Предзнаменования добрые (и не очень) (джен)

Настало время для рудра-тандавы. То, что живёт, должно умереть, чтобы родиться вновь. Это непреложный закон времени. Индийская мифология!АУ, Шива!Кроули, Вишну!Азирафаэль

Кроули вёл себя странно. И Азирафаэль был вынужден признать: во-первых, на этот раз он действительно ничего не понимает, а во-вторых, понятия не имеет, как реагировать на происходящее.

Ещё вчера Кроули ругал архангелов и глас Божий на чём свет стоит, а его описание того, где он видел проект «Второе Пришествие», никто бы не напечатал ни в «Небесном обозревателе», ни в «Адском вестнике». На Азирафаэля он смотрел с видом «Ты наплевал мне в душу, однако у нас одна цель, так что я буду с тобой разговаривать». И тут Кроули попросил — попросил! вежливо! со спокойной улыбкой! — устроить ему встречу с Метатроном.

— Мой дорогой, ты сошёл с ума?! — Азирафаэль не хотел с ним спорить и нарушать хрупкое равновесие. Он просто растерялся.

Кроули не потерял ни спокойствия, ни улыбки:

— Хорошо, я сам его позову. И Гавриила с Вельз тоже. И Шакс пусть приходит. Думаю, книжный магазин подойдёт в качестве нейтральной территории.

— Метатрон опасен и страшен в гневе. — Азирафаэль не знал, как донести до Кроули, насколько безумна его затея. Метатрон, конечно, мог снизойти до беседы. Для того, чтобы с превеликим удовольствием стереть демона в порошок в наказание ему и назидание другим.

— Это он так считает, — голос Кроули звучал раздражающе безмятежно. — Со мной ничего не случится.

Азирафаэль не выдержал и сорвался на крик:

— Кроули, да что с тобой такое? Тебя как подменили!

— Наоборот. Я наконец обрёл себя, — Кроули снял очки и шагнул ближе. — Посмотри, и ты увидишь.

Азирафаэль вгляделся. Перед ним действительно стоял его лучший друг, демон, обожающий задавать вопросы. Единственное, что было непривычным и новым, — его окружала аура силы, но в ней чувствовалось что-то знакомое. Родное.

— Завтра утром, ангел, — сказал Кроули.

И Азирафаэлю почудился раскат грома.

* * *

Разговора, когда стороны внимательно слушают оппонента и пытаются отыскать общее решение, как он и предполагал, не получилось. Метатрон и Шакс постоянно перебивали друг друга, а от их криков, полных яростной злобы, тряслись стены. Гавриил откровенно скучал. Вельзевул, судя по тому, как она закатила глаза, ждала, когда этот балаган закончится.

— Значит, — Кроули не повысил голоса, но Метатрон и Шакс неожиданно замолчали, — вы не хотите отринуть гордыню и вернуться на правильный путь?

Метатрон задохнулся от возмущения.

— Что ты себе позволяешь? Судный день состоится, и не тебе, жалкому червю, пытаться изменить предначертанное!

— Это твоё последнее слово?

— Азирафаэль, держи своего демона на поводке, сделай одолжение.

Кроули не изменился в лице, услышав оскорбление, и даже не дёрнулся. Поднял правую руку.

— Татастху, — изрёк он. «Да будет так».

Дверь за ним закрылась без стука.

— Не знаю, что на него нашло, — пробормотал Азирафаэль.

Метатрон повернулся к нему.

— На этот раз я прощаю тебе слабость. Тем не менее в будущем ожидаю от тебя большей преданности делу. С демоном Кроули мы разберёмся позже. Иди и займись тем, что я тебе поручил. Время не ждёт.

«Ну да, уже бегу, спотыкаюсь и падаю». Мысль была в духе Кроули, и почему-то это скорее обрадовало, чем огорчило. Вслух Азирафаэль произнёс совершенно иное:

— Разумеется.

«Кроули, Кроули. О чём ты только думал? Нам срочно нужен план».

Азирафаэль выскочил на улицу. Но не обнаружил там ни Кроули, ни «Бентли».

...Скамейка в парке Сент-Джеймс была пуста. Уток это не беспокоило: они по-прежнему беспечно плескались в пруду. В кафе «Кофе или смерть» Азирафаэлю также не сообщили ничего утешительного.

— Нет, я не видела вашего друга, мистер Фелл, — Нина казалась искренне огорченной. — Он давно у нас не появлялся.

Почти ни на что не надеясь, Азирафаэль отправился в Мейфейр. Дверь квартиры легко поддалась под его рукой.

— Кроули!

