Пирит (джен)

По возвращению из Золотого Эльдорадо оказывается, что события текут как капли во время дождя, собираясь в огромные реки. Мелкий моросящий дождь неожиданно превращается в непроглядный ливень. И сейчас я понимаю, что значит оказаться перед огромной стеной тумана.

Легко понять, что стало поздно. Гроб Кобры на вершине холма, ее пристанище посреди дороги. По-другому богов войны не хоронят.

Который величественно стоит рядом. Сейчас он ни разу не напоминает мне того улыбчивого мужчину, так легко взявшего меня под крыло. С мечом наперевес он намного больше подобен Великим королям. Его все еще мучают мысли:

«В моем доме завелись крысы».

Смерть Кобры в такой момент, когда основная часть людей Которого была разбросана по всей округе, может быть как результатом внешнего противостояния, так и внутренних дрязг. Я склоняю голову:

— Виноват.

Который вздрагивает, слыша мой голос:

«Нет, ни в коем разе! — он тут же становиться мрачнее тучи. — Я даже не догадывался, что ключ всплывет подобным образом. Я стал слишком беспечен. Не знаю, о чем думал, когда посылал тебя туда».

— Отдать ключ Фиалке было только моим решением.

Который вздыхает:

«Я не говорю, что оно было не правильным. Золотой Эльдорадо — город желаний и мечтаний. Туда желало пробиться слишком много народу. А места на всех там нет, — мне стало интересно откуда Который знает такие подробности. — Запереть Сияющий город изнутри самое верное решение. На мой взгляд. — Который становиться еще мрачнее. — Нам же надо разобраться с последствиями. Это не сложно».

Который выглядел облегченно. Словно действительно дело не представляло никакой трудности в виде будущей разъяренной толпы отчаявшихся путников.

Хотя вполне ожидаемо. Который — Лорд. И не только Затерянных земель. В стародавние времена ему принадлежали и Мегаполис, и Собор, и много иных территорий. Но никто не знал, почему, в конце концов, он оставил за собой лишь хвойный лес, густо заселенный жуткими призраками.

— Ключ уже провоцировал конфликты? — только сейчас снисходит осознание, что столь ценный артефакт просто мотался у меня в кармане. Стало несколько неловко.

Который прикрыл глаза и закивал головой:

«Волк не пожелал открывать проход в Золотой город всему народу. Тяжелая война. Ключ так и не нашли. А я потерял любимого друга».

Я мало знаю про Волка. Я постоянно слышу слухи, что он отличался жестоким нравом. Но если он в свое время поступил так же, как и я — моя уверенность в правдивости городских легенд тает на глазах.

Начинается церемония похорон Кобры. Постепенно все немногочисленные присутствующие опускают букеты цветов в ее последнее ложе, предварительно развязав ленты и развесив их по краям гроба, словно гирлянды. Кавалерия, ученица Кобры, где-то достала огромный букет бурых ирисов. Очень вонючих, что аж чихать хочется. Я же кладу рядом пару маргариток.

Лицо ныне покойного стража расслабленно и умиротворенно. Словно спит. Ее невразумительные черты внезапно мне кажутся гармоничным: широкие скулы, огромный лоб и большой нос с аристократической горбинкой. Ее телосложение — телосложение война: крепкие ноги, цепкие руки, тяжелое туловище. Ее волосы красиво смешивают золу и пепел с золотыми нитями. Может Кобра никогда не была такой противной, какой я ее видел? Может у нее была другая, добрая сторона? Иначе почему она была один из дорогих друзей Которого? Мне снова кажется, что я совершенно не вижу всю картину целиком.

Многих сейчас нет. Нет ни близнецов, ни Леопарда, ни Королевы — маленькая церемония для своих.

Двое парней подхватывают гроб Кобры. Нет ни рыданий, ни слез. Тихое молчание провожающий не пугает, оно вполне уместно. Навряд ли бы сама Кобра была бы в восторге, что над ней кто-то плачет.

Парни несут ее вниз с горы. Они почти катятся по крутому склону. Я едва успеваю переставлять ноги, чтобы не навернуться вниз на острые камни.

Посреди асфальтовой дороги, по бокам которой клубами вздымается пыль, Кобру ожидает ее могила. Богов войны по-другому не хоронят.