Обитель блаженных (гет)

Когда они грязные и мокрые, выползли из влажного тёмного тропического леса, в глаза больно ударил яркий солнечный свет. Океан был спокойным, и глядя на небольшие пенящиеся волны, было сложно поверить, что он бушевал несколько дней. Да и сильный ветер стих, обратившись в лёгкое дуновение, нежно и с любовью ласкающее кожу. После шторма на берег выбросило водоросли, где запутался мусор и трепыхающаяся морская живность. Волны окатывая песок, выхватывали пластик, подбрасывали играя, и выплёвывали обратно за ненадобностью.

Хотелось снять с себя сырую одежду, распластаться звёздочкой на мокром песке, подставить кожу под палящие, выжигающие лучи, чтобы тепло разлилось жаром по всему телу, проникло до самых костей.

— Нужно собрать мусор, пока не начался прилив, — сказала Изуми, сев на корточки, и запустила пальцы в склизкие зелёные водоросли, — сегодня у нас будет королевский обед и ужин, — улыбнулась девушка, бросив в сторону огромную креветку, присмотревшись, он чуть не поперхнулся, узнав в этом несуразном существе лангуста, усы которого слабо зашевелились, — я их, между прочим, никогда не пробовала, но всегда хотела.

— Что ж, мечты сбываются, — усмехнулся Мадара, приподняв бровь. Омары, лобстеры и лангустины, не были доступны всем из-за высокой цены, по его мнению, слишком завышенной. — На самом деле нет в нём ничего особенного. Для меня на вкус, как сладковатая креветка. Я бы предпочёл стейк из мраморной говядины, — добавил он, сглотнув слюну. Сочный вкус мяса заиграл на языке.

— Не думаю, что на берег вынесло корову, — Изуми прищурилась от яркого солнца, посмотрела на него снизу вверх, — хотя мраморную говядину я тоже хотела бы попробовать.

— Ты не ела? — искренне удивился он.

— Ты видел цену за килограмм. Может, для тебя это мелочь, но за эту сумму, можно купить кучу продуктов.

— Твой жених, не из бедной семьи, почему вы так плохо жили? Неужели его семья совсем не помогала?

Мадара представил их квартиру, крохотную, с обшарпанными обоями и потёртыми полами, где повсюду отчего-то в его воображении бегали тараканы. Он поёжился и, присев на корточки, зажал пальцами нос: от водорослей несло тухлый рыбой, которая начала разлагаться, на запах слетели песчаные мухи и чайки.

— Фу, ну и вонь, — проворчал он, брезгливо сморщив лицо.

— Я же говорила, что он не хочет зависеть от семьи, и считаю это правильным. Я тоже стараюсь не вмешивать свою семью в нашу личную жизнь. Мы уже взрослые, — Изуми покачала головой, проверив пластиковую бутылку на наличие повреждений, отложила в сторону, — мы не живём плохо. Нормально зарабатываем, пока не можем позволить себе есть деликатесы, но проходя мимо них, мечтаем, что однажды купим, не оглядываясь на ценник. А пока довольствуемся пастой с консервированным тунцом и живём счастливо.

— С консервированным тунцом? Какая гадость, последний раз ел консервы в детском лагере, до сих пор помню этот ужасный металлический привкус. Когда мы выберемся, приглашу тебя и твоего благоверного к себе, попрошу Морико приготовить стейк из мраморной говядины.

— Ловлю на слове, — улыбнулась девушка, вытерла вспотевший лоб о предплечье.

— Думаешь, не сдержу обещание, — он оскалился в подобии улыбки, — я человек слова.

— Мне пора высекать на наскальном камне обещания. Между прочим, совсем не гадость. Если правильно приготовить — пальчики оближешь. Я приготовлю, когда вернёмся.

— Пожалуй, откажусь от столь щедрого предложения. Как думаешь, эту можно есть? — спросил Мадара, держа в руках полудохлую рыбу ярко-жёлтого цвета.