Никто не отозвался. Ветер, залетавший в открытые окна, шевелил листы со звёздными картами на столе в гостиной. Но внимание Азирафаэля привлекли не они, а лежащий сверху браслет из высушенных плодов рудракши. Как только он коснулся браслета, его словно ударило током.

Азирафаэль потряс головой — слишком много образов и воспоминаний, — а затем до него донёсся шорох, исходящий из комнаты, где Кроули держал свои растения. Они не дрожали, но листья их двигались в разные стороны, явно силясь передать какое-то послание.

— Эх, если бы вы могли выражаться яснее...

Лист бильвы плавно опустился Азирафаэлю в ладонь. Это было приглашение.

Азирафаэль сжал трилистник в кулаке, закрыл глаза и сконцентрировался на мелькнувшем видении красно-рыжего пламени.

* * *

Ощущения привели его в заброшенный дом на окраине Лондона, который планировали снести ещё десять лет назад, но у мэра никак не доходили руки пригнать пару экскаваторов. У крыльца с провалившимися ступенями была припаркована «Бентли». На месте когда-то заколоченной досками двери красовалась огромная дыра.

Азирафаэль вздохнул и бросил взгляд на небо. Его заволакивали грозовые тучи. Пахло озоном. Азирафаэлю снова почудился громовой раскат.

Зайдя внутрь, он на мгновение застыл: пол ровным слоем покрывал пепел. Откуда он взялся в помещении, где не было ничего, кроме осколков кирпича и битых стёкол?

В центре холла сидел Кроули — в позе лотоса и с закрытыми глазами. Он разделся до пояса; его лоб, плечи, рёбра по бокам и запястья украшали нарисованные пеплом горизонтальные линии. Трипундра, припомнил Азирафаэль. Не хватало лишь красной карминной точки на лбу.

— Кроули? Что ты здесь делаешь?

Азирафаэль решил, что его не услышали, но веки Кроули затрепетали.

— Васуки, поздоровайся со старым другом.

Татуировка на его виске шевельнулась, а мгновением позже шею Кроули обвила небольшая чёрная змея с красным брюшком и приветственно зашипела. Кроули открыл глаза и улыбнулся краешком губ.

— Ты медитируешь? — изумлённо прошептал Азирафаэль. В текущем воплощении Кроули не отличался любовью к неподвижности.

— Настала пора для моей тандавы. Без медитации она не будет совершенной. Как ты помнишь, искусство танца требует предельной сосредоточенности.

Азирафаэль сглотнул. Кроули определённо имел в виду рудра-тандаву — Танец разрушения.

— Нет, нет. Этот мир так молод. Разве он не заслуживает ещё один шанс?

— У него были все шансы! — неожиданно жёстко отрезал Кроули. — Сколько Апокалипсисов мы уже предотвратили, Азирафаэль? И вместо того, чтобы вернуться к своим обязанностям, ангелы и демоны упорно стремятся уничтожить жизнь на Земле, а люди... Они нашпиговали её таким количеством металла, что она стонет день и ночь, моля об избавлении. Вдовы и сироты напрасно взывают к Небесам. Мораль и добродетель превратились в насмешку. Чаша грехов переполнена. Время тандавы пришло.

— Всё же я прошу тебя...

— Знаешь, забавно: космическим танцором называли меня, но в этом воплощении танцы обожал ты. Что же переменилось?

— Я — хранитель вселенной в любом своём воплощении. Защищать её — мой долг, даже если мне придётся защищать её от тебя, — выдохнул Азирафаэль.

Кроули склонил голову, признавая его право, но не соглашаясь с ним:

— У меня тоже есть долг. Поэтому я буду танцевать, и ты не сможешь помешать мне, Нараяна.

Азирафаэль вздрогнул при звуке имени, которого он не слышал больше шести тысяч лет. Кроули поднялся — плавно перетёк в стоячее положение с той же грацией, коей обладал змей, обвившийся вокруг его шеи, — подошёл ближе.

— Создание. Сохранение. Разрушение. Цикл вечен, он всегда повторяется. То, что живёт, должно умереть, дабы родиться вновь. Это главный закон времени. Что тебе известно, как никому, о живущий во всех временах. Люди спорят, кто сотворил Вселенную — Вишну или Шива, и не подозревают, что правы и те и другие. Миров бесчисленное множество, и они рождают себя без конца. В любом случае вселенная заканчивается моим танцем и с него же и начинается. Разве это не прекрасно? Может, в этот раз станцуем вместе? — и Кроули протянул руку.

На этот вопрос существовал один-единственный ответ.

— Да, махадев, — сказал Азирафаэль.