сенатора.

— Тогда она будет считаться дезертиром, потеряет звание центуриона и будет преследоваться за измену!

Нико вдруг ощутил себя здесь чужаком. Он и раньше не особо доверял римлянам — в его памяти они оставались врагами греков, с которыми тех было опасно сводить, но то, что они предоставили ему приют на время лечения, способствовало налаживанию отношений. Если до сих пор ему казалось, что все это — какое-то театральное представление, что они вернутся в лагерь и как-нибудь придумают способ договориться с Римом, то теперь, когда над Хейзел нависла угроза, он словно был пойман в ловушку. Все вокруг него, кроме Пайпер, Аннабет и Фрэнка, — враги. Пайпер схватила Нико за руку. Она, судя по всему, чувствовала то же самое.

Фрэнк, пораженный услышанным, не знал, что сказать. Нико понимал его: Хейзел вряд ли бросит Перси и Джейсона, и даже если ее лишат звания центуриона, она просто пошлет всех к черту и уйдет жить в греческий лагерь. Но как в таком случае быть Фрэнку? Он не может так просто оставить Легион, особенно сейчас, когда он остался единственным претором.

Скорей бы Рейна поправилась! Уж она-то точно сумеет все разрулить так, как надо! Римляне ей доверяют.

— Значит ли это, что вы нарушаете мирный договор? — послышался голос Аннабет. Нико увидел, как она спускалась к ним по проходу. Судя по выражению лица, она была невероятно зла, но держалась с холодной серьезностью. Почему-то Нико показалось, что именно такой должна быть Афина в гневе.

— Нет, это не объявление войны — у нас пока нет никаких доказательств тому, что греки нарушили мирный договор, — ответил сенатор Ларри таким тоном, словно наличие этих доказательств — лишь вопрос времени.

— У вас их и не будет, потому что мы его не нарушали! — воскликнула Пайпер.

— Значит, вы отказываетесь только от совместных действий по охране алтарей? — продолжала спрашивать Аннабет. Нико поразился тому, как здорово она держалась.

— Совершенно верно! — подтвердил сенатор. Кое-кто из толпы предложил разорвать и мирный договор, но сенатор движением руки прервал его. Верно. Рим сейчас не так уж неуязвим, как им в это хочется верить. Война с греками им не нужна — они просто хотят избавиться от лишних проблем с охраной.

— В таком случае я так и передам ваши слова Хирону: Новый Рим отказывается помогать нам защищать алтари и храмы Владыки Олимпа. Что ж, такова ваша воля — и пусть Зевс, или Юпитер, сам заставит вас отвечать за это решение!

Нико хотелось обнять Аннабет — она была изумительна! Физиономия сенатора Ларри тут же скисла, и вверх по форуму поднялся шепоток — шутки ли это, вызвать гнев богов, причем не просто бога, а верховного владыки!

— Клавдий, изъяви волю богов! — приказал сенатор, бросив короткий, но многозначительный взгляд на авгура. С лица авгура мгновенно спала краска.

— Да, конечно, сейчас, — пролепетал он, стараясь держаться невозмутимо, но у него это плохо получалось. Схватив жезл, он подошел к окну, провел жезлом какие-то линии вдоль пола и взглянул на небо. Спустя пару минут молчаливого наблюдения за действиями авгура, сенатор Ларри чуть кашлянул, и авгур словно очнулся, взглянул на толпу и уверенно заявил:

— Боги благоволят мнению Рима. Юпитер всемогущ, так что сохранит свои силы, даже если потеряет все свои алтари. Пока народ Рима почитает его, нам не о чем волноваться.

Послышались радостные возгласы и аплодисменты. Сенатор Ларри бросил самодовольный взгляд на Аннабет, а та лишь хмыкнула, переводя глаза на Нико и Пайпер и приглашая идти за собой. Под крики толпы они вместе направились к выходу, стараясь держаться гордо и показать, что не сбегают отсюда поверженными.

— Ну что ж, этот авгур явно продержится дольше остальных, — пробормотала Аннабет, когда они покинули Дом Сената и вышли на площадь. Взявшись за руки, они переместились обратно в лагерь полукровок.