— Не знаю, — пожала она плечами, — в древности люди избегали чего-то яркого, считая ядовитым. Может, нам тоже следует.

Если бы ему кто-либо в жизни сказал, что он будет копаться в мусоре и радоваться пластиковому стаканчику, шнурку, куску брезента или сломанной зубной щётке, посмеялся бы и дал в морду, чтобы больше так не шутил. Но сейчас, осматривая кучки драгоценных сокровищ, он недовольно потирал подбородок. Улов был невелик: пара пустых бутылок (к счастью, без дырок), рыбная сеть, корабельный канат и одна металлическая ложка. Изуми сложила даже в отдельную кучу сломанную пластиковую посуду, порванные пакеты, поролоновые тапки разных размеров, со словами в «хозяйстве пригодиться». Он не стал возражать, так как непонятно, сколько им предстоит пробыть на острове, прежде чем родные выйдут на правильный след. С продовольствием дела обстояли получше: небольшие рыбёшки, пара лангустов, морские ежи, устрицы и мидии.

— Ещё живая, может, нам её в эту сеть и в воду, чтобы хотя бы два дня продержалась. Обложим камнями. А то стухнет, мы её сегодня не съедим, — предложила Изуми, смотря на беспомощно бьющуюся рыбу.

— Может, закоптить? — предложил он, сложив руки перед собой, девушка приподняла бровь.

— А ты умеешь?

— Нет, — ответил он, — но примерно представляю. Вырыть яму, обложить камнями, сделать навес и нанизать куски на палки, там остаётся следить за огнём, чтобы не поднимался слишком высоко. Как-то так.

— Звучит просто, — Изуми хихикнула, прикрыв рот кулачком, — но думаю, несколько дней мы будем есть угольки.

— Согласен, но заморочиться стоит.

— Идея не плохая, к тому же можно попробовать обжечь в этой печи посуду. Мне кажется, у озера подходящий сорт глины.

— Ты умеешь? — удивлённо спросил он.

— Нет, но примерно представляю, — вздёрнув носиком, она улыбнулась, коснувшись его плеча.

— Тогда завтра сделаю. Я займусь рыбой, найду походящее место, чтобы не унесло волной, а ты начинай готовить обед. Желудок уже сосёт.

Солнце палило, но в этот раз Мадара не ворчал и не проклинал его, а наоборот подставлял лицо и радовался как маленький ребёнок, ведь не было ничего прекрасней ясной погоды. Он обернулся и, прислонив ко лбу ладонь, посмотрел вдаль. Песок сливался с небом, а Изуми маленькой мошкой бегала из стороны в сторону, вот она присела, наклонилась над кучкой хвороста и стала дуть со всех сторон, разжигая костёр, тонкие струйки дыма потянулись вверх. Рыба в сетке за его спиной затрепыхалась, и он повернулся, шагая вдоль берега, босыми ногами. Белая пена игриво касалась лодыжек, забирала песок. Вместе с ним наперегонки, вдоль берега, семенили маленькие серые птички с тонкими длинными ножками. Они деловито бегали, склёвывая незаметный глазу планктон, отскакивали от накатывающих волн, оставляя на песке цепочку крошечных следов.

Остров был большой, и если их будут искать, то его не должны упустить из виду. Такой кусок суши невозможно проглядеть, рассуждал Мадара, подбирая по пути мелкие ракушки. Вскоре берег упёрся в непролазные заросли, лианы оплели ветки, преграждая путь. За зеленной листвой мелькали невысокие серые скалы. Что там, оставалось лишь догадываться: либо суша, либо тёмная синева. Здесь была небольшая заводь, гладкая поверхность которой местами рябила от дуновения ветра. Привязав сеть к оголённому корню дерева, он опустил рыбу в воду, та тут же забилась, шлёпая, нарушая тишину. Он уже собирался уходить, как вдруг его слух уловил стук, словно что-то тяжёлое билось о дерево. Он зашёл в воду, тёплая, она была ему вначале по колено, затем по пояс, ноги утопали в мягком песке. Он шарахнулся в сторону, когда мимо него проплыла большая рыбина. Его нога ударилась обо что-то, и сквозь толщу воды, он увидел несколько чемоданов.

— Чёрт возьми, — засмеялся он, не веря своим глазам, — Изуми, смотри, что я нашёл! — весело вскрикнул обернувшись. Вспомнив, что оставил её на другом конце пляжа, почесал затылок, продолжая говорить, — с ума сойти!

Стук усилился, звучал отчётливо, громко и доносился со стороны скал. Он уже не шёл, а плыл, так как дно ускользнуло из-под его ног. Он не заметил, как заводь резко закончилась и он попал в океан. Течение тут же подхватило его, и начало тащить всё дальше и дальше от берега, волна накрыла с головой, захлебнувшись, Мадара стал рвано глотать воздух пытаясь выбраться из водного плена. Краем глаза, он увидел возле скал, серый клочок фюзеляжа. Его уносило всё дальше и вскоре белый песок исчез из виду. Ужас сковал сердце, и на короткое мгновение его охватила паника. «Успокойся», — прорычал он сам себе, понимая, что попал в отбойное течение. Грести против — бесполезно, расслабившись, он сдался на волю волн и вмиг собравшись, сделал один рывок в сторону, затем второй, и начал плыть параллельно пляжу, вскоре волна отпустила его. Силы были на исходе, перевернувшись на спину, Мадара попытался отдышаться и собрав последнюю волю в кулак, стал грести к берегу. Упав на песок, он откашлялся, сплёвывая солёную воду. Сердце бешено билось о грудную клетку, руки тряслись. Он мог умереть, если бы быстро не совладал с собой и не вспомнил, как действовать при отбойных течениях. Немного придя в себя, мужчина снова зашёл в заводь и нырнув, вытащил три чемодана.

Все три — принадлежали мужчинам, и Мадара расстроился, так как знал, что мужчины не возьмут ничего лишнего: ни тебе крема от загара, ни шампуня, ни таблеток на все случаи жизни — ничего, что могло бы спасти их на этом чёртовом острове. Он бросил мокрые вещи на песок и стал шарить по карманам чемодана. Обнаружив бритвенный станок и зубные щётки, его настроение улучшилось. А когда наткнулся на зажигалку с пачкой сигарет, то чуть не подпрыгнул от счастья. Хоть он давно бросил курить, но сейчас был совсем не против выкурить всё. Кое-кто отличился особой предусмотрительностью и положил тюбик зубной пасты и крем для бритья, а у кого-то на самом дне валялся перочинный ножик и сланцы, которые, к его удивлению, подошли ему как влитые. Не найдя ничего съестного, он посмотрел на ворох одежды, которую вывалил. Примерив кепку, решил, что оставит себе, а вот невзрачную болотистого цвета панаму — отдаст благородно Изуми. Две рубашки и пара футболок были малы в плечах, остальное село нормально. Его удивило, что одежда была новая с этикетками, разных размеров и не одной поношенной. Может родственникам купили подарки, подумал он и натянул лёгкие парусиновые штаны. Карманы почему-то были зашиты и странно тянули вниз, он с удивлением нащупал то ли камушки, то ли шарики. Взяв нож, Мадара поддел нить. То, что он вытащил наружу, заставило замереть. Камушки заискрились звёздами, ослепляя красотой. Это были бриллианты, он не сомневался. Недоумение сменилось испугом. Вернув их обратно в карман, он лихорадочно стал обследовать джинсы, затем брюки — карманы всех одежд были набиты драгоценностями. Неприятный холодок пробежался по спине: их определённо будут искать, только не те люди, которые заинтересованы в их спасении